Среди стихотворений Александра Блока есть одно, которое вполне может претендовать на роль его «духовного завещания». При небольшом размере стихотворение поражает необычайной концентрированностью, спрессованностью мыслей. Невольно на ум приходит крылатая фраза Некрасова: «словам тесно, а мыслям просторно». Впрочем, сказать очень много, использовав минимум изобразительных средств – характерная особенность творческого стиля Блока, однако это стихотворение отличается тем, что, по сути, является ключом к пониманию всей его поэзии.

Стихотворение можно условно разделить на три части.

В начале первой говорится о неких туманных, неясных и не очень приятных воспоминаниях, в которые автор по какой-то причине не хочет углубляться.

 

Было то в темных Карпатах,

Было в Богемии дальней…

 

Что это за воспоминания? «Помню неясно», «отрывок случайный»… Наконец, все проясняется: «Это – из жизни другой…» Блок совсем неспроста выделяет слово «другой», акцентируя на нем внимание читателя. Другая жизнь, прошлая жизнь… Речь здесь явно о перевоплощении. Кстати, мотив прошлых и будущих воплощений не так уж редок в произведениях поэта:

 

И в новой жизни, непохожей,

Забуду прежнюю мечту,

И буду так же помнить дожей,

Как нынче помню Калиту…

—

Кто даст мне жизнь? Потомок дожа,

Купец, рыбак, иль иерей

В грядущем мраке делит ложе

С грядущей матерью моей?

—

Умрешь – начнешь опять сначала,

И повторится всё, как встарь…

 

Тема перевоплощения присутствует и в «Ночной фиалке», и в «Соловьином саде», и в «Осенней воле», хотя и не так явно.

Зачем же здесь намек на перевоплощение? Попробуем потянуть за эту ниточку.

Фактом малоизвестным, но неоспоримым является то, что Блок был неплохо знаком с теософским учением. «Теософия в наше время, по-видимому, есть один из реальных путей познания мира. Недаром ей предаются самые разнообразные и замечательные люди во всей Европе» – высказывает он свое мнение о теософии в письме к матери.

Закон же перевоплощения является одним из краеугольных камней теософского учения. К слову, восточная мудрость гласит, что без постижения, усвоения и осознания этого закона большинством людей настоящий прогресс в развитии и эволюции человечества попросту невозможен. Именно таким путем, а вовсе не благодаря роботам, компьютерам, искусственному интеллекту и прочим технократическим ухищрениям тяжело больное современное человеческое общество могло бы исцелиться и избежать летального исхода.

Стоит сразу пояснить, что понимается здесь под словом «теософия», означающее в переводе «божественная мудрость». Для человека поверхностно знакомого с вопросом это – нечто туманное и замысловатое, «придуманное» Е.П. Блаватской. В действительности же – всеобъемлющие и всепроникающие Высочайшие Истины, отражающие истинное мироустройство. Эти Истины в той или иной мере и форме запечатлены в древнейшей индийской философии; в различных религиозных учениях – индуизме, буддизме и дзен-буддизме, иудаизме и хасидизме, христианстве и исихазме, мусульманстве и суфизме и других. А наша великая соотечественница Елена Петровна Блаватская собрала, систематизировала и представила широкой публике основы этих Истин. «Современная наука уверовала, что она является венцом познания человечества, и в этом своем заблуждении она находит возможным высокомерно судить о тех немногих фрагментах древней науки, которые попадают в ее поле зрения. Современная наука есть лишь искаженная Древняя Мысль и не более. Как бы ускорился процесс развития сознания, если бы человечество, наконец-то, признало, что на Земле испокон веков, со времени появления человека разумного, существует Оплот Космических Разумов, являющийся излучателем всех идей и открытий, которые когда-либо были уловлены человеческим аппаратом…» – утверждала Е.П. Блаватская и многие великие современные ученые в конце концов пришли к тому же – Кельвин, Эйнштейн, Макс Планк, Милликан и другие. Вот характерное высказывание одного из ученых этого ряда, Дж. Уолда, американского биохимика, лауреата Нобелевской премии 1967 года: «Я, как практически все биологи и большинство других людей полагал, что сознание или разум – позднейший продукт эволюции животных. Но мне пришло в голову, что, наоборот, как раз постоянное всепроникающее присутствие разума и вело материю в данном направлении. И тут я обнаружил, что оказался в прекрасном обществе: идеи такого рода тысячелетиями существовали в древних восточных философиях. И некоторые выдающиеся исследователи, работавшие в области физики, пришли к таким же мыслям». «Чем больше раздвигается область науки, тем больше является доказательств существования Вечного Творческого и Всемогущего Разума» – этими словами Гершеля можно афористично выразить позицию всех перечисленных ученых. Вне всякого сомнения, что со временем эта точка зрения станет доминирующей и общепризнанной во всем научном сообществе, а не только среди отдельных передовых его представителей, а законы перевоплощения, причин и следствий и другие истинные законы мироздания будут изучать в школе, как сейчас изучают таблицу умножения.

