Определив себе задачу кратко рассказать о  поэтессах 19 века, следует заметить, что они уже имели некоторых предшественниц в 18 столетии, которых, впрочем, вряд ли будет правильным тоже называть поэтессами. Сочиняла стихи дочь знаменитого поэта и драматурга Сумарокова – Е.А. Княжнина, которая в юности бывала при дворе Елизаветы и обращала на себя внимание образованностью и остротой ума.  Помимо Е.А. Княжниной, жены драматурга Я.Б Княжнина,  стихи писали жёны поэтов Державина и Хераскова. Возможно, были и другие женщины, своим творчеством заслуживающие внимания, но имена их по понятным причинам остались для нас неизвестными.

В то время отнюдь не все дворяне, которых тянуло к себе литературное творчество, решались им заниматься, и уж тем более печататься,  считалось, что такое занятие роняет дворянское достоинство, причём к  женщинам это относилось в гораздо большей степени, нежели к мужчинам.  Сегодня мы способны лишь рассуждать о трудных условиях для творчества, поскольку не можем прикоснуться к внутреннему настрою того общества, не одобрявшего подобные влечения. Что же двигало женщинами в их стремлении выразить стихами своё отношение к окружающему миру? Сами они этой темы не касались, но, уж точно не желание непременно увидеть своё имя среди авторов литературных сборников или же доказать, что не только поэтам-мужчинам дано умение в стихотворной форме выражать порывы своей души. Более всего здесь можно говорить о естественной внутренней потребности, о некоем духовном томлении, которое и  стремило утончённую женскую натуру к поэтическому творчеству.

В начале 19 века поэтессы  А. П. Бунина и  А. А. Волкова уже добиваются печатания своих стихов, обращаясь к покровительству не только писателей, но и придворных  лиц. С течением времени интерес к русской поэзии в дворянской среде становится весьма популярным, более всего этому содействовал рост национального сознания в связи с войной 1812 года. В Москве и  Петербурге создаются литературные и музыкальные салоны, в которых не последнюю роль играли поэтессы. Вот что говорил о роли женщин в литературе известный критик Иван Киреевский: «В старом поколении, которое привыкло видеть в женщине полуигрушку,  предрассудок против писательниц ещё во всей силе. Он  задавил, может быть, не один талант, обещавший новую красоту нашей литературе и, может быть, новую славу, –  кто знает? Вследствие этого предрассудка большая часть наших дам-поэтов пишет мало, и либо совсем не печатает, либо печатает без имени. Исключений не много». Тем не менее, можно сказать, что в пушкинскую пору уже складывается традиция печатания сочинений русских поэтесс, самые заметные из которых З. Волконская, Е. Ростопчина, А. Готовцева, Е. Тимашова, К.Павлова были знакомы с Пушкиным или посещали те места,  где одновременно бывал и он. Читатели 19 века, как впрочем и мы сегодня, хотели увидеть в их произведениях особенности женского восприятия жизни, «лирику женского сердца».

Чуть более подробного освещения на мой взгляд заслуживает жизнь и творчество наиболее ярких поэтесс – Зинаиды Александровны Волконской (1789 – 1862), Евдокии Петровны Ростопчиной (1811 – 1858) и Каролины Карловны Павловой (1807 – 1893).

. . . . . .

 

Царица муз и красоты,

Рукою нежной держишь ты

Волшебный скипетр вдохновений,

И под задумчивым челом,

Двойным увенчанным венком,

И вьётся и пылает гений.

 

Эти строки А. С. Пушкина адресованы княгине З. А. Волконской, при этом уместно сказать, что поэтического преувеличения здесь совсем немного.

