Его улица имела наредкость бессмысленное положение на карте города Н. : она не вела к морю и уводила от вокзала. Ступив на неё, ты оказывался ещё дальше от пункта назначения. К тому же, она была освещена гораздо меньше, чем соседняя Верди.

Но я всегда проходила её от начала до конца : от подземной парковки «Лувр» до продуктового магазина «Казино». Даже он не делал таких усилий и сворачивал чуть раньше : на перекрёстке с улицей Луизы Аккерман, когда ещё помнил дорогу к моему дому.

В этом лабиринте мы оказались, когда он вдруг ни с того ни с сего решил, что остаток вечера хочет провести без меня. Собрав в кулак свои последние ноты галантности, он все-таки соизволил проводить меня до ближайшей транспортной остановки. Пока мы ждали трамвай, а я все не могла поверить в то, что он и в самом деле хочет остаться без меня и что только что буквально выставил меня за дверь, к нам подошёл странный тип, похожий на бездомного. Меня это совсем не удивило : в моем присутствии к нему всегда цеплялись странные типы. Этот маргинал пытался всучить ему сигареты, но он уже выкурил одну до этого, и у него был повод отказать. Отчаянно желая чем-то нас снабдить, бомж все-таки дал ему какие-то странные конфеты и даже не попросил за них денег. « Магическое зелье », — усмехнулась я.

До прибытия трамвая оставалось 17 минут. Я предложила ему дойти пешком до следующей остановки, надеясь, что, в конечном счете, он поменяет своё чёрствое решение меня бросить. Мы шли вдоль рельс, и он кидал эти леденцы на землю, говоря, что таким образом, я смогу найти дорогу назад.

Смогу ли я когда-нибудь отыскать этот обратный путь ?

Я обошла все табачные лавки квартала, где он мог покупать сигареты, все аптеки, где он мог покупать презервативы (хотя нет, презервативы он предпочитал избегать, скорее, где он покупал антидепрессанты). Я записывалась на приём  к врачам, которые находились рядом с его домом, в тайне надеясь на то, что однажды мне выпадет джекпот и я попаду к специалисту, чей кабинет находится прямо в его парадной. Я даже сходила на несколько сеансов к психоаналитику, мечтая встретить его в зале ожидания. Я быстро отказалась от этой затеи, когда поняла, что у моего психоаналитика нет зала ожидания. А сколько раз я завтракала (и обедала, и ужинала) в кафе рядом с его домом, покупая круассаны в булочной напротив. Впрочем, это кафе я полюбила ещё до того, как узнала, что оно находится прямо под его окнами.

Я заглядывала во все проезжающие мимо чёрные машины, в надежде увидеть его за рулём, и оборачивалась каждый раз, когда мне кто-то сигналил. Я отчаянно искала знаки, хоть какой-нибудь намёк, который подскажет мне путь к нему, но всегда попадала в тупик. Вокруг были лишь глухие стены. Не было ни одного выхода, лишь дорога, ведущая к морю. Ведущая к маяку, где мы когда-то наблюдали за тем, как луна наливается кровью, словно превращаясь в Марс.

Я знала, что он бегает по такому же маршруту, что и я. Я стала делать пробежки чаще и дольше, по утрам и вечерам, жадно всматриваясь в лицо каждого бегущего мне навстречу мужчины, в надежде разглядеть там те черты, которые я столько раз видела во сне.

Иногда мне казалось, что я окончательно схожу с ума от всеобъемлющего одиночества, поглотившего меня в этом городе. Но потом приезжали друзья и вновь возвращали меня к реальности. Я пыталась ходить на свидания с другими мальчиками, чтобы вычеркнуть из памяти его голос и его прикосновения. Но всякий раз это заканчивалось полным провалом. «Я просто теряю драгоценное время своей жизни», — думала я, прежде чем оставить деньги за свой бокал розового вина, настойчиво отказываясь от предложения проводить меня до дома. И вновь повторяла свой непоколебимый обходной маршрут, который проходил через его улицу. Я прожила так четыре холодных месяца, отчаянно надеясь, что эта рутина не будет продолжаться вечно, что в моем тайном имени нет звуков « с », « и », « з », « ф », что мой покойный отец не является властителем ветров и что боги не прокляли меня за то, что я пыталась обмануть смерть.