Глеб познакомился с Татьяной случайно. Насколько вообще можно говорить о том, что в нашей жизни какие-то события происходят случайно. Конечно же, это был божий промысел, что он, москвич, и она, жительница Владимира, встретились на ярмарке в Липецке.

Не дожидаясь ее  окончания, Глеб собрался уезжать, но его товарищ по комнате спросил: «Ты чего уезжаешь? Завтра будет банкет. Оставайся, посидим, отдохнем на прощание!»

Глеб, подумав немного, согласился, тем более, что стоимость банкета была включена в сбор участника ярмарки.

Угощение на столах в ресторане было знатное. Организаторы не поскупились. И, конечно же, в избытке была водка. Куда ж без нее, родимой! Председатель оргкомитета ярмарки произнес на прощание несколько дежурных фраз, после чего народ начал трапезничать. Атмосфера в зале была доброжелательной, поскольку все успели перезнакомиться друг с другом в ходе работы ярмарки. Через некоторое время заиграла музыка. Середина банкетного зала постепенно заполнилась танцующими парами.

Глеб пошарил глазами по залу. Одиноко сидящую женщину он приметил не сразу, она расположилась за столом в углу зала, и ее постоянно загораживал какой-то здоровенный амбал. Издали трудно было определить, сколько даме лет. Но внутренний голос сказал, что к ней надо подойти. Глеб поднялся и пошел.

Женщина держала в руке бокал с вином и с каким-то отсутствующим взглядом поглядывала на танцующих. Глеб подошел к ее столу и очень вежливо, не изображая из себя разухабистого кавалера, пригласил женщину на танец. Судя по тому, что она посмотрела на него непонимающим взглядом, Глеб понял, что дама думает о чем-то своем. Пришлось повторить свое приглашение.

Женщина молча поставила бокал на стол и поднялась. И только тогда ему стало понятно насколько она хороша: невысокого роста, в светлом облегающем свитере, который только подчеркивал ее хорошую грудь и узкую талию, и в короткой юбке. И лицо – оно сразу бросилось ему в глаза – чистое, ухоженное, широкий лоб, немного припухлые в меру накрашенные губы, прямой нос и каштановые волосы, которые спадали на плечи, и очень-очень грустные глаза. Едва уловимые черты лица выдавали в женщине наличие восточной крови. «Да, – подумал Глеб, – за такой запросто можно на край света»

В танце Татьяна, так она представилась, была не слишком разговорчива. На все вопросы отвечала кратко, и Глебу даже показалось, что она его немного стесняется. Кольца на правой руке не было, но это совершенно не значило, что у нее никого нет. Женщина производила впечатление натуры, которая четко знает границы дозволенного. Скорее по инерции, чем  в расчете на успех, Глеб спросил, в каком номере она живет и можно ли к ней завтра утром зайти  обсудить коммерческие вопросы. К его удивлению, Татьяна не стала расспрашивать, какие вопросы он собирается с ней обсуждать, и сразу назвала номер, в котором живет.

Закончилась музыка, Глеб проводил Татьяну к ее столу и вернулся к своим соседям по столу. Веселье продолжалось. Выпив пару рюмок, он опять посмотрел на стол, за которым сидела Татьяна. Ее там уже не было. «Дурак, – обругал он себя. – Надо было ковать железо пока горячо!»

Застолье закончилось поздно. Выпито было достаточно. Глеб, пошатываясь, добрался до своей кровати и рухнул на нее как убитый. Сновидений он не видел, но спал отвратно, много ворочаясь и постоянно проклиная себя за что, что вечером переборщил с водкой.

