Виталий анКо. Cлучайная встреча

Что было между ними прежде, трудно сказать… и он, и она затруднялись в определении этого (каждый для себя); но определённо то, что этого не хватило, чтобы им остаться вместе; впрочем этого было достаточно, чтобы, разбежавшись в разные стороны, так до конца и не разойтись.

Разбежались они довольно далеко – так, чтобы не встретиться случайно (не желая того… или не будучи уверен, что хочешь), хотя для современного мира это не расстояние – скоростной транспорт мог бы соединить их буквально за три часа, а различные коммуникации могли сделать разлуку чисто физическим, но не ментальным явлением: телефон, интернет, мало ли что. Но телефон молчал; в интернете они числились в друзьях один у другого, но это электронное товарищество ничего не значит – только то, что вы можете незаметно подглядывать за жизнью другого, настолько, насколько он решит представить её на общее обозрение. Интернет тоже молчал.

Начнём всматриваться в них поочереди, приоткрывать секреты. Иногда и он, и она подолгу смотрели на монитор, и на светящемся экране была фотография другого. Рядом с фотографией была волшебная кнопка «Написать сообщение» – и указатель порой скользил по ней., иногда она даже была нажата – но сообщение ни разу так и не было отправлено, ни с одной, ни с противоположной стороны. Можно не считать поздравлений с праздниками несколько раз в году – их ты отправляешь почти всем своим интернет-френдам, и в эти моменты как раз можно порадоваться их количеству: нанедолго создаётся фантазия большой весёлой семьи – всем хочется веселится, все хотят поздравить и быть поздравленными.. Сразу после праздника иллюзия рассеивается. А может, она была хоть немного реальна – ведь ты действительно радовался?..

Её зовут Инга, он – Петр. Они молоды, вся жизнь перед ними. Так говорят… И иногда и правда бывает такое чувство – это твоё вдохновение, желание проэцирует себя на мир, и мир кажется широким и манящим. Возможно, ты потом сделаешь шаг, и мир покажет себя совершенно другим образом, и ты уже разочаруешься в нём, простор моментально сузится для тебя – вокруг стены, вокруг злые лица… какой ещё может быть другой мир?! А может, и нет. По-разному бывает – мы видим на улицах не только угрюмых людей, но и радостных – может, они ещё не успели разочароваться, а может… разочарование не неизбежно?. В это трудно поверить тем, кто уже сменил свою философию с когда-то светлой и воздушной на тёмную и практичную. Но всё же иногда, как бы суров и неумолим ни был наш опыт, нам надо смотреть в будущее и видеть там что-то, если не прекрасное и светлое, то хоть достаточно ценное – иначе мы не сдвинемся с места! И мы можем там видеть – что?

Мы можем придумать что-то близкое к идеалу или желать повторить то, что уже было и было приятно.., второе, конечно, надёжнее, а первое, попросту говоря, – мечты. В мечтах может быть какой-то опыт, но ему не следует быть слишком тяжелым – мечта должна парить! Иначе это просто ожидание, что угодно – но волшебного звания мечты не стоит. Мечта отрывает от земли, и исход этого полёта неизвестен… от чего он зависит? от обстоятельств? а обстоятельства от чего?. А может, дело в чём-то другом?

Инга мечтала об их новой встрече – ещё до того, как старая не подошла к концу… было известно, что вот-вот они расстанутся, это была именно встреча, в общем, это был совместный отпуск. Раскрывая всё почти до конца – они познакомились в интернете, ещё зимой, проообщались до лета и… Конечно, к тому всё и шло. Зачем ещё знакомятся и общаются девять из десяти разнополых пользователей сети? (не спешите делать выводы об оставшемся одном… в любом случае, сейчас не о нём). Они встретились. Они обнялись… У них было четыре дня. У них была комната в недорогой гостинице, у них было море, была жара, были фрукты, закаты и восходы; горы; подавляющая атмосфера удовольствия и любви.. и четыре дня. Наверное что каждый представлял, как это будет, надеялся на что-то, верил… совпадали или нет эти надежды?

Они встретились, обнялись, постояли чуть смущённо.. Потом он сказал: «Ну пошли возьмём такси». Она сказала: «Ты что, тут очень дорого! Мне подруги говорили, что тут дерут так что..» «Пошли, пошли, – улыбнувшись благосклонно, сказал он и, прибняв (ладонь вспотела, и рука, едва касающаяся её тонкой полупрозрачной рубашки, вся наэлектризовалась), повёл её к выходу из вокзала. – Что ж мы будем толкаться у тех касс? – смотри, сколько там народу! И у тебя сумка какая огромная.. как ты её несла!» «Я… просто», – еле слышно проговорила она, больше ничего не могла сказать, так как всё внимание было на ощущении его руки у себя на плече. Они сели в такси (он даже не торговался), поехали, и до самой гостиницы (почти час пути) не разговаривали, а рассматривали гористые окрестности каждый в своё окно. Доехав, будто встретились снова – «Ты видела?..», «А ты видел?!.» Смеялись и говорили, не переставая, стоя у ворот гостиницы.. он потом закурил, она закашлялась от его дыма. «Извини, я выброшу!..» «Ничего, просто на меня дым попал..» «Ну я выброшу – чтобы больше не попадал» «Нет, ты кури! Ты же не будешь бросать из-за меня..» «Сейчас я выброшу», «Кури!..» Препирательств хватило как раз до конца сигареты – но дым он уже выпускал в сторону и отгонял рукой. Когда покурили и посмеялись, надо было уже заходить – и тут они будто снова отделились: стали осматривать окружение, она вспомнила, что не написала смс-ку маме и папе, он тоже вытащил телефон. Потом через секунду спрятал, взял её сумку, свою и молча пошёл ко входу – она с радостным волнением за ним.

Но того, о чём вы подумали (к чему отрицать) и на что они обое всё же тайно надеялись тоже, так и не произошло. Конечно, они не ехали сюда только ради секса, но… В эти четыре дня, наполненных прогулками и экскурсиями, купанием и загоранием, сувенирными лавками и экзотическими блюдами, в общем очень-очень наполненных.., чего-то не хватало, чего-то не случилось, и кажется, очень важного. Возможно, они так увлеклись прогулками, пляжем и прочими аттрибутами юга… но такое не забудешь! В конце концов, после каждого наполненного какими бы ни было впечатлениями дня приходила ночь, они оставались наедине.. Они ложились рядом, на одну большую кровать (хотя между ними мог бы еще кто–то лечь..) – и тут же повисал груз напряжённой тишины; каждый смотрел перед собой или на потолок, или он, лёжа у окна – в окно, а она опять писала кому-то смс-ку, и её лицо (если бы он повернулся, то увидел) освещалось бледным светом от телефона. И они прощались, желали добрых снов – и расходились опять… сначала каждый в свои мысли и сомнения, а потом (всё-таки южный день забирал своё) каждый в свой сон.

Они молоды, ей 24, ему 22 (ну и что! у кого-то тут есть возражения?) , и в них была страсть и взаимное желание – чего ещё, спрашивается, тут нужно?.. И всё же сближения не случилось. Почему-то. Возможно, они были так воспитаны оба, а может стеснялись, а может и не рассчитывали ни на что такое, а только провести хороший отпуск в приятной компании. Мы не станем залезать глубоко в их души (хотя уже и проговорились прежде…), а глянем со стороны.

Отпуск пролетел мгновенно. (Хотя были моменты, когда время то тянулось едва-едва.. а иногда вообще замирало. Ну вы знаете, есть такие минуты.) Вот они и расстаются, вот перрон того же самого вокзала, он уезжает первый, она, можно сказать, провожает его и – можно начать по–настоящему открывать мысли – думает тайком, улыбаясь ему, отвечая на прощальные шутки и фразы, кивая и поддакивая каждому феерическому воспоминанию: «Он сейчас, уже скоро, уедет, а я… возьму и останусь тут! Буду тут жить. Курортный сезон в самом разгаре – устроюсь официанткой, буду спать в каком-то курятнике.. Зачем? хм. Заведу роман с кем-то! ..Может, он приедет в следующем году – а я его встречу., скажу: “Помнишь меня?” Хотя не доживу я до следующего года здесь, и зимой тут, наверно, ужасно, и работы никакой нет, разве что проституткой. А что, очень здорово – он приедет, а я к нему подойду… Он будет уже с новой подругой… Зачем, зачем он приехал?? для чего встретились..»

-А помнишь того кавказца, который бежал за нами со своим шашлыком? – “вазьмы-ну! Чудо-баранына!” Ну вообще…

-Помню, – улыбнулась с незаметной грустью она. – О, смотри, уже сейчас твой поезд уйдёт.

-Ага, точно.

Он взял сумку, потом поставил.. Обнял её. Очень крепко – ей показалось, что она сейчас задохнётся. Разжав объятья, сразу отвёл глаза, взял сумку… а она смотрела на него. Широкими глазами, всей душой.

-Пока, – сказал он. – Пиши, звони.. ну, в общем, будем на связи. Да?

Она что-то произнесла, но, кажется, звука всё же не вышло. Он зашёл в тамбур, улыбнулся ей, махнул; она улыбнулась сквозь дурацкие слёзы… Кажется: почему бы плакать? Такой хороший отпуск, всю жизнь можно вспоминать. Или только один из многих, тех, что еще предстоят, – они все сольются потом в одну массу и трудно будет какой-то конкретный оттуда выловить. Или первое настоящее разочарование? или… начало большой надежды?

 

 

Мы не будем пока рассказывать о нём – он уехал. И она уехала тоже; нет, не стала распутной девушкой в приморском городе, эти мысли так увлекают своей остротой – но они мгновенны. Бывает всё же уцепишься за одну из них – и как потащит она тебя… куда только не заведёт. В те ли края, куда хотел, но уж точно далеко от привычных мест, где эти “безумные” идеи проскакивают лишь как развлечение: ты можешь на несколько мгновений забыться, представив себе, как бы ты такое сделал.., но потом кто-то тронет тебя за плечо: «Что замечтался? Пошли, дела ждут!», и как не бывало этих целых миров (где ты и герой, и гений, и кто только не). Поток дел и мыслей в реальной жизни взрослого человека установлен и синхронизирован, и чем более ты «взрослый», тем меньше сюрпризов – бывает, что и о глупостях подумать некогда, помечтать., “реальность” замещает всё. Ты отрабатываешь своё поведение, свой подход к жизни как самое главное искусство: ты смотришь на других, учишься у них, уже многих явно превосходишь; всегда есть у кого поучиться, а скоро уже сможешь и учить. Детей своих, может быть, или того, кто ещё не достаточно умело справляется с жизнью, хоть пускай и твой ровесник – бывают такие, всё ещё витающие в облаках, и хорошо бы наставить их на единственный праивильный путь, пока они совсем не потерялись и не упустили все свои шансы.

