Сказка-блог-чат отечественного висельника: с эпиграфами, сценами, песнями, признаниями, псевдо-агентами, сверхглюками и Богатырём со Словарём.

 

Три первые главы и не только, канун отпуска маляра.

 

А налетай, господа, Дураки приехали!

Шаркнем сказкой по Были, шваркнем «бычки» об асфальт! Сеанс экзорцизма с акцией «Бросай курить!» под бледным небом!

Участвуйте в процессе, не дожидаясь абсцесса! Кто спрятался, тот не виноват! Виват!

Так завещал Иван, сказал – от сглаза помогает, и от депресняка падучего ограждает, коий впереди радостей и начинаний караулит всякого. Обет исполнен.

Тут сразу непредумышленное отступление, – о чём он тоже предупреждал. Воленс-ноленс, – тьфу на Ваньку, это происки его, внимание никто не обращает! – прерогатива любого писания такова, что требует многократного перечитывания и уточнений, включения мелких и иных,  пропущенных при спонтанных порывах, и являющихся истинной сутью, нюансов: побуждающих мотивов, слов, охов-ахов, подёргиваний,  почёсываний, etc. Да! Ещё и мистика, присущая роману, как сыру дырки, требует поболе объективности и силлогизмов…  “Роман хорош, когда в нём много «чёрных дыр, – вещала соавтору знакомая учёная ворона породы воронов. – Мы к звёздам ближе, каркаем дольше, видим недолговечность и ущербность ваших затылков – карр-оче, будем покомпетентней, толк в дырках знаем, уж наши то не проворонят».

Поэтому, оговорюсь заранее, чтобы быть верно истолкованным: в последовательность моего отчёта – вне его главного неровного течения – добавлены некие сопутствующие элементы, существование которых первоначально было неочевидным.  «Конспекту» месяца полтора было писаться, отпуск, – он отпуском и был. (Каким бы не был… )

Итак – Начинаем!

…Пардон,.. соавтор ломится…

– Мерой манкировать не комильфо!

  Тьфу, Ванька зараза! Тащит под язык, что предэстетам бы писать да на заборах. Провоцирует, намекает, мол, зарапортовался. Вот так вот и живём, извините, чем можем… И начнём.

         – А извиниться кстати? Извиниться обещал! Давай, пока я не забыл напомнить.

            – Не извиниться, а за себя замолвить слово…

          – Это кто, да как ещё поймёт… Другой, к примеру, скажет: – “Чтож не повесился? Видать, ему слабо!” И наплевать ему, что тогда бы не увидел Сказку.

              А Какой Другой скажет: – “Да он вовсе не герой, когда ещё живой.“ Давай, давай, мной воспользуйся для объяснения затянутого вступления. Потом не придётся дописывать очередной эпилог. Их уже два, здесь третий будет кстати. И, кстати, в заглавии ты не упомянул про абсурдизм, а ведь пока тренировался с ним сам – писал.

                                       – Вот привязался! А ещё сами ныли, что я никак до дела не дойду. Тебя не прикажешь представлять?

                – С кем поведёшься… Да ты к тому же в меня ажнык два раза отплевался. Так-что меня уже здесь нет. Всё сметено слюной брызгучей. Кланяйся от меня тем, кем дорожишь. До встречи.

«Он улетел, но обещал вернуться…», так говорил мультяшный персонаж про Карлсончика, живущего среди датских крыш.

Мой визави не член Евросоюза и, как все заметили, ему политкорректность вовсе не к лицу… Сбил! Втравил в перепалку, сбив и всех вокруг. Закругляюсь.

И коль на то пошло, есть среди прочих грех за мной такой: я всуе поминаю о великих. Так вот, пока меня не видно, я им возложу – пусть виртуальные! – венки и извинюсь за свою досужесть. Что поделать, когда ближе мало кого могу себе найти. «Настоящих людей очень мало, на планету – совсем ерунда. А на Россию – одна моя мама…» пел поэт Булат Шалвович – в грусти к его минору присоединяюсь и Пушкина с Толстым в свой грустный пантеон ввожу. Ванька’ бы тоже, но он вечно живой. Других? Другие мне простят и так, когда увидят эти имена. И мне зачтутся ими эти два, как несущие в себе понятную словесным червякам символичность.

Дерзко? Пафосно? Случается в Сказках иногда. Тем более, что за почти-что год правки я менее «аффективно-экзальтированным» (по Леонгарду) не стал, а окружающий кошмар становится страшнее и страшнее, ханыги-прорицатели наглей. Что пафос?

Пафос, как и дурную славу, не изжить, ведь с ней какая-никакая – Слава.

