Константин Комаровских. Душегуб, или беспутная жизнь Евсейки Кукушкина (роман, часть 24)

Не могут же утонуть сразу оба. Не понравились мне эти мужики – что – то они замыслили. Может, думают, у нас денег много? Хотят позаимствовать без отдачи? Теперь – то я точно могу сказать, что Акимка это пытался открыть дверь.

Тихон огляделся – слева огромная река, противоположный берег которой был едва виден, справа довольно крутой берег, покрытый кустами. На самом верху был виден лес. И вдруг его нос почуял запах дыма.

– Там они, явно нас поджидают. И не просто поджидают, чтоб пожелать счастливой дороги – иначе бы не лезли в такую высь. И зачем им ждать – сняли рыбу, да и домой скорее. Что будем делать? Подождём, притворимся, что уснули, а потом, как придут по наши души, перестреляем?

– Давай подождём. Разведём костёр, поужинаем. Если не придут нас убивать, поднимемся, поговорим. Ну, а если уж придут…

– А ведь костёр – то развести здесь негде – кругом вода. Надо подниматься наверх.

– Может, без костра обойдёмся? Или ты замёрз сильно?

– Можно и без костра, – согласился Тихон, развязывая мешок с провизией. – Да тут нам хватит всего и без костра. Чайку бы вот только согреть…

– Согреться у нас есть, чем, – татарин вытащил четверть водки.

– А я вроде и не видел её на берегу. Не помню, чтобы заказывал. Это ты, наверно?

– Я тоже не помню, – слукавил Абдул.

Наверху в это время шло горячее обсуждение того, что надо делать.

– Глянь, приехали они?

– Я как встану, так они меня и увидят, ежели приехали. Ты помене ростом, ты погляди.

– Всё одно – вставать нельзя, могут заметить.

– Ну, так заползи на гребень да погляди.

– Не видно толком. Погоди, погоди, увидел. Приехали. В лодке, похоже, сидят. Но что делают, не разглядеть. Да ты тоже давай сюда, смотри сам.

– Не видать. Может, в лодке и спать будут?

– Чёрт их знает! Подождём маленько, да спустимся, посмотрим. Ножик – то у тебя вострый?

– Да я им бреюсь.

Пока наверху шло обсуждение операции, внизу тоже думали, как лучше выйти из положения.

Читайте журнал «Новая Литература»

– Давай, потихоньку подползём да послушаем, о чём они толкуют. Может, просто спят, а мы решили отправить их на тот свет.

– Не спят. Ждут, пока мы уснём. Чтобы полоснуть ножом нам по горлу, – шёпотом сказал Тихон, услышав последние слова Оборванца, когда они подползли по крутому берегу наверх и залегли в кустах, откуда было хорошо слышно, о чём говорят Акимка с Оборванцем.

– Может, прогоним их просто, не будем стрелять? Что лишний грех брать на душу!

– Ты знаешь ведь, я не убивец. Хотя наказать и надо бы. Прострелить им лодку что ли? Но это – то же самое, что пристрелить – на дырявой лодке они тут же потонут в такой воде. Давай, просто их напугаем. Поднимемся на ноги и пистолетами на них.

– Встаём!

– Здорово, орлы! Значит, глотки нам задумали перерезать? – Тихон направил пистолет на Акимку.

– Да, мы…

– Слышали мы, как вы обсуждали, вострый ли ножик. Только мы – то оказались хитрее. Хотел я вас перестрелять, как положено поступать с разбойниками, да, скажите спасибо Абдулу – он вас пожалел. Так что, уматывайте отсюда, пока я не передумал. А то прострелю облас, и будете тут кукарекать до лета, пока вода в реке не согреется. А ножик – то здесь бросьте, надо хоть как – то вас наказать.

Несостоявшиеся убийцы под дулами двух пистолетов понуро спустились к своему обласу.

– Что ж, теперь можно и отдохнуть по – настоящему, – удовлетворённо произнёс Тихон, когда утлое судёнышко с двумя скрючившимися в нём фигурками уже растаяло в спустившемся на великую реку ночном тумане.

