1 глава.

Я запечатал конверт, сходил на почту, и сбросил его в ящик на доме. А потом, прийдя домой, сидел на диване, сцепив руки на коленях, под тихий шум ветра в окне. Я думаю, что письму надо лететь в самолёте. В другую страну так доставляются письма.

Я зашёл в интернет на смартфоне, но там мне показалось скучно, и тогда я поиграл на компе в «bare knuckle», дошёл до пятого уровня (на втором понастольгировал, и особенно о зиме, которая к нам в ноябре ещё не пришла, но прохлада чувствовалась), и послушал русский рок.

Мне кто-то написал смс, а я не захотел отвечать, и пошёл варить кофе. А потом я мысленно почувствовал ветер в голове и маленькую бурю, но стакан воды мне не подсказывал перевести свои мысли на экран смартфона.

«Тот дом, где ты жил…» – где – то вдалеке. Я постарался настроить мозг на нужную волну.

«Вы сами всё это придумываете, телепатия невозможна» – взрослый мужской голос. Это было похоже на цитату из журнала, который мы когда-то выписывали.

“Если невозможна, какого хрена ты посылаешь свои мысли в эфир?” – спросил я, но передавать не стал.

Оказалось, это чей – то дядька не хотел отпускать своевольного отпрыска на улицу (кент смсил мне тогда), и поэтому говорил в эфир. Эфир стал вязкий, и я выключил его.

Саня написал мне смс-ку, чтобы я зашёл за ним, если пойду гулять. Я ответил, что буду после ужина. А автобус вызов мысленно, и прийду домой поздно.

«Это мне не интересно» – высветилось на экране.

«Ну, всё равно, просто делюсь мыслями» – ответил я.

 

Хочу сказать, что у меня есть друзья. Джек, например. Но сейчас, в такую погоду, о друзьях думать нечего. Каждый сидит в своей квартире и не выходит на улицу.

Джек живёт в нескольких микрорайонах от меня, но заходить за ним не буду.

Седьмой дом, пятый… Заброшка….

Я люблю прогулки по городу.

Шёл мимо леса, и встретил знакомого дворника. Он работал у ближайшего дома. Немного поговорили, и я пошёл дальше.

Бар открыли, и стало светлее от его окон. А я пошёл не по тротуару – по бордюру – так ведь веселее, и увидел в окне какого – то купца (я высокий). Мне кажется, я пьян от этой ночи. Купец пил пиво и что – то рассказывал друзьям. Дойдя до саниного дома, я позвонил и поднялся на этаж. Дверь, очень старая, со сломанным замком, была открыта.

«Так меня ждут» – мелькнуло в голове. А в квартире тишина.. По телику – кино.. Телик – на стене, но у нас не такой, я пока на такой телик не заработал, я и старый – то продать не могу, он сломался, и я убрал его на балкон. Но зимой я продам его на запчасти.

Саня сидел в зале и играл в смартфон. На другом диване сидел дядя. Я поздоровался, пожал им руки и примостился возле Сани. Он похож на львёнка. У него волосы на голове как у льва. У него спокойное, уверенное лицо и высокий рост. В его квартире можно снимать какие – нибудь психоделические фильмы – настолько здесь всё загадочно и футуристично. Но что – то я задумался: вот уже разговаривают о какой – то поездке.

– Я к лесникам. Приедем в зимовьё, – дядя листал блокнот.

– И?

– Будете там ночевать. Утром – обратно.

– А что мы там забыли?

– Там красиво, вам понравится.

– Ты один нас туда повезёшь?

– Прости, не понял.

– Он хотел сказать, с нами кто – то ещё поедет? – спросил я за приятеля.

– Не, – тот закурил, а потом отвечал скороговоркой: – Я довезу вас до родника, там сами дойдёте. Ох, это я говорил сегодня в эфир.

– Вы тоже умеете?

– Конечно.

– Ну ладно, давай. Поедем, – Саня сделал так: налил в стакан воды, взял шарик на ниточке, покрутил им в стакане с водой, что помогало настроиться на эфир, залез с ногами на диван и с кем – то начал общаться. Такое уж правило. Так можно и буквы прочитать, и слова. Поэтому, когда придумали эфир, взяли почему – то, рекламы ради, воду и верёвочку, которые помогали легче на волну эфира настроиться.

А ещё – эти посты в соцсетях на тему «как это – эфир» и прочее. Я представил, как молодой блогер в такую погоду придумывает красивое название для поста. Впрочем, это его дело!  Любишь постить – пожалуйста, но в описаниях эфира традиций не меняй – шарик, верёвочка и вода.

За окном как – то посерело, и подул ветер. Сергей ходил по залу, и разговаривал с Саней о дороге, о погоде, о снеге и о том, как поедет к какой – то женщине, высадив нас на роднике. От него пахло сигаретами и одеколоном. Я называл его и Сергеем, и Серёгой – «дядя» не обижался.

По прогнозам синоптиков снега не передавали, в ноябре было сухо и даже тепло. Снег в дороге – это как тёплая ванна – ты в автомобиле с обогревателем, за окном – эта погода, и как будто едешь с горки вниз. И слышишь шум турбин.

Я везде люблю отыскивать что – нибудь для себя как для романтика – привычка ушедшего столетия девяностых. Люблю настроиться на эфир и думать, а в эфир не передавать; для того, чтобы передать в эфир что – то, нужно настроиться – просто сидеть как загипнотизированный, и работать и сознанием, и головой, тогда можно даже почувствовать, как что – то из головы полетело туда, и сразу в душе – прохлада. Хотя, у всех по – разному – Саня жар чувствует. Это – новая политика, новые идеи и новые интересы. Эфиру мы умеем вообще с детства, эфир – у каждого.

Мысли читать сложно друг у друга, но можно. Иначе как объяснить, например, что я, прочитав надпись на столбе, понял её точно также, как и мой собеседник, идущий рядом? Значит, я прочитал мысли. Я звоню за рубеж и слышу голос собеседника и ещё чей – то – а это его, собеседника, голос. Внутренний. И я его слышу.

 

Было поздно, и мы переночевали дома.

Мы проснулись в восемь утра и выехали.

Я позвонил своим насчёт поездки. Дед в вибер не заходит. Позвонил маме.

Эта поездка, эта дорога, среди облепленных снегом гор (да, наверху холодно) не входила в мои планы, но я поехал с Саней и с Сергеем. Вот мы в дороге, за посёлком, рядом с которым табличка, что мы из города выехали, и двигаемся по мосту, обгоняя «икарусы» и кашляющие «волги» с каким – нибудь усатым водителем вроде того в окне бара.

Саня для чего едет? Не знаю. Просто среди снега сидеть в этом зимовье, да запечь картошечки, да набрать шишек и… он не работает, как и я.

Сергей для чего едет? У Елены он найдёт ответ для себя.

А для меня важны эмоции, которые и настроение поднимают, и от которых я ощущаю счастье. Я уже писал одному парню, чтобы попробовать перенастроить эфир: люди могли бы делиться эмоциями онлайн. Например, я буду в зимовье, а он – в городе. Я слышу треск костра и задувания ветра, а он – звук жарящихся пончиков. И я передавал бы ему свои эмоции, а он бы их чувствовал. Но это, наверное, фантазии.

–  Глядите – ка, самолёт! – сказал Сергей.

Саня с помощью жеста открыл окно вверху. Красивый самолёт летел над полянами и сбрасывал вниз какие – то листовки.

– У, Мочалин! – протянул Сергей. – Я за него голосовать не буду. Я помню, в старые добрые времена ходили на дискотеку. Терпил там не было, и после пары ударов по ушанке «чебурашки» навек были друзьями.

– Я не понимаю из разговора ничего, – сказал я.

Сергей втопил, и мы поехали быстрее, а возле кафе остановились. Саня напился.

И поехали дальше.

 

Мочалин скидывал листовки о своей кандидатуре на выборах, но выборы были не у нас, а в соседнем городе, о чём я и поведал Сане и Серёге. Серёга сказал:

– Мочалин – старый артист. Слышали же, что обнаружили какую – то новую планету с НЛО? Ну и вот, он хочет отправить туда экипаж. У него всё для этого есть: свой космодром, своя станция. Для полёта. Всё есть для полёта. А в молодёжных делах он не кулдычет, понимаете? Вот такая вот физика понятий.

Инопланетяне, они же НЛО, о которых рассказывали по новостям, ничуть не отличались от нарисованных: округлые лица, большие чёрные миндалевидные глаза.  Только носы не вытянутые и длинные, а «картошкой». Почему – то думая о людях, о себе, я не задумывался об НЛО. Мы едем в зимовьё, Серёга, как я понял, не хочет журналистов у себя дома, потому как вопросы об НЛО будут к нему как к главному механику завода космонавтики. Хочу подружиться с  инопланетянином! Хочу пригласить инопланетянина в гости! Хочу научить его тусить под музло типа action direct! Едем мимо старпоста, и все полицейские читают листовки, и я читаю в нашей машине:

“НЛО или прогресс в нашем городе?

