Константин Комаровских. Душегуб, или беспутная жизнь Евсейки Кукушкина (роман, часть 4)

Дома известие о командировке было встречено холодно. Никон знал, конечно, причину. Они собирались начать ремонт в квартире, а теперь это мероприятие откладывается на неопределенный срок.

– Ирочка, всего две недели. Отпуск же у меня аж два месяца.

– В прошлом году тоже было два месяца, но мы так и не начали.

– В этом всё сделаем, торжественно клянусь.

– Знаем мы цену этим клятвам. Что ж, поезжай, не буду портить тебе настроение.

– Ты – мой ангел, – Никон поцеловал жену.

На следующий день пришло письмо от Шульца.

– Ира, посмотри на эту фотографию. Хорошо помню, что видел это лицо, – показал Никон на солдата, – но никак не могу вспомнить, где.

Ирина внимательно посмотрев на фотографию, вдруг расхохоталась.

– Ну, и что же смешного ты здесь нашла? – обиделся Ланин.

– В самой фотографии, конечно, ничего смешного нет. А вот, на кого похож этот солдат, я знаю. Более того, я давно и, смею надеяться, хорошо знаю этого человека.

– И кто же он?

– Сейчас познакомлю вас. Пойдём, – она взяла Ланина за руку и подвела к большому зеркалу в прихожей.

– Не хватает только бороды и усов.

– Не придумывай, что не надо. Это плод твоего больного воображения.

– Моё воображение, может быть, и больное, а вот у тебя, видно, оно отсутствует напрочь. Не один в один, как говорят, но сходство невероятное.

– Ты что, как это может быть? Ты посмотри на обратную сторону фотографии. Чернила, конечно, выцвели, но прочитать можно: « Полковникъ Суходоловъ, майоръ

Шульцъ, ефрейторъ Кукушкинъ. Тамбовъ, 1879 годъ». У меня ни по отцовской, ни по материнской линии не было никаких Кукушкиных. Да и какой Тамбов, у меня все предки родились и выросли в Сибири.

– А откуда они пришли в Сибирь, ты знаешь?

– К стыду своему, знаю очень мало о своих предках. Знаю только, что дед сгинул где – то на войне, от него ни слуху, ни духу. Даже ни одного письма, никакой похоронки – ничего. А, впрочем, сколько народу тогда исчезло – один бог знает. Вот сейчас раскапывают ребята, кого – то находят, но это же капля в море.

Читайте журнал «Новая Литература»

– Ты же историк, вот и поищи своих предков, хотя бы по Интернету.

– А ведь ты права, тем более, теперь, когда закрутилась эта интрига, которую ты называешь турецко – немецкой авантюрой. Надо заняться этим вопросом в ближайшее время.

– Ну вот, на свою голову, как говорится, натолкнула тебя на эту мысль. Прощай теперь, ремонт.

– Успокойся, моя дорогая, ты ведь знаешь, я работоспособный.

– Да – да, когда чем – то увлечён. Но вот увлечь тебя ремонтом – как –то слабо себе представляю такую твою увлечённость.

– Всё отремонтируем, моя радость. Наведём порядок, как у Шульца.

– С тобой наведёшь, пожалуй. Не разбрасывал бы своё барахло по всей квартире – тогда бы, может, и навели.

– Ты хотела сказать – по нашей огромной квартире?

– Да, по огромной – огромной, огромнее и не бывает.

– Хорошо, что хоть эта есть, всё не бездомные.                                                                                                         –   А что, кстати, пишет Шульц?

– Предлагает в Болгарию поехать вместе. Он человек дела, уже оформил загранпаспорт и визу.

– Деловой, в отличии от тебя. Ты – то и не приступал еще к оформлению документов.

– Сейчас, говорят, это нетрудно. Завтра же займусь этим вопросом.

Однако все оказалось несколько сложнее, а, главное, дольше, чем предполагал Ланин. Визу же вообще надо было оформлять в Москве, в посольстве. Ланин связался по телефону с Шульцем:

– У меня проблемы. Сроки командировки поджимают, а с визой на месте ничего не получается.

