В окно сквозь не плотно занавешенные шторы заглядывала полная яркая луна. Такая же одинокая, как и сама Лиза, лежащая сейчас в этой пустой темной комнате, на кровати, на которой она спала, сколько себя помнила, исключая последние полгода. Луне, вероятно, не спалось, так же, как и девочке. Лиза теперь вообще мало спала, мешала боль. Нудная, тягучая, да, терпимая, но постоянно напоминающая о себе. Боль эта стала постоянным спутником, атрибутом ее жизни. Жизни, однажды расколовшейся на до и после.

Когда боль, вот так же, как сегодня вгрызалась в нее особенно сильно, Лиза старалась вспоминать свою прошлую жизнь, веселую и беззаботную, наполненную какими-то памятными событиями, милыми моментами, общением с друзьями. Даже учеба в школе, которая тогда вызывала досаду, вот уж ненужно потраченное время, сейчас казалась такой притягательной и манящей. В школе всегда было весело, друзья, заботы, какие-то поездки, походы в кино с подружками… Там, в той далекой, забытой жизни, от которой теперь остались одни лохмотья из воспоминаний, Лиза не была одинокой. А теперь она совсем одна лежит в этой пустой темной комнате, наедине с луной, болью и ненавистным одиночеством.

Что-то сегодня воспоминания не работают. Ну, вот, на глаза уже наворачиваются предательские слезы. Слезы от жалости к самой себе. Хоть, по сути, винить-то ей в своих бедах кроме себя и некого. Ну, не виноват никто, кроме нее в том, что с ней случилось. Вот только от осознания этого ей совсем не легче, а скорее наоборот.

И как всегда в такие минуты, мысли сделали резкий поворот, возвращая ее в тот страшный день, который разделил ее жизнь на части, и который сама Лиза помнила только до определенного момента.

Тот вечер мало чем отличался от других предыдущих вечеров. Разве что ближе к семи начался дождь. Прошлая осень вообще была щедра на дожди. Вся какая-то промозглая, с холодными порывами колючего ветра, с ранними утренними заморозками.

Но девчонок это не останавливало. В их маленьком провинциальном городке почти не было развлечений. Круглосуточные торговые центры с их фудкортами и ночные развлекательные центры, это все осталось в Москве. Здесь же, всего в двухстах километрах от столицы, жизнь была совсем другая. Проще что ли, не такая суетная и стремительная.

На весь город всего пять школ, да и те не слишком велики. И если парень или девчонка учится не в твоей школе, то вы все равно вместе посещаете какие-то кружки, секции. Так что знакомых у Лизы было в избытке. Да и новости распространялись в этом городишке быстро и неизменно доходили до каждого. Маленький город, что тут поделаешь!

Еще днем девчонки созвонились и договорились вечером отправиться гулять. Мода такая была в городке, вечером вместе с подружками неспешно прогуливаться вдоль центральной улицы, огибая площадь перед администрацией, на которой до сих пор стоял увековеченный в камне Ленин, и дальше вниз к Кремлю. Осенью, пока не выпал снег, других развлечений не было.

Это летом хорошо, речка, лес, парк. Но летом везде хорошо. Летом вообще развлечений пруд пруди. Зимой то же есть чем заняться. Можно покататься на лыжах в роще, расположенной сразу же за ледовым дворцом. Девчонки и катались, правда, больше на уроках физкультуры. Лыжи Лизе как-то не зашли. Другое дело – коньки. Здесь она была ассом.

В центральном парке с наступлением холодов обычно заливали открытый каток. Правда, с оттепелью его приходилось заливать по новой, но уж с этим ничего не поделаешь.

Девчонки нарочно одевали яркую обтягивающую одежду и красовались перед мальчишками, впрочем, не особо обращавшими на них внимание. На льду мальчишек больше привлекал хоккей.

А еще, рядом с низким в пояс заборчиком, окаймлявшим лед, совсем недавно администрация поставила две крытые «переодевалки», в которых работали обогреватели. Вот там-то после игры и собирались уставшие замерзшие ребята, весело переговариваясь, смеясь, во всю флиртуя с девчонками.

