Он любил вырезать человечков из бумаги в детском саду. У него было два больших белых шара, между которых он их клал. Его человечки были особенными – никто не мог сравниться с его талантом. Со временем человечков стало совсем много, и тогда ему пришлось остановиться.

Через семь дней он пошёл в школу. Там у него не было талантов, за это его никто не замечал. Однако некоторые учителя всё же верили в него, хоть и не всегда оправданно. Он мало чего делал открыто.

Дома ему тоже были не рады: часто просили уйти в свою комнату и не выходить, забывали подавать обед в положенное время, ругали за безделье и никчёмность. Он часто задумывался над тем, чтобы покончить со всем этим. Однажды у него почти получилось.

Когда он закончил школу, а затем и университет, пришло время усиленно и ежедневно работать. К счастью, дома были все условия для этого – больше не было тех, кто его не замечал, кто был ему не рад и кто забывал подавать обед в положенное время. Он создавал около десяти кукол в день, но, когда мог больше, делал больше. Так ему казалось, что он всё больше приближается к своей детской мечте. По вечерам он отправлял сделанных кукол заказчикам. Он был властен над собой и подвластен сам себе.

В тот вечер он как обычно шёл отдавать кукол заказчикам. Шёл по мокрой развалистой земле, лишь изредка оглядываясь по сторонам. Лучи бледного солнца покорно сопровождали его. Кругом было тихо, лишь изредка на мгновение застывали чьи-то голоса. Он ненароком наткнулся на муравейники рядом с двумя большими клумбами с лилиями. Муравейники были большими и конусообразными, чем-то напомнили ему египетские пирамиды, которые он приделывал к бумажным шарам ещё в детском саду.

Как только он подошёл поближе, муравьи замерли. Но уже через мгновение разбежались.

Тут один из муравьёв выбился из строя и незаметно для остальных подбежал прямо к его левому ботинку. Он разглядел, как муравей коснулся ботинка своими передними лапками. Он замер и даже задержал дыхание. Муравей активно шевелил усиками и внимательно разглядывал его.

Он осторожно сел на корточки. Он осознал, что ещё никто так трепетно не касался его ботинка, да и его в целом. Он почувствовал, что теперь его привлекают только муравьи. Про свои куклы он тут же забыл.

Он замер. Секунда. Две секунды. Двадцать секунд. Сорок секунд. Минута. Он взял муравья в ладонь. Тот сидел неподвижно, лишь изредка шевелил усиками вверх-вниз.

– Ты будешь самым счастливым муравьём, – тихо проговорил он.

 

Он назвал его Крошкой Б. Дома для Крошки Б. было обустроено пространство –  выделен целый стакан. Он также насыпал туда самой мягкой земли из двора. Крошка Б. быстро адаптировался на новом месте. Каждый раз Крошка Б. касался передними лапками указательного пальца, когда он хотел пообщаться со своим муравьём. Он чувствовал внутри что-то новое, странное и невыразимое для него.

Перед сном он покормил его яблоком. Новый дом Крошки Б. расположил на тумбочке у кровати. Так он мог видеть его даже засыпая.

Наутро первым делом он добавил в стакан новой мягкой земли из двора. Затем он положил новую дольку яблока, хотя Крошка Б. не успел доесть ещё ту. Тут он подумал, что в стакане явно чего-то не хватает для максимального удобства Крошки Б. Тогда он сорвал из двора свежей травы. На следующий день он придумал принести маленьких веточек. Ещё через день он сотворил своему муравью мир побольше – теперь он жил в пластиковой коробке из-под конфет.

Крошка Б. быстро рос. Хорошо питался, много спал, активно проводил дни, каждый раз по-новому передвигаясь в своём пространстве. Крошка Б. всегда был под присмотром. Он ни на минуту не мог от него отвлечься – ел, читал, спал всегда рядом с ним. Даже забросил работу. Зачастую и вовсе не спал сутками – проверял, всего ли достаточно у Крошки Б.

Как вдруг Крошка Б. неожиданно изменился. В то утро он всего лишь раз прошёлся от одного угла коробки до другого и замер. Даже не коснулся корма. И не подошёл к яблоку, когда он ему его принёс.

Он вдруг понял, что было не так. Крошке Б. было очень одиноко. В доме Крошка Б. был единственный из своего рода.

Он завернул коробку в пакет – так, чтобы Крошка Б. ничего не увидел, не испугался и не оставался один. Он подошёл к муравейнику. Сначала к нему подбежало три муравья. Затем ещё два. Последним подбежал самый большой муравей из всех. Он аккуратно положил каждого в коробку к Крошке Б. Перед тем как уйти, он сорвал ещё не расцветший цветок красной лилии, который пробился за пределы клумбы.

