Константин Комаровских. Душегуб, или беспутная жизнь Евсейки Кукушкина (роман, часть 22)

Абдул улёгся на свою койку и вроде как захрапел через некоторое время.

– А ведь скоро и ужинать. Семь часов уже, – сказал Тихон, взглянув на свои массивные серебряные часы, которые он вытащил из кармана жилетки.

– Знатные у Вас часы. Не разрешите полюбопытствовать, откуда они у Вас?

– Наследство от отца. Отец мой был военным. Всю жизнь в походах. Ничего не нажил, оставил после себя только вот эти часы. Да и то, видно, потому они уцелели, что не простые это часы – наградные. Видите, гравировка. – Тихон открыл крышку и показал надпись на её внутренней стороне, красиво выполненную каким – то непонятным для него способом, который, как он помнил по рассказу артиста, называется гравировкой. Он вроде и забыл это совсем ненужное ему слово. Но вот сейчас, когда судьба его была снова в опасности, память выдала это слово.

– Фоме Ланину за отличную стрельбу, – прочитал филёр. Под надписью было этим же способом нарисовано два перекрещенных пушечных ствола и год – 1868. А ещё было написано, правда, помельче: «Павелъ Буре, поставщикъ двора его Величества».

– Да, знатные часы. Хорошее наследство оставил Вам отец.

– Какое уж наследство! Продать вроде жалко – единственная память об отце. А больше, как я уже говорил, ничего и не осталось.

– А что так? Ведь военным неплохо платят.

– Батюшка мой был, конечно, знатным воином. Вышел в отставку в чине майора. Но был у него страшный порок – картёжником он был заядлым. Вот Вы проиграли двадцать рублей – и страшно расстроились. А он проиграл целое имение. С горя пустил себе пулю в лоб, а мамаша умерла в скорости от расстройства. Спасибо дяде, материному брату, который преуспел по купеческому делу – взял меня к себе приказчиком. А попозже стал я у него компаньоном. Потом и совсем отделился. Так что, теперь я купец второй гильдии, скоро можно будет подавать бумаги и на первую, если бог даст.

Легенда, которую он сочинил сходу, экспромтом, так понравилась самому Тихону, что он даже вроде поверил в неё. Но поверил ли филёр? Навряд ли, похоже, он знает уже, кто есть кто. Иначе зачем бы он просил прислать трёх полицейских… Так что, придётся всё – таки сыграть в хакасскую игру. Оставалось окончательно решить вопрос, как выманить филёра ночью на палубу. Пока ничего путного придумать не удавалось. И он решил попробовать продолжить игру в добровольные помощники по разоблачению татарина.

День в этих широтах весной длинный – предлинный. Только в середине ночи становилось более – менее темно. А ведь надо, чтобы было темно, и чтобы все спали.

За ужином, когда Абдул отошёл от стола в буфет за водкой, Тихон шепнул филёру:

– Помните, я сказал Вам, что готов помочь. Только сейчас этого делать нельзя. Выйдите ночью на палубу, я Вам всё обскажу и подскажу, как сделать всё правильно. Согласны?

– Не совсем Вас понимаю, но …- Он не договорил, так как к столу уже подошёл татарин с графинчиком водки.

– Выпьем за удачное завершение нашего путешествия!

– А что, может быть и неудачное? – спросил вроде как недоумевая филёр.

– Думаю, что всё будет удачно, каждый из нас приедет туда, куда хотел. Но всякое бывает… – не успел Тихон договорить, так как пароход сильно качнуло.

– Вот, видите, правильно я говорю, – рассмеялся Тихон. – Но в данном случае особо волноваться не стоит – пароход наткнулся на большой топляк, видно, вырванное с корнями дерево. Будем надеяться, что оно не пропороло днище, оно ведь железное.

