* * *
В меня мучительно, капризно,
Вползает медленный мотив,
И слов пока ещё не слышно,
Но он во мне уже звучит.
Шагов своих не замедляя,
Иду росой на склоне дня:
Вдали виднеется родная
Избушка старая моя.
И на ходу слова срываю, –
Запихиваю в свой блокнот.
Вот – костерочек разжигаю,
Стряхнув со лба солёный пот:
Чаёк из кружки попиваю,
Жую слова из прежних снов;
И снова карандаш хватаю –
Рабом упрямых, скользких слов.
Пишу взахлёб, не замечая,
Как умер за спиной закат.
Дымок, глаза мне разъедая,
Над полем стелет серый плат…
- N. N.
Вы могли стать Музой в мой рассвет.
Да вот годы… И живу подранком.
Слишком поздно появились Вы на свет,
И родился слишком рано я, однако…
* * *
Бежит размашисто, неровно –
на пол-листа одна строка:
меня ударили не больно, –
пока ударили слегка.
Когда в ладу я с целым миром,
строка ползёт не вкривь и вкось –
убористо, почти красиво, –
и в жизни что-то удалось…
ВЕК ХХ. НАЧАЛО
Над строчкой рыдали поэты,
Плясали кадриль юнкера
И скряги кидали монеты
Нищенкам в подола…
Но мы о грустном не будем:
Тема печали вечна.
О тяжком на миг позабудем –
О том, как кончалась весна.
Как-то так начиналась война…
* * *
Луч заката за дальним болотом
отразился в подолах злых туч:
На сосновых стволах позолоту
расплескал умирающий луч.
Скоро птичье замрёт щебетанье,
в норы ляжет лесное зверьё.
Под трескучее дров бормотанье
у костра окунусь в забытьё.
Отломилось судьбе моей мало –
нет жены и единственный сын.
Понимает мозг мой усталый,
как надёжно меж нами вбит клин.
Не уйти никуда от сомнений…
Я встряхнусь и с природой сольюсь.
И с небесного соизволенья
над лесами дождями прольюсь…
* * *
Татьяне П.
Всё прошло. Боль уйти не торопится…
Есть лишь лучик, но он – вдалеке.
Ты чуток подожди: распогодится, –
Я отправлюсь к тебе налегке.
Не скучай, как скучаю я, милая.
И не плачь никогда. Будь храбра.
Я тебе обещаю, – мы свидимся
На привале тепла и добра.
* * *
Т. П.
Вот и закончился январь…
И вместе с ним осталось где-то
Пропетое, как пастораль –
Главнейшей музыкою – лето.
Не жалуюсь на холода.
Но как же хочется обратно
Вернуться, пусть не навсегда, –
В те дни, где было всё понятно:
В деревню под названьем Гарь
Над речкой тихою и чистой, –
Здесь стряхивал с себя я хмарь
Семейной жизни неказистой.
По заводям с тобой гулял,
Там, где бобровые жилища.
…Жалею, что не показал
Я их любовные игрища.
* * *
Встречали настороженно
избушки в три окна:
Я гость здесь слишком ранний, –
признал ли кто меня?
Шагал я не торопко
бесснежной колеёй
апрельскою походкой
по слякоти чужой.
И чувствовал дыхание,
и за окошком – тень:
…Я видел вымирание
русских деревень.
* * *
Вы бывали
на карнавале
простых чудес?
Такое буйство цвета
вы видали?
Так то – мой лес,
Он мне
навечно дарен.
В нём я воскрес.
Ему мои молитвы
и печали.
Мой лес – мой крест…
ВЫХОДНОЙ
Жаркий день не подарит прохладу –
Солнце выплыло выше дерев.
Я и это приму как награду, –
Мне костра надоел обогрев!..
Рюкзачок упакован. Сигарка,
На мундштучной сгорев полосе,
В угольях дотлевает неярко.
Начинаю свой путь по росе…
ГЛАВНЫЙ В ДОМЕ
Кузя! Почему тебя люблю я?
Хоть кошачьего не знаю языка,
Но с хитринкой вкрадчивое «мяу»
Мне милей собачьего тявка.
Мы с тобой общаемся учтиво:
Ты нагадишь, – молча приберу.
Бегаешь по комнатам игриво,
Новый нанося ущерб ковру.
После, выпив молоко из миски,
Выгнув спину благодарственной дугой,
На диван крадёшься тише лиски,
Не спросивши разрешенья на постой.
Мой отход ко сну ты вдохновляешь, Завернувшись в пёстренький клубок;
Помурлыкав, день свой завершаешь,
Чтоб с утра вновь преподать урок…
* * *
Т. П.
Голос твой издалека еле слышен.
Я кричу. А на дворе – месяц вишен.
Сердце бешено стучит в нетерпенье,
Обрати взор на меня – на мгновенье:
Видишь эти два крыла – грусти, страсти,
Как тоскую без любви нежной власти!
…Голос мой издалека еле слышен.
И кончается сентябрь – месяц вишен.
* * *
Гриб хороший отошёл, –
пошла болотная отрыжка:
мелкий лес и бурелом,
мох и комаров прописка.
Запоздалого цветка
одинокая пушинка
пролетела в никуда –
в синь небес…
Вот и тропинка.
На твердь ступив,
пробьюсь в поля,
свой путь закончу
по привычке –
у речки,
на закате дня…
* * *
Гори, костёр, пылай на счастье!
Не обещай мне только бед.
Я от тебя прошу участья, –
Молю, – ещё на пару лет.
Уже в прошедшем все напасти.
И жду от будущих я дней,
Пусть редких, проявлений страсти:
Чем реже, тем они ценней…
ДАЛЬНИЙ ЛЕС
Пропал азарт бродить по лесу.
Вернусь я снова к костерку;
Подкину дров и в котелочек
Добавлю травки к кипятку.
И чай божественный, крепчайший
Благословенно отхлебну.
Расправив косточки, на травке
Под звон комариков вздремну.
Часок посплю без грешной мысли,
И мне опять приснится лес.
Тот дальний лес, который ныне
Мне от любых невзгод – навес…
* * *
Л. К.
Давно ушло в небытие – то, что нас свело когда-то.
Так превращается в старьё всё новое от даты к дате.
Цепляет память те концы, которые для сердца милы:
Из тех концов сплетали мы чудных узоров паутины.