Остальным муравьям, которых он принёс домой вечером, имён он не давал. Всё его внимание было приковано к Крошке Б. и его состоянию. Оно и правда заметно улучшилось: Крошка Б. снова активно бегал по углам коробки, только теперь вместе со своими сородичами.

Он почувствовал, что успокоился. Он был так рад, что присел на кровать и не заметил, как задремал.

Он проснулся раньше обычного – только восходило солнце, бросая свои лучи ему прямо в глаза. Цветок лилии покорно стоял в стакане с водой всё также закрытым. Первым делом он бросился к коробке. Все муравьи ещё спали, кроме Крошки Б. и самого большого муравья среди всех.

 

– Что бы ты хотел сегодня на завтрак – корма? Или, может быть, яблока? – с улыбкой спросил он.

 

Крошка Б. впервые не ответил ему. Даже не повернулся в его сторону. Тогда он повторил свой вопрос. На этот раз Крошка Б. на мгновение повернулся в его сторону. Он расслышал, что Крошке Б. всё равно. Он удивился. Почувствовал, как внутри что-то щёлкнуло, затем снова, но уже не так резко, перетекая в давящий, жгучий осадок. Тем не менее, он быстро порезал яблоко и вернулся в комнату. Крошка Б. все ещё активно взаимодействовал с большим муравьём, который, как он наконец-то расслышал, называл себя «она». Крошка Б. вдруг стал так активно шевелить усиками и так близко к большому муравью, который называл себя «она», что он разозлился.

 

– Почему ты перестал обращать на меня внимание? – с возмущением спросил он.

 

Крошка Б. не ответил. Большой муравей, который называл себя «она», тоже зашевелил усиками. Он стал злиться ещё сильнее. Жгучий осадок растёкся по всему телу, стал давить совершенно невыносимо.

 

– Если ты мне сейчас же не ответишь, я…

 

Тут Крошка Б. направился вместе с большим муравьём, который называла себя «она», в противоположную от него сторону. Злость сковала его окончательно. Осадок взорвался.

Он понял, что никогда не забудет, как убил своего первого муравья. Тело Крошки Б. скрылось где-то глубоко в мягкой земле, так глубоко, что даже большой муравей, который называл себя «она», не мог найти его, бегая из стороны в сторону. Когда он полностью осознал, что произошло, он упал на колени и закричал. Тишина. Снова крик. Большой муравей, который называл себя «она», посмотрел ему прямо в глаза. Тогда он убил своего второго муравья.

Лёгкий ветерок бережно вливался в комнату из распахнутого окна. Весь день он пролежал в постели, периодически теряя рассудок. Остальные муравьи по-прежнему активно заполняли собой всё пространство коробки, то и дело перемещаясь из одного угла в угол. Долька яблока была наконец-то съедена.

На следующий день он заставил себя подняться с кровати. Цветок лилии приоткрылся, еле-еле показывая свои лепестки. Он хотел подойти к коробке, но не мог. Поэтому он пошёл на кухню завтракать. Кажется, первый раз за семь дней. Он неожиданно заметил мешок с мусором, который был переполнен кожурой от яблок и сразу же вынес его во двор.

Он смог подойти к коробке только к вечеру. Все муравьи тут же двинулись в его сторону. На мгновение он почувствовал что-то забытое, но такое недавнее. Он заулыбался, заулыбался так широко, что не мог сдержать нахлынувшей радости и поднёс к муравьям палец. Они коснулись его одновременно, но прикосновение это было слишком твёрдым и неприятным. Оно не было похожим на то, которое он ощущал ранее, когда это прикосновение принадлежало Крошке Б. Тогда он, стараясь не обращать на это внимания, отрезал муравьям самый большой кусок яблока. Они с удовольствием накинулись на него. Совершенно не выжидая паузы.

 

Осадок, поразивший его два дня назад, вернулся полностью.

 

– Вы всё делаете не так!

 

Муравьи обернулись. Искреннее, неподдельное непонимание в их глазах совершенно не тронули его. Он был абсолютно зол. Настолько, что у него началась одышка. Он обессиленно упал на кровать. Одышка овладела им настолько, что он не чувствовал слёз, которые быстро и бесчувственно скатывались с его щёк. Его пробегающий по комнате взгляд неожиданно задержался на потолке, который заполонял его глаза бесконечно белым цветом. Такой же белой была бумага, из которой он вырезал человечков в детском саду.

Он скончался утром в своей постели. Муравьи с тех пор жили свободно и ни в чём себя не ограничивали. Он умер, и всё стало подвластно самому себе. Цветок лилии окончательно расцвёл.