Лариса Маркиянова. О. Генри (статья)


o_genri_01В апреле 1909 года в газете «Нью-Йорк Санди Таймс» было напечатано интервью с популярным писателем О.Генри. О себе автор многих рассказов, так полюбившихся многочисленным читателям, поведал, что родился он в 1867 году в Техасе, жил некоторое время в Центральной Америке, где у него была фруктовая плантация, но дела пошли неважно, и он вернулся в Техас, перебрался затем в Новый Орлеан, где всерьез занялся литературой. Никогда не ездил на конях верхом, вообще ничего выдающегося в его жизни не происходило, никаких приключений и все, что он написал в своих рассказах – исключительно плод его фантазии.
Так ли это на самом деле?


Придется поправить известного писателя. Уильям (Вильям) Сидни Портер (настоящее имя О.Генри) родился в действительности на пять лет раньше – 11 сентября 1862 года в Гринсборо, штат Северная Каролина. Родился он в респектабельной семье врача, чьи предки были английскими и голландскими колонистами, а дядя мальчика одно время был губернатором Северной Каролины (1865 – 1868г.г.). Мать его, одаренная и талантливая женщина, унаследовавшая литературные способности от своего отца, редактора городской газеты, умерла от туберкулеза,оставив трех мальчиков, один из которых также умер, не дожив и до года. Уильяму в это время было только три года. Отец был человеком добрым, но чудаковатым, к тому же после смерти жены затосковал, много пил, мало зарабатывал. Постепенно он полностью забросил медицину и отдался своему увлечению изобретения вечного двигателя, что, по его мнению, должно было облегчить труд негров на плантации, в результате чего промотал все состояние. Уильяма и его брата растила бездетная тетушка Эвелина Портер, которая заведовала частной школой для девочек, где юный Уильям и получил начальное образование (1876г.). Когда пролетели школьные годы, Билл (уменьшительное от Уильяма) понял, что рассчитывать ему придется только на самого себя и принял предложение дяди поработать в его аптеке (1879 – 1881г.г.).

В провинциальных американских городках того времени аптеки были не только медицинскими учреждениями, а своего рода клубами, где люди обменивались новостями, любили потолковать о том, о сем, сыграть партию в домино или шахматы. Билл прославился тем, что умел удачно пошутить, нарисовать шарж на завсегдатаев аптеки. Но жить в маленьком городке ему было скучно. Ему претила «нудная работа в аптеке», ставшая для него «сущей мукой», как он признался позже. К тому же у него появились признаки семейной болезни Портеров – туберкулеза, а работа в окружении микстур и порошков не способствовала укреплению его здоровья. И когда конкурент его отца доктор Холл, который искренне привязался к юноше, предложил ему поехать с ним в Техас, где брат доктора владел ранчо, Билл с радостью принял это приглашение.

В Техасе на ранчо братьев Холлов он вел жизнь настоящего ковбоя, лихо ездил на конях верхом по степям, сгонял стада. Здесь он встретил будущих героев своих произведений — ковбоев, беглых каторжников, жуликов и бродяг, узнал их жизнь и обычаи. Это все ему пригодилось позже, когда он описывал жителей прерий в своих рассказах. Так что вопреки тому, что он сказал в своем интервью в «Таймс», он знал обо всем этом не понаслышке. Он много читал – Теннисона, Смоллетта, Шекспира, Гизо и Юма, занимался немецким, французским и испанским языками. У него проявилась страсть к родному языку, он не расставался со словарем Уэбстера, из которого узнал много о богатстве родного языка, что ему позже тоже очень пригодилось.

Жизнь на ранчо все же наскучила Биллу, и года через два воспользовавшись переездом Холлов в глубь штата, он перебрался в столицу Техаса Остин, где в семье переселенцев из Гринсборо Хэррелов прожил на правах почти что сына около трех лет. Работал сначала аптекарем, потом устроился картографом в Главное земельное управление Техаса. Остин в то время не шел ни в какое сравнение с провинциальной родиной Билла. Десять тысяч жителей, развитая коммерция и «светская жизнь» не могли не привлечь молодого человека. Билл вел типичную жизнь молодого американца, любил развлечения, танцы, играл на гитаре. Однажды на танцах он познакомился с Этол Эстес. Ему было в ту пору двадцать четыре года, ей восемнадцать. Между молодыми людьми вспыхнуло чувство, но родители Этол, состоятельные обыватели, были настроены против Уильяма, так как в их понимании он был необеспеченным человеком и не годился в мужья их красавице дочери, к тому же у него была страшная наследственность – туберкулез. Тогда Билл уговорил Этол тайно венчаться, что и было сделано в июле 1887 года. Родителям девушки пришлось с этим смириться, тем более что в душе они симпатизировали своему зятю. Более того, впоследствии они стали верными и стойкими его друзьями.

Этол горячо обожала своего мужа, поддерживала в нем проявившийся интерес к литературе. Эта была любящая, до конца преданная женщина, чей образ он позже описал в рассказе «Дары волхвов». С ее поддержки он начал писать свои первые рассказы и их даже начали печатать. Первый ребенок Билла и Этол скончался вскоре после рождения. В 1889 году у них родилась дочь Маргарет. Роды были тяжелые, Этол долго болела.

