В греческой мифологи Грифон — крылатое существо с туловищем льва и головой орла.

В различных легендах Грифоны выступают как на стороне добра, так и на стороне зла, как защитники и покровители, так же, как и злобные, ничем не сдерживаемые звери.

Прошло около двух недель с тех пор, как Слава ушел с работы. Он оказался одним из сотрудников, попавших под сокращение.

Воспользоваться долгожданным отпуском ему не удалось. Вместо отдыха, как это принято у многих граждан, он стал латать дыры корабля жизни — делать ремонт в квартире. Ремонт этот делался не в его собственном жилище, а в доме его будущей жены Анастасии.

Из своего имущества у него имелась только старая ЛАДА, с индексом двадцать один ноль восемь. Машина тоже требовала ремонта: двигатель её стал сильно троить и нагреваться, но домашний уют для его суженой был в приоритете.

На дворе стоял февраль, с крепкими морозами и обилием снега. Коммунальные службы поначалу пытались расчищать улицы, но потом, под натиском осадков, сдались, и вовсе пропали из виду.

Поговаривали, что местный предприимчивый мэр ещё летом предусмотрительно продал почти всю снегоуборочную технику областному центру. Наверняка он житейски подумал «им нужнее», а жители города, полагаясь на его мудрость, подумали «значит, так надо». В итоге работы в автосервисах и травмпунктах прибавилось.

По мере того, как покупались штукатурка, обои и прочие строительные материалы, пустели карманы Славы.

Подруга его, работавшая в детской школе искусств, зарабатывала неприлично мало, но дело своё любила. Учить живописи малышей ей было по душе.

Вячеслав, понимая, что рассчитывать ему не на кого, скоро задумался о новой работе.

К тому же нужно было закончить начатый ремонт. Из двух небольших комнат едва удалось доделать только одну, а впереди были ещё ванна и кухня.

Вечерами Слава, сидя за ноутбуком, изучал объявления с вакансиями. Работы было не много, тем более высокооплачиваемой, и ему стали приходить мысли об уходе на стройку.

Тем не менее, он всюду разослал резюме и стал ждать. Строительный беспорядок, царивший в квартире, потихоньку накалял ситуацию, но будущие супруги не питали иллюзий о беззаботной жизни. Никакого интереса, а уж тем более звонков, от работодателей не было.

В один из вечеров Настя решилась поговорить с будущим мужем, пока он снова смотрел в экран ноутбука на очередном сайте объявлений. Женщина присела на стоящую рядом кровать и стала говорить:

— Слушай, а ты не думал пройтись по организациям?

— Это ещё зачем? — ответил Слава, не поворачивая голову и продолжая прокручивать колесико мышки.

В его очках отражались строки с экрана ноутбука. Они задерживались, а потом спускались вниз и исчезали за горизонтом оправы.

Настя с любовью смотрела на его благородный профиль — широкий лоб, чёткую линию ниспадающих чёрных бровей, ровный, прямой нос и губы в самых что ни на есть идеальных пропорциях. Густые, тёмные волосы шапкой накрывали крупную голову, прикрывая несимметричные уши, то единственное, на чём природа решила немного отдохнуть.

— Сядь прямо, — сказала Настя, заметив, как горбится её суженый.

Слава недовольно поёрзал на стуле и выпрямил спину.

— Просто я подумала, что, от этих твоих поисков работы нет никакого толка. Почему бы не пойти по отделам кадров, как раньше люди делали? У тебя ведь хорошее резюме и опыт уже есть. Сам говорил, что инженеры скоро нарасхват будут.

— Так по телевизору говорили, а на деле никому не нужны. Скажи, зачем мне идти в контору, если они и так получат резюме на почту?

— Не знаю — в живую эффективнее. Увидят, какой ты замечательный человек, не только же опыт и образование ценятся.

— Фигня всё это, завтра Жене позвоню, попрошу взять к себе на стройку. А если не получится, пойду бытовую технику продавать.

— Ты не сердись, но это же не твой уровень.

— А какой мой уровень? Ракеты строить? Машины конструировать? Давай реально смотреть на вещи. Кто из наших знакомых работает по специальности, чтобы на кого учился, тем и работает? А?

Настя задумалась, а потом спросила:

— А курсы считаются?

— Нет, я про вышку, или, на худой конец, техникум.

— Что-то не припомню, если честно.

— Вот-вот. Странно, да? В советское время такого не было.

— Ты как мой дед говоришь. И что теперь? Будем тосковать по прошлому?

— Да какое там! Говорю же, завтра Жене позвоню. Просто жаль, что так получается. Неквалифицированный занимается квалифицированным, квалифицированный — неквалифицированным.

— Ты загнул конечно.

На следующий день в субботу Слава так и не позвонил другу Евгению. И в воскресенье тоже не решился, продолжая надеяться на чудо.

Несмотря на громкие заявления, идти на стройку ему не хотелось. Настя эти дни тактично молчала, но для себя решила поднажать на мужа в понедельник. Неопределённость, как известно, раздражает женщин, да и не только.

Утро понедельника сразу не задалось. Настя обычно вставала рано и успевала что-нибудь приготовить на завтрак. Когда Слава ещё работал, они часто вместе хлопотали на кухне, но теперь он обычно спал, не замечая, как подруга уходит из дома.

Пока на сковороде жарилась яичница, женщина открыла окно, выходящее прямо на проезжую часть. Вместо утренней свежести через него потянулся неприятный запах выхлопных газов, послышался звук мотора.

Квартира была на первом этаже, и эта ситуация была вполне привычной. Машина за окном принадлежала соседу. Он жил через стенку, вел посредственный, граничащий с праздным, образ жизни — вечерами выпивал, выходные праздновал, ничего особенного. Шуму много, да и только.

Однако по мере обрастания соседа и других жителей рабочего города благосостоянием, ситуация ухудшалась.

Акустическая система становилась всё качественнее, в отличие от музыки. Алкоголь стал подозрительно доступным, ассортимент его безграничным, а жизнь людей, как они думали, увлекательной. Кредитные машины наводнили дворы, и сосед был вынужден иногда парковать свою ласточку на тротуар под окна Насти. Со временем исключение стало правилом с молчаливого согласия то ли культурных, то ли трусоватых соседей.

Настя, надышавшись углекислым газом, вспомнила нецензурную брань, которую сквозь сон услышал Слава.

Его мозг отчаянно сопротивлялся раннему подъему, и тут же уложил ругань в сюжет незамысловатого сна.

В нём мужчина, теми же скверными словами, отчитывал подчинённого на новой работе. Так он зарабатывал авторитет в коллективе. Работник, получив нагоняй, за то, что явился на работу без галстука, опустил голову и, едва не прослезившись, продолжил щёлкать по клавиатуре.

Довольный собой Слава направился в просторный кабинет этажом выше.

По дороге он успокаивал себя, убеждая, что иначе с подчинёнными нельзя. Стоит дать слабину, как на его директорское место тут же назначат другого сотрудника. Слава открыл первую дверь, где в небольшой комнате сидела миловидная девушка. Это была его секретарша Соня.

Увидев директора, она вскочила со стула и взяла кипу бумаг:

— Вячеслав Геннадьевич!

— Что? — максимально спокойно спросил Слава.

— Здесь бумаги на подпись, есть срочные.

— Давай, — уставшим голосом, сказал директор и, забрав бумаги, вошёл в кабинет.

Там он сел за огромный, полированный, прямоугольный стол и стал без интереса читать заявления и приказы, а потом монотонно и размашисто их подписывать.

Раздался стук в дверь, из-за неё показалась голова Сони:

— Вячеслав Геннадьевич, вам сделать кофе?

Слава вздёрнул глаза и важно пробормотал:

— Будь добра, Сонечка.

Соня исчезла за дверью. Послышался звук кофемашины.

Шестерёнки в ней, казалось, крутятся то вдоль, то поперёк, чередуя противные звуки.

— Чёртова Соня, — подумал Слава, — неужели нельзя чуточку тише! Концентрация была потеряна, без подписи оставалась ещё добрая половина бумаг.

Только Слава откинулся на коричневом, широком кресле, как тут же вошла секретарша.

Она, раскачивая бёдрами, прошла к столу директора и протянула белую кружку на блюдце.

Слава потянулся за кофе и невольно заглянул в декольте Сони. Ему стало неловко от такой вольности, но потом он подумал, что женщине стоило бы застёгивать как минимум две верхние пуговицы. Пришла мысль сделать ей замечание, чтобы снова утвердить свой статус. Соня в этот момент ждала дальнейших указаний, но, не дождавшись, спросила.

— Что-то ещё?

— Нет, пожалуй, всё. Хотя знаешь, я хотел тебе сказать, что ты можешь называть меня просто Слава, по крайней мере, когда мы наедине. А то из-за этих фамильярностей чувствую себя стариком.

— Как скажешь, Слава, — практически как змея прошипела Соня. Она пошла к двери, амплитуда движения бёдер значительно увеличилась.

У Славы пересохло во рту, он захотел открыть окно, чтобы как следует отдышаться, но не тут-то было. Соня, дойдя до двери, повернула защёлку. Потом подошла к креслу, в котором сидел пунцовый директор.

— Слава, ты далеко не старик, у нас ещё вся жизнь впереди — сказала она и глубоко вздохнула.

Секретарша наклонилась над Славой, как питон, готовый наброситься на беззащитного птенца.

— Пожалуй, ты права, но я почти женат, соблюдай субординацию, — хотел сказать директор, но голос его подвёл.

Эти слова он невнятно прохрипел и ещё больше вжался в кресло.

— Почти не считается, Слава, — прошептала женщина, приближаясь ближе.

— Слышишь, Слава!? — вскрикнул женский голос…

…Слава подскочил с кровати и протёр глаза. Рядом стояла хмурая Настя.

— Что? — спросил, он виновато и натянул одеяло повыше. — Я что-то говорил во сне?

— Ничего ты не говорил. Иди, разберись с этим козлом! Я больше терпеть это не намерена!

Настя демонстративно развернулась и, громко топая, ушла на кухню. Ошарашенный Слава стал одеваться.

— Ты можешь объяснить, что случилось? — спросил он у рассерженной Насти.

— Открой окно, — сказала она, указывая рукой на створку.

Слава пожал плечами и подчинился. Он повернул ручку на режим проветривания и приоткрыл окно. На улице было достаточно холодно, а он стоял в шортах и майке.

— И что? — недоумевая, спросил он и непонимающе взглянул на Настю.

— Что, что!? — передразнила она, — А то, что машина нам в окно воняет ничего страшного?

— Так они всегда воняли, первый этаж всё-таки.

— Не тупи Слава, я про машину соседа говорю. Он ещё только шланг от трубы в нашу форточку не вставил! Какого чёрта он вообще паркуется на тротуаре?

— Ну, места же мало, где получается, туда и ставит.

— Ты же не ставишь! Ты культурный. А он дурак, вон уже цепь между деревьев повесил, типа это его место. И воняет нам в окно! Ему же машину нужно прогреть.

Дальше снова последовала брань, которой казалось неоткуда взяться в голове искусствоведа по образованию. Уши Славы были готовы воспламениться от матов.

— Что ты хочешь?! — раздражённо спросил Слава.

— Иди к нему и скажи, чтобы убрал свою ржавую посудину оттуда и больше не ставил. Иначе я напишу заявление в полицию.

— И что? Думаешь, побежит убирать? Забыла, кем его сын работает. Он же мусор.

— Ну и? Для них, что закона нет?

— А то ты не знаешь!

— Значит, поговори с ним как мужчина.

Слава замялся и промолчал, тогда Настя добавила. — Мне, что папу попросить?

— Если надо будет, поговорю, что ты папу приплетаешь? Хочешь на драку стариков посмотреть? И вообще, о чём с ним говорить? У него же грецкий орех вместо мозга.

— Вот и задави его интеллектом, раз так!

— Ты на работу не опоздаешь? — сказал Слава, посмотрев на часы. Ему хотелось остановить утреннюю драму.

— Я никуда не пойду, пока ты не решишь вопрос!

— Ты что серьёзно? Зачем ты накручиваешь?

— Да серьёзно — с места не сдвинусь!

Слава ощутил, как подобно шарику, стала надуваться его голова. Выступившие на висках вены стали заметно пульсировать.

— Иди, пока он не уехал, — добавила Настя.

Она скрестила руки на груди и надула губы, как обиженная девочка в детском саде.

— Так его там нет, — сказал Слава, после того как отодвинул штору и выглянул в окно.

Пробегавшая мимо дворняга, пометила переднее колесо злосчастной машины, и развернула голову. Их глаза встретились. Слава выиграл битву взглядов, и собака виновато удалилась. В салоне зелёной десятки было пусто.

— Дома, наверное, сидит. Ждёт, пока мы надышимся. Иди к нему!

— Настя, может не сейчас? Потом, при удобном случае я всё ему растолкую.

— А если бы у нас был ребёнок? — задела за живое Настя. Слава переменился в лице — детей он любил.

— Как его зовут, не напомнишь?

— Грецкий орех!

— Я серьёзно.

— Дядя Сурен.

— А отчество? — спросил Слава и поймал негодующий взгляд любимой. Стало понятно, что тянуть время бессмысленно. Он пошёл в комнату обул тапки и вышел в подъезд.

Настя тут же прокралась к двери и, смотря в глазок, стала слушать.

Слава поправил причёску и несмело нажал на звонок соседней двери. Дверь открыл одетый мужчина. Пузатый, невысокий, с уже седой бородой, он на ходу надевал меховую кепку.

— Салам, сосед, что-то случилось? — спросил он, мимоходом запирая за собой дверь.

— Доброго вам утра дядя Сурен. Нет, ничего особенного.

— Вот и хорошо, а то я спешу.

Сурен суетно положил ключи в карман и пошёл дальше.

— Дядя Сурен, — окликнул его Слава.

— Что сосед? — спросил, обернувшись уже на лестнице, мужчина.

— Вы не могли бы… машину как бы… под окна не ставить. Мне не принципиально, а вот жена моя… будущая, она как бы…

— Настя, что ли?

— Да, ей просто дышать сложно, окно же не всегда закрыто. А когда открыто, так ваша машина дымит. Так совпадает, наверное. Я не в упрёк, просто, ну а если бы дети…

— Воняет что ли?