– Не расстраивайся. Приезжай сюда, что – нибудь придумаем. Ты как: поездом или самолётом?

– Самолётом, говорят, не по чину. Так что, почти трое суток до Москвы даже фирменным «Томичём».

– Значит, ты будешь здесь через три дня. Командировка когда начинается?

– Через неделю.

– Успеешь. Завтра же я займу в посольстве очередь. А саму визу делают буквально два – три дня. Надеюсь, у тебя нет никаких невыясненных вопросов с правительством Болгарии?

– С правительством, слава богу, нет. А вот в самой Болгарии думаю кое – что выяснить, впрочем, для этого выяснения мы с тобой и направляем свои стопы в эту чудесную страну, которая когда – то называлась Фракией.

– О, да я вижу, ты уже очень продвинулся в этом вопросе.

– Наверно, только в этом и продвинулся. Впрочем, в те времена, которые нас интересуют, Фракии уже не было. Но об этом мы поговорим потом, время у нас будет. Заканчиваем разговор, а то у меня не останется денег на билет.

– А тебе, что, командировку не оплачивают?

– Оплатить обещали по возвращению. До встречи. Я позвоню с дороги.

– Я встречу тебя на вокзале.

– Буду очень признателен – я ведь Москву знаю плохо, буду тыкаться – мыкаться.

– Договорились, будь здоров.

Для своих тридцати пяти лет Ланин имел совсем небольшой багаж путешествий. Хотелось, но не получалось – то денег не было, то времени. А чаще – того и другого вместе. Видимо, поэтому большое скопление людей действовало на него как – неприятно, вызывало чувство собственной несущественности, незначительности что – ли. Он даже не мог определить точно это ощущение. Но то, что оно было неприятным – это точно. Вот и сейчас, попав в огромный муравейник Казанского вокзала, он немного растерялся, не зная, куда идти. Однако вскоре успокоился, вспомнив, что его будет встречать Шульц. Но где они договорились встретиться, он забыл. Уж так была устроена его память – забывать сиюминутное, при этом помня прекрасно, когда правил китайский император Циньши – Хуанди. Жена постоянно смеялась над ним, называя молодым склеротиком. Он не обижался, зная, что говорилось это не со зла.

Ланин вспомнил про телефон.

– Фердинанд, я уже здесь.

– Где здесь?

– Около третьей кассы.

– Стой там, не уходи, я сейчас подойду.

Шульц появился буквально через пару минут.

– А что звонил? Мы ведь так и договорились – около третьей кассы, – проворчал Шульц вместо приветствия, сжав своей железной клешнёй тонкую кисть Ланина.

– На всякий случай, – вывернулся он. Неудобно ведь рассказывать пока ещё не очень знакомому человеку о не совсем приятных свойствах своей памяти.

– Если не возражаешь, давай, мы сразу в посольство.

– Ну, сейчас мы на метро?

– Мелко копаешь, историк. Мы сейчас на автомобиле.

– На твоём?

– Так точно, господин капитан, – не знаю точно вашего воинского звания, но, думаю, что не майор.

– Майором мне быть не суждено. Старший лейтенант, с вашего позволения.

– Оберлейтенант, а я уже капитан. Так что Вам положено выполнять мои приказы.

Они вышли на привокзальную площадь.

-Вот она, знаменитая площадь трёх вокзалов. Ну, а где же те не менее знаменитые проститутки?

Ланин тщетно бросал свой взгляд на разношёрстную толпу, наполняющую площадь своим гулом. Народ пёстрый, все куда – то стремятся. Но проституток он не увидел.

– А как их и разоблачишь? Табличек ведь у них нет.

Выяснить у Шульца он постеснялся. Собственно, проститутки ему не были нужны как таковые. Просто хотелось воочию посмотреть на них. Ланина давно заинтересовала проблема проституции. Именно корни этой проблемы. Почему это явление так расцвело в последнее время? Ведь давно прошли пуританские времена советской морали… Сейчас всё это абсолютно доступно и без всяких денег. Вот и хотелось Ланину увидеть близко этих «жриц любви», как их называют в телевизионных передачах. Может, в них на самом деле есть что – то особенно привлекательное. Размышления его прервал Шульц:

– Ты впервые на этой площади?

