Сын начальника лагеря
Он жил на его улице, кто-то показал этого человека и сказал, что – писатель. Тот и, правда, по-хорошему выделялся: взгляд не как у всех пустой или бегающий, а вдумчивый, будто тебя снимает камера. Фамилия очень редкая – Шеканов, зовут Юрий.
Отец, красный командир, генерал, репрессирован не был, хотя энкавэдэшники за ним являлись. Юрий рассказал об этом в своем рассказе.
В тридцатые годы пошла охота на лучших командиров. Отец об этом знал и ждал гостей… Но мать, когда в дверь постучали, спрятала его, сказав пришедшим, что мужа увели вчера. Когда обман выяснился, кожанки снова стали ходить. Ничего не нашли, забрали Юрия с мамой и увезли в Котлас, где он чуть не замерз.
Поездка на Колыму вышла по воле отца: мать получила с посыльным тайное послание, из намеков было ясно, где он скрывается. Отец угадал, что его будут искать везде, кроме мест ссылок. Выбрал Колыму, видимо, как-то сумел договориться, назначили начальником лагеря. Отыскав отца, он с матерью прожил на Колыме несколько лет. Даже в школе учился. Детям не запрещали ходить за колючую проволоку. Он бывал часто, и всегда с буханкой хлеба и банкой консервов, чтобы кого-нибудь подкормить.
Потом, как и отец был военным, когда отслужил, работал инженером, в газете на заводе, в обществе «Знание». Дальше на военной пенсии. Работа везде не очень шла: Россия, не для писательских занятий, все много грубее.
Он часто гулял с женой и всегда шел как-то очень спокойно и уверенно. Хорошо одетый и шел гордо, спокойно, достойно. Многие знали, что писатель.
Писал о жизни в рассказах о побеге на Колыму, заключенном, убитом при попытке к бегству. Но не пошли по уровню Шаламова. Так что писал все больше про армию, просто об обычной жизни, потом пошли иронические детективы: что издавали, за это платили.
Решился и как-то остановил его на улице. Спросил только: «Но почему не пишете больше про лагерную жизнь и нынешнюю ужасную помойную Россию?»
Тот только грустно улыбнулся: «Да кто ж такое сейчас напечатает? Россия…» Посмотрел куда-то вдаль и вдруг сильно закашлялся.
Через год писатель умер.
Чей-то протеже
Говорили, что его поставили по команде министра культуры или нового зама главы администрации области – родственника. Родился в поселке в Кузбассе, потом московский, работал в Минпромторге, в известном музее под Москвой, где-то провалил, в другом месте, вроде, успешно. Иногда вылетал со скандалами, но так, не очень громкими, карьера двигалась. И вот поставили сюда, на местный большой музей. Канышев, худой, угловатый, в очках, но с тихим голосом, взглядом как у уголовника, хриплой медью в голосе.
Всех обругал. Не так и вы тут поголовно идиоты. Музей совковый и никуда не годен, все нужно переделать, наша задача – делать бабки. Разогнал человек двадцать, самых недовольных им просто вышвырнул. Сайт заказал на переделку за четыре миллиона. Всех отматюгал, привел своих людей.
Говорили, что обращается с людьми как с тараканами. Чуть не так – оскорбит и уволит, а кто не так шевелит усами, осадит при всех. Увольняя, смотрел не в глаза, а куда-то сквозь голову, словно сверлил мозги.
Разбомбил самую известную часть музея, против чего восстали даже бывшие сотрудники. Писали жалобы, выступали в СМИ. Написали письмо президенту. Говорил, что по барабану.
Везде ставил автоматы по продаже воды и чипсов, пробовал делать что-то эпатажное, но так, безо всякого успеха, больше смеялись.
В музей больше ходить не стали, доходы не росли. Через два года ушел по собственному, как говорили, из-за отставки его родственника в обладминистрации, по чьей протекции через минкультуры он сюда и пролез.
На него завели уголовное дело, ведь заказанный им сайт слишком дорого стоил: раза в четыре дороже самого дорогого расчетного варианта переделки.
Оказался под домашним арестом. Снял жилье недалеко от суда, по утрам ходил в магазин, потом долго сидел в пустом дворе под деревом. Садился на скамеечку и просто сидел, пил кефир, сидел долго, час или больше, смотрел на площадку детсада. Здесь явно как-то разряжался, думал над тем, что карьера не пошла, что дальше.
Адвокат апеллировал, что Канышев сам от сайта ничего не получил, возместил все убытки, долго был под домашним арестом. Дали пять лет условно. Доволен. Сказал журналистам, что больше на госслужбу не пойдет. Быстро ушел один, сразу уехал в Москву.
Говорили, что Канышев даже ушел из соцсетей и как бы совсем исчез, но ясно, на время, затаился. Верно уж, пошел по протекции другого родственника, как обычно, чьим-то протеже, в России так…
Инвалид на улице
Она ходит с сидячей коляской по улицам центра, левая нога уходит в сторону, женщина сгибается. Очки, худая, страшненькое лицо, ребенок всегда молчит. Где-то лет тридцать, не больше.
Видимо, у нее и у него леченый церебральный паралич или что-то подобное.
Подметает в небольшой фирме здесь же, причем держит коляску одной рукой, а другой метет. Ребенок молчит, что удивительно, но видимо привык. Его коляска закрыта пологом, он как бы гуляет.
Мужчина вышел из белого хэшбека и подал ей деньги. Она быстро и громко что-то сказала ему, явно благодарность. Видимо, сумма около тысячи, для нее прилично.
