Неизвестная война, в которой фюрер участвовал лично.
Очерк не слишком дальней истории
С некоторых пор Адольф Гитлер стал вегетарианцем. От Берлина до городка Свиноуйсьце на Балтике 160 километров. Там он собирался обедать. Двенадцатицилиндровый «Хорьх» пожирал пространство. Личный шофер фюрера Эрих Кемпка был доволен пустынной и прямой дорогой. (Четырьмя годами позже он расскажет о последних днях Адольфа Гитлера»). Рядом с шофером сидел майор Фриц Даргес. ( Он станет личным адъютантом фюрера). Гитлер и адмирал Эрих Редер на заднем сидении говорили о смешной ситуации с польскими евреями. Их принудительно возвращают из рейха в Польшу, упрямые поляки закрыли для евреев границу. Они уже неделю мечутся толпами меж пограничных столбов.
Веря своей звезде, Гитлер ехал сегодня без охраны. Застрелить, взорвать покушались множество раз. На партийном съезде в Нюрнберге полагал взорвать еврей Гельмут Гирш, но его выдал сообщник. Студента – теолога Марко Браво в последний момент задержали в резиденции. Самым опасным стал заговор офицеров военной разведки полковника Ганса Остера и майора Фридриха Гайнца. Они планировали выступить в день начала войны с Чехословакией. Но чехи сдались без выстрела. До начала большой войны минимум в девятнадцати местах, по мнению гестапо, жизнь вождя была в
опасности. Судьбе угодно: он раньше обычного закончил речь и вышел из мюнхенской пивной до взрыва. Однажды толпа прихожан невольно заслонила его в церкви, не дав готовому жертвовать собой человеку выстрелить… Был внутренний смысл не думать о внезапной пуле убийцы. В Третьем рейхе гнездился и цвел оккультизм. Он был частью неясной сумрачной идеологии верхов: общество Аненербе, «Наследие предков».
«Великие боги Один, Ве и Вилли вырезали мужчин из ясеня, а женщин из ивы. Сын Бора Один вдохнул в людей душу и дал жизнь. Чтобы одарить людей новыми знаниями, Один отправился в Страну зла, к Мировому дереву. Там он вырвал глаз и принес его в жертву. Но этого оказалось мало. Тогда он отдал свою жизнь – решил умереть, чтобы воскреснуть. Девять дней он висел на суку, пронзенный копьем. На девятое утро он увидел под собой начертанные на камне руны – буквы». ( Руническое письмо. «Снорриева Эдда»).
Мистик и маг Эрик Жан Хануссен предсказал пожар Рейхстага. Гитлер посетил его мистический, с долей эротики, сеанс. Эрик Хануссен будто бы обладал «памятью предков»: вождь будет жить, пока не захочет умереть. Он еще хотел жить и не боялся иногда отпускать охрану СС.
Эту поездку адмирал вспомнил позже в мемуарах «Моя жизнь». (Позже Международный суд в Нюрнберге приговорил гроссадмирала Редера к пожизненному сроку. Он просил заменить тюрьму расстрелом. Отказали).
Как о деле решенном они говорили о захвате литовской Клайпеды – немецкого Мемеля. Гитлер и адмирал ехали к нацеленной на Литву эскадре. Она ждала в Свиноуйсьце, за островом Узедом. Шел март 1939 года.
Мемельланд – земля, потерянная Германией в первой мировой войне, стала литовской. Но: каждый второй житель отторгнутого «северного угла» Восточной Пруссии – немец, и еще каждый четвертый близок немецкому духу, культуре и образу жизни. Они называли себя мемельлендерами, исчезли в горниле войны.
Шаткий мир плоской равнины у песчаных балтийских дюн опрокинула встреча Юозаса Урбшиса с Риббентропом 19 марта 1939. Министр иностранных дел Литвы отдыхал в Италии, проездом остановился в Берлине. Собеседник строго потребовал вернуть незамедлительно и навечно исконно германский Мемель. «В противном случае фюрер будет решать с молниеносной быстротой». Это был ультиматум. Далее немецкая дипломатическая машина действовала психологическим давлением и угрозами, отрепетированными на Чехословакии и Австрии. Можно часами держать иностранных поверенных в холле МИДа на Вильгельмштрасе. Выдвигать нереальные требования и сроки, и назавтра ужесточать их. Подстрекать к бунту немцев за рубежом, где бы они ни жили.