Что же пенять на Сказку? Ведь сказка – ложь, как ей себя не позиционировать в абсурдном мире, где не стяжать умом или трудом богатство и не обрести покой. «Но – как традиционно писалось под конец – в ней намёк, а осилившим её – урок. Впрок – не впрок, досуг на всякий случай.

P.S. к вступлению: Извините.

Глава первая, т.е. одна из них – прописана сразу же по вживлению в реестр файлов эпилога  (без эпиграфов, но со сценами).

 

Сцена 1. Она же – Тени Абсолюта. Исполняется под Pink Floyd: “Dark side of the moon” – «Тёмная сторона луны».

 

Трио Ещё Неназваных.

– Ой, кто это!? Смешно. Маляр?!

– Самый, что ни на есть.

– Так это он написал… – пауза вспоминания, – как это: «Душа – это сублимация всех неосознанных стремлений».  Почему бы ему не добавить, что Душа – это Слово? Забавный.

– Ловлю на слове.

– Ты в себе? Что за внебрачные игры? С какого бодуна тебе меня ловить? Ты бы сначала букварь перелистала да азбуку освежила, картинки новые поразглядывала, а то с корабля на бал: словами улавливать – эка!

– А чо? То ты осёдлости седлаешь, зёрна с плевелами перебираешь – мужик пахотный, то… А я, я сама свобода: сегодня прокукарекала, а завтра и не рассветай, трава не расти. Я гедонистка! И не закрывай мне ротик. Ещё и меня чинить! А тебе по чину? Ты много воли не бери! У тебя вон маляр сублимациями, катарсисами сыпет, как гармонист частушки; тостов очистительных да похмельной борьбы ему мало, мне значит матерный, значит, блатной «музыкой» заправлять? Ты так режиссировать замыслил?

Старческий, – или вовсе «деревянный», какой-то древний – и обречённо–равнодушный баритон: – Регламент сущностной совместимости. – Не то приговор, не то констатация, не то команда.

– Докатились. И что? Будем деградировать, доказывая, что мы плоть от плоти мира сего?

Древний: – Напишут. И отставить мне тут! Растявкались, как с цепи их спустили. Вы ещё мне тут начните территорию метить.

– О! За неимением поварихи будем иметь дворника. – Сарказм.

– Он напи-ише-ет, – Сомнение.

Сарказм: – О-о! Им от пост-перестройки не хватает участи в тщеславии мучить редакторов, а мы здесь расхлёбывай.

Шлында – Приблуда:- иллюзией неназванной!

Сомнение: – И обязаны расщеплять сущности…

Отличный от других, (покуда пусть побудет номером 3): – Ну а я не прочь: покатаюсь, поваляюсь, Жихаркина мясца отведаю. Хоть какое-то оправдание перед его эпохой. Ему полтинник скоро.

Сарказм: – А не староват для проб?

№3: – У-у, злюка кровожадная, ни грана участия.

Сарказм голосом кастрата: – Какая гадость! О! Из меня выделяется субстанция!… Что?! Кто-то что-то сказал?

Старческий: – Репродукция.

Молодой, веселящийся, дурной, свободный от сомнений №3: – Вот видишь, и тебя к ответу.

Кастратский, переходя в истерике на чисто женский: – Ой, напугал Ягу Кали Югой! Про нас все позабыли, или, попривыкнув обречённо, списали на архивирование; они скрижали потеряли, а мы какому-то маляру за его «полтинник» что-то задолжали. – Пауза, переходящая в вопль: –  Что происходит?!

Древний: – Регламент.

– Какой? Что за пошлые намёки? Ой! У моей субстанции верхние органы чувств вылупились… Ой, болят! И этот маляр – инициатор? Регламент его рук дело?

№3: – Ты же уже говоришь его буквами, – ехидно-наповал, без обиняков  что говорится.

– Что?! А-а…

№3: – Как ты эмоциональна на этот раз.

Древний: – Ну да ладно, диспут вскачь за скукой – это неконструктивно.

Возмущённый Женский: – Ты, как всегда, нуден, пошл и неуместен.

Древний, добавляя мудрость в интонации, – ещё надменней, назидательней, противней скрежеща: – Пошлость и мещанство – залог стабильности и согласия.

Возмущённейший – Ещё более Женский: – Тебе бы попереживать мой  трафик! – Другому: – И теперь продолжишь?

Древний третьим голосом – вальяжно (настраивается знать): – Продолжит! Отчётность нельзя портить. Нашим проявлением Дело открыто!

