(лирическая, драматическая, парадоксальная комедия)

                 Действующие лица.

1. Тимур Баженников, инженер 44 лет.
2. Алёна Баженникова, жена Тимура 47 лет.
3. Эмилия Плетина, любовница  Тимура, 37 лет.
4. Платон, задумчивый муж Эмилии, 39 лет.
5. Александр Баженников, старший сын, 20 лет.
6. Катя Баженникова, 13 лет.
7. Игорь Баженников, младший сын, 14 лет.
8. Егор Репин, преданный друг Тимура с юности, 44лет.
9. Маша, жена Егора, 40 лет.
10. Антонина, соседка Репиных.
11. Гарик, практикующий гипнотизёр, 40 лет.

 

                                  Картина первая.

(действие происходит в наше смутное время. Стандартная двухкомнатная квартира Репиных; в углу комнаты, на креслах сидят Тимур и Егор)

Егор. Да, задача! Но не в один же, день, ты стал таким амурозависимым. Ты же инженер по электронным системам – голова. Где была голова?

У тебя трое взрослых детей! Это же – у-у-у!

Тимур. У-у-у! Точнее не скажешь.  Не сплю.  Не ем. Не думаю.

Егор. Не спишь, не спи, но зачем разводиться, ломать две семьи.

Тимур. Всё так, кто спорит. Но когда я её вижу, просто беру за руку, то словно выпиваю волшебное лекарство. С меня слетает вся муть жизни; словно меня выпускают из заточения!

Егор. Ну, допустим, выпускают из заточения; разводиться зачем?

Тимур. Сам понимаю, что перестал соображать.

Егор. Скорее всего.

Тимур. Вот и скажи, что делать? Страдаю!

 Егор.  Вот и страдай! Когда ещё придётся…

Тимур. Допускаешь, чтобы твой друг страдал?

Егор. Тоже мне страдание; вот если бы тебе оторвали ногу!

 

Тимур. Ты не понимаешь: это невыносимо.  Ногу можно обезболить; это чем заглушить?

Егор. Не заглушай. Как инженер ты знаешь, что любой процесс идёт на спад.

Тимур. А если помру?

Егор. Но от этого  как бы не умирают.

Тимур. Вот, не совсем в этом уверен.

Егор. Это всего лишь дополнительное сумасшествие. Мысли, воображение, всё такое. Запоздалый бонус жизни.

Тимур. Может и воображение, что с того…

(входит Маша)

Маша.  Я уже прошла пять магазинов, а вы всё в позе огорчения.

Может вам налить по чуть-чуть, из жалости?

Тимур. Не поможет.

Маша. Так серьёзно?  Егор мне на днях показал твою зазнобу: баба, как баба. Я всяко её рассмотрела: Сзади, спереди, сбоку –  ну, ничего в ней нет, уж такого умопомрачительного. Прямо загадка, твои, Тимур, страдания. Так сказать, их степень. Правда, что-то невероятное. Значит, от коньяка отказываетесь!

Егор, Тимур. ( в голос) Не-ет!

Маша.  Какой единодушный порыв к жизни!  Всё-таки, инстинкты ещё целы.

Егор. Маш, нам без тебя ничего не решить.

Тимур. Пожалуй…. Возглавь!

Маша.  Хорошо. Тем более, что мы за тебя переживаем оба. Даже глупые подростки не влюбляются до такой степени. Это безумие, то есть, болезнь.

Но сначала пусть Егор мне честно признается: как у него с этим делом?

Егор. С каким?

Маша.  О!  уже похоже на притворство.

Егор. Разве можно тебя обмануть хоть на миллиметр. Ты же сама видишь, какой у меня иммунитет. (показывает на Тимура)  Да, упаси Господь!

Маша. Ладно, пока верю. (достаёт коньяк, бокалы, подкатывает журнальный столик, Егор разливает по бокалам)

Егор. За пропащее дело!

Маша. Не за любовь!

Егор.  Ну, какие будут соображения?

 

Маша. Допускаете меня, женщину, до соображений?

Егор. Но у вас же, эта… логическая непредсказуемость. А наш же рассудок туп, так как ограничен уверенностью логики.  У! как сказал.

Маша. Уговорили.  Исходя из того, что умные мужики бывают глупее обыкновенных, будете слушать меня.

Егор. Так, слушаем.

Маша. Может, вы и раньше знали, но забыли, что такое высший разум.

Егор. Мой высший разум – ты.

Маша. Не подлизывайся: больше не налью.

Егор. Я к тому, что глупо не использовать высший разум, если он есть.

Маша. Есть. Высший разум – это время! Зависни Тимур, ну, помучайся малость.  Уверяю, рассосётся многое. Чем позже, тем легче будет всё решить.

