– Сим – салабим! – прозвенело у меня над ухом. Я обернулся, и увидел Марка, своего троюродного брата. Мы попрощались.

– Ты меня так больше не пугай, хорошо? – попросил я его своим фирменным тонким голосом, который я иногда включал при разговоре с младшими.

– Ла – а – адно! – протянул Марк. По противоположной стороне улицы шла его бабушка, тётя Оля. Мне почему – то хотелось с ними поехать. Но я понимал, что это всё глупые мечты. Ещё вчера сидели чуть ли не вдесятером: я, Марк, мои соседи, соседи тех соседей по даче и так далее; сидели в плэйстейшновский «Worms», а вот теперь Марку с бабушкой уезжать в Красноярск, на Енисей, и, кажется, я надулся от обиды.

Две недели – это много, когда приезжаешь. И две недели – это мало, когда тебе пора домой. По себе знаю. Подбежал к тёте Оле, обнял её, поцеловал. Посадил на автобус. Они поехали, трясясь в толкучке. Тётя Оля вытирала глаза платком. Триста сорок пятый не поднял пыли.  Я стоял, вдыхая запахи лесных ягод. Потом отошёл, прибавил шагу, поравнялся с прохожим. Вошёл вместе с ним в садоводство.

 

– Вышел в двенадцать, а пришёл в два часа, – сказал по приходу дед. Я раньше него заявился на дачу, и уже вовсю попивал чай.

– Я искал золото.

– Понятно.

– Просто дед, ты сам подумай… – я отставил в сторону блюдце с горячим чаем. – Зачем я пойду через лес? Там клещи. Ну вот я пошёл по дороге, поэтому долго сюда шёл.

Мама заглянула в канистры.

– Воды нет. Съездите на родник.

– Как раз туда и собираемся, – по деду, который сел в кресло – качалку я бы даже и не сказал, что он куда – то собирается. Я увидел соседского Вову, и помахал ему. Я поднялся.

– Дед, давай, поехали на родник.

– Да не гони ты его.

– сейчас, я семена переложу, – он высыпал несколько семян в бумажную коробочку с землёй. Вся рассада стояла на втором этаже. Дед пошёл туда.

– Меня, мама, в последнее время очень бесит неторопливость деда. Я понимаю, что он пожилой, но смотри, с каким азартом он, бывает, спорит со мной.

– Да не обращай ты на него внимания, – сказала мне мама.

Я подошёл к окну. Весенний ветер то отворял окно, то затворял. Яблоки сорта «Ранет» рассыпались у дома как красные луны. Маленькие красные луночки. Падали с веток, от ветра. И от ветра перекатывались в кустах, как живые. Такие вот ужастики на нашей даче.

Несмотря на ветер, поехали.

Сначала наполнили две канистры на роднике. А потом поехали обратно.

Но вдруг деде сказал:

– Чёрт, я не сделал ключ! Проедем до «Электрика». Там можно сделать ключ.

– Ты сам знаешь, – я ответил глупо, так как сидел в интернете на смартфоне.

Добавил в друзья какую – то Надю…..

Когда подъехали к мастерской у магазина, я сказал, во – первых, что дорога новая очень хороша, и даже без колдобин, а во – вторых, что этот ключ… зачем он нам? Дед же ответил, что, в – третьих, когда поедем обратно, пристегни ремень безопасности, ты совершеннолетний, а ничего не понимаешь, и что ключ – это запасной ключ от дома, где он живёт с тётей Валей. А приезжает она на днях.

Дед – отец матери.

Я – сын матери.

У деда женщина – тётя Валя.

– поехали! – сказал я, когда он вышел с ключом.

Мы поднялись на сопку, подскочили на лежачем полицейском, скользили словно лёд, в машине изредка переговаривались. Стучали две канистры с водой в багажнике.

Въехали в садоводство, увидели возле водокачки Колю с Костей. М не издалека они показались братьями. Ну вот, день в разлуке – и уже друзья мои не такие.

Саня и Вовчик играли в «Sony» у Саши дома. Я включенный экран ТВ увидел, когда мимо них проезжали.

Все что – то делают. Взрослые – работают, подростки – помогают. Я один думаю и мечтаю. Характер у меня такой.

Но я кажусь выше всех жизней.

И это правильно.

И вот почему.

Я учусь на туризм, и планирую развивать сельский туризм.

Почему он понравится туристам? Этот вид туризма явно рассчитан на тех, кто любит работать руками. Рассчёт на тех. кто любит работать руками… Не загорать, а работать. На стажировке предложу такую идею. Ведь как хорошо в деревне, на даче, в посёлке! Я – студент. Основываюсь на эмоциях. Но хочу и предложить что – то для работы. Вон мой знакомый сплавлялся, сколько эмоций было у него!

Я успокоился, когда мы приехали.

– Мы – турагенты, – сказала однажды менеджер. – Предоставляем клиентам отдых. Размышляем о бизнесе, о подаче, точнее, продукта, «со стороны».

Но вот баня, парилка, я топлю баню. И иду париться, забываю о всех своих эмоциях и волнениях. И наступает ночь.

 

Проходит лето. После защиты диплома я опять на даче с мамой. Лето насыщено (стоп, не лето! – остаток лета) разными весёлыми приключениями: нашим походом на велосипедах до зимовья, и как мы ходили на речку в лес, ныряли с разбега в воду, а так же ходили за грибами. Больше всего я устал от похода, поскольку мне было в непривычку. Ехали почти целый день: я, наш сосед дядя Костя, его внуки Костя и Саня. Изначально, выехав из садоводства, поехали по дороге, распологающейся перпендикулярно дороге в Иркутск. Здесь сказалось то, что я не умею ориентироваться  в лесу. Ни по тени, никак. Люблю только мечтать. Дядя Костя продырявил колесо, и вот – задержка у ручья. Зато я , зайдя за кусты, увидел научных работников, спешащих куда – то по делу. А где устал? Да на большом подъёме, да на объезде, и на дороге, по которой мы достигли опять же нашего садоводства. Но всё равно взялись откуда – то силы, видимо, в нас больше силы заложено, чем мы сами о себе думаем.

