Читайте в номере журнала «Новая Литература» за январь 2025 г.

Елена Васюк. Уклонисты (повесть)

 Действие повести происходит в одном из городов ЛНР осенью 2022 г.

1.

Осень входила в город неторопливо, вытесняя летний зной и лениво разбрызгивая желтизну на кроны деревьев. Еще сияло солнце и синело небо, но обманчивое безветрие уже ожидало приход дождей.  У подъезда девятиэтажки, построенной одной из первых в городе, встретились две соседки- пенсионерки, идущие с разных сторон.

Лилия Карповна Милютина была одета в белый плащ, вышедший из моды лет двадцать назад, на голове – беретик с выглядывающими из-под него рыжеватыми кудряшками, на носу очки в элегантной оправе, на шее яркий шарфик, сумочка через плечо, в руке пакет из супермаркета. Возраст выдавала походка, неуверенная и тяжеловатая для худощавой фигуры.

Ее соседка, Екатерина Семеновна Лопатина, в обтягивающей пышное тело серой ветровке, катила за собой тяжелую хозяйственную сумку на колесиках, что указывало на ее возвращение с рынка.

Поздоровавшись, женщины присели на  одну из двух скамеек, стоящих друг против друга через дорожку, ведущую к дверям подъезда.

– Ну, что нового Лилечка? Я еще телик не включала, ты ведь уже ленту новостей в своем смартфоне посмотрела, что там на фронтах?

– Да пока все то же. Слава Богу, жара спала, нашим ребятам полегче будет. Ты уже слышала про мобилизацию?

– А то! Весь рынок гудит от этой новости! Душа в пятки уходит, ведь моего обормота могут призвать! Я этого не переживу! – со слезами в голосе восклицает Екатерина Семеновна.

Лилия Карповна наклоняется к ней и, понизив голос, говорит:

– Мне звонила сестра из Москвы, говорит, что в аэропортах столпотворение, мужики бегут, куда глаза глядят, за пределы России, ну, чтоб не идти воевать. Моего племянника хотят отправить в Армению, к родственникам отца. Какая мать хочет ребенка потерять! Я их понимаю…

– Что ты понимаешь? У тебя дочь и внучка, их не призовут! А вот я своего бы тоже отправила куда-нибудь, он хоть и выпивает сверх меры, а все же сын, единственный. Ты нашего Кондратьева не видела? Мы же хотели с ним поговорить о важном деле. О, легок на помине!

Из двери подъезда  вышел Юрий Иванович Кондратьев, высокий крепкий старик в джинсах и свитере, тщательно выбритый и аккуратно подстриженный. В его походке и движениях чувствовалась военная выправка, речь отличалась лаконичностью и конкретностью. Он был вдовец, жил одиноко, но всегда находил для себя полезное занятие, за что и был единогласно выбран старшим по подъезду. Ему удалось вытребовать у ЖЭКа ремонт в подъезде, уборку придомовой территории и окраску скамеек и ограждений. Его собственная квартира была образцом идеального порядка, хоть и не отличалась уютом, который умеет создавать только женщина. Увидев соседок, Юрий Иванович оживился:

– Приветствую вас! Ну, что, как обстановка? Порядок в танковых войсках?

– Так точно! – ответила Екатерина Семеновна.

– В Багдаде все спокойно!- насмешливо хихикнула Лилия Карповна.

– При чем тут Багдад? – подозрительно уставился на нее отставник.

– При том, что и танковые войска. Вы что, сказку про Аладдина не смотрели?

Женщины засмеялись, Юрий Иванович, так и не поняв юмора, хмыкнул.

– Ладно, хватит шутки шутить, давайте поговорим о серьезном деле. – заяви ла Екатерина Семеновна. – Мы тут с Лилей подумали, что военные действия проходят недалеко от нашего города, уже не раз к нам снаряды прилетали, хотя, конечно, нам не досталось так, как Донецку. И четырнадцатый год мы не забыли, когда по нам стреляли, и мы сидели без электричества и воды, вот здесь, возле подъезда, на костре кулеш варили. Конца этой спецоперации пока не видно, и опасность никуда не делась.

Читайте журнал «Новая Литература»

– Катя, к чему это долгое вступление? Юрий Иванович все это знает. А мы по телевизору каждый день смотрим, как пострадавшие от обстрелов люди прячутся в подвалы и другие убежища. Возник вопрос – куда будем прятаться мы, если нас опять начнут обстреливать? Почему при Советском Союзе так много значения придавали гражданской обороне, когда войной и не пахло, учения с нами проводили, бомбоубежища в порядке содержали, а сейчас никто и в ус не дует? – воинственно вопрошала Лилия Карповна.

Юрий Иванович задумался, брови его поползли вверх.

– Что вы предлагаете? – осведомился он, и, увидев, как соседки дружно пожали плечами, продолжил. – У нас есть подвал. При СССР там даже были детские кружки. Сейчас он в безобразном состоянии, недавно сантехники туда спускались, ругались страшно, что к трубам не пробраться из-за хлама. Вывод напрашивается сам собой – нужно его освободить, навести порядок, заставить ЖЭК вывезти хлам и отремонтировать там туалет. На всякий случай подготовиться к эвакуации.

– Отличная идея! – воскликнула Лилия Карповна. – Я была уверена, что вы что-нибудь придумаете! Только кто это все будет делать?

– Как – кто? Мы и будем. – ответила Екатерина Семеновна.

– Я готов взяться за организацию этого дела. – заявил Юрий Иванович. – Сейчас пойду в ЖЭК, договорюсь, потом напишу объявление, повешу на дверь. Устроим субботник. И пусть только кто-то откажется работать!

После этой угрожающей фразы отставник направился в ЖЭК, а соседки, подхватив сумки поспешили  по домам. Им было по пути, жили они на одном этаже. Каждая строила нехитрые планы на остаток дня, первым делом включить телевизор и послушать политические обозрения, приготовить обед. Лилия Карповна, бывшая учительница музыки, собиралась в соседний дом на урок  к маленькой ученице.

Екатерина Семеновна подрабатывала   поваром у соседей  Болотовых, там глава семьи пропадал на работе в городской больнице, где заведовал хирургическим отделением, а его жена была бизнес-леди, владела двумя парикмахерскими и не имела времени на приготовление пищи.  В четыре часа дня, позвонив в дверь квартиры Болотовых и не услышав какого-либо ответа, женщина открыла  своим ключом и направилась на кухню, чтобы успеть к приходу хозяев приготовить ужин. Мысленно она перебирала сегодняшний разговор с соседями о подвале и начала серьезно тревожиться о том, что не во всех соседних домах  имеются подвалы, поэтому нужно держать свои планы втайне, иначе  найдется много желающих  воспользоваться укрытием.

Пока ловкие руки поварихи управлялись на кухне, из глубины квартиры появился сын хозяев, Альберт, который не слышал звонка в дверь по причине крепкого дневного сна, и немного напугал Екатерину Семеновну.

– Такие запахи  и мертвого разбудят! Что у нас на ужин? – спросил он, поздоровавшись с соседкой.

– Твое любимое мясо по-французски с картошкой, салат, бутерброды с семгой, сыр. – отрапортовала стряпуха. – На десерт мороженое.

– Класс!- одобрил молодой хозяин. – Я, пожалуй, предков ждать не буду, приму душ и поужинаю один. Минут через десять подавайте.

Екатерина Семеновна кивнула, и стала сервировать стол. Потом подошла к окну и с удивлением увидела Жанну Викторовну Болотову, которая не торопилась входить в подъезд, а присела на скамью и стала смотреть в смартфон.  Через несколько минут подъехал автомобиль ее мужа, Игоря Михайловича, он вышел из машины и направился к жене, сел рядом с нею. Супруги о чем-то беседовали.

А их сын тем временем с аппетитом поужинал, придирчиво осмотрел себя в зеркале, обрызгался удушливым парфюмом и, попрощавшись с соседкой, вышел из квартиры.

 

2.

 

Направляясь к жене, Игорь Михайлович окинул взглядом ее изящную фигурку в стильном костюме, модную прическу и снисходительно улыбнулся – для своих сорока пяти лет его Жанна выглядела моложаво и эффектно, впечатление слегка портило заносчивое выражение лица, словно она даже  на минуту не расслаблялась, не давая себе возможность выглядеть мягкой и женственной.

– Глазам своим не верю, неужели нежная супруга решила встретить усталого мужа у порога дома! – воскликнул он. – Это как-то настораживает, что-то случилось?

– Ты угадал. Мне необходимо поговорить с тобой наедине, а дома Альберт и Катерина ждут с ужином. – пояснила жена. – Разговор очень серьезный. Он касается объявленной мобилизации. У нас сына могут забрать в любой момент, этого нельзя допустить. Ты не последний человек в медицинском мире, сделай ему освобождение по состоянию здоровья. Придумай что-нибудь!

Игорь Михайлович смотрел на нее, словно видел впервые, и даже покачал головой:

– Ты это серьезно? Чтобы  я – я! (он воздел к небу глаза и указательный палец) – обратился к коллегам с просьбой состряпать моему сыну липовый диагноз! Неужели ты так плохо меня знаешь? Всю жизнь я тебе подчиняюсь, но в этом случае мой ответ – нет!  Все знают, что Альберт здоров как бык, качается в спортзале, употребляет спиртное и меняет подружек каждую неделю! Четыре месяца, как получил диплом, до сих пор нигде не работает . Вырастила мажора, еще и имя дурацкое дала, он его с детства стесняется. Его все Аликом называют, спасибо, что не алкоголиком.

– Сколько пафоса! Чего ты раздухарился? – вздохнула Жанна Викторовна, в глубине души и не ожидавшая другого ответа мужа, – Не хочешь – не надо. Значит, нужно его куда-нибудь отправить. Например, в Турцию, мы же ему обещали отдых. И как можно скорее. Правда, бизнес мой сейчас не процветает, но для сына ничего не пожалею. Если отцу безразлично, что его могут убить, то я не хочу его потерять! Ему не должны вручить повестку!

– Делай, что хочешь. Несмотря на военную кафедру, к бою он пока не пригоден, нужна подготовка. Но это в любом случае опасно.  Надо подумать. Пойдем домой, устал очень и есть хочу.

Супруги поднялись и направились к подъезду, вошли в него и у лифта   столкнулись с сыном. Мать придирчиво окинула взглядом, полным обожания, свое чадо ростом метр девяносто и осталась довольна – ей  удалось привить ему умение правильно одеваться, причесываться и подбирать аксессуары. На широкоплечей и длинноногой  фигуре Альберта отлично смотрелись джинсы и вельветовая рубашка, легкая небритость не портила его лицо с резковатыми чертами и веселыми серыми глазами.

– Приветик! Я без вас поужинал, мне пора. Гуд бай!

– Куда направляешься? – поинтересовался отец. – Как всегда, в ночной клуб?

– А куда надо? В библиотеку? – пошутил сын.

– Сынок, мы тут с папой  подумали, может тебе поехать в Турцию, мы ведь тебе обещали отдых перед устройством на работу. – зачастила мать.

– Я не против, – согласился Альберт. – Может мне с Андрюшкой поехать, вдвоем веселее.

– Это хорошая мысль, – сказала Жанна Викторовна. – Он твой двоюродный брат, родственник, мне будет спокойнее. Сегодня же поговорю с сестрой. Впрочем, она ему не указ, он сам хорошо зарабатывает.

С этими словами она пошла за мужем к лифту, а ее сын вышел из дома. Настроение у него было хорошее, он предвкушал веселый вечер  в компании с братом, встречи с приятелями и красивыми девушками  под звуки музыки  и рюмку коньяку.

Позвонив Андрею и договорившись о встрече, Альберт решил прогуляться  до центра пешком, так как для посещения клуба было слишком рано. Братья посидели в сквере, обсудили последние новости, затем направились в клуб уже при свете фонарей, темнело в конце сентября рано. И тут их ждал неприятный сюрприз – клуб был закрыт, на двери висело объявление, сообщавшее о прекращении работы заведения без объяснения причин и указании срока открытия. Парни взяли такси и поехали в другой район города, но и там их ждало разочарование,  клуб тоже не работал. Огорченные молодые люди поехали к дому Альберта, завернув по пути в магазин. Решили зайти к Болотовым, посидеть у них.

Подойдя к подъезду, увидели  соседа, Сергея Лопатина, сына Екатерины Семеновны, сидящего на скамье, присели рядом с ним.

– Ну и ну! – возмущался Андрей. – Уже и повеселиться негде, так и молодость пройдет! То ковид, то спецоперация, все не слава Богу! А после одиннадцати вообще комендантский час.

