Мы едем в лифте вверх (пока что вверх),
Его железный организм – как мол:
Надёжный трос – как утолщённый нерв,
Медлителен и терпелив, как  вол.
Он в небо тащит грешных и святых,
Доставит души Богу, а пока –
Мечтает сам о кнопках золотых,
Пластмассой не довольствуясь слегка…

И вот как  странно: нам с тобою вверх.
Возносимся, чтоб опуститься в ад.
Гудит натянутый до жути нерв,
Расстанемся – никто не виноват.
Внизу блестят статичные авто,
Запутались в антеннах облака.
А кнопки, будто странное лото,
Придуманные кем-то на века…
Мы в нетипичном карцере вдвоём
Над крышами плывём  за горизонт.
Мы словно птички – для чего живём –
Склевали  безмятежности  резон.
Не видя в беспощадности  беды,
Как  с этажами – уменьшалось вер,
Парили, без претензий на следы,
Пока что вместе.
И пока что – вверх…

*
Я уже не болею, мне не надо лекарства.
Стали уже аллеи разорённого царства.
Небеса стали ниже, я как прежде летаю,
Но ищу и не вижу  разобщённую стаю,
Чтоб в саду благородства меня поджидала,
Чтобы ягод господства нигде не клевала.
Чтоб со мной воспаряла в прекрасную нежность,
Чтобы в шторм не теряла свою белоснежность.
Будут ветры тревожить и радовать слух,
И по небу размножат серебряный пух…
Только делают вид, что живут и летают,
Ни к чему индивиды искусственной стае.
Равновесия снасти даются богами,
Поднебесие страсти сомнёт оригами.
Я отбилась от стаи и уже не болею.
Предают, улетая, не по Карлу Линнею…

*

Каждый в этом мире лишь прохожий.
Благодарно делай и молись…
Покидай для новой жизни – кожу.
И люби за то, что это жизнь.
Каждый в этом мире просто нищий.
Созерцатель божеских чудес.
По инстинктам он чего-то ищет
От земли в пространстве – до небес.
Верует – насколько хватит силы,
И силён – насколько хватит веры.
Никого любовью не насилуй,
Ни последних нет здесь, и не первых.
Нет ни главных здесь, ни посторонних,
Смысл всему определён и место.
Если кто достоинство уронит,
То другому рядом станет тесно.
Этот мир условно-переменчив,
Лишь воспринимает наши души.
Он нас любит – нежен и застенчив,
И ничем того не обнаружит.
Мы, его исследуя глазами,
Обновляем свет своей души.
Мы пришли сюда сдавать экзамен.
Так смирись. Учись. И не спеши…
*
О прошлом не жалей, грядущего не тщи,
О настоящем помня, не ропщи…

*

Я представляю: лифт вонзается в дом,
Мчится скоростью тяпки, брошенной вверх.
Я понимаю тебя  напрасным трудом,
Всё изменить способен лишь  револьвер…

Лихо тебя уносит в сумрачный дождь,
Бомба взорвётся вялым нутром на зов.
Может от них ты богоявленья ждёшь,
Лавой огней спеша в заседанье сов?!

Номер любимой, с тихим  её “алё”,
В спешке ты набираешь – не тот азарт…
Ты начинаешь дьявольский свой полёт,
Взлётная полоса – это их  базар.

Милый, ранимый, нежно любимый лори,
Ты ковыряешь кнопку звонка в беду!
Там крематорий твоей последней истории.
Там поджигает самочка какаду.

Ты возбуждённый рухнешь в угар веселья
И вознесёшься в ранг штрафника-вождя.
Тлеет душа, жаждая миг спасенья.
Взгляд костенеет, комнату бороздя…

Кушай с руки, о благодушный лори…
Сырная дырка делает ставку – ноль.
Райские кущи в узеньком коридоре,
Гол мой прекрасный выдуманный король.

Курите  с какаду одну сигарету,
В совесть окурок, пепел в чужой ковёр.
Разница есть меж храмом и минаретом,
Вот и хромой рассвет, как сбежавший вор…

В путь, мой король, кофе уже предложен.
Предал коня, так что тебе в метро.
Странно, что воздух призрачен и возможен,
Ведь на макушке  цинковое ведро.

Очень к лицу дьявольское забрало.
Сына, отца…троицы больше нет.
Плачешь? И вправду за ночь её не стало…
Ломаной новой улицы гаснет свет.