Мы забывали про разлад и скуку вечных ссор
В минуты редкие услад. Затем – опять раздор.
Раздоры за раздорами – вздохнуть невпроворот.
Ты как страна зеркал кривых, где всё наоборот!..
ДЕНЬ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Танюше П.
Сжигает память прошлого мосты,
которые давным-давно прошли мы.
И песенки навязчивой мольбы
поистерлись и мне давно постыли.
К тебе прильну, мой ласковый дружок,
Как будто невзначай – в порыве страсти,
Чтоб новой жизни отхлебнуть глоток,
Забыв о брачных узах страшной власти.
О! как мне надоело жить взаймы
В ожиданье добрословного аванса!..
Я вновь сегодня в коконе кармы
Твоей рукой сплетённого пространства.
И в славный день затменья всех светил
Прошу Его: – Господь мой, сжалься!
Дай капельку Твоих любовных сил,
Чтоб этот вечер вечно продолжался…
* * *
Дожди ушли, – просвета вот не видно…
Седые облака плывут, плывут, плывут.
И в четырёх стенах сидеть обидно.
Обидно, зная, что меня опять зовут.
Зовёт ромашковое поле-сиротина,
Лес с ручейком, заросший ряской пруд,
В овраге – инвалидная плотина
И костерок – врач ото всех простуд.
* * *
Памяти поэта Георгия Кикинова.
У каждого в жизни свой детства Арбат…
Арбат мой – село Деревянное.
Я там изучал за квадратом квадрат,
И ближнего леса, и дальнего.
Зимой уходили толпой гулевой
По змейке реки – до истока;
Найти не сумели начала её,
Но глубь разузнали потока.
Было, – тонули в злых водах реки:
Не крепок ледок первый, тонкий…
Друга последний взмах вижу руки,
Крик слышу захлёбный, негромкий.
Память пытал, но не вспомнил всё я.
Та вроде ребёнка капризного…
Как редки картинки того бытия!
Их мало, увы, до обидного…
* * *
Душу мне стихи перевернули, –
раньше мир разглядывал без шор, –
точно на глаза вдруг натянули
лоскуток полупрозрачных штор.
Не простых, – с узорами заплатин
наставлений мудрого Творца.
Убеждаю тех, кто не согласен,
Что начало – суть его конца.
Все мы в этом мире – понарошку:
пусть он – тлен, но в нём мы родились.
Так зачем носить попам морошку?
Если веришь, просто помолись…
ДОЖДИК
Дождик, дождик шаловливый, –
Обнявшись, идём с тобой.
Ты – родной, ты мой любимый,
Ты грибной, и ты со мной!
Провожу тебя до места,
Где по логике простой:
Белый гриб вполне уместен.
Я зову: «Идём со мной!»
Укажу тебе тропинки –
Их мочи! Пролейся там,
Где берёзки и осинки
Жмутся к приболотным мхам.
Где колки колючих елей
Расселились по ложка́м.
Где оркестры птичьих трелей
Дарят гимны грибникам…
* * *
Л.К.
Жизнь идёт, – рекой течёт,
И мы гребём по этой жизни…
Осталось сдать один зачёт.
Последний. И закажем тризну.
Пойду один за перекат.
И не тайком, но и без визы.
Займу свободы напрокат,
Чтоб там забыть твои капризы…
ЁЛКА В ПАДУНЕ
С. П. Шукшину
Ель – одна на весь посёлок –
Притягательна для всех:
Я сюда пришёл спросонок Замолить семейный грех.
Здесь оставлю все печали
Под нарядной мишурой.
Там, где хоровод играли,
Постою, – себе чужой.
…Завтра – на могилку к маме.
В первый раз, как не впервой.
п. Падун,
01.01.2009
* * *
Есть грешок – это зыбкость строк,
Да и грех – неприлизанность рифм.
Ткнут и этим, и тем, взад и вбок,
Указав, что не выдержан ритм.
Да простят мне нескладность строф
Те, кому я обязан за милость;
В чьих сердцах я нашёл себе кров,
Не надеясь на долгую близость…
* * *
Домик, маленький сиротка,
Я давно тебя люблю.
Нынче – скверная погодка,
Можно, ночку пересплю?
Ты обрадуешься, знаю:
«Как же я – и без людей?
Ты меня не забываешь…
Заходи-ка поскорей!».
Выложив на стол гостинцы,
Свечку в баночке зажгу,
Скрипом старой половицы
Местных мышек разбужу.
Под зловещий шепот ветра,
Что слетел сюда с лугов,
Над тетрадкой со стихами
Засижусь до петухов.
Поутру, чайку напившись,
Дверь прихлопну, обернусь –
И, с тобою попрощавшись,
Обещаю, что вернусь…
ИРОНИЧЕСКОЕ
Под бравурную музыку
люблю слагать сонеты я.
Слова стихов сплетаются
в веночки цвета траура:
Мелодии весёлые,
да тексты только грустныя…
* * *
Закат багров,
а слева-справа
кучевые облака,
нарисовав большую яму,
предупреждают:
жди шторма!
Предчувствие беды нежданной
не покидает вновь меня,
но я с надеждою улягусь
на лапы елей у костра.
Не навещайте сны худые!
Всю ночь. До самого утра…
ЖУЛЬКА
Ярко-рыжую собачку
Видно чуть не за версту.
Нынче, Жулька, я колбаску
Вкусную тебе несу.
Знаю, хвостик завиляет,
И, как маленький щенок,
Захлебнёшься в тихом лае,
Мой заслышав шорох ног.
Радость в глазках засверкает,
Там же и немой вопрос:
«Ты сегодня угощаешь?
Не подвел меня мой нос?»
Потрепав загривок, уши,
Колбасы кругляш отдал:
Чавканье приятно слушать, –
Я ведь тоже голодал…
* * *
Татьяне П.
Засмотрюсь на чужую, прохожую –
Да в твой мир я ворвался, любя:
Мне не встретить, я знаю, похожую
На тебя лишь одну, на тебя…
ЗАМАНЧИВЫЕ ДАЛИ
Погулял, да надо возвращаться.
Покидая милые края,
вдруг захочется навек
мне здесь остаться
Ну, как сзади нет уже моста?
Привыкать к хорошему приятно,
только что-то колет
там, в груди.
Что?
Покуда не совсем понятно,
а бес шепчет: «Ты туда иди!»