Вот и дела – мы тащим их, а они тащат нас: продолжай, продолжай…

Когда Инга приехала домой, всё пошло по-старому. У неё была неплохая работа (имеется в виду хорошо оплачиваемая, в офисе, хороший начальник, небольшой сплочённый коллектив), а дома родители – папа и мама, любящие… да, конечно, любимые. Она приехала, расцеловала их, рассказала практически всё – как ни ужасно, ничего почти не пришлось утаивать, не было слишком личного. Правда, отец то и дело заставлял её краснеть, распрашивая о деталях их «с тем свистуном» совместного проживания, и мама его унимала, толкала в бок, а он смеялся – «Ну я же должен знать! Может, нам уже и к свадьбе готовиться! А, доча?» Она краснела и качала головой, и сказала: «Нет, нет.. не надо ни к чему готовиться».

Читайте журнал «Новая Литература»

Ей удалось скрыть свои настоящие чувства – это единственное, что надо было утаивать, – и на все их вопросы и любопытство она вывалила множество деталей из прогулок, развлечений, посещённых мест, красивых старинных дворцов, горных ущелий и водопадов; потом вспомнила и начала доставать сувениры, потом были фотографии. Наконец тема иссякла, точней вернувшаяся с курорта дочь демонстративно выдохнула: «Ох, я так устала» – и слушатели сразу засуетились: отец вызвался приготовить ей горячую ванну, а мама побежала на кухню заканчивать с ужином.. «Хорошие у тебя родители, правда? – спрашивала одна Инга другую вечером, когда уже все оставили её в покое, когда она отдала свой долг им своими рассказами, подарками,эмоциями, на которые была способна, после чего дала понять, что больше сказать ей нечего. – Они тебя так любят, и будут всегда любить. Не смотря ни на что, и не благодаря чему-то – какой бы ты ни была, даже если у тебя не будет ног и рук.. Их любви тебе не надо достигать, не нужно ничего делать, и это – хорошо?..» Это, очевидно, было хорошо, но она не дала себе тогда ясного ответа; что-то душило её, она не могла больше размышлять. Первую же ночь после своего возвращения она уснула в слезах.

После слёзы повторялись, и не только ночью – иногда с очередной мыслью они накатывали даже на работе, и она уходила в туалет и огромным волевым усилием сдерживала себя, и пряталась в кабинку, как только слышала чьи-то приближающиеся шаги. Как-то её подруга Марина вошла и спросила громко из-за двери: «Инга… с тобой всё хорошо? У тебя что-то со здоровьем или.. что-то другое?» Инга, которая стояла прислонившись к кафельной стенке возле унитаза, хотела сказать “ничего” (она ни с кем никогда не откровенничала), но потом спросила: «А что, так заметно?»

-Нуу, если присмотреться, – протянул голос Марины (у которой, как казалось, вообще никогда не было проблем, а если были, она всегда высказывалась о них во всеуслышание, осмеивала их и сама себя мимоходом, и всегда имела твёрдую позицию и знала выход). – А некоторые присматриваются… кому нечего делать.

-Что, уже говорят обо мне?.. – Инга вышла из своего убежища к умывальникам и зеркалу, в которое всматривалась Марина. – Но я же… у меня всё нормально.

-Что, правда? – подмигнула ей подруга. – Ну и пошли они все тогда куда–нибудь – у нас всё как полагается!

Только этой опытной и немного безбашенной Марине иногда удавалось её отвлечь и даже развеселить после возвращения с того отпуска.

Но и ей Инга не рассказывала о своих настоящих чувствах –а может, она ещё сама в них не разобралась. Но определённо, чувства были – эти порывы слёз и мысли – всё вокруг одного… Конечно, вокруг него.

Она снова и снова вспоминала те четыре дня, разбирала каждый из них., каждый час, со множества сторон рассматривала каждую ситуацию… Возможно, она не так себя вела, возможно, она была холодна… – иногда он казался раздражённым, ждал ли он от неё какого-то шага? Но ведь это он должен был делать шаг!.. или нет? Он мужчина… или нет?! Зачем он познакомился с ней, зачем нужна была эта встреча..? Лучше бы её не было! (Но потом что-то спрашивало, выждав пока очередная буря в сердце немного уляжется: «И правда, хотела бы, чтобы ничего этого не было?.. Ведь это было так ярко и красочно – вам было весело и хорошо, пусть вы ни разу и не проснулись в объятьях друг друга. Разве ты ехала туда затем, чтобы переспать с ним?» И эти, будто со стороны сделанные замечания и заданные вопросы, конечно, вызывали новую бурю, и новые, может, немного другие по вкусу, слёзы…)

 

 

Он не писал. Только сразу после приезда они перекинулись несколькими словами: «как доехал(а)», «как ощущения» и т.д. А потом было странное и ожидаемое: у них исчезла тема для разговора. В самом начале, когда только познакомились, был восторг от нового человека, упоение интересом другого к тебе, безбрежные перспективы, которые ещё ничто не рушит, а кажется, только подтверждает каждая деталь, каждое слово из ниоткуда взявшегося друга. И ты уже совсем скоро знаешь, что ты мог бы любить этого незнакомца!, – нет, ещё не позволяешь себе влиться в это совсем, безоглядно, но всё влечёт тебя к этому, восторг засасывает – и куда тебе теперь возвращаться, к своей унылой и пресной жизни (где ты только мечтала об этом!)?.. Потом было подобное взрыву атомной бомбы его предложение встретиться. Она даже не могла долго притронуться к клавиатуре, чтобы напечатать что-то, хотя бы простое «да. я согласна». Затем они планировали – это было тоже особое дело: они вместе составляют планы, ОН и ОНА! Они даже немножко ссорились из-за чего-то, но это, как и всё другое все еще между ними, было сущее блаженство. Она не знала, что будет, когда они встретятся, но очевидно, это должен быть некий пик; до этого они становились только ближе, он уже знает те её секреты, которые не знают даже родители и подруги, – и он, кажется, знает её мысли, может их предсказывать… и не раз говорил, что ему нравится, как она думает, что редко встретишь такой внутренний мир. Она всему верила и восхищалась им – он увлекался автомобилями, у него была ещё более респектабельная работа, чем у неё, и ещё он писал стихи. Когда он прислал ей первое своё стихотворение, она не поверила, что это его. Но написала, что это очень красиво «и ты молодец, пиши дальше!» А потом они смеялись, сидя прямо на песке у моря вечером, когда она признавалась ему, как искала в сети автора этого стихотворения, и нашла авторскую страничку на одном сайте начинающих литераторов, подписанную “Петр Т.” и с его фотографией. Там было еще много стихов, и ей было так стыдно… и, кажется, именно тогда, задолго до встречи, она по-настоящему влюбилась. Но, конечно, ему она никогда не говорила об этом.

А может, стоило?.

…Теперь всё это позади – и сделанное, и несделанное; и ошибки, и то, что ты, пересматривая, видишь как шанс – и бьёшь себя мысленно: ну как я мог упустить?!. Как будто там был не ты, и только теперь вернулся на мостик своего корабля и, смотря не вперед, а оглядываясь назад, понимаешь “как было надо”… Кто знает, что было бы, если бы жизнь действительно давала нам второй шанс., возможность переиграть, сказав себе, что первый раз был лишь не совсем удачной репетицией. А может, она и даёт такую возможность – это будет не повторение старого, а что-то новое, конечно, но, может быть, о том же..

Они больше не общались. Каждое входящее телефонное и интернетовское сообщение разочаровывало – смс были обычно от родителей, а по интернету писали подруги или это было приглашение на какую-то вечеринку или другое мероприятие. Она злилась и никому не отвечала. На неё обижались, но ей было всё равно. “А почему бы тебе самой не написать?” Но она не могла.. и что она напишет? «Привет, как дела?» Нет, хватит глупостей, и зачем навязываться. Если она ему не нужна, то что ж, хорошо. Она забудет о нём, ну как-нубудь.. постепенно. Однажды она встретит другого человека, и всё у них будет превосходно. Они вместе отправятся к морю, и там всё будет в миллион раз лучше, и уже никаких сомнений после, никаких слёз, а только чудесные воспоминания. Всё будет хорошо. Всё будет, да.

Но это теперь выглядело так неправдиво, что просто хотелось взвыть. К тому же она не хотела совершать акт вандализма над своими (такими живыми ещё! реальными) воспоминаниями об их поездке ради каких-то призрачных новых встреч. Нет уж, пусть она так и останется одной на всю жизнь – но зато у неё есть эти чудесные и тёплые образы: он и она, вместе.. Разумеется, было жаль себя закапывать такими мыслями в могилу – свою молодость, столькие возможности, которые каждый хочет воплотьить! – но что поделаешь? У кого-то и таких воспоминаний нет. Да, пусть ты свежа и красива, дорогая Инга, пусть многие желали бы оказаться на месте этого Петра и знали бы, что делать, чтобы ты была счастлива, чтобы сомнения и муки не роились в твоей душе, чтобы был слышен только твой смех всем вокруг, а не тихий плач откуда-то из-за стенки… но извините, вы, другие, – ей никого не нужно. Можно сказать, что это обычный каприз любви, но ей нужен только он. Петр.

И почему же он всё-таки хоть что-нибудь не напишет?!..

 

 

С их встречи прошёл год. Она сперва надеялась на тепло, на волшебную силу весны, потом на настойчиво убеждающую использовать все шансы (которые все-таки не повторяются!) жару лета… Она каждый день по нескольку раз заходила на сайт, где они раньше переписывались, – вот в этот раз она войдёт, и там её будет ждать сообщение, от него.. «Привет, – скажет он, – извини, что долго не писал. Может, ты меня уже забыла, а может обиделась на меня (“что ты, что ты!!.”) Но, знаешь, я хотел бы тебе предложить кое-что – может быть, ты не согласишься, наверно там у тебя уже совсем другая жизнь. Мне в нее не втиснуться уже, но я рискну. Всё это время я вспоминал нашу поездку и… я бы очень хотел повторить её! Нет, не так. Я хотел бы, чтоб в этот раз всё было ещё лучше – в первый раз я был дураком, я упустил все свои возможности. Я понял это поздно и не хватало духу признаться. Но теперь я хочу попробовать исправить ошибку – если это возможно, если я все ещё хоть немного… если ты всё ещё меня хоть слегка..» Последняя фраза никак не складывалась, но сообщение в целом очень ясно виделось ей. Вот оно и солнце на улице, плавит снег, высушивает асфальт, ветер проносит тучи по небу.., весна чувствуется во всём! Улицы ожили, стали людными – мамочки с колясками, пары, пары… Она дома; включает компьютер, дожидается, жмёт ярлыки и ссылки; перед последним шагом замирает… Но зря. Снова ничего нет. Снова и опять. Проходит бесполезно, пусто, подавленно ещё один чудесный день.. – тот, что мог бы быть чудесным. Она смотрит в окно и думает: «Хорошо, что хоть кому-то хорошо». Как будто это её немножко утешает – там смеются, там держатся за руки, молодая мама подхватывает на руки сына.., а может, это дочь; а вот молодой человек идёт с сумкой из магазина и говорит по телефону – наверно, с ней, наверно спрашивает, что ещё купить для неё… А что, если и вправду некоторым не дано счастье? Очень может быть. Вот только зачем тогда такие люди рождаются, зачем их Бог привёл в этот мир?.