В 1891 году по рекомендации друзей Уильям Портер поступил на службу кассиром-бухгалтером в Первый национальный банк Остина, сделав шаг, который, как потом выяснилось, был роковым. Новая работа Портера была до тупости однообразна и чревата многими опасностями, о большинстве которых он и не подозревал. Дело в том, что остинский национальный банк был довольно патриархальным учреждением. Управлялся он советом директоров, так сказать, отцами города, что позволяло им, когда это было нужно, запускать руку в денежный сейф, помещавший в себе значительные суммы. Брали, разумеется, взаимообразно, но при этом порой не только забывали об оформлении расписки, но просто ограничивались короткой записочкой. Все это возмущало Портера, но сделать он ничего не мог.

Утешение он находил в семье и литературной работе, для которой он даже устроил себе кабинет в сарае. Он писал скетчи для еженедельного юмористического журнала “Rolling Stone” («Катящийся камень»), став со временем его владельцем и редактором. Будущий писатель практически сам заполнял всю газету своими рассказами, стихами и карикатурами. Но тонкости его юмора мало интересовали местных жителей.

o_genri_02В этом доме, в 1895-1896г.г., жил Уильям Сидни Портер, издававший юмористическую газету “Роллинг-Стоун”. Сентябрь 2011г.

Очередная ревизия в банке обнаружила множество неправильностей в отчетности, на основании чего окружной прокурор возбудил судебное дело против У.-С. Портера. Вскоре дело было прекращено, однако Портер должен был покинуть банк, полностью уйдя в дела своего журнала, что, впрочем, его не спасло – журнал постепенно хирел и в 1895 прогорел окончательно. В апреле 1895 года вышел последний номер “Rolling Stone” .

Портер уже несколько месяцев не работал. Судорожные попытки хотя как-то поправить тяжелое положение семьи, ни к чему не приводили – его не печатали. Только в октябре 1895 года возник просвет – по ходатайству друзей он был приглашен в штат «Хьюстон пост» для ведения юмористического раздела. Семья Портеров перебралась в Хьюстон, и он взялся за работу. Первая его колонка появилась в газете под заглавием «Городские истории». Очень скоро обязанности Портера в «Хьюстон пост» расширились: он вел раздел «Постскриптумы» и светскую хронику, где ему на помощь приходила Этол, ибо муж ее имел манеру изображать светскую жизнь несколько «набекрень»

В то время как он вдохновенно писал, закрытое дело в остинском банке было снова поднято из архивов.

Полгода тянулось расследование, была обнаружена крупная недостача и виновным признали бывшего кассира-бухгалтера. Уильяма Портера вскоре обвинили в растрате 1150 долларов – очень серьёзной суммы по тому времени. История с растратой в банке до сих пор покрыта мраком. Биографы писателя по сию пору спорят, был ли он на самом деле виновен. С одной стороны, он нуждался в деньгах для лечения больной жены (и для издания “Rolling Stone”). С другой стороны, владельцы банка были явно нечисты на руку. Сам Портер всегда категорически отрицал свою вину. Как бы то ни было, против Портера возбудили уголовное дело, он должен был предстать перед судом. Зять Уильяма Портера внес залог, чтобы освободить его от суда, но тот, зная нравы местной фемиды, предпочел бежать от тюрьмы.

Сначала он прятался на юге в Новом Орлеана, затем перебрался через границу в Гондурас (Мексика). Здесь он перебивался случайными заработками, подчас испытывая нужду. Возможно, со временем он бы устроился более-менее нормально, но известие о том, что его жена Этол находится при смерти, заставило его немедленно вернуться домой.

Во время отсутствия мужа, она не имела средств к существованию, голодала, а заболев, не могла купить лекарства, однако в преддверие Рождества продала за двадцать пять долларов свою единственную ценность – кружевную накидку и выслала Биллу в Мексику подарок – золотую цепочку для часов. К сожалению, именно в тот момент Портер продал свои часы, чтобы купить билет на поезд. Он успел увидеться и попрощаться с любимой женой. Через несколько дней она умерла. Можно только догадываться, какие душевные муки он переживал после смерти своей любимой Этол. Эта рана не заживала всю его оставшуюся жизнь.

Агенты полиции с траурной повязкой молча шли за гробом. Сразу после похорон они арестовали кассира-растратчика. На суде Портера не произнес ни слова, его признали виновным и приговорили к тюремному заключению сроком на пять лет. Заботу о его дочери Маргарет взяли на себя родители Этол.

На Уильяма Портера тюрьма в Колумбусе (штат Огайо) с ее жестокими бесчеловечными порядками, царившими в каторжных тюрьмах США того времени, произвела настолько страшное впечатление, что он не раз задумывался о добровольном уходе из жизни. Спасли его два обстоятельства — старая профессия аптекаря, открывшая путь в тюремную элиту, и литературное творчество. Уильяму Портеру повезло, если можно употребить это слово в подобных обстоятельствах — его назначил тюремным аптекарем (пригодились его познания в фармацевтике), что давало ему некоторую свободу и возможность читать и писать. Писать он продолжал не только потому, что увлекся этим делом, и оно отвлекало его от мрачных мыслей, но еще и для того, чтобы на вырученные деньги мог посылать дочери Маргарет подарки на рождество и дни рождения. Маргарет говорили, что отец уехал по делам. Чтобы не вызвать у нее подозрение, он писал ей письма и присылал подарки к праздникам.

Вряд ли бы редакторы журналов согласились публиковать рассказы уголовника, отбывающего тюремный срок. Поэтому Портер договорился с бывшим финансистом, отбывающим заключение вместе с ним, что будет посылать рассказы его сестре в Новый Орлеан. А она уже отправляла их в редакции под псевдонимами. Вот откуда в интервью, данном в 1909 году в «Нью-Йорк санди таймс» появилось его высказывание о том, что в Новом Орлеане он всерьез занялся литературой. Сам заключенный номер 34 627 Федеральной тюрьмы Колумбуса, никогда позже не упоминал об этом периоде своей жизни, более того, он всегда боялся, что широкой общественности станет известно об этом.