Понятно чей: – Ой, только без пафоса, соплей и без бюрократии! Плюс ноль – минус ноль, меня это не волнует. Всякие там ваши энтропии, вселенское программирование – лохам оставьте! Вообще, что за настрой? Я не могу отследить интерфейс.

Ехидный №3: – Не строй из себя дуру! Ты и есть интерфейс. Ха, пока без фейса. Пока ещё нас недопроявили, ни имени, ни ликов – пустота, одна лишь ты, задрыга,  повадками вольна – Фемина да и только. А что? И обзывайся так пока. В периоде, где предстоит нам противостоять игре событий, нас сюда завлёкших, поосмотрись.

– На что мне тут смотреть? Ночь да Москва, и ни хрена, чтоб не…

– Уймись. Придумай себе трек.

.- Ещё чего? Всё сплошь тусовочность, бардак и фейс-контроли. И маляры с сантехниками спят, и «пробки»; продавцы да прочая мелочь будни правят, хвалёной демократии – нигде.

– Что, прямо с порога демократию искать? Балдей в разгоне. Тебе то, к слову, что за дело до неё?

– Я знаю?! Сквозняком тенденции надуло. Сплошные тенденции в этом мире и сквозняки. Ты на себя то посмотри!

– На что?

– И верно, не на что смотреть. И светскости, и макинтоша, как в тот последний раз, уже не носишь; поизносился, словно собственное эхо, ах-ха-ха-ха… Лоск прежней кулуарности и куртуазности забыт. Потеряны и аристократизм, и шарм, и пиетет альковов. Что, лоботряс, в малярской заботе чураться будем и литературности минувшей?

–  Не в масть сей век? Былые похождения как ностальгия?

– А ты так хам призваньем?

– Тебе ль не знать?

– Однако, видывали виды. Нам, чай, хоть окать не придётся?

Молодой: – Нам, чтоб уместными при демократах быть, а не пронырливым хамлом из прошлого казаться, какой-нибудь подкастой от гламура, придётся здесь злоупотреблять слова,  которых смысл отыщем в интернете – и только. Тебе – вон, сколько их уже «надуло», да и стервозности по моде огребла.

– Спасибочки, а я всё голову ломала: как я до жизни докатилась до такой? Без авантажа, без села и без кладбища – вот: интернет сподвигнул! Таким Макаром голову мне дуришь?  Ты уже дурак?

№3: – Ретепетирция.

– В помойке с юморком. Поздравляю. Хочешь об этом поговорить?

№ 3: – Ха! Вот и свой психоаналитик с ассенизаторским уклоном.

Древний: – Фрейд споспешествовал. Профессиональная харизма.

№3: – Но пусть ты и продвинутая враз, вживайся без депутатского малинового жаргона. И кагалу моему без всякого разбора славу мне заранее не порть – это святое и моё – хотя бы и по половому признаку. Без феминизму!

Фемина (последуем первому определению): – Ой, он теперь и половой! … и я, и я! …А мне почему-то всегда больше нравилось с сисичками, по-русски … живём! – за паузой, гася эмоции, – угораздило … в который раз.

– Энтропию, – поправил знакомый многомудрый голос. Древний оклёмывался без суеты болтливой: – Не поддавайся бытующему в этой реальности разгильдяйству телеведущих.

Защитник «кагала лохов» с ухмылкой: – У тебя же сисички…

Древний назидательно: – И сущности нам нельзя умножать, доступно только открывать их, потворствуя сюжету.

Он же мечтательно: – Это как рисовать символ Ом, каждый раз гранича с бесконечностью.

Фемина, злопыхая: – А-а! чуйка бдит подспудно? Не у меня одной мандраж, и лингво словно лихоманкой будоражит. – Прислушиваясь: – И в сбивчивости к символам да многоточиям плывёт… На магию готовы перейти?

№3: – Да ты струхнула, мать!

– Фильтруй базар!

– Как жёстко!

– Не мой уровень, – ответ не без брезгливости. – Бред толковать – посредниковский хлеб. Понаразводили, понимаешь, мутноплавающих понятий от эпигонов вселенских самопровозглашённых да толкователей! Да ещё кроме этой Москвы тут ни зги не видно, где функции проводника? Хоть бы встречал.

– Он занят, спит и ничего про нас не знает. Всё, как всегда, инкогнито. Идём на «хак».

– А некогда ходил на Вы. – Печальность. – Всё будто б только мне назло. А меня спросили?

– Что спрашивать, нигде же без тебя.

–  Да я его…

– Пока ещё его ход, – Мудрый.