Иногда она обращалась прямо к Богу – но Он молчал. Хоть бы знак, что-нибудь.. Но она ничего не видела. Всё шло как обычно, и это было невыносимо.

Нет, она не была совсем наивной и отрешенной. Она, в общем, не надеялась на знаки и понимала, что никто ничего за неё не решит. И даже хорошо понимала, что состояние, в котором она прожила весь этот год, – это не чья-то вина, это, в первую очередь, она сама виновата. Что она?! Она ему, возможно, и не была нужна, и он забыл её на следующий же день после возвращения с моря… ну перебросились ещё словами – дурацкая цивилизованность! И уже целый год она скулит, как побитая дворняга, а между тем, её никто не бил – разве было что-то плохое? разве он оставил тебя с ребёнком на руках, как это действительно иногда бывает, или даже что-то похуже.? Да нет же, у вас просто был чудесный отпуск вдвоём – вот и вся беда. Никто не в ответе за твои фантазии на эту тему. И, таким образом (здравые рассуждения только и выводили её из близящегося к непредсказуемому коллапсу уныния), если всё это только ты и если ты ещё не решила заканчивать свою жизнь, а хочешь взять от неё ещё что-нибудь приятное, то…

На какие-то мгновения, а вообще-то на часы она становилась почти прежней – вполне уверенной девушкой, без всякого груза на душе, всегда занятой чем-то, приятным или необходимым, имеющей довольно твёрдый и светлый, пусть и без четких очертаний, взгляд на будущее.. Но такое состояние, приходилось признать рано или поздно, по сравнению с насыщенностью, которая была оставлена прежде, пусть и негативной, было лишено жизни. Ну куда ты идёшь? чего стоит этот твой покой?.. Да, пусть тысячи, миллионы людей живут именно так, день за днём, спокойно, – да пусть! Может, они ни разу не встречались с любовью, не знали любви. Им не с чем сравнить, и только глубоко в душе, едва осознавая, ищут они чего-то большего, такого… (как знала ты?)

Разумный голос ещё пытался удержать. «Неужели эта твоя любовь – только страдание? И чего она стоит тогда? Начиталась ещё мне Достоевского…» “Страдание – если не может быть счастьем”, – пожимала плечами Инга, уже снова возвращаясь на сторону сердца.. И снова нужно было проверить почту, взглянуть на телефон – может, она (каким-то образом – отвлекшись, уснув, провалившись на пару минут в другое измерение) пропустила смс..

 

Но того, что она делала, было мало. Снова и снова она выбирала свою несчастную жаждующую любовь, всё больше становилась верна ей, все меньше оставалось других вариантов и вряд ли уже был возврат к тому, что можно назвать «нормальная жизнь». Внутренняя боль стала её обычным состоянием – но она уже не убегала в туалет, чтобы плакать или сдерживать слёзы; плакала иногда, но только когда никого не было рядом, – позволяла себе, и скопившиеся слёзы вырывались. Никто этого не видел и не знал.

Родители давным-давно не упоминали о поездке – тема была закрыта практически сразу: она ничего толком на рассказывала, и наверно и папа и мама, каждый для себя, а может, и поговорив об этом, решили, что это не её, что не заладилось у них, что этот кандидат оказался не в её вкусе или что-то подобное. (Может, в общем они были и правы в своих домыслах… но, конечно, что бы они ни подумали, это было не то!) У них в семье не говорили об этом – у дочери было незыблемое право на личную жизнь. Которым она прежде воспользовалась пару раз, – но теперь понятно, что то было несерьёзное, пустое. Она скорее поддавалась общему течению, чем действительно увлекалась. И ни до чего не доходили эти отношения, даже, честно говоря, до поцелуев. (Только один раз она целовалась с парнем – на дискотеке, после того, как они с другими студентами отмечали сданные экзамены. Откуда-то из толпы появился очень симпатичный парень, подошёл к ней, без приглашения увлёк в танец – и это был такой близкий, такой завораживающий танец; а в конце он поцеловал её в губы… после чего исчез так же, как и появился.) Только в этот раз Инга увлеклась по-настоящему, влюбилась – причем сразу в душу человека, а потом уже во всё остальное, – и как бы ей хотелось сообщить всем, и родителям, и знакомым, что у неё тут всё хорошо.., не похвастаться, нет же, просто поделиться радостью, сказать: «И у вас тоже будет всё замечательно, только верьте!» Доказать – не кому-то конкретно, а всему миру!. Но увы, сказать было нечего, а рассказывать о неудаче – ни за что! Чтобы её жалели и давали советы?

Она была закрыта и практична. И она поняла, что должна использовать свою практичность для своей любви. Какой толк страдать и убиваться?. Смотри, ты постарела за этот год! Одна часть души говорила: «Ну и что? Кого это беспокоит? Всё равно никому не нужна моя молодость». В тот же день, когда она так подумала, парень, который в последнее время приносил в их офис корреспонденцию, через знакомую секретаршу пригласил её на свидание. Парень был ничего, объективно говоря, но она даже не стала рассматривать предложение, просто покачала головой. «Так что мне ему сказать?!» «Что хочешь, Лида. Скажи, что у меня воздержание, я готовлюсь в монастырь».

«Вообще, идея неплохая, – думала Инга, грустно улыбаясь про себя. – Но немножко старомодная..» Она решила не сдаваться сразу (это всегда можно), а побороться сперва за свою любовь. Это было в её духе, и она сразу воспряла этим духом – которому нужно было целый год маяться, мучить себя, чтобы признать то, что ему действительно нужно!

 

 

-Ты уверена? это твоё решение? – спросил начальник, и она впервые, наверно, поняла, как она уважает и даже где-то любит этого человека. – Изивини, не обижайся, я не сомневаюсь во всех твоих способностях – но ты больше можешь не найти такую работу. И мы тебя не будем тут ждать – как понимаешь.

-Я понимаю. Нет, Игорь Олегович, всё хорошо.. я уверена. Извините, что я, может быть, подвожу вас… это сознательное решение.

Правда ли, правда?. Во всяком случае, она теперь чувствала себя хорошо – в первый раз за год, и даже было что-то от того предвкушения, которое она испытывала до поездки… с которой всё по-настоящему началось. Хотя, может, и раньше – но всё же там по-настоящему! Конечно, то предвкушение было сродни безумию, когда тебя просто засасывает всё глубже в счастье, а тут – афера, которая может обернуться чем-то интересным. Уже сама она интересна…

И это всё?! Ты рушишь свою жизнь ради интереса?.

Да нет., она и так разрушена. А этот интерес – это попытка хоть что-то создать из обломков.

Она поблагодарила за всё шефа, даже не удержалась и обняла его. Он улыбался и кивал: «Удачи тебе. Я не знаю, что тебе стукнуло в голову, но… было приятно вместе поработать». Наверно, он даже не врал – она выходила из здания, куда уже третий год являлась привычно по утрам; выходила, вытирая слёзы… Может, всё обман? выдумка??? Ничто не разрушено – ты сейчас разрушаешь! тебе ещё дорого всё это.., теперь поняла. Но дороги назад нет. Она не вернётся назад, не скажет, что это шутка или что она передумала… нет назад дороги, понятно!? «И мне тоже было приятно работать тут – со всеми вами!» (про себя, уже удаляясь, – больше ни с кем, кроме начальника, она и не попрощалась).

Родителям она сказала – что, что… конечно, соврала. Её назначают на новое место, очень престижное. В другом городе. В каком? – а вот в этом (она боялась, не припомнят ли они, мама, у которой память сердца, или папа с хорошей памятью к деталям, ту её короткую историю, ту встречу на курорте – они же знали, откуда Петр, она им про него, как только они познакомились, почти все рассказывала., о, с такой радостью! ..Всё же решила сказать правду, чтобы меньше путаться потом в собственных выдумках, да и выясниться все). Они разволновались, конечно, – что и как, “где ты будешь там жить, что есть… как ты там будешь одна!”

-Вы, наверно, не заметили, но мне уже 24. Я давно не…

Лучше б она не говорила этого. Мама:

-Вот-вот, 24 – а ещё не замужем, и мотаться должна по городам из-за карьеры.. А это мужское дело!

-Ну ладно тебе… – Отец успокаивал мать, говорил о современном мире, где женщины почти полностью переняли на себя мужские роли, и ничего не сделаешь с этим. – Интеллект теперь на вершине, а не сила. Вот всё и сместилось.

Наверно, он был прав. Сместилось – и она едет к своему возлюбленному вместо того, чтоб он приехал и добивался её. И, наверно, это неправильно, наверно ей как раз и не стоит ехать – а лучше страдать всю жизнь, ожидая, поглядывая в окошко.. Но не такая она. Может, в ней больше мужчины, чем женщины, – но не сможет она сидеть. Она очень хотела быть женщиной! Как она задрожала тогда вся внутри, когда он обнял её… как бы она хотела снова это ощутить. Но ждать нет смысла. Пускай у неё вырастут усы и борода – но она поедет туда и… Кстати сказать, она ещё не решила, как поступит “там” дальше.

 

Между прочим, переехав в другой город, она воплотила давнюю мечту (которой до этого не хватало силы, а может, мотивации) – жить одной, «быть свободной». Свобода, когда её встречаешь впервые, редко пахнет так, как ты это представлял, – она даже оттолкнет тебя, и ты захочешь вернуться обратно к своей несвободе, которую теперь охотно называешь «домом». В данном случае, как уже сказано, возвращение было невозможным – она решила так; она сразу выбрасывала из головы все мысли о возвращении (отступлении), там была стена, там ничего не было, – так что приходится обживаться, учиться любить эту «свободу» или хотя бы жить с ней… и искать то, зачем ты здесь.

Ладно, скажем сразу. Удивим. Она не собиралась искать. Ну вот так… Она не хотела навязываться – ведь не приехала она разыскивать своего мужа, того, кто положен ей по праву, или того, о ком бы она знала, что он хоть немножко интересуется ею.. Она ничего не знала, поэтому возложила всю ответственность за всё, что произойдёт или не произойдёт, на небо (бога, судьбу или кто там). С неё достаточно этого одного шага – нет, ну разве она не сделала и так столько!.. Она что, должна найти его, а потом, может, ещё и убедить, что она ему нужна… потом оттащить в загс, а в первую брачную ночь – что?. изнасиловать?

Много дурацких, грязных мыслей посещали её голову и портили таким романтичным казавшийся вначале шаг. Она опять плакала.. – уже опять иначе. Наверно, это были больше не слёзы влюблённой безответно девочки, а слезы довольно зрелого человека, который запутался в своих мечтах, мыслях и чувствах и, может, поверив всего лишь миражу, испортил довольно неплохую до этого жизнь. Она теперь знала, что так часто бывает, – она ходила по улицам нового города и много таких людей попадались ей навстречу; тайный резонанс возникает, когда улавливаешь какую-то черту во взгляде, в походке, может..