Но это зимой, а сейчас был конец ноября. Осень вообще самая унылая пора. Заняться нечем, кроме как слоняться по городу. Смеркается уже в пять, а когда в восемь Лиза вышла на улицу, была и вовсе непроглядная темень. Даже мрачные фонари не справлялись, Дождь к ночи усилился, и мокрая взвесь клубилась в свете огней матовым густым туманом.

Подружки ждали ее на углу. Лиза глубже надвинула капюшон – холодный ветер пробирал до костей, так и норовя забраться под куртку – воткнула в уши наушники и, взявшись под ручки, девчонки не спеша двинулись в сторону центральной улицы. Лиза то и дело вынимала наушник из уха, весело переговариваясь с подружками, а сама втайне надеялась, что сегодня непременно встретится с Егором. Мальчик ей очень нравился, и если вспомнить, как он при встречах всегда беззлобно подтрунивал именно над ней, она ему тоже не была безразлична.

Когда прошли два квартала, то и дело останавливаясь, чтобы поздороваться со знакомыми, к ним присоединилась Яна. Девочка, так же как и Лиза, была в темной куртке и таких же темных джинсах с надвинутым на лицо капюшоном.

– Ну, вы прямо как близнецы вырядились!

Лена со смехом оглядела Яну, затем перевела взгляд на Лизу. Все вместе прыснули. Настроение было отличное.

Потом они немного постояли с ребятами, сидевшими на скамейках напротив памятника. Веселый подростковый ни к чему не обязывающий треп. Ребята прихлебывали пиво, многие уже курили. Девчонки весело смеялись глупым примитивным шуткам.

Когда дошли да кремлевского спуска, ночь уже давно вступила в свои права. Стало заметно холодней, но подружки, опьянённые молодостью и весельем, не чувствовали забирающего мороза.

В этом месте центральная улица вливалась в шоссе, которое шло в объезд города и не имело тротуаров. Правда, девчонки и в городе шли по дороге, но машин в это время дня, вернее ночи, было мало. Те же редкие, что проезжали мимо, были легковыми – грузовикам въезд в город запрещен – и двигались на минимальной скорости, заблаговременно объезжая пешеходов.

Обычно вечерняя прогулка заканчивалась именно здесь, в конце широкой центральной улицы, где после ремонта стояли причудливые кованые фонарные столбы, и располагался вход в городской рынок. Подружки поворачивали обратно.

Но сегодня настроение было таким хорошим, а в воздухе уже чувствовалось приближение зимы, и было понятно, что скоро так не погуляешь, поэтому они, не сговариваясь, двинули дальше.

Дорога хоть и считалась объездной, была не слишком широкой. Всего две полосы, по одной в каждую сторону. Они шли медленно, взявшись под ручку, так что Лиза, шедшая с краю, оказалась практически на середине дороги.

Она плохо помнит, что случилось дальше. Из-за наушников она не услышала шум приближающейся машины. А водитель, ослепленный встречным автомобилем, слишком поздно увидел школьниц. Он успел нажать на тормоз и вывернуть руль, но дождевая вода на дороге подмерзла, образую ледяную корку, и огромный КАМАЗ развернуло прямо на девчонок. Они не успели даже среагировать. Лиза просто почувствовала, как что-то огромное сминает ее, протаскивая за собой, а потом потеряла сознание…

Очнулась она несколькими днями позже уже в больнице. И именно с этого самого момента в ее жизнь пришла боль. А еще осознание непоправимой беды. Предчувствие не обмануло девушку. Последствия аварии были ужасными. В ее теле пострадало буквально все, и что самое ужасное, был задет позвоночник.

Подружкам повезло больше. Яна получила сотрясение мозга и перелом ноги. Остальные две и вовсе отделались легкими ушибами.

Слова доктора о том, что она уже больше никогда не будет ходить, Лиза восприняла с холодным спокойствием. Она вообще не помнит, что кроме боли чувствовала, пока находилась в больнице. Она помнила, как постоянно плакала испуганная несчастная мама, как в палату, где она лежала вся в бинтах, терзаемая болью и страхом, приходил водитель того самого КАМАЗа. Он долго извинялся, обещал посильную помощь.

