Михею и было-то чуть больше 20. Только после армии пришёл. Весёлый, длинный, со смеющейся улыбкой и таким задорным, заливным смехом. А на гитаре играл как! Эх! Обзавидуешься! Пел до хрипоты! Однажды, выступая на одном корпоративе, даже связки порвал. Не вытянул Лепса. Кровь из горла пошла – организаторы концерт остановили. Кто-то особо «умный», и вовсе, после такого выступления по всему селу слух пустил, что у Михея «тубик».

Диагнозы ставить мастера все. А как жить после этого местному артисту?! Не подумали… Связки Михей до конца так и не вылечил, а страсть к музыке не потерял. А посему продолжал петь хотя бы дома. Зажимал рукой связки, зажмуривался, и…: «Дайте мне белые крылья! Я утопаю в омуте. Через тернии, провода… В небо! Только б не мучиться!»

От работы в доме культуры пришлось отказаться. Да и как не откажешься – «добрые люди» по селу разнесли, будто бы Михей гитару… это… как его… Украл! Да какое там украл-то?.. Сам лично весь инструмент в ДК починил, концерты по деревням ездил за свой счет проводил! Ансамбль создал! Да разве тут докажешь чего? Да и кому? Этим что ли?..

Пришлось идти работать в ЦРБ. Не врачом, конечно. Нет. Так… Помогать по хозяйству. Где, что починить, подлатать… Все такие дела к Михею. А когда водила запьёт, не дай Бог, и это тоже к нему. Прав, говорите, у него не было? А кто их там, когда спрашивал-то? Местную «Буханку» с красным крестом никто никогда не останавливал…

Поначалу Михею приходилось в больнице нелегко. Нет, вы не подумайте, с персоналом он сразу общий язык нашел, с пациентами – тоже. Вот «кухню» больничную не сразу уяснил.

Сунуло его однажды в свой выходной в ЦРБ зайти – сумку забыл – а ему и говорят: «Коль зашёл, снеси-ка ты вот эту коробку в кочегарку». Ну, в кочегарку, так в кочегарку. Взял длинный, коричневый футляр в руки, да и пошёл. Идёт, припрыгивает. Настроение хорошее. Эх! Даже припевает себе под нос чего-то своё. А в коробке что-то прыгает… увесистое: «Плом-бом, плом-бом!» Сначала, думал, кажется. Решил даже внимания не обращать. А коробка всё «плом-бом», да «плом-бом». Интерес-то у Михея разгорелся. Любопытство так и прёт! «Посмотреть бы, – думает, – что там такое-эдакое!» Ну, и как в сказке, присел. Не на пенёк, конечно, а так, на корточки что ли. Коробку-то приоткрыл, а там… Нога! Нормальная такая мужская нога – от сих до сих! До колена примерно. Тут Михея-то пот холодный и пробил. Стошнило.

«А сам не догадался, что несёшь», –  закидывая коробку с чьей-то ногой в топку, сказали ему мужики в кочегарке. «Да я как-то и не подумал даже!» – отвечал ошарашенный Михей.

Что – думаете – боевое крещение Михей прошёл?! Ха, не тут-то было! Это, милые, не сказка! Сказка будет впереди!

 

***

 

Зима в деревнях снежная, богатая на древесину. Мужики, естественно, этот период любят  – подзаработать можно очень даже неплохо. И это в наших-то условиях! Русского Севера! Когда средняя зарплата на Вологодчине тысяч 15-20. Не надо кричать, что 35. Не будем равнять зарплаты руководителей и рабочих. Остановимся примерно на двадцати. И то на них остановятся далеко не все. Так вот, значит. Продолжим. И чтобы заработать хотя бы пятьдесят, наши мужики готовы отдавать все силы без остатка – трудиться не покладая рук в лесу! Который, кстати, у нас всё убывает и убывает.