— Да!

— Насте воняет?

— Так получается.

— От горшка два вершка, а уже мужиком командует. Ладно, понял тебя сосед!

Сурен подмигнул Славе. Слава попытался подмигнуть в ответ, но вместо этого судорожно скривил лицо.

Мужчины разошлись.

Взмокший Слава пошёл к себе. Настя метнулась на кухню и застыла в строгой позе, предшествующей серьёзному диалогу.

— Ну что? — продолжая играть роль стервы, спросила она.

— Да нормальный мужик. Объяснил ему суть. Думаю, мы поняли друг друга, — деловито ответил Слава.

— Вот видишь, — воскликнула довольная Настя, — Зачем спорить? Мы должны отстаивать свои интересы!

— Нет проблем. Раз уж ты задержалась, сделай чай.

На волне успеха Слава почувствовал необычайную уверенность в себе. Он вдруг понял, что любые вопросы решаются вполне себе легко, если их не усложнять.

Настя налила в кружку вчерашнюю заварку, залила кипятком и, попрощавшись, ушла в мир искусства.

Сосед на машине уехал на работу, не забыв повесить блестящую цепь между деревьев, чтобы никто другой не покусился на шикарное парковочное место.

Слава остался один, с его плеч медленно стал спадать груз напряжения.

Он мог бы кинуть своё бренное тело на диван и погрузиться в цифровой мир, но вместо смартфона схватил шпатель и стал замазывать стены в зале. Последний мешок шпаклёвки быстро заканчивался.

Слава взял телефон и позвонил старому приятелю Жене, который давно трудился на стройке.

Вместо гудков, женский голос в телефоне проговорил голосовое сообщение: «Вызываемый вами абонент женат и временно не доступен для друзей, собутыльников и случайных интимных связей».

— Ха, ха, — вслух произнёс Слава.

— Ассалам алейкум, Слава-джан, — громко отчеканил Женя, взяв трубку. Слава даже отдёрнул телефон от уха.

— Привет Женёк, тебя там что, обратили уже.

— Ага, не дождёшься! На заднем плане послышался грохот перфоратора. — Погоди, сейчас я выйду, а то обезьянки мои шумят.

— Твои? Ты что рабовладельцем стал?

— Вообще-то я вроде как бригадир теперь. Уже второй месяц.

Женя вышел из пыльной квартиры в подъезд и прошёл к пожарной лестнице.

Там, с широкого балкона двенадцатого этажа, перед ним предстал необыкновенный вид.

Огромный металлургический комбинат застилал горизонт. Сотни труб выпускали клубы разноцветного дыма, которые смешивались с потоками ветра и образовывали завораживающий серо-коричневый поток.

Женя смотрел вдаль с воодушевлением. Он с самого детства мечтал стать металлургом, но судьба уготовила ему другую участь. В отсутствии связей вход в «стальной» город ему был заказан.

Но Женя не терял надежды, он ещё лелеял мечту поступить в колледж и, отучившись на литейщика, снова попытать удачу. Стройка была для него лишь трамплином в железную лаву.

Вечерами он часто зависал с бутылкой пива у монументального памятника металлургу на привокзальной площади. Именно таким он видел себя в будущем: накачанным, волевым, с развивающимся на ветру фартуком, одетым на мускулистое тело, и с кочергой.

— Эй, ты тут? — прохрипел в трубку знакомый голос. Женя вспомнил, что его товарищ оставался на связи.

— Да Славик, куда же мне деться, — уже с тоской в голосе сказал, ещё недавно хорохорившийся весельчак. — А ты чего звонишь-то?

— Тут такое дело. Меня же сократили из автотранспортного цеха. Уже две недели без работы сижу.

— Сочувствую, — перебил его Женя. — Ты пивка хотел попить, душу излить?! Но имей ввиду, я сейчас ни-ни! Иначе меня Зинка к телу не подпустит. Мы же ребёнка планируем, а мутанта мы не хотим, так что извини, я пока в завязке.

— Да я не за этим. Хотел про работу узнать. Может есть какие-нибудь вакансии?

— Вакансии? — непонимающе переспросил строитель.

— Ну, работа есть?

— Работа есть.

— Для меня что-нибудь найдётся?

— Даже не знаю. Ты же у нас инженер. А тут работа простая, копай глубже, кидай дальше.

— Жень, мне уже не до жиру. Готов за любую взяться.

— Вообще-то у меня полный таджикский комплект сейчас. Если только кого-нибудь из них депортировать. Сейчас у Муртаза узнаю, у него всего четверо детей, может согласиться.

— Стой, стой, стой — затараторил Слава, не понимая, шутит ли его друг. — Не надо никого депортировать.

— Пожалуй ты прав, не по-русски это.

— Что ж, нет, так нет.

— Будет эта самая вакансия, я позвоню. Ты сам-то как? Когда свадьба?

— Да нормально, пока не решили точно, ближе к лету.

— Ясно, давай Славик. Пойду, а то мои накосячат, нельзя их одних оставлять.

После разговора Слава остался наедине в расстроенных чувствах. Он снова взял шпатель.

В какой-то момент его накрыла волна негодования. Ему вдруг захотелось со всей дури вонзить чёртов шпатель в бетонную стену. В последний момент он вспомнил уроки сопромата в университете и понял, что это невозможно. Потом в памяти промелькнула высшая математика с её теорией вероятности, согласно которой, при ударе лезвия шпателя о стену был шанс, отсечь себе один из пальцев.

Затея оказалась несостоятельной. День пролетел стремительно, и вскоре домой вернулась Настя.

Она была спокойна и уравновешенна. Лишь изредка женщина подходила к окну на кухне, выглядывала в него и странно щурилась.

Наконец, в один из таких моментов, к дому подкатила зелёная десятка Сурена. Настя задёрнула штору и стала громко дышать.

— Иди сюда! — крикнула она Славе, который смотрел телевизор в зале.

Он подпрыгнул с дивана и, позабыв про тапки, примчался к ней.

— Что случилось?

— Там сосед приехал, сейчас будет парковаться!

Сурен, подкативший к родной парковке, раздумывал, ему не хотелось покидать зону комфорта, которую он завоёвывал многолетними усилиями.

В его голове промелькнули события из прошлого. Вот он отбивает тротуарный бордюр, чтобы обеспечить въезд своей ласточки на газон. Выносит через проходную комбината, на котором работает, в трусах щебёнку, чтобы отсыпать чернозём, маравший колёса машины. Выбирает цепь для ограждения и замок в хозяйственном магазине своего друга Жорика. Предавшись ностальгии, Сурен заключил, что прошлого не вернуть, и со словами: «Что я не человек что ли!», — припарковал машину вдоль узкой дороги.

Десятка немного мешала проезду, но зато также хорошо просматривалась из окна.

Сурен испытал чувство собственного достоинства за свою цивилизованность и умение находить компромиссы.

Он вышел из машины и пока шёл домой, буквально на глазах из сутулого бюргера превращался в гордого, прямоходящего товарища, как на картинке из учебников биологии, иллюстрирующих симиальную теорию антропогенеза.

Настя со Славой торжествовали.

Они обнимались и прыгали, как дети, выигравшие приз в парке аттракционов. Ненадолго воцарилась всеобщая идиллия.

Часа через полтора на улице послышался визг шин, а потом последовал удар. Звук был очень характерный и навевал нехорошие мысли.

На этом всё не закончилось, шины снова завизжали, мотор громко зашумел и звук стал удаляться. Настя, Слава и Сурен снова оказались у окон.

Их взору предстала страшная картина: зелёная десятка из седана превратилась в хэтчбек, только без багажника, фонарей и заднего бампера.

С места происшествия удалялась машина, опознать которую было уже невозможно.

Незадачливый водитель, протаранивший машину Сурена, не смог разъехаться на узкой дороге с грузовиком и не успел затормозить.

После инцидента виновник происшествия вспомнил, что страховка на его старую иномарку истекла на днях, и поспешил ретироваться.

Сурен тут же выскочил на улицу, но всё уже случилось. Ему оставалось только хвататься за голову. Метавшиеся в ней нейроны, вдруг выстроились в несложную причинно-следственную связь.

Его вдруг осенило: «Если бы не эта соплячка Настя и её хахаль, ничего не случилось бы!»

В ярости Сурен бросился к белёному лебедю на газоне, искусно вырезанному из легковой шины. Он вырвал его из земли и направился к окну, за которым прятались Слава с Настей. Разъярённый мужчина запустил лебедя прямо в их сторону.

Окно должна была защитить специально установленная для таких случаев металлическая решётка, но клюв лебедя проник между прутьев и сокрушил стекло.

Дальше были истерика и ругань.

Настя вызвали полицию, а Сурен гаишников.

На место происшествия быстро прибыл патрульный отряд во главе сыном Сурена — младшим лейтенантом Иннокентием Волковым. Настя от этого пришла в ещё большее бешенство и наказала Славе самому разбираться в каше, которую он заварил.

Женщина то и дело хваталась за сердце и, превозмогая боль, бросила всё и уехала к матери с отцом.

Слава приуныл, оделся и вышел на улицу, где около машины собралась толпа зевак. Подъехали гаишники. Там же были и Сурен, и его сын. Отец к тому времени остыл и осознал бессмысленность своего поступка.

— Сосед, ты, конечно, извини, но на кой чёрт надо было слушать эту бабу? Стояла себе машина, никому не мешала, а теперь… — обратился Сурен к Славе.

— Ну, это же неправильно, — с сожалением ответил Слава, понимая, насколько дорогостоящий ремонт предстоит пострадавшему.

— Много чего в нашей жизни неправильно, — вмешался Иннокентий. — Вы же не будете заявление на отца писать?

— Я не знаю, надо как-то вопрос решить. Окно разбито, в доме холодно. Настя на взводе.

— С окном мы что-нибудь придумаем, — сказал Сурен.

В толпе, нервно куря, стоял сосед с верхнего этажа.

Он с сожалением смотрел на лебедя, застрявшего в решётке и повисшего на ней, как подбитая дичь. Это был автор резиновой птицы. Ему было горько за людей, переставших ценить искусство.

Вечер затянулся. Слава с Суреном нашли в подвале дома кусок фанеры подходящего размера, выпилили из него импровизированное стекло и вставили в оконную раму.

Сурен пообещал вскоре привести всё в первоначальный вид.

Лебедь не пострадал и вернулся на место, а хэтчбек после оформления гаишниками уехал на эвакуаторе в кузовной цех.

Настя домой не вернулась, на звонки не отвечала, и Слава заночевал один. Утром его разбудил телефонный звонок.

Отобразившийся на экране мобильника номер телефона был незнаком. Чтобы быстро проснуться, Слава отхлестал себя по щекам и ответил.

— Алло!

— Доброе утро, Вячеслав, надеюсь, я вас не разбудила? — защебетал женский голос.

— Здравствуйте. Ну что вы, конечно же нет, я уже давно встал, — соврал Слава.

— Меня зовут Света, я из «Джи Ар Си компани», звоню по поводу вашего резюме.

Шокированный Слава не знал, что ответить. Наконец, он окончательно проснулся.

— Я хотела бы пригласить вас на собеседование.

— «Джи Ар Си»? — словно не расслышав, переспросил Слава.

— Совершенно верно «Джи Ар Си», — по слогам и с американским акцентом подтвердила Света.

От удовольствия Слава закатил глаза и сглотнул слюну.

— Вам удобно будет сегодня во второй половине дня подъехать в наш офис?

— На собеседование?

— Конечно, — радушно сказала Света. — На собеседование в «Джи Ар Си компани». Часам к трём сможете?

— Я буду! — воскликнул вышедший из ступора Вячеслав.

Женщина попрощалась и оставила Славу наедине с неожиданной вестью. «Джи Ар Си компани», она же горно-рудная компания, была главным поставщиком местного металлургического комбината и одним из мировых лидеров в индустрии.

Заполучить руду GRC хотели все металлурги планеты. Ценилась она из-за высокого содержание железа, приближавшегося к невероятным 99,9 процентам. Ходили даже слухи, распространённые чёрными копателями, что она обладает некими целебными свойствами.

Недавно во всех новостях трубили, что GRC побила мировой рекорд по глубине карьера, в котором добывалась руда.

Был большой праздник с концертом и салютом, не обошлось без Газманова. Салют, кстати запускали прямо вглубь карьера, но до дна он не долетал, сгорая в воздухе.

Канадцы, которым прежде принадлежала пальма первенства, вначале даже не поверили и хотели оспорить титул, но после личного визита и замера гигантской дыры успокоились.

Работать в GRC было почётно, после неё спокойно брали даже в «Роскосмос», но никто не уходил, все морщились, услышав фамилию Рогозин.

Обрадованный Слава хотел написать Насте и похвастать предстоящим визитом в офис GRC, но потом подумал, что сначала должен устроиться и тогда уже её «ошарашить».

Он стал собираться и вскоре отправился на собеседование. Выехал заранее и оказался на месте прежде назначенного времени. Поставил машину на парковке и пошёл к офису, который поражал красотой.

Монументальная двадцатиэтажка уходила в небо, едва не касаясь облаков. Бывшее здание НИИ металлургии СССР, щедро усыпали зеркальными панорамными стёклами и теперь оно, подобно столичным небоскрёбам, украшало серый пейзаж.

Слава остановился перед гигантским зеркалом и поднял взгляд вверх. Шея заболела от изгиба, но он не мог отвести глаз.

На крыше высотки красовались три огромные буквы «G», «R», «C» и круглый логотип компании, на котором был изображён гном в жёлтом колпаке и с киркой, но не тот добряк в очках из Белоснежки. Этот гном был серьёзным и целеустремлённым, он будто бы шагал в забой, слегка нахмурив брови. Нос у него, как и полагается гному, был большим, но не похожим на булку, а вполне себе человеческим. Слава смотрел на всю эту красоту, как зачарованный, пока его не отвлёк подошедший мужчина.

— Красиво, да? — спросил незнакомец.

— Да, — воодушевлённо ответил Слава.

— А вы знакомы с Сергеем Сергеевичем?

— С Ивановым? — зачем-то уточнил Слава, стараясь не обращать внимания на навязчивого собеседника.

— Да, с хозяином всего этого.

— Да куда ж мне! Где он, а где я?

— Говорят, интереснейший человек, — таинственно проговорил неизвестный.