И в самом деле, днище выдержало удар, пароход, создавая большой шум своими колёсами, уверенно шёл на север, вниз по течению одной из самых великих рек земного шара. Однако навряд ли кто из наших героев думал сейчас про это. Филёр обдумывал, как он будет задерживать в Енисейске преступников, которые сейчас любезно с ним разговаривали. А вдруг полицмейстер не пришлёт подмогу? Один – то, пожалуй, он с ними и не справится. Есть у него, правда, на крайний случай, пистолет. Но как – то не привык он ещё к нему. Выдали ему этот пистолет буквально перед отъездом, даже толком не объяснили, как с ним управляться. А самому некогда было разобраться. Поэтому пистолет был у него больше для устрашения. Но испугаются ли эти господа? Судя по всему, не особо они пугливы.

Тихон же по – прежнему обдумывал детали предстоящего дела, хакасской игры, как назвал это дело татарин. Сам же татарин волновался, может быть, больше всех – ему предстояло убить человека. Раньше он не то, что людей, даже баранов не резал своими руками. Были для этого другие люди. Но он прекрасно понимал, что по – другому никак нельзя. Каторга или смерть от рук Канафьи – ни то, ни другое его не устраивало совершенно. Эта безысходность придавала ему силу и решительность. Он не убивал, он защищал свою жизнь. А жизнь свою всё живое защищает до последнего вздоха. И смелость в момент опасности откуда – то берётся. Ведь и трусливый в обычной жизни заяц, будучи пойманным, отчаянно сопротивляется и даже кусается очень больно, в чём Абдул убедился не раз, вытаскивая из петли иногда ещё живых зайцев. Когда это было? Давно, когда он мальчишкой ставил петли на зайцев, в основном, ради развлечения, ибо охотиться ради пропитания у него потребности не было – хватало отцовских баранов и кур.

Читайте журнал «Новая Литература»

Среди ночи Тихон разбудил филёра:

– Идёмте, прогуляемся, как договаривались.

Филёру стало как – то немного не по себе. Какое – то нехорошее предчувствие подкралось. Но он был смелым человеком, по крайней мере, сам себя считал таким. Поэтому он молча поднялся с койки, накинул на себя пальто и вышел на палубу. Каюта их располагалась как раз напротив гребных колёс, создающих довольно большой шум, перекрывающий даже свист весеннего ветра. На палубе никого не было. Светилась только рулевая рубка, но она была довольно далеко.

– Ну – с, и что такое важное вы мне хотите сообщить, что подняли меня среди ночи и заставили выбраться на этот собачий холод?

– А Вы закуривайте, не спешите. Дайте собраться с мыслями, – тянул время Тихон. Филёр закурил. Татарина всё ещё не было. Дальше молчать было уже невозможно – Тихон чувствовал, что филёр почуял неладное. И Тихон начал говорить:

– Я уже обмолвился, что знаю, кто Вы такой и для чего Вы здесь.

Тихон умолк, словно на самом деле собираясь с мыслями.

– Что ж Вы замолчали? Продолжайте, мне даже интересно стало.

Тихон бросил взгляд на дверь каюты, заметил, что она приоткрыта.

– Вы из полиции и ищете сбежавшего татарина – приказчика. И Вы его нашли, я это подтверждаю. Да, это Абдул. Он проиграл большую сумму денег своего хозяина и теперь пустился в бега. Если хотите, я бы мог помочь его повязать. Не здесь …, – он не договорил. Татарин точно выполнил его указания. Филёр даже не вскрикнул. Тело его безжизненно повисло на перилах палубы. Тихон быстренько сунул руку в его карман и вытащил пистолет и коробку с патронами. Вдвоём они перевалили обмякшее тело через перила, и оно пошло на дно.

– Теперь быстро! – шёпотом скомандовал Тихон. Они вернулись в каюту. Основательно оделись, Тихон забрал свой баул. Теперь надо незаметно пробраться на нижнюю палубу к лодке.