Несмотря на отвратное самочувствие, утром первая мысль, которая посетила его больную голову, была мысль о Татьяне. Глеб даже удивился, что память напомнила о ней, хотя ее образ предстал перед ним весьма смутно. По мере пробуждения он стал восстанавливать события вчерашнего вечера. И вспомнил, что договорился с ней о встрече. Посмотрел на часы – время было около десяти утра. Его соседи спали мертвецким сном и, что удивительно, почти не храпели. Глеб, превозмогая ломоту во всем теле, направился в ванную комнату и долго стоял там под прохладной водой. Она-то и вернула его к жизни. Окончательное возвращение в реальность произошло после пары чашек кофе.

Перед выходом из комнаты Глеб посмотрел на себя в зеркало, поправил рубашку, пригладил волосы и, прихватив необходимые бумаги, отправился на поиски Татьяны. Искать долго не пришлось. Ее номер располагался этажом выше, только в противоположном конце коридора. Найдя дверь с номеров 417, Глеб постучал в дверь.

– Заходите, открыто, – прозвучал Татьянин голос.

Глеб зашел. Типичный гостиничный номер. Только если его номер больше напоминал небольшую коммуналку, то Татьяна жила в одноместном номере.

– Добрый день, – произнес он и огляделся по сторонам, куда бы можно было бы присесть.

– Добрый! Я вижу, что вы вчера неплохо посидели, – с плохо скрываемой иронией, но без осуждения констатировала Татьяна. И кивнула на стул. – Садитесь.

– А что заметно?

– Заметно не слово. И видно, и слышно.

– Вы меня извините, – Глеб разглядывал комнату, избегая встретиться глазами с взглядом Татьяны.

– Да я понимаю. Может кофе?

– Да нет, спасибо. Давайте сразу к делу. Вам как я вижу уезжать скоро, – и Глеб посмотрел на сумку, стоящую на кровати.

– Да, скоро автобус подойдет, –  согласилась женщина.

Глеб немного поерзал на стуле, вытащил свои бумаги и положил их на стол. В этот момент они встретились глазами. И Глеб вдруг остро почувствовал, что безумно хочет эту женщину. Она сидела напротив, и вся ее внешность буквально завораживала Глеб. Строгая прическа, темный женский костюм с белой сорочкой, небольшое декольте, короткая юбка, спокойное лицо с умеренным макияжем, ровные губы и умные все понимающие глаза.

У Глеба пересохли губы.

– Мне бы водички, – немного осевшим голосом попросил он.

Татьяна встала и направилась к столику, на котором стоял графин с водой. Глеб проводил ее взглядом. Он еле сдерживал себя, чтобы не схватить ее в охапку, не обнять, не расцеловать, не бросить на кровать. Мужчина удивился, как строгая и на первый взгляд неприступная женщина, может быть такой желанной. Она выглядела беззащитной, но вся ее беззащитность вдруг стала и самым мощным препятствием. Глеб понял, что не сделает ничего из своих фантазий. Татьяна тем временем налила в стакан воды и подала его Глебу. Он жадно выпил воду, как бы заливая бесцветной и безвкусной жидкостью свое желание.

Возможно, Татьяна почувствовал настроение Глеба. А, быть может, она просто хорошо знала, как влияет на мужчин. Но в ней не было никакого позерства, торжества или злорадства. Она просто фиксировала факт. Поэтому слегка улыбнувшись, произнесла:

– Ну что ж примемся за дело.

Беседа длилась недолго. Была она скорее формальной, поскольку интересы их компаний, как оказалось, мало пересекались. Но оба сделали вид, что довольны встречей и проработкой всех вопросов.

Наконец, Глеб встал и стал прощаться:

– Татьяна, рад был с вами пообщаться. Я учту все ваши пожелания и передам их специалистам нашей фирмы. Будете в Москве, милости просим к нам, – произнес он и написал на листке бумаги свой телефон.