– Приходилось пару раз бывать, только я уже всё забыл. Помню, вернее, просто знаю, что здесь три вокзала.

– Ну вот, главное ты знаешь, а детали проясняться по ходу дела. А теперь пойдём, Мария уже заждалась.

– А ты в прошлый раз ничего не говорил про автомобиль.

– Это потому, что он был неисправен. Автомобиль знатный, вот сейчас увидишь.

Они с трудом пробрались через привокзальную толпу народа к автомобильной стоянке.

– А вот и наш знаменитый автомобиль под охраной не менее знаменитой хозяйки, – сказал Шульц, подведя Ланина к зеленоватой «Волге», около которой стояла молодая, очень симпатичная, довольно крупная женщина с шикарными формами. Ланин оторопел – неужели это Мария? В прошлый раз она ему как – то не «показалась». А сейчас – хороша. Жаль только: Маша, да не наша.

Ланин, поражённый этим открытием, остановился в паре метрах от машины. Машина его не взволновала – машина как машина. Он был к машинам вообще равнодушен. Его никогда не волновали споры его знакомых о преимуществах той или другой машины. Хотя свою, конечно, иметь хотелось бы. И даже не потому, что она ему была на самом деле нужна или потому, что его интересовали особенности технических характеристик какого – то данного автомобиля. Ему просто было как – то обидно, что многие его студенты приезжают на занятия на шикарных, как ему казалось, автомобилях, а он, их доцент, ездит на трамвае, как студент времён его молодости.

– Что это, Вы, патриарх, остолбенели вроде? Или думали, что Вас ждёт «Мерседес» последнего выпуска? Смелее, машина не заминирована, а я не жена того убитого Вахида или Махида, которой Аллах присудил ценой своей жизни отомстить неверным. Смелее, патриарх.

Никон приблизился на несколько шагов.

– Ну, здравствуйте, патриарх. Поцелуемся троекратно по русскому обычаю. Я, хоть и замужем за этим потомком немецких рыцарей, которых русские витязи в тринадцатом веке разбили на Чудском озере, но я – русская. Правильно я указываю век, господа историки? То – то, не зря я с вами так близко знакома. Я даже год помню – тысяча двести сорок второй. Историки молчат – один по привычке к моей экстравагантности, другой, видимо, в своей оторопелости. Так поцелуемся, патриарх, чуть не вырвалось «олигарх».                       Она шагнула к Никону и обняла его, как ему показалось, крепче, чем положено в подобных случаях. Но и не так крепко, как ему вдруг захотелось. Большие груди ее лишь на короткий момент коснулись его рубашки, но этого было достаточно, чтобы всё его тело пронзила молния, молния желания и надежды.

– Опять влип, – промелькнуло у Никона в голове, когда они уселись в машину. Вёл машину Фердинанд, они с Марией сидели на заднем сидении. Никон в пол – уха слушал рассказ Шульца, что это раритетный автомобиль, доставшийся ему от деда, который работал слесарем на Горьковском автозаводе и был премирован за хорошую работу правом на приобретение этой «Волги» без очереди. И что подобная двадцать первая «Волга», единственная за всю историю российского автопрома, завоевала Гран При на выставке в Париже в 1958 году. Это было, конечно, интересно в принципе, но Ланина всё это не волновало. Волновало его в данный момент совершенно другое – впечатление, которое на него произвела Мария. И что делать с этим впечатлением. Что, возникла интрига совсем в другой плоскости? Не во – время, да и зачем мне всё это, думал Ланин. Но интрига эта вдруг получила продолжение, может быть, и не совсем неожиданное. Ланин, наверное, и не признался бы даже самому себе, что ему хотелось этого продолжения. Рука Марии как бы невзначай коснулась его руки. Он через какое – то внутреннее колебание ответил ей лёгким пожатием этой руки. Ехали они долго, постоянно застревая в пробках, на что Фердинанд страшно гневался. Но Никон, вопреки всей своей воле, был благодарен этим чёртовым, как их называл Фердинанд, пробкам. Мария не отпускала свою руку из руки Никона. Никон немного даже растерялся – такого натиска он явно не ожидал. Ну, а когда ее рука расстегнула ширинку его джинсов и начала ласкать то, что было ею сокрыто, и когда низверглось его сущее, как он называл всё это дело, ему стоило немалых трудов не броситься на неё и не задушить её в своих объятиях.

