Можешь ли ты дать себе своё добро и своё зло и навесить на себя свою волю, как закон? Можешь ли ты быть сам своим судьёю и мстителем своего закона?

Ужасно быть лицом к лицу с судьёю и мстителем собственного закона. Так бывает брошена звезда в пустое пространство и в ледяное дыхание одиночества.

Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра».

Часть I.

 

 

… Она мертва…

Мысль, как боль. Ноющая, тягучая, где-то во внутренностях. Реальность воспринимается как сон. Бесконечно длинный и нудный. Ничего не имеет значения…

Она мертва.

В двух словах невозможная, невыразимая печаль. Тоска, рвущая на части, перерастающая в злобу. Как морская волна набирающая скорость, растущая все выше, вдруг разбивается о скалы, так и злоба вдруг исчезает от любого воспоминания о ней. Хочется плакать, но слезы кристалликами льда застревают в горле. Становится тяжело дышать. Тяжело думать.

Она мертва.

Девушка, которую любил больше жизни… Больше жизни…

В первую ночь, после сообщения доктором о ее смерти, Агин в оцепенении лежал в двуспальной кровати не в силах даже закрыть глаза. Не в силах заснуть. Не веря в то, что произошло. Ужасаясь вихрю мыслей и воспоминаний, с невероятной скоростью кружащемуся в голове. Ведь совсем недавно они с Камиллой засыпали вместе, в обнимку, в этой же самой кровати. Кровати, купленной по каталогу Икеи, когда они только поженились и переехали в новую квартиру. Пару ночей пришлось провести на полу, на матрасе. Кровать привезли лишь на третий день вечером. Они с женой собирали ее часов до двух… Смеясь, занимались любовью… Это было весело и так… хорошо… Агин не мог плакать. Он протягивал руку, гладил пустую подушку рядом, безнадежно надеясь, что смерть Камиллы только морок, и вот сейчас, через мгновение, пальцы прикоснутся к ее теплому лицу…

В густом месиве теней и призраков клубившемся в его разуме так легко казалось потеряться. Спрятаться, чтобы никто не смог найти его. Но что-то похожее на привычку удерживало от этого. Привычку жить, может быть. Зачем-то нужно было продолжать все это. Говорить с другими. Сквозь туман в голове отвечать на какие-то вопросы. Сопереживать ее и своим родителям, родственникам, друзьям… Договариваться с похоронным бюро, организовывать погребение. Стоять с вежливой полуулыбкой, выслушивать соболезнования, в то время как мир вокруг становился все бледнее, меньше, удушливее.

Попрощаться с Камиллой пришло очень много людей – она была чертовски общительна, добра и умела располагать к себе. В сердцах родителей это должно быть вызывало умиление. Они были против кремации. Мать девушки чуть было не ударила Агина, когда он озвучил эту мысль. Назвала извергом или чем-то вроде того. Теперь же, наверное, тихо его ненавидела. Он стоял в углу рядом с гробом видел мучения родителей жены. И такими неестественными казались их чувства, по сравнению с его болью. Чужую боль трудно измерить. Со стороны она всегда кажется вычурной игрой на публику. Агин заткнул уши наушниками, чтобы не слышать почтительного шепота и сдавленных всхлипываний, тех, кто находился в квартире. Чтоб ничего не слышать кроме голоса Чепмэн, которая так нравилась Камилле. Он смотрел на жену, лежащую в гробу, но видел в ней восковую куклу. Куклу с красивым лицом, в строгом темно-синем платье, с двумя белыми розами на груди. И все прошлое казалось мелкой злой шуткой.

Кто-то легонько тронул Агина за плечо. Он обернулся. Мать Камиллы, выглядевшая утомленной, старательно смотрела ему в лицо, словно боясь ненароком, даже краем глаза, увидеть дочь. Говорила. Он не стал вынимать наушники и не слышал слов. Просто смотрел на торопливое движение губ, на мелкие пока морщинки, расходящиеся от уголков рта. Ее губы танцевали в такт Happy звучавшей сейчас в голове Натана. Женщина раздраженно ухватила его ладонь и, вложив в нее какой-то предмет, отошла. Агин опустил глаза. То был сотовый телефон Камиллы. Зачем он ему? Агин смотрел на бездушный кусок пластика как на невиданного зверька, искренне не понимая, что же ему с ним делать. Информация просто не обрабатывалась разумом. Начало подташнивать. Покачиваясь, словно пьяный, Натан подошел к гробу с телом любимой и, тяжело опершись рукой на стенку, положил телефон ей на грудь, рядом с цветами. Тот не удержался на месте, соскользнул по платью к плечу. Агин подумал спрятать трубку под ее ладонями, но что-то произошло. Комната вдруг завертелась перед глазами. Некоторое время парень еще сопротивлялся, силой воли пытаясь заставить ноги держать себя, стараясь не обращать внимания на запах мертвого тела, замаскированный ароматизатором, едва уловимый, но ставший в тот миг невыносимым. И это ему даже почти удалось. Кружение замедлилось.

– Откройте окна,- тихо попросил Натан, чувствуя, как лопается последняя нить, удерживающая его в сознании.- Впустите птиц…

Его никто не услышал. И тогда откуда-то сверху, с потолка, рухнула непроглядная, спасительная тьма. Без снов. Без призраков.

 

Нет, он не умер. Жизнь его тела, по сути опустевшей оболочки, не прекратилась сразу после смерти жены. Хотя, каждый день он желал уйти из этого мира с каким-то отупляющим остервенением, ставшей со временем уверенностью. Но смерти не было. И нужно было продолжать выглядеть живым. Сам процесс его существования почти не изменился. Только стала пустой квартира, в которую он раз за разом возвращался после рабочего дня в офисе. Стали пустыми выходные в компании  их бывшими общими друзьями. Пустыми их разговоры. Старательные попытки людей делать вид, что ничего не произошло, злили. Это была бессильная злоба. Потому как исправить ничего уже было нельзя. Все бессмысленно и больно. Пытаясь забыться, он тратил деньги на шлюх. Но бездушный секс не приносил ни расслабления, ни удовлетворения. Все больше хотелось расплакаться. Обнять, теплое, податливое тело и плакать, как ребенок, которому холодно, одиноко и страшно. Но слезы не шли. Агин высох изнутри, все глубже замыкаясь в себе. Он реже встречался с друзьями, реже разговаривал с родителями, не находя поддержки ни у тех, ни у других. В конце концов, проснувшись в новом утре, собрал лишь самые необходимые вещи, заказал билет на самолет и убежал. Через пару недель позвонил родителям, сообщив свой новый адрес и телефон. В другой, большой город. Где никто не знал его. Никто не напоминал об утрате.

Когда он позвонил ей впервые? Агин не помнил. Точнее помнил сначала, и в списке звонков осталась запись, но позже, спустя год все стерлось. Забылось. Осталось только предположение, что это могло быть тогда, в четыре часа утра в воскресенье. Когда он вернулся в съемную квартиру после вечеринки с новыми коллегами в пин-ап баре. Агин в тот вечер много шутил, хохотал, не от того, что действительно чувствовал веселье, но потому что научился обманывать других. И, как это бывало обычно, он возвратился в свое убежище уставшим клоуном. Стер грим с лица, открыв зеркалу измученную, искаженную, жуткую усмешку. И остался с ней один на один. Слишком пьяный, чтобы желать близости с женщиной, но еще не настолько, чтобы повалиться на кровать, забывшись в беспамятстве. Один на один, с жалостью к себе, граничащей с самоистязанием – единственным увлечением, в котором он находил утешение. Уязвимый для холодных прикосновений прошлого. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Натан достал из кармана мобильник, опустился на пол в прихожей, опершись спиной на дверь, и найдя в контактах номер жены, позвонил. Странно, но оператор связи не заблокировал ее сим-карту. Вместо гудков играла все та же знакомая композиция, которую, в свое время, он прослушал должно быть миллион раз, когда Камилла не отвечала на звонок, потому что забыла телефон где-то. Агин улыбнулся, неожиданно ясно представив себе Милу спящей, на светло-лиловой постели. Увидел, как вибрируя, мигает сотовый рядом с ее красивым лицом. Но девушка не просыпалась. Она грезила, грустно и нежно улыбаясь во сне.

 

Жажда искренней близости, похожа на тягу к наркотику, или музыке, что в принципе одно и то же. Во второй раз Агин позвонил жене дня через три или около того. В офисе был какой-то дэдлайн, все носились, словно сумасшедшие, нервничали, ругались. Много свалилось на него, как на руководителя отдела. Проблемы, требующие немедленного решения. Постоянно нужно было с кем-то о чем-то договариваться, растолковывать подчиненным, каким образом нужно вести себя с заказчиками. Под вечер, когда секретарь уже ушла, он задержался, чтоб просмотреть какие-то документы. Сидя за своим столом, в кабинете, в пустом отделе, в мертвой тишине он ощутил стремительное течение его времени. Буквально увидел, как песок сыпался сквозь пальцы, а он все пытался ухватить хотя бы одно мгновение настоящего. Но все напрасно. Не за что было хвататься. На Натана разом навалилась усталость прошлых бессонных ночей. Достав из нижнего ящика стола бутылку коньяка, он плеснул темной, ароматной жидкости в стеклянный стакан пальца на два и залпом выпил. Спустя секунду тело бросило в жар. Немного полегчало. Агин набрал по памяти ее номер, и снова слушал ту же мелодию. Снова, закрыв глаза, видел Камиллу, нежно улыбающуюся своим безмятежным снам.

Со временем такие звонки стали его постоянной привычкой. Он набирал заученный номер как минимум раз в неделю. Даже когда у телефона Милы отказала батарея и, вместо мелодии, Агин стал слышать автоответчик, повторяющий одно и то же, он все равно с маниакальной одержимостью нажимал клавишу вызова. Отчаянно, безнадежно надеясь рано или поздно услышать милый сердцу голос. Конечно, это было глупо и, наверное, даже походило на сумасшествие. Но эти звонки в пустоту, в иной мир, под землю, наполняли Агина смирением, которое позволяло густому, вязкому течению времени постепенно заглушать тоску.

Прошла пара лет со дня смерти Камиллы. Воспаленная, гноящаяся рана, в сердце, понемногу начала затягиваться. На одной вечеринке Агин познакомился с девушкой. Не похожей на других. Веселой и доброй. С ней он почувствовал себя легко, как обычно бывает с близким человеком. Отношения завязались с первых минут общения, непривычно непринужденно, как в мелодраме. Затем прошла неделя, в течение которой он не позвонил Миле ни разу. Просто вылетело из головы. И ничего не произошло. Мир не остановился, но продолжал вращаться с той же скоростью.

Одним летним, воскресным утром, когда Агин возвращался пешком в свою квартиру, после ночи, проведенной у Марии, счастливо улыбаясь солнцу в прозрачном небе, приятной усталости в мышцах и теплу внутри. Он вдруг ясно осознал, что все еще жив. По-настоящему жив, не во сне. Несмотря на темный комок грусти в его сознании, который похоже останется там навсегда, Натан с удивлением заметил, что вновь может испытывать и другие эмоции.

Уже дома, сидя в потрепанном плетеном кресле на балконе, дымя сигаретой, он с удовольствием прокручивал в голове подробности прошедшей ночи. Закрыв глаза, снова и снова представлял податливое, гибкое тело Марии. Ее слегка хрипловатые стоны. Ее мальчишеские плечи с тонкими ключицами, запах кожи, бархатной, приятной на ощупь. Находясь где-то на грани расслабленной дремы, Агин достал телефон, чтобы позвонить ей, сказать, что он уже успел соскучиться, промурлыкать многозначительные влюбленные глупости. Его пальцы действовали без участия мысли, сами по себе, глаза были полуприкрыты и… Позже он сам не понимал, как получилось, что вместо Марии он снова позвонил мертвой жене… Слушая длинные гудки, Агин все еще с улыбкой вспоминал минувшую ночь, когда совсем нежданный женский голос прервал течение сладких грез.

– Алло?- спросила девушка.

Не Мария. Интонации такие знакомые. Плохо соображая, что же именно происходит, и никак не находя ответа, Агин стряхнул дрему.

– Алло-о?- нетерпеливо повторила девушка в трубке.- Кто это?

Сомнения отняли дар речи. Молодой человек с ужасом осознавал, что слышит голос очень похожий на голос жены, который, как казалось недавно, уже начисто забылся, но просто не мог в это поверить.

-Алло-о! Я вас не слышу!- раздраженно проговорила девушка.- Перезвоните!

– Камилла?- наконец выдавил Агин, чувствуя, как по спине забегали мурашки, но она уже сбросила вызов.

На улице стало нестерпимо холодно. Агин вошел в квартиру, заперев балконную дверь, присел на кровать. Он был уверен в необходимости предпринять что-то. Перезвонить. Вот только кому? И зачем? Камилла умерла около двух лет назад, в том не было никаких сомнений. Но последним набранным номером в его телефоне значился именно ее. И как же похож этот голос на голос Камиллы! В этом Натан, совсем даже не желая того, уверял себя все больше. Разве можно спутать голос любимой с голосом кого-то другого, пусть даже не слышал ты ее несколько лет? Не слухом же ты его воспринимаешь, не разумом, но сердцем, так, словно приятная мелодия звучит внутри.

Агин в сомнении взглянул на мобильник, который все еще сжимал в ладони, ставшей влажной от напряжения. Волны страха, сомнений, и отталкивающего кислого запаха хлестали разыгравшееся воображение. Просто не могло этого произойти! Мертвые не говорят! Они не воскресают, черт возьми, не в этом мире! Наверняка послышалось в дреме… Но если все так… Что он скажет Камилле, если все же она ответит? «Привет?». «Как дела?». «Где ты?». Или снова, как глухонемой станет безуспешно выдавливать из себя звуки? Вопросы без ответов каруселью вертелись в голове, перемежаясь с воспоминаниями о том, как хорошо было в их отдельном мирке. В мирке для двоих. Так хотелось все вернуть. Так хотелось поверить в пустые истории мечтателей, о том, что чудеса случаются. Так хотелось по-настоящему поверить хоть во что-то…

 

– Слушаю?- тот же голос.

Ее голос без сомнений, с нотками раздражения, но все такой же.

– Привет, Мил?- у Натана перехватило дыхание, когда он произнес имя любимой.

Вот сейчас девушка должна сказать, что он ошибся номером и все встанет на места. Он извинится, повесит трубку. Дрожь бы унялась, через некоторое время. А ему, наконец, пришлось бы избавиться от этой жутковатой сентиментальной привычки звонить человеку, которого больше нет…

– Да?- раздражение ушло из ее голоса, уступив место заинтересованности.- Кто это?

– Это я,- тихо ответил Агин, ожидая потока слез радости с той стороны.- Натан.

– Натан?- повторила Камилла в замешательстве.- Привет, давно не слышала тебя… Как дела?

Парень растерялся. Он не мог понять, что пугает его больше: то, что его жена каким-то образом вернулась к жизни и говорит по телефону, словно ничего не произошло, или же то, что она не смогла вспомнить его? Это чувствовалось в ее интонациях, имя мужа казалось ей совершенно посторонним именем, чужим, нелюбимым. Сердце Агина колотилось слишком часто, даже больно стало.

– Ты меня совсем не помнишь?- с мягким укором спросил он, хотя лицо его было перекошено от потрясения.

– Неа,- простодушно созналась Камилла.- А ты кто?- уточнила она и рассмеялась.

Парень усилием заставил держать себя в руках.

– Мы учились вместе. На одном потоке,- соврал он первое, что пришло в голову.- Еще на первом курсе. И… встречались какое-то время…

-Правда?- недоверчиво спросила девушка.

– Да,- улыбнулся Агин, от лжи почему-то становилось чуть легче.- Я так и думал, что ты меня сразу не вспомнишь,- продолжил он сочинять.- Так просто, почему-то вспомнил и решил позвонить…

– А откуда узнал мой номер?- продолжала пытать Камилла, как будто чувствовала обман.

Натан осекся, но быстро нашелся:

– Он у тебя в профиле на Фэйсбуке указан,- пояснил он, молясь про себя, чтобы в ее профиле действительно был указан ее телефонный номер, так ли это было на самом деле, он просто не помнил.

– Давно туда не заходила,- смягчилась девушка.

Агин мысленно похвалил себя за находчивость и решился задать вертевшийся на языке вопрос:

– Где ты сейчас?

Девушка похвасталась, что переехала пару лет назад, и Агин ушам своим не поверил, услышав, что она находится в том же городе, в который перебрался он.

-Надо же!- удивился молодой человек и, смутившись, пояснил:- Я буквально вчера сюда прилетел. Как у тебя дела?

– Да все в порядке,- рассеяно проговорила Камилла.

– Замужем уже, наверное?- непонятно зачем спросил Агин.

– Угадал,- кокетливо согласилась девушка.- И счастлива в браке.

– Рад за тебя,- ответил молодой человек, почувствовав легкий приступ тошноты.

– Как у тебя дела?- поинтересовалась Камилла.

– Нормально,- на секунду Агин задумался.- Правда, постоянно в работе. Сюда и то приехал, чтоб решить некоторые вопросы. Не знаю, на пару недель, наверное, придется задержаться…- приступ тошноты прошел, оставив во рту солоноватое, металлическое послевкусие.

– Женат?- игривость ее голоса, этот жутковатый вопрос, после многих месяцев мучительного переживания одиночества, резанули лезвием.

– Нет,- тихо ответил молодой человек и пояснил:- Точнее был. Теперь уже все в прошлом.

– Что случилось?- участливо полюбопытствовала Мила.

Агина душило желание все рассказать ей. Ничего не утаивая, потом будь, что будет. Но он не мог решиться на это. Что она подумает? Сочтет психом, как любая нормальная девушка, бросит трубку, и больше не будет отвечать на звонки с этого номера. И что он выиграет в таком случае? Свое осточертевшее одиночество? Солгать легче. К тому же у лжи было несомненное преимущество – она ограничена одной лишь фантазией.

– Не знаю,- Натан вздохнул.- Не сошлись характерами, кажется, это так называется.

– Бедняжка,- по-девчоночьи искренне пожалела его Камилла.- Давно?

– Да… больше года прошло, по-моему. Давай сменим тему, эта мне не интересна.

– Конечно, Натан,- легко согласилась девушка.- У тебя очень редкое имя мне так странно, что я не помню тебя… И очень неловко…

– Ерунда…- Агин горько усмехнулся.- Слушай, может сходим когда-нибудь куда-нибудь?

Камиллу вопрос застал врасплох.

-Хм…- задумалась она и деликатно напомнила:- Нат, я же замужем…

– И что?!- искренне возмутился парень.- Я же не в ЗАГС тебя зову!

Девушка все еще колебалась. Агин вполне понимал ее тревогу, он бы тоже насторожился, если б вдруг позвонила бывшая любовница, которую он совсем не помнит, и предложила «сходить перекусить». В таком контексте предложение звучало, мягко говоря, зловеще и ничего хорошего не сулило.

– Поужинаем, попьем кофе,- предложил парень.- Прогуляемся по городу. Повспоминаем учебу, тебе ведь наверняка не так часто удается поговорить о прошлом… К тому же,- он вдруг придумал блестящий коварный аргумент,-  Теперь ты просто не сможешь выбросить меня из головы.

– Ах вот как?- шутливо возмутилась Камилла явно тронутая его наглостью.

– Конечно, твое любопытство съест тебя,- уверенно ответил Натан, хотя сердце, казалось, вот-вот выскочит.- Но я буду великодушен. Я позволю тебе меня увидеть, скажем,… завтра вечером.

– Какое хамское благородство!- восхитилась девушка.- Но в чем-то ты прав… Завтра… Где?

– Где-нибудь в историческом центре. Тебе придется меня сориентировать, потому как в городе я в первый раз…- замялся молодой человек, отыгрывая выбранную роль.

– Хорошо,- медленно проговорила Камилла,- Только знаешь, давай я позвоню тебе завтра в районе пяти… Скажу точно, во сколько освобожусь и где встретимся. Договорились?

Агин едва не подпрыгнул от радости.

– Договорились,- ответил он, изо всех сил стараясь, чтоб голос звучал ровно.- Только помни: если ты не позвонишь – звонить придется мне.

– Это угроза?!- кокетливо поинтересовалась Камилла и уже серьезно добавила.- Не волнуйся. Я позвоню…

 

Конечно же, она не выполнила обещание. Зная Камиллу, глупо было на это надеяться. Ответственность никогда не являлась заметной чертой ее характера. Но как же приятно было предвкушение скорой встречи! Когда воображение рисовало такие живые привлекательные варианты развития событий, лишь отчасти напоминающие реальность… За те несколько часов ожидания ее звонка Агин успел прожить множество жизней. Идеальных, полных милых неожиданностей, смеха и радости… Счастья. Каждый раз, вспоминая вчерашний разговор, на губах молодого человека появлялась та отсутствующая и глупая улыбка, которая характерна для большинства влюбленных. Впервые, за последние годы, начисто позабыв, об изматывающем ощущении бесконечного падения в душный, пустой колодец. О ее смерти… Не было уже смерти. Просто не было и все. Ничего не было, до их вчерашнего разговора. Разговор состоялся и его жизнь началась. Не новая. Единственная.

Но телефон молчал, и Натан снова ощутил пока еще только предчувствие прошлой тупой, ноющей боли внутри. Он снова задержался на работе, хотя в том не было никакой необходимости.

Стрелки часов над выходом из кабинета застыли на пяти минутах седьмого. Солнце, в этот час светившее прямиком в натановские окна, сквозь полузакрытые жалюзи отбрасывало яркие полосы пыльного света на бежевую стену, на пару легких стульев и прозрачный низкий столик, на котором лежала стопка журналов и, в небольшом горшочке, томилось какое-то растение. Это растение с совершенно незапоминающимся названием и парой мясистых желто-зеленых листьев принесла однажды секретарь – полноватая рыжая девушка. Агин не стал тогда возражать – не хотел обижать ее, но предупредил, что поливать этого питомца будет она. На том и договорились.

Уборщица закончила свою работу. Часы тикали, но долгожданного звонка все не было. Подойдя к шкафу, в котором находился минибар, Агин налил себе порцию коньяка и выпил залпом. Покосился на телефон на столе, но одернул себя. Им овладела знакомая каждому нерешительность, которую испытываешь, а точнее она испытывает тебя, когда человек, обещавший позвонить, игнорирует свое обещание. И не знаешь, что думать. Забыл он о тебе – настолько ты безразличен ему, или же нарочно не подает признаков жизни – настолько ты ему отвратителен. Нерешительность взывала к гордости, к здравому смыслу. Натан ненавидел себя в этот момент. Казался себе жалким. Но разве Камилла не ожила чудесным образом? Что же, кроме их взаимной любви, могло вернуть ее к жизни? Да, пусть она сейчас не помнит его, но это же, скорее всего, временно. Их любовь мыслилась Агину чем-то особенным, не просто чувством, но предназначением… Подобная романтическая чушь как лохмотья серебристого полупрозрачного тумана в разуме. Натан рад был бы отделаться от нее, но это не удавалось – алкоголь почему-то все не начинал окрашивать реальность розовым.

– К чертям!- вслух решил Агин.

В кабинете сгущалась духота и неприятная враждебность, Натан ощутил невыносимую сиюминутную потребность в свежем воздухе. Ему необходимо было выйти, прогуляться. Оставить телефон на столе, а самому посидеть с часок в парке. Успокоить нервы, привести мысли в порядок.

Молодой человек сорвал с шеи тугую петлю галстука, натянул пиджак, выключил звук на мобильном и вернул его на стол. Сложил в кейс бутылку коньяка, стакан, несколько салфеток, шейкер со льдом и, прихватив с собой этот джентельменский набор, покинул офис. Оказавшись на улице, Агин сразу почувствовал себя лучше и только уверился в правильности своего решения. Разве возможно грустить или тосковать теплым зеленым летним вечером?

Парк располагался неподалеку от здания, откуда вышел Натан. Минутах в десяти неспешным шагом. Достигнув цели, молодой человек удобно устроился в укромном уголке, на ступенях у самой воды вовсю цветущего пруда. Немного в стороне от обычных маршрутов охранников парка. Разросшиеся заросли дикой розы по бокам скрывали это место от прочих любопытных глаз.

Открыв кейс, Агин усмехнулся, мысли о том, как он вырос за последнее время в социальном смысле. Мог позволить себе пить молодой коньяк, вместо копеечного портвейна, каким увлекался с друзьями во время студенчества…

Он не спеша выпил первую порцию. Плеснул еще, добавил пару кусочков льда. Его внутреннее волнение улеглось, уступив место умиротворению. Натан смирился с тем, что Камилла позабыла его. В этом не было ничего ужасного. Просто придется самому снова звонить ей. Ведь случившееся, ослепительное чудо как раз и заключалось в возможности снова и снова слышать ее голос. Как он мог оказаться таким неблагодарным глупцом и забыть о главном?! Теперь она жива!

– Эм-м… Простите,- прервал поток его раздумий тихий интеллигентный голос.- Вы не будете «против», если я нарушу Ваше уединение?

Натан досадливо поморщился недовольный столь бестактным вторжением. Но решил не грубить в ответ на так нечасто встречающуюся вежливость, обернулся, и с натянутой улыбкой проговорил:

– Совсем нет.

Незнакомец кивнул и, спустился к воде.

Это был немолодой уже человек с очень худым и усталым лицом. Невысокий и невзрачный. Сутулый. Телосложения скорее хрупкого. С несоразмерно большими кистями, на которых, сквозь изжелта бледную кожу, четко проступали крупные синие сосуды. На первый взгляд ему можно было дать не менее пятидесяти лет. Но, когда он начинал говорить своим слабым, приятным баритоном, рассказывать что-то, то живая, подвижная мимика очень молодила и смягчала его черты. И тогда этот человек уже более походил на сорокалетнего, нежели на прожившего пять десятков.

Само лицо незнакомца чуть вытянутое, хотя и походило на мордочку хорька, было открытое, доброе, и лучилось какой-то детской наивностью, казавшейся настолько искренней, что напоминала слабоумие. Тонкие губы выделялись болезненной яркостью, как накрашенные. А маленькие темные глаза его, постоянно шныряющие туда-сюда и не фокусирующие на чем-то одном более пары секунд, временами становились колючими. В такие моменты откуда-то из глубины их, поблескивали самая настоящая озлобленность, походившая даже на ненависть.

Одет мужчина был неброско. Светлые льняные брюки с черным тонким ремнем, заправленная кое-как, клетчатая сине-серая рубашка коротким рукавом, соломенная поношенная шляпа и старые сандалии, надетые поверх носков. Хотя все упомянутые предметы гардероба незнакомца выглядели не новыми, и внешний вид тяготел скорее к неряшливости, было заметно, что все вещи выстираны и выглажены с заботой явно не присущей их владельцу.

Мужчина тяжело опустился на ступень, так, что раскрытый кейс оказался между ним и Агиным и, вдруг прижав ладонь ко лбу, на несколько секунд скривился, словно попробовал недозрелую ягоду крыжовника.

– Болит зараза,- пожаловался незнакомец, когда приступ прошел.- В любую погоду болит. И доктора ничего не понимают. Почему болит? Зачем болит?- он растерянно развел руками и, выпятив губу, изобразил на лице полнейшее недоумение.- Но ведь это же неправильно. Если болит, то причина же должна быть. Или смысл. Заживает, например, или постельный режим нужен. А так… Без причины, внезапно, как взрывается в мозге что-то. Скрючит так, что аж темно становится, но, слава богу, скоро проходит и тогда настоящее просветление чувствуется и в теле и в сознании…

Во время всей тирады он смотрел прямо перед собой, словно совсем позабыл о присутствии Натана, закончив же, медленно повернул к нему лицо и, сердечно улыбнувшись, показал редкие нечистые зубы.

– Вы, правда, не «против», что я так нагло к Вам вторгся?-  заботливо спросил он.

– Да нет, наверное,- пожал плечами Натан, склоняясь к мысли, что случайное знакомство, возможно, развлечет его.

В конце концов, парень выбрался на улицу лишь для того, чтобы убить время.

– Я заметил у Вас алкоголь,- ненавязчиво указал незнакомец настоящую причину своей общительности.- Могу я угоститься?

– У меня нет второго стакана,- мягко ответил Агин, имея в виду только то, что озвучил.

– Хм… Как неудобно,- мужчина в смятении огляделся.- О!- вдруг обрадовался он.- Проблема решена! Вот же он стоит!

Действительно, чуть выше, у бордюра стоял пустой граненый стакан.

– Стоит и меня дожидается,- сострил незнакомец, дотянувшись до сосуда и придирчиво рассмотрев мутное стекло на свет.

– Позволите салфетку?- обратился мужчина к Агину и, получив нужное, тщательно протер стенки стакана, полагая, что  таким образом действительно делает его чище.

– Не люблю бактерий всяких,- поморщившись, пояснил он.- Недавно… Да, недели три назад, подцепил настолько жуткую инфекцию, что двое суток провел в уборной. До того дошло, что и спал даже там, потому как невозможно было… Только задремлешь, а в кишках бурление такое начинается. И не понимаешь сразу, куда все пойдет – вверх, или вниз?.. – он протянул стакан Агину и тихо извинился:- Но об этом не за столом, не за столом…

Натан щедро налил мужчине так называемую «штрафную» и, добавив в коньяк пару кубиков льда, вернул стакан хозяину.

-А вы не алкоголик?- с напускным участием и долей насмешки поинтересовался парень.

-Ну что Вы! Что Вы!- поспешил успокоить его незнакомец, трепетно и осторожно приняв напиток.- Знаете, сам иногда себя спрашиваю: слушай, Берг, а ты случайно не алкоголик? И сам же отвечаю: нет, Берг, это все проклятые мигрени,- он умолк и, крепко задумавшись о чем-то личном, потух, постарел.

Выждав некоторое время Агин спросил:

– Значит Берг – ваша фамилия? А зовут вас?

Мужчина встрепенулся и едва не пролив коньяк, аккуратно поправил стакан.

– Да-да,- рассеяно проговорил он.- Вальтер… как пистолет, знаете?

Натан кивнул.

– Вообще-то мама назвала меня Вальгерж, это польский вариант, а мама была полячкой. Но русскому языку удобнее Вальтер.

– Вальтер, а дальше?- поинтересовался Агин, полагая невозможность обращения к человеку старше его на добрых два десятка лет по одному только имени.

– О! Лучше без отчества!- отмахнулся Берг.- Не терплю этот глупый обычай почитания отцов… Вот своего я ни разу не видел. Наверняка был дрянной человечишка! Так почему же я его имя  носить должен? Это ж все равно, что постоянно одно нательное белье на себе носить истрепанное, грязное и рваное… Вальтер Берг – так проще,- он взял стакан в другую руку и протянул собеседнику ладонь.- А Вы?

– Агин. Натан Владимирович,- разделил рукопожатие молодой человек.- Я уважаю своего отца…

– Ну, за знакомство,- улыбнулся Берг.

Манерно выпрямив мизинец, он поднял стакан и, выдав тем самым свое нетерпение, тремя огромными глотками, жадно его осушил. Агин лишь чуть пригубил, наблюдая, как Вальтер, прищурив глаза, удовлетворенно зажимает нос длинными худыми пальцами. Причмокнув, мужчина забросил в рот нерастаявший лед и с громким хрустом разгрыз его.

– Знаете,- причмокивая, обратился он к Натану.- Есть весьма любопытная польская же легенда. Вспомнилась вдруг, в связи с моим именем. О рыцаре Вальгерже Удалом и светом очей его – прекрасной Хельгунде.

Парень усмехнулся, и Берг, воодушевленный его интересом, продолжил:

– Однажды, когда случилось Вальгержу быть при дворе короля франков, он встретил ее – принцессу Хельгунду и возжелал с первого взгляда всем своим бесстрашным сердцем. Но в то время красавица была помолвлена с другим рыцарем – королевичем алеманнским. Видя, это, Вальгерж решился на восхитительный романтический поступок. Подкупив стражников, чтоб сразу не выдали его, три ночи подряд он с риском для жизни взбирался по стене замка и пел под ее окнами прекрасную песню. И в каждую из этих трех ночей и последующих трех дней Хельгунда терзалась любопытством – чей же столь страстный голос будоражит ее воображение. Но стражники не сдавались, до тех пор, пока принцесса не пригрозила им смертью. Узнав же о Вальгерже она, как это ни странно, тут же воспылала любовью к нему, а нареченный жених теперь вызывал одно презрение. Через некоторое время Вальгерж и Хельгунда сбежали с франкского двора и направились в Тынц. Путь же проходил через владения алеманнского короля, сына которого отвергла принцесса. Поэтому, вполне понятно, почему на реке, у границы, их ждала засада. У переправы алеманнские воины потребовали с Вальгержа золота столько, сколько весила Хельгунда, а получив желаемое, все равно задержали любовников до приезда королевича. Тот, как любой мужчина, оказавшийся на его месте, все еще мучился, терзаемый обидой и ревностью, но видел причину своих мучений не в девушке, а в сопернике. По обычаю рыцари преломили копья, взялись за мечи. Подхлестываемый любовью, с утроенной яростью Вальгерж атаковал королевича и убил его. А после забрал коня убитого, оружие и, освещенный лучами триумфа, вернулся в родной Тынц. Где, наконец, женился на прекрасной принцессе Хельгунде…

Берг перевел дух и протянул Агину свой опустевший стакан.

– Красивая сказка,- усмехнулся Натан, вынимая пробку из бутылки.

– Но история тем не закончилась. Спасибо,- поблагодарил мужчина, взяв обратно порцию алкоголя.-  После возвращения влюбленных, родные Вальгержа стали рассказывать об обидах, которые причинял им сосед, князь Вислицы – Вислав Красивый. Вальгерж поймал бунтаря и посадил его в темницу под замком. А через некоторое время заскучал, собрал воинов и отправился в дорогу, по обыкновению, практиковаться в искусстве войны. Протосковав по молодому мужу два года Хельгунда, измученная желаниями плоти, рассказала о своей слабости близкой служанке. И та по секрету поделилась, что в темнице сидит весьма привлекательный рыцарь, не обделенный, так сказать, требуемыми мужскими достоинствами. Хельгунда приказала, чтоб ночью Вислава доставили в ее покои, а с рассветом увели обратно. Но, раз увидев его, проведя с ним ночь, принцесса не желала отправлять князя обратно в темницу. Душа ее затрепетала от новой любви и через некоторое время они с Виславом бежали в его крепость, даже записки, прежде любимому Вальгержу не оставив. А тот вскоре вернулся домой, предвкушая встречу с обожаемой женой. Но от той же служанки узнал о неверности принцессы.  И, конечно же, праведная ярость застила очи, в бессилье сжались кулаки, потрясенный разум никак не мог осмыслить всю глупость, даже анекдотичность происшествия, в сердце образовалась жгучая язва… В таком состоянии Вальгерж поспешил в Вислицу. Хельгунда, увидев его, подбежала, упала вниз лицом, моля спасти от Вислава, который якобы силой забрал ее из Тынца. И Вальгерж поверил. Ведь какой бы дрянью ни оказался любимый человек, мы верим ему до последнего… Поддавшись слабости и уговорам милой Хельгунды, рыцарь проследовал за ней в замок, где был естественно схвачен людьми Вислава. Самое же вероломство и внутренний мрак души его бывшей жены открылся чуть позже. Когда любовник приказал не сажать Вальгержа в темницу, а накрепко приковать к стене в гостиной, и в эту же комнату велел принести кровать, в которой тут же, занялся с Хельгундой любовью. Со смехом, лобызаниями и прочими выдумками. Можете представить, что творилось с Вальгержом при виде их обнаженных тел, сплетающихся в жарких ласках?!