Голосуй за Мочалина!

НЛО – пришелец, и нам не найти подход к НЛО.

А Мочалин нашёл!

Уже готов эскадрон для полёта к дальней планете системы!

Мочалин узнает об НЛО!

Мочалин – первый среди политиков!

НЛО – пятно нашей системы!

Покажем ему на дверь!

Голосуй за Мочалина!”

Я заварил пачку “Доширака” на одного. Жирными пальцами протёр запотевшее окно и увидел, что посёлок наш уже проехали, и едем по дороге на родник.

– Я потом вернусь сюда, – с жаром во взгляде сказал Сергей.

Леса и поляны, и широкие ряды домов, как и в детстве, врезались в душу мою. Я хотел сфотать деревья, но это показалось глупым. Коля, ещё один мой друг, любит частенько посидеть в телефоне. Когда мы приезжали на дачу к деду, он всё фотографировал. Мы проехали кучу чернозёма, свернули налево, покатились с горки. И вот наш родник.

Я оставил двоих возле костра, и пошёл по направлению к зимовью. Сумку с вещами скинул, хотя тяжёлой мне она не показалась: просто из – за дороги в гору хотелось побыть наедине. И я увидел дерево… в расщелине которого мы как – то раз спрятались то ли с Тёмой, то ли с Саней от дождя. И дерево не упало, не сгнило. Оно, как и много лет назад, стояло себе на опушке.

Если я буду так бродить, то буду знать, кто и что пишет в эфир. Хотя нет, правительство ввело новый закон: теперь общение в эфире только «тет – а – тет», либо группой людей. Но группа состоит в основном из родни. Вот смс от правительства, я  в машине просто смс не хотел читать! Да и сейчас не хочу читать. А хочу гулять. Среди серых деревьев – знакомая куртка. Сюда идёт какой – то человек. Девушка. Она подошла ближе, и я понял, что это Надя. Мы обнялись как друзья. И пошли к костру.

От костра, на котором обедали Саня и Сергей, приятно пахло горящей смолой. Надя протянула руки к огню, погревая их, хотя холодно на улице не было.

– Надя, я сейчас прочитаю смс от правительства, и потом поговорим, – с обыкновенной привычкой всем делиться  со всеми сказал я ей.

«Уважаемые пользователи чатов!

Новые законы эфира: теперь Вы можете общаться только как «тет – а – тет», потому что НЛО с дальней планеты системы хотят получить доступ к нашим мозгам! Вам кажутся глупыми снимки инопланетян с нашего спутника?

Конгресс США уже сделал эфир «необщедоступным», теперь за это примемся мы! Читая мысли друг друга, не направляйте их в общий эфир – он закрыт! Общайтесь друг с другом либо группой родственников!»

– Надя варежки наэлектризовала, – сказал Сергей.

– Я не люблю НЛО и не хочу давать интервью, прилетят к нам и улетят, – сказал он, потушив костёр.

– Здесь НЛО, вот, – Надя между рук держала что – то типа тока, только посуммарнее.

– Там гроза. Если будет гроза, то мы будем вдвоём, – сказал я ей на ухо.

Саня услышал.

И руку, как в школе на уроке:

– И я!

Серёга набрал шишек, и, продираясь через кусты, пошёл к уазику, забрав две пустые пачки лапши. Чайник с водой Саня поставил возле костра. Серёга вернулся за чайником и уехал.

– Я знала, что вы сюда поедете, – сказала Надя.

Она была ниже меня на тридцать сантиметров.

– Вот и решила прогуляться. Я на даче брату помогала. Нам надо было вывезти доски отсюда.

Я покормила белочек, я веду себя как ребёнок, у меня рюкзак с собой. Подожди, стряхну ток… – она встряхнула ручонками, прижалась ко мне, и пошла, семеня, рядом. Лицо у Надюшки вытянутое, глаза узко посажены,и носик не большой, сама как гномик из сказки. Лицо у неё белое, как будто накрахмаленное. Как луна.

– У тёти Иры ночевали, наш дом закрыт, а ключи я не взяла. Хм! У брата запасных не было. Почему «брата»? Да я шутя, не по имени… Руся… Тут недалеко идти. Мне кажется, ты много об НЛО думаешь. Был бы ты, Никитос, какой управляющий, а так, на разных работах – то что…

О, слушай, там две комнаты, Руся уехал, он с Саней переписывался. Пока ты там шастал по барам… Знаю… А, к бывшей ходил!

Мы пришли в зимовьё втроечка.

 

2 глава.

 

Я не знаю инопланетян, не знаю их привычек, а уже бегу от одиночества, переводя на них своего «техноромантика», мороча себе тем самым голову. Тьфу – ты, ересь какая!

Я лучше займусь растопкой печи, чем постоянно мусолить тему!

Два лесника сидели на нарах. Писали что – то на картонных картах, где были расположения леса и посёлка нашего. Надя тихо пела песенку, Саня сел на лавку, облокотившись о печь. Нас спросили, куда поехал Серёга, и я ответил:

– К Елене.

Раздался дружный смех двоих.

– Нет, ну возиться с ними как с детьми, он, конечно, не захотел, – Тёма, один из лесников, усмехнулся, а второй лесник, Серёга, наигранно посмотрел на товарища, и спросил:

– А сколько им лет?

Мы назвались по возрасту.

– Ну да, а выглядят моложе.

 

После обеда заговорили об НЛО. Лесники рассказали нам следующее.

В нулевых годах построили зимовьё. Но не они, а другие люди. Неподалёку была деревня, сейчас запустевшая. Деревенские жители помогали строить тем, кто был наделён полномочиями, тем, кто был в администрации.

Как лесники, приехали сюда и Артём с Алексеем. И об НЛО узнали осенью, когда однажды вечером чинили мотоцикл.

В ветвях деревьев, на небе, – звёзды. А одна вроде бы падающая звезда. Посмотрел Артём, и хотел завести мотоцикл, а звезда – бах о землю, а это шар. Оба удивились, конечно; темно было, осень на дворе. Один инопланетянин выскочил из шара, когда дверь открылась. Да так тихо открылась, как у Сергея  в офисе.

Удивлённые, лесники пошли в сторону завала, там у них раньше ночлег был, когда зимовьё строилось. Инопланетянин – синий, тёмно – синий, как вода в ручье. Шар стоит за завалом.

Прыг! – и обратно в шар.

– Телефона с собой не было, – Алексей говорит. – А так бы сфотал.

Дверь закрылась, шар поднялся. Без звука всё абсолютно. И улетел.

Алексей открыл форточку, так как стало тепло от печи, и сказал:

– Я запомнил, что у него взгляд какой – то.. весёлый.

Я же погрузился в небольшой сон, лёжа на надином плече – меня от вина разморило, – и слышал сквозь сон:

– И инопланетянин.. как… в фильмах!

Я видел НЛО (я уже сплю). Если инопланетянин напишет мне что – то, я узнаю, ведь эфир сейчас идёт как «тет – а – тет». И тут же беседа окажется “общедоступной”, вдруг администрация захочет узнать наш разговор. А как узнаю? Включу смартфон, и узнаю. Рядом будет стакан с водой и верёвочка. А если их не будет, тогда будет сложнее сосредоточиться. Джек поёт драматическим баритоном, а Билли собирает цветы. Двоюродные братья. Луна куда – то летит, и я на ней летаю. Я – на севере, а Надя – на юге. А у луны есть север?

Снится, что садоводство переименовали в «Лазурный». И я… где мы с Надей займёмся этим?

Я проснулся в четыре утра, когда все спали. Ощутил твёрдую лавку под спиной и тулуп, которым укрывался. В свете луны на столе разглядел картонную бумагу, на которой Алексей, видимо, рисовал что – то, объясняя. Проверил почту на смартфоне – пусто.

Предложил любви подруге. Согласилась. Встретились в соседней комнате. Было немного неловко, и как будто не по любви.

Дверь открылась, Саня смотрит! Но это просто от ветра. Хмель почти выветрился. Я попил кваса.

– Надя, побудь в зимовье, выйду на улицу, мне надо мысленно пообщаться с Сергеем.

– Хорошо, Никитосик.

Я вышел, зашёл в нужную программу – «thoughts» («мысли» – что – то типа «Viber»), начал мысленно беседу (верёвочка с водой нужны, когда смартфон не рядом или для того, чтобы лучше сосредоточиться) и “нашёл” Серёгу. Предложил с помощью программы пообщаться без передачи мыслей на экран.

– Доброе утро!

– Доброе утро! – сонный голос Сергея. – У нас ещё ночь.