– Может, это и правильно. Мужики там гибнут, развлекаться как-то неуместно, – отозвался Альберт. – Ты ведь знаешь про мобилизацию. Мать хочет меня услать в Турцию, может, и ты со мной?

– Надо подумать. В принципе, почему бы и нет?

– Что, бежать решили? – насмешливо вмешался Сергей, бывший явно подшофе.

– Серега, выпить хочешь?- ушел от ответа Альберт. – У нас коньячок есть, маленькая закуска в виде чипсов и шоколадки.

– Не, я и так уже хорош, – отказался Сергей, – домой пойдете, или тут, из горла?

– Зачем из горла, у нас есть одноразовые стаканчики, – возразил Андрей. – Можно и к Алику, но там тетя Жанна станет коситься, лучше уж здесь.

У Альберта зазвонил телефон, он отошел в сторону и несколько минут приглушенно с кем-то говорил. Вернувшись, сдавленно попросил Андрея открыть бутылку и достать стаканчики. Разлили коньяк.

– Давай выпьем, не чокаясь. – тихо сказал Альберт. – Сейчас узнал ужасную новость… Мой одногруппник Мишка Рогозин скончался в госпитале после тяжелого ранения. Он ушел добровольцем сразу после получения диплома, еще в июне. Звонила его жена, Таня, они полгода назад поженились. Вот и все для него кончилось. Какой парень был! Лучший из нас…

Андрей и Сергей не нашлись, что сказать, только смотрели расширенными глазами.

– За помин души грех не выпить, – сказал Сергей. – налей и мне. Чуть-чуть.

Выпили не закусывая. Долго молчали. Потом Альберт произнес:

– Когда на военной кафедре проходили теорию, мне даже интересно было. А когда летом поехали на сборы, понял – это не мое, ну, военная муштра не для меня. Трусом себя не считаю, физические нагрузки переношу легко, спортом с детства занимался. Тяжелых условий, усталости не боюсь. Как-то совестно, но я не хочу, чтобы моей единственной жизнью кто-то распоряжался. Умереть или остаться калекой не хочется. Думаю, из меня не получится хороший воин, нет у меня необходимой мотивации.

– А я как раз не уверен в своей физической подготовке. – протянул Андрей. – Всю сознательную жизнь просидел за компьютером, вообще мало с кем общался. У меня и друзья виртуальные. От меня в армии толку мало будет. И жить еще не надоело.

– Эх вы, салаги!- усмехнулся Сергей. – Я-то в свое время отслужил два года, как положено. В стройбате. Несколько специальностей освоил. Но и строевая подготовка была серьезная. Ладно, я пошел. Завтра рано на работу.

Он направился к подъезду, заметил на двери объявление, прочитал и, оглянувшись, негромко крикнул:

– Вы это видели? Субботник объявляют, подвал убирать. И в выходной не отдохнешь!

 

3.

 

Этот вечер Маргарита Смирнова, молодая девушка, провела в филармонии по приглашению своего соседа Марка Райзмана, который, учась в музыкальном училище, часто получал контрамарки на концерты симфонического оркестра и звал ее составить ему компанию.  Сначала ей не хотелось обижать парня отказом, пошла просто от скуки, совершенно не испытывая влечения к серьезной музыке, но уже первый концерт произвел на нее странное впечатление. Первые звуки Рита почти не слушала, рассматривая интерьер зала и зрителей, но постепенно мелодия стала забирать ее внимание и повела за собой. Нахлынули воспоминания, девушка закрыла глаза и отключилась от реальности. По дороге домой Марк рассказывал ей о композиторе. На второе приглашение она согласилась с удовольствием.

Вот и сегодня, слушая Шопена, Рита расчувствовалась до слез. Она думала о своей маме, умершей три года назад после тяжелой болезни, о своем детстве и первой любви, и, хотя жизнь ее была вполне налажена, почувствовала себя одинокой и несчастной. Когда замер последний звук, одернула себя – грех ей жаловаться. У нее хорошо оплачиваемая работа, собственная квартира, подруги, путешествия, поклонники. Чего еще желать?

Концерт закончился  в девять вечера, чтобы зрители успели добраться домой до комендантского часа. Филармонию не закрыли, в отличие от ночных клубов, в город приезжали даже артисты из других городов России, несмотря на близость военных действий.

Марк шел рядом с Ритой, искоса поглядывая на нее сквозь очки и не решаясь заговорить и нарушить ее задумчивость. Он  радовался возможности спокойно любоваться девушкой, в которую был влюблен с детства. Когда она смотрела на него своими удивительными карими глазами, он глупо краснел и злился на себя за это, ведь она и так не видела в нем взрослого мужчину, была двумя годами старше и ростом немного выше него, и относилась к нему как к младшему братишке. А он любил ее со всем пылом юного сердца, «безмолвно, безнадежно», как он сам мысленно говорил себе, даже не подозревая, что девушка давно догадалась о его чувствах и немного жалела его.

Домой пошли пешком – погода была теплая и сухая, как и положено ранней осенью.

– Спасибо тебе, Марк, ты меня увлек классической музыкой. – говорила Рита. – Я теперь начала немного разбираться, когда ты дома занимаешься, слушаю через стенку и пытаюсь угадать композитора. В моей жизни появилось новое интересное развлечение. Ну, а теперь мы с подружкой решили стать волонтерами, помогать фронту.

– А каким образом?

– Ну, ты же знаешь, в наших пригородах после обстрелов разрушено много домов, люди остались без крыши над головой, буквально без всего. Некоторые даже документы не успели вынести. Их, конечно, разместили в общежитиях, но у них ничего нет – ни теплой одежды, ни постельного белья, полотенец, посуды. Наши горожане приносят, кто что может, но это нужно распределить. Из России приходит гуманитарная помощь, ее тоже нужно расфасовать, отправить в районы тем, у кого дома остались, но нет магазинов, да и деньги пока получат… Старикам помощь нужна.

– А я могу с вами работать? Я тоже хочу помочь.- робко спросил Марк.

Рита удивленно посмотрела на него, пожала плечами:

-А как твоя мама к этому отнесется? Там же физически надо работать, иногда тяжелое поднимать. А твои музыкальные пальцы надо беречь. Я спрошу, если с матерью договоришься.

Подул ветер, деревья тревожно зашелестели, полетели первые желтые листочки. Показался знакомый подъезд, на скамье сидели Альберт с Андреем, у двери еще топтался Сергей. Он увидел приближающихся Риту с Марком и радостно махнул рукой.

-Ритуля! Привет, красавица! Не устаю тобою любоваться! – воскликнул он. – Но когда я трезвый, не решаюсь к тебе приблизиться, а  выпивших ты не уважаешь!

Девушка поморщилась, а Марк с иронией заметил:

– Ты правильно оцениваешь свои шансы, Сергей!

Рита подошла к двери и прочитала объявление.

– Надо же, субботник! Как в советские времена, мне бабушка рассказывала. Узнаю стиль Юрия Ивановича – «с целью освобождения подвала от хлама и приведения его в пригодность для укрытия в случае опасности». Дело хорошее. Я обязательно поучаствую. А ты?

Подошедший Альберт не дал ответить Марку, обратившись к Рите.

– Ты даже не поздоровалась! Раньше ты отличалась хорошими манерами.

– Мало ли что было раньше! Марк, пойдем. – и скрылась за дверью, Марк последовал за нею.

Рита быстро прошла мимо лифта и стала подниматься по лестнице, ускоряя шаг и не слыша едва поспевавшего за нею Марка, который что-то говорил ей. Она стискивала зубы и никак не могла проглотить комок в горле. Если бы  спутник не придержал ее за локоть, проскочила бы мимо своего этажа. Прошептав прощальное «пока», девушка быстро вошла в свою квартиру и захлопнула дверь перед ошеломленным Марком. Парень понимающе вздохнул и понуро двинулся восвояси.

А Рита, не включая свет в комнате, прошла к окну. При свете фонаря хорошо было видно скамью с сидящими на ней двумя парнями, девушка смотрела, не отрывая глаз, пока эти двое не пожали друг другу руки и не разошлись в разные стороны. Потом она села на диван и прикрыла глаза, в ушах все еще звучала музыка, а перед мысленным взором проносились картины детства и юности, когда они с соседскими ребятами были неразлучны в детском саду, потом в школе, в летних лагерях.

Мать Риты дружила с мамой Альберта, и их дети тоже дружили, а потом вдруг влюбились друг в друга со всем пылом восемнадцати лет и немножко сошли с ума, презрев все приличия. Это безумие длилось более полугода, а потом… потом Жанна Викторовна сумела найти способ разлучить их, порвав все отношения с семьей Смирновых, перестала даже здороваться. Она не приняла участие в болезни бывшей подруги, даже на похороны не пришла.

После смерти мамы Рита хотела обменять квартиру на жилье в другом районе, но подходящего варианта все не находилось, а потом все как-то улеглось, бывшие возлюбленные виделись  очень редко, о жизни Болотовых она ничего не знала. Только каждая случайная встреча отзывалась в сердце острой болью – ничего для Риты не закончилось, хотя она была красива и нравилась многим поклонникам, с некоторыми даже начинала встречаться. Только серьезных отношений ни с кем не сложилось.

 

4.

 

Юрий Иванович подготовился к субботнему мероприятию основательно, продумал заранее последовательность работ. Правда, начальник ЖЭКа пообещал обеспечить вывоз хлама только в понедельник, а до этого его придется складировать во дворе, возле мусорных ящиков.

Отставник не дал расхолодиться полусонным жильцам, спустившимся к подъезду в количестве двенадцати человек, большую часть составляли пенсионеры, так как многие жильцы выехали из города еще в четырнадцатом году. Молодежь представляли Сергей, Альберт, Марк и Маргарита, одетые соответственно предстоящей работе в старенькие куртки и кроссовки. Получив очень четкие указания от Юрия Ивановича, приступили к делу. К полудню хлам из подвала был вынесен, женщины, явившиеся с ведрами и тряпками,  вымыли все поверхности, трубы и полы. Во время работы соседи оживленно переговаривались, кто-то затянул песню. Юрий Иванович ходил с видом именинника.

От детских кружков остались расшатанные стулья, столы, два шкафчика  и три пыльные кушетки.

– Все пригодится, – говорила Екатерина Семеновна. – Лежанок, конечно, мало, но надо всем запастись раскладушками или надувными матрасами, подготовить «тревожные чемоданы» с одеялами и подушками.

– Надо сюда принести кое-какую посуду, – подхватила Лилия Карповна.

– Главное – это питьевая вода, – авторитетно заявил Юрий Иванович. – Каждая квартира пусть приготовит хоть по две пятилитровые бутыли. Туалет пообещали во вторник отремонтировать. А вот с отоплением проблема. Нужно какую-то буржуйку раздобыть. И о дровах подумать.

Молодежь складывала рухлядь около мусорных ящиков, негромко переговариваясь. Альберт не сводил глаз с Маргариты и пытался держаться поближе к ней. Улучив момент, когда Сергей с Марком ушли за очередной поклажей, он подошел к девушке.

– Устала? – заботливо спросил он, жадно вглядываясь в порозовевшее лицо. – Я так давно с тобой не разговаривал, только в окно  вижу изредка. И – не поверишь – каждый раз сердце сжимается. Сам удивляюсь, ведь у меня после тебя было много других девушек.  А я  ничего не забыл! А ты?

– Я забыла. – ответила Рита, не поднимая глаз. – Хоть говорят, что женщина не забывает первого мужчину, это неправда. Я ничего не помню и не хочу помнить. У меня тоже достаточно кавалеров.

– Не сомневаюсь. Даже этот Марк ходит за тобой, как собачка.

– Марк замечательный человек, умный, добрый, порядочный, как раз такой, как я хочу. Жаль, что не могу полюбить его, он бы никого не послушал и был со мной.- Рита подняла глаза на окна дома. – Лучше отойди от меня, вон твоя мама на нас смотрит, получишь дома взбучку!

Альберт слегка отшатнулся, девушка рассмеялась. Подошли Сергей с Марком и о чем-то заговорили. Сергей предложил слегка «обмыть» окончание субботника, но не нашел поддержки. Из подвала выходили соседи, медленно разбредались по своим квартирам.

Юрий Иванович был доволен, всех поблагодарил и дал рекомендации по подготовке необходимых вещей на случай опасности. Екатерина Семеновна негромко беседовала с Лилией Карповной.

– Там, в подвале, я видела мышь. Надо бы наших котов на ночку туда командировать.

– Мой Маркиз никогда не видел мышь, он просто не поймет, что с нею делать, – с достоинством ответила Лилия Карповна. – Он родился и вырос в квартире.

– А мой Васька везде бегает, он и твоего научит, – возразила Екатерина Семеновна.

– Смена места – это стресс для животного! Еще блох там нахватается!

