Глава пятая.

Ключи.

 

-Ты хоть понимаешь, что натворил!

Крик Лермио Роя был настолько сильным, что во дворце стояла мертвая тишина. Обычно здесь всегда было шумно – либо никто не сидел без дела, либо высший свет о чем-то непременно беседовал или веселился. Но сейчас и сестры, и весь обслуживающий персонал попрятались по углам и выжидали, когда же буря утихнет. Никто и никогда еще не видел Роя-старшего в таком скверном расположении духа.

-Сотни, тысячи студентов спят и видят, как сдают вступительные экзамены, и именно им приходит разрешительное письмо о зачислении в Императорскую Академию! Ты же просто взял, и перечеркнул свое будущее махом!

-Лермио, мы же совсем не знаем того, почему он это сделал, – пытаясь побороть дрожь в голосе, заговорила Рада Рой.

-Как не знаем, – перебил ее Лермио. – Он сам сейчас почти с порога мне сказал, мол, отец, я больше не хочу учиться. Забрал документы и желает все начать с чистого листа! Только я крайне слабо представляю, как он собирается это делать.

В зале для приема гостей, где происходил разговор, было светло и почему-то сильно пахло свежескошенной травою, хоть на дворе была осень. Отец как заведенный ходил от камина к окну и обратно, а мама сидела на диване, теребя платок. Кео стоял возле книжных полок и держал в руках толстый том “Истории инженерных войск”. Так завелось, что уже на протяжении более ста лет Рои служили непременного в инженерных войсках. Да и сам Кео считал, что более интересного рода войск попросту не существует – сочетание сооружения укреплений и понтонов со взрывным делом, где еще такое встретишь…

Когда их беседа только началась, Кео взял книгу и хотел сделать вид, будто читает ее, тем самым показывая свое мнимое равнодушие. Но сделать это в присутствии грозного отца он все же не осмелился.

-Вот что, – властно продолжил отец. – Ты завтра же едешь обратно и восстанавливаешься. Я все устрою.

…Знал бы ты, отец, как бы мне этого хотелось, подумал в тот момент Кео. И знал бы ты, от кого исходил приказ об отчислении…

-Отец, я уже все решил. Учеба в академии больше мне не представляется ни интересной, ни нужной. В начале нового учебного года я понял, что трачу время зря. И поскольку…

-Ты – граф, – закричал отец. – На тебя ни одна собака в империи не посмотрит с уважением, если ты будешь без высшего образования, и именно Императорской Академии! Не было еще такого, чтобы хоть кто-нибудь из Роев-мужчин отказывался от учебы, потому что дураков среди нас нет!

-Это окончательное решение, отец, – сказал Кео, едва стоя на ногах и сохраняя наигранное спокойствие.

Отец тяжело посмотрел на Кео. В его взгляде читалось такое разочарование, с каким брошенный щенок смотрит на удаляющуюся машину хозяина. Лермио Рой прекрасно понимал, что беспомощен в этой ситуации и не сможет переубедить сына, если тот что-то решил. Потому что он – его сын.

-Ну, раз так, – сказал он, понизив голос, – то слушай мою волю, Кео. Если ты не желаешь продолжать учебу в академии, то значит, что ты не желаешь становиться графом.

Мать закрыла рот руками, едва не вскрикнув. Кео предвидел подобную реакцию со стороны отца, но, как оказалось, абсолютно не был готов к ней морально. Из-за этого сейчас он был похож на борца, который вышел на ринг против более опытного, сильного и тяжелого соперника – рассеянный взгляд, сутулая осанка, немного расставленные в стороны руки, словно ищущие опоры…

-Кео Лермио Рой. Я, как нынешний глава династии Роев, лишаю тебя графского титула. Надеюсь, сказал я это достаточно громко, чтобы свидетелей моего решения было как можно больше.

В коридоре послышался шорох, а затем грохот – кто-то уронил железный поднос. Кео почему-то сразу подумал, что его уронила Кона, милая и полноватая кухарка лет шестидесяти. Кео всегда любил ее стряпню. И ее сказки про страшных человекообразных морских чудовищ карганов, которые обитали в заливе Каргандес и раньше по несколько раз в год таскали моряков в воду, забираясь прямо на борт корабля. А Кео, зачарованный убаюкивающим голосом Коны, с замиранием сердца слушал ее, поедая пирожки с морковкой и мечтал поймать хотя бы одного каргана, хоть и понимал, что это всего лишь плод фантазий одного человека, который когда-то решил побаловать знакомых небылицей. И которую те восприняли всерьез.