Помощь! Как будто Лизе теперь хоть что-то может помочь? От всех вокруг только и слышишь, повезло, что жива осталось. А что ей от этого. Повезло, называется. А может лучше, чтобы не осталась, раз так все случилось? Почему именно с ней, за что ей это?

Ответ на этот вопрос Лиза знала. За беспечность, за наплевательское отношение к собственной жизни. Где-то глубоко внутри, в своей огрубевшей искалеченной душонке, она понимала, что водитель, конечно, виноват, но ни так сильно. Потому что часть вины лежит и на них самих. Разгуливать по дороге туманной дождливой ночью, надев темную одежду, да еще заткнув уши наушниками…. Глупо? Да глупо. Теперь она и сама это знает. Но кто, скажите мне, в пятнадцать лет задумывается о собственной смерти? В этом возрасте ты сам себе кажешься бессмертным.

А теперь вот он итог ее беспечности, больничная койка и инвалидное кресло на всю жизнь. И все-таки верить в это совсем не хотелось. Хотелось как раньше встать на ноги, одеть туфельки на каблуках, взять портфель и легко выбежать из дома. Но для Лизы это теперь только мечты. Мечты, которые никогда не сбудутся.

А реальность это боль и страх. Страх и неуверенность в завтрашнем дне, мысли о том, что будет, когда не станет мамы, когда ей придется жить одной, на жалкую пенсию по инвалидности.

Мама старалась оградить ее от всего, но что можно скрыть в их крошечном городке, который и в новости-то попадает раз в пятилетку. Конечно, она знала, что над водителем КАМАЗа состоялся суд. Он получил пять лет колонии, и должен был выплатить пострадавшим солидный штраф, но Лизе было все равно. Даже немного жаль его. Дома у него осталась жена с двумя маленькими детьми на руках. А он из-за ее, Лизиной беспечности… Эх, вернуть бы все назад! Но все мы умные задним умом.

В больнице Лизу собирали буквально по кусочкам, такие тяжелые были травмы, а потом отправили в реабилитационный центр, где она заново училась жить. Долгие полгода, что Лиза провела там, стали для нее тяжелым испытанием. И все же это было лучше, чем вернуться домой. Ведь там ее окружали такие же несчастные люди, которым тоже не повезло в жизни, а дома инвалидом была она одна, а все остальные были здоровыми.

И вот вчера ее выписали, и она вернулась домой. Вернулась в эту обычную жизнь, где все здоровые, веселые, все могут сами, ходить, танцевать, прыгать. Ее же удел, вот эти четыре стены и инвалидное кресло.

Пока она лежала без сна, облака, медленно плывущие с севера, наползли на луну, размывая ее до едва заметного белесого пятнышка, и в комнате стало темно. Так же темно, как и у нее в душе.

Родные переживают за нее. Мама уже позаботилась обо всем, перевела ее на домашнее обучение, договорилась об уроках на дому, чтобы девочка могла догнать школьную программу, только вот самой Лизе совсем не хочется продолжать учиться. Зачем ей теперь это, если она и на улицу-то может выйти только с маминой помощью?

Наконец край неба заполыхал розоватым светом. Значит утро близко. Скоро, совсем скоро Лиза услышит, как заворочается в постели за стенкой бабушка, как мама застучит посудой в кухне, и как дед хлопнет дверью, выходя на улицу, чтобы вдохнуть свежего студеного с ночи воздуха.

Когда мама заглянула в Лизину комнату, девочка постаралась смахнуть с лица остатки ночного разочарования. Маме и так с ней нелегко, зачем ее лишний раз расстраивать. Это всегда давалось Лизе нелегко, трудно изображать те эмоции, которых совсем не испытываешь. Еще труднее спрятать настоящие. Но за то время, что она провела в реабилитационном центре, она, как и все остальные маленькие постояльцы, виртуозно научилась притворяться. Никто не хотел лишний раз расстраивать близких. Попав туда, каждый ребенок понимал, что родственники это все, что у них осталось. От родителей сейчас зависело очень многое, и даже сама жизнь. Кому как не им довериться, когда сам ты ничего не можешь, когда не хочешь этого принимать, но в глубине души понимаешь, что ты уже не в полной мере человек.