События оставили лишь день на раздумья. 21 марта Каунас уведомили, что «во избежание пустой траты времени полномочные представители Литвы должны завтра прилететь в Берлин». И подписать документ о передаче Клайпедского края Германии. Литовцы прилетели вечером 22 марта. Риббентроп настаивал на немедленном оформлении Акта.
«Мистер Гитлер сам точно не знает, что нужно сделать скорее, начать с захвата Мемеля или Данцига, или же возбуждать немецкое население Трансильвании против Румынии». (Уинстон Черчилль, речь в Чингфорде). Проницательный политик ошибся. Фюрер сделал выбор. Во второй половине дня 22 марта 1939 Адольф Гитлер и адмирал Редер поднялись на борт линкора «Дойчланд». О вегетарианстве Гитлера на флоте не знали и обеда пока не было. Адмирал приказал поднять флаг «поход». Эскадра потянулась в открытое море. Армада в сорок кораблей не нужна для захвата плохо вооруженного порта. Но Гитлер уже расчленил Чехословакию и присоединил к Рейху свою родину, Австрию. Политическая воля фюрера кристаллизировалась в отказе и осмеянии Версальского договора, унизившего немцев. Ранее он нарушил Версаль, на глазах изумленной Европы захватив демилитаризованную Рейнскую область. Позже в застольных беседах фюрер вспоминал: «У нас было лишь четыре батальона. Франко- английская разведка оценила их в тридцать четыре тысячи солдат. Такой армии у меня не было. Стоило французам двинуться, мы удрали бы за Рейн. Моё жуткое утро ожидания».
Литва неизбежно приняла германский ультиматум. Делегация в Берлине еще пыталась договориться о преференциях в Мемельском порту, и о сухопутной границе. Ночью с борта линкора «Дойчланд» фюрер дважды радировал в МИД Риббентропу. От подписей в бумагах зависело, пожалуй, лишь количество безнадежных выстрелов литовской батареи в Мемеле. В половине второго ночи берлинские протоколы были подписаны. Гитлер слушал по радио, вспоминает Эрих Редер, венский шансон. Возможно, мелодии напоминали ему о нищей, унизительной юности в Вене.
В этом путешествии пришла мысль переименовать неуклюжий линкор „Deutschland“. Дойтчланд – самоназвание Германии. Гибель корабля была бы пропагандистским проколом. Позже он стал тяжелым крейсером «Лютцов». Фюреру не откажешь в наитии: воевал «Лютцов» плохо. Дважды отказывал двигатель, жестоко бомбили англичане. В норвежских фиордах корабль обстреляла, с тяжелыми повреждениями, крепостная батарея. Четвертого мая 1945 команда затопила «Лютцов».
Рассвело, дул холодный ветер со Скандинавии, при слабой волне. Показался проблесковый маяк Куршской косы. Эскадра сбавила ход. (В начале 90-х годов автор, по случайным обстоятельствам, видел с палубы теплохода «Неман» маневры флота НАТО в Северном море. Тяжелое, уничтожающее зрелище убийственной брони. Не лишенное красоты. Низко сидят в воде, будто нехотя поспевая, крейсеры. Залп орудийных башен сотрет город. Захлебываясь и завывая турбинами, косым строем идут эсминцы. Море разверзлось и таинственно всплыла подводная лодка. Медленно и с низким грохотом прошел над «Неманом» истребитель Ф -16).