Но давайте вернёмся от улиц, по которым она блуждала (одна, конечно одна) к вокзалу этого города: огромного шумящего города, во многом такого же, как ее, но почти вдвое крупнее.., да, многим похожего, но всё же такого чужого. Она только приехала, она протряслась больше трёх часов в поезде, молча глядя в окно, почти не шевелясь… – если бы её спросили, что там было за окном, она бы смутилась и долго медлила с ответом. Она только представляла, представляла, представляла.. Как она сойдёт, только ступит на перрон… а он там. Может, он всё каким-то образом узнал (может, он следил всё это время за ней, знал всё о ней, не упускал из виду… И молчал??!), он знал, когда она приезжает, какой поезд.. а вагон почему-то не смог узнать или забыл. И он стоит на перроне, смотрит по сторонам. Она стоит, только сошедшая из вагона, толкаемая всеми, кому она не даёт пройти, ругаемая… Еще немного, и он ее заметит – обратит внимание на окрики, заметит застывшую неподвижно среди потока.. Понимая это, она пригибается и в толпе уходит прочь. Дальше и дальше. Она посмотрит из-за угла станции, как он будет стоять, уже и когда все выйдут, и может, когда и поезд отойдёт.. Потом наконец обернётся и побредёт куда-то. В чем дело? – может, информацию ему дали неверную или… Поймёт ли он? (Желание отомстить ему как-то, сделать так, чтоб он почувствовал хоть часть от того, что чувствовала она, нередко у неё появлялось. ..И как же она дальше поступит? после того, как урок уже, можно сказать, получен им. Догонит, положит руку на плечо и скажет «Подожди, я здесь»? Или тем же вечером уедет обратно…)

Были такие фантазии, и даже более фантастические (впрочем, то, что она едет к нему, ничего не зная, не имея ни малейшего повода для надежды, – уже ли не фантастика?!), но больше она представляла всё в долгосрочной перспективе и продумывала практические детали новой жизни. За пару дней до отъезда она нашла себе несколько вариантов работы в интернете, отправила резюме, и в два места её уже пригласили на собеседование – в ресторан (на должность помошника администратора) и в представительство строительной фирмы (на дожность секретаря) – одно в самый день её приезда, а другое на следующий. С жильём она тоже, конечно, подсуетилась – сняла, не без помощи той же сети (о, помошник и проклятие!) квартиру на первое время, по карточке внесла предоплату – так что ей было куда ехать, но в ближайшие же дни она планировала подыскать что-то подешевле и, может, в более подходящем районе (вдруг в том же, где живёт он??. ну хватит уже шуток!). Словом, она не планировала встречаться с ним немедленно. Она устроится, она узнает этот прекрасный город, она заведёт тут свои привычки.. Например, гулять по вечерам по какому-нибудь проспекту или ужинать в каком-то кафе. А обедать в другом – конечно, рядом с работой (если не возьмут в ресторан, где, конечно, можно будет перекусить.. хотя кто ей мешает…), а завтракать утрами выходного дня – в третьем. Ещё она, конечно, будет посещать театры, выставки, даже концерты – всё, что нужно, тут имеется, и она не собирается уходить от культурности и общественной жизни. Пускай дома она почти и не ходила во все эти места, лишь очень редко..

Жизнь её войдёт в привычную колею, почти привычную – что-то всегда будет трепетать в душе, тайно ожидая., почти забыв, чего… И однажды! Вот тут она начинала волноваться. И никогда не додумывала финал.

…Одинокая девушка стоит на вокзале с единственной большой сумкой, больше ничего у неё нет, а мечты и планы никому не видны. Люди, кто смотрит, по-разному видят неё – “может, кого ожидает”, а кто-то проницательный и уловил уже эту тоску и страх перед новым, в которое только вступаешь., бездомностью, может, это можно назвать. Но у неё есть что-то – как раз то, что нельзя увидеть, – и с этим она смотрит на город, ждущий её, хотя, кажется, равнодушный… Она чуть робко улыбается (да, это девушка, очень нежная и хрупкая, никаких усов и тем более бороды) и, делая шаг, погружается с головой в то, что перед этим ей только с большим волнением представлялось.

 

 

Город поистине необъятный. Наверно, тут можно целую жизнь прожить и так и не встретиться.. Даже в толпе – пройдёшь рядом, а в ушах музыка или телефон – так что даже если кто-то знакомый окликнет тебя, не услышишь, может; и взгляд вниз, только и поднимаешь его, чтобы ни на кого не наткнуться и смотреть, правильно ли идёшь., а на встречу, мимо, «те же» люди, просто толпа, движущаяся и движущая (тебя) масса города.. что в этом может быть интересного, у каждого дела свои, а главное – у тебя. Но всё же бывает встречаются – и трудно сказать, кто или что сводит эти линии, которые петляют по улочкам и площадям, может долго кружатся рядом, образуя сложные незримые (разве что тем же божествам, архитекторам судеб, видимые) узоры., а может прямо и на встречу… Есть ли в этом какой-то закон, трудно сказать, – но встречи бывают; так же, как бывают месяцы сосуществования совсем рядом, даже не зная о том.

Жизнь Инги тут пошла точно так, как она и думала. Дела её сразу захватили: работа, самостоятельная жизнь… Она всё же устроилась в ресторан, и сначала это шумное и суетливое по сравнению с её офисом место так изматывало её, что она никуда не ходила вечером, ни в кафе, ни на выставки.. хотя иногда усталость была явно преувеличена – и приходилось признаться в страхе. «Я ещё не готова». Но к чему?! (спрашивал разум) “ты полдня сегодня моталась по городу (в её обязанности входило контроллировать закупки продуктов), была в самых разных местах.. – не боялась ничуть, даже не думала!” Она не хотела слушать болтовню разума, она просто не готова – к встрече, к романтике – у неё болит голова, она устала… “Вот, значит, и вся твоя мечта…”

Но чего от неё хотят? Она же приехала сюда.. К нему! Почему он её не ищет? Всё как-то глупо…

И именно так, как ты хотела.

Понемногу она стала выходить – вечерами на прогулку, в кафе, на выставки и концерты. Сначала волновалась, оглядывалась по сторонам; куда бы она ни заходила, все глаза, которые устремлялись на неё, вызывали смятение… казалось, он смотрит на неё отовсюду! ..И то улыбается непонятной улыбкой, то удивлён., то не узнаёт и опять отворачивается. Она сначала не раз, постояв у порога заведения, поворачивалась и уходила. И дома доходило чуть не до сумашествия – образы его в самых разных характерах: насмешливый и любящий, пугающийся и равнодушный – сменяли один другой, были один другого реалистичнее. Она плакала и грызла подушку, называла себя дурой и поздравляла с тем, что жизнь успешно разрушена, – и из-за чего? просто влюблённости! Может, он и не стоит того.. (Это была ещё одна линия мыслей – прежде не допускавшаяся, а теперь всё чаще рассматриваемая… и такой “правдивый” взгляд, конечно, утешал – гасил и страдание, и страсть.)

Всегда была грань отчаяния, которую она не переходила. К утру она всегда была свежа, все было выброшено, перетёрто в порошок и выметено прочь.. Она шла на работу, по делам; и спрашивала себя: «Зачем ты это продолжаешь? Ещё надеешься? На что?..»

Этот город менял её. Это была действительно взрослая жизнь, с привыкусом горечи, но и сладость обретённой свободы, обнаружилась в конце концов. Инга всё глубже на опыте постигала то, что раньше знала в основном в теории: тут только ты – твои желания, но и твоя ответственность; ты нужна кому-то, только когда нужна, но не во всём, не душой своей… С душой тут сложнее – миру, с одной стороны, не нужны твои иллюзии, он не уважает их и не собирается быть таким, как ты представляешь. С другой стороны, если ты найдёшь способ воплотить свою сказку, не нарушая законов, – что ж, попробуй. Мир не будет останавливать тебя, он даже где-то поможет, но он останется таким как есть – главное двигайся, будь ему нужна, будь топливом в этом большом кострище.., не сгори, а попытайся взять своё. Инга училась этому искусству, закалялась и приспосабливалась – иногда мир всё же доводил её до отчаяния своим холодом, БЕЗдушием – она уходила в слезах, но опять возвращалась в него с новым зарядом желания приспособиться, научиться, преодолеть себя.. И мир ей понемногу покорялся.

Основные изменения произошли буквально за несколько месяцев – раньше думала, что она очень практична, то есть слишком… но если бы взглянула та Инга на себя будущую – наверное бы ужаснулась. Нет, она не стала совсем уж железной леди – но всё-таки появился некоторый труднопробиваемый блеск. Что-то было за ним – но глубоко, глубоко.. Часто она уже и не помнила, зачем она в этом городе, – она просто тут живёт., работает, выживает. Как все, точно, – и что.

Сначала она ездила каждые выходные к родителям. Но эти поездки не нравились ей – сначала они соблазняли вернуться в сладкое детство, а потом просто изматывали, забирали дни, которые можно было бы провести иначе. И она, кажется, не успевала соскучиться. Затем обязанности репетитора по истории и литературе избавили её от визитов домой – сначала два ученика: один три часа в субботу, другой столько же (а то и дольше, этот схватывал далеко не на лету) в воскресение; потом она нашла и втиснула в свой график ещё одного. Вот и хорошо – ей такая жизнь нравилась – ни одной свободной минутки! А зачем они?.. (а зачем это!!.) То есть свободное время она сразу чем-то занимала из уже исследованных и взятых в арсенал возможностей – ходила в одно из любимых кафе или какое-то культурное мероприятия подоспевало; иногда и гуляла – одна по летнему, осеннему, зимнему (“уже?.”) скверу… да, всё сбылось. Всё, что представляла, и больше того. У жизни всегда имеются свои добавления… может, ты не видишь их смысла, но зачем-то они нужны. Жизнь у неё была теперь намного более насыщенна, чем она представляла, и хоть не такая воздушная, – но но ей все нравилось, подходило. Работа., много работы, друзья, точнее товарищи, и совсем немного времени для себя.. достаточно.

Она приехала осенью, а весной этот город уже был для неё родным. На родину она стала ездить раз в месяц, а то и реже, – и вполне хватало той капли теплоты, которую она оттуда брала, и та тоска по чему-то родному, по безусловной родительской любви, которая скапливалась к тому времени, была полностью за пару суток насыщена. И она как-то неосторожно сказала, сидя за родительским столом в воскресение: «Ну мне пора… домой». И увидела, как это задело маму, как на секунду отвел глаза отец. Она ругала себя, она больше так не говорила – но что сделать, если она чувствует именно так?.. Действительно уезжала домой – там у неё работа, любимые места – совсем не так любимые, чем здешние. Там то, что она завоевала, нашла сама, обрела (а тут… данность. Крепкий фундамент, которому всегда надо быть благодарным). Но не чувствовала ли она себя в этом новом, своем городе одинокой?. Хороший вопрос… мог бы быть. Вы забываете то, что уже было сказано, – ей просто некогда было быть одинокой: она работала почти круглые сутки, а потом отдыхала от работы… и успевала вернуться к ней прежде, чем вопросы наподобие «зачем всё это», всегда ждущие где-то за углом, начнут выходить… и сделают её нетрудоспособной.