— И чем же?

— Не знаю, стоит ли вам говорить, мы совсем не знакомы. Хотя так оно даже к лучшему.

— Я не сплетник, если что.

— Взять, например, его фамилию, не кажется ли вам она странной?

— Иванов? Фамилия как фамилия, что может быть обыкновеннее.

— В том то и дело, заметьте, вы и сами клюнули на эту уловку.

— Какую ещё уловку?

— Нет никакого Иванова! — повысив тон, выпалил мужчина.

Слава вздрогнул и повернулся к незнакомцу. Невысокий мужчина в плотном тёмно-коричневом пальто, чёрной шляпе и очках в точности как у Нео выглядел странно.

— Как это нет?! Я его раз сто по телевизору видел. Он постоянно там ленточки перерезает и успехами хвастается.

— Не в этом смысле. Как человек он, конечно, существует, но как Иванов нет.

— Что за чушь! — уже недовольно сказал Слава и посмотрел на часы. До собеседования ещё оставалось время, но слушать бред он больше не желал.

— Это, братец, не чушь — это правда. Только часто мы эту правду боимся хлеще огня. А заключается она вот в чём. Иванов — это ненастоящая фамилия.

— Что? — собиравшийся уйти в сторону от незнакомца Слава снова заинтересовался. Увидев это, мужчина посмотрел по сторонам и продолжил:

— Иванов это не Иванов и даже не Сергей Сергеевич!

На лице неизвестного появилась довольная улыбка.

— Его настоящая фамилия слишком известна, чтобы её называть.

— Вы зашли далеко, не томите, — сказал обескураженный Слава.

Тогда мужчина потянулся к его уху и подставил ладонь.

— Его фамилия… — начал было нашёптывать мужчина.

— Не томите же! — вскрикнул Слава.

— Рокшильд, — протараторил незнакомец и снова осмотрелся, проверяя, нет ли кого поблизости.

— Хотите сказать, что он из клана Рокшильдов? Вы серьёзно? Думаете, я куплюсь на это?

В ответ мужчина стал медленно кивать головой, для убедительности синхронно открывая и закрывая глаза.

— Вы точно не в своём уме! И в чём же смысл? — уточнил Слава.

— Как думаешь, какие перспективы у человека с фамилией Рокшильд в нашей стране?

— У меня на районе он бы даже не выжил.

— Именно! Поэтому и был придуман псевдоним Иванов. Чтобы успешно внедриться и построить очередную семейную империю.

Слава вдруг вспомнил соседа Сурена и его сына. Ему стало понятно, как так получилось, что сын Сурена Оганяна получил имя Иннокентий Волков.

— Теперь понял, почему у гнома на логотипе такой большой нос? — спросил незнакомец Славу, видя озарение на его лице.

— Кажется да. Это символика. Масоны?

Незнакомец одобрительно подмигнул Славе, и хотел было идти.

— Постойте! — окрикнул он странного собеседника.

— Да молодой человек.

— Что вы ещё знаете?

— Я уже слишком много сказал.

— И всё же?

— Ладно, — сказал незнакомец и, надув щёки, протяжно выдохнул. — У него есть двойник. Это как раз тот, что ходит везде с ножницами и режет ленты. Сам Иванов почти не появляется на людях. Говорят, он всё время находится в бункере на дне карьера.

— Да ладно!

— Да. Но всё! Теперь мне точно пора. Хотя вот что ещё. Есть странная информация о нашем мэре. По слухам он вроде как этот самый, он того… короче…

— Ну?

— Либерал он, в общем.

— Вот блин, а с виду и не скажешь. Откуда вы всё это знаете?

— Я работаю охранником в Пятёрочке на первом этаже здания GRC и это моё проклятье. Люди слишком болтливы, а я не глухой манекен, как они думают. Понимаешь?

Слава понимающе потрепал подбородок правой рукой.

Незнакомец стал кивать головой и моргать в унисон.

Они разошлись.

Слава вошёл в здание и направился на ресепшн, где его встретили обворожительные близняшки.

— Добрый день, чем можем помочь? — синхронно произнесли они.

В голове у Славы возникли нехорошие мысли. Он смотрел на одинаковые блузки девушек и думал, как будет их различать. Близняшки захихикали и повторили вопрос. Тогда раскрасневшийся Слава спросил, где ему найти секретаря.

Девушки, синхронно размахивая руками, указали направление.

Слава сухо попрощался и пошёл к лифту. Пока он ехал на двенадцатый этаж, из динамика лилась музыка Бетховена. Он был в восторге, хотя ещё не знал, что в туалетах здесь звучит Бах и Вивальди. Ровно в пятнадцать часов он был у дверей секретаря.

Светлана встретила его приветливой улыбкой. Она была сбитой длинноволосой брюнеткой, с яркими глазами и лицом без изъянов.

Вообще все, кого Слава встречал в здании GRC, выглядели несколько иначе, чем те, кого ему приходилось видеть в повседневной жизни.

Люди здесь смотрелись невероятно опрятно — мужчины в рубашках, пиджаках и галстуках, женщины в юбках, брюках, блузках.

Всех их будто выдернули из рекламы выгодных кредитов. Они излучали какой-то невероятный успех и уверенность. Славе отчаянно захотелось стать частью этой команды мечты.

Ходить в пиджаке, подшучивать над близняшками, пить кофе со своим другом — приятным толстячком в очках, флиртовать со Светой, спорить с директором и перевыполнять план.

Но пока ему ещё предстояло пройти собеседование.

— Присаживайтесь, — сказала Света и поймала на себе мечтательный взгляд Славы. — И вы туда же? — вдруг спросила она.

— Куда? — непонимающе спросил Слава.

— Вот только не надо лицемерить. Мне знаком этот взгляд!

Слава схватился за стул, его бросило в жар.

— Это что проверка? Не понимаю о чём вы?!

— Почему все думают, что секретарши — это путаны, которые спят со своими жирными директорами?

— С чего вы взяли? Я и не думал ничего подобного!

— Ваш взгляд, он вас выдал. Вы посмотрели на меня как на женщину с низкой социальной ответственностью!

Слава попытался сделать серьёзный вид.

— Нет, что вы, я с большим уважением отношусь к женщинам.

Как назло, в голове у Славы промелькнули близняшки без блузок. «Удивительное сходство» — подумал он, сжался и постарался сконцентрироваться.

— Не стоит оправдываться, я уже привыкла, — успокоившись, сказала Света и достала анкету. — Вот заполните для начала.

Слава выдохнул и дрожащей рукой взял ручку.

— Может кофе? — спросила Света, совсем забывшись.

— Нет, нет, ни в коем случае! — затараторил Слава, не поднимая глаз, и продолжил заполнять анкету. Когда он закончил, напряжение совсем спало. Слава протянул анкету, а Света, улыбаясь, запихнула её в личное дело.

— Вот и отлично, считайте, что первый этап вы прошли.

— Первый этап?

— Ну, да. У нас многоуровневая система. Чтобы попасть в GRC надо постараться. Сначала анкетирование, потом психологическое тестирование, потом полиграф, далее собеседование у бригадира, затем у технического директора, а потом уже у генерального.

— Подождите, подождите, какая ещё система, какой полиграф, вам разве не инженер нужен?

— Всё верно, инженер по эксплуатации. У нас любой сотрудник проходит многоуровневую систему отбора. Это не банальное собеседование на мясокомбинате.

— И сколько это займёт времени?

— За пару недель управимся.

— Но у меня нет двух недель, даже двух дней нет. Настя меня сожрёт!

— Какая ещё Настя? — удивилась Света.

— Не важно, — сокрушаясь, ответил Слава.

В этот момент в кабинет вошёл крупный пузатый мужчина с огромной проплешиной на голове. Лысина выглядела словно небольшое горное озеро в кустах. Он приспустил очки и пристально посмотрел на Славу.

— Семён Братиславович, тут молодой человек на собеседование пришёл, — залебезила Света при виде директора. — Помните, я вам резюме давала.

— И? — буркнул басом директор.

— MSO проходить не хочет.

— Света, говори нормальным языком!

— Не хочет многоуровневую систему отбора проходить, говорит, что времени нет.

— И? — директор продолжал смотреть на Славу, а тот изучал рисунок на напольной плитке.

— Что нам с ним делать? — уточнила секретарша.

— Инженер нам нужен, пойдём навстречу молодому человеку. Прогони его за день.

— Как за день? Мы не успеем и это не по протоколу! — возмутилась Света.

— А то ты не знаешь. Забыла, как сама устраивалась? Кстати, дай ему тест и забеги ко мне минут на пятнадцать.

— Ну, Семён Братиславович, — обиженно обратилась женщина к директору.

— Всё! Никаких больше обсуждений! Жду у себя, — подытожил директор и пошёл в свой кабинет.

Слава долго мучился с психологическим тестом, а когда закончил, был отправлен на полиграф.

Под данную процедуру в GRC было выделено специальное помещение. Естественно оно было звуконепроницаемым. Стены и потолок были окрашены в чёрный цвет. Посреди комнаты стояли стол и два стула, подсвеченные одинокой лампой.

Когда за спиной Славы закрылась дверь и послышалось, как автоматически защёлкнулся замок, холодок пробежал по его спине.

На столе стоял осциллограф, рядом блок с кучей проводов, тонометр и ещё куча непонятных устройств.

Слава медленно пошёл к стулу, полагая, что нужно дождаться специалиста. Стул оказался не совсем стандартным и навеял тревожную мысль о том, что он похож на электрический трон для нехороших людей.

«Надеюсь это не мой», — подумал Слава, увидев на другой стороне обычный офисный стул.

— Садитесь! — раздался из глубины чей-то голос.

Слава подпрыгнул и схватился за сердце, хотя оно не болело.

— Кто здесь?! — спросил ошалевший Слава.

— Вопросы здесь задаю я, — произнёс голос, чуть ли не горлом, нагоняя ещё большей жути. — Я сказала, сядьте!

Слава удивился. «Неужели женщина?» — подумал он.

— Да, — ответил голос. — А теперь сядьте.

Слава не стал противиться и подчинился. Он, как никогда отчетливо слышал своё сердцебиение и дыхание.

Из темноты показался надвигающийся силуэт — крупное тело в чёрном траурном платье, подол которого волочился по полу, длинные, тёмные, извивающиеся как змеи волосы и лицо…

«Всё-таки женщина», — подумал Слава и выдохнул, но тут же содрогнулся и снова схватился за сердце.

К столу подошла женщина с огромной бородавкой на носу.

Но это было не самое страшное. На её подбородке была… борода. Не пушок, а самая настоящая борода.

Пока Слава оцепенел, она надела ему на руки тонометр, похожие на прищепки измерители и стянула торс корсетом из датчиков.

Слава нервничал и решил немного разрядить обстановку непринуждённой беседой.

— Вы знали, что аналоговые осциллографы уже давно не используют. Лет пять как всё цифровое, а у вас тут раритет прям.

— Молчать! — вскрикнула бородатая женщина.

Она села на стул, открыла журнал и стала что-то записывать. Слава хотел спросить, что именно, но передумал.

— Коротко отвечайте на мои вопросы, понятно?

— Да, — сказал Слава. Осциллограф запустился и стрелка стала плавно покачиваться на бумаге.

— Вас зовут Вячеслав? — спросила женщина.

— Да

— Геннадьевич?

— Да

— У меня есть борода?

— Нет, — выдавил Слава. Стрелка осциллографа заметалась как бешеная. Женщина покраснела от злости и сделала запись.

— Как вы относитесь к коррупции? — продолжила она.

Слава запаниковал. Он не знал правильного ответа.

— Неоднозначно, — вырвалось у него.

— Вы занимались этим на прошлой работе? — продолжил допрос строгий голос.

— Чем? Уточните, пожалуйста, вопрос, — умоляюще попросил Слава. Пот тёк градом.

— Вы воровали на прошлой работе?

— Нет, там всё было схвачено.

— То есть, вы бы воровали, будь у вас возможность?

— Нет, что вы, просто я должен думать, как вор, чтобы пресекать воровство, — затараторил Слава, запутавшись.

Осциллограф задымился от перегрузки, стрелка улетела в стену и воткнулась в неё. Обессилев, Слава вырубился на стуле. Он не умел ни врать, ни воровать. Очнулся Слава на диванчике в кабинете секретаря. Он лежал в бреду, а потом резко подскочил как ужаленный.

— Вы очнулись, — улыбаясь, констатировала факт Света, — не желаете чаю?

— Нет, нет, ни в коем случае. Как я здесь оказался? — судорожно спросил Слава.

— Вас Виолетта Рудольфовна принесла, после полиграфа.

— Что!? Это был не сон?

— Не переживайте, такое со многими случается. Виолетта Рудольфовна, когда заходит в комнату для допросов, как бы это сказать, в неё словно дьявол вселяется. На самом деле она очень милая и добродушная женщина. Видели бы вы, как она на последнем корпоративе отплясывала. А ещё она ранимая, наверное, это из-за бороды. Так что не вздумайте её обижать! — только что улыбчивая Света, грозно посмотрела, на Славу.

— Нет, — кратко, по привычке, ответил Слава.

— Это мы ещё посмотрим! — фыркнула Света.

В кабинет вошёл довольный Семён Братиславович.

— Ну что, как наши успехи? — спросил он, посматривая то на Славу, то на Свету. Света скрестила руки на груди и недовольно сказала:

— Осталось пройти собеседование у бригадира и технического директора, а потом к вам, на финал. Я же говорила, не успеем.

— Как это не успеем, где Однопозов и Лопухин? Давай их всех ко мне в кабинет, все вместе парнишку и отсобеседуем, — заявил директор.

Слава закрыл лицо руками.

— Однопозов в полях, говорит работы много, некогда, мол, бригадиру по собеседованиям ходить. А Лопухин в коридоре ждёт, вы только что мимо него прошли, — отчиталась Света.

— Что ж, пусть Лопухин и парень заходят, потом будем искать бригадира.

Света позвала Лопухина и Славу в кабинет директора.

Лопухин соответствовал своей фамилии, даром, что технический директор. Его сразу выдавали торчащие уши, близко посаженные глаза, прячущиеся за интеллигентной оправой очков, лысина, седые, аккуратно подстриженные волосы с боков, добродушная улыбка и клетчатая рубашка, выглаженная мамой. Он был в разводе, но имел шестерых детей и жил то с матерью, то с женой.