За первые два года его тюремного срока в журналах Нью-Йорка появилось 14 рассказов, опубликованных под различными псевдонимами (Oliver Henry, S.H. Peters, James L. Bliss, T.B. Dowd, Howard Clark), и когда Портера за хорошую работу и примерное поведение освободили досрочно через три года и три месяца (24 июля 1901г.), из тюрьмы вышел уже писатель О.Генри. Выходя из тюремных ворот, он вымолвил фразу, которую цитируют уже в течение более века: “Тюрьма могла бы сделать большую услугу обществу, если бы общество выбирало, кого туда сажать”.

Интересно происхождение псевдонима О.Генри (часто неверно записывается наподобие ирландской фамилии O’Henry — О’Генри), под которым во всем мире широко известен писатель Уильям Сидни Портер. Сам писатель историю возникновения своего псевдонима так никогда однозначно и не объяснил. Существует несколько версий:

– В доме знакомого тети Эвелины Портер мистера Джозефа Харелла жил кот по имени Генри, не без помощи которого в доме все время что-то падало, разбивалось и раздавались истошные вопли: “О-о! Генри!!!” (или же что писатель, приходя в гости, встречал таким возгласом кота, с которым любил поиграть).

Читайте журнал «Новая Литература»

– Писатель придумал себе такое имя, взяв отдельные буквы из названия тюрьмы в Огайо, где он отбывал срок: Ohio PenitentiaryO.Henry.

– Работая аптекарем на воле и в тюрьме, он постоянно пользовался настольным фармацевтическим справочником, автором которого был француз Этьен Оссиан Генри (Eteinne-Ossian Henry). Писатель взял фамилию фармацевта и первую букву одного из его имен.

– Писатель позаимствовал имя тюремного охранника Оррина Генри (Orrin Henry).

– По утверждению некоторых знакомых писателя, он якобы говорил, что фамилию «Генри» позаимствовал из колонки светских новостей, а буква «О» была выбрана им как самая простая буква алфавита.

Еще когда О.Генри (теперь мы будем именовать его именно так) находился в тюрьме, он получил письмо от одного из редакторов, который настойчиво предлагал ему переселиться в Нью-Йорк и писать рассказы для его журнала. Разумеется, редактор и не предполагал, что пишет заключенному.

Выйдя из тюрьмы, О.Генри немедленно отправился в Питтсбурге (штат Пенсильвания), где встретился с 12-летней дочерью Маргарет, а затем в 1902 году перебрался в Нью-Йорк, где с энтузиазмом принялся за работу. К этому времени ему исполнилось уже сорок лет.

Нью-Йорк поразил писателя, он сразу и бесповоротно влюбился в город. Подолгу бродил по его улицам и скверам, заглядывал в полюбившиеся ресторанчики и кафе, много пил, несколько раз менял места жительства, пока не остановился в меблированных комнатах «Каледонии». И упорно писал.

Очень скоро его имя стало широко известно, а рассказы весьма популярными и любимыми американцами и не только ими. В конце 1903 года О.Генри подписал контракт с нью-йоркской газетой “World” на еженедельную сдачу короткого воскресного рассказа – по сто долларов за одно произведение. Этот гонорар на то время был достаточно большим. Годовой заработок писателя равнялся прибыли популярных американских романистов.

О.Генри начал писать рассказ за рассказом для “World”, к тому же он не мог отказать еще и другим периодическим изданиям. В течение 1904 года О.Генри написал шестьдесят шесть рассказов, за 1905 – шестьдесят четыре. Иногда, сидя в редакции, он дописывал сразу два рассказа, а рядом переминался редакционный художник, ожидая, когда можно будет начать иллюстрировать. Такой бешеный темп работы мог подкосить и более здорового человека, чем О.Генри, который с детства не отличался крепким здоровьем, да и три с лишним года тюрьмы, разумеется, не пошли ему на пользу.

Вот как описывает внешность О.Генри один из его близких знакомых: «…Внушительных размеров мужчина, преисполненный достоинства и облаченный в ослепительно белый костюм. У него была большая голова, благородно посаженная, покрытая шевелюрой цвета нового каната, и прямой взгляд серых глаз, которые глядели без малейшей искорки смеха». Респектабельная внешность и почти аристократические манеры писателя всегда была средством самозащиты. Этот модный писатель, одаривающий без оглядки всех, кто обращался к нему за помощью, даже не пересчитав содержимое карманов, был снедаем настоящим страхом «разоблачения» его тюремного прошлого, что вместе с природной застенчивостью определяло замкнутый образ его жизни. В то же время, он был очень добрым по натуре, мягким, ранимым и в чем-то даже наивным человеком. Однажды, по-видимому, измученный вконец неотвязными воспоминаниями, послал он одному из немногих своих друзей, Роберту Дэвису, странное письмо, заключавшееся всего в двух строках — «Сидни Портер» и «О.Генри — его маска».

Эту маску О.Генри не снимал всю свою жизнь и даже не подозревал, что некоторые близкие ему люди были посвящены в его тайну, только не показывали вида, что знают ее.