Спящие на нижней палубе люди, закутанные с головой в тёплые вещи, не стали для них преградой. Короткая серость ночи быстро светлела. Надо было торопиться. Вот – вот эти люди проснутся, и тогда… Что будет тогда, неизвестно. Но то, что ничего хорошего, было понятно. Лодка оказалась привязана толстой верёвкой с одной стороны к кольцу на её носу, с другой к какому – то выступу на палубе судна. Тихон быстро перерезал верёвку около этого выступа. Лодка оказалась тяжёлой. Но смертельная опасность придала беглецам силу и ловкость. И вот лодка уже на воде, за кормой парохода.

– Лезь в лодку, – тихо скомандовал Тихон. Абдул осторожно спустился с кормы парохода на дно лодки. Тихон собрал верёвку в левую руку, перекрестился и, ухватившись правой за перила, шагнул в лодку. При этом она сильно качнулась, едва не черпанув бортом воды, но тут же выровнялась. Тихон оттолкнулся от пароходной кормы, и Енисей понёс их в неизвестность.

– Давай к берегу. Надо переждать – вдруг на пароходе поднимут шум, – сказал Тихон. Они стали грести к ближайшему, левому, берегу. Шума на пароходе не подняли. Видно, не проснулись ещё пассажиры. Да и кому какое дело, если закрыта дверь какой – то каюты второго класса. Шум поднялся позже, когда пароход пришёл в Енисейск. Но это случилось только поздним вечером. Пока же лодка с беглецами довольно быстро приближалась к сосновому бору, растущему на левом берегу великой реки. И вот он, наконец, этот берег, который, как они надеялись, будет берегом их свободы.

Совсем рассвело. Пароход виделся уже маленькой точкой, а скоро и этой точки не стало видно.

– Ну, что? Всё идёт ладом? – нервно хохотнул Тихон. Татарин молчал, устремив взгляд вслед ушедшему пароходу. И вдруг, опустившись на колени, стал по – своему молиться.

Тихон не понимал слов молитвы, но понял, что татарин пытается замолить свой грех.

– А что, может, ему и полегче будет, – подумалось Тихону. Он и сам попытался молиться, но у него ничего не получилось, кроме того, что перекрестился – он не помнил ни одной молитвы. Да и знал ли он когда – нибудь хоть одну?! Татарину он не мешал. Просто стоял рядом и смотрел на весенний разлив.

Молитва длилась довольно долго. Татарин несколько раз кланялся, буквально стукаясь лбом о землю и что – то при этом бормоча. Наконец, он поднялся с колен. Взгляд его был затуманен переживаниями, которые он получил, видимо, во время молитвы. По крайней мере, так показалось Тихону. Он даже немного испугался – ведь от этого человека теперь много зависело в его собственной судьбе. А вдруг тронулся? Ему вспомнилось своё собственное полубезумие… Но татарин не тронулся. Он серьёзно посмотрел на своего спутника и внезапно улыбнулся.

– Ну, и что сказал тебе Аллах?

– Ничего он не сказал. Но, если бы был сильно прогневан, то, наверно, как – то проявил бы свой гнев.

– Это как же?

– Сверкнул бы молнией или загрохотал громом – так говорят у нас старики.

– И ты веришь этим сказкам?

– Не то что верю совсем, но и не верить вроде нельзя. Ведь кто – то же управляет нашей жизнью. Почему мы иногда делаем то, что нельзя делать, хотя и знаем об этом? Вот, я знал, что нельзя было проигрывать хозяйские деньги – а проиграл. Не иначе, шайтан вмешался.

– А кто такой – шайтан? А то я и раньше много раз слышал – шайтан, шайтан, а что это такое, так и не знаю, – вспомнилось Тихону каторжное – шайтан на майдан. Он едва удержался, чтобы не сказать об этом вслух. Но не пришло ещё время, решил он.

– Это чёрт, по – вашему, по – русски.

– Я тоже иногда думал об этом. И ничего пока придумать не получилось.