Итак, намек на закон перевоплощения закономерно привел нас к «божественной мудрости», которая, говоря словами Блока, есть «один из реальных путей познания мира». Таким образом, этой первой, вступительной частью стихотворения Блок хотел указать на Высшее Знание как на основу основ, универсальный познавательный инструмент, необходимый в том числе и для осмысленного восприятия его стихов.

Здесь, пожалуй, стоит предостеречь от упрощенного понимания теософизма Блока – мол, начитался теософской литературы и начал сочинять, находясь под впечатлением от прочитанного. Конечно, нет; он черпал вдохновение в собственных озарениях, прозрениях в сферы высшего Знания – в том, что называется непосредственным познанием:

 

Ко мне незримый дух слетел,

Открывший полных звуков море…

 

Общность источника и этих озарений, и теософии позволили Блоку интуитивно признать в последней истинное и высокое Учение. Эта же общность дает возможность использовать как теософию, так и родственные ей подлинные учения в качестве ключа к сокровенному смыслу стихов поэта.

Вторая часть стихотворения раскрывает все существо, всю соль блоковского творчества, его цель и возможный результат его воздействия на сознание читателя.

Но прежде попробуем разобраться, что это за «друг», которому Блок адресует свое послание.

Вообще-то, к этому же «другу» он обращается и во многих других своих стихах:

 

«Чего ж тебе надо?» – «Того,

Чтоб стал ты, как я, откровенен,

Как я, в униженьи, смиренен,

А больше, мой друг, ничего»…

 

О, друг, здесь цел не будешь,

Скорей отсюда прочь!..

 

«Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!..»

 

Разгадка кроется в известном афоризме Цицерона: «Ведь друг для каждого – это второй он сам» (отсюда латинское выражение «alter ego»).

Эти два друга – низшее «я» (личность; то, что принято называть «душой») и высшее «Я» (индивидуальность или бессмертный дух). «Высшее Я – друг низшего «я» того человека, который покорился своему высшему Я», гласит индийская «божественная песнь» Бхагавадгита.

Но, поскольку в мире действует и закон Единства, то, обращаясь к своему «alter ego», Блок обращается и к каждому из нас, как частице единого духовного человечества.

Далее в стихотворении речь идет о сказках, в «чудесный язык» которых Блок призывает нас вникать, чтобы постигать законы мироздания, проникать в прошлое и заглядывать в будущее.

Понятно, что «сказки» – это символ. Но что значит этот символ и почему Блок выбрал именно его? Разве есть в сказках, которые мы привыкли воспринимать исключительно как развлекательный жанр, что-то, над чем можно серьезно размышлять и благодаря этому еще и постичь нечто важное? В том-то и дело, что есть. «Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок» – подмечено еще Пушкиным.

Вот, к примеру, сказка «Дочь-семилетка». Речь в ней о том, как повздорили два брата – богатый и бедный. Богатый присвоил жеребенка, которого родила кобыла бедного. Попробуем с самого начала, по совету Блока, вникать, вдумываться во все детали. Почему автор сделал героев сказки братьями, а не чужими друг другу людьми – соседями, знакомыми, просто попутчиками? Не для того ли, чтобы лишний раз напомнить о духовном единстве всего человечества?