В 1905 году он получил письмо из родного города Гринсборо от Салли Линдсей Колмен, подруги своей юности. Еще будучи юным учеником аптекаря он ухаживал за нею, пел серенады под ее окном, и Салли полюбила молодого человека. Юноша уехал в Техас укреплять свое здоровье и постепенно забыл Салли, а она его – нет. Она так не вышла замуж. В своем письме знаменитому писателю О.Генри Салли Колмен интересовалась, не скрывается ли под псевдонимом О.Генри Уильям Сидни Портер из Гринсборо. На эту мысль навели ее детали одного из рассказов писателя. О.Генри ответил: “Да!” Они стали переписываться, увиделись – и в 1907 году Салли стала миссис Портер. Казалось, что все стало устраиваться наилучшим образом. О.Генри вновь обрел дом и семью. Салли подружилась с его дочерью Маргарет. Но, к сожалению, брак не был удачным. О.Генри в своей душе навсегда сохранил любовь к умершей жене Этол, к тому же он не желал расставаться со своими холостяцкими привычками. Скорее всего, и самой Салли было не просто жить с этим замкнутым, не простым человеком.

К этому времени и без того слабое здоровье писателя было уже окончательно подорвано, он уже не мог работать с прежней энергией. К тому же ему стало недоставать сюжетов, и он начал одалживать, а то и покупать их у друзей и знакомых. Постепенно он стал все больше уставать, замыкаться, снижал темп работы.

Он избегал обществ литературных побратимов, стремился к одиночеству, чурался светских приемов, не давал интервью. По несколько суток мог без видимой причины блуждать по Нью-Йорку, потом запирал дверь комнаты и писал.

Последние недели жизни О.Генри провел в одиночестве в нищем гостиничном номере. Он тяжко болел, много пил, уже не мог работать. У него началась глубочайшая душевная депрессия. Он практически не выходил из номера, почти не ел, много пил. При его сахарном диабете и циррозе печени, это фактически было медленное самоубийство. Это длилось до 3 июня 1910 года, когда вечером он позвонил своей знакомой Энн Партлан, жившей неподалеку, и сказал, что ему плохо. Приехав к О.Генри, Энн нашла его без сознания. Писателя отвезли в ближайшую лечебницу, куда его поместили под именем У.-С. Паркера, и лишь через три дня после его смерти врачи узнали, кто это был на самом деле.

«Зажгите свет, я не хочу идти домой в темноте», — произнес умирающий. Это были почти последние его слова. На сорок восьмом году жизни 5 июня 1910 года в нью-йоркской больнице О.Генри ушёл в иной мир, в отличие от своих героев так и не дождавшись чудесной помощи от людей или свыше.

Салли похоронила мужа в городке Эшвилле, в котором он жил незадолго до кончины и который так был похож на город их юности – Гринсборо.

Несколько писателей, пришедших проститься с ним, так и не смогли познакомиться с ним при жизни из-за его замкнутости.

Похороны писателя вылились в настоящий огенриевский сюжет. Во время панихиды в церковь ввалилась весёлая свадебная компания и не сразу поняла, что ей придётся подождать на паперти.

o_genri_03Нью-Йорк, около 1905-1910г.г.

За десять лет литературной деятельности (а профессионально он занимался писательством лишь с 1902 года, то есть всего восемь лет) до своей смерти в 1910 году он написал более трехсот рассказов и один роман, объединив их в книги: “Короли и капуста” (1904), “Четыре миллиона” (1906), “Горящий светильник” и “Сердце запада” (1907), “Голос города” и “Благородный жулик” (1908), “Пути судьбы” и “Избранное” (1909) и др.

О.Генри занимает в американской литературе исключительное место как мастер жанра «короткого рассказа» (short-story). О.Генри не является первым оригинальным мастером «короткого рассказа», он лишь развил этот жанр, в своих основных чертах сложившийся уже в творчестве Т.Б. Олдрича (1836-1907г.г.). Оригинальность О.Генри проявилась в блестящем применении жаргона, острых словечек и выражений и в общей колоритности диалогов. Темы его рассказов разнообразны. Герои – миллионеры, ковбои, спекулянты, клерки, прачки, бандиты, финансисты, политики, писатели, артисты, художники, рабочие, инженеры, пожарные, воры – сменяют друг друга. Жизнь техасский степей, быт провинции Америки, мир уголовников. Но главная тема его творчества – это, пожалуй, быт обычных людей Нью-Йорка. В блужданиях по городу он узнавал и “переваривал” большой город, Он был поэтом нью-йоркского дна и самых низких социальных слоев, мечтателем и фантазером глухих закоулков. В своих рассказах и новеллах он создал уникальный портрет Нью-Йорка начала XX века – многоликого, привлекательного, загадочного и жестокого мегаполиса с его четырьмя миллионами “маленьких американцев”. Он вызывал своими рассказами интерес и сочувствие читателя к жизненным перипетиям клерков, продавщиц, безвестных художников, актрис, мелких и таких милых читателю авантюристов и мошенников.

Сам О.Генри писал в предисловии первого сборника своих рассказов: «…Кто-то создал изречение, что в Нью-Йорке всего четыреста человек, заслуживающих внимания. Но более умный человек – статистик – произвел свой подсчет, и, определяя поле действия этих маленьких рассказов, я отдал предпочтение более значительному числу людей, заслуживающих внимания, – четырем миллионам». «Четыреста» – так именовали самых богатых жителей Нью-Йорка. Четыре миллиона – это простые люди, населяющие самый большой город США Нью-Йорк. О.Генри любил этих людей, как никто понимал их горсти, беды и маленькие радости. Не смотря на то, что в его рассказах часто встречаются мошенники, воры, люди, не дружащие с законом, в их маленьком мире действуют твердые законы этики, человечности, и в тех редких случаях, когда персонаж все же преступает эти законы, автор их явно не одобряет («Дороги, которые мы выбираем»). О.Генри, сам перестрадав так много в жизни, был крайне деликатен по отношению к своим героям и к нам, читателям. Мы не найдем в его произведениях ранящих душу сцен жестокости, насилия, горя и безысходности. «Я не люблю заставлять своих жертв страдать», – сказал он однажды своему приятелю, когда тот спросил почему он смягчил в своем рассказе сюжет, взятый из реальности. О.Генри вообще избегал резких красок, прямолинейности, четких выводов. Он, например, очень бережно и крайне уважительно относился к женщинам, и если уж и критиковал их чуток, то делал это так мягко и с доброй улыбкой, что обижаться на него невозможно. Он не становился в позу обличителя, не оправдывал героев своих рассказов, не приукрашал их, не высмеивал. Автор просто был полон сочувствия, добродушной насмешки, огромной любви к ним и понимания. Он и сам был одним из них.