Егор.  Мудро.

Тимур. Сколько мучиться? Может, всю жизнь.

Егор. (иронично) Так увидим.

Маша. Так, стало быть, сомневаетесь в моей мудрости? Отрекусь!

Егор, Тимур. ( в голос) Нет, преклоняемся!

Егор.  Но ждали почему-то иной мудрости.

Маша.  Нет, больше не налью.

Егор. Тогда, как страдать?

Маша.  Душа состоит из печали: всё остальное проходит.

Егор. (Тимуру) Слышишь: какая мудрая у меня жена! Если что, обращайся.

Маша. Судя по иронии, коньяка на сегодня, уж точно, хватит.

Егор. Ну, вот, приехали. А кто мне мешал промолчать!

Маша. Привыкай думать.   Молчание – золото.   Тимур, дорогой, но неужели так серьёзно?

Тимур. Очень, Маша, очень. Серьёзно и необъяснимо. Это  сильнее меня!

 Егор. Но ты держи нас в курсе. Что-нибудь придумаем. Как-то поможем…

                                             Картина вторая.

(квартира Баженниковых, она трехкомнатная, в самой маленькой хозяйничает Катя; в средней обитают братья; суббота; Тимур довольно тупо рассмативает электронную схему; жена вяжет шапочку)

Алёна.  Как бы Саша не бросил институт.

4.

Тимур. (отрывается от схемы) С чего ты взяла?

Алёна. Ты даже не замечаешь, что он влюбился. Приходит под утро, по-моему, пропускает лекции.  Как бы, не женился раньше времени?

Тимур. Как я?

Алёна. Ты забыл, что вообще бросал учёбу. Если бы мой папа не был ректором, неизвестно:  доучился ли бы вообще.

Тимур. Ну, да, большое спасибо папе.

Алёна. Это благодарность, или уже сожаление?

Тимур.  Нет, я о былом не жалею.

Алёна. Понимаю, сейчас  тебя злит настоящее. Думаешь, я ничего не знаю? Это в нашем – то,  маленьком городе! Я-то ладно, еле уговорила Игоря не бить эту женщину.

Тимур. Что?!

Алёна.  Да, успокойся: у нас умные дети. Они понимают, что ты всё рано нас любишь. Они понимают… , что с тобой что-то твориться.

Тимур. Я не знаю, что со мной творится.

Алёна. Я всё понимаю.  Может тебя к бабке сводить? Есть тут одна, отговаривает. Мне уж, её посоветовали: что за город!

Тимур. Посоветовали!?

Алёна. Люди-то видят. Думают.

Тимур. (удивлён) Думают?

Алёна. Большинство считает, что тебя чем-то опоили. Ну, обворожили. Сочувствуют. Называется: «Бес в ребро», когда мужику за сорок. Не ты первый.

Тимур. Хоть ты не сходи с ума в двадцать первом веке

Алёна. Я и не схожу.

Тимур.  К бабке она меня поведёт.  Ведущего инженера!

Алёна. Мужика. А у мужиков, эта стадия возраста называется: «Бес в ребро».

Обычная, общестатистическая стадия, как детская корь. Только хуже.

Тимур. Чтобы никаких бабок!

Алёна. Ну, если не лечить, должно пройти так.  Подруга так

печень вылечила,  померла от совершенно другой болезни, от которой лечилась.  Что делать с Александром, Отец?

Тимур: И что мне сказать сыну?

Алёна: Уж, извини. Но у тебя теперь опыт.

Тимур. Опыт?

Алёна.  Прости, вырвалось.

(пауза)

Тимур. Я тебя сильно  огорчил?

Алёна. Скорее озаботил.  Думаю, это средний обычный случай. Мы двадцать два года вместе, ну, поугасли, поднадоели, накопилась необходимость  чего-то свеженького. Я понимаю. Я знаю, что мы, всё-таки, тебе дороги. Я понимаю.

Тимур. Прости, сколько сможешь.

Алёна. Я не обижаюсь, я, скорее, сочувствую. Поговори с сыном.

Тимур.  А что? Поговорю с умным ребёнком. Может сам чего-то  пойму.

                                Картина третья.

(Комнаты сыновей; входит Тимур; Александр лежит на верхнем ярусе кровати)

Тимур. (постояв рядом) Чего лежишь?

Саша. Так…

Тимур. (подождав) Понятно.

Саша. Понятно?

Тимур. Понятно.

Саша. И что понятно?

Тимур. Да, всё. Надо поговорить.

Саша. О чём?

Тимур. О личной жизни.

Саша. Твоей или моей?

Тимур. Даже так.