— Ну, что коллеги, — начал Семён Братиславович. — Инженер нам нужен, и нужен «вчера». Так что, тянуть не будем, — директор нажал на кнопку вызова секретаря и сказал, — Светулик, будь добра, принеси результаты тестов и полиграфа.

Света тут же всё занесла.

— Впечатляет, — продолжил директор, рассматривая бумаги. — Что скажешь, Лёша? — обратился он к Лопухину.

— Семён Братиславович, я без инженера, как без рук, — еле слышно проговорил Лопухин.

— М-да! Вячеслав Геннадьевич, все тесты ты, конечно, завалил, но раз Лопухин говорит, надо брать, значит, надо брать.

Лопухин непонимающе сделал брови домиком и промолчал.

— Поезжай отыщи Однопозова, как говорится, для галочки, побеседуй с ним, а потом обратно к Свете на оформление. Добро? — обратился Братиславович к Славе.

— Добро, — ответил Слава и вышел.

Он сел в машину и поехал к карьеру, где должен был найти бригадира. Несколько часов он спускался вниз по серпантину вглубь, пока не оказался на дне.

По дороге он едва разъезжался с гигантскими, карьерными самосвалами, которые могли легко переехать его и даже не заметить.

Чтобы найти бригадира, Славе пришлось опросить десяток людей. Телефоны в карьере не работали.

Когда он увидел невысокого мужика с квадратной головой в белой каске, то сразу понял, что это бригадир. Он был пухлый, с похожими на сардельки пальцами и двойным подбородком, с которого не сходила щетина. Однопозов оказался бравым малым, он постоянно бегал то от механика к механику, то от БелАЗа к БелАЗу и со всеми успевал одновременно разговаривать.

Слава ходил за ним, пытаясь поговорить.

— Я Слава, меня к вам на собеседование отправили.

— Привет, Слава, — довольно улыбаясь, сказал бригадир и крепко пожал руку новому знакомому. — Однопозов Митич, — представился он.

— Что? — непонимающе переспросил Слава.

— Я из Сербии, звать Митич, — уточнил бригадир.

— Аааа, Митич, понял.

— Ты инженер получается?

— Да.

— Давно мы тебя ждём. А работа предстоит не простая. Нужно знать, как каждый винтик в БелАЗе крутится, и почему ломается. Ты должен стать Шерлоком Холмсом среди инженеров, понимаешь?

— Конечно!

— А теперь забудь обо всём этом. Наша задача выкачивать из производителей этих развалюх, как можно больше денег. Пока они на гарантии и ломаются, а мы уж постараемся, чтобы они ломались, надо зарабатывать.

— Но в чём смысл? Вам же просто присылают запчасти и возмещают стоимость ремонта, — удивился неожиданному повороту Слава.

— Вот и пусть возмещают и как можно больше. Наши ребята уже давно умеют делать из говна и палок конфеты. Немного изоленты и БелАЗ снова поехал. А у нас живые деньги и запчасти. Понимаешь?

— Но…

Слава не ожидал такого откровенного разговора про серые схемы. Ему хотелось спать спокойно и жить сытно.

В его воображении тут же появилось окно с фанерным стеклом, еле заводящаяся машина и ободранные обои в квартире. Он представил, как мог бы дарить Насте не сорванные украдкой с городской клумбы ромашки, а купленные самые настоящие розы, и не три штуки, а пятнадцать, или даже все двадцать пять…

— Что, но? Ты не подумай, у нас всё чисто и легально. Просто грамотно надо всё делать. Я вижу, ты парень грамотный, не то что некоторые, дел наворотят, разгребай потом за них.

— Это вы про инженера, который был до меня?

— Про кого же ещё. Дурак дураком был. Сидел два года с умным видом, делал вид что работает, а потом, бац! Проверка из центра. Оказалось, косяк на косяке. В итоге штраф нам такой выкатили, мама не горюй!

— И что?

— Что-что. Повесили на этого пройдоху почти десять миллионов убытков. Но мы пошли ему навстречу, сотрудник же всё-таки. Увольнять не стали, перевели в карьер, дали кирку новую. Сделали ему рассрочку на пятьдесят лет.

— Ого.

— Вот тебе и ого. Но этот жук и тут нас перехитрил, пару месяцев всего платил, а потом того.

— Сбежал?

— Если бы, под БелАЗ лёг, гад! Его после этого можно было в трубочку свернуть и в тубусе похоронить. Но это плохой пример. Ты голову не забивай! Даст Бог, сработаемся, будешь, как сыр в масле кататься.

Слава случайно представил человека, побывавшего под БелАЗом и ему стало тошно.

«Может, холодильники и флэшки продавать?» — подумал он.

— Не забивай себе голову, говорю же, — пробормотал бригадир и громко хлопнул Славу по плечу. — Я у тебя интеллект прям в глазах вижу. Мне б таких парней побольше, мы бы тут горы свернули. Хотя мы их и так сворачиваем! — сказал бригадир и захохотал.

Он указал на видневшуюся вдали гору, с ровно срезанной верхушкой.

— Там будет новый карьер. Видишь, как аккуратно сбрили, руды там лет на тридцать хватит, а это — стабильность. Так что, думай, только смотри не перепутай, Кутузов, — подытожил бригадир и снова громко захохотал.

Слава почесал затылок и пошёл думать.

Он ещё несколько часов выезжал из карьера, а потом из промзоны в свой район пока, ближе к вечеру не оказался в пустующей квартире.

На следующий день ему оставалось только оформиться и приступить к работе, но что-то тревожило его внутри. Чтобы развеять сомнения, он решил позвонить Насте, и обрадовать её своими успехами.

— Алло, — ответила Настя сонным голосом.

— Привет, пупсик, — уверенным голосом сказал Слава.

— Не называй меня так!

— Почему? Думаешь не уместно? — оторопел он.

— Мы ещё не перешли на этот уровень отношений.

— Как скажете, Анастасия Андреевна.

— А этот уровень уже прошли!

— Блин, я запутался.

— Не парься, чего позвонил?

— У меня обалденные новости. Ты сидишь?

— Ну, говори уже.

— Я устроился на работу. И не абы куда, а в Джи Ар Си! Инженером! Представляешь! Буду ходить в пиджаке и галстуке, как важный дядька!

Ответа не последовало, Слава прислушался.

— Ты что, зеваешь?

— Нээээт, — сказала Настя, разрывая рот, и сладко потягиваясь.

— Ты не рада?

— Конечно, рада, это большая удача, ты прям за хвост её поймал. Не многим так вээээээзёт, — снова зевнула Настя.

— Ты что не выспалась? Ты у отца? Давай уже возвращайся. Как раз отметим, я портвейн взял.

— Тут такое дело. В связи с последними событиями мы с папой и мамой решили, что я пока поживу у них.

— Что? Какими ещё событиями?

— Ты что не слышал про маньяка?

— Какого маньяка?

— Про него по всем каналам трубят. Он уже двух женщин задушил.

— Ну, дела. И что нам теперь вместе не жить?

— Ты пойми, у папы свои охранники, везде видеонаблюдение, меня на бронированной машине на работу возят. А ты как раз на работу выходишь… Так будет лучше для всех.

— Долбанный маньяк!

— Не злись пупсик, подождём, пока всё уляжется.

— Ого, новый уровень. Только что перешли, да? Я просто не понимаю, как это работает. Просто перескочили?

— Ну, перестань, что ты, как маленький. Ладно, мне пора, покусики.

Настя сбросила разговор, и Слава остался наедине с самим собой.

Он злился от того, что у него нет охранников и бронированной машины. Вообще, отец Насти всегда раздражал Славу. Он не понимал, как такой кретин как он, смог всего добиться.

А ведь когда-то Андрей Павлович был простым мужиком. Из тех, что собираются в гараже или во дворе под навесом, чтобы обрести свободу. Шахматы, пиво, вобла, душевные беседы о житейских делах.

Иногда выбирался на рыбалку, в общем, был обычным дядей Андреем со двора. Но в какой-то момент дядя Андрей стал неожиданно пухнуть.

Старый телевизор «Горизонт» сменил новенький «Шиваки», автомобиль «Иж Комби», как положено, был разменян на «Тойота Прадо».

Ещё маленькая Настёна уже тогда ездила на электрическом самокате, пока остальные дети усердно крутили педали или стирали ноги, отталкиваясь от земли, в безнадёжных попытках её догнать.

Жена его стала ходить в каракулевой шубе, а Палыч — в кожаном пиджаке. Сам он при этом оставался простым мужиком, хотя в гараж и под навес практически перестал приходить.

Проходя мимо приятелей, он только снисходительно покачивал головой и отшучивался, что, мол, ему бы столько времени.

Лишь однажды он сорвался и пошёл на встречу со старыми товарищами.

Тогда он выиграл три партии в шахматы, две в козла, нажравшись водки, подрался и рыдал до беспамятства.

Никто так и не понял, о чём горевал Палыч. Но больше подобное не повторялось. То ли от стыда, то ли устав от постоянных вопросов и косых взглядов, Андрей переехал с семьёй в элитный коттеджный посёлок.

А началась вся эта большая перемена в жизни Палыча с удивительного случая на работе.

Тогда он трудился простым рабочим на металлургическом комбинате. В его обязанности входила разгрузка вагонов с рудой, которые поставляла GRC.

В одну из ночных смен случился неприятный инцидент. Палыч то ли от усталости, то ли от невнимательности, забыл поставить тормозные башмаки под колёса последнего вагона.

Сработала странная череда событий. Вагон отцепился и покатился под откос. Палыч в панике пытался его догнать, но быстро понял, что затормозить семьдесят тонн будет невозможно. А ещё он понял, что вагон очень скоро окажется на путях и тогда…

Эти страшные мысли заставили его быстро седеть и действовать. Он, побив все рекорды Усейна Болта, добрался до ближайшего стрелочного перевода и направил вагон на заброшенную ветку. Куда она вела ему оставалось только догадываться.

Палыч посыпал голову пеплом и готовился к самому худшему.

Он придумал сотню вариантов про то, как он явится к начальству, опишет произошедшее, но смелости на это ему так и не хватило.

Свидетелей случившегося не оказалось, так что Палыч, в ожидании скорой кары, залёг на дно.

Несколько последующих дней прошли вполне обыденно, будто бы ничего не случилось, и никто не заметил пропажи.

Но самое интересное было дальше, когда Палыч снова вышел на работу в ночь. На перекуре он решил прогуляться и в думах добрёл до того самого стрелочного перевода

В туманной пелене на старых путях он заметил знакомый силуэт. «Быть этого не может», — подумал тогда Палыч и приблизился. Каково же было его изумление, когда он увидел тот самый «сбежавший» вагон. Снизу доверху он был набит новыми вещами, бытовой электроникой, хозяйственными товарами и прочими благами жизни.

На борту вагона был прикреплён листок с непонятными иероглифами. Мужчина вначале опешил, в голове его роились сотни мыслей.

Что это, розыгрыш, или подстава?

Дальше Палыч решил, что терять ему нечего и пошёл по наклонной. Он нашёл каналы сбыта и распродал весь товар.

Быстрая нажива вскружила ему голову. Он решил проделать трюк с вагоном уже умышленно. В ночи ситуация повторилась и снова никто не заметил пропажи, а к следующей смене, вагон, груженный товаром, ждал новоявленного предпринимателя на том же месте.

Дальше пошло по накатанной, менялись только листки с иероглифами, но Палыч так и не понял, что они означают. Только когда к непонятным каракулям добавились восклицательные знаки, а потом и злобные смайлики, Палыч встревожился.

Он даже хотел завязать, но со следующим посланием да него дошло, что от него хотят неизвестные. На бумаге были нарисованы два вагона и восклицательные знаки.

Тогда мужчина отправил два вагона и в ответ получил столько же. На послании в этот раз были нарисованы радостные смайлики, три вагончика и вопросительный знак.

Палыч понял, что нужно масштабироваться, и подключил коллег.

Чтобы количество руды не падало в неё стали добавлять гравий. Когда начальство заметило, что содержание металла в поставках падает с устрашающей скоростью, они вызвали поставщиков из GRC.

На Палыча оперативно вышла служба безопасности, но к тому времени он был уже подпольными миллиардером и смог всем предложить долю в своём бизнесе.

Теперь в соответствующем окружении он, наконец, стал птицей широкого полёта.

Птица при этом опасалась за своего маленького птенца — Настю, который, если его сильно перекормить, мог вывалиться из гнезда.

В общем, Настю к восемнадцатилетию выселили в квартиру покойной бабушки, самой добиваться своих высот.

К тому времени она выросла, складной и красивой девушкой. Ей давалось всё: и учёба, и спорт, и творчество. Наград, грамот и медалей было столько, что Андрей Палыч выделил отдельную комнату под зал славы своей дочери.

Поступив в университет, Настя, естественно, стала отличницей. Однажды на улице к ней подошёл лохматый парень и спросил, как пройти в библиотеку. Это был Слава. Славе действительно нужно было в библиотеку, а Насте нужен был парень. Так и завертелось.

Но вернёмся к Славе, который в расстроенных чувствах раздавил бутылку портвейна, и погрузился в сон.

Утром его ждали головная боль и долгожданная работа. Он откопал в шкафу старый костюм, в котором ходил на выпускной вечер в школе, а потом и в университете.

На последнем выпускном он ему поджимал, а теперь снова стал впору. «Странно» — подумал Слава, завязал галстук и отправился в GRC. Оказавшись на месте, парень вдруг вспомнил о загадочном охраннике, которого повстречал накануне. Ему стало интересно, что ещё забавного расскажет чудак, и Слава пошёл в «Пятёрочку». Охранник был, но не тот.

— Добрейшего утречка, вы не подскажете, тут мужик был, тоже охранник, вероятно, ваш сменщик. Невысокий такой, в пальто был и очках.

— Очки как у Нео?

— Да.

— Уволили его.

— А что так?

— Болтал много. Все эти теории заговоров, люди-ящеры, тайное правительство. Он всех достал и продавцов, и покупателей. Вы тоже на него жалобу хотели написать?

— Ну, если надо, хотя… знаете… мне пора, — Слава немного расстроился и пошёл в офис.