Что ж, пойду,
мой ангел припозднился,
но «добро» заочное даёт.
Значит,
с бесом добрым породнился?
Или душу мою чёрту продаёт?..
* * *
Здесь, видно, навсегда –
холодный блеск небес.
В залив макает хвост –
гость запоздалый – туча.
В напрасном ожидании
обещанных чудес
Я чувствую лишь боль,
и эта боль ползуча.
Ничто не говорит
о близости утрат, –
есть ощущение
подкравшейся разлуки:
мне надо разобраться,
в чём я виноват,
чтоб, наконец, понять –
откуда эти муки…
* * *
Как погодушка взыграла! –
Собирался дождик вдруг;
Тучка солнцу помогала
Завершить свой полукруг.
Сердцу вспомнилось о грустном.
На душе – печали груз.
Как сюда стремился утром!
Свидеться с одной из муз…
Дай мне, Боженька, поблажку, –
Отведи свою грозу! –
С верной Музой спозаранку
Встретить тихую зарю…
* * *
Зачем кричит так коростель?
Cейчас, когда молчит природа.
На душу опустилась тень
предчувствия плохого года.
От дум тяжёлых закралась
на сердце тихая тревога:
Так от чего же так проста
и так трудна моя дорога?
Манер дурных не приобрёл.
Да, жёстче стал к себе, так что же?
Я посох мудрости нашёл
и потому к другим стал строже.
Не пессимист. Но почему
вселилась в сердце непогода?
На душу опустилась тень
предчувствия плохого года…
* * *
Кузя, котик шаловливый,
Завладел моим столом:
Слава Богу, – век чернильный
В прошлом со стальным пером.
Безобразничает малый,
Раскидав карандаши.
Ухмыляется, нахальный:
– Ну-ка, папа, накажи!..
ЗИМОЙ НА ДАЧЕ
Н. Севостьяновой
Во всём пространстве – я один…
Присыпал снег следы к избушке,
Отходит день – мой властелин,
И ночь крадется от опушки.
На чистом саване земли
Еще не натропили звери;
Осенний след их замели
Незлые первые метели.
___________________
В печи разгуливало пламя.
Я на огонь смотрел сакрально.
Дрова без треска – не дымя –
Сгорали быстро, беспечально.
И позабыв про все дела,
Забыв на время про напасти, –
Распутывал раздумий снасти…
А за окном пурга мела.
* * *
Когда отступят холода,
собрав в рюкзак
нехитрые пожитки,
отправлюсь снова в никуда, –
в свой дальний лес –
через кусты-калитки…
* * *
Когда-то смелым был в стихах,
Теперь отважным стал и в прозе:
На белых в клеточку листах
В рисунке клякс я вижу розы…
* * *
И вновь наваждение:
в мареве грёз
качаются ели –
Петрозаводск!
Я оторвал бы
поэту язы́цы:
что взял да и склеил
ель со словом
«ресницы»?
А композитор,
старик-дуралей,
участи той же
достоин – ей-ей!
Но тут уж я, братцы,
прижёг бы углём
пальцы рук шаловливых –
пусть ходит с клеймом
музыки странной
еврейских кровей:
«Карелия снится…».
Что может так ранить –
наотмашь ударить?
Что может быть ближе,
больней и родней?..
* * *
И вот я здесь, – опять в своих пенатах,
Где запах трав отбил весь аппетит.
Чайком побалуюсь, задумаюсь о датах
И вновь о том, что так во мне болит.
Мы изредка всегда спешим куда-то…
Уходим вдаль, чтоб для себя понять:
Всё близкое – размыто и разъято,
Далёкое – огромно – не объять.
Не раздражает здесь высокомерье
Завравшихся муниципальных дам;
Уходит прочь навязчивость безверья,
Когда приносишь боль свою кострам.
Под жаркий треск берёзовых полешек
В саду забытом вновь я отдаюсь
Суду годам пустых метаний, спешек.
…И ничего теперь уж не боюсь.
Л. К.
Лишь вчера я гулял в облаках поднебесья –
Бес манил, соблазнял от земного отречься.
Не послушал, сдерзил, а потом и покаялся.
Но тебя всё ж любил! И поэтому маюсь я…
КУЗЬКИНО СЧАСТЬЕ
Племяннице Ирине.
Цезарь в облике кошачьем –
С гордо поднятым хвостом –
Чем-то уличным, бродяжьим
Наполняет тихий дом.
Мы ругаемся (есть время!),
А потом (какая сласть!)
Трётся Кузька о колено –
Вот она, любови власть.
Мы простим друг друга нежно,
Чтоб потом – в клочки любовь!
Спорить с ним мне бесполезно –
Всё равно прольётся кровь!
Я же не холоднокровный,
Не палач – его распять.
Я прощаю. Он голодный –
В миску молока опять!
ЛАВОЧНИК
Привокзальный котик, рыженький бандит, –
В лес я уезжаю, – на лавочке он спит.
Возвращаюсь из лесу, – он опять же тут:
Возлежит, что барин, и живот раздут!..
* * *
Елене Васильевне
Мой милый корректор,
нестрогий судья…
Знакомый профессор
сказал, как отрезал:
«Пишешь ты зря!»
Ему не поверил –
поверил в мандраж,
не тот, что в коленках,
а тот, что в мозгах.
Вы не профессор,
не доктор наук, –
Вам проще понять
и воспринять на слух
моё нетерпенье
мир сей объять,
понять и пощупать,
и Вам передать
все эти красоты
простой новизны
по имени Лес –
в пору ранней весны…
* * *
На жизненной тропе слепца встречая,
Несчастного жалеем мы подчас.
Увы, совсем того не замечая,
Что жизнь он знает лучше зрячих, нас…
МОЯ НЕЗНАКОМКА
Ты ушла свободно и красиво,
Так и не окликнутая мной…
Честность – странный мой недуг,
Не позволила к тебе мне прикоснуться,
Тронуть мягкий бархат нежных рук,
В бездну глаз чертовских окунуться.
Разглядеть усталый взмах ресниц, –
Дней ненастных, – лёгкую истому,
Пряный зов серебряных косиц.
И тоску. По мне или другому?
Вышло так, что я в себе сдержал
Тот порыв влечения и страсти:
Пожалел в душе, но не предал
Я любви к другой. Себя отчасти…
* * *
Л.К.