– А вот и посольство. Теперь надо найти место для парковки. Ага, вот этот выезжает. Мы сюда и встанем. Прошу вас, господа пассажиры.

Никону пришлось собраться, как перед прыжком в воду с десятиметровой вышки, сгруппироваться, чтобы не разбиться. Мария же не проявляла никаких признаков волнения или смущения. Её спокойствие передалось и Ланину.

Они вошли в посольство. Шульц уверенно подвёл их к нужному окну. Всё получилось не так уж и сложно, как представлялось Ланину. Помогло командировочное удостоверение. Виза будет готова через два дня. Обстоятельства складывались абсолютно благоприятно. Эти два дня они с Шульцем посвятят Интернету.

– Вы меня извините, мои хорошие, но дальнейший путь вам придется проделать на метро, потом автобусом. Впрочем, что я говорю, Мария всё это знает лучше меня. Что – то забарахлил карбюратор. А ведь только что его делали, и обошлось мне это не очень дешёво.

– Я тебе давно уже говорю: сдавай в металлолом эту рухлядь.

– А у тебя, что, есть замена?

– Скоро будет.

– Вот, когда будет, тогда и посмотрим. Да, Никон, я забыл тебе сообщить, что Мария переходит на новую работу – она теперь будет учить тех, кто нас всех учит жить – в Академию при президенте. Вот так. Теперь перед своей женой я должен стоять по стойке «Смирно».

– Ну, а как же еще! Но патриарху это не обязательно. Ведь патриарх всея Руси не стоит перед президентом навытяжку. А нам, грешным, надо следовать патриаршему примеру.

– Ну – ну, святая женщина, – подумалось Никону. И в то же время страстное желание обладать ею вдруг опять вспыхнуло в нем.

Метро было переполнено до предела. Людская толпа прижала их друг к другу так тесно, как не представлялось Ланину ни в каких женских объятиях. Они стояли, зажатые огромной людской массой, спиной друг к другу, не имея возможности даже пошевельнуться. Но вся эта масса периодически колебалась, и вот в одно из этих колебаний Мария исхитрилась повернуться к Никону лицом.

– Ну, что, патриарх, сотворим ребенка?

Ланин остолбенел от такой наглости. Он, конечно, слышал кое – что о беспардонности москвичек, но это, пожалуй, уж слишком.

Людская толпа однако не позволила Ланину ответить. Она стиснула их с такой страшной силой, что стало не до сексуальных рассуждений.

– И как тут люди живут? – мелькнуло у Ланина в голове, когда они, наконец, вывалились из душного вагона.

– И какой ещё, к чёрту, секс в таких условиях? – бурчал про себя Ланин. Он уже был не рад ни чему – ни командировке, ни этой интрижке, так неожиданно возникшей. Ему вдруг захотелось домой, лечь бы сейчас на свой старый скрипучий диван, и чтоб никакая женщина, пусть самая хищная, не трогала его. Он молча шагал за идущей впереди через людскую толпу Марией, упершись взглядом в ее такие призывные ягодицы, туго обтянутые голубыми джинсами. Но это в другое время они бы были призывными. А сейчас… Сейчас только бы вырваться из этого плена человеческой духоты и гомона. Но вот толпа вынесла их наружу, за пределы станции. Никон впервые перевёл дух. Взглянул на Марию. А она как ни в чем не бывало – свежая и призывная.

– Ну, и баба! – восхитился Ланин. И ему снова захотелось её.

– Грех ведь, не пожелай жену своего ближнего, – так сказано в писании. А если та жена сама этого хочет? Я ведь не добивался её, не насиловал, избави бог, я просто выполняю желание женщины, пусть даже, может быть, и развратной. Чёртовы бабы, не поймёшь их, – заключил Ланин в своем обычном диалоге сам с собой.

