Мгновение измеряется в секундах, чтобы узреть, нужна яркая вспышка. Глаза. Губы. Волосы цвета роз. В вагоне метро все глаза проглядываю, продираю дыры на рукавах, да и зачем смотреть на что-то ещё? И кажется, что вот-вот зароешься и уснешь, во сне пролезешь в узкое отверстие таблетки и увидишь такие яркие батарейки, набиваю полный рот и ору: “мгновение, мгновение”. Мгновение нельзя глотать, оно легко выглядывает из бокала, смотрит и застывает. Выхожу. Долго гляжу на вагоны, глотаю оскорбления поезда, пытаюсь увидеть еле заметное розовое пятно в приглушённых тонах, еле слышимое. Его тоже можно слышать. Растут ли розы в вагонах? Все сливается, убегает. Быть ощутимой некоторое время. Когда застынет мгновение, и узришь то, чего так желаешь, на секунду существование озарится ярким светом, свет продирается сквозь тебя, и ты задумаешься. А может я и живу ради этих вспышек? Может именно ради этого? Я часто спрашиваю себя, в какой момент я стала такой вымученной выжатой, истертой, вытянутой. А ответа нет, лишь умертвляющая окончательно скука. Настоящая улыбка вспыхивает в серости и нудности, когда замечаешь пометки на полях книги. Когда из-под кожи выглядывают батарейки, а ты не морщишься от боли, рядом улыбающиеся морды дюраселовских зайцев. Ты счастлива, и они тоже. Когда мгновение теряется, и поезд проезжает, остается плавучий исчезающий мост между мгновением и серостью дней, оковывающей в кокон недоразумения. Проходит другой поезд, третий, а тебе все равно, улыбку упустила. А значит можно идти дальше, батарейки сели быстро, медленно извлекаю из-под кожи, бросаю на рельсы. Притупляю яркие краски, притираюсь к боли и движусь в обратном направлении.