Мой сын однажды спросил: «Мам, а с тобой случалось что-нибудь сверхъестественное?»

Это был такой период его детства, вхождения в отрочество, когда на ночь ему хотелось слушать истории о тайнах, страшных случаях, чудесах. Отец уже многое успел рассказать ему о привидениях, чупакабрах и всякой нечисти, которую в какие-нибудь стародавние времена якобы видели его родственники. Да и я уже поведала все, что слышала чудесного и необъяснимого от своих старших. И вот настала пора мне задуматься, а было ли в моей жизни что-нибудь эдакое.

В памяти всплыла одна история, которая случилась со мной в юности. Этой историей я решила поделиться и с тобой, дорогой читатель. Пощекотать нервы любителям страшилок не обещаю, излагаю ее из других соображений, о которых умолчу до конца рассказа.

В этой истории вымышленными будут лишь имена двух моих героев, настоящие, к сожалению, стерлись из моей памяти.

Итак, дело было темным февральским вечером. В то время я работала в Кудымкаре и приезжала домой на выходные. Вечером воскресенья мне нужно было как-нибудь доехать до Кудымкара из Кочево. Это примерно два с лишним часа на автобусе. Пока я шла к автостанции, в душе уже начала подвывать тревога. Я шла, а злой февральский ветер крутил и вертел снегом, как умел, раскачивая фонари на столбах. Свет то полоскался по дороге, то замирал, то оживал снова. Возможно, я боялась, что он и вовсе погаснет по всему селу.

Я дошла до автостанции и узнала, что последний, восьмичасовой автобус отменили из-за погоды. Народу и так было не больше десятка, и те, ропща, начали расходиться по своим домам. А как же я? Ответственность, долг перед работой встали в моей голове в жесткую позу, заняв все пространство и легко выпихнув чувство опасности и страха. На первом автобусе в понедельник я бы добралась до своей работы ближе к обеду, а это было совсем неприемлемо для меня. В те годы я уже имела твердую привычку перепробовать все варианты, прежде чем отступиться от задуманного. Оставалась надежда на попутки.

К слову, речь идет о начале «девяностых», когда такси было атрибутом городской жизни, телефон проводной в редких семьях, по блату или по необходимости, скажем у врачей.

Я осмотрелась и увидела бензовоз. Никаких его ближайших родственников в обозримом пространстве не было, поэтому я направилась к нему. На таком ездил дядя Ваня из ближней деревеньки, и, конечно же, он знал и моих родителей и меня. «Вот повезло!» – ликовала я. В кабине горел свет, а водителя не было, видимо зашел на автостанцию. Двери были открыты, и я забралась в кабину, уселась на сиденье, пристроила свою сумку в ногах. Водитель пришел вскоре, и … это был не дядя Ваня. Этот был намного моложе и незнакомый.

– Ого, попутчица. Везет мне!

– А, Вы не дядя Ваня? – мой вопрос рассмешил его и он не нашелся, что ответить. – Я лучше выйду, сказала я, открывая дверь.

– Ну не дядя Ваня я, а дядя Павел, да не бойся ты, тебе куда, красавица?

– В Кудымкар.

– Ну, вот и я туда же. Поехали.

– Я все же выйду, – еще раз попыталась я исправить свою оплошность, но машина уже выезжала на дорогу.

Водителя явно забавляло мое смятение. Он начал спрашивать о том, о сем, откуда я, что делаю в Кудымкаре. Я отвечала уклончиво, не внушал мне доверия этот «дядя Павел». Во-первых, он сразу обратился ко мне на «ты», а во-вторых, после каждой фразы похохатывал.

– Ну, а парень-то у тебя есть?

Я метнула на него такой взгляд, что будь я медузой Горгоной, Паша бы уже лежал кучкой пепла на сиденье своей машины. А ему хоть бы что.

– А что, у такой девки и нет парня?!

Стало ясно, что мой водитель еще и хам. Я решила просто сохранять молчание и смотреть на дорогу. Ветер выметал снег с асфальта начисто в одном месте и возводил барханы в другом.

– Знаешь, вообще-то я еду до Юрлы, а в Кудымкар собираюсь утром, – заявил Павел.

– Что-о-о?!

От этого моего возгласа машина вильнула туда-сюда, видимо, невозмутимость моего водителя была не такой прочной, как он старался показать.

– У нас в гараже вполне тепло, ты можешь там поспать, а утром, как огурчики поедем в Кудымкар. Я даже могу составить тебе компанию.

– Ты же сказал, что едешь в Кудымкар! Если б я знала, что ты до Юрлы, я бы вообще не поехала! – теперь и я перешла на «ты», ведь хамству надо было давать бой. – Да, ты, да как ты смеешь?! Мы едем в Кудымкар и никакой Юрлы, понятно!

Ну да, юношеский максимализм, самоуверенность. Нужно же было как-то разруливать эту неприятную ситуацию.

– Да не кипятись ты, все нормально будет. Не хочешь спать, так просто посидишь в гараже, а утром, как и обещал, поедем. У меня бензина до Кудымкара не хватит, все равно в Юрлу заехать надо.

– Ты меня обманываешь! Сейчас я сделаю так, что твоя машина остановится и больше не поедет, – в этот момент, думаю, говорила не я, а мой внутренний голос в порыве отчаяния.

– Ха-ха, – снова хохотнул водитель, – ты что, ведьма что ли?

Я заметила, что машина сворачивает с главной дороги в сторону Юрлы.

-Ах, так! – вскрикнула я, повернулась к нему всем телом и снова попыталась испепелить Пашу своим взглядом.

В этот момент машина заглохла и остановилась. На этот раз водитель повернулся ко мне всем телом.

– Ты что сделала?