– Тут об НЛО знают.. лесники.. Слушайте, Серёга, я расскажу.. – я поведал о том, как прилетали сюда инопланетяне. Серёга мысленно сказал: «Мгм!» Я не знал, что Лена там ему говорит, ведь голос в эфир не попадает.

– Никита, мы с Леной на Марс улетаем. Мочалин действительно работал над своей системой, а я бездельничал, хоть и не на выходных. Нагоняй от начальства будет, понимаешь? Джек, двоюродный брат Билли нам поможет, и, таким образом, я выгорожу себя, понял?

– Ага, – ответил я.

– С Мочалиным подружимся, и он пусть работает политиком, только тогда за него голосовать придётся, а я на своём месте останусь.

– Но ведь это, Серёга, нечестно. Вдруг ваш босс узнает.

– Босс не узнает, – Серёга вышел из эфира, но вот вернулся. Наверное, пооблобызались с любовницей.

– Берите велосипед и мотоцикл! Втроём уместитесь. А фонарик у вас с собой. Ты, Никита, будешь как журналист! Я буду говорить приветственные речи в адрес Мочалина, а ты давай фиксируй на видео! Мочалину покажешь потом! Видео на диске передашь с моими документами по работе! Встречаемся в Черёмово! Там сейчас этот шар, – и умолк. Я тоже отключился. Не – е, он специально привёз нас сюда. Так, я иду к Наде.

После второй нашей встречи мне пришлось будить третьего участника нашего путешествия – Саню. Я объяснил ему план действий, пряча вещи по карманам. И я не брал карту местностей, потому как местности знал здесь хорошо. Велосипед был разобран, и мы хотели поехать на “Иже”. Я уже собрался, как вдруг увидел сидящего на нарах Тёму. Спали мы все на нарах, там места было много.

Лесник спросил:

– Куда это вы собрались?

Казалось, луна заглянула в окошко. Я покраснел немножко. Щёки стали пунцовыми, наверное. Впутывать всех в эту историю? И лесников, и всех – всех – всех? То есть, Серёга поедет на Марс (кстати, эта планета прилетела к нм из другой системы, то есть, не тот Марс, который из красного камня), а надо ли это говорить другим? Как в квесте я сейчас стою. И трое смотрят на меня. Не считая Алексея.

Я собрался с мыслями и промолвил:

– Ребята, понимаете, тут такое дело, нам надо смотаться к Серёге с Леной. Мы потом расскажем. Нам надо мотоцикл.

– Я умею водить, – добавил Саня.

– Хорошо, – сказалТ ёма. – Знаете, надоели эти все политические дела каждого из вас. Мочалин – дурачок, но и Серёга не ахти.

– И Лена, – из – под одеяла слышно Алексея.

– Да уж, наверное, вторил Тёма. Они с не большой завистью об этом говорили. – Ключи на подоконнике. Нас запирать не надо, тут никто не ходит.

Вот так мы с Надей оказались в коляске, тесно прижатыми друг к другу, а Саня вёз нас, как во сне, по полянам и долинам, включая на поворотах фонарь (уже светало), и изредка поругивая непонятки, связанные с НЛО. Правильнее было бы освещать вопросы НЛО по телевизору, по интернету, к чему нью – мейкеры не стремились, соответственно тема НЛО была несколько закрытой, недоступной для обычных граждан.

 

3 глава.

 

– Тот шарик (у Нади всё было ласково) прилетел в Черёмово!

– О, да.

– НЛО – они, наверное, все такие… ну… как общаются – то? Через эфир же кто – то с ними смог, помнишь передачу… – Надя сказала. Я не помнил. Я смотрел на её развевающиеся по ветру волосы. В такие вот поездки, походы, иное обронённое слово надолго остаётся в памяти. Подчас слова даже не имеют, как бы сказать, веса. Они просто говорятся, так как человеку на душе хорошо от внешнего окружения, от поездки. Даже вот сейчас я задумался так, чтобы душа воспела. Счастье зависит от того, насколько мы счастливы от поездки.

– Да, Надюшка, вот мы сейчас и узнаем, как они общаются, и посмотрим, что за НЛО.

Я нагрёб в коляске рогатулину.

– Смотри – ка, Саня.

– Подпорка.

– На Марсе красиво? – после надиного вопроса я вспомнил передачу, где показывали Марс. И в передаче, помню, был Мочалин!

На обнаруженной планете было много деревьев, много цветов. Я отвечал Наде, что красиво.

В моей душе какие – то сомнения, много всего в эфире. Мне пишут много родственников и друзей. Меня интересуете вопрос: как Сергей – то начал общаться с инопланетянами? А, вспомнил. Какая – то азбука, о которой знают технари.

– Ребята, я не буду снимать Серёгу на видео, я… вообще мало чего понимаю.

Саня рулил, Надя сидела, обняв рюкзачок руками. Приближалось утро.

– Я, если честно, – сказал Саня после долгого молчания, – хотел бы и сам пообщаться с этими нлошками…

– Ой, не надо, они страшные! – перебила Надя.

– Да подожди! Весело было бы для любого человека, я так считаю, приблизиться к такому нестандарту. Да, точняк! Конечно, у нас и так нестандартная жизнь, по мне в девяностых скучнее жилось, но инопланетяне внесли бы свою лепту, понимаешь! – он вырулил на поляну. Поднялся ветер.

– А вдруг реклама всё это? Вдруг всем не понятно это? А может быть и эфир – это тоже рычаг чего – то огромного? Типа, знаете, чтобы нам мозги заморочить. Но я, – Саня поставил ногу на тормоз. – Я, вы знаете, в ладу с правительством! Хочу быть каким – нибудь деятелем в сфере космонавтики!

Вылезли с Надей из коляски. Поляна, при въезде в Черёмово – футбольное поле. Я позвонил Серёге и уточнил местонахождение. Вспотели ладони. Наверное, от волнения. НЛО всё – таки!

– Возле домика сторожа, – сказал Серёга.

Пришлось ехать дальше. Повернули у забора с жестяной коробкой вместо почтового ящика, и – вот оно! – не большой, размером с комнату в хрущёвке шар! А за сторожа сейчас тут был Тёма Мауэр.

Надя отвела его в сторону:

– Что за фигня происходит?

– Что у тебя на шее?

– Объясни, Тёма, что за фигня тут происходит?

– Ну, видишь, Серёга с Леной вчера заночевали на даче, – Тёма – это здоровенный парень с лицом а – ля панк девяностых. – Сегодня мне в эфир пишет мысленно… что тоси – боси, шар – де прибыл сюда, стоит за твоим домом. Я чуть в осадок не выпал. Сделали бы кто – нибудь в эфире новости, так нет, до всего самим надо докумекивать. Это у тебя засос?

– Давай рассказывай! – вставил я.

– Ха! Серёга с Леной с утра – ко мне. Только Серёга умеет с инопланетянами общаться. Лена чуть позже прибежала.

Эта парочка стояла у шара, и смотрели они в круглое окно, туда, в сам шар.

– Я их впустил, накормил, напоил, я тут за лесника, – он повернулся к шару.

– Эй, ну подожите, Серёга, Никитос сейчас снимать будет!

– Тёма, не буду.

– А чё?

– Передумал. Как – то гламурно будет выглядеть.

– Это наказ от работника, от… это самое… от начальника Серёги!

– Ну и что.

– Ладно, я продолжу. Лена с Сергеем решили на Марс полететь. И потом оттуда писать нашим будут. Интересно это, как я думаю, да и Серёга не облажается, что поехал с Леной, а должен был что – то с документами делать. Мочалин не пожалуется на него. Серёга скажет: “О, какой молодец, он Марс отркыл, а мы полетели”. А про отношения Серёги с Леной – ни слова. Вот и вся комедия.

– Хотя Мочалин же хотел лететь, – добавил я.

– Мочалин хотел лететь, но Серёга придумает, что это опасно было бы для него, комедию ломать будет, во!

– Кру – у – у – то… – Надя посмотрела на рассвет, что погас за горизонтом. Тучи набежали. Надя сняла шапку, и шарф опустился ниже, на шею… заслонил следы моих губ…

– Хочешь на Марс? Полетим и мы? – Надя прижалась ко мне.

– Я не хочу.

– Хватит думки думать! Пошли просто погуляем?

– сейчас, проводим их, – я прикоснулся прохладной рукой к её плечу.

И вспоминл поездку на Байкал и девушку, которя была у меня между Надей и… никем. Но я

не лаврировал между двумя такими, как любая из них… Надя или … Света… Просто с Надей мы не общались одно время, а потом возобновили общение. Поэтому мне и нужна была Света, и с ней я познакомился на Байкале.

– Никитос, ты не будешь снимать? – Серёга стоял на входе в шар, как будто пред своим гаражом. Инопланетяне не выходили. Тёма гулял с Леной по поляне.

– Нет, – сказал я. – Я так Мочалину могу в эфир кинуть, что Вы уезжаете.