Агин увлекся историей и не посмел разрушать очарование своими предположениями, справедливо рассудив, что вопрос, должно быть, риторический.

Берг немного помолчал и продолжил.

– Такая пытка повторялась каждую ночь, иногда и день… Сами знаете, на что способны мужчина и женщина в первые месяцы своих отношений… Избавление пришло с неожиданной стороны. Родная сестра Вислава – дурнушка, которую никто не брал в жены из-за ее уродства, видя мучения Вальгержа, решилась помочь рыцарю. Но прежде взяла с него слово жениться на ней, и не убивать ее брата. Вальгерж согласился и попросил принести ему меч Вислава, чтоб ослабить оковы, а освободившись, спрятал меч за спиной и снова встал так, будто был закован. А когда любовники вернулись и придались обычным своим утехам, рыцарь заговорил с ними. «Как бы вам понравилось?- спросил Вальгерж и тяжело падали слова его.- Если бы, освободившись от оков, со звонким мечом в руке, стоял пред вашим ложем, угрожая местью?» И темная душа Хельгунды затрепетала от жуткого предчувствия. «Беда, господин мой!- скоро шепнула она любовнику.- Твоего меча не видела я сегодня в нашей спальне и в ласках твоих забыла об этом!» Но Вислав, распаленный желанием, усмехнулся и самодовольно ответил: «Хотя бы он и десять мечей использовал! Без хорошего кузнеца от железных скоб и тогда не смог бы освободиться». Но пока любовники шептались, Вальгерж снял оковы, тихо подошел к ним и поднял меч. Едва только безумный ужас застыл в глазах Хельгунды, исказив черты ее прекрасного лица, едва глупый, самоуверенный Вислав успел обернуться и вскрикнуть, увидев свою близкую смерть, рыцарь опустил тяжелое лезвие на их беззащитную обнаженную плоть, мгновенно разрубив обоих…[*]

Берг допил свой коньяк и, довольно прищурившись, взглянул на Агина.

– Жутковатая трагедия,- поежился парень.- Но занятная,- ухмыльнулся он, протянув руку за посудой.- Вам добавить?

Он, несколько удивившись, отметил, что начинает проникаться к этому странному человеку если не симпатией то, во всяком случае, чувством заинтересованности.

– Да, благодарю,- кивнул Вальтер.- И я рад, что Вам понравилось.

Собеседники сделали по глотку, Натан закурил, предложил сигарету Бергу, но тот отказался.

– Я тоже все бросить хочу…- проговорил молодой человек, задумчиво покрутил пачку в руках и убрал ее обратно во внутренний карман пиджака.- А что стало с сестрой Вислава? Женился на ней Вальгерж?

– Не знаю,- честно сознался Берг.- Клятву не убивать ее брата он нарушил, что могло помешать ему нарушить и другую клятву? А может, жили они долго и счастливо… Это же дикое средневековье, все что угодно могло произойти.

Он улыбнулся своей шутке.

Зардевшееся солнце уже наполовину опустилось за крыши. Посвежело. Налетевший из-за спины легкий ветерок прошелестел листьями, выкатился на свободную воду и, исказив рябью зеркальную поверхность, устремился дальше к противоположному берегу, где две молодые девчонки босые, длинноногие, в коротких шортиках и майках в обтяжку, смеясь, отрывали куски белого батона и швыряли их уткам. Птицы лениво крякали друг на друга, толкались, хлопая крыльями, взлетали, чтоб тотчас плюхнувшись сверху, растолкать собратьев и заглотить кусок побольше. Агина увлекла та кутерьма у противоположного берега.

– А ведь хорошо же, Натан Владимирович?!- осклабился захмелевший Берг, угадав направление его взгляда.- Лето, солнце… утки, опять же…

– Знаете,- продолжил он.- Именно летом легче всего почувствовать себя немного моложе… Даже если накатывают воспоминания о прошедшей молодости, то они не нагонят тоску, но… теплые, что ли. Ведь все же проходит, это совсем не плохо… И улыбаешься…- на его рассеянном лице снова было блеснула открытая улыбка, но мгновенно исказилась, превратившись в гримасу боли, которая через секунду разгладилась, уступив место невероятному облегчению.

– Очень часто,- утомленно пожаловался Вальтер.

– Мигрень?- участливо поинтересовался Агин.

Горько вздохнув, мужчина кивнул, его опьянение, бывшее недавно столь заметным, почти испарилось.

– Иногда знаете, по нескольку дней ничего нет, ни намека,- его губы задрожали так, словно он вот-вот расплачется.- А иногда в день раз пять… Тогда, прям смерти хочется, до безумия, хоть в петлю лезь…

– И давно это с вами?- Натану было неловко расспрашивать малознакомого о его болячках, но другой темы для поддержания разговора он просто не мог придумать.

– Да…- тот слегка прикоснулся к виску, как бы опасаясь новой вспышки.- Это с детства еще… Я, знаете, даже аутист, в некотором роде. Но давайте не будем об этом, если Вы не «против». Мне несколько неприятна эта тема.- Вальтер привычно отвлекся от последних воспоминаний о недавнем приступе и вернул на лицо вежливую улыбку.- Лучше про себя расскажите. Чем Вы занимаетесь?

– Торговлей,- без интереса отозвался Агин.

Разговоры о способах заработка он считал еще более неловкими, чем разговоры о болезнях, однако, чтоб не показаться грубым, пояснил:

– Возглавляю отдел по работе с клиентами в небольшой компании, которая занимается продажей станков для металлообработки. А чем вы зарабатываете на жизнь?

– Частной практикой,- с оттенком гордости ответил Берг.- Я – сыщик. Ой! Подождите!- он торопливо поставил стакан на ступеньку, и, вскочив, достал из кармана брюк потрепанный бумажник.- Сейчас… У меня где-то оставалась еще карточка,- порывшись в отделении для визиток он наконец выудил потрепанный бледно-фиолетовый прямоугольник.

– Вальтер Берг,- вслух прочитал Агин, зажав визитку между средним и указательным  пальцами.- Частный детектив…

– Да,- заметно покраснев от смущения, мужчина кивнул.- Там мой телефон, если понадоблюсь, можете звонить в любое время, я всегда на связи.

– Когда не пьяны,- съязвил Натан грубо усмехнувшись.

Он уже сам чувствовал легкий, мелодичный шум в голове – следствие алкогольного опьянения, и под его воздействием становился немного другим. Жестким, насмешливым, высокомерным. Не настолько, чтоб казаться отвратительным самому себе, но так, что мог обидеть собеседника случайным словом, даже не заметив этого.

Берг побледнел. В его темных глазках появились огоньки хищной злобы, испуга и какой-то детской обиды. Не очаровательной наивной обиды, когда карапуз выпячивает губу готовый вот-вот разреветься, а той жгучей, хищной, безумной обиды, которая лишает рассудка, той, что сродни ненависти. Ведь только дети, благодаря их простоте и наивности, способны на чистую, искреннюю ненависть.

– Вы ничего обо мне не знаете, Натан Владимирович,- сдержанным полушепотом упрекнул Вальтер.- Я умираю… А это…- он презрительно скривился, посмотрев на остатки коньяка в своем стакане и выплеснул их в пруд.- Так немного легче…

Сыщик опустил стакан на ступеньку, не спеша поднялся и, ссутулившись, побрел прочь, оставив Агина сгорать от стыда, за свой, не к месту развязавшийся, язык.

– Постойте, Берг,- окликнул Натан Вальтера, сердечно сожалея о сказанном.

Он обернулся и, хмуро исподлобья поглядев на сыщика, попросил:

– Возвращайтесь… Я глупость ляпнул…

Вальтер не заставил упрашивать себя дважды. Это выглядело странно, но та недавняя, казавшаяся такой глубокой, обида улетучилась сразу, как только Агин намекнул о том, что он сожалеет. С энтузиазмом сыщик вернулся на прежнее место.

– Это ничего,- мирно проговорил он, глядя Натану в глаза.- Это ничего… С каждым может случится. Я ведь тоже иногда… как сболтну чего-нибудь лишнего, аж самому жутко становится!

Этот человек, его непосредственность и беспринципность, вызывали в Агине очень странные и противоречивые чувства, восхищение и презрение одновременно.

– Вы правы,- покаялся  молодой человек.- Я ничего не знаю о вас, и уж тем более не имею права как-либо осуждать вас…

Берг явно сконфузился.

– Да что Вы…- пробормотал он, опустив глаза.- Все смертны… Кто-то раньше.. кто-то позже… Различие только в том, что я уже знаю более-менее точный срок…

Он говорил просто, без нарочитой драматичности, не хвастая, не смакуя свою близкую смерть, словно награду за некую сверхчеловеческую особенность, но как взрослый человек, с ужасом осознавший, что заканчивается…

– Это из-за головы?- нерешительно спросил Натан.

– Не знаю…- замялся Вальтер.- Скорее всего… Но доктора говорят, что это все легкие… Рак… Курение убивает, знаете ли…

– Вы же не курите?!- удивился Натан.

– Раньше курил,- с грустной улыбкой пояснил Берг.

Агин замолчал, он искренне хотел продолжить разговор, но не знал о чем…

– А Вы…- нерешительно начал Вальтер, видимо испытывая те же чувства.- Вы тоже озабочены чем-то…

Агин рассеяно кивнул соглашаясь.

– Вы правы,- он слегка скривился и, чтобы скрыть эмоции выпил.

Затем взглянул на наручные часы: прошло уже более часа с тех пор, как он покинул офис. Скоро темнеющее небо настойчиво намекало, что уже давно пора была возвращаться в пустой, тихий кабинет, чтобы набрать ее номер… Снова звонить девушке, которая совсем не помнит его. Без которой он не живет…

– Просто…- продолжил было Натан, но поперхнулся – пары алкоголя перехватили дыхание.- Просто человека потерял…

– Извините,- смутился Берг.- Наверное, Вы, сейчас сильно переживаете…

-Ничего,- пьяно отмахнулся Агин.- Все в прошлом… не хочется говорить об этом…

– Понимаю,- с сочувствием отозвался сыщик и снова замолчал.

Пауза в разговоре получилась долгая. Натан допил остатки коньяка и убрал пустую посуду в кейс.

– Ну, будем прощаться?- предложил он и, поднявшись, протянул ладонь для пожатия.- Спасибо за компанию и интересную беседу, господин Берг.

Вальтер встрепенулся, поспешно вскочил и, обхватив руку Агина обеими своими сухими, жестковатыми ладонями принялся мелко ее трясти.

– И Вам спасибо!- сердечно благодарил он.- Очень приятное получилось знакомство, Натан Владимирович. И знаете что? Звоните… Даже если не по делу! Просто так, звоните… Я ведь вам теперь ответную должен!- сыщик выразительно кивнул на кейс.

– Да что вы, в самом деле?..- смутился Агин, стараясь высвободиться.

– Нет-нет,- Берг счастливо хохотнул.- А знаете?- он на секунду задумался.- А приходите в гости? В будущую пятницу…

– Не уверен буду ли свободен, да и удобно ли?- пытался откреститься Натан от столь поспешного, хотя и вполне понятного, радушия.

Молодой человек совершенно точно не желал приходить в гости к Бергу, ни в будущую пятницу, ни в какую-либо другую. Зачем? Единственное, что он знал об этом человеке это то, что у него рак и мигрени. Не самые привлекательные, для поддержания знакомства или развития дружеских отношений, особенности. И было еще чувство неловкости, от сочувствия к умирающему, которое сродни сочувствию калеке, где таится вздох облегчения и мелкая мыслишка: «Слава богам, что со мной все в порядке!».

– Непременно приходите!- увещевал Берг.- Я Вас по-царски угощу! Обязательно по-царски! Увидите, как Берг добро помнит!

– Хорошо-хорошо!- согласился Натан, чтоб отделаться, наконец, от цепкой хватки.- Я вам позвоню.

Он уверенно пошел прочь, удивляясь про себя странному знакомцу, который так легко при прощании испортил все, в общем-то, неплохое, впечатление о себе. Через пару десятков шагов он оглянулся, чтоб проверить, не увязался ли Вальтер за ним. Почему-то парень был уверен, что тот вполне способен на это. Но сыщик оставался на том же месте, он с глупой улыбкой глядел Агину вслед и, заметив, что тот оглянулся, помахал пятерней. Натан махнул в ответ и устремился к выходу из парка.

 

Солнечный свет уже совсем померк, когда Агин вернулся в офис. Секретарь возвращалась в его отсутствие, но не застав, оставила на столе зеленый листок с телефонными номерами людей, которым нужно было перезвонить. Рабочие моменты… Натан мельком взглянул на запись, решив, что завтра эти люди сами перезвонят, смял листок и бросил его в урну. Свет включать не хотелось – глаза устали за день, молодой человек поднял жалюзи, хотя это почти не разбавило полумрак. Хотелось посидеть тихонько в темноте. Натан опустился в свое кресло, откинувшись на спинку, зажмурил глаза и с силой сжал виски. Негромко щелкали стрелки часов над дверью. Агин приподнял телефон со стола и, скользнув пальцем по экрану, разблокировал его… Пять пропущенных звонков. Ни одного от нее… Парень разочарованно усмехнулся. Сейчас это не вызывало уже бурных эмоций. Просто так должно было быть. Он покачал головой и уронил телефон на столешницу. Из-за выпитого коньяка мысли в голове скользили плавно, спокойно, совсем не будоража сознание. В данный момент Натан отчетливо понимал – его любовь к Камилле не любовь уже, но за последние сутки она мутировала в нечто неизменное, устойчивое, и одновременно в нечто пугающее. В уверенность, фанатичную веру в их предназначение друг другу, не просто двух тел, но двух бесконечностей. И что бы ни случилось, рано или поздно они будут вместе. Поэтому сорвавшаяся встреча сейчас – лишь мелочь… Такая уверенность успокаивала, правила изломанную душу с новозаветной нежностью, вместе с тем вселяя в нее неприятный трепет от осознания неотвратимости такого предопределения.

Агин включил компьютер и долго просидел глядя на обои рабочего стола. Стандартная картинка системы, которая давно приелась и обычно была незаметна, сейчас казалась глубокой, завораживающей. На улице зажглись фонари, сквозь оконные стекла, они освещали только часть комнаты, так, что стол и молодой человек за ним оставались в темноте. Это напомнило Агину кадры старых голливудских детективов, можно закурить сигару и сказать что-нибудь емкое, если кто-нибудь зайдет… Что-нибудь о деньгах… или оружии… или предательстве… о чем обычно говорят серьезные мужчины, курящие сигары в своих кабинетах? В пустой голове не появлялось ни одной реплики…

Резкое жужжание завибрировавшего телефона выдернуло Натана из обволакивающей разум дремоты. Неожиданный звук разбил густую тишину кабинета. От испуга по спине парня пробежала неприятная дрожь. Агин схватил трубку и, мельком взглянув на экран, слегка поморщился.

– Алло?- спросил он осипшим со сна голосом.- Привет, мам.

– Здравствуй, сынок!- ответил ему грустный, взволнованный и до боли знакомый голос.

Мать почему-то всегда волновалась во время телефонных переговоров с ним. Это было бы мило, если бы не было так нестерпимо. Хотя Агин понимал, что раздражение – не совсем правильная реакция на материнскую заботу, но ничего не мог с собой поделать…

– Как ты?- вздохнула мама и мягко укорила:- Что-то давно не звонил…

– Да все хорошо…- парень провел рукой по волосам и помассировал затылок, чувствуя себя очень неловко.- Просто работы было много – замотался… Как у тебя? Все хорошо?

– Да,- рассеяно проговорила мама.- Все в порядке. Сегодня целый день дождь лил, прям с молнией. Мы с Эмкой дома просидели, даже в магазин не пошли…

– М-м…- протянул Агин.- Как она себя чувствует?

– Хорошо… Сейчас поела, валяется рядом, похрапывает… Как ты кушаешь, сынок?

Натан нахмурился – он не любил это обращение, словно мать обращалась не к нему теперешнему, а к тому маленькому и глупому мальчику, которого нужно постоянно от всего оберегать и наставлять.

– Нормально, мам,- сдержано ответил он.

– Ты готовишь?- обеспокоилась мать.

– Да… Иногда…

– Тебе нужно побольше овощей кушать…

Натан порой совершенно не понимал, откуда берутся те или иные реплики в ее голове и куда может направить поток мыслей матери тот или иной его ответ. Поэтому при их диалогах находился в постоянном напряжении, как будто обезвреживал бомбу.

– Да, мам,- самое главное было ни в чем не перечить.- Я кушаю овощи.

– Бедный мой,- всхлипнула мама.- Наверное, на одних пельменях сидишь.

– Нет, мам,- спокойно ответил Агин.- Я хорошо питаюсь.

– Приезжай домой, зачем ты уехал так далеко?

К этому вопросу сводился каждый телефонный разговор, парень привык,  поэтому отвечал уже автоматически:

– Мам… Перестань… Мне здесь хорошо

– Это из-за Камиллы все…- подвела мать, с горечью в голосе.- Я знаю… Но тебе нужно жить дальше… Забудь ее…

Натан вздохнул. Как бы стало легко, если бы можно было мгновенно, по собственному желанию, щелкнув пальцами, забыть мертвую жену. И не вспоминать никогда. Ни ясным днем, ни темной ночью. Ни когда идет ливень или сияет белое от жара солнце. Никогда. Как легко бы тогда стало…

– Я живу, мам,- тихо ответил он.- Сейчас все нормально…

– Бедный мой сынок!- продолжала сокрушаться женщина.- Знаю же, что переживаешь… У тебя там друзья хоть есть? Тебе нужно побольше с людьми общаться.

– Да-да,- уже почти не слушая бросил Агин и, чуть подумав, добавил:- На выходных видимся…

– Ох…- вздохнула мать, как если бы Натан сообщил ей очень печальную новость.

– Ладно, мам,- смущенно проговорил парень.- Мне пора… Созвонимся еще…

– Не забывай мать – звони,- попросила она.

– Да-да… Конечно,- согласился Агин.- Ну, пока?

– Да, пока…

Он прервал звонок и понял, что полностью истощен. Разговоры с матерью всегда были тяжелым испытанием, и этот не был исключением.

Натан сам не понимал, почему случилось так, что они стали чужими друг другу. Уже в школе, общение с женщиной родившей и вырастившей его, ее нежность, прикосновения, воспринимались как досадная неизбежность. Возможно, причиной послужил развод родителей, а может нечто более глубокое, подсознательное… Так или иначе, после его переезда все телефонные переговоры сводились к одной схеме: диалог о погоде, о собаке, которая теперь стала единственным благодарным слушателем матери, об его диете. И больше никакой информации. Простой, набивший оскомину, ритуал, который нужно было соблюдать раз в месяц.

Агин достал пепельницу из ящика стола. Закурив, откинулся в кресле и одно за другим выпустил четыре дымных кольца. Делать это он умел очень плохо, поэтому колечки получились жидкими, полупрозрачными, быстро потеряв форму истаяли. Парень снова взял в руки трубку и набрал номер Камиллы…

– Да, привет,- просто ответила она после третьего гудка.

– Привет, красотка,- Натан улыбнулся.- Забыла обо мне?..

– Нет…- девушка замялась.- Много дел было сегодня. Я только освободилась. Как раз собиралась извиниться, что не позвонила, как обещала…

– Ничего, я не обижен,- расслабленно проговорил парень, действительно не ощущая и намека на обиду.- Устала на работе?

– С ног валюсь,- честно созналась Камилла.- Знаешь же, как бывает – куча срочных дел, которые все откладываешь, скопом вдруг валятся на голову.

Она тяжело вздохнула.

– У тебя грустный голос,- заметил Натан.- Все в порядке?

– Да…- ответила девушка рассеянно, так, словно мысли ее кружились сейчас где-то очень далеко.- Семейные проблемы, не важно… Знаешь, сегодня я все пыталась вспомнить тебя,- переключилась она.- Но не смогла! Совсем ничего! Ни одного момента, что мы провели вместе. Это так… Странно…

– Не думай об этом,- посоветовал Агин.- Я же говорил, мы совсем недолго встречались… Это было очень давно…

– Все равно,- Камилла не хотела униматься.- Мне самой странно… Никогда не думала, что могу быть девушкой, которая встречается с кем-то, а, расставшись, забывает… Не только лицо или имя, но совсем, словно не было человека…

– Ничего… Ты ведь не нарочно,- мягко попытался утешить ее Натан.- Иногда так случается…

– Ты, наверное, тогда злился на меня?- осторожно спросила девушка.

– Разве можно на тебя злиться?- парень искренне удивился.- Сейчас не помню уже… Много времени прошло…

– Хм… Ладно…- она задумалась, а затем спросила нарочито серьезно:- Так зачем ты сейчас позвонил? Хотел сказать что я – динамо и ты больше не хочешь иметь со мной ничего общего?

Агин растерялся от столь неожиданной прямоты.

– Да-а нет…- неопределенно протянул он.- Просто… Волновался, наверное… Ты не позвонила, хотел узнать все ли в порядке…

– Ты настойчивый?- поинтересовалась Камилла.

В ее интонациях чувствовались нотки веселья, однако Натан никак не мог понять смеется она над ним или просто играет…

– Что?- переспросил он.

– Ты настойчивый?- повторила она.

– Не знаю…- парень замялся.- Н-наверное… Зачем ты спрашиваешь об этом?

– Понятно,- заключила Камилла и рассмеялась.- Прости, сегодня у меня, правда, был тяжелый день. Так твое приглашение еще в силе?

– Приглашение?- Агин запутался и не сразу понял, о чем она.- Ах да! Конечно!  Если ты все еще хочешь поужинать со мной…

– Хочу,- нетерпеливо прервала девушка.- Завтра, ровно в пять вечера встречаемся в кофейне на улице Первого Канцлера, найдешь, где это?

– Да, конечно,- заверил ее Натан.

– Только…- Камилла смутилась.- Не ругай меня, ладно?

– За что?- не понял парень.

– Ни за что…- просто ответила она.- Я обидела тебя.  Пусть и давно, но ты, наверное, можешь найти массу причин, чтобы ненавидеть меня.

– Не буду,- пообещал Агин.- Перестань.

– Тогда до встречи?

– Пока…

Он положил телефон на стол. Сигарета, забытая в пепельнице истлела до фильтра. Натан вытащил из пачки еще одну и снова закурил.

 

Это было уютное заведение с выкрашенными в бежевый цвет стенами, полками с книгами, плетеной мебелью и тихой, легкой музыкой. Агин занял небольшой столик у окна, заказал стакан грейпфрутового сока и огляделся. У противоположной стены, на мягком диванчике с цветастыми узорчатыми подушками, раскуривая ароматный кальян, расположились три девчонки лет двадцати. Они были увлечены каким-то спором и, громко переговаривались, время от времени смеясь с такой беззаботностью и так заразительно, что Натану стало даже немного завидно. Сделав глоток сока и поморщившись от терпкой горечи грейпфрута, он подмигнул той, которая украдкой обратила на него внимание. Девчонка смутилась. Агин улыбнулся, взял с ближайшей полки книгу, которая оказалась…. И погрузился в чтение.

Он не ждал ничего. Предполагал, что Камилла, скорее всего, не придет и тогда он снова позвонит ей… А может появится, выпьет чашку кофе и снова исчезнет из его жизни… Натан чувствовал себя таким чертовски измотанным от придумывания вариантов «а может», что просто выкинул из головы эти ненужные и скучные размышления.

В динамиках над стойкой звучали Воспоминания Авишая Коэна, томящее сплетение переливов пианино и волшебного ритма контрабаса.

В это время звякнул колокольчик над входной дверью. Агин поднял глаза от книги. И увидел свою жену…

Девушка остановилась у входа немного растерянная, чуть нахмурившись, взглянула на Натана и вращающийся, изменчивый, постоянно движущийся мир замер. Ураган эмоций в одно мгновение ворвался во внутреннюю пустыню молодого человека. И в том вихре тонули, распадались в пыль все слова, звуки, мысли. Поэзия детского восторга слетела с губ одним лишь трепетным дыханьем. От яростно пульсирующего сердца по телу разбегались обжигающие волны крови. Кончики пальцев кололи сотни мелких иголочек, и мурашки сладкой истомы проступали на предплечьях и выше. Во рту пересохло. Мышцы обмякли. Не в силах двинуться или произнести хоть слово, Натан, как парализованный, смотрел в лицо девушки, которую считал мертвой. Которая два года назад оставила его. Которая появилась сейчас. Сногсшибательно красивая в легком голубом платье. Высокая и тонкая. Потрясающая. Полная жизни. Не того жалкого, заношенного обывателем процесса, но силы, огня, частицы Бога. Агин никогда еще не видел кого-то более яркого, настоящего. Как свет исходил от нее. И от этого света слезились глаза.

Камилла нерешительно приблизилась к его столику. Агин уронил раскрытую книгу на стол и уставился на девушку. Нужно было сказать что-то или сделать, но он совершенно растерялся и со стороны, наверное, выглядел испуганным. Мила чуть наклонилась, опершись ладонью на спинку стула напротив.

– Натан?- неуверенно спросила она.

Все то же прекрасное лицо с едва уловимой неправильностью черт, даже некоторой странностью, но тщетно было пытаться разобрать, в чем именно заключалась эта неправильность и странность.

Пышные кудри цвета воронова крыла, убранные на затылок в простую изящную прическу, лишь одна прядь в челке непослушно спадала на высокий, чистый, слегка смуглый от загара лоб. Тонкий с небольшой горбинкой нос. Очаровательный маленький рот, полные, скромно накрашенные бледно-розовой помадой губы и ровный ряд безупречных белых зубов. Те же ямочки и естественный румянец на щеках. Чуть неправильно изогнутые брови темные, как ночь, необычайно длинные ресницы  и те же, огромные, блистающе-черные, слегка подведенные карандашом глаза. Два бездонных колодца, от мимолетного взгляда в которые вся видимая красота лица девушки становилась лишь тенью. Едва заметной. Призрачной. Будто все тайны тьмы бесконечных миров хранились в глубине тех зрачков. И жизнь. И смерть. И то, что между… Глаза ее манили, притягивали душу, как черные дыры материю.

Агин все еще пребывал в смятении, он сделал было движение, чтоб подняться навстречу, но ноги не послушались.

– Д-да…- едва смог выдавить молодой человек.

Камилла рассмеялась.

– Вот теперь я почти начинаю тебя вспоминать,- она присела, повесив небольшую сумочку на длинном ремешке на спинку стула.

Официант – смуглый, чернобровый парень с некрасивым лицом, принес меню.

– Ты сильно голодный?- обратилась Камилла к Агину.

– Н-нет,- он пожал плечами и сделал глоток сока, стараясь выглядеть безразличным.

– Тогда будьте добры,- она подняла глаза на официанта.- Чайничек пуэра и два Па-де-Кале, только, если можно, не с брусничным, а с клюквенным сиропом?

– Я поинтересуюсь у повара,- с улыбкой пообещал официант.- Я могу забрать меню?

– Да, конечно,- сверкнула зубами Камилла.- Ты просто обязан попробовать это!- обратилась она к Натану, когда официант удалился.- Это восхитительнейший… Божественнейший десерт из всех, которые ты мог пробовать!

– А что это?- недоверчиво спросил парень.

– Жареный сыр. Тебе точно понравится,- заверила девушка.

С тех пор, как она вошла, Агин все никак не мог отвести взгляд от ее лица. Каждое мелкое мимическое движение, каждый незначительный жест пробуждал воспоминания. Он только сейчас понял, насколько глубоко похоронил образ любимой, все ее повадки, в катакомбах своей памяти. Возможно, поэтому он с таким восторгом наслаждался ее щебетанием.

– Что?- смутилась Камилла, поймав его взгляд.

Натан провел по лицу ладонью силясь избавиться от наваждения.

– Извини, не хотел тебя смутить,- он опустил глаза, изо всех сил стараясь скрыть волнение.- Просто уже забыл, какая ты красивая на самом деле…

– Спасибо,- девушка потупилась.

Хотя комплимент доставил ей удовольствие, было видно, что он заставил ее почувствовать себя неловко.

– Так, что ты говорила,- Агин попытался перевести разговор, заметив свой промах.

– Я?- Камилла задумалась.- Ах да! Сыр!

– Сыр?- не понял Натан.

– Сыр,- как ни в чем не бывало, отозвалась девушка.- Тебе стоит его попробовать…

– Хм… Кто бы мог подумать…- парень задумался и, осознав через секунду, что говорят они каждый о своем, усмехнулся.- Нет,- поправился он.- До сыра. Ты говорила, что начала меня вспоминать…

– Ах, это!- Камилла улыбнулась, но тут же досадливо поморщилась.- Давай не будем об этом…

– Эм…- растерялся Натан.- Конечно, не думал, что это заденет тебя…

– Нет…- замялась девушка, теребя мочку уха.

Агин с нежностью вспомнил ее милую странность – нежелание прокалывать уши. Камилла не могла объяснить, почему она этого не делает. Просто не хотела.

– Это все так ужасно… И меня мучает ощущение какой-то… вины, наверное. Понимаешь,- она мельком взглянула на Натана.- Ты одним своим присутствием заставляешь меня постоянно вспоминать о том, что я вовсе не такой хороший человек, каким себя считала. И любой намек, на то, что я не помню о наших отношениях, вынуждает меня чувствовать себя еще более виноватой. И то, с какой легкостью ты обращаешься к этой теме, как будто нарочно… Я закрываюсь от тебя, хотя и не хочу этого. Ведь ты же позвонил не для того, чтоб мучить меня, правда?- с надеждой спросила она.

– Нет, конечно,- уверил девушку Агин, немного ошалев от ее размышлений и кротко добавил:- Я понял, больше не буду. И правда – я не жду от тебя… Да ничего не жду. Просто у меня нет знакомых в этом городе, а захотелось провести вечер в компании. Это единственная причина, почему я позвонил… Ты часто здесь бываешь? Уютное место,-  закрыл он тему.

– Кафе?- уточнила Камилла, благодарно улыбнувшись.- Бывает, время от времени. Мне тоже здесь нравится. Я работаю неподалеку.

– Чем занимаешься?

– Дизайном интерьера в основном…

 

Камилла оказалась права. Сыр действительно был восхитительным. Вечер же, начавшийся скомкано и неловко постепенно расправился и прошел чудесно. Агин уже забыл, когда он в последний раз так хорошо проводил время. Когда не нужно было пытаться придумывать темы для диалога, а, не придумав, судорожно хвататься за первую попавшуюся. Не приходилось неловко умолкать, и делать умное лицо, когда разговор заходил в тупик, потому как не возникало тупиков. Общение проходило легко. С Камиллой всегда было легко.

После кафе, недолго поспорив, кто будет оплачивать счет, и в итоге разделив его, молодые люди поехали в океанариум. «Смотреть рыб» – как выразилась Камилла, озвучивая эту идею, чем собственно они и занимались внутри. Около часу они бродили по просторному лабиринту между огромными аквариумами в тусклом, мистическом голубом свете. Смеялись… Так много смеялись над шутками друг друга. Сами не замечая того, что каждая улыбка делает их немного ближе.

На выходе же из торгового центра, где находился океанариум, девушка, наверное, для того, чтобы не потеряться в многолюдном холле, взяла Натана под руку. Иногда первое прикосновение значит гораздо больше, чувствуется гораздо острее, чем первый поцелуй. Когда Камилла прильнула к нему, Агин проникся уверенностью в том, что все будет хорошо. Они снова должны быть вместе. Он уже и думать забыл о том, что девушка рядом должна быть мертвой. Забыл о сомнениях разрывающих его разум. Натан так давно не чувствовал этого ни с чем не сравнимого тепла по-настоящему близкого человека, что успел изголодаться по нему. Тепло и блаженство манили, как зыбкая иллюзия влаги в пустыне манит жаждущего. Агин тянулся к девушке всей своей поврежденной душой. Хотя он и заметил некоторую разницу между Камиллой теперешней и тем образом, зыбким призраком Камиллы прошлой в его разуме. Той, что никак не хотела отпускать его. Сейчас она казалась… свободнее, что ли. Возможно потому, что не обожала его, говорила, что приходило в голову, и поступала так, как сама хотела, без оглядки на него или кого бы то ни было другого. И эта мелочь делала ее еще более привлекательной.

Прежде, чем вернуться к машине, молодые люди прошлись по парку, увлекшись разговором. А затем Натан отвез девушку домой.

– Останови здесь, пожалуйста,- тихо попросила она.

– Значит, здесь ты живешь?- спросил Агин припарковавшись неподалеку от арки, ведущей во двор.

– Н-нет,- замялась Камилла.- Чуть дальше, через двор, на другой стороне… просто муж…

– Ты не сказала ему, что проведешь вечер со мной?- удивился Натан.

– Встреча с бывшим молодым человеком – это не то, о чем хочется рассказывать мужу,- Камилла сдержанно улыбнулась и, словно оправдываясь, прибавила:- Я люблю его, а ревность причиняет боль. Не хочу, чтобы он ревновал.

– Да, конечно,- пожал плечами Агин и бездумно опустил ладонь на рычаг переключения скоростей.- Это твое дело, все в порядке.

– Я очень хорошо провела время,- проговорила девушка.

Прикоснувшись к его руке, она неожиданно перегнулась и легко поцеловала Натана в щеку.

– Да, я тоже,- смутился парень.

Камилла кивнула и, недолго помедлив, открыла дверцу.

– Подожди,- остановил ее Агин.

Камилла замерла, но не обернулась.

– Мы ведь еще встретимся?- спросил он и, немного стушевавшись, добавил:- Я, правда, уже давно не проводил время так хорошо.

Девушка медленно вернулась на сиденье, и некоторое время обдумывала его слова. Выражение на ее лице стало серьезным, а затем немного грустным.

– Может поэтому не стоит встречаться?- робко предложила Мила.

– Перестань,- попросил Натан.- Мы будем просто друзьями.