Саша. И что хочешь сказать?

Тимур. Спросить: не собираешься ли жениться?

Саша. А ты?

Тимур. Давай по очереди: сначала ты.

Саша. Хорошо бы, но думаю, тогда придётся бросить институт и устроится на работу.

Тимур. Что ж, думаешь правильно, главное, сделать как думаешь. В этом городишке путёвую работу без корочек не найти.

Саша. А ты собираешься нас бросить?

Тимур. Ну, что за слова такие: «бросить»! (пауза) Собираюсь. (помолчав)  Что скажешь?

Саша. Наверное,  по-другому не можешь. Вот только Игорёк пока не поймёт, боюсь, чего-нибудь наделает. Я с ним поговорю…

Тимур. Да, нет, пока потерплю, говорят, рассосётся. Ну, ты учись.

Саша. Ладно.

Тимур. Что за девочка?  Любишь?

Саша. Ну.

Тимур. Пропускаешь лекции?

Саша. Ну.

Тимур. Я тоже пропускал.

Саша. Знаю.

Тимур. Не спишь, не ешь?

Саша. Сплю, ем.

Тимур. Это правильно.  Если есть и спать, то всё легче. Завидую.

Саша. Я тебя понимаю.

Тимур.  Да?

Саша. Да.

Тимур. Я тебя тоже.

Саша. Да?

Тимур. Да.

Саша. Ладно.

Тимур. Ну,  полежи, раз всё понимаешь. Я тоже больше понимаю, когда лежу. Лежи.

Саша. Лежу.

Тимур. Но ты не просто лежи – думай.

Саша. Лежу, думаю.

Тимур. Это правильно.

 

                                             Картина четвёртая.

(в комнате только Катя и Игорь)                                     

Катя. Плохо дело. Папик  опять глядел на себя в зеркало.

Игорь. Брился?

 

Катя. Не. Просто глядел.

Игорь. Зачем?

Катя. По-моему, что-то хотел увидеть – уж очень глядел печально.

Игорь.  Долго глядел?

Катя. Долго.

Игорь. Увидел?

Катя. Но такое впечатление, будто нашёл что-то лишнее.  Недоволен собой человек.  Вот когда я смотрю в зеркало, мне смешно.

Игорь. Девчонки все смешные, потому что дуры.

Катя. Не. Мне смешно, потому что, я сразу представляю, как на меня пялится придурок  Киселёв. Умора.  Слушай, а с тобой можно поговорить серьёзно?

Игорь.  Серьёзно?  С тобой?

Катя. Со мной.

Игорь. Догадываюсь – о любви к придурку!

Катя. Не. О той любви я всё понимаю: я просто пью рыбий жир, и любовь проходит. Я о другой любви.

Игорь. Про отца?

Катя. Да.  А что если его тоже попоить рыбьим жиром? Он такой противный что после него уже не хочется ничего!

Игорь. Не знаю. У меня ещё не было такой глупой проблемы.

Катя. Что за семья: нет никого, с кем можно серьёзно поговорить.

Игорь. Зачем с тобой говорить?

Катя. Обсудить, принять меры. По моим наблюдениям…

Игорь. Вот и наблюдай дальше.

Катя.  Ты эгоист.

Игорь. Отстань.

Катя. Тебя семья не волнует.

Игорь. Волнует, мне стыдно, за отца.

Катя. Что скажешь про рыбий жир?

Игорь. Не знаю, не пробовал.

Катя. Но другого средства, думаю, у нас  нет.

 

                               Картина пятая.

 

( семья Баженниковых за обеденным столом)

Катя. Папочка, а когда ты нас познакомишь с новой мамочкой?

Алёна. (строго)  Катя!

Игорь. А что, Катя?  Интересно же: какие её параметры, например размер груди и другие, физически необходимые части.

Александр.  (дает Игорю подзатыльник)  Акселерат!

Катя. Ну, с Шуриком понятно: он в папочку.

Алёна. ( даёт подзатыльник Кате) Уймись!

Катя. Да, я ничего, мне самой уж тринадцать, ещё немного и проклятая старость. Нет, я понимаю папочку, гормоны и всё такое. Химия.  Достаточно,

что-нибудь неосторожно съесть…  И привет!  Любовь, вообще, побочный эффект выживания. Вот я, например, как только в кого-то влюбляюсь, пью

рыбий жир. Так противно, что больше ничего не хочется. Главное, не давать себя целовать взасос.  Осторожность и ещё раз осторожность!

Алёна. Дадите отцу поесть?

Тимур. Нет, нет: когда я ещё это услышу.

Игорь. Девчонки, вообще, сплошные дуры.

Катя. Ты не сплошной?