Оба замолчали, не зная, как ответить на эти непонятные для обоих вопросы. Но размышления о вере и устройстве мира длились не долго. Было довольно холодно. В лесу ещё не полностью растаял снег. Он под кустами лежал настоящими сугробами, на полянке же, где сейчас они стояли, рыжела прошлогодняя трава.

– Огонь надо развести, холодновато что – то стало. Да и поесть маленько.

Они наломали мелких сухих сучков с ближайших ёлок, Тихон нашёл берёзу, вырезал ножом кусок бересты. И вскоре небольшой костерок немного развеселил душу. Тихон открыл баул, вытащил из него остатки солёного осетра, кусок сильно подсохшего хлеба и несколько котлет, которые он припрятал на пароходе. В бутылке оставалось ещё немного водки, которую он разлил по шкаликам.

– Ну, что? За свободу?!

– За свободу!

Они быстро справились с небогатым завтраком. Ещё бы чего опустить в свои полупустые желудки – но больше ничего не было.

– Слушай, свобода, конечно, это хорошо, ради неё мы и здесь. Но с голоду мы не подохнем? Ведь больше ничего нет съестного, – уже далеко не весело сказал Тихон, когда они прожевали последние крошки сухого хлеба. – Тебе не приходилось голодать?

– По – настоящему – нет. А тебе?

– И мне нет. Пороюсь – ка я ещё в бауле, авось, какой кусочек хлеба завалялся.

Но хлеба там больше не было, зато он вытащил бичеву с привязанными к ней крючьями.

– Ура! Как я забыл! Это же самоловы. Прямо сейчас и поставим.

Они осторожно стали спускаться вниз по реке, ища подходящее для установки самоловов место. Вскоре Тихон приткнул лодку к берегу.

– Попробуем здесь, вроде место подходящее.

– А теперь отъедем сами подальше. Давай, вверх по течению, чтоб потом было легче.

Они вернулись на прежнее место. Костёр ещё не успел полностью погаснуть. Огня уже не было, но от головёшек шёл дымок. Они снова настрогали бересты, наломали сухих веток. По очереди дули в остатки костра, пытаясь его оживить. Через какое – то время появился огонёк, сначала маленький, неуверенный. Но сухая береста мигом загорелась, и опять как – то легче стало на душе. Огонь вроде бы дал им силы.

– Посмотрим, оценим, что у нас есть, – сказал Тихон, положив на сухую землю два пистолета и коробку с патронами.

– Слушай, а ведь пистолеты одинаковые. Так, сколько у нас патронов, – Тихон принялся пересчитывать маленькие жёлтенькие патрончики, похожие на конфетки.

– Сорок восемь на двоих. Не густо. Но, сколько есть. А ты стрелять – то умеешь?

– Из ружья умею, а из пистолета не приходилось.

– Ничего особо хитрого. Я вот тоже не умел, а когда приспичило – вмиг научился.

– Это тогда, когда второй хакас за тобой погнался?

– Ну, и любопытный ты! Лучше, давай, я тебе покажу, как это делать. Но стрелять не будем – патронов немного. Кто знает, как дальше будет.

– Понял? – спросил Тихон у татарина, когда посчитал, что обучение закончено.

– Всё вроде просто. Только вот как в человека – то стрелять?

– А как ты ножом филёра?

– Так это же безвыходно было.

– А я тебе и не предлагаю стрелять всех подряд. Дай бог, может, и не будет у нас такого положения. Ты думаешь, я убивец какой и ради удовольствия собственного отправляю людей на тот свет? Шкуру я свою спасаю, только и всего. И ты свою спасаешь. И каждый…

– А зверя какого тоже можно из этого пистолета добыть?

– Наверно, можно. Но патронов – то у нас кот наплакал. Только для очень серьёзных дел.

Оба замолчали, думая, видимо, каждый о своём. Но теперь у них, кроме чего – то своего, было много общего. И основная забота была общая – как выжить.

– Ну, что, не пришло ещё время проверять самоловы? – спросил татарин.

– Что, кушать хочется?

– Как не хочется?! А тебе нет что ли?