Камилла вздохнула и, взглянув на него своими огромными глазами, с интонацией маленькой, наивной девочки спросила:

– Ты обещаешь?

– Обещаю,- ответил парень после паузы.- Я, правда, не хочу быть помехой твоим отношениям. И если ты счастлива, то пусть так оно и будет. А все, что было между нами в прошлом…- он задумался на мгновение и продолжил.- Пусть остается в прошлом.

Агин знал, что лжет, был уверен, что Камилла тоже это знает. И влечет ее к нему так же, как и его к ней, слова же нужны для того, чтобы оправдаться перед самими собой.

– Хорошо,- согласилась девушка.- Значит увидимся.

Она вышла из машины и, прежде чем закрыть дверцу, заглянула в салон.

– Эсэмэсни мне, когда захочешь встретиться,- подмигнула она Агину.

– Договорились, красотка,- кивнул он в ответ.

Камилла рассмеялась, и больше не оборачиваясь, вошла под свод арки. Натан глядел ей вслед до тех пор, пока она ни скрылась за углом.

 

Через пару дней Агин снова пригласил Камиллу на свидание. Конечно, это было свидание, хотя ни парень, ни девушка не признавали этого вслух. А затем произошло что-то. Молодые люди перестали  представлять свое свободное время друг без друга. И полетели вопросы по сети: «Как дела?», «Чем занимаешься?», «Как прошел день?», «Давай встретимся сегодня?». От нее к нему, от него к ней. Для того чтобы умилиться глупому ответу, неловкой шутке, просто для того, чтобы еще раз убедится, что так же как тебя, другого человека тянет навстречу тебе же. Это действие напоминало танец. Без музыки. На расстоянии. Под плавный ритм в унисон бьющихся сердец.

«Встретимся сегодня?». И новая встреча. Свидание. Прикосновение, объятия, замирающее дыхание, искры, проскакивающие между кончиками пальцев, огоньки в глубине зрачков, недосказанности и прощальные поцелуи в щеку.

Через пару недель, поздним вечером в пятницу, Камилла оказалась на дне рождения ее знакомой. Натан позвонил ей. Недолго поговорили. Парень собирался укладываться спать, девушка пожелала доброй ночи и послала воздушный поцелуй, чтоб крепче спалось. Агин принял душ, почистил зубы, лег в кровать, и уже начал видеть сон, когда Камилла снова позвонила.

Стряхнув дрему, Натан взглянул на часы. Казалось, что он едва прикрыл глаза, но стрелки утверждали, что проспал он не менее часа, а сейчас уже начала второго ночи. Парень взял телефон, судорожно соображая, кто может звонить так поздно. Реальность все еще смешивались, поэтому он не сразу разобрал имя Камиллы на экране.

– Алло?- спросил он и прокашлялся.

Голос еще отказывался звучать достойно, звуки со сна выходили сиплые.

– Мил? Что случилось?

– Привет,- тихо и виновато проговорила Камилла.- Прости, что разбудила.

– Да ничего,- Агин зевнул.- Я почти не спал. Ты в порядке?

– Да, все хорошо, не волнуйся,- поспешила успокоить девушка.

– Зачем тогда звонишь?- не понял Натан.

– Слушай,- Камилла замялась.- Мы же друзья?

Агин рассмеялся.

– Неплохой ты выбрала способ и удачное время, чтоб проверить это.

– Н-нет,- смущенно протянула девушка,- Я не только поэтому позвонила. Ты не мог бы меня выручить?

Она чуть запиналась, произнося предложения.

– Ты пьяна?- шутливо поинтересовался Натан.

– Немножко,- созналась Камилла.- Чуть-чуть… Так ты выручишь меня?

– Конечно,- улыбнулся парень.- Что ты хочешь?

– Подвези меня домой, а?- попросила она и тут же добавила.- Пожалуйста…

– Хорошо,- согласился Натан.- Муж «против» не будет?

– Его нет в городе сегодня… И мы слегка поссорились…

– Ясно,- парень выбрался из-под простыни и спустил ноги с кровати.- Скинь адрес эсэмэской, сейчас оденусь и выеду.

– Ладно… Ты очень хороший, знаешь это?- восторженно спросила Камилла.

Агин усмехнулся.

– Знаю, красотка,- прижав трубку к уху плечом, он пытался натянуть джинсы.- Не забудь скинуть адрес.

– Не забуду,- уверила девушка и сбросила звонок.

Натан, улыбаясь, покачал головой, убрал телефон в карман, взял со спинки стула измятую футболку, понюхал ее и, сочтя годной, надел. Сообщение догнало его уже у  лифта.

 

Камилла дожидалась на улице, она стояла в одиночестве у фонарного столба, обхватив себя за локти. С пьяным румянцем на щеках и слегка затуманенным взглядом, но все такая же безупречно милая.

Хотя прогревшийся за день асфальт дышал теплом, выходить в коктейльном платье на улицу все же было опрометчиво. Легкий ветерок с ближайшего канала заставлял девушку зябко поеживаться и игриво трепал непослушную прядь волос, выбившуюся из прически.

– Мне нужно было подышать воздухом,- пояснила девушка, забираясь в машину.

– Пристегнись,- попросил Агин, когда она закрыла дверцу.

За все время поездки она не произнесла больше ни слова. Откинувшись на спинку сиденья, смотрела на ветхие фасады зданий, которые, как призраки, проносились мимо в неверном, мистическом свете северной ночи. Грезила или дремала. Натану не хотелось ее беспокоить. Он включил радио, так, что музыку было едва слышно, и все свое внимание отдал движению, скорости. Сквозь марево мелодии Ночей в Белом Атласе молодые люди стремились друг к другу, еще не осознавая этого. Будто исполняли танец на невидимой сцене. Двое. В большом, гудящем, живом городе.

Агин припарковался в их обычном месте, неподалеку от дома девушки.

– Отвези меня к себе,- вдруг попросила Камилла, обернувшись к Натану.

В ее лице читалось смятение, отстраненность. Сейчас она казалась беззащитной и … другой… Агин не мог подобрать правильного слова для описания того, какой он видел Камиллу в данный момент. Потерянной, запутавшейся, безумной… мертвой? Все слова мира не смогли бы отразить того, что происходило с ней.

– Ты уверена?- спросил Натан, понимая всю неуместную глупость своего вопроса.

Камилла пожала плечами, с тоской посмотрев в сумрак арки, через которую она проходила обычно к своему дому, к мужу…

– Просто я не могу сейчас оставаться одна…- тихо проговорила она.

 

Натан не заметил, как сломалась та хрупкая преграда, что раньше отделяла их с Камиллой. Не заметил произнесенных слов, да и были ли произнесены слова? Он запомнил первый, горячий поцелуй в темной прихожей его квартиры, легкий запах крепкого алкоголя на ее губах. Запомнил ее руки стаскивающие с него футболку. Сандалии никак не хотевшие сниматься. Платье, легко упавшее с ее плеч. Хрупкую фигурку Камиллы…

Девушка расстегнула ремень на его джинсах, он толкнул ее на диван и сам навалился сверху. Вся одежда была сброшена на пол. Здесь и сейчас она была уже не нужна… Камилла  впилась ногтями в его спину, постанывая от наслаждения. Пальцы Натана вплелись в гриву ее волос, его губы оставили отпечатки поцелуев на ее шее, лице. И два разгоряченных тела, стали одним целым в древнем, как жизнь, танце. Растворились в сладкой горечи вожделения, забыв о времени и моральных условностях. Забыв обо всем на свете. Не было уже никакого света, мира, реальности. Были только двое, ставшие одним. Они скатились на пол и, умерев на мгновение, ослабли.

Словно насытившаяся пантера Камилла довольно заурчала, лежа сверху, на Натане, вытянувшись и прижавшись лбом к его шее.

– Наверное, нам теперь очень сложно будет оставаться просто друзьями,- промурлыкала она, подняв голову и убрав с лица растрепавшиеся волосы.

– Наверное…- вздохнул Натан.

Он вдруг вспомнил первую и последнюю ночь, проведенную с Марией, которая теперь виделась лишь  игрой воображения. Как будто пригрезилась когда-то очень давно. Эти воспоминания разбудили спящую до времени мысль о том, что он совершенно забыл позвонить ей. Провел у нее ночь и исчез… Это был очень гнусный поступок и Агин сейчас глубоко раскаивался в том, ощущая внутри беззубые укусы совести. А потом, он взглянул на довольную, не выражающую ни сожалений, ни раскаяний, мордашку Милы счастливо рассмеялся и снова забыл обо всем.

 

Утром молодые люди чувствовали себя очень неловко, старались не пересекаться взглядами. Камилла поспешно собралась, отказалась от завтрака и попросила ее не провожать. Натан неуклюже обнял девушку на пороге и поцеловал в щеку.

На этом бы все закончилось, но странная, опасная уверенность Агина в правильности происходящего не позволяла отнестись к прошлой ночи, как незначительному событию. Он не был фанатиком или наивным, верящим в мистическую чушь, идиотом, но идея возобновления отношений с умершей, идея воссоединения с ней в мире живых, казалась такой романтичной и увлекательной. И своей иррациональностью так походила на сказку.

Возможно, следовало остановиться на одной только ночи. Согласится с тем, что это была ошибка и никогда больше не встречаться. Вспоминать эту историю с нежной полуулыбкой. Без последствий. Но та опасная твердость… Эмоции… Влюбленность… Глупость…

Через пару дней, устав от непрекращающегося внутреннего спора, Агин позвонил Камилле, в ту самую секунду, когда ее рука потянулась к телефону, чтобы набрать его номер. Они договорились встретиться, чтобы обсудить дальнейшую жизнь, потому как сейчас оба уже уверились в том, что друг без друга – не жизнь. И встретились. Как взрослые. Но танец вновь вскружил головы, сплел тела и они снова очнулись в постели на измятой простыне. Обнаженные, обессилевшие, вспотевшие, счастливые, как никогда. Не хотелось уже ничего обсуждать или останавливать. Ведь так было хорошо!

– Давай просто подождем и посмотрим, к чему нас это приведет…

– Давай… И будь, что будет…

 

Какое все же это восхитительное время – время влюбленности до умопомрачения. Когда вся цветастая карусель мира вихрем кружится вокруг двоих, замерших в долгом поцелуе, в котором даже дыхание становится общим. По-настоящему счастлив тот, кто пребывает в этом состоянии, как безумец спит в своем безумстве. Ведь только в этом мгновении вся полнота жизни.

Агин с Камиллой стали любовниками. Встречались украдкой, стараясь как можно реже появляться на улице вдвоем. Большую же часть времени проводили в квартире Натана, ставшей на время спокойным, уютным островком. Раем для двоих. Здесь они вместе готовили ужин, возвратившись с работы, на маленькой кухне, где из-за тесноты, так часто приходилось обниматься. Делились мыслями и переживаниями за прошедший день. Рассказывали истории, вспоминали детство. Восхищались друг другом. Обожали друг друга. Дурачились. Смеялись. Любили… Иногда Натан пытался заговорить о муже Камиллы. Но она не хотела слушать. Дела задерживали его в другом городе, где-то на другой стороне континента. Далеко-далеко, там, где казалось, не существует его вовсе. Девушка боялась думать о его возвращении. Она была счастлива здесь и сейчас с Натаном, а дальше – будь, что будет. В этом ребячестве пролетел месяц.

 

Однажды в субботу Камилле пришлось уйти утром – вызвали на работу. Натан, тоже проснувшийся от звонка, заворчал, ругая ее коллег-бездельников, которые без помощи не могут определить даже, где находятся их собственные носы. Он обнял любимую, пообещав, что никуда не выпустит ее из кровати, как минимум до полудня. Девушка промурлыкала невразумительно, соглашаясь со всем сказанным, понежилась в его объятьях, прикрыв глаза, еще пять минут, но после поцеловала в нос и, выбравшись из-под простыни, ушла в душ приводить себя в порядок. Агин хмурый и неумытый, со всклокоченной прической, в одних трусах прошлепал в кухню готовить завтрак. Так что когда Камилла, смывшая с себя остатки сна, заглянула в комнату, на тарелке ее уже поджидал горячий, вкусно пахнущий кусочек омлета с хрустящим тостом из белого хлеба. А все еще заспанный Натан, сидя  за столом, уже уплетал свою порцию.

Любовники договорились встретиться в семь вечера в ближайшем пабе, поужинать, а после сходить в кино. Камилла в последний раз придирчиво осмотрела себя в зеркало, поправила шляпку, попросила Натана подать сумочку, которую забыла в спальне. Парень исполнил просьбу, целуя же девушку на прощанье, неожиданно почувствовал легкое головокружение от странного предчувствия того, что эти их объятия будут последними. Он ничего не сказал об этом Камилле, да и предчувствие было неясное, просто вдруг в голове появилась такая мысль, от которой Агин предпочел отмахнуться. Ведь сейчас между ними было все так безоблачно.

Девушка вышла из квартиры, вошла в кабину лифта, и двери тихо закрылись за ней.

 

Натан оказался в пабе без трех минут семь. Не найдя Камиллы в зале, он расположился за небольшим столиком у окна, напротив входа. Так, чтобы когда девушка войдет, она сможет сразу увидеть его.  Заказав пару фирменных говяжьих бургеров с картошкой фри и соусом табаско, и пинту темного эля, молодой человек открыл ридер, принесенный с собой, и увлекся чтением.

Камилла задерживалась. Парень с удивлением заметил, что уже выпил полпинты, когда принесли бургеры. Он взглянул на циферблат больших напольных часов, в углу справа. Стрелки указывали на четверть восьмого. На улице солнце, палящее изо всех сил последний час, скрылось в густом сером месиве облаков, а на окне стали появляться первые следы разбивающихся дождевых капель. Нечастые вначале, через пару минут ставшие тонкими изломанными ручейками, а еще через минуту превратившиеся в один нескончаемый поток. Агин заволновался глядя на неожиданно разбушевавшийся шторм, надеясь на то, что Камилле хватит сообразительности взять такси.

Бармен включил свет в зале и поставил Let it Be в проигрывателе.

– Черт!- выругался Натан, осознав, что забыл свой мобильник.

Он решил сбегать домой, благо жил он в соседнем здании. Возможно волнение за любимую было излишним, ведь она редко приходила на встречи вовремя, а сейчас, наверняка, застряла где-то неподалеку, чтоб переждать дождь. Но молодой человек все еще помнил ту непонятную слабость и тревогу, которые он почувствовал утром. Агин поднялся, намереваясь предупредить официантку о том, что скоро вернется, когда в распахнувшиеся двери ворвалась Камилла. От ливня ее не уберег и предусмотрительно взятый зонтик, с которого теперь вода стекала ручьем. На полах шляпки висели капли, а плащ даже потемнел, пропитавшись влагой. Девушка растерянно замерла у входа, пытаясь убрать с лица мокрые пряди волос. Попросив у официантки кружку горячего глинтвейна и полотенце, Натан поспешил к любимой.

– Там льет как из ведра,- ошарашенно пожаловалась Камилла, когда Агин раздевал ее.

Он разместил на вешалке у столика ее шляпку и сумочку, повесил на плечики промокший плащ, а рядом на стуле раскрытый для просушки зонтик.

– Бедная, промокшая Мила,- Натан, обнял девушку, поцеловав ее в мокрый лоб.

Камилла грустно вздохнула отстранившись.

– Я скоро вернусь,- пробормотала она, удаляясь в уборную.

Агин сел на прежнее место, убрал ридер на край стола и приступил к ужину. Камилла возвратилась действительно скоро, как раз в тот момент, когда официантка принесла ароматный, горячий глинтвейн и пушистое полотенце.

– Вы просто чудо!- сердечно поблагодарила ее Камилла.

Сделав небольшой глоток, она уселась напротив Натана, выжимая волосы через ткань.

– Он еще не успел остыть от скуки,- подмигнул парень, указывая на второй бургер.

– Спасибо,- тихо и отрешенно проговорила девушка.

Ее взгляд, скользнув по лицу молодого человека, замер где-то в пространстве за его спиной. Натан оглянулся, но не заметил ничего, заслуживающего внимания.

– Ты не звонила мне?- поинтересовался он, отправляя в рот несколько хрустящих соломинок картошки.- Я телефон дома забыл.

Камилла пододвинула ему свой стакан с пивом. С волос больше не капало, поэтому она повесила полотенце на спинку стула. Глотнула глинтвейна и, вооружившись ножом и вилкой, присоединилась к ужину.

– Нет,- ответила она через минуту с набитым ртом.- Некогда было.

– Понятно,- улыбнулся Натан.- Как прошел день?

Утерев губы салфеткой, девушка пожала плечами.

– Как обычно,- с видимой неохотой отметила она, запив еду.- Ничего интересного.

Камилла снова скользнула взглядом по его лицу и Агин почувствовал неприятный холодок внутри. Та девушка, которой Мила была еще утром не сидела сейчас напротив, но находилась очень-очень далеко, возможно не в этом мире. А в этой не было тепла, нежности, доброты, она казалась чужим, непонятным организмом с жесткими мыслями и эмоциями. Натан поймал себя на мысли, что ощущает нечто похожее даже на неприятие к этому существу, он не хотел находиться с ней рядом и в то же время всем сердцем желал увидеть ту Камиллу, с которой простился утром.

Эта невнимательность и отчужденность, которую девушка даже не пыталась, а, возможно, и не могла скрыть, очень раздражала. И то очевидное нежелание поделиться мыслями, которые явно ей досаждали, лишь распаляло его раздражение.

– Так не пойдет,- покачал головой Натан.

– Что?- Камилла недовольно нахмурилась.- Что ты имеешь в виду?

– Ты чем-то расстроена и я бы хотел знать, чем именно,- пояснил парень.- Если я сделал что-то не так, то как я пойму что это, если ты не скажешь?

Девушка поморщилась досадливо и наконец, лишь на мгновение, взглянув молодому человеку в глаза снова потупилась.

– Нет, Нат, прости,- жестко проговорила она.- Это не связано с тобой…

Было заметно как тяжело ей дается разговор, Камилла буквально заставляла себя произносить каждое слово, стараясь побороть выступающие на глазах слезы. Где-то в глубине ее зрачков стояла не выразимая словами скорбь, которая мучает, когда в один миг понимаешь, что теряешь часть себя. Меняешься, хотя совершенно не желаешь этого. И страшно, и тоскливо на сердце будто слушаешь, как кто-то на пиле играет.

Агин положил свою ладонь поверх ее и слегка пожал. Камилла благодарно улыбнулась, отвлекшись от тревожных мыслей.

– Ты не «против», если мы сегодня отменим кино?- спросила она.- Я неважно себя чувствую.

– Конечно нет, что ты. Хочешь пойти домой?

– Домой…- мечтательно протянула Камилла.

Она высвободила руку и сладко потянулась, чуть прикрыв глаза и счастливо улыбнувшись. Натан непроизвольно задержал взгляд  на полоске смуглой кожи  обнажившейся между блузкой и юбкой девушки и, почувствовав возбуждение, закусил губу. Камилла заметила его взгляд и тихо, похотливо замурчала.

– Мне нравится, когда ты так на меня смотришь,- призналась она.- Когда видишь, что парень хочет именно тебя, то чувствуешь себя другой… Настоящей, живой, сильной, свободной… Как хищница,- Камилла засмеялась.- Из меня получилась бы неплохая пантера, да будет тебе известно,- сквозь смех отметила она.

– Ты просто прелесть,- улыбнулся Агин.

– И прелесть не хочет доедать бургер!- девушка отодвинула тарелку и допила свой напиток.- А хочет еще глинтвейну!

– Глинтвейну прелести!- воскликнул Натан, ставя ее тарелку поверх пустой своей.

– Глинтвейну прелести!- поддержала ультиматум Камилла, несильно ударив кулаком о столешницу.

 

Натан проснулся от мягкого прикосновения к своему лицу. Была уже ночь. Дождь закончился. В пабе они с Камиллой пробыли часа три в общей сложности, поэтому домой вернулись пьяные, влюбленные и веселые. Даже любовью занимались смеясь.

Сейчас, в свете фонаря, проникающем с улицы, через открытое окно, Агин видел лицо Камиллы. Девушка лежала очень близко и гладила его губы, едва касаясь их кончиками пальцев. И темные глаза ее загадочно блестели. Натан улыбнулся.

– Не спишь?- шепнул он.

– Я тебя разбудила?- ластясь, спросила девушка.

Молодой человек высвободил руку из-под простыни и коснулся ладонью ее щеки. Девушка чуть повернула голову, чтобы прижаться к ней губами.

– Ты плакала?- удивленно заметил Натан, ощутив влагу на щеке любовницы.

Камилла всхлипнула и молча закивала. Подвинувшись ближе, Агин обнял ее.

– Давай рассказывай, что случилось,- тихо приказал он.

Девушка очень тяжело вздохнула.

– Ну, во-первых,- нерешительно начала она и вдруг замолчала, о чем-то сосредоточенно задумавшись.

Агин немного подождал продолжения, а, не дождавшись, приподнялся на локте и поцеловал девушку в нос.

– Не томи,- с улыбкой попросил он.

– Во-первых, я, кажется, люблю тебя…- на одном дыхании выпалила Камилла.

– Хм…- задумался Натан.

Он прикоснулся к ее подбородку, заставив взглянуть на себя и серьезным тоном, каким взрослые говорят с детьми, проговорил:

– Это очень серьезное признание… И ты правильно сделала, что сообщила мне об этом…

Камилла внимательно глядела на него, пытаясь разгадать обычное ли это его дурачество, или Натан говорит не шутя.

– И знаешь что?- продолжил он.

– Что?- недоверчиво поинтересовалась Камилла, приподняв брови и округлив губы, отчего стала похожа на маленькую, наивную девочку.

Агин улыбнулся и, скользнув в легком поцелуе губами по ее щеке, и, чувствуя сладкую дрожь от волнения,  прошептал:

– Кажется, я тоже безумно люблю тебя…

– Правда?- серьезно спросила девушка.

– Провалиться мне на этом месте!- ухмыльнулся Натан.

Камилла улыбнулась и спрятала лицо в подушку, но через пару секунд снова взглянула на парня.

– А безумно это как?- поинтересовалась она.

– Вот так вот!

Агин скорчил смешную рожу, вызвав приступ неудержимого хохота у девушки, и сам прыснул со смеху. В обнимку, на кровати, они хохотали как неразумные, смеясь уже даже не столько над шуткой, но от минутного ощущения настоящего счастья.

– С тобой хорошо. Ты меня смешишь, – нежно проворковала Камилла, успокоившись через некоторое время, и, разом погрустнев, прибавила:- Но завтра мне придется уйти.

–  З-зачем?- растерялся Агин.

– Муж возвращается в понедельник утром… Это «во-вторых».

Она замолчала и, глядя куда-то в сторону, напряженно ожидала его реакции.

Натан сам не понимал еще, какой будет его реакция. Он уже и думать забыл о  том, что девушка, с которой он живет, спит, занимается любовью, замужем совсем за другим человеком. Он привык к ней, сжился, она уже была с ним, а того – другого, не было никогда. Он – сон, прошлое… Но мелкая частичка здравого смысла твердила о том, что Камилла должна была сказать эти слова рано или поздно. Просто… Неужели месяц пролетел так быстро? Неужели остались только часть ночи и день? Так времени мало, но сколько нужно, чтобы насытиться любовью? Натан вспомнил свое утреннее предчувствие и понял: их с Камиллой история любви, разлуки, новой встречи, закончилась. Они не будут жить долго, душа-в-душу, не умрут в один день, как в волшебной сказке. Но случится нечто иное…

Девушка решилась поднять на него глаза.

– Хорошо…- согласился Агин, не совсем понимая, с чем именно.

Камилла тихонько всхлипнула, спрятав лицо в ладонях.

– Хорошо…- медленно проговорила она.

Агин вылез из-под простыни и как был, голышом, направился в кухню.

– Я хочу пить,- негромко бросил он через плечо, даже не обернувшись.- Тебе принести?

Подтянув колени к груди, Камилла свернулась в клубок на кровати.

– Мне холодно,- прошептала она.

Однако Натан то ли не расслышал, то ли не захотел услышать ее. Он как-то вдруг оказался очень далеко от Камиллы, события воспринимались со стороны, как фильм – чужая жизнь, исполняемая по плохому сценарию бездарными актерами. Девушка протянула руку, в надежде, что Натан вернется. Она силилась позвать его по имени, но горло вдруг сжало спазмом, дыхание перехватило. И темно стало. Холодно…

 

Она очнулась на его коленях. Светильник, стоявший рядом, у изголовья кровати распространял бледный, желтоватый, теплый свет. Натан растирал ее ладони. Кровь стремительно прилила к голове, отчего девушку снова замутило, но этот приступ слабости скоро прошел. Камилла слышала, как Агин говорил что-то, она внимательно наблюдала за движением его губ, совершенно не понимая смысла слов. Да и не имели для нее сейчас значения никакие слова. Только его мягкий голос, обеспокоенное лицо, слезинки на глазах. Он подал ей стакан воды и поддержал голову, пока она делала несколько мелких глотков.

– Что это было?- тихо спросила она, окончательно придя в себя.

– Ты потеряла сознание…- ответил парень.-  Я сильно испугался…

Агин принял из ее рук стакан, поставил его на тумбу и, вернувшись в кровать, нежно обнял Камиллу. Она вытянулась, устраиваясь поудобнее и положила голову на его грудь.

– Прости меня…- неожиданно всхлипнул Натан.

Приподнявшись, Камилла взглянула на его лицо и погладила по щеке.

– Ну что ты?!- взволнованно спросила она.

Агин крепко зажмурился, проглатывая подступившие слезы.

– Я не знаю… Я разозлился почему-то,- сдавленно проговорил он.- За последний месяц ты стала частью меня, самым близким человеком. А теперь ты говоришь, что должна уйти… Вернуться к другому… Я не хочу этого. Не хочу, чтобы ты уходила. Это так… неожиданно…

Натан тяжело вздохнул.

– Ты меня прости,- грустно попросила девушка.- Но я должна. Это не из-за тебя, мне нужно вернуться, чтоб разобраться, что происходит в моей голове…

Агин запустил пальцы в ее темные волосы.

– А если я попрошу тебя остаться?- нерешительно спросил он.

– Не надо…- тихо взмолилась Камилла.

– Оставь его,- не то попросил, не то потребовал Натан.

Девушка сжалась и, казалось, перестала дышать.

– Останься со мной,- он чуть сильнее прижал Камиллу к себе.

Она не сопротивлялась.

– Будь со мной!

Камилла медленно приподняла голову и большими, черными, полными слез глазами взглянула на любовника.

– Я не могу,- кротко ответила она.- Не могу причинить ему боль. Не хочу. Он еще очень дорог и близок мне.

– Но ты же не любишь его?!- возмутился Агин.

– Люблю… Не знаю…- пробормотала девушка и уже увереннее добавила:- Конечно, я хочу быть с тобой. Но не требуй сейчас этого от меня, хорошо? Я запуталась… Просто хочу сделать все правильно, и чтобы никому плохо не было. Я, правда, люблю тебя. Но дай мне самой разобраться со всем этим, ладно?

Натан нахмурился и отвернулся.

– Ладно,- буркнул он, протянув руку к светильнику, чтобы выключить его.- Давай спать. Четвертый час уже…

– Ты обижаешься?- виновато спросила Камилла.

– Не знаю… Наверное,- честно признался Натан.- Я очень хочу понять тебя, но именно этого у меня не получается. Но и понимаю, что если буду требовать немедленного принятия решения, то только оттолкну тебя. Поэтому я … растерян и чувствую себя неуютно. Но, как мы уже договорились – будь, что будет.

Молодой человек замолчал и Камилла долго медлила не находя нужных слов для ответа. Наконец она придвинулась ближе и, крепко обняв его за плечи, прижалась всем телом.

– Я, правда, правда люблю тебя,- искренне прошептала девушка, целуя Натана в шею.

– Люблю тебя,- улыбнулся молодой человек, чувствуя приятное возбуждение от ее поцелуя.

Он развернулся лицом к Камилле и, навалившись на нее, снова запустил пальцы в пышную гриву волос, чуть потянул, и с наслаждением прижался губами к ее губам.

 

После возвращения мужа, встречи любовников стали происходить гораздо реже. А через какое-то время превратились в увлекательнейшую игру. Никогда более страстно не желали они быть друг с другом. Каждый час, каждая минута, проведенная вместе, становилась бесценной.  Преисполнялась глубокого смысла, оставаясь безумством в той степени, где обыденность терялась. Рушилась, тонула в блеске желания растворяться в любимом человеке. Дышать его дыханием. И даже во сне, прикоснувшись, чувствовать его жизнь рядом. Игра вскружила головы. Вся романтика их отношений проявилась именно тогда, когда не возникла ответственность. Не появилось мыслей о совместном быте: что приготовить на завтрак, и как правильно распределить общий бюджет. Но вместо этого – взрослого, скучного, в них горела легкомысленная страсть и вселенская радость, которая украшала лица улыбкой, тормоша, дремавшую в зрелых душах, беспечную, наивную, чистую частичку души ребенка.

Агин часто ловил себя на мысли, что не видит мужа Камиллы человеком. Для Натана он был скорее персонажем, где-то услышанной истории. И хотя персонаж этот вызывал стойкую антипатию и пренебрежение, в то же время он постоянно оставался за гранью вымысла. Но когда Камилла возвращалась к нему, Натан, оставшись наедине с собственными мыслями, ясно видел  тот пошлый, анекдотичный треугольник в который он попал. И становилось мерзко. Хотелось исправить все разом, но через мгновение на помощь приходило общечеловеческое умение самооправдания. Натан говорил себе о том, что мир же не черно-белый, есть серый и еще целая радуга цветов и оттенков. И их с Милой ситуация вовсе не так однозначна. И снова муж становился даже не живым соперником, а вымышленным персонажем. Парню оставалось лишь ждать. Попытки поговорить об этом с любимой ни к чему хорошему не приводили. Она замыкалась и твердила только, что «не может причинить боль близкому человеку».

Но однажды такая иллюзия благополучия изменилась. И произошло это быстро. Натан, даже  не успел заметить, когда их встречи перестали доставлять радость. Было ли то следствием постоянно растущего чувства вины или естественной потерей привлекательности с течением времени? Так или иначе, игра в любовников вдруг перестала видеться Натану безобидной забавой. Вся абсурдность их детских отношений очень четко стала ему понятна. И вызывала она уже не умиленную улыбку, но одну только приевшуюся мысль: как жить дальше? Продолжать делать вид, что все так и должно быть, играть эту надоевшую пьесу коротких свиданий и краденых поцелуев? Или что? Агин осознал, что ничего в их с Камиллой отношениях от него не зависит. Они встречаются, когда у нее появляется в нем потребность. После же ему остается смятая постель, которая некоторое время хранит запах ее тела, опустошенность и, так некстати возникающая, тяга к благородству – внутренний голос, повторяющий: «Неправильно все это! Неправильно!!!». Потому и удовольствие от встреч с девушкой побледнело. Нет, он по-прежнему искренне любил Милу, по-прежнему был уверен в том, но любовь стала восприниматься как нечто постыдное, сродни преступлению. Тогда же, в его уязвимом сознании, возник зародыш беспокойства. Совсем смутного, вроде бы беспричинного ощущения вначале. Но это ощущение разрасталось все больше и со временем обрело очертания боязни преследования. Натану стало постоянно казаться, что где бы он ни был, что бы он ни делал, кто-то постоянно наблюдает за ним. Днем, во время обеда с коллегами в многолюдном кафе, ночью, когда он занимался любовью с Камиллой. Ему стало страшно оставаться одному – натянутые нервы улавливали дыхание за спиной, там, где не было никого. Мания, усиливающаяся с каждым днем, заставляла его оглядываться через плечо, смотреть в зеркало заднего вида, когда он был за рулем, но заметить нечто конкретное никак не удавалось. И понимал он бессмысленность и беспричинность своего расстройства. Ведь не за что было приставлять к нему «хвост». Не сделал Агин ничего «такого». Законов уголовного кодекса не нарушал, налоги платил исправно, в политику не вмешивался, в митингах не участвовал, с иностранцами не общался, денег у них не брал никогда. Ведь не могут же гражданина в демократическом государстве преследовать за то, что он живет как все?! Но, несмотря на логичные доводы разума, беспокойство все глубже пускало свои цепкие корни в сознание.

 

– Мне кажется, он что-то подозревает…

Камилла затянулась тонкой сигариллой, которую изящно держала между указательным и средним пальцами.

Это была прохладная августовская ночь, когда воздух уже приобретал ту, прозрачность и свежесть близящейся осени. Одна из тех ночей, когда девушка оставалась в его квартире. Натан не спрашивал, что она говорит мужу перед уходом, чем объясняет свое отсутствие. Это не имело значения и уже не вызывало интереса, ведь Мила играла по собственным правилам, он же с самого начала предлагал быть честными…

Они сидели в постели, насытившись друг другом, мечтательно пускали дым к потолку. Камилла обычно не курила, но, после занятия любовью, иногда с удовольствием затягивалась сигариллой с ароматом вишни или шоколада. Агину нравилась эта ее привычка, он любил смотреть, как ее губы складываются трубочкой, выпуская дымную струйку. Обольстительной она казалась в такие моменты.

– Что?- переспросил он, пропустив мимо ушей реплику, невольно залюбовавшись обнаженной грудью, руками и растрепанными волосами девушки.

Камилла покусала нижнюю губу и с беспокойством взглянула на любовника.

– Муж,- пояснила она.- Он, кажется, подозревает, что у меня есть кто-то…

Натан выдохнул облако табачного дыма. Новость не вызвала в нем никаких эмоций, кроме облегчения. Как камень с души…

– А у тебя есть кто-то?- нарочито серьезно поинтересовался он.

Девушка взглядом дала понять, что его шутка неуместна, и не оценена. Она раздавила окурок в пепельнице. Агин с удивлением заметил, как сильно дрожат ее руки.

– Ты не понимаешь!- раздраженно заключила она.

– Чего?!- возмутился он.- Ведь все же так просто! Если ты не можешь, давай я поговорю с ним!

Камилла нервно хохотнула и быстро зажала себе рот. В ее глазах, еще минуту назад спокойных, появился испуг, какого Натан никогда не видел.

– Ну что ты?- ошарашенный столь быстрой переменой в настроении девушки, пробормотал он, отнимая ее ладони от губ.

– Ты совсем в другом мире живешь! Ты ничего не понимаешь! Он просто убьет тебя…- потрясенно прошептала Камилла.

Слова эти, так легко сорвавшиеся с ее языка, показались Натану излишне драматичными. Он не воспринял бы их всерьез, если бы ее страх, ощутимый, липкий, в ставшей вдруг очень тесной комнате ни передался ему. Агин понял, какую доселе допускал ошибку, представляя мужа Милы ненастоящим. Ведь он совершенно не знал, что тот за человек, чем занимается, какой у него характер и главное: на что он способен?