Игорь. Пнул под зад Тимофееву, а она решила, что это любовь.

Алёна. Смотря, за что ты её пнул.

Игорь.  Мам, честно, не знаю, но так захотелось по её заднице…, просто никакого терпения!                                             

Катя. Понимаю: я видела её задницу!

Алёна. Ну, что сегодня за разговоры.

Катя.  Мам, но всё о жизни.   Ну, давайте поговорим  о влиянии прогресса на умственную неполноценность граждан.

Алёна. Молчи уж, полноценная.  Надо же ухитриться получить двойку по математике.

Катя. Потому что я против математики.  Это абстрактный цифровой маразм,

доступный исключительно шизофреникам. Нет, я, конечно, старалась. Ведь понимаю: сдавать ЕГЭ. Просто списала не у того парня. Надо было у придурка

Киселёва, но тот, гад, специально  далеко сел. Ну, ничего, – у нас шизиков ещё половина класса — выкрутимся!

                                                

Александр. У тебя папа в молодости победитель математических олимпиад.

Катя. Ну, так, другая эпоха; была более вменяемая программа. Это теперь шизики  разбушевались. Вот, пап, скажи: что тебе пригодилось из более   десятка лет обучения? Тебе, инженеру по электронике!

Тимур. Пожалуй, умение считать до десяти,  да закон Ома.

Катя. Вот!  А глупая система образования за зря сжигает наши души!

Игорь. Это точно: Учёба, учёба и никакого просвета! Принципиально не буду посещать школу по субботам. Человек, вообще, отличается от животного наличием выходных!

Алёна. Обезьяна превратилась в человека, потому что трудилась.

Катя.  А, по-моему, у неё  просто было для этого свободное время.

Игорь. Мне кажется, обезьяны умнее: по крайней мере, они не пили рыбий жир.

Катя. Но ты, любитель  обезьян, обезьяны ещё не курили кальян!

Алёна. Сынок – это правда?

Игорь. Ну, попробовал…

Катя. Четырнадцать раз!

Игорь. Но я не в себя.

Алёна. Это ты думаешь не в себя.

Катя. Как  наша математичка. Она всегда думает не в себя, как депутат.

Алёна. Какой ещё депутат?

Катя. Мам, это я про стиль мысли.

Александр. У тебя стиль – двоечница!

Катя. И что? Я выше мнений!

Александр. О!

Игорь. Я где-то тоже. Мне, вообще, кажется, что все придурки.

Катя. Ты первый.

Игорь. Даже не возражаю!

Александр. Конечно, выгодно считать себя клоуном – столько свободы!

Алёна. Как ты такое понял?

Александр. Это из наблюдений.

Катя. Надеюсь не из очень личных – «Ромео»

Александр. Брысь!

 

Катя. Видимо, психоанализ здесь под запретом.

Картина шестая.

     (квартира Плетиных: между женой и мужем царит безмолвие: жена рассеянно смотрит в книгу; муж неподвижно глядит в одну точку; входит соседка,Тоня)

Тоня. Можно я стратегически побуду у вас?

Эмилия, ( она обрадовалась соседке)  Конечно! Проходи сюда, Тоня.  А что за стратегия?

Тоня.  Покупаю шубу!

Эмилия. Не поняла.

Тоня. Ну, раньше, было проще: сказала, что хочу шубу – и всё! Дальше – его трудный ход.  Теперь, стареем, теряем гипноз. Хоть сто раз скажи: хочу шубу – шубы не будет.  Теперь, мы вынуждены любое воздействие на мужа, как бы накапливать.  Вот уж, который день борюсь: не разговариваю, ухожу к соседям, намекаю на то, как тяжело без новой шубы поддерживать сексуальное возбуждение  в постели.  Но, ничего: думаю, полшубы уже в кармане.

Эмилия. Так у тебя уже столько шуб. Зачем ещё?

Тоня. Шубы, вообще, не для того, чтобы их носить; в них, вообще, тяжело, жарко и неуклюже.  Шуба, именно новая, нужна, чтобы её демонстрировать!

Это продлевает женскую жизнь. Мы, в основном, живём внешней демонстрацией! Мы вешаем на себя что-нибудь красивое и дорогое, и что-то воображаем – только тогда нам легче. Только так женщина может ни о чём не жалеть. (пауза) Что-то у вас сегодня как-то не так?

Эмилия. Увы,  получается жалеть.