В середине тридцатых годов чертились на штабных картах секретные планы нападения на Чехословакию и захвата Клайпеды. Судьба планов германского генштаба зависела, некоторое время, от двух любящих людей: фюрер поручил их подготовку начальнику генерального штаба фельдмаршалу Вернеру фон Бломбергу. План был на середине пути, когда шестидесятилетний Бломберг решил жениться на милой, простой девушке из бюргерской семьи Эрне Грюн, стенографистке генштаба. Понимая, что мезальянс фельдмаршала вызовет толки в чопорном офицерском корпусе, он обратился за советом к Герингу. Был прецедент, сам рейхсмаршал недавно женился на безвестной актрисе Эмме Зоннеманн. – « В нашем социалистическом государстве нет барьеров, кроме национального» – ответил он Бломбергу. Геринг вызвался уладить дело с Гитлером.
Через две недели Гитлер и Геринг были свидетелями на свадьбе.
И вскоре в приемной генштаба получились странные телефонные звонки. Хихикающие развязные женщины спрашивали молодую генеральшу фон Бломберг. В полиции нашлось досье Эрны Грюн. Жена генерала прежде состояла на учете в полиции. Позировала для порнографических открыток. Эрна выросла в берлинском борделе, который содержала мать. Начальник берлинской полиции граф фон Хельдорф знал, свидетелями на свадьбе были Гитлер и Геринг. Дело приняло политический оборот. Граф, ветеран первой войны, испугался. Как полицейский он должен доставить досье своем шефу – Гиммлеру. И тем дать СС козырь в подковёрной борьбе за власть. При всем том, как прусский офицер, он отнес документы в генштаб генералу Кейтелю. Последний обязан своей карьерой фельдмаршалу Бломбергу, и начальник полиции полагал, что дело кончится офицерским судом. Но безвольный и не умный генерал в конце концов отправил досье тому же Герингу. Герман торжествовал: Бломбергу придется уйти и главнокомандующим вермахта станет он, Геринг. Фюрер был взбешен и требовал отставки фельдмаршала. Опытный Геринг в тот же вечер побывал у Вернера Бломберга. Разоблачение жены ошеломило и в первую минуту он готов был развестись с ней. Но Герман Геринг мягко сказал, что этого не достаточно: Гитлер и высший генералитет требуют его отставки. Уйдя из армии с исключением из списков и запретом носить погоны и мундир, Вернер Бломберг заручился любовью Эрны Грюн и уехал в свадебное путешествие на остров Капри. Последним в эту драму вмешался адмирал Редер. Молодой лейтенант флота фон Вагенхайм появился на вилле в Капри, чтобы передать устные заверения адмирала в сочувствии и поддержке. Вместо этого он протянул старому генералу заряженный пистолет. Так он понимал честь прусского офицера.
Намерения хитрого толстяка Геринга несбыточны. Верховным главнокомандующим армии Гитлер назначил самого себя. Он не доверял прусской титулованной и потомственной армейской знати.
Эрна и Вернер поселились в безвестном городке в Баварии и пережили войну.
«Какое влияние может оказать женщина, даже не сознавая того, на историю страны, а следовательно, и всего мира! – записал в своем дневнике 26 января 1938 полковник генштаба Альфред Йодль. – Может показаться, мы живем в роковом для немцев времени». (Генерал – фельдмаршал Бломберг был арестован союзниками и умер в тюрьме).
.
Фюрер затеял поход и как пропаганду морской мощи Рейха. Её не было в действительности. Гитлер блефовал. Как часто ранее: два немецких линкора и восемь крейсеров не могли противостоять мощи английского флота. В первые дни большой войны Эрих Редер записал в дневнике: « Нашему надводному флоту не остается ничего другого, как демонстрировать, что он может доблестно умирать».
23 марта1939 в 14 часов 30 минут в Клайпеде высадился немецкий морской десант. Гитлер сошел на берег победителем в Однодневной войне. Впереди были Варшава и Париж. Начался массовый исход литовского населения края. Гитлер принял военный парад и произнес речь на митинге в городском театре. Он взывал к исторической «Песне немцев». Музыку создал еще в 1797 году композитор Йозеф Гайдн. Через сорок четыре года малоизвестный поэт Гоффманн фон Фаллерслебен написал к мелодии стихотворный текст «Германия, Германия превыше всего». Позже слова и музыка стали немецким национальным гимном. Текст гимна, с седьмой строки таков: «От Мааса до Мемеля //От Адидже до Бельта//Германия, Германия//Превыше всего».