Она родилась в Италии, в Турине. Отец её князь Белосельский-Белозёрский почти всю свою жизнь провёл вне России, служа русским посланником в итальянских и  германских землях. Он был богат и образован, переписывался с французскими  литераторами. Мать Зинаиды Волконской умерла при родах, отец воспитывал её в традициях высшего общества 18 века. Овладев разными языками, девушка оставалась без хорошего знания русского. В 1810 году, через год после смерти отца, Зинаида Александровна вышла замуж за князя Никиту Григорьевича Волконского, родного брата будущего декабриста Сергея Волконского. Следствием замужества стало попадание её в ближайшее окружение императора Александра 1. Красота, образованность, талант певицы (контральто, она брала уроки вокала у известных европейских педагогов) привлекали к Зинаиде Волконской общее внимание, в том числе и самого императора. Однако жизнь придворной дамы не была ей совсем по сердцу, привыкшая с детства к занятиям для ума, она пишет стихи и прозу, сочиняет музыку и либретто к опере «Жанна д/Арк», выступив при постановке   в главной роли. Начиная с 1813 года, З. А. Волконская находилась за границей вместе с царским двором.  Высший свет Петербурга недоброжелательно относился к литературным и музыкальным занятиям княгини. В конце 1824 года она переехала в Москву, в дом своей мачехи, где и появился её знаменитый салон. В огромном доме Волконской, по правой стороне Тверской улицы, у Козицкого переулка, где позднее на его месте встал магазин Елисеева, собирался литературный и аристократический цвет Москвы. Здесь бывали учёные и художники, читали свои произведения Жуковский, Баратынский, Дельвиг, Вяземский. В Волконскую был безнадёжно влюблён юный поэт Веневитинов, которому княгиня подарила перстень, найденный при раскопках Геркуланума. Вскоре поэт умер в Петербурге и по его желанию был похоронен вместе с перстнем. После восстания декабристов атмосфера вокруг княгини стала  напряжённой, поскольку многие её близкие, а также посещавшие салон были осуждены и сосланы в Сибирь. Ещё до отъезда из Москвы в Рим в 1829 году Зинаида Волконская переходит в католичество, возможно, сыграли свою роль годы, проведённые в Италии, но гадать здесь не станем. На римской вилле княгини часто находили приют русские люди, в их числе Гоголь, художники Александр Иванов и Карл Брюллов. Дважды – в тридцатых и сороковых годах Волконская побывала в России, но здесь былые связи  неумолимо разрывались. Муж её умер в Риме в 1844 году.

 

Звезда моя! молю мольбой завета!

Когда в очах померкнувших любя,

Зовущий луч уж не найдёт ответа,

Молю, чтоб ты, приняв мой жар в себя,

Светя на тех, кого я здесь любила,

Хранящий взор собою заменила!

 

Не будет большим преувеличением назвать Зинаиду Александровну Волконскую  самой яркой женщиной  России 19 века,  учитывая в том числе и проявившиеся у неё несомненные таланты.

 

. . . . . .

 

 

Но женские стихи особенной усладой

Мне привлекательны; но каждый женский стих

Волнует сердце мне, и в море дум моих

Он отражается тоскою и отрадой.

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

 

Да!  женская душа должна в тени светиться,

Как в урне мраморной лампады скрытый луч,

Как в сумерки луна сквозь оболочку туч,

И, согревая жизнь, незримая теплиться.

 

Здесь приведены строчки из самого известного стихотворения Е. П. Ростопчиной «Как должны писать женщины», при том сама она неизменно  старалась следовать сказанному.

Евдокия Петровна Ростопчина родилась в Москве, на Чистых прудах, близ Покровки, в богатом особняке И. А. Пашкова, деда по матери. На шестом году жизни Евдокии умерла её мать. Отец  П. В. Сушков по роду службы часто бывал в отъезде, а дочь и два сына оставались на попечении деда и бабушки. Подростком девочка, помимо нужных для светской дамы французского и немецкого, сама изучила итальянский и английский языки, много читала (Байрона, Гёте, Карамзина, Жуковского), с двенадцати лет писала стихи. Посещавший дом Пашкова П. А. Вяземский в 1830 году переписал стихотворение Евдокии «Талисман» и по собственной воле напечатал его в альманахе «Северные цветы». В семье случился скандал, а её стихи вновь стали печататься только после замужества. Восемнадцати лет Евдокию Сушкову вывезли в свет, помимо ума и образованности, она была ещё и хороша собой; смуглое лицо, карие глаза, тонкие чёрные волосы. В 1828 году на балу у московского генерал-губернатора князя Д. В. Голицына она познакомилась с Пушкиным. Стараниями бабушки и тёток Евдокию Петровну выдают замуж за сына московского градоначальника времён Отечественной войны графа Андрея Фёдоровича Растопчина, известного гвардейского кутилу. Брак этот счастливым не назовёшь, хотя и родились в нём трое детей. Растопчина продолжала писать стихи, которые ходили в списках и были популярны среди светской молодёжи и особенно среди женщин.  В доме Растопчиных на Садовой были статуи работы итальянских мастеров, картины известных европейских художников, большая библиотека. Всех, кто хотел посмотреть картины, свободно допускали в дом. В 1836 году Евдокия Петровна принимала у себя в литературном салоне Пушкина, Жуковского, Вяземского, Соллогуба, которые выражали ей своё искреннее расположение. Позднее в салоне бывали Глинка, Лист, Полина Виардо. Весной 1841 года, перед отъездом на Кавказ, Растопчиной подарил альбом Лермонтов, с которым она подружилась в Петербурге. В этом же году вышел первый сборник её стихотворений. Евдокия Петровна не чужда была и прозы, помимо двух повестей, ею написаны несколько романов. Её пьесы часто ставились в Московском малом и в Петербургском Александринском театрах. В 1845 году в газете «Северная пчела» было напечатано стихотворение Растопчиной «Неравный брак», где в иносказательной форме она выразила своё отношение к действиям русских властей в Польше. После этого она уже не допускалась ко двору и постоянно жила в Москве, лишь выезжая в своё имение Вороново. Важной и очень памятной для Евдокии Петровны была недолгая дружба с Гоголем в последний год его жизни. Когда декабристы были возвращены из ссылки, Растопчина подарила С.Г Волконскому и З. Г.Чернышёву по экземпляру своего раннего стихотворения «К страдальцам-изгнанникам» с дарственной надписью.  Её стихи были положены на музыку Глинкой,  Даргамыжским, А. Рубинштейном, слова известного романса П.И. Чайковского «И больно, и сладко» тоже принадлежат ей. Хотя поэзия была подлинным призванием Е. П. Ростопчиной, её настоящей жизненной страстью, сама она так написала о себе:

Вы думали, что стих мой страстный

Легко, шутя  достался мне

И что не куплен он в борьбе,

Борьбе мучительной, ужасной?

 

. . . . . .

 

 

Туда, где суетно и шумно,

Я не несу мечту свою,

Перед толпой благоразумно

Свои волнения таю.

 

Каролина Павлова (в девичестве Яниш) родилась в семье обрусевшего немца, преподавателя Московской медико-хирургической академии, с годовалого возраста постоянно жила в Москве. В числе предков по матери были и французы и англичане. Отец её хоть и не был богат, однако сумел обеспечить дочери очень хорошее домашнее воспитание. Ещё в раннем детстве у Каролины проявились способности к языкам, писать стихи она начала рано, сначала на французском и немецком языках. В юности Каролина Яниш  бывала в знаменитом салоне Зинаиды Волконской, где, наряду с известными российскими литераторами, в 19 летнем возрасте познакомилась с Адамом Мицкевичем, который произвёл на неё глубокое впечатление, она также обратила на себя его внимание. Вскоре искренний интерес друг к другу естественным образом перешёл в чувство любви, и Мицкевич преложил Каролине руку и сердце. Отец не препятствовал воле дочери, но её богатый дядя, от которого зависело будущее всей семьи, был решительно против их союза, и девушке пришлось отказать Мицкевичу, но через всю жизнь пронесла она свои нежные чувства к польскому поэту. В 1837 году, уже будучи богатой невестой ( получила наследство того самого дяди), Каролина Карловна вышла замуж за известного русского прозаика Николая Филипповича Павлова. Поначалу в семье всё было  благополучно, литературный салон Павловых в конце 30-х, начале 40-х годов считался в Москве самым известным, именно здесь провёл свой последний московский вечер Лермонтов перед отъездом на Кавказ. В начале 50-х годов безудержная страсть Н.Ф. Павлова к карточной игре поставило семью на грань разорения, и супруги расстались. Вскоре Каролина Карловна вместе с матерью и сыном  навсегда уезжает в Германию, потом лишь два раза она посетила Москву. Решение уехать из России было принято из-за недоброжелательного отношения старых знакомых и преследования кредиторов. Последняя на родине книга её стихов вышла в 1863 году. Живя в Дрездене, К. К. Павлова активно занималась переводом на немецкий язык сочинений русских писателей, к примеру, стихов А. К. Толстого, его драм «Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Фёдор Иоаннович». Последние годы её жизни были одиноки и печальны,  что было следствием размолвки с сыном и хронического недостатка средств.

Несомненный поэтический талант К. К. Павловой многогранен, поэтому возрождение интереса к её творчеству в 20 веке стало вполне явлением закономерным и естественным.

 

Но мы глядим на звёзды неба,

На мира вечного объём,

Но в нас жива святая треба,

И не житейского лишь хлеба

Для жизни мы от бога ждём

 

Касательно нынешней России, то хочется верить, что  со временем она непременно вновь обратится к своей высокой поэтической культуре 19 столетия.