Я была ошеломлена не меньше него, но, кажется, мне удалось скрыть это. Я отвернулась и скрестила руки на груди, коротко ответив:

– Ничего.

– Хе, ты смотри, ну надо же!

Вначале Павел осмотрел приборы, потом вышел из кабины и залез под капот. Когда крышка капота громко захлопнулась, я подумала: «Ну, вот и все мое колдовство, сейчас мы поедем, и он будет смеяться, что «купился» на такую глупость». Но машина не завелась ни с первого, ни с пятого раза.

– Ну, блин, елки-моталки, ты что, и вправду колдунья?

Тут я поняла, что техника встала на мою сторону и решила продолжать свой блеф.

– Я же сказала, что не поеду ни в какую Юрлу, так оно и будет. Поехали в Кудымкар! – мой повелительный тон обрел уверенность, я на мгновение представила себя этакой ведьмочкой. Хе, хе, а почему бы нет! Этот мужчина, вдвое старше меня, смотрел ошеломленно и даже испуганно. А играть на чувствах мужчины, это же невесть какое колдовство для женщины, даже если ей каких-нибудь семнадцать лет.

– Ну, едем в Кудымкар? Скажи «да» и мы поедем.

– И что, она заведется?

– Естественно, – уверено ответила я, подумав, что если не заведется –  мне крышка.

– Ладно, поехали в Кудымкар, – сдался, наконец, Павел.

– Не обманываешь? Смотри!

Он помотал головой и повернул ключ, машина завелась!

Клянусь, я и теперь не могу объяснить это ничем, кроме колоссального везения с моей стороны. Павел развел руки в стороны, будто бы боясь прикасаться к рулю, и выругался, видимо, чтобы как-нибудь собрать в кучку свою нервную систему.

– Ладно, мы едем в Кудымкар, но сначала заправимся. Я правду говорю, – почти прокричал он, потому что я опять повернулась к нему. Ну что тут было делать. Мы заехали в Юрлу.

– Посиди пока здесь, а я заправлюсь, посмотрю, что все-таки с машиной.

Павел завел меня в помещение, которое оказалось на удивление теплым, чистым, просторным и светлым. В центре стоял стол, несколько стульев были придвинуты к нему, а другие стояли вдоль стен. Это было место отдыха водителей и всех остальных, кто трудился в гараже. Кроме нас – никого. На улице все бушевала непогода, а здесь был слышен только ритмичный стук настенных часов.

Я поставила сумку на стул, садиться не хотелось. Павел же, напротив, не спешил выходить, он сел на соседний стул, вытянул ноги, сунул руки в карманы, вытянулся сам, даже прикрыл веки.

– Эх, хорошо здесь, тепло, погреюсь маленько. Да ты садись, чего стоишь? А, может, мы с тобой здесь и заночуем, а утром поедем? – Он открыл глаза и с милой улыбкой повернул лицо в мою сторону. Мужчина почувствовал себя уверенно на своей территории, в своей тарелке, в тепле и уюте, совсем другое дело. Это ведь не сидеть в машине с заглохшим двигателем посреди трассы, где можно и окоченеть.

– Если ты еще раз заикнешься об этом или придвинешься ко мне, я уж придумаю, что с тобой сделать.

Павел хохотнул.

– Ну и что же ты сделаешь? – Очевидно, страх и вера в мою магию вместе с теплом растеклись по его телу или испарились начисто.

– Для начала я остановлю вон те часы, – махнула я челкой в сторону настенных часов.

Конечно, и на этот раз я блефовала, никакой магией я не пользовалась в своей жизни, ни до, ни после этого. Но тогда время было такое: вся страна по пятницам ставила перед телевизором всю имевшуюся в доме посуду, до краев наполненную водой (помыться-омолодиться-оздоровиться) и преданно смотрела в глаза экстрасенсов. Каждый из нас, детей и взрослых, хотя бы раз прикладывал железные ложки ко лбу, в надежде, что они приклеятся. Люди стали лечить простуду не горчишниками и банками, а руками. Да что говорить, каждый искал в себе хоть какие-нибудь скрытые способности, верил и творил чудеса.

И я тоже верила. И в тот момент, как никогда, мне хотелось сотворить что-нибудь, не поддающееся объяснению.

И часы остановились!

Мы уставились друг на друга. Я думаю, что теперь он мог так же четко видеть мой испуг, как и я его.

В комнату вошел мужчина. Он сразу снял шапку, начал вытряхивать снег. Павел вскочил со своего стула, как будто его выбросило катапультой.

– Коль, ты прикинь, я вообще фигею, ты прикинь, она – ведьма! – с этими словами он даже схватился за локоть своего знакомого.

– Да? Она что, заколдовала тебя?

Коля посмотрел на меня, а я – на него. Это был молодой мужчина, с приятной внешностью, с радушной и искренней улыбкой. Открытое и доброе лицо, спокойный прямой взгляд. Как тогда, так и впредь я не ошибалась в людях. Судьба всегда берегла меня от коварных и лживых, зато сталкивала с множеством честных, добрых и сердечных людей.

Павел начал живо и выразительно рассказывать о своих злоключениях, а Николай тем временем внимательно и с интересом смотрел на меня.

Настенные часы так и не возобновили свой ход.

– Ну ладно, иди, посмотри свою машину. На улицу-то выйти не боишься?

– Ты побудь здесь, пусть она не идет за мной. Ух, ведьма! – Павел хотел, видно, пригрозить мне кулаком, но так и не решился. Он боком прошел к выходу, не сводя с меня глаз.

Продолжать надеяться на помощь потусторонних сил и держать блокаду всю ночь я была не в силах, поэтому тут же метнулась к новому знакомому, как к спасательной веревке.

– Николай, я не хочу дальше ехать с этим Пашей, и оставаться здесь мне очень страшно. Что мне делать, скажите, пожалуйста!