 

 

По выходным рано утром она почти всегда приходила в маленькое кафе-пекарню в квартале от её дома – тут была ароматная и вкусная выпечка, вкусный и ароматный кофе, тут её давно уже знали и с улыбкой приветствовали; она брала полный кофейник кофе, хрустящие тёплые рогалики и садилась у окна – подкреплялась и готовила уроки для своих учеников, или читала газету.

После завтрака (который занимал около часа вместе с заданиями) у неё было ещё пару часов на что угодно. Она ходила по городу… Просто так. Куда понесёт.. Не волнуясь ни о чём и не ожидая, а наслаждаясь. Когда погода была не очень хороша для прогулки, она возвращалась домой и находила какое-нибудь дело, вроде уборки, или звонила одной из новоприобретённых подруг (но ничем не худших, чем прежние… Она часто вспоминала Марину, свою уверенную наставницу, – теперь Инга была так похожа на неё и многим сама уже могла помочь собственной непоколебимой (??) уверенностью и личным очень даже богатым опытом), с ними можно было поболтать или сходить куда-то ненадолго. В разговорах Инга была очень откровенна – но многие вопросы и темы были связаны с тем, что она и от себя скрывала: вопросы о личной жизни, простой вопрос «Зачем ты приехала сюда – ведь ты не из какой–то деревни, твой город, в общем–то, такой же, как этот»… Она что-то придумывала – главное, не запинаться. Ты знаешь, что никому не нужна правда. (И тебе?..)

Была весна, начало весны, суббота. Она пришла в своё кафе и поздоровалась с Кирилом, который сегодня был тут за главного.

-Как обычно? – спросил Кирил и после утверждения прокомментировал погоду: – Греет уже!.. я по дороге совсем испАрился.

-А я замёрзла, – улыбнулась и повела плечами Инга, научившаяся поддерживать небольшой приятный и ни к чему не обязывающий раговор. – А где же ты живёшь, что успел испариться?

-А с другой стороны города – и пешком сюда, ещё затемно..

-Но траспорт ведь уже ходит!

-Зачем мне ваш транспорт?.. – махнул, не оборачиваясь, подтянутый, всегда бодрый и весёлый Кирил. – Ведь это ж чудо – ночь отходит, как огромный корабль.., превращается в утро., утро – это совсем небольшой отрезок между ночью и тем моментом, когда все зашумит. Потом это уже день… Город утром, перед рассветом и сразу после него, совсем другой, это не тот город, который ты знаешь, – и мало кто его знает таким, только таксисты, бомжи.. и я вот, ха!

-Да, наверно.. – Инга одарила его завершающей разговор улыбкой, взяла свой кофе и рогалики и пошла к окну: все столики в это время ещё свободны. Она сразу разложила свои бумаги, чтобы показать, что она занята и пока не может говорить, даже отвечать на реплики (но зря – в кафе завалилась целая толпа народу, кажется приезжие, и Кирилу было не до посторонних разговоров) – ей нужно было о чём-то подумать. Этим коротким разговором сердце её было неожиданно задето. Вот она, романтика, ещё существует, и красота есть… – кто-то верит ей и живет ею. А ты всё предала. Что твоя жизнь – метание между бессмысленных дел!.. «Но разве в моей жизни нет красоты? – слабо возмутилось что-то. – Я сегодня шла сюда, и утро было красивое, свежее… дворники, собаки, солнце встаёт. Заглядение!.» Но сохранялась лёгкая вопросительная интонация, словно она не была уверена, действительно ли она встречала сегодня (и когда-либо!) красоту, и требовалось подтверждение. А может, смутило и расстроило её другое – сам Кирил, жизнь которого была по-настоящему наполнена – а не забита делами, как твоя. Что мы имеем в виду? – да то, что он был женат (золотая полоска сверкала на пальце руки, аккуратно и уверенно упаковывающей кексы и булочки) и очевидно был счастлив. Вот как он сияет!.. Жена его целует утром, и он отправляется в свой долгий путь через весь город и ловит чудеса по пути, смотрит, как с одной стороны расцветает утро, а в другую уходит корабль ночи, наслаждается своим быстрым пружинистым ходом… Раньше Инга никогда ему не завидовала – ведь так ей надо было бы позавидовать всем другим женатым и замужним.. Нет-нет, тут дело именно в счастье и наполненности жизни – только сегодня это как-то бросилось в глаза. Инга сидела у окна, ей не хотелось есть и работать – она выпила весь кофе, спрятала уже остывшую выпечку в сумку и туда же сунула бумаги, чтобы заняться ими дома.

-Пока, Кирил.

-Будь здорова, дорогая!

По дороге домой она не смотрела по сторонам, ей было плохо, не до красоты.. Солнечное утро проходило мимо неё. Закрывшись дома, она также не смогла поработать – рассердилась и решила, что всё придумает по ходу дела; сидеть было нечего, она вышла, спустилась и опять пошла куда-то.. «Главное, время, – говорила она себе, – время не пропустить, время, время…» – и, может, не столько напоминала себе что-то важное, как этим гипнотизировала себя. Время, время… – оно проходит, и как ты проживаешь эти дни? всё у тебя хорошо? всё??!.

Шла упорно, будто пробиралась в чём-то вязком или тащила что-то за собой.. Смотрела больше вниз – нижняя часть улиц, людей, общественного и личного транспорта мелькали перед ней пестрым потоком. Наконец она почувствовала, что зашла в достаточно безлюдное и просторное место, остановилась и подняла голову. Это был старый дендропарк, заросший в глубине и превратившийся в настоящий лес. Скоро люди будут ходить сюда на пикники, но пока тихо и чисто, только немного мусора оттаяло после зимы от прежних отдыхающих. Она стояла на опушке, между уже начавшим зеленеть лесом и дорогой с редким движением; сразу за воротами стояли лавки и столики из распиленных бревен, она присела.

Всё-таки не удалось избежать, скрыться., да? ..Но ей в самом деле казалось, что её жизнь всё это время была очень даже неплохой! “разве я пряталась от чего-то… нет!” Всё-таки надо признать, что что-то важное покинуло твою жизнь, – вспомни, оно было когда-то, а потом незаметно исчезло. «Любовь?..» – спросила себя наивно Инга. ‘Называй как хочешь, – сказало чувство, – но раньше ты больше жила. И тебе не надо было для этого столько всего делать’. Мне надо вернуться к этому? – спросила себя запутавшаяся девушка, – «Надо попробовать найти его?..» Опять тишина, опять от неё требуется решение. А что, если она не станет решать?.. – так устала . У неё столько дел без того.. Кстати, сколько времени?..

И вот она уже бежит по обочине дороги, мимо деревьев, все мысли забыты; ищет остановку автобуса, потом натыкается на такси, садится, называет адресс, когда уже поехали, роется в сумке – есть ли деньги.., чёрт, кажется до дома не хватит, надо выйти раньше или попросить, чтобы подождал – она вынесет… она ещё раздумывает, в полупрострации глядя в окно.., и вдруг вскрикивает: «Стоп!.. Остановите, пожалуйста… тут, тут!.» Водитель резко тормозит, она расплачивается за полдороги и выходит. Поворачивается и смотрит на то, что ненароком заметила. Это он… Петр. Как он хорош – стильное пальто, джинсы и начищенные туфли, и, как и раньше, в хорошей форме: стройный, эти живые жесты.. стрижка новая… Он по–прежнему красив, и то же нечто особенное, что нельзя, кажется, не заметить, что она по-настоящему любила в нем, – смесь внимательности и простоты.. С ним девушка. Стоят очень близко, говорят.

Красивая, улыбается. Он не видел её – эту, которая на другой стороне улицы застыла с кошельком в руках.

Вот и… хорошо.

 

 

Она смеялась. И слёзы капали.. Наверное, со стороны это могло выглядеть слегка… смешно? идиотски? жалко? Не важно, как. Что теперь вообще важно. Она даже не хотела возвращаться домой к своему ученику – но всё же пришла, он её уже ждал у двери. «Здравствуйте, Инга Захаровна». «Привет.. Заходи давай. Подготовился или как всегда?» «Я.. э-ээ». «Ну заходи уже. Деньги внесены, значит будем делать из тебя гения».

Она пыталась собраться как могла, урок вроде получился, ученик (Саша, хороший вообще-то парень, только ему, как и большинству, вся эта наука по боку. Всё родители, эта система… дурацкая!) вроде бы ничего не заметил. Хотя, уходя, он как-то на неё посмотрел не совсем обычно и сказал: «Инга Захаровна, я подгототовлюсь в следующий раз, обязательно!» «Угу», – кивнула она и закрыла за ним дверь. Может, заметил что и подумал, что из-за него.. Нет, дружок, это взрослые игры твоей репетиторши, тебе ещё всё это предстоит… А взрослые ли? и обязательно ли каждому проходить через такое, быть таким ИДИОТОМ??! Нет, конечно нет. Таких мало..

Когда Саша ушёл, она подумала сначала: «Что, мне теперь нужно разрыдаться?..» Она призвала в воображение его образ – как он красив… вот она, красота! а не улицы, – она вспомнила чувство, которое сразу возникло, когда ещё только мельком его увидала: поняла, мгновенно вспомнила, ради чего она здесь. Ради кого… И вопроса больше не было – она разрыдалась, стоя у двери; и плакала долго, а когда слезы всё же прошли, опять иронично усмехнулась: она приехала сюда ради него, всёэто ради него… но его нет и уже, кажется, понятно, что не будет., а у неё – как побочный продукт! – теперь столько всего появилось: свобода, работа с довольно неплохим зароботком, жизненный опыт, всё, чтобы можно было замечательно продолжать жить. Вот только зачем? Интересно..

Она вышла на балкон, ветер обдувал распалённое слезами лицо… Как они хорошо говорили – порадуйся за них! Ну почему нет?? Неужели ты законченный эгоист – может, ещё поборешься за него, отобьешь? Отыщи и действуй!. Ну это точно нет. Пускай будут счастливы. А ты… Помнишь, как ты умилялась дома, видя парочки и мам с детьми, гуляющих по такой же весенней погоде? Она посмотрела вниз – с её седьмого этажа были видны несколько человеческих фигурок во дворе, кажется дети играют у песочницы… Но всё не так – не как раньше. Радости нет; только это чувство “не так”.. Что теперь делать? ну что??. Вернуться в родной город – «Привет, мама и папа, я так соскучилась!..» Опять кривоватая улыбка – там она помрет раньше от скуки и бессмысленности, чем здесь от страданий. Как ни странно, ей ещё зачем-то хотелось жить. Есть ещё вариант – забыть… погрузится в ту же работу: как раньше, и ещё больше., найти ещё одну!! Открыть своё дело, может быть… а что? Пусть не будет ни одной свободной, лишней, пустой секунды. И так жить. Жить?.. Она экспрессивно рассмеялась – и маленькие фигурки внизу задрали головы и через секунду тоже еле слышно захихикали.