– То есть… Ты серьезно?- переспросил он.

Камилла не ответила, скрестив руки на груди, словно озябнув, медленно кивнула. Натан неуклюже приобнял девушку за плечи и почувствовал, как она напряжена и как сильная дрожь пронизывает ее хрупкое тело. Прошло немало времени, прежде чем Мила справилась с приступом паники.

– По-моему он военный, или наемник,- проговорила  она, покусывая  ноготь на большом пальце.- Я не знаю точно, чем он зарабатывает. Но иногда, когда он сильно злится, через окна его глаз смотрит сама смерть…

Девушка замолчала часто дыша.

– Что это значит, не понимаю?- тихо спросил Натан.

– Ну…- Камилла прервалась, подыскивая слова.- Смерть… Глаза без жизни… Пустые… странные… Не знаю как объяснить,- она всхлипнула.- Что нам делать?..

– Перестань,- попросил Агин, прижимаясь губами к ее волосам.

Он был напуган, но почти забыл об этом, понимая, что не может сейчас поддаться. Когда Камилла так беззащитна и нуждается в его твердости.

– Ты преувеличиваешь… Ведь не может же он подойти на улице и убить человека. Ну это… противозаконно!

– В каком хорошем мире ты живешь,- сонно пробормотала девушка.

Натан убрал пепельницу с кровати на пол, потушил свет и увлек любовницу под одеяло. Продолжая нашептывать наивно-романтическую чушь, и гладить Камиллу по голове он сам не заметил, как уснул.

 

Проснулся Натан от ощущения тревоги, прокравшейся из реальности. В дреме привиделся нечеткий образ похожий на Сына Человеческого Магритта. При чем здесь эта картина Агин спросонья не мог понять, сон ускользал все дальше. Он повернулся на бок, ожидая положить ладонь на бедро Камиллы, но вместо этого наткнулся на ее ступню. Открыв глаза, Натан увидел любовницу, сидящую рядом, обхватившую колени, освещенную тусклым уличным светом сквозь окно. Девушка не пошевелилась от его прикосновения. Завороженная она смотрела в темный угол комнаты, напротив кровати, но взгляд был расфокусирован, как у незрячей.

– Мил?- Агин легонько потряс ее за лодыжку.

– Ты не верил мне,- грустно упрекнула она, не изменившись в лице, не дрогнув ни единым мускулом.

– Что?- не понял Натан.

– Ты не верил,- повторила девушка, и уголки губ поползли вверх, изображая улыбку, хотя глаза в этом движении не участвовали.

Она медленно кивнула в угол, куда был направлен ее взгляд. Агин, резко приподнявшись на локтях, обернулся, сон улетучился. Но никто не стоял там. Не прятался в полумраке, не заносил тяжелый меч для удара. Натан вновь взглянул на девушку. Она по-прежнему улыбалась ужасной, неестественной улыбкой.

– Разве ты не видишь?- спросила она глухим голосом.- Вот он стоит и смотрит на меня.

Агин похолодел. Он рывком сел на кровати и зажег свет. Несмотря на то, что в комнате они были только вдвоем, и негде было здесь спрятаться, сейчас он уверенно ощущал присутствие третьего. Но не видел его и не слышал.

– Разве ты не видишь?- повторила Камилла, словно насмехаясь над его трусостью.- Вот он стоит и смотрит на меня…

– Мил, проснись,- взмолился Натан, тряся ее за плечо.

– Что?- встрепенулась девушка.

Ужасная улыбка мгновенно исчезла с лица, глаза стали сонными, но взгляд более осмысленным. Мила потерянно огляделась и, чавкая, забралась под одеяло, где свернулась клубком.

– Ты говорила во сне,- пояснил Натан, немного успокоившись.

– Прости, любимый,- пробормотала она засыпая.- Твоего меча не видела я сегодня в нашей спальне и в ласках твоих забыла об этом…

– Что ты сказала?!

Потрясенный Натан снова растормошил любовницу. Он все пытался вспомнить, где и когда слышал эти слова. Была какая-то история, но при чем здесь Камилла?

– Что? Что ты? Дай поспать!- по-детски отмахнулась от него девушка.

– Где ты слышала эти слова о мече?- допытывался Агин.

– Какой меч? Не знаю ни про какой меч…- возмущенно буркнула Мила и поцеловав парня в бедро попросила.- Давай спать…

Она тут же снова задремала, чуть приоткрыв рот.

– Хорошо,- согласился Натан.

Но уснуть по-настоящему оказалось гораздо сложнее. Тревога и потрясение терзали сердце и мысли. Молодой человек очень долго лежал глядя в потолок, слушая умиротворенное сопение любимой. Свет в эту ночь он больше не гасил.

 

А через несколько дней, когда появился автомобиль, домыслы превратились в уверенность. Потрепанный трехдверный Volkswagen Fox бурого цвета. Впервые Агин обратил на него внимание, когда, в очередной раз подвозил Камиллу на работу. В последнее время он довольно часто заезжал за ней утром и встречал у арки, в обычном их месте, а затем подбрасывал ее к офису. Проводив девушку до входа в здание, в котором она работала, сдержано попрощавшись и уговорившись о вечерней встрече, Агин направился было к своей машине, когда взгляд его обратился к темному Лису на противоположной стороне улицы. Он еще сам не понял, почему его привлек именно этот автомобиль, и пока ехал в свой офис, в голове крутилось неуловимое воспоминание, которое молодой человек все старался ухватить. Только к обеду, во время переговоров с важным заказчиком, Агина осенило, что очень похожий хетчбэк стоял вчера на улице у его дома вечером, когда он парковал машину. Точь-в-точь такой же старый, с небольшой трещиной на лобовом стекле, потрепанный и неухоженный.

Следующим вечером Натан задержался дотемна, перед уходом решив, что ему просто необходим хороший отдых в баре. Он оставил секретарю сообщение, предупредив, чтобы завтра до обеда не назначала никаких встреч, и поехал домой. Камилла не звонила, поэтому вечер был полностью в его распоряжении. Наскоро приняв душ, переменив рубашку, он прогулялся вдоль канала до следующего квартала, где находился бар с морской кухней. Поужинал он крыльями ската с японской фасолью, выпил пару бокалов темного пива, посмотрел футбольный матч на большом экране. Была середина недели, возможно, поэтому в зале был занят еще лишь один столик, за ним сидел незнакомый гражданин, приблизительно его возраста, с незапоминающейся внешностью. Агин зачем-то разговорился с ним во время матча. Игра закончилась, но домой не хотелось, к тому же незнакомец оказался родственником университетского товарища Натана. Молодые люди пообщались с увлечением, выпили еще по бокалу, затем перешли на виски. Немного поспорили, когда коснулись ни то политики, ни то религии. Покричали, помирились, обменялись визитками и расстались уже глубоко за полночь, весьма довольные друг другом и вечером. Незнакомец уехал на такси, а Натан, пошатываясь, побрел пешком. Повторять маршрут, который привел его в бар, не хотелось, молодой человек решил сократить путь через узкий Пьяный Переулок названый так за то, что пьяный человек легко мог пройти по нему упираясь руками в стены с двух сторон и уберечься, таким образом, от падения. Старая штукатурка время от времени отваливалась от стен большими тяжелыми кусками которые сыпались на головы проходящих здесь, поэтому переулок считался местом опасным. Жители квартала иногда с улыбкой говорили, что только отчаянная душа на трезвую голову может сунуть нос в переулок Пьяницы. Протяженность этого прохода, составляла метров двести, между двумя старыми домами. Примерно посредине он ломался вправо на девяносто градусов, а метров через пять сворачивал в прежнем направлении. Здесь, в изломе, в одном углу стоял мусорный контейнер, а напротив, находилось высокое крыльцо с пятью ступенями, чугунными перилами и темно-зеленой дверью – задним выходом магазина или, другого какого заведения. Над дверью горела яркая лампочка. Из бара с морской едой Агин традиционно возвращался этим путем, потому как возвращался он оттуда именно тогда, когда отчаянная смелость брала верх над любыми доводами разума. Уже понемногу раскаиваясь в том, что перешел на виски после пива и не ушел на полчаса раньше Натан свернул в узкий проход. Его немного мутило от сумбура воспоминаний прошедшего вечера. Мир казался неустойчивым, поэтому парень был вынужден опираться на стены. Он брел глядя себе под ноги и сосредоточившись на одном звуке собственный шагов, каждый из которых будил дремавшее в тишине эхо.

Агин миновал первый поворот. Носа коснулся неприятный, кислый запах мусора. Прищурившись от яркого света, ударившего в глаза, Натан прикрыл лицо ладонью, и уже достиг было второго угла, как поскользнулся на подгнившем помидоре. Чудом удалось ему удержаться на ногах, благо перила лестницы, в которые с испуга парень вцепился обеими руками, оказались рядом. На мгновенье Натан замер и тогда услышал негромкие шаги в темном проходе, который он только что миновал. Один. Второй. И тишина…  Агин отцепился от перил и, опершись спиной на стену, затаил дыхание. Сердце билось скоро и гулко где-то у горла. Но сколько он ни прислушивался, шаги больше не повторялись. Натан очень хотел оправдать все действием лишнего виски, мол, послышалось спьяну, но знал, что лжет себе. Он слышал то, что слышал. Кто-то следовал за ним. Подстраиваясь, под его шаги, чтобы заглушить шарканье собственных подошв. Тишина казалась тяжелой, стала будто субстанцией, ощутимой и вязкой. Агин преодолел последний метр, который отделял его от поворота, не отводя глаз от прохода, откуда должен был появиться преследователь. Здесь он шумно выдохнул и решился выглянуть из-за угла, внезапно, чтобы застать того врасплох, разглядеть на свету его лицо и, возможно, даже напасть. Этот план родился за несколько секунд, раздумывать было некогда. Агин выскочил и замер. Обессиливающий ужас парализовал все тело. Преследователь глядел на него из-за противоположного угла. Не глазами, но дырами. Вместо лица – бледная, потрескавшаяся маска. Прорезь замочной скважины на месте носа и рта.[†] В черном котелке и, как Сын Человеческий, в черном же пальто. Хотя свет от лампы над зеленой дверью бил ему прямо в маску, в прорезях не видно было глаз, губ. Не существовало плоти или кожи под этой оболочкой. Одна чернота впитывающая свет. Секунды тянулись. Молодой человек не двигался. Мысль как тело замерла, о том, что если тот, в маске двинется к нему, Натан сможет лишь упасть на колени и тихо скулить от обессиливающего страха. Ничего больше. Преследователь медленно без звука скрылся за углом. Агин помешкал еще секунду – ноги не слушались. Затем сделал шаг, другой и побежал. Прочь от ирреальности. Задыхаясь, поскальзываясь, ломая ногти в бессильных попытках удерживать равновесие, падая, разбивая колени, снова и снова поднимаясь, спасая свою жизнь и что-то другое. Он не оглядывался – незачем, преследователь больше не прятался, топот его каблуков за спиной слышался четко. И смех, жуткий скребущий смех, похожий на тихий кашель умирающего…

Из переулка Натан буквально выкатился, оступившись у самого выхода. Его светлый плащ был грязен, рукава протерлись на локтях и были испачканы кровью с оцарапанных ладоней. На джинсах, на коленях отпечатались два мокрых грязных пятна. Молодой человек не чувствовал боли от многочисленных ушибов. Он поднялся и захромал через дорогу к двери на свою лестницу. На улице не горел ни один фонарь, и ни одно окно не сочилось светом, дома по обе стороны высились безразличными, бездушными ветхими громадами. Только призрак луны блестел, отражаясь в стеклах…

 

Агин проснулся, задохнувшись во сне. Огляделся, скоро соображая, где находится и чуть успокоился, поняв, что лежит дома, в собственной постели. Одетый, вспотевший, измученный жаждой и мигренью. Дотянувшись до ночника, парень включил свет. Высохшие кровавые отпечатки на светлых рукавах плаща никуда не исчезли, разбитое колено пульсировало болью. Неодолимый приступ тошноты заставил Натана, быстро скинув плащ, метнуться в туалет. С трудом поднявшись от унитаза через некоторое время, он пустил воду в раковину и, умыв лицо, с изумлением оглядел свое отражение в зеркале. Еще вчера темно-каштановая его шевелюра поредела от множества седых волосков. Доковыляв до кухни, парень достал из холодильника бутылку минералки и надолго приник губами к горлышку, с наслаждением глотая солоноватую, пощипывающую язык влагу. Он подошел к окну и бездумно оглядел ярко освещенную улицу. Напротив у тротуара стояли несколько автомобилей и среди них тот самый бурый фольксваген с небольшой трещиной в верхнем правом углу на лобовом стекле. За рулем сидел человек, но Натан видел только его силуэт. Поддавшись приступу слабости, парень медленно осел на пол и запустив пальцы в волосы тихо прошептал:

– Что же нам делать?

 

День прошел в путанице беспорядочных переговоров и споров. Заснуть после раннего пробуждения Натану не удалось. Поэтому, не в силах оставаться дома, он отправился на работу. Где был вынужден выпить неисчислимое количество чашек кофе в напрасных попытках привести в порядок разум, затуманившийся бессонной ночью, похмельем и терзаемый предчувствием беды. Сидя в кресле за своим столом Агин, как наяву видел острое лезвие того меча, что повис над его головой. И хотя офисная текучка ничуть не замедлила своего стремительного течения, даже она не могла отвлечь от жуткого преследователя и фольксвагена, который «проводил» Натана утром до работы. Невозможно было перестать думать о буром Лисе. Все тропки мышления, как бы они изощренно ни запутывались, сходились именно в том месте, где скалилось ненавистное животное. Помешательство. Сумасшествие, как оно есть. Нервы, казалось, вибрировали от натяжения, любой резкий звук буквально подбрасывал Агина на месте. Секретарь интересовалась все ли в порядке в искреннем желании помочь, а он ловил себя на мысли о том, что за его спиной девушка достает из сумочки мобильник и звонит кому-то, говорит шепотом, косится на дверь его кабинета. Все что угодно, лишь бы перестать думать о Лисе… Но в голове все гудит – гудит. Все что угодно…

Вечером позвонила Камилла. Натан ничего не рассказал ей о своих ночных приключениях. Не хотелось говорить о своих проблемах. Он вполне отдавал себе отчет, что все происшедшее ночью слишком странно для реальности. Агин и сам удивился, как легко у него получилось взять себя в руки от одного лишь приветствия девушки. Просто ночью выпил лишнего, потому приснился кошмар. Фольксваген же на деле может оказаться нелепым совпадением, которое еще долго будет смешить его. И никаких мистификаций. Все прозаично, как жизнь обывателя. Спокойный, немного усталый тембр голоса любимой гипнотизировал, врачевал, успокаивал сумбурное метание мрачных фантазий в голове, а терзавшая с утра мигрень, от которой перед глазами время от времени проплывали красные пятна, постепенно сошла на нет. Потрепавшись о незначительных мелочах, которыми заполнился сегодняшний день, и, договорившись встретиться завтра, Камилла повесила трубку. Натан убрал телефон во внутренний карман пиджака и расслабленно, с наслаждением вытянулся в кресле, сцепив в замок пальцы на затылке.

 

Молодой человек покинул офис пораньше, в четвертом часу – сказалась усталость. Очень хотелось поскорее добраться до дома, что-нибудь перекусить, а после рухнуть в постель и не просыпаться до завтрашнего утра. Но, несмотря на изящную примитивность этого незамысловатого плана, реализоваться ему было не суждено. Новенький форд Натана, которому еще и двух лет не исполнилось, почему-то наотрез отказался заводиться. Агин скрестил руки на руле и в изнеможении опустил на них голову. Отступившая на время боль снова протянула к нему скрюченные пальцы. Усилием воли Натан стряхнул навалившуюся сонливость. Понимая, что сидеть в машине, ожидая помощи, бессмысленно, молодой человек стал соображать, как быстрее добраться до своей квартиры. Мысль о такси он отбросил сразу – оставаться наедине  с незнакомым человеком в небольшом замкнутом пространстве  было попросту страшно. Хотя Агин и не видел Лиса сейчас, бред преследования никуда не исчез из его головы. Возвращаться в офис, чтобы попросить подвезти себя кого-то из подчиненных также не хотелось. Оставалось метро. Благо дорога до ближайшей станции пешком занимала минут десять.

Хотя час пик еще не наступил, в подошедшем поезде все сиденья были заняты. Агин вошел в вагон оперся спиной на противоположные двери, прямо на категоричное предупреждение «не прислоняться», расстегнул пиджак, и, спрятав руки в карманах джинс, стал рассматривать свое нечеткое отражение на потемневшем в тоннеле стекле. Седина, проступившая прошлой ночью, заметно изменила его внешность, так ему, во всяком случае, казалось. И к этой «новой» внешности Натан еще не успел привыкнуть.

Он вышел из вагона на нужной станции и старательно глядя себе под ноги, чтобы избежать зрительного контакта с  кем бы то ни было, испытывая смущение от большого скопления людей в одном месте, уже начал было подниматься по эскалатору, когда кто-то крепко сжал его локоть. Агин вздрогнул от неожиданности и, враз побледнев,  резко обернулся, почти уверенный в том, что увидит за спиной не лицо, но маску ночного преследователя. Однако страх его не воплотился в реальность. Человек, глядящий на него снизу вверх и счастливо улыбающийся, выглядел весьма обычно. Еще не старый, немного сутулый. Его лицо, напоминавшее мордочку хорька, показалось Агину знакомым, но парень никак не мог вспомнить где, и при каких обстоятельствах они встречались.

– Ну конечно!- обрадованно воскликнул незнакомец.- Я же вас еще в вагоне заприметил! Но сомневался, Вы это или не Вы, но ведь точно же Вы, Натан Владимирович, помните меня?!

Агин ощутил внезапную слабость и, не в силах ответить, лишь крепко вцепился в ленту поручня.

– Что с Вами? Вы очень бледны!

Незнакомец взволнованно огляделся, ища помощи, но люди безразлично отводили глаза.

– Ничего. Все в порядке…- сдавленно процедил Агин, проводя ладонью по лбу.- Душно просто…

– М-м… Как я вас понимаю…- мужчина с озабоченным видом покачал головой.- Здесь, под землей, живому человеку и находиться-то противоестественно.

– Наверное,- безразлично согласился Натан.

Замедлившееся от испуга кровообращение возобновилось, неся облегчение.

– А Вы мне так и не позвонили,- мягко укорил незнакомец, улыбаясь по-прежнему.

– Да… Замотался немного,- невнимательно оправдался Агин, пытаясь вспомнить как зовут собеседника.

– Ничего, я все понимаю…- великодушно отмахнулся тот.

И собирался добавить еще что-то, но неожиданно прервался, морщинистое лицо исказилось гримасой невыносимой боли, словно в затылок ножницы воткнули. Он зажмурился, с силой прижав к виску кулак …

И вспомнился Натану парк с прудом, и утки, и бутылка коньяка на ступенях у самой воды, история о рыцаре, странный незнакомец, вызывающий одновременно жалость и отвращение, и его мятая визитка, которая сейчас наверняка находится в одном из отделений натановского бумажника потерянная и забытая. Вспомнилось имя, напечатанное на визитке.

– Берг…- неуверенно проговорил молодой человек.- Вальтер Берг!

Лицо Вальтера разгладилось – приступ жестокой мигрени отступил. Открыв помутневшие глаза и вздохнув с облегчением, он устало рассмеялся:

– Вы меня вспомнили!

– Да,- кивнул Агин, сам не зная почему, обрадовавшись так, что едва в ладоши ни захлопал.- Как давно же мы с вами не встречались! Ведь несколько месяцев прошло!

К этому времени мужчины уже вышли на улицу и остановились у дверей станции чуть в стороне от людского потока.

– Да-да,- соглашался Берг, обнажая в улыбке желтоватые, крупные зубы.- Я ведь Вас так и не отблагодарил за щедрость!

Скалился он так открыто, по-доброму счастливо, что глядя на эту беззаботную, глупую улыбку Агин, пожалуй, впервые за сегодняшний день, расстался с гнетущим ощущением опасности, таившейся в окружающем мире. Хорошо было стоять вот так на оживленной площади, в потоке посторонней людской суеты и запросто трепаться со знакомым, которого случайно встретил на эскалаторе в метро.

– А знаете,- Вальтер легонько прикоснулся к плечу Натана.- А давайте я Вас сейчас же и отблагодарю?

Агин замялся, разрываясь между желанием выспаться и возможностью пропустить по стаканчику с хорошим человеком. Ему отчего-то хотелось верить в то, что Берг – человек хороший. Во всяком случае, собеседником он был интересным.

– У меня встреча здесь, неподалеку,- продолжал Вальтер, заметив сомнение на лице Натана и ненавязчиво увлекая его в нужном направлении.- В кафе «Росси», не бывали там?

– Нет…

Все еще колеблясь, молодой человек, тем не менее, следовал за сыщиком.

– Вам понравится,- сердечно уверял Берг.- Мы там встречаемся с моим клиентом – Близнецом Кимом Ивановичем.- Ах!- он закатил глаза, выказывая, таким образом, должное обожание упомянутому клиенту.- Если б Вы знали, Натан Владимирович, какой это человек! Вам непременно нужно с ним познакомиться! И я с радостью выступлю посредником при этом знакомстве…

– Хорошо,- добродушно  согласился Агин.- Хорошо. Я уже иду с вами, видите? Только не спешите так.

– Конечно-конечно!- закивал Вальтер, сбавляя шаг, и по-прежнему восторженно продолжил:- Если б вы знали, какой это великолепный человек! Воин, поэт, актер и философ! Муж, который больше тех, что в настоящем… Тех, что хнычут и винят в своих несчастиях высшие силы, природных духов, звезды, закрывая глаза на собственную непроходимую тупость, леность и слабость. Дикарь и аристократ одновременно, словно не из этого времени – из античности. Умен, как дьявол и красив, как полубог. Понимаете, в его характере стальной, несгибаемый стержень есть! Я только его встретил, как сразу и восхитился! Не в обиду Вам будет сказано, друг мой, но Берг много людей повидал и редко кем восхищается до такой степени. А перед Близнецом даже колени преклонить не зазорно. Впрочем, Вы все поймете скоро…

Расхваливая таким манером клиента, Вальтер дворами привел Агина в уютное кафе, которое располагалось на первом этаже серого, ветхого трехэтажного особняка. Мужчины прошли сквозь небольшой зал со стенами, отделанными панелями светлого дерева, с потертым от времени паркетом на полу, искусственным камином и несколькими столиками. И вышли на просторную террасу, которая занимала все пространство между зданием и каналом, а одной третьей своей частью нависала над водой. Деревянные решетки, ограничивающие террасу справа и слева, были увиты плющом, но, прежде сочные зеленые листья, уже начали желтеть и терять силу. Хотя солнце грело еще по-летнему жарко, свежий, порывистый ветерок с залива, нес прохладное дыхание надвигающейся осени.

Канал в этом месте делал крутой поворот, поэтому с террасы открывался чудесный вид. Здания – каменные старики, толпившиеся по обоим берегам, гляделись в медленные мутные воды. Некрасивые, но внушающие трепет восторга своим почтенным возрастом. Гниющие и разрушающиеся изнутри, с глубокими трещинами на фасадах. Грезящие о прошлом, оставшимся для них настоящим. О временах царей и кровавых переворотов, о поколениях людей, чьи жизни так коротки по сравнению с жизнью камня. О смешных поколениях, которые сменялись одно за другим в бесконечном течении времени, и с серьезными лицами творили глупости. По вечерам грезы сочились из фундаментов, превращаясь в дымку тумана, неспешно плывущую над каналом.

На террасе было занято всего четыре столика, Агин отметил, что в основном здесь присутствовали пожилые люди, чьи волосы уже изрядно посерели. Берг увлек его в угол над водой, где расположился широкоплечий мужчина в явно дорогом светло сером костюме, единственный посетитель здесь, которому на вид можно было дать лет сорок пять.

Высокий лоб с тремя глубокими морщинами, коротко остриженные темные волосы, зачесанные на левый бок, тонкий с горбинкой нос, гладко выбритые впалые щеки – рекомендовали мужчину, как человека неглупого, серьезного и дисциплинированного. Лицо его, несмотря на некоторую даже грубость черт, производило  в целом приятное впечатление. Однако глаза: серые, колючие; смотрели пронзительно и холодно.  Брови были  изогнуты так, что казалось, мужчина постоянно хмурится. Мысленно Натан сравнил Кима Ивановича с Шерлоком Холмсом, не хватало лишь трубки.

Семеня к столику. Вальтер махнул рукой в знак приветствия, но Близнец не обратил на его жест внимания, поглощенный чтением толстой книжицы в мягком переплете.

– Кхм!- робко кашлянул Берг, когда они с Агиным подошли к столику.

Подчеркнув ногтем, предложение на котором остановился, мужчина нехотя оторвался от чтения. Вальтер заискивающе осклабился и кивнул головой.

– Здравствуйте, Ким Иванович,- пролепетал он.- Вот. Это Натан Владимирович, я Вам про него рассказывал…

Вежливо улыбнувшись, Близнец не спеша поднялся со стула и протянул руку.

– Будем знакомы,- констатировал он и, указав на стул напротив, пригласил:- Присаживайся.

– Я Вас оставлю ненадолго,- тихо извинился Берг и, ссутулившись более чем обычно, стремительно покинул террасу.

– Голоден?- поинтересовался Ким у Агина

Не дождавшись ответа, он сделал знак рукой, и тут же у столика материализовался официант, который предложил Натану меню.

– Заказывай пока,- Близнец снова откинулся на спинку стула.- А я дочитаю, если ты не возражаешь.

– Конечно,- пожал плечами Агин, мельком взглянув на обложку книги, оказавшейся сборником рассказов Эдгара Алана По.

Через минуту официант вернулся. Натан заказал мясную лазанью и бокал красного полусладкого вина, Близнец, прервал чтение на секунду, попросив чашку эспрессо.

Еду принесли довольно быстро. Хотя к тому времени пара глотков вина уже успела раздразнить и без того волчий аппетит Агина. Он с удовольствием накинулся на еду и с благодарностью отметил исключительное мастерство шеф-повара заведения. Парень непременно бы поделился этим наблюдением со случайным слушателем, но, к его удивлению, Берг, увлекший его сюда буквально силой, все не возвращался. Близнец же, не обращал на него никакого внимания. Он невозмутимо глотал печатные слова, время от времени запивая их кофе.

Доев, Натан достал сигарету и, повертев ее в пальцах, закурил. Делал он это все реже, но полностью бросить все не удавалось. Сейчас его переполняло сонное чувство покоя и наслаждения. А терпкий аромат дыма во рту гармонично сочетался со сладким послевкусием хорошего вина, плеском воды и далеким, безопасным гулом большого города. Сытому везде уютно и хорошо. Теплый лучик солнца, зайчиком отразившись от волны, попал Агину в глаза. Молодой человек улыбнулся и, запрокинув голову, зажмурился.

Ким внезапно, резко, с силой захлопнул книгу. Натан вздрогнул от неожиданности. Мужчина жестом попросил официанта принести ему еще чашку кофе. Он небрежно бросил сборник на стол и, хмурясь своим мыслям, оглядел террасу. Видимо не заметив ничего интересного, Близнец уставился на Агина, который с любопытством и вежливой полуулыбкой наблюдал за ним. Некоторое время они смотрели в глаза друг другу, а затем Натан, почувствовав смущение, отвел взгляд. Ким кивнул и оперся локтями на стол.

– Значит… Моя жена трахается с тобой…- наконец неуклюже нарушил обоюдное молчание мужчина.

Это не был вопрос, но утверждение. Близнец бросил слова без эмоций, просто. Словно начал непринужденную беседу с дежурной фразы или обратил внимание на незначительное событие. Возможно, таким он и видел измену Камиллы. Агин взглянул на собеседника, сомневаясь в том, правильно ли он все понял и не ослышался ли. Но лицо Кима оставались непроницаемым, читать по нему мысли было так же бесполезно как по  глухой кирпичной стене или маске. Ни один мускул не дернулся, выдавая затаенную злобу. Уголки тонких, плотно сжатых губ были чуть приподняты, глаза прищурены, как бы улыбаясь, но смотрели внимательно, пронизывали насквозь. Натан зябко поежился, почувствовав, как вдруг прохладно стало на улице. Медля с ответом, он покосился на невысокие перила террасы, малодушно допустив секундную мысль сигануть в воду и удрать. Совесть и бессильная злоба на себя кусала разум. Мысли спутались, ощущение опасности утратило иррациональность, обретя конкретную законченную форму. Это уже не было кошмарным сном или расстройством психики. Агин боялся смерти, боли, как любой человек. Он никогда не думал, что может умереть однажды, после вкусного ужина в кафе. Сейчас же Натан осознал с необычайной ясностью: перед ним сидит человек, способный лишить его жизни. Подобная ситуация любого может привести в замешательство. Парень словно со стороны видел себя, подошедшего к краю, к обрыву за которым неизвестность. И глядя в эту серую неизвестность он понял, как отчаянно нуждается в жизни. Понял, как отчаянно нуждается в любви. Как отчаянно нуждается в Камилле… он почувствовал себя маленьким и слабым. Знал, что должен сказать что-то, но слова не шли.

Близнец помолчал, изучая его реакцию, а, не дождавшись ответа, продолжил:

– Господин Берг не предупредил, зачем он привел тебя именно в это место?- Ким хмыкнул.

Натан взглянул на него исподлобья и снова потупился, горячий румянец проступил на его лбу и скулах.

– Я попросил его сделать этого,- пояснил мужчина.

– Это вы… Ты следил за мной?- глухо спросил Натан, хотя сам уже знал ответ.

– В каком-то смысле это так,- Близнец пожал плечами.- Можно сказать то были мои глаза и уши.

– Зачем?

Мужчина в раздумье пожевал нижнюю губу и, отвернув лицо к каналу, проговорил:

– Беда, когда догадываешься и любишь, подозреваешь и боготворишь…[‡] – он тяжело вздохнул.- Из этого ада только ясность может спасти. Нужны доказательства.

– И что теперь?

Агин снова отважился взглянуть на собеседника. «Черт с ним со всем!- про себя решил он.- Ведь не убьет он меня здесь! Ерунда же!»

Ким коротко улыбнулся и, прислушиваясь к чему-то, чуть склонил голову на бок.

– Слышишь?- вдруг спросил он, кивнув в сторону канала.- Чайки кричат.

Натан послушно навострил уши и действительно различил далекий чаячий гомон.

– Лет пять назад,- продолжил Близнец.- Летом на этой террасе поесть было невозможно. Постоянно сотни этих птиц кружили неподалеку. Они утаскивали вилки, били посуду, воровали еду, кричали друг на друга, дрались и срали. Срали постоянно,- Ким усмехнулся и жестом обвел террасу.- Веришь? Иногда под вечер здесь просто все кругом было заляпано птичьим дерьмом. Они гадили в бокалы с вином,- он указал на опустевший бокал Агина.- На лысины добропорядочных граждан, на столы, стулья, загаживали пол так, что официанты падали, ломая себе руки. И это стало серьезной угрозой делу. Росси уже без шуток думал распрощаться со свежим ветром и плеском канала и сделать кафе полностью закрытым. Однажды он рассказал мне свою историю, со слезами на глазах подсчитывая убытки. «Энцо!»- воскликнул я тогда, услышав о его беде,- «Возможно, ты и великолепный повар, но я просто поражен, как такого идиота все еще не вышвырнули из бизнеса!» Мы тогда сошлись на том, что если я избавлю его от чаек, то получу десятую долю прибыли и открытый счет в этом чудном заведении. Может в это и трудно поверить, но сейчас удержать на расстоянии от объекта можно любое живое существо. Даже человека. Все дело в страхе, найди то, что ужасает животное: звук, сон, запах – и воздействуй. Это даже эффективнее истребления. Но… Не о том речь.

На следующий день я установил здесь отпугиватели и теперь чайки не приближаются к заведению ближе, чем на три сотни метров. А теперь, будь внимателен,- лицо мужчины стало серьезным, жестким, от прежней улыбки не осталось и следа.- Из-за своей глупости и беспечности Энцо лишился десяти процентов прибыли. И это – следствие поступка: он открыл заведение у воды, забыв о том, что еда привлекает паразитов. Нескольким официантам пришлось проходить с гипсом, потому что они тоже совершили поступок: устроились в кафе Энцо. Добропорядочные же граждане были обгажены наглыми тварями. Они также совершали поступок – приходили поесть к Росси… Конечно они не предполагали, что вместо романтического ланча или ужина с очаровательной спутницей их просто-напросто обосрут. Никто не задумывается всерьез над такой возможностью! Но это не значит, что такой возможности не существует,- Близнец задумался.- Следствия наших поступков хватают нас за волосы, совершенно не принимая во внимание того, что мы тем временем “исправились”.[§] На пути жизни мы все принимаем решения, совершаем действия и поступки. А следствия… Они берут с нас плату или платят нам. Иногда сразу. Иногда, по прошествии некоторого времени. Зачастую это больно и мерзко, потому как чаще мы совершаем дурные поступки. Но это… Справедливость Вселенной…

Ким неожиданно замолчал. В нем происходила битва, безумие и ярость которой видел только он.

– Ты был женат?- отвлекшись от своих мыслей, спросил мужчина.

– Был,- коротко ответил Натан.

Близнец усмехнулся.

– Тогда ответь, что бы ты сделал, когда встретился с тем, с кем она изменяет?

– Не знаю…- честно признался Агин.- Еще вина,- тихо попросил он подошедшего официанта.- Наверное разозлился бы… Может, избил… Но как бы я ни поступил, за это мне пришлось бы платить…

– Схватываешь на лету,- холодно похвалил Ким.- Я думал, что могу убить. Но это было бы еще одно лицо, которое являлось бы мне ночью… Даже предательство того не стоит…

Мужчина посмотрел на него, и Натан внутренне съежился от этого взгляда. Он понял, что именно имела в виду Камилла, когда говорила о смерти, которая смотрит через глаза ее мужа. Все человеческое враз исчезло из них: искра мысли, блеск души. Осталась лишь бездна пустоты, небытия, полного отсутствия добра или зла, как категорий существования. Близнец потупился, сглотнул, а когда поднял глаза, снова ожил.

– Не знаю, правда ли,- хрипло проговорил он и прокашлявшись продолжил:- Но несколько лет назад, когда я переживал довольно сложный жизненный период. Много пил, играл, употреблял наркотики, спал с кем попало. Один молодой человек неприятной наружности и с громким голосом, как раз перед тем, как познакомил меня с Камиллой, предупредил, что она мертва. Я только сейчас начал понимать, о чем он тогда говорил.

– Я знаю об этом,- чуть слышно признался потрясенный парень.

Ким удивленно поднял брови – он явно не ожидал такого ответа.