– А я, что, не так устроен? Давай проверим.

Попался один небольшой кострюк. Они снова вернулись к своему костру, где, как им стало казаться, был уже как бы временный их дом. Опять развесели костёр. Тихон распорол рыбину и нарезал на кусочки, которые татарин нанизал на берёзовые веточки и попытался поджарить на огне. Соли почти не осталось, но голод – лучший повар. Они с большим аппетитом уничтожили чуть не половину рыбины, едва присолённой и полусырой, так как хорошо прожарить кусочки рыбы на огне у них не получилось – очень уж хотелось есть.

– Ну, вот, теперь можно жить. А где мы находимся? Далеко ещё до канала? – спросил Тихон, вытирая рукой усы и бороду.

– До канала, думаю, ещё очень далеко. А вот скоро должна быть Стрелка.

– Это что такое?

– Деревня такая в устье Ангары.

Тихон не стал уточнять, что такое Ангара, не всё ли равно.
– Это хорошо, что деревня. Купим там съестного, а то ведь и с голоду немудрено подохнуть. На рыбе одной скучно жить, да и некогда её ловить. Это нам ещё повезло, что так быстро поймался этот кострюк. Обычно надо, чтобы самолов простоял день – два. Слушай, а в этой самой Стрелке не ждёт ли нас полиция?

– Пароход там не останавливается. Да и не хватятся нас до самого Енисейска. А его мы пройдём ночью и под другим берегом.

И снова Енисей понёс беглецов на своей могучей груди. Лодка шла вдоль левого берега, невысокого, поросшего лесом. До правого же было не ближе двух вёрст. Он был горист. Казался страшным и угрюмым. А ведь им надо было туда, к тем горам, где встречаются две великих реки. К счастью, погода стояла безветренная, сероватая водная гладь лишь изредка слегка волновалась подводными течениями. Они благополучно пересекли огромную безлюдную реку и поплыли вдоль её правого берега. Довольно скоро быстрое течение стало совсем бешеным, они уже не гребли для скорости, а только правили лодкой, чтобы нос её был развёрнут по течению, чтобы она не перевернулась, не дай бог. И вдруг их взглядам предстало удивительное явление – слияние двух великих рек. И невозможно было сказать, какая из них больше и какая в какую впадает. Впрочем, беглецам было не до географических наблюдений. На левом берегу Ангары они увидели довольно большую деревню, к которой удалось с большим трудом направить лодку. И только, когда она ткнулась носом в прибрежный песок, беглецы смогли немного перевести дух. Они вытащили лодку полностью на берег, чтобы её не унесло водой, привязали верёвкой к какой – то коряге, торчащей из песка. И тут только заметили на берегу ещё несколько лодок, маленьких и больших. Видно, здесь находилась пристань. Людей видно не было.

– Ну, и что? В деревню? – то ли спросил, то ли приказал Тихон, подавая татарину заряженный пистолет. – Применять эту штуку только в случае безвыходности и по моей команде. Мы не разбойники какие и не воры, за всё будем рассчитываться честно.

– А денег нам хватит? У меня только то, что выиграл, да твоих ещё чуть – чуть осталось.

– Не волнуйся, хватит. Торговаться сильно не будем. Надо подумать, кто мы такие. А и что тут думать? Я – купец Тихон Ланин, ты приказчик Абдул. Да и кто будет особо расспрашивать! Деньги мы платить будем хорошие, а денег в таких местах немного. Только бы не подумали, что мы шибко богатые. Крупные ассигнации показывать не будем, чтобы не было у людишек соблазну нас ограбить, – рассудил ситуацию Тихон, вспомнив убитую купеческую чету на енисейском берегу.

Деревня встретила их нестройным лаем собак, привязанных во дворах. Несколько собак бегало на улице. Людей видно не было. Высокие бревенчатые заборы и тесовые ворота надёжно скрывали своих хозяев.

– Что, постучимся? Они все вымерли что ли? – недовольно сказал Тихон.