Татьяна тоже встала и подошла к мужчине. Увидев ее перед собой, Глеб почувствовал прилив крови к голове и противную ноющую боль в районе пупка. Он почувствовал, что должен  немедленно уйти. Находиться наедине с этой женщиной ему стало просто невмоготу. Татьяна, деликатно не замечая состояние собеседника, протянула ему руку на прощание. Глеб перевел взгляд на ее протянутую руку. Затем его взгляд соскочил с руки и уперся в нижнюю часть живота женщины. Это уже был прямой вызов, но женщина, поняв, куда смотрит Глеб, продолжала держать вытянутую руку и смотреть ему прямо в глаза. Возникла неловкая пауза.

– Всего хорошего, – спокойным, но твердым голосом произнесла Татьяна, как бы расставляя все по своим местам и подводя итог их молчаливому, но понятному для обоих, диалогу.

Очнувшись, Глеб пожал женскую руку и, еще раз попрощавшись, быстро покинул номер.

В коридоре, подойдя зачем-то к лифту, он попытался осмыслить, что же произошло. А произошла какая-то чертовщина. Он чувствовал себя мальчишкой, которого девчонка-соседка по парте огрела портфелем по голове за то, что он дернул ее за косички. Глеб пытался привести в порядок мысли, которые как назло бросились от здравого смысла наутек. Ему страстно захотелось вернуться к Татьяне, усадить ее на кровать, сесть напротив и сказать ей … Что он будет ей говорить Глеб не знал. Да это было и не важно. Ему просто хотелось быть с ней …

Но уже в следующую минуту он понял, что это невозможно. Он вспомнил ее тон перед прощанием и сказал себе: «Это пройдет, мало ли на свете привлекательных баб!» И тут же осознал, что врет себе, что проклинает себя за нерешительность, за свою мнительность, за свою бесхребетность.

… Через полгода ближе к вечеру в московской квартире Глеб раздался телефонный звонок:

– Я слушаю.

– Мне Глеба будьте добры.

– Я слушаю.

– Глеб, добрый день, точнее вечер, это Таня.

– Здравствуйте, Таня, – в голове мужчины вихрем пронеслись предположения, кто это мог быть. – Вы не могли бы напомнить, где мы с вами встречались.

– Конечно, могу, в Липецке.

– Ой, Татьяна, извините меня. Я же вашего голоса по телефону никогда не слышал. Очень рад вашему звонку, – вдруг засуетился Глеб. – Вы где?

– Я в Москве, приехала на курсы повышения.

– Надолго?

– Вообще-то я здесь уже четыре дня. Уезжаю завтра.

– А где остановились?

– У нас ведомственная гостиница недалеко от метро Калужская.

– Слушайте, это же рядом со мной, – искренне обрадовался Глеб.

– Вы свободны сейчас? – спросила Татьяна.

– Конечно, свободен. Давайте встретимся.

– Хорошо, – согласилась женщина.

Она объяснила Глеб, как найти ее гостиницу. И уже минут через тридцать он стоял перед гостиничной дверью, за которой его ждали. Как тогда в Липецке. Опять заныло под пупком. «Да пропади ты пропадом, язва», – в сердцах выругался Феликс и постучал в дверь.

И опять как тогда в Липецке прозвучал уже знакомый женский голос:

– Заходите, открыто.

Глеб вошел. Татьяна стояла посередине комнаты. Она была в летних брюках бирюзового цвета и в такой же тональности легкой сорочке. Эта летняя одежда свободного покроя не скрывала, а только подчеркивала ее стройную фигуру. Свежий загар оттенял ее очарование. За эти полгода мужчина часто вспоминал тот вечер в гостинице, танец и деловую беседу в номере Татьяны. Он прокручивал прошедшее, пытаясь понять, что мог бы сделать иначе. И приходил к неутешительному выводу, что ничего сделать иначе он не мог. И он злился на себя за это. Сейчас, стоя перед Татьяной, Глеб благодарил судьбу за то, что она распорядилась таким чудесным образом.

Они поздоровались. Татьяна как всегда была сам выдержанность.

– Я боялась, что не застану вас. Лето, у вас возможен отпуск.

