Саше Черному и его «Обстановочке»
Мне тесно. Муза не приходит.
Поникнув гордой головой,
По стенке Муха мрачно бродит,
Паук за нею – сам не свой.
Вчерашний суп прокис немножко,
Скрипит оскоминой во рту,
Смотрю в замерзшее окошко,
Рисую жирную черту.
Сия черта итог подводит
Моей неделе трудовой.
Стихи – идут. Рубли – уходят.
Хоть плачь (а хочешь – просто вой).
Баланс сочти. Итог подбей-ка,
И думай, как перетерпеть…
А за окном певичка-белошвейка
Летит. Устала, видно, петь.
Унынья скуку разгоняют
ТВ, супруга и диван,
Котом и хомяком воняет,
И просит тугриков карман.
Но знаю я, в конце туннеля –
Субботы тепленький уют!
Глядишь – и кончится неделя!
А там – и гонорар пришлют!
Льву Толстому
Ночь. Вокзал. Толпа. Скамейка.
Стол в буфете колченогий.
Ну-ка, брат, полней налей-ка!
Выпьем с Богом – и в дорогу.
Впереди, в безмерной дали,
Радость, горе или тревога…
Выпьем, братец, без печали,
Будь что будет – за порогом.
Было время – ногу в стремя,
И умчался ветром вольным!
А теперь – плешиво темя,
Мозг устал, душа довольна…
И в дали безмерной тают
Радость, горе, и тревога…
К счастью, души не читают
Серой скуки некролога.
Высоцкое настроение
У меня – высоцкое настроение!
У меня – высоцкий запал!
Я высоцкое стихотворение
По высоцким стандартам склепал!
Накропал – и доволен, дурашка:
Мол, Владимир Семеныч второй…
Так букашка в глазах букашки
Под орлана косит порой…
Без названия
Во тьме Грядущего не видно,
Во мгле Былого не найти,
И до конца дойти обидно,
Еще обидней – не дойти…
И мы – одни в подлунном мире,
Живых песчинок суета,
По кругу водят нас кумиры,
А там, за кругом – Пустота.
Желанья наши кто измерит?
Задачи наши – кто решит?
Спаси, Господь! А Он – не верит.
И – дальше по делам спешит…