Подметает долго и тщательно, явно дорожит работой. Скорее всего, сцена настолько потрясает, что ей подают достаточно часто. Явно работает где-то еще: по утрам подметает, а вечерами возвращается, возможно, убирается в кафе. Там уже без ребенка, наверное, дома кто-то следит.
«Но ведь нарочно ходит с ребенком, чтобы больше подавали.» – подумал он и сам себя выругал.
В выходной увидел их в сквере. Золотые листья, красивые скамеечки, играют дети. Гуляют взрослые, кругом старые дома и церковь, где на шпиле золотой ангел с трубой. Наблюдал за ними со стороны. Даже остановился возле кустов и незаметно смотрел: «Ребенок явно нормальный, только маленький. Она играет с ребенком, он как бы лазает по веревочному городку, а женщина только следит за ним. Наигрался и сразу к ней. Она целует его, долго, тепло. Идущие мимо люди задерживают шаг и смотрят на них. И даже драный рыжий кот, словно ощущая хорошее, задерживается и подходит к ним. Чувствует тепло…»
И вдруг его как молнией ударило: «Ребенок такой подвижный, он не может все время спать в коляске. Бог мой! Она просто катает пустую закрытую коляску, там никого нет, ведь так сильнее сочувствие, ей больше подают. К тому же так катать ребенка никакая мать не решится: работа дворника непростая и можно уронить коляску, малыш пострадает, да и пыль, холод. Вот и все!»
Лучший кондуктор
Его признали лучшим кондуктором в городе.
Телевизионщики провели с ним интервью. Рассказал, что раньше работал в Пскове, там у него был еще советский автобус, гроб на колесах, все время ломался. Зарплата никакая. Приехал сюда. Тут хоть и нагрузка как положено и можно менять маршруты, платят вовремя.
– Почему вы – лучший кондуктор?
– Ну, наверно, к людям отношусь как нужно. Хорошо. И они меня хвалят. Все просто.
– Но что-то особое?
– Я не знаю. Может, не совсем как другие, более творчески что ли, веселее, приятнее, к людям обходительнее. Ну, вот, не совсем так как другие. Человечнее что ли.
– Мужчины в кондукторы идут редко. Почему вы пошли?
– Даже не знаю, думал, что поработаю полгода, пойду на водителя. Но как-то привык, да на водителя специальная стажировка, довольно ответственно, не так просто. У меня зрение не очень, реакция тоже чуть медленная. Вот и остался тут. Зачем рисковать?
Он сел в этот автобус и сразу узнал кондуктора. В пальто и шапке, какой-то вроде неуклюжий, но все как нужно. И с билетами и место запасное он, если нужно, опустит, и даже поможет поднять тяжелую сумку. Остановки объявляет сам и как-то радостно и с комментарием, мол, выход туда-то и рядом вокзал или универмаг. Он снова задумался над интервью, почему кондуктор лучший. Радует людей, простой, человек без образования, вроде ничего особенного. Все время ходит по автобусу, словно ангел-хранитель. Но правы: он лучший в своем деле, так нужно просто жить и радовать других, работать, где ценят. Уйти он хотел…
– Просыпайся. – кто-то тряс кондуктора за руку.
– А что? Заснул? – он открыл глаза. Водитель улыбался. В салоне никого.
– Пошли домой. Лучший кондуктор… – водитель засмеялся.
Он улыбнулся.
Общаги
Раньше здесь были только частные дома и один пятиэтажный с озером, где плавали утки. Частный сектор, где жили одни бабушки, даже пьяных не встретишь: благо, рядом тюрьма.
Снесли одноэтажки и на закате советского времени построили три кирпичные общаги. Большую для троллейбусников, одну – для торговли, одну – для НИИ. Они встали буквой «Г» и теперь все вокруг знают, что здесь общаги. И многие обходят эту букву «Г» как смогут.
В советское время было спокойно: троллейбусники работали и спали. В НИИ была приличная публика, торговлю вообще не видно. Потом в общаги – а нехудшие: кирпичные с большими комнатами и даже лоджиями – понаехал кто попало. Часто слышно пьяных и ругань из самих общаг, так что приличная публика старается двигаться в обход или быстро проходить мимо.
У входа в общагу троллейбусников собираются мелкие бизнесмены, на машинах, в обед или к вечеру. Долго курят, матерятся, обсуждают, как идет торговля. Пьют пиво, бросают банки, ржут.
В угловом особняке рядом с общагами где-то год работал дворником местный мужичонка, который мог насмехаться над прохожими за лысину или что-то еще. Люди тоже старались обходить это место.
Здесь на заднем дворе какой-то приехавший к общажным из деревни задушил парня шнурком, говорил, мол, тот как бы вроде педофил. Ну, ему так показалось. Снял его ботинки, в полиции был в них.
Теперь здесь всякое бывает, и самое жуткое.
Как-то сосед шел по улице рядом и увидел трех пьяных явно из общаги, один бросал в другого камни, тот убегал. Двое орали какие-то гадости. «Эх ты, всю жизнь здесь хожу, ни разу такого не видел! – подумал он: Они, общаги…!»
Рядом большой супермаркет. Там жеваный мужичонка может прямо у кассы попросить помочь червонцем. Раз в неделю обязательно скандал. Подвыпивший мужик начинает материться, что ему не так посчитали. Рассказывает на весь зал, как он выпивает, кто теперь его баба и как он ее бьет. Обещает побить и продавцов. Те улыбаются: привыкли, только шутит.