– Да нет, какой там отпуск. Все дела-дела. Я люблю отпуск на даче проводить. Обожаю ковыряться в земле, плотничать.

– Понимаю. Но у меня дачи нет. Так, я готова, – сказала Татьяна и, взяв в руки легкий жакет, поинтересовалась, – а когда мы вернемся?

– Завтра, – ответил Глеб, не вкладывая в сказанное особый смысл и думая, куда бы пригласить женщину. Но уже в следующую минуту он осознал, что сказал и даже испугался возможной реакции Татьяны. Женщина тоже сразу поняла, что означает слово «завтра». Она на мгновение задумалась, словно решая, стоит ли ей так поступать, а потом как-то буднично сказала:

– Завтра так завтра.

Некоторая отрешенность в голосе Татьяны не ускользнула от Глеба. Он понял – женщина решение приняла уже давно. Возможно, оно далось ей нелегко. Однако сейчас она была в неком пограничном состоянии, когда легко могла и передумать. Все зависело от того, какие слова он скажет, каким тоном и даже как он войдет в ее комнату. В момент принятия важных решений для женщины любая мелочь играет роль. Порой – даже первостепенную. И то, что она согласилась на предложение Глеба, означало только одно – она  сейчас это решение просто озвучила. Как бы подписывая этим своим согласием некий договор с человеком, о котором практически ничего не знала.

Глеб правильно понял эмоции Татьяны. Однако он совершенно неправильно истолковал их причины. По-мужски, прямолинейно, он подумал, что у женщины никого нет, и она просто хочет мужчину. Но это было не так, и Глеб узнал об этом позже.

До дома, где он жил, они шли пешком. Погода была хорошая, несмотря на вечер, было жарко, поскольку городской асфальт не спешил расстаться с теплом, полученным в течение изнуряющего летнего дня. Шли не спеша, разговаривали о разном, стараясь больше узнать друг о друге. Но подсознательно оба думали о том, что будет, когда они наконец-то придут в квартиру Глеба. Точнее не что будет, а как это будет. И каждый представлял себе эту картину по-своему.

Глеба вся эта прелюдия откровенно тяготила. Как всякий мужчина, он рвался в бой. Он очень хотел Татьяну, ему в ней все нравилось: кожа, волосы, глаза, губы даже то, как она говорит. Он хотел ее целовать, обнимать, ласкать. Он очень хотел обладать этой странной женщиной, которая пробудила в нем чувства, которые он раньше никогда не испытывал ни к одной женщине: страстного желания, наслоенного на нежность, и какого-то трудно объяснимого уважения. Или почтения. Или боязни – он, здоровый мужик, не мог себе этого вразумительно разъяснить, что же это такое.

Глеб шел рядом с Татьяной и когда их руки случайно касались, то ему казалось, будто некая магнетическая сила буквально тянет его к спутнице. Чтобы стряхнуть наваждение, он незаметно отодвигался от Татьяны, но через некоторое время опять касался ее руки. Так шел и мучился.

Татьяна же, непринужденно поддерживая разговор, пыталась скрыть напряжение, охватившее все ее тело. Женщина думала о превратностях судьбы. Она всегда была высокого мнения о своей нравственности, ценила свою разборчивость в мужчинах, да и в супружеских изменах ее нельзя было упрекнуть. И вот сейчас она идет рядом с мужчиной, которого знает без года неделю, а то и того меньше. Больше того, ей предстоит с ним близость, которой у нее не было уже давно. Татьяна шла, пытаясь контролировать свои движения и слова, но чем старательнее она это делала, тем больше ей казалось, что она выглядит полной дурой. И от этого женщина испытывала какую-то подростковую неловкость. Татьяне очень не хотелось ошибиться в своем выборе, но одновременно она не хотела и разочаровать человека, который ей откровенно нравился.