На краю поляны средь берёз родных
Заживают раны от распрей бытовых.
Отгремевшим эхом – гром прошедших битв,
А на сердце – шрамы от твоих обид…
* * *
Меня забавляет Каркуша –
Ворон чистейших кровей,
Свивший гнездо на макушке
Ели – над сводом ветвей.
Здесь он прижился недавно
С супругою верной своей –
С осени той, листопадной,
Когда я ещё был ничей.
Высокий полёт прерывая,
Завидев мой редкий приход,
Скрываясь в траве, начинает
К костру свой неспешный поход.
Застыв на почтительном шаге,
Внимательно так он глядит
Своим перламутровым глазом
На хлеб мой – вкуснейший магнит.
Конечно же – я угощаю!
Ну как мне Каркушу обнесть?!
К гнезду его взлёт наблюдаю –
Потомству несёт мою снедь…
* * *
На лист укладываю строчки –
Конца им, края нет;
Словес, что сельдей в бочке, –
Сто счастий и сто бед…
НА ОБОЧИНЕ ЖИЗНИ
«Если свет ещё горит в избушке, –
Радуюсь, – жива моя старушка!..»
Каргопольская поговорка.
Деревушка в стороне заката –
Тусклый свет живого огонька:
Из семи – одна жилая хата
Притулилась к краешку леска.
Населенье – бедная старуха,
Кот с собакой, на дворе – коза,
Поросёнок шустрый, вислоухий;
В доме – светлых ликов образа.
Я про жизнь покинутой старухи
(Детками и властью неродной),
В жизни не обидевшей и мухи,
Слушал повесть от неё самой…
В пересказе мне не хватит красок
Сочной деревенской простоты;
Тот сюжет на грани жутких сказок
Страшных дней с часами теплоты.
______________________
…Обещал наведаться к ней вскоре, –
Так, иль непогоду переждать.
Улыбнулась: – Дверь не на запоре…
– Загляну! не сомневайся, мать…
* * *
Надоест со сверчками скучать, –
Дверь избушки замкну на засов,
И – в лесок: буду звуки сличать
Стонов ветра и уханья сов.
Я возьму в провожатые Машку,
Кошку диких норвежских корней, –
Пусть пощиплет зеленую травку:
Ей на пользу, и мне веселей.
Запалю костерок на вершине
Сельги каменной. Сверху видней
Белой ночи простые картины
Красоты умирающих дней…
* * *
Не ищите благости на небе, –
Она – во мне, а значит, и в тебе.
Мы дороги выбираем по потребе,
Пускай не те, но каждый – по себе…
* * *
Не пойду я к причастью
Ни потом, ни теперь –
Бывшей веры, к несчастью,
Стало меньше, поверь.
Растерял по овражкам
Веру: ветр растрепал,
Разбросал по опушкам,
Где я раньше плутал…
НЕДУГ
С этой стороны не ждал беды,
А она с жестокою усмешкой
Выплыла из пятого угла,
Скрытого кисейной занавеской.
Подсекла – и охнуть не успел.
Так скрутила! – этой боли не желаю
Даже самым искренним врагам,
Палачам и всем, кто с того краю…
* * *
Нынче осень обалдела –
в середине декабря:
Не останусь я без дела!
Не теряю время зря.
Пробираюсь я сторожко
чёрным мокрышным леском;
наполняется лукошко
крепким сереньким грибком.
И брожу я очумело
по бесснежному леску.
…Нынче осень обалдела,
На людей нагнав тоску.
14.12.2006
О БОЛЬШОМ ПОЭТЕ
С таким надрывом он, так задушевно пел! –
Сердца брал в плен квасным патриотизмом;
Как сын единственный о Родине радел
И пламенным стихом звал в коммунизмы.
Сейчас живёт в Америке, – хмурит умы студенчества
Почётный гражданин ста русских городов…
ОКНО С ВИДОМ НА СЕВЕР
Т.В.П.
Я распахнул окно в Карелию, –
И стал слышней твой голос, Тань.
Вдруг осознал: тобой болею я.
Сейчас. Сегодня. В эту рань…
Мне писем мало. По мобильному
Сквозь шепот связи прикоснусь, –
Как наяву, – к плечу родимому.
Прильну к нему… и не проснусь.
Кинешма,
2008
* * *
Опять однообразной трелью
(любовное, наверно) коростель
ночной порой мои щекочет нервы –
какой тут сон! я всё гляжу на дверь.
Там – сумерки, а у остывшей печки
сидеть и зябнуть в радость комарам?
Достал тетрадь. Под огонёчек свечки
отдался нерифмованным словам.
__________________________
В письме к далёкой, но душою близкой,
за ночь двух слов я так и не связал…
* * *
Немые росчерки грозы –
Резвятся молнии кривые,
Под канонадные басы
Нещадно льют дожди косые.
Я так от этого устал:
Не отдых, а одно мученье.
Провидец тот, кто начертал –
«Легко в бою, а не в ученье».
Дай, Боженька всего полдня!
Просохну я и на коленях
Тебе молитвы все воздам,
Творцу сего столпотворенья.
Господь на небе услыхал
Сию мольбу и дал поблажку:
Прислал жару, дожди угнал,
Опустошив мою баклажку!..
ОКТЯБРЬ
Октябрь. Зима пока ещё слегка –
в свои права вступает не спеша.
Тумана дым видать издалека, –
колышется в низине, чуть дыша.
Но час-другой, и солнце из-за туч
над деревами выглянет лениво;
На жёлтый лист, бросая первый луч,
слепить начнёт небесное огниво.
И, окунаясь в застоялый пруд,
мажорные мелодии игриво
в моей душе растопят груз остуд.
…Очнусь счастливым.
* * *
Отмеряет дни безжалостный хронометр:
Ненасытно время пожирает.
На пределе внутренний барометр.
А поэт всё пишет. Он страдает.
И старея, сердцем понимает –
Время ни на миг не остановишь.
Жизнь свою поэт, рифмуя, повторяет –
Вдохновение под сукна не положишь!
НЕСЛУЖЕБНЫЙ РОМАН
Татьяне П.
Прихватило нынче, прихватило:
Скачет с возрастом давление, увы.
Мне сказали: «Вам вчера звонили.
Что за говор?». Я подумал – ты.