Подойдя поближе, говорил:

– Если снимем видео, ваша компания нас потом не поймёт. Точнее, государственная организация.

От такой невнятной речи Серёга просто отвернулся, а Надя сказала:

– Говори понятно, точно, иногда с юмором, и по делу.

– Хорошо.

Это было маленькое представление среди леса и деревенских домов. Серёга показал инопланетян: один – в серой рабочей куртке, в штанах; увидев нас, начал махать рукой, другой, видимо, тот, о котором рассказывал Тёма – в шортах, высокий, просто улыбнулся.

Потом вышли ещё трое: один – похож на капитана, в какой – то непонятной одежде, он открыл дверь пошире, и Лена просто завизжала от восторга, а двое других – с синими, как водоросли, волосами, – инопланетянки. Получается, пять. Саня прыгнул внутрь и вынес какую – то колбу. Я понял, что с помощью неё и будет происходить общение. Мы, то есть, Саня, я, Надя, Тёма и Лена, взялись за руки и начали представлять, что колба крутится. Саня подсказывал нам действия. Вскоре колба закрутилась, показался дым, и мы вышли на контакт с НЛО.

Как я уже писал, такие эксперименты помогают легче настроиться на волну эфира, если человек живёт в другом городе или даже стране. Здесь же инопланетяне стояли рядом, и эксперимент понадобился, чтобы войти на контакт с ними, кто не умеет разговаривать. Сначала я вообще отключился. То есть, почувствовал то же самое, что и тогда, когда мы “усыплялись”. Мы садились на корточки, быстро дышали, потом, когда голова начала кружиться, кидали камешек назад для “сигнала”, вставали, и сзади, за бицепсы, тянул человек, которому и кинули “предупреждение”. Оппонент тянет назад за бицепсы, а испытуемый вперёд. Постепенно теряешь сознание, и приходят глюки. Оппонент, когды ты “вырубился”, кладёт тебя спиной на землю. А потом ты просыпаешься.

Здесь же, наши круговые хождения вызвали какой – то транс, и мы мысленно начали общаться с инопланетянами, стоящими в шаре за огромной колбой.

Я мысленно спросил у Серёги, нужно ли будет так каждый раз входить ему в транс, чтобы что – то спросить во время полёта, а он сказал: “Нет,  в шаре есть для этого всё необходимое. Скоро мы с Леной полетим”.

 

4 глава.

 

Серёга смотрел на Лену, а Лена – на Серёгу. И у обоих, наверное, бились от волнения сердца. Лена убрала волосы в модный хвост как у девчонок, а моя Надя напоминала шарик – со стороны её волосы выглядели именно так. Я устал ходить, и присел на лавку – контакт с НЛО всё равно продолжался. Саня спрашивал всякую ересь: о Марсе, о их политике, об эфире. “Наш” инопланетянин ответил ему интересно: Марс они просто обживали, прилетев туда с другого места, о котором ему не разрешили никому говорить. Он рассказал так же, что на Землю хотел полететь давно, да всё не позволяли обстоятельства. В своей системе НЛО живут чуть ли не как цари, и всё у них есть, а Марс напомнил им те планеты, на которых они родились, и вот поэтому, посовещавшись, они решили полететь туда, и заодно сюда.

Мы прозвали его Ваней. Я сосредоточился, и отправил длинную цитату. В голову полетело много длинных слов от Вани. Я сделал вывод: поездка для них – это такое путешествие.

“Всё, нам пора!” – и мыслями, и взглядом сказал Серёга, затащил колбу, и, махнув рукой, скрылся за бортом.

Надя сделала Сане реверанс.

Саня смотрел на неё, обдумывая что – то.

– Люблю это время, – нарушил тишину я. Пройдясь до почтового ящика, я вернулся.

– Есть почта? – спросил Саня.

– Нету.

Шар поднимался, и от него веяло какой – то прохладой. Он был без окон, без фонарей.  Цветом шар похож на своих создателей: тёмно – синий.

Я не буду звонить Мочалину – сам позвонит. Мне хотелось есть и пить. В домике сторожа я нашёл немного съестных припасов. Заварил кофе, приготовил яичницу на сковороде. Когда в третий раз выглянул в окно, то увидел, как шар набирал скорость. Я понял, что с места он сразу не взлетает. Сейчас он был на уровне летящих самолётов. Я съел сэндвич и пять шоколадных конфет. Но каково же было моё удвиление, когда я увидел, как в другой части двора Тёма Мауэр приставал к добросердечной Наде!

– Тёма, ну хватит! Она не шалава подзаборная!

Он выругался, но отстал от неё.

Убирая со стола, заметил в шкафчике рисунок на книге, которая показалась мне знакомой. Пока нет Тёмы, можно и пошариться. И вот книга вытащена, а в ней кипами навалены белые бумаги с нарисованными картами местностей. Книга же называлась “Нас ждут” Валерия Попова.

– Так – с.. – тихо сказал я.

Первая карта – это карта Черёмово.

Вторая – нашего посёлка Родник.

Третья карта отображает путь от Родника до зимовья. Дальше я не стал разбирать. Меня привлекло другое. На всех трёх картах обозначены места пребывания НЛО.

Тут я вспомнил, как когда – то давно Джек и Билли, двоюродные братья, говорили мне, что здесь, в Черёмово, есть какие – то секретные бумаги, которые никто взять не может, так как их охраняет сторож! (правда, он сейчас был в отъезде, и с Тёмой у него были хорошие отношения, поэтому и юноша сейчас был тут за него). Бумаги лежали годами. Дачники хотели взять бумаги перед выборами. И вот эти бумаги у меня в руках. Я прикрыл окно.

На карте Черёмово только две записи, а точнее, обозначения НЛО: за домом сторожа и перед усадьбой какого – то новосельца. Мне стало интересно, и я не заметил, как Надя вошла. А ещё я припоминал, по слабой, конечно, юношеской памяти, что говорили мне Джек с Биллом тогда, когда мы с дедом ездили за чернозёмом, и я встретил на поляне их.

Трудно вспомнить.

Помню только то, что они играли в баскетбол с самодельным кольцом. Мы и тогда несерьёзно относились ко всем этим инопланетянам, о которых ещё было мало известно, на дачах устраивали шумные вечеринки, и жили беззаботно.

Вспомнить разговор…

– Привет!

– Эй, ты что тут делаешь?

– Пришла тебе помогать!

– Я работаю.

– Ты зачем лезешь в книги? Это же сторожа книги.

Я нашёл, что скзать:

– Это и мои книги тоже.

Поверила:

– Ну, ладно.

Надя села за стол, на котором были остатки яичницы в тарелке. Я решил карты ей не показывать, а убрать всё как было. Убирая карты, успел и на наш посёлок посмотреть – точно, около водокачки, а ведь там была странно примята трава!

– Знаешь, мне кажется, всё это бредни, – сказала Надя. Тени от предметов ложились на стол прямо у тарелки.

– Почему ты так думаешь?

– Мне вот сейчас смснула, просто смснула, не в thoughts, знакомая – она воспитывает одна ребёнка. А живёт у нас, в Роднике.

– И что? – я заслонил спиной шкаф, хотя Надя смотрела в окно.

– Ну вот я думаю, сходить к ним, понянчиться с ребёнком, всё – таки она моя подруга.

Я до сих пор был погружён в детство, и мало понимал, о чём речь. О, иногда, на досуге, дома, я так люблю помечтать!

– Я и сам не знаю, к чему вся эта политика.

– Не в политике дело, дело – в людях, а политика – это уже потом.

Как по нотам, всё сложилось у Серёги с Леной, за мной оставалось только доложить Мочалину. Я позвоню, наверное, Мочалину, хотя нет, пусть маленько отлетит “Марс”.

– Подругу тоже Надя зовут?

– Да Как ты помнишь?

– Да. А сына – Андрей? Кто – то мне рассказывал.

– Да, – Надя прикрыла рот рукой от удивления.

– И вправду, Надюшка. Пусть они летают, куда хотят, ведь другое важнее – дети, семья, верно?

Надя кивнула и молча посмотрела на меня.

– Пусть Мочалин возьмётся не за космос.

– Дети, – она улыбнулась.

– Да.

– И семьи.

– Да.

Мы оба плохо понимали в политике.

Мы вымыли посуду, вышли на улицу. Бывают по – бредеберевски хорошие утра. Вот и Надя, мыля чашки, на моё предложение помыть за неё, сказала:

– Сейчас всё вымою, а тебе только расставить.

И таким по – русски чистым показалось это “вымою”перед цензурой, сыпящейся как из мешка, в беседах наших!

– Саня! – я обернулся. – Вы тут за сторожей.

– Я сам потом поеду домой. Возвращаться  в зимовьё не буду, – он стоял у косяка, стараясь выглядеть деловито, а выходило смешливо.

