Александр Борохов. Феня и Федя (рассказ)

Странная штука жизнь…Когда-то кто-то при какой-то моей досадной неудаче попытался меня утешить словами: “Жизнь не апельсин, в руках не удержишь!” А я почему-то запомнил…

Однажды, уже будучи молодым врачом-психиатром, я попросил одного труднодиагностируемого пациента, со странным мышлением, при помощи рисунков – символов изобразить самые обычные человеческие понятия, такие как “успех”, “жизнь”, “болезнь”, “смерть” и так далее. Главным условием было то, чтобы он по своим рисункам смог бы восстановить название задания, которое он получил. Обычно, когда рисуют “болезнь”, то рисуют человечка в бинтах, лежащего на кровати, или неизменные атрибуты лечения: шприц, таблетки, градусник, а один мой пациент с искрометным чувством юмора, тщательно изобразил клизму… “Вкусный ужин”, как правило изображался в виде торта, курицы на блюде, тарелки с пельменями или куска колбасы. Как говорится кому что нравится…

Рисунки этого пациента я не забуду никогда, даже если бы захотел… Ни до, ни после больше никогда я такого не встречал!!!

Например, слово подвиг обозначил знаками “?!”, на мой удивленный вопрос: “Почему именно так?”, я получил ответ: “Подвиг одного, это преступление другого” и разъяснил:

– Конечно, 28 панфиловцев совершили подвиг, но разве это было не преступлением, на танкоопасном направлении на столицу, оставлять горстку бойцов без поддержки артиллерии и танков?!

Успех, он обозначил знаком “+”, а болезнь знаком “-“. А как вы думаете, чем в его понимании отличалась “жизнь” от “смерти”??? Жизнь – это многоточие, а смерть – это только одна точка. Разница всего-то две точки, а между ними – пропасть! Простое опускание ручки на белоснежный лист бумаги означает то, что раньше было девственно-чистым, теперь уже никогда таковым не будет.

Лично для меня, “смерть” – это линия, такая же прямая как линия на кардиомониторе во втором отведении на электрокардиограмме, которая делается по протоколу, чтобы зафиксировать “смерть”, что сердце уже не бьется и не будет биться впредь.

Это тот самый предел, который отделяет нас от тех, кто ушёл за эту линию… Туда, где больше нельзя ни спросить, ни увидеть…

На “до ” и “после”…

 

*******

 

Мама всегда носила старую черную сумочку из кожзама и категорически отказывалась её заменить, потому что это был папин подарок. В ней был маленький потайной кармашек и к его прокладке было пристегнуто два значка.

Два её личных талисмана – значки с портретами Олега Попова и Рихарда Зорге. Однажды она объяснила мне, почему выбрала именно этих людей. Одного, за улыбку и детскую непосредственность, а второго – за мужество.  По её мнению, надо не только уметь радоваться жизни, но и мужественно принимать удары судьбы, превращая скорбь в силу.

За всю свою жизнь я не смог ей позвонить всего три раза…Первый раз это было летом 1982 года, в забытом Богом месте, под названием Хромтау. Там просто физически не оказалась телефона с междугородней линией. Второй раз, в 1987, я по молодости задержался на молодёжной вечеринке, а телефон в доме хозяина оказался не исправен. Был ещё третий раз, я точно помню, что был, но время безжалостно всё стерло… Я всегда звонил ей по несколько раз в день и сильно волновался, если она долго не снимала трубку. На мои упрёки она однажды тихо сказала:

– Когда-нибудь ты наберешь мой номер, и тебе никто не ответит…Совсем.  Ты должен быть к этому готов…Никто не вечен.

И когда это случилось, я по привычке набрал её номер. Но мне никто не ответил, просто некому было отвечать… Мама умерла уже несколько месяцев, я не был к этому готов и, пожалуй, никогда не буду…

Передо мной кресло на большом застекленном балконе, на нём раньше любила сидеть мама. Она смотрела как дети шумной гурьбой спешили в школу и очень радовалась, когда старшие в этой толпе опекали младших.

Теперь, кресло пустое…

Я сажусь напротив него и рассказываю незримому присутствующему образу как продолжается жизнь, после того, как её с нами…

Читайте журнал «Новая Литература»

Ещё всего год назад, когда мог ещё считать себя маленьким, не смотря на пятьдесят с большим хвостом. Однажды, за обедом, мама аккуратно собрала хлебные крошки в маленькие кучки, объяснив, что первая кучка это для Феди и его спутницы, а вторая для тех, кто поест во “вторую смену”.

– А это еще кто такие? – с интересом спросил я.

– Это мои голуби. Пойдем покажу.

И мы прошли на балкон.

Мы высыпали крошки на заляпанный бетоном кожух мотора кондиционера и закрыли окно.

Тотчас с ближайшей сосны слетели два голубя. Всегда только вдвоём. Первым спускался Федя. Это был маленький, драчливый голубь, вечно голодный, с хвостом из которого под углом в шестьдесят градусов торчало перо. Поклевав крошки, он демонстративно отодвигался к краю металлической коробки. И тогда на сцене появлялась Феня. Это была дородная, степенная голубица, чем-то похожая на птичье воплощение неспешной купчихи с картины Кустодиева: “Чаепитие в Мытищах”.

Увидев, что голуби уже достаточно поели и вальяжно расхаживают по импровизированной кормушке, мама махала рукой и неразлучная пара улетала.

Потом она рассыпала вторую порцию со словами:

– А теперь, когда вы наелись, пусть поедят самые маленькие!

И тут же слеталась стая воробьев и набрасывалась на угощение.

Когда мамы не стало голуби исчезли. Крошки, которые я приносил, клевали воробьи.

Я не заходил в её комнату больше месяца, даже не помнил закрыто или открыто там окно. Мамино окно…

Надо было просто войти в пустую комнату и просто проветрить её… Просто потому, что больше это сделать было некому… Открыв дверь и подойдя к окну, я опешил… Оно было открыто настежь и между оконными рамами в гнезде сидела крупная голубка, и смотрела доверчиво на меня.

Я выбежал из комнаты на балкон со словами

– Мама, представляешь, там Феня прилетела…

Пустое кресло равнодушно встретило меня. Дни потянулись за днями, я аккуратно ставил возле Фени металлические крышки от банок из-под огурцов, наполненные водой и крошками.

Однажды голубка улетела, и в гнезде остался птенец. Толстый, трогательно-смешной, неуклюжий как Феня и взъерошенный как Федя. Птенец недоверчиво смотрел на меня круглым глазом, а я продолжал носить теперь уже этому голубиному наследнику – воду и крошки. Однажды, он тоже улетел. Частичка маминой души. Голубь по имени “Жизнь”.

 

30.05.22

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.