– Правда?

– Да,- кивнул Агин и сделал большой глоток вина, чтобы промочить пересохшее горло.- Она была моей женой до смерти…

Близнец, задумавшись, покусал нижнюю губу. Натан осторожно закурил. Пальцы, держащие сигарету, подрагивали совсем чуть-чуть, почти незаметно.

– И ты надеешься, с тобой она снова станет живой…- заключил Ким.

Натан улыбнулся, вспомнив их первую встречу с Милой и дурацкий диалог о сыре.

– Она уже ожила, – ответил он.

Близнец поморщился, словно раскусил горькое.

– Просто я верю в то, что нам суждено быть вместе,- в порыве искренности признался Натан.

В носу предательски защипало и он запястьем промакнул выступившие слезы.

Агин понимал, что ни в чем не виноват перед Близнецом, но совесть, благородство одним голосом утверждали о его вине и о том, что исправить уже нельзя ничего, единственное, на что оставалось уповать – это на ту же вселенскую справедливость. Может она действительно существует? Он понимал, что боится Кима: его сила, воля, опыт, сама внешность – внушали уважение. Как Берг говорил: «Колени преклонить не зазорно». Но в нем самом, в его природе, чувствовалась опасность, дикая животная  угроза. Он виделся человеком другой породы, возможно, чем-то большим, чем просто человек. Или действительно был тем, чем должно быть человеку.

– Ладно…- проговорил Ким, согласившись видимо с какими-то своими мыслями.- Сегодняшнюю ночь она проведет со мной. Завтра вернется к тебе. С бумагами по разводу уладим как можно скоро. И больше никакой слежки. Я не появлюсь в вашей жизни.

Агин хотел возразить, но мужчина жестом остановил его.

– Я принял решение,- холодно отчеканил Близнец, и смерть вернулась к его глазам.- Мне не интересны твои возражения.

Натан стушевался.

Ким поднялся и взял со стола свою книгу.

– Останься,- усмехнувшись, приказал он и опустил ладонь на плечо Натана, когда тот собирался подняться.- Выпей еще чего-нибудь за счет заведения. Всего хорошего.

Близнец направился к выходу. Официант подал ему шляпу, выслушав какие-то указания, взглянул на Агина и, улыбнувшись, часто закивал. Ким похлопал его по плечу и вышел.

Оставшись один, Натан попытался дозвониться Камилле, но ее номер был занят, а потом вовсе отключился. Томясь беспокойством, молодой человек допил вино и заказал еще бокал, надеясь заглушить ощущение горечи, оставшееся после разговора.

 

Она пришла рано утром. Когда Агин, измученный бессонницей пребывал где-то посредине между дремой и бодрствованием.

Не должен же он чувствовать вину оттого, что полюбил Камиллу, стал встречаться с ней! Ведь это произошло даже раньше, чем она вышла замуж за Близнеца! Но зачем-то именно это чувство не давало покоя. И как понять кто: он, Натан, или Ким имеют право быть с ней? И что вообще такое это «право»? Почему он до сих пор думает о Миле как о мертвом, безвольном куске мяса? Разве не ей решать с кем она хочет быть? Но сейчас она с Близнецом… Разве этого она хочет?

Агин сжал руками голову. От презрения и отвращения к себе сводило скулы. Нужно было сделать что-то в кафе, быть смелее, жестче. И возможно умереть? Дело в том, что, несмотря на тысячи лет развития цивилизации, до сих пор сильный берет то, что пожелает. Слабому же остается лишь униженно и злобно скалить зубы. Близнец хотел унизить Натана – он сделал это. Мимоходом, легко. Просто потому что знал, что может. И ночь стала жуткой пыткой бушующего воображения для Агина.

Но под утро, сквозь холодный предрассветный туман на безлюдных улицах, белесый в тусклом свете сумерек, пришла девушка. Не предупредив по телефону, не понятно как, миновав запертую наружную дверь, не коснувшись кнопки звонка, она лишь тихо постучала. Три несильных удара костяшками в дверь квартиры. Именно та девушка…

Агин поднялся с постели и пошел открывать. Ни секунды не сомневаясь в том, кто может стучаться к нему этим утром.

Камилла нерешительно переступила порог. Натан снял с нее плащ и туфли, за руку отвел в спальню, уложил на кровать и лег рядом, обняв ее. Девушка всхлипнула, подтянула колени к груди и тихо пробормотала:

– Теперь мы свободны…

Натан обнял ее крепче, словно боялся, что она пропадет, исчезнет как сон.

– Так тяжело внутри. Наверное, было бы легче, если бы он накричал на меня. Или ударил. Но он даже не прикоснулся,- Камилла тяжело вздохнула.- Будто и не любил меня. Будто я – дохлый зверек с червями в глазницах. И в лице его не было ничего, кроме брезгливого отвращения… Но что можно понять по его лицу? Просто сидел, пил и рассказывал, как узнал о нас, как нанял кого-то следить за нами, как злился и хотел убить, как продумывал, что сделает с телами. Обо всех своих мыслях. Он никогда раньше не говорил столько. И не пил столько. До того как ноги перестали держать…

Голос Камиллы сорвался, она хотела добавить что-то, но вместо слов вдруг вырвались рыдания. Хриплые стоны измученной души. Приступ прошел не скоро. Агин не мог ничем помочь. Не оставалось ничего другого, как прижаться губами к ее горячему лбу и нежно гладить по голове.

– Ну почему все получается так по-дурацки?- спросила она сквозь слезы.- Почему любовь такая неправильная?

Мила чуть успокоилась и, отстранившись, взглянула в лицо Натана.

– Не знаю,- тихо ответил он, прикоснувшись к ее щеке.

Девушка перехватила ладонь, сначала прижала ее к губам, а затем положила себе на глаза.

– Я сделала ему очень больно, понимаешь?- вопрос повис в воздухе.

Агин смутился, но Камилла и не ожидала услышать ответ.

– Я сделала больно человеку, который любит меня, и ничего не могу исправить,- губы девушки снова задрожали.- Это так отвратительно,- горько проговорила она.- И это ест меня.

Ее уши и щеки стали красными и горячими он нервной лихорадки.

– Ну, перестань,- шепотом попросил Агин.- Ты мучаешь себя. Что сделано – то сделано.

Камилла отняла ладонь с глаз и повернула к нему лицо.

– Я знаю,- призналась девушка.- Просто совесть у меня злобная. Со мной что-то не так. Какой-то холод и пустота ненасытная внутри. Нат, любимый мой, я боюсь, что однажды я сделаю так же больно тебе. Пожалуйста, не люби меня, если можешь,- наивно попросила она.

Агин улыбнулся сквозь проступившие слезы:

– Это невозможно.

Девушка тяжело прерывисто вздохнула.

– Не люби меня,- повторила она.- Я буду тебя любить, а ты меня нет. И тебе не будет больно…

Натан поцеловал в мокрую соленую щеку, в кончик носа, в горячий лоб и прошептал вечную формулу:

– Я люблю тебя.

– Не надо,- слабо взмолилась Камилла.

– Я люблю тебя,- твердо повторил Агин.- Мне не страшно. Просто будь честной со мной.

Он отстранился, чтобы видеть большие темные глаза девушки.

– Любовь может исчезнуть со временем, я знаю это. Но ведь сейчас мы любим друг друга. Важно только это! А дальше – будь, что будет. Просто будь честной со мной. Если перестанешь восхищаться мной, обожать меня. Если я перестану радовать тебя. Не бойся признаться мне в этом. Больно же не от признаний, не от правды. Больно от обмана…

Натан рассмеялся, заметив с каким детским восхищением, Камилла внимает его словам. Затаив дыхание, лишь изредка ресницами хлопала.

– А теперь положи ладошку мне на щеку,- попросил молодой человек и девушка нерешительно повиновалась.- И поклянись никогда не обманывать меня.

– Клянусь, что никогда не буду обманывать тебя,- серьезно пробормотала она.

Натан поцеловал ее ладонь и, улыбнувшись, проговорил:

– Я тоже клянусь никогда не обманывать тебя.

 

Часть II.

 

 

– Ну как? Ты уже придумал, кем мы сегодня будем?- спросила Камилла.

Она подкрашивала ресницы, сидя за столиком перед трельяжем, одетая в черное коктейльное платье с глубоким вырезом на спине.

Агин в строгом, темно сером костюме расположился в кресле позади. Он украдкой, из-под полей шляпы, надвинутой на глаза, подглядывал в зеркало, любуясь отражением любимой. Восемь месяцев незаметно пролетели, с тех пор, как они начали жить вместе, а он все так же восхищался ее красотой.

– М-м?!- потребовала девушка ответа у его отражения.

– Хм,- задумался Натан.- Там сегодня будут Кротовы, значит я – подкаблучник, а ты – дрянь, ревнующая меня к каждому столбу.

Камилла задумалась на мгновенье, и шаловливо ухмыльнувшись, хищно пробормотала:

– Кр-р-ротовы… Значит глазки нужно нарисовать жир-рнее…

– Только не увлекайся ролью, моя милая,- добродушно попросил Агин, указательным пальцем приподнимая шляпу.

– Ну, Нати,- рассмеявшись проворковала девушка.- Я же правда нечаянно тогда, ты же знаешь, какая я у тебя неуклюжая, эта дурацкая тарелка сама выскользнула…

– Но благодаря этому, Кротовы теперь уверенны, что ты меня бьешь всем, что попадет под руку, до синяков и даже при посторонних!

Молодые люди не удержались от хохота.

Месяцев пять назад, когда они начали проводить время со знакомыми и коллегами друг друга, влюбленные придумали остроумную игру. При каждой новой, малознакомой компании отыгрывали своеобразный спектакль стереотипов. Примеряли разные глупые характеры. Вели себя то, как парочка увлеченных фантазийной реальностью гиков, то, как две пустышки, измеряющие ценность мира в денежных единицах. Кто-то из сотрудников Камиллы знал Агина циничным деспотом, а девушку, в их отношениях, глупой влюбленной, послушной серой мышкой. Другие в голос бы стали утверждать, что не встречали еще стервы, злобнее Камиллы и большего слюнтяя, чем Агин. Для одних молодые люди могли быть распутниками, свихнувшимися на сексе, при любом удобном случае склоняющие собеседников к оргии, для других – пуританами, твердящими о моральных ценностях, и увлекающими наивные души в свою дьявольскую секту. С возвращением девушки в жизнь Натана, само течение этой жизни изменилось. Из ниоткуда, в короткий срок, возникло огромное количество людей, которые непременно хотели с ним познакомиться. Пригласить на крестины ребенка или просто на прогулку по парку. Камилла была очень общительным человеком, иногда, конечно, эта черточка ее характера причиняла замкнутому Натану некоторый дискомфорт. Но, через некоторое время он снова свыкся, и стал спокойнее относиться к несуразному количеству ее знакомых. После же изобретения игры, вечеринки и корпоративы стали проходить гораздо более увлекательно. Дело в том что, несмотря на других людей вокруг, которые изо всех сил старались производить впечатление нормальных членов общества, дурашливые маски, примеряемые Натаном и Камиллой, оберегали интимную близость их отношений. Между ними постоянно оставалась натянута нить, видимая им одним и связывающая сердца их душ. Остальные могли догадываться о ней, но чувствовали ее только они…

Сейчас любовники собирались на концерт Камиллиных знакомых. Какой-то джаз-банды, название которой не задержалось надолго в голове Агина. Вечеринка проходила в просторном клубе – полуподвальном помещении, бывшем то ли бомбоубежище, то ли овощехранилище. С кирпичными стенами, сводчатым потолком с зеркальным шаром в центре, барной стойкой у входа, вместительным танцполом, сценой и балконом напротив, со столами и креслами для очень важных гостей. Прибыв минут за десять до заявленного времени, Натан с Камиллой нашли банду именно там. Концерт отложили на час, поэтому ребята пригласили гостей наверх, скоротать время за стаканчиками газировки. Беседа завязалась легко. Отчасти благодаря обговоренной заранее стратегии поведения, где Агин должен был лишь поддакивать любимой и с готовностью исполнять все ее просьбы. Но, в большей степени, благодаря природному шарму Камиллы и ее приобретенному умению поддерживать светскую беседу. Натан не видел еще человека, который умел бы так непринужденно вливался практически в любую компанию.

Музыканты оказались неплохими ребятами. Поддерживали разговор двое братьев – саксофонист и ударник. Девчонка же контрабасистка с длинной черной челкой, прикрывающей правую сторону лица, молча сосредоточенно курила тонкие ментоловые сигаретки, и, не скрывая восхищения, разглядывала Камиллу. Агин невзначай заметил, какая же все-таки бездна разделяла его и этих ребят. Несмотря на разницу в возрасте всего в каких-то пять-семь лет, они казались ему еще совсем детьми. Веселыми, интересными, забавными, но совершеннейшими детьми.

За шутками, смехом, болтовней и джином с тоником час пролетел незаметно. Банда удалилась за кулисы – готовиться к выступлению. Агин же с Камиллой остались на балконе. Танцпол к этому времени заполнился на две трети.

Выступление началось. Ребята выкладывались на полную. Они казались новичками на сцене, но те неожиданные переходы от кула к безграничной свободе фри и пружиной в безумные глубины авангарда, жгли огнем трепещущий, возбужденный слух. Толпа потянулась поближе к сцене, вибрируя, извиваясь, танцуя жарко и похотливо.

После второй композиции Камилла перегнулась к Натану, громко крикнув:

– Я хочу танцевать!

Агин скорчил недовольную гримасу давая понять, что ему гораздо комфортнее здесь, развалившись в удобном кресле, чем внизу, зажатому разгоряченными телами совершенно незнакомых ему людей. Рассмеявшись, девушка обозвала его занудой и, поцеловав, оставила. Натан не стал ее останавливать. Было бы просто глупо допускать даже толику недоверия после всего того хаоса, через который им пришлось пройти вместе. Да и не понимал он, как можно любить человека, одновременно ограничивая его свободу. Ведь каждый волен поступать так, как диктует его собственный внутренний закон. И невозможно заставить человека жить по твоей морали, вернее можно конечно, но при чем здесь тогда любовь?

Камилла пробралась к помосту. В мигающем разноцветном свете Агин хорошо видел ее красивую фигурку обтянутую тканью платья, двигающуюся плавно с кошачьей грацией. Натан усмехнулся, любуясь красоткой, ему чертовски нравилось подобное завершение их мистической истории – такое простое человеческое счастье. Композиция закончилась. Камилла поаплодировала музыкантам и, обернувшись, помахала рукой Натану. Он помахал в ответ. Та нить, крепко связывающая их, была натянута все так же туго.

К завершению выступления банды девушка куда-то ненадолго исчезла – верно, отлучилась в дамскую комнату. У Натана закончился коктейль, поэтому он решил спуститься к бару. Уже находясь на лестнице, он вдруг заметил Камиллу, разговаривающую у выхода с молодым человеком со светлыми волосами, собранными на затылке в короткий хвост. Одетого в светлый пиджак и темные брюки, большего Агин не смог разглядеть. В свете снующих повсюду разноцветных зайчиков от зеркального шара это было просто невозможно. К тому же блондин стоял спиной к нему и через несколько секунд, обняв Камиллу на прощанье, он вышел из клуба. Эта сцена не привлекла бы внимание Натана и скоро забылась бы, но, уже уходя, молодой человек провел нежно тыльной стороной пальцев по обнаженной руке девушки от плеча к запястью. А она, в ответ, глядя в пространство и улыбаясь рассеяно, зацепилась мизинцем за его ладонь. И держалась за нее, не отпускала до последнего…

Натан почувствовал неприятное покалывание внутри и с удивлением понял, что колет его доселе неизведанное ощущение от всей той нежности, которой дышали их жесты. Но вот Камилла перехватила его взгляд, послала воздушный поцелуй, и засмеявшись стала пробираться к лестнице.

– Кто это был?- добродушно поинтересовался Агин, одаренный настоящим поцелуем вместо недавнего воздушного.

– Кто?- переспросила девушка.

– Ну, тот парень,- он кивнул в сторону выхода.- С кем ты общалась.

– Ни с кем, любовь моя,- Камилла удивленно округлила глаза.- Я просто танцевала…

В это время саксофонист поблагодарил всех, объявив об окончании концерта, и девушка увлекла Натана за сцену поболтать с ребятами и выпить с ними в гримерке.

 

После того эпизода в разуме Натана образовалась песчинка мнительности. Как ранка во рту или ресничка, попавшая под веко, она не причиняла еще нестерпимой боли, но забыть о ней или перестать обращать внимание – было невозможно. Молодой человек вновь прокручивал ситуацию в памяти, и ранка с каждым разом становилась все больше и вот уже начала воспаляться. Хотя внешне Камилла не давала никакого повода сомневаться в ней. Она оставалась все той же нежной, влюбленной в него девушкой. Тем же обожанием горели ее глаза, когда она смотрела на любимого. С тем же увлечением она делилась своими мыслями и переживаниями. Правда ее страсть в постели стала немного иной, постепенно сошел на нет тот восторг новизны и восхищение. Но, поразмыслив, Агин решил, что это естественно, поскольку он тоже постепенно охладевал. Ведь любой, даже самый приятный процесс, вкус или запах, неизбежно приедается со временем. Но само удовольствие от занятия любовью с любимым человеком оставалось прежним.

Возможно, поэтому Натан ничего не сказал девушке о своем смятении. Полагая все сомнения в голове проблемой собственной разыгравшейся фантазии. Поэтому решил, что справится с этим без ее помощи. Анализируя каждый вывод, стараясь подобрать для каждой своей мельчайшей эмоции правильное определение, он зарывался в себя все глубже. А однажды, когда песчинка разрослась, и вирусом проникла в его разум, он с ужасом осознал: у болезни этой есть название – ревность. Эта глупая, пошлая болезнь примитивного разума. Никогда не испытывая ничего похожего, Натан почти уверился в том что обладает против нее иммунитетом. Считал ее бессмысленной выдумкой неуверенных в себе детей, ребячеством своего рода. Когда человек видится придатком другого, злобным придатком, стремящимся нанести оскорбление чести. Поэтому на придаток следует орать, держать в узде, временами бить, чтобы знал свое место. Такая странная форма рабства негласно узаконенная и принятая обществом. Бессмыслица же! Но вот Агин заметил, как тонкие стебли этой бессмыслицы сплетаются в паутину в его собственной голове и никак не хотел в это поверить. Он снова и снова отгонял пустые сомнения… Ведь пустые же?! Вспоминая одно из тысяч признаний в любви Камиллы, ее губы, но через мгновение сомнения возвращались, шумящие, словно центральный проспект в час пик.

 

Спустя неделю, молодому человеку пришлось выехать из офиса  для личной встречи с капризным заказчиком. Задумавшись, он в последнюю секунду заметил красный свет на светофоре и резко затормозил, едва не боднув серый хетчбэк, на заднем стекле которого была налеплена наклейка «осторожно дети!». Из салона, на него внимательно уставился семилетний светловолосый парнишка. Перехватив взгляд Натана, ребенок бесцеремонно показал язык и покрутил пальцем у виска. Агин усмехнулся, шумно выдохнув. Он мысленно выматерился на клиента из-за которого пришлось пробираться в жару сквозь пробки и на собственную рассеяность. Чуть приоткрыв окно, Натан закурил, скользнул глазами по улице и вдруг заметил Камиллу. Точнее он не смог бы поклясться в том, что видел именно ее, скорее девушку, похожую на нее. Блузка на ней была совсем не та, что Камилла надела утром, перед уходом на работу. Однако лицо, промелькнувшее в потоке пешеходов на переходе, походка, черные, пышные кудри так точно копировали лицо, походку и волосы Милы. И парень, шагающий рядом с ней, обнявший девушку за талию – точь-в-точь тот блондин, с которым она встретилась в клубе… Но может и не он. Ведь лица его Агин не видел ни тогда, ни сейчас. Все очень быстро произошло. Парень с девушкой мелькнули на одной стороне улицы, затерялись в людском потоке, появились на другой стороне, и скрылись за углом здания… Натан вытер капельки холодного пота, выступившие на лбу. Ощущение было такое, словно по затылку двинули боксерской перчаткой, набитой мокрым песком. Кровь отхлынула от щек, губы внезапно пересохли, мышцы обмякли, сигарета выпала из ослабевших пальцев. Руки и ноги показались чужими. Парень проваливался куда-то. В вату. Когда вдруг навалившуюся тишину внезапно прорезал резкий автомобильный сигнал. Натан вспомнил, что все еще стоит на светофоре, на котором зажегся уже зеленый свет. Он проехал перекресток и, припарковавшись у тротуара, вышел из машины. Сигарета упала в ноги, на резиновый коврик, поэтому Агин быстро нашел и выбросил окурок. Во рту чувствовался отвратительный привкус дыма. Голова кружилась. Задохнулся.

Натану потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Сомнения… Сомнения разрастались больше. Тошно… Разве она это была? Непонятно. Похожа и только. Но зачем этот приступ панической атаки? Промелькнула девушка в толпе, со своим парнем. Они гуляют, или чем там обычно занимаются парни с девушками на улице. Может, в кафе идут. По своим делам. Если задуматься, то не так уж она была похожа на Камиллу. Лица-то он не видел, только в профиль. Недолго. Мог обознаться. Зачем тогда остановился? Почему дышать нечем? Что теперь? Он побежит по окрестным заведениям, чтобы разыскать ту парочку?

Агин сел обратно в машину и позвонил Миле на мобильный. Девушка не ответила. После десятого гудка он сбросил звонок. Руки дрожали. Но она и раньше бывало, не отвечала на звонки, не слышала на работе или телефон забыла в сумочке где-нибудь. Или беззвучный режим включила. Или на совещании. Тысячи причин. Ничего не значит. Ощущение удара по голове осталось. Глухое, мутное. И тошнота. Молодой человек завел двигатель, заставив себя ехать на встречу.

 

– Привет,- Камилла остановилась в дверях кухни, прислонившись плечом к косяку.

Натан поджаривал овощи на сковороде. После встречи с заказчиком он не стал возвращаться в офис, а направился домой и, чтобы отвлечь себя, занялся приготовлением ужина.

– Привет,- натянуто улыбнулся он.

Уменьшив температуру на плите, парень накрыл сковороду крышкой и обернулся к девушке.

– Вкусно пахнет,- улыбнулась она, потянув носом воздух.

Скользнув к Натану, Мила прижалась к нему.

– Так хорошо с тобой…

– И мне с тобой,- вздохнул Агин, все прокручивая в голове сегодняшнюю встречу на перекрестке.

Рассказать о ней? Или нет? Глупо же все это и рассказывать-то не о чем…

– Как прошел день?- спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал обыденно.

– Да ничего… Устала немножко,- девушка прильнула ухом к его груди.- Тук-тук,- повторила она вслед за сердцем, и вдруг отклонившись, но, не разорвав объятий, взволнованно взглянула Натану в лицо.- Я растяпа! Я телефон дома оставила! Ты звонил, да?

Не дожидаясь ответа, Камилла убежала в спальню и через секунду вернулась, уткнувшись в экран сотового, просматривая пропущенные вызовы.

– Ну конечно, Нат звонил…- грустно вздохнула она и снова обняла любимого.- Я нечаянно, правда. Ты волновался да?

– Немного,- он выключил плиту.- Голодна? Все уже готово, только чайник поставлю. Переоденешься?

– Да,- тихо проговорила Камилла, но не спешила отпускать Натана.- Нат,- напряженно позвала она спустя мгновение.

– Что?- с трудом спросил Агин, внутренне сжавшись, приготовившись услышать подтверждение своим надуманным подозрениям, одновременно ужасаясь честного признания.

Камилла подняла глаза и, встретив его взгляд, долго внимательно изучала. Ясно видя смятение Натана, старалась внутри разглядеть причину. Она инстинктивно чувствовала его отчуждение, но никак не могла понять, чем оно вызвано.

– Нат, ты, правда, меня все еще любишь?- серьезно спросила девушка.

Агин задумался ненадолго, попытавшись проанализировать свои чувства. Но разве чувства поддаются анализу?

– Конечно,- грустно ухмыльнулся он.

– А откуда ты знаешь?

– Не знаю,- Натан пожал плечами.

Со странным горьким удовлетворением он осознал, что, несмотря на сумбур в мыслях и поколебавшееся доверие к Миле, его вера в любовь к ней не пошатнулась. Сама эта уверенность неразрушимостью своей походила даже на религиозное чувство. Она существовала в другой системе координат. Была любовь и была ревность. Два противоположных переживания. Первое туманило голову мягкими, сияющими белизной облаками, второе – иссиня-черной, воняющей тухлятиной, пылью…

– Просто знаю, что мне очень хорошо с тобой, а без тебя будет очень плохо. И какая разница, каким словом это назвать?- он прикоснулся губами к ее, наморщенному от серьезных мыслей, лбу.- А ты все еще любишь меня?

– Конечно,- искренне ответила девушка.

– Тогда почему спрашиваешь?

– Не знаю,- она улыбнулась.- Задумалась просто…

Она снова взглянула в лицо Натана и, верно, не удовлетворившись тем, что сумела в нем разглядеть, спросила:

– Нат, у тебя все хорошо?

Агин осторожно высвободился от ее объятий, налил в чайник воды, вернул его на подставку, но включить забыл. Опершись на подоконник, он зажмурился и с силой сдавил виски запястьями.

Настоящее и вымысел смешивались, а в голове клекотал вулкан, грозя вот-вот взорваться, выплеснув наружу опаляющую бессильную ярость. Голос Камиллы, ее слова, ее умение видеть его переживания, вроде бы гнали прочь из сознания, пробудившиеся мерзкие, низкие, но такие человеческие подонки. Однако память, собственный разум воспроизводил то, что видели глаза. Не галлюцинации же все это были! Возможно, сегодня Натан и обознался. Сегодня не ясно. Но ведь тогда в клубе она же солгала! Раз так, разве не могут оказаться ложью все ее слова?! «Она обманывает тебя!!!»- шептал внутренний голос.

– Нат?- девушка дотронулась кончиками пальцев до его щеки.

Агин поморщился, так, словно прикосновение причинило боль.

– Все в порядке,- раздраженно отмахнулся он.

– Нет, не в порядке!- возмутилась Камилла.- Зачем ты злишься?! Я чем-то обидела тебя?

– Нет!- рявкнул Натан и тут же осекся.

– Почему ты кричишь на меня?- обиженно и растерянно пробормотала девушка.

– Прости, Мил,- парень неуклюже обнял ее, тут же раскаявшись в своей резкости.- Я не хотел… В голове все перепуталось и я никак не могу разобраться…

– Так может, если ты все расскажешь, я смогу помочь?- неуверенно предложила Камилла.

– Хм,- задумался Агин и отстранился, чтобы видеть ее лицо.

Ему показалось чрезвычайно важно, именно сейчас видеть ее лицо.

– Знаешь, мне сегодня пришлось выехать из офиса, в районе полудня, нужно было встретиться кое-с-кем по рабочим вопросам. И я остановился на перекрестке, где дом с совами, в центре. И мне кажется, я там видел тебя…

Камилла слушала его. Сначала с доброй, робкой полуулыбкой, затем нахмурилась, задумавшись о своем. Натан замолчал, но девушка не спешила нарушить тишину.

– Так что же?- все так же хмурясь, спросила она спустя несколько секунд.

Парень потер лоб тыльной стороной ладони. Он усердно пытался подобрать правильные слова, для того, чтобы описать крушение восприятия их мира, которое произошло в нем. То разномыслие и разночувствование, оставшееся после.

– Понимаешь,- начал он, шаря глазами по полу.- Разумом сейчас я осознаю, что ничего не могло произойти, переживать не из-за чего. Снова и снова повторяю себе это. Но внутри есть другой я: скверный, злой; он бесится, предполагает вероятности, рисует картинки, а на них ты… Я все больше запутываюсь, не понимаю, что происходит на самом деле. Во что верить? У тебя есть кто-то?

Натан решился взглянуть на любимую и прочитал в ее лице неподдельную боль от обиды. На ресницах повисли слезинки. Сейчас, совершенно того не желая он сильно ранил Камиллу.

– Зачем ты обо мне сразу плохое думаешь?- с трудом выговорила она.- Почему? Я, правда, не понимаю.

Ядовитая горечь в ее голосе обжигала. Натан разозлился на себя.

– Не обижайся, пожалуйста,- попросил он.- Я не думаю о тебе плохо. Не хочу этого. Я понимаю, что не могу не доверять тебе и все мои подозрения – глупости. Но что-то другое держит все эти глупости, всю эту мерзость в моей голове и я никак не могу от нее избавиться…

– Любимый мой!- в порыве нежности девушка прильнула к Агину.- Нет, я никого не люблю так, как тебя! И никого никогда не смогу полюбить так, как тебя!

Молодой человек вздохнул с облегчением, зарывшись носом в ее волосы.

– Но только страшно оттого,- безрадостно продолжила Камилла.- Что сколько бы я сейчас ни говорила, все мои слова будут звучать как оправдание. И не важно, правда то будет или ложь, верить ты все равно будешь не мне, а своему воображению…

Натан потерся щекой о ее щеку, сознавая правдивость ее предположения.

– И это я понимаю,- прошептал он.- Поэтому не хотел говорить тебе… Я не хочу, чтоб так было, но чувствую, как теряю тебя и ни черта не могу с этим сделать.

Слегка ослабив объятия, Камилла уверенно проговорила:

– Мы сможем справиться с этим,- она запустила пальцы в волосы Натана.- Я была сегодня на том перекрестке.

Агин нахмурился, но девушка, коснувшись его груди, серьезно попросила:

– Выслушай меня. Мне не хочется ничего скрывать от тебя, и только так мы сможем справиться с этим. Ты будешь всегда рассказывать о своих подозрениях, когда они вновь появятся, а я буду рассказывать, как все было на самом деле. Но ты больше не должен держать все в себе, хорошо?

В ее голосе сквозь нежность и заботу проступили нотки приказной твердости.

Натан виновато потупился и кивнул:

– Да, хорошо…

– Тогда рассказывай немедленно, что именно тебя смутило сегодня,- мягко улыбнулась Мила, оставшись все такой же обеспокоенной.

– Ты прошла в обнимку с каким-то парнем…- Натан замялся.- На тебе была другая блузка, и волосы распущены, но мне показалось, что это ты…

– И это все?- строго спросила девушка.

– Да…- кивнул Агин, понимая насколько дурацкой показалась эта ситуация теперь, когда он озвучил ее.

– То-есть, я выбралась с кем-то пообедать и ты уже готов устроить сцену ревности?- по-доброму усмехнулась Камилла.

– Да,- буркнул Натан.

– Милый, глупый Нат,- укорила девушка.- Это был Ромка. Он приехал в город недавно. Говорит, что задержится, наверное, на месяц…

Камилла отошла к столу, налила воды в стакан и, сделав пару глотков, продолжила:

– Наши родители дружили. Мы росли вместе. Все детство, считай, лет до пятнадцати. Он даже не друг, он – подружка. Потом мы переехали и с тех пор не виделись. Встретились случайно. Он приезжает сюда время от времени в командировки. Конечно, мы очень близки, иногда даже ходим в обнимку. И тогда в детстве, даже спали вместе, под одним одеялом и в одном спальном мешке. Просто спали, понимаешь?- она усмехнулась своим мыслям.- Однажды, конечно попробовали заниматься сексом, но так нелепо это нам показалось, что мы расхохотались. И больше никогда не пытались стать любовниками. С ним можно проговорить целый день о всякой ерунде. Можно по магазинам погулять…- Камилла развела руками, подарив Натану обезоруживающую улыбку.- Вот, как-то так. Блузку мне пришлось сменить, потому что как раз перед обедом на эту я пролила вишневый сок и застирала ее, вот видишь,- она указала на небольшое размытое розовое пятнышко на груди.- Придется, наверное, выбросить. Знаешь же, какая я у тебя растяпа…

– Конечно знаю,- испытывая невероятное облегчение усмехнулся Натан.

Устыдившись своих выдумок, он понял, каким же невероятным глупцом оказался, устроив эту ребяческую сцену. Но как же трудно воспринимать происходящее в твоей жизни с беспристрастным, разумным спокойствием взрослого. После объяснений Камиллы события уже виделись не искусной и злобной игрой, но обычным стечением обстоятельств, а мучившие Натана подозрения – бессмыслицей. Как вообще подобные предположения могли появиться в его разуме?

– Прости меня,- обратившись к любимой, он несильно стукнул себя кулаком по лбу.- Я такой дур-рак.

Рассмеявшись, Камилла поцеловала его.

– Ты прости,- попросила она.- Надо было рассказать тебе о Ромке раньше. Но это постоянно вылетало у меня из головы. Хочешь, я познакомлю вас?

– Да, наверное,- без энтузиазма согласился Натан.

Ужин пришлось подогревать, за время разговора он успел уже основательно остыть. Когда Камилла вышла в спальню, чтобы переодеться, Агин, разложив порции риса с рыбой и овощами по двум тарелкам, поставил те в микроволновку. Едва он установил таймер, как неожиданно, за его спиной зажужжал телефон Милы, забытый на столе. Вздрогнув и выругавшись про себя, Натан поднял трубку, чтобы отнести ее девушке в комнату, но отчего-то замешкался. Нет, конечно, после объяснений любимой, и намека на сомнение в правдивости ее слов не могло возникнуть. Ведь не может любящий лгать – дикость это. Здесь нечто другое было. Тот – другой, скверный, усыпленный голосом Милы в темном, пыльном уголке сознания, напомнил о том, что все лгут. «Сомнения убивают. Нужны доказательства»,- шепнул он голосом Близнеца. Натан взглянул на темный экран, снял блокировку и прочитал входящее сообщение от «Ромки»: «Хороший был день, малыш. Уже скучаю по твоей аппетитной заднице 😉 ».

 

Разве могут две противоположные реалии существовать одновременно в одном измерении? Разве может мертвая оставаться живой? И разве все уже решено? Разве все точно известно? Пошлое, интимное сообщение, отправленное им. И что? Оно может означать все, что угодно. Просто фраза, вырванная из контекста. Просто очень теплые отношения. Как еще можно относиться к человеку, с которым провел все свое детство и юность? Кто может знать тебя лучше? Кому ты можешь доверять больше? Всего себя, все, даже самые глубокие секреты? Но разве не то же было у Натана с Камиллой? Та же близость, которую позднее они назвали любовью? Но тогда какую роль он исполняет сейчас? Сюжет закольцевался, а ревность все жжет изнутри, почти физическим жаром. Где та четкая граница, которая отделяет эмоции к «другу» от эмоций к «любовнику». Слова – только слова. Секс? Похоть? Желание? Только в том? В примитивном, ритмичном, хлюпающем процессе. Разве он является мерой искренней близости? Ведь нет же?