Как решили спор судьи, в сказке прямо не говорится. Но упоминание, что «богатый дарил судей деньгами, а бедный словами оправдывался», вариантов не оставляет.

Когда дело дошло до царя, он загадал братьям четыре загадки. Сравним ответы бедняка, подсказанные его мудрой, хотя и совсем юной, дочерью и ответы богача, наученного своей кумой. На первый вопрос (что всего сильнее и быстрее на свете) девочка ответила так: сильнее и быстрее всего ветер. Ответ очень аллегоричный (в общем-то, как и все остальные ее ответы) и смысл его проясняется всего одной цитатой из «Тайной Доктрины» Е.П. Блаватской: «Ветер, Воздух и Дух всегда были синонимами у всех народов». Совсем не случайно ветер, наряду со светом и огнем, – излюбленный блоковский персонаж, появляющийся в разнообразных ипостасях во множестве его стихов:

 

Веет ветер очистительный

От небесной синевы.

 

Ветер, снежный север,

Давний друг ты мне!

 

И ветер поет и пророчит

Мне в будущем – сон голубой …

 

Ни тебя не поймет, ни меня,

Ни что ветер поет

Нам, звеня…

 

Ответ на вторую загадку (что всего жирнее) – земля. «Так как она питает все живое», – поясняет девочка. Сколько в этой фразе уважения, признательности, благодарности, ответственности («она питает») и как разительно отличается такой взгляд от расхожего «Это Я купил (вырастил, добыл и т. д.) себе еду, и делаю с ней что хочу: хочу – съем, хочу – выброшу!»

Мягче всего рука – на что человек ни ляжет, а все руку под голову кладет – разгадка третьей загадки. Здесь явно читается символическое указание на истинное направление человеческой эволюции и предостережение от технократии и чрезмерного упования на всевозможные технические приспособления. В самом деле, человеческий организм это аппарат с поразительными возможностями, которые демонстрируют нам время от времени появляющиеся люди-феномены. Многие годы обходиться без пищи, принимать яды без вреда для организма, не утомляться от физической нагрузки любой интенсивности и продолжительности, левитировать, диагностировать любые болезни, лишь глянув на пациента, самоисцеляться, читать мысли, видеть сквозь твердые непрозрачные предметы, читать с завязанными глазами закрытую книгу, переживать внетелесный опыт, оставив физическое тело и в полном сознании посещая любой уголок земного шара и даже солнечной системы, не гореть в огне, не замерзать в легкой одежде на сильном морозе, подвергаться действию сильной радиации без разрушительных последствий для организма и т. д. и т. п. – все это способности человека будущего.

И ответ на четвертую загадку – милее сна ничего нет на свете. Сон есть связь с Высшими мирами, из которых мы пришли в этот мир, полный лишений, невзгод и страданий. Связь, которая подпитывает нас огненной энергией этих прекрасных миров, являющихся нашей истинной родиной.

Ответы богатого брата на те же вопросы: быстрее всего карая кобыла, жирней всего рябой боров, мягче всего пуховик, всех милее внучек Иванушка. Сразу видна разница в масштабе мышления, мировоззрении. В ответах кумы – примитивная приземленность, та самая «мудрость мира сего», которая по выражению апостола Павла, «есть безумие пред Богом».

Случайно ли, что мудрый ребенок бедняка именно дочь, а не сын? Для тех, кто знает, что наступающая эпоха является эпохой Женщины, ответ сам собой разумеется.

И как же показательно, что добиться благоприятного исхода бедняку помогают не деньги, не «нужные знакомства», не власть, не насилие, не оружие, а мудрость.

И несколько слов о всем известной сказке, в которой лиса приговаривает: «мерзни, мерзни, волчий хвост» («Лисичка-сестричка и волк»).

Здесь достаточно сказать, что под образом волка в сказке скрываются те представители человеческого рода, которые живут исключительно грубо материальными воззрениями и интересами, намертво «примораживающими», приковывающими их к физическому миру.

