Чёрная роза

Ах, мое бедное сердце,
Не тревожь мою грудь усталую.
Что тебе до того, что за дверцей
Происходят такие кошмары.

Ты само любовь мою схоронило
И разбитое, разбросалось вокруг.
Тебя коршуны рвали,
Черви грызли из чрева земли подъемлясь…
Все, что от тебя осталось
Черное, черное марево,
Которое я использую в качестве чернил.
Мое бедное, жалкое сердце,
Я тебя не ценил.
Всю доброту твою, оторопь Бога,
Не склонялся, чтоб попросить.

Сердце, ах сердце, сына возьми в дорогу,
Дочь же не смей погубить.

Что тебе черные латы.
Ты же само, ты же все.
Видишь,
демон в небе крылатый,
Сотканный из тысяч подземных слоев.
Не тревожь понапрасну думы.
Дай лучше я, – мой язык
К этому дыму и к этому шуму
Слишком давно привык.
Воздух мне тюрем земных теснее,
Беден мой маленький уголок.
Если бы был в этом мире с нею,
Что изменить бы мог…

Слышишь, оставь эти лживые слезы,
Счастье от глупости, горе от рук.
Кровь омывает преддверие розы
Черной как тучи голодных мух.

Химера

Конечно нелепо верить,
Любить, безусловно тоже
Я у звезды оставил только миг
что наконец-то бросил воды
В отчаяние сердец влюбленных
Так мода просто крик
В одну строку
вписать мне дорогой вертеп
разрезанный сиянием надежды
О сердце, ты мне не приснилось
Но я сказал уже что знаю,
Все остальное пропадает
В разбитых зеркалах
На озере есть мертвый камень…
Но мое сердце не предел, ни мера
Ни двуличие обмана,
Где в нас на берегу слова вонзают меч
Где сердце повторяет строки
Как молитву:

Культура – миф
А мера — сон,
Предел — свечение окон,
Где дождь выхватывает берег
Из позолоченного знака,
Как меч из ножен…
Совесть страха
Так омерзительна,
что хочется блевать

Но я тебя люблю, люблю,
Хотя все время говорю обратное
Химера

Мои слова терзают ночь,
зарезанное небо,
Луну, что пропадает над тобой.

verificetur in aeternis

Не говори со мной,
Я заразнее чёрного солнца;
Я всю твою душу выпью,
Изнасилую каждый твой сон…
Не заставляй меня
Отвечать пред эпохой
Как рвётся
Нитками
Взрывов Москвы
Колокольный звон.
Не кричи мне в лицо,
Всё равно я тебя не увижу,
Не туши о мой череп
Сигарет пустоту…
Мне противно
Топтать голубую,
Холодную жижу;
Я не буду смотреть,
Даже верить в мечту.
Не научишь меня
Погружаться на дно
Сомнений,
Слово в слово
Точь в точь
Как война и мир,
Пусть живые,
Упавшие в ночь сирени,
Как звёзды,
Отрезвляют мне путь
И под ноги бросают
Жир.
Я голоднее тысячи
Ям развёрстых;
Пусть плюют на меня
И смеются,
Собаки заходятся
Пусть
Лаем звонким:
Персты и кольца
Перемажут
Кровавым бинтом
Эту гнусь.
В гул дворов
Окуная взоры,
Меряя, меряя
Краем
Тишь да гладь,
Словно в холод зимы
Телефонные разговоры,
Уезжают с вокзала
Стихи мои
Умирать.
В запах роз
И горючие слёзы бензина
Провожают меня
Обожжённые сны…
Только там
Не бывает ни слёз
Ни кровинок.
Не пиши мне,
Прошу
Это хуже весны.

Порча

Надо мной вороны кружат
Стая черная как мгла
И в зрачки хрустальных кружев
Вновь втыкается игла
Эта песня в одночасье
Горе мне сулит
Словно в черное ненастье
Вихрь крыла кренит.

Горе, горе, ты ли воли
Кубок поднесешь к губам.
Наклонится высь от боли
К аленьким цветам.
И прохожий стороною
Пусть меня бежит.
Я с тобою, я с тобою…
Кто нас разлучит,
Коль разлука не от мира,
Вышедшим за край.
Рим и гордая Пальмира
Проклянут. Пускай.
Что проклятье, что свобода,
Что любовь и смерть!
Видишь купол небосвода
Превратился в твердь,
Чтоб открыть другую зиму,
Черную как сон.
И крыла меня покинут,
Чуть почуяв звон.

Но пока под этим небом
Порча до земли.
Красну воду с черным хлебом
Агнцу скорми.
Под шагами глаз и охов,
Под чужой луной,
Буду петь о том, как плохо
На земле больной,
Где никто уже не слышит
Крика воронят,
Где леса смолою дышат,
А моря горят.