Люди смотрят с улицы на общажные окна грязные, без занавесок, на подоконнике свален мусор, пустые бутылки, часто окна разбиты и с трещинами. В окне на лестнице первого этажа за грязным стеклом часто курят несколько женщин, они смотрят на улицу, прохожих через почерневшее частью разбитое, годами не мытое стекло словно из тюрьмы.
В гаражах у общаг днем часто пьют и орут. Матерятся и долго поют. Самих за гаражами не видно, но крики разносятся метров на триста.
Уток в озере общажные иногда ловят: приманивают хлебом и резко хватают, бьют об ногу или об землю головой до смерти: дичь. Но утки не улетают.
Рядом здесь же в общем приличные тихие многоэтажки полиции и военных. Возле них никого, да и железные заборы солидные. Общажные к ним не подходят: пьют, дерутся и орут у себя.
Всегда грязные разбитые окна в холлах, вытоптанная земля вместо газонов, бутылки и окурки на ней. Даже дети из соседних домов во дворе, едином с общагами, здесь вообще не гуляют: видно, родители не пускают.
Пьяный мужик лежит на газоне у мусорных баков возле общаг, он здесь со вчерашнего дня. Кто-то из окна кричит ему, чтобы шел домой, но он так и не просыпается.
Люди идут по улице метрах в двухстах и в просвете между домами видят как в общагах орут, поют и выбрасывают из окна что-то или кого-то. По привычке ускоряют шаг: «Деревня, поселок…! Понаехали тут…!»
Русский бизнес: тупой и чванливый, беспринципный и страшный
Он построил эту бензоколонку без разрешения близко от жилых домов. Но место уж больно хорошее, сильное движение.
Ему запретили, но строил дальше, только смеялся и уверял, что договорится.
А потом наложили арест и запретили закончить строительство. Заправка стояла пять лет, но не разбирал, явно думал дать взятку. И… не получилось. Слишком много шума подняли вокруг. Сделал в заправке магазинчик для автомобилистов. Себе в убыток. Но не снес.
* * *
Договорились побеседовать по работе по скайпу.
– Вы не представляете, какое это золотое дно. – объяснял ему бизнесмен из Москвы: Тут можно сделать несложные программы для аттестации всех специальностей и получать такие деньги. Вы все это организуете.
– Но ведь это не так просто, я знаю.
– Да, но вот вам и карты в руки. Нужно когда-то менять жизнь. Мы заработаем кучу денег.
– Я подумаю.
– Хорошо.
Он отключился и усмехнулся: «Неужели он думает, что можно дурить всю Россию, выдавая ей какие-то неясные сертификаты аттестации по всем специальностям и спокойно получать за это деньги. По крайней мере бесконечно не получится. Это просто детский сад: как обычно в России.»
* * *
Он изредка заходил в эти продуктовые магазины. Высокие цены, почти нет покупателей. Шикарная реклама, здесь же ресторан, продажа цветов, аптека, сами делают салаты и пекут хлеб. Но нет покупателей.
«Интересно, как они живут, ведь явно убыточно?» – думал он все время.
Потом подал им документы на маркетолога. Позвали. Стал смотреть, что о них написано в интернете и понял, что сети до банкротства недалеко.
«Вот чем они думают?! – улыбался он: Ведь просто нужно понизить цены, это всегда можно, хоть скидки с акциями активнее давать. А они тупо продолжают тянуть все то же много лет: высокие цены, огромный ассортимент, новые точки, кафе при супермаркетах, полно услуг, редкие акции, везде аренда, а покупателей нет и не будет!»
Не пошел на собеседование. Через три месяца сети закрылись навсегда.
* * *
В этом доме три продовольственных магазина. И торгуют они одним и тем же. Через три года остался один.
* * *
Худшее, что делают русские – нанимают друзей и родственников. Плюс еще соратники. В результате из бизнеса получается бог знает что. Тем более, что он и так был бог знает чем. Часто он просто лопается.
Ведь всех интересуют лишь две вещи: больше денег себе и меньше работать. Все живут одним днем, обман во главе всего, стратегия и прочее ничего не значат, партнеров нужно только кидать или хотя бы иногда. В фирме пятьдесят человек, почти все по блату, и мало кто из них что делает, способен изменить хоть что-то к лучшему. Люди со стороны в такой помоище долго не держатся.
Разница в ценах рядом может быть двойной, все равно, где дорого, будут год торговать по той же цене. Потом закроются совсем или создадут новую фирму.
* * *
Гурьянова 3, некто Педуард. Психически больной престарелый гопник. Хамит, ведет себя агрессивно, гадко, пару раз могло дойти до рукоприкладства. И лизоблюдствует перед начальством, ходя по струнке. Я знаю, что в разные пятерочки берут и бомжей, и алкашей, и наркоманов, и прочий моральный отстой. Нормальный человек, даже в России, пахать за еду не будет. Но надо знать меру. А берите сразу убийц, гопников и педофилов на работу. Чтобы ославить свои магазины на весь мир. Чтобы их не посещали. А то мало ли что. А ведь пора бы. ГРАЖДАНЕ, гигиену нужно соблюдать не только относительно своего тела, но и касательно общества. Или зараза расползется, и общество совсем выродится.
* * *
Ее взяли на работу, клятвенно обещая, что поиска новых клиентов не будет. В требованиях к вакансии ни слова про продажи не было. Ей обещали, что их не будет.
На деле именно этим и пришлось заниматься.
Посадили в отдельную комнату: компьютер, телефон. Окно с хорошим видом. Поначалу обрадовалась.
Три дня она нехотя звонила и пыталась кого-то уговорить.