Тёма работал в сарае. Я не сказал ему ни слова. Мы пошли по обратному пути, чтобы на развилке выйти налево, в Родник. Интересно, что к роднику этот посёлок имел малое отношение: тем только, что до родника от посёлка идти недалеко. Но родник открыли позже. Хотя, я думаю, от Черёмова до родника короче дорога.

Заберусь я на нашу водокачку, и посмотрю, какой путь короче, а какой длиннее. Ржавая, стоит она у первой улицы.

“Тради – вари!” – со звоном откроется крышка наверху. И пахнет изнутри железом. А возле водокачки растёт дикая яблоня. Там сыро, мокро.

Надя бежит и прыгает через заборчик.

Онлянулась – и руки в бока:

– Давай теперь ты!

А мне не хочется, хоть и худой.

Но бегу и прыгаю – за даму же!

На снегу мы видим берёзовые листья: у дороги, в лесу, на полянах. Потом кучка берёз кончилась, и пошло картофельное поле. Запахло жильём. На воротах сидит сторож.

– Так а Вы же там должны быть?

– Там, да, а тётя Валя меня сюда поставила. Должны казначеи прийти, мне здесь надо сидеть.

Я не стал спрашивать имени и отчества, а просто юркнул справа от больших ворот в “дверь”. Почему – то мне не нравились сторожа. И Тёма Мауэр.

 

 

4 глава.

 

Но теперь любые мысли не нарушат моей радости общения с детьми. Хотя, я пообщаюсь и со сверстниками. Вон, за водокачкой, виден дом Сани Вишневского. Чёрт, забыл, он же сейчас в Черёмово!

Мысли путаются, я иду по снегу к водокачке – незамерзающему ручью. Надя машет варежкой, а в глазах её читается огонёк. Надя пробежала по дороге, и перелезла через корягу, на которой мы здесь отдыхали в перерывах между летними работами.

Но это было, было… а сейчас я от сельскохозяйственных дел отошёл, помогаю только деду и его женщине в посёлке, там у них большой дом с верандой.

– Надя! – окликнул я. – Зимой же отключают воду или нет?

– Сейчас посмотрим, – ответила Надя.

С Надей было хорошо. Мы познакомились в интернете, когда началась эта заваруха с НЛО. Так сказать, друзья по интернету, которые продолжили общение в жизни, да ещё и на фоне

политических событий.

Надя подошла к водокачке и включила фонарик на смартфоне. А за водокачкой убирал снег на своём участке Мочалин! Ребятишки его катались на горке, которую он построил сам. Каким неприступным (то есть, недоступным) был этот Мочалин! А зовут его Игорь. Он даже, нахлобучив шапку, и то имел вид политика. У него за спиной весь тротуар от снега вычищен.

– Извините! – крикнул я. – Я хотел Вам позвонить! – я подошёл ближе к сетке – рабице. Дикую яблню выкорчевали. Но ты не выкорчевал дикую клубнику почему – то, плодоносящую!

– Эй! – я завалился на забор.

Надя меня сняла. Она электризует свои варежки. И там энергия. Такая вот особенность у неё, хи – хи!

Мочалин повернулся. Сначала борода, потом рисунок на шапке показался, а потом – ухмылка  и морда.

– О, Никита, здорово! Лучше бы не приходил.

– Да я с хорошими новостями.

– А Вишневский мне уже рассказал про Серёгу.

Наступило молчание. Только Надя вздохнула. Она, низенькая, даже и вздыхает мило.

– Я думаю, что Вы закипите, уж простите за выражение.

– Зачем что – то говорить и потом извиняться, если изначально можно сказать деликатно, – сказала Надя.

– Зато я вежлив с другими, – сказал я. – Такая уж у меня черта характера: служить хорошему. Я ведь добрый по натуре. Я слушаю техноромантику.

– Техно… чё? – спросил Игорь и уставился на меня. – И давай по отчеству – Игоревич!

– Ла – а – а – дно…

– Это вон Серёгу называй как хочешь, а мне тут не надо.

– Запишу, – попытался пошутить я.

Но шутку он понял. И продолжил копать.

Я заметил, какой огромный у него дом. Наверное, он купил его на зарплату.

Я приобнял Надю, и она покраснела.

– Слушай, всё встало на свои места. Это не политика, а ролевуха какя – то, – прошептал я ей. – Нам нужно брать пример с детей: общаются, играют. Психологи так и советуют. Вобщем, всё получилось не совсем так, как я хотел, ведь с инопланетянами хотел познакомиться я, а не Серёгу с Леной на Марс проводить. Мне это понравилось бы. Но всё равно хорошо. Возвращаемся с тобой к осёдлой жизни, м? Будем жить в посёлке у деда. Зимой там нет никого.

– Хорошо, хорошо, Никитосик! – и она почти заплакала.

Я и не знал, о чём с ней говорить.

Но и молчать с ней нелегко.

– Серёга Вас выручил, Игорь Игоревич.

– Ну выручил, и что.

– Вы на него там не будете жаловаться?

– Лень – матушка вперёд него родилась.

– Ну ладно. Мы пошли. Инопланетяне, знаете, какие прикольные.

Мочалин говорил о другом, как будто сам с собой:

– Воды в водокачке нет. В бочке в этой. Её весной набирают.

– Наши на дискотеке? – спросил я у него.

– Кстати, да. Всей толпой ушли куда – то. И молодые с ними, Саня с Костей Бондаренко,

братья. Ушли все.

– Вы какой – то грубый, – тихо сказала Надя.

– В политике я всегда грубый. И в жизни иногда. Никому спуску не даю, если доколёбываются.

Наверное, любой из нас вымарывал когда – нибудь цитату в письме. Точно так же я вычеркнул из памяти Мочалина. Нафиг такого соседа пусть даже через сотню домов, а живёт он на соседней улице от той, куда мы сейчас пойдём.

– Унизительно. Унизительно – грубый.

– Такого слова нет.

– В моём словаре есть, – она приблизила своё лицо к моему лицу. Вот, показалось, что я читаю мысли! Как мы в тот раз так же в старой части города стояли и возле моста целовались. Нет. Отбросим всё. Эфир пусть только будет. Большего не надо. И домик в деревне.

 

 

Мы забрались по лестнице на водокачку, чтобы посмотреть на окрестности. Стоял февраль, была тёплая зима. Без ураганов и метелей (считая, после Нового Года и Рождества).

Мы увидели перелесок, где мы проходили, сторожа, сидящего на дороге, и, словно петляющую, узкую тропинку до НЛО. Смотрю вправо и вниз, где яблоня росла (Мочале – е – е – н!…), и – точно! – там примятая трава, а дерево, рядом растущее, о сетку – рабицу облокотилось, как уставшая старуха. Сейчас уже, в посёлке, когда пишу эти строки, Саня Вишневский в thoughts написал, что Мочалин дикую яблоню выкорчевал, чтобы печь растопить от её деревяшек. А дикая клубника дальше росла, будто сторожась ржавой водокачки.

Кран (вода) – у лестницы.

Но в бочке – пусто. Надя постучала кулачком:

“Пусто!” Иногда она как дитё. Крышку открыл: пусто! Это мы так Мочалина проверяем. Вторая водокачка стоит чуть поодаль, но что о ней писать, если мы на неё не полезли? Мы сидели на этой, как Кейт с Гансом из “Сибири”. Только там был ржавый поезд.

– Листьев стало много, – я поправил рукавицей шапку, а другой держался за люк.

– Да уж. Как будто весной из – под талого снега. Потом, спустившись, о листьях я не стал думать, а больше – о нашем житье – бытье. Но ещё наверху останавливал взгляд на идущих куда – то людях. Что значит “куда – то”?

У каждого в посёлке своя работа. О чём я думал, что хотел здесь узнать? Ах, да, расстояние до родника. От Черёмово – ближе, чем от Родника.

– Всё, спускаемся.

– Подожди, ещё маленько посижу.

Я спустился, ожидая внизу.

С Надей я не наломаю дров. Так я думаю, и к этому стремлюсь. К гармоничным отношениям. У Нади ветер в голове не гуляет, как у моей бывшей.

Набросаем мы сейчас полешек из поленницы, растопим печь в доме деда, а вечером пойдём в баню. И вправду, думать о совместной жизни куда приятнее, чем говорить. Хотя, у меня денег – то нет, надо будет где – то занять или в посёлке работу найти, но это уже дело десятое.

Я тоже космонавт!

Я умею летать!

Ганс шёл по снегу мимо поезда и считал перекладины у лестницы, думая, что это рельсы.

Только лестница ведёт вверх, а поезд едет всё – таки вперёд, а не вверх. Чуть – чуть трафика бы побольше, чтобы скачать “Сибирь” на Андроид.

И, да, там тоже есть ле – е – то – о!…

Голосом, как Ганс: “Ле – е – то – о!…”

Может быть, Бенуа Сокаль и прав. Но я с ним не согласен. Работа, наверное, важнее, чем идея, которой ты одержим. Это я об Уолкер.