Мать, кое-как пытавшаяся сдержать слезы, хотела что-то сказать, но отец жестом указал ей на кресло. Женщинам в семье Роев – свое место, Кео это помнил.

-Поговоришь с ним позже. А сейчас, Кео, ко мне в кабинет.

 

***

В кабинете Роя-старшего все так же пахло табаком и шоколадом. Впрочем, сладкого отец никогда не любил, так что вполне возможно, что это был запах его любимого коньяка, южного произведения искусства под названием “Пять царей” тридцатипятилетней выдержки. Своим привычкам Лермио Рой никогда не изменял, поэтому, после столь долгой разлуки, Кео был абсолютно уверен в природе этих запахов.

А еще Кео искренне верил, что отец его все-таки простит. Наивно, по-ребячьи, как в детстве перед поркой за проступок. В первую очередь потому, что Кео не считал себя виноватым, хоть и не мог рассказать всей правды до конца. А во-вторых, он очень любил графство и все, что с ним связано. И уезжать отсюда, быть может, даже навсегда, ему очень не хотелось. Уж лучше остаться здесь, пусть даже пастухом или помощником винодела.

Но в тот же миг он понимал, что отец не только не изменяет своим привычкам, но и решениям. Да уж, Рои своих решений не меняют… И сколько же их полегло из-за этого принципа… Если начинать с самого…

-Присаживайся, – перебил мысли Кео отец.

Его голос был настолько спокойным, что Кео не на шутку встревожился. Он ожидал продолжения скандала и, возможно, даже пары оплеух, которые бы, конечно же, стерпел.

Кео сел на бурый кожаный диван. Под его ногами лежала медвежья шкура. Она была без головы и смотрелась не столь угрожающе. О былом величии этого хищника напоминали лишь огромные черные когти, которые были не менее десяти сантиметров в длину.

Сходив к своему столу, отец вернулся с двумя бокалами и бутылкой тех самых “Пяти царей”, неся под мышкой еще и деревянную коробку сигар “Император Тройд”, названных в честь первого императора из династии Сормекаутов, которые правили империей вот уже более пяти сотен лет.

Поставив принесенное на небольшой столик перед диваном, Лермио принялся разжигать камин. Сделал он это очень быстро, чему Кео даже обрадовался, так как был сильно напряжен и более не мог ждать ни минуты, предвкушая тяжелый разговор.

Скорее бы все закончилось… Просто выгони меня, отец, и дело с концом…

– Когда у мамы начались схватки, – заговорил отец, присаживаясь на диван и разливая коньяк, – мне позвонили из больницы как раз в тот момент, когда я почти уснул. Просто я дал себе слово, что на родах сына я непременно буду. Нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что я не люблю твоих сестер. Просто есть природа вещей, и она не объясняется. Сын – это  сын. И это чувствуют все, хоть мужчины, хоть женщины.

Отец пододвинул на четверть полный бокал к Кео.

-Когда меня вели по коридору к твоей маме, то я уже слышал ее стон. Ты будешь смеяться, но он был похож на крик нашей первой кошки, когда та застряла в дымовой трубе.

Лермио тихо засмеялся и посмотрел на огромную карту мира, висящую за спиной Кео.

-И вот я захожу в палату. Там бегают две медсестры, что-то измеряют на этих приборах, советуются друг с другом. А твоя мама лежит на боку с отсутствующим взглядом, вся в проводах, и держится обеими руками за край кушетки.

Лермио взял бокал и осушил его залпом. Кео не осмелился сделать то же самое.

-Я подошел к ней и попытался взять за руку, но она пробормотала: “Не трогай меня. Просто будь рядом”. И я послушно встал у изголовья кушетки, терпеливо ожидая окончания всего этого прекрасного безумия.

Затем Лермио посмотрел Кео прямо в глаза и улыбнулся.

-А потом появился ты. У тебя пуповина была обвита вокруг шеи и ты не мог кричать. Но врач все сделала быстро и грамотно, я даже не успел понять, как у нее в руках так быстро оказались ножницы. Она перерезала пуповину, словно ленточку на каком-нибудь торжественном мероприятии. Хотя, так все и было, разве нет?

Кео слушал отца и напряжение внутри все сильнее росло. Зачем он ему это рассказывает? Чего добивается? Что он, его единственный сын, расплачется и попросит прощения? А ведь и в самом деле хотелось и того, и другого…

-Я взял тебя на руки и ты посмотрел на меня. В этих глазах было все – Бог, любовь, глубина, истина… Всего и не перечислить. И в тот момент я был уверен, что ты будешь всегда идеальным – будешь во всем нас с матерью слушаться, поступать так, как мы тебе советуем, не врать и не дерзить старшим… Но все вышло с точностью до наоборот. И я этому очень рад.