На четвертый с утра пришла кадровичка и сказала, что она уволена.
* * *
Будьте крайне осторожны. Никогда не связывайтесь с мерзкой компанией «ФотонМ». Есть компании и люди, с которыми растешь. Но с «ФотономМ» и Маштаевым вы уничтожите свою карьеру. Многие успешные связывались с ними и быстро оказывались безработными и опустошенными. Загубил не одному человеку карьеру. Маштаев не только убивает людям карьеру, но и всю репутацию. Как избавляется от человека, из которого выжал все, очерняет, чтобы никогда не смог встать. Это – не человек, а скотина. Если начнете иметь дела с этим существом, срочно заблокируйте его номер, не общайтесь никогда. Так спасёте деловую репутацию, защитите себя от мерзости.
* * *
Они треплются почти беспрерывно. Работы немного, всё равно не выгонят, так что напрягаться незачем. А поговорить-то как хочется. Да и нужно чем-то занять дорогостоящее рабочее время.
– Привет, подружка.
– Привет, подушка.
– Я сегодня проснулась в семь часов. Опять не завтракала.
– Тебя видела. Ты шла прямо за Масленниковым. Он тебе ручкой хоть чуть помахал?
– Нет. Гад такой. Я ему устрою. Ни фига не буду здороваться.
– А Коптева-то шла?
– Я видела эту дуру. Ё моё! Девушка в джинсовке… . Обтянулась как… блин.
– Ты чё вчера делала-то?
– Ничо. Ящик смотрела. Отстой! Потом с Ленкой хотела погулять, да не пошла. Чё-то неохота.
Дочка директрисы, её школьная подружка, дочка какой-то знакомой директора. Полный набор.
Утром директор вызвал к себе с отчетом. Орал и матерился минут пять. Хотя неясно за что, но – давно объяснили – он так со всеми. Верно, я попал в полную немилость. Аут. Что давно нужно бежать не глядя из этого блатного гадючника: и сам знаю.
Написал заявление на увольнение. Он вроде и не хотел.
– Я человек практический. – будто решил помириться он.
– Вы практический? Набрали блатных девок, что целый день пьют чай и чешут языком. Подпишете мне заявление? – спокоен как мамонт.
– Ах вы так… ! Вот вам!
Поставил визу на заявлении. Уволюсь через три дня.
Они чуть затихли, день о чем-то шептались, говорили мало. Потом два дня трепались так же. Может, чуть тише.
«Господи, уж скорей бы уволиться.» – думаешь целый день.
Забрал трудовую и получил расчёт.
Пасмурно, осенний холодный ветер несёт бурые листья, на небе тучи, капает, холодает, конечно, слегка грустно. Но лишь чуть. Камень с души уже слетел. Сдуло: «А всё лучше, чем целыми днями слушать эту липкую трепотню блатных!»
* * *
Они взяли кредит на переделку кинотеатра.
Здесь будут шикарный зал и тут же напитки, пирожные, мороженое.
– Но в него и раньше мало кто ходил, а теперь вряд ли привлечете. – говорили им: Хоть бы нормально рынок пробили, бизнес-план как положено сделали, а не эта промокашка…
– Ерунда, не нужно ничего бояться! Центр, туристы, все будет как мы хотим. Здесь никто не прогорит.
За один год они стали банкротами.
* * *
В это рекламное агентство берут на работу без официального оформления.
– Вот когда испытательный срок пройдешь: оформим официально.
– Ну ладно. – он, уныло кивая, начал работать.
Ругают за всё, за что можно. Смотрят как на врага народа. Придираются ко всему. Через две недели говорят, что нашли более опытного.
– Можешь не приходить.
– А зарплата?
– Ну, ты же не оформлен. Ну, через две недели позвони. Может, будут деньги.
* * *
Они согласились взять его дистанционно маркетологом по исследованиям. Контора в Москве, он общается с подразделением в Череповце.
Сделал для них два исследования, одно очень большое. Обещали заплатить. Получили второе исследование. После этого как отрубило… . Он не писал им, понимал, что это – обычная разводка. Но отзывы с описанием фирмы оставлял много лет.
* * *
Она открыла букинист на главной улице. Все книги раза в два дороже, чем в таком же, но много более старом букинисте. А там почти все книги не дороже ста рублей: ведь больше интеллигенты не заплатят. И берут. Реклама прямо на главную улицу. Книг много, вроде все нормально. Но никто ничего не берет.
Через год она закрылась.
* * *
Его взяли на одну должность, а фактически использовали и по второй.
«Но в общем ничего. – думал он: Я и копирайтер и маркетолог и в общем почти кто угодно. Лишь бы отношение было хорошим.»
Женщина под пенсию обзванивала потенциальных клиентов. Суровая дама-начальник отдела продаж не прощала ей ни одной самой маленькой ошибки. Наконец их разговор стал совсем жестким.
Женщина просто стала собираться на выход.
«Ах, они её просто уволили! Так чего я буду тут работать, эти уроды и меня могут выбросить. Ничему больше на западе не научились как только говорить людям: Вы уволены.»
Думал недолго. Пошел к начальнику.
– Вы относитесь к сотрудникам не просто жестко, а жестоко. – он был спокоен.
– Сейчас я вам денег соберу. – начальник, вроде, чуть смутился.
– Да какие деньги. Наши отношения не оформлены.
Он ушел в обед. Громко попрощался. Усмехнулся. Сожаления не было.
* * *
Директор расписал, что ему хотелось бы производить, кроме автоприборов. Создал подразделение, взял гигантский кредит. Приборы, инструменты, светильники, множество всего.