А в лисе нетрудно узнать тех, кто внушает, что заботиться надо прежде всего о себе, любимом, что смысл жизни в том, чтобы вкусно и обильно есть, создавать себе комфортные условия, копить деньги и прочие материальные блага; кто старательно отвлекает внимание людей от духовного совершенствования пустыми развлечениями, распутством, всевозможными одурманивающими субстанциями и хитроумными техническими «игрушками»; кто вместо истинной культуры и искусства подсовывает суррогатную низкопробную «массовую культуру». Как знакомы до боли все эти лисьи ухватки! Эта лисья сытость за чужой счет (тут у мужика украла рыбку, там отправилась что-нибудь стянуть у баб, пекущих блины); эта неустанная «забота о народном благосостоянии» (славно же научила она волка ловить рыбу!); это показное, фальшивое единение с народными массами («меня больней твоего прибили»). А ведь волк гораздо крупнее и сильнее лисы и с легкостью мог бы придушить плутовку, но, одурманенный красивыми лисьими речами, продолжает тащить ее на своем горбу.

И еще – задумайтесь, ведь потерять хвост – вообще-то значит стать более похожим на человека, разве не так?! Ну а обстоятельства этой потери, описанные в сказке, весьма живописно показывают то, что ожидает погрузившееся в грубый материализм человечество, через что ему предстоит пройти, чтобы «очеловечиться».

Таким образом, сказка у Блока символизирует произведение с «двойным дном», со скрытым смыслом, замаскированным напускной развлекательностью.

Нет сомнения, что под «сказками» Блок подразумевает здесь и свои собственные стихи, тем самым предлагая нам читать их вдумчиво, стараясь осознать, что кроется за их внешней простотой. Он приглашает нас последовать его примеру, перенять его привычку, его манеру чтения.

 

Верь, друг мой, сказкам: я привык

Вникать

В чудесный их язык

И постигать

В обрывках слов…

 

А привычка в самом деле прекрасная и достойная каждого претендента на высокое звание «человек»: вникать в прочитанное, думать, мыслить, размышлять, рассуждать, докапываться до сути, за завесой очевидности различать действительные первопричины, читать между строк. Как опять не вспомнить здесь Пушкина:

 

Приятно думать у лежанки.

Но знаешь: не велеть ли в санки…

 

Если отбросить все эти маскирующие, отвлекающие и уводящие внимание в сторону «лежанки-санки», то увидим, что сия замечательная привычка была свойственна и Александру Сергеевичу: «Приятно думать!»

Блоковские стихи и правда дают богатейшую пищу для размышления. В них каждая фраза, каждое слово полны тайного смысла.

Иногда поэт как бы подталкивает читателя к поиску этого скрытого смысла, вставляя парадоксальные, даже абсурдные фразы или обороты, как, например, в «Соловьином саде», где вначале говорится, что камни «таскает осел», а потом вдруг «донесем до железной дороги». То есть они несут камни вместе?! Дальше – еще нелепее (при буквальном понимании): «сложим в кучу, – и к морю опять…» Представьте себе картину – человек и осел вместе складывают камни в кучу. В действительности же это совсем не ляп и не небрежность. Просто под «ослом» понимается физическое тело героя, а множественное число («донесем» и «сложим») объединяет духовное «я», от лица которого ведется повествование, с физическим телом («ослом») в то создание, которое и именуется «человеком».

Иногда Блок загадывает загадки, разгадать которые могут помочь как его собственные подсказки, так и сторонние источники:

 

Битый камень лег по косогорам…

 

О чем это? Подсказка спрятана в четвертой строфе того же стихотворения.

Или (там же, в «Осенней воле»):

 

Вот оно, мое веселье, пляшет

И звенит, звенит, в кустах пропав!

 

Тут понять, о чем идет речь, опять поможет подсказка, на этот раз расположенная в первой строфе.

