Некогда улица, на которой я живу в Костроме с 1999-го года, называлась Жоховским переулком – в честь славной семьи костромичей Жоховых, глава которой Николай Фёдорович Жохов до революции 1917 года руководил деятельностью Костромского окружного суда. Однако, главной причиной появления в городе вышепоименованного переулка стала, по всей видимости, деятельность его удивительного сына-мореплавателя Алексея Николаевича Жохова, покорителя Арктики, открывателя новых островов и заливов, положившего ради этих великих миссионерских целей свою молодую жизнь. К моему глубочайшему сожалению, сегодня эта улица носит позорящее весь род людской имя убийцы царской семьи Петра Войкова.
С потомками славной семьи я познакомился давно, но не стану утомлять читателя перечнем своих попыток той поры – вернуть Костроме Жоховский переулок. Увы, ни глава города, ни депутаты городской Думы на встречу нам так и не пошли, ссылаясь на иные, более злободневные проблемы и нехватку бюджетных денег. Минули годы, и вот начались заметные антивойковские шевеления в Москве. Впервые выступавший в московской городской Думе патриарх Кирилл назвал Войкова тем именем, которое он по своим делам заслуживает, и призвал переименовать станцию метро Войковская, как в своё время была переименована станция Ждановская, хоть последнему по части совершённых злодейств до Войкова шагать и шагать. Это побудило меня 4 апреля написать главе Костромы новое письмо с повторной просьбой – рассмотреть, в порядке исключения, вопрос о возвращении улице Войкова её первоначального названия, поскольку де нелепо как-то жить в городе, откуда пошла последняя русская венценосная династия, на улице, носящей имя её, династии, физического уничтожителя. Увы, в очередной раз мы получили равнодушную отписку со ссылкой на тощий бюджет и, так сказать, незначительность проблемы. Бытие, по мнению членов депутатской комиссии, которые якобы рассматривали моё письмо к мэру, по-прежнему в Костроме определяет сознание. То есть надо делать ставку на решение хозяйственных проблем, а прожить можно и на Войкова, который убил 14-летнего мальчика, сына царя и его молодых сестёр, с руки одной из которых, он снял перстень с рубином и долго потом похвалялся середь таких же упырей: вот, дескать, кто прикончил династию. И саму империю! Замечу сразу, что я – не монархист и, по большому счёту, не хотел бы касаться собственно политики. Предмет сей дискуссии лежит, главным образом, в цивилизационной плоскости, в сфере морали, нравственности и чистого этикета. Но отчего-то ни депутаты городской Думы, ни члены комиссии при ней, ни сам председатель главного законодательного органа «колыбели Дома Романовых» этого понять не смогли или не захотели(?), несмотря на то, что среди них сплошь работники культуры, гуманитарии, историки. Хороша колыбель, в которой рубят детей топорами, жгут керосином и серной кислотой. Кстати, Свердлов (его имя носит одна из центральных улиц Костромы) поручил Войкову заранее приготовить плотный материал для заворачивания трупов убиенных и транспортировки их к Ганиной яме. Да, и сам Ильич был в курсе: как именно, в деталях, пройдёт акция мести за повешенного царизмом брата Сашу. И это уже, как видим, не только и не столько костромская проблема!