 

 

* *

 

Прошло два года, а он никак не мог её забыть.. и он всё мучился, думая, что это из-за него ничего тогда не получилось. Это был такой шанс, и она так ему нравилась (и до сих пор), да что там, он сразу влюбился (и…), и его нерешительность, его чертовы размышления, колебания, которые так и не дали ему сделать никакого настоящего шага.., наверно, он выглядел со стороны как испуганный ребенок, и это отталкивало ее… Поверите ли, он почти два года вспоминал и передумывал всё это снова и снова.

Так нельзя жить, это точно… он тоже это говорил себе. Но не мог ни отпустить, ни попробовать снова. Что-то ему говорило о неповторимости этой девушки.. – он много раз хотел выбросить её из головы, злился: ну сколько же можно!.. Жизнь идет, а он ходит как неприкаянный – никаких отношений, никакого интереса ни к чему… Тут родители правы в своих наблюдениях; они даже предполагали причину, даже угадывали – «Это из-за той девочки из интернета? С корой вы.. Ну что у вас там произошло?» – это был отец, но сын ничего не говорил. А как скажешь? «Я просто оказался не мужчиной, а каким-то мешком говна. Не знаю, как ей удалось прожить со мной целых четыре дня.. наверно, она подумала, что я импотент или голубой. Или просто трус. И это верно, это так». Нет, он не стал ни с кем обсуждать это, ни с родителями, ни с друзьями. У него был лучший друг Игорь, он ему рассказывал перед тем, что познакомился с девушкой в сети, что они встречаются, вместе едут на море… но лучше бы не говорил – Игорь засыпал его пошлыми шутками, намеками и рекомендациями; и, когда после поездки он приставал к нему с распросами, Петр с трудом, скрывая разочарование, отбил все его атаки. «Ну что, не дала, что ли?.. Или никуда не годится?! Что ж ты ее сразу не рассмотрел – надо было попросить фотографии в полный рост!» Дурак. Нет, Игорь, он хороший парень, просто такой.. дурак. Трудно сказать, на чем держалась их дружба, – Игоря, кажется, кроме девушек ничего не интересовало, Петра же не то что не интересовали девушки… у него не было опыта в этом. А если бы и был (говорил он себе), он бы никогда так откровенно об этом не рассказывал, и не относился бы к этому так цинично. Да, трудно понять, на чем была основана их дружба… но у двух людей всегда найдется что-то общее, правда?

Вот что у них было общего с Ингой? Он знал, что недурен собой, как раньше говорили, он замечал, что нравится девушкам, но не хотел, чтобы отношения строились на влюбленности в оболочку. Ему казалось, он ясно видит, чего они все от него хотят, – и это было не для него, его изначальный образ был выше таких «приземленных» отношений. А между тем, сам он часто влюблялся именно в “оболочку” и не мог отделаться от этого, и мысли и убеждения не помогали, и если бы был чуть больше откровенен, а может, смел, то признался бы себе в этом, в том, что это (внешность… или особая внешность) было для него очень важно, и может, готов был бы отдать все свои убеждения ради пусть и мимолетных и «грязных» таких отношений. Но он не признавался, он считал свои влечения слабостью. Он был из тех людей, у которых высокий идеал делит их натуру пополам (или, скорей, на неравные части..), и они страдают от борьбы между одним и другим, и не могут не страдать, потому что и одно, и другое – ты! Иногда он пытался во всем разобраться.., но тогда его красивые образы будто наполнялись чем-то темным и липким.. всего секунды он мог наслаждаться чувством запретной сладости, но потом решительно выбрасывал соблазн из головы.

Нередко он чувствовал, что в чем-то, возможно, ошибается, – “многие люди живут так, такое для них приемлемо… по-твоему, они все грязны?” Он не думал об этом так прямо или не позволял принять эти вызовы разума… (а может, это просто похоть, одетая в разумные слова?) С детства откуда-то у него взялся этот образ себя-исключительного, себя чистого и светлого – он всегда верил образу, он жил им. Эта вера и сделала его особенным, иногда не понятным для окружающих, но чем-то притягательным… Люди тянулись к нему как к чистому источнику, возле которого можно просто побыть и, может, хоть немного очиститься от собственной грязи.. А этот источник отчаянно подавлял в себе желание самому нырнуть с головой в то же болото.

Он не был каким-нибудь отшельником и даже не был морализатором, – хотя у него было много собственных принципов, он их никому не навязывал и даже редко о них говорил. Иногда люди пытались разузнать, залезть в его душу – но, конечно, лишь на уровне того, что могло быть легко объяснено. С теми, кто мог слишком глубоко копнуть, он закрывался – как-то выскальзывал из такого разговора о личном, может, отшучивался или говорил твердо, что ‘это его не интересует’, и после уже избегал того (настырного, чем-то неприятного) человека. Вообще, он старался держать свои принципы и убеждения при себе – они ему были понятны, и может их когда-то поймут другие, может, после его смерти… О смерти он много думал, и это был очень возвышающий его фактор, учитывая, что другие всячески избегали даже упоминания о ней. Ещё он писал стихи – но долго никому их не показывал.

Всё это осталось в прошлом, до знакомства с Ингой и до поездки. Жизнь, как яркой вспышкой, разделилась этим на две эры (он их называл «доморская» и «темная»). Именно эти четыре дня разбили его жизнь, перевернули всё, во что он верил, вверх тормашками… просто уничтожили. Но сначала он попался на крючек…

Он не стал бы даже сколько-нибудь долго общаться с девушкой, в которой не почувствовал бы некой духовности и возвышенности. И в ней он почувствовал!.. Позже, смотря уже немножко очищенным взглядом, он признавался себе, что и в Ингу влюбился сначала внешне (в интернете у неё была очень удачная фотография..), и ему очень, очень хотелось отыскать у неё замечательные высокие качества, чтоб можно было продолжить знакомство… И он видел их, он находил! и всё больше влюблялся – уже разрешая себе, говоря: «ну вот, это, кажется, оно. Так похоже, что оно!.»

Он сам был удивлен – она оправдывала все его ожидания. Что бы ни открывалось о ней, его восхищало. Он как-то спросил себя – а может, это все обман, может она меня дурачит… на миг как будто выпал из своего сладкого тумана, посмотрел отрезвлённо на эту девушку (она светилась перед ним на экране монитора, неподвижная, улыбающаяся, застигнутая с широко открытыми, чем-то приятно удивленными глазами) – обычная девушка, зачем ей играть с ним? Ну да, он уже сказал ей о своей работе, о достатке – у них у всех ведь есть этот пунктик: выйти замуж, причем “удачно”.. но Инга не такая! Или… Целый день с этими мыслями он ходил как грозовая туча – а вечером они опять списались, и одно ёё присутствие, живые слова, в которых он как будто видел ее перед собой, все растворило. К черту подозрения! – он же должен верить, доверять своему чувству. А на счет того, что это за чувство, он, конечно, не сомневался (только к разрекламированному слову он для себя добавлял каждый раз: «чистая», «настоящая»).

Ему, между тем, ещё не верилось, что это может стать чем-то настоящим, то есть получить продолжение. Но они всё больше сближались, они радовались каждой встрече, которые им обеспечивала сложная технология, они узнали друг о друге уже столькое!.. кажется, дороги назад просто нет. Петр целыми днями ходил весел, он общался легко с людьми, со всеми, даже болтал с продавцами и кондукторами; это нельзя было не заметить (раньше он был чуть холодно, но доброжелательно (снисходительно?) отстранен), он в общем рассказал о своей новой подруге родителям… ну и другу Игорю – но этого не надо было делать! Вечером, после слов Игоря (которые, конечно, его возмутили), он долго не мог уснуть – что-то воображал, планировал. В полусонности он начинал обдумывать их с ней будущее… вот она уже его жена, они вместе, у них дети.. стоп! вернемся назад. Свадьба… пышное, красивое торжество, друзья, салют… брачная ночь.. Официальные принципы, придавленные сном, не совсем ушли, но были уже мало властны – он представлял… то, что днём ещё не решался представить, – и это было так чудесно и красиво.

Встреча.. встреча! Они договорились – и это должен быть апогей., точней переход, начало воплощения мечты. Хотя она уже начала воплощаться – как только они познакомились. Но всё же эта встреча будет чем-то невероятным. Море, жара., гостиничный номер.. Он сдерживал себя, он говорил: не надо торопить события, не слишком горячись. Но почему нет?!. он встречается с любимой девушкой! – море, жара, гостиничный номер и ОНА – о чем ещё можно мечтать. Он был уверен, что они одинаково ждут этой встречи, находил подтверждение этому в ее словах, даже в знаках припинания, которые в интернете имеют кроме препинания ещё и функцию знаков экспрессии.. И наконец это событие подошло, пришло – вот море, вот и она… точнее сначала она. Все остальное он видел через неё. Но…

Когда мечта, кажется, сбылась – в тот же момент началась и драма…

 

 

Понятно, что он хотел показать себя с самой лучшей стороны. Он готовил себя, сосредотачивался для этого… – и, чем ближе была поездка, тем он был сосредоточенней. Очень волновался: проступало естественное понимание, что одно дело обмениваться красивыми словами по проводам, даже рассказать о себе все до деталей, даже давать заверения, что «ты – это все, что мне нужно» (хотя до такого у них и не дошло), а другое встретиться и увидеть, как все это выглядит в жизни. Конечно, он был полон решимости показать свои чувства и намерения, показать, что он точно таков, каким демонстрировал себя в разговорах! и он был уверен, что здесь не будет проблем, – разве в чем-то он лгал? или выставлял себя тем, чем не является?. Он был уверен, но все больше волновался.

Увидев её, он влюбился в неё по-новому. А может, впервые, по-настоящему… а может, это была совсем другая Инга. Что такое фотография, что такое слова . Вот перед тобой живой человек – ты будто замечаешь в нем что-то, уже знакомое, но в целом он, кажется, совсем другой. Можно разочароваться, увидев то, чего не замечал или не хотел замечать прежде, или посмотрев иначе, а можно влюбится – в этого живого человека.

И он сразу же стал показывать ей себя – он и мужчина: смел и силен; он умный человек: он знает, что делать; у него вот, здесь, те самые принципы, о которых он ей говорил… Вообще-то все прошло неплохо – они гуляли и было весело, он платил везде, куда бы они ни заходили, и конечно, целиком за гостиницу; он покупал ей безделушки, которые ей нравились, он рассказывал шутки, случаи из жизни, они смеялись, они плескались в море и загорали, томно переговариваясь под палящим солнцем… – дни были наполненны следующими один за другим почти без пауз, лишь изредка перемежаемыми скукой и неловкостью, яркими моментами; но когда солнце заходило, что-то становилось не так – именно тут его принципы, его стремление показать себя лучшим образом повредили ему.

Он думал: «Ну я же не могу на неё наброситься… это должно быть нечто обоюдное – а она.. Кажется, не хочет. Не готова: Я буду ждать. Сколько угодно. …Хотя бы поцелуй!» Он ждал знаков и не видел никаких знаков, он был благороден не по-здешнему. Странно: уже последний день… даже поцелуя не было между ними, они даже не держались за руки, ни разу, гуляя по набережной или блуждая улочками разбросанных по побережью городков… фактически, он едва ли коснулся её, разве что случайно. Что такое?.. – он не понимал. Он говорил себе, что будет ждать и т.д., если надо, – но у них уже не осталось совсем времени, уже и последняя ночь прошла (холодная южная ночь!), сегодня до обеда они выселяются, а уже до вечера разъедутся по домам… И все?.. что дальше?