Три года все стояли на ушах. Кричали «Ура» директору и его планам. Дальше стало ясно, что вряд ли что-то получится. Взятый гигантский кредит банку возвращать нечем.
Получилось одно направление с кроватями, и то договорился по блату. Все остальное в ноль: деньги вылетели в трубу. Некоторые предупреждали об этом, очень осторожно. Они уже уволились. Банкротство, директор пытался вывести деньги наличными, сел в тюрьму. Все закончилось. Ликвидация.
* * *
Маленькая юрфирма в центре.
Начальник – парень лет двадцати пяти в белой рубашке и строгих черных брюках, но с лицом хулиганистого мальчишки – снисходительно посмотрел на него. Долго разглядывал примеры его работы.
– То, что вы делали – вода. Вы ничего не умеете.
– Да никакая не вода. Это легко доказать.
Он собрался и пошел.
– Нет, у меня есть работа вроде подработки. – начальник как-то странно изменил тон, даже чуть улыбнулся: Вы вроде копирайтер ничего, могу дать работу по договору.
– Да это мне каждый день предлагают.
Он шел и думал: «Ну и чваньё! И раз пятый уже такой. Русский малый и средний бизнес почти все – уникальное чванье, часто тупость и главное – редкое хамство. Так и должно быть – русский капитализм только начинается. Ему нужно переболеть детскими прыщами жестокости и тупости и это лет на сто».
* * *
Он привез его в туркомплекс на машине, усадил в кресло.
– Это будет ваш кабинет. И нужно бы увеличить реализацию в пять раз. Ну, постараться…
– И я буду аналитиком?
– Да, да! Но в общем обживайтесь.
– Но в пять раз – это крайне трудно. Я подумаю…
– Хорошо, я подожду! Ваш кабинет, девушку тут же найму, будет помогать.
Он отказался, понимая, что тупее и наглее трудно найти, впрочем, такие бизнесмены сейчас совершенно обычны. Через три года владелец уволил всех управленцев и набирал снова. «Увеличили они ему в пять раз!» – улыбался он.
Аннушка
Корольков всегда мечтал жить рядом с трамваем. И оказался здесь, прямо над главным разъездом московских трамваев, из окна видна и Зацепская площадь, где разворачивалается сама Аннушка, и проезд через Садовое кольцо, последний в трамвайной Москве и поворот к Новоспасскому мосту по Ленинской площади у вокзала. Он знал, что лучше для него быть не может.
«Потому что до Зацепы водит мама два прицепа…» – это ведь именно про Аннушку. Трамвай идет по Замоскворечью, здесь почти безлюдные, довольно обычные, но и старые, приятные, с зеленью тихие кривые улицы. Дальше мост и высотка на Котельнической. Тут маршрут словно выходит на какой-то переломный участок: река, престиж столицы и страны. Это как провал в империю, а все равно всегда красиво.
Но дальше трамвай лезет вверх, по узким бульварам, почти безлюдным, кривым, заросшим стариной еще допожарной Москвы, это как попасть в сказочный лес архитектуры и истории.
* * *
Несколько раз снимался в фотографии здесь, в ущелье Покровских ворот, где остановка Аннушки прямо у ателье. Именно потому приходил как раз сюда.
Он ездил с Женей Залевским, тот жил в переулке у самых Кировских ворот. Женя любил посмеяться и над тем, что в трамвае много народа и что жарко даже зимой, и как перевесили вверх рулоны с билетами, а он не понимает, где он и бегает по трамваю как дурак.
* * *
Дальше Яузский и Покровский. Здесь подъем рельефа, мало людей, но тихо и красиво, это уже что-то другое, но именно старая Москва, классика, упоительная старина. Деревья, бульвары, старые усадьбы и доходные дома. Почти музей, и в нем трамвай. О нем даже были куплеты.
Аннушка, Аннушка, Аннушка, вострушка.
Сколько мы с тобою провели минут.
Дорогая Аннушка, ты теперь старушка:
с каждым днем короче твой маршрут.
Помнил, что когда-то маршрут был одним из трех кольцевых. Знал, что раньше по Садовому ходила Букашка – трамвай «Б», а дальше еще и Варенька – трамвай «В». Потом только вместо букашки пустили троллейбус «Б». Их всех уже нет.
Знает весь маршрут, почти каждый дом, все повороты и даже изменение рельефа, помнит это как первую любовь.
* * *
Паустовский работал кондуктором именно на этом маршруте, а под конец жизни жил на нем же – в высотке на Котельнической. Он об Аннушке лучше всего и написал.
«Мы предпочитали работать на «серебряной» линии «А» – на Бульварном кольце. Эту линию москвичи называли ласково «Аннушкой». Линия «А» была нарядная, театральная и магазинная. По ней ходили только моторные вагоны, и пассажир был иной, чем на линии «Б», – интеллигентный и чиновный. Расплачивался такой пассажир обыкновенно серебром и бумажками. За открытыми окнами вагона линии «А» шумели листвой бульвары. Вагон медленно кружился по Москве – мимо усталого Гоголя, спокойного Пушкина, мимо Трубного рынка, где никогда не умолкал птичий свист, мимо кремлёвских башен, златоглавой громады храма Христа Спасителя и горбатых мостов через обмелевшую Москву-реку… »
* * *
Теперь Аннушка ходит от Черемушек, но все интересное здесь, ближе к центру и в центре.
