Тема криминала. Куда же без него?
– Итак, первые буквы в новом Worde на новом netbookе.
2 .02.2011. 20ч59мин
“Что такое жизнь человека?
Круто замесил.
Вопрос как раз для презентации нового мессии перед ипостасями Шизоида.
Женский: – Это в чей огород?
Молодой: – Шизоида! Что за паранойя? Мы ещё и не иллюзия даже. Читай и только.
Женский: – Будь спок – шутка.
“Купил записную электрокнижку типа нетбук, не «обмыл», перестраховавшись от греха, и – мессия! Может, вовсе бросить пить? – вопрос с оглядкой.
Вопрос, пауза, впереди – жопа под эвфемизмами, как селёдка под шубой – в качестве автоответчика. И – медитация… – все атрибуты! Доверь, как говорится, дураку богу молиться… или ноутбук купить.
С паузой всё ясней, чем с жопой, а вот Вопрос?… А не двуликий ли Янус его исхитрил, чтоб изначально вбить клин сучковатый в человеков и вселить в плоть свой генетический раздрай?
Ещё вопрос, какого человека – то?
Меня – человека, собственная моя, – чёрт её возьми! – жизнь?
Или гипотетического человека, в котором каждый проецирует себя нолём или идеалом? Замечу ка, Проекции вы хреновы, коль нет под боком боле никого, сие так и не определено мной. … Намечено вариантов – да.
Ибо каждый по-своему выплакивает себя перед гнусным её зеркалом, имеющим тебя в рамках субъективно-объективных, диктуемых теорией невероятностей и каверзностей обстоятельств.
А я вот ненаучен без стакана плакать, да и с одного не завою. Беда? Беда.
Беда, когда в тебе пляшут «человеки». С каким из них мне быть?
Когда я замудоханный? Или король, делающий её под ай, да-да-да в шоколаде, – подразумевается полоса с микшированными неприятностями, и ничто не высвечивает красным редактором пропущенные пробелы перед запятыми, и не синеет вслед за ними, тормозя прогон перспективами да синими с «зеленью» далями…
Но повесь на тебя редактор, и конец иллюзиям. А кончились иллюзии, и помирай, пора. Если ты уже не помер, не заметив сплошного пробела в суетности Жизни. Есть у неё и такая ипостась, где человеки пребывают в состоянии коллоидной массы.
Хотя нет. Гипотетическим человек может быть только «в шоколаде». А вот замудоханный – он самый настоящий. Тут не до проекций. Тут сермяжная суть. Повесть о настоящем человеке.
Да, такой белибердой обмениваться можно лишь с самим собой. Утробное мычанье в пустоте при полном отсутствии хотя бы эха. Эхо тут ни к чему, цыц, – дети услышат!
Кстати: размышления о социуме – это не что иное, подчас, как манипулирование коллоидными массами, вот только позволяют его себе коллоиды, приравниваемые мной к калоедам”.
Так размышлял, стоя под монтируемым навесным, из гипсокартона, многоуровневым потолком герой – Я. Под ногами – инструмент, в руках – раскрытый нетбук. Что занесло меня на «козла» в конкретном разе, понять кому-либо со стороны, было бы затруднительно. Происходящее со мной и меня порой загоняет в угол.
Так в «во субботу», вместо того, чтобы поставить на зарядку дежурный ноутбук, я полчаса делал тибетскую гимнастику. Потеряв направление мысли, оставшись при «зарядке», я в результате, когда спохватился, лишился набранного до этого казуса текста: не сохранённый файл по отключении компьютера от питания не уцелел. Увы, Вова! Впрочем, себе мне многое приходится прощать, простил и это. И ещё многое придётся простить.
О-хо-хо, труды наши тяжкие, житейские. «Житие мое», – как причитал смешной киношный персонаж…
– Так, что ты делаешь с нетбуком на «козле»? – спросит кто.
Отвечу: – Лечусь.
Метод такой секретный. Но сейчас надо продолжить зарабатывание денег, отложим об этом на потом.
***
Потом.
Разве что не сводило от судороги затруженные шуруповёртом постоянно вытянутые над головой руки и особенно плечи, работающие преимущественно в статическом режиме. Я и поменял схему работы, переводя мысли блудливые в текст, а неспортивный напряг – в школьный предмет: сочинение на подневольную тему.
Физкультурники знают, что такое изометрия. Как знают со слов медиков, что для гармонии теории с практикой, не следует превышать нагрузку свыше 15 мин. В день!
