Тьма, не столь густая, поскольку в ней проглядывались зеленоватые пятна, потихоньку рассеялась, и доцент Анатолий проснулся. Обычно переполнявший его с утра страстный интерес к миру испарился, вместо была жгучая в горле пустота. В первый раз в жизни к его чрезвычайному удивлению и сожалению Толя проснулся в ужаснейшем похмелье. И для него, человека не чуждого науке, это стало лишь первым открытием за сегодня.

Совершенно обескураженный своим положением Анатолий несколько раз сильно и старательно моргнул, но не добившись ничего, кроме танца зеленоватых пятен перед глазами, медленно и беспомощно сел на кровати, свесив с нее ноги. Белая стена, на которую он тупо уставился, была полным отражением его мыслей. Их немые переглядки продолжались не менее десяти минут, пока Анатолий не поймал себя на мысли об усталости от этого занятия, а стена не рявкнула:

– Иди же!

Ритмичное скольжение нахохлившейся зубной щетки по внутренней поверхности щеки пробудило в нём недлинную мыслительную цепочку, первую за сегодня. Но будто бы ухватившись за нее, Анатолий почувствовал, как та рассыпалась и утекла в раковину вместе с зубной пастой.

Дома не оказалось ни воды, ни компота, ни даже пива. Пить хотелось невыносимо и, накинув что-то сверху, он выбежал из квартиры.

Когда он спустился по лестнице, консьерж, – мужчина, всегда напоминавший Анатолию предавшегося искушению физрука женской гимназии – поджидавший его у двери подъезда, с бычьим лицом, будто держа в зубах гирю, стоял придерживаясь за косяк, преграждая дорогу, а другой рукой держал вверх ногами икону. Чуть выдержав тяжелую паузу, он как-то заговорчески сказал:

– А водички у вас не найдётся? – подмигнул и, как показалось Анатолию, кивнул в сторону своей каморки.

– Нет, я очень спешу! – не своим голосом ответил Анатолий, с нескрываемым испугом поглядывая на икону. Он устремился на улицу, как-то по-кошачьи ловко обойдя тело консьержа, который продолжал смотреть на то место, где перед ним стоял Анатолий.

И вот уже после сказанного Анатолию вспомнилось, что сегодня вторник, девять утра (если верить часам), и он действительно страшно опаздывает на работу. И более того: сегодня ответственная встреча с профессорами.

«Но прежде всего нужно выпить воды» — это затмевало все, тускло вспыхивающее в его мозге.

На улице было довольно людно, что тут же вызвало у Анатолия известный всем пьющим людям, но такой диковинный для него, стыд и внутреннюю суету. Казалось, все смотрели на него. У некоторых глаза были сочувствующие. Тем не менее Анатолий постеснялся бросаться в соседний ларёк прямиком из подъезда и как можно увереннее, натянув козырек кепки на нос, двинулся к троллейбусной остановке.

Какой-то человек с сильно оттопыренным карманом пальто и непричесанными волосами кричал женщине в окно первого этажа:

-Я очень спешу, дорогая моя! Оставь все до вечера! Как куда? На работу!

Еще один, удовлетворенно выдыхая и вытирая усы указательным пальцем, звонко бросил что-то в урну и садился на заднее сидение такси.

Элегантный мужчина в костюме, проходя мимо Анатолия, громко икнул и встретившись с ним взглядом, в смущении отвернулся.

На остановке у Анатолия впервые в жизни попросили сигарету.

– Не курю, извините. – ответил он все тем же голосом. – А у вас воды не найдется?

В ответ мужик неоднозначно повертел пальцем у виска и, будто что-то увидев за спиной Анатолия тронулся туда.

Утреннее солнце, едва преодолев крыши домов, поливало эту часть города жидковатым светом будто из горлышка бутылки. Небо оброняло вниз то духоту, то свежесть. Но не чуждый науке Анатолий списывал эти впечатления на похмелье.

– Эх, пьянство – непостоянство. – прошипел про себя Анатолий.

Решив утолить жажду и привезти себя в хоть какой-нибудь порядок в кафе у самой работы, он сел на скамейку остановки в ожидании троллейбуса. Сел он по случайности на ноги мужчины в военной комуфляжной форме, который звонко спал на этой скамейке, выпятив губы и подложив подпухшую ладонь под небритую щеку.

– Мамон тебя возьми! – выкрикнул мужчина и резко вскочил. Так резко, что рядом залаяла собака.

Он слегка оправился, с любопытством огляделся вокруг, взглянул на часы и поднял брови. Анатолий, подражая, тоже обратился к часам.

­– Тю! – мужчина всем видом показал разочарование, скинул милитаристский свой костюм, под которым оказалась тройка из серой шерсти и цепочкой, засунув руки в карманы, стал нервно топать каблуком у самой дороги, то и дело поглядывая то в направлении троллейбуса то на Анатолия. Опять в чем-то разочаровавшись, он сел рядом.