Тихими, темными от выстроенных в линию деревьев улицами трамвай идет и мимо шедевров архитектуры, которых не найти в путеводителях и что порой почти падают от изобилия историй о них, и мимо городских шуток и тайн, о которых расскажет трамвайный старожил и мимо бедных и медленных, но всегда величественных интеллигентных старых жителей города, настоящих «коренных», по часу дожидающихся своего родного 35-го, 11-го или «А». Это и грустно и прекрасно и так же как обволакивает духом волшебной пыли старый восточноевропейский город при всех его древних безобразии и контрастах и всегда хоть чуть теплит душу этот трамвай в своем возможно бессмертном медленно движущемся великолепии: он уже прожил вечность.
* * *
Но в конце после тоннеля Покровских трамвай выезжает на самую красивую улицу города, может, даже России, сказочную, воздушную, с прудом, бульваром, лебедями и великой историей. И вот он, Чистопрудный, главная улица Москвы, божественная прелесть, неповторимая и легендарная, это финал, здесь Аннушка как крейсер в бою, как Алые паруса для Ассоль и все на нее смотрят, она здесь главная и самая красивая, она – жемчужина этого бульвара, лучшей улицы России.
Корольков даже любил выходить здесь и снова садиться: билет-то всего три копейки. Разворот под Грибоедовым, здесь трамвай стоит долго, словно это его подлинное исконное место, самое лучшее в Москве и, может, на всей земле. Всегда думал, что это и есть настоящая Москва, без этих убогих сталинских и путинских новоделов, рядов многоэтажек, особняков олигархов и прочей чепухи! Корольков идет по Чистопрудному и слышит звон трамвая. Это третий, тридцать девятый? А какая радость… Аннушка!
Русский Яндекс, великий и могучий
Они в Яндекс.Д совсем отказались обновлять мои данные, не могу получить деньги. Пароль забыл. Письмо к ним лежало там месяц. Никаких ответов.
Пишу снова. Уперлись как козлы, мол, Яндекс не позволяет такое. Пришлите фото с паспортом. Прислал. Одно и то же. Не открывают, стоят как в Сталинграде. Тупо по инструкциям и бесполезно просить.
Методом тыка подобрал забытый пароль: хорошо, всегда на одной основе. Все равно, доступ к кошельку не открывают. Проверил их правила еще раз, доступ мне при этом должны должны открывать. Наконец, понял, что это просто бюрократия, как ее ломать, известно.
Написал им письмо размером в страницу, что, если не откроют доступ, жалобы пойдут в Роспотреб, в Центробанк, президенту РФ, в международную дирекцию Яндекса.
Открыли через час.
* * *
Мерзкий сервис, держат чужие деньги без объяснения. Был совершен платеж, в кредитную организацию через “яндекс.Д”. Организация отклонила платеж и деньги повисли. Деньги не возвращают! На горячей линии, сотрудники не имеют никакой информации! На все вопросы, отвечают, что не располагают информацией! Отвратительный сервис!!
* * *
Не соблазняйтесь на вакансии этой компании. Их много. Но всех надомников выкидывают через 3-4 месяца. Когда увольняют, то говорят, что это просто бизнес и нам не нужны люди. Руководство все сплошные родственники. Отдел кадров – я бы не советовал высылать им свою трудовую книжку, можете не увидеть. За ярким названием компании больше ничего нет… особенно уважения к труду и людям, это просто убожество.
* * *
Вот и пришло время, когда кошелек заблокировали навсегда. Читал недавно отзывы, что они блокируют кошельки без оправдательных причин, но продолжил с кошельком, в итоге уже два раза оказался на блокировке. В первый раз удалось разблокировать, по своей вине привязал кошелек к одному сайту, а делать этого нельзя, кто бы знал. Вот и второй раз, написал как обычно на почту, запросили все, что и предыдущий раз, в итоге пришло сообщение о расторжении договора и что будет вывод средств по заполненному заявлению через 60 дней, а картой этой постоянно пользуюсь и сейчас остался практически без денег на ближайшие 60 дней, очень расстроило. Знал бы, с ними не связывался никогда.
* * *
Причина блокировки: сослались на пункты в их положении, что из этого понятно: да ничего, мол, по своему желанию банк может расторгнуть договор, если появились подозрения. Не занимался ничем запрещенным, предоставил ответы на все вопросы, подозрения, которые мне не объясняли, так и остались. Никаких сдвигов. Полный тупик!
Очень огорчила ситуация, там у них просто психушка, никогда не порекомендую теперь Яндекс.Д своим знакомым, ведь на без объяснений могут закрыть ваш кошелек и останетесь без денег на срок до 60 дней, а когда напишите: «Можете, пожалуйста, объяснить за что заблокирован кошелек.», напишут: «Простите, блокировка не обсуждается.»
* * *
12 января 20.. имел несчастье открыть кошелек «яндекс д». 23 января прошел идентификацию, и решил пополнить кошелек. С ним было всё в порядке, яндекс охотно принял пополнение. Но сразу после пополнения кошелек почти театрально заморозили, и вот уже неделю у меня нет доступа к деньгам.
Спросил и получил убогую отписку, что мне необходимо, боже мой, пояснить свои операции, а их просто и не было. Дальше, заверить эту объяснительную у нотариуса, и отправить им по почте! Должен потратить кучу времени, деньги: и потом господа может и пояснят!
* * *
Если есть желание потратить время, нервы, слить данные – то вам сюда, в ЯНДЕКС. Данная компания строит из себя что то положительное – ширма. Внутри балаган и неразбериха. НИКТО НИ С КЕМ НИКАК НЕ СВЯЗАН И НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ. Бардак и блатные, знаю кое-кого там, убожество как всегда у нас.