Неугомонная Фемина, чёрт возьми: – Ты мне совесть с правдой ещё навесь! Терпеть – ненавижу! И нечего меня вашей дотошностью пугать! Ты меня ещё слезой ребёнка уколи!

Она же: – А-А А! – орёт.

– Опять продолжишь?  Я задала вопрос!

– Продолжите, про-до-лжи-те! – Четвёртый – инфернальный прямо, ажнык все вздрогнули вместе с эфиром–медиатором.

– Всё, это Интернет-Апокалипсис, – Древний. – Примета времени, его маяк среди столетий. Он, да ещё их сотовая связь, плюс мандраж от угрозы Апокалипсиса – они помеха нашему теперешнему заселенью. Вибрации привычные нарушены, вмешательство во мне идёт. Коль сможете, займитесь. Я пока не… Получится… – совсем перебой связи.

Чуть погодя.

№ 3: – Жить будем. Старче, а ты освоил интернет? Ха-ха, – у них так шутят.

Женский: – Лихо начало. Ещё бы! Так варварски накалить систему излучениями! У маляров плавятся мозги и начинают издавать жушшанье, достигая нашего запределья. Добро бы гениальность, как бывало.

Древний, похоже – Молодому, по оракуловски хамя, стращая его будущих друзей: – Интернет – примета, маяк средь столетий. Ты бы не шутил всуе. Отзовутся  иному шутнику его дурость с недомыслием пострашней атомной бомбы. Не зря настоящие старики и болезные не усугубляют немощь свою радением над дармовой мудростью. Уж и тараканы-прусаки оставили руины городов, отдав их даром мэрам и мученьям.

Фемина: – Ещё бы он глушил нравоученья этого метафизического упыря. Всё не так! Что-то кардинально изменилось в вибрациях.

Старче: – Блуждающие отражения… Тебе бы скорее отделиться от Абсолюта, ведь это он из-за тебя так к нам неровно дышит. Ты поучилась бы самолюбие беречь. И  нервы.

Та: – И менструацию!

Древний – себе, бубня под нос: – Её и прежде нельзя было назвать чванливой, а тут ещё и стресс, и сисички, апокалипсис-интернет то виснет, то шлёт спам.

– Что мне теперь, как есть, под этот интернет без условностей классических ложиться, ещё и график менопауз составлять? А вы видели их форумы и чаты? Они же там и дьявола на смайлики пускают и «звёзд» своих раздевают донельзя. Не много ль милостей пьяным пользователям этого интернета дали?

Вопросы, вопросы, вопросы…

Вот от тут, мой несомненно вежливый, внимательный без въедливости Читатель, позвольте Вас наипризнательнейше просить ещё минуту посвятить для  представленья.

Как вам понятно и без перелистывания, – если вы не любитель начинать читать с конца, – всё происходящее я смог описывать, дойдя до эпилога.  И вот, вернувшись в закулисье, так сказать, чтобы уже не допустить просчёта, я наскоро, – пока в раздумье шоковом этюд, – остановлюсь на этом Абсолюте. Признаюсь, этот закулисный и ничтожный персонаж, не стоит наблюденья, но многим может показаться, что негоже так уж им пренебрегать. Я даже знаю некоторых, сделавших себе Имя, толкуя перед недомыслящей толпой мистические глупости про эту всеселянскую фигню. И потому, чтоб раз и навсегда поставить точку и больше к этому предмету ни под никаким гу-гу не возвращаться, остановлюсь в преддверии. Наш герой, ниже произведённый в такового из аудиоэтюда, так, обретясь, к примеру, говорил (Длинная цитата):

– Пойдём от противного: допустим, мы не признаём родства, любви, ну, и всего такого – вы в синдроме Абсолюта. В горячке абсолютизма сын матери заявляет, на хрена меня ты родила; дочь отца спрашивает, а зачем такой-то он ей нужен; ну и так по кругу – короче, Абсолют – всесторонне юный ноль, стремящийся к нолю.

Нет, не так. Понятно, что самодостаточной величине нет смысла даже и на это тратить цифры, знаки; хотя бы требовать взамен любви каких-то денег. Он Абсолют, он ещё ниже, поскольку и деньги для него, что есть, что нет. Он ведь даже не подрастающая амёба! Он не интересен никому! Он будто где-то есть, а будто нет. Вот вся тебе дилемма, как иллюстрация для школьников под тему сочинения «Отцы да Дети». – И распалённый, очи возведя горе, он выпускает пар, замедленно дыша. Бывает с ним такое.