У него возникла отчаянная мысль сделать ей предложение! Мысль вообще-то замечательная, он сам не сомневался в своих чувствах к ней, их подлинности и долговечности, – но вот она… Он всё искал в ней каких-то явных признаков чего-то. Он и не знал, что это должны быть за признаки, но говорил, что появись они, он узнает, все поймет. Иногда она подолгу смотрит на него… но этого, видимо, мало.

На вокзале он был откровенно зол – на неё… Он готов на все ради неё! – почему она не покажет своего отношения. Он всю жизнь бы ей посвятил – хоть слово бы, понятный намек.. Он был готов на все, но спросить прямо или предложить себя (“со всеми внутренностями” – как говорит отец) почему-то был не готов. Там на перроне она продолжительно смотрела на него.., он разволновался, то ли разгневался и хотел уходить уже в свой вагон даже без всяких объятий (зачем эти формальности?!!), но в самый последний момент лишние чувства ушли, и он обнял её со всей нежностью, той, что хочет близости, нерастраченной, скопившейся за эти дни, а то и за предыдущие месяцы их знакомства, когда она была лишь образом… и уже не всматривался больше в ее лицо – возможно, он перешел порог, “ну извини… извини, если что! Может, уже не увидимся – ты не сердись на меня, я просто глупый влюбленный остолоп”. Кто знает, что было бы (минута до отправления), если бы он сказал эти слова, а не просто подумал… Может, этой истории, которая рассказывается здесь, не было бы.., да, определенно, было бы какая-нибудь другая.

 

 

 

Уже по дороге домой (6-тичасовой стук колес под тобой и легкое покачивание) он в основном предрек свое будущее, увидел его почти до деталей. Он будет страдать. Никто не виноват, нет., только он. Ему стоило вести себя иначе. Да, теперь так понятно это… но он упустил шанс. Да?.. Что, если он напишет ещё ей – извинится, расскажет все как есть… Как же это будет выглядеть, Петь? «Извини, Инга!.. Я должен был обнять тебя, признаться тебе в любви, осыпать все твоё тело поцелуями… что-то мне помешало и я не сделал этого. Нужно было не отпускать тебя, а я отпустил». Нет, тогда ему трудно было найти слова, только какие-то пошлости в духе его друга Игоря приходили в голову. А может, он и правильно поступил, то есть верно, что ничего не сделал, – может, все дело в том, что он ей не нужен, – не в его трусости, а именно в этом? Но зачем она приехала, зачем нужен был фарс с откровенностями по интернету?! Ещё в поезде он понял, что ему долго придется терзаться этим, неизвестно сколько долго. Есть способ сократить это, даже сразу исцелиться – просто забыть её, отпустить все мысли о ней… но сначала он говорил себе, что не может; потом понял, что не хочет.

В редкие моменты, на пике ноющего страдания, он говорил себе, что лучше б она никогда не появлялась в его жизни.., что она наделала, она просто разбила его сердце! До этого у него все было хорошо. Но когда утихала буря чувств, становилось ясно, ч̀то она ему открыла или, скорее, он понял благодаря ей что-то очень важное. Что твои принципы ничего не стоят. Ты можешь жить с ними до той поры, пока они не пойдут вразрез с реальностью, пока не начнется что-то настоящее, что рассыпет их в прах, даже праха не останется. Ты можешь думать о себе одно, а жизнь покажет, что ты совсем другое, – и разве можно будет не поверить тому, что открылось? Можно, конечно, сбежать, объянить себе как-то и остаться в своем..

Петр стал намного лучше понимать людей и меньше отвергать их несовершенства. Само понятие несовершенства, порока почти исчезло из его души – он почти все готов был рассмотреть и признать, что этому может быть причина: одержимость, слабость или стечение обстоятельств.. Вот он, например, слаб – что же поделаешь? И при этом в его сердце бушует страсть – смертельное сочетание, правда? Обстоятельства показали ему и то, и другое. А где принципы, где возвышенность?.. Как жаль – жаль, но это почти сплошь оказалось выдумкой. Теперь самое высокое, что есть у него, – это любовь к девушке, – это настоящее, ради этого он готов на все – а что ты мог ради своих принципов? Только слова, порождающие спесь. Любовь и страдание из-за нее сбили эту спесь и сделали его простым.

Но он все же сторонился ещё других – теперь они казались ему лучше его самого… У них есть храбрость и уверенность, они умеют себя вести, они не страдают так, как он, осел. Что ж, вот такая твоя судьба, Петр Михайлович, – «спасибо, любимая Инга, ты меня рассекретила…»

Наверно, она не хочет меня больше видеть, – думал он, смотря на то же самое, когда-то «зацепившее» его изображение на экране. В самом деле, зачем ей такой, слабак и хвастун. Он думал, что хорошо видит себя с её позиции. Он и не пытался себя оправдывать – да, он ужасен, вряд ли он вообще кому-то нужен такой. Кроме слабости, ещё и похотливый – да-а, вот он какой! – он хотел её, его сводил с ума её запах, близость её тела, из-за случайных касаний его ноги подкашивались (ухваиться бы за неё – но он не смел. Лучше упасть… Хорошо бы она падала – тогда он мог бы ее поддержать!!!) Теперь он признавался прямо, раньше он был тоже таким, но скрывал от себя – ему нравилось думать о себе как об исключительном существе, которое имеет дело с жизнью в целом (а не с ее позорными частностями) и со смертью, которое мало подвержено всему тому, что и все остальные люди. На поверку оказалось все не так. Он такой же, как все. А что же смерть?..

«А что смерть? – думал Петр. – Лучше бы она уже случилась, потому что такая жизнь наверно хуже смерти..»

Но жизнь длилась. Один из её законов – затухание: того, что однажды вспыхнуло, каким бы ярким оно ни было в свое время… разве что ты будешь снова и снова разжигать его – но смотри, как бы сам целиком не сгорел. Петр поддерживал огонек этого пламени горящим еле-еле – он не мог дать ему угаснуть, казалось это главное в его жизни из всего, что было, есть и может быть; он то и дело подбрасывал в огонь топливо своих мыслей, воспоминаний.., но яркое пламя страсти и страдания, действия, которое знает свой объект, но не может достичь его, не может быть воплощено ни в поступке, ни даже в слове, уже через несколько месяцев, кажется, потухло.

Когда прошел год, он думал о том, чтобы связаться с ней, пригласить её снова на море – и повести себя там более решительно и определенно… но в последнее время она ничего ему не писала, наверно там у неё «своя жизнь» (!а то как же), и зачем лезть туда, тревожить, позориться (из этого последнее волновало меньше всего). Вместо того, чтобы сделать этот шаг, он каждый летний погожий солнечный день справлял поминки по своей любви – возможной, но не состоявшейся.

Лето прошло, он думал, что совсем исцелился. Он будто бы смирился с тем, что упустил шанс, он понимал её, не желающую больше иметь с ним дела; он удалил из компьютера все их фото с моря (сердце разрывалось на куски), оставил только одно; он почти перестал заходить на сайт, где они раньше общались, и погрузился почти с головой в работу (чем порадовал отца, который беспокоился его апатией в последнее время) – он решил, что будет жить, хотя и неизвестно, как…

Жизнь не медлила, не ждала решений, пошла спокойная и обычная. Что-то едва заметно тлело там в душе, но боли и порывов больше не было. Всю осень, зиму и начало весны он провел в рабочем угаре, много сделал для своей компании, улучшил карьерную позицию – ему прочили хорошее место, в самое ближайшее время, как только там выше произойдет сдвиг, – Петр улыбался и кивал: конечно, он рад; но он работал не ради этого. Родители ему нашли девушку – подумать только, как в старину… из хорошей семьи, красивая и умная, все как полагается. Она ему не нравилась слишком яркой улыбкой и слишком деликатным отношением – уж он знает, что кроется за всей это деликатностью! – но он встречался с ней время-от-времени, чтобы не расстраивать родителей, и однажды признался себе, что даже если ему в конце концов придется на ней женится, ничего страшно, что ж такого? Жизнь-то, его жизнь, закончена – а то, что теперь происходит, не так важно. Пусть другие тешатся.

И ещё: он перестал писать стихи. Последний был не очень обычный для него, во многом даже не понятный ему самому, написанный в состоянии, когда разум заменен неясным чувством – и ты только инструмент, переводящий это чувство в слова:

 

Я узнал: мне нужны чудеса!

Каждый миг я б хотел по чуду..

И не просто миров краса,

и не То, что пришло ниоткуда…

 

Но творение тех двоих,

что безумно бурлит в потоке –

Он невидим быть может, тих,

его волны быть могут жестоки…

 

Чудо – в такте, в сплетеньи форм,

в неожиданном тайны раскрытьи..

Чудо – всё!

             Все ж ты должен выйти

к своему

           (через мнений, печалей шторм,

через тьму бессмысленных событий…),

к чуду Жизни

                             в образе твоем .

 

 

*

 

Вообще, таких историй, наверно, довольно много: он думал одно, а она другое, он не понял, а она не дождалась.. И так все и остается в прошлом, забыто, похоронено под фразами о том, что “жизнь такая”, что мечты не всегда сбываются, что надо не витать в облаках, а жить реальностью – и т.д. Остается искорка боли, когда вспоминаешь о том былом, – почему бы, если ты действительно отпустил?.. То, что отпускаешь, уходит – но, может, ты до сих пор думаешь, что могло БЫ быть все иначе, если бы.. что? Лучше отпусти – оно уйдет и придет что-то другое; а может, уже пришло: семейные, счастливые в браке (как принято говорить – и часто это даже бывает правда) люди вспоминают свои ранние влюбленности… и грустят. Есть ли уже в этом смысл… отпусти, а? А то бросай все и иди к мечте.

Ведь чудо, господа, тоже существует. Его нельзя отрицать – по его милости или вине мы здесь; даже ученые умы не могут пока этого совсем опровергнуть, хотя всячески пытаются. А раз есть чудо, то все возможно. Резонный вопрос: почему оно случается в жизнях одних и обходит других стороной?.. Вопрос стоит на неверной предпосылке – вы, кто считает себя обойденными чудом, вспомните хорошо свою жизнь: неужели там ничего такого не было? ни разу?. даже проблеска?! Может чудо стучалось в вашу дверь, да вы не открыли?.. Это совсем другое дело. Может, оно и теперь там за дверью, подает изредка сигналы… чудо верит в вас, дело за вами – для начала, поверьте в него..