Наверное, Николай почувствовал, что еще чуть-чуть и я расплачусь, либо встану перед ним на колени. Его взгляд наполнился сочувствием.

– Не бойся, все будет нормально. Конечно, Пашка тот еще плут и бабник. Как тебя угораздило сесть к нему? Я утром еду в Кудымкар, можешь со мной поехать.

– А раньше никак нельзя? – робко прошептала я.

– Мне еще загрузиться надо, часиков в шесть придут грузчики, в семь выедем, раньше не получается. Та-а-ак, – задумчиво продолжил он, – а пока пойдем ко мне, поспишь, а утром как загружусь, разбужу.

Николай взял мою сумку, и мы вышли на улицу, шагнули из тепла в лютую февральскую непогодь.

По дороге Николай рассказал, что дом у них большой, живут вдвоем с женой (наверное, чтобы меня успокоить), детей не получается завести. Места много, неудобств никому не причиню.

Дом и вправду казался не маленьким, одно то, что из прихожей в комнату, а также в кухню вели отдельные двери (не то, что в деревенском доме, где все творилось в одной комнате) уже казалось роскошью. В прихожей было уютно и тепло. Появилась жена Николая – рослая, миловидная женщина. Мой новый знакомый представил нас друг другу, объяснил, что мне нужно переночевать у них, чтобы завтра поехать с утра с ним до Кудымкара.

Жена измерила Николая недружелюбным, высокомерным, а то и вовсе злым взглядом. Он взял ее за локоть и потянул в комнату.

– Пойдем, потолкуем.

Дверь прикрыли. Николай говорил шепотом, ну а Тамара, жена, вовсе не старалась сдерживать ни своих эмоций, ни своего голоса. Она была крайне недовольна и не рада непрошенной гостье. Мне стало ясно, что не причинить неудобств не удалось. Я не стала дожидаться, когда Тамара вышвырнет меня из своего уютного дома, взяла сумку и вышла вон. Вариантов, кроме гаража, не оставалось, хорошо, что я запомнила дорогу, не так он далеко был от дома Николая. Ну что ж, вероятно, Паша уже не посмеет соваться ко мне со своей любезностью.

Николай догнал меня уже ближе к гаражу.

– Постой, подожди, что ж ты так ушла? Черт знает, с чего она так взъерепенилась. Ладно, не бери в голову.

Мы зашли в гараж, начали отряхиваться от снега. Здесь было пусто – честные люди уже спали в теплых постелях в это время. А Павел, видимо, решил уж больше не пытать свою судьбу. Я взглянула на настенные часы, они так и оставались застывшими на половине одиннадцатого, хотя сейчас дело было уже далеко за полночь. «Что ж вы так и будете стоять, тикайте уже, все веселее будет», подумала я, и они бойко затикали, как будто сами смутились от такого непредвиденного и долгого отдыха. Николай заметил мой взгляд, посмотрел на свои наручные часы и только покачал головой.

– Посиди тут, я пойду греть машину, она тут недалеко в ангаре стоит. И мы поедем.

– Как так? Ведь ты сказал, что должен еще загрузиться с утра.

– Не переживай, к тому времени я уже обратно вернусь!

В кабине его КАМаза было уже тепло и уютно. Никаких пошлых наклеек, бахромы, флажков: мягкие коврики на сиденьях, неброского цвета шторка, закрывающая спальник, вот и все.

Я поняла, что именно этот человек создает уют вокруг себя, в своем доме, в машине. И все в его жизни упорядоченно и слаженно. В ней нет места ни жульничеству, ни обману, а потому нет места и скандалам, неудачам. Сам его открытый и честный характер дает мощное и ровное течение всей его жизни. Только вот с женой, кажется, не повезло. Да и то, кто же знает, как должна реагировать женщина в подобной ситуации? Думаю, именно о таких семьях говорят, что жена за своим мужем, как за каменной стеной.

Разговор у нас складывался спокойный и рассудительный, хотя Николай еще чувствовал себя виноватым, я всячески старалась разубедить его. Со своей стороны я чувствовала полное доверие к этому человеку, не было смысла что-либо скрывать или юлить перед ним. Часто так получается, что открыть душу, поведать свои сокровенные мысли, легче незнакомому человеку, чем близкому. Нет риска, что он с усмешкой напомнит через несколько лет о твоих проваленных планах, начнет отговаривать или переубеждать, сделает мечты достоянием всех окружающих…

Иногда по барханам, иногда по снежной глади, где совсем не разглядеть краев дороги – вот так пришлось добираться нам от Юрлы до Кудымкара. Ни одной встречной машины, ни одной сзади или спереди. Только сейчас, спустя много лет, я понимаю всю опасность нашего путешествия.

К дому, где я снимала комнату, мы подъехали уже в утренних сумерках. Мне было понятно, что график Николая на сегодняшний день сместился на пару часов, и то в случае, если он нормально доберется обратно.

– Да, никаких проблем! – махнул он рукой, когда я высказала ему свои опасения и сожаления.

Мы посидели с минуту молча, глядя вперед, затем вдруг одновременно посмотрели друг на друга.

– Мне пора! – сказала я, – Николай, ты не представляешь, как я тебе благодарна. Возьми, пожалуйста, – я вытащила из кармана сложенную денежную бумажку, приготовленную для билета на автобус. Конечно же, учитывая все обстоятельства, условия и препятствия, с которыми мы добирались до пункта назначения, сумма была смехотворной. Николай помолчал, отведя взгляд, а потом посмотрел мне прямо в глаза и спросил:

– Ты хочешь обидеть меня?

На этот раз молчала я, не зная, как растолковать его слова.

– Поцелуй меня, – попросил он, и, заметив искорки испуга в моих глазах, тут же добавил, – только один раз. Один поцелуй, а потом мы разойдемся в разные стороны и больше никогда не встретимся.