Несмотря на данное обещание, Агин просто не смог снова заговорить с Камиллой о том, что медленно сводило его с ума. Как правильно предположила девушка, ее объяснения прозвучали впустую. Натан поверил не в ее слова, но в свои догадки, которые мучили так яростно. Против всякой логики он тянулся к боли, как к искуплению. Возможно, то являлось некой болезнью души, как паразит выедающей ее изнутри. И чем дольше продолжалась эта болезнь, тем лучше Агин учился подавлять ее в себе, не позволяя пробиваться наружу, через мимику или жесты.

Их отношения с Камиллой все больше напоминали брак людей, у которых почти не осталось ничего общего. Они как будто отрабатывали роли за не вдохновляющую заработную плату. Проявляя знаки внимания, заботясь друг о друге, эмоционально молодые люди расходились все дальше. Между ними как черная кошка пробежала. Что-то произошло. Не только с Натаном. Хотя, быть может, той же болезнью души заразилась от него Камилла. Кто знает? Через месяц молодой человек был измучен уже настолько, что уже желал застать ее в постели с другим. Тогда не осталось бы никаких сомнений. Не изводило бы постоянное лихорадочное буйство разума. Исчезло бы обескураживающее двоение реальности.

 

Выехав, как обычно, с работы в пятницу вечером, Агин поймал себя на мысли о том, как же не хочется ему возвращаться домой. Он не старался проскочить под мигающий зеленый, не перестраивался из ряда в ряд, стремясь обогнать притормаживающие автомобили. Им овладело безразличное ледяное спокойствие. Парень с тоской подумал о том, что в своем форде, посреди, пропитанной выхлопом, пыльной, ревущей магистрали, ему гораздо уютнее, чем в небольшой квартире на третьем этаже, с облаком приятного запаха ужина в кухне и двумя зубными щетками в стаканчике на зеркале в ванной. Сама жизнь, казавшаяся недавно полной, насыщенной показалась вдруг такой бесполезной.

Свернув в переулок, в котором находился его дом, Агин привычно вытянул шею и завертел головой, высматривая место для парковки. Проехав мимо арки, под которой ему нужно было пройти, чтоб попасть на свою лестницу, он рассеяно скользнул взглядом по проему. В темноте, под ее сводом, на фоне бледной стены внутреннего двора, его зрение уловило силуэты мужчины и женщины, слившиеся в один в поцелуе. Натан усмехнулся, нечаянно позавидовав неприкрытой страсти парочки.

Свободное место обнаружилось метрах в двадцати от арки. Заглушив двигатель, Агин вылез из машины, захлопнул двери, проверил замки и включил сигнализацию. Все еще погруженный в  печальную задумчивость, он направился к своему дому, поигрывая ключами в руке. Вышедшего из арки блондина он заметил краем глаза, поначалу не уделив ему внимания. Тот свернул в противоположную сторону и не спеша пересек проезжую часть. Натан вошел под свод и, сделав несколько шагов замер, глядя, как Камилла входит в подъезд и как медленно закрывается за ней тяжелая автоматическая дверь. Молодой человек  еще не до конца понял, что же затормозило его. В голове мелькали обрывки каких-то восклицаний, бессмысленные на фоне оглушающей тишины. Только, когда защелкнулся магнитный замок, проявилась картинка. Как яркая вспышка, от которой потемнело в глазах. Целующаяся парочка, там, где он находился сейчас. Блондин с длинными волосами, собранными в хвост. Мила, входящая в подъезд. Тошнота. И мнительное нежелание верить увиденному. А они ли были под аркой? Здесь темно, может все какое-то дурацкое совпадение… Мутило от едкого запаха мочи и рвоты. Кто же здесь гадит постоянно? Агин прислонился к стене, борясь с панической атакой. Ноги подгибались. Ничего не ясно. Реальность снова раздвоилась – невозможно понять, где ложь, когда правда лишена смысла и так отвратительна. Натан развернулся и, опираясь рукой на стену, скоро зашагал обратно на улицу. Необходимо было догнать этого таинственного Ромку, чтобы по-мужски поговорить, выяснить, наконец, что происходит…

Ему повезло. Блондин не торопился, поэтому не успел уйти далеко и сейчас только подходил к Пьяному Переулку.

– Роман,- громко окликнул парня Агин, но тот не оглянулся.

Натан перебежал улицу.

Судя по тому, как Ромка уверенно свернул в опасный проход, он неплохо ориентировался в этом районе. Агину это понравилось. Лучшего места для серьезного разговора придумать было нельзя. Он увеличил шаг и скоро увидел спину блондина, который подходил уже к излому.

– Постой!- воскликнул Натан.

Крик его эхом отразился от стен. Где-то дальше с сухим треском упал на брусчатку кусок штукатурки. Натан продолжил было погоню, уверенный в правоте своих действий, чувствуя оттого приток адреналина. Он сделал несколько шагов, и запнулся. В груди закололо, губы похолодели, отступившая слабость вернулась став совершенно необоримой. Натан потерялся, как боксер после нокдауна. Зрение затуманилось. Сквозь проступившие слезы он видел чье-то лицо, чуть высунувшееся из-за угла в изломе. Или не видел? Тело стало вдруг невыносимо тяжелым, кровь отхлынула от лица. Агин вспомнил тот забытый страх, бледную маску и черный котелок. После приснившегося кошмара он не возвращался в этот проклятый переулок, хотя довольно скоро позабыл ту уверенность в том, что отсюда нет никакого выхода. То черное отчаяние, которое пережил здесь. Сны забываются, какими бы яркими и реальными они бы ни казались. Натан рухнул на колени. Дрожа всем телом, задыхаясь, спиной вперед он выполз из прохода. Полнотелая гражданка в цветастом платье, проходившая мимо, шарахнулась от него, ойкнула и перекрестилась. Натану показалось, что он услышал тихий, скрипящий смех.

За границей переулка парень испытал заметное облегчение. Это место… Словно все монстры детских страхов, кошмарных снов растворились в самом пространстве переулка. И не было никакой возможности преодолеть ужас этого пространства, ведь незнакомец в маске являлся не причиной его, но олицетворением. Ужас же чувствовался гораздо глубже. Скользкий, древний, злой, смрадный, исходящий, от смерти. Ее одинокого ледяного дыхания. Он ютился в кирпичных стенах, в отполированных подошвами камнях брусчатки, в самом воздухе, прохладном и неподвижном.

Натан сидел на тротуаре, спиной привалившись к стене неподалеку от прохода спрятав в ладонях лицо. Терпеливо ждал, когда затихнет боль в груди, восстановится зрение, исчезнет дрожь из тела. Через несколько минут он был уже в состоянии достать телефон из внутреннего кармана пиджака, чтобы набрать сообщение. Возвращаться домой совсем расхотелось, поэтому молодой человек предупредил Камиллу, что будет поздно. Ответ не заставил долго ждать. «Хорошо»,- ответила девушка. Ни единого знака более. Агин усмехнулся и поднявшись на ноги побрел в бар с морской едой, тот, что находился на другом конце треклятого переулка, кружным путем, вдоль канала.

Войдя в заведение, он поздоровался с барменом и, устроившись за столом, заказал стейк из лосося и порцию виски. Пока рыба готовилась, Натан успел осушить один стакан. Внутри заметно потеплело. Страх вымораживает. От этой стужи может помочь горячий душ, жаркий секс или несколько порций хорошего алкоголя. Подали стейк и прежде чем проглотить первый кусок, Агин попросил еще стакан. Его мысли все кружились вокруг тех странных, даже мистических происшествий, в которых ему пришлось участвовать, чтобы вернуть умершую в прошлом жену.

Не возникало сомнений в том, что сейчас с ним была та самая Камилла, не допельгангер, не просто очень похожая на нее девушка, но та самая. Скорее сам факт ее смерти, вызывал недоверие. Свидетельство, подтверждавшее его, куда-то пропало, ее родители сами умерли пару лет назад. Агин помнил, что женился на этой девушке, помнил похороны, но воспоминания виделись нечетко и походили скорее на полузабытый сюжет фильма. Как ему вообще в голову могла прийти мысль, что с мертвой можно построить нормальные отношения? Как мертвая может сиять жизнью? Как много всякой чертовщины она может притянуть? И как было бы легко отказаться от нее, вымести из головы, как сор, сдуть, словно комок пыли с гладкой поверхности, забыть сам образ ее. Но загвоздка заключалась в том, что без Камиллы он только казался живым. Не окружающим – самому себе. Быть живым это гораздо сложнее, чем умереть. Казаться легче. Это каждый может. Как дышать.

Натан наелся. Довольно откинувшись на спинку стула, он допил остатки виски хорошо разбавленного растаявшим льдом и заказал еще. На сытый желудок, да чуть помутившуюся от алкоголя голову, думалось немного позитивнее. Хотя та навязчивая мнительность, терзавшая разум в последнее время, не исчезла еще. Ведь мерзко же! Ведь почти уверен в том, что Мила встречается с другим! Украдкой, как с ним когда-то! Но взглянет она, изумленно вскинет темные тонкие брови, укорит мягко и расскажет… Все, что угодно, возможно, Ромка начал встречаться с похожей на нее гражданкой, которая поселилась в их подъезде парой этажей выше. И он, Натан, поверит в это. Более того, будет счастлив поверить в это! «Что же она сделала с тобой?»- тихо спросил он сам себя.

Агин тряхнул головой – не хватало еще разрыдаться в приступе жалости к себе над стаканом, как какому-нибудь пьянчуге. Он промакнул выступившие слезы, а когда отнял от лица салфетку, заметил как справа, из небольшого зала для некурящих вышел молодой человек и направился в уборную. Натан даже удивиться не успел, увидев, что волосы молодого человека светлые и собраны в хвост на затылке. Ну точь-в-точь тот самый, что ушел от него в переулке. Раздумывать было некогда, действуя наобум, Агин зачем-то спрятал тонкий нож для рыбы (приборы еще не успели убрать) в рукав и устремился вслед за Романом.

Туалет был просторным, чистым и пустым. Слева у стены находился умывальник, чуть дальше пара писсуаров, справа три кабинки.

– Ну, вот мы и встретились,- вслух проговорил Натан, недобро усмехнувшись и удивившись мысленно степени собственного опьянения.

Ромка сейчас воспринимался им не как возможный любовник Камиллы, но как подлый, гнусный антагонист, с которым нужно непременно поговорить по-мужски и как следует все разъяснить. Такая точка зрения отчасти объясняла и наличие ножа в рукаве – для подтверждения суровости и серьезности настоящих мужских аргументов, если подлец вдруг вздумает в них сомневаться. Агин еще сам не знал, что точно он собирается делать или говорить, а нож придавал уверенность в своих силах.

Запертой оказалась средняя кабинка. Натан прислушался, однако из-за двери не раздавалось ни шороха. Подрагивая от возбуждения в предвкушении предстоящего разговора, ожидая наконец увидеть лицо соперника, испуганное и жалкое, Агин отошел на два шага и, что было сил ударил ногой в дверь, в район задвижки. Дверца распахнулась, с громким треском ударившись о перегородку открыв пустую кабинку, без человека внутри и даже без унитаза. А с противоположной стены на парня глядела покосившаяся надпись на куске фанеры: «Ремонт».

Натан выронил ножик и неожиданно громко икнув, подавившись слезами, крепко зажал рот ладонью. Он словно в кривом зеркале увидел то жалкое, уродливое создание в которое превратился. Его деформированную, искаженную ревностью душу, измученный рассудок. И следствием такого внутреннего искривления стал молодой мужчина, рыдающий на кафельном полу, под аккомпанемент журчащей в писсуарах воды в общественном туалете.

Едва слышно скрипнула входная дверь, пропуская кого-то. Агин отвернулся, чтобы скрыть слезы. Человек нерешительно остановился у порога. Парень поднялся, не взглянув в его сторону, подошел к умывальнику, набрал пригоршню воды и плеснул себе в лицо.

– Натан Владимирович? Вы… Что с Вами?- услышал он знакомый голос за спиной.

Агин медленно выдохнул, успокаиваясь, и снова смочил раскрасневшиеся глаза. Холодная вода немного отрезвила. Приступ жалости к себе поутих.

– Все в порядке,- ответил Натан глядя на Вальтера, точнее на его отражение в зеркале над умывальником.

Берг покосился на сломанную дверцу, нагнувшись, поднял с пола нож, который тут же исчез в одном из карманов его потрепанного пиджака, а затем остановился за спиной Агина, разглядывая его с интересом и сочувствием.

– Уйдите, Берг,- попросил Натан, чувствуя, как его наизнанку выворачивает от этого взгляда.- Тошно от вас.

– Простите,- смутился Вальтер.- Только я же по нужде здесь.

Он неуклюже пододвинулся к ближайшей кабинке и, скользнув вовнутрь, заперся на щеколду.

Агин снова нагнулся над умывальником, несколько раз плеснул в лицо водой, а после воспользовался бумажными полотенцами.

Справив нужду, Берг вышел из кабинки и занял соседний умывальник.

– Вы злитесь на меня?- виновато спросил он у отражения Агина.

– Нет,- тихо ответил парень, вытирая насухо руки.- За что бы мне злиться на вас?

– За Ваше знакомство с Близнецом,- пояснил сыщик, видимо, действительно раскаиваясь в том своем поступке.

Отрицательно покачав головой Натан подумал, как же глубоко сейчас ему наплевать на прошлое.

– Вы вправе злиться на меня,- продолжил самобичевание Берг, оторвав полотенце.- Ведь я же очень подло тогда поступил, как предатель…

– Это вы следили за мной?- безразлично спросил парень.

Вальтер втянул голову в плечи и, сжавшись, как бы ожидая удара, тихо признался:

– Да… И за Вами… И за ней…

Секунду помолчав, он добавил, словно оправдываясь:

– Но о Вашей же безопасности заботился!

Агин поморщился.

– Все в порядке,- примирительно проговорил он.- Вы – сыщик, слежка – всего лишь один из приемов вашей работы. Клиенты ведь платят вам именно за это.

– Да нет же!- униженно запротестовал Берг.- Как же Вы ошибаетесь на мой счет! Ведь Ким Иванович действительно тогда убить Вас хотел. Он легко мог сделать это. Но мне… Это же так бы неправильно было… А если бы я отказался от этой работы, он мог и другого нанять. Вы же знаете, как люди любят деньги. А этот другой бы Вас, пожалуй, и прикончил…- сыщик разгорячился не на шутку.- Близнец очень большой и очень хороший человек, но кремень жесткий. Мы говорили много и со временем он смягчился. Я ведь столько сил потратил, чтобы уговорить его просто встретится с Вами. Он очень много страшного пережил, Вам и не понять, и не снилось такого. Но мне верилось, что он-то понимает, что нельзя так просто жизнь отнимать. Это уродство бессмысленное! Они же, жизни отнятые, изнутри мучают хуже проклятий!

Вальтер вдруг взвыл и, согнувшись над умывальником, подставил голову под струю холодной воды. Натан подождал, пока закончится его приступ, а когда это произошло, сыщик утерся бумажными полотенцами и слезно попросил:

– Простите меня, если сможете?

– Бросьте вы…- смущенно пробормотал Агин, пьяная чувственность вновь сделала его глаза мокрыми.

Он протянул ладонь для рукопожатия в знак примирения и предложил:

– Пойдемте, выпьем. И забудем все…

Услышав его слова, Вальтер словно изнутри осветился, даже на миг перестал сутулиться.

– Как Вы великодушны, Натан Владимирович!- восхитился он.- Мне это в Вас сразу понравилось, еще тогда, в парке, на пруду…

 

– Все не так, как должно быть!- утверждал Агин через полчаса, сидя с Вальтером за столом.

Незаметные, среди вечерней барной суеты. Неслышные, среди гомона разгорячившихся молодых мужчин, с красными лицами и мутными глазами, и высоких выкриков подвыпивших, красивых и не очень, женщин.

Выпить успели немного, однако Натан уже ощущал ту необъяснимую симпатию к собеседнику, которая, как бес, подначивала делиться всем, что появляется в голове.

– Мне кажется, у нее есть кто-то! Я даже почти знаю, видел его, понимаете?! Но доказательств нет! Возможно,  я надумываю и все это только здесь,- он с силой постучал себя по лбу указательным пальцем и досадливо поморщился.- Я ведь почти догнал его, если бы не этот чертов переулок!

– Какой переулок?- сквозь хмельную расслабленность насторожился Берг.

– Здесь,- Натан кивнул в сторону окна, выходящего на улицу.- Чуть дальше, на той стороне, между зданиями есть узкий проход. Пьяный Переулок, его называют. Он заканчивается почти у моего дома, так гораздо короче и не приходится квартал обходить.

– Очень плохое место,- осторожно проговорил Вальтер, глядя куда-то в сторону.- Очень страшное место.

– Вы тоже это почувствовали?- заинтересовался Агин.

Берг отрицательно мотнул головой.

– Я там и не ходил никогда,- рассеяно начал он.- Разве не знаете, что старые люди об этом месте рассказывали?

– Какие «старые люди»?- спросил Натан и, улыбнувшись, приложился к своему стакану.- Берг, я не так давно в этом городе, поэтому не могу знать все местные сказки.

– Ну, старые,- Вальтер пощелкал пальцами, стараясь подобрать правильные слова.- Седые… Другие… Не те, что сейчас… Которые боль видели и смерть…

– Пенсионеры?- пошутил Агин.

– Н-да…- сыщик на секунду задумался, но отмахнулся от своих мыслей.- Не важно… Вы знаете, что с тех пор, как построили те дома, между которыми находится этот проход, солнечные лучи ни разу не коснулись камней, которыми он вымощен? Уже почти триста лет там нет солнца. Только бледные сумерки и холод,- Берг огляделся по сторонам, поежился, отпил глоток виски и, понизив голос, словно боясь, что кто-то станет его подслушивать, продолжил.- Такой получился большой холодильник. Не знаю, что в нем случалось раньше, но во время той великой войны, когда город стоял в блокаде, зимой с окрестных кварталов туда свозили мертвых. Тех, кто от голода умер, замерз, кто под бомбежку попал или своими же, за хлеб убит. Их заносили туда и складывали в кучу. Друг на друга. Старых, юных, взрослых. Мужчин и женщин. В одежде и без,- глаза Вальтера остекленели от выпитого но, замкнувшись в своих мыслях, он продолжал говорить.- Бледных, исхудавших… Лица искаженные и спокойные. А у тех, кого в зданиях завалило иногда и вовсе всмятку. Головы расплющены, обломки костей из кожи торчат, из месива. Всмятку… Смерзаются в куче, коченеют, как любовники друг на друге. Снегом их присыпает. И новых привозят. У детей руки тонкие, как спички. Снег в открытых ртах и в глазах не тает. Солнца никогда нет.

Берг повел плечами. От нарисованной собеседником картины у Агина защипало в носу.

– Это очень страшное место. Там ведь ничего не изменилось с тех пор. Даже брусчатка та же осталась. И мертвецы… Тела-то захоронили давно, но сама смерть, мерзость, ужас – они там…

Натан сглотнул, ощутив неприятный холодок внутри. Непонятно чего именно хотел добиться Берг, рассказав эту историю, но, впечатление она произвела.

– Если бы я услышал этот рассказ раньше, то никогда не прошел бы там,- пробормотал Агин, как бы оправдываясь.

– Теперь и не пройдете,- вымученно улыбнулся Вальтер.- Так за кем Вы гнались?

Натан задумался. Трудность состояла не в том, чтобы выложить сыщику все свои подозрения и мысли, а в том, как высказать все это, чтобы не казаться со стороны мнительным, наивным дураком. Отчасти поэтому молодой человек и решил скрыть их с Камиллой общее прошлое. Конечно, Берг не стал бы смеяться, а скорее даже расплакался от сочувствия. Только Агину сейчас нужно было не бесполезное сочувствие, а дельный совет или даже возможный вариант решения проблемы.

– Его зовут Рома… Или Ромка, как она его называет,- сдержанно начал он.- У него длинные светлые волосы, которые он собирает в хвост. Ростом он с меня. Одевается как хипстер…

Берг опустил голову и молча сосредоточенно слушал, сцепив тонкие пальцы в замок на столешнице.

– Я еще ни разу не видел его лица. Даже странно,- Натан медленно пожал плечами.- Он постоянно отворачивается, словно знает, где в это время нахожусь я…

– Что произошло сегодня?- направил парня Вальтер.

Агин взъерошил волосы.

– Сегодня я видел, как они целовались…- он замялся.- Но, я не уверен точно… Темно было. Может он просто проводил ее и обнял на прощанье. Не знаю,- досадливо скривившись, молодой человек залпом допил остатки алкоголя.- Они расстались. Я пошел за ним, но в переулке потерял… Не смог войти туда. Сердце чуть не взорвалось…

Официантка забрала пустые стаканы со стола. Натан заказал еще. Девушка, улыбнувшись, кивнула. Он достал пачку сигарет из кармана и закурил. Берг с завистью потянул носом прокуренный воздух, но от предложенной сигареты отказался.

– Потом здесь уже, когда поужинал и чуть выпил, я снова увидел его. И снова со спины, когда он в уборную шел. Пошел за ним. Хотел поговорить. Но его там уже не было,- Натан медленно выпустил вверх облако дыма.

– Натан Владимирович, зачем она Вам?- робко спросил Берг, подняв на собеседника влажные глаза.- Вы же знаете, что, кроме мучений, ничего…

– Без нее меня нет,- отрезал Агин.

– Но Вы же видите, до чего дошли?! Вы же на себя уже не походите!

– Вам-то откуда знать?!- раздраженно воскликнул Натан.- На кого я похож…- он осекся и уже спокойнее добавил:- Выпил, наверное, больше чем думал на голодный желудок, вот и привиделось, со всяким бывает…

Берг, прищурившись, покачал головой. Принесли виски, мужчины сделали по глотку.

– Так чего же вы хотите?- рассеянно спросил Вальтер.

– Ясности,- тихо ответил Агин и, чуть повысив голос, продолжил:- Понять хочу: лжет она мне или правду говорит, а я все надумываю. Не хочу больше выслеживать, просматривать переписку на телефоне. Хочу доверять. Как раньше…

Сыщик вздохнул и с грустью заметил:

– Но, Вы же понимаете – «как раньше» не будет? Сами не сможете.

Натан отвернулся от него, борясь со слезами.

– Оставьте ее,- кротко посоветовал Берг.

– Не могу,- ответил Агин.

Некоторое время они промолчали, не находя больше слов. Пили, глядя каждый в свою сторону.

– Я могу помочь Вам,- вдруг предложил Вальтер, причмокнув, он поднял стакан, чтобы взглянуть, как преломляется свет в кубиках льда.

Натан рассеяно ждал продолжения.

– Я мог бы последить за ней какое-то время,- пояснил сыщик, заметив недоумение в глазах Агина.- И подтвердить, или опровергнуть Ваши подозрения…

Молодой человек задумался. Решение оказалось таким простым, что он был потрясен, как сам, раньше не додумался до него. Но в то же самое время Натан осознал, что не хотел до этого додумываться. Что подсознательно он уже знает правду, но не желает верить в нее. Ведь пока нет подтверждения, нет уверенности, подозрения так и остаются подозрениями. Пусть от того реальность двоится и мучает это, но ведь Камилла иногда бывает рядом. И с этим можно жить…

– Мне нужно подумать,- тихо ответил Агин.

– Конечно-конечно,- торопливо согласился Берг.- Это дело понятное, здесь, как следует подумать нужно. Все «за» и «против» тщательно взвесить. Кстати, если вдруг согласитесь, я по знакомству Вам скидочку сделаю… Для Вас я бы и за так все сделал, но Вы уж поймите…- он развел руками, дескать ничего не поделаешь.- Это мой хлеб…

А пока Вальтер так неумело и навязчиво рекомендовал свои услуги, Натан думал только о том, что не станет принимать решение сегодня же. Потому как пьян сильно. Очень хотелось домой, подальше от этого заискивающего, несуразного человечка. Хотелось обнять теплое, живое тело Милы и обо всем рассказать. Она же добрая и умная. Она все поймет. Сейчас же прощаться с назойливым сыщиком, который постоянно избегает в глаза смотреть и бежать домой. Тогда все хорошо будет…

Но вот Вальтер спросил о чем-то, и Агину пришлось ответить. Разговор свернул в другое русло, показался настолько увлекательным, что уйти сейчас не представлялось никакой возможности. Нужно было остаться ненадолго. Еще только на полчаса…

 

– Послушайте, Натан Владимирович,- неожиданно предложил Берг.- А пойдемте ко мне?! Помните, Вы же давно обещали, да потом мы как-то потерялись.

На его изжелта бледных щеках выступили пятна яркого, болезненного румянца, глаза приобрели маслянистый блеск, выдавая изрядное опьянение, но речь оставалась внятной.

На Агина уже накатила волна глубочайшей симпатии к собеседнику. И не только к нему одному, но ко всему миру. Молодой человек был готов поклясться в том, что нутром ощущает те едва уловимые вибрации механизмов, которые приводят в движение все сущее. Кружат планеты вокруг осей, заставляют расти деревья, людей – встречаться друг с другом и взаимодействовать. Сейчас Натан уже чувствовал себя готовым идти не только в гости к Бергу, но и в самый Ватикан, для встречи с Папой.

– А знаете, Берг,- он решительно ударил ладонью по столу и выпалил:- А ведь я вас, пожалуй, найму!

– Это надо отпраздновать!- воскликнул обрадованный Вальтер.- Девушка!

– Мы закрываемся,- вежливо улыбнулась подошедшая к столику официантка.- Я принесу вам счет…

Только после ее слов Натан заметил, как тихо стало в баре, а оглядевшись по сторонам, понял, что они с Бергом – последние, кто остался в заведении. Он полез было в карман за бумажником, но сыщик взмахнул рукой в жесте неудержимой щедрости.

– Я оплачу!- решительно заявил он.- Вы Берга поили, теперь моя очередь! Берг добро помнит!

– Мы можем разделить…- предложил Агин, заметив, как вытянулось лицо сыщика, когда он взглянул на счет.

Тот в ответ буркнул что-то неразборчивое и после долгого пересчета купюр в бумажнике оплатил весь заказ, а, порывшись в кармане брюк, извлек горсть мелочи, которую оставил на столе.

– На чай,- сконфуженно пояснил он, покраснев до кончиков ушей, заметив, с каким недоумением наблюдает Натан за его манипуляциями.

Путь от бара до берговской комнаты почти не отложился в памяти Агина. Запомнились лишь некоторые картинки, как яркие проблески в вязком пьяном тумане. Пустынная улочка с редкими тусклыми фонарями, неухоженная, кривая, с ямами и колдобинами, наполненными грязной водой. На всей ее протяженности покоилась едва заметная дымка тумана, а запах сырости мешался с вонью забродивших и подгнивших фруктов. Уродцы – дома по обеим сторонам, двух и трехэтажные, окна первого на уровне пояса были наглухо закрыты рассохшимися деревянными ставнями. Шарканье подошв, их с Вальтером голоса, отдавались резким эхом в неправдоподобной тишине.

Запомнился очень тесный магазин в подвальчике одного из уродцев, куда сыщик внезапно свернул, а вспомнив, что оставил все деньги в баре вернулся и попросил у Натана взаймы в счет аванса. Он купил бутылку вполне сносного коньяка и «подарочек для ненаглядной». Продавец – кавказец недовольно оторвался от телевизора, который транслировал сплошной белый шум, смерил их презрительным взглядом, гордым. Опасным.

Запомнилось пронзительное пиликанье сигнализации, когда Берг, оступившись, повалился на единственный автомобиль на всей улице. Тут же вскочив, он рванул, как ошпаренный, только пятки засверкали. Натан последовал за ним. Выдохлись оба скоро и долго отсиживались в узком проулке, тяжело дыша и отхлебывая невкусный коньяк из горлышка.

До нужного подъезда с крутой, заплеванной, деревянной лестницей добирались едва ли более часа. Но в конце пути Берг выглядел так, словно находился в дороге не одну неделю. Его куцый пиджак был вымазан сажей и известкой, туфли, брюки забрызганы грязью, даже на щеке красовалась черная полоса, нарисованная непонятно чем. Натан оглядел себя, опасаясь, что его одежда находится в столь же плачевном состоянии, но, насколько можно было судить, подобное несчастье обошло его стороной.

Вальтер долго ковырялся ключом в замочной скважине, прежде чем отпер створку высокой металлической двери.

Квартира, куда сыщик впустил Агина, оказалась неуютной, мрачной коммуналкой. Неширокий коридор с высоким потолком и древними, грязными обоями, освещался слабенькой лампочкой, которая одиноко висела на недлинном гнутом проводе над входной дверью, отчего дальняя часть коридора терялась во мраке. Напольные доски, облезшие, словно пораженные лишаем, истошно скрипели при каждом шаге. Слева, сразу у входа, наверное, с тех пор как в квартиру въехал первый жилец, разместился платяной шкаф, теперь уже без дверок, в котором наискось стояли деревянные лыжи «Быстрица» и несколько пыльных банок не то с соленьями, не то с вареньем. И откуда-то с кухни нестерпимо пахло макаронами

Берг шепотом попросил не разуваться. Пошатываясь и тихо хихикая, он провел Натана в свою комнату.

Здесь было так же уныло. Те же старые совковые обои в разводах и пятнах от сырости. Те же скрипучие половицы. Правда, освещена комната была чуть лучше.

Справа от двери вешалка для одежды. Дальше продавленное кресло, письменный стол с треснувшим прямоугольным зеркалом над ним. Напротив – небольшой обеденный столик с электрической плиткой, на которой стоял кофейник. В глубине комнаты, за плотными шторами, находилась, судя по всему, спальня. Ведь должен же был сыщик где-то спать?! Единственной чертой, придающей жилищу странное очарование, были картины. Маслом, углем, акварелью, гуашью. Карандашные эскизы, портреты, натюрморты, абстракции, копии известных картин. Холсты, листы плотной бумаги, в рамках и без, свернутые в рулоны и сложенные стопками. Они занимали, казалось, все свободное пространство. Висели на стенах, лежали на столах, высовывались из-за кресла. Рассеянное внимание Натана привлекли неумелая репродукция, даже скорее интерпретация, климтовского «Поцелуя», висевшая слева от двери под самым потолком в черной рамке. И схематичное изображение компании, орущих друг на друга, бородатых людей, которое, судя по названию, передавало «Праздник», ютившееся над вешалкой.

– Это все моей ненаглядной,- хвастливо пояснил Берг, сменив грязные туфли на растоптанные тапочки.- Сейчас я вас познакомлю.

– Где моя ненаглядная?!- противно изменившимся пьяным голосом громко спросил он.- Твой кисеныш принес тебе сюрприз!

Оставив початую бутылку на столе возле плитки, на полусогнутых ногах он устремился за шторы. Через секунду Агин услышал оттуда громкий хлопок и Берг вернулся, глупо улыбаясь, пожимая плечами и теребя в руках помятую, дешевую шоколадку. На правой его щеке медленно проявлялся яркий, на фоне болезненной бледности, след от пощечины.

– Ненаглядная не хочет знакомиться,- жалко пробормотал Вальтер.

– Берг, подскажите, где у вас уборная?- попросил Агин, едва сдерживая рвущееся наружу отвращение, от царивших в этом месте бедности, несчастия и гадости человеческой.

– Дальше по коридору, последняя дверь слева перед поворотом… За кухней,- рассеянно пробормотал сыщик, отвернув лицо, пытаясь таким образом спрятать красные отпечатки от пальцев.

Когда, спустя некоторое время, Агин вышел из уборной, он услышал высокий резкий женский голос, раздававшийся из комнаты Вальтера. Что именно говорила «ненаглядная», было не разобрать. Тихо скрипнула соседская дверь и из комнаты вышла заспанная девочка – азербайджанка лет шести. Смуглая, черноглазая, черноволосая, кудрявая. В теплом синем халатике и больших родительских тапках. Девочка, не скрывая недовольства, покосилась на берговскую дверь, прикусила указательный палец, внимательно оглядела Натана и, шаркая подошвами по полу, скрылась обратно. Молодой человек направился в комнату сыщика.

– Ты что совсем спятил?!- вдруг громко воскликнула «ненаглядная» и Агин остановился у самой двери не решившись войти.- Чем мы теперь за жилье заплатим?! Что мы есть будем?! О чем ты думал?! О чем же ты, блядь, думал?!

Вальтер бормотал оправдания в ответ, но вместо слов слышалось только неровное «бубубу».

Натан с запоздалым сожалением понял насколько глупо и неправильно он поступил, приняв приглашение Берга. Он был лишним человеком в этой квартире, гостем, который пришел не ко времени и не понятно к кому. Дождавшись, когда голоса притихнут, молодой человек постучал, с твердым намереньем тотчас же попрощаться с хозяином. Он приоткрыл дверь и растерянный, смущенный донельзя Вальтер буквально втащил его внутрь.

Некрасивая высокая женщина с осунувшимся и старым лицом, босая, в теплом вязаном бежевом свитере и спортивных штанах, вытянутых на коленях, стоявшая посредине комнаты, увидев Натана, сдавленно вскрикнула и, прикрыв ладонью рот, она мгновенно исчезла за шторами.

– Вы простите, Натан Владимирович,- тихо затараторил Берг, удерживая парня за локоть.- Она просто не в духе. Женщина, сами понимаете, творческая натура. Вы разувайтесь, проходите, присядьте, сейчас я Вам тапочки дам.

Он снял с Натана шляпу и аккуратно повесил ее на свободный крючок.

– Да мне уже пора, наверное,- вяло запротестовал Агин, борясь с головокружением и тягой ко сну.

– Ну что вы!?- Вальтер замахал на него руками.- Сейчас мы с Вами еще коньячку бахнем… Посидим немножко. Потом я Вам такси вызову. Вот!- он, наконец, достал тапочки из-под кресла и подал их Натану.

Ощущая себя очень пьяным и слабым, молодой человек присел к столу.

Берг извлек из ящика под столешницей пару стопок, дунул в каждую и наполнил алкоголем. Порыскав недолго в поисках закуски, он распаковал шоколадку, ту самую, которую пытался подарить «ненаглядной».

Мужчины выпили по одной, закусили. А затем, Агину потребовалось совсем немного времени, чтобы почувствовать, как он теряет себя, находясь на той грани, когда следующая порция грозила отправить его разум в зону несуществования. Организм бунтовал, явно собираясь отказаться выполнять даже простейшие функции. Натан взглянул на Берга, но сфокусировать взгляд не смог. Внимание расплылось. Картины на стенах вдруг начали двигаться, а приступ тошноты не заставил себя ждать. Парень стремительно поднялся, опрокинув стул, и огромными шагами удалился в уборную.

После стало немного легче, как обычно бывает, когда избавишься от излишка спиртного в желудке. Умыв лицо, он прошел в кухню, где выпил немного воды из чьего-то чайника, а затем вернулся в комнату.