Анатолий не понимал, как еще минуту назад сливавшийся с ландшафтом человек, приобрел такой солидный вид, да и в целом произвел на него очень приятное впечатление, и разве что красноватые глаза и несколько схожая с марионетками неестественность движений обращали на себя осуждающий взгляд. Ни этот ли красноватый блеск, он видел сегодня в зеркале? Стыд, с которым он сегодня впервые встретил дневной свет, стал принимать оттенки некоего общего между ними качества. Анатолий подумал, что человек страдает также как и он. Стало интересно, не хочет ли этот человек пить так же, как хочет он? Но человек начал первым.

– Ко мне вчера Алка явилась…красивая, сука, как всегда. Вот ты смотришь, думаешь- мудак, а как после Алки не напиться?

– Простите, я неважно себя чувствую. – начал извиняться Анатолий. – Виноват, Алла- ваша подруга?

– Мы все неважно себя чувствуем. Алкаявление, понимаешь?

– Не понимаю

– Ты пить хочешь?

– Очень!

— Вот, спроси у встречного, хочет ли он. И пусть тот, кто откажется, бросит в меня что-нибудь.

Вокруг совершенно безучастно сновали люди с каменными лицами, но все же объединенные каким-то общим заговором.

– Думаю, это будет бестактно. Я вам верю. А вы тоже это чувствуете? –спросил встревоженно Анатолий.

– Мне надоело с тобой разговаривать. К тому же я еще не пил своего утреннего купажа, —сказал мужчина и достал из внутреннего кармана пиджака небольшую баночку с мутноватой жидкостью и сначала будто не решаясь осушил ее одним залпом. Анатолий с жадностью на него посмотрел хоть и не представлял, что у него в баночке, – Витамин «Пэ». Пить надо помногу, а то его тут мало. – и он стал отхлебывать из баночки.

– А воды у вас там за пазухой нет?

– Воды ему! Терпи! Вон они все терпят, – и он широко развел руками. – и ты терпи.

Анатолий огляделся, сухо чавкая губами. Люди прятали от него лица, вывески магазинов приветливо моргали. Многие шли с пакетами, те таили в себе звон или блеск какой-то влаги.

– Спроси, спроси… – все посмеивался незнакомец в тройке.

Язык Анатолия шевелило отчаяние.

– Мужчина, у вас воды не найдется?

– Ишь как! Мне и самому мало, мужик!

– Не поделитесь ли глоточком?

– Может тебе еще и пивка холодненького? Терпи!

Анатолий минорно цыкнул и пал на скамью. Тот, что в тройке начал по-отцовски разъяснять:

– Эти с пакетами все наши. В пакете мусор. Просто мусор. От помойки до дома всегда ларек есть. Можно успеть купаж выпить. У некоторых еще часы видно, ну это понятно. Но самое главное мусор выкинуть.

Сейчас была очередь духоты падать с неба. Анатолий как академический работник не позволял себе расстегнуть лишние пуговицы рубашки, однако как-то машинально стащил с себя туфли. Его сосед по лавочке же элегантно снял себя пиджак, лишь икнув, пока его складывал.

– А который час? – выдавил из себя доцент Анатолий.

– На работу ты сегодня не пойдешь. И с профессорами не встретишься. А может и завтра никуда не пойдешь, там видно будет.

– Как это не пойду? Я же собирался…

Небо сменило жар на холод. Анатолий нервно поджал пальцы ног и зашевелил глазами. Над веками вспотело, что было с ним впервые.

– Да не поедешь. Мне тебя еще в курс дела вводить. Я забыл, ты кто?

– Я же доц… – начал подбирать слова Анатолий.

– Да нет! Дыхни!

По запаху изо рта Анатолия незнакомец рассказал ему, что его тема диссертации – средневековая литература – это очень плодотворная тема для углубленного изучения, но его, Анатолия, работа об упомнаниях древних славян в скандинавском эпосе написана слабо, хоть и обстоятельно. Понюхал еще и добавил. Его истинная любовь – слова, написанные в межвоенные годы. Начало и конец двух разных литератур. А тут какие-то Олафы и Топьина-Гать. Как тут не выпить? Одну, третью. А теперь добро пожаловать!

– Куда? – испугался Анатолий

– В УТРО! У-тро! – широко заулыбался в тройке.

– А который час?

– Удивление ТРезвой Общественности. Хотя все по-разному называют.

– Вот как?

– Водка! – ответил мужчина и рассмеялся гниловатыми зубами.

– Ну костюм? Мне показалось?

– Так положено. Стал бы ты слушать небритого со скамейки в армейской форме – стереотип. А так солидно, – и он одернул края жилетки. – Если хочешь что-то спросить, спрашивай, скоро твой автобус приедет.

– Воды у вас нет?

– Воды… Здесь нет воды, воду надо заслужить.

Тут из-за угла соседнего дома, за которым виднелись бытовки строителей вышли двое. Первый смотрел куда-то вниз и влево одновременно, а второй доедал яйцо из фольги. Мужчина в тройке строго на них посмотрел и крикнул.

– Пей за столом, не пей за столбом!