– А ведь и зарезали бы. Серьёзное было у них желание, – заключил всё это происшествие Тихон, когда они уже лежали на высоком берегу около весёлого огня.

Ночью похолодало. Пришлось несколько раз подбрасывать в костёр дрова, которые в большом количестве валялись на горе в виде толстых высохших сосновых сучков. Даже удалось немного поспать. К утру туман постепенно рассеялся. Взошедшее солнце ярко осветило весеннюю природу, немного обогрев путников.

– Скоро должен быть пароход, – сказал Тихон, взглянув на высоко уже взошедшее солнце. – А не увидят с него лодку? Спустимся, посмотрим.

– Ну, теперь – то уж не увидят точно, – успокоился Тихон, когда они затащили лодку совсем в гущу кустов. – Да и волной не захлестнёт, ежели ветер поднимется.

Прихватив из лодки продуктов, они снова поднялись наверх.

– А не худо так ехать, – рассмеялся Ланин, поднимая шкалик. – Дай бог, чтоб и дале всё так выходило ладно.

– А если нам и глотки не перережут, как хотели эти ребята, так и вовсе будет хорошо. Якши, по – нашему. Так что, выпьем за то, чтобы наши глотки никто не тронул!

– А костёр надо потушить – вдруг с парохода заметят, подумают, что сигнал им подаём для остановки.

– Здесь для остановки никто костёр жечь не будет, это около Стрелки так делают, говорил Егор. Но потушим, раз ты опасаешься.

Они раскидали тлеющие головёшки, полностью затушили их ветками и ногами. Небольшой оставшийся от костра дымок рассеял налетевший порыв весеннего ветра.

И только они наполнили по второму разу шкалики, как увидели вдалеке чёрную точку, которая, постепенно приближаясь, вскоре приняла очертания парохода. На всякий случай оба легли на землю, продолжая наблюдать за пароходом. А тому, похоже, до них не было никакого дела. Он занимался только тем, что всеми своими силами преодолевал мощное енисейское течение, стараясь во – время попасть туда, куда направлял его немолодой коренастый человек в красивом чёрном мундире.

– Ну, вот, и прошёл. Поедем?

– Мы же договорились, что поедем ночью. Хотя сейчас настоящей ночи вроде бы и нет, но люди всё равно спят в это время.

– А не брякнут Акимка с Оборванцем, что нас здесь видели?

– Будут молчать, думаю, страха они натерпелись под пистолетными – то дулами. А если и расскажут, что нас встретили – ну, и что? Вот, если на пароходе в Стрелку приехала полиция нас искать…

– Откуда она знает, что мы в Стрелке?

– Знает – не знает, но, ежели будет искать, то где ещё?

– Давай – ка получше спрячем лодку, да и сами спрячемся.

– Да и так не видать лодку с реки, куда её больше спрячешь? – успокоился Тихон. Они снова поднялись на крутой высокий берег.

– А теперь в лес, чтоб, не дай бог, нас с реки не увидели. Может, и зря мы опасаемся, но бережёного бог бережёт. Но не заблудиться бы, – забеспокоился Тихон, когда они углубились в сосновый бор, ступая ногой по чистому белому мху.

– Смотреть по солнцу надо, день – то сегодня какой ясный. Не заблудимся. Да особо далеко и ходить не надо. Если бы нас заметили с парохода, сейчас бы здесь уже были люди. А может, и вообще не будут нас искать. Никто же не видел ни твоих хакасов, ни как мы филёра…

– Может, оно и так. Но мы не знаем точно, как оно получится. Поэтому до обеда или даже до вечера на берегу лучше не показываться.

– Ехать – то ночью, погуляем пока по лесу. Жаль, что нет ещё ни грибов, ни ягод.

– А если бы были, то сейчас самое время грибы собирать. Для этого мы с тобой и приехали сюда, – расхохотался Тихон.

– Будут у нас ещё и грибы, и ягоды – путь – то дальний.

– Ежели не остановят нас на этом пути, и не заставят идти другим путём, да ещё и железными онучами нас снабдят.

– Это ты о чём?

– О том, чего ты не знаешь. И дай тебе бог, никогда не узнать.

– Так, расскажи, что это за онучи.