Надя сверху спустилась, я подал ей руку, и мы пошли.

– Ты с кем – то общаешься? – она держала в руках телефон.

– А ты что, ревнуешь?

– Не – а, – я зевнул, а Надя хихикнула. – Я к тебе не привязываюсь, а то подумаешь…

– Я тоже ни к кому не привязываюсь, – высоким голосочком сказала она.

– Ты веришь в гармонию отношений по знакам зодиака? Я – стрелец.

– Нет, не верю, – Надя была мила в своей розовой шапочке, но, скорее всего, я восторгался Надей потому, что был рад от предстоящей совместной жизни в доме деда. И вся научно – фантастическая жизнь превратилась будто бы во что – то иное. Чьё – то дитё бежало по дороге, на которую мы вышли, повернув. Голубые детские глаза. Может, я отвык от бытовухи?

– Это – Андрей, – сказала Надя. – Привет, Андрей!

– Привет.

– Кстати, я – лев по знаку зодиака.

– Приятно познакомиться, – я не нашёл, что сказать поумнее.

– Андрюша, передай маме, пусть она приходит к нам в гости. Только пусть сначала позвонит. Вы вместе приходите, – сказала Надя.

– Хорошо, – сказал Андрей и смерил меня взглядом, побежал дальше. Медвежонок на ралли на спине куртки становился меньше, и, наконец, скрылся в переулке. Приятно было наблюдать за такой жизнью, наверное не богатой жизнью, как бы высокомерно это ни звучало. Из всех достижений современной техники из дорогого у меня только смартфон, да и то с сетью 3G. И, начав поселковую жизнь, я начисто отбил у себя желание работать. Раньше, в городе, до того, как мы отъехали, ища работу, я вёл длинные записи в блокнотах о работе и вакансиях, и испытывал от этого особые чувства радости. В посёлке я понял, что расслабился.

Нет собеседований – нет работы. А собеседования не проводят, потому что и офисов нет. Что же выбрать: мечтания или реальность? Надя разговаривала по телефону, а я немного ушёл вперёд. Решил тут завязать с мечтательностью. Подошёл к забору участка, за которым жил дед. Но ни его, ни тёти Вали не было. А был только огромный, в два этажа, холодный дом. Верное, они в городе.

– Где ключи?

Надя дала мне ключи, достав их из кармана. Одной рукой пролез под замком, а другой, правой, открыл замок. Деревянная калитка скрипнула, и открылась.

Но что это?

Сначала мне показалось, что прямо на участке приземлился шар НЛО. Я встряхнул головой: видение пропало. Просто дед построил новую теплицу. Открыли дом, и увидели дорогие шкафы, и, опять же, сухие листья на полу, закрытый люк в подполье, и ЖК – телевизор.

С юмором начали таскать брёвна с поленницы: я подкатил какую – то тележку.

– Никита, они в семь прийдут. Ну, Надя с Андреем, – Надя сказала это, глядя на садоводоство, стоящее вдалеке. И я тоже любил просто стоять. Смотреть. Но особенно вечером, когда зажигаются фонари, и тогда все дачи приобретают загадочный вид с лёгким оттенком готики.

Я водрузил брёвна на тележку и покатил её выше по дорожке, где стояла Надя, чтобы тоже посмотреть на перспективу, и от наших теней, подчёркивающих, что я выше, не смутился, а наоборот улыбнулся. На улице было тепло, и хотелось снять шапку и куртку.

– Смотри – ка, – Надя махнула рукой на посёлок Крутяк. – Крутяк.

– Мгм, – откликнулся я. Я знал, что вечером там зажгётся фонарь в доме сторожа. Даже отсюда видно этот дом; он весь под цвет берёзового дерева покрашен. А я вспомнил… что я опять вспомнил? Вылазку на природу вспомнил. мы выбежали толпой из этого дома, где мы сейчас, и пошли купаться на речку, и с берёзы поваленной в воду прыгали. Интересно, чем плотнее к природе, тем больше ассоциаций. На – а – дя… она поцеловала меня. Уже убрал руки с тележки, и глажу её, как любимую… И сиротливо прячусь в локонах распущенных волос…

– Ты чего про Крутяк?

– Да так, ничего.

– Пойдём туда гулять?

– Пойдём.

– Там, наверное, много ребятишек.

Надя отошла от меня с тележкой. Пошал к дому.

– Здесь тоже много. Слышишь, как веселятся.

Я же слышал и видел сходку дома и береёзы. Он. Сперва про него. Большой и угрюмый. А теперь и она. Тоненькая, сиротливая. Подружку её спилили, и увезли на речку. Теперь берёза рядом с домиком сторожа в Крутяке стоит одна. Но вот с улюлюканьем вошли к нам Надя с Андреем. Я поздоровался с мальчуганом за руку. Надю обнял.

 

5 глава.

 

Надя – низенькая, поэтому верхнее поддувало я открыл сам, сказав гостям рассесться по диванам в комнате, которая больше напоминала зал. Кинул пульт от телевизора, чтобы включили какую – нибудь передачу. Надя моя открыла нижнее поддувало.

– Тёма Мауэр – отец? – спросил я, зажигая бересту и газету.

– Да, – сказала молодая мать.

Грузовик проехал за окном, дым в окно залетел. Андрей закашлял.

– Как они зае….ли! – сказала молодая мать.

– А мы ещё только приехали! – Надюшка (буду так её называть) согревала разговором. Я хотел беседы более близкой, но Надю знал мало. Затопив печь, присел на кровать возле окна, где сидел Андрей. Было четыре часа.

По телевизору шла передача про Южную Америку. Обернувшись ко второй кровати, спросил:

– Надя, у вас бани нет?

– Не – а.

– Ну, давайте, сегодня мыться пойдём, вы первые идите, а потом мы.

– Тёма у нас начал строить баню, а потом забросил, – произнёс Андрей, не отворачиваясь от Америки. – Он с каким – то корейцем строил. А как Вас зовут?

– Никита.

– Он нас с мамой бросил.

– Да я знаю….

– Можно к вам пойти?

– Да.

Вечером, конечно, я Надюшке намекнул, что, мол, чужие люди да в дедушкину баню, но Надюшка, привычно откинув волосы за плечи, сказала, чтобы они пошли. После нас. И я не стал спорить. Хотя, первым предложил воспользоваться нашей баней.

– Ты – мелочный…

Негритянка из американской семьи…

В той семье тоже в частном доме живут, но ванная там в самом доме, как у дедушкиного брата в Хакасии. И после всего я вытянул ноги, как будто устал.

– Чё, устал? – Надя скрипнула на диване.

– Ну, средне.

– У меня есть пирожки, – Надя дала несколько пирожков. – Они с капустой, с рыбой.

Ей неудобно было расположиться, и поэтому я сам взял её сумку, повешал на входе, поставил чай, достал бутерброды с икрой. Тут же заметил, как разговаривают, будто щебечут Надя с Надюшкой, а ставив тарелку, ещё взглянул. Точно, словно им и надо было разговаривать, кушать, с усмешкой болтая ногами на диване. Оба разные мы с Надюшкой. Она – то легче на подъём, а я чувствую себя каким – то сычом, и вот так я прошёл лихолетье девяностых, нулевых и десятых: на досуге думаю о себе, о жизни и о людях. И с Надей чувствую себя каким – то от жизни отдалённым.

Ага, вот оно: негритянка по телевизору стоит возле такой крутящейся штуки, на которой её мужчина производит лепку, и сама смеётся. Негритянка разговаривает с сестрой. Надюшка кушает и смотрит, и значит, мозг у неё запоминает. Это как в книге В. Леви “Искусство быть собой”. И в психологии вообще. Поищу эту книгу у деда. Я протёр тарелку. Мозг берёт пример с телика – вот что! В книге ещё был пример: вся энергия в пальце. Сумрак надвигается; думал я поесть, а потом баню затопить. Энергия в пальце – это гипноз.

Я:

– Приятного аппетита!

Надя:

– Спасибо, тебе тоже!

Я не работаю, потому что много рассуждаю на досуге. Хотя, нельзя сказать, как правильнее: лоб в лоб ли идти к своему заветному счастью, или от малого брать многое. Смотрят люди телевизор (возьмём такой пример), и ничего не домысливают, рассуждениями не кидаются, и в себе пургу идей по улучшению жизни не держат. А я, бывало, всех стараюсь настроить, для меня другие – это телевизоры; на свой лад их перестроить хочу. И в каждое действие ныряю, думаю, что в глубину человеческой души, а ныряю в свои же мысли.

