С приходом ночи

С приходом ночи замирает время,
Накрыв звук пледом из молчанья звезд.
Покой нарушит ветер-чужеземец,
Добавив шелкового шепота. Лишь гость,

Он красоты не видит… Вечность рядом!
На землю мраком сходит небо до зари.
Луны блеск узенькой тропинкой. Взглядом
Я неосознанно рву след на лоскуты.

Чуть слышной присказкой шум шин с проспекта…
В полутона приглушены вокруг цвета,
Душа взрывается эмоций спектром,
Покой, безмолвие, безгласье, тишина…

Весна – девчонка

Продрогла под студеною метелью,
Весна – девчонка в тонком неглиже.
Еще вчера расписан акварелью,
Сегодня город в снежной парандже.

Опять скребет холодный ветер в окна.
Февраль без боя с улиц не уйдет.
Под мишурой пурги трепещет локон,
И стынут пальцы, превращаясь в лед.

Пытается согреться под накидкой,
Из кружева узора на стекле.
Луна – ночного неба фаворитка,
И та окоченела в стылой мгле.

Февраль же наслаждается моментом:
«Попробуй март, вступи в свои права»!
Весна – девчонка жаждет комплиментов,
Но февралю снега милей, пурга…

Вечер, сумрак…

Вечер, сумрак… Горячий чай
Пью неспешно. Огонь в камине
Рыжим всполохом, шалопай,
Отсвет бросит вокруг игривый.

Время поймано в сети стен,
По-осеннему все неспешно,
Чуть дрожит на ресницах тень,
Отдаваясь тоской о прежнем.

Вроде все своим чередом,
Но минуты чуть-чуть длиннее.
Даже стрелки забылись сном,
Циферблатом глотая мгновенья.

Чай остывший, неспешен кот…
Мысли стон одиноким соло…
Той, «Прости» где твое вот-вот,
Превратится в безликий голос.

Дыхание весны

Разметалось небо в лужах под ногами,
Облака нанизаны на нити проводов.
И новорожденный ветер рвет клоками
Старые афиши – украшение столбов.

По карнизу дробью бьет капель шальная,
Разомлев в полуденном тепле, сродни слезам.
Юная весна – на цыпочках, босая,
В стужу воровато зарываясь по ночам,

Днем звенит чуть слышно бойкими ручьями,
Наготой тесня сугробов неопрятный вид.
Распластались вдруг дождинки пузырями
По асфальту, что срывает февраля прикид.

Ледяной хрусталь не сковывает реку.
Мякишу подстать крошат галдящие грачи,
Летаргию дней под бодрый ритм аллегро…
Мир разбужен солнечным дыханием весны.

Чаровница – ночь

На каблуках балансирует ночь,
В газовой дымке фонарного света.
А на плечах палантином точь-в-точь,
Звездное небо, летящее следом.

Пьет ночь молочную свежесть луны,
С ветром флиртуя, забросила невод…
Но тот недолгий роман вполцены,
Ночь не слывет целомудренной девой.

Ветер сорвет с плеч ее палантин,
Ночь в исступленье задорно хохочет…
И с вожделением дуб-исполин,
На наготу смотрит ветреной ночи.

Скоро заря чуть коснется ресниц,
Кожу нагую в рассвет одевая.
Кротко падет чаровница – ночь ниц,
Следом развеется звездная стая.

Шрамы

Я знаю, жизнь расставит запятые.
В конце поставит точку пожирней.
Шипящие заменит на глухие.
Процентов не забудет и дробей.

Раскроются кавычки, даже корни
Квадратные решатся вдруг на раз.
Жизнь не поверит ни слезам, ни стонам,
Напрасно бить тревогу напоказ.

Все обнажит огрехи и изъяны,
И априори острые углы,
Не сгладит. Хоть залечит время раны,
Но шрамы до сих пор воспалены.

На языке оставит послевкусье,
Досадой по потерянным годам.
И если даже разойдетесь в плюсе,
То тут же делит дар напополам.

Не пожалеет жизнь, не приголубит…
Но шанс подкинет каждому хоть раз.
С годами чаще обнажает зубы,
Но и утешить может парой фраз.

Двое смотрели в окно

Я плачу, или дождь стекает по стеклу?
Там за окном уныние и серость.
Природа повторит один в один тоску,
Что прочно прописалась в моем сердце.

Там за стеклом дожди оплакивают ночь,
Свою цвета теряют актуальность.
Похожие дожди в душе моей точь-в точь,
Вокруг рождают лишь миноры фальши.

Угрюмый старый клен стыдится наготы.
А может, одиночества, забвенья…
А ведь еще вчера не скинул он листвы,
Что изливалась изумрудной тенью.

Вчера цвела весна под небом голубым,
Не замолкали птиц беспечных трели.
Плыл аромат цветов, садов белесый дым…
Там за окном был мир не черно-белым.

Там ветер не трепал карниз в порыве злом,
И дождь не был назойливым изгоем.
На город свет ложился под другим углом…
Вчера в это окно смотрели двое.