– А когда обстрел начнется, ты его на старом месте оставишь?

– Да типун тебе на язык, надеюсь, обстрелов не будет, а подвал мы на всякий случай подготовили.

Подошедший Юрий Иванович сказал подругам, что подвал он запер, и один комплект ключей отдаст Екатерине Семеновне, так как через неделю собирается уехать к родственникам дней на десять.

Всю эту неделю отставник наседал на начальника ЖЭКа, который от него прятался, по разным вопросам, и добился своего – хлам был вывезен, туалет и рукомойник в подвале отремонтированы, налажено электроснабжение.

А по городу ходили слухи о повестках из военкомата. Жанна Викторовна развила бурную деятельность по заказу авиабилетов для Альберта и Андрея, Екатерина Семеновна ломала голову, как уберечь от мобилизации Сергея. Однажды она улучила момент, когда после ужина Игорь Михайлович был в столовой один, и осмелилась обратиться к нему.

– Игорь Михайлович, у меня к вам серьезный разговор.

– Я даже знаю, на какую тему. Ко мне и моим коллегам с такими разговорами обращаются не меньше трех раз в день. Скажу сразу – бытовое пьянство не относится к диагнозам, освобождающим от мобилизации. Это о вашем сыне. Я угадал?

– Да, – поникла головой кухарка. – Но я ведь не задаром прошу! Сколько надо, заплачу, только скажите!

– Еще лучше! Я таких тарифов не знаю. А вот интересно, во сколько вы сами оцениваете безопасность своего сына? Знаете, к нам привозят раненых бойцов, молодых и не очень. Так душа болит за них, а ведь я человек ко всему привычный! И вот я думаю, не поехать ли мне самому в прифронтовой госпиталь? Я еще не стар.

– Да Бог с вами!

– Только не говорите моей жене, я еще думаю.

Екатерина Семеновна горько вздохнула и пошла домой. Там она подумала, что можно отправить Сергея к ее сестре, которая проживала в глухой деревеньке недалеко от города, туда вряд ли доберутся работники военкомата, там всего-то заселены несколько дворов одними стариками.  Он парень добрый, работящий, только любитель выпить спиртное. Из-за этого от него ушла жена, забрав маленького сына.

 

5.

 

Вести с фронта приходили все тревожнее. В один из дней Жанна Викторовна пришла домой раньше обычного, и возбужденно заговорила с Екатериной Семеновной, удивленной ранним приходом хозяйки.

– Я узнала по своим связям, что завтра начнут разносить повестки  в нашем районе. Я уже купила билеты Альберту и Андрею, но на начало октября. Еще целая неделя, их надо пока куда-то спрятать. Я знаю, что у вас есть ключи от квартиры уехавших Кравцовых. Можете пустить туда ребят на неделю, чтобы никто об этом не знал? Я прикажу им сидеть тихо, не включать свет и телевизор. Включим только холодильник, продуктами я его загружу.

Кухарка задумалась, глядя в сторону. Выдержав значительную паузу, она, наконец, взглянула на Жанну Викторовну и важно ответила:

– В принципе, я не против. Но, знаете, у меня тоже сын призывного возраста, хоть и постарше ваших. Я, как и вы, хочу его уберечь от мобилизации. Даже придумала, куда его отправить. Но сегодня на рынке я услышала, что на дорогах из города стоят патрули, проверяют документы. Могут и не выпустить молодых мужчин, сверить со списками из военкомата. Как быть?

Жанна Викторовна нервно заходила по комнате, сжимая кисти рук.

– Думаю, этот вопрос я смогу решить. Вывезем всех троих. Пусть ваш Сергей тоже спрячется с моими ребятами.

– Ну, тогда квартира Кравцовых – не лучший вариант. Три молодых мужика не будут целую неделю шептаться, заскучают, начнут включать телевизор, гаджеты свои. Вода будет шуметь в трубах. Это не годится. Может, поселить их в подвал? Там окон нет, можно свет включать, да и не услышит никто. Ключ только у меня, Кондратьев уехал дней на десять к родне.

– А что, это мысль!- повеселела Жанна Викторовна. – Только вот холодно там, наверное. И холодильника нет.

– Сейчас и в квартирах не тепло, отопление только через две недели подадут. Принесем им теплые одеяла, еду можно будет потихоньку по ночам доставлять. Главное, чтобы никто из соседей не узнал.

– Вот сегодня ночью их и поселим в подвал. Мой Игорь сегодня на ночном дежурстве, а завтра я ему  скажу, что ребята срочно уехали.

Женщины засуетились. Жанна Викторовна стала дрожащими руками упаковывать в большую сумку все необходимое для Альберта, позвонила Андрею и велела ему собраться и прийти к ним домой, когда стемнеет. Екатерина Семеновна пошла к себе и тоже приступила к сборам. Кроме одеяла, подушки и теплой одежды, она позаботилась о таких необходимых вещах, как чайник и другая посуда. Затеяла тесто на пирожки.

Поздними вечерами в подъезде мало кто появлялся. Пенсионеры смотрели телевизор, собак выгуливали до девяти. После одиннадцати вечера Екатерина Семеновна с Сергеем первыми спустились в подвал, двигаясь как можно тише по лестнице, оттуда позвонили по телефону  Болотовой. Альберт с Андреем на цыпочках понесли сумки вниз, не пользуясь лифтом, чтобы не привлечь любопытство соседей. За ними крадучись спускалась Жанна Викторовна.

Наконец все собрались в подвале. Трое молодых мужчин озирались при тусклом свете лампочки без плафона, как будто попали сюда впервые, а не работали на субботнике несколько дней назад. Они морщились, вздыхали и явно не понимали, как ко всему этому относиться.

– Прикольно, – прошептал Андрей.- Подпольщики, блин.

Альберт с сомнением осматривал кушетку, которую застилала постельным бельем его мать, и которая явно не соответствовала своими размерами его росту и широким плечам. Сергей обследовал помещение на предмет места для курения. Женщины, приготовив спальные места, выложили в шкафчик пакет с пирожками, упаковки с колбасой и сыром, сливочным маслом,  яблоки, чай, сахар, растворимый кофе, хлеб, пакетики с супами быстрого приготовления.  На столик водрузили чайник, чашки и бутыль с водой.

– Пока все. – тихо сказала Екатерина Семеновна. – Главное – не шуметь. Завтра ночью принесем еще продуктов и воды.

– Чтобы были на связи! – приказала Жанна Викторовна. – Закройтесь изнутри и ни при каких условиях не открывайте дверь.

С этими словами женщины удалились, а мужчины уселись на кушетки. Переглянулись. Разговаривать не хотелось. Погасили свет и улеглись спать.

Альберт, с трудом разместившийся на своей лежанке, смотрел в темноту и не мог уснуть. На душе было так тяжело, будто он совершил какой-то отвратительный поступок и избегает наказания.

 

А в это время его отец, Игорь Михайлович Болотин, вышел из операционной, на ходу вытирая вспотевшее лицо и руки, двинулся по коридору отделения, которое было его настоящим домом, и где  проходила вся его жизнь,  в своей же квартире  он был просто гостем Жанны Викторовны. Войдя в свой кабинет, сел за стол и благодарно взглянул на дежурную медсестру, принесшую ему чашку кофе и блюдце с печеньем. Оставшись один, с удивлением подумал, что совсем не хочет спать, хотя давно отвык от ночных дежурств, только что отстоял за операционным столом больше двух часов, и это после целого рабочего дня.

Из восьми хирургов его отделения двое ушли на фронт. Заменить их было некем, а работы все прибавлялось. Пришлось впрягаться самому.

Доктор, тяжело вздохнув, окинул взглядом помещение. Отделению давно требовался ремонт, сколько сил было потрачено, чтобы добиться выделения средств, но всегда находились более важные цели для их использования. А потом начались военные действия в Донбассе, стало не до ремонта. Кроме того, стало катастрофически не хватать персонала, лекарств, работающего оборудования, а нагрузка  возрастала.

Но все это Игорь Михайлович выдерживал за счет крепкого организма – он не имел вредных привычек, регулярно занимался физкультурой и по выходным посещал бассейн, а так же большого опыта работы и любви к своей профессии. Но когда в его отделение стали поступать раненые бойцы, он, обладая большой выдержкой и уравновешенным характером, все чаще стал нервничать и даже выходить из себя и повышать голос, чего раньше за ним не водилось.

Он жалел всех своих пациентов, но его отношение к «мирным» диагнозам – аппендиксам, грыжам, язвам желудка – отличалось от отношения к боевым ранениям. В первом случае это были естественные повреждения организма от разных причин, во втором это были умышленно покалеченные здоровые мужчины, часто очень молодые. Врачу казалось страшной несправедливостью целенаправленно отнятое у них здоровье. О тех, кто погиб, он старался не думать. Редко смотрел новости. Стал угрюмым и молчаливым, хотя раньше любил пошутить и посмеяться.

Глядя сейчас в окно, Игорь Михайлович  думал о своем сыне, и не понимал, как уберечь его от смерти или ранения. Родившийся и выросший в СССР, он до сих пор не мог понять, как это могло случиться, что украинцы и русские вдруг стали врагами и начали воевать друг с другом. Всегда слишком занятый своей работой, он раньше не очень интересовался политикой, а теперь, с тоской наблюдая на экране телевизора репортажи, где были фрагменты боев, думал только об одном – чтобы все это поскорее закончилось.

Решение пойти работать в прифронтовой госпиталь крепло с каждым днем. Как это воспримет жена, доктор даже боялся представить. Он был классическим подкаблучником,  оправдывая себя тем, что это расплата за его вечное отсутствие дома, где он абсолютно не помогал в решении бытовых вопросов и мало общался с семьей. Его часто охватывало чувство вины перед сыном, которого он, в сущности, почти не знает.

На следующий день Игорь Михайлович  пришел домой только к вечеру  и услышал от жены, что Альберт уже уехал в Турцию.

– Как же так? – огорчился доктор. – Даже не попрощался!

– Он тебе позвонит из аэропорта. – ответила Жанна Викторовна.

 

6.

 

Из-за отсутствия окон при выключении света в подвале царила кромешная тьма, ночью нужно было включать фонарик телефона, чтобы сориентироваться в пространстве. Третий день пребывания уклонистов в их убежище начался с телефонного звонка Альберту. Он вытащил телефон из-под подушки и прижал к уху:

– Да, мам. Еще не вставали. Еда есть, но немного, на завтрак хватит. Принесите чего-нибудь, и воду не забудьте. Пока. – нажав кнопку отбоя, Альберт встал и нащупал выключатель, лампочка озарила помещение. – Подъем! Эй, уклонисты, вставайте! Умываемся и готовим завтрак. Я первый умываться!

Его товарищи неохотно сели на своих лежанках. Сергей с хрустом потянулся, Андрей зевнул и с трудом разлепил глаза. Альберт вытирал лицо полотенцем и продолжал:

– Андрюха, ставь чайник. Позавтракаем хлебом с сыром, ветчину вчера прикончили. Кофе только растворимый, но не до жиру. Серегина мать принесет нам  харчей. Жаль, нельзя пиццу заказать.

Андрей идет к столу, включает чайник, вздыхает:

–  Гуд монинг. Сегодня третий день. У меня начинается ломка. Я не помню, когда столько времени жил без интернета. Это, между прочим, зависимость.

– У меня тоже зависимость, – подхватил Сергей. – Я уже третий день не вижу даже пива. Но мать обещала. Лучше б водки, но этого от нее не дождешься. Алик, попроси мать, чтобы передала коньячку, что ли.

– Хватит ныть. – отрезал Альберт. – А сейчас все на зарядку, а то мы здесь совсем атрофируемся. Ой, только не делайте такие лица! Впереди целый день игры в карты, разгадывания кроссвордов и чтения художественной литературы. Серега, ты же мастер на все руки, можешь кинуть сюда провод от интернета?

– Я-то могу, но нужен же провод, и как я в подъезд выйду, когда все соседи думают, что мы уехали!

Альберт командует:

– Становись! Делай, как я! И не вздумайте уклоняться хотя бы от зарядки! Раз – два, раз – два, раз – два – три – четыре!

Он начинает делать упражнения – энергичные наклоны и приседания, махи руками и ногами. Андрей и Сергей неуклюже пытаются повторять движения за ним, быстро выдыхаются, но не сдаются.

– Теперь бег на месте и прыжки! Раз- два, раз –два!

После бега и прыжков Андрей и Сергей валятся на лежанки.

– Тренировка не окончена! Теперь силовые упражнения!

– Это еще что? – испуганно спрашивает Андрей.

– Отжимания от пола! Хотя бы тридцать раз!

– Ты с ума сошел!- негодует Сергей.