Но я всё же не терял надежды и написал главе города второе письмо, в котором подчеркнул, что проблему переименования можно решить и не за счёт бюджета, а посредством привлечения спонсорских средств, было, как говорится, верховное желание, а небедные патриоты отыщутся, и даже назвал ряд имён наших политизированных предпринимателей-миллионеров… Но, увы, глава города прикрылся протоколом заседания комиссии по переименованиям. Я позвонил, поправил ещё раз: да, не о переименовании речь, а о возвращении законного имени, утраченного вследствие государственного переворота 1917-го года. Пустое! Имя Пинхуса Лазаревича Войкова осталось непоколебимо, даже не взирая на то, что царь Николай Второй давным-давно причислен православной церковью к лику святых. Тут я невольно вспомнил, как начали мы в 70-80-е годы искать в Мясном Бору останки бойцов второй ударной, восстанавливая по медальонам их имена… А представители местных партийных органов нам всячески мешали, настаивая, что да, подвиг их бессмертен, но имена – неизвестны! А зачем тогда возле кремлёвской стены памятник Неизвестному солдату поставили? Это вы что же, на наше святая – святых замахиваетесь? Чуть не посадили тогда… Нынче нет гегемонии ни большевистской, ни партии эсеров, к которой Войков некогда принадлежал, но тени палачей, по-видимому, как и прежде ласкают самолюбие наших руководителей: народ, быдло должно существовать в колючем, насыщенном эхом былого насилия пространстве. Тогда и сегодня им легче управлять. Свердлов, к примеру, расстрелял под Костромой сотни царских офицеров, в основном прапорщиков-мальчишек. И что? Никакой особой кампании по переименованию улицы Свердлова или по возвращению ей прежнего имени в Костроме не было и нет! А чем Войков хуже Свердлова или какого-нибудь Карла Либкнехта, который, если и убивал кого, то не у нас, а в «Германии туманной»?! Что ни говори, а логика тут имеется. Железная, наша традиционная, людоедская, согласно которой вполне возможно у нас появление и улицы Троцкого, и переулка Берии, да и парк НКВД – ничем не хуже. История! Её надо помнить…
Кстати, о Пинхусе Войкове. Серной кислотой он безобразил трупы царевен не случайно, поскольку по образованию был химиком. Впрочем, никого он больше, как свидетельствуют архивные документы, не убивал. Однако, сам от пули эмигранта – монархиста в 1928-ом году уйти не сумел. А был он тогда советским послом в Польше, где за восемь лет до этого (историю надо помнить!) была на голову разбита победоносная армия Тухачевского, до этого благополучно расстреливавшая крестьянские восстания в центре и на юге СССР. Тухачевский… Кстати, вот ещё одно имя для наших улиц и бульваров. А Алексей Николаевич Жохов, имя которого некогда носил переулок (а не улица, как упрямо называет его мэр Костромы), на котором я живу ныне, имел совершенно иную судьбу. Самую памятную и благодатную свою пору – детство он провёл в нашей Костроме-матушке, где до 1917 года служил его отец… председателем Костромского окружного суда. До сих пор, слава Богу, на нашем переулке сохранился его дом (Войкова,6). По окончании 3-го класса городской гимназии он был определён в Питер, в Морской корпус, по окончании которого с 1905 года служил на Балтике: на линкоре «Слава», на эсминце «Всадник», на знаменитом крейсере «Аврора». Но в 1912 году на линкоре «Андрей Первозванный» между ним, молодым лейтенантом, и капитаном второго ранга Алемберовым произошёл конфликт, в ходе которого горячий лейтенант бросился на капитана, грешившего мордобоем в отношении младших чинов, с кортиком. К счастью, всё закончилось (при одобрении командующего флотом и морского министра) рапортами и переводом обоих на иные флота. Так Жохов оказался офицером Сибирской морской флотилии, что определило его участие в прокладке и освоении Великого северного морского пути. Он был назначен на ледокольный транспорт «Таймыр», которым командовал старлейт Борис Давыдов, будущий выдающийся советский гидрограф. В 1912-ом году экипаж транспорта производил опись побережья материка от устья Колымы до устья Лены, включая Медвежья и Новосибирские острова. В частности сам Жохов занимался составлением морских карт и изучением арктических морей. Как страстный охотник, бывая на берегу, добывал для экипажа мясо. Здесь за 4-5 месяцев экспедиция прошла 11 тысяч миль! И пятьтысяч из них – по Северному ледовитому океану. В зиму 1913-го «Таймыр» проводил во льдах суда до гаваней Владивостока. А вот в 1913-ом начались открытия. Так, 20 августа, стоя на вахте, Жохов увидел впереди по курсу небольшой обрывистый остров, названный потом именем командира «Таймыра» Вилькицкого. А 3 сентября Жохов увидел впереди заснеженные горы, после чего группа моряков с «Таймыра» ступила под их вершины и подняла на открытой земле российский триколор. Сегодня это Северная земля. Наконец, 7 июля 1914 года «Таймыр» и «Вайгач» вышли в дерзкую экспедицию – чтобы пройти из Владивостока в Архангельск северным морским путём. Но началась первая мировая война. Так что, дойти им удалось только до Аляски, где их (по сведениям морской разведки) «сторожил» германский крейсер «Лейпциг» из эскадры адмирала Шпее. Суда «разбежались» – одно – на Аляску, а второе- на остров Врангеля. Позднее всю эскадру Шпее потопили англичане возле берегов Южной Америки. Но судьбу русских транспортов это уже не изменило, хотя 27 августа Алексей Николаевич Жохов успел открыть ещё один неизвестный остров, который поначалу назвали в честь командира судна Петра Новопашенного, и лишь в 1926-ом году он был переименован в «Остров Жохова» – постановлением ЦИК СССР. Увы, далее, 24 сентября «Вайгач», на котором к этому времени плавал Жохов, был окончательно затёрт льдами в заливе Толя у берегов полуострова Оскара. Началась долгая полярная зимовка, которую вахтенный офицер Жохов разнообразил футбольными матчами между командами матросов и разными конкурсами и причудами. Но зимовка на сей раз сказывалась на здоровье молодого офицера очень плохо. Одни винили во всём консервы, которыми приходилось питаться (свинец!), другие – психологический фактор. Но 1 марта 1915 года корабельный доктор Арнгольд установил у больного Жохова острый нефрит. Умирающий успел попросить товарищей похоронить его не во льдах, а на берегу, в земле. Что и было сделано: в мёрзлом грунте Таймыра выдолбили яму и 9 марта положили в неё останки умершего лейтенанта. На могиле был установлен деревянный крест с небольшой медной доской, на которой были вырезаны стихи покойного:
Под глыбой льда холодного Таймыра,
Где лаем сумрачным испуганный песец
Один лишь говорит о тусклой жизни мира,
Найдёт покой измученный певец.