Серёга Немоляев был одним из таких работников. Сильный, выносливый, коренастый! Одна беда – пить ему совсем нельзя. А он, родимый, уж литр в себя целый залил. А работа, она же, хоть и не волк, но и сама себя не сделает. Взялся он за пилу, да по ноге-то себе и саданул. Искры из глаз летели высоко, но местная «Скорая» уже была на подхвате.

Закинули Серёгу на носилки, а нога отпиленная так и вихляется. Немоляев от боли разрывается на всю округу. Хорошо, Михей тут как тут. Подхватил конечность, да и несёт её рядышком, чтоб совсем не оторвалась.

В ЦРБ приехали – лесовичка на стол. Наркоз бы сделать, да какой там наркоз? Он вон сам уже… нанаркозился. Нельзя.

Хирург больничный растерялся: «Что делать-то? Не пойму… Ногу ж надо пришивать! По-живому что ль?!» Медсестричка глазами пилькает, чем помочь, не знает. Ну, Михей и взял опять всё в свои руки – дал с кулака Немоляеву в челюсть, тот и вырубился.

«Шейте, – говорит, – пока наркоз действует. Это ненадолго»… В хирургии шок. Тишина резко сменилась взрывом хохота, а в руке у врача заиграли медицинские инструменты. Только он прикоснулся к ноге, как пациент восстал! Сел на столе, глаза выпучил, что происходит – невдомёк. Осознанию не дал прийти Михей – раз! – зарядил он в челюсть новоиспечённого инвалида с другой руки.

«Давайте! – кивает хирургу да медсестре. – Действуйте! Я так долго не продержусь!»

И вот идёт операция. Тяжелейшая! Да под каким наркозом! Наркозом по имени «Михей»! Его кулак уже в крови, рука не действует, но он продолжает бороться за жизнь лесника. Этакий сельский нарколог-профессионал. Работает одной рукой!

Благодаря сплочённой работе команды ЦРБ нога вальщика леса была спасена. Нога спасена, а челюсть… сломана!

 

***

Смены у Михея сменялись сменами, и не было ни одной похожей на другую.

«Антонина Пална померла, – констатировал терапевт у второй палаты стационара ЦРБ. – Несите в морг. Михей! (окликнул он случайно оказавшегося рядом сотрудника хозчасти) Подмоги!»

Михею – что? Михею не сложно. Михей, конечно же, поможет. Тем более, тёть Тоню жалко. Ну, и что, что ей уже за 70. Жила бы да жила. Не вредная была старушонка. Добрая. Говорят, только хорошие в Троицу помирают. Парень даже прослезился. Душевный он, простой.

Антонина Пална ребят ждала со связанными руками и ногами в своей палате. Цветастый халат был запахнут, глаза закрыты, а щёки – белы и тусклы.  Положили её на носилки, да и понесли. В морг. Надо сказать, это сельское заведение так и называть-то стыдно. Морг – это холодильные камеры, современное оборудование, патологоанатомы… А тут что? Баня без печки! Обычная баня. Домик такой деревянный. Только и всего.

Михей шёл впереди, но почувствовав какое-то неудобство, поменялся с напарником местами и понёс бабу Тоню сзади. Идёт, а сам нет-нет, да и глянет на старушку. Холодный ветерок пробежится по спине, да и выпрыгнет через футболку на ветер. «Куда деться – кто-то же должен и это делать. Всякая работа хороша. Главное, любить её. И людей любить. И полезным быть. Ответственным. Не бояться ничего», – отвлекал себя от дурных мыслей Михей.

В тёмном деревянном помещении было прохладно, из каких-то щелей так и сквозило – так и сквозило сквозняком! Антонину Палну с носилок переложили на холодную лавку, и уже хотели убегать.

«А вы, робятушки, куда меня принесли-то?! И почему это у меня руки да ноги связаны» – вдруг послышалось откуда-то снизу. Михей остолбенел. Его кожные покровы сменили окраску с иссиня-бледного на багряный за какие-то доли секунд, и он выпалил: «Да на процедуры тебя носили, тёть Тонь! На процедуры. Вот – пришли забирать!»