– Я всегда знал, что Андрюха слабак, но ты, Серега, рабочий человек, физически работаешь, неужели не отожмешься? Поехали! Упал – отжался!

Его товарищи, кряхтя, начинают отжиматься, поглядывая, как легко это делает Альберт. На их счастье, после десятого отжимания дверь в подвал потихоньку открывается, и входит Екатерина Семеновна с пакетами. Уклонисты вскакивают с пола, Сергей на радостях крестится, Андрей трясет кистями рук.

– Утречко доброе! – приветствует их женщина, начиная выкладывать при пасы на стол, – Как вы тут? Не замерзли? Я вам покушать принесла. Жанночка принесет сладкое. Часто мы ходить не можем, чтобы соседи не увидели, но ведь Лиля страшно любопытная.

– Мам, поищи на антресолях старый транзистор, может, он заработает. Мы тут совсем одичаем, надо же хоть новости потихоньку слушать. Что там на фронтах? – спрашивает Сергей.

– Да тяжело там,- вздыхает Екатерина Семеновна. – Вы же знаете, наши оставили Балаклею, Изюм, Купянск. Не зря же мобилизацию объявили.

Уклонисты переглядываются, потом Андрей говорит:

– Когда-то, еще до этой СВО,  говорили, что если Россия пойдет на Украину, то через два дня будет в Киеве!

– Ну, так оно и было бы, если бы Америка и Запад не начали вооружать Украину! Сколько стран ей помогает против нас. И укрепления они строили восемь лет, пока им Минские соглашения предлагали! Вы сами все знаете. И переговоры они загубили. Только я верю, что Россия победит!- отвечает женщина.

– Ясное дело, никто и не сомневается! –поддакивает Сергей.  – Наши не хотят  вредить мирному населению, поэтому медленно продвигаются.

– Ладно, пошла я. Звоните, если что.

Когда за нею закрывается дверь, мужчины дружно подходят к столу и начинают разливать кипяток, сооружать бутерброды.

-«Звоните»! – передразнивает свою мать Сергей. – Я уже отвык от кнопочного телефона, а смартфоном здесь не воспользуешься. И вообще, мы здесь третий день, а я уже чувствую себя как в тюрьме. Мать ничего не сказала насчет отъезда. Вот как дальше жить, если я доберусь до этой деревни? Деньги-то кончатся, а работать там негде, да и светиться нельзя. Разве что мелкие шабашки выручат.

– Да, перспективы туманные, – вздыхает Андрей. – Вот придет тетя Жанна, может что-нибудь новое скажет. Я вот думаю, а если не получится нас вывезти, сколько нам еще в этом подвале сидеть? Моя психика долго не выдержит!

Альберт сердито смотрит на своих товарищей и негодующе качает головой;

– Ну и нытики вы! Вас сюда никто силой не тащил, сами решили уклоняться! А свои решения, как говорит мой отец, надо уважать. Андрюха, убери со стола да  давайте в картишки резаться!

И потянулся бесконечный день, без дневного света и свежего воздуха. Мужчины негромко переговаривались, но паузы становились все длиннее. Каждый думал о своем.

Сергей представлял, как будет ждать его маленький сын обычного воскресного визита папы, и как будет теребить маму вопросами, а она будет хмуриться и сердиться на него.

Андрей размышлял о своих виртуальных друзьях в социальных сетях, которые будут недоумевать,  не получая от него известий. Он как раз недавно познакомился с девушкой с красивым ником «Аэлита», и ему была интересна их переписка, даже подумывал о встрече в реале.

А Альберт думал о Маргарите, и мысли эти были очень печальные – он не верил, что девушка когда-нибудь простит его юношеское малодушие и вспомнит о тех чувствах, которые когда-то их связывали.

 

7.

 

Жанна Викторовна решила вопрос о вывозе из города уклонистов, но на душе было неспокойно. Надежды на скорое окончание военных действий не было, и она понимала, что ее сын, сидящий в подвале, все-таки рядом с нею и в безопасности, а когда он уедет, тревога будет мучить ее днем и ночью. Она  была уже достаточно мудрой женщиной, и отдавала себе отчет в том, что Альберта нельзя назвать взрослым самостоятельным человеком, способным принимать решения. И виновато в этом ее воспитание, муж был абсолютно прав, не одобряя ее чрезмерную опеку и обожание единственного ребенка. Но теперь уже поздно сожалеть, что выросло – то выросло.

На пятый день пребывания уклонистов в подвале муж нанес Жанне Викторовне неожиданный удар, сообщив об отъезде в прифронтовой госпиталь. Привыкшая к его обычному  послушанию, она наговорила ему  много горьких слов, но он стоял на своем, и, в конце концов, исчерпав все  аргументы, женщина просто разрыдалась. Игорь Михайлович, никогда не видевший жену плачущей, растерялся и стал ее утешать, но своего решения не изменил. Попросил собрать ему сумку в дорогу, и ушел оформлять необходимые документы.

Жанна Викторовна собрала вещи мужа, подготовила его к отъезду. Потом набила пакет едой и со всеми предосторожностями спустилась в подвал.

Даже при плохом освещении Альберт сразу заметил опухшие глаза матери и несчастный голос.

– Вот, принесла все, что вы просили, тут сладкое и две бутылки коньяка. Екатерина Семеновна принесет в контейнерах мясо и картошку. Мне жаль, что вы всухомятку питаетесь, но кастрюли мы пронести не можем.

– Мама, что-то случилось?- спросил сын.

– Да, случилось! Твой отец уезжает в прифронтовой госпиталь! Добровольно! И слушать ничего не хочет! Все о тебе беспокоится, написал тебе письмо, конверт заклеил, чтобы я не прочитала. Говорит, я с сыном не попрощался, а на фронте всякое может случиться.

– Как же так… Мы даже не увиделись! – растерялся Альберт, беря конверт.

– Вот так! Твой отец всегда был женат на медицине, его дом был больница, а семья – врачи и медсестры! Ты его много дома видел? А зарплата скромная, если бы не мой успешный бизнес, жили бы в нищете!

– Мама, не плачь! Отец врач от Бога, не мог поступить иначе. Но он все равно нас любит. А что, повестки не принесли?

– Представь себе, нет! Никому из вас троих. Даже странно. Но это ничего не значит, могут принести в любой день. Вот ты послезавтра уедешь, сынок, и я останусь совсем одна, в неизвестности – как ты, как твой отец? Ладно, пойду я. Потерпите, осталось всего два дня.

Во время их разговора Сергей, отвернувшись, достал бутылку водки и приложился к горлышку, отпил несколько глотков. После ухода Жанны Викторовны Андрей, принюхавшись, повернулся к нему.

– Что-то спиртным запахло! Серега, ты что, без нас выпиваешь? – порывшись в пакете, удивленно уставился на Сергея. – Коньяк на месте. Откуда дровишки?

– У тебя нюх, как у собаки, или как у моей матери. – ответил товарищ. – Я это… не хотел говорить, позвонил Марку и попросил купить мне водки и потихоньку мне в дверь сунуть. Деньги отдал.

– Ты что, выдал нас Марку? – возмутился Альберт. – У тебя совсем мозгов нет! Этот маменькин сынок ничего от своей мамаши скрыть не может! Еще он за Ритой хвостом ходит, может ей рассказать! Как ты мог, конспиратор?

– Я про вас ничего не сказал, Марк думает, что я один здесь прячусь. Он нормальный парень, слово держать умеет. Налить вам?

Альберт только отмахнулся и лег на свою кушетку, отвернувшись к стене. В десять вечера он набросил куртку и сообщил друзьям:

– Духота здесь, воздуха не хватает. Выскользну потихоньку, пробегусь. Капюшон надвину, никто не узнает.

Когда за ним закрылась дверь, Сергей взглянул на Андрея:

– Чего он распсиховался?

– Из-за отца расстроился. – ответил тот. – Мы скоро начнем друг на друга кидаться, как пауки в банке. Нервы не выдерживают замкнутого пространства и безделья. И, если честно, мы все не уверены, что надо уклоняться. Как-то не по-мужски это. Ладно, налей немного.

Альберту удалось незаметно выскользнуть из подъезда. Несмотря на холодный вечер, он не мог надышаться воздухом и, отойдя за кусты, долго любовался звездным небом. С тоской смотрел на освещенные окна родного дома, потом побежал через сквер по обычному маршруту своей утренней пробежки.  Как будто впервые видел редко проезжающие автомобили, поздних прохожих, собачников, выгуливающих своих питомцев. Подумал, что вот эта обыденная жизнь и есть счастье, только люди этого не ценят.

Возвращаясь, он увидел знакомую стройную фигурку в красной курточке. Рита возвращалась домой. Альберт перехватил ее, не доходя до подъезда, взял за локоть. Девушка испуганно отпрянула, вырвала руку. Он снял капюшон:

– Не бойся, это я.

– Алик! – не верила своим глазам Рита. – Ты откуда? Вы же уехали в Турцию , мне Семеновна доложила.

– Отъезд перенесен на послезавтра. Так захотелось тебя увидеть, неизвестно, когда еще будет такая возможность.

– Ну, ты же не на фронт уезжаешь.  Будете там шикарно отдыхать.- насмешливо сказала девушка.

– Хочешь со мной? – он увидел, как она отрицательно покачала головой. – А ты бы хотела, чтобы я уехал на фронт?

– Я бы хотела, чтобы никто не воевал и не погибал, но от моего желания это не зависит.  Я знаю, что Игорь Михайлович уехал на фронт, и восхищаюсь им. Он настоящий мужчина. Странно, что у него вырос такой инфантильный, изнеженный сын. Тебе не надо воевать, у твоей матери должен кто-то остаться, если…

– Меня еще не призывают. Я отдохну две недели и вернусь. А твой Марк не собирается воевать?

– Мой Марк не пройдет комиссию из-за зрения, он уже узнавал.

– Неужели он мог даже помышлять об этом?- поразился Альберт.

– Твое пренебрежение к нему невыносимо! Что ты о нем знаешь? Прошлой ночью он помогал разгружать гуманитарную помощь, хотел везти ее в пострадавшие районы, но я ему запретила, ему же на занятия нужно. Он патриот. А наш Серега, как крыса, прячется в подвале.- возмутилась девушка.

– Откуда знаешь? – поразился Альберт.

– Догадалась. Слышала, как его мать по телефону спрашивала, какое пиво ему купить, а потом видела, как она с пакетом в подвал нырнула. А всем врет, что он уехал! Постой… А ты, случайно, не с ним ли в подвале сидишь?

– Это только до отъезда. Надеюсь, ты нас не выдашь?

– Нет, конечно. – презрительно молвила Рита. – Мне пора идти.

Неожиданно для самого себя, Альберт привлек девушку к себе, обнял и стал покрывать поцелуями ее лицо и шею. Она сопротивлялась, но как-то неуверенно.

– Рита, я ведь люблю тебя, и всегда любил только тебя, я ни разу никому не сказал этого слова. Прости меня, мы же не знаем, что с нами будет дальше, не отталкивай меня, я заслужу твое прощение и никого не послушаю! – горячо шептал он, вдыхая ее забытый запах.

Девушка тяжело вздохнула и чуть отстранилась.

– К сожалению, я тоже все еще люблю тебя. Но ведь своего мужчину надо еще и уважать.

– Значить, все-таки считаешь меня трусом?

– Я не осуждаю, наверное, я бы тоже не хотела воевать. Но прятаться точно не стала бы. Поступай, как знаешь. А что касается нас с тобой, жизнь все расставит по своим местам. Может, еще будет у нас шанс.

– Можно, я буду звонить тебе?

– Звони.

 

8.

 

Следующий день в подвале начался так же, как и предыдущие. Уклонисты угрюмо жевали бутерброды и молчали. Даже Альберт не сделал зарядку, и не отпускал шуточки в адрес товарищей. После завтрака каждый уткнулся в свою книгу или журнал, хотя освещение было слабое.  Сергей ушел в дальний угол покурить в дырку, обнаруженную в дымоходе, и подозрительно долго там возился. Сигаретный дым все равно проникал в жилую часть помещения, что вызывало раздражение некурящих Альберта и Андрея.

Через пару часов разговор все же завязался. Альберт  сказал:

– Хорошо, что завтра уезжаем. Сидим тут без дневного света, без кислорода, и, главное, без душа. Я уже сам себе противен!

– Может, в картишки? – нетрезвым голосом предложил Сергей.

– Тошнит уже от твоих картишек! – оборвал его Андрей. – Ты уже с утра набрался, по какому поводу?

– Так ведь последний день здесь! Это же праздник! Хотя, если мне здесь так тошно, то каково будет в деревне? И вообще, на что там жить? И как мне сыну помогать?