Мир без чудака показался ему скучным. Он снова оказался у Светы. В ожидании оформления трудоустройства стал невольным свидетелем перепалки в соседнем кабинете. Слава сразу узнал голоса, это были Семён Братиславович и Лопухин.

— Я больше не буду терпеть этого полупьяного ковбоя! — выражал своё недовольство Лопухин. Он умел кричать, хоть и выглядел, как божий одуванчик.

— Ты пойми, Лёша, нет у нас человека, которым можно было бы Диму заменить. Ни одного хорошего специалиста не приходило, вон у Светы спроси, — пытался утихомирить коллегу директор.

— Вот вы ему и создали репутацию незаменимого специалиста! Делает что хочет. В открытую пьёт на работе и ведёт себя, прямо скажу, аморально.

— А я что? Может я ему ещё и наливаю?!

Он потянулся к шкафу за спиной и достал оттуда графин с коньяком, а потом два стакана.

Лопухин замолк.

— Он же работу свою делает, вот пусть и делает, а ты свою работу знай.

Славе стало любопытно, о ком шла речь, и он обратился к Свете.

— А кто такой Дима?

Света оторвалась от работы, подперла рукой подбородок и закатила глаза вверх.

— Дима, — задумчиво сказала она, — понимаешь, это такой мужчина… Ну, вот представь, как если бы скрестили Дэниэла Крейна и Рикки Мартина.

— Фу! — вскрикнул Слава и попытался отключить воображение.

— Что? Вам плохо? — удивилась Света.

— Конечно, плохо. Светлана, они же мужики! На кой чёрт такое представлять?

— Я не это имела в виду. Ну, и пошляк же вы! — вдруг обратила она против Славы его же мысли. — Я хотела сказать, что если их внешность объединить, то получился бы наш Дима. Не мужчина, а мечта! А ещё он хулиган.

— Хулиган?

— Хулиган, — подтвердила Света. Знаете, бывает во дворе такой мальчик задиристый, который вечно дерётся и с мальчиками, и с девочками, а потом вырастает и всех девочек портит.

— Опять вы за своё! — высказался Слава, уже недовольный тем, что задал вопрос. — Меня мало интересует внешность и похождения этого ковбоя! Я просто хотел узнать, кем он работает.

— Аааа, я подумала, что вы хотели посплетничать. Простите за бестактность. Дима у нас электрик-диагност. Вы с ним обязательно познакомитесь, вам ведь предстоит часто пересекаться.

— Этого ещё мне не хватало, — сказал Слава и выдохнул.

После оформления его направили в цех, который находился на вершине карьера.

Там он встретился с Однопозовым. Тот устроил новичку небольшую экскурсию по своим владениям. Вместе они прошли по гигантским ангарам, где стояли на обслуживании и в ремонте БелАЗы.

Туда-сюда ездили кран-балки, тут и там сверкали искры от резки металла и сварочных аппаратов. Чумазые механики бегали по своим делам. Когда они закончили обход, Митич отвёл Славу в раздевалку, где выделил ему шкаф.

— Вот Слава, теперь ты всё видел, теперь можешь приступать.

— Митич, а зачем нам в пиджаках ходить, мы же не в офисе?

— Сергей Сергеевич так хочет, говорят он эстет.

Однопозов в своей манере, исчез так же быстро, как и появился.

Подходило время обеда.

Слава хотел идти в цех, как вдруг в раздевалку вошёл человек.

«Это он» — подумал Слава и сделал вид, что ковыряется в своём шкафчике. Неизвестный подошёл и открыл ключом соседний шкаф. Заиграла музыка и включилась иллюминация.

Слава невольно заглянул внутрь. На полках соседа, стояла разного рода выпивка: коньяки, виски, скотч, пиво и царица горячительных — водка. Немногие бары могли похвастать таким ассортиментом.

Была и закуска, и запивка, всё это подсвечивалось новогодними гирляндами и создавало странную гипнотическую иллюзию.

Неизвестный мужчина разлил горячительный напиток в две рюмки, одну из которых протянул Славе.

— Пей, — сказал он и одобрительно кивнул головой.

— Понял, — ответил Слава и взял рюмку, хотя он ничего не понял.

Он гадал: «Что это? Этот ковбой меня проверяет. Хочет узнать, слабый я или нет! Если не выпью, то не сойду за своего. А как же начальство? Это точно проверка! Сейчас я покажу этому сукиному сыну! Выпью и не опьянею!».

— Пей, — повторил мужчина, уставший ждать.

Соседи по шкафчикам чокнулись и выпили.

Потом было несколько тостов, Слава запомнил только первые три: «будем», «за здоровье» и «за знакомство». Дальше память оборвалась, но он успел понять, что неизвестным оказался тот самый Дима…

* * *

Слава очнулся дома, когда уже светало. Он вскочил, как ошпаренный и стал собираться на работу, хотя не знал, продолжает ли там работать после вчерашнего.

«Чёрт бы побрал этого Диму!» — злился он на нового знакомого и на себя. Слава быстро собрался и вышел на улицу. Машины нигде не было, как Слава не старался, он не мог вспомнить, где её оставил.

«Должно быть на рабочей парковке осталась, это логично» — подумал он, и поспешил на трамвай.

Машины на парковке не оказалось. Славу охватила паника, он опаздывал.

«В первый день нажраться, на второй — опоздать. Что с тобой Слава, это же не про тебя, завязывай!» — дал он сам себе установку.

На работе Слава стал ловить на себе косые взгляды.

Словно все его осуждали, но боялись высказать в лицо. В цеху потрёпанного инженера заметил бригадир Однопозов и, схватив под руку, увёл в сторону.

— Слава, какого чёрта ты творишь?! — возмутился Митич и округлил глаза.

— Что, я разве опоздал?

— Причём тут это, я про вчерашнее. Что ты устроил? Ты был невменяем. Связался с этим раздолбаем Димой. Зачем вы гонки на БелАЗах в цеху устроили? А с кладовщицей что сделали? Она сегодня на работу не вышла.

— Что я? — ошеломлённый Слава схватился за голову, не зная, что сказать. На помощь вовремя пришёл Дима.

— Что ты пристал к парню? — обратился он к Однопозову, услышав их разговор. — Он выполнял свою работу. Мы просто проверяли техническое состояние машин.

— Ага, рассказывай. Весь цех на ушах стоял, даже ставки делали. Если б я на тебя не поставил и не выиграл бы!

Однопозов надулся, как индюк, и покраснел от злости.

— Это всё ты! Ещё попляшешь у меня ковбой! — сказал Митич, сверля оппонента взглядом, а потом ушёл.

Дима пожал руку расстроенному Славе.

— А ты весёлый парень, когда не думаешь о мнении окружающих, — улыбаясь, сказал Дима. — На Однопозова не обращай внимания, он просто стукач, который любит выслуживаться.

— Стукач? Он же обо всём доложит начальству?

— Не бойся, не доложит. Я знаю про его делишки с запчастями, так что он у меня на крючке. И даже, если доложит, Лопухин не даст тебя уволить, он нормальный мужик. Так что работай спокойно дальше, а этого мудака с квадратной головой не слушай.

— Но как, после такого… стыдно.

— Послушай, дружище, вся наша жизнь стыд и срам. Не замараться не получится. Иногда нужно покуролесить, иначе закоченеешь и станешь заскорузлым, как этот вороватый хомяк Митич.

— Дима, ты случайно не знаешь, где моя машина?

— Ха, ты реально ничего не помнишь?

— Нет, — ответил Слава, и почувствовал головную боль.

— Что ж, не буду всё пересказывать. Машина твоя цела. Вчера после работы мы её еле завели, а потом загнали ко мне на ремонт.

— К тебе?

— Да, я снимаю бокс в гаражном кооперативе и там подрабатываю. Сегодня вечером хотели разобраться, что там у тебя с мотором. Всё в силе?

— Да, но я сейчас пустой совсем, мне до зарплаты целый месяц ещё.

— Слушай, тебе точно память отшибло. Мы же это обсуждали — заплатишь, когда сможешь. Не нуди только. Я тоже не от хорошей жизни подрабатываю.

— А что на предприятии разве мало платят?

— Ты шутишь? Это белым воротничкам в центральном офисе платят, а нам, простым работягам, как говорится, чтоб на жизнь хватало. А тебе что золотых гор наобещали?

— Вообще-то нет, но Лопухин сказал, что есть блестящие перспективы карьерного роста.

— Лопухин он и в Африке Лопухин, ты похмеляться будешь?

— Нет, я на работе не пью, — ответил Слава и покраснел.

Мужчины разошлись и занялись своими делами.

После рабочей смены приятели снова встретились, они запрыгнули в трамвай и поехали на окраину города.

Там находился гаражный кооператив «Звёздочка 1», где Дима организовал небольшой автосервис.

В отличие от стандартных гаражей, его бокс был в два раза шире и выше, а также имел просторный подвал.

Благодаря большому пространству, внутри поместился подъёмник и прочая утварь для ремонта машин.

«Восьмёрка» Славы была уже внутри. Дима обыденно предложил Славе выпить, и теперь он не видел причин отказываться, тем более его голова продолжала болеть.

После двух рюмок Слава почувствовал глубоко внутри эйфорию, будто тысячи «сверхновых» вспыхнули прямо в животе. Дима включил старый кассетный приёмник, и под «Ласковый май» ребята стали разбирать мотор.

В этот момент, всё казалось беспечным и беззаботным. Будто детское спокойствие охватило Славу.

Он снова обрёл друга, после того, как потерял всех остальных уже повзрослевших спутников в пучине бытия. Дима, показавшийся ему поначалу отъявленным негодяем, теперь предстал совсем в ином свете. Он весело шутил, делился опытом и внутренними переживаниями.

— Тебя подруга не потеряет? — спросил он забывшегося Славу.

— Мы с Настей, как бы это сказать… мы пока… живём отдельно. Но это временно.

— Можешь не объяснять, жизнь странная штука. У меня тоже есть семья, или была, даже не знаю, как правильно сказать. Короче, жена забрала дочку и ушла. Знаю, я не подарок, но кто-бы мог подумать. Раньше ничего более святого, чем узы брака, я и представить себе не мог, а теперь… С дочкой мы конечно видимся, но это не то, о чём я мечтал. Совсем не то…

Дима взгрустнул, разлил ещё по полной рюмке. Слава теперь уже совсем поплыл. Заметив это, Дима понял, что нужно закругляться.

— На сегодня хватит, можем завтра после работы продолжить. Если хочешь, можешь тут на диване заночевать, или домой езжай, смотри сам.

— А ты?

— А у меня ещё дела, — сказал Дима. В отличие от Славы, он был ещё вполне трезвым.

— Ты вообще отдыхаешь? Какие ещё дела? — заплетаясь, спросил Слава.

— На дежурство надо.

— Ещё и в охране подрабатываешь?

— Да нет. Тут другая история. Ты слышал, что у нас в городе маньяк завёлся?

— Да, Настя что-то говорила.

— На его счету уже две жертвы. Вот собственно его я и выслеживаю. А если быть точным, не я, а мы. Недавно я организовал добровольческий отряд, и мы патрулируем по ночам улицы.

— Серьёзно?! Но зачем? Есть милиция, полиция, ППС, Росгвардия, ФСБ… Для чего это тебе?

— Правда, хочешь знать? Я к чему это, если расскажу тебе, то обратной дороги не будет, ты никогда уже не станешь прежним. Если только не позабудешь всё как вчера, — усмехнувшись, сказал Дима.

— Говори, — буркнул Слава и ударил по стеллажу, на котором стояла бутылка водки и рюмки, кулаком. От удара стеклянная тара подпрыгнула и зазвенела, будто намекая, что оставлять недопитое добро нельзя. Дима разлил остатки и стал говорить:

— Равнодушие — это самое страшное, что может быть в человеке. Именно из-за него совершаются самые страшные злодеяния в мире. С молчаливого согласия равнодушных, истребляют народы и рушат цивилизации. Если для тебя это открытие, то не сложно догадаться, сколько в мире таких людей. И я не виню их, оставаться в стороне проще всего, тем более, когда есть все эти структуры, дающие нам иллюзию безопасности. Но много ли среди них по-настоящему неравнодушных?

— Если только к деньгам, — попытался пошутить Слава, но никто не засмеялся.

— У меня семья, а у тебя Настя. Как ты собираешься себя оправдывать, если с ней что‑нибудь случится? Скажешь, что ждал и надеялся на блюстителей закона? Пойми, милиционера дяди Стёпы больше нет… Ладно мне пора, — заключил Дима и выпил.

— Постой! Я с тобой, — еле стоя на ногах, сказал Слава.

— Не сегодня точно, тебе надо проспаться.

Недовольный Слава побрёл домой, а Дима ушёл на дежурство.

Когда Слава добрался до дома, его ждал сюрприз. Настя с отцом сидели на кухне и даже купили торт по случаю. Андрей Павлович подумал, что родители не могут вечно трястись за дочь, и привёз её обратно к Славе. Теперь же, увидев пьяного в стельку жениха, всем сразу стало ясно, что Насте придётся снова вернуться в родные пенаты.

— Не ожидал от тебя такого, — сказал Андрей Павлович и громко цокнул. — Идёшь по наклонной, братец!

Настя в слезах бросилась на улицу, где охранник усадил её в «Мерседес». Следом вышел Андрей Павлович. Он с сожалением покачал головой из стороны в сторону. Оставшись один, Слава ещё долго обнимался с унитазом и ругался, прежде чем уснуть.

— Чёртов маньяк! — бухтел он всю ночь сквозь сон.

Наступившее утро оказалось неожиданным и мучительным.

Слава зарёкся не пить вовсе и, хотел заявить об этом Диме, но в пылу работы забылся.

В конце смены они снова поехали в гараж и стали дальше ковырять машину. Дима увлечённо разбирался в поломке, а Слава думал о том, как ему вернуть Настю.

— Похоже головку блока цилиндров повело из-за перегрева, — сказал Дима, после того как достал агрегат и замерил его плоскость.

— Хреново, — добавил Слава. Он понял, что машина теперь не скоро поедет, но его это уже не сильно волновало.

— Ну, ничего, завтра отдадим токарю. Петрович мой знакомый, он много не возьмёт. А на сегодня всё.

Дима вытер тряпкой промасленные руки и пошёл переодеваться.