Тоня. Что за печаль?  И чего это Платон сегодня  такой мрачный. Он точно живёт внутренней жизнью. В наше время нельзя жить внутренней жизнью: люди подумают неладное.  Я всегда его встречаю задумчивым, но раньше он что-то говорил. Муж, называет его философом. Нет, ничего не подумайте плохого, он – в самом хорошем смысле.  Впрочем, на мужиков так сильно влияет погода. Они прямо страдают, когда им холодно в своём гараже. Они вообще плохо переносят жизнь трезвыми, умирают.   У меня так умерло первые два мужа.   Особенно жалко второго. Вообще ничего не пил, был тихий, и быстро умер. Собственно, и  третий…, пока я поняла причину. Уж этому я не

 

мешаю следить за здоровьем.  Но требую меры!  Твой-то, Эмилия, Платон, видимо, не употребляет. Что-то со здоровьем? Мужика опасно держать постоянно трезвым. Это у них, как недомогание. Сводила бы к врачу!

Платон. ( он слышит) Со здоровьем у меня беда –  ни одной болезни. Ни одного повода,  напиться!

Тоня. (слегка онемела) Надо же, как бывает. А  слышали:  говорят, Баженниковы разводятся?  Что за времена: Уходит от такой золотой жены. Да и красива. Правда, она его сильно старше; женщина не  должна быть старше                                                  мужа. От этого мужик теряет свой нерв. Вот мой старше  меня на восемь лет.  Так, ему и деваться некуда! Только разве умереть. С другой стороны  – если намного старше, так и помрёт – не так жалко. ( у неё звонит телефон, она                                                                                                                                                                                    

отвечает)  Да, приезжай. Вот, дочка едет, значит, поругалась с зятем. Она, пока не поругается не приезжает.  Хоть бы Баженниковы развелись скорее – сколько уж можно, мотать людям нервы! Весь город ждёт, чем кончится.  Вообще-то, интересный случай, поглядим. Нельзя на старости лет влюбляться, при живой жене в мелком городе. Говорят: уж сам-то так страдает, так страдает, прямо темнеет лицом! Она тоже терпеливая. Я бы своего сразу убила. Ладно, пойду, дочку надо регулировать.  Беда с этим зятем.  Предыдущий и то лучше был, намного  тише этого.   Прямо жалко первого зятя. Где ей ещё такого найти.  Этот, четвёртый, а хуже третьего. (уходит, наступает тишина).

Эмилия.  Что за город!

Платон.  Я подал на развод. Уеду куда-нибудь.

Эмилия. (тихо)  Подожди: я всё объясню. Всё не так, как ты думаешь.

Платон. ( ухмыльнулся) Объяснишь, и я перестану быть презренным рогоносителем. Ты уничтожила моё мужское достоинство. Ничего не вернуть.

Эмилия. Уверяю тебя: это не так. Послушай!

Платон.  Очень интересно, узнать твою версию.  Скажи чем он лучше меня? Прошу, мне это просто необходимо знать, чтобы лучше ориентироваться в пространстве.

Эмилия. (горячо)  Он ничем тебя не лучше, абсолютно.

Платон. Так чем же он тебя взял?

Эмилия. Он меня ошеломил. Я ощутила, как он возле меня мгновенно воскресает.  А теперь я не знаю, как от него отделаться!

 

Убей меня, но прости. Я проклинаю эту кооперативную вечеринку! Убей, но прости.
Платон.  Не смогу ни то, ни другое. Понимаешь, как будто ты меня проколола, и из меня вышел воздух. Во мне больше нет воздуха. И никогда не будет.

Эмилия. Прости.  (падает на колени).

Платон.  (пренебрежительно) Избавь! (отходит к окну)  Вон, твой ждёт тебя в беседке, сидит, глядя на входную дверь.  Он даже не понимает, как это смешно!

Эмилия. Господи, избавь меня от этого сумасшествия!

Платон. Не знаю, как Господь, а я попробую.  Не зря же я, как идиот,  пожертвовал несколько лет боксу.

Эмилия. Не надо бить, он всё равно для меня уже не существует. Сделаешь  только хуже.

 Платон. Просто побеседую; не ожидал, что мне сделается интересно побеседовать. (уходит)

 

                                  Картина седьмая.

(дворовая беседка; Тимур сидит в печальном ожидании; появляется Платон, спокойно садится почти рядом, молча, сидят)                                               

Платон. Знаешь, кто я?

Тимур. Догадываюсь.

Платон.  Ну, и видок у тебя. Что, прямо так плохо?

Тимур. Прямо так.

Платон. Здорово, на пятом десятке, быть посмешищем, как сопливому пацану! Что за ощущение? (насмешливо) Не опишешь?

Тимур. Однажды, послали в Грузию, отремонтировать агрегат; к вечеру так устал, еле дотащился до ночлега. Но нас уже ждали благодарные грузины, я выпил рог вина. Не знаю, что за вино: не встречал такого ни до, ни после. Как

только я осушил рог, почувствовал, такую необыкновенную лёгкость.

