Станислав Иванов. Орлята (очерк)

Своему офицеру-воспитателю,
полковнику
Бражникову Владимиру Ивановичу
 посвящаю

   В далекие 1956-1963 года мне довелось быть воспитанником славного Новочеркасского суворовского военного училища. По сложившейся традиции в конце каждого учебного года суворовцы выезжали на 1-1,5 месяца в летние лагеря, где в полевых условиях продолжали совершенствовать свои знания и навыки, главным образом в военно-прикладных науках, таких как инженерно-саперное дело, стрелковая подготовка, топография, ориентирование на местности, иностранные языки. Находилось время и для активного занятия физкультурой и спортом и организованного отдыха. Лагерь Новочеркасского СВУ располагался в нескольких десятках километрах от города – столицы донского казачества, на лесистом, живописном берегу реки – как ее уважительно называли местные жители «батюшки Дона». Суворовцы жили в армейских палатках, по 10-12 человек в каждой, командный состав, воспитатели и преподаватели – в одно и двухэтажных деревянных домиках и таких же палатках. В расположении лагеря имелось все необходимое для повседневной жизни и учебы: вычерченные как по линейке стройные ряды палаток, деревянные сооружения типа грибков для защиты дневальных и часовых от прямых солнечных лучей и дождя, летние учебные классы, стадион, стрелковый тир,  оружейные комнаты, спортивные площадки, плавательные дорожки и оборудованный пляж на песчаном берегу реки, летний клуб, медпункт, столовая, землянки-погребки с емкостями для кипяченной воды и т.п. Несколько раз в неделю из города привозили документальные и художественные фильмы, которые ребята вместе с воспитателями и членами их семей смотрели с большим удовольствием с наступлением темноты.

Прошло больше полвека с той поры, но в моей памяти навсегда осталась, так называемая, «птичья история». Трудно сказать, кому из суворовцев первому пришла в голову мысль приручать этих гордых и величественных птиц – орлов. Почему-то запечатлелся эпизод, как бесшабашный Виктор Шевченко забирается по веткам на верхушку сосны на берегу реки и достает из орлиного гнезда одного из птенцов, а над ним с тревожными криками летает взрослая особь. Не берусь утверждать сегодня, что это были именно орлы. Возможно, эти птицы назывались беркутами, коршунами, ястребами или другими хищниками из семейства ястребиных. Для нас же они навсегда остались орлами.

Большинство моих собратьев по большой, дружной, суворовской семье, рано лишившись материнской ласки и твердого отцовского плеча, смогли найти в казармах суворовских училищ как бы «второй дом» и в спартанских условиях получить хорошее среднее образование, спортивную закалку, пройти начальную военную подготовку. Наши учителя считались лучшими в городе и области, помимо основных занятий вели множество кружков и секций. В отличие от многих других наших сверстников, мы не голодали, имели крышу над головой, были сносно одеты и обуты. В те времена срок обучения в СВУ составлял 7-8 лет (с 10 до 18 лет). Главным, как считали наши воспитатели, родители и опекуны, было то, что нас удалось уберечь от дурного влияния улицы и послевоенного разгула уголовной преступности.

Несмотря на сохранявшийся военный уклад и строгий распорядок жизни в летних лагерях, все-таки это был глоток свободы по сравнению с нашей повседневной городской казарменной жизнью. Река, лес, поле, рядом пионерлагерь, отсутствие заборов по периметру – все это выгодно отличалось от наших зимних квартир. Мальчишки-суворовцы, оказавшись на природе, как никогда испытывали острую потребность в домашнем очаге и уюте. Для меня до сих пор остается загадкой, почему мы подбирали для воспитания не котят или щенят, а птенцов этих гордых и величественных птиц – орлов. В один из обычных лагерных дней и в нашей палатке появился желторотый, тонкошеий, с небольшими, еще неоперившимися крылышками, но уже с крупным клювом и суровым орлиным взглядом птенец. Ему было выделено место под деревянными нарами, сделано из картонной коробки и ивовых прутьев подобие гнезда на песчаном полу. В обязанности дежурного по палатке входило кормить и поить питомца, убирать за ним и, по возможности, скрытно от глаз офицеров и дядек-сержантов, выгуливать на ближайшей полянке. Ребята охотно делились со своим питомцем припасами из столовой, добывали у реки моллюсков из раковин, лягушек, ловили бреднем мелкую рыбешку. Птенец был забавным, смышленым, рос не по дням, а по часам, и вскоре ему стало тесно в нашей палатке. Он все чаще расправлял свои широкие крылья и пытался, смешно и неуклюже подпрыгивая, подлетывать на все большее расстояние. Чтобы продлить период совместного проживания и общения с орленком, нам приходилось даже подвязывать ему крылья нитками.

Однако время нашего пребывания в лагере неумолимо сокращалось, а вместе с этим приближалась и грустная минута расставания с нашим возмужавшим питомцем. Мы не решились выпустить птицу на волю прямо здесь в лагере, а тайком в картонной коробке привезли ее в город и тщетно пытались «прописать» в казарме. Наши отцы-командиры в свойственной им простой и доступной армейской манере разъяснили всю бесперспективность нашего дальнейшего упрямства: всем суворовцам, имевшим хоть каких-то родственников предстоял выезд домой на летние каникулы, а в училище зоопарк (живой уголок) штатным расписанием предусмотрен не был.  Ребята со слезами на глазах подходили к орленку, гладили его головку, оперенье и по-разному прощались. Наконец кто-то не выдержал, широко распахнул окно третьего этажа и поставил птицу на подоконник. Прошло еще несколько секунд, пока орленок, почувствовав полную свободу, присел на своих мощных лапах, широко взмахнул крыльями и, как-то неуклюже и неуверенно оторвавшись от окна, спланировал в направлении городского стадиона на противоположную сторону улицы. Сделав несколько кругов над стадионом и зданием училища, как бы прощаясь с нами, птица постепенно набрала высоту и, очевидно, попав в воздушный поток, устремилась в направлении далекой излучины реки и темной полоски леса за городской чертой. Глаза ребят еще долго пытались следить за все уменьшающимся силуэтом орла, пока он не превратился в маленькую точку и не исчез на горизонте. В казарме на некоторое время воцарилась тишина, каждый из нас по-своему переживал это, одно из первых в жизни, расставаний с близким существом.