– Погоди, вон какая – то вывеска, – татарин показал рукой на другую сторону улицы.

– Трактир, – прочитали они, подойдя поближе. Однако дверь его оказалась закрытой. На стук вышел бородатый мужик в меховой поддёвке. С удивлением поглядел на незнакомых людей и вежливо спросил:

– Пообедать желаете?

– Во – первых, здравствуйте. Во – вторых, хотелось бы и пообедать, хотя дело – то идёт к тому, что время и поужинать. Да и потолковать бы надо.

– Проходите, мы гостям всегда рады. А что дверь у нас была закрыта – так сейчас путина, почти все мужики на рыбалке. А бабы одни сюда не ходят без мужиков.

Они вошли в довольно большую комнату, где стояло несколько столов, покрытых чистыми скатертями. Была видна ещё одна дверь, видимо, на кухню.

– Располагайтесь, чай устали в дороге – то? Ксюшка! – довольно громко крикнул мужик, хозяин, как поняли приезжие. Появилась миловидная совсем молоденькая девка в платочке. Остановилась у двери, с любопытством разглядывая гостей.

– Принеси гостям покушать. Не спросил, чего желаете. Ушицу можем предложить разную. Водочки, перцовочки?

– Ушицы, всё равно какой, и графинчик водки. Ну, и хлеба, конечно.

– Знамо дело, без хлеба – то как? Сей момент, я сам помогу Ксюше.

Трактирщик скрылся за внутренней дверью, через которую ушла незадолго перед этим и девка.

– А что, не в полицию он пошёл? – спросил Тихон Абдула, – что – то уж очень долго там они возятся. Он же вроде сказал, что ушица у них уже имеется…

– Успокойся, полиции здесь нет. Полиция только в Енисейске, да в Маклаково есть по – моему то ли один, то ли два полицейских. А уху надо сварить, никто её не готовит заранее.

Едва он проговорил, как отворилась дверь из кухни, и показался трактирщик с кастрюлей, от которой шёл пар и раздражающе аппетитный запах. Вслед за ним появилась Ксюшка с графином и двумя тарелками. На одной лежал нарезанный крупными ломтями серый хлеб, на другой солёные огурцы.

– Милости просим, гости дорогие, – пригласил трактирщик, наполнив стоящие на столе рюмки зеленоватого стекла.

– Давайте с нами, за наш счёт, – пригласил Тихон, взяв в руки графин.

– Выпить, конечно, за знакомство не грех. А что за ваш счёт – это не надо. Мы не шибко богаты, но и бедности большой, слава богу, не знаем. Давайте сначала знакомиться. Меня зовут Егором. А если полностью, то Егор Кузьмич Лигачёв. Я тут один и купец, и трактирщик. А вас каким ветром занесло в наши далёкие края?

– А я тоже купец. Тихон Фомич Ланин я. А это мой приказчик Абдул. В края же эти мы попали по собственному доброму желанию. Открыть где – то здесь свою торговлю хочу. Решил самолично всё просмотреть. А чтоб не скучно было, в попутчики взял своего приказчика. Так что, я Вам, можно сказать, конкурент. Но не волнуйтесь, мы люди честные, не обидим.

– Соловья баснями не кормят, вы кушайте, – любезно сказал трактирщик, – а потом поговорим.

– Хороша уха, стерляжья, однако?

– Тут и стерлядь, и муксун. Ловится рыбка пока хорошо. Только сам – то не ловлю. Ноги по молодости застудил, вот теперь от холодной воды шибко они ноют. Так, вы, что, здесь, в Стрелке, собираетесь осесть?

– Зачем здесь? Тут уже есть купец. Поплывём дальше. Может, есть ещё места, где купцов нету. Доплывём до канала, может, там приглянётся место.

– Купцы сейчас, наверно, уже везде есть. А с кем вы там будете торговать, на канале – то? Там ведь народу совсем мало, одни остяки да тунгусы.