Чем она могла его разочаровать? Женщина сейчас вряд ли могла себе объяснить. И вообще старалась об этом не думать, чтобы еще больше не запутаться в своих чувствах к Глебу. Она пыталась принять его целиком, не раскладывая по полочкам. Татьяна понимала, что сейчас она не в состоянии трезво оценивать ситуацию. Это был тот самый случай, когда контроль над обстоятельствами невозможен, более того – он не нужен. События в любом случае будут следовать по своим законам, а не придуманным схемам.

В простонародье это звучит примерно так: «А пусть будет что будет!» Тем более, а что плохого в ее ситуации может быть? Она идет на свидание с человеком, который ей симпатичен, да она немного волнуется, потому что у нее давно не было близости с мужчиной, но это не повод терзать себя.

Придя к такому умозаключению, Татьяна почувствовала такое облегчение, будто с плеч свалилась тяжелая ноша. «И в самом деле, – подумала она. – Что я как школьница распереживалась? Что у меня мужиков до него не было?» Она вдруг повернулась к Глебу и спросила шутливо:

– Ну, а каким вином молодой человек будет угощать даму?

Глеб, несколько озадаченный такой сменой настроения спутницы, поскольку только что они говорили совершенно о другом, несколько замялся. Уж о чем, а об алкоголе он совершенно не думал. Но решил поддержать тон Татьяны и ответил:

– Рядом с моим домом есть магазин. Зайдем и выберем то, что душа дамы пожелает.

– Душа дамы пожелает шампанского, – в игриво-приказном тоне заявила женщина. И добавила, – холодного!

– А их есть у меня, – Глеб попытался также шутливо сымитировать одесский акцент. У него это получилось плохо, но забавно. Поэтому оба заразительно рассмеялись. Этот беспричинный смех несколько разрядил остановку, и до магазина они уже шли в совершенно ином настроении, непринужденно обсуждая, какую марку шампанского кто из них предпочитает.

Сделав в магазине необходимые покупки, парочка направилась к дому Глебу. В лифте поднялись на девятый этаж. Мужчина открыл дверь и вежливо пропустил Татьяну вперед. Она вошла и сразу же прошла в комнату, посмотрела по сторонам. Собственно, типично мужское жилище. Татьяна подошла к окну, отодвинула штору и увидела стройный ряд кактусов. Один из них цвел, и это было очень красиво.

– Шампанское сразу ставлю в морозилку, – донесся из кухни голос Глеба.

– Хорошо, – ответила женщина. Она стояла и ждала. Ее начала бить мелкая дрожь.

Глеб появился в комнате неслышно. Он подошел к ней сзади, обнял и уткнулся носом в ее волосы. Его сердце так громко билось, что он подумал, что Татьяна тоже его слышит. Он вдыхал запах ее волос, который казался ему совершенно необыкновенным. Он сжимал ее все крепче, потом развернул и попытался поцеловать.

– Мне надо в ванну. Дай мне полотенце.

Она первая перешла на «ты». Глеб дал ей большое махровое полотенце. Через минуту раздался шум воды. Ванной как таковой в квартире не было, была душевая кабина. Пока Татьяна принимал душ, Глеб не знал чем себя занять. После того, как он держал ее тело в своих руках, кровь в голове стала пульсировать такими мощными толчками, словно маленькие кузнецы затеяли ковку какого-то изделия. Он хотел раздеться и снял рубашку. Потом передумал. «Она войдет, а я стою тут голый со своими причиндалами, – подумал он. – Потом мне тоже надо будет принять душ».

И в этот самый момент его мозг отключился. Глеб зашел в ванную. Татьяна плескалась за шторкой. Мужчина видел сквозь матовое стеклянное стенки душевой кабины контуры ее тела. Внезапно шторка отодвинулась, и он увидел ее. Она стояла под струями воды, которая ручейками стекались с ее плеч по загорелому телу вниз. Глеб не мог оторвать от нее глаз. Татьяна стояла, опустив руки, совершенно не стесняясь своей наготы, более того, как бы демонстрируя красоту своего тела ошеломленному мужчине, и смотрела ему прямо в глаза.