Лейтенанту Жохову только что исполнилось 30 лет. Он даже семьи завести не успел, а всю свою жизнь отдал умножению северных земель России, как и целая когорта иных известных за пределами нашей области костромичей. Это, прежде всего, адмирал Василий Чичагов, именем которого названы острова в составе архипелага Новая Земля, остров в Александровском архипелаге у берегов Северной Америки, залив и мыс в Южной Полинезии, мыс на острове Кюсю и горы на Шпицбергене. Это Григорий Капустин, выходец из крепостных, который открыл залежи золота, серебра, угля в Донецком каменноугольном бассейне, в связи с чем в Макеевке ему установлен памятник, а Макеевский парк носит его доброе имя. А Константин Арсеньев из-под Чухломы стал профессором Петербургского университета, академиком РАН. Его «Краткая всеобщая география» выдержала 20(!) изданий и была единственным учебником в своём роде в течение 30 лет! А из-под пера костромича Сергея Максимова вышли такие замечательные книги, как «Год на Севере» (малая золотая медаль Русского географического общества), сборники материалов «На Востоке» и «Русская каторга». Почётный член Академии наук похоронен в Питере на Литераторских мостках. Другой знаменитый костромич Николай Бошняк участвовал в Амурской экспедиции Невельского, а в 1852 году отправился на Сахалин. Где пешком, а где на собаках, он обследовал почти весь остров. Открыл реку Тымь, обнаружил гавань Советскую, Буреинский хребет – в низовьях Амура. И наконец, сам Геннадий Невельской доказал, что Сахалин – остров, а не полуостров, как считалось ранее. Что Татарский – не залив, а пролив и так далее. Похоронен на Новодевичьем, а имя его носят проливы, заливы и города на Дальнем Востоке. Лишь в Костроме не звучат эти замечательные имена. А ещё есть Павел Зарубин, который изобрёл приборы для измерения морских глубин, скорости судна , для автоматической записи пути судна на карте, а также жатвенную машину, пожарный насос и прочее… Академия наук наградила его Демидовской премией. Позднее он написал бестселлер «Тёмные и светлые стороны русской жизни» и был редактором очень популярного «Петербургского листка». А начиналось всё с великих северных экспедиций Витуса Беринга, в которых принимал участие сподвижник самого Петра, наш земляк Дмитрий Овцын, в честь которого названы пролив между островами Сибирякова и Олений в Енисейском заливе, мысы на полуострове Ямал и в Антарктиде. Только Кострома, благодаря её упёртым властям, на этих славных именах, грубо говоря, отдыхает. Обращался я за пониманием и к нашему известному предпринимателю Евгению Трепову. Один из Ваших магазинов, писал я ему, – «Высшая лига» бодро торгует на улице Войкова, на которой я живу. И далее я рассказал ему про убийцу Войкова и героя земли нашей Жохова. А рассказав, попросил Трепова посодействовать, подтянуть к этому благородному делу своих коллег по бизнесу, включить это дело в свою предвыборную программу – тем более, что Трепов возглавляет костромскую организацию обшественно-политической партии «Родина». Но завесивший весь город транспарантами и плакатами со своим патриотическим ликом и лозунгами типа «Сила в правде!», «Сила в традициях!» Трепов к моему обращению остался безучастен. Вместо этого он в магазине на улице Войкова вывесил плакат со своим ан – фасом «Сильный лидер – сильный регион!». И странное впечатление он производит, когда видишь рядом двухметровый бурьян, груды мусора и собачьи экскременты. Одно слово, улийца Войкова. А как собственно должна выглядеть улица, носящая имя профессионального киллера и цареубийцы?
Виктор СБИТНЕВ