В одном из стихотворений Блок сравнивает луну с известным персонажем ярмарочного театра:

 

Выйдет месяц – небесный Пьеро…

 

Намек на причину такого сравнения находится во второй строфе этого же стихотворения, которая, кстати сказать, содержит характеристику луны, абсолютно идентичную изложенной в научно-философском Учении, являющемся продолжением «Тайной доктрины» Е.П. Блаватской.

Точно так же следующие блоковские строки:

 

Тихо ведаю: будет награда:

Ослепительный Всадник прискачет…

 

становятся понятны благодаря упомянутой «Тайной доктрине»: «Вишну вернется на Белом Коне, как последний Аватар, среди Огня и Пламени».

Вот еще загадочная фраза из стихотворения «Всё на земле умрет…»:

 

Но ты учись вкушать иную сладость…

 

Что за «сладость»? На этот раз на помощь приходит Пушкин с третьей строфой «Деревни» или древняя индийская мантра «САТЙЕНА ГЙАНАМ СУКХАМ БХАВАТИ».

Таинственное «Останови!» из цикла «На поле Куликовом» (кого или что, почему нужно остановить?) неожиданно проясняется во время чтения книги Ошо «Смерть – величайший обман».

В странных на первый взгляд строчках из «Ночной фиалки» спрятан известный эзотерический символ связи с Высшим миром:

 

Так заветная прялка прядет

Сон живой и мгновенный…

 

Но все же чаще форма блоковского стиха совершенно обыденная, простые слова и привычные обороты при поверхностном взгляде не дают возможности даже заподозрить присутствие какого-то подтекста. Скажем, в уже цитировавшейся «Осенней воле» «путь» это совсем не «дорога» и не «место, линия в пространстве, где происходит передвижение, сообщение», как сказано, например, в словаре Ожегова, а нечто совсем другое; «окно» – орган зрения (так же, как и в «Соловьином саде» или «В октябре»); «осень» – вовсе не время года, а символ определенной эпохи в истории человечества (как и закат в «Поле Куликовом»), и красный цвет рябин тоже имеет совершенно определенное символическое значение, связанное с характерными особенностями упомянутой эпохи.

В стихотворении «Лениво и тяжко плывут облака…» герой скачет на коне через лес, а преодолевать тяготы пути ему помогает слышащаяся вдалеке песня. Казалось бы, ничего особенного, но если вникнуть в символику стиха, маленькая картинка-зарисовка превращается на глазах в грандиозное полотно. Под «дорогой» здесь подразумевается жизненный путь человека; «конь» вовсе не конь, так же, как «осел» в «Соловьином саде» не осел; «лес» имеет значение, аналогичное тому, которое придается ему в притче Рамакришны о том, как три разбойника напали в лесу на путника и ограбили его; «песня» – совсем не песня, а если и песня, то совершенно особенная, наподобие «Бхагавадгиты»; и «голос» в действительности есть «Голос».

А внешне наивный и бесхитростный «Балаганчик» («Вот открыт балаганчик…»)? Что это, если не оригинальный парафраз известной метафоры «весь мир – театр»?

В конечном итоге следование призыву поэта вникать в читаемое, вдумываться, размышлять, позволит «постигать… туманный ход иных миров», иначе говоря, приобщиться к Высшему Знанию; даст возможность «вместе с ветром петь», то есть быть в духе, испытывать творческий порыв и вдохновение (весьма характерно, что в современном русском языке в широком употреблении осталось лишь противоположное по смыслу «быть не в духе»).

Ведь

 

Так легче жить,

Так легче жизнь терпеть…

 

… и выдерживать натиск этого несовершенного мира, полного тьмы, ненависти и злобы, стремящегося растоптать любые ростки света.

А также поможет обрести бессмертие («в вечность перекинет мост») – не призрачное, которого тщетно пытаются достичь люди, стараясь сделать бессмертным физическое тело, а бессмертие подлинное, при котором постигший и осознавший свое высшее «Я» человек сохраняет полное сознание во всех мирах, а не только в физическом.

Тут возникает закономерный вопрос: зачем все это? Все эти загадки, намеки, иносказания, символы, требующие размышления и постижения? Дневниковые записи Блока дают ясный ответ: чтобы «испытывать сердца, производить отбор в грудах человеческого шлака»; «служить к образованию новых существ».