– Стреноживать коня приходилось?

– А как же! Я ведь из деревни, да ещё и татарин. А татарин без коня – не татарин.

Ты хотел мне кое – что рассказать про себя. Я – то тебе всё рассказал, а про тебя ничего не знаю.

– Что – то расскажу. Не знаю даже, с чего начать, что и рассказать. Я хоть и молодой, а много всякого разного в моей жизни случилось. Ты уже догадался, что не купец я настоящий. Мужик я из деревни тамбовской …

Тихон в общих чертах рассказал об основных поворотах своей жизни, не называя имён и фамилий.

– А что было в Минусинске, ты знаешь. Так что, нельзя мне в полицию попадать, – нервно закончил он своё повествование.

– Теперь понял, что такое железные онучи?

– Да, много чего ты повидал. И звать тебя по – другому. Евсеем тебя звать. Так ведь говорил филёр, помнишь, в Красноярске, на пристани, как он спрашивал у капитана. Ищут тебя, значит. Но, думаю, не стоит тебе сильно волноваться – о твоих делах по дороге в Минусинск никто не знает, да и не узнает никогда. А то, что сбежал из ссылки – так это ерунда. За это не повесят.

– И ты предлагаешь мне явиться в полицию с повинной? Так и так, осознал я свою вину, хочу закончить ссылку? А если хакасы заявили в полицию?

– Не про то я говорю. Не собираюсь я тебе этого советовать. Не для того сбежал ты. Думаю, как и ты – год нам надо скрываться. А там – доберёмся до Мариинска, как я говорил, где и устроимся.

Оба замолчали, продолжая медленно брести по бору.

– Не далековато мы зашли? Надо уже и к берегу, наверно. Да и подкрепиться бы надо.

Когда они вернулись к затушенному костру, солнце прошло уже половину своего дневного пути. Хотя в это время года путь его был очень длинным – оно скрывалось из вида всего на несколько часов, не давая, однако, полной темноты. А днём пригрело совсем по – весеннему. Природа вроде бы шептала – расслабься, путник, усни, отдохни хорошенько перед дальней дорогой. А если есть у тебя, чем вкусным насытить свою утробу – так и вовсе тебе будет хорошо. Забудь хоть на время про все свои невзгоды, поверь в своё будущее счастье, хоть, может, никогда этого счастья у тебя раньше и не было.

– Однако пронесло? Никто за нами не гонится, похоже. Давай, пообедаем, да подождём до вечера.

В разговорах не заметили, как наступил вечер. Солнце скрылось, но было достаточно светло. Лодку снова подхватило енисейское течение и понесло на север. Относительно скоро на левом берегу стали видны редкие огоньки.

– Маклаково. Скоро будет Енисейск. Никто вроде нас и не ловит.

– Откуда же они знают, что мы ночью здесь пройдём?

– Ну, и, слава богу, что не знают. Для того мы и идём ночью. Пока хорошо идём. К утру надо где – то остановиться.

Остановились, когда уже и Енисейск остался далеко позади. Теперь шли вдоль левого берега.

– Скоро должна быть деревня, Подтёсово, по – моему, так говорил Ефим.

– А зачем она нам? Продукты пока есть. А вот рыбки можно бы поймать. Я ведь и сетку взял у Егора, пока ты выходил. Не волнуйся, не волнуйся, всё он включил в оплату, – успокоил татарин Тихона, заметив, что тот разволновался. – Мы же с тобой не воры.

– Давай остановимся, что – то темновато стало – наткнёмся ещё на топляк, помнишь, как полоснуло по дну парохода. Лодка – не пароход, и перевернуться недолго. А купаться – то ещё рановато. Да и спать хочется.

Они причалили к затопленному половодьем берегу. Нашли сухое место и устроились на ночь.

– А сеть ты ставить умеешь? – спросил татарина Тихон. – А то я только самоловы ставил, а сетью никогда не ловил.

– Поставим как – нибудь.                                                                                                                     Но поставить сеть, сплетённую из крапивного волокна, оказалось не так – то просто. Она всё норовила запутаться. Толком распутать так и не получилось.

