«Будет новый рассвет! Будет море побед!

И не верь никогда в то, что выхода нет!

Упирайся, живи, существуй и дерзай

И с упорством иди, и кому-то прощай.

А когда вдруг поймёшь свою суть до конца,

Отойдёшь от всех снов и откроешь глаза:

То увидишь тот мир, что тебя приютил

И вздохнёшь, набираясь от господа сил.

И с рассветом почувствуешь новые силы,

Вспомнишь, как тебя мысли куда-то манили…»

Анна Ахматова

 

«Расцвет моего сознания случился на двадцать шестом году жизни. Устав от бессмысленных развлечений, мотаний по клубам, хатам и женщинам вкупе с алкоголем и наркотиками, я все больше стал задумываться о смысле существования на этой огромной зелёной планете, в этой безумной, разгильдяйской стране!» Разве после такого откровенно тревожного высказывания красивого и беспечного шалопая Кости мать даже сильного по характеру женщины может остаться спокойной и равнодушной к судьбе сына? А тут ещё жизнь бьёт наотмашь позволяющего себе расслабиться и плыть по течению молодого человека, бьёт жёстко, больно, не считаясь с обстоятельствами, не только его самого, но и близких, родных. Чем же всё это закончится? Удастся ли Косте вырваться из бездны отчаяния, физического и духовного ада?

Смертный грех

 

Однажды Анна Михайловна К., женщина далеко не глупая и волевая, но рефлексивная, склонная к сомнениям и колебаниям, решилась привлечь сына Константина на совместное создание книги о молодёжной среде, где тот крутился, будучи студентом «политеха». Попросила черкнуть его пару слов, чтобы определить наличие в нём способности к письму. Он сначала загорелся, написал и прислал ей несколько строк о своём недалёком прошлом, потом замкнулся, отказался сотрудничать с матерью, которая любила «марать бумагу». Тягу к пробе пера Анна начала испытывать в юности, в пору своей влюблённости. Тогда и начала она писать стихи и рассказы, охотно публикуемые в местной газете. Женщина пожалела, что сын не находит в творчестве своё призвание. Жизнь его стала бы интересней, наполненной смыслом. Но на самом ли деле творчество чуждо Косте? Может, дело в другом – в нежелании раскрывать подробности своей пока небогатой биографии? Может, ему есть что скрывать? Костя, по мнению матери, от природы одарённый молодой человек. Но никак не может найти себя, шаркает, волочится по жизни, яко 70-летний старик…

Вот какие строки вышли из-под Костиного пера: «Расцвет моего сознания случился на двадцать шестом году жизни. Устав от бессмысленных развлечений, мотаний по клубам, хатам и женщинам вкупе с алкоголем и наркотиками, я все больше стал задумываться о смысле существования на этой огромной зелёной планете, в этой безумной, разгильдяйской стране!». Эти фразы восхитили Анну умением выражать суть происходящего кратко, ёмко, выразительно. Творческие задатки у Кости явно имеются – их надо развивать. Но открыли глаза и на то, о чём мать и мысли не допускала, посеяли в душе хаос, ещё больше сомнений, тревоги за безработного сына – он лишь периодически выходит обслуживать ресторанные увеселения. Существует, в основном, на кредитные карты и на то, что отец с матерью подкидывают. Личность в детстве формируется. Что они с мужем Борисом сделали не так? Теперь женщина пыталась, проанализировав ситуацию, хотя и запоздало, повлиять на него через переписку в «Контакте».

Впрочем, нельзя сказать, что Анна неглижировала, пренебрегала воспитанием детей. Но  достаточно ли внимания уделяла она ему или Костя по легкомыслию не воспринимал усилия матери должным образом? В подростковом и юношеском возрасте для него