— Так, а что там насчёт маньяка? — не выдержав, спросил Слава. — Мы же сегодня идём на дежурство.

— Ах да, я думал, ты забыл. Оно тебе надо?

— В смысле?! — возмутился Слава. Для него вопрос Димы прозвучал как издёвка. В свете последних событий казалось, что ему, как никому другому, нужно обезвредить душегуба.

Тогда Настя поняла бы, что именно он настоящий защитник, а не её папаша с кучей охранников. Слава знал, что ни слова, а поступки красят мужчину. И предстоящий поступок стал для него неотвратимым.

— Ты пойми, этот убийца… ему терять нечего. Это не игра в кошки мышки, — сказал Дима.

— Так и мне тоже терять нечего, не надо меня отговаривать!

— Ого, как высокопарно! Ты что, с подругой поругался?

— С чего ты взял? — несколько смутившись, спросил Слава и отвёл взгляд, а потом сам же продолжил. — Не то чтобы поссорились, просто я накосячил, а она в обиде…

— Теперь всё понятно. Выходит, эмоциональный порыв велит тебе заслужить её снисхождение? Вот этого мне точно не надо!

Дима недовольно посмотрел на приятеля и стал собираться. Слава поник, почувствовав свою ничтожность. Заметив это, Дима попытался его приободрить.

— Ты пойми, намерения должны быть искренними, особенно в таких делах. А иначе ты инструмент в чужих руках. Я этого не хочу. Не обижайся.

— Кажется, я понимаю. Мой посыл должен быть иным. Я должен быть движим высокой целью, а не низменными страстями, — неожиданно извлёк из потока сознания Слава.

— Вооот, — довольно протянул Дима, видя блеск в глазах приятеля. — Тогда по пятьдесят и погнали!

Дима достал из ящика для инструментов недопитую бутылку водки и размашисто разлил по рюмкам.

Слава сначала поморщился от запаха, резко ударившего в нос, а потом обомлел и, проигнорировав свой утренний порыв уйти в завязку, выпил. Ребята быстро собрались и на красно-белом трамвае отправились в район с новостройками.

Именно там орудовал маньяк. Среди человейников ему было легко затеряться.

Оказавшись на месте, Дима со Славой дождались остальных добровольцев. Их оказалось не так много, всего двенадцать человек.

Это были исключительно мужчины, не самого интеллигентного вида, совсем не похожие на Славу. Скорее наоборот, они были похожи на Диму. Не внешне, а по сути своего мироустройства. Отвязные труженики, умеющие и работать, и отдыхать. Те, что, когда нужно в тылу, а когда нужно на передовой. Незатейливый народ, простой как автомат Калашникова.

Среди них царили решительность и уверенность. Разделившись на группы по двое, добровольцы хотели идти по заданным маршрутам на патруль, но их прервали.

Внезапно, покрякивая и сверкая мигалками, около хлопцев остановился патрульный уазик. Из него небрежно вышли четверо, один из которых показался Славе очень знакомым. Его предположения тут же подтвердил Дима, недовольно выпалив:

— Иннокентий, мать его!

— Волков. Ты его знаешь? — негромко спросил Слава.

— Местный выскочка. Строит из себя полицейского из Майями. А ты откуда его знаешь?

— Знаю. Сын моего соседа Сурена.

Самодовольные служаки подошли к добровольцам.

В их поведении читалось намерение посрамить наглецов, взявшихся бесплатно выполнять чужую работу.

Поначалу между ними были стычки. Попытки разогнать добровольцев, закончились провалом. Общественный резонанс утихомирил блюстителей закона и теперь им оставалось довольствоваться только подколами да издёвками.

— Ну что бойцы невидимого фронта, можете разбегаться, — сказал, ухмыльнувшись, один из полицейских.

— В смысле? — недовольно выдавил Дима.

Он знал все повадки законников и разговаривал с ними на одном языке. Страх давно был ему неведом, он задушил его в себе ещё в далёком детстве, когда понял, что хищники, чуют его за версту.

— Взяли душегуба. Можете спать спокойно.

— Как взяли? Когда? Кто?

Дима, как и остальные, был ошарашен внезапным известием. Говоривший полицейский кивнул в сторону Иннокентия, тот слегка улыбнулся, в свете луны блеснул его клык. Волков держал грудь колесом, так будто непосредственно в этот момент генерал вешал на неё тяжеленный орден.

— Иннокентий Волков его взял, — отчеканил говорливый полицейский.

Добровольцы хором ахнули, а Дима со Славой озадаченно переглянулись.

— Всё ребята, дело сделано, расходимся, — сказал Иннокентий, смотря куда-то вдаль. Он щурил глаза, в которых виднелись глубокие мысли. Возможно, в этот самый момент он распутывал очередное дело.

— Странно всё это, — скептически высказался Дима. Он не понимал, как маньяк угодил в руки патрульных, в то время как за ним гонялись все областные сыщики.

— Ничего странного, это просто наша работа. Если бы вы свою работу, как мы делали, то у нас давно город-рай был. А теперь давайте расходиться.

В этот раз Иннокентий демонстративно положил руку на дубинку, висевшую у него на поясе.

Трое его напарников, увидев сигнал, тоже похватались кто за что — кто-то за табельное, кто-то за электрический шокер.

Дима развернулся и дал своим отмашку, чтобы они расходились.

Народ стал разбредаться. Патрульные запрыгнули в машину и поехали дальше наводить закон и порядок. Дима со Славой пошли к остановке трамвая.

— Что-то тут не так, — задумчиво произнёс Дима.

— О чём это ты? — уточнил Слава.

— Никак не пойму, как убийца угодил к этим бабуинам. Он ведь ни одной улики до этого не оставлял.

— Не всё ли равно? Главное, что поймали.

— Тоже верно.

Мужчины разъехались по домам. Вернулись к привычным хлопотам…

Через три дня город потрясла страшная новость. В подъезде одной из новостроек снова обнаружили убитую женщину.

К тому моменту полиция успела отрапортовать, что маньяк пойман. Шокированные горожане боялись выходить на улицы. Мэр ввёл чрезвычайное положение и комендантский час. Сам он немедленно отправился на консультацию в Лондон, где уже давно имели опыт расследования дела небезызвестного Джека Потрошителя.

После этих новостей Дима негодовал, он снова собрал отряд и позвонил Славе.

Вечером они снова запланировали выйти на улицы. Решительно настроенный Слава твёрдо был уверен, что от поимки маньяка зависит его с Настей судьба.

Только он ступил за порог, как навстречу ему шагнул Иннокентий Волков, решивший навестить отца.

Узнав соседа, Иннокентий только потупил глаза и опустил голову.

Вячеслав был на взводе:

— Ну, здравствуй Иннокентий! — сказал Слава, перегородив входную дверь Сурена.

— Привет, — буркнул Волков, провёл пальцами по ноздрям и шмыгнул.

— Как так получилось? Вы не того взяли?

— Того не того, какое тебе дело?! Теперь все считают своим долгом меня пристыдить. У нас в стране каждый первый — футбольный тренер, а каждый второй — сыщик!

— Послушай, мы делаем одно дело, и, если объединимся, толку от нас будет гораздо больше, — сказал Слава.

— Объединимся? В кружок что ли? Дай пройти!

— Ты можешь объяснить, что произошло?

Волков нервно набрал полные щёки воздуха и медленно выдохнул через рот, словно надувая шарик.

— Хорошо, я расскажу, но потом ты отстанешь от меня. Лады?

— Как скажешь, Коломбо.

— Очень смешно. Дело было так. Сижу я вечером в отделении на дежурстве. Всё тихо спокойно: пара хулиганов и наркоманов в обезьяннике скулят; проституток подвезли, в общем, как обычно. Вдруг заходит тип в чёрной ушанке и полосатом тулупе. Странный весь, подозрительный. Заходит, значит, и по стене крадётся. Я этого Штирлица хвать за шиворот и цап-царап!

— Цап-царап? — удивлённо спросил Слава, представив кошку.

— Ну, да. Схватил его и на допрос. Разговорил его, как учили, ни одного синяка. Раскололся хмырь, что именно он за злодеяниями стоит. Посадили его в камеру и стали ждать чекистов из Москвы. Меня уже повышение ждало, а тут новость про новую жертву, как снег на голову. Вчера московские сыщики приехали и снова допросили этого клоуна. Оказалось, что он постоянно путается в показаниях и вообще…

Иннокентий потёр лоб и громко цокнул.

— Что? — спросил Слава, сгорающий от любопытства.

— Сказал, что и Кеннеди он убил. В общем, он этим оказался — дюро, диро, рюфо… Блин! Язык сломаешь!

— Дюпре мифоман? — уточнил Слава, не запнувшись.

— Он самый! Врун, к тому же больной. Чужие преступления на себя берёт.

— Больной?

— Да, потом уже выяснили, что он из психушки местной сбежал. Короче, сплошное расстройство. Не видать мне повышения, — закончив рассказ, Иннокентий снова опустил голову.

Слава с сожалением посмотрел на Волкова и отошёл в сторону, освободив проход. Добравшись до места сбора добровольцев, Слава рассказал обо всём Диме.

— Жопой чуял что-то не так! — высказался по этому поводу Дмитрий.

Теперь каждый вечер Слава с остальными патрулировал улицы города.

Они ходили по дворам, провожали женщин и стариков до подъездов, в общем, делали доброе дело.

Но главная цель их вылазок оставалась недосягаемой, маньяк как в воду канул. Вероятно, в свете последней шумихи, залёг на дно.

До сих пор никто не знал ни особых примет, ни хоть каких-то зацепок. Затишье, как это часто происходит, порождало ложное спокойствие, но хищник, как известно, не становится травоядным и рано или поздно выходит на охоту.

В один из вечеров Слава с Димой обходили набившие оскомину дворы.

— Ты вдоль подъездов пройдись, а я за домом гляну, — привычно сказал Дима напарнику, и они разошлись.

Многоквартирный дом был неплохо укреплён. В каждом подъезде стояла железная дверь с домофоном. Очевидно, что те люди, которые их устанавливали, знали наперёд о наступлении неспокойных времён.

Слава предусмотрительно дёрнул ручку двери последнего подъезда и, убедившись, что она заперта, хотел идти дальше, но заметил впереди человека. Это была молодая женщина в белом шерстяном платке и шубе из чебурашки.

Она быстрым шагом шла к первому подъезду.

Слава интуитивно затаился. Подойдя к двери, женщина достала ключи и поднесла к домофону, и дверь распахнулась. Инстинкт, велевший Славе не торопиться, не подвёл.

Пока дверь медленно закрывалась, следом за незнакомкой прошмыгнул кто-то в чёрном.

«Бинго!» — мелькнуло в голове у Славы. Он ринулся сквозь засыпанные сугробами цветники к подъезду, пока дверь окончательно не захлопнулась.

В последний момент, запнувшись, он покатился кубарем, но тут же вскочил и зацепил почти закрывшуюся дверь рукой.

Пытаясь восстановить сбитое дыхание, он прошмыгнул в подъезд, где тут же услышал женский крик.

Слава бросился вверх на звук и между этажами застал душегуба и его жертву. Он подоспел вовремя. Незнакомец в чёрном пальто застыл в замахе над женщиной. Лезвие ножа блеснуло в руках убийцы и в них отразились его безумные глаза. Счёт пошёл на доли секунды.

Маньяк, заметив спасителя, захотел быстрее разделаться с обоими. Женщина, воспользовавшись неразберихой, оттолкнула его и кинулась с криками наверх. Слава остался один на один с убийцей.

Он был без оружия и бежать уже не мог. Маньяк мог в один прыжок вонзить ему нож в спину. Оставалось только вступить в неравный бой.

Слава рассмотрел в упор скрытое повязкой лицо маньяка, он показался ему знакомым. Чёрная шапка закрывала голову и, словно в прорези, были видны лишь глаза. Этого было достаточно, чтобы опознать нападавшего.

— Это вы, но зачем? — успел спросить Слава перед атакой.

— Затем, что мир породил нас такими, — прошипел маньяк.

Убийца не мешкал, он знал своё дело.

Слава смог парировать только первый удар, второй пришёлся ему в живот, и он отступил к стене.

Он сжал руками окровавленную брюшную полость и повалился на бок. Убийца хотел довести дело до конца, но услышал шум сверху. Это сбежавшая женщина достучалась до соседей, и они со швабрами и скалками спускались вниз. Маньяку ничего другого не оставалось, кроме как бежать. Он метнулся тенью из подъезда на улицу, и его заметил поспевающий на шум Дима.

— Стой, сука! — крикнул он в отчаянии, не зная, гнаться за ним или искать Славу. В конце концов, Дима побежал в подъезд и на лестничной площадке застал окровавленного друга.

— Ты как? — спросил он угасающего Славу.

— Это был он, — пробормотал в ответ тот в полубреду.

В этот момент к приятелям подошли настороженные жильцы.

— Чего уставились!? Скорую вызывайте! — крикнул на них Дима и, обхватив голову Славы, стал его встряхивать. — Только не вырубайся, слышишь?! Главное не вырубайся, сейчас скорая приедет.

— Это был он, — снова выдавил Слава.

— Кто он? Кто?! — Дима прислонился ухом ко рту Славы.

Тот что-то натужно прошептал и перестал дышать.

Из толпы зевак послышался отчаянный женский крик. Всем стало ясно, что Слава умер.

Страх и отчаяние прошибли Диму. Он склонился над покойником и закричал зверем. Прибывший на скорой помощи фельдшер констатировал смерть от потери крови, в результате ножевого ранения.

* * *

Через день состоялись похороны. Славу хоронили как героя. Даже мэр вернулся из Лондона и толкнул речь. Он говорил о чести, долге, патриотизме, гражданской ответственности и прочих важных вещах.

Мэр заключил, что именно на таких людях и держится весь наш бренный мир, и обещал поймать маньяка и наказать по всей строгости закона.

Была и директор школы, и главный ректор университета, в которых учился Слава. Они отметили, что, несмотря на незначительные успехи в учёбе, Слава оказался человеком с огромным сердцем.

Настя всё время стояла рядом с усопшим. Бледная как призрак, за всю панихиду она ничего не сказала и не проронила слезинки. А когда гроб закидывали землёй, вдруг окончательно осознала, что не любила Славу и дня. От этой мысли ей стало легче, но грусть ещё долго не отступала. Подобное чувство она уже испытывала в детстве, когда сбежавшего из дома кота переехал грузовик.