– Была бы водка, найдется и глотка! – ответили они хором и свернули в подземный переход.

– Эти вот оба, пьют свои купажи до работы. А вон те, – он указал на медленно идущих мужчин с начищенными башмаками и помятым лицом. – пьют после. Те, которых не видно, они, понятно, на работе. Люблю это. Знаешь, такая чашка чайная большая и аромат с паром из нее выходит, а на дне грамм сто пятьдесят коньяку. Вот это купаж! Ну а вместо работы у нас не пьют, другая организация.

Анатолию страшно надоело быть во всем этом, он ждал, когда пройдет. Не чуждый науке, он знал что-то про пользу кислорода и начал глубоко дышать с закрытыми глазами. Зеленые пятна там все еще обитали, но уже складывались в какие-то очертания. Например, тост заведующего, с каким-то антисемитским подтекстом, женский неприятный крик из коридора, пьяный специалист по Тургеневу материт всех каким-то изысканным матом, а потом кто-то дал Анатолию по морде. Пока все.

– Ну-ка дыхни еще раз. –  с любопытством к нему обратился сосед.

Анатолий фыркнул ему в лицо. Принюхавшись тот многозначительно сказал:

– Женщину бы тебе найти, а не вот это все. Утонешь, Толя! Ну а пока поезжай, вон приехал твой.

Подъехал синий автобус, кругловатый, напоминающий таблетку нурофена. На боку горела цифра 123. Дверь открылась, и водитель сказал:

– Следуем по шестьдесят пятому маршруту, двенадцать остановок. Едите?

– У вас же написано сто двадцать три. – удивился Толя.

– Какая, хрен, разница. Ты с нами?

Анатолий посмотрел на своего нового приятеля и пожал плечами.

– Мне туда надо?

– Ну раз уж мы с тобой здесь. Поезжай, посмотри. Только вот. Хороший ты парень, Анатолий. Держи, пригодится.

Человек в тройке достал из кармана брюк большую банку пива и вручил ее Анатолию.

– О! Лучше бы вода, но это, говорят, тоже лечит.

– Это последнее пиво. Забористая штука. Оставь напоследок.

– Самое последнее?

– Садись!

Анатолий поднялся в салон автобуса. Там было шумно, кричали низко мужчины, вскрикивала худенькая женщина с большой красивой сумкой, что-то бубнили подростки, схватившиеся за свои телефоны. Все были до одурения похожи, в смысле одуревал от этого Анатолий. Пить хотелось смертельно. Сесть пришлось в тесный угол между парнем в красном и парнем в синем.

– Пьян да умен – два угодья в нем. – с уважением посмотрел на него тот, что в красном.

– Простите, а тут дают попить?

– Чай не водка, много не выпьешь! – ответил тот ему

– Чай, кофей не по нутру – была бы водка по утру, – подключился синий.

Анатолий многозначно кивнул и попытался обернуться назад в окно. Автобус ехал назад. Анатолию стало плохо.

– Ну! Пошел чертей слепить!

– Зашибил дрозда, лебяжья писька!

Анатолий воспрял, когда автобус остановился. Остановка, если верить лампочкам на табло, называлась «Полностью подготовил себя к тому, чтобы Бог избавил нас от всех наших недостатков». Название спуталось в какую-то чехарду слов, но Анатолий решился выйти именно здесь.

– Откройте ворота! Мне выходить!

– Ты же босой, куда ты пойдешь? – спросила у него худая женщина с сумкой.

Анатолий и вправду был босой, но это его не испугало. Он жадно стал давить на кнопку.

– Вино надвое растворено: на веселье и на похмелье, – вставил старичок с седой бородой.

Силы уже совсем покидали борющегося с жаждой Анатолия. Кнопка не работала, лица вокруг ничего нужного ему не сообщали. Хотелось послать их подальше, но тут он вспомнил про баночку, что ему дал мужик в тройке. Он достал ее и стал судорожно открывать. Этот всем знакомый звук освежил и лица вокруг.

– Одна до дна!

– Клин – Клинским вышибают!

Когда он достал банку, все ахнули «последняя», Издав всем знакомый звук, Анатолий открыл ее и с нескрываемым удовольствием выпил. Голова стала простороней, босые ноги ощущали крепкость, Анатолий попытался встать, но кто-то толкнул его из открывшейся двери:

– С темным пивом в светлое завтра!

Анатолий упал на асфальт рядом с Кремлем. Ему хотелось поклониться и извиниться перед высокими красными башнями. Он чувствовал, как последнее пиво идет не в живот, а в голову и прямо сейчас творится с ним что-то.

– Что ж вы так, Анатолий Валентинович! Беда или просто случай? Вставайте, – крепкие студенческие руки подняли Анатолия и завели в Макдональдс, – мы вас на полчаса оставим…

– А который час?

– Да уже одиннадцать, Анатолий Валентинович! И собрание пропустили и лекцию..

– Понятно…  Босой я все равно не пойду в Университет. Завтра. Ждите завтра моего феерического появления. Я многое понял.