Продолжение к цитате:

– Я неумеренно горяч? Ассоциации высасываю из пальца? А я имею право! Я ему дитя! Пусть ни как прочие, но того правее! И что мы видим? Я, как все, лишь хрен собачий. Где поднялась его левая нога, там я и выскочил. И в трансформациях, которыми и авангардистов  не заразить, как все, кто колупается под ним, я тоже  без перспективы, без профилактики и даже без плотских, будто под меня придуманных наслаждений, поскольку он один, блин, Абсолют.  А я ведь почти вечен!

Нет, я от него не отрекаюсь. Что в том? Но презирать его могу. И говорю: «Бог, пока он присутствовал в мире сем, придумал Абсолют, дабы  было, куда поиспражняться, чтобы в дому не гадить».

Да, согласен, препротивнейший пример. Но как эффективно представительство! На том и порешим. Не будем раздувать фабулу Ванькиных взаимоотношений с диким Нечто, и лезть туда, куда помянутый вдругорядь Макар, телят не гонял. Вернёмся к троице.

– Продолжим, – мягким голосом третейского судьи пригласил старческий ответчик Древнего. – Вон его электроника, netbook называется. Он это записной книжкой обзывает. Заглянем туда, «хакнем» в духе времени да создадим резервную копию в Виртуале, – от здешних жди всего, предусмотрительность не помешает.

– Иллюзии, предусмотрительность не помешает – все сошли с ума. Где я, а где иллюзии? Брр-р-р, мийяу, – последовала неожиданно-кокетливая реакция женского сопрано из «дуэта кошек». – Ну и маляр – купил не глядя, лазутчиками проявляемся, интрига… А, пофиг, всё, и вам чертям назло, он мне будет нравиться пока.

– …!

№ 3: – Да она наклюкалась или укололась! Как, куда и чем?

Старческий, заговариваясь незаметно сам с собой: – Эфирные, видать, технологии. –  Ворчит себе на развлеченье: – Тут с миром полный пердимонокль, маляров глобальность проблем в космос выжимает, а эта пара глаз с себя не сводит. Кхе-кхе, Все, кто бы ни взаимодействовал с людьми вплотную, сплошь циники и мизантропы; интеллигенты – инженеры местных душ – сплошь матерщинники и больны душою. Священники? Они общаются с душой. А видят ли они за нею человеков – ещё вопрос.

№3 (ну, понятно, типа Молодой): – Фемина – психоаналитик с кренами под сквозняками, тот – философ – администратор, в кого же мне удастся? За вами глаз да глаз… В свидетели? Йес, всё одно – здесь всем свидетельствовать Апокалипсис предвещают.

Он же, переключив себя в раздумье, глубокомысленно:…

– Примета… Гора из человеческого мяса себе на осмысление в конце-то концов мысли гроты рыть дала. Гора родила «мышь», как пишется в каком-то там издании…

Женский: – Отрадно, я не одна не в адеквате. Второй за первым заговаривается. – И, вторя, но поучающе: – Что гроты? Покинув бочки, кельи и университеты, мысль угодила под Фатальный перелом. Ха-ха-ха..

№3, будто бредя: – …

Тотальная революция в ноосфере, а обыватель не дрожит. И обошлось без крови!

Женский для себя: – Ой, а забавно! Едва ль не на размерный слог, чуть не на вирши  подвинулись.

№3 в том же ключе; – Они послушно-увлечённо роют норки, прибегая к “мыши”.

Старче: – Но, как оно отмерено кротам, себя гораздей мыши посчитавшим, они и не заметили подвоха. Пока они над гротами потели, та опутала их электронной сетью.

Женский: – Ба, а ну ка я. – Набравшись спеси: – Кровь здесь – канализационный сток, гламур кромешный омывающий безвольно. Здесь Фатализмом кличут предсказание дефолта. Тут цифры бегут в венах, тянут жилы, и информацией на банковские счета, конвертируясь из битов в баксы, оседают. Тут злато в базе данных серверов…

И вкрадчиво, шипящим шёпотом молодому сподвижнику: – Развесил, пентюх, уши? – Внезапно, раздражаясь от пренудного самогипноза: – Я роль репетирую! А ты чего обмяк? Ты хакать начинай, пока я так смирна! А то уже невмочь. Я вам не часовой. Ещё и тенденция-мис-с-с попрекать-с при этом фарсе, а я не мисс, я, в вашу мать, мадемуазель!

И – хакнули.

Нежелающим участвовать в криминале и не имеющим желания «рыться в поношенном, неотстиранном белье», просьба, минуя «эпизоды», перейти к следующей, специально для вас большими синими буквами выделенной главе. Приятных вам минут. Мы рады, что вы всё ещё поддерживаете наш читательский рейтинг.