Я засунула руки в карманы и откинулась на спинку сиденья – неожиданный поворот! В свои чистые семнадцать лет я не раздавала поцелуи направо и налево. Возможно, это был исключительный случай, и я могла бы поцеловать этого человека в знак благодарности. Однако, страх ли, табу ли, вбитые крепко-накрепко в ранней юности, держали меня в своих тисках.

– Нет, – коротко и твердо ответила я.

– Нет?

– Нет.

– Нет?

– Нет!

– Ну, прощай, тебе ведь пора.

– Да, всего хорошего. Большущее спасибо, – сказала я, уже выйдя из кабины.

Огромная машина аккуратно и медленно выехала с тесной и неудобной улицы, дав короткий сигнал на прощание. История на этом закончилась.

С тех пор минуло больше двадцати лет. Я полагаю, что оба мои героя уже наслаждаются своим заслуженным отдыхом. Мне представляется, что Паша сидит на своей жесткой табуретке около стола, застеленного газетой и отлепляет от нее кусочки вяленой иваси, обнимает жирными пальцами кружку с пивом и пялится в телик, разговаривая с ним время от времени.

Николай сидит в своем уютном доме, в мягких тапочках в кресле-качалке. Где-то там и его жена, может быть, смотрит телик. Ведь такие семьи не распадаются: он – слишком добрый и заботливый, она – властная, но гибкая. Николай читает свежий номер газеты. Возможно, когда-нибудь он найдет и прочитает в ней вот этот рассказ, узнает в нем себя. И мне от всей души хочется, чтобы он знал, что я благодарна ему всю жизнь за его благородный мужской и человеческий поступок.

 

(2015 год)

 

 

 

 

 

 

 

 

КÖЧ-ЮРЛА-КУДЫМКАР

Менам зонö кöркö менö юалiс: «Мама, а тэнат оланат вöлi мыйкö вежöрттöм, мый нельки наукаыс оз вежöрт?»

Этö вöлi сэтшöм пöра сы оланын, кöр сiя эз ни вöл нач учöт, кöр сылö ой кежö колiс висьтасьны кытшöмкö тайнаэз йылiсь, повзьöтланнэз, вежöрртöм торрез йылiсь. Aйыс сылö уна ни висьтасис ловвез йылiсь, лешаккез, тöдтöм куллез йылiсь, кöднö бытьтö важынся важын адззывлiсö сылöн пöриссез. Да и ме висьтаси ни зонöлö быдöс, мый кывлi аслам деддэзсянь да баббезсянь. И вот локтiс кад меным думайтны, а вöлi я и менам оланын мыйкö сэтшöмыс.

Юрам пырис öтiк история, кöда лоис мекöт томувьям. Этö историясö ме висьтася и тэныт, дона лыддьöтiсь. Висьтася не сы понда, медбы гильöтышны тэнчит нерваэзтö, а мöдiк  могись. Мыйлö – юöрта сыбöрынжык.

Эта историяын не быльöвöйöсь лоасö только ниммез менам кык геройлöн, быльöвöй ниммезныс мынiсö ни менам юрись.

Вöлi февральлöн рыт. Сiя кадö ме уджалi Кудымкарын и вовлi гортö выходнöййез кежö. Кресення рытö меным кыдзкö колiс шедны Кудымкарас Кöчись. Кытöнкö кык час етш автобусöн колö мунны. Кöр шагнялi станциялань, мед пуксьыны автобус вылö, уже сьöлöмöс мымдакö перкйыны пондiс тöждiсьöм. Ме оськалi, а лöг февральскöй тöв бергöтлiс-коялiс лымсö, кыдз кужис, öлтiс фонаррезöн, бытьтö мöдiс нетшкыны нiйö стöлббез вылiсь. Югöррез кöвьясисö, то дугдывлiсö, то вились пондöтчывлiсö йöктыны. Натьтö ме мымдакö полi, что биыс кусас нач посадыс кузя.

Ме локтi станцияас и вöлись тöдi, что медбöрья автобуссö озö лэдзö туйас умöль погоддяыс увья. Отирыс вöлiсö кынымакö, дасся не унажык, и нiя лöгöн боргöмöн бергöтчисö горттэзлань. А ме мый? Мый меным керны тö? Мортыс ме ответственнöй, ашын асывнас колö лоны уджвылын, дак мöдкодя оз туй керны. Эна думаэс чожа зэлöтiсö да и нач вештiсö бокö полöмöс. Медодзза автобусöн понедельник лунас ме бы вöлi аслам удж вылын нач луншöрас ни. А кыдз сiдз туйö? Нiя годдэзö ни ме шуч кери быдöс мый верми, сы вотöдз, кыдз могöс кольны. Кольччис только пондывлыны мунны попутнöй машинаэз  вылын.

 

Висьтала, что вöлi эта девяностöй годдэзö, кöр таксиыс ветлöтiс нач каррезын только, телефон вöлi богатöй семьяэзын, а мукöдпыр эшö фельшеррезлöн керкуэзас.

Ме бергалi кери да и казялi бензин нойлöтан машина. Мöдкоддес некытöн эз тöдчö нач, ме иньдöтчи сыланьö. Сэтшöм машинаöн ветлöтiс Пертра Вань соседньöй деревняись, сiя тöдiс менчим аймамöс да и менö. «Бур! Бур!» – горöтлi ме аскöттям. Кабинаас вöлi би, а вот шоферыс эз вöл, натьтö пырис мыйлöкö станцияас. Ыбöссэс вöлiсö осьтаöсь, ме и кайи кабинаас, пукси сиденне вылö, пуктi сумкаöс коккез увтам. Шоферыс чожа локтiс, и … сiя вöлi не Петра Вань. Унаöн томжык да тöдтöм.

