Эмиграция… Сколько в этом слове всего: разбитых надежд, брошенного имущества, пролитых слёз и недопитой водки. Такой несъедобный винегрет, кто хоть раз его отведал, тот уже ни за что не попросит добавки … У всех эмигрантов свои истории и каждая, не похожа на другую. Вот одна из них…
********
Когда Изя был маленьким, на вопрос, кем он хочет стать, когда он вырастет, тот неизменно отвечал: “Кацманавтом”. Его маман, услышав это грустно улыбалась приговаривала:
” Лучше б уж Эйнштейном. И хотя в жизни всё относительно, однако нельзя перековать свою фамилию на пятой наковальне в героическую профессию”. Занятия с логопедом, не только на исправили дефект речи, но и привили дитяти стойкое отвращение к правде. Теперь повзрослев, на вопрос о будущей профессии, он отвечал, насупившись: “Не скажу, это моя мечта. Иначе не сбудется.” Такой ответ вызывал приступы умиления у взрослых, “Ну надо же какой серьёзный мальчик, а мой-то оболтус…”
Потом интересы коренным образом изменились, из глубин космоса наш Изя устремился в недра земли. Ему нравилось копаться на развалинах старых домов и в недавно вырытых под фундамент котлованах. Однажды, он нашел там двадцати пятикопеечную царскую монету и показал её отцу. Они вместе очистили её от грязи и от всяких там окислов. Монета заблестела как новая.
– Настоящая серебряная. У нумизматов, она не меньше пяти рублей стоит. Ну, сынок, быть тебе археологом. Слышь, жена, у нас будущий Шлиман растет! – пророчески произнёс папа.
– Какой, такой Шлиман?! Не знаю я никакого Шлимана! Да он у нас не Шлиман, а шлимазл! У него в табеле уже 4 тройки, – выкрикивала мама с кухни, жаря котлеты.
С этого момента, юный Шлиман таскал домой всякие находки.
Его коллекция была такой же разнообразной, как и в Эрмитаже, однако всё же справедливости ради надо сказать, уступала этому музею по количеству экспонатов. Тут были черепки, разной формы, покрытые глазурью и без, две большие медные пуговицы: одна с двуглавым орлом, а вторая с кулаком, в котором было зажато три молнии, несколько патронов от трехлинейки, коробка от немецкого противогаза, три китайские монеты с квадратными дырочками и старый театральный бинокль, с одной разбитой линзой. Настоящая пещера Али-Бабы.
Эрудированный папа объяснил сыну, что у китайцев не было кошельков, и они носили монеты как бублики на веревочке.
Изя всерьез увлёкся античной историей, современность его не интересовала от слова “совсем”. То есть, он читал труды античных авторов таких как Геродот, Тацит, Плиний, Светоний, при этом категорически не хотел учить не только славное прошлое, но и главное, славное будущее родной коммунистической партии Советского Союза.
С одной стороны, он потрясал учительницу истории своими академическими знаниями античного мира, с другой стороны, классная руководительница потрясала родителей обещаниями сообщить “куда следует”. Оказывается, их сынуля, на классном часе при всех сообщил, что самым великим полководцем всех времен и народов является не Леонид Ильич Брежнев, а римский император Гай Юлий Цезарь или греческий стратег Алквиад, и, по его мнению, очень странно, что город, претендующий на звание культурно-исторического центра до сих пор не имеет ни одного поставленного им памятника. И потом добавил, что, начиная с восстания Спартака ни одно революционное начинание хорошо не оканчивалось… Вот такой демарш!
И если такое повторится еще раз, то она, Тимошук Лидия Фёдоровна, член партии с 1962 года сообщит об этом в компетентные органы.
Папа понимающе икнул. Это было падение Трои…Ему представилось как поздно вечером, вежливые люди в темных костюмах молча достают из-под полного собрания Антона Павловича Чехова, два журнала “Playboy” за 1973 год и вложенный между ними “Один день Ивана Денисовича” Солженицына… Вот теперь ему и пригодится старый студенческий ватник… Хорошо, что не дал выкинуть
Оба родителя понимая насколько целебным может быть сибирский климат, наперебой горячо заверили бдительную учительницу, что больше никаких подобных эксцессов не будет.