Напарник стоял с раскрытым ртом и находился в оцепенении. «Чего стоишь? Понесли обратно!» – кинул ему Михей.

С трясущимися руками и ногами оба шли по улице, а довольная тётя Тоня лежала на носилках и улыбалась солнышку.

Новопреставленной повезло – в палате после ее отхода даже ничего сменить не успели. Ребята положили её на то же место. А Михей тем временем ждать не стал – он отправился за выяснением причин и следствий к высококвалифицированным специалистам местной ЦРБ.

«Вы какого хрена, х.ровы доктора, нам живой труп подложили?! Да мы сами там чуть не отъехали! В вашем морге! Вы что – не можете отличить покойника от живого?! Да вам полы тут мыть и то бы не доверил! Те-ра-пев-ты! – кричал он в ординаторской. – Наберут по объявлениям, а ты мучайся! Больничный мне! Мигом! На две недели! За моральный ущерб! Я от шока отходить буду!»

Больничный потерпевшему выписали, как и просил, на 14 дней, каждый из которых он посвятил честной борьбе с пьянством – знаете ли, от испуга лечился.

 

***

После всей этой катавасии Михей решил больше в больницу не возвращаться, а поехать трудиться на завод. В самый, что ни на есть, Череповец. Тем более, что и место нашлось. Не ахти, какое, конечно, но всё-таки. Разнорабочим взяли.

Работы Михей не боялся, да и чего её страшиться, когда есть такой тыл. По сайту знакомств Михей нашёл свою любовь. И ладна, и складна, да и ребёнок уже готовенький лет восьми. Всё, как у людей. И потекли деньки один за другим в чужом городе. В шесть подъём – в одиннадцать отбой. Между этим – суета.

Идёт по улице, на многоэтажки смотрит, клубы дыма вдыхает, а у самого перед глазами – деревяшки родные да леса с озёрами. Стало душу щемить не по-детски. Домой потянуло так, что вены на руках выкрутило. День думал. Неделю ждал. Месяц терпел. Не выдержал. Уволился. Бросил всех и вся. Покатил на малую Родину.

Это оно из дома кажется, что где-то там лучше и привольнее. Всё думаешь, вот уедешь далеко – и там-то уж точно всё сложится! И там-то уж точно всё будет. Я вам на это вот чего скажу – коли нет толку на своём месте, то и на другом не больно-то получится. Ты сначала своим покажи, на что способен, а потом и к чужим наведывайся. Да ведь ещё и сами знаете, как бывает – тут сидишь, мечтаешь, думаешь, планы строишь… А приедешь, посмотришь на всё, да и выдохнешь с сожалением – не то всё. Не то.

 

***

Свежий, порывистый, ароматный ветер Михей вдыхал полными лёгкими. Наконец-то дома! «Эх, полным-полна моя коробушка!» – вдруг во всё горло закричал Михей, выйдя из междугороднего автобуса. Закончил композицию раскатистым смехом. Довольным таким. Счастливым. Радостным.

Вот и домишко любимый показался. С печками. Баней. И шестиструнной гитарой. В руки её взял, по струнам пробежался, колки затянул, гриф настроил. Зажмурился от удовольствия и, не зажимая связок, запел: «Дайте мне белые крылья! Я утопаю в омуте. Через тернии, провода… В небо! Только б не мучиться!»

И пить не хотелось. Ни водки, ни какого другого горючего. А вот жить… Жить хотелось! Своей, особой жизнью. Неповторимой, не копируемой. Той, которая предназначена. Пусть и тут! Даже хорошо, что именно тут! Тут-то он артист! Особенный! Яркий! Тот, который нужен всем. Вон уже заказов сколько поступило – и на юбилей, и на корпоратив, и День села в деревнях провести. Петь Михей будет. Во всё горло! И абсолютно всё равно, что с сорванными связками. Зато полным сердцем. Чистым духом. Потому что его тут ждали. Ему поверили. Его обратно в ДК взяли!

 

21.04.2022

Мария Хаустова