Герой крутил саморезы под потолком уже месяц, перемежая упражнения в статике с виброгимнастикой на перфораторе. 133кв. м потолка в три уровня под разномерные багеты, карнизы, молдинги, пилястры и кронштейны давали и голове геморроя. Но ему ещё чего-то не хватало под взрыд радиовещания, причмокивающего обрыдлой рекламой с пришепётыванием в перлах, как-то: «Ему бы понравился его памятник». Это жёнушка первого российского президента выступала перед радиослушателями по случаю его несостоявшегося 80-тилетия.
– Хоть какая-то развлекуха, – заметил про себя маляр, он же гипсокартонщик, ныне же ещё и плотник – мастер-универсал, одним словосочетанием, по универсальной спросовой терминологии.
Хмыкнул: – Как там ему, где-то там слушается этот бред? Или при своей прижизненной бредовости, мягко говоря, ему и там не до разъяснений. А то разъяснит кто Борцу Ельцину по понятиям размалиненной им Руси перекорёженной, что есть что.
Хм… Гримаса гринго из-под плинтуса! У-У, морда! У американцев почему-то фразируется «кто есть кто» – недоразвитая система ценностей. А ещё богонаправленной нацией провозглашаются! – Ещё хмыкнулось. – Чтож: молодая нация, затюканная индексами биржи, недоразвитая под гуманитарный, интеллигентский наш менталитет (если «наш» был?.. да и остался), – не ей вычислять календари эпохальных ценностей. Хотя по-свойски – почему бы нет?
Увы, в отечественной современной этике всё больше культивируется именно этот рудимент Дикого Запада, вопреки традиционному патриархальному менталитету, замаранному красно-белым кровопролитием.
Прикольно посмотреть, как демократ любуется в паханском угаре на своё посмертное величие.»
А тут Перфоратор: – Ж-Ж-Ж, задолблю, раздолбаю-юю… – оживляем монолог.
– Вован, Вован, а не ну их на хер? Сказал же я тому, проверяющему паспорт, менту, вопросившему: “Не приехал ли ты с Волгограда взрывать Москву?” – что мне некогда. Работу работать надо! Добавить бы, что и денег нет лишних. Нелишние, брат, в дело вкладываем. Не до «горячих» политико-бюджетноёмких отраслей.
– Пап, помнишь расстояние до центра гостиной – под люстру? – прилетел крикливый вопрос сына, радеющего над электрикой с её разводками.
– Как же! Если точно, то примерно где-то от полуметра до середины, – ответствовал универсал, не боясь ошибиться. Мысли же витийствовали с историческими параллелями.
История, мать её! Один исторический – в подтексте – рашен матьериализьм. И что из неё взять хотять, когда не давалка она? Размалёвывают её, ретушируют, рядят… прореживают чаще. Никак мы и впрямь – классические латинские идиоты, богом за то любимые, потерявшие в планетарных рейтингах с первозданным общественным смыслом свою историческую ценность. История же, она же и есть – История: сама себе памятник. И ничего более. Хронология всех статистических коллизий, без правых и виноватых, – самое из не киношных произведение человеческого бытия по определению.
Затрахали по радио этим тупым рефреном “Вот была история!“. «Опростонародились» до опоросячивания! Уже и пальцы на ногах у Мэрилин Монро ехидно-многозначительно, прилюдно пересчитали – «историки!». Какими бы аспектами не характеризовалась современность, но первостепенным общественно – бытовым звучанием в ней (отсюда с выразительным акцентированием) для нас является Хамство.
– Пап, спасибо, – донёсся из соседней комнаты голос обиженного невниманием сына.
Тот явно изнемогал в одиночестве. Его «филосовззские» откровения ещё требовали открытого общения. Скука трудодней, лишённая регулируемого уклада, с молчаливым родителем в паре постоянно резонировала в их общении на раздражённых нотах. Были и другие раздражители в тандеме, но это без комментариев. …
G. Место его главе? Нет. В другой книге. От моей он её оторвал, не однажды по нами – мной с женой – придуманной главе выдирая.
Перекур.
Эпоха хамства. Не потому ли я пишу ночами теперь не как прежде – в стремлении раскрыться, а как ныне, – сбегая из этих хамских объятий?
«В силу объективных предубеждений» – такая вот формулировочка. Вот такой вот оксюморон, господа неназванные.
***
Голоса Ещё Неназваных.
Женский: – На этот раз – нам?
Приглушённый, без характерных особенностей: – Нет, не мешай, ты точно не «господа».
Женский: – Вынь ты хрень изо рта. Кому шепчешь, если нас нет? Это он что, нас имеет ввиду?
– С глюками общается. Предчувствует что-то. Шизоидов не зря упоминал.