– Исаак,- придя домой, серьезно начал папа, – ты знаешь кто такой Павлик Морозов?
– Не очень… Кажется пионер-герой… – неуверенно ответил сын.
– Ага, почти. Он выдал своего отца, который покрывал кулаков и выдавал им поддельные документы. Правда, героем он стал только посмертно, так и не успев стать сиротой… А ты тоже хочешь героем? Или сиротой?!
– Ни тем, ни другим, – твёрдо ответил умный Изя, – я вас люблю.
– Вот и хорошо. Выучишь биографию генерального секретаря товарища Брежнева наизусть и расскажешь всему классу. И никаких больше античных сравнений!!!
Так, дело № 306 было замято…
Изя продолжал читать Плутарха и Фукидида, но уже тихо. Это позволило ему закончить школу без троек. Продолжая мечтать об археологии, он попытался поступить на исторический факультет, но с треском провалился и началась двухгодичная зеленая тоска в Красно Знаменном Средне – Азиатском округе.
И вот теперь, он, младший сержант запаса Изя Кац, в отутюженной армейской форме, украшенной разноцветными армейскими значками, сидит напротив старенького преподавателя Шпунта Соломона Лазаревича.
О, этой встрече позавидовал бы сам Гоголь! Это была историческая встреча двух выдающихся носов. Двух Шнобелей. При чём, вечно страдающий насморком Шпунт, был так и прозван коллегами: “Перпетуум шнобиле”.
Выслушав ответы Изи, преподаватель покачал седой головой.
– Удивительное дело, такое почти академическое владение материалом античности, на фоне почти полного незнания современной истории, не говоря уже …
И Соломон Лазаревич многозначительно закатил глаза вверх.
– Давайте, я попробую натянуть Вам хотя бы туберкулезную троечку.
– Давайте, – быстро согласился Изя.
– Это случилось, за 304 года до Великой Октябрьской революции…
– Это был 1613 год, – бодро отчеканил будущий археолог.
– Хорошо, но это математика… Была зима и…- Шпунт с надеждой посмотрел на Каца.
– Было холодно, – уверенно продолжил Изя.
– Правильно, – выдавил из себя экзаменатор, – а поточнее, если дело было под Костромой значит…
– Было очень холодно, – ответил начавший потеть Изя.
– Да, черт с ней, погодой! – раздражаясь выкрикнул Шпунт, – Что там произошло?!
Увидя, одновременно и собачью тоску, и такую же преданность в глазах Изи, Шпунт почувствовал себя Герасимом.
– Ну хорошо… Туда приехал самый главный чиновник, это был…
– Царь, – выдохнул Изя
– Правильно, это был царь Михаил Романов со своей матерью. А вокруг рыскали враги…
– Немцы, – выпалил Изя.
– Нет, немцы были позже… Это был передовой отряд польско-литовского княжества.
– Типа разведбата, -понимающе сказал Изя.
– Типа разведбата, – недовольно согласился Соломон Лазаревич, – и поймали крестьянина и потребовали, чтобы он указал где царь. Даже пытали его. Он для вида согласился, а сам завёл врагов в болота и погиб с ними…
– Как интересно вы рассказываете, – похвалил экзаменатора Изя.
– Это ты, а не я должен рассказывать- ядовито прошипел Шпунт. – Так вот звали этого человека И…
– Иван, -выстрелил наугад Изя
– Правильно, – Шпунт улыбнулся, -а фамилия? На букву “С”. Её должен знать каждый русский человек!
– Я не русский, – грустно произнёс Изя.
– Я вижу, не без сарказма – сказал Шпунт, – кстати, я тоже не китаец… Итак, его звали… С-С-С… Су- Су…
– Сука, – вырвалось у Изи.
– Возможно с точки зрения поляков, он и был порядочной сукой, но фамилия у него была Сусанин… Увы, молодой человек, увы…
– Извините, профессор, а есть такая страна, где не надо знать это имя?
– Есть, – мечтательно произнёс профессор Шпунт, протирая слезящиеся глаза, и она начинается на букву “И.”
15.06.22