Глеб как был в брюках зашел в кабинку и стал осыпать Татьяну жаркими поцелуями. Он целовал ее губы, глаза, плечи, руки, спускаясь все ниже и ниже.  Потом подхватил ее на руки, занес в комнату и рухнул вместе с ней на кровать…

Близость была недолгой, но по накалу страстей почти первобытной. Они словно обменялись друг с другом мощными энергетическими потоками, одновременно и обессилев, и получив запас живительной силы друг от друга.

Они лежали на кровати и смотрели в потолок. Их дыхание еще не восстановилось, поэтому говорить не хотелось. Наконец Татьяна сказала:

– Слушай, мы же с тобой совсем мокрые.

Он притянул ее голову к себе, поцеловал в лоб:

– Эта беда поправима.

Потом был ужин, было шампанское, был просмотр какого-то дурацкого фильма, а потом была целая ночь с с нежными словами, ласками и фантазиями. Они никак не могли насытиться друг другом, и длительная близость не отбирала у них силы, а наоборот – придавала еще больше страсти и чувства.

Так начался их, выражаясь языком писателей 19 века, роман.

На следующий день Татьяна уехала к себе во Владимир. Потом он к ней приезжал, потом она к нему. Встречи были редкими, но запоминающимися.

Во время одного такого свидания у Татьяны вырвались слова «Я тебя люблю». Причем сказано это так было как-то неожиданно. Предшествующий разговор совершенно не располагал к такому откровению. И Глеб даже подумал, что это признание вырвалось у женщины случайно. Они прежде никогда не говорили друг другу о своих чувствах. Вообще старались быть острожными в словах. Возможно, с возрастом пришло понимание ценности каждого сказанного слова. А, быть может, опять-таки в силу своего возраста они больше чувствовали. И, тем не менее, слово любовь было произнесено.

Глеб не знал, как реагировать на признание женщины, которая уже стала важной частью его жизни. В такой ситуации все слова казались ему банальными. Сказать «и я тебя тоже», «я тебя тоже люблю» – просто пошло. Получается, что она эти слова из него самым примитивным образом вытянула, заставила признаться в любви. Да и Глеб уже хорошо изучил Татьяну и был уверен, что она почувствует фальшь в его слова. Сам он никогда и никому не говорил слов любви. Как-то так получалось, что в этом не было необходимости. Быть может, он понимал, что эти слова обязывают, а он хотел жить как вольный сокол. Но любой сокол рано или поздно оказывается в клетке. Вот и он…

У женщин признание в любви означает, что она хочет с любимым мужчиной создать семью и иметь с ним детей. Хотел ли этого же Глеб? Он был не уверен. Он продолжал оставаться тупым мужским эгоистом. Хотя и не отдавал себе в этом отчет.

Глеб сказал, что тоже любит ее. И все. Татьяна, наверное, все поняла.

Потом она вышла замуж за американца и уехала в Штаты. Правда, жизнь у нее там не сложилась. Женщина через два года вернулась назад. К принятию такого решения подвигло также и то обстоятельство, что ее бывший муж, с которым она была разведена еще до встречи с Глебом, серьезно заболел. Болел он долго, ему потребовалось несколько операций. И на все нужны были деньги. Возможности родственников мужа, людей не слишком большого достатка, иссякли. Будучи человеком совестливым, Татьяна не могла оставить его в таком положении. Она вернулась, нашла деньги на лечение, нянчилась с ним, но мужу это не помогло. Вскоре он умер.

Она позвонила Глебу. Они встретились в кафе. Он упрекнул ее: « Зачем связалась с американцем?». «Но ты же не захотел меня взять», – ответила Татьяна. И хотя Глеб своей вины не чувствовал, но подумал, что, возможно, она и права.

Больше они не виделись.