Осень.

Унылые листья сопровождают дождливые мысли.

Дороги, аллеи просматриваются дальше, чем прежде.

Что это, оптический обман? Как следствие присмиревшей пыли уже не осмеливающейся кружить невозбранно в прокалённых потоках. Или особый настрой утомлённой души. Которая весной искала солнца в каждом вновь распустившемся одуванчике, а летом, наоборот, тихой сени среди искривлённых тропинок ветреных чащ. И вот теперь вынужденная обретаться среди слякоти, гербарных листьев и «помудревших» мыслей.

Жизнь и весь мир вокруг живо напоминают догорающий костёр. Не тот, где редкие языки пламени кривляются, пытаясь быть тёплыми игривыми. Костёр почти угас, робко рдея среди угольных раздолий. Всё зябко и зыбко. Будь то чувственные прикосновения. Скользящее движение глаз вдоль серых стен, за которыми уже не ощущается тепло. Ах, да – плющ, он всё так же вьётся по стенам, всё так же зелен и свеж. Нынче он обманчив как плюшевый медведь, брошенный в опустевших комнатах. Он оживит память, жизнь – жизнь никогда.

Хотя вот, дорога…

Юркое движение машин, линии разметки претендующие на некие смыслы. Энергичное шуршание колёс, танцевальное кружение дисков, серебряные брызги молдингов, навевающие ощущение праздника, точно так же как череда пузырьков за выпуклым стеклом бокала, в котором веселье игристого вина.

В унылую келью осеннего настроения без стука врывается шумная компания. Лица за вуалями тонированного стекла, много звёздных брендов, блеска, напомаженных красок,  бархатного довольства, вольных движений.

Они правы!

Осень, как ни крути, полна кислотных настроений, способных разъесть самые жизнерадостные полотна, веселье ударистых красок, удалой размах кисти, не ведающей пределов, волнующие силуэты среди цветущих садов — осени всё нипочём.

Прочь весь этот уксус. Плесните и мне того опьяняющего напитка, пусть он мне вскружит голову, закрутит в вальсе и очарует кадрилью!

Я с вами, подождите!

Чёрный автомобиль – один из праздничной кавалькады – лихо подруливает и резко приседает на передние колёса. Всем своим видом, хромированным шиком, дерзостной упругостью линий элегантно пошитого наряда, каждой драгоценной деталью этот скакун будто из конюшни Аль-Гаруна. Вот сейчас распахнуться двери и…

Рано, рано предаваться зимним умозаключениям. Да и вообще не стоит. Подайте накидку с кроваво-красным атласным подбоем, чёрные оксфорды, прибейте всех страусов – мой головной убор стоит этих жертв! Листьям позволяется кружить легко и непринуждённо, отражаясь над хлябью медью духового оркестра. Музыку, непревзойдённый маэстро круговерти и нечаянных встреч!

Моя карета подана!

И двери на самом деле распахнулись. Оттуда вытряхнулся под дождь тот тип современника, что вполне подлежит под определение: «жизнь в кайф». Пусть не денди и далеко не нарочный с приглашением на бал, без фанфар – и так сойдёт, в мексиканских джинсах «original» рублей за пятнадцать и в замшевых дерби, остроносых и заносчивых – стерпим. По нынешним меркам и это праздник.

Но вместо: «Сударь, мы вас давно дожидаемся и ваше почётное место никто не занимал. Рюмки покрылись инеем, лакеи учтиво замерли…» посланник орёт в позолоченную рамку смартфона, выражаясь далеко не высоким слогом:

– Как ты меня достала, тварь! Если бы знать… о если бы знать…» Далее следует тот жанр речи, что обычно не принято озвучивать на страницах приличной литературы. Он полон неожиданных оборотов, звуковых столкновений и злобы неутолённой страсти. И в общем сводится к следующему выводу: «Я нищ и приставы у порога…»

Дверь с треском хлопает, сотрясая шикарный экипаж, замок обидчиво клацает. Затравленный взгляд пробегает мимо меня. Знаете, в луже, хотя бы, отражается осколок неба, в глазах незнакомца серая муть и больше ничего. Ему тесно в роскошном мире возможностей. Шёлковая удавка, дорогой признак достоинства, приобретённый в престижном магазине стягивает шею. Пока не смертельно и можно сорвать остервенело и бежать куда-то, то ли пытаясь догнать общий поток дорогих аксессуаров, то ли, скорее, по инерции. Только бы не останавливаться. По инерции смертельно раненного, и уже мёртвого, шаг, другой…

Мутные потоки смешанные с глиной, будто продолжая это бегство, стекают к бордюру и окончательно скрываются в зарешеченном жерле ливнёвки…

Меня прервали праздными отступлениями.

Что я там об осени?

Ей богу, она прекрасна. Она чудесна до последнего листочка. В её шорохе можно расслышать лепет начинающегося расцвета. Не надо спешить. И этот пошлый тротуар, граничащий с царством мёртвого хрома. Что я тут забыл?! Подальше от суеты в увядающую роскошь парка. Под пурпурную сень. И к чёрту! К чёрту манто подбитое красной пошлостью – оно устарело и выглядит, по крайней мере, нелепо. И я жизнерадостно пошлёпал по лужам, против потока баснословно дорогих авто. Напоследок наблюдая как ветер шутник лепит к полированным бокам пожухлую позолоту.

По крайней мере, я нахожу это смешным.

 

6.4.21 (Сочи)