Берг по-прежнему сидел за столом, в той же ссутуленной позе, в которой Натан его оставил. Глаза сыщика были прикрыты, однако губы находились в постоянном движении, так, словно шептал молитву. Левая ладонь его, лежащая на столе, сжимала полную стопку, правая же безжизненно свисала. Низко опущенная голова слабо покачивалась на тонкой шее. Агин тихо вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Берг едва слышно всхлипнул, присмотревшись, Натан заметил крупные слезы, срывающиеся с кончика его носа.

– Берг?- растерянно окликнул парень Вальтера.

Тот не услышал, а только заплакал еще горше.

– Берг, что с вами?

Сыщик вздохнул и постарался взять себя в руки, но этого у него не получилось. Агин остановился у двери, испытывая сильную потребность уйти.

– Ничего-ничего,- вдруг с ненавистью прошипел Берг, утирая слезы запястьем и нечаянно размазав грязь по щеке.- Я же знаю, что вы все от меня хотите… Ненависти в вас нет…- он обхватил себя за локти и зло выплюнул:- Все эта тварь во мне…

Снова было потянувшись к стопке, он внезапно сжал кулак и ударил себя наотмашь по лицу, локтем задев при этом стол. Стопка подпрыгнула и опрокинулась. Вальтер, тяжело покачиваясь, поднялся, опершись ладонями на столешницу, и, нагнувшись, стал слизывать пролитый коньяк.

– Тварь-во-мне,- злобно и пьяно шипел сыщик.- Тварь-во-мне…

Через некоторое время он прекратил, неуклюже пытаясь устоять на подгибающихся ногах, но не смог и повалился мимо стула на пол. Оказавшись же на полу уже больше не шевелился.

– Берг?!- окликнул его Агин, удивленный столь скорой метаморфозе, происшедшей с собутыльником.

Но тот не откликнулся. Мужчина лежал на спине, тяжело и шумно дыша. Он вполне походил бы на спящего, если бы не открытые, устремленные в потолок, глаза.

Натан приблизился к телу и слегка потряс его за плечо.

– Берг?

– Он теперь до вечера не проснется,- печально проговорила «ненаглядная».

Женщина бесшумно вышла из-за шторы, и Агин вздрогнул от неожиданности. Сейчас, когда из ее голоса исчезли высокие истерические нотки, он звучал весьма приятно и мелодично.

– Помогите мне уложить его,- скорее скомандовала, нежели попросила она.

Несмотря на источивший его тело рак Вальтер оказался неожиданно тяжелым. Один, без помощи «ненаглядной», Натан вряд ли бы с ним справился, но вдвоем им удалось доволочь сыщика до кровати.

– Спасибо,- кротко поблагодарила женщина, двумя пальцами, как покойнику, опуская Бергу веки.

– Не за что,- смущенно ответил Натан.- Я пойду, наверное…

– Конечно,- кивнула она.- Не заблудитесь? Такси вызвать?

– Спасибо, не нужно, разберусь,- Агин прошел к двери, надел шляпу и стал обуваться.

Женщина вышла вслед и терпеливо ожидала, когда он закончит.

Обувшись, Натан в последний раз оглядел комнату нечаянного знакомого. Поражаясь несчастию, буквально пропитавшему это место. Ощущая необыкновенную заброшенность людей, ютившихся здесь. Без наивных надежд на что-то хорошее. Он, казалось, видел их печаль и бессмысленные молитвы в глухую стену, потому как все боги оставили эту каморку, а может и вовсе никогда не заглядывали. И с удивлением заметил Натан в глазах женщины холодную любовь, поседевшую, высохшую и бледную, как она сама. Не силу созидающую, но разрушающую, высасывающую без остатка, почти неотличимую от ненависти. И поразился внутренней, скрытой красоте «ненаглядной», такой странной ее противоестественной тяге к саможертвованию. Нет, он не осуждал ее, просто не понимал и одновременно мучился раскаянием за эту уродливую ночь и их такое, сегодня неуместное, знакомство.

В порыве сострадания Агин достал из кармана бумажник. Путаясь, он отсчитал пять тысячерублевых купюр, которые, сильно смущаясь, протянул женщине.

– Вот,- пробормотал он, опустив взгляд.- Мы с Вальтером заключили договор. Это задаток…

Женщина с сомненьем покосилась на деньги, недолго подумала, но взяла, не проронив ни слова.

– Извините… – тихо проговорил Натан.- За все. Доброй ночи.

Он кивнул на прощанье, вышел в коридор и, недолго повозившись с замком на входной двери, покинул квартиру…

 

В комнате было очень тихо. Не гудел едва слышно холодильник, даже с улицы не проникали никакие обычные звуки. Натан был уверен, что Камиллы нет дома. Для этого ему даже не нужно было заглядывать в спальню.

Тусклый. Серый, похожий на искусственный, свет, создавал впечатление утренних сумерек. Для того чтобы узнать точное время, достаточно было взглянуть на часы, но, как только Натан понимал это, его мысли переключались на нечто иное.

Он сидел за столом на своей кухне, положив руки перед собой, и внимательно читал какой-то договор. Откуда-то он знал, что перед ним именно договор. Напечатанные на листе слова казались вроде бы понятными, однако общий смысл документа ускользал от восприятия.

Напротив сидел Берг. Нарочито серьезный. Одетый в строгий костюм, ослепительно белую сорочку и с цветастым галстуком на шее.

– Вы уверены в необходимости третьего?- спросил Агин.

– Если кто-то сейчас войдет в эту комнату,- спустя секунду нашелся Берг.- То он увидит лишь две фигуры.

Достав из нагрудного кармана перьевую ручку, он протянул ее Натану.

Парень поставил свою подпись на каждой странице документа. Чернила оказались золотыми. Агин поднял последний лист и поднес его к окну. Оставленный росчерк, переливчато поблескивая на свету, завораживал. Насмотревшись, Натан вернул страницу сыщику. Тот деловито сложил листы в одну стопку, уложил их в кожаную коричневую папку и застегнул молнию. Натан взглянул на свои руки. Он не мог поверить, что все оказалось так легко. Он заметил маленькое золотистое пятнышко на подушечке среднего пальца. Он попытался его стереть, однако пятнышко стало больше и отпечаталось на большом пальце. Медленно чернила растекались по всей руке, как старательно Агин ни старался стереть их. Будто заразная кожная болезнь, золотистая жидкость перекинулась на левую руку, лишь только парень потер ладони. Уложив документ, Берг с интересом наблюдал за бесплодными усилиями своего клиента. А руки молодого человека все больше покрывалась чернильным налетом. Блеск и переливы золота зачаровывали.

Подойдя к раковине, Натан пустил воду. Он выдавил в ладонь моющее средство и стал рьяно тереть руки жесткой щеткой.

– Это золотая кровь,- пояснил Берг, его голос за спиной заставил Агина вздрогнуть, столь неожиданно прозвучал он в тягучей тишине квартиры.- Другим она не заметна.

Смыв бесполезную пену, Натан перекрыл воду и обернулся. Вальтера уже не было за столом. Он покинул кухню и теперь стоял у выхода, за углом, невидимый с того места, где находился Агин, негромко бормоча:

«Last night I saw upon the stair,

A little man, who wasn’t there.

He wasn’t there again today,

Oh, how I wish he’d go away».[**]

Натан слушал его голос, чувствуя, как сжимается сердце от страха. Он прирос к месту. Капли золотой крови срывались с пальцев, разбивались о линолеум и пропадали. Берг замолчал, вышел из квартиры, оставив входную дверь незапертой. А через некоторое время Агин понял, что он снова не один. Хотя по-прежнему ни звука не слышалось, парень был уверен – сейчас тот ужасный незнакомец в маске стоит там, где находился Берг. Время от времени из-за угла показывался краешек полей его котелка. Поняв, что его заметили, незнакомец захихикал своим мерзким скрипящим смехом.

Агина зашатало так, словно кто-то настойчиво потряс его за плечо. Он безуспешно попытался сохранить равновесие, но подошвы как приросли к полу. Он начал падать…

 

– Приехали,- заметив, что Агин проснулся, водитель перестал трясти его.

Натан огляделся, с трудом приходя в себя и соображая где находится.

– С вас пять сотен,- улыбнулся парень за рулем.

В его глазах еще играли искорки от удовольствия, получаемого от работы. И может потому, широкоскулое, курносое лицо казалось открытым и жизнерадостным.

– Да, конечно,- согласился Агин.

Он расплатился, отстегнул ремень безопасности и вышел.

– Доброго утра,- усмехнулся водитель на прощанье.

– И вам,- кивнул Натан.

Он захлопнул дверь и автомобиль, тихо шурша шинами по асфальту, тронулся с места.

Уже рассвело. Утро было зябким и прохладным. Агин почти не помнил, где пробродил половину ночи, после того как покинул квартиру Берга. Он просто хотел пройтись подышать воздухом с полчаса, немного протрезветь, но заблудился в какой-то промышленной зоне. Убегал от кого-то, говорил с кем-то, прятался от грохотавших по улице то ли танков, то ли поливочных машин. Напуганный, предостережением белой краской по трафарету на стене: «Эта  сторона улицы наиболее опасна при артобстреле», он стремительно перебегал дорогу, стараясь укрыться от артобстрела, грозящего вот-вот начаться. Но и там натыкался на то же предостережение. Сон и беспамятство смешивались в разуме в кашу с тем, что произошло на самом деле. Болела голова. Одежда пропиталась едким запахом бензина. Во рту стоял кислый привкус рвоты. И перед глазами вновь и вновь появлялась картина, где пьяный Берг катался по полу натановской кухни плача и исступленно шипя: « Все эта тварь во мне! Тварь во мне!!!».

– Достоевщина какая-то,- отмахнулся Агин от взбунтовавшегося воображения.

Он поднялся к себе, запер дверь, скинул одежду, по-быстрому принял душ и почистил зубы. Камилла все еще спала. Парень повалился рядом. Не открывая глаз, девушка обняла его.

– Где ты был?- сонно спросила она.

– Встретил одного человека,- ответил Натан, мгновенно проваливаясь в сон.- Потом заблудился…

– Почему мы не встретились раньше…- с сожалением проговорила Камилла.

Но Агин уже не слышал ее.

 

Берг позвонил через две недели. Он доложился, что миссия выполнена и попросил о встрече, чтобы представить отчет и решить все финансовые вопросы. Натан в это время готовил ужин. Недолго думая он пригласил сыщика к себе. Так как, хотя и была суббота, Камиллы не оказалось дома – ее снова вызвали на работу.

За эти две недели их отношения странным образом выровнялись. Стали более зрелыми, но вместе с тем молодые люди совершенно пресытились друг другом. Из совместной жизни практически начисто исчезли неожиданные вспышки эмоций, жаркие огни страсти. Но осталась спокойное, непоколебимое ощущение привязанности даже не к самому человеку, а к той привычке засыпать и просыпаться рядом с ним, завтракать с ним, говорить об обыденных ситуациях и бытовых делах. И Агин согласился с тем, что его вполне устраивает такой ритм. Он ощущал себя уже взрослым мужчиной, твердо стоящим на собственных ногах. И, судя по настроению Камиллы, с каким она теперь возвращалась домой, сияющему лицу и влюбленному взгляду, ее это тоже устраивало. Натан даже думать забыл о том, что у них с Бергом есть какая-то договоренность. Хотя, конечно, он помнил оставленный задаток, но воспринимал его скорее как пожертвование и не ждал ничего взамен. Ведь оба они сильно напились тогда. А договоры, заключаемые на пьяную голову, чаще всего не стоят и гроша. Но Берг, видимо, воспринял их дело серьезно…

– Здравствуйте, Натан Владимирович,- неуверенно кивнул сыщик, топчась на пороге.

Агин впустил Вальтера в квартиру, повесил на вешалку его плащ и шляпу, и провел в кухню. Берг уселся на край табурета, положил на стол потертую папку из коричневой кожи, которую принес с собой и, как прилежный ученик, сложил на нее руки. Одет он был в тот же невзрачный куцый пиджак, который Натан видел на нем в баре, клетчатую застиранную рубашку и серые брюки. Агин отвернулся от гостя, чтобы домыть посуду и тот молча, терпеливо дожидался, пока он закончит.

– Хотите чаю, Берг?- предложил парень.

– Да, было бы очень кстати, Натан Владимирович,- вежливо согласился сыщик и, чуть подумав, добавил:- Зеленого, если можно…

Агин заварил чай и, наполнив чашку гостя, присел напротив.

Поблагодарив, Берг сделал маленький глоток.

– Очень вкусный чай…- похвалил он, шныряя взглядом по комнате.

Мужчины помолчали. Начинать, казавшийся таким неудобным, разговор не хотелось ни тому, ни другому.

– Знаете,- наконец проговорил Агин.- Я не совсем уверен в том, что хочу знать подтвердились или нет мои подозрения…

– Я понимаю,- тихо ответил Берг, старательно глядя в сторону.

– Я имею ввиду… Ведь сейчас вроде все наладилось,- продолжил Натан оправдываясь скорее перед самим собой, нежели перед Вальтером.- Впервые за долгое время я чувствую себя спокойным. И более того – счастливым в этом спокойствии. Камилла добра. Она мила со мной. Меня не мучает больше моя жуткая мнительность, пропало все то низкое, подлое изнутри, чему название-то было не подобрать. Не скажу, конечно, что снова стал полностью доверять… Наверное просто смирился с тем, что не могу управлять ей. И это смирение… Мне кажется, что оно к лучшему. Ведь так принимают и строят отношения зрелые люди,- он взглянул на сыщика.- Разве нет?

Сильно ссутулившись по своему обыкновению, Берг пожал плечами. Натан задумался и, внезапно возмутившись проскользнувшей в голове мысли, воскликнул:

– Нет, конечно же я оплачу все ваши затраты и сил, и времени; сколько скажите! В этом не сомневайтесь!

– Ну что Вы, Натан Владимирович,- суетливо возразил Берг.- Сомнений у меня и в мыслях не было! Я же уверен в Вас, как в человеке честном и обязательном! И должен поблагодарить Вас,- продолжал он уже спокойнее, но все еще сильно смущаясь.- За аванс, хотя я и не заикался о нем. Это было очень щедро с Вашей стороны, да и, что греха таить, весьма… хм… своевременно. Вы уж простите меня за тот кошмарный вечер. Не знаю, что на меня нашло…

– Это ничего,- отмахнулся Натан.- Я тогда сам оказался не в лучшей форме. Еще чаю?

– Нет, спасибо,- сыщик отставил пустую чашку и пододвинул к себе папку.

– Итак, сколько я вам должен?- поинтересовался Агин.

– Еще десять тысяч,- быстро ответил Вальтер.- И вот как я предлагаю нам с Вами поступить. Во-первых, Вы, конечно же, получите от меня расписку в том, что некий сыщик Берг действительно получил от гражданина Агина Н.В. пятнадцать тысяч рублей в обмен на услуги личного характера, а именно и т.д.… Вот, экземпляр у меня уже готов,- он расстегнул молнию на папке, извлек оттуда расписку и большой конверт из плотной желтой бумаги со стопкой фотографий.- Нет-нет,- торопливо успокоил он Натана, заметив, как тот изменился в лице, увидев конверт.- Я ничего не скажу Вам о результатах расследования. Однако эти фотографии, которые могут подтвердить, а могут и опровергнуть Ваши подозрения, я оставлю у Вас. Что хотите, то и делайте с ними, это уже Ваше, и только Ваше дело. А мое дело – закрыто.

Берг пододвинул конверт на середину стола. Молча покосившись на фото Агин, вышел из кухни за бумажником. Расплатившись с сыщиком, парень принял от него расписку. Вальтер убрал купюры в папку, поднялся и протянул руку для прощания, намереваясь тотчас же удалиться. Но Агин не разделил рукопожатия. Уставившись на желтый прямоугольник на столешнице, он медленно опустился на свое прежнее место. Сыщик недоуменно поднял брови.

– Подождите, Берг,- полушепотом попросил Натан.- Я не смогу…

– Что именно?- не понял тот.

Агин и сам не понимал, что именно он «не сможет». Но вдруг вся та идиллия зрелости отношений, о которой он распространялся несколько минут назад, предстала перед ним такой, какой она виделась ему на самом деле – лживой и искусственной. Невозможна подобная идиллия. Для человека, который по-настоящему испытывал любовь. Горел и плавился в жаре эмоций. Невозможна для человека, стремящемуся к равновесию, честности в самом себе. К радости. К уверенности. К счастью…

– Я не смогу жить с этим,- с трудом сформулировал парень.- С нераспечатанным конвертом под стопкой белья в ящике, в шкафу.

– Мы все живем со своими нераспечатанными конвертами. В шкафах. Под подушками… Внутри нас самих…- неуклюже попытался ободрить его Берг.

Агин поднял на него слезящиеся глаза и, покачав головой, с усилием проговорил:

– Я не смогу…

Сыщик тяжко вздохнул и снова опустился на табурет.

Уже не испытывая никаких сомнений по поводу того, что увидит, Агин, подрагивающими пальцами вскрыл конверт. Он долго и внимательно рассматривал каждое фото. Сияющее радостью лицо Камиллы, ее улыбки, обращенные тому, другому. Объятия и поцелуи, такие же искренние, горячие, какие были раньше у нее с Натаном. Пальцы «Ромки» сжимающие ее ягодицу сквозь тонкую ткань платья и ее хищная, похотливая ухмылка…

Парень внезапно вспомнил Близнеца. Только сейчас он задумался о том, что ведь и с ним у Камиллы была по-своему счастливая жизнь. Со своими черными и белыми полосками. Но появился Натан и… И сейчас он испытывает, должно быть, то же, что испытывал Ким. Опустошающую, угнетающую тоску оттого, что ничего уже нельзя изменить. Следствия поступков больно вцепились в волосы… Настоящий же ужас заключался даже не в самой лжи Камиллы. А в мгновенном искажении ее образа в разуме Натана, в тот момент когда он увидел эти фото. Он уже не мог мыслить о ней, как о девушке достойной его обожания, но с дрожью видел в ней обезображенное, отвратительное, злое существо. Надорвалась та им одним видимая нить, туго натянутая между сердцами двух душ. И словно воздуха вокруг меньше стало. И света. Все так… Удушающе…

– Вы тоже не видели его лица?- глухо спросил Натан, не найдя ни единого изображения, где четко был виден любовник.

– Что?- не понял Берг.- Нет, почему же? Видел… Просто, наверное, не задавался целью сделать его портрет. Вы же помните, что от меня требовалось лишь подтвердить или опровергнуть сам факт существования у молодых людей более, чем приятельских отношений. Это я и выполнил…

Агин убрал фотографии обратно в конверт.

– Как-то глупо это все,- растерянно заметил он.- А в постели… У них уже было?

Берг смутился и слегка покраснел.

– Вы цепляетесь за соломинку, Натан Владимирович. Ведь это не имеет значения. Не могу, конечно, представить неопровержимые доказательства, что и в постели у них все случилось. Я не держал свечку. Но пару раз они уединялись в его квартире. Не для того, наверное, чтобы раскладывать пасьянс. Хотя, кто знает? Если хотите, я могу, конечно, более детально изучить этот вопрос, но вам же не станет от этого легче…

Агин выслушал сыщика без внимания. По лицу его было заметно, что в голове его происходит совершенно ненужный и беспредметный спор.

– Он красив?- как бы невзначай обратился он к Бергу.

Тот пожал плечами в ответ.

– Обычный… Есть, конечно, некоторая даже смазливость, но, на мой взгляд, ничего примечательного.

– Может, хоть умен? Талантлив? Начитан?- не унимался Натан.

– И этого ничего не заметил. Но я с ним почти не общался, как Вы понимаете…

Предчувствуя долгий разговор, Берг отложил папку на край стола и расположился поудобнее.

– Что же тогда?- глядя в пространство перед собой, спросил Агин.- Член больше? Или… может дольше?

Сыщик досадливо поморщился и покраснел чуть гуще.

– Натан Владимирович, ну вы же понимаете что все эти вопросы не ко мне… Все это возможно. Но вы сейчас повторяете все то, что миллионы мужчин до вас, оказавшись в сходной ситуации,- Берг потер лоб.- Пытаетесь докопаться, чем же лучше ваш соперник. Правда же в том, что нет никакого соперничества. Не появился бы сейчас этот «Ромка», появился бы кто-то другой. Так или иначе, Камилла бы все равно обманула вас… Этот конфликт был только между вами. Может раньше вы его не замечали, но сейчас, увы, он уже исчерпан.

– Но отчего же так гадко внутри?- скривился Натан.- И гложет… Чувство собственничества?

– Отчасти…- согласился Вальтер.- И уязвленное самолюбие. И попранная честь. Но вы поймите,- он мягко улыбнулся, своей добрейшей идиотской улыбкой.- Честь, самолюбие, бравада, верность – это все мужские выдумки и наши же категории мысли. Поэтому женщине они чужды. У женщины есть любовь, которая гораздо больше той любви, что испытывает мужчина. И этой любви ей вполне достаточно. В ней она существует, ей она отдается и в ней же порой сгорает без остатка. Никто из нас не сможет испытать этого. Вы когда-нибудь слышали о войне, которую начали женщины из-за мужчины? Или как одна девушка застрелила соперницу на дуэли, из-за того, что услышала о любовной связи ее со своим мужем? Абсурд же!?- сыщик потянулся через стол и положил ладонь на плечо собеседника.- Натан Владимирович, ведь если человек хочет уйти из вашей жизни, да будет так. Все к лучшему. Это не оттого, что кто-то из вас двоих вдруг стал плохим, нет, но не существует ничего постоянного во Вселенной. Все течет, все меняется…

– Может разумом я с вами и согласен,- тихо пробормотал Натан.- Только как еще согласится здесь,- он прикоснулся кулаком к груди.- Хотите выпить, Берг?

Вальтер замялся.

– После того вечера… Я ни капли с тех пор,- безвольно промямлил он.- Ну сейчас дело понятное… Сейчас вам нужно. Легче же станет…

Натан выставил на стол из холодильника початую бутылку бехеровки, помыл пару яблок и, положив их на тарелку рядом, разлил сладкую ароматную жидкость по стопкам. Без лишних слов мужчины чокнулись, выпили и откусили по куску яблока.

– Я просто не понимаю!- едва прожевав, возмутился Агин.- Все же складывалось так хорошо, должна же быть причина… Ошибка, может в прошлом? Иначе – бессмыслица!

– Оставьте самобичевание,- посоветовал Берг, мгновенно почувствовав в себе уверенность, которую дарит алкоголь.

Он поднял бутылку и налил по второй.

– Другая душа – потемки. Никто никого не знает. Хотите правду? Когда Близнец нанял меня следить за вами, я осмыслить не мог, возмущался страшно, почему она вас-то ему предпочла. Поймите меня правильно, Натан Владимирович, я вас искренне уважаю, но он… Честно,- сыщик приложил ладонь к груди.- Вот, положа руку на сердце. Как человек, он гораздо больше вас. Не обижайтесь. Он просто почти без изъяна. Поэтому нельзя рассматривать выбор вашей… хм… любимой, как награду за какие-либо достоинства.

– Но ведь не меняют же человека на другого, если тот просто надоел, безумие же,- внимательно выслушав Вальтера, возразил Натан.- Прогулки по одному и тому же маршруту могут приесться, разговор об одном и том же, даже секс, но тогда что же…- он на секунду задумался.- Получается, что вся наша любовь была едва ли глубже чем… похоть?

Вдруг заскучав, Берг тяжело вздохнул.

– Я не знаю, что вам ответить, Натан Владимирович,- грустно проговорил он и налив по третьей, уже не чокаясь с собеседником, выпил.- Будьте сильным… Все это не так мучительно, как вы себе думаете. Есть вещи, которые калечат изнутри гораздо больнее. Я даже не понимаю,- продолжил сыщик и в голосе и жестах его все четче проявлялись пьяные оттенки.- У вас что это первая и единственная любовь? Что вы трясетесь над ней, как девственник?! До нее вы ни с кем не расставались?

Агин криво ухмыльнулся и, покрутив стопку между пальцами, забросил содержимое в рот.

– Ирония в том,- проговорил он закусывая.- Что первой была моя жена, но она умерла…

– Простите,- тотчас же раскаялся в своей резкости Вальтер.

– Ничего,- великодушно отмахнулся Натан и, ухмыльнувшись шире, продолжил.- Вы ведь любите страшные истории, Берг? В том самая ужасная бессмыслица – я снова встретил ее. Не другую, похожую на нее девушку, но ту самую, которую похоронил. Она вернулась из другого мира ко мне, и я уверился в этом чуде. Уверился в том, что наше притяжение друг к другу оказалось, как в сказке, сильнее даже смерти.

Вальтер уже основательно захмелел, поэтому смотрел на собеседника с откровенным непониманием, словно тот говорил на неизвестном наречии.

– Что вы хотите сказать?- уточнил он.

– То что говорю,- ответил Натан.- Близнец не сказал вам об этом? Она мертва. И по всем законам должна сейчас лежать глубоко под землей. Гнить, или чем там занимаются мертвые? Вместо этого она разговаривает, смеется… трахается,- в крайнем раздражении он встал и заходил по комнате, кулаками сжимая виски.- Я не могу перестать думать об этом: все мысли по кругу… Когда вы прекратили наблюдение?- резко обратился он к Бергу.

– Да вот,- развел руками сыщик.- Сегодня же, после того, как вам позвонил…

– Как?!- воскликнул Агин.- То есть они и сегодня встречались?!

– Ну да,- Берг замялся.- Я оставил их во время прогулки по набережной… как ее?- он пощелкал пальцами стараясь припомнить название набережной.- Ну француз этот…

– Марат?

– Нет… Да, бог с ним,- сыщик махнул рукой.- Вылетело из головы. У них были билеты в кино, так что сейчас они, наверное, там.

Агин устремился в прихожую и торопливо накинул ветровку.

– Какой кинотеатр?- крикнул он оттуда.

Вальтер неспешно поднялся и вышел в прихожую вслед за парнем.

– Натан Владимирович,- с едва заметной ноткой укора проговорил он.- Да постойте вы!

Сыщик ухватил Агина за локоть и тот сразу замер, безвольно опустив голову.

– Вы же сами понимаете, что все это ни к чему,- продолжал увещевать его Берг.- Не унижайтесь. Ну что вы будете там делать?

– Не знаю,- тихо признался Натан.- Поговорю с ней… С ним…

– И что?- усмехнулся Вальтер.- Затеете драку в кинотеатре. Позабавите совершенно посторонних и ненужных людей. Вас запрут за хулиганство. И ничем из того вы не вернете девушку. Вы ее уже ничем не вернете. Живите дальше…

Агин медленно стянул с себя ветровку. Скомкав ее, бросил в угол на пол и, понурившись, вернулся в кухню.

– Еще по одной?- развеселившись, предложил Берг.

В ответ Натан едва заметно кивнул. Он проглотил эту порцию и, доев свое яблоко, выбросил огрызок в ведро под мойкой.

– Знаете,- обратился парень к сыщику, глубоко над чем-то раздумывая.- Еще недавно совсем, когда меня мучали подозрения. До сумасшествия доводили. Я ведь тогда задумывался всерьез, а действительно ли любовь вернула ее? Если это было так, то почему от нее столько мучений? Может то – наказание за проступок, как следствие той Вселенской Справедливости, о которой Близнец говорил? И я тогда подумал: «А как бы хорошо было мне и всем тем людям, которые касались ее, если бы Милы не было вовсе?!» И, может, оставаться мертвой – это правильно для нее. То есть по-настоящему мертвой. Там где и должны находиться мертвые…- Натан встал и, включив вытяжку над плитой, закурил.- В один вечер, мы вернулись домой сильно пьяные. Камилла умылась и сразу упала спать, потому как устала за неделю. А я почему-то задержался, не помню уже почему. А когда ложился, я потушил свет. И тогда на меня вдруг такая тоска напала, и все сумасшествие подозрений лжи ее навалилось. Я смотрел на Милу, ту, которую любил и видел какую-то тварь. Скользкую, холодную, злобную, которая каким-то образом натянула на себя кожу моей жены и таким образом вернулась в мир живых. И я подумал тогда, что убить ее, пожалуй, стало бы  действительно хорошим делом. Вернуть эту тварь в тот холод, где ей самое место. И мне тогда показалось, что я действительно смогу сделать это. Я уже протянул пальцы к ее горлу, и легко смог обхватить ее тонкую шею. Но кожа ее была такой теплой и нежной на ощупь. И я замялся. Она открыла глаза, и потянувшись поцеловала меня а потом буквально набросилась и я забыл обо всем…

– Какой же вы все еще ребенок,- пьяно улыбнулся Берг.- Почему все думаете, что вернулась она из-за вас? Может и не причем вы здесь. А ее возвращение только случайность… Или ваша встреча – ошибка, просчет чей-то о ком вы никогда не узнаете. И рассуждения ваши об убийстве…- сыщик улыбнулся так искренне.- Ну ребячество же, Натан Владимирович. Вы же убийство-то никогда и не видели, вы не понимаете, о чем говорите. Для того, чтоб исполнить это, даже страсти одной мало. Нужна ненависть, злоба, ярость. Нужен мрак внутри… А вы… Вы даже неспособны по-настоящему возненавидеть кого-либо. Пожелать смерти… О! Нет-нет!- поспешил поправится он, заметив недоумение Агина.- Это же не плохо совсем. Я же не в упрек вам говорю. Это даже скорее хорошо! Вы хороший человек, Натан Владимирович. Потому вы мне сразу и понравились. Но мне смешным показалось, когда вы про убийство заговорили, хотя я вполне понимаю, куда вы клонили и полностью поддерживаю. Да,- он кивнул головой.

– Да…- смутился парень, чувствуя себя осмеянным, причем осмеянным справедливо, за слишком длинный пьяный язык.- Действительно, мои мысли даже мне кажутся… детскими какими-то. И вы правы, пожалуй, я действительно совершенно не понимаю каково это – искренне желать смерти другому человеку. Просто однажды подумалось так и мне захотелось с вами поделиться. Зря, конечно…

– О нет! Что вы!- от избытка чувств Вальтер даже вскочил.- Вы все правильно сделали, не сожалейте. Это мне не следовало быть столь бестактным. Вы уж простите меня.

– Все в порядке,- Агин улыбнулся.

Берг уселся обратно, однако, несмотря на примирение собеседников, дальнейший разговор как-то не клеился. Через несколько минут сыщик взглянул за окно, затем на часы и нарочито озабоченно покачал головой.

– Вечереет уже,- удивленно заметил он.- Ненаглядная волноваться будет. Я лучше пойду.

Вальтер протянул Агину на прощанье свою большую иссохшую ладонь и тот вяло пожал ее.

– Только, если вы не «против»,- сильно смутившись, проговорил сыщик.-  Можно я бутылочку с собой заберу. На память…

– Конечно,- Натан рассеяно подал ему бутылку, в которой бехеровки осталось чуть менее четверти.

Мужчины вышли в прихожую, где Берг, обувшись, надел шляпу и плащ.

– Всего хорошего,- вежливо попрощался он с Агиным стоя на лестничной площадке и вызывая лифт.- И будьте сильным…

– Конечно,- пообещал Натан.- Берг,- окликнул он сыщика, едва тот вошел в кабину.

Вальтер обернулся, придерживая ногой, съезжающиеся створки.

– Спасибо вам за работу,- поблагодарил Агин.- И за все…

Зажав папку подмышкой и предусмотрительно убрав бутылку в карман плаща, Берг приподнял шляпу свободной рукой и, подмигнув, пьяно процитировал:

– Louis… I think this is the beginning of a beautiful friendship…[††]

Он убрал ногу, позволив дверям закрыться.

 

Камилла вернулась едва под окнами, на улице, зажглись фонари. Моросил мелкий, осенний дождик. Совсем не сильный, похожий скорее на туман, чем на настоящий дождь. Плащ, который Агин снял с плеч девушки, был влажным и отяжелевшим. Камилла много говорила, была радостной и улыбчивой. Если бы только Натан не видел этих чертовых фотографий! С каким бы умилением он слушал сейчас ее милую болтовню!

После ухода Берга Натан прилег на кровать, собираясь подумать о предстоящем разговоре с Милой. Он не хотел расставаться с ней, не желал, чтобы их отношения разорвались так нелепо и обыденно. Надеялся в самом себе найти возможность смириться с произошедшем. Заставить себя забыть все, как некий кошмарный сон, поддавшись доводам страха одиночества и взлелеянной собственной слабости. Но, как только его голова коснулась подушки, измученный разум попросту отключился. Агин задремал, а пробудился только за пару минут до возвращения девушки. Поэтому оказался совершенно не готов к разговору, мялся, не зная с чего и когда начать. Наконец, во время ужина поддавшись эмоциям, он выпалил, неуклюже оборвав Камиллу на полуслове:

– Ты все-таки спишь с ним?- задал он крутившийся в голове вопрос.

Подняв за секунду до этого кружку с чаем, девушка медленно опустила ее.

– Нат,- умоляющим тоном проговорила она.- Ты снова? Ну почему мне и на пол дня тебя оставить нельзя? Зачем ты ведешь себя как ребенок?!

Агин криво усмехнулся, собрал со стола опустевшие тарелки и убрал их в мойку. Обернувшись, он тихо отметил, с трудом скрывая дрожь в голосе:

– Ты лжешь мне…

– Нет,- покачала головой Мила, смело взглянув ему в лицо.- Я никогда не изменяла тебе.

– Да как…?- поперхнулся Натан.

Он смотрел на любимую, одновременно ужасаясь ее злобной наглости и сомневаясь в собственной уверенности и совершенно не веря в то, что столь бессмысленный диалог может происходить взаправду. В его собственной жизни.

– Как ты можешь так бессовестно врать мне?!- парень задохнулся от потрясения.- Я знаю, понимаешь, знаю! Даже сегодня ты не на работу ходила, а проводила время с ним!

– Ты что следил за мной?!- возмутилась Камилла.

– Да какая теперь, к черту, разница?- заорал на нее Агин.

Камилла вздрогнула от его крика и инстинктивно подняла руки к лицу, словно боясь, что Натан сорвется и ударит ее. Вся живость и радость, еще минуту назад бывшие в ней бесследно исчезли, вместе с волной раздражения, поднявшейся в начале разговора. Девушка сникла, сильно ссутулившись и низко опустив голову.

– Все дело в том,- грустно пробормотала она, глядя себе под ноги.- Что ты больше не веришь мне как раньше.

Натан опустился на пол рядом с ней и положил ладонь на ее колено. Камилла тут же опустила сверху свою.

– Я очень хочу верить тебе,- признался парень, заглядывая в ее лицо снизу-вверх.

– Я запуталась, Нат,- сквозь слезы повинилась девушка, с трудом и не сразу подобрав слова.