– Лиза, как ты? Пора вставать, скоро придет учительница. Давай я помогу тебе умыться и почистить зубы.

Даже такую мелочь сделать Лиза сама не в состоянии. Но все же лучше, когда ей помогает мама, чем медсестры и нянечки в центре. Они, конечно, не плохие, многие искренне любят детей, но все равно чувствуешь себя какой-то зависимой, что ли. С мамой такого чувства нет. Наверное, именно потому, что она мама. Она всегда заботилась о Лизе, с самого детства.

Потом Лиза одевалась, завтракала, готовила учебники, а сама думала, что делает все это только ради мамы. Ей самой жизнь уже не нужна, потому что хорошего в ее жизни, убогой и ограниченной, уже точно ничего не будет. Не будет друзей, подруг, шумных вечеринок, дискотек с танцами.

И последнего звонка тоже не будет. Скорее всего, просто привезут диплом на дом. И правильно, кому она интересна в этом своем кресле. Только фотографии испортит.

И Егора в ее жизни тоже уже никогда не будет. Совсем. Хоть он и звонил ей и сразу после аварии, когда она уже могла разговаривать и в течение всего времени, пока проходила реабилитацию. Но Лиза не глупенькая и понимает, что это просто жалость, ни к чему не обязывающая обыкновенная жалость к убогому недостойному жить нормальной жизнью человеку. Пожалел он ее просто, а ей жалость не нужна, особенно его.

Звонок в дверь эхом разнесся по всему дому. Лиза услышала топот маминых ног направляющихся к двери, потом негромкой разговор на пороге комнаты и, наконец, дверь открылась.

Лиза внимательно смотрела на свою учительницу математики, ловя все эмоции и чувства, что отражались на лице. Этому она тоже научилась там, в центре реабилитации. Реакция на ее вид в инвалидном кресле почти у всех была одинакова. Сначала легкий шок, который быстро сменялся жалостью. Самое ненавистное чувство.

Только один человек за все время после трагедии посмотрел на нее иначе. Лиза очень хорошо запомнила эту встречу.  Влад, звали парня именно так, но Лиза узнала это позднее. А тогда она полностью погруженная в свои мысли никого вокруг не замечала. Решение, которое она приняла, казалось ей единственно верным.

Улучив момент, когда мама, неотрывно сидевшая у ее постели все последние недели, отлучилась на несколько минут, Лиза с трудом подтянулась, передвигая неподвижное тело ближе к краю кровати. Она уже успела сгрести в руку несколько блистеров и торопливо выбивала таблетки в ладонь, когда услышала ровный, лишенный какого либо сочувствия – а ведь девочка уже так к этому привыкла – голос:

– Давай, это будет правильно. Естественный отбор называется. Слабаки должны уступать дорогу сильным, тем, кто ценит жизнь и любит жить.

Лиза откинулась на подушки. От этого ровного резкого голоса, решимость внутри нее словно сжалась в маленький жалкий комочек, уступая место злости.

– Хорошо тебе рассуждать, здоровому, полному сил. А ты вот так попробуй, как я. Думаешь легко так жить? Если бы ты был в таком положении, чтобы ты сделал? А то хорошо рассуждать, когда у тебя все в порядке.

– Я бы точно так не поступил, потому что это признак слабости. И ты права, у каждого на Земле свое место, и своя ноша. И поверь, я знаю, о чем говорю. Извини, что помешал.

Парень развернулся и быстро вышел из палаты. Лиза же долго лежала, глядя в потолок, а потом разжала руку, позволяя горсти таблеток рассыпаться по вытертому сотней ног линолеуму.

И только много позже она узнала, что у Влада врожденный порок сердца, такой, при котором операцию делать нельзя. Он живет с дамокловым мечом над головой всю свою жизнь, понимая, что она может оборваться в любой момент, но при этом совсем не унывает.

В какой-то мере, Лиза завидовала Владу. Несмотря ни на что, он умеет радоваться тому, что дала ему судьба. Но внутренний червячок, подобно назойливой мухе зудел, что он-то так жил всегда, он такой родился, а она, Лиза, родилась здоровой.