Потом, в сентябре уже, когда я нашёл работу помощника менеджера по туризму, познакомились мы с девушками. Урожайный был год! Но в душе я был ближе к своей подружке – Надюшке, и, бывало, утром звонил, чтобы услышать шёпот в трубке. Весь день ходил как заколдованный. А вечером опять звонил ей. Эта дружба с Надей не сравнима ни с какими заигрываниями, да и последующие мои ночные бдения оставляли смуту на душе:

«А ведь Надя сейчас одна…»

 

Приехал на дачу зимой. Просто так. В одинокое наше садоводство. Ан нашу лицу, в наш дом. Людей всё меньше и меньше становилось вокруг на участках, так как был уже декабрь.

Яблоки «Ранет» на участке нашем вкуснее показались, слаще, когда я их попробовал в этот зимний денёк. Оно и понятно: первый морозец. Смотрю: кустарник что ли на теплицу навалился сам? Нет, это просто подпорку мама здесь оставила, и похоже, что не подпорка, поставленная у яблони, а сама яблоня на теплицу упала.

Иду я по участку, и разные мысли в голову лезут: то надин образ, то я себя в офисе вижу, то турпутёвки в голове появляются. В теплице посидел – тоже для себя. Но и нужны такие путешествия: наверное, мозг отдыхает при этом. В офисе работает – на дачах отдыхает.

Снега было немного, но всё же хватило, чтобы усыпать дорожки, посыпать на грядки, и крыша дома тоже немного в снегу. С неснятой антенны падают пушинки снега, сдуваемые ветром. Думаю пойти пешком до иркутского автобуса, а потом пересесть на ангарский, но встречаю у посёлка «Электрик» Надю, ту, с которой имею переписку во «Вконтакте». Долго говорим, ни о чём практически, и садимся на иркутский. Изначально я хотел и дальше пешком пойти, пройти и «Ниву», и «Электроник», и уже там, где начинается основная дорога, так же, на остановке, сесть на иркутский. Но тогда бы Надю не встретил. Надя шепнула мне на ухо:

– Поехали к моим знакомым? Я Рому знаю, вы с ним вместе учились, помнишь же его?

– Ну конечно.

– Ну вот, там у него дача. Он моих друзей тоже знает. Я сейчас туда еду.

Я согласился.

Надя добавила:

– В филармонию ездила, вот там и разговорились.

« Завтра – воскресенье. Хорошо! Прокатаюсь!» – подумал я. Надя щёлкнула чехлом от телефона, и искоса на меня посмотрела: блин, продолжение лета?

На даче встречаю Рому, и он знакомит меня с писателем. Требую достать для меня электронный адрес нужного мне издательства. Не отказываются. Надя тоже ходит довольная. Да, я пишу. Не в ущерб своей работе. С Ромой разговариваем о том о сём, дела у него успешнее, чем у меня продвигаются. Писатель даёт бумажку где написан адрес. Мы заваливаемся спать с Надей на чердаке.

Утром – в Ангарск, а потом в ближайший посёлок к Нине Петровне. Нина Петровна оказалась родственницей Ромы. С издательством она тоже знакома, поэтому дает мне карт – бланш для публикации одного очень стрёмного рассказа, который я сидел и редактировал до вечера воскресенья.

– Что ей надо? Зачем писатель дал мне помимо е – мэйла адрес её дома? – говорю я себе.

А Нина Петровна просто одинокая женщина. Сижу и редактирую. А с улицы в окно стучится Илья. Он приехал с дачи. Он тоже, наверное, хочет печататься. И я впускаю его через окно. Просто у Нины Петровны юбилей – шестьдесят лет, вот и приходят к ней гости. Но все остальные, пусть и как «обэриуэты», заходят через дверь. Игорь говорит торжественные речи. Ребята пришли по просьбе самой Нины Петровны, они хотят на меня посмотреть. Рома один в Иркутске, а Надю я не считаю, так как она подруга. Но и все хотят мне помочь с публикацией. И в итоге принята на рассмотрение моя рукопись. У нас же с Москвой разница в пять часов.

И я бегу по старой памяти мимо нашего колледжа в пивную. Но один, безе Надьки.

Просыпаюсь опять на даче у Ромы. Северный ветер усилился почему – то, и превратился  в ураган. Но он на дворе, а я в доме, возле печи.

Надя рассказывает:

– Ты, Никитос, напился, и мы тебя забрали. Привезли сюда, на ильюхиной машине. Зачем так пить? Эти ребята, считай, дают тебе дорогу в жизнь.

Я присел на диване.

– Да, хорошо. А чем я могу помочь?

– Просто делай дело своё, вот и всё.

Мы обнялись и поцеловались, и я пообещал, что больше так не буду.

Замечаю, что Нина Петровна что – то пишет. Мысленно возвращаюсь а к нашей даче. Понимаю, что пишу глупый рассказ. Стремлюсь к абсурдизму в рассказе. Ищу всё новые способы самовыражения. Выражаюсь, как могу. В итоге не успеваю дать годовую отчётность в турфирме, и оказываюсь выброшенным на улицу, но с маленьким сереньким томиком в худых руках. Издевательски бренчит трамвай, в котором едет друзья, как будто говоря:

«На технар – р – ря, брынь – брынь, надо было ид – р – рти, брынь – брынь!»

Брыней решаю назваться в следующем рассказе.