Целый день на трубку ненароком
С дрожью взгляд бросаю каждый раз:
Разговор по телефону жалит током –
Под прицелом любопытных глаз.
Проще всё эпистолярным жанром
Выражать о наболевших днях
Музе, четверть века пропадавшей
В тех карельских эфемерных снах.
Душу не терзает ностальгия.
Сердце не скребёт уже тоска:
Знаю, что вчера ты позвонила,
Потому покоен я пока…
* * *
Я ушел в себя сегодня,
И, похоже, – навсегда;
Бывшему себе не ровня,
Так, – падучая звезда.
Неталантливо растратил
Дар в пути кривых дорог:
Всё б теперь переиначил,
Но сробел, устал, не смог…
ОБЕЩАНИЕ ДОЖДЯ
Л. Каретникову
Не спится ночью в маленькой избушке:
Сосед сипит простуженной душой,
Оплыла свечка, жарко, как в теплушке.
Притихший ветер обещает зной.
Но то – обман. Я по привычке знаю
И опыту хожденья по лесам:
Вчера кричащих видел крачек стаю, –
Летела через луг к своим прудам.
Они же, предсказатели погоды,
Не снимутся с большой воды зазря;
На мелководье тихом, карасёвом
Разбудит дождик их, – не алая заря.
А значит, мне с приятелем устало
По лесу завтра рыскать под дождём.
…Я угадал: грибов хоть и набрали,
Но – мокрые опять домой бредём.
* * *
Я на речке лесной, на речонке,
Проживаю денёчки свои:
Не нужны мне шальные девчонки,
Мне довольно, что есть соловьи…
ОЛОНЕЦ
Дине Васильевне Кузьминой
Мимо плешек брусничных болот,
Валунов, низкорослых сосёнок
Нас уставший водитель везёт: – Эй, шофёр, не сверни на просёлок!
Цель моя – городок Олонец,
Где полвека я не был, пожалуй.
Дай с Верховья распутать конец
Прошлой жизни. Вези и не балуй!
…Я на месте. Всё тот же вокзал
Отразил меня в стёклах немытых.
Он о многом сейчас рассказал
И напомнил о днях подзабытых.
Подсказал направленье пути:
Что там ждёт?! А! чего мне бояться!
Два шага, три минуты идти…
Растянул их на пять и на двадцать.
Мне совсем бы туда не ходить,
Где увидел фасады в заплатах.
Дёрнул бес старожилов спросить
О знакомых. Узнал об утратах…
_______________________________
Я приеду к тебе, городок моих снов,
В день иной, чтоб узнать тебя снова.
А пока не готов. Счастлив будь и здоров!
Навещу, – не оставишь без крова?..
ОСКОЛКИ
Л. К.
Приходят дни, когда нельзя не плакать.
Ножом по сердцу те слова твои.
От прошлого отречься разом, махом,
Я сам не в силах: – Боже, помоги!
Словесный мордобой извёл обоих.
Простейший комплимент – тобой в штыки.
Я так устал от «шуточек» убойных
В наивном ожиданье поднятой руки.
Суть понимая твоего бесстрастья,
Я вновь и вновь налаживал мосты…
Прозрел. Нельзя ведь склеить счастья
Осколками придуманной мечты.
_______________________
Осколок радужной мечты
Затерялся средь заколок,
Кухо́нных ложек и мутовок
Ревнивой, плачущей жены…
* * *
Первым ледком чуть подёрнулись лужицы,
Прежде шершавый – стал скользким асфальт.
Посуровели зелёные улицы:
Осень смешала с пурпуром кобальт…
* * *
– Останься!.. – шепчет тихий лес.
Ну, как же, милый мой, остаться?
Назавтра – встреча, да не здесь,
А, значит, мне с тобой прощаться.
Прикрою домика я дверь,
Окину мир прощальным взглядом –
Защемит сердце, но теперь
Смотрю на всё другим раскладом.
Сомненья мучают меня
Уже не так как в дни былые –
Я слышу в песне соловья
Мелодии совсем иные.
У жизни не прошу добра, –
Цепей безверья и пристрастья:
Мне у судьбы давно пора
Просить, пусть маленького, счастья…
* * *
Под бравурную музыку
люблю слагать сонеты я.
Слова стихов сплетаются
в веночки цвета траура:
мелодии весёлые,
да тексты только грустныя…
* * *
Падозеро. Дождь. Сырое лето
Сеткой паутиновой одето.
В лес меня не затащить. В прохладе
Отдаюсь стихам – моей усладе.
Из окошка старенькой времянки
Наблюдаю жизнь как из землянки.
Там, вверху, почти что всё в порядке:
Прижился сорняк в морковной грядке;
Выполз страшный бич – чертополох –
Будет урожай малины плох…
____________________
Ну и чёрт с ним, с этим беспределом!
Некогда мне заниматься сельским делом…
* * *
Я думал, – мы навечно!
Я думал, – навсегда,
Жить будем человечно.
И будет мир всегда.
И вдруг друзья-славяне
в погоне за мечтой,
обещанною дрянью,
пошли на Русь войной.
Я думал, – мир навечно!
Я думал – навсегда.
Как всё бесчеловечно!
Опять война, война…
* * *
Фотографии старые –
Им в комодах желтеть:
Всех мы помним во здравие,
Лишь молчанье – в ответ.
Мы такие счастливые,
Нам не так много лет.
Юность – время пытливое:
В нём не время болеть.
Мы такие счастливые…
А прошло тридцать лет.
Отзовитесь, любимые!
Лишь молчанье – в ответ…
ПАМЯТИ А. СУШЕНКОВА
Аркадий Тихоныч, приятель,
твой прах в душе моей колодит.
Ты песни шёпотом кричал,
да так, как будто жизнь уходит.
А я сидел, не подпевал,
мелодию боясь испортить,
Я про себя лишь подвывал:
«Если верный конь поранил ногу…».
Потом уж ты навзрыд про журавлей,
что в небе пролетают белым клином,
сжав зубы, став лицом бледней,
пел с таким запальчивым надрывом!
…Мы прерывались только лишь затем,
чтобы отпить вина анапского разлива.
ШУЙСКИЙ ГЛАМУР
Толкнул нас чёрт сей город посетить И посмотреть, как власти вороватые, Для того, чтоб замолить свой грех, В страшной спешке памятник поставили Священникам расстрельных чёрных лет…
На лабаз с десятками дверей Площадь-декорация похожа,
И смиренно колокольня вниз глядит
С высоты на то, что происходит.