– Ладно, что – нибудь попадётся, авось. Сейчас в темноте ещё больше запутаем. Пусть стоит до утра. Надо только запомнить хорошо место, где мы её поставили. Вот так – то и не забудем, – Абдул сломал верхушки кустов, к которым была привязана сеть.

– А покушать сейчас у нас ещё кое – что осталось.

Осталось много. Хватило на ужин не только покушать, но и выпить по паре шкаликов. Полянка, где они расположились, была покрыта высокой прошлогодней травой, из которой получилась неплохая перина. Завернувшись во всю имевшуюся одежду, они уснули крепким сном уставших от работы здоровых молодых людей.

Проснулись, когда уже прошло раннее утро и яркое весеннее солнце отражалось от енисейских беспокойных вод.

В сеть, поставленную на затопленном разливом берегу на самом деле кое – что попалось. Но осетров не было, а так, всякая мелочь – окунь, чебак, язишка.   Тихон, который и не знал толком другой рыбы, кроме осетра да стерляди, опечалился. Вспомнил, с каким презрением говорил Евлампий о такой рыбе. Татарин постарался его успокоить:

– Избаловался ты осетрами. А ведь всякая рыба хороша, когда свежая, конечно. Да побольше рыбы надо в уху класть, тогда она и вкусная будет, – говорил татарин, шустро разделывая рыбу.- А вот мелкого окуня и чистить не надо. Уха будет вкуснее.

– И где ты этому всему научился? Говорил ведь, что из богатой семьи.

– Как тебе это объяснить? У нас богатый – это не значит, что у него есть какая – то служанка. Всё делают сами даже богатые люди. Да и какие богатые? Так, деньжонки кое – какие водились. Когда учился в гимназии, жил на квартире у чужих людей. У русских. Хотя были в Енисейске и татары. Но отец специально устроил меня у русских. Чтобы говорить по – русски хорошо научился, сказал он тогда. И правильно сказал. Так вот. Приходилось мне тогда и самому часто готовить. Ведь в трактир таким, как я, ходить не разрешалось. И рыбку научился тогда ловить – Енисей – то рядом. Умею ловить и на удочку, и сетью.

Уха показалась Тихону не хуже, чем у Егора в трактире.

И снова Енисей понёс их на своих могучих плечах, не ощущая их тяжести, не проявляя к ним ни доброты, ни злобы.

Днём остановились на пустынном берегу на обед.

– Что – то долго мы плывём до этой деревни.

– Сибирь большая, а народу здесь мало живёт. Это у вас, в России, деревня от деревни – три версты.

– Ну, три не три, а десять бывает.

– А здесь, наверно, добрых полсотни, а то и сотня. И то только по рекам. Вдали от рек вообще никого нет. Иногда только можно встретить тунгусов или остяков. Но они редко живут на одном месте. Всё больше кочуют по тайге.

– Так, если всё время ездить, кто же тебя кормить будет? Ведь надо и хлеб сеять…

– А они и не сеют. И даже сено не косят. Всё им даёт тайга – и одежду, и пищу.

– А почему нам с тобой не даёт?

– Потому что мы с тобой не тунгусы. Я вот, хоть и вырос в тайге, татарин я, как ты знаешь, но так жить не могу. Татары и хлеб сеют, и сено косят, и живут на одном месте. То есть, как и русские. Живут в домах.

– А тунгусы где живут?

– Они в чумах живут. Это такой шалаш большой из оленьих шкур и жердей. Когда надо переезжать, они его разбирают и перевозят на оленях.

– Может, и мы с тобой сделаем такой шалаш, если зимовать придётся в тайге?

– Для этого надо иметь хотя бы оленей, – рассмеялся Абдул. – Да и не пригодны мы с тобой для такой жизни. Это надо с детства самого привыкать. А то просто замёрзнешь, да и всё.

– Как же они не мёрзнут?

– В чуме горит костёр, возле которого они греются. Да и в шкуры они оленьи одеты.

– Так они что – дикие совсем?

– Почему дикие? Не дикие. Просто живут они по – своему, не так, как другие. А ты, что, не видел тунгусов? Ведь ты же жил в Забайкалье. А они там тоже должны быть. Они, как нам говорили, по всей Сибири – от Оби до Амура.