Они вошли в лифт, где кроме них никого не было.

– А что, патриарх, может, ты меня изнасилуешь прямо в лифте? Сейчас, говорят, это модно, – Мария прижалась к нему, пытаясь поцеловать. Никон освободился от её объятий:

– Подожди. Может, ты всё – таки объяснишь, что всё это значит?

– Это значит то, что я ещё молодая женщина, а ты молодой мужчина.

– Ты на всех молодых мужчин так бросаешься?

Ответить она не успела. Лифт остановился на восьмом этаже, где жили Шульцы.

– Что – то непонятное, – единственное, что пришло в голову Никону, когда он зашёл в квартиру.

– Я тебе не нравлюсь? Не правда, я ведь вижу. Женщина всегда видит, нравится она мужчине или нет. Так ты, значит, думаешь, что я так на всех мужиков бросаюсь? Заблуждаетесь, патриарх. Всё несколько сложнее. Ну, об этом потом.

– А где твой сын?

– Спасибо за вопрос, как говорят на телевизионных токшоу. Вопрос этот, видимо, неожиданно для тебя станет началом моего ответа на твой предыдущий вопрос. Сын на даче у бабушки. Это ответ на вопрос «где». Теперь слово «твой». Сам того не подозревая, ты сказал абсолютно правильно. Да, этот сын именно мой.

– Что, непорочное зачатие, как у твоей святой тёзки?

– Мне, конечно, не совсем удобно перед патриархом произносить крамольные речи, но даже там, – она подняла палец вверх, – я как – то не очень верю в непорочность. Так что, успокойся. Я не Дева Мария, я просто женщина с таким именем. И весь процесс происходил, как у всех простых смертных.

– Как этот процесс происходит, с твоего позволения, мне чуть – чуть известно, хотя бы потому, что у меня двое детей.

– В познаниях Ваших, дорогой патриарх, я не сомневаюсь.

– Тогда я вообще ничего не понимаю.

– Очень коротко постараюсь объяснить. Когда – то, теперь уже достаточно давно, одна подруга затащила меня на соревнования по тяжёлой атлетике. В общем, там было довольно скучно – поднимают мужики железные тяжести, один больше, другой меньше, при этом иногда извергают из себя какие – то неприятные дикие звуки. Я уже потянула подругу к выходу, но она не захотела мне подчиниться. Дело в том, что не выступил ещё её бойфренд, ради которого мы и пришли туда. Мне пришлось подчиниться. Я со скукой смотрела на очередного сильного человека, подошедшего к штанге. И вдруг что – то во мне, прозвучало что – ли, не знаю даже, как это и определить. На помост вышел огромный рыжеватый парень с голубыми глазами, идеально сложенный, резко отличающийся от остальных.

– Валя, ты его знаешь?

– Знаю только, что это немец. Но мой Толик знает его наверняка, они с ним в одном клубе занимаются. Что, понравился? Фактура у него, конечно, впечатляющая.

– Ну, а дальше всё, как обычно. Рассказывать детали не имеет смысла.

– То есть, ты вышла замуж по любви.

– Более того, по собственной инициативе.

– Ну, так и что же теперь плохо, чего тебе не хватает?

– Ребёнка мне второго не хватает.

– Недостаток потенции? Бывает иногда у подобных гигантов такое, слышал про это.

– С этим все в порядке.