Такую же блаженную лёгкость чувствую, когда вижу её.

Платон. Понимаешь, что она тебя избегает?

Тимур. Да, избегает.  Давно и упорно.

Платон. ( задумчиво) Что интересно: чем ты её обаял, тем и стал невыносим. Женская диалектика. (пауза) Она просит её больше не мучить. Хотя вижу:

13.

намного больше мучаешься ты. Возьми в руки голову. А мою жизнь ты уже надломил.

Тимур. Извини.

Платон. Ладно, сочувствую. Имей в виду, что не только себя подвергаешь насмешкам. Меня позоришь. Мне бы наковырять тебе как следует, но рука не поднимается бить помешанного.  (поднялся, уходит)

Тимур. Постой! Врежь мне, сколько есть силы: вдруг отпустит. (встаёт)

Платон. (подходит) Чего-то зла нет.

Тимур.  Соберись, я же тебе наставил рога!

(Платон бьёт его прямым в голову; Тимур падает.  Платон смотрит сочувственно, ждёт. Тимур с трудом садится, трясёт головой)

Платон. Ну, как теперь?

Тимур. Ни хрена. Всё также. Может, повторить?

Платон. Я не нанимался тебя лупить.  Нет  удовольствия. Уж, ты как-нибудь сам.

(Платон, махнув рукой, уходит)

 

                                Картина восьмая.

(квартира Репиных; Егор с Тимуром ведут безрадостный разговор)                                          

Тимур. Я дошёл до точки. Я думаю только о ней. Ошибаюсь на работе, причём, делаю такие нелепые промахи, что не удивлюсь, если меня уволят.

( входит Маша, обращаясь к Егору) Переживает?

Егор. Переживает. (Маша выходит, возвращается с коньяком)

Маша. Придётся лечить двойной дозой.

Тимур. Спасибо Маша, ты настоящий друг, но не нужно: душа не примет.

Я всех извёл. Как из этого выйти?

Маша. (садится рядом) есть ещё один способ.

Тимур. Петля?

Маша, Егор. (одновременно)  Ты дурак?

Тимур. Уже не знаю.

Егор. Что за способ?

Маша. Есть мой одноклассник, известный гипнотизёр.  Можно найти его телефон.

 

Тимур. И что? Он меня загипнотизирует, сделает из меня овощ?

Маша.  Любовь, Тимурушка, такое же гипнотическое состояние; он тебя переведёт из одного в другое. И всё. Будешь под обычным гипнозом  повседневности, как все.

Тимур. Впрочем, чем я сейчас умнее овоща?

Маша. Нет, любить, это прекрасно. Но не до такой же степени! Это как заплывать за буйки, когда сто лет не плавал. Так, звонить?

Тимур. Согласен. Я так устал.

Маша. Что ж, я созвонюсь.

Егор.   Тогда, коньяк?

Тимур. Тогда, конечно.

Маша. Давно бы так.

 

                           Картина девятая.

(квартира гипнотизёра, мужчина в растрёпанном виде сидит с гитарой; перед ним стоит начатая бутылка водки; звонок.)                                            

Гарик.  (кричит)  Открыто! (входит Тимур) Ну, проходи, знаю, Машка звонила. Помнит, как я её за партой щипал. Ох, и дурак был! Больше не видать такого счастья.  Только вдумайся – было кайфом, просто ущипнуть девчонку! Стало быть, это ты?

Тимур. Стало быть.

Гарик. Тогда, привет!  (отложил гитару)

Тимур. Привет.

Гарик. Присядь и налей себе. Считай это началом сеанса.

( Тимур подчиняется; оба выпивают)

Тимур. А чем закусить?

Гарик. Ты, что?  Закусывать пошло. Мы пьём для души. Ведь ты томишься душой!

Тимур. Томлюсь.

Гарик. Представь себе: я тоже.  Вот так, у нас совпало. Моя, вообще, исчезла.

Тимур. ( в нём просыпается ирония) Сочувствую!

Гарик. Во! ( разливает ещё)  За взаимопонимание! (пьют)  А теперь скажи: на хрен, мягко выражаясь, тебе это надо?

Тимур. Что именно?

Гарик. Да, всё.   (Тимур пожимает плечами) Ну, загипнотизирую я тебя, – мне это, как раз плюнуть, – будешь спокойно ходить на работу, где одни и те же

нулевые физиономии, будешь спокойно спать каждую ночь, а внутри у тебя будет всё деревянно! Пустота! Да, тьфу! от такой жизни. Пойми, сейчас ты страдаешь! В тебе творится жизнь! В твоей затасканной судьбе появилось содержание.  Вот я сейчас страдаю! Водку пью.  Песни пишу впервые! Послушай.