– Ага, и на водку тоже деньги нужны, – подхватил Альберт. – А мобилизованным хорошо платят, тебе прямая дорога на фронт! Может, пить бросишь, если жив останешься!

– Я тут посидел без компьютера и кое-что понял, – задумчиво произнес Андрей. – В реале жизнь интереснее, чем в виртуальном мире. Я ведь даже не заметил, как прошло несколько лет, даже девушкой не обзавелся. Общался с людьми только в институте во время сессий, я ведь заочник, работаю на удаленке, то есть дома. Я здесь бумажные книги почитал, совсем другое восприятие! Я только в детстве такие читал.

– А я вот думаю, что мы будем там делать, в Турции? – рассуждал  Альберт. – Искупаемся в море, а дальше? Погулять не удастся, надо будет экономить. И где работать? Я с английским не очень дружу, а ты, Андрюха?

– Так себе, – покрутил рукой в воздухе Андрей. – Пока репетитор ходил, мы с ним болтали. А потом забылось.

Сергей прикладывается к бутылке, клюет носом. Вдруг послышался звук открываемого замка, и в подвал входит Юрий Иванович, вернувшийся из своей поездки раньше, чем предполагал. Увидев ошеломленных уклонистов, он застывает в изумлении, и после паузы восклицает:

– Оп-па! Это что же здесь происходит? Все уже вернулись из поездок? Как то рано! Что молчите?

Альберт вскакивает с лежанки, ерошит волосы и срывающимся голосом обращается к отставнику:

– Завтра мы отсюда уйдем и уедем из города! Неужели вы нас сдадите? Юрий Иванович, ради дружбы с моим отцом, не сдавайте нас!

Юрий Иванович вздыхает и отрицательно качает головой:

– Сроду никого не сдавал! А вас и сдавать не надо. Вы сами отсюда пойдете домой и будете ждать повестки.

– Почему вы так думаете? – спросил Андрей.

– Уверен. Хоть вы и не получили должного патриотического воспитания, все же  мужики, какие-никакие. А ты что молчишь, Серега?

Сергей, опустив голову, пожимает плечами.

– Вы не смотрите, что Серега все кивает, он соображает, все понимает. А что молчит, так это он от смущенья, от осознанья и просветленья! – декламирует Альберт.

– А вот это я уже где-то слышал, – говорит Юрий Иванович.

– Я в этом не сомневаюсь, это же поэт вашей молодости, Владимир Семенович Высоцкий.

– Точно, Высоцкий! – обрадовался отставник. – А какие у него песни о войне! Мы с моими бойцами любили их послушать в Афганистане.

– Вы что, воевали? – уважительно спросил Андрей.

– Я, вообще-то, кадровый офицер, ныне в отставке. Исполнял свой интернациональный долг. Был ранен. Я бы и сейчас пошел, не  возьмут. Возраст, болячек много, коленный сустав замучил. Давление.

– Вас обучали военному делу. Вы сами выбрали этот путь! – сказал Альберт.

– Я тебе так скажу – любой мужчина по своей природе воин. Защитник. Вся история человечества – это история войн. Ну, вот жизнь такая! А вы думаете, что являетесь большой ценностью для армии? Да пока из вас полноценных солдат сделаешь, сколько надо времени, средств и нервов ухлопать! Ты ведь технический ВУЗ закончил? Значить тебя можно использовать для ремонта техники, например.

– А я программист, – вставил Андрей.

– И тебе работа найдется – логистика, связь.

– А я? – спросил Сергей.

– А тебе окопы рыть, если протрезвеешь. Но все это очень опасно для жизни, на любом участке. Никто не знает своей судьбы. Есть деды, которые всю Отечественную прошли, и еще живы. А мой сын никогда ни служил, а погиб в автокатастрофе в сорок лет в мирное время. А если вспомнить природные катаклизмы, неизлечимые болезни, эпидемии, то становится ясно – жизнь вообще опасная штука! – заявил Юрий Иванович.

Все надолго замолчали, Потом Сергей робко предложил:

– Юрий Иванович, у нас есть хороший коньяк. Может, по пять капель?

– Каплями не пью,- вздохнул отставник. – И вообще уже почти не пью. Но если вы мне накапаете капель пятьдесят, то, пожалуй, выпью. За нашу победу и за мирную жизнь!

Все мужчины подошли к столу, разлили коньяк и выпили. В этот момент в открытую настежь дверь подвала заглянули и осторожно вошли Екатерина Семеновна и Лидия Карповна.

– Юрий Иванович, вы уже приехали? – удивилась Екатерина Семеновна. – А собирались на десять дней… Вы что, выпиваете здесь?

Отставник смутился, но  быстро нашелся:

– А почему бы не выпить в хорошей компании? Можем и вас угостить!

– Да уж компания, хоть куда! Вот почему ты меня сюда не пускала, Катя!- возмутилась Лидия Карповна. – Секреты у вас от меня! А вы их покрываете, Юрий Иванович, как не стыдно!

– Я сам только что узнал, что у нас тут обосновались партизаны! – не успел он договорить, как в подвал ворвалась Жанна Викторовна и вцепилась в Юрия Ивановича.

– Только не доносите на нас! У нас сыновья единственные!

– Да вы с ума сошли! – отбивался он. – Не собираюсь я ни на кого доносить! Тем более, они завтра уйдут отсюда! Как вы могли так рисковать? А если бы сантехники из ЖЭКа пришли? Ладно, я пошел домой. Никого не видел, ничего не слышал. Завтра чтобы духу вашего здесь не было. Здесь не гостиница для уклонистов! А куда отправитесь, не мое дело. Вы взрослые мужики, сами решайте.

С этими словами отставник удалился, матери обняли своих сыновей.

– Мама, я хочу в душ! – воскликнул Альберт. – И вообще, я уже не хочу никуда ехать, ты, как всегда, за меня все решила, моим мнением не поинтересовалась.

– Сыночек, что случилось? Тебя этот старый солдафон настроил против отъезда? Не слушай его, он своего сына потерял, ему чужих не жалко!

– Тетя Жанна, а нельзя все отменить и сдать билеты? – спросил Андрей.

– И ты туда же? Да что же это такое! – расплакалась Жанна Викторовна.

– Я тоже не хочу ехать в деревню! – заявил Сергей.

– Поедешь как миленький!- отрезала Екатерина Семеновна.- А пока переночуйте дома, вымоетесь, поедите нормально. Все равно про вас уже все знают.

Неожиданно заговорила Лилия Карповна, до этого молча наблюдавшая.

– Подумайте хорошенько, ребята. Звонила моя сестра, которая отправила сына в Армению. Так вот, он собирается назад. Работы даже для местных жителей не хватает, аренда жилья дорогая. Не живет, а мучается. Выпивать начал. А повестка ему так и не пришла, как и вам.

Уклонисты переглянулись и начали собирать в сумки свои вещи.

 

9.

 

Рита узнала об отъезде уклонистов на следующий день, обнаружив в своем телефоне СМС от Альберта: «Сидим в аэропорту. Думаю все время о тебе, о нас. Уже скучаю и не хочу улетать. Надеюсь, что разлука не затянется, и мы встретимся, чтобы уже не расставаться. Попробуй меня простить и поверить мне, я обещаю, что ты не пожалеешь! Люблю.», и в конце грустный смайлик.

Девушка прочитала это послание со слезами на глазах, но отвечать не стала. Весь мир вокруг нее вдруг озарился светом радости, она не могла поверить, что ее мечта, так долго казавшаяся несбыточной, сбывается. Прижимая к сердцу черную коробочку телефона, она ходила из угла в угол и вспоминала события пятилетней давности.

Их бурный роман с Альбертом начался весной, перед выпуском из школы, и затмил собой все вокруг. Они никого не видели, кроме друг друга, экзамены и выпускной вечер промелькнули в их сознании цветными картинками, тревожные лица матерей не настораживали. Немного отрезвил тот факт, что они не смогли поступить в институт на бюджетные места, но Альберта впихнули на платное отделение, а Маргарита такой возможности не имела. Но и это не очень смутило влюбленных, девушка пошла учиться парикмахерскому делу, а Алик стал студентом. Встречи продолжались, пока к концу первого семестра парень оказался не готов к сессии. Этого Жанна Викторовна перенести уже не могла, она устроила скандал и сыну, и невесте с ее матерью. Наговорила такого, чего Рита и ее мама никогда не могли ей простить, а Алик, боясь отчисления и желая заручиться помощью родительницы, пряча глаза, предложил Рите временно прекратить свидания.

Девушка была так потрясена, что заявила возлюбленному, что навсегда запрещает ему приближаться к ней, и этот запрет был выполнен. Потом заболела и умерла ее мама, Рита стала лучшим мастером в самом дорогом салоне красоты, закончила престижные курсы в Москве, победила на конкурсе, и ее заработок позволял ей жить очень обеспеченно.

Город, хоть и большой, все же был тесным, слухи разносились быстро. Подружки доносили Рите о бесчисленных романах Альберта, да она и сама видела его в ресторанах и ночных клубах, которые изредка посещала со своими кавалерами. Эти случайные встречи были для нее очень болезненны, после каждой из них она начинала читать объявления о купле-продаже недвижимости, но до обмена квартиры так и не дошло.

Теперь, после примирения с любимым человеком, Рита терзалась сомнениями – правильно ли она поступила, простив этого предателя, но радость была так велика, что не думалось о долгих годах обиды, о тех горьких упреках, которые она приготовила для него. Она все время ждала новых весточек, даже ночью просыпалась в страхе, что проспала сигнал телефона о полученных СМС. На работе все недоумевали – отчего их лучшая мастерица улыбается по поводу и без, застывает на несколько секунд, глядя в окно и часто хватает свой телефон даже когда он молчит.

Известия от Альберта приходили ежедневно, иногда просто в виде его селфи на фоне моря, но чаще он ей писал короткие послания о своей любви, при этом не звонил, боясь, что услышит не слишком приветливый голос. Рита отвечала  коротко: «Рада за тебя». Наконец, он ей позвонил:

– Маргоша, я извелся! Не пойму, простила ли ты меня?

– Простить можно того, кто искренне раскаивается и просит прощения.

– А я разве не раскаиваюсь? Если бы ты знала, какими словами я себя ругаю, ты бы не поверила, что я на них способен! Прости меня, пожалуйста, я знаю, что тебе это не просто, но ведь ты ходишь в церковь, я видел, а Бог велит всех прощать!

– Ладно. – улыбнулась Рита. – Считай, что ты прощен. Но ты же понимаешь, предателей прощают только один раз, если они это совершили по молодости и по глупости.

– Полностью с тобой согласен!- завопил обрадованный Альберт. – Второго раза не будет!

Шли дни, жизнь была тревожной для всех, особенно для матерей, у которых сыновья воевали или уехали от войны в другие страны. Соседи делились услышанными новостями, пытались как-то помогать беженцам, появившимся в городе. Екатерина Семеновна, привыкшая годами хранить давно неиспользуемые вещи, отыскала на антресолях ношеные теплые свитера, какие-то пледы и покрывала, и долго прикидывала – прилично ли будет предложить их людям, оставшимся без крова, упаковала в большую сумку и вышла из подъезда. Навстречу ей шел Юрий Иванович. После взаимных приветствий он спросил соседку:

– А где же ваша подруга, Лилия Карповна?

– Пошла в поликлинику, скоро вернется. А вам она зачем? – увидев смущение на лице соседа, насмешливо протянула.- Я давно подмечаю, что вы ей симпатизируете!

– Ну, а что? Она очень приятная женщина, интеллигентная, – согласился он.

– Да, хорошая. Немного странненькая, правда,- вздохнула Екатерина Семеновна. – Но уж точно не скандальная и чистоплотная.

– А что вы имеете в виду? – насторожился Юрий Иванович.

– Ну, например, она разговаривает с вещами. Стиральную машинку благодарит за каждую стирку: «Спасибо тебе, моя помощница». Цветам комнатным желает  доброго утра. А кот у нее вообще хозяин в квартире.

– Ну, это от одиночества. – заулыбался отставник. – А как ваш сын?

– Да не знаю я!- плачущим голосом ответила соседка. – Связи там нет. Схожу с ума от беспокойства. Я ведь теперь не работаю у Жанны, без мужчин она сама себе готовит. Так тоскливо!

 

Два раза в неделю Рита  занималась волонтерством, с нею часто трудился Марк. Коллектив был небольшой, но сплоченный, не боящийся никакой работы. В один из вечеров, закончив с расфасовкой гуманитарной помощи, упаковав несколько сотен продуктовых наборов, волонтеры в ожидании микроавтобуса, отвозящего их в центр города, улеглись на тюки с бельем для больниц и лениво переговаривались. Марк заглядывал в мечтательное лицо Риты и говорил  о человеческих судьбах, о вселенском разуме, о разных религиозных течениях.