– Были они там. Только я сам их не видел. А вот был у нас один такой страшный кандальник. Митькой его звали…

И Тихон рассказал, что натворил Митька и что ему за это было.

– Так что, тунгусы где – то там рядом были…

– Да – а, много ты повидал. Не дай Аллах никому это увидеть.

– Так уж получилось. Не по моему желанию всё вышло. Да никто и не спрашивал этого желания.

– А если бы кто – то спросил?

– Не знаю даже, как тебе и ответить. Как – то в жизни странно устроено – что хочет человек, не получается, а чего совсем не хочет, выходит именно так, как он не хочет.

– Ты хочешь сказать, что человек – не хозяин своей судьбы?

– Какой уж тут хозяин! Ты ведь сам как – то про это говорил, что кто – то управляет нашей жизнью, нашей судьбой. Но кто? Аллах, Иисус Христос? А есть и другие боги. У разных народов разные боги. Так рассказывал мне артист. А он умный был человек, знал очень много. Да и книжки он меня приучил читать.

– А кто такой артист?

– На каторге мы с ним вместе были. Хороший человек, дай бог ему здоровья.

– Он – то за что на каторгу попал? Неужели кого убил или ограбил?

– Против царя он был. Хотели они царя убить и организовать парламент. То есть, чтобы выбирал сам народ себе начальников.

– Разве такое может быть? Начальников назначает начальник, тот, который главнее.

– А вот у нас в деревне был сход, на нём выбирали старосту и сотского. Хотя выбирали того, кого скажет барин.

– Значит, хотел тот артист, чтобы и во всей России был сход, на котором выбирали бы начальников. Так ведь всю Россию не соберёшь в одном месте – вон она какая большая! – татарин махнул рукой в сторону Енисея. – А в нашей деревне и схода никакого не было. Всем командовал Равиль, помнишь, я тебе рассказывал.

– Россию всю, конечно, в одном месте не собрать. Но как – то ведь делается это в других странах.

Они замолчали, не зная решения этих вопросов. Да и не это в первую очередь их сейчас волновало.

– И всё – таки деревня должна быть скоро. Пройдём – ка лучше мы её ночью. А сейчас надо разобрать сеть. А то как рыбку поймаешь?

Занятие это оказалось для Тихона очень даже неприятным. Да ещё и гнус появился. Вот тут – то они и вспомнили добрым словом Егора. Дымокур помогал. Но чуть в сторону от него – и вот они – непрошенные гости. И мошка, и комар пошёл – в общем, все прелести тех благословенных мест. А дёготь всё – таки спасал, хоть и не полностью.

– Поехали, а то зажрут совсем. На воде – то их всё не так много.

– Рано. Давай добавим дыма, – татарин подбросил в костёр сырых веток. Дым сначала как – будто стих и вроде бы совсем прекратился, но постепенно набрал силу, стал густым и каким – то терпким, с запахом горечи.

– Ну, вот, так – то лучше. Теперь можно жить.

– Ты привыкай, много здесь этой пакости. А что, в Забайкалье не было?

– Как не было! Только привыкнуть к этому, наверно, невозможно.

– Ничего, мы вот привыкли. Живём всю жизнь. И если бы только мошка мешала жить…

– А ведь ехать надо, а то мы так и до нового года не доедем, – поторопил татарина Тихон. – Вон уже и солнце скрылось. Люди добрые спать ложатся. А мы с тобой…

– Хочешь сказать, мы не добрые? Злые мы, что ли?

– Не злые, наверно. Но и не добрые, то бишь, не такие, как все.

– Люди все разные. Вон ты рассказывал про Митьку, который больше всего на свете любил убивать людей – а ведь тоже вроде бы человек.

– А мы с тобой? Тоже ведь душегубы…

– Ну, мы – то не из – за любви к этому делу. Так уж получается, что без этого никак не выжить самому.

– Так – то оно, вроде и так. Только нехорошо на душе становится, когда об этом подумаешь.

– Ехать надо. Много у нас ещё будет времени обо всём подумать. Ночь – то однако будет сегодня тёмная. Смотри, как небо хмурится, не было бы дождя.