(берёт гитару, поёт)

В одиночестве от зари,

Горят лунные фонари.

И не смотрят они вперёд,

Молчаливый они народ.

 

Откровенную мглу слепя,                                                                                1

Смотрят только вокруг себя.

И, огня проливая кровь,

Берегут  для меня любовь.

 

Как же долго хватало мне

Их огня до зари вполне,

Где восторженно, по ночам,

Я  молился твоим очам…

 

Ты исчезла под Новый Год,

Я совсем не смотрю вперёд.

Жду тебя уже весь январь,

Тихо гаснет в душе фонарь.

 

Тимур. Неплохо!

Гарик. Да, причём здесь «неплохо»!  Но вот, ещё одна песенка.  (поёт под танго )

Мадам, я с вами исчерпал страданье:

Уж ничего страданье не даёт.

 

Я понял всё.  Но что же, пониманье?

Зачем?  И без него  живёт народ.

 

Мадам, я, видно, зря лелеял муку:

Я больше смысла в ней не нахожу.

Напрасно я обожествлял разлуку:

Она любви не  уменьшает жуть.

 

Я помню час, когда любовь погасла,

Упали наземь счастья этажи.

Но умереть, всё ж, было бы  напрасно.

Уж, лучше я напрасно буду жить.

 

Уйдут года, потянутся недели,

И обнажится истина одна:

О, как бы мы друг другу надоели!

Когда б любви не кончилась весна.

 

Тимур. Неплохо.

Гарик.  Опять ты со своим «неплохо».  Это сумбур. Выплеск!

Тимур. Мне кажется, сеанс получился. Сколько с меня?

Гарик. Дурак ты, нет никакого сеанса. (Откладывает гитару)

Хочешь,  я тебе заплачу.  Только посиди со мной. Мы с тобой одной крови! Наливай!

Тимур. (разливает, пьют)  Чувствую – одной крови всё больше.

Гарик. Вот и сиди. Водки у меня ещё ящик. А то я тебя так загипнотизирую!

Тимур.  Без закуски?

Гарик. Не опошляй!  Воскреси  в себе ощущение! Ощущение – это жизнь.

Мы, глупые, избегаем печали, не понимает глубины чувств, мы примитивны!                                              

Тимур. (захмелев) Согласен.

Гарик. Знаешь, чего надо бояться?

Тимур. Чего ещё?

Гарик. Пустоты!

Тимур. (рассудительно) Ну, да.

Гарик. Вот, я думаю, у каждого есть душа, ну, скорее всего, есть.  Но не каждому Господь её активирует. Не знаю почему, но не каждому. А избранным он посылает  потрясение.

Тимур. Зачем?

Гарик.  А я думал, что ты уже понял: всё-таки, инженер.

Тимур. Чтобы пробудить.  Но зачем? Чтобы страдать?

Гарик. Чтобы ощутить! Ведь душа, теоретически – вечная штука.

Тимур. Понятно, но лучше закусывать. Уж такое у меня ощущение.

Гарик. Пойми, ты жил бездушно. Нет, ты умный инженер, но с точки зрения души, ты жил, как дурак – без чувств. И вот это всё накопилось…

Тимур. Тогда лучше ещё по одной.

Гарик. Вот…, начинаешь понимать.

Тимур. А у тебя точно ничего  нет, чем закусить?

     Гарик. (возвышенно) Ни крошки! От еды одна муть. Дух должен быть чист.

                             Картина десятая.

(спустя две недели;  обед в семье Баженниковых; все за столом)

Тимур. ( Игорю) Почему не ешь салат?

Игорь. Я больше не верю в витамины.

Алёна. Когда это ты потерял веру?

Игорь.  Три дня назад.   Съел на спор три пачки, – и никаких изменений в пределах организма. Пусть ест Катька: ей точно чего-то не хватает – вчера пила рыбий жир.

Александр. Ей не хватает математики: чувствую, на ЕГЭ загремит, опозорит династию.

Тимур. Ну, уж, математикой-то я с ней займусь.

Катя. Не хочу шизофрении!

Тимур. Математика, всего лишь, инструмент познания.

Катя. Папочка, прости, но как только у тебя прошли гормоны, ты стал занудой.

Алёна. Как, ты отец её избаловал: говорит, что хочет.

Катя. У нас свобода слова  в век демократии.

Александр. Да оставьте её в покое – девочка пьёт рыбий жир! Кто следующий?

Игорь. Я даже знаю, в кого теперь она втюрилась. В придурка  Киселёва.