Надо мной вороны кружат,
Стая черная как мгла.
Сорок дюжин,
Сорок дюжин…
Где моя метла.

Потайное окно

Обуглились глаза
И свет небесного позора
В испитой чаше засиял.
Из пустоты
Кошмар больного взора
Смерти
Вырвал идеал.
Кривляется рогатый козлик
И страх чудовищный
затеял хоровод.
Я слышу стоны
оргий звёздных
С недосягаемых высот
Пространств,
захваченных без боя,
Украденного смыслом бытия.
Нож выхвачен из темноты
Пылающей рукою…
И надо мной смеётся
Смерть моя.
Не видно ничего,
Лишь черной тенью
Танцует козлик и фырчит.
Но вот проносится мгновенье
И нож уже во лбу торчит.
Доволен козлик,
Небо умирает,
Пятно кровавой розы
Оставляя в темноте.
За этим вслед разверзлась
грудь земная
И из неё полезли мысли,
Что застряли в пустоте.
Кричали бешеные птицы
Над замком в эту ночь…
В лесу, над озером,
Как над раскрытой только что
Страницей,
вдруг возникает Слово,
Засиял Божественный Клинок.
Я выходил на берег дважды,
Но ты не подошла проверить.
Я ждал, как ждал уже однажды…
Ведунья обронила девять…
И шесть сверкнуло в мёртвых небесах
подобно глазу.
Меня несли тем летом хоронить,
И хоронили лето
посреди июля.
Блаженство страха и стыда
Меня испытывало,
Как любовь.
Я видел Смерть.
Её глаза напоминали мне
родного брата.
В тот день ты стала мне сестрой.
Я в жертву приносил ребёнка,
Жившего внутри.
Смотрел как призрак мой идет по водам…
И жизнь грохочущим фантомом
Неслась неслась неслась
И люди стали исчезать…
И появлялся только страх блаженный.
Я воскресил любовь на Небесах.
В тот миг я был ничем и всем
Одновременно.

Чёрная звезда

Так пусть же разум мой проглотят сны,
Когда я лягу, не желая засыпать…
Я принесу труп девочки, что знал ещё с весны,
Чтоб рядом с ней отравленным лежать.
В лице моем застынет призрак лета,
И черный нож свою отбросит тень.
В ней спрячусь я, как смерть в тени поэта,
Так пусть же адом станет каждый новый день.
Отныне там и только там мне место…
Для сердца ослепленного – все Ад!
И ты придёшь, как мертвая невеста,
Молитв моих обрушив звездопад.
Под светом вечным мы увидим все на свете.
Как свет для всех влюбленных обернулся тьмой..
Я обещал, что защищу тебя от смерти,
Навечно обречённый жить войной.
Слепой любви мы вместе испытаем меру,
Затем, чтобы проснуться навсегда,
Когда над мертвым лесом, как химера,
Погаснет черная звезда….

Нить Ариадны

Над смертью, брошенной
Как кисть рябины
В открытой ночи пустоту,
Горят застывшие рубины
Звёзды, разбившейся к утру.
Ее следы ещё напомнят
О невозможности зари…
Так день и ночь по кругу ходят…
Так будет что ни говори.
Смотри же в небо,
Где вороны
Танцуют свадебную песнь.
Здесь не было любви…
Её хоронят,
Пока не растворятся здесь,
Покуда смерть иллюзий не разрушит,
Для духа ставших
Словно бы тюрьмой,
Где сочетались наши души
Союзом, изреченным тьмой…
Так будет, кто бы что ни делал.
Всему есть срок и пустота.
Прими же плоть – она есть тело;
Отдай же кровь – сомкни уста.
Усни и в вечности далёкой,
Как отражение свечи,
Увидишь, как прошли все сроки.
Теперь навечно замолчи.
Есть тайна, о которой время
Не может ведать, даже помышлять.
Ступай, и пусть пробьется семя,
Чтобы узреть и светом воздышать.
Для новой жизни
Все истлеет в пепел.
И смерть навечно превратится в ложь.
Я буду рядом, чист и светел,
Когда ты к краю подойдёшь.
Так улыбнись, и ни о чем не помни:
Есть только слово, словно проводник..
Держи его, как нити путеводной
Короткий, но прекрасный миг.