Суета и копошенье масс
Муравьёв-людишек в мысль наводит:
– Что-то тут, ребята, всё не так,
Не по-христиански всё, неладно.
__________
…Думали, что больше не увидим
Цвет кровавый прошлых кумачей.
Мы на ощупь бродим по развалу
Затхлого товара страшных дней.
Кинешма,
2007
ПРАЗДНИК КОТА
Кузя ворует. Я понимаю:
Есть Кузя хочет, уставший Хозяин.
Он по столу, как охотник, шагает
И выбирает, и выбирает…
А спящих хозяев сны донимают.
1 января 2008
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Т. П.
Cвернув с первопутка, тянутся в лог
Цепочкой неровной cледы от сапог.
Сквозь зарослей чащи и мороси бред
Иду я, уставший, за мною – мой след.
Пора отдохнуть мне, но чёрт или бес
Вперёд всё толкает – в загадочный лес.
И проще вернуться по следу назад,
Но я ведь упрямый – люблю наугад!
______________________
Покров припоздал… Не виновен я в том,
Что стёжка следов обходила твой дом.
ЗАМАНЧИВЫЕ ДАЛИ
Погулял, да надо возвращаться.
Покидая милые края,
вдруг захочется навек
мне здесь остаться –
ну, как сзади нет уже моста?
Привыкать к хорошему приятно,
только что-то колет
там, в груди.
Что? Ещё покуда не понятно,
бес же шепчет: – Ты туда иди!
Что ж, пойду, –
мой ангел припозднился,
но «добро» заочное даёт.
Значит,
с бесом добрым породнился…
Или душу мою чёрту продаёт?..
ПЕСЕНКА ГРИБНИКА
Поезд медленно берёт крутой подъём.
Я в надежде скорого свиданья…
Слышу голос: «Ничего там не найдём!»,
Значит, точно, – едем за грибами.
Поезд тащит нас туда,
Где ядрёные опята
По деревьям без труда
Лезут вверх, как акробаты.
За окошком – мельтешение столбов, –
В просверк золотистого подлеска.
И мельканье прядей проводов –
Вверх и вниз – волною, но без всплеска.
Ну, а поезд тащит нас туда,
Где ядрёные и крепкие опята
По деревьям, к небу, без труда
Лезут вверх – лихие акробаты.
Лес пустой, в том смысле, – нет гриба,
И гуляю я, не прогибаясь:
Отдохнуть ведь надо иногда
Просто так, без кóрысти, не маясь.
Поезд притащил меня туда,
Где давно все собраны опята:
Я свободен нынче от труда –
Не мартышка я, не акробат я…
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Не ожидал, что по апрелю,
В соседней роще соловьи,
Обрадуют своею трелью, –
Заставят вспомнить о любви.
Родные птахи, жизнь теперь
Не кажется уныло-серой;
Оставив в прошлом груз потерь, –
Наполню душу новой верой.
Теперь надежд моих не счесть –
Мой ангел в том меня заверил:
Познал любовь я только здесь.
И только здесь в неё поверил…
* * *
Раньше на кострах поэтов жгли,
В разы уменьшив оно поголовье.
Теперь по свету бродят рифмачи,
И выбран дров лимит на данное сословье…
ПРОВОДЫ
Я не плакал, надеюсь, родные…
Резанули по сердцу меня
эти проводы с гимном чудны́е
на исходе декабрьского дня.
В чрево тамбура, как на закланье,
слегка пьяный, я трезво вошёл.
Не любителю долгих прощаний,
Был бы зов, – я бы тут же сошёл.
…Вы не видели слёз расставания.
Навернулись, – в окне лишь узрел
огоньки Ключевой и мелькание
чёрных елей, снегов белых мел.
Я объятия помню не в праздности
и в глазах твоих: «Милый мой друг».
Я любил всех вас вместе и в частности,
Прочно склеив разорванный круг…
Поезд “Петрозаводск-Москва”,
декабрь 2007
* * *
Прошлым жить не постыдно:
Начинаешь любя,
А уходишь с обидой.
Не на всех, – на себя.
И не так что-то делал,
и не с теми дружил.
Душу водкой калечил,
и на месте кружил.
Философствовать начал
лишь на склоне годов.
Всё бы переиначил!
Да боюсь, не готов…
ПРОГУЛКА С АРТИСТОМ
Памяти Е. И. Чудецкого
И какого я чёрта по грибы взял артиста,
А в придачу полбанки медицинского спирта?!
Разгонять облака перед бурей в затишье
Научал меня верный Мельпомены служитель:
То ли стукнула хмель от испитого пива,
То ли старости дверь из петель соскочила.
На «ауки» его среди молний и грома –
Откричал, надсадил, посадил своё горло.
Он в избушке потом над свечою неяркой
Декламировал в ночь сонм ролей –
Да так жарко!..
А потом, с утречка, опохмельной походкой
Мы «гуляли» весь день от сосны до сосенки.
Плакал день, моросил, но последний автобус
Всё ж привёз нас домой.
Слава Богу!
Мне тоже…
Кинешма, 12.04.2008
* * *
С утра проснулся будто просветлённый –
Ужель с небес ниспала благодать?
Себя считал – безбожник не прощённый.
Сейчас дошло: крестила всё же мать.
Знать, не уйду из этой бренной жизни
В безвестность, и мой прах не пропадёт, –
И буду гимном я на вечной тризне,
Иль семенем, – авось, что и взойдёт…
* * *
Пространство сжато до предела,
Но мне уютно в тесноте
Домишки старого Савела, –
Простой и гордой нищете.
Он здесь прописанный навечно,
С тех незапамятных времён,
Когда его деды извечно
Хлеб сеяли, растили лён.
Тогда они во всей округе
Считались крепкою семьёй,
Ценимы были по заслуге, –
Да беды все пришли с войной.
Потом – гражданская… Колхозы.
Рассказ тягуч и нехорош…
Сибирские упомянув морозы,
Ругнулся дед: – “Ядрёна вошь!..”
Потом надел потёртый ватник,
В опорки ноги затолкал, –
Мне показал то место ратник,
Где дом родительский стоял.
…Стояли долго и молчали,
Но думали мы об одном.