Дима тоже был на похоронах, но держался поодаль. Он чувствовал вину за случившееся. За то, что не смог уберечь друга от опасности.

В его голове без остановки вертелись последние слова Славы. Они как колокол били об его череп, заглушая всё остальное: «Это был он — Иванов Сергей Сергеевич».

Дима понимал, о ком шла речь, но никак не мог взять в толк, для чего главе крупнейшей компании GRC нужно убивать беззащитных женщин.

Одно было ясно, теперь только он может остановить маньяка. В отсутствии каких-либо доказательств полиция вряд ли воспримет его слова всерьёз.

К тому же масштаб личности Иванова практически гарантировал ему неуязвимость.

Поэтому Дима решил брать ситуацию в свои руки, пока не появился очередной труп.

Через пару дней он отремонтировал машину Славы и решил на ней проследить за кортежем Иванова. После смены он дождался, когда из главного офиса выехал лимузин в сопровождении двух чёрных внедорожников.

Дима сел кортежу на хвост с намерением выяснить, где живёт Иванов. Что делать потом, он ещё не понимал.

К его удивлению машины миновали все престижные районы и остановились только на окраине. Когда из лимузина вышел мужчина, кортеж удалился.

Дима остановился, чтобы тщательнее его разглядеть. Мужчина старался скрыть свою личность поднятым воротником пальто, шляпой и очками. Дима сразу понял — это Иванов!

— Такие, как ты, в этом районе не живут. Значит маньячить пошёл, сучара! — пробормотал Дима.

Теперь он уже не сомневался в словах умирающего Славы. «Это был он — Иванов Сергей Сергеевич» — снова эхом отразились в воспоминания слова друга. Дима решил идти наверняка.

Его действия походили на хорошо отработанный силовиками сценарий захвата подозреваемого.

Он развернул машину, ослепил дальним светом Иванова, выскочил из авто, оглушил его и запихнул в багажник.

— Попался, голубчик! — довольно прокомментировал свой захват Дима и поехал в автомастерскую. Там он выгрузил бессознательного Иванова из машины и потащил в подвал. Выглядело всё так, будто двое приятелей хорошо выпили. Один из них был, как говорится, «в дрова», а второй тащил его домой.

Вполне обычная сцена для провинциального городка не вызвала бы подозрений даже если бы Диму кто-нибудь заметил. Но свидетелей не оказалось. Всё было по плану, хотя никакого плана и не было.

Дима усадил олигарха на деревянный стул и связал серым скотчем ему руки и ноги.

Тело было готово для допроса, оставалось только привести его в чувства. Для этого Дима использовал универсальное средство — водку.

Он отхлебнул глоток и брызнул в лицо Иванову. Сработало не хуже нашатыря. Иванов чуть не подскочил вместе со стулом, и едва не свалился на бок от страха.

Дима не стал тянуть и начал разговор.

— Доигрался?

— Кто вы? Как я здесь оказался? — затараторил Иванов.

— Кто? Фемида я, вот кто! Думал тебе всё можно, да?

— Я не понимаю о чём вы?

— Ну, естественно, не понимаешь, ты же не дурак. Только мне без разницы, какую чушь ты будешь нести.

— Послушайте, вы меня явно с кем-то перепутали, — сказал, округлив глаза, испуганный заложник.

По его лицу каплями стекала водка.

— Иванов, ты не понял? Мне не нужны твои признания. Достаточно того, что сказал перед смертью Слава. Я просто хотел, чтобы ты знал, что он умер не зря. А вот ты свою жизнь слил в унитаз.

— Я не понимаю, что вы от меня хотите, — разрыдался заложник.

Дима посмотрел на олигарха, удивляясь, как быстро тот сломался. Он сделал пару глотков водки и закурил.

— Странно, я думал ты бессмертный или, на худой конец, полубог, оказывается — простой соплежуй. Ладно, не будем тебя долго мучать.

Дима пошёл в угол подвала, взял монтировку и вернулся обратно.

— Стой, стой! — брызжа слюнями, крикнул заложник. — Мне всё равно не жить. Я всё расскажу. Я не Иванов и никогда им не был. Моя настоящая фамилия Половинкин!

Дима поперхнулся и прокашлялся.

— Что ты несёшь? — спросил Дима.

— Меня зовут Половинкин Аркадий Селиваныч. Я двойник Иванова. Он нанял меня два года назад, чтобы обеспечить свою безопасность.

— Решил мне зубы заговорить, маньячила? Какого чёрта ты тогда делал на окраине, почему тебя там высадили?

— Я там живу вместе с мамой. Честное слово — в двадцать третьем доме, четвёртая квартира, можете проверить.

— Какого лешего, тут происходит? Значит ты не Иванов? Или дурачишь меня? — Дима почесал монтировкой затылок. — А где тогда Иванов?

— Он убьёт меня, если я расскажу.

— Тогда выбирай — или я, или он.

Новоявленный Половинкин снова зарыдал, надувая ноздрями пузыри.

— Настоящий Иванов живёт в бункере на дне карьера.

— Этого мало. Как мне до него добраться? — Дима постучал монтировкой об бетонный пол для убедительности.

— Я слышал, что у него есть прямой выход в город. Вроде тоннеля из бункера.

— Вооот, это уже что-то. Теперь понятно, как он на дело выходит.

— Вы меня отпустите?

— Пока не выясню, правду сказал или нет, ты отсюда не выйдешь.

— Меня мама потерять может. Понимаете?

— Понимаю, мама — это святое. Но меня больше волнует твоя охрана, а точнее охрана Иванова… Сколько у нас времени, пока они не хватятся?

— Дня два, максимум.

— А что так много? Тебе завтра не на работу?

— Меня только на массовые мероприятия забирают, когда речь прилюдно толкнуть нужно. Там, где на Иванова могут устроить покушение, туда меня и подтягивают. Дают листок с речью, я заучиваю и выступаю.

— А если заболеешь?

— Было пару раз, не то что бы я заболел… — Половинкин опустил голову, как нашкодивший ученик.

— Забухал что ли? — хитро улыбаясь, спросил Дима.

— Да, — буркнул Половинкин.

— Считай, что и сейчас забухал. А чтобы не соврать, мы с тобой выпьем. Ты как?

— С уважаемым человеком честь имею! — последние слова Половинкин произнёс уже навеселе.

— Ну, ты артист! — усмехнувшись, сказал Дима и покачал головой из стороны в сторону.

— Так я и есть артист, а точнее актёр.

— Да ладно! — изумился Дмитрий.

— Вот те крест, — сказал Половинкин и подбородком указал на крестик, висевший на груди. Руки его были связаны за спиной. — Я в местном театре играл до того, как Иванов меня завербовал.

— А ты не так прост, Половинкин!

Дима полез наверх и вернулся с двумя пластиковыми стаканчиками и банкой солёных огурцов. С каждой выпитой рюмкой общение заложника и похитителя становилось всё живее.

Половинкин показался Диме даже забавным собеседником, но расслабляться было нельзя. Дима верил только фактам, а фактов, подтверждающих слова заложника, пока не было.

* * *

— Ты мне, Аркаша, главного не сказал, — изрядно выпившие мужчины разговаривали по-приятельски, словно за плечами у них была ни одна совместно опустошённая бутылка.

— Что? — икая, спросил Половинкин, раскачиваясь на стуле.

Дима налил в стакан ещё водки и поднёс её к голове Селиваныча. Тот схватил стакан зубами и запрокинул голову, едва не перевернувшись со стулом на спину.

— Ваше здоровье, Дмытрий Костанинович! — подытожил он свой кульбит.

— Где выходит тоннель Иванова? Как его найти?

— Чего не знаю, того не знаю, кажется где-то у реки — пробормотал Аркадий Половинкин, повесил голову и громко захрапел.

Дима понял, что тот не лжёт, и стал размышлять.

Он поднялся из подвала наверх и зашёл в подсобку, где на стене висела карта города с различными отметками.

Подобно опытному детективу Дима собирал воедино все материалы, связанные с маньяком.

Он взял канцелярскую кнопку, пригвоздил её на карту на том месте, где умер Слава, и стал думать. Все три места убийства образовали треугольник в районе новостроек. Он в свою очередь находился около лесополосы, а за ней…

— Река! — осенило Диму.

— Это район поиска, — сказал себе Дима и очертил зону у реки, где маньяк мог выходить на поверхность.

Диме не оставалось ничего другого, кроме как проверять версию Половинкина. Он хоть и казался многим жёстким и беспринципным, но имел обострённое чувство справедливости. Ему не хотелось решать судьбу невинного человека, храпящего в подвале гаража.

Этой же ночью Дима выдвинулся на поиски. Он стал прочёсывать обозначенную зону поиска. Дима пробирался сквозь заросли в надежде наткнуться на выход из тоннеля, бродил вдоль русла реки, а, устав, садился на утёсе и смотрел вдаль. Перед ним простиралась широкая река, на водной глади которой серебряными отблесками отражались огни родного города.

Города, который нынче содрогался от страха. Только Дима смотрел этому страху в глаза и посмел бросить вызов.

Две ночи Дима безуспешно прочёсывал берег реки. Времени совсем не оставалось, охрана в любой момент могла хватиться пропавшего двойника Иванова.

Тогда он сменил тактику и затаился. Нужно было просто ждать, когда зверь сам выйдет и выдаст себя.

На очередную ночную вылазку Дима снарядился основательно. Он даже взял снасти для ночной рыбалки, чтобы не заскучать. Как оказалось, не зря…

В эту ночь у налима был жор. А налим — ночной охотник. Дима увлечённо таскал одну рыбину за другой и совсем забылся.

Странное чувство охватило его, когда вдруг ощущаешь себя живым, будто только родился на свет. Когда всё безгранично интересно и мысли ещё не одолели чувства.

Дима слушал, как в тихом потоке шелестят мелкие волны, и вспоминал, что именно на этом месте устроил свой последний заплыв Чапаев. Командир красной стрелковой дивизии был нужен белогвардейцам живым, но он был человеком принципиальным и кинулся в реку, надеясь её форсировать…

Об остальном история умалчивает, предлагая лишь легенды. Но победителей не судят. А как назвать иначе человека, погибшего в борьбе за идею и оставившего след в истории?

«Должно быть красного командира сожрали всё те же налимы» — подумал Дима, смотря как скользкие рыбы барахтаются в садке.

Теперь он ловил этих ночных падальщиков и выжидал Иванова, которого вполне можно было отнести к «белым».

— А почему нет? Буржуй не иначе! Странные закономерности вырисовывались на границе Европы и Азии, неужели ретроградное движение? — изумился Дима.

Фокус его внимания резко вернулся в бессознательное. Метрах в трёхстах он увидел луч света, болтавшийся из стороны в сторону.

Дима затих и стал ждать, прямо в его сторону кто-то шёл с фонарём. Человек ступал мягко, с опаской, чтобы не нарушать ночную тишину. Дима затаился в кустах с топором в ожидании. Он хотел поближе разглядеть неизвестного.

Стоило незнакомцу подойти, как в садке начала предательски барахтаться рыба. Человек тут же остановился и выключил фонарь.

Дима нащупал на земле топор и приготовился. Неизвестный снова медленно пошёл вперёд и, подойдя к воде, достал садок с рыбой.

— Налим? — спросил он себя, а потом включил фонарь и осветил пучеглазых рыб. — Точно, налим! А у меня не клевало! Дима в этот момент увидел лицо человека. Это был Иванов!

«Ай да Половинки, ай да сукин сын, не соврал!» — подумал он. Пока Иванов любовался рыбинами, Дима подкрался сзади и оглушил его обухом…

* * *

Очнулся маньяк в подвале. Похожие как две капли воды мужчины сидели рядом. Дима рассматривал их с изумлением.

— Бывает же такое! Один в один, — сказал он, глядя на двойников. — Теперь ты нас не проведёшь, Иванов, твоя карта бита!

Похищенный на рыбалке Иванов, потупил взгляд, выражая непонимание.

— Вообще-то я Половинкин! Что здесь происходит?

Диму переклинило, теперь оба называли себя Половинкинами.

«Хотят меня одурачить, суки!» — думал Дима, пристально рассматривая подозреваемых.

Первый Половинкин, разумеется, стал возмущаться и доказывать, что он настоящий. Кому теперь можно было верить?!

«Что делать? Как мне выяснить кто из них, кто? Пытать? Это негуманно, мы же не на войне» — думал Дима. Он ходил по кругу.

В какой-то момент Диму осенило — полиграф! Мне нужен полиграф! Он выбрался из подвала и пошёл за выпивкой, чтобы приготовиться к предстоящей встрече. Светало. Дима пил пока не понял, что готов. Единственным местом, в котором можно было взять детектор лжи, был офис GRC. А единственным человеком, который умел им пользоваться — Виолетта Рудольфовна. Ему предстояло завербовать женщину для своих целей.

Утром Дима явился в офис GRC. Его редкие появления были праздником для всего женского коллектива. Этот полу-Делон полу-Ван Дам сводил всех дам с ума.

Сплетни о появлении Димы в здании быстро разнеслись по зданию.

В бухгалтерии случился переполох. Близняшки с ресепшена, готовы были душу дьяволу продать за ночь с Димой, но у него были другие планы.

«Чего только не сделаешь ради друга!» — подумал Дима, пробиваясь сквозь роившихся вокруг него женщин.

Он вырвался и затерялся в многочисленных коридорах здания бывшего НИИ. Когда шумиха утихла, Дима пробрался к кабинету служебной проверки. Он тихо отворил дверь и вошёл внутрь, замок защёлкнулся вслед за ним.

— Чёрт! — вскрикнул Дима, понимая, что заблокирован.

На столе в центре комнаты стоял полиграф. Диму затрясло как на первом свидании.

— Я ждала тебя, — раздался голос из глубины комнаты.

— Виолетта? — судорожно спросил Дима.

— Да мой сладкий, — ответил голос. Ты не представляешь, как долго я тебя ждала. Я полюбила тебя, как только увидела в первый раз при приёме на работу. Помнишь, ты отказался проходить проверку на детекторе лжи?

— Смутно.