Каждому рассказу О.Генри придавал характер загадки с неожиданной развязкой. Читатель, поняв это, пытается угадать чем же закончится рассказ. Но, как правило, концовка бывает неожиданной, у О.Генри всегда припасен сюрприз для читателя. Но не только этим привлекают рассказы О.Генри. В них столько обаяния, доброго смеха, тонкого юмора, легкой грусти, американского колорита, каламбуров, занятных деталей, что хочется вновь и вновь перечитывать их.

Хотя автор в интервью, с которого мы начали, говорил журналисту, что все его сюжеты выдуманы, теперь мы твердо можем утверждать, что это далеко не так. Много из событий бурной жизни О.Генри внимательный читатель, по примеру Салли Колмен, обнаружит в его рассказах. Вспомнить хотя бы, возможно, самый трогательный и поэтичный в истории литературы святочный рассказ — «Дары волхвов» про бедных молодоженов Делли и Джима, один из которых жертвует единственной своей драгоценностью — золотыми часами, — чтобы подарить своей возлюбленной на Рождество набор черепаховых гребней; а тем временем она, продав свои роскошные волосы, покупает ему для часов цепочку. Они пожертвовали сокровищами, которые составляли предмет их гордости, чтобы доставить радость самому дорогому в мире человеку. Разве этот сюжет нам уже не знаком? Думаю, что этот рассказ – последний рождественский подарок О.Генри умершей жене Этол.

Или взять рассказ «Превращение Джимма Валентайна» – про бывшего взломщика, спасшего племянницу своей невесты из неожиданно захлопнувшегося несгораемого сейфа, рискуя при этом выдать свое темное прошлое. Это рассказ со счастливым концом, как обычно случается у О.Генри. В тюремную бытность О.Генри вместе с ним в камере сидел 20-летний «медвежатник», взломщик сейфов. За свою недолгую пропащую жизнь он сделал всего одно доброе дело – по просьбе начальника тюрьмы открыл захлопнувшийся сейф, где лежали важные бумаги. Срезав ножом ногти, он открыл сверхсекретный замок за 12 секунд. Ему обещали помилование, но обманули. Действительность всегда суровее и чаще несправедливее, чем в добрых и светлых рассказах, что создал О.Генри.

Кстати вместе с ними тюремный срок отбывал Эл Дженнигер. По иронии судьбы с этим профессиональным бандитом-налетчиком О.Генри был уже знаком, когда скрывался от правосудия в Гондурасе. Они подружились, и однажды Дженнигер даже спас его от верной смерти, когда один горячий мексиканец приревновал О.Генри к своей жене, с которой тот всего лишь неосторожно полюбезничал. Взбешенный муж выхватил нож и наверняка убил бы будущего писателя, если бы Дженнигер своим выстрелом не уложил ревнивца. Спустя много лет Дженнигер отложит револьвер и возьмется за перо, чтобы описать свою бурную жизнь в мемуарах. В его письменных воспоминаниях есть такое эпизод: прежде чем отослать рассказ «Превращение Джимма Валентайна» в газету, О.Генри прочел его сокамерникам. Эл Дженнигер вспоминал: “С той минуты, как Портер начал читать своим низким, бархатным, слегка заикающимся голосом, воцарилась мертвая тишина. Мы положительно замерли, затаив дыхание. Наконец грабитель Рэйдлер громко вздохнул, и Портер, точно очнувшись от сна, взглянул на нас. Рэйдлер ухмыльнулся и принялся тереть глаза своей искалеченной рукой. – Черт вас побери, Портер, это впервые за мою жизнь. Разрази меня господь, если я знал, как выглядит слеза!”

О.Генри создал себе официальную биографию, о которой поведал читателям «Таймс». К сожалению, его реальная жизнь была намного суровее и тяжелее. Потеря матери в трехлетнем возрасте, довольно одинокое детство, смерть первого ребенка, ранний уход любимой жены, помять о которой он сохранил навсегда, тюремный срок, необходимость скрывать свое прошлое, что крайне его угнетало – все это было очень далеко от того, как описывал свою жизнь писатель в интервью. К тому же О.Генри не смотря на свою проницательность и понимание человеческой природы, по своей натуре был человеком доверчивым, не пробивным, как сказали бы сейчас. Рассказы обогатили газетчиков и издателей, но не самого О.Генри – человека весьма непрактичного. Он никогда не торговался, ничего не выяснял. Молча получал свои деньги, благодарил и уходил. “Я должен мистеру Гилмену Холлу, по его словам, 175 долларов. Думаю, что должен ему не больше 30 долларов. Но он умеет считать, а я нет…”.