Второй (или третий? Или первый?): – Многоборец, универсал. Скучно ему.
Женский (ворчливо): – Ему! А мне? Тоска, как в столетнем черепе на забытом одре. – Отвлечённо, замедленно, словно через синтезатор: – Позапрошлого столетия предтеча сценаристов трёх богатырей модифицировал в единоутробных феминисток, дал отмашку одушевлённым роботам, принудив баб образовываться для работы. Я не работница, не лошадь киберпанков!
Молодой: – Эй, птица-неедомая, ты где, ты с кем? Ау!
UFO-колыхание эфира, нечто, напоминающее о Фата Моргане. Любители хроносдвигов тоже с энтузиазмом констатировали выход из строя своих самопальных аппаратов слежения. А на станции Обираловка поселковые жители и проезжающие 08дня, почему-то 10месяца, 1877г., в год выхода романа графа Толстого “Анна Каренина”, перекрестились про запас, бережась от неведомой напасти.
Тьма-заступница: – Он не то имел в виду!
– Что он имел в виду, ни один эллинский драматург не понял бы!
Молодой: – Ты о чём? О ком?
– Достали. Я поразвеюсь. Тут мимо меня. Я и в конце не усекла конца его смешочкам. Этот начинать не начнёт, Тот не кончил смешки, Этот – никак не подавится, пытаясь начать …
Древний – привычно заторможено самому себе: – Показалося чи шо? Может, какой досужий? Какой – не суть важно. Немного позже: – Чегой-то? Припекло чего? Лети, лети уж.
Синтезатор или как: – А ей уже подавай, как в провинциальной рекламе: «Из жарких стран в новую квартиру!» Постыдилась бы. Вякаешь тут, в сторонке ракурсом балуешься оценочным, паву из себя томную лепишь! А человек, ведь, ведьмища, чуть не мордой об асфальт, с чёрными клавишами во тьме глаза мозолит, чтоб хоть в чём-то отразится и дождаться ответа.
Третий: – Кончайте кипеж. Будет вам и белка, будет и свисток. Полетели дальше по справочнику его поминальному. И не провоцировать самим на контакт, никаких мне содроганий! Ужо я вас!
*** Эпизод 2.Файл, хапнутый из папки «Выхино – Железнодорожный».
Езжу трассой Венечки: Москва – Петушки. На стоянке Выхино седлаю автобус и трясусь до подмосковного Железнодорожного. Опять в пути, пути параллельному ерофеевскому Венечке.
Ещё тем знаменателен мой отрезок пути до заработка, что, со слов клиентов, некогда станция Железнодорожный называлась Обираловка. Именно на ней Анна Каренина разрушила узилище своих проблем, с неё прибыла в школьную программу бронепоездом: во всеоружии аристократических духовных проблем, снаряжённая пудами морально – этических предрассудков и ненасытной жаждой совокупления по собственному хотению изобретательного гения. Как она гвоздила толстовским снайперским ясным словом и учебной программой рабоче-крестьянских недорослей, вымогающих грамотность у учителей гладким поведением! И зачем он её так неправильно задавил? – риторический вопрос. Хотел и задавил, значит, так надо – школьникам урок. Спаси нас, Господи, от кровожадных сих! Хм, ха-ха, хм…
(Пояснение для диалога: Нет, я не чтобы какой-то особый пацифист – Куда мне до графа – но так осточертели безнаказанные телевизионные продюссеры, складирующие трупы штабелями на экране, что у меня развилась гипертрофированная жалость ко всем без исключения персонажам, гибнущим от авторов своих – безотносительно к мотивациям. Толстой бы меня понял. И в нашем времени не стал бы “мочить” своих героев ни “в сортире” ни в поездах, а тем более кого-то опрокидывать под них.)
Продолжим.
Сейчас славнее, несомненно, Выхино. Там, на выходе из тоннеля перехода, что под линией надземного метро, стоят милые женщины, каких немало где ещё найдётся по Москве. Они принимают заказы на… – выглядит довольно двусмысленно, особенно для находящихся под прессом сериалов и детективных, иже дефективных, романо-читалок. Впрочем, судите сами:
«Принимаем заказы» – и у ног траурная мраморная табличка с фото, на которых миловидные средних лет женские лица. Приманка оперативников уголовки на женоненавистников? Чёрный юмор агентства мокрашников? Колоритно?
А цены на продукты по цене тары, в которой их привезли? А цены на лёд, равные ценам замороженной в них снеди? А козье молоко со вкусом коровьего? А разносолы – в разы бесценней, чем в других местах? Это вам пособлазнительней пушкинско–онегинского стола с ростбифом сыроватым.