Я поел вкусную икру, отложил, а то аллергия на такое. Если бы так по жизни идти, то я бы реализовал всё, что знаю и умею. С НЛО бы весь народ подружил. Рассказал бы инопланенятам про любимую музыку детства. Кстати, я потом хочу послушать “Первый снег” Ромы Жукова, вспомнить, как на старой работе влюбился в девочку, и был без ума от неё, и любил эту песню, и девочку.

Медленно ем, медленно думаю. Не громко говорит телевизор. Я сижу с Андреем, Надя и Надюшка – справа. Надя не говорит, чтобы баню топили, да и Надюшка не велит, скромная, уставилась в телевизор, и подругу тоже слушает (я иногда вклиниваюсь).

Мы немного выпили вина, поэтому я забалдел, но потом от четвёртой стопки отказался, и пошёл одеваться, чтобы баню топить. Слышу пьяный голосок:

– Тёма Мауэр от нас ушёл, как узнал, что я беременна. Сказал, что не нагулялся. После тридцати семью? Сейчас будет гулять, а потом что?

– Ну, японцы и в тридцать лет личной жизнью занимаются, – сказала ей Надюшка. Обезоружили. И надина простота, и надюшкина. Уходя, в проёме не стал останавливаться. Да и не упасть бы. Одел сапоги, оделся. Затопил баню. Вернулся.

Андрей за весь вечер раз семь сказал что – то. Когда я вернулся, лампы выключил, оставил только в зале над столом и на веранде. Девушки разговаривали. Андрей молчал, жуя еду.

Чувствуя полнейшее одиночество, залез с ногами на диван, и начал смотреть в окно на Крутяк. А там вечером кипит своя работа. Сторож вышел, чтобы продышаться, а сам смотрит на полногрудую армянку, склонившуюся, чтобы покормить куриц. Мы – то больше ведём городскую жизнь, поэтому у деда скот и птицу не держим. Для деда и тёти Вали дом здесь – такая дача… Смотрю… Уже давно бы познакомился мужик с этой армянкой! И всё бы у него было: и еда, и вода, и жильё, только бы сторожил в другом доме. Но он с чувством какой – то гордости всё ходит, ходит, напоминая мне себя, когда я, учившись, бывало возвращался поздно с колледжа, и заглядывал в дома друзей: примут ли на ночлег? Но и в каждом окне – по женщине, если только в окно не выглядывает ребёнок. А вот пойдём мы сюда на лыжах, и я Саню с армянкой познакомлю тогда. Я – на диване, слева от телевизора, а передо мной целый поселковый мир! Мир огонька в сторожке и больших выпавших из – под халата грудей. Мир усов и снега на усах. Мир скользящей лыжни и гурьбы деревенских пацанов. И наконец, вопрос, что важнее: мысли или реальность?

Я бы скатился с той горы, где Крутяк, а потом поднялся по горе на Родник, и дошёл бы до третьей улицы. Всё, как и тогда, только на лыжах.

Андрей уже зевает. Я бы пошёл по картофельному полю. Смотреть там на звёзды – счастье само по себе! Отсюда видно, как деревья скрывают лыжню в том месте.

– Почему нет новостей от Серёги с Еленой – Надя убирала со стола. – И что они там хотят найти, на этом Марсе? Тайна планеты, блин. Я объяснил. И добавил:

– Наверное, позвонят.

Перед сном достал из шкафа блокнот, который я припрятал здесь в прошлый раз. Прочитал свои записи, которые показались мне каким – то наркоманским бредом.

Сходили попариться в баню с Надюшкой, а потом баня остыла, и через полчаса Надя с Андреем пошли. Но она его купала всё равно в предбаннике, там ей прохладнее показалось. Выпили вина – и спать.

Утром написала в вибере Ира, психолог. Куда – то закатилась коробочка, в которой Андрей хранил свою зубную щётку. Ира написала:

“Никитос, привет! Я прошла курсы нумерологии, восемь тысяч заплатили с мамой. Мечтания сбылись!”

Я потом опять ушёл в себя, девочки кивнули, сидя за столом, когда я на улицу пошёл. На улице увидел эту теплицу, тоненький жёлтый след от ночной струйки Андрея, хворост и мангал. Сидит возле забора сосед, как у себя дома, бычок докуривает. Сколько много всего!

И по части быта, и по части психологии.

Не знаю, с кем быть. Иру выбрать? А где денег взять? Надюшку – Золушку? А о чём с ней разговаривать? Может, Наде предложить? Я закружился на месте вместе со снегом – этакий парень – модель в декорациях сельского пейзажа. А снег лип на лицо, не оставляя веремени подумать. Я выдумал план – не идти в Центр Занятости на назначенную встречу. Встречу, которая должна быть через четыре часа!… Специально таким образом жизнь что ли бьёт меня. Но я так же понимал, что не погодные, а какие – то другие, может быть, психологические условия, для того и созданы, чтобы человек открывал себя лучше и понимал.

Я слишком чинно, даже более чинно, чем сосед представляю свлю жизнь, не прикладывая никаких усилий. Соседу – то что? Пенсионер он и есть пенсионер. Нет, моложе. Но, может, какая – то работа у него есть.вы

А кто я? Техноромантик? Или рабочая сила?

Рабочая сила, значит, нужен Мочалину? Я буду платить налоги! Или я нужен себе?

Ответил Ире в вибере, что мы на даче, завязали втроём, позабыв про все дела. Собрал сумку. Переоделся. Съезжу в Центр Занятости. Но, проходя мимо зеркала, понял, что хочу больше увидеть Иру, чем работу найти. Никак не убежишь от мыслей о любви.

Ира – простая, милая девушка, и у неё, как и у Надюшки, простые интересы: работа, деньги, семья. Точнее, создание семьи. И, пожалуй, меньше рисуется перед другими. Мы с ней общались в вибере, пока я шёл закрывать калитку. Она писала о курсах по нумерологии с такми спокойным естественным трепетом, что мне стало легко на сердце, на душе. Я тоже хочу так жить, точнее, я и живу также: без психозов, без неврозов.

На мой вопрос, где она хочет работать, написала:

“На рынке, где мама”.

Но это показалось мне бесцельным.

“Что делаешь?”

“Слушаю The Cure и Alice Cooper”.

Мне про неё говорили, что “уткнётся в свой смартфон, и больше ей ничего не надо”.

Итак, надо быть увереннее.

Поеду в город, в Центр Занятости.

– Так, надюшка, сегодня пятница.

– Мы едем в Центр Занятости?

– Да. Где Надя? Они уже ушли?

– Да, по верхнему участку ушли.

Мы прошли мимо соседа, который, поднявшись, погонял домой цнука, “комариного сына”.

Я сказал, что мы поедем на мотоцикле – у соседа – огонёк в глазах. Надя – в телефоне. Тут, в посёлке, все такие? добрые, незатейливые.

Пошди к дому Джека и Билли, я проверил документы: паспорт и трудовую книжку. В дверь им позвонили, как в американских фильмах. Если вакансия по продаже недвижимости будет, то я выберу эту вакансию, и буду такие дома продавать, а сам процент с продажи иметь. Нам нужен моцек.

Вот кто – то подошёл, и открылась дверка. Это Джек. Джек поздоровался. Мы зашли.

– Здорово, здорово! – сказал он, пожимая руки.

Запахло семейным жильём. Мы торопимся. Я тороплюсь. Поговорили о том, о сём, а потом Джек сказал:

– Никита, я нашёл старые журналы “Смены” и “Юного натуралиста”, – сходил в дом, угостил выпечкой домашнего приготовления, а я закивал на гараж, где у него мотоцикл хранился. – Хочу сказать, нам с Билли понравилось. Он рядом живёт. Ну, дом ведь на две семьи.

– Хорошо, Джек. Слушай, я подразумеваю, что в городе меня не остановят. Ни прав, ни чего – лбо другого у меня нет.

Серёгин мотоцикл….

Открылась дверь гаража. Вверх, как ширма. И засветили фонари электроники. В гараже сидел сын Джека, и смазывал оси серёгиного мотоцикла.

– Ты так же можешь жить, Никитос! Найди работу! – сказал Джек.

– Апочему серёгин мотоцикл стоит? – я подошёл и покрутил зеркало заднего вида.

– Саня приезжал! – с выдохом, казалось бы, даже насмешливо, ответил Джек. – Приезжал, чтобы наладить компьютер. Не совсем серёгин это моцек, общий, так сказать.

Пока разговаривали, зашёл Билли со своим ребёнком, двоюродный брат Джека.

– А про НЛО ничего не рассказывал?

– Не – а, – Джек ответил.

– Джек, я скажу, да?

– Саня Серёге не доверяет, Никита. С помощью компьютера мы могли за Ленйо с Серёгой смотреть, да вот программу сменили, и теперь не получается.

Я “оседлал” вещь.

Сменил тему.

– Давайте сменим тему, пацаны. Мы в домике сторожа, где сейчас Тёма Мауэр…

– Он уехал, – перебил Джек.