 

Катя. У тебя запоздалые сведения: уже совершенно другой придурок.

Александр. Семья, а что если я женюсь для полноты обстоятельств?

(небольшое молчание)

Алёна. Ну, началось!

Тимур. (Александру) Аргументы? Влюблён?

Александр. Ну…

Катя. (торопливо) Папочка предложи ему рыбий жир: у меня ещё два пузырька!

Тимур. (усмехается) А что, если помогает, можно и попробовать.

Александр.  От чего помогает?  От беременности?

Алёна. (шокирована) Саша, вот от тебя такого не ожидала!

Александр. (разводит руками)  Ну, от себя я бы тоже такого не ожидал.

Тимур. Чего-то, всё как-то быстро.

Игорь. А кто у нас главный по ускорению?

Алёна. Помолчи!

Игорь. Я тогда тоже женюсь: так всё надоело!  Особенно, этот нудак

по ОБЖ.

      Катя. Это, которому вы подсыпали кокса?

      Игорь. А представляешь: как он после этого засиял! Как залепетал про какие-

то сферы.  Мы после этого зовём его НЛО.

Алёна.  Не стыдно? Над взрослым человеком?

Игорь. А если он не понимает, что дурак, а лезет учить? Между прочим, после кокса в нём проклюнулась личность. Нет, умнее он не стал, но сделался загадочней. Ну, мы его ещё сформируем до кондиции.

Катя. Класс! А нельзя ли мне немного кокса, я бы одному шизику…. Хочется

проверить, что у него внутри?

Алёна. Я запрещаю!

Катя. Шучу. Впрочем, он пуст для совершенства. Одни формулы.

Тимур. Вот это жизнь! Дети! А Гарик пугал – пустота!

Александр. А кто у нас Гарик?

Тимур. Так, знакомый один.

Игорь. (подозрительно) Чего-то раньше мы о Гарике не слышали.

Катя. Насколько я знаю папочку, в его окружении нет недействующих лиц.

Тем более, пугающих папочку пустотой. Объясни ребёнку, что это за пустота?

Алёна. Тебе бы только поговорить!

Катя. А из чего, по-вашему, строится семейная атмосфера? Из слов!

Александр. Откуда этот проблеск мудрости?

Игорь. Скорее всего, от рыбьего жира. Других источников мудрости не предполагаю.

Алёна. Действительно: кто такой Гарик? Ты ни разу не говорил.

Тимур. Знакомый  гипнотизёр.

Все.  (в удивлении)  Гипнотизёр!?

Тимур. Обыкновенный гипнотизёр. В чём пафос?

Алёна. Обыкновенный?

Тимур. Абсолютно.

Алёна. (подозрительно) Ты посещал гипнотизёра?

Тимур. А что здесь такого, сверхъестественного? Такой же врач.

Алёна. И он тебя…

Тимур. Отнюдь. Страдал он. От него ушла женщина. Я его успокаивал.

Алёна. Ты успокаивал гипнотизёра?

Катя. Каким методом ты, папочка, на него воздействовал?

Тимур. Ящиком водки. Просто средство ото всего. Больше он не переживал.

Хотя появилось побочное явление – стал бояться, что женщина вернётся!

Катя. (грустно) Разве я смогу выпит ящик водки! Не смогу…

Алёна. Ты с ним банально бухал?

Тимур. Совсем не банально. Методически.

Алёна. Не боишься, что станешь алкоголиком?

Тимур. Как-то не приходило в голову.

Алёна. Боже: из одной крайности, да в другую!

Катя. Ну, что ты, мамуля: папочке, главное не полюбить алкоголичку. Вот, это была бы проблема.

Александр. Не привязывайтесь к отцу: у него ещё не такой сильный иммунитет.

Тимур. Иммунитет, дети, это семья.  Такая, как наша. (Александру) Так ты говорил всерьёз?

Александр. Не знаю, вот пойду, полежу, подумаю.

Тимур. Тогда не откладывай, полежи.

Катя. Что за новый метод мышления? А что, если  попробовать мне…

Игорь. А ведь я тоже заметил, когда  за партой лежишь, как-то легче голове.

Катя. А что, вдруг, это выход?  Тогда  —  всем лежать до умственного прояснения!

Игорь.  Боюсь: тогда тебе лежать надо очень долго.

Тимур.  Вот бы полежать, не шевелясь, всей страной. Как бы всё в головах прояснилось!  Жизнь бы началась заново.

Катя. Папочка, если есть такая мысль, пиши диссертацию. Спасёшь родину от маразма.  А то я, как  дура, пью опять этот  рыбий жир.

 

Конец.

Валентин Николаевич Баранов.