Агин прикоснулся к ее щеке, а затем убрал непослушную прядку волос упавшую на глаза.

– Ты больше не любишь меня?- спокойно спросил он, хотя горло разъедала горечь.

Камилла возмущенно, по-детски, помотала головой.

– Ну нет же, любимый, все не так…- она устало помассировала пальцами виски.- Пойдем в спальню, хочу прилечь, очень голова разболелась…

– Конечно,- мягко согласился Натан.

Они прошли в спальню, где Камилла, враз обессилев, навзничь в одежде повалилась на кровать. Натан прилег рядом, опершись на локоть.

– Все…- девушка закрыла руками лицо.- Все не так в последнее время… Не так как было…

– Ты спала с ним?- жестко, но без злобы, спросил парень.

– Да нет же!- раздраженно воскликнула Мила.- Хотя тебе ведь очень хочется, чтобы я ответила “да”?- она расплакалась.- За что же ты меня так мучаешь, любимый?!

Натан оказался сбитым с толку.

– Но ведь ты же встречалась с ним сегодня?- уже совсем не уверенный в собственной правоте, спросил он.- И обманула меня насчет вызова на работу…

– И что?- девушка открыла лицо и с вызовом взглянула на Агина.- М-м?!- она вдруг поморщилась, прикоснувшись кончиком мизинца к уголку глаза и пояснив:- Тушь попала, нужно умыться,- убежала в ванную.

Вернулась она через некоторое время, уже смыв с лица косметику, и переодевшись в домашнюю футболку с рожицей енота на груди и в светло-коричневый домашний халат.

– Ты любишь его?- безразлично спросил Натан.

Он перевернулся на спину, подложив обе руки под голову. Мила опустилась рядом.

– Конечно,- без тени сомнения ответила она.- С детства, я же рассказывала…

– Значит, больше не любишь меня?- Агин удивился тому, как просто ей дался предыдущий ответ.

– Люблю, больше жизни,- также, не сомневаясь, ответила Камилла.

– Ты издеваешься?- не понял Натан.

– Нет,- девушка искренне помотала головой.

– Но как?!- возмутился парень.- Ведь если ты любишь одного, значит, уже не любишь другого! Разве нет?!

Мила вздохнула и крепко сжала голову ладонями, словно боясь, что та вот-вот взорвется.

– Ну, нет же,- с трудом выдохнула она, всхлипнув.- Ну, почему ты так… Любовь она же не предмет, не кольцо или камень, которые ты можешь отдать только одному человеку, и у тебя их больше не будет. Это же ощущение. Бесконечное, огромное, много больше тебя самого, как свет, исходящий из тебя, теплый, радостный. И этим светом ты можешь делиться со многими, всеми теми, кто не безразличен тебе,- Камилла улыбнулась и с надеждой взглянула на Агина, но тот встретил ее улыбку тем же жестким взглядом.

– Я не понимаю тебя,- отрезал он.

Девушка вздохнула.

– Хорошо… ты сам разве никого больше не любишь? Родителей? Друзей? Ведь все это любовь. Просто разная.

– К родителям я испытываю уважение и признательность. К друзьям симпатию и доверие,- четко разграничил Натан.- Люблю я тебя. Только тебя и никого больше. Есть множество других эмоций, которые напоминают любовь, но принимать их за нее – значит обманываться.

Камилла смотрела на него своими огромными, темными глазами, от удивления ставшими еще больше и слезы ломаными струйками катились по щекам.

– Это правда? Только меня?- едва дыша, спросила она.

Агин поморщился, так, будто вопрос причинил ему сильную боль.

– Правда,- тихо ответил он.

– Нат,- Мила попыталась дотронуться до его лица, но Агин не позволил.- Я тоже люблю тебя… Я никого никогда не любила так, как тебя…

– Но это не мешает тебе целовать другого,- раздраженно парировал парень.

– Ну и что же?!- воскликнула девушка.- Даже если бы я трахнулась с ним! Ведь это просто действия! Всего лишь поцелуй, всего лишь секс!

– Всего лишь?!

– Да, всего лишь! Почему ты думаешь, что переспав с другим, я перестану любить тебя?- разгорячено спросила Камилла, садясь на кровати, обхватив руками колени.

– Так ты спала с ним?!

– Нет! Нет! Нет!- исступленно крикнула девушка и, обернувшись, бессильно ударила Натана кулаком в грудь.- Зачем ты спрашиваешь, если не веришь моим словам?! Это все о чем ты можешь думать?! Эта твоя любовь, о которой ты говоришь мне, она же едва ли глубже похоти!

Агин растерялся. Ведь действительно секс мыслился ему своеобразным мерилом любовных отношений. Но он совершенно не понимал, как могло получиться, что все его рассуждения об искренней верности, преданности человеку, зациклились на одной кровати.

– Прости,- грубовато извинился он.- Это правда, для меня секс – это нечто интимное, что меняет отношения между людьми… И поэтому, наверное, такая цепкая ассоциация с любовью.

Камилла грустно вздохнула.

– Это не секс… ты говоришь о близости,- она робко прикоснулась к его руке, и Натан не стал одергивать ее.- Мой бедный, запутавшийся Нати…- с печалью и нежностью в голосе проговорила она.- Бедная, запутавшаяся я… У меня здесь,- девушка положила ладонь на верх живота, ближе к солнечному сплетению.- Безграничная пустота и холод. Раньше, с тобой, я не ощущала этого. Но сейчас, наши отношения, словно промозглый ветер с реки. Больше мучают, чем греют… Я так запуталась, Нат. Я люблю тебя больше жизни, но это уже не заполняет пустоту внутри. В ней все пропадает. А она… она разрастается…

Натан почувствовал, как теряет дыхание. Слезы подступали все выше. Он силой сжал челюсти, так, что вздулись желваки на скулах и губы побледнели, в тщетной попытке совладать с эмоциями. Когда же это не удалось, парень сел на кровати, отвернувшись от любимой, сгорбившись и уперев локти в колени.

– Мне очень холодно, Нати. Я не знаю почему так,- пожаловалась Камилла.- Не знаю, что делаю. И очень боюсь из-за этого, через какое-то время, возненавидеть тебя. Это страшнее всего…

Агин зажмурился. Ему казалось, что если закрыть глаза, и просто слушать голос Камиллы, то можно увидеть происходящее со стороны, как фильм или спектакль. Перестать  быть участником этой сцены. Тогда появилась бы возможность поверить в то, что все это происходит не в его жизни. И возможно, у него получилось бы избавится от ощущения, все сильнее натягивающейся и рвущейся невидимой ниточки, между ним и любимой. Но она все говорила. И волокна надрывались все больше. И слова ее чувствовались внутри, как капли кислоты на коже.

– Ужаснее всего это испытать ненависть к тебе. Увидеть в тебе уже не милого и такого хорошего Ната, а ужасное создание, мерзкое оттого, что само несчастно. Тогда же и ты в ответ возненавидишь меня… Как же мы…? Я не знаю… Может, я просто не умею быть с кем-то? Совсем… Почему же у меня ничего не получается???

Камилла разрыдалась, как никогда раньше. Казалось, весь холод той внутренней пульсирующей пустоты выплескивался в ее сдавленных стонах. И тошно было слышать это, и жалко, и больно. Словно наизнанку человека выворачивало.

Агин обошел кровать и опустился на пол, прислонившись к ней спиной, с той стороны, где сидела Мила. Все собственные переживания изменились и виделись лишь мелочной детской обидой.

Выплакавшись, девушка повалилась на бок, свернувшись калачиком. Она протянула руку к голове Натана, но на полпути остановилась.

– Можно я прикоснусь к тебе?- робко спросила она, севшим от плача голосом.

Агин вытер запястьем глаза и обернулся. Камилла взъерошила его волосы и с трудом проговорила:

– Нам нужно расстаться на какое-то время…

– Я не хочу этого,- твердо ответил парень.

– Я тоже не хочу,- призналась Мила.- Но ничего другого мы не можем сделать.

– Ты пытаешься убежать!- возмутился Натан.- Это же самое простое! Но ты не сможешь быть одна! Зачем, ведь мы так хорошо подходим друг другу?!

Камилла прижала палец к его губам, заставив умолкнуть.

– Поэтому мне и  хочется верить в то, что мы расстаемся только на время,- проговорила она.

Агин поднялся и отошел от кровати.

– На время… На время!- в раздражении бормотал он.- Ты же лучше меня знаешь, насколько лжива эта отговорка. Может, еще договоримся остаться друзьями?!

– Я не знаю… Ничего не знаю,- устало прошептала Камилла.

Она снова села на кровати, запахнув полы халата, чтобы прикрыть обнажившиеся колени, и помассировала пальцами виски.

– Можешь воды принести,- попросила она.- Очень голова болит…

Агин сходил на кухню и вернулся со стаканом воды и упаковкой но-шпы. Девушка кивком отказалась от таблеток.

– Не нужно… Это просто усталость,- пояснила она и, невесело усмехнувшись, добавила:- Сегодня у нас был очень тяжелый вечер…

– За полночь уже,- хмуро поправил Натан, взглянув на часы на мобильном.

– Давай спать,- попросила Камилла, опуская стакан на тумбу, рядом со светильником.

– Мы не до чего не договорились,- неуверенно буркнул Агин.

– Завтра… Ну пожалуйста, любимый…- сквозь слезы взмолилась девушка.

– Хорошо-хорошо,- торопливо согласился Натан.- Прости…

По очереди сходив в ванную, чтобы почистить зубы перед сном, влюбленные стали укладываться. Будто желая оградится от Натана, Мила не стала снимать футболку, и парень, заметив это, лег в постель в нижнем белье. Выключив свет, он попытался обнять девушку, чувствуя неудобство и неловкость, оттого, что ладонь касалась не ее бархатистой кожи, но ткани. И еще более странной была реакция Камиллы на его прикосновения. Нет, она не сбросила руку Натана, не отпрянула, но напряглась, как если бы боялась его или испытывала к нему отвращение. Объятия теперь виделись неуместными и неестественными. Хотя двое лежали в одной постели они существовали отдельно друг от друга. Ниточка, державшаяся так долго, наконец лопнула. Последний разговор изменил отношения между влюбленными. Вся нежность, которую они ощущали внутри пропала куда-то. И произошло это в одно мгновение, вот только когда именно Натан так и не смог понять. Это была не обычная размолвка или ссора, но необъяснимая уверенность в завершенности всего. Смутившись и немного обидевшись Агин отвернулся от Милы, а через некоторое время нырнул в тревожный, болезненный сон.

 

Даже и сном-то это нельзя было назвать. Больше походило на падение сквозь слои различных реальностей, так, словно Натан катился кубарем с крутого склона, через кустарник, по рыжим осенним листьям. Стараясь по пути уцепиться хоть за что-нибудь, но если это и удавалось, то ненадолго. Слишком скользко. Пальцы срывались. Ветви хрустели и Агин вновь катился. Наполовину оглушенный, задыхающийся – листья забивали рот, прилипали к глазам; а он все скользил и катился. Сквозь сон слышал незнакомых ему людей. Видел бледные лица. Но открывал глаза и понимал, что спит. А через мгновение видел, как в углу комнаты шевелится странный, лохматый зверь и снова понимал, что спит. Приходила Мария, о которой он уже и думать позабыл. Мария говорила о предательствах и девятом кольце, и вмерзших по шею. Мария становилась Камиллой. Камилла в желтом открытом платье, на широких лямках, сидела на окне, держала на ладони яблоко. Она открывала рот, чтобы сказать слово, но вместо звуков губы ее выпускали радужные мыльные пузыри, которые улетали через открытое окно на улицу и там лопались попав под капли дождя. Дождь усилился ненадолго и затопил весь город. Вода поднялась под самые карнизы квартиры. Камилла бросила яблоко в воду и оно, гулко булькнув тотчас же пошло ко дну. Агин замерз. Он подошел к окну, чтобы закрыть его, но поскользнулся и снова покатился. Он понял, что промок до нитки, трясется от озноба и проснулся оттого, что крикнул во сне. Или показалось, что крикнул. И стал Близнецом. Причем осознавал, что он не совсем настоящий Близнец, а всего лишь его копия. Была та самая ночь, после которой Камилла ушла к другому. Он сидел в кресле, пил джин прямо из бутылки и говорил о чем-то постороннем. Возможно о родителях. Ему очень страшно было начинать разговор о предстоящем разводе. Где-то глубоко внутри гнездилась вера в то, что если удастся некоторое время не говорить о нем, то все забудется. Снова станет как прежде. Но если бы это не сработало, все равно остался бы запасной план – честно сознаться в том, что он вовсе не Близнец, а всего лишь его двойник и спокойно уйти. Потому как все эти эмоции уже перестанут его касаться. Натан снова покатился. Открыл глаза и увидел перед собой взволнованное лицо Камиллы. Близко-близко. Она прикасалась к его лицу, называла разными именами. Но в тот момент он чувствовал к ней одно только вялое отвращение. Он знал, что это Мария, натянувшая на себя кожу Милы. Или кто-то еще, кого он не понимает. Агин не был уверен.

– Кто ты?- со слезами на глазах  допытывался он у девушки, но не слышал ее ответа.- Кто ты?!

Натан отвернулся, ощущая детскую искреннюю жалость к себе и обессиливающий страх перед будущим одиночеством, от которого во рту стоял горький привкус.

Мила разбудила его ближе к рассвету.

– Что случилось?- ошарашено спросил парень, утирая холодный пот со лба.

– Ты разговаривал,- пожаловалась девушка.- Напугал меня.

– Страшный сон,- пробормотал он и снова покатился.

Мила позвонила кому-то и долго беседовала по телефону. Натан не видел ее – не мог разлепить веки, но слышал. Так, словно девушка находилась рядом и говорила в полный голос. О том, что не хочет оставлять его, о том, что запуталась. Такое она могла открыть только Вальтеру. Агин был уверен в этом.

– Да-да,- пробормотал он.- Тебе обязательно нужно пообщаться с Бергом.

– Мы же будем честными друг с другом, правда?- Камилла перешла на шепот, однако Натан по-прежнему отчетливо слышал ее.- Так хорошо с тобой… Мы так подходим друг другу…

На мгновение Агину показалось, что девушка обращается к нему. Но, приподняв веки, он разглядел Романа. Тот стоял у окна, в его кухне, в песочного цвета костюме. Камилла в желтом платье сидела на подоконнике, одной рукой гладила его по волосам, а в другой держала яблоко. Натан протянул руку, схватил Романа за плечо, заставив его обернуться, и увидел себя. И очень тому обрадовался, потому как понял о какой путанице постоянно упоминала Мила. Он начал было объяснять ей, что Ромка – вовсе не он, не Натан, а только его двойник, но как только открыл рот, понял – Агина уже нет в комнате.

Он обнаружил себя проснувшимся и вслушивающимся в оглушительную тишину. Он покатился, задыхаясь от головокружения. Проснулся. Послушал тишину. Снова уснул. Проснулся… И еще до того, как обнаружил записку на соседней подушке, понял, что остался один…

 

“Привет, милый”,- ровный, девчачий почерк, черными чернилами на обратной стороне его рабочего неподписанного договора.- “Проснулся?.. Я ухожу, Нат. Прости, не стала будить тебя. Сейчас сижу на кухне, в маленьком мирке, который был нашим и снова плачу. Боюсь, если проснешься, то попросишь меня остаться. И я останусь. И может поначалу все снова будет хорошо. Но потом, случится то, что меня пугало ночью. Нат, прошу тебя, не сомневайся. Я искренне люблю тебя. Я никогда не смогу больше так полюбить”,- размытая клякса от упавшей слезы.-“Сейчас, успокоюсь немного… Очень грустно… Тоскливо… Как зимой пасмурно. Я не хочу уходить. Просто так надо, Нат… Правда. Я больше не ощущаю того восторга от любви к тебе. Когда дыхание перехватывает и глаза блестят. Быть может, он снова появится через какое-то время. Я очень хочу в это верить. И тогда смогу снова раствориться в счастье от этого ощущения. И увидеть его в тебе. Ты ведь тоже не чувствуешь его… Я хочу видеть тебя счастливым. А сейчас ты не счастлив. Может, это я мешаю?.. Пожалуйста, пойми меня правильно, я бы не хотела, чтобы ты воспринял это письмо, как мое обещание, что мы снова будем вместе. Я не хочу, чтоб ты ждал, когда у меня из головы испарится эта выдумка. Это не в голове, хороший мой, это глубоко внутри. Помнишь, еще недавно мы придумывали игры, только для нас двоих? Давай сыграем. Попробуем стать счастливыми, каждый по отдельности. Если не получится, тогда снова сойдемся. Но… Что если мы просто мешаем друг другу? Может, счастье твое ты встретишь уже завтра и удивишься оттого, что так долго был со мной. И обманывался, полагая, что любишь по-настоящему… И, Нат… я не стану менять номер, но, пожалуйста, не звони мне, ладно? Не мучай меня и себя. Прости меня, милый. Я никогда не смогу забыть тебя…»

 

Эпилог.

 

– А Вы знаете, я был уверен в том, что сегодня встречу вас здесь!- услышал Агин радостный возглас Берга за спиной.

Натан сидел на ступеньках, точно в том самом месте, где они с сыщиком когда-то познакомились. В легкой рубашке с коротким рукавом и тонких льняных брюках. В середине по-настоящему летней погоды. Когда день стал щедр на вязкую, долгожданную июльскую жару, а вечер компенсировал ее такой же желанной прохладой. Объевшиеся и раздобревшие утки вместе с потомством держались в тени раскидистых ив острова, у середины пруда. А парк, как обычно в этот сезон, был буквально заполнен молодыми мамашами с их разновозрастными, кричащими, смеющимися и постоянно носящимися туда-сюда отпрысками.

– А вы совсем не выглядите умирающим,- по-дружески бестактно обратился Агин к Бергу.

Но то была лесть. С их последней встречи, чуть менее года назад, Вальтер исхудал еще больше. Правда, свежий летний воздух окрасил его щеки в некое подобие здорового румянца, а солнце слегка позолотило руки, шею и лицо, так, что сыщик уже не настолько сильно походил на ходячего утопленника.

Берг лишь отмахнулся, с кряхтеньем присаживаясь рядом.

– Там,- ткнул он пальцем вверх.- Насчет меня уже все решено. Пара месяцев, не более. Доктор вчера так сказал… Как вы поживаете, Натан Владимирович? Сколько мы с вами в этот раз не виделись? Месяцев семь? Больше?

Натан задумался. Как он мог поживать? Немногим лучше Берга, потому как не умирал медленно от неизлечимой болезни. А в остальном…

– Больше…- рассеяно ответил парень.

Камилла ушла уже так давно… В этот раз было немного легче. Немного изменилось качество боли, которую причиняла тоска по ней. Из сердца души переселилась в память. Иногда случались рецидивы и Натан просто выключался на пару минут, бездумно глядя в одну точку. Это не было больно, но изрядно отупляло. Как и реальная жизнь. В ней стало совершенно не за что зацепиться. Дождливая, серая осень. Пронизывающая, белая зима. Дом – работа – дом. По пятницам обязательный бар с коллегами. Разрядка после рабочей недели. Раз в пару месяцев знакомство с новой девушкой. Вялое развитие отношений, которые становились безынтересными после постели. Но он так ни разу больше не позвонил Миле. Во-первых, в прошлом ни к чему хорошему это ни привело. А во-вторых гордость, наконец, научила его твердости. Хотя временами воспоминания обрушивались внезапно, как град с ясного неба и он хватался за телефон. Мысли уязвимы. Редким был тот день, когда он ни разу не подумал о ней. Помнит ли? Скучает ли также как он? Однако не было ответа. Камилла также не звонила. Одиночество лишилось зубов, превратилось в привычку. Был ли Агин счастлив? Скорее он научился довольствоваться тем вакуумом, в котором жил и в связи с тем порой испытывал… нет, не счастье, скорее удовлетворение. Вот верное слово. Счастье пылко, мимолетно. Удовлетворение основательно. Он заметно повзрослел. Рассуждения его стали более зрелыми. Душа постепенно избавлялась от поспешности. Даже тело приобрело некоторую солидную крепость – плечи стали чуть шире, руки толще, появился небольшой живот.

– Все в порядке,- ухмыльнулся Натан.- Как себя чувствует ваша ненаглядная? Рисует?

– Пишет!- искренне возмутился Вальтер.

– Простите,- смутился Агин.

– Она творит!!!- благоговейно прошептал Берг.

Натан заметил на ступеньке небольшой камешек и, подняв, бросил его в воду. Заинтересовавшаяся утка, барахтающаяся неподалеку, подплыла поближе.

– Что у вас нового?- участливо поинтересовался сыщик.

– Да что нового,- парень пожал плечами и грустно заметил:- Все также не вижу смысла…

– В чем именно?- спросил Вальтер.

– В ее воскрешении… Мутит уже от поисков причин…- Натан вздохнул, и откинувшись назад, опершись локтем на гранитную ступеньку закурил.- Может, действительно не было в том никакого смысла. Просто не было и все… А может я был не при чем. И любовь моя – одна не учтенная кем-то случайность. Послушайте, Берг,- парень обратил лицо к Вальтеру.- Те ваши снимки… Вы, правда, считаете, что между Камиллой и  любовником ее, действительно, что-то было? Вы ведь видели их? Все, правда, выглядело так, словно это не увлечение, а нечто настоящее?

– О! Здесь вы можете ни капельки не сомневаться!- увлеченно заверил Берг.- Я видел их не так давно…- он задумался, подсчитывая что-то в уме.- Около месяца назад! Так вот, это были двое счастливейших молодых людей на всем белом свете! Здесь и понимание желаний друг друга без слов. И жаркие, страстные поцелуи на людях, будто они одни в целом мире. И шутки понятные только им. И обоюдные клятвы верности. Искренность, честность, открытость… В общем все атрибуты типичной любви до глубокой старости, какой ее представляют поэты.

Агин опешил от столь подробного ответа. Если бы все это наговорил кто-то другой, то он не усомнился бы в том, что ему сознательно хотят причинить боль. Но, зная о наивности Вальтера и о его непреодолимой тяге к откровенности, такой мысли у Натана даже не возникло.

– Так что же…?- растерянно обронил он и, прочистив горло продолжил.- Все ее слова… Записка эта… Все это было каким-то… примитивным враньем, что ли? Ну абсурд же?!

– Конечно же, враньем!- по прежнему, без капли смущения, подтвердил сыщик и ободряюще улыбнулся Натану.- Ведь она не женщина совсем. Вампир ненасытный скорее. Сами же говорили, что мертвая. У мертвых же внутри одна гниль, да труха…

– Перестаньте, Берг!- возмущенно прервал его Агин.- Вы ничего не знаете!

Вальтер осекся и замолчал, наверное, только сейчас догадавшись, как неделикатно и резко говорил о человеке, который все еще волнует собеседника. Искренне раскаиваясь в своей невнимательности, он хмуро посоветовал:

– Вам забыть ее надо, Натан Владимирович. Лучше же будет. Не стоит она и мысли в голове вашей…

– Вы солгали, Берг?- с ноткой надежды в голосе спросил Агин.- Солгали, чтобы меня ободрить?

– Нет, что вы!- удивился Вальтер.

Он даже прикоснулся ладонью к груди и пару раз мотнул головой, чтобы у Натана и доли сомнения не возникло в правдивости его слов.

– Я вам не верю,- сдавленно проговорил Агин и криво ухмыльнулся.

Сыщик не нашел что на это ответить. Он совсем растерялся и, не скрывая волнения, поочередно массировал пальцы на руках.

– Послушайте,- Натан вдруг прикоснулся к его плечу.- Вы же помните, где они живут?!

Вальтер изумленно и даже почему-то испуганно взглянул на собеседника.

– Ну, помните ведь?! Отведите меня!- по-доброму улыбнувшись, попросил парень.

– З-зачем?- ошарашенно пробормотал Берг.

– Я хочу увидеть ее!- почти взмолился Натан.- Хочу, чтобы она сама сказала, что счастлива, а все, что было у нас…- он пожевал нижнюю губу.- Все в прошлом. После этого я, наверное, правда, смогу забыть ее. Ведь так?

Агин с надеждой взглянул на сыщика. Но тот вдруг смутился и повел себя очень странно. Посмотрел на Натана в невыразимом ужасе, огляделся, как бы опасаясь, что кто-то может подслушивать их разговор. И убедившись, что никого по близости нет, склонился к собеседнику близко-близко. Агин почувствовал его несвежее, болезненное дыхание на своей шее.

– Но, Натан Владимирович,- очень тихо проговорил Вальтер.- Ваша жена, она же м… мертва…

– Что?- парень усомнился в реальности произнесенных слов.- В смысле? Когда?

– Да вот, как раз около месяца назад. Я же отчасти, поэтому и встретился с вами,- замялся Берг.

– К-как это случилось?- разум Агина все еще отказывался верить, надеясь, что потоком вопросов сможет как-то исправить то, что уже произошло.

– Вам не о чем волноваться,- радостно, даже как бы хвастая, ободрил Вальтер.- Комар, как говорится, носа не подточит…

– Что? Вы о чем сейчас?

Натан ощутил себя как во сне. Словно со стороны наблюдал за происходящим. Видел двоих с серьезным видом ведущих совершенно абсурдный диалог. Этого не могло происходить в настоящем.

– Ну да, правильно,- сыщик одобрительно кивнул.- Но эти предосторожности излишни. Пока я молчу никому и в голову не придет обвинить нас в ее смерти… А если и подумает, то доказать никак не сможет. К тому же вина убийцы уже доказана. Да что же вы, Натан Владимирович!- удивился Вальтер.- Совсем газет не читаете, что ли?!

Он приподнялся, достал из заднего кармана джинс свернутую в трубочку ежедневную бесплатную газету, какую распространяли на станциях метро, и протянул ее Агину. Парень все еще оглушенный новостью тупо уставился на заглавную страницу.

– Да не здесь, перелистните на предпоследнюю, где криминальная хроника,- нетерпеливо посоветовал Вальтер.- Вон, видите в самом низу заметка.

« Убийца осужден! – прочитал Натан.- Задержанный, 12 числа прошлого месяца, сегодня был осужден за убийство с отягчающими вину обстоятельствами. Напомним, что месяц назад в доме на … улице было совершено зверское убийство. Жертва – молодая женщина, была найдена полностью освежеванной. Заявивший об убийстве мужчина – любовник жертвы находящийся под воздействием психотропных веществ, дать показания не смог, и был помещен под стражу для дальнейшего разбирательства. По версии следствия молодые люди вместе употребляли наркотические вещества, для увеличения сексуального наслаждения. Затем женщина уснула, мужчина же, ощутив внезапный приступ ревности, задушил партнершу и для того, чтобы скрыть следы преступления освежевал свою жертву. После он уснул, а проснувшись, раскаялся в содеянном, и позвонил в полицию. Он признан абсолютно вменяемым и виновным…»

Агин задохнулся от страшной догадки.

– Что вы натворили, Берг???

Вальтер нахмурился, и снова опасливо оглядевшись нетерпеливо проговорил:

– Перестаньте, это уже излишне, я хотел бы поговорить о вознаграждении. Я сделал все, что вы хотели…

– Что я хотел?!- воскликнул Агин, вскакивая так, будто собственный крик разбудил его от приснившегося кошмара.

– Тише! Тише!- зашипел на него сыщик, также поднявшись.- Сами же говорили, что хотели отправить ее обратно, но просто не смогли… А я все сделал… Точнее она…- в его глазах заиграло неподдельное восхищение.- Она Творец, настоящий. Не просто рисователь, каким сейчас становится каждый третий лентяй. Она по-настоящему пишет кровью. Потому что кровь есть дух. Она калечит, уродует свою души, стремясь ощутить всю боль и скорбь этого мира. Она освобождает виновных своим творчеством. Она жестока и справедлива как инквизитор, как сам Бог!

– О ком вы говорите?- прошептал Натан, ощущая, как искажается его лицо от кислого, тошнотворного привкуса появившегося в слюне.

– Она нашла ее во сне, как вас когда-то. Камилла во всем раскаялась,- Берг ласково улыбнулся, прикоснувшись к плечу Агина, но тот брезгливо отстранился.- Во всем. Она приняла, что заслуживала…

– Что заслуживала?

– Искупление…- в черных, хорьковых глазках Берга, появились злобные искорки.- То, что заслуживала. Отвратительная, обнаженная, визжащая… Без кожи,- он удовлетворенно кивнул.-  То, что заслуживала…

Агин ударил левой. Не замахиваясь. Коротко, снизу, наискось. Он сам не понял, как это произошло. Мгновенье назад Берг стоял и говорил, а затем сухой хруст и боль в кисти, а Вальтер уже лежит на ступенях, отхаркивая кровь и кашляя. На второй удар сил не хватило. Приступ тошноты переломил его тело, а накатившая затем слабость усадила на гранит.

За что?!- ошарашенно пробормотал Вальтер, приподнимаясь и сплевывая.- За что вы так? Ведь сами же хотели… Говорили, что уже мертва, что хотите вернуть ее в тот холод. Она же чудовище, которое ело вашу жизнь а, оставив пустую оболочку, бросило и присосалось к другому. Все получили, то, что заслуживали. Тот, другой – тюрьму. Она – свою смерть. Ненаглядная была великодушна и подарила ей искупление. Теперь, возможно, она не будет мучиться вечность. А вы… У вас еще есть целая жизнь, чтоб покаяться…

Берг достал из кармана несвежий носовой платок и, скомкав, прижал к разбитой губе.

– Я не хотел,- потрясенно пробормотал Агин.- Я не хотел…

– Хотели,- неуверенно возразил Вальтер.- Просто не могли сделать это. В вас, как и в большинстве людей, весьма силен тот внутренний закон, о котором говорил какой-то философ. Вы не умеете осуждать на смерть за поступок. Не готовы быть судьей, а уж тем более палачом. Вы просто хороший человек, Натан Владимирович. Но, как и в каждом хорошем человеке, в вас живет средневековый дикарь. Который видит только черное и белое. И с наслаждением готов подчиняться всем ветхозаветным законам. Но вы стыдитесь этого дикаря. Вы боитесь его. Вы стараетесь спрятать его поглубже…

– Я не хотел,- тихо повторил Агин.- Я простил ее. Потому что любил. Просто в ней любовь была много большая, чем я мог понять…

– Вы пытаетесь оправдать ее,- мягко заметил Берг, он прополоскал окровавленный платок в воде и, отжав, снова приложил к губе.- Ей это не нужно. И не было нужно. Вы вообще не причем. Она совершила поступок и приняла наказание за него…

Натан опустил взгляд на свои ладони. Левая уже изрядно опухла и наверняка пульсировала нестерпимой болью, но он ничего не чувствовал. Агин вновь погрузился в состояние оглушенности. Он выстроил прозрачный барьер в разуме, через который не проникало пока раскаяние в случившемся. Очень глубоко внутри себя Натан понимал, что Берг не так уж неправ. Иначе, зачем вообще он упоминал тот случай, когда в нем возникло желание задушить Камиллу. Откуда вообще могло появиться это желание, если Агин действительно верил в то, что любит ее? Зачем он рассказал об этом сыщику?

– Вы безумны, Берг,- с отвращением проговорил парень.

Он поднял глаза на Вальтера и вдруг осознал, что ослабившая его тошнота – следствие совершенно неиспытанному ранее чувству настоящей первобытной ненависти. Не обычного пренебрежения или отвращения, которые возбуждали в нем время от времени появляющиеся в его жизни люди. Но настоящей испепеляющей ненависти. А самая странность, удивившая Агина, была в том, что он оказался совершенно не готов к этому чувству. Оно виделось нелепым и что с ним делать казалось абсолютно непонятным. Накинуться на Вальтера с кулаками? И что? Убить его? Но ничего это не исправит. Берг был жалок, слаб, отвратителен, терзался мигренями и умирал. Умирал медленно и мучительно. А быстрая смерть стала бы скорее подарком.

– Вы тварь,- зло и бессильно проговорил Натан.- Изуродованный психопат. Вы скоро сдохнете, пьяный в какой-нибудь помойке и сгниете там же,- он поднялся и, покачиваясь, навис над сыщиком.- Я не хочу больше видеть вас…

– Конечно-конечно,- обиженно скривившись, пролепетал Берг.- Только, Натан Владимирович, как же деньги?

– Что?- не понял Агин.

– Я помог вам… Я сделал работу!- с неизвестно откуда взявшейся твердостью отметил Вальтер.- Вы должны оплатить…

– Убирайтесь к черту!- поперхнувшись, рявкнул Натан.

– Да-да,- пробормотал сыщик и поднялся.- Я могу подождать еще пару дней. Но если вы не заплатите, буду вынужден обратиться в полицию. Сознаться в убийстве и упомянуть вас, как заказчика и соучастника…

– Вам не поверят,- неуверенно произнес Натан.

Берг криво, затравленно ухмыльнулся все еще кровоточащими губами.

– Я знаю все подробности. Я смогу все доказать. И у меня есть нож с вашими отпечатками. Большего не нужно,- пообещал он.- Много я не прошу. Полмиллиона только. Для ненаглядной. Мне уже все равно где подыхать, как вы заметили, хоть на помойке. Но ей нужны деньги на жизнь… и краски.  А где хотите умереть вы, Натан Владимирович?

Вальтер сплюнул и пошел прочь.

Агин потрясенно глядел ему вслед, задыхаясь от приступа панической атаки. Как же цепко вцепился Берг в его глотку! Ни коснувшись и мизинцем, сжал горло так, что у Натана потемнело в глазах. Только сейчас позволил Агину увидеть свою мерзкую душонку, дав понять, что терять ему больше нечего. Все, что оставалось человеческого, давно было уничтожено хворью. Сгнило и разложилось. Осталось лишь отребье.

Натан отвернулся и сел обратно на свое место. Стараясь унять дрожь, пронизывающую все тело, попытался представить милую улыбку Камиллы, но не смог. И с ужасом понял, что не может вспомнить даже ее лица. Только некий размытый силуэт. «Она умерла уже очень давно»,- шепнул внутренний голос. Не месяц. Почти год. Для Агина она умерла в то самое утро, когда он обнаружил записку на остывшей подушке. Смерть – перемена, которая заметна другим. Все дело только в точке зрения. Мертв тот человек, которого не видишь и не слышишь. Натан подумал, какой же было ужасной ошибка испугаться ненависти, которая могла разгореться между ними в будущем. Ненависть та же эмоция, как любовь. Эмоции суть – жизнь. Изменчивая, искристая, непредсказуемая. Смерть – противоположность, пустота, отсутствие.

– Я, правда, не хотел,- неизвестно кому прошептал Агин.

Как завороженный он глядел сквозь темное зеркало пруда. И там, внизу видел расширяющееся жерло холодной, мерцающей бездны. И руки. Бледные, хрупкие, тянущиеся к нему из глубины.