– Ну, ты и начитался! Как только не запутался во всем этом! – сказала Рита.

– А я и запутался. Но зато у меня начали появляться собственные мысли о мироздании. И знаешь, до чего я додумался? Вот что, по-твоему, правит миром?

– Бог.

– Богов много. А есть то, что неподвластно никому. Это Время. Я представляю его огромным энергетическим потоком, который охватывает все – и вселенные, и планеты, и людей, и животных – и никогда не останавливается, невзирая ни на природные катаклизмы, войны, человеческие судьбы. Мы живем внутри этого потока, и каждое событие, каждая секунда занимает в нем определенное место, которое никогда не меняется и в которое можно вернуться ненадолго с помощью памяти. От этого просто дух захватывает!

Маргарита посмотрела на него чуть нахмурившись и покачала головой:

– В этом что-то есть, хотя ты не сказал ничего нового. Я никогда не думала о таком могуществе времени. А ведь каждому человеку отмерен какой-то отрезок его, кому больше, кому меньше. И даже могущественное Время не определяет, чем этот отрезок будет заполнен, какие люди будут рядом с тобой, какие события произойдут и как отразятся на тебе. Оно просто неумолимо движется вперед, временно предоставляя свое пространство человеку.

10.

 

В делах и заботах пробежали две недели. Пока Жанна Викторовна организовывала отъезд сына с племянником, носила еду им в подвал, ей было тяжело, но выпроводив сына, она совсем потеряла покой. Тревога за мужа и Альберта просто съедала ее, она потеряла аппетит, питалась кое-как и очень плохо спала. Не могла ни читать, ни смотреть телевизор, ее жизнь резко изменилась и погрузила женщину в пучину одиночества. Лежа ночью без сна, она размышляла о  том, как мало люди ценят то, что имеют, не замечают, сколько счастья окружает их – семья, работа, друзья, поездки, красивая одежда, вкусная еда – и еще множество удовольствий.

Жанна Викторовна обычно получала от жизни то, что хотела. В школе была первой ученицей и активисткой, в институте – тоже в числе первых, бизнес ее был удачным, в мужья достался достойный человек, очень хороший специалист и примерный семьянин, он, как и сын, во всем ей подчинялся. Она все планировала и всем руководила. Иногда, чтобы не заскучать от своего благополучия, женщина позволяла себе небольшие шалости, встречаясь со своим бывшим одноклассником, ныне занимающим ответственный пост в городском совете. Муж слишком был занят на работе, и ничего не замечал. Впрочем, это бывало редко и не преследовало целью разрушение двух семей.

А сейчас она и не думала ни о чем, кроме своих родных мужчин. Когда Альберт, не балующий мать ежедневными известиями, все же сообщил ей, что наладил отношения с Маргаритой, Жанна Викторовна была шокирована. Ей казалось, что старая история давно похоронена, сын ухаживал за другими девушками, иногда оставаясь ночевать у очередной пассии. Разлучив пять лет назад Альберта с юной соседкой, она была уверена, что поступает правильно, хотя долго отгоняла от себя мысли о разрыве с давней подругой, матерью Риты, она обрывала рассказы соседок о ее болезни, и в день похорон не появлялась дома до позднего вечера. Не позволяла себе жалеть осиротевшую девушку, стараясь не сталкиваться с нею возле подъезда или в лифте.

Зная Риту с раннего детства, Жанна Викторовна надеялась, что гордая девица никогда не простит ее сына, и, кажется, ошиблась. Теперь Альберт попадет под влияние своей первой любви и станет считать мать злодейкой. Вот уже несколько дней от него нет весточки, и мать решила переступить через свое самолюбие, дождаться Риту возле подъезда, узнав по телефону в салоне красоты о времени ее работы.

Завидев приближающуюся девушку, Жанна Викторовна придирчиво окинула ее взглядом и вынуждена была признать, что она выглядела безупречно с точки зрения модных стандартов – одета со вкусом, стрижка и укладка волос на ее голове отвечали самым высоким требованиям. «Вот говорю своим работницам, что лучшая реклама парикмахерской – это прически самих мастеров, так им вечно некогда себя привести в порядок» – с досадой подумала Болотина и обратилась к Рите:

– Стой, Рита! Разговор есть.

– И вам добрый вечер, – насмешливо отозвалась девушка, приостановившись и явно намереваясь двигаться дальше.

– Да подожди ты! Скажи, ты давно созванивалась с моим сыном? Я не получаю от него известий уже три дня, и, естественно, волнуюсь. Он мне сообщил, что у вас возобновились отношения, чему я очень удивилась!

Рита остановилась и, глядя без тени смущения  прямо в глаза соседке, ответила:

– Ну, он еще не раз вас удивит!

– Что ты хочешь этим сказать?

– А я вообще не хочу с вами разговаривать! И я не обязана отвечать на ваши вопросы, и, тем более обсуждать свою личную жизнь!

– Вот ты злишься на меня, а он тогда чуть из института не вылетел! Какой матери это понравится? Вот будут у тебя свои дети, узнаешь, как за них душа болит! – с трудом перевела дух Жанна Викторовна.

– У моей мамы тоже болела душа, когда вы нам заявили, что я не пара вашему сыну, простая парикмахерша, и пытаюсь влезть в вашу приличную семью! И что в результате? Ваш Альберт еще в своей жизни не заработал ни копейки, живет на ваши деньги, а я работаю в элитном салоне, лучший мастер в этом городе, ко мне запись за месяц! Я зарабатываю больше любого мужика, ремонт сделала похлеще вашего и отдыхаю в дорогих отелях! Скоро я стану совладелицей салона. Я меня своя двухкомнатная квартира, а вы еще сыночку жилье не приобрели. А через год я получу диплом  института, по уровню образования не уступлю Альберту, так что еще неизвестно, кто кому не пара. – эту тираду Рита выпалила на одном дыхании.

– Как – диплом? – ошеломленно воскликнула ее собеседница. – Ты же работаешь?

– Заочно учусь! Так что я еще хорошенько подумаю, стоит ли осчастливить вашего принца! Я рада, что все это вам сказала, будете меньше задирать нос! А о сыне беспокойтесь, у него все хорошо, скоро увидитесь!

– Что? Что значит скоро? Ты что, заманиваешь его обратно? Не смей этого делать, его же мобилизуют!

Рита со вздохом покачала головой:

– Несмотря на ваше тепличное воспитание, Альберт все-таки повзрослел настолько, чтобы самому принимать решения, его никто не сможет заманить. – с этими словами девушка скрылась за дверью подъезда.

Жанна Викторовна, потрясенная этим разговором, не сразу заметила подошедшего Марка, который спросил, не видела ли она Риту.

– Только что пошла домой. А что это за странная у тебя с нею дружба, она ведь старше тебя, да и вроде опять крутит с моим сыном?

– Нормальная дружба, – ответил Марк. – А Алик сам попросил меня, чтобы я ей помогал во всем. Сказал, что пригласит меня свидетелем на их свадьбу!

– Надеюсь, он пошутил. – дрожащим голом произнесла Жанна Викторовна.- Что за день сегодня!

Марк ушел, а она продолжала сидеть, не замечая, что продрогла на холодном ветру, и, забыв, что еще не обедала и нужно приготовить что-нибудь, ведь кухарки теперь у нее нет. Мысли о разговоре с Ритой угнетали ее, она вдруг подумала, что неблаговидные поступки всегда бумерангом возвращаются к человеку. Чувство вины почти никогда не посещало ее, всегда находилось множество аргументов в оправдание своих поступков, она вообще не помнила, когда  в последний раз просила у кого-нибудь прощения. «Почему все неприятности сваливаются на человека одновременно? – размышляла она. – Мало того, что тревожусь за мужа и сына, так теперь еще и эта выскочка обвиняет меня и может окрутить моего Альберта! Как же этому помешать? Один раз получилось, но тогда Альберт был еще совсем юный, а теперь взрослый мужчина. Как быть?» Взвесив Ритины высказывания, Жанна Викторовна была вынуждена признать их справедливость, но признать свою неправоту было выше ее сил. «Больше всего мы ненавидим тех, кому причинили зло!» – вспомнилась ей когда-то прочитанная фраза. Никогда эта девушка не простит ее, поэтому не удастся с нею подружиться и, если они с Альбертом действительно создадут семью, никакого влияния на их жизнь со стороны свекрови не будет.

 

11.

 

Через три дня Жанна Викторовна, выходя из супермаркета, встретилась у выхода  со своими соседями Юрием Ивановичем и Лилией Карповной. Парочка пенсионеров оживленно переговаривалась, мужчина нес объемные пакеты. Увидев соседку, они заулыбались и все вместе направились к дому.

– Соседку свою, Катю, не видела с утра, – говорила Лилия Карповна.

– Я вам открою секрет. Сын Катерины Семеновны, Сергей, вчера вернулся домой из деревни. – сообщил Юрий Иванович. – Видимо, она хочет его получше накормить и с утра подалась на рынок.

– Как – вернулся? Почему? – всполошилась Жанна Викторовна.

– Не знаю, еще не видел его. А что вы так волнуетесь? Повесток ведь так и нет! Извините, что не могу вам помочь с пакетом, но обе руки уже заняты,- ответил сосед.

Подошли к подъезду. Как всегда, остановились у скамеек, делясь последними новостями. У проезжей части остановилось такси. Из него вышли загорелые парни – Альберт и Андрей, пошли к багажнику, вынули из него большие дорожные сумки и двинулись к подъезду, где на них во все глаза смотрели ошеломленные соседи и Жанна Викторовна. Мать Альберта, не веря своим глазам, бросилась к сыну и повисла у него на шее, сбив с его головы бейсболку.

– Сыночек, ты вернулся! Но почему, зачем? Боевым действиям конца не видно, мобилизация не закончена! Кто тебя сбил с толку? Неужели Рита?

– Здрасьте, теть Жанна! – тронул ее за локоть Андрей.

– Здравствуй, Андрюша! Это не твоя идея – вернуться?

– Мама, каждый принимал решение сам. – вмешался Альберт. – Пожили на чужбине и поняли – никому мы там не нужны. Туда хорошо ездить отдыхать. Хотя умудрились даже трудоустроиться. Но это я тебе потом расскажу. Чужое там все, понимаешь – язык, обычаи, люди. И главное – мы там всем чужие. Там таких уклонистов – туча. Знаешь, как на нас там местные смотрели? Насмешливо, с презрением. Я закончил институт для того, чтобы ящики таскать? Нет уж. Где родился, там и сгодился!

Юрий Иванович подошел и хлопнул его по плечу.

– Вот это уже речь не мальчика, но мужа. Молодец! Я знал, я был уверен, что вы вернетесь! Хотя можно было и не уезжать. Но так даже лучше, попробовали и сами все поняли. Не нужен нам берег турецкий, и Африка нам не нужна!

В суматохе никто не заметил, что со стороны рынка подошла Екатерина Семеновна со своей неизменной сумкой на колесиках, из которой торчали перья зеленого лука. Она удивленно и радостно смотрела на сцену встречи прибывших парней с соседями и, наконец, подала голос:

– Ну, с приездом, путешественники! Вы что, сговорились? Мой Сергей вчера явился, а вы сегодня!

– Серега здесь? – переглянулись парни.

– Сейчас позову, – подхватив ручку сумки, Екатерина Семеновна ушла в подъезд, но вскоре вернулась одна. – А ведь сына моего дома нет. Пыталась дозвониться, не отвечает. Странно это, он никуда не собирался.

– А у меня есть одно предположение, – заявил Юрий Иванович и ушел в подъезд. Через несколько минут он появился, таща за локоть упирающегося Сергея, явно нетрезвого.

Взлохмаченный полусонный Сергей непонимающе озирался на соседей, пока глаза его не остановились на Альберте и Андрее, которых он рассматривал особенно внимательно, потом воскликнул:

– Какие люди! У меня что – глюки? Но я столько не выпил! Алик, Андрюха, это вы? Или я все-таки еще сплю?

– Догадаться было нетрудно, – улыбаясь, вздохнул Альберт. – Пока мать ходила на рынок, стырил у нее ключ от подвала. Тянет в родное место! Может, мы там клуб откроем? Назовем «У Сереги» или «Приют уклониста»!

– Я вам открою! – возмутился отставник. – Ключ у Семеновны изымается, а то там будет приют алкашей!

– Так может, отметим наше возвращение, у меня там кое-что осталось? – подмигнул Сергей.

– У меня не осталось приятных воспоминаний о подвале, идем к нам домой, там и отметим.