Неодинаковы печали,
Но все они – о том, о том…
ПРОЩАЛЬНОЕ
Л.К.
Остыло сердце в середине декабря.
Осталась память лишь о днях убогих:
Постыло жить с тобою, не любя,
И ждать конца тягучих суток долгих.
Я ухожу. Тебе ж – не унывать!
Бог даст, тебя настигнет ненароком
Такая же нешуточная страсть,
Что сердце бедное моё прошила током…
ПРОЩАНИЕ С ДАЧЕЙ
Пепел на углях вчерашних дров,
Лисий лай ещё не отзвенел…
Не могу понять последних снов,
Сколько вглубь души я ни глядел.
Развиднелось только, и не вдруг –
Всё же разгадал один свой сон:
Разорвался в небе красный круг,
Пики скал закрыли небосклон.
Всё тесней сжимается кольцо
Гор бездушных. Дом мой затрещал.
Подо мною вздыбилось крыльцо.
Смертный крик. Сознанье потерял.
Я знаменье в этом угадал –
Это был последний мой поход
В вотчину по имени Мой Сад.
Нынче выпал мне суровый год.
Может быть, вернусь…
Скорее – нет.
ПТИЧИЙ ПРУД
Забрезжило. Слабеет холодок.
И скоро в костерке дотлеют угли.
К пруду лесному нынче я – ходок
Через чащобу ивняковых джунглей.
На том пруду отшельник, старый бобр,
Бывший постоялец тихой речки,
Новое жильё возвёл (будь добр!),
Кругом оставив свежие насечки:
Он проредил прибрежные кусты,
Себе на зиму припасая ветки, –
И в небо смотрят куцые хвосты
Из прутьев добровольной клетки.
…Отбрезжило. Не щиплет холодок.
К тому пруду сегодня я – ходок!
М. Романово, 2006
РАЗВОД
Не будет в том вины моей, что брошу…
Я ухожу без жертвенных долгов.
Чужую мне носить постыдно ношу –
Как прошлогодней свежести носков.
Той прежней жизни отсекаю тень
Наотмашь, жёстко и без сожалений:
Не устрашит меня судьбы кистень –
Я отбоялся и не жду прощений…
Кинешма, 23.08.2008
* * *
Растревожили меня воспоминанья,
Заблудился в мыслях я шальных,
И, устав от дней надоедальных,
Я на отдых не оставил сил.
Загребаю супротив теченья,
Взмах руки так мал и так велик:
Мне б хватило маленькой вселенной,
Чтоб к груди прижать и укротить.
Навевают мысли о том дальнем,
Что уже назад не возвратить.
Но зачем жалеть о том, не главном,
И к чему былое ворошить?
Весь наш мир устроен так неладно:
Не стряхнуть тех мыслей, не вспугнуть…
Я себе оставлю эту память.
Пусть живёт. Мне есть о чём взгрустнуть.
* * *
Солнце зашло. Светляки фонарей
Плывут над асфальтом дорожек,
И лодочки-пары молодых волгарей
В дефиле проплыли сотней ножек
Центральной аллеей – в сизый туман –
В потаённые дебри белых акаций, –
Под стрекот цикадный и шелест ветвей,
И где не читают с моралью нотаций…
Когда это было?.. И там нас уж нет…
* * *
Т. П.
Сжигает память прошлого мосты,
Которые давным-давно прошли мы,
И песенки навязчивой мольбы
Поистерлись и мне давно постыли.
К тебе прильну, мой ласковый дружок,
Как будто невзначай, в порыве страсти,
Чтоб новой жизни отхлебнуть глоток,
Забыв о брачных узах страшной власти.
И в этот день затменья всех светил
Прошу Его я: – Мой каратель, сжалься!
Дай капельку своих любовных сил,
Чтоб этот вечер вечно продолжался…
* * *
Татьяне
Буду скоро у тебя – навсегда, бесповоротно:
Распрощаюсь с прошлым я быстро и вполне добротно.
Подарю тебе стихи – смелое вольносложенье:
И услышишь ты шаги песен – тихое скольженье.
Для себя пойму не вдруг, что уже не так и молод.
Подступает к сердцу грусть, а за ней неясный холод…
Не пугайся ты моей странной мысли торопливой,
Боль пройдёт, лишь вспомню я, о тебе – моей любимой.
Месяц срок – переболеть. Выжить, и – к тебе. С повинной…
Кинешма, 2008
* * *
Татьяне П.
Снег фиолетовый – весеннего загара,
Тает, плача в тридцать три ручья.
Я в избушке цвета серого нагара
Опять ничей, как и она – ничья…
На общих основаниях вернусь к себе домой –
Из лесочка дальнего, с воли – под конвой.
Ну, а пока свободный – на час, на два, на ночь –
Я вспомню встречи наши, когда совсем невмочь.
Приблизив расстояние, – мой видишь взмах руки?
Кричу тебе отчаянно с излучины реки…
* * *
Хобот крана над дымкой тумана,
Свет неяркий ночных фонарей.
Кот меня разбудил нынче рано:
Вспомянул я кошачьих чертей!
Лай собак под надрывы петушьи.
Звонкий посвист с далёких ветвей:
Мне вливает мелодии в уши
Самый ранний певун-соловей…
СОСНА
Разбито молнией ли злою,
поругано ли топором,
но с детства сосенка страдала.
Страдала молча, а потом
(жить хочется любой травинке), –
свой не распрямляя горб,
под покровительством осинки
она взметнула к небу ствол.
И что с того, что шея крива?
Зато всех выше и прямей
её вторая половина.
И опасаться рубарей
ей меньше всех придётся ныне:
под корень всех, её же – нет.
Другая поросль гордо вскинет
встреч солнцу кроны вкруг одной.
Не позавидуешь соседкам:
лет через сорок к ним с пилой
придут сурьёзные ребята –
бивак раскинут под сосной…
* * *
Судьба толкает нас на странности вначале,
На необдуманность, потом – на дно печали.
И на каком таком воздушном перевале
Кивнули ангелы, чтобы меня зачали, –
Жизнь подарили, детство отобрали?
Ищу ответа. Да найду едва ли…
Т. В.
Помирив себя с прошлым,
Все отмёл я условности;
То, что не было пошлым,
Расскажу в своей повести.
Испытав муки совести,
Я не вдруг стал иным,
И тебе те подробности
Ни к чему. Это – дым.