– О, да меным не öтнамлö талун туйас мунны, бур-бур!

– А тiйö не Петра Вань?

Сiя видзöтыштис мелань да öдззис серавлыны, сiдз и нем паныт меным эз шу.

– Ме пета лучше, – горöтчи ме, ыбöссö осьтiкö.

– Ну, ладно, ме не Петра Вань, дак Паша, а мый сэтöн умöльыс? Да эн пов тэ, басöк ныв, кытчö тэныт мунны колö?

– Кудымкарö.

– Да ме сэтчинлань жö мöдöтча. Ну, мунам!

– Ме пета, – эшö öтчид мöдi ме веськöтны, дзугси дак, а машинаыс вöрзис ни.

Шоферыслö тыдалö смек петiс видзöтны ме вылö, кытшöм ме сэк вöлi гажтöм да öшöм. Сiя пондöтчис юасьны öтiкö-мöдiкö, кытiсь ме, мый кера Кудымкарас. Ме висьтаси желаннетöг, мыйкö эз гленитчы меным эта Пашаыс. Öткö, сiя сэтöнжö пондiс меным баитны «тэ», а мöдкö шуч мыйкö сералыштлiс, кöть топ эг и баит ме нем сэтшöмсö.

– А жöникыт эм ни тэнат?

Ме видзöтыштi сы вылö сэтшöм лöга, что вöлi бы ме медуза Горгона, дак куйлiс ни бы эта Пашаыс сиденне вылас пöимöн. А сылö нем эз и ло.

– А мый, сэтшöм нывкалöн и жöникыс абу?!

Ме вежöртi, что шоферыс нач наглöй вöлöм. Ме шы эг сет да видзöтi туй вылас. Тöлыс чышкис керис лымсö туйыс вылiсь öтик местаын да чукöртiс столаэз мöдiклаын.

– Тöдан, сiдз тö ме талун Юрлаöдз только муна, Кудымкарас ашын асывнас мöда ветлыны, – шуис Паша.

– Мыыый?

Ме чирöстi и машинаыс чукыль-викыль керис туйыс вылöт, виднö шоферыслöн нерваэс вöлiсö не сэтшöм жö крепытöсь, кыдз сiя мыччалö бы вöлi.

– Миян гаражас öддьöн шоныт, верман сэтчин узьны, а асывнас, шоччисьыштöмöсь мунам Кудымкарлань. Ме верма бокат водны, мед тэныт эз вöв гажтöм.

– Тэ эд висьталiн, что мунан Кудымкарöдз! Тöдi бы, что тэ мунан Юрлаöдз, ме бы эг и пуксьы, – öнi и ме ни баитi Пашаыслö «тэ», а кыдз эшö баитны наглöй отиркöт? – Кыдз тэнат совесть тырмö этадз керны! Мийö мунам Кудымкарöдз и некытшöм Юрла йылiсь нем эн и баит! Вежöртiн! – чорыта горöтчи ме.

Некытшöм полöм менам эз кольччы, колiс кыдзкö пессьыны эта вежöм кулькöт.

– Да дугды тэ ыждавны! Быдöс бур лоас. Он бы узь, дак пукалан гаражас, а асывнас мунам. Менам бензиныс Кудымкарöдззас оз тырмы, сiдз и этадз колö Юрлаас кежавлыны.

– Тэ менö бöбöтан! Часöт ме кера сiдз, что тэнат машинаыт сувтчас и некытчö оз вöрзьы! – сiя кадö, наттьö баитi не ме, а менам икöтаö, ли мый ли, кöдалöн сiдзжö надияыс бур вылас кольччис кырымокöн.

– Ха-ха, – серöмтчис шоферыс, – тэ мый, вöрöжитны кужан?

Ме казялi, что машинаыс бергöтö ни Юрла лапöлö.

– Ааа, тэ эн вежöрт? – ыкöстi ме да сибöтчи Паша дынö нач матын, видзöтi сы вылö, бытьтö бöра мöдi сотны синнэзнам.

Эта кадö машинаыс глушитчис да сувтчис нач. Öнi шоферыс ни бергöтчис ме лань да дыр видзöтiс дивуйтчöмöн.

– Тэ мый керин?

Ме нач эг тöд, мый лоис, сiдз жö, кыдз и Пашаыс, повзи нельки буржыка сысся, но вот тырмис меным вын не мыччавны этö. Ме лэбтi нырöс вевдöрö и бергöтчи сысянь öшын ланьö. Горöн только и шуи:

– Нем!

– Да тэ видзöт, ну мый сэтшöмыс? – аскöттяс баитiс шоферыс.

Паша видзöтiс приборрезсö, проводоккезсö, эг ли нетшкöвт мыйкö кабинаас, натьтö думайтiс. Сэсся петiс öтöрö, пырис капот увтö. Кöр сiя гымгис-игналiс бöр капотсö, ме аскöттям шуи: «Кытшöм ни сэтöн ворожба, часöт Юрлаö колас мунны, а Пашкаыс пондас серавлыны ме вылын, что сымда арттöмсö сылö висьтавлi». Но машинаыс эз заводитчы, кынымись бы шоферыс эз пондывлы.

– Но лешак, эта мый этшöмыс, тэ быль я тöдiсь вöлöмыт?

Сэтöн ме вежöртi, что техникаыс менö кывзiсьö, кöть и ачым етша веритi эталö, кин тöдас, поди, нач жугассис, да татöн и чорзям.

– Ме эд тэныт висьталi ни, ог ме мун некытшöм Юрлаö, дак сiдз и лоас! Мунам Кудымкарö! – мый ни вöлi повнытö, ме öнi эд тöдiсь, ачым ни веритi. Поди, сiдз и эм. Эта мужик мортыс, натьтö, кыкись пöрисьжык месся, видзöтiс ме вылö дивуйтчöмöн, öшöмöн. Орсны мужиккез нерваэз вылын се жö не сэтшöм и сьöкыт ворожба, кöть тэ и не тöдiсь, а нывка дас сизим годся.