Или такой характерный эпизод: однажды его разыскала старая знакомая по Остину, вдова разорившегося фермера с Юга. Она знала, что знаменитого писателя О.Генри зовут совсем иначе. И потребовала платить ей по 150 долларов каждый месяц за молчание о его тюремном прошлом. Боясь разоблачения, О.Генри платил, да еще считал ее хорошим человеком, которому просто не на что жить.

Издатели беспощадно эксплуатировали его талант, пользуясь его безотказностью и добротой. Их совершенно не интересовало, что человек устал, изработался, что у него проблемы со здоровьем, что ему надо бы просто отдохнуть.

o_genri_04Памятник О. Генри

на родине писателя

в Гринсборо

(Северная Каролина).

 

Судьба наследства О.Генри была не менее тяжелой, чем личная судьба У.С. Портера. После десятилетия славы наступила пора беспощадной критической переоценки. Впрочем, приблизительно с конца 50-х годов прошлого века в США опять возродился литературоведческий интерес к творчеству и биографии писателя. Что же касается читательской любви к нему, то она неизменна: О.Генри, всегда занимал постоянное место среди авторов, которых любят перечитывать во многих странах мира.

 

Готовя статью об этом уникальном человеке и писателе, я встречала разные мнения о нем – от восторженно-восхищенных, до резко критических. Некоторые определяют его как запоздалого романтика, американского сказочника XX века. Другие упрекают его в поверхности и безыдейности. Кто-то определяет его как фаталиста, который слепо верит в Случай или Судьбу. Неоднократно я читала мнение литературоведов о том, что О.Генри «грешил» утопическим оптимизмом, что он избегал острой социальной тематики, не обличал напрямую социальную несправедливость,как, например, Джек Лондон или Теодор Драйзер, прикрываясь часто маской затейника, что он был чуть ли не анекдотчиком. Что другие «американские писатели межвоенного периода противопоставляли бессодержательности эпигонов О.Генри насыщенные психологические новеллы». «Пролетарский писатель» Максим Горький писал о нем: «талантливый шут, но пошлый».

Не буду спорить с этими людьми. Я не литературовед и не критик, я просто читатель. Но меня что-то совсем не тянет читать умные и правильные книжки на темы социальной несправедливости. И я с удовольствием возьму опять в руки потертый сборник новелл О.Генри Чувашского книжного издательства, 1984 года издания, напечатанный неважным шрифтом на плохонькой желтой газетной бумаге, который я с трудом достала в свое время, читанный мною уже сто раз, чтобы в сто первый раз посмеяться и поплакать над любимыми моими рассказами, которые давно знаю наизусть. Томик новелл О.Генри из тех книг, которые хочется иметь всегда под рукой. И хочу сказать от себя огромное спасибо этому замечательному человеку, великому писателю за его поистине настоящее творчество, за его за его добрый юмор и огромную любовь к людям.

И еще: подыскивая материал в интернете для статьи, я заходила на сайты, где молодые люди – девушки, парни, подростки – делятся впечатлениями о творчестве и личности О.Генри. Очень порадовало, что наша современная, к сожалению, не очень просвещенная в литературе молодежь знает этого писателя. Знает и очень любит. Нет равнодушных. На одного паренька, задавшего вопрос «А хто ето?» обрушил такой шквал насмешек и обвинений в невежестве, что паренек больше не рискнул что-либо написать. Читая переписку, я до слез радовалась за писателя: его светлый талант оценен по достоинству, он не забыт, и я верю, что пока существует просвещенное человечество, имя О.Генри будет жить.

 

В заключении хочется привести некоторые афоризмы из произведений О.Генри, а также несколько цитат из его замечательных рассказов, которые отражают тонкий юмор и легкую грусть, наблюдательность писателя, неповторимое обаяние его рассказов, их поэтичность и колорит.

 

Афоризмы из произведений О.Генри:

  • Он каждый шиллинг в чужом кармане воспринимал как личное оскорбление.
  • В жизни бывают два случая, которые неизвестно чем кончаются: когда мужчина выпьет в первый раз, и когда женщина выпьет в последний.
  • Фармакопея теряет смысл, если больной начинает действовать в интересах гробовщика.
  • Если мужчина приносит домой номер газеты, из которого вырезан кусочек, его жена не успокоится, пока не достанет другой экземпляр и не узнает, что именно там было.
  • Почему вы грабите чужих людей? Разве у вас нет знакомых?
  • Тюрьмы могли бы оказать известную услугу обществу, если бы общество выбирало, кого туда сажать.
  • Адам не мог сказать Еве, что его матери пироги удаются лучше.
  • Каждому дураку ясно, что будь земля круглой, у китайцев косы торчали бы перпендикулярно вверх, а не висели бы вдоль спины.
  • Жизнь состоит из рыданий, всхлипов и улыбок, с преобладанием всхлипов.
  • Когда человек доходит до такой степени унижения, он вызывает такую жалость, что хочется его ударить.
  • Горести бедняков служат самой выигрышной темой для сытых искусников пера и кисти.
  • Боливар не вынесет двоих.
  • Не относись презрительно к вежливости, этим ты разрушаешь цемент, скрепляющий кирпичи в фундаменте общества.
  • Когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств.
  • Обиняки — женское оружие, а когда две стороны используют одну тактику, время теряется попусту.
  • Единственное дело, в котором женщина превосходит мужчину, это исполнение женских ролей в водевиле.
  • Рискованная штука эта любовь с первого взгляда, когда она еще не видела его чековой книжки, а он еще не видел ее в папильотках.
  • Если бы мужчины знали, чем занимаются женщины, когда остаются одни, никто никогда не женился бы.
  • Женщина иногда мешает столкновению между мужчинами, а не вызывает его. Но не сознательно и не по доброй воле.
  • А вот вам мой собственный рецепт, как довести женщину до такого состояния, когда про нее можно сказать: “урожденная такая-то”. Научитесь брать и держать ее руку — и она ваша.

