1
Кто самый важный поэт для России? – конечно, Вергилий!
Что актуальней его “Энеиды”? Горит еще Троя.
Рыщут враги, но не все наши храмы разграблены ими.
Есть еще что защищать. Мы по городу прячем засады.
Кровью им радость зальем!
Не заметит победное войско,
как бегемот страховидный сквозь рой комариных укусов
движась…
Кончена наша война. И все то, что осталось, недолго
будет тревожить, морочить – никчемные анахронизмы…
Кончена, и не вчера!
А то, что земля зеленеет
и не засыпана солью пока, – это мертвой не важно:
завтра засыплют! У нас не спросясь, победитель находит
время для нужной работы.
Зачем же еще партизанить,
жизни на ветер бросать, строить схроны, молиться всем бывшим,
нынче бессильным богам!
Никакая молитва отсюда
вверх не идет – тяготеет к земле, чтоб холодным туманом
лечь, убивая последнее, что еще может отсюда!
Кончена Родина, проклято место, и жить здесь не надо…
Хмурый Эней посмотрел на горящую Трою и двинул
флот свой на запад. А мы чего медлим, что смерть продлеваем?
***
Сколь же достойней, умнее не прятать от правды священной
сердце и совесть. Давай собирайся, муж благочестивый,
и собирай свой народ. Забираем пенаты отсюда:
мы если морем – то морем, а если по суше – так пехом,
боги укажут куда!
Мы из Африки выгоним мавров.
Или Америку с теми разделим, кто раньше, с Колумбом…
Там, где пенаты поставим, там будет нам Родина – новой
уж не упустим возможности. Станет Империей Вечной.
2
На этой территории
не будет ничего,
закончена История
и нас до одного
закончила, родимая, –
небесконечный счет, –
где пустота, голимая
и зримая, встает.
3
По ледяной пустыне шарит ветер,
и нет ему отрады, чтоб продуть –
чтоб досиня, чтоб до смерти. Лихие
ходили, вышли люди – никого!
И кто такое поле в пол-Земли
засыплет солью? Засыпает снегом!
4
Прав старик, поэт, вожатый,
непременно прав:
от проигранной, проклятой
мы войны устав,
заслужили мало-мало
отдохнуть в плену;
нашей Родины не стало,
помним жуть одну,
посидели – и чего там
грусть-тоску тянуть,
ведь не заперты ворота
на далекий путь.
***
Камень мертвый, спуд лежачий –
под него вода
натекла, и можно, значит,
сдвинуть без труда.
Как кораблик быстрый, смелый,
глыба многих лет
понесется, в свете белом
быстрокрылей нет!
И чего мы не достигнем!?
Новая у нас
будет Родина, как вынем
жребий в добрый час.
5
И как-то так, поневоле
и не понимая, в чем
вся она, русская доля,
и для чего несем, –
взяли. На что нет силы,
сползает с покатых плеч:
груз славы, тоски, служилой
веры – ведется речь
бог весть о чем, но это
главное – сохранить
если не слог поэта,
то матерную сучить
нить.
6
Нам остается наш язык,
все остальное – тлен и прах,
он бьется, вьется, не привык
рассказывать про новый страх,
про новый мир, он – русский бог,
не выдаст нас, чтоб преклонить
никто чужой нас (черт) не смог,
никто благой не стал хранить…
7
Поотстанут на большом пути
многие, не хуже, не слабее –
преданнее, что ли?.. Ты прости,
ждать нельзя, помочь я не умею
и не обернусь. И никакой
жалости, нам всем бы в эти сроки
к трупу труп лечь. Если я живой –
значит, что чужой, уже далекий.
8
Наш путь ведет через царство мертвых,
попрощаться с ними заново и уже навсегда,
ибо больше и не родня нам, и о них не вспомним,
там, где они похоронены, чужая теперь земля.
Наш путь ведет через много гостеприимных
стран богатых, изнывающих от любви,
но и этих мимо, казалось бы… но старинных
полным там полно богов, куда поместим своих?
Наш путь ведет, как будто так изначально
решено, а все, что было да сплыло, только пролог!
Сейчас начинается История Родины нашей дальней,
наконец-то русским поможет, не сдаст нас бог!
9
Где-то будет новая отчизна,
встанут будто вкопаны пенаты,
безопасной, честной, долгой жизни
время, вечность; первые этапы
мы увидим: из междоусобиц
выйдем, люди, молодым народом,
сбросит имя всякий инородец,
календарь начнется первым годом.
10
Так все и будет. Русская судьба
здесь решена, а в общем, на просторе
сильна, свободна, многие народы
ей покорятся.
Где нас остановят?
Кто остановит?