Вскоре уклонисты сидели в комнате Альберта в ожидании пиццы, которую заказала Жанна Викторовна, не ожидавшая прибытия троих мужчин и не приготовившая нужного количества еды. Екатерина Семеновна вызвалась помочь и энергично нарезала овощной салат, потихоньку переговариваясь с хозяйкой, расставляющей на столе посуду и бокалы. Вскоре позвонил курьер, доставивший пиццу. Раскладывая нарезку из сыра и ветчины на тарелку, Жанна Викторовна сетовала:

– Вот, сколько стараний – и все без толку. Прятали их в подвале, отправили из города, спасали, как могли, а они явились. Что теперь делать?

А ее сын и племянник слушали незатейливый рассказ Сереги о его жизни в деревне. Он живописал, сколько работы переделал в теткином доме: крышу залатал, забор поправил, выкопал всю картошку и спустил в погреб, перелопатил весь огород. Потом немного подработал у соседей, от которых скрыться было невозможно. Они радовались, что можно было нанять рукастого мужика на разные работы, платили немного, но кормили и всегда наливали спиртное. Но вскоре все было переделано, и Серега заскучал. Старенький теткин телевизор показывал только два канала, мобильной связи не было. До ближайшего магазина – три километра. Деньги закончились.

– Хорошо, что я со своей стройки не уволился, а оформил отпуск. Повестку так и не принесли. Будь что будет! – заключил Сергей. – Ну, а вы как съездили? Почему вернулись?

Альберт и Андрей невесело переглянулись, явно не желая рассказывать о своих приключениях, но тут их позвали к столу, и их рассказ продолжился уже под коньячок и хорошую закуску. Жанна Викторовна и Екатерина Семеновна слушали, как парни, слабо знающие английский язык, поначалу вообще не могли найти никакой работы, потом пристроились к бригаде портовых грузчиков (конечно, без официального оформления). Даже спортивный Альберт к концу смены падал с ног, а Андрей чуть не заболел, мучаясь болями в спине. Потом, правда, Альберт проявил свои знания в механической мастерской, а Андрей сумел познакомиться с парнем из туристической фирмы, где пригодилось его владение компьютером. Но жили они чуть ли не в хижине, так как хорошее жилье было им не по карману, питались тоже кое-как. Возможно, со временем они смогли бы устроиться лучше, но тоска просто съедала. Перспективы были туманные, чужая обстановка раздражала, парни чувствовали себя изгоями, которых выслали из своей страны в наказание… за что?

Матери слушали приехавших сыновей со слезами на глазах, изредка переглядываясь и качая головами. Жанна Викторовна обратила внимание, что, рассказывая о своих поездках, парни говорили короткими фразами, не поднимая глаз, и вид у них был пристыженный и немного виноватый. Насытившиеся парни замолчали, и повисла длинная пауза.

– Мама, а что слышно об отце? Я с ним всего два раза смог связаться, но связь быстро обрывалась, – сказал Альберт. – Голос у него был усталый.

– Я тоже редко с ним разговаривала, – ответила Жанна Викторовна. – Так волнуюсь, просто места себе не нахожу. А то место, которое я для тебя готовила, наверное, уже занято.

– Не волнуйся, без работы не останусь, это же мой город, не Турция. Извините, я должен вас оставить, у меня дела. – с этими словами Альберт взял в руку смартфон и вышел из квартиры.

Андрей тоже засобирался. Женщины стали убирать со стола, Сергей клевал носом в кресле.

 

 

                                             12.

 

Октябрь так разбаловал горожан теплом и солнечным светом, что когда на последней декаде пришли естественные для осени дожди, жители недовольно стали поглядывать на хмурое небо и резко ощутили холод в квартирах – отопление в дома еще не подавали. Екатерина Семеновна напекла пирогов и позвала соседку Лилию Карповну на чай. Сидели на кухне, там было теплее, чем в других комнатах.

Только разлили по чашкам горячий чай, в дверь позвонили. Хозяйка пошла открывать, и из прихожей послышался ее приветливый голос, приглашающий войти Юрия Ивановича и отведать свежих пирогов.

Увидев на кухне Лилию Карповну, отставник расцвел улыбкой, поздоровался и сел рядом с нею. Потекла неторопливая беседа.

– Только что смотрела новости, – сообщила Лилия Карповна. – Что же это такое! В сентябре «Северный поток» подорвали, потом Крымский мост, теперь наши бьют по их инфраструктуре.

– Теперь посидят без света и воды! – мстительно сказала Екатерина Семеновна.

– Жалко людей, – вздохнула ее гостья.

– Кого тебе жалко? Этих гадов? – ахнула хозяйка.

– Не гадов, а мирное население. Там же дети, женщины, старики, они ни в чем не виноваты и не хотели всего этого!

– Вот пусть побудут в нашей шкуре! Ты забыла четырнадцатый год? Как мы возле подъезда на костре суп для всех варили! Воду на тачках возили! Нас тогда кто-нибудь пожалел, кроме России? И все украинцы восемь лет наблюдали, как над нами издеваются! Президентов выбирали – один другого лучше! А теперь Россия стала агрессором, потому что первая начала с ними бороться! Может, и не надо было первой начинать…

– А что, ждать, когда они нападут?- вмешался Юрий Иванович – Вот если бы ваша соседка Лилия Карповна поставила на вашей лестничной площадке напротив вашей квартиры пулемет, а вы бы мимо ходили каждый день…

– Я бы не ходила. – отрезала Екатерина Семеновна. – Я его сразу топором бы изрубила!

– Вот и Россия не стала терпеть, что у ее границ вооружают огромную армию!- сказал отставник.

– А теперь весь мир против нас!- огорченно воскликнула Лилия Карповна.

– Гораздо больше тех, кто не против нас. – возразил Юрий Иванович. -Главный зачинщик – это США. А Европа всегда была, как продажная девка. Кто сильнее, богаче, под того и ложится, простите за грубое сравнение. Вспомните – Наполеон, потом Гитлер, потом СССР, теперь Америка. Лично мне страшно обидно, что они памятники нашим солдатам уничтожают! Там ведь еще есть живые свидетели Второй мировой войны, как можно допустить такой вандализм! Но знаете, Екатерина Семеновна, все-таки не надо уподобляться нашим противникам, ожесточаться и ненавидеть всех украинцев. Там много несогласных с режимом, но они бессильны.

– Всех ненавижу!- стукнула кулаком по столу хозяйка квартиры. – За что наши ребята там головы кладут? Ладно, оставим это. Знаете, мой Сергей после возвращения из деревни стал меньше выпивать. К бывшей жене зачастил, я так надеюсь, что они помирятся. А Альберт устроился на работу, а по вечерам я его часто вижу с нашей Ритой, неужели она его простила?

Взглянув в окно, Юрий Иванович сообщил, что дождь закончился, и надо бы выйти из дома, подышать свежим воздухом. Поблагодарил хозяйку за угощение, и, стесняясь, пригласил Лилию Карповну пройтись до ЖЭКа за квитанциями на квартплату. Женщина с радостью согласилась и пошла в свою квартиру надеть пальто. Екатерина Семеновна выпроводила гостей и включила телевизор.

Вечером того же дня Альберт и Маргарита сидели в квартире девушки, тесно прижавшись друг к другу и завернувшись в теплый плед.

– Как же я рад тебя видеть, как скучал!- говорил Альберт.- Никуда больше не уеду от тебя! Разве что… повестку принесут.

– Ты что, уже допускаешь мысль об этом?

– Я давно ее допускаю. А после письма от отца, вообще уже все решил. Но сделал последнюю уступку матери, съездил за границу, как она хотела. Но теперь – все. Понимаешь, мой отец – самый добрый, трудолюбивый, самый порядочный человек из всех, кого я знаю, всегда был подкаблучником, матери ни в чем не возражал. Ну, и я, как он. Мальчишки обычно подражают своим отцам. Но в душе я считал его мягкотелым, что ли. А теперь думаю, что он настоящий герой. Я никогда не смогу быть таким самоотверженным, так любить свою работу, как он. Но ведь и я на что-то способен. Когда вижу телевизионные сюжеты об обстрелах больниц, школ, о похоронах убитых детей, меня просто ярость охватывает! Ведь когда-нибудь это все закончится, и, если я останусь жив, что я расскажу своему будущему сыну про эти дни? Как я прятался в подвале, или таскал ящики в турецком порту?

– Ты что, добровольцем решил идти?- испуганно спросила Маргарита.

– Нет. Но если получу повестку – пойду. Мне ее до сих пор не принесли потому, что в первую очередь берут обученных, уже послуживших мужчин, желательно с боевым опытом. Или если есть потребность в конкретных специалистах. Я только недавно это узнал, а то вообще не прятался бы. Знаешь что? Давай завтра пойдем в ЗАГС, подадим заявление. Может, успеем расписаться… Никому не станем говорить.

Рита кивает, молодые люди обнимаются.

– А как это воспримет твоя мама?

– А мы не станем ее посвящать в свои планы! Зачем лишняя нервотрепка? Поставим перед фактом. Я свое решение не изменю, что бы она не говорила, но все же она моя мать, я не хочу ее лишний раз расстраивать. Мы и так с нею поругались из-за моей работы. Она ведь хотела меня пристроить в администрацию, бумажки перебирать, а я сам нашел себе место  на ремонтной базе автопредприятия. Должность пока небольшая, мастер участка, но мне нравится, настоящая мужская работа, опыта наберусь.

Так прошел месяц. Молодые люди работали, по вечерам Альберт пропадал у Риты, но ночевать шел в родительскую квартиру. Жанна Викторовна притихла, вопросов сыну не задавала, хотя хорошо понимала, с кем он проводит свободное от работы время. Она изменилась за последнее время, сама себе удивлялась. Почти все время думала о муже, которого всегда считала  покладистым и покорным ее воле, и воспринимала как свою собственность. И вдруг он, невзирая на ее протесты, принял такое важное решение и оставил ее, уехал в зону боевых действий. А ей, так мало его замечавшей, стал свет не мил. Она очень сильно тосковала по нему, даже больше, чем по сыну.

Как-то раз, выглянув в окно вечером, Жанна Викторовна увидела в свете фонаря молодую пару – Альберта и Риту, подходящих к подъезду. Парень что-то рассказывал, размахивая руками, девушка смеялась. Вдруг он взял в свои ладони ее руки и прижался к ним губами, а она поцеловала его в макушку. Сердце матери тревожно сжалось, она закусила губу и отчетливо поняла – ее мальчик вырос,  больше ей не принадлежит и с этим придется смириться. Мало того – нужно будет налаживать отношения с этой Маргаритой, чтобы она не восстановила Альберта против матери. «Опять все должна делать я, обо всем позаботиться!»- в отчаянии подумала женщина.

А в конце ноября пенсионеры, встретившиеся, как обычно, у подъезда, увидели приближающегося Сергея, которому еще положено было быть на работе. Подойдя к старикам, мужчина взволнованно произнес:

– Ну, вот, мама. Вручили мне повестку. Прямо на работе. Завтра в военкомат, назначат комиссию.

Екатерина Семеновна схватилась за голову:

– Ой, нет, нет! Не пущу!

– Мама, не хорони меня заранее. Победим этих сволочей, и я вернусь.

– Серега, ты молодец, я верю, что ты не подведешь! – сказал Юрий Иванович. -Я тобой горжусь. А вы, Семеновна, подготовьте солдата к службе, теплое белье, носки, ну, не мне вас учить.

 

 

13.

 

Пока соседи взволнованно обсуждали повестку Сергея,  на дороге появилось такси и остановилось напротив подъезда. Из него выбрался Игорь Михайлович Болотин с небольшой дорожной сумкой и направился к подъезду.

Соседи ахнули, бросились к нему.

– Игорь Михайлович, как же это? Вы же, вроде на фронте!- воскликнула Лидия Карповна.

– Я не на фронте, а в прифронтовом госпитале. Вот, дали отпуск по семейным обстоятельствам на три дня. – ответил доктор.

– Так ты же там и двух месяцев не пробыл, и уже отпуск?- удивился Юрий Иванович.- По каким семейным обстоятельствам?

– Ну, у меня ведь единственный сын сегодня женится. В ЗАГС я не успел, дождусь молодых дома.

– Как – женится? Ну, на ком – мы догадываемся, но почему никто ничего не знал?- недоумевает Екатерина Семеновна.

– Даже моя жена еще не знает. А вот и она, на такси  приехала!

– Наши люди только на такси и ездят.- пробормотала Екатерина Семеновна.

– На моей машине сейчас Алик ездит, наверное, и в ЗАГС на ней поехал.- предположил Игорь Михайлович.