– А что же ты…

– Лезу к тебе, это ты хочешь спросить? – перебила она его. – Слушай дальше. Несколько лет мы с ним прожили, немного встали на ноги, пора бы и о ребёнке подумать. А не получается. Я начала искать причины. Прежде всего, естественно, обследовалась сама – всё нормально. Значит, причина в нём? Но как это сказать ему, чтобы не обидеть. Тем более что он очень гордился своим здоровьем и силой. Пришлось идти на определённые хитрости. Ты извини за подробности. Рассказываю все это единственно потому, чтобы ты на самом деле не подумал, что у меня какая – то патологическая потребность в сексуальных делах. Потребность эта вполне обычная. Так вот, я сумела сохранить в резинке то, что изливается в женщину при определенных делах, и отнесла на исследование. Выявилась редкая ненормальность, которая по – научному называется азооспермией. Слышал когда – нибудь это слово? Не слышал, я так и думала. Большинство нормальных людей его не слышали. Это отсутствие сперматозоидов, врождённая патология. Я поговорила со многими компетентными в этих вопросах людьми. Выяснила, что это не лечится. Предлагали экстракорпоральное оплодотворение, но это для тех женщин, у кого не в порядке опредёленные дела, то есть это не для меня. Для меня подходящее дело – инсеминация, то есть когда пользуются услугами донора. Донора я этого не знаю, а это меня не устраивает. К тому же это значило, что всё откроется. И я не была уверена, что это не доведет Фердинанда чёрт знает до чего, может, и до самоубийства. Поэтому я решила провернуть всё много примитивнее. Ты, надеюсь, понимаешь, о чём я говорю. Решиться на это было не просто, но я решилась.

– И получила от этого удовольствие?

– Не скрою, получила.

– А как же Фердинанд?

– Могут же быть у жены какие – то мелкие секреты от мужа!

– И вот теперь ты хочешь повторить это удовольствие?

– Я поражаюсь Вашей проницательности, патриарх.

– Допустим, получится всё, как ты замыслила. Но ведь родившийся ребенок будет не только твоим, но и моим. Или ты поступишь, как некоторые, по – моему, насекомые, самки которых после оплодотворения то ли съедают, то ли убивают своих партнёров?

– Успокойся, каннибализмом я не увлекаюсь, просто убивать тебя я тоже не буду, потому что, во – первых, как говорил Остап Бендер, чту уголовный кодекс, а во – вторых, потому, что ты мне на самом деле нравишься. Однако сегодня у нас явно ничего не получится, – она замолчала, услышав звук дверного звонка.

– Надо же, даже не спрашивает моего согласия – настолько уверена в своей силе женского воздействия на мужчину. Но почему она выбрала меня? В Москве, что, не хватает мужиков или у них всех та же проблема, что и у Шульца? – подумал Ланин.

– Ну и как, отрегулировали твой карбюратор? – Мария так ласково обратилась к мужу, что Ланин опять поразился ее самообладанию.                                                                                         –   Тебе бы в тылу врага работать, – чуть не вырвалось у него. – А ведь такие и работают.

– Предлагают поставить карбюратор от новой «Волги».

– Так в чём же дело?

– Э – э, ты не понимаешь, уйдет весь смак. Должны быть все родные детали – в этом смысл истинного раритета.

– Будешь снова искать по всей Москве родной карбюратор, и летом мы будем без машины?

– Вот поедем в Болгарию, может быть, там найду. В свое время большое количество таких машин было вывезено именно туда. И запчасти к ним туда шли в отличие от нашей собственной страны.

– Ну что ж, человек ты упрямый, это я давно знаю, разубеждать тебя бесполезно. Так что, давайте лучше обедать.

После обеда Ланину вдруг сильно захотелось спать, он едва сдерживал зевоту. Видимо, вышел весь адреналин встречи, и организм его затребовал компенсации за неполноценный сон в поезде. Это не осталось без внимания хозяев.

– Однако патриарху надо отдохнуть. Я сейчас постелю в спальне, а Вы пока примите ванну.

Совсем расслабленный после ванны, Никон буквально упал на диван, думая, что тут же заснёт сном праведника. Но, видно, бог сновидений Морфей не счёл его поведение последних часов праведным и не сразу принял его в свои объятия. Ланин лежал на диване в каком – то непонятном состоянии – то ли полусон, то ли какое – то затемнение сознания. К нему то являлся автомобиль Шульца, то карбюратор этого автомобиля. Он, правда, имел весьма смутное представление, что это такое, поэтому он представился ему в виде какого – то железного монстра величиной в половину автомобиля. Этот монстр крепко его обнял и вдруг оказался Марией. И тут Никон окончательно уснул.

Вечером они с Шульцем уселись за компьютер.

– Кого будем искать первым?

– Может, Суходолова?

– Ну, что ж, попробуем.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.