1.
Глоток душистого бальзама,
Как мякоть сочный — поцелуй.
Была я дерзкой и упрямой
Среди розариев и туй.

Разрезом глаз чрезмерно длинным
Я выдавала тонкий нрав,
И ароматом апельсинным
Влекла, ни слова не сказав.

Всё в нашей близости безумной
Теряло смысл и летний блеф,
И мне, теперь почти бесшумной,
Стал непонятным прежний гнев.

Цветок магнолии раздутый
В моих ладонях слишком бел,
Отравлен он сердечной смутой,
Любовно нежен и несмел.

Дороже самой жгучей страсти —
Твой отдых на моей груди,
Пока лелеет наше счастье
Иголок хвойных ассорти.

Щемящим флёром полумрака
Июльский вечер завершён.
В нём наших душ сложилась сага
На сон грядущий — сладкий сон…
2.
Я разодрана на созвучия
И отпущена на века.
Ты спроси у меня, не мучая,
Отчего такая тоска…

Мне ли быть за семью печатями
И томиться духом в цепях,
Над твоими скорбеть проклятьями,
За тебя испытывать страх…

И хранить обо всём молчание
Каждой рваной своей струной,
Если нет ничего печальнее,
Чем расплачиваться собой…

3.
Как ни в чём не бывало,
Поют по весне
В лозняке за оврагом зарянки.
На мостках у причала
Слоятся вдвойне
Волны, вывернувшись наизнанку.

Старый челн, просмолённый,
Снуёт поплавком
На воде, накреняясь под ветром.
Ветви ивы всей кроной,
В начёсе седом,
Отражением плещут бесцветным.

Тени елей с пригорка
Нисходят дугой
В ароматах, апрелем согретых,
И почти до восторга
От неги лесной
Блики солнца искрятся в просветах…

4.
Молча стелется дым поднебесный
Под взошедшей на время звездой.
Тихий блик, возле найденный мной,
Пахнет бездной.
Кручи перстные туч предзакатных
Слишком долго врастают во мглу.
Их кромешность не склонна ко злу
В мёртвых пятнах.
Из скрещенья воздушных потоков
Ветер плещет волной в пульсе зги.
Грусть мою пьют лучи, тьме близки,
Зыбь растрогав.
Слепо тонут в глубинных раздумьях
Топи сумрака, тщась спрятать ложь.
Вечность скрыта, пока не поймёшь
Слов бесшумных.
Смутный след горизонта чуть выгнут,
В ночь его тянет вдаль, сном тесня.
Тень земная, покинув меня,
Где-то гибнет…

5.
Пальцы аккордами льнули к роялю,
Сумрак притих.
В полночь в четыре руки мы играли
Блюз на двоих.
Свечи дышали в литых жирандолях
Лунным огнём.
Струны на деке во впадинах полых
Пели ничком.
Острых секвенций всходящие тоны
Падали врозь.
Всё, что царило внутри их бездонно,
Ввысь прорвалось.
Отблеск на клавишах музыкой веял,
В ритмах паря.
Искры в камине сияли сквозь пепел
Сном янтаря.
Трепет в басах обратился кадансом,
Свергнув разбег,
Негой своей заповедовав шанс нам
Встречи навек…

6.
Запечатлённая Духом Святым,
Я не останусь во мгле.
Низко слоящийся медленный дым
Стелется натяжеле.
Шлейфами звёзд перехвачена явь,
Искры их тонут впотьмах.
Имя Предвечного, где ни восславь,
Слышно во всех временах.
В самую ясность пророчества зрят
Огненных взглядов броски.
Шествие прорв не изымешь назад,
Ночью ветра далеки.
Чаемым ангельским видом покрыт
Трепет несметных лучей.
Движутся тени под пеплом хламид
К немощи смертной своей.
Бездну, насквозь увлечённую злом,
Ждёт пламенеющий жар.
И возрыдают извнутрь об одном —
Силе божественных кар…

7.
Есть на челе моём Божие имя
В благе небес.
Тайна даётся мне снами святыми
С миром вразрез.
Пульс вознесения в облаке свеян
Горней волной.
Издали вкраплен и явен извне он
Высью живой.
Белых одежд обозримые складки
Очень легки.
Пятна теней ускользающих шатки
Возле руки.
Блещут венца вековечные звёзды
Дрожью огней.
Вспышки величат видения грёз те
Негой своей.
Флёр фимиама сквозит ароматом
Ангельских стай.
И, проницав их, я вижу, что рядом
Светится рай…

8.
Я от горя лишилась ума —
Выла, билась, взахлёб хохотала.
В каплях крови моей тлела тьма
Купороса, фуксина, сандала.