Вышедшая из такси Жанна Викторовна увидела мужа и бегом кинулась к нему, бросилась на шею и разрыдалась. Соседи смущенно переглянулись, не ожидая от надменной бизнес-леди такого выражения чувств. Сам доктор тоже был сконфужен, обнял жену, стал поглаживать ее по спине и тихо говорить что-то успокаивающее.

– Игорь, что случилось? Я не поверила своим ушам, Альберт мне позвонил, что ты в городе! Неужели уже отвоевался?

– Нет, моя дорогая, я приехал по уважительной причине, только на три дня.

– Я так рада тебя видеть, так соскучилась! А что за причина? – лепетала Жанна Викторовна.

– Подожди несколько минут, узнаешь. Ну, как вы тут, соседи?- ответил муж.

– Да что мы? Лучше расскажи, как ты там? Тяжело? – спросил Юрий Иванович.

– А когда мне было легко? Профессия тяжелая. А там… особенно тяжело, и очень страшно, когда видишь страдания мирных жителей и наших молодых солдат. О, а вот и мой автомобиль!

Все дружно повернули головы в сторону дороги. Из автомобиля Болотиных вышли Альберт с Маргаритой, Марк и Андрей. На женихе был лучший его костюм, купленный к получению диплома, невеста в светлом платье, очень стильном, но не вычурном, с маленькой фатой на голове, с очень красивой прической. Молодожены сияли от счастья, на пальцах блестели обручальные кольца. Марк заботливо набросил на плечи Риты куртку и свадебная процессия двинулась к подъезду.

Ошеломленные соседи не могли произнести ни слова. Жанна Викторовна застыла как изваяние и боялась упасть в обморок – слишком много потрясений за какие-то полчаса. Она уже все поняла, но не могла до конца поверить в происходящее. Разве о такой свадьбе она  мечтала  для своего единственного сына! Но нужно было сохранить лицо перед соседями.

Молодые подошли ближе, Альберт поцеловал в щеку мать, обнял отца.

– Дорогие мои родители! Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Поздравьте нас, мы с Маргаритой теперь муж и жена! Только полчаса назад наш брак был зарегистрирован!

– Этого не может быть! Почему я узнаю об этом только теперь?- прошептала его мать.

– Мы были так счастливы весь этот месяц, что решили не портить никому настроение и не омрачать наш главный праздник! Решили обойтись без всех дурацких атрибутов в виде платья, костюма, букетов! Без ресторана, сейчас не  время для пышных торжеств! Но в квартире Маргариты уже накрыт стол, и мы приглашаем всех здесь присутствующих порадоваться за нас и отметить это знаменательное событие, выпить по бокалу шампанского! Пожелайте нам счастья!- торжественно произнес счастливый жених.

Соседи окружили молодых, стали обнимать, наперебой желать счастья. Затем все не спеша направились в подъезд, их приглашала Маргарита, а семья Болотовых  задержалась.

– Сын, я очень рад за тебя! Ты молодец, сделал свой выбор и женился на любимой девушке, мы ее знаем еще с тех пор, как вы играли в одной песочнице. Я очень одобряю.- заявил Игорь Михайлович.

– Мне, конечно, обидно, что ты меня не предупредил. Я ведь с тех пор, как ты вернулся, слова плохого тебе про Риту не сказала. Смирилась, хоть и не рада твоему выбору. – тихо произнесла Жанна Викторовна.

– Мама, тебе придется очень постараться, чтобы Рита простила тебя. Но у вас нет другого выхода, кроме как поладить друг с другом, иначе как вы меня поделите? Думаю, это будет нетрудно, вам же не придется вместе жить. – сказал ее сын.

– Я постараюсь, сынок. Ты к ней переедешь?

– Конечно. Только не знаю, есть ли в этом смысл сейчас. Мне вчера на работе вручили повестку.

Это уже был перебор. От такой новости у Жанны Викторовны подкосились ноги, сын и муж испугались и чуть ли не на руках отвели ее до скамейки. Доктор стал убеждать жену собраться с силами и не омрачать лучший день в жизни молодоженов. Она кивала и глубоко вдыхала воздух, стараясь успокоиться, и все твердила «Этого я не переживу!»

А потом было свадебное застолье. Гости смущались, что явились без подарков, цветов  и не нарядные, обещали подарить что-нибудь позднее. Было много тостов и самых лучших пожеланий молодой паре. К вечеру подвыпившие гости помогли молодой хозяйке убрать со стола и потихоньку разошлись по своим квартирам.

Жанна Викторовна, просидевшая за столом с вынужденной улыбкой на губах и со слезами на глазах, удалилась прежде всех.

Это была брачная ночь молодоженов, а также родителей Альберта. Игорь Михайлович был потрясен обрушившимся на него ураганом страсти и нежности его жены, он не помнил такого выражения ее чувств даже в молодые годы. Она всю ночь прижималась к нему так, как будто кто-то собирался его у нее отнять, шептала какие-то сумасшедшие слова и почему-то плакала.

Дни до отъезда Альберта и Сергея пронеслись как в тумане, в суете и нервотрепке.  Маргарита приходила в квартиру Болотовых, чтобы помочь собрать вещи молодому мужу, так как переселяться молодоженам в ее квартиру не имело смысла. С новоявленной свекровью она почти не разговаривала, вела себя скромно, но не заискивала и не пыталась наладить отношения. Впрочем, с Игорем Михайловичем молодая сноха охотно болтала и шутила. Но он через два дня уехал, и визиты Риты в квартиру  свекров прекратились, вещи были собраны и Альберт жил в квартире жены в ожидании отъезда.

 

14.

 

И вот день отъезда наступил. Провожать новобранцев вышли все герои этой истории. Матери обнимали сыновей, соседи стояли с печальными лицами.

–  Сынок, тут я пирожков напекла, и запас еды на пару дней. – проговорила Екатерина Семеновна. – А самое главное – это молитва «Живый в помощи», очень сильная, я тебе ее в подкладку зашила. Ее читают в самых критических ситуациях. Пусть всегда при тебе будет. А лучше бы ты ее наизусть выучил, она, правда, длинная. Береги себя, по возможности.

– Мам, не помню, я тебе говорил, что люблю тебя? – вдруг хрипло произнес Сергей.  Его мать отрицательно покачала головой.-  Ну так вот, говорю. И это… я тебе благодарен. За все. Ты к моему сыночку ходи! (Мать кивает, плачет). И не плачь. Мы победим, и я вернусь. И буду жить совсем по-другому.

– Альберт, у меня к тебе одна просьба – только звони!- со слезами в голосе сказала Жанна Викторовна. –  Или пиши эсэмэски – хоть два слова! Ты же знаешь, как я буду волноваться за тебя и за отца! Обо мне не беспокойся.

– Алик, я тебе все сказала дома, ты знаешь, как я буду скучать и как сильно я тебя люблю! – вмешалась Маргарита. – Я точно знаю, что ты вернешься живой и невредимый, и все, о чем мы мечтали, сбудется!

– Ребята, я вам завидую! Я обязательно пошел бы воевать, если бы меня взяли. Но я постараюсь здесь быть полезным. Я уверен, что вы не подведете!- грустно вставил Марк.

– Я думаю, что догоню вас скоро! Жаль, что не вместе. Но когда мы все вернемся, отметим победу в нашем подвале, где мы отсиживались!- заявил Андрей.

– Мы все будем молиться за вас! Удачи вам!- пожелала Лилия Карповна.

– Ребята, вам уже столько всего сказали, но я хочу добавить. -откашлявшись, взволнованно вступил в разговор Юрий Иванович. – Сейчас вы уходите в мир настоящих мужчин. Там не будет интернета и привычного для вас комфорта. К сожалению, ваше поколение не подготовлено к этой жизни, как мы в свое время. Мы сдавали нормы ГТО, играли в военные игры, занимались гражданской обороной, каждую неделю проводили политинформации и много патриотических мероприятий. Но все же я на вас крепко надеюсь! Родина – она одна, и защищать ее – это почетно! Постарайтесь вернуться к нам живыми!

– Юрий Иванович, вы с Марком теперь все мужчины в нашем подъезде. Мы на вас оставляем наших женщин, на вас вся надежда! Поддержите их в трудный момент!- попросил Альберт.

Подхватив свои вещи, новобранцы помахали руками провожающим и направились к дороге.

 

И потянулись дни, полные тревог и ожидания вестей с фронта. Жанна Викторовна исхудала, стала молчаливой и замкнутой, редко общалась с соседями. Жадно ловила любые сведения и сообщения от Сергея, который написал матери: «Мама, у меня все хорошо. Прохожу обучение и участвую в устройстве укрепсооружений. Передовая далеко. Привет соседям.»

Альберт вскоре после отъезда прислал СМС: «Мама, по-прежнему прохожу подготовку и ремонтирую технику. Передовая близко. Мне здесь нравится, я здоров. Привет всем.»

Но вести от парней приходили редко, Игорь Михайлович писал чаще, иногда звонил.

По воскресениям Екатерина Семеновна ходила в церковь, к ней присоединилась сначала Лилия Карповна, затем Жанна Викторовна, а последней стала Маргарита. Эти совместные походы в храм сближали женщин, хотя все они честно признались друг другу, что, не зная старославянского языка, не понимают ни слова из проповеди.

– Думаю, стану ходить в храм, когда там мало людей. Мне в тишине лучше думается, и легче обращаться к Спасителю. – сказала как-то Жанна Викторовна.

Так прошло три месяца, и вдруг наступила тишина – ни Альберт, ни Сергей не стали подавать вестей. Матери забили тревогу. После многочисленных запросов выяснилось, что Сергей попал в плен, а Альберт пропал без вести.

Лицо Екатерины Семеновны опухло от слез, она горстями глотала таблетки, Лилия Карповна и Юрий Иванович старались не оставлять ее одну. Жанна Викторовна после страшной истерики впала в самую настоящую депрессию, и Маргарита, сама не своя от отчаяния, не могла заставить ее что-нибудь поесть. Пришлось обращаться к врачам, которые прописали им обеим антидепрессанты, которые вводили невестку и свекровь в полусонное состояние.

Впрочем, Рита почти сразу прекратила принимать препараты, признавшись Жанне Викторовне, что ждет ребенка. Эта новость очень благотворно подействовала на будущую бабушку, она оживилась и стала  понемногу принимать пищу, лучше спать и даже разговаривать с Ритой и соседями. Так прошло еще полтора месяца.

А потом позвонил Игорь Михайлович и сообщил, что Альберт нашелся. Он был ранен и попал в один из госпиталей, но не сразу мог дать о себе знать. Подробностей никаких не было, но то, что сын жив, сразу воодушевило Жанну Викторовну, она отказалась от лекарств и с нетерпением ждала возможности поехать к нему. Но вскоре муж сообщил ей, что сам привезет сына, как только это станет возможно.

Через две недели отозвался Сергей. Оказалось, что он не был в плену, а тоже с легким ранением лечился в больнице маленького городка, где не было связи. Екатерина Семеновна выдохнула с облегчением, все соседи радовались за нее.

В апреле оба воина явились домой с разницей в неделю. Альберт получил осколочное ранение в бедро и черепно-мозговую травму, Сергей был ранен в голень. Оба опирались на палочки.

Встречали их всем подъездом, радости не было предела. Сергей заявил, что обязательно вернется в строй, как только разрешат доктора. Альберт не делал смелых прогнозов, но был настроен оптимистично, особенно радовался предстоящему отцовству.

Пребывание на фронте очень изменило молодых мужчин. Сергей выпивал очень редко, много времени уделял сыну и бывшей жене, помогал матери.  Навсегда испарился нарциссизм Альберта. Стало другим выражение глаз, даже речь звучала солиднее и взрослее. О своем пребывании на фронте они не рассказывали, старались обходить эту тему.

А жизнь продолжалась. Российские войска готовились к обещанному украинскому контрнаступлению, все мечтали о победе и наступлении мира.  А бывшие уклонисты, Альберт и Сергей, думали о том, чем могут помочь фронту, Рита и Марк не оставили свою волонтерскую деятельность. А дальше… время покажет.

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Один комментарий к “Елена Васюк. Уклонисты (повесть)

  1. admin Автор записи

    У меня возникли вопросы к художественному воплощению заложенных в этот текст идей. Возникло устойчивое ощущение, что автор поставлял перед собой задачу (либо взялся за поставленную перед ним задачу), сформулировал идею, расписал план, составил список персонажей и характеров, оформил пункты плана действиями и описаниями, вжик и готова повесть. Чётко, внятно, однозначно, текст как поезд по рельсам пробежал по читательскому вниманию и оставил после себя впечатление информационной радиопередачи. Впрочем, и в репортажах теперь больше эмоций, метафор и художественности, чем в этой повести. Не думаю, что она произведёт именно тот эффект, на который рассчитывал автор, скорее, наоборот.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.