Петр видел Ингу в своем городе в начале марта. Или показалось, что видел.. Что бы это ни было, игра воображения или явь, этого хватило, чтобы опять разжечь из уголька костер в его сердце и оттуда распростанить на всю душу. «Разве она может быть здесь? Как, почему, зачем??. А что, если.. может быть, она…» Он шел домой и не замечал ничего вокруг, только эти мысли окружали его, были везде. Он вошел в квартиру, снял верхнюю одежду, вышел на балкон; приказал себе успокоится. «Она здесь?.. Что она может делать здесь? Приехала по работе. Или…» Легче, конечно, было решить, что это не она (мелькнувшая на другой стороне дороги фигура… две секунды, не больше), но этот пожар внутри требовал новых дров, не отпускал. Точней, конечно, сам Петр не хотел, чтоб он погас, – это такой невероятный контраст с тем, как он жил в последнее время.. Да и разве он жил?! Вот теперь.. теперь да..

Огонь тух – ему надо было что-нибудь для развития, но мысль отчего-то застопорилась, не могла двинуться дальше. «Если это она, – повторял он про себя (и губы немного шевелились), – то что?..» Чувства успокоились, он вернулся в комнату, нашлись какие-то занятия. Но вечером, когда он лег, опять все пришло – ясный образ девушки на другой стороне улицы… Эта походка, осанка.. Это могла быть и не она, но что-то сразу зацепилось, какие-то детали привлекли рассеянное внимание – а уже потом ты думаешь и передумываешь об этом… «Что ей делать здесь, зачем?..»

«Возможно, она приехала сюда ради тебя, ищет тебя…» Что за чепуха. Какой смысл его искать, недостойного кретина. Нет.., если это и она, это могла быть только деловая поездка, случайный визит., может, кто-то из друзей живет здесь. Она бы могла написать ему – мол, здоро̀во! помнишь меня?.. у нас был чудесный совместный отпуск (ну можно немного приврать из вежливости на счет чудесности), знаешь, я буду в твоём городе скоро – могли бы встретиться… поболтать пять минут. ..Но зачем ей с ним болтать, о чем? И что бы он ей сказал?.. Следующая вполне логичная мысль буквально сдернула его с кровати. В одних трусах он подбежал к столу и включил компьютер… Стоял, наклонившись через стул, смотря, как медленно разгоняется эта машина, мысленно подгонял её, топтался босыми ступнями по ковру. Музыка прогремела, забыл прикрутить звук.. Наконец-то, ну же… – зайдем вот сюда, давно не заходили.., а когда-то это был его любимый сайт.

Всего лишь одна маленькая мысль, что она могла написать, а он не прочел., что она могла назначить встречу, а он тем временем витал в своей пассивной депрессии, – с легкостью привела его в действие, оживила… что же могла сделать реальная возможность хоть какого-нибудь продолжения.? Думая об этом, пока загружалась страница, он улыбался и кивал себе… Да, если бы она ему сейчас сказала «Приезжай», он бы немедленно выехал, даже в таком виде… на другой конец этого города или в ее город, или в любой конец мира. «Смотри–ка, да ты безумный человек, оказывается…» – думал, пританцовывая, Петр и сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Загрузилось, 5 сообщений. Хлоп!, щелк.. Поздравления с днем рождения – от не очень близких друзей, которые не знают, что он тут очень редко бывает, – и какой-то лохотронщик: «вложите 10 долларов, а получите 1000. Это, в самом деле, очень просто!» Это точно… А от нее ничего нет. Он вздохнул и сел на стул, сгорбившись. Щелкнул на ссылку её страницы – улыбающаяся красивица, как всегда, по зову явилась перед ним. Он, как всегда, ей улыбнулся. Что делать.. что это было, друг? А выключай ты этот апарат и ложись спать – завтра понедельник, со всеми вытекающими. Но ничего, будет хорошая погода утром, ты пойдешь пешком, как всегда… машины пока нет, хотя уже вполне мог бы себе позволить. Скоро придется. Завтра он встречается в ресторане с Аллой, их отношения все определенней – они иногда гуляли по центральным улицам города, взявшись за руки, целовались несколько раз… вообще, это наверно напоминало детский сад или какую-то аристократию – но Петр не хотел ложится с ней в постель, хотя она даже нравилась ему… но он хотел бы отсрочить этот шаг до самой последней возможности (и иногда чувствовал такой сильный напор со стороны своей спутницы… интересно, что она о нем думает на самом деле?) Да, все будет хорошо, ты просто разволновался… вспомнилось прошлое, первая любовь и т.д… Ну и что ты сидишь? будешь так сидеть всю ночь?.

Петр сидел, подперев висок кулаком, постукивая пальцем по мышке, сердце все громче стучало… Разум, выполнявший только что функцию его лучшего друга, который советует только хорошее, теперь отговаривал его от новой пришедшей идеи.. «Ну подумай головой – два года прошло!.. И что ты ей напишешь? ..Что предложишь? Может, скажешь: “Я тебя видел недавно… это была ты?”?..» В какой-то момент безумный порыв, складывавшийся, может, всеми этими неделями, месяцами и годами, подпитываемый разными случайностями, узнаваниями (до этого ему уже казалось, что он видел её, зимой, на рынке, – но точно была не она.., прическа другая и так уверенно беседовала с торговкой, даже ругалась, – наша застенчива, скромна), этот порыв достиг своего пика – и все рассуждения разом были отодвинуты и запрещены. Советующий разум был временно уволен, остался только практичный: «Итак, что мы ей напишем?..» Разве это принципиально важно? начинай! Делай что-то!!.

И маленькое электронное письмо незаметно появилось.. – будто он всего лишь моргнул глазами, а оно уже перед ним. Отправка… что, если сейчас что-то случится с компьютером или ошибка на сервере и все потеряется, сотрется… Нет, второй раз он не будет писать. Будем считать тогда, что это был знак. …Ух ты, отправилось. И что теперь? А теперь…

-Спать, – тихо проговорил он. Было чувство истощения и под мышками вспотело, и сердце ещё колотилось.. Вряд ли он заснет сразу, а может, и вообще… Хватит думать, хватит “может” и “не может”. Ты сделал что-то! – чувствуешь этот особый вкус? он намного лучше, чем просто мысли о том, чего не было. Мысли всегда можно поменять – одно, другое… чем ты и занимался. Целых два года!!! Ты мог тысячу раз ей написать!.. По крайней мере, ты бы знал – может, она сказала бы тебе: «Извини, но у меня есть парень. То было несерьезно… и все прошло». Ну что ж, значит так тому и быть, он бы уже не думал об этом. А если бы она не ответила?.. и если не ответит сейчас? что?? …Забыв кликнуть на «выключить компьютер», Петр доковылял до кровати, упал и накрылся с головой одеялом.

 

 

*   *

 

Она же не заходила на этот сайт ещё дольше. 31-го декабря, когда приехала к родителям встречать Новый год, напомогавшись маме, наговорившись с отцом, пошла в свою комнату – где все осталось почти так же, как при ней, только шкафы пустовали (она постепенно перевезла все свои вещи, которые можно еще носить, туда) и вообще было как-то.. мертвенно, – поскучала немного у окна, погрустила о прошлом, в котором, кажется, всегда остается самое лучшее (и откуда оно попадает туда?!), потом села и включила компьютер… Под столом заскрипел кулер.. Совсем не волновалась, ничего не предчувствовала – о чем волноваться? Вот она и есть, реальность, – она сметает часть ли твоей жизни, или всю целиком, и лучшее, что ты можешь сделать, принять это.

Она включила, пощелкала – это тоже было прошлое: со многими из этих друзей она не общалась и прежде, а теперь и с той горсткой интересных людей, с которыми порой болтала здесь, потерялась связь. Кто-то ей обрадовался и поприветствовал – она была слегка тронута, что на неё не обиделись за забытье и помнят; поболтали пять минут: «Как дела?» – «О, работаю, столько работы…» – «А я сдала на права. А ты там же живешь или переехала. Или замуж вышла? признавайся!» – «Переехала. не выходила еще, нет. А с правами интересная мысль – вдруг кто машину возьмет и подарит, надо быть готовым!» Много шуток и много смайлов. Наконец это уже стало приторным и она обычно соврала: «Меня тут зовут. Все, я побежала, покаа, удачи!» И выключилась, и сказала себе, что, наверно, нет смысла больше сюда заглядывать. Когда начинается настоящая жизнь, все эти электронные глупости уходят.., правда? (Только почему-то ей не хотелось конкретно определять для себя: что такое эта “настоящая жизнь”..)

Тут, в новом городе, у нее еще не было своего компьютера; она довольно часто ходила в интернет-кафе, чтобы поискать что-то для работы, но на тот веселенький и трогательный сайт с общением, как и обещала, не заходила. Было пятнадцатое мая, вторник, когда ей надо было нарушить обещание – по делу. Она заскочила в компьютерный клуб из своего ресторана в обеденный перерыв, села, затолкала в рот остатки пирожка, купленного по дороге (ох эта случайная еда – мама права, не доведет это до добра. Но что делать!), сбросила пиджачок – к тому времени все загрузилось. Логин и пароль (нет, не «сохранить на компьютере»! чтобы ещё какой-нибудь маньяк заходил на её страницу и писал от её имени гадости хорошим людям…) Ух ты, пять сообщений. Наверно, ещё поздравления с новым годом – традиции, да… вообще-то, и ей бы стоило послать хоть самым близким пару слов, ничего бы не случилось. Почему-то она немного помедлила перед тем, как нажать на “Входящие” и увидеть, что там за сообщения., но вспомнила, что у неё оплачено всего двадцать минут (а на работе нужно быть через 25 – обычный кросс в три квартала… может, и не опоздает), и таки нажала. Ей нужно было связаться с одной подругой из родного города, чтоб обсудить кое-что, касающееся ресторанного дела, которое Инга ещё продолжала осваивать; она собиралась быстренько написать сообщение и ещё хватит времени, чтобы подыскать пару интересных фактов по истории первой мировой для ее новой ученицы. Но все это она забыла тотчас же, когда увидела маленькую, но узнаваемую его фотографию среди отправителей.

Она сидела, наверное, пять минут, без малейшего движения.., ум никак не мог её вытолкнуть из этого ни-туда-ни-сюда состояния. Потом она оглянулась – будто вернувшись откуда-то издалека, где провела достаточно долго, чтобы мир мог измениться., – но мир, кажется был таким же (впрочем, она не очень помнила, какой он был перед тем): люди сидели за соседними столами, склонившись к экрану или откинувшись на стул, что-то высматривали перед собой на мониторах. Она посмотрела на свой – да, это он… Чего он хочет, зачем он.. пишет… Прошло ещё пару минут – она бесцельно водила мышкой по экрану. Взглянула на часы – скоро время кончится – а ей ещё надо… Она выделила все пять новых сообщений (на другие даже не взглянула, что там) и нажала кнопку «Удалить». На экране появилось окошко: «Вы удаляете непрочитанные сообщения. Хотите продолжать?»

ХОТИТЕ ПРОДОЛЖАТЬ??? (неизвестность, борьбу непонятно за что, надежды и, скорее всего, новые разочарования, радость и боль.., боль, боль! – потому что все никогда не так, как мы можем подумать. Но все же и радость, и счастье… и боль. Неизвестность..) Она улыбнулась. И разве она могла нажать «Да» …

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.