До краха во второй мировой войне в национальном сознании немцев родина простиралась от реки Маас на западе – до Мемеля на востоке, от Адидже на юге – до балтийского пролива Бельт на севере. Сейчас этих строк в немецком гимне, разумеется, нет. (В мюнхенском кабаре на улице Максимилиан клоун наигрывает между репризами на шутовской скрипочке »Дойчланд, Дойчланд юбер аллес». Немцы смеются. Они глубоко патриотичны).
Никто не поддержал Литву. Британский премьер Невилл Чемберлен отправил фюреру личное письмо: « …он полностью понимает необходимость урегулировать этот вопрос именно теперь, хотя не может сказать об этом открыто».
Немецкий народ принял бескровную Однодневную войну с ликованием. Он аплодировал Гитлеру: немецкая земля от Мааса до Мемеля едина. Оставались еще претензии к Польше, но генералы обещали быстро с ней разделаться. Впервые немцы призадумались, выходя из магистратов с продовольственными карточками в руках. Мясо – 700 граммов, сахар – 280 граммов, джем – 110 граммов. Талоны на мыло, обувь, ткани и уголь. Продукты поставляла Литва, даже советизированная. До 22 июня 1941.
Выступление фюрера по германскому и мировому радио, где он скажет о Мемельском успехе, ожидалось со дня на день. Корреспондент Американского радио в Берлине Уильям Ширер вел подробный дневник, ставший со временем политическим бестселлером.
« 29 марта 1939. Сегодня, когда Гитлер начал свое выступление по радио, в операторскую комнату, где я находился в полной готовности, пришел приказ прекратить вещание на заграницу. Я неистово выражал немцам протест по поводу нашего отключения именно в тот момент, когда Гитлер начал говорить. Но приказ был отдан самим фюрером. Произошло именно то, чего я ожидал. Через пятнадцать минут из Нью – Йорка срочно вышел на связь шеф – редактор Пол Уайт.
– Почему они отключили Гитлера? Его убили? Откуда вы знаете?
– В данный момент немцы записывают его речь… Гитлер сегодня очень агрессивен».
Судьбы государств решали Сталин и Гитлер. Август 1939 безумен по накалу дипломатических страстей и военных приготовлений. Из показаний зловещего министра Иохима Риббентропа на процессе в Нюрнберге: « Когда я прилетел в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он обсуждал со мной не возможность мирного урегулирования германо – польского конфликта, а дал понять, что если СССР не получит половины Польши и Прибалтийские страны, то я могу сразу же вылетать назад». (Германо – советское сотрудничество развивалось стремительно. К приезду Риббентропа в аэропорту не было положенного по протоколу немецкого флага – со свастикой. Одолжили в Мосфильме).
Через месяц немецкие генералы начертили первые карты плана «Барбаросса». Война неизбежно надвигалась.
После Сталинграда идеологический морок рассеивался. Накануне полного окружения каждый солдат и офицер мог отправить одно, последнее письмо. В самолет загрузили семь мешков. Геббельс полагал на основе писем создать книгу о битве на Волге. Но негативных упоминаний о войне оказалось более 60 процентов. Немецкая цензура вымарала имена отправителей и адресатов. Поэтому переведенные на русский письма переномерованы.
ПИСЬМО № 12. … Ну вот теперь ты знаешь, что я не вернусь. Пожалуйста, сообщи об этом нашим родителям как можно осторожней. Я в тяжелом смятении. Меня никто не убедит, что здесь умирают со словами «Германия» или «Хайль Гитлер». Да, здесь умирают, и этого никто не станет отрицать, но последние слова обращают к матери или к тому, кого любят больше всего. Фюрер твердо обещал вызволить нас отсюда, его слова нам зачитывали и мы твердо им верим. Я и сегодня еще верю в это, потому что надо во что – то верить. Дорогая Грета, если то, что нам обещают, не выполнено, значит, Германия погибла. Потому что никто не будет верен своему слову. О, эти ужасные сомнения, если бы было можно поскорее от них избавиться.