Таким признанием Кео был просто ошарашен. Его глаза заблестели.

-Чему же ты рад, отец, раз все не так, как ты планировал?

-Сегодня я увидел в тебе настоящего мужчину. По крайней мере, огрызался ты здорово.

Лермио засмеялся так громко, что на лице Кео тоже появилась едва заметная улыбка.

-А еще я догадываюсь, почему ты ушел. Вернее, почему тебя “ушли”. Вчера мне звонили сверху. Намекнули, что ты очень плохо обошелся с Гризадом Тризом, но все можно уладить, если мы с тобой отправимся к ним во дворец и принесем публичные извинения. Ты – за свой поступок, а я – за то, что такого сына вырастил. На что я ответил, что это дело касается только двух мужчин, то есть вас, и вмешиваться я не буду. Далее меня попытались напугать понижением в чине и прочим бредом, на что я ответил, что это может сделать только наш Император. После этого наш разговор прервался. Видимо, на том конце провода, так сказать, сбросили вызов.

Император бы ни за что не посмел навредить тем или иным образом Рою-старшему. Его заслуги перед отечеством, особенно во время последней войны, были огромными. Пожалуй, ни один граф не добивался столь ошеломляющего успеха за столь короткий срок. И все благодаря природной хитрости, уму, прагматизму и феноменальной смекалке. К сожалению, отец ничего не рассказывал Кео касаемо своих наград, подвигов и так далее. Всегда лишь говорил – военная тайна. Единственное, что Кео знал наверняка, это то, что перу отца принадлежало множество военно-инженерных проектов и все они были секретными.

Лермио задрал рукав пиджака и посмотрел на часы.

-Половина первого дня. В этом кабинете я всегда теряю счет минутам. Видимо, всему виной постоянный полумрак. Шторы-то вон какие толстые.

Кео смотрел на отца и пытался понять, что же у него на уме. К чему все эти посиделки, если он, его сын, уже даже не граф, а черт знает кто. А может это последствия нервного срыва, который он, по всей видимости, испытал, когда отлучал Кео от титула? Сколько же мыслей в голове, и одна нелепее другой…

-Выпьем, – сказал отец и наконец-то потянулся к Кео, чтобы чокнуться.

Коньяк медленно растекался по телу, согревая и прогоняя всякую гадость из головы. Моментально стало спокойно. А неповторимое послевкусие во рту, похожее на вкус горького шоколада, заставило ощутить всю блажь этого напитка.

-Когда мне было девятнадцать, – вдруг заговорил Лермио, – началась война с Западной Федерацией. О ее причинах сейчас уже много написано, поэтому перейду сразу к главному. В общем, я оказался не пригодным к службе из-за астмы. Но в душе я твердо решил, что любой ценой попаду на фронт.

Лермио немного помолчал.

-Я забрал  документы из академии и, после недели переговоров с военным комиссариатом, все-таки был мобилизован. Сказать по секрету, мне пришлось для этого продать свою машину, которую мне подарили за полгода до этого.

Лицо Лермио Роя вдруг осветилось широкой белозубой улыбкой.

-Мама, твоя бабушка, потеряла сознание сразу, как только узнала обо всем. А отец, твой дед, молча пожал мне руку и сказал, что гордится мной.

Эти слова Рой-старший произнес с некоторым сожалением.

-Никаких поблажек я не хотел, полностью положившись на судьбу. Так я попал в пехоту. Был рад безгранично. И как же все это было интересно: форма, сборка и разборка автомата, учебные тревоги… Три месяца увлекательного обучения военному делу в ускоренном темпе. А потом был первый бой.

Лермио аккуратно поставил стакан на край стола и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

-Война для меня началась моментально. Наш батальон должен был занять высоту. Никому не нужный даже со стратегической точки зрения холм. Но приказы не обсуждаются. Словом, к концу дня высота была наша. Убили всех, в плен никого не брали, просто кипели от ярости.

Отец рассказывал обо всем этом так спокойно, что Кео стало немного не по себе. Потому что именно таким же голосом Рой-старший разговаривал с маленьким Кео, когда водил его в зоопарк или цирк. Точно такое же спокойствие. И вот, спустя лет пятнадцать, он с каким же милым хладнокровием вещает сыну о военной мясорубке…

– Я не буду утомлять тебя рассказами о том, что творилось со мной на протяжении всех трех лет войны, просто скажу главное.  Когда я вернулся домой, то у меня было несколько медалей и один орден. Ну и седая голова в двадцать два года. Твоя бабушка меня так и не дождалась, умерев от рака. А отец, твой дед, превратился в живого мертвеца, потому как начал безбожно пить. Войдя в наш дворец, я не встретил ничего кроме пустоты. Даже слуги казались мне привидениями. И это непонятное, неприятнейшее чувство холода… И вот именно с той минуты я стал абсолютно свободен. Как же до войны я мечтал о независимости! А по ночам, сидя в окопах, изнемогая от голода, зубной боли и вытирая штык от чужой крови, мечтал только об одном – уснуть на маминых коленях. Такая вот история, Кео Лермио.