– Самому приходилось бывать в тех краях?

– Сам не бывал, но знаю, что ниже Енисейска народу почти нету.

– Но канал для чего – то строят?

– Говорят люди, что построили уже. Но точно не знаю, далековато от нас. Да и не надобен мне этот канал.

– Что ж, приедем, посмотрим сами.

– А вы что не на пароходе, ведь сегодня утром он проходил?

– На лодке – то лучше всё увидишь. Где понравится, там и останавливаемся, а пароход не будет причаливать по нашему желанию.

– Так – то оно так. А откудова вы?

– Вообще – то мы из Тобольска. До Ачинска добирались на чугунке, потом на лошадях до Красноярска. Там дела были. А вот теперь решили на лодке прокатиться. Хорошая ушица у тебя, Егор Кузьмич, – снова похвалил уху Тихон. – Придётся у тебя и заночевать, не в ночь же ехать. Да и кое – что купить нам надобно в дорогу.

– Места хватит. А коли что купить – так ведь на то я и купец, чтобы торговать. А что вас интересует?

– Провизией надо запастись – муки, соли, рыбёшки немного…

– Всё это имеется.

– Кроме того, топор надобен хороший, сапоги, нитки с иголкой, спички. Но это всё завтра, а сейчас определи нас на покой, разморило в тепле – то.

– Может, в баньку желаете?

– Не худо бы было. Банька дело хорошее.

– Аким! – громко позвал трактирщик. Появился бесцветный мужичок невысокого росточка, молодой, но уже почти полностью лысый. Тихону вспомнился единственный оставшийся в живых его враг – Петруха.

– Погоди, доберусь я до тебя. Пока не пришло ещё время, – пробормотал он.

– Я чтой – то не расслышал, топить баньку – то?

– Это я так, про себя. А баньку – топить, конечно.

– Пока Аким занимается баней, мы сходим к сапожнику. Хороший есть у нас мастер, он даже туфельки бабам шьёт, не хуже мануфактурных получаются. А вытяжки на сапоги у меня имеются. Вам какие – яловые, юфтевые или чирками? А может, хромовые?

Тихон вопросительно взглянул на татарина.

– Чирки нам больше подойдут.

– Есть и для этого товар.

Трактирщик снова скрылся за внутренней дверью. Довольно долго его не было. Тихон занервничал. Опустил руку в карман, нащупал рукоять пистолета.

– Успокойся, он ищет подходящую кожу, – татарин сидел абсолютно невозмутимо, будто на самом деле находился в собственном доме. Его спокойствие передалось отчасти и Тихону. Однако руку с пистолетной рукояти он не убрал.

– Посмотрите, как вам товар? – трактирщик положил прямо на стол выделанную кожу. Абдул взял её в руки помял, зачем – то подул на неё, посмотрел и так, и так.

– Хороший товар. А как выделывали – в зольнике?

– А то ещё как?!

Сапожник жил через три дома. Оказался пожилым мужиком с длинным носом.

– Вот, Виктор Иваныч, привёл к тебе заказчиков. Чирки им надобны, да чтоб воду не пропускали. Правильно я говорю? – весело спросил он гостей.

– Желательно нам хорошие чирки, путь – то дальний.

– Не беспокойтесь, никто не обижается. Завтра к вечеру и будут готовы. А сейчас позвольте снять с вас мерку.

– А теперь айда в баню, – сказал Егор Кузьмич после того, как сапожник снял мерку с их ног. Баня топилась не по – чёрному, как у Катерины, а по – белому. Не было сажи и копоти на стенах, предбанник вообще сверкал чистотой.

– Вот тут два веничка, ежели желаете попариться. А я побегу – делов много.

– А не убегут наши денежки, пока мы моемся? Давай – ка закроем предбанник на всякий случай, – обеспокоился Тихон. Однако никакого запора на двери не было. Но в углу стояла метла, которую они вставили в большую деревянную ручку двери.

– Вот так – то спокойнее.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.