* * *
Проходил стажировку в яндекс.шеф, абсолютное быдло, полная антисанитария на пищепроме! Вал негатива, отрицательных эмоций, никому не советую тратить свое время и силы. Жуть! Российская помойка, от Яндекс только название.
* * *
Работы много, обучения нет. Дают тесты, всё как положено, только для того чтобы было, а результат? Дают задачу, на вопрос который является сложным для новенького ответ на твой вопрос от «коллег»: в Вики есть информация, читай (вики внутренний ресурс яндекса, по типу википедии). И вот ты Новенький, которому звонят клиенты, есть дневные задачи, по звонкам, прослушке и много всего (день забит с 9 до 18), я работал с 8 до 19, начинаешь ковырять эту Вики. Клиент нервничает, ответ надо найти, занимает в среднем от 30 до 60 минут. Ты сообщаешь ответ, клиент задает еще вопросы и ты опять не знаешь ответ. Пишешь «коллегам», а тебе в ответ «Ты читал Вики ?» =))) Клиент кричит, нервничает. И снова и снова, задачи стоят, тебе начинает писать твой тим лидер который как всегда придурок. Вот что Вас ждет в яндексе. Самое смешное, что эти ребята убивают внутреннего клиента и внешнего тоже(сотрудник/клиент). А цена этому – ответ, который у опытного сотрудника займет 10-15 секунд разъяснения. Но вместо этого Вас заставят страдать и напишут кучу гадостей: Ты не читаешь Вики, ты смотрел файлы на вики с кучей вопросов и восклицательных знаков. Бросят в кипящее масло. 85-90% новеньких уходит, остаются пофигисты, что не парятся и просто получают денежку, пока не попросят уйти. Читайте договор, там прописано много любопытно, и как могут уволить в любой момент.
* * *
Абсолютно не ценят сотрудников, делают вид. Впрочем, это почти у всех таких гигантомонстров. Перспективных и заинтересованных в работе увольняют под дурными предлогами. Большинство руководителей посажены на свои места по знакомству, максимально некомпетентны на занимаемой позиции. Когда этим личностям угрожает чья-то активность, то все, считай, вылетел.
Платят неплохо, но всего лишь в нескольких отделах, в остальных рабство и копейки. Компенсаций на удаленке нет, кроме интернета и то копейки. График работы гибкий, но очень часто приходится задерживаться, работать по 7 дней в неделю.
* * *
Увы, «теплый» прием Яндекса становится «ледяным и современным», теперь это не та компания, где все друг друга знают и дружат, а корпоративный гигант, сменивший отношение к клиентам. Много сильных людей ушло от них, ушел и я. Лучше в такие компании и не ходить работать и даже не состоять у них на обслуживании. В России умеют извращать даже самое лучшее и прогрессивное! Здесь лишь на это особый талант, она умеет, такая и ее ничем не пронять. Пока ничем.
Лимита, скобари, понаехавшие
Вместе с милицией по вызову на улицу у Павелецкого вокзала приехали два дружинника. Из-за стоек грязной АТС вышел мужчина с разбитым лицом. Рассказал, что избили двое пьяных коллег. Оба лимитчики.
Они не сразу вышли из-за стоек, улыбались и махали руками, что-то невнятно объясняли, шатались, но не робели. Напоследок оба орали ему: «Юра, здесь больше не работаешь! Ты понял?!» Лимитчиков увели.
* * *
– Я уж как могу этих гастарбайтеров обхожу, никогда не нанимаю, я и наших не найму, к черту, только сам. А этих особо боюсь, головорезы. Две трети изнасилований в Москве.
– В Москве они че только не делают, да и в Пушкино сколько было случаев.
– О, вот и Ярославский рынок, стоят. Никакой вирус им не указ.
– Они тут каждый день, и, вроде, все больше.
– Да пожалуй. А еще русские из соседних и других областей, их ведь миллионы. Лимита, скобари, я из Питера, там скобарями зовут вот таких деревенских, наемных, на все согласных. Что они там только не делают, половина самых убогих преступлений – они.
– Жуть, средние века! И это двадцать первый век, просвещенная по официальной версии, передовая Россия! Дикая страна, рабство, хамство, отношение к людям как к скотам.
– Я приближаться-то к ним опасаюсь.
– Я в общем тоже.
– Ярославка. Рынок рабов! Рабская Россия.
– Приятное место. Говорят, такие есть по всей России.
– Новая Россия. Двадцать первый век…!! Страна стала скотской, пауки в банке, акулы и рыба, помойка из помоек. Люди-рабы, люди-рабовладельцы, хамство и моральное убожество!
– Времена не выбирают. Молодой и жестокий русский капитализм…
– Это ужасно!
– Россия такая…
* * *
Посреди города старые брошенные сады, здесь много мест, где даже трудно ходить. Народ собирает малину, яблоки и вишни, гуляет, выпивает.
В городе много гастарбайтеров. Зимой они снимают дешевое жилье, а летом для экономии некоторые, обычно опытные, выбирают другой вариант.
Нашли самое малозаметное место. Здесь со всех сторон заросли, плохо лишь, что много малины, летом явно будут собирать. Но публика чаще приличная, они знают это, потому что уже пробовали. Поставили две палатки, метрах в ста друг от друга. Так дешевле, платить за жилье не нужно.
Их замечают. Они видят это, люди подходят и смотрят на голубые палатки, которые плохо, но видны и в зарослях малины. Вокруг город и здесь прилично людей. Но никто не спрашивает и не ругается.
– Не убьют нас тут ночью, Маджид?