-Почему ты мне все это рассказал, отец, – не выдержал Кео.

-Моя свобода в свое время оказалась слишком дорогой. Родители без меня зачахли, графство было на грани развала и его уже мысленно делили между собой некоторые личности. Пришлось все восстанавливать почти с нуля, причем я понятия не имел, как это делается. Шел, что называется, по головам. Даже голод небольшой был, около семидесяти его жертв и попытка восстания. Но все это в прошлом. Просто знай – я не хочу для тебя такой судьбы. Но я не могу ничего изменить, если ты уже все решил. Переубеждать тебя бессмысленно, я это вижу и чувствую. Поэтому слушай мое предложение.

Кел подался вперед. Хотелось еще коньяка, но попросить добавки он постеснялся.

-Неделю назад умерла моя сводная сестра Сигида. Внебрачная дочь твоего деда. Ты ее ни разу не видел, и слава Создателю. Она была сущим дьяволом, а о ее похождениях… Впрочем, неважно. Она мертва, и не хотелось бы говорить о ней плохие вещи сейчас. Хотя, хорошего-то она совершила весьма немного… Суть в том, что у нее никогда не было ни мужа, ни детей. Но у нее осталась небольшая квартира. Мой юрист уже подготовил все бумаги, и ее жилплощадь теперь принадлежит мне. То есть тебе.

Сказав это, Лермио достал из кармана связку ключей и протянул их Кео.

-Это твоя квартира, сын. Начни строить свою жизнь сам, докажи в первую очередь самому себе, что можешь свернуть горы и выбиться в люди, надеясь только на себя. А через три года возвращайся и я восстановлю тебя в графском титуле. Сейчас ты должен понять самое главное – это тебе крайне необходимо. Это твоя возможность прочувствовать жизнь такой, какая она есть на самом деле.

Кео смотрел на ключи и не верил всему тому, что сейчас с ним происходило. Он был поражен решению отца. И поражен фантастическому совпадению своих желаний с озвученным планом Роя-старшего.

-Билет на поезд уже куплен. Обойдемся без самолетов, да и по железной дороге ты никогда не ездил. Выезжаешь завтра утром. Твой банковский счет уже аннулирован, вместо него вот, новая карта. Н а ней пятьсот империалов. Если не работать и экономить, то на эту сумму можно протянуть три месяца. Тем более что за аренду жилья тебе платить не придется. Машину я у тебя тоже забираю.

-Ты сказал билет на поезд? – Удивился Кео. – И куда же я еду?

-В Ниогр. Самый южный город на побережье залива Каргандес. Север, климат суровый, особо не покупаешься. Но это даже к лучшему.

Ниогр… Самый криминальный город в Империи. Некогда крупная портовая столица, а теперь загнивающая клоака с населением в десять тысяч пьяниц, беглых преступников и прочего сброда.

-Я надеюсь, револьвер мне можно оставить при себе? – Попытался съязвить Кео, вставая вслед за отцом.

-Оружие останется при тебе, – подойдя к сыну, сказал Лермио. – Конечно же, не хотелось бы, но вполне возможно, что оно тебе там пригодится. Мой тебе совет – при первой же возможности смени место жительства. Работы там не особо много, но есть банк, редакция местной газеты и еще что-то стоящее. Не хотелось бы, чтобы ты шел работать портовым грузчиком, но если прижмет, то будь готов и к этому варианту.

Кео очень хотел обнять своего старика. У него не было ни капли злости на него. Наоборот, теперь им овладело такое восхищение отцом, что было желание крикнуть: “Я люблю тебя, отец!”

-Ладно, иди спать, – криво улыбнувшись, промолвил Рой-старший. – С мамой поговоришь завтра утром, перед отъездом. Она пока ничего не знает, так что вряд ли я сегодня буду спать… Но учти, что к тебе я ее не пущу до утра. Это лишнее. Сантименты сейчас ни к чему.

-Ни к чему отец.

-Спокойной ночи. Выйди через вторую дверь, чтобы не столкнуться с ней в коридоре.