– Лиза, здравствуй! Знаешь, я очень рада видеть тебя. Тебя так долго не было, что мы уже успели соскучиться. Ребята из твоего класса, когда узнали, что я сегодня иду к тебе, просили передать привет и сказать, что после уроков и сами тебя навестят. Ну, что, давай заниматься?

Лиза только кивнула в ответ, открывая книгу, чтобы занять дрожащие руки и спрятать глаза, в которых помимо ее воли, собиралась влага.

Конечно, она понимает, что это просто слова, жест вежливости. А что Альбина Ивановна еще должна была сказать? И никто к ней не придет. А если и придут, то это будет разовая акция. Потом ребята найдут себе развлечение повеселее, чем развлекать инвалида. Так что, пусть уж лучше совсем не приходят.

Альбина Ивановна не заметила ее состояния или сделала вид, что не заметила.

– Давай-ка вспомним с тобой тему, на которой ты остановилась, и попробуем восполнить пробелы.

Когда она ушла, Лиза даже как-то вздохнула с облегчением. И вовсе не потому, что материал был трудным. Только не математика. Этот предмет всегда давался девочке легко. Просто Альбина Ивановна была человеком из того прошлого мира, уютного и беззаботного, где не было боли и каждый день не воспринимался, как подвиг. Того мира в ее жизни больше нет, а есть этот новый, горький и жестокий. И она не хочет, чтобы в новом мире появлялись люди из старого. Это слишком больно.

Лиза осторожно покатила коляску в сад. Благодарение богу, что у них свой дом. В квартире это было бы еще труднее.

– Лиза, тебе помочь?

Мама наблюдала, как девочка неуклюже управляется с коляской.

– Нет, я сама справлюсь.

Вот справляюсь же. Дверь выскользнула из руки и со всего размаха стукнула о торец большого колеса. Коляска покачнулась, кренясь на один бок, но быстро вернулась в вертикальное положение. Мама тут же оказалось рядом.

– Я же сказала, я сама!

– Извини, я только хотела помочь.

Она действительно просто хочет помочь. Лиза устыдилась своей резкости.

– Извини мам, я просто хочу научиться сама.

– Я понимаю. Ты обязательно научишься.

Ну, да у Лизы еще будет на это время, целая жизнь.

Яростно залаял Арчи в своем вольере, и почти сразу раздался несмелый стук в ворота. Мама подошла к калитке и открыла дверь.

Они все-таки пришли. Шумная, пестрая ватага подростков весело ввалилась во двор, вызывая бешеную ярость у Арчи. Сильными лапами он принялся бросаться на решетку. На его лай из дома вышел дед. Увидев его, пес сразу затих, но по-прежнему взволновано ходил из угла в угол.

А ребята уже окружили Лизу, гомоня все разом.

– Лизок, наконец-то ты вернулась!

– Мы скучали!

– Как ты?

Егор тоже был с ними. Все такой же высокий, с открытыми, ясными глазами. И Яна тоже была. Лиза заметила, что после аварии она еще немного прихрамывала. Яна поймала ее взгляд и указала на ногу.

– Вот, хромота так и не проходит, и на погоду ноет, как у старухи какой-то. – Девушка усмехнулась.

– Лиза, когда ты вернешься в школу?

Это спросил Егор, и Лиза даже не сразу поняла, о чем он вообще. Мама ответила за нее.

– Лиза переведена на домашнее обучение, будет теперь дома учиться. Да вы проходите в дом, на улице холодно. Я сейчас чайник поставлю.

– Подожди, что значит – дома?

Егор недоуменно смотрел на Лизу.

– А то и значит!

Зачем он так? Разве не знает, что с ней случилось. Лиза резко откинула покрывало с ног, показывая деформированные недействующие конечности. Зачем он издевается?

– Все, отходилась в школу!

Но парень не успокоился. Он смотрел на Лизу также открыто и искренне, как всегда смотрел на весь мир.

– Это ты зря. Нельзя сдаваться. Безвылазно сидеть дома, это не лучший выход. Да, так сложилось, но ведь жизнь продолжается. И не тебе одной принимать решение. У тебя есть родственники, друзья, наконец. А о нас ты подумала. Как мы-то будем выглядеть, если бросим тебя одну?

Вот теперь Лиза уже не смогла сдержать слез. И это разозлило ее еще больше.