— Ты единственный, кто осмелился. И я вынуждена была закрыть на это глаза, ведь я люблю тебя, Дима. И нам не нужен полиграф, я не хочу проверять тебя на ложь!

— Вообще-то, полиграф нам нужен! — сказал Дима, колеблясь.

— Что? — спросила Виолетта Рудольфовна. Она вышла на свет и удивила Диму. Растительности на её лице не было, как и гигантской бородавки.

В таком виде Виолетта показалась ему очень милой женщиной, к тому же, алкоголь, которым он заправился перед визитом, затормозил его мозг и пробудил влечение.

— Я просто хотел сказать… — начал Дима, но Виолетта, резко приблизившись, прервала его.

— Ты хотел спросить, где борода? Я подготовилась. Это новый метод. Называется ядерная эпиляция. Оставила только волосы на голове и брови. Тебе нравится?

— Да, а это безопасно? — смутившись, спросил Дима.

— Да, радиоактивный фон в норме, я сама проверяла дозиметром, — сказала Виолетта, прильнула к телу Димы и сползла по нему вниз.

После того как всё закончилось, обессилившие Дима с Виолеттой распластались на полу кабинета. Дима достал папиросу и, глядя в потолок, закурил.

«Чего только не сделаешь ради друга» — снова подумал он, выпуская дым изо рта.

— Дима, давай махнём в Турцию!? — выпалила счастливая Виолетта.

— А её уже открыли? — спросил Дима непринуждённо.

— Вроде да, хотя, может быть снова закрыли, надо постоянно проверять. — Виолетта повернулась на бок и стала его ласкать.

— Может, и махнём, — сказал Дима. — Но сначала надо дела закончить.

— Давай их скорее закончим, хочешь я помогу? — Виолетта была готова на всё ради Димы.

Он не ожидал, что всё получится так просто и непринуждённо. Они тут же собрали полиграф и другое необходимое оборудование и поехали в гараж.

* * *

Замученные Половинкины удивились, когда в подвал спустился Дима с детектором лжи. Виолетта осталась снимать показания наверху, чтобы не попасться на глаза подопытным. Дима решил начать допрос с последнего пойманного Половинкина. Когда паутина проводов окутала его, начался допрос.

— Твоё имя Аркадий? — спросил Дима.

— Да.

— Твоя фамилия Половинкин?

— Да, — утвердительно отвечал допрашиваемый.

— Котёнок, он врёт! — послышался голос Виолетты.

— Хорошо, продолжим, — сказал Дима, пронзая взглядом вероятного Иванова.

— Твоё имя Сергей?

— Нет.

— Твоя фамилия Иванов?

— Нет.

— Котя, а теперь он правду говорит, — снова прокомментировала женщина данные допроса.

— Быть такого не может! — нервно вскрикнул Дима. — Может что-то неисправно? Как такое может быть? Не Иванов и не Половинкин? Давай на втором проверим.

— Хорошо, пупс, перекинь оборудование, — крикнула Виолетта, довольная, что они занимаются общим делом.

Дима перекинул провода на второго подозреваемого и снова спросил:

— Ты Аркадий Половинкин?

— Да, чёрт тебя дери! — изрыгнул из себя уставший от происходящего Половинкин.

Виолетта снова попыталась прокомментировать результаты, но Дима её осёк. Ему стало понятно, что теперь отвечал настоящий Половинкин.

«С этим всё понятно» — подумал Дима и стал развязывать Аркадия. Он снял паутину проводов с его головы, и оба вылезли из подвала.

Виолетта удивлённо посмотрела на Диму, она полагала, что допрос ещё не закончен.

— Это всё? — спросила она.

— Да, вези оборудование обратно, пока не заметили, — хмуро ответил Дима.

Виолетта понимала, что следующий вопрос будет лишним, но не удержалась.

— А этот? — указала женщина на Аркадия, — А тот? — махнула головой в сторону подвала.

— Я с ними разберусь, оставь нас, — сказал озадаченный Дима.

«Мужские делишки», — подумала Виолетта. — Поди, сейчас нажрутся!

Женщина собрала оборудование и уехала на такси.

Дима посмотрел на измученного Половинкина, который сидел на разодранном гаражном диване. После всех потрясений потрёпанный Аркадий, выглядел как помойный пёс. Дима подумал, что даже отмытый и напомаженный Половинкин едва дотягивает до образцового Иванова, а потом вдруг его осенило!

В голове его родился единственно верный план в сложившихся обстоятельствах. Блеск его глаз озарил гаражный бокс, и он стал говорить:

— Значит так, Половинкин, придётся тебе брать бразды правления в свои руки.

— В смысле? — хриплым голосом буркнул Половинкин.

— В прямом, будешь исполнять обязанности Иванова, только как полагается само собой, — для убедительности, Дима пожурил пальцем у носа Аркадия.

— Этого мне не хватало, я на такое не подписывался.

— Думаешь, я тебя упрашивать буду?

— Послушайте, уважаемый. Как вас по батюшке? — уточнил Половинкин, поудобнее расположившись на диване.

— Константинович.

— Дмитрий Константинович, я в этом не особо смыслю. Я же всего-то актёр. Играл в местном театре, а вы мне предлагаете корпорацией управлять. Да и зачем мне это?

— Повторюсь, Аркадий, это не предложение, это констатация факта.

— Это не констатация, это профанация, чёрт возьми!

— Не ори мне тут! Назовём это импортозамещением.

— Очень созвучно с извращением, не находите Дмитрий Константинович?

Дима задумался, слово и вправду показалось ему странным.

— Всё бы тебе испоганить Половинкин. Значит так, даю установку: закрыть все офшоры, уйти от серых схем, в том числе по оплате труда, сократить белых воротничков до разумного минимума, а инженерный отдел напротив усилить. Всех варягов отправить обратно, откуда они там понаехали?

— А мне откуда знать?

— Вот узнаешь и туда же отправишь. На это полгода тебе даю. Хоть рубль с предприятия вынесешь… — Дима провёл большим пальцем по горлу, изображая расправу. Потом жестами рук показал невидимую петлю, накидываемую на шею и как бы натянув, высунул язык, а потом приставил пальцами импровизированный пистолет к виску и сделал вид, что спускает курок.

— Ну, всё хватит, хватит. Понял я всё! — не выдержав представления, завизжал Половинкин.

Он понимал, что Дима из тех, что достанут из-под земли.

— Вот и прекрасно. Это твой шанс исправить свою никчёмную жизнь, не упусти его. С этого момента ты для всех Иванов, охране скажешь, что поручил устранить двойника, за то, что он в очередной раз напился и проговорился. Ты же актёр, справишься. Понял?

Половинкин хотел возразить, но увидев, как Дима хмурит брови, промолчал.

«В конце концов, я действительно актёр! Что мне стоит сыграть этого подонка? И так приходилось, просто теперь сцена большая. Доброе дело сделаю!» — убеждал себя Половинкин.

— Так ты понял? — перебил его внутренний диалог Дима.

— Да, конечно, — очнувшись, произнёс Аркадий. — А что будет с этим? — он указал головой в сторону подвала.

— Оно тебе надо?

— Не особо. Просто спросил, — ответил Половинкин.

— Тогда дуй! — скомандовал Дима.

Тот неуверенно пошёл в сторону выхода.

— Правда, можно? — уточнил он, озираясь.

— Кыш! — вскрикнул Дима, и Половинкин тут же удрал.

Дима задумчиво стал спускаться в подвал. Он пытался сопоставить все факты, но общая картина не клеилась.

— Не Половинкин, не Иванов — ты кто вообще такой?! — спросил Дима привязанного.

Его сильно трясло от усталости. День, вечер и последовавшая ночь казались ему одной бесконечной жизнью. Жизнью, которая перечеркнула все его прежние провалы. Искуплением после мучительных мытарств. Чистилищем совести, оправдывающим бессмысленность прежнего существования.

* * *

Дима видел перед собой убийцу, в этом не оставалось сомнений, но его личность оставалась загадкой. Душегуб смотрел с презрением, теперь ему незачем было скрывать личину.

— Что ж ты дамочку с полиграфом отпустил? — спросил он, хитро улыбаясь. — Боишься правды?

— Правда в том, что ты убил Славу и трёх женщин, больше мне и знать не нужно.

— Допустим ты прав и что? Убьёшь меня? Отомстишь за них? Ты же не такой. Ты правильный. Такие как ты, правилами путь в могилу мостят…

— А ты много про меня знаешь? — спросил Дима, закурив сигарету. Он выпустил дым в лицо убийце, тот закашлялся.

— Я знаю про тебя всё, Дима! Каждого, кто устраивается в GRC, я пробиваю лично по всем базам, а значит, знаю всё! Дмитрий Константинович Горин, родился в 1977 году в деревне «Лысые Барсуки». Школу едва закончил, пошёл в ПТУ, откуда был выгнан за пьяный дебош. После призван в армию. И тут ты отличился! Вот уж кто из нас убийца? Сколько на твоём счету душ? А? Попал в сто двадцать седьмой отдельный разведывательный батальон шестой дивизии морской пехоты. Участник «Первой» и «Второй Беспроигрышных войн». Один из двоих выживших при обороне высоты семьсот шестьдесят четыре. Позывной «Грифон». Удостоен звания героя страны, но от награды отказался, как и от многих других. Что с тобой не так? Думаешь, получится быть в стороне от нашей действительности? С твоими медалями и заслугами дальше бы служил. Уже капитаном был бы, а ты на гражданку ушёл и в электрики подался. Зачем оно тебе? Думаешь, ты лучше остальных?

— Вот уж нет, но в отличие от тебя, мне не доставляет удовольствия смерть людей. И ты, и я на дне этого мира, это правда и нам уже не выбраться. А теперь, раз маски слетели, скажи мне кто ты?

Дима знал, что он снова у черты, перешагнуть которую в сотый раз, также сложно, как в первый.

— Тебе всё равно никто не поверит, — начал маньяк. — Ты прав в том, что у нас много общего. Мы оба убийцы, хищники этого гнилого общества. Мы чистим ряды изжившей себя цивилизации. Разница в том, что, как ты правильно заметил, ты Дима на дне этого общества, а я на самой вершине. И этот древний ритуал с лишением человека жизни, всего лишь пережиток прошлого. Это нутро, которое всегда рвётся наружу, всего-то нужно направить. Моё настоящее имя Соломон Серж Рокшильд.

Дима достал вторую сигарету и прикурил её о тлеющий бычок.

— Выходит весь этот фарс твоих рук дело. Я одного не пойму, зачем людей-то убивать, раз ты такой умелый кукловод?

— Инстинкт! В каждом из нас живёт дикарь. Кто-то его душит, кто-то идёт по грибы — на тихую охоту, а кто-то, как мы с тобой, выходит на тропу войны…

Довольный собой Рокшильд распластался на стуле, он был уверен в своей безнаказанности. Откупаться и выкручиваться было для него обыденным делом.

— Кто на что учился Дмитрий Константинович, — сказал он и расплылся в улыбке.

Дима схватил Рокшильда прямо со стулом и вытащил в бокс, где закинул его в багажник машины. Соломон буквально перевернулся с ног на голову. Он и подумать не мог, что дело обернётся таким образом.

— Это самосуд! Ты не пойдёшь на это! Ты же правильный! — кричал он из багажника, пока машина ехала по дороге.

Асфальт сменила просёлочная грунтовка. Соломона кидало из стороны в сторону. Наконец машина остановилась. Когда Дима открыл багажник, уже стемнело. Они были в лесу рядом с глубокой ямой.

— Стой, Горин, это глупо. Без суда и следствия разве так можно?!

— Будет тебе и суд, и следствие, — сказал Дима спокойно.

Он разыграл судебное представление, главным доказательством на котором стало свидетельское показания покойного Славы.

Рокшильд был в бешенстве, нити, за которые привык дёргать он, дёргал кто-то другой.

Дима тем временем монотонно зачитывал приговор:

— Руководствуясь статьями 3654564-359498, 315678, 65561-98446, 165616-256151 УПК, судебная коллегия приговорила Рокшильда Сержа Соломона признать виновным в умышленном убийстве четырёх лиц, совершённом с особой жестокостью, и согласно пунктам 45654.4948 части 7894 статьи 654655 УК назначить ему исключительную меру наказания — смертную казнь через расстрел. Приговор привести в действие незамедлительно.

— Последнее слово? — добавил Дима, зевая.

— Ты ничего не изменишь, тайное правительство будет жить! — крикнул злобно Рокшильд, и захохотал словно умалишённый.

Дима достал из кармана старый ТТ, потёр его о рукав и зарядил.

Вдали послышались сирены и лай собак.

Это полиция шла по следу пропавшего Половинкина.

Его мать заявила о пропаже сына ещё утром.

Дима не мешкал.

Времени оставалось всё меньше.

Пистолет оказался у виска обвиняемого. Раздался выстрел, Рокшильд повалился в яму.

Полиция с собаками были на подходе, но Дима не суетился. Он сцепил пальцы рук, закинул за голову, встал на колени и стал ждать.

Грифон знал, что за всё в этой жизни нужно отвечать…

* * *

Дмитрия приговорили к десяти годам за убийство Половинкина. Никто не узнал правду. Официально дело маньяка-душегуба так и осталось нераскрытым. Дима не просидел в тюрьме и года. Началась «Третья Беспроигрышная война» и президент лично подписал указ о его амнистии. В правительстве знали, что без Грифона победы им не видать, и отправили его на фронт.

* * *

Половинкин, ставший Ивановым, успешно выполнил все указания Димы. Вскоре «GRC» переименовали в «Горнорудную компанию». Офис сократили на 100 % и возродили НИИ металлургии.

* * *

Виолетта Рудольфовна ждала Диму из тюрьмы и продолжает ждать с войны.

* * *

На отца Насти завели уголовное дело по факту контрабанды природных ресурсов в особо крупном размере. Он успел удрать в США. Настя вышла замуж за канадского нефтяника и уехала жить в Торонто.

* * *

В честь Славы назвали астероид.

 

Посвящается моему безвременно ушедшему другу Дмитрию Гревцеву — ветерану Чеченской войны и человеку, которому было не всё равно.

В 2013 – 2014 годах он в составе добровольческого отряда участвовал в поимке маньяка-педофила, орудовавшего в г. Магнитогорск.

 

2023