Принимай меня нового,
Не кори и не злись.
Если в чём и виновен я –
За меня помолись…
ТАТЬЯНИН ДЕНЬ
Т.В.П.
Родная! Я стою на перепутье –
И отклонение любое от пути
Ещё сильнее стягивает путы –
С него мне не свернуть и не сойти.
Теперь ты знаешь, ангел мой и критик –
Я так в затворничестве здесь устал своём,
Что вверить сердца треснувшего выкрик
Тебе одной готов, лишь были б мы вдвоём.
Терять есть что. Но потерять не жалко.
Я испытал счастливых дней полёт.
Так вразуми, заставь, ударь хоть палкой –
Мне нужен крыльям бешеный разлёт!
* * *
Л.К.
Ты такая жёсткая во всём –
Меры нет в обидах и коварстве.
Мы никак друг друга не поймём…
Или дело всё в твоём упрямстве?
Я теперь всё тише говорю, –
В шепоте простого разговора:
Слышишь, что я больше не прошу
В наш мирок не приносить раздора?
И теперь, как раньше, не хочу
Я взывать ни к разуму, ни к мере, –
Лишь благоразумно промолчу
И не буду плакать о потере…
Кинешма, 2008
УТРЕННЕЕ
Я заметки делал на листах
В час столь ранний:
Петухам ещё так сладко спится!
На вчерашних,
на заумных словесах –
сплошь кресты
И клякс чернильных рыльца…
Не закончить мне никак роман –
Что из ритмов песенного лада.
В повести большой
так тянет на обман!
Лишь краткость честная –
поэту как награда…
* * *
Е.С.Т.
Ты опустил своё крыло,
Едва начав полёт свой звёздный.
Отбросив творчества стило,
Сегодня – бизнесмен серьёзный.
Где живопись твоя, дружок?
Отправлена на антресоли?
И студии закрыта дверь
На два замка о три консоли.
Творец от бога, променял
Свободу на тельца оковы:
Ведь ты шедевры создавал,
Когда не мог купить обновы.
Когда все улицы – твои,
Окрестности и даже дали.
И были женщины. Они
Тебя любили и прощали.
Неповторимый юмор твой
Во время горьких расставаний:
Ушла, быть может, Муза с той,
С последней?..
Возвратишь едва ли…
* * *
Тобой обласкан точно кот –
Пушистый, ласковый и нежный.
Ну, отругай хоть раз, дружок,
Сознаюсь сразу, в чём я грешный…
* * *
Татьяне П.
Узелков на память не вязал, –
Только помню встреч я наших даты,
Но себе давно уж наказал,
Чтоб с тобою свидеться когда-то.
Нашу встречу я потороплю.
И, царапая свои стихи в блокноты,
Вновь и вновь уверен, что люблю
Всю тебя, и все твои заботы.
Тщусь понять, что выглядел в тебе –
В юности печальной и наивной…
И благодарен вновь и вновь судьбе,
Нас одарившей нежностью взаимной.
* * *
Татьяне П.
В этой жизни с некоторых пор
Перестал бояться я чертей:
Из семьи ушёл (пусть мне в укор!), –
Лишь одна из маленьких смертей.
Не подскажут, – сам тебя найду,
Прошлой жизни заметая след;
На рассвете я к тебе приду, –
Будет суд твой. Им закончу бред?
Распущу в беспамятстве слова –
Паутинки сотканных стихов:
Раздарю куплеты на дрова
Для костра по имени Любовь…
У ВЕЧЕРНЕГО КОСТРА
Светлой памяти Л. Каретникова
Мой напарник строгий прячет взгляд в себя.
Чем-то мы похожи – это скрыть нельзя.
Что же за причинушка зелье пить, любя?
Жизнь его, кручинушка, – злая путь-стезя.
Разливает Лёва, – старшинством родства, –
Льётся в стопки с гранями водочка-слеза:
Выпьет он с похмелья, я – из озорства,
Чтобы вновь сверкнули тусклые глаза.
Слушаю рассказы про житьё-бытьё,
Как тюрьма калечила, где весь мир – с окно.
Лёвушку прошу я: «Прекрати нытьё!
Хватит нам о правде, в ней не прав никто.
Завтра рано встанем и протрём глаза
В поисках грибного наведень-следа».
…А покуда льётся водочка-слеза, –
Мы уже сроднились – в том-то и беда.
* * *
Ступаю по снегу, который растаял,
Иду – не в бреду, я по снегу ступаю:
Я снова в лесу, я душою оттаял.
Оттаял. Иду – никого не ругаю…
ВАРИШПЕЛЬДА*
Необширна моя держава,
Изб одиннадцати семья.
М. Т.
Над Вороньим полем нынче не витает Божий дух?..
Варишпельда-Варшинельда – имя, странное на слух.
Посеребренные воды тихо плещут на гранит,
Тень загубленной деревни деревянный крест хранит.
Новодельные хоромы среди мхов и валунов…
Раньше здесь друг к дружке жались избы дедов и отцов.
Ты во сне явилась прежней – кроткой, милой и простой,
Над тобой витал дух предков – дух нетленный, дух святой.
…Варишпельда-Варшинельда, будь счастливой.
Бог с тобой!
*Воронье поле (вепс.), Варшинельда — так в скорбной метрике моей мамы.
КАРЕЛЬСКАЯ ЗАНОЗА
…Мне пора, давным-давно пора
Возвратиться в край, где я родился.
Там раздую пламя нового костра, –
Здесь, увы, я так и не прижился.
Всё набатнее в душе гудит, гудит,
Вдаль зовущий выкрик паровоза, –
Как же глубоко во мне сидит
Сладкая карельская заноза!..
Кинешма, 2008
* * *
Кто о чём, а я опять о лете…
Пусть ругают: – Темочка узка!
Для меня важней всего на свете
Лес, костёр, журчанье ручейка.
Не жалея, рифмы разбросал я
по грибным тропинкам и дорогам.
«В чём же счастье, – тихо вопрошал я, –
Край родной, давно забытый Богом?»
Долго я плутал в ушедшем лете,–
Нет того лесного уголка,
Где от эха я не ждал ответа
На вопрос: – «О чём моя тоска?»
И однажды мне послышалось в ответе
Тихом, словно шелест мотылька:
«Ты живи, как жил, коль есть на свете –
Лес, костёр, журчанье ручейка…»