 

Цитаты из рассказов О.Генри:

 

  • Желтый лист упал на колени Сопи. То была визитная карточка Деда Мороза; этот старик добр к постоянным обитателям Мэдисон-сквера и честно предупреждает их о своем близком приходе. На перекрестке четырех улиц он вручает свои карточки Северному ветру, швейцару гостиницы «Под открытым небом», чтобы постояльцы ее подготовились. («Фараон и хорал»)
  • Когда вам доведется увидеть, что несколько продавщиц собрались в тесный кружок и позвякивают дутыми браслетами в такт словно бы легкомысленной болтовне, не думайте, что они обсуждают челку модницы Этель. Может быть, этому сборищу не хватает спокойного достоинства мужского законодательного собрания, но по значению своему оно не уступает первому совещанию Евы и ее старшей дочери о том, как поставить Адама на место. Это – Женская Конференция Взаимопомощи и Обмена Стратегическими Теориями Нападения и Защита от Мира, Который есть Сцена, и от Зрителя-Мужчины, упорно Бросающего Букеты на Таковую. Женщина самое беспомощное из земных созданий, грациозная, как лань, но без ее быстроты, прекрасная, как птица, но без крыльев, полная сладости, как медоносная пчела, но без ее… Лучше бросим метафору – среди нас могут оказаться ужаленные. («Горящий светильник»)
  • Я был одинок, как коза Робинзона Крузо. («Как скрывался Черный Билл»)
  • Бэлди Вудз потянулся за бутылкой и достал ее. За чем бы ни потянулся Бэлди, он обычно… но здесь речь не о Бэлди. («Сердце и крест»)
  • Затем он становится по другую сторону невесты, и венчание продолжается. Мне кажется, что Пейсли рассчитывал, как на последний шанс, на проповедника – возьмет да обвенчает его по ошибке с невестой. («Друг Телемак»)
  • Беседовать с ним было все равно что слушать, как капает вода в медный таз, стоящий у изголовья кровати, когда хочется спать. («Среди текста»).
  • – Этого довольно, – говорит Билл. – В десять минут я пересеку Центральные, Южные и Среднезападные штаты и свободно успею добежать до канадской границы.

Хотя ночь была очень темной, Билл очень толст, а я умел очень быстро бегать, я нагнал его только в полутора милях от города. («Вождь краснокожих»)