На запястьях, искусанных в сплав
Струпьев, ссадин, костей и волокон,
Всё земное во мне истерзав,
Ныла сталь зарешёченных окон:

Стиснуть пальцами прутья и гнуть,
И до изнеможения грызть их —
Так глаза превращаются в ртуть,
Тело — в месиво вен серебристых.

Ломкой стен, закоулков, углов
Рвётся жизнь на пределе измора.
Величайшим упьюсь из даров —
Высшей мерой твоей приговора…

9.
В перепутанных кронах кленовых
Листья мечутся солнечным всплеском.
Дождевая капель в босановах —
Ночи осени в гуле вселенском.

Очертания пальцев сплетённых —
Под твоими мои ослабели.
В замирающих ветреных звонах
Пышет пламя в камине без цели.

За крылом векового рояля
Тлеют отблески светом пунцовым.
Тайной взгляда во взгляд нас венчали
Ризы мрака над тёмным альковом.

Отдалённые стоны ненастья,
Чуть колеблется край балдахина.
В это мглистое время у счастья
Драгоценный оттенок рубина…

10.
Потёки сумеречных крапин
По потолку…
Следами воска лист закапан
Во всю строку…

Раскрытым томом фолианта
Играет бриз…
Распущены на шляпе банты
Концами вниз…

В распахнутую дверь балкона
Струится тюль…
Мольберт с холстом для медальона —
Эскиз косуль…

Забытых нот на клавесине
Немой укор…
В тончайшей мелкой паутине
Ковра узор…

Гравюры в потускневших рамах
Вбирают мглу…
Теней чернее тёмных самых
В одном углу…

Дыхание ночных гардений —
Снов аромат…
Часы в плену сердцебиений
Бьют невпопад…

На сквозняке скрипит, быть может,
Резной паркет…
Но вас никто не потревожит —
Меня здесь нет…

11.
Было лето одно на двоих,
Где-то в сумерках иволги пели.
Ты казался задумчив и тих,
Вечер таял в тонах акварели.

У крыльца, над мансардой, в лесу
Тонким эхом их клики порхали.
Я не помню, в котором часу
Мы забыли о прежней печали.

Сквозь перила веранды до стрех
Млела пышность персидской сирени.
Мне почудилась прелесть во всех
Старых липах, бросающих тени.

За садовую изгородь лёг
Тёмный сон из еловой аллеи.
Ночь сама отдавалась в залог
Нашей близости, чуть холодея.

В одичалой душистой глуши
Пахла жизнь земляникой и мятой.
Стыли мальвы — легки и свежи,
Длилось время июньской усладой…

12.
Снежный пух ускользал мимолётом
В ореолах ночных фонарей.
Я привыкла к твоим старым нотам,
К блеску заиндевелых скамей.

За дорожкой, протоптанной к дому,
Над сугробами царствовал джаз.
Каждый такт здесь звучал по-иному,
Словно смысл некий чувствуя в нас.

Ты играл — было слышно с террасы —
Всплеск аккордов, высот и синкоп
Бился в воздухе, схваченный сразу
Стужей, небом и вихрем взахлёб.

Вьюга крепла из музыки той же,
Сумрак в кипенных хлопьях клубя.
Ничего не хотелось мне больше,
Чем войти — и увидеть тебя…

13.
Я собираю себя по крупицам —
В солнечных бликах, где небо искрится,
В каплях дождя и в изменчивом свете,
Если я есть у него на примете,

В розовой мягкой вуали заката,
В гуще дремучего старого сада,
В трепете ласк бархатистого ветра,
В запахе кожи морщинистой кедра,

В сонной воде без единого всплеска,
В эхе, застигнутом мной в перелеске,
В мареве призрачной толщи тумана,
В боли от незаживающей раны,

В мире, где быль именуется сказкой,
Где не найти однозначной развязки,
Где, растерявшись, как дикая птица,
Я исчезаю легко, по крупицам…

14.
Все деревья в снежных коконах,
В белых нитях на весу.
Из сугробов, ветром сотканных,
Стужа вьёт свою красу.

Тонкий блеск, застывший намертво,
Бледный зимний штрих лучей.
Край небес затянут в марево,
Тени кажутся длинней.

Бор — в прозрачности невиданной,
В гранях без полутонов,
Серебром насквозь пропитанный,
Сед, и светел, и суров.

Дрожь ветвей от редких шорохов,
Косогор в заносах вьюг,
Перелив из льдистых всполохов,
Тишь, покой и сон вокруг.

Кроны инеем увенчаны,
Заводь — словно из слюды.
Несколько часов до вечера,
До Рождественской звезды…