– Ну мый, мунам Кудымкарö? Висьтав «мунам», сэк и вöрзям!

– И мый, машинаыс заводитчас шуан?

– А кыдз инö, – паныт чорыта горöтчи ме, а аскöттям «оз кö заводитчы дак сымда и орсöм вöлi менам».

– Ладно, мунам Кудымкарö, – кинас öвтыштöмöн шуис Паша.

– Он бöбöт? Адззылан менам, бöбöтан кö!

Сiя юрнас зэгйыштiс, ог пö бöбöт, бергöтiс ключсö и машинаыс заводитчис.

Ме вот часöт немымда ог бöбöтчы, ме и ачым ог вермы висьтавны, кыдз сiдз петiс, нем сэтшöмсö ме эг кужлы да и эг керлы, а сэтöн вот кыдз шогмис. Кин тöдас, мый сэтшöмыс вöлi. Паша нетшкöвтiс киэсö рульсяняс, бытьтö полiс сiйö вöрöтны, видчис аскöттяс, медбы, натьтö, öктыны кыдзкö нерваэсö.

– Ладно, мунам Кудымкарö, но колö се жö кисьны бензин бакас. Ме быль баита! – горöн ыкöстiс ни сiя, сiдз кыдз ме бöра бергöтчи сыланьö лöгöн.

Ну и мый сэтöн керан, мийö иньдöтчим Юрлалань.

– Пукав татöн, ме кисьта бензинсö да видзöтышта эшö öтчид, поди, мыйкö машинаыскöт не сiдз.

Паша пыртiс менö гараж комнатаö, кöда вöлi ыджыт, сöстöм да шоныт, сiя вöлi торья машинаэзсянь да тракторрезсянь. Шöрас сулалiс пызан, кынымкö стул, мöддэс сулалiсö стенаэз пöлöн. Этö вöлi шоччисян места шоферрезлöн да мöдiк отирлöн, кöдна уджалiсö техникаыс дынын. Пытшкас эз вöв нач öтiк морт. Öтöрас вартчис-сыркьялiс тöв, а татöн вöлi лöнь, только кылiс шы часыэзлöн, кöдна öшалiсö стена вылас.

Ме сувтöтi сумкаöс стул вылö, пуксьыны эз вöв желаннеö. Паша жö эз тэрмась мыйкö петнытö, пуксис стул вылö, нюжöтiс коккезсö, киэсö сюйис карманнэзö, нельки синнэсö кунис.

– Эк, бур татöн, шоныт, шонтiся мымдакö. Пуксьы, мый сулалан? Поди татöн и ойсö мöдöтам, а асывлань петам туйö?

Паша осьтис синнэсö и ласков шыньсерöмöн видзöтiс ме вылö. Татöн, шонытын, тöдса местаын мужикыс нач дугдiс повны меись, тыдалö. Сiя эд öнi не паськыт туй шöрын ни, не жугассьöм машинаын, кытöн и коккез вартны позьö.

– Эшö öтчид кыла тэсянь сэтшöм арттöм баснисö, павкöтчан ме бердö кö, дак ме ужо тöда мый тэкöт керны! – лöгöн горöтчи ме.

Паша серöмтчис.

– Ну и мый тэ верман керны? – тыдалö полöмыс сылöн пакмис, а менам ворожитчан вынö сiя öнi эз ни верит.

– Да кöть вон нiйö часыэсö сувтöта, а сэсся видзöта, мый пондан керны, – ме мыччалi кинам часыэз вылö.

Ме, конечно, и сэтöн бöбöтчи, эг ме некöр и велöт ворожитчöмсö, эг и керлы нем да некинлö. Но сэк и кадыс вöлi сэтшöм: быдöс странаным быд пятница сувтöтлiс телевизор одзö доззэз, кöднö адззас гортын, кисьтлiс сэтчö доррез ви васö (медбы тырмис миссьыны, томмыны, веськöтны быд шогöтсö) да и быдса рыттэзöн видзöтiс экстрасенссэзлö синнэзас, быдыслö веритiс. Мийö, челядьыс, да и пöриссес, тэчлiм кымöс бердö кöртöвöй паннез, се надея видзим, что нiя лякасясö. Отирыс пондiсö веськöтлыны кашельсö не горчишниккезöн да банкаэзöн, а киэзöн! Мый и баитны, быдöнныс кошшисö кöть кытшöмкö вын асаныс, веритiсö и вежöрттöм торрезö.

И ме веритi, и öнi менам вöлi желанне керны кöть мыйкö, мед повзьöтны этö наглöй мортоксö.

И часыэс сувтчисö!

Мийö видзöтiм öтамöд вылö нач öшöмöсь. Натьтö сiя часöт бура адззис и вежöртiс, что и ме повзи не етшажык сысся.

Комнатаас пырис мужик морт. Чöвтiс шапкасö да пондiс трекйыны сыись лым. Паша чеччöвтiс стул вывсянь, бытьтö сiтанас чужжисö.

– Коля, тöдан, тöдан, вот эта нывкаыс нач тöдiсь, пернапас пукта, быль-быль, – Паша нельки куччисис мужикыс пельпон бердö, медбы мöдыс дорйис сiйö.

– Быль? Ворожитiс тэнö ас бердас?

Коля видзöтiс ме вылö, а ме сы вылö. Этö вöлi том мужик морт, волькыт чужöмöн, басöк да югыт шыннялöмöн. Видзöтiс сiя веськыта синнэзö, ласкова. Кыдз сэк, сiдз и сыбöрынжык, ме некöр эг дзугсьывлы отирас. Оланö менö сайöвтiс умöль морттэзсянь, а панталi ме уна нач бур сöстöм сьöлöма отирöс.