– Ну и лдано! Там мы нашли карту наших местностей. У деда похожая была. Так там нарисованы все места, где приземлялись инопланетяне! Серёга как – то с ними связался, и вы знаете, где он теперь и с кем.

– Но разве ему там хорошо? – вмешалась Надя. Я отъехал, а  потом заглушил мотор.

– Эта карта – серёгин секрет фирмы, – объяснил Джек. – И столько лет её держали взаперти. Серёга пришёл к сторожу как начальник, и всё на ней отметил, пока Мочалин бегал с обустройством космодрома.

– Фантастика! – выдохнул я, заводя мотоцкил. Чисто русское – “Юпитер”. А в баллонах я не разбираюсь.

– Что бы вам мысленно такси не вызвать? – спросил Джек.

– Эфир сломался. Возвращаемся к быту, – ответил я.

– К быту! – передразнила Надя. Ветер ловила в ладонь. И куртка цвет поменяла. Кстати, больше фантастических дел – то и не было почти до приезда Серёги с Леной.

Поблагодарили парней, поехали.

Я почему – то о их ребятишках думал. Ворота большие нам открыли, у сына Билли в руке тряпка, хозяйственые, сами стирают. А когда мы на дорогу выехали, ещё четверо мальчишек попались, а те – в мазуте лица. А я давлю на газ.

Едем вдвоём, а мы – разные. Я – холостяк, по работе соскучившийся, а Надя – простушка.

Я не знаю, какие – то события в политическоми мире произошли. Не мети ты, снег, не проедешь…

Зайдя в thoughts, Надюшка не обнаружила там ничего. Она сидела в шлеме за мной. Я тоже в шлеме. В зеркале заднего вида Надя отражается: сидит в интернете, держа в правой руке смартфон, а левой за мой плечо держится.

 

Едем, и не разговариваем, чтобы мне не отвлекаться от дороги. Прав водительских нет. Но, как ни странно, уже проехали “Ниву”, а народу очень мало. И все куда – то идут. Снчала навстречу нам, а потом дальше, вроде как в Родник. Как зомби.

Четырнадацать часов. Десятое марта. Через час – встреча в Центре Занятости.

Впервые я сел на этот мотоцикл. До этого я ездил на велосипеде и на “Карпаты” – это такой невысокий мокик конца восьмидесятых. Сейчас я, по сравнению с прежними поездками, сам себе Харли Дэвидсон. На одном из поворотов немного подскочили – не увидел кочку. после моста навстречу нам такси ехало, и на переднем пассажирском сиденье я увидел маму. её вез какой – то усатый товарищ по дороге вдоль реки.

Выехали на федеральную трассу, и закашляли от дыма. На бензоправке подзаправились. Поехали дальше.

Мы приехали в Центр Занятости ровно к трём часам. Город был совершенно пуст. Я подршёл к двери, где висело объявление о том, что надо пройти перерегистрацию по телефону, та как сегодня почему – то закрыт Центр занятости. Я позвонил, перерегистрировался. Надя, толкаяь ногой, “ехала” на мотоцикле.

Остановилась возле доски с объявлениями. Там на нас смотрела женщина в сером платке. Объявление гласило:

” Возвращение с Марса.

Всем быть в Роднике.

Правительство”

 

Поэтому, наверное в городе никого и не было.

– Пойдём к деду, к тёте Вале, туда, в старый город?

– Пошли, – сказала Надя.

Деда нет дома. В квартире. А тётя Валя, его женщина, она мне не бабушка, кажется, на курорте!

Мы остались ночевать там.

 

 

 

 

Эпилог.

 

В итоге всё получилось интересно.

Сейчас расскажу как.

В городе, в дедушкиной квартире, у меня возникало чувство какого – то одиночества, какой – то запущенности, странности бытия. Это не относится к эфиру. Вообще никак. Мы же помним, что у нас эфир. Только он сломался. Сломался, ибо мы границу нарушили, когда ехали сюда: все были на Роднике, весь город, а мы наоборот отсюда поехали. Даже работники Центра Занятости тоже на участках своих. Все эти чувства потому, что нет семьи в тридцать лет. Но счастье не только в детях заключается, но и в себе самом. Мы поехали в посёлок Родник. Утром, на следующий день.

Мы бросили мотоцикл на улице, названия которой я не помню, и поспешили к пожарной полосе. Кто – то отчитал нас за поломку эфира.

Я показал ему средний палец.

Пробую свзяь в thoughts – не идёт, ни с Серёгой, ни с Леной. И вибер тоже не работает!

Огромный, размером с комнату шар вынырнул из – за горизонта, и начал приближаться. И как рады этому дети!

А мы с Надей просто стоим, обнявшись, и смотрим, как из шара выпрыгивают черые человечки. А Серёга выносит Лену на руках. Мочалин открыл бутылку шампанского, и обрадовал всех, что теперь он главный в городе!

– Надя, будем здесь оставаться на гулянке?

– Я думаю, что не будем. Поедем на автобусе в город. Сейчас уже ходят автобусы. Уже разрешили автобусы.

Она поправила прядь распустившихся волос. Мочалин, с одышкой, ходил, раздавал подарки. Тёма Мауэр с кем – то, похожей на Иру, танцевал под “Я знаю, что…”

А потом Саня сказал:

– Дамы приглашают кавалеров, и наоборот!

Слёзы катятся по лицу.

Ира потом заблокирует меня во “вконтакте”.

Но обо всё по порядку.

Я пытался найти смысл всего, а глядя на шар, видел “Ну, погоди!”, дачу в детстве, и слышал песню “Последняя электричка”.

Вот такая психоделичность…

 

 

Я много думаю о создании семьи, больше даже, чем сам семью создаю, и у меня поэтому “техноромантика” в голове.

Но я выбрал Надю в итоге. Которая Надюшка. Я просто очень озабочен собой, и всем, что с этим связано. А Ира поняла мои “предположения”, и заблокировала меня во “в контакте” – добавила в чёрный спсиок, иначе говоря.

Я не пытался разбираться в себе, не говорил ни с Леной, ни с Надей, ходил между домами, и искал монетки как на свадьбе, чтобы ухеать с Надей на автобусе.

Сыграл “Египтянин” группы “Пикник” на гитаре их домика сторожа, привезённой сюда Мочалиным. Подошёл к Билл, погрустил, ничего не говоря. Работник Центра Занятости вручила мне приглашение на вакансию. Записался на собеседование в Петербург. Для вакансии гне нужно было проходить медкомиссию. С Надей говорил мало, а от спиртного вообще отказался. так как ” мне только пробочку понюхать”.

И мы поехали с Надей на автобусе, который отъезжал тут же, от доски с объявлениями. Водитель с кем – то разговаривал. Мы ехали в середине, крутясь по кругу “гармошки”. И были счастливы. Автобус высадил нас возле Центра Занятости.

Я спросил у Нади, нужно ли ей покормить кролика, ведь он дома сидит один. Она ответила, что не нужно. Тогда я спросил то же про трёх собачек – дворняжек. И опять тихое:

– Нет.

Я нёс спортивную сумку, небольшую, специально подобранную для прогулок.

Я прошёл мимо дома, где продавались путёвки.

– Я хоч ужить в Питере. Не буду же я мотаться туда – сюда, – я усмехнулся. Представив незнакомый город, не смог найти подходящего слова к описанию своего состояния. – Нужно жить там, где хочет жить твоя душа.

– Умно сказано! – она поправила рюкзачок на плече.

– А поехали вместе? – я консулся её руки и посмотрел внимательно вглаза.

– Собачки… Люся… И Пушок… Кролик…

– Ясно. Так мы приедем за ними! – я заметил по тени, что когда я развёл зачем – то руки, на асфальте бдуто нарисовался работник. И так все тени… деревьев… столбов…

– На – а – дя!… Поехали!… Будем вместе!…

– А где мы будем жить?

– В комнате.

– Вон, смотри – ка! Ира едет.

Ира ехала с посёлка на каком – то самодельном мокике, похожем на “Карпаты”. Я помахал ей, а она мне в ответ показала средний палец. Я позвонил ей. Оказывается, она то же поехала в Петербург, через всю страну, и тоже на собеседование.

– Ира, ты психолог.

– Знаю. По профессии.

– А едешь куда?

– От тебя подальше, озабоченный.

– Ты какая – то странная! И добрая, и не очень…

– Знаю.

Пр – р – р – у -м! Пум – бум!

– За просмотр видео на ютубе соглашусь жить с Вами, если ты не будешь приставать.

– Окей. В Питере встретимся, Ира.

– Ссылку открой.

Я открыл ссылку. Я вообще не понимал, что происходит. Ира где – то сбоку по шоссе ехала, а Надя куда – то плыла.

Видео было  книгах.

И мы с Надей бежим, куда – то проваливаемся, и оказываемся в Петербурге.

 

КОНЕЦ