– Ты что не понимаешь, что я ничего не могу?

– Ничего? Ты не можешь ходить. Такое бывает. Но все остальное-то ты можешь. Ты можешь учиться, работать, смотреть фильмы, знакомиться с новыми людьми. Любить, наконец. Так что ты рано себя хоронишь.

Голос у него был мягкий, но настойчивый. Лиза даже растерялась. Неужели он и в самом деле верит в то, что говорит.

– И как же я буду в школе, я же даже не поднимусь по лестнице.

– Тоже мне проблема!

Один из рыжих близнецов, которые казалось никогда не сидели на месте, такие они были шаловливые и нетерпеливые, похожие на необузданных жеребцов, отчего временами казалось, что их не двое, а гораздо больше, ткнул брата в плечо. Они, подбежав к Лизе с двух сторон, легко подняли ее вместе с коляской над землей и закружили в воздухе.

– Не сомневайся, мы всегда поможем. Как-никак пол класса мужчин. Так что бросай эти глупости и приходи в школу.

Слезы уже не давали смотреть и Лиза начала тереть глаза руками. И вдруг почувствовала теплую мягкую руку на своем плече.

– Правда, Лиз, давай возвращайся.

Ребята присоединились к Егору

– Приходи, твоя парта тебя ждет.

– Без тебя класс не полный.

– Давай, Лизок, мы еще с тобой на выпускном вальс станцуем, вот увидишь!

– Мы все скучали, возвращайся.

Потом они еще долго сидели в просторном зале, пили чай и уплетали бабушкины пирожки, рассказывая Лизе о школьных новостях. Слезы на глазах просохли сами собой.

Уже ночью лежа в постели, Лиза вдруг поняла, что несмотря ни на что, она хочет жить. Девочка снова и снова прокручивала в голове все события сегодняшнего дня, начиная с того момента, как услышала стук в ворота. Радостные улыбки одноклассников, их искреннее слова поддержки. Она уже давно не чувствовала себя так хорошо, как в этот вечер, потому, что в первый раз она забыла об одиночестве и боли.

Когда край неба снова осветился едва заметной белесой полоской, Лиза заснула крепким спокойным сном, таким, какого с момента аварии у нее не было ни разу. Так спокойно спит только человек, которого не мучают раздумья. А Лизу они больше не мучали. Она приняла решение.

Когда утром пришла Альбина Ивановна чтобы продолжить занятия, Лиза не сомневалась.

– Я хотела бы снова вернуться в школу. Это возможно?

И вдруг испугалась, что может услышать отказ. Лиза опустила голову, страшась увидеть сомнение в глазах учительницы. Но та смотрела сосредоточенно, видимо обдумывая варианты. Наконец Альбина Ивановна решилась.

– Знаешь, я думаю, это можно будет устроить. Я сегодня же поговорю с директором, а завтра пусть твоя мама подъедет, чтобы оговорить все детали и оформить бумаги.

– Вот только я не знаю, как я буду подниматься по этажам? Я же не смогу.

И Лизе снова стало нестерпимо страшно. А вдруг ее надежда сейчас разобьется о жестокую реальность. В школе ведь нет пандусов между этажами. Да, ребята вчера сказали, что будут носить ее, но они не обязаны. Принять решение гораздо проще, чем осуществить задуманное. А ведь принять это решение было так нелегко.

Видимо, на лице Лизы отразились ее сомнения, так как Альбина Ивановна быстро сказала.

– Ты не расстраивайся раньше времени. Я думаю, есть несколько вариантов решения этого вопроса. Например, раз у вас такая ситуация, можно выделить для вашего класса кабинет на первом этаже, а учителя сами будут к вам ходить. В любом случае, завтра твоя мама придет в школу, и мы подумаем.

На следующий день, пока мама была в школе, Лиза просто не находила себе места, прокручивая в голове предполагаемые варианты развития событий. Ей почему-то казалось, что маме откажут. И Лиза снова останется дома, один на один с тоской и одиночеством. Словно перед ее носом захлопнули дверь в красочный прекрасный мир. Как ребенка поманили вкусной конфетой, но конфету так и не дали.