И в этом смысле поэзия Блока стоит в одном ряду с древней ведийской поэзией, о которой Ауробиндо Гхош в своих «Основах индийской культуры» написал буквально следующее:

«Он [поэт] должен раскрыть тем или иным способом целый мир, который вместила его душа, и сокровенный духовный смысл окружающего мира, а может быть, и показать то, что находится за пределами обычного сознания. Сначала он заимствует образы из собственной повседневной жизни и жизни окружающих его людей, из мира природы, при этом он наделяет их скрытым смыслом, хотя сами по себе они его не содержат, и заставляет служить символом духовной и психической идеи и опыта. <…> [Подобный образ] для того, кто им проникся, становится частью духовного опыта, в то время как для других так и остается образом внешнего мира, подобно тому как бенгальская вишнуитская поэзия рождает в сознании адепта физически и эмоционально ощутимый образ бога или наводит на мысль о любви к нему человеческой души, тогда как профан не увидит в ней ничего, кроме поэзии, воспевающей чувственную страсть…»

Не правда ли, если не знать происхождения этой цитаты, можно подумать, что перед нами точное и исчерпывающее описание блоковского символизма?

Соответственно, следующую мысль Ауробиндо о том, что ведийская поэзия нашла продолжение в тантрах, пуранах, в творчестве поэтов-вишнуитов, некоторых китайских поэтов и суфиев, с полным основанием можно развить следующим образом: «и в творчестве великого русского поэта А.А. Блока».

Как видим, символизм этот – символизм не номинальный, не искусственно-вымученный, как у многих поэтов, громко именовавших себя «символистами», а настоящий – имеет многовековую историю.

Собственно говоря, таким истинным символистом был ведь и Пушкин. Вот, к примеру, «Телега жизни». Как символично это сравнение периодов человеческой жизни с временем суток: утро – молодость, день – зрелость, вечер – старость. Еще более символично то, что Пушкин ничего не говорит о четвертом времени суток (тут непроизвольно возникает аналогия с «четвертым измерением») – ночи, предоставляя читателю самому додумать, что значит этот промежуток между вечером и… следующим утром, и самому «дописать» стихотворение. Примерно, так:

 

А ночь пройдет – нас, как когда-то

В телегу тянет, взгромоздясь,

Путь от восхода до заката

Проделать, будто б в первый раз.

 

И далее снова по пушкинскому тексту:

 

Хоть тяжело подчас в ней бремя…

 

И вот перед нами изящное и точное поэтическое изображение сансары!

Вообще, Блок это в некотором смысле продолжение и развитие Пушкина. Только если мир Пушкина более-менее изучен, то мир Блока – terra incognita, которая еще ждет своих исследователей.

Конечно, не стоит рассматривать стихи Блока просто как некий мыслительный тренажер. Они представляют собой удивительный, уникальный сплав красоты, музыкальности, ритмичности и содержательности. Тому, кто сможет воспользоваться этой уникальностью, они помогут развить чувство прекрасного, чувство ритма, внимательность, наблюдательность, мышление, дадут «совершенную радость» (выражение из «Ночной фиалки») и расширение сознания.

И еще они – спасительный Свет во тьме, костер в ночи. Когда

 

…Весь мир одичал, и окрест

Ни один не мерцает маяк,

 

когда вчера казавшаяся непроглядной тьма сегодня еще более сгущается, «тайный жар» блоковских стихов не просто «помогает жить», он помогает выжить, устремляя  «к небесам, к высоте, к чистоте», к будущему Новому Миру. А вера Блока в Новый Мир не просто вера, но твердое, непреложное знание. «Вести о новой земле» он видит повсюду и именно они дают «радость совершенную». Едва уловимый «песни весенней намек» безусловно означает неизбежный приход весны; вид кроваво-красного заката рождает в сердце поэта «песнь рассвета». И «грядущего ночь не пуста» – в ее недрах зреют пока еще почти неразличимые ростки Света. «За тишиною непробудной, / За разливающейся мглой» чуткое сердце поэта безошибочно угадывает «начало / Высоких и мятежных дней». Но так же ясно Блок видит и ужасы, ожидающие человечество на пути к Новому Миру, картины, от которых сердце сжимается «в тоске безбрежной»:

 

О, если б знали, дети, вы,

Холод и мрак грядущих дней!