  • Трубы, возвестите о пагубности ожирения, о проклятье полноты, о трагедии тучности. Если вытопить романтику из толстяка Фальстафа, то ее, возможно, окажется гораздо больше, чем в худосочном Ромео. Любовнику разрешается вздыхать, но ни в коем случае не пыхтеть. Удел жирных людей – плясать в свите Момуса. («Комната на чердаке»)
  • Всякий знает, что мир держится на плечах Атласа, что Атлас стоит на железной решетке, а железная решетка установлена на спине черепахи. Черепахе тоже надо стоять на чем-нибудь – она и стоит на помосте, сколоченном из таких людей, как старый Джером. («Разные школы»)
  • «Любопытство сгубило кошку» – так гласит народная мудрость. Любопытство еще и не таких бед может натворить. А если чувства, которые считают чисто женскими, враждебны кошачьей жизни, то ревность вскоре оставит целый свет без кошек. («Разные школы»)
  • Тильди слушала, и сердце у нее замирало от восторга. Ни один мужчина никогда не пытался приставать к ней. Она была в безопасности на улице в любой час дня и ночи. Какое это, должно быть, блаженство, когда мужчина преследует тебя и из любви ставит тебе фонарь под глазом! («Дебют Тильди»)
  • Давайте поговорим о цвете, который известен как пурпурный. Этот цвет по справедливости получил признание среди сыновей и дочерей рода человеческого. Императоры утверждают, что он создан исключительно для них. Повсюду любители повеселиться стараются довести цвет своих носов до этого чудного оттенка, который получается, если подмешать в красную краску синей. Говорят, что принцы рождены для пурпура; и это, разумеется, верно, потому что при коликах в животе лѝца у наследных принцев наливаются царственным пурпуром точно так же, как и курносые физиономии наследников дровосека. Все женщины любят этот цвет – когда он в моде. («Пурпурное платье»)
  • Я, Сандерсон Пратт, пишущий эти строки, полагаю, что системе образования в Соединенных Штатах следовало бы находиться в ведении бюро погоды. В пользу этого я могу привести веские доводы. Ну, скажите, почему бы наших профессоров не передать метеорологическому департаменту? Их учили читать, и они легко могли бы пробегать утренние газеты и потом телеграфировать в главную контору, какой ожидать погоды. («Справочник Гименея»)
  • Мистер Грин, вы когда-то были моим приятелем, и это мешает мне сказать вам со всей откровенностью, что если бы мне пришлось выбирать между вашим обществом и обществом обыкновенной кудлатой, колченогой дворняжки, то один из обитателей этой хибарки вилял бы сейчас хвостом. («Справочник Гименея»)
  • Джед был рожден для монологов, но судьба, как всегда ошиблась, навязав ему профессию, в которой он большую часть времени был лишен аудитории. («Пимиентские блинчики»)
  • Я никогда не мог понять, почему это некоторые мужчины, способные в два счета укротить мустанга и побриться в темноте, становятся вдруг паралитиками и черт знает как потеют и заикаются, завидев кусок миткали, обернутый вокруг того, вокруг чего ему полагается быть обернутым. («Пимиентские блинчики»)
  • Безбрежная прерия, оживляемая оврагами и темными пятнами кустарников и кактусов, окружала нас, словно стенки чаши, на дне которого мы покоились, как осадок. Небо прихлопнуло нас бирюзовой крышкой. Чудный воздух, насыщенный озоном и сладкий от аромата диких цветов, оставлял приятный вкус во рту. В небе светил большой, круглый ласковый прожектор, и мы знали, что это не луна, а тусклый фонарь лета, которое явилось, чтобы прогнать на север присмиревшую луну. …Хотелось подняться на цыпочки и потрогать рукою звезды, такие они висели яркие и ощутимые. («Пианино»)
  • Как-то весной нам с Эдди случилось на короткое время побывать в Мексике, где один капиталист из Филадельфии заплатил нам две тысячи пятьсот долларов за половину паев серебряного рудника в Чихуахуа. Да нет, такой рудник существовал. Все было в порядке. Другая половина паев стоила двести или триста тысяч долларов. Я часто думал потом: кому принадлежал этот рудник? («Трест, который лопнул»)
  • Как мы накануне соскочили с поезда, я не могу вам сказать; об этом даже страшно подумать, потому что поезд шел мимо деревни так быстро, что из окна вагона нам показалось, будто мы видим салун, а когда мы соскочили, мы увидели, что это были две разные вещи, отстоявшие одна от другой на два квартала: аптекарский магазин и цистерна с водою. («Развлечения современной деревни»)
  • Прибыв на Рыбачью Гору, я пошел в аптеку, и там мне дали взаймы шесть дюжин восьмиунцевых склянок с пробками. Этикетки и нужные припасы были у меня в чемодане. Жизнь снова показалась мне прекрасной, когда я достал себе в гостинице номер, где из крана текла вода, и бутылки с «Настойкой для Воскрешения Больных» дюжинами стали выстаиваться передо мной на столе. Шарлатанство? Нет, сэр. В склянках была не только вода. К ней я примешивал хинина на два доллара да на десять центов анилиновой краски. Много лет спустя, когда я снова проезжал по тем местам, люди просили меня дать им еще порцию этого снадобья. («Джефф Питер как персональный магнит»)
  • В наружности его жены прежде всего бросалось в глаза большое количество ситца, много острых углов и следы нюхательного табака. Сквозь все это проглядывало беспокойство не вполне осознанных желаний и глухой протест обманутой молодости, не замечающей, что она уже прошла. («Коловращеиие жизни»)
  • Она задержалась на минуту под дубами. Прерия была словно в тумане, и лунный свет, мерцающий сквозь неосязаемые частицы дрожащей дымки, казался бледно-оранжевым. Но дрозды-пересмешники свистели на каждом удобном суку, мили цветов насыщали ароматом воздух, а на полянке резвился целый детский сад – маленькие прозрачные кролики. Санта повернулась лицом на юго-восток и послала три воздушных поцелуя в этом направлении. Все равно подглядывать было некому. («Сердце и крест»)
  • Когда любим мы сами, слово «любовь» — синоним самопожертвования и отречения. Когда любят соседи, живущие за стеной, это слово означает самомнение и нахальство. («Персики»)
  • Дураки бывают разные. Нет, попрошу не вставать с места, пока вас не вызвали.

Я бывал дураком всех разновидностей, кроме одной. Я расстроил свои дела патримониальные, подстроил матримониальные, играл в покер, в теннис и на скачках – избавлялся от денег всеми известными способами. Но одну из ролей, для которых требуется колпак с бубенчиками, я не играл никогда: я никогда не был Искателем Клада. («Клад»)

  • – Отчего же ваш отец не занялся этим кладом? – спросил я молодого Рэндла.

– Он не успел и ослеп.

– А почему вы сами до сих пор не отправились его искать?

– Да видите ли, я про эту бумажку всего десять лет, как узнал. А мне нужно было то пахать, то лес рубить, то корм скотине запасать; а потом глядишь, и зима наступила. И так из года в год.

Все это показалось мне правдоподобным. («Клад»)

  • Мне снилось, что я стою недалеко от кучки ангелов зажиточного вида, и ангел-полисмен взял меня за крыло и спросил, не из их ли я компании.

– А кто они? – спросил я.

– Ну как же, – сказал он, – это люди, которые нанимали на работу девушек и платили им пять или шесть долларов в неделю. Вы из их шайки?

– Нет, ваше бессмертство, – ответил я, – Я всего-навсего поджег приют для сирот и убил слепого, чтобы воспользоваться его медяками. («Неоконченный рассказ»)

 

 

При подготовке статьи использовано:

  1. 1. Аннотация А. Аникст к сборнику «О.Генри. Новеллы.» Чувашское книжное издательство. 1984г.
  2. 2. http://lib.rus.ec/b/246965/read «Валентин Вербицкий «Тайны О.Генри».
  3. 3. http://www.litra.ru/biography/get/biid/00218831211284963757 «О.Генри»
  4. 4. http://www.peoples.ru/art/literature/story/porter/ «О.Генри – все о знаменитости».
  5. 5. http://www.parta.com.ua/stories/writers/133/ «О.Генри – биография.»
  6. 6. http://www.bukinistu.ru/biografiya-o.-genri-vilyam-sidney-porter.htm «Биография О.Генри – Вильям Сидни Портер».
  7. 7. http://interesnyeknigi.ru/2011/05/13/novelly-o-genri/ «Новеллы О.Генри»
Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.