Уже много лет спустя мы узнали, что наш питомец, рано оторванный от родителей и необученный приемам самостоятельного добывания пищи, вряд ли смог выжить на воле. Хотелось бы верить, что у него проснулся инстинкт самосохранения, и орленок все-таки начал постепенно охотиться, как его предки.  Не исключено также, что, почувствовав голод, птица нашла пристанище у человека, и какой-нибудь сердобольный казак на дальнем хуторе взял молодого орла под свою опеку. В те времена, когда произошла эта история, нам не преподавали таких предметов, как охрана окружающей среды и проблемы экологии. Бессознательно мы понимали, говоря словами классика французской литературы А.Сент-Экзюпери, что «отвечаем за тех, кого приручили», но не думали, что наш эксперимент может закончиться так трагично для нашего воспитанника…

Почему-то с годами все чаще вспоминается наше суровое суворовское детство и этот эпизод с орленком. Может быть, напрашивается аналогия: ведь мы, мальчишки-суворовцы, так же как и этот орленок, рано оторванные от родителей, родных очагов, семейных и национальных устоев и традиций, воспитанные в замкнутом пространстве на идеалах честности, порядочности, веры в торжество справедливости, где самыми тяжелыми проступками были воровство и доносительство, выйдя из стен СВУ, столкнулись с далекими от учебников и художественной литературы реалиями жизни и не смогли к ним адаптироваться. Уже в старших классах училища летом 1962 года мы стали невольными свидетелями кровавой расправы «опричников» хрущевского режима в лице расстрельной бригады КГБ над мирной демонстрацией рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода.

Не исключено, что именно эти события послужили поводом к расформированию нашего училища, которое просуществовало всего 20 лет, с 1943 по 1963 годы. В 1962-63 гг. репрессиям подверглась значительная часть населения города, как неблагонадежное с политической точки зрения.

Ребятам-выпускникам нашего и других суворовских училищ довелось участвовать в трагических событиях 1956 года в Венгрии, 1968 года в Чехословакии, воевать в Афганистане, ликвидировать последствия катастрофы на Чернобыльской АЭС и стать свидетелями других исторических фактов из советского времени. С годами ко многим из нас пришло понимание, что двойная мораль и цинизм власть придержащих – не исключение из правил, а их сущность. Обостренное чувство справедливости и принципиальность, готовность помочь ближнему зачастую оказывались как бы невостребованными в жизни советского общества, а иногда даже вредили нам в службе и работе. Многие из моих товарищей вынуждены были досрочно оставить военную и государственную службу, не у всех сложилась и личная жизнь. Наиболее трагичной оказалась судьба взвода югославских ребят, которых после выпуска из СВУ власти в Белграде пригласили вернуться на родину, а через некоторое время, когда Сталин поссорился с Тито, подвергли жестоким репрессиям. Эти ребята, многие родители которых погибли в борьбе с гитлеровским фашизмом, запомнились живым, открытым характером, большими достижениями в учебе и спорте. Они составляли костяк сборных команд училища и города по футболу, баскетболу, боксу, легкой атлетике, гимнастике.

Примерно треть выпускников все-таки осталась служить в Советской Армии и Флоте, окончила по 1-2 высших военно-учебных заведения, среди выпускников СВУ оказалось много старших офицеров и даже генералов. Значителшьная часть суворовцев смогла реализовать свои способности на «гражданке»: в спорте, науке, литературе и других областях, не связанных с государственными и властными структурами.

Как мы оказались похожи на своих питомцев-орлят, когда оставили свою суворовскую семью и разлетелись по одной шестой части планеты Земля – Советскому Союзу, навстречу новым вызовам и испытаниям. Мы и не предполагали, что вскоре придется столкнуться с искаженным пропагандой, ложью и подлостью советским пространством, нам предложат бороться за земные блага, переступая через нормы морали и товарищей. Нас воспитывали в строгом атеизме, но мы четко усвоили основные христианские заповеди: «не убей, не укради и т.п.». Моральный кодекс строителя коммунизма тоже повторял эти заповеди, но на деле многое было наоборот. Те же массовые убийства в Венгрии, Афганистане, расстрелы рабочих и членов их семей в Новочеркасске. В какой-то мере наши судьбы оказались схожими с героями Пушкина и Лермонтова: Онегиным и Печориным. Общим чувством для нас осталась невостребованность эпохой и советскими властями. Может быть по-другому сложились бы наши судьбы, если бы нам пришлось действительно защищать Родину и своих близких, как это делали наши отцы и деды в период Великой Отечественной войны, а не обеспечивать политику погрязших во лжи преступных советских режимов.

К сожалению, история не знает сослагательного наклонения и мы гордимся тем, что подавляющее большинство выпускников суворовских училищ даже в тех непростых условиях нашли свое место в жизни, не запятнали чести суворовского мундира и гражданина, оказались достойными славы своих дедов и отцов военного времени.

 

Суворовец Новочеркасского СВУ (1956-63 гг.) Станислав Михайлович Иванов

 

 

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.