 

Ну а в третьей части стихотворения Блок, как настоящий реалист (каковым может быть только подлинный мистик), делает печальное заключение, что, несмотря на все его усилия, «все равно ведь никто не поймет» истинного смысла и назначения его стихов. Чтобы убедиться в невеселой правдивости этого вывода достаточно обратиться к реакции читателей, увидевших в опубликованных в 1928 году дневниках поэта совсем «не того» Блока, что в стихах и тем самым, по сути, приписавших ему совершенно не свойственные  двуличие и притворство. Вот типичное суждение на этот счет, высказанное в то время А. Ахматовой: «Блок в «Дневниках» не тот, что в стихах: резкость, брезгливость, не любил людей». Такое восприятие дневников означает только одно – для всех этих людей сокровенный смысл блоковской поэзии остался тайной за семью печатями. Очарованные внешней красотой и музыкальностью стихов (что, в общем-то уже неплохо!), в лучшем случае интуитивно ощущающие что-то неуловимо-загадочное в них (что еще более достойно похвалы), они все же так и не сумели постичь глубочайший подтекст.

Во-первых, подобного рода «резкости» мы находим не только в дневниках, но сплошь и рядом и в стихах поэта:

 

Ты не встретишь участья у бедных зверей,

Называвшихся прежде людьми.

 

Я вижу: ваши девы слепы,

У юношей безогнен взор…

 

…всему венец –

Человеческая глупость,

Безысходна, величава…

 

и так далее.

Во-вторых, резкостью, брезгливостью и нелюбовью к людям все это выглядит лишь при поверхностном взгляде. При ближайшем же рассмотрении становится ясно, что это не что иное, как беспристрастная и нелицеприятная оценка уровня духовного состояния человечества. И такая оценка нисколько не расходится с самыми авторитетными духовными источниками.

Господь Кришна говорит в Бхагавадгите: «Из тысячи смертных только один стремится ко Мне. Из тысячи стремящихся только один достигает Меня».

Ему вторит и Иисус Христос: «…жатвы много, а делателей мало». «…много званых, а мало избранных».

А как далеко блоковским «резкостям» до эпитетов, которыми награждает людей Иисус: «порождения ехиднины», «лицемеры», «маловеры», «род лукавый и прелюбодейный», «род неверный и развращенный»!

Рамакришна, которого тоже вряд ли у кого повернется язык упрекнуть в нелюбви к людям, отдавший всего себя беззаветному служению человечеству, уподоблял мирского человека червяку, живущему постоянно в грязи, умирающему в грязи и не помышляющему ни о чем высшем.

А самым лучшим ответом на обвинения, подобные вышеприведенному, будут следующие строки Блока:

 

Храню я к людям на безлюдьи

Неразделенную любовь.

 

Как красноречиво и щемяще это «на безлюдьи» в устах человека, живущего в огромном городе, человека, не отличавшегося отшельническим и уединенным образом жизни, постоянно окруженного человеческими массами!

«Все равно ведь никто не поймет…» – это еще и мучительное чувство человека, накопившего духовные дары, но не видящего вокруг никого, способного их принять. Та же горечь звучит и в пушкинском «Сеятеле» («Свободы сеятель пустынный…») и в другом блоковском стихотворении «Я вам поведал неземное…»

Как и другие гении, Блок это человек из будущего. Насколько отдаленного, станет ясно, когда люди, способные понять аллегорические и символические писания, подобные священным текстам, сказкам, притчам, блоковским стихам, составят подавляющее большинство. Но уже сейчас каждый, кто хотя бы попытается это сделать, тем самым приблизит приход этой благословенной светлой эпохи, одним из вестников которой является «дитя добра и света» – Александр Блок.