Испытание плоти

Окровавленный ангел
сошел с небес в мою
Одинокую обитель,
раскрыл предо мною ладонь
И указал на далекую дверь…
Сотни светил в тот момент уходили
В движении сотен уличных фонарей.
Её красные крылья легли
на мои плечи,
Роза в крови пробудилась
голодом мёртвой души…

Ангел небесный ты или
Всего лишь частичка
Божественной лжи…

Улыбка раскрасила губы
красным,
Синее небо упало на землю
И задрожало как сон.
Я видел, как душу её
пожирало несчастье,
И Смерть на меня
посмотрела с икон.
Ангел мой, ангел, верни
мне желанье,
Прошу, воскреси в петле
перепутанных дней,
Данное некогда обещание…

Но ты лишь смотрела
упрямо на дверь…

Свет, что сиял в этот миг
пред тобою,
Был частью извечной,
безудержной тьмы.
Ты вырвала сердце
И ангельской кровью
Раскрасила мысли мои.

Блеснуло златое мгновение века
И в око, смотрящее
из небытия,
Воткнулся кинжал –
ты была человеком,
Но крылья твои серафим озарял.

Вход в пустоту

Заглядывая в зеркало
я ничего не вижу,
Как будто все, что было
навсегда мертво.
Лишь где-то в глубине
таится пара вспышек,
Где золото в огне
и в камне серебро.
Навечно разделенные несчастьем,
Сильней, чем кровью
связаны тела.
В священном сумраке,
под небом ясным,
Я остаюсь на дне,
лишенный жизни и тепла.
Сны загорелись, словно паутина
И сердце предо мной
раскрыло дверь.
Я жду, что ты придёшь, –
Вот вечная картина,
Застывший призрак,
Обречённый зверь.
Я улыбаюсь бешеным оскалом,
В моем мозгу застыл
пропавший свет.
И все, что ты когда-то
обещала,
Вдруг падает во тьму
прожитых лет.
Я весь в крови и черной нефти.
Источенное смертью сердце,
поднимаясь в ад,
По лестнице, где
никогда не встречу,
А только вновь увижу
обречённый взгляд,
Кричит: приди за мной!
В отваге озаряя
Мой дух, что скованный огнем,
Лежит на самом дне,
Отчаянно внимая
Кошмару, явным ставшему,
Как сон.
Коснись разорванного
мертвым светом,
Немого сердца, видящего тьму;
Я жил в аду,
я остаюсь поэтом…
Из-за того, чего я не пойму,
А только пропою в лицо голодной смерти:
Любовь моя живёт не здесь.
И пусть сгорят в пылающем
рассвете,
Единым ставшие,
раскаяние и месть.

Сад мучений

Ты приходишь так тихо
Этим ранним, холодным утром
И ложишься среди цветов.
Я целую твой лоб,
Я не знаю, где нам станет лучше,
Я не знаю, где мы умрём.
Чёрный сентябрь плюётся
дождём золотым,
Наши тела омывая
тенистыми водами страха.
И в небо уносится чёрный дым
Костров погребальных.
Пускай из горящих покрышек
Нам ложе соорудил
Не век и не зверь,
А всего лишь
безумие плоти.
На смертном одре
я не вспомню ни мига, ни жизни
лишь взгляд твой
и красной улыбки рассвет.

Я вырвал глаза и смотрел,
как ты в небе танцуешь.
Безумие мне разрывало все мышцы,
а ты улыбалась,
как стая голодных волков.
Светились глаза
и прощались на век
озарённые праздничным солнцем
ланиты.

Я помню, как ты погрузилась в меня
И мой сон
На множество мелких осколков
разбился…

Пришла этим утром
и тихо легла среди красных цветов.
Наш рай оказался заброшенным садом.
Но взгляд твой погаснуть не мог,
Как и сердце моё.
Мы вечно горим
в погребальном костре сентября.
И от чёрного дыма все звёзды
Потухли, открыв лишь мгновение
В наших безумных глазах.
Мы были в Саду.
Из него невозможно вернуться…

Ах, хочешь я выпью из чаши,
И ты обернёшься лишь тенью
Моей невозможной любви…

Молчишь.

И лишь солнце в дыму
задыхается чёрном.
Давай же поднимемся с ним
выше звёзд, туда, где однажды
Мы стали всего лишь телами,
Укрытыми в белые ткани погибших надежд…

Персональный ад

Ангел над красным облаком
Высветил черный путь.
Кажется тянет омутом;
Слезы – кровавая ртуть.
Красным бежит клубочком
И смело смеётся заря.
Лезвие и заточка ..
Два призрака ноября.
Выхватывай север из горла
И пой о любви больной.
Все прошлое словно стерло.
Я вряд ли вернусь домой.
Я руки в рассвет окунаю
И купол свинцовый звенит.
Так смерть утекает по краю
Забытых навечно обид.
Грозой помыкает вечер,
Кривляется звездопад.
Но время, увы не лечит.
И не отпускает Ад.
Хватайся дрожащей рукою.
В невинность меня одень.
У нас на двоих с тобою
Осталась одна лишь тень.