– Да уж я тут пятый год летом. Ни разу ничего. Потому и живем. Алишер, ты все боишься. Молодой еще. Ну, ходят тут пацаны, но они и сами нас боятся. На случай чего всегда держи рядом баллончик.
Не все понимают, чьи это палатки. Женщины обсуждают, что уж не уголовники ли. Кто-то предположил, что туристы. Люди даже специально ходят смотреть, потихоньку, близко не подходят.
Дети тоже находят эти палатки, но заходить никогда не рискуют, хотя днем хозяев чаще всего нет на месте.
Однажды пришли вечером и увидели, что обе палатки изрезаны, залиты какой-то дрянью. Мангал исчез.
– Что будем делать?
– Плевать. Хотели бы убить, убили. Купим новые палатки. Да, одна ничего. Заклеим. Вторую знаю, где купить за две тысячи. Делать нечего. Останемся. Уж до октября месяц. У тебя баллончик. В крайнем случае моя пневматика. Отобьемся. Да ничего и не будет! Я тут район знаю. Это в Добрячке фашисты нападают с колами, пишут, мол, уходите, и то пугают больше. Тут такого нет. Здесь район спокойный. Потому и выбрал. Они сюда не добираются, лень. Россия… Ничего!
Старший улыбается и хлопает молодого по плечу. Тот вздыхает и чуть улыбается.
– На, попей водички. – подбадривает старший, протягивая бутылку лимонада.
– Ладно, но, если что, Маджид, твой пистолет.
– Не трусь, джигит! – старший смеется: В России, Украине и не такое видел. Живой.
Понятно, тоже боится, но уже привык. В прошлом году в городе убили двух узбеков, убийц так и не нашли. Но уже научился не показывать страх.
В выходные они сквозь полосу садовых зарослей видят гуляющих по главной дороге матерей с колясками и собачников, удерживающих чующих палаточников питомцев, детей с родителями и подпитую молодежь. Смотрят как звери из зарослей на людей. Но им все равно хорошо. Давно привыкли.
Октябрь. Собирают палатки, вещи в большие мешки, курят. В последний раз смотрят на кусты малины и яблони. Берут с веток по яблоку и жуют. Идут по дорожке под густыми зарослями сливы к выходу из садов.
– В следующем году опять сюда? – спрашивает молодой.
– Опять. Но лучше бы в доме. А, может, и наберем на те старые комнаты на первом, хозяйка недорого берет. – отвечает старший и чуть улыбается.
Теплое солнце сквозь заросли освещает двух мужчин с мешками, идущих к выходу из садов по узкой дорожке.
Нашли квартиру на первом этаже в старом кирпичном доме. Здесь недорого, хотя без ремонта, коммуналка, но есть отопление, большие окна, две комнаты. Просто положили матрасы на пол, заложили окна на метр картоном, чтобы не было видно, здесь же едят. И так до лета, а, может, насовсем.
* * *
Очередь в магазине у вокзала в Москве в советское время.
– Понаехали тут, все скупили!! В Москве не сунься, везде понаехавшие, лимита.
– Да это мы вас снабжаем, все здесь от нас!
– Да…?! Неужели?!! Лимита поганая…!
* * *
Все деловые в Москву уехали. Остались одни культурные.
* * *
Полицейский в метро задержал таджика в Москве. Тот что-то не так сказал. Полицейский вынул пистолет и выстрелил таджику в рот. Полицейского посадили. Таджик выжил.
Выйти в мир
Он с детства в этом дворе. Здесь играл с мальчишками в футбол и хоккей, качался на качелях до ломания рук, строил и оборонял снежную крепость в углу двора под навесом старой рушащейся котельной. Это его мир и однажды он понял, что двор принадлежит ему, пусть не весь, но отчасти, душевно, в доброй памяти, навсегда, как хороший артист считает, что ему по человеческому праву принадлежит лучшая исполненная песня или даже весь концерт. Это приятно, тепло и радостно.
Он обходит город, ему нравится ходить по улицам и снова видеть старые кривые переулки, древние падающие дома, пугливых котов и равнодушных лохматых собак. Обходит старые окраины и радуется видам с холмов и на них снизу, пугается лающих собак и удивляется пустынным улицам окраин центра. Этот город – вся его жизнь и как можно не любить такое. Хочет описать город в книге, которой ни у кого нет, и уже делает это. Обходит его улица за улицей, дом за домом. Все видит, пишет о том, чего никто не заметил. Смотрит старые карты, книги и пишет рассказы о городе, ему очень нравится. И постепенно понимает, что ему пусть отчасти, больше духовно, но принадлежит этот город.
Увидел свой рассказ в журнале. Понял, что его пост за день набрал тысячу лайков в одной группе. Он доволен, что посты за день собирают сотни лайков. Понимает, что пишет красиво, знает о чем рассказать, чтобы затронуло, задело, чувствует свою страну, ее боли, радости. Понял, что… ему принадлежит эта страна, пусть отчасти, но это так. Видит алкоголиков. Жаль их, ведь этим людям не принадлежат даже они сами.
Видит свою публикацию за рубежом, читает новые такие же вещи, не важно, маленькие, о них не говорят, это все как бы лишь кирпичики жизни. Чехов тоже писал крошечные рассказики, их называли шуточками и мелочами жизни. Понимает, что то, что он пишет, может оценить весь мир. Он по форме как бы никто на родине, но так ли это важно: Россия – не лучшее место, это еще мягко сказано, и все же не уедет отсюда, здесь его место, в стране, в мире, в истории, в душе. И понимает, что ему… принадлежит этот мир.