– Дождь нам ни к чему. Промокнем, а ночью холодно, да и костёр в дождь не развести.

– Можно лодку вытащить на берег и под ней укрыться.

– А ведь и то правда. Я что – то про это и не подумал.

Настоящего дождя не получилось. Небо уронило на землю несколько крупных капель, а потом, видно, передумало – налетел ветер, и дождь кончился, не успев толком начаться. Вал на Енисее однако был серьёзный, беглецы старались идти как можно ближе к берегу, где потише, да и можно в любое время причалить. Довольно скоро показались чернеющие в надвигающемся тумане домишки. Ни одного огонька не было видно. Только нестройный собачий хор отметил их появление.                                                                                                                     – А вот и Подтёсово. Только оно нам без надобности. Да и лучше, что проходим ночью, никто не видит. Дальше должна быть ещё деревня – Анциферово, вроде, называется. Там можно и остановиться, расспросить про дорогу.

– Дорога – то одна, – татарин снова махнул рукой в сторону Енисея.

– Но ведь где – то должен быть этот Кас. По этому берегу, это я точно запомнил.

В Анциферово тоже Каса не было. Кас оказался аж в Нижне – Шадрино, докуда они добрались через пять дней. Продукты к тому времени закончились, жили на одной рыбе. В Нижне – Шадрино пришлось остановиться надолго. Как и в Стрелке, нашёлся купец, который снабдил их и продуктами, и рассказал всё толком про канал. Кас оказался довольно широкой рекой с быстрым течением. Водой были залиты берега, сколько глаз видел.

– Это он сейчас такой большой, в половодье. А как вода спадёт, войдёт он в берега, тогда будет со – о – всем не такой, – успокоил их купец, которого звали Мартемьяном. Оказывается, он приехал строить канал, немного разбогател, да тут и остался.

– Акентия Маслова, случайно, не знаешь?

– А кто он вам, сродственник какой али товарищ?

– Никто. Мне про него рассказывали в Шушенском, – проговорился Тихон. И тут же прикусил язык – как можно было так проболтаться! Какой же я теперь купец? Но тут же успокоился – откуда может знать этот Мартемьян про все их дела!

– Знаю я Акентия. Вместе когда – то на Акатуе были.

Тихон сделал вид, что впервые слышит это слово, и стал расспрашивать, что такое это – Акатуй.

– Э – э, брат, интересное это место, шибко интересное. Пять годков я там в кандалах погулял, да потом ещё пять без оных. А как отпустили меня оттуда, так сюда и примотал. Набирали тогда сюда рабочих на строительство канала. Неплохо и платили, и кормили от пуза. А потом и остался здесь, на Касе. Дом построил. Теперь вот вроде как за порядком слежу, да приторговываю мало – мало. Только вот покупателей всего ничего, – засмеялся Мартемьян. – А вы – то за каким лешим забрались сюда?

Тихон встал в тупик – продолжать разыгрывать из себя купца или побрататься с бывшим каторжником? Но тут же кто – то подсказал ему третий вариант.

– Думали мы подработать. Слышали, что неплохо платят здесь. Да и ты это же говоришь.

– Не вру, ей – богу. Землекопам до восьмидесяти копеек за день выходило, а кузнецам иногда аж больше целкового.

– Я – то вот как раз кузнец.

– Только опоздали вы. На большинстве шлюзов работы закончены. Рабочие – кто разъехался, кто устроился, вот как я, к примеру. Сейчас кое – какие работы остались только на Александровском – это там, где Малый Кас сливается с Большим.

– А далеко это отсюда?

– Больше двухсот вёрст вверх по Касу.

– И сколько дней до туда добираться?

– Недели две не меньше. Течение большое, идти будет тяжко. Вы бы парус хоть сделали – когда попутный ветер, помогает.

– А ты научишь, как? Мы заплатим за всё.

– Ну, это само собой. Не только научу, но и парус дам. Целковый за парус. А за науку – ничего не надо.

Парус – большой кусок грубой холстины – и мачту устанавливали целый день. Мартемьян при этом рассказывал, как использовать всё это дело.