ПИСЬМО № 14. … Сегодня я опять пишу тебе, и пожалуйста еще раз передай привет дома всем родным.
Русские повсюду наступают. Нам ясно, что мы стали жертвой тяжелейших ошибок руководства и все это «раздувание» крепости Сталинград принесет нашему народу и народам вообще тяжелейший урон. И все же мы еще верим в счастливое воскресенье нашего народа…
Ты должна сказать родителям, чтобы не слишком горевали. Они должны вспоминать обо мне с веселым сердцем. Еще раз обращаюсь с любовью ко всем вам, мои дорогие.
ПИСЬМО № 21. … Весь этот ужас продолжается здесь уже одиннадцать дней. И сегодня я наконец могу отправить тебе весточку. Надеюсь, ты получила все остальное. Мне тут пришлось пережить многое, но жизнь – такая прекрасная штука, что надо пережить эти дни. Нас уже полностью вытеснили в город. Этот проклятый город! Уж скорее бы конец. И я уже писал тебе: хоть бы еще разок пройтись по нашей улице.
Прощай.
ПИСЬМО № 30 … Твой ответ у меня в руках. Думаю, ты не ждешь благодарности. Я должен был знать все заранее, обратившись к тебе за помощью. Ты был и всегда остаешься твердолобым офицером. Мама и я это знали. Но все-таки можно было предположить, что ты не станешь приносить своего сына в жертву «справедливости». Я просил вызволить меня отсюда, потому что эта стратегическая бессмыслица не стоит того, чтобы ради нее лечь в землю. Нет никакой победы, господин генерал, потому что существуют только знамена и люди, которые гибнут. А в конце уже не будет ни знамен, ни людей.
Четвертый участник «Операции Мемель» личный адъютант Гитлера, Фриц Даргес прожил долгую жизнь после войны. Остался вере идее национал – социализма. Избегал прессы, пренебрегая достойными гонорами. Незадолго до кончины дал интервью издательству «Бильд».
– 96 –летний Фриц Даргес возвышался над своей инвалидной коляской – пишет журналист.- Он очень высок и на фотографиях смотрит на Гитлера сверху вниз. На столе перед ним лежит орден Железного креста. Даргес несколько охладел к фюреру. Тот из-за пустяковой служебной ошибки отправил адъютанта на восточный фронт. Это спасло ему жизнь: следующим днем в Вольфшанце случилось настоящее, кровавое покушение. Новый личный адъютант погиб.
Глубокий и почти слепой старик отклонил тему преследования евреев. Не комментировал «секретную» нервную болезнь Гитлера.
К последнему интервью «Бильд» приводит некоторые эпизоды жизни Фрица Даргеса. Он был дружен с Евой Браун. К началу войны Гитлер полагал официальный визит в Италию. Естественно, он не мог приехать с любовницей – Евой Браун. Она не появлялась на больших берлинских приемах и тихо жила на альпийской вилле «Бергхоф». Для народа фюрер был одиноким сумрачным вождем. Немецкие женщины слали ему письма.
Очевидно, Ева настояла на итальянской поездке. Загорелась и другая блондинка – ее сестра Ильзе. Фюрер попросил адъютанта о личной услуге, инкогнито проводить женщин в Италию. Даргес привез их в Рим в двух автомобилях с темными стеклами.
– В итальянской поездке я сблизился с Ильзе и мог бы жениться – рассказывал в то время Фриц Даргес. – Он не решился стать родственником фюрера.
Фриц Даргес служил в дивизии ваффен – СС (вооруженные силы СС) «Викинг». Большинством в ней были, конечно, немцы. Но также «расово или идейно близкие» добровольцы: голландцы, фламандцы, эстонцы, финны и украинское соединение «Галичина».
В перечне офицеров дивизии, и также в списках награжденных Железным крестом по дивизии «Викинг» Фрица Даргеса я не нашел. Но по опубликованным воспоминаниям он командовал танковым полком «Викинг». Штабные игры.