Когда же Лиза узнала, что вопрос решен положительно, и директор согласилась выделить их классу кабинет внизу, и уже даже согласовала это с отделом образования, Лиза вдруг почувствовала себя так, словно до сих пор была заключенной, а сейчас ее срок закончился и девочка выходит на свободу.

– Мам, но ведь мне понадобиться школьная форма, портфель, тетрадки.

В первый раз за долгое время, глаза девочки сияли надеждой, и мама тоже улыбалась.

– Не беспокойся раньше времени. Мы все успеем купить. До понедельника еще три дня.

Эти три дня тянулись, как надоевшая мятная жвачка. На покупку формы и школьных принадлежностей понадобилось всего-то два часа. Чем занять себя в остальное время Лиза не знала. Она приготовила портфель, аккуратно разложила тетрадки, ручки, карандаши, линейки, ластики. Наглаженная мамой форма уже ждала своего часа на плечиках в шкафу.

И вот этот день настал. Пока мама в специальном кресле везла ее в школу, пока пересаживала в инвалидное кресло, Лиза чувствовала, что для нее начинается совсем другая жизнь.

Когда же она вкатила свое кресло в класс, увидела искренние улыбки одноклассников, вдохнула такой забытый запах, который бывает только в храмах науки, там, где большое количество книг, Лизе на миг вдруг показалось, что и не было никакой аварии, и реабилитации тоже не было. И теперь все будет, как раньше.

– Лиза, давай сюда, вот твое место.

Яна указала на единственное место рядом с собой, где не было стула.

– Тебе помочь?

Егор стоял сзади, Лиза не слышала, когда он подошел. Не дожидаясь ее ответа, он взялся за ручки кресла и легко подтолкнул Лизу к парте.

– Добро пожаловать в класс!

Он улыбнулся Лизе своей неповторимой улыбкой, и она улыбнулась в ответ. Пожалуй, впервые за почти год.

Уроки пролетели, как одно мгновение. Когда мама уже сажала ее в машину, Лиза чувствовала помимо усталости необыкновенное удовлетворение.

Следующие месяцы были похожи на чудо. Словно она, Лиза, которая после аварии вдруг резко повзрослела, снова вернулась в беззаботное детство. Нет, ее инвалидность никуда не делась, и ей вовсе не было легко. Приходилось буквально всему учиться заново. Да и отстала она порядочно за этот год.

Чтобы наверстать упущенное и догнать ребят, Лизе приходилось часами корпеть над книгами, дополнительно заниматься с учителями.

Но все равно, это была настоящая жизнь. Не бессмысленное угасание в четырех стенах наедине с собой, а нормальное общение со сверстниками, почти на равных.

Буквально через месяц жизнь настолько вошла в привычную колию, что Лиза уже и не могла себе представить, что может быть как-то по-другому. В череде школьных дел ребята умудрялись находить время для походов в кино, каких-то поездок в музей и на выставки. И Лиза была непременным участником таких мероприятий.

Она была очень благодарна ребятам за то, что они так тепло и искренне отнеслись к ее проблемам, всегда помогали, когда нужно было куда-то подняться или спуститься, носили за нее портфель, и вообще, не бросали одну. Освоившись с новым для себя положением, Лиза быстро наверстывала все, что пропустила. А самое главное, дни теперь были не как тоскливые, близнецы-братья. Теперь каждый день был не похож на вчерашний.

– Лиза, ты где, мы уже заждались.

Янка, все еще припадая на когда-то сломанную ногу, нетерпеливо переминалась на пороге. Остальные девчонки ждали у дома.

– Сейчас, уже иду.

Лиза в последний раз провела расческой по волосам и посмотрелась в зеркало. Выглядит она отлично. Девушка накинула куртку, и вслед за Янкой выкатилась из дома.

Весна в этом году просто чудесная. Солнечная, светлая. Снег стаял быстро и кое-где уже пробивается травка. А воздух такой сладкий, какой бывает только весной, когда все вокруг оживает, и на деревьях прорезаются первые почки.

Ласковый ветерок разметал волосы. Лиза улыбнулась, вдыхая полной грудью аромат городской весны. Ее окружили подружки, и девчонки все вместе двинулись по улице в сторону парка.