Паша пондiс перыта висьтасьны быдöс, мый лоис туйас да гаражас, öвтiс киэзнас, а Коля шыннялöмöн видзöтлiс меланьö.

Стена вылын часыэс сiдз и эзö саймö.

– Ну ладно, мун видзöт машинатö, öтöрас, поди, он пов петны.

– Тэ, Коля, пукалышт татöн, мед сiя оз мун бöрсяням! Эк, тöдiсь!- Паша, тыдалö, мöдiс мыччавны меным кулаксö, да эз лысьт. Бокöн мунiс ыбöслань, синнэсö ме вылiсь полiс лэдзны.

Веритны одзлань аслам ворожитчан вынö да быдса ой чулöтны эта мортоккöт, Пашакöт, ме эг ни вермы, сiйöн сэтöн жö уськöтчи виль тöдсаыс дынö, бытьтö вöйись гезланьö.

– Коля, ме ог бы мун некытчö сэсся эта Пашакöт, кольччыны татöн ме öддьöн пола. Мый меным керны, висьталö, пожалуйста?

Натьтö, Коляыс вежöртiс, что часöт ме öдзза горзыны, нето сувта сы одзö пидзöссевлам. Сiя видзöтiс ме вылö лöня, думайтiс.

– Эн пов, быдöс лоас бур. Пашка, сiя, конечно, плут, инькаэз дынö пыр лякö. Кин тэнö и тойыштöм сы кабинаö? Ме асывнас муна Кудымкарö, верман мекöт мунны.

– А одзжык некыдз оз туй? – гусьöникöн шушки ме.

– Меным эшö грузитчыны колö, кватьöт часлань локтасö да грузитасö, сэсся и вöрзям, одзжык некыдз. Та-а-а-к, – нюжöтiс сiя, – а часöт мунам миянö, узян, а асывнас, кыдз грузитча, саймöта тэнö.

Коля босьтiс менчим сумкаöс, и мийö петiм шоныт керкуись февральскöй непогодьö.

Туйас Коля висьтасис, что керку сылöн ыджыт, олöны кыкöн иньыскöт (медбы ме эг пов, натьтö) челядьсö еныс абу пö сетöма. Местаыс пö тыр, некинöс ог дзескöт.

Керкуыс и быль вöлi не учöт, öтiк сiя, что пыранiнсянь комö да мöдiк комнатаö нуöтiсö торья ыбöссэз (а не кыдз деревенскöй керкуын, узьсис да сур сыссассис öтiк местаын) уже вöлi диво. Пыранiныс вöлi шоныт да паськыт. Петiс Колялöн инькаыс – вылын да басöк. Коля висьтасис иньыслö, кин ме да мый кера татöн, что меным колö узьны кытöнкö, а асывнас мунны сыкöт Кудымкарö.

Иньыс видзöтыштiс жöникыс вылö неласкова, нельки лöга. Коля кутiс сiйö гырдззаöттяс, нуöтiс комнатаö.

– Лок, баитыштам.

Ыбöссö пöдналiсö. Коля баитiс гусьöника, ну а Тамара, инькаыс, эз и пондывлы дзебны лöгсö. Видзчисьтöм гöсьыслö вöлi нач не рад. Ме вежöртi, что се жö дзескöта энö отирсö. Эг понды видзчисьны, кöр Колялöн иньыс петас да вöтлас менö аслас паськыт гажа керкуись, босьтi сумкаöс да петi. Мый меным эшö кольччис керны, кыдз не мунны бöр гаражö. Бур эшö, что туйсö эг вунöт, неылын места Коляыс керкуöдз мунiм. Мый öнi, натьтö, Пашаыс вешшис ни гаражсис, поди, оз ни понды лякны ме бердö.

Коля вöтiс менö матын гаражыс дынын ни.

– Видзчись, мыля нö петiн, шы эн сет? Куль тöдö, мый сiя сiдз ытшасьö. Ладно, умöльсö мый касьтывны!

Мийö пырим гаражö, пондiм трекйыны лым вывсиным. Татöн вöлi лöнь, пытшкас некин эз вöв, бур отирыс важын ни узисö шоныт керкуэзаныс. Паша, тыдалö, сiдзжö эз мöд сэсся кошшыны буржык олансö.

Синö усис часыэз вылö, нiя сiдз и сулалiсö дасöт час вылын, кöть и кадыс вöлi нач виль лун ланьö ни. «Мый, сiдз и пондат шоччисьны, кöть бы шыаситö, се буржык бы вöлi», – думайти ме, и часыэс бытьтö ловзисö, пондöтчисö горöна тикöтны, бытьтö асьныс повзисö, что сы дырна сулалiсö. Коля казялiс, вежöртiс, видзöтыштiс аслас часыэз вылö, малыштiс юрсö кинас.

– Пукалышт татöн, ме муна шонтны машинаöс, сiя татöн неылын сулалö. Да и петам туйö.

– Кыдз? Тэ эд баитiн, что грузитчыны эшö асывсяняс колö.

– Эн тöждiсь, сэккежö ме бöр ни локта!

Коля КАМаз кабинаын вöлi шоныт да гажа. Некытшöм наклейкаэз, бахрома да флажоккез, кöднö сiдз радейтöны шоферрез, татöн эзö вöлö. Сиденнеэз вылын куйлiсö небыт кучиккез, шторкаэз торйöтiсö узянiн пельöс кабинасянь.