– Когда нет попутного ветра, вы его снимайте, а то он будет только тормозить. Поняли? Ничего, научитесь. По пути деревня есть. Городок называется. Там можно хлеба купить, соли, чаю. Ну, а рыбу сами поймаете. Ловить – то умеете?

Вышли утром. Попутного ветра не было. На вёслах против течения весенней реки было тяжело. Продвижение вперёд получалось очень медленным. Кругом, сколько хватало глаз, вода. Сначала даже непонятно было, в какую сторону направлять лодку.

– Слушай, а берег – то – это там, где деревья стоят. Да и по солнцу давай. Нам же на запад.

Но постепенно стало понятно – где сильное течение, там основное русло. И лучше идти не по нему, а по затопленному берегу. Через день подул попутный ветер, и они поставили парус. Лодка пошла быстрее, можно было даже отдохнуть от надоевших вёсел. Но такое случалось редко. Обычно к концу дня всё тело становилось свинцовым, руки и ноги отказывались подчиняться. Тихону вспомнилась работа на хвостах, о чём он не преминул рассказать Абдулу.

– Значит, и здесь – каторга.

– Только здесь свобода.

– Какая уж свобода! Хочешь – не хочешь, греби, иначе снесёт снова в Енисей.

– А как ты хотел! Мы уже не раз говорили, что не своему желанию живёт человек.

Через несколько дней дошли до Городка – небольшой деревушки на высоком яру. Там запаслись провизией и в тот же день пошли дальше. До Александровского шлюза дошли через неделю. Тут сливались два Каса – Большой и Малый. По берегам той и другой речки было разбросано несколько бревенчатых домишек, а в устье Малого Каса было устроено что – то вроде плотины из толстых брёвен. Это и есть шлюз, поняли беглецы, вспомнив рассказ Мартемьяна. На берегу несколько дощатых лодок и обласков. Около одной из лодок что – то делали два мужика, то ли разгружались, то ли нагружались. Заметив приближающуюся лодку, они бросили работу и стояли, рассматривая прибывших людей.

– Здравствуйте, хозяева! – громко поприветствовал их Тихон, когда нос их лодки коснулся берега. Мужики степенно поздоровались и помогли вытащить лодку подальше на сухое место.

– А то вал как пойдёт – захлещет. Вы к нам надолго?

– Видно будет. Как работа у вас найдётся.

– У нас – то уже никаких работ особо и нету. Кончилось всё. Людишки разъезжаются. Остались только те, кто следит за шлюзом. Да кто своим хозяйством стал жить. Как мы, к примеру. Так что, ежели подработать хотите, валяйте на Новый Стан. Там посёлок большой, работа найдётся.

– А далеко ли этот Новый Стан?

– Дня три – четыре на лодке. Вода сейчас большая, шлюзы все открыты, пройдёте свободно. У каждого шлюза кто – то живёт, так что, и продуктами можно разжиться. А вы мастеровые какие али так, мужики?

– Кузнецы мы.

– Ну, тогда точно работёнка вам найдётся – там самый большой шлюз. Вроде с него всё и начиналось, а то ли не достроили его, то ли расширять собрались. Там контора, начальство.

– И полиция есть?

– А как же! Исправник там, да пара жандармов. Может, уже и уехали, не знаю точно. А когда стройка – то велась, было полиции там и поболе.

– Наверно, поедем туда. А пока отдохнуть нам надо денёк – другой. Как звать – то тебя?

– Акентий я. А это Парамон, – показал мужик на своего товарища.

– Уж не Маслов ли, случайно, ты?

– А ты откудова знашь, что Маслов я?

– Знаю, вот и всё. Я всё знаю, – рассмеялся Тихон. – Потом расскажу.

– Вот те и на, – сказал Тихон Абдулу, когда они не надолго остались вдвоём. – Что делать? Рассказать Акентию всё? Или продолжать игру в купца?

– Какой же ты купец, раз сказался кузнецом? Всё – то, наверно, рассказывать не надо. Особенно про хакасов, – засмеялся Абдул.

– Ну, про это, знамо дело, не надо.

Подошёл Акентий:

– Пойдёмте в дом, раз решили отдохнуть. Там и поговорим.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.