Ме вежöртi, что эта мортыс, Коляыс, чапкö гажсö круг, кытöн бы эз вöв, гортас, машинаас. И быдöс сылöн оланыс мунö веськыта да бура. Сы оланын абу местаыс бöбöтчöмлö, нештöм думаэзлö, сiйöн и, натьтö, абу оланас умöльыс да гажтöмыс. Оланыслöн туйыс сöстöм, кöр и сьöлöмыс мортыслöн сэтшöм. А иньыс? Неужто иньыскöт бöбасис, не сэтшöм бурö бöрйис?! Да кин сiйö тöдö, мöдiк инька морт кыдз бы керис, кöр жоникыс вайöтiс узьны том нывкаöс. Пукалi и думайтi ме, натьтö, мися сэтшöм гозья йылiсь и баитöны, иньыс пö мужикыс сайын, кыдз изья стена сайын.

Баитöмыс миян коласын бергалiс жагöника да лöня, кöть Коляыс и винитiс асьсö. Ме баитi, что нем сэтöн кинöскö винитны. Меным кажитчис, что верма висьтасьны эта мортлö быдöс, мый юрам бергалö, сьöлöмам дзебöм, мый думаэзам дзимлялöм. Эз ков öнi нем меным сайöвтны сысянь. Сiдз оланас овлö, что мукöдчид сьöлöмтö кокнитжык мыччавны тöдтöм мортлö, нежели тöдсалö. Сiя оз понды серавлыны тэ вылын, кöр мыйкö тэнат оз пет керны, оз понды тэнö падтыны мыйсянькö, оз висьтась тэнчит думаэзтö омöн быдöнныслö…

Мунiс миян машина то лым столаэз кузя, то волькыт чочкöм лым кузя, кытöн и туйыс нач эз тыдав. Этадз миянлö ковсис мунны Юрласянь Кудымкарöдз. Öтiк машина эз пантась, öтiк машина эз вöт. Öнi ни, кöр чулалiсö уна годдэз, ме вежöрта, кытшöм сьöкыт сiя вöлi туйыс.

Керку дынö, кытöн меным сетiс комната баб, мийö локтiм асывланьас, югдан дорын. Ме вежöртi, что уджалан луныс Колялöн талун нюжалас кык час вылö, не унажык дак, оз кö сибды бöр туйас.

– Эн тöждiсь, быдöс бур! – öвтыштiс кинас мужик мортыс, кöр ме пондi эта йылiсь баитны сылö.

Мымдакö пукалiм чöлöмöн, видзöтiм одзлань кыкнанным. Сэсся видзöтыштiм öтамöд вылö.

– Меным колö мунны, – горöтчи ме. – Коля, мый мекöт вöлi бы, эг бы пантав тэнö, ог бы и думайт. Вот, босьт этö. – Ме кыскi кармансим деньга, кöда вöлi дзимлялöм сэтчин, медбы вештыны автобусö билет. Быль баитны кö, сэтшöм сьöкыт туйыс понда, кытшöм петiс миян, деньгаыс сiя вöлi нач етша.

Коля чöлiс, видзöтiс öшынö, сыбöрын бергöтчис мелань да юалiс:

– Тэ ме вылын серавлан?

Öнi ме ни эг тöд, мый висьтавны, кыдз вежöртны сылiсь кыввезсö.

– Окышт менö, – корис сiя, и кöр казялiс повзьöмлiсь бичироккез синнэзам, сэтöн жö содтiс, – нач öтчид. Окышт менö öтчид, а сэсся мийö тэкöт резсям отмöдöрö и некöр огö адззисьлö, эн пов немись.

Ме сюйи киэзöс карманнэзö, пöлiнтчи сиденнеыс спинка вылö, видзöтi одзлань – сэтшöмсö мэ эг видзчись! Аслам дженыт дас сизим годö ме эг козьнав окалöммезöс öтмöдöрö. Натьтö, эта вöлi сэтшöм öтка случай, кöр ме верми бы окавны этö мортсö, медбы сiдз висьтавны сылö ыджыт атте. Но вот полöм я, мамлöн наказзэз я, кöднö сiя дорис меным юрам томувьям, крепыта зэлтiсö менчим киэз, коккез да öмöс.

– Ог, – дженыта орöтi ме.

– Он?

– Ог.

-Он?

– Ог!!!

– Ну мун инö, тэ эд тэрмасян.

– Быдöс бурсö тэныт. Öддьöн ыджыт атте, – висьталi ме Коляыслö, машинасис лэдзчикö.

Ыджытся-ыджыт машина жагöника да лайкытика петiс дзескыт пельöссис, медбöрья сетiс меным дженытик сигнал. Быдöс.

Сiя ойсянь чулалiс кык дас годся унажык ни. Ме думайта, что кыкнан геройыс эта историялöн уже озö уджалö, пукалöны гортын. Ме этадз адзза нiйö: Паша пукалö аслас чорыт табурет вылын пызан сайын, кöда вевттьöм газетаöн да мездöтлö сысянь сола иваси кусöккез, госа киэзнас кутчисьö кружка бердö, кöдаын пизьö сур, видзöтö телевизор да мукöдчид баитö сыкöт.

Коля пукалö аслас гажа керкуын, коккезас небыт тапочкаэз, вöйöм сiя кресло-качалкаын. Кытöнкö сэтчин жö сылöн иньыс, поди, видзöтö телевизор. Сэтшöм гозьяэс эд оз торйöтчö: сiя – нач бур да дорйись морт, иньыс – веськöтлан морт, но бöра, кöр колö, дак и небыта ольсалö. Коля лыддьöтö виль номер газеталiсь. Поди, кöркö сiя казялас да лыддьöтас сэтöн вот эта историясö, тöдас сыын асьсö. И меным быдöс пым сьöлöмсяням охота, медбы сiдз и лоис, медбы сiя тöдiс, что ме öнöдз эг вунöт эта сöстöм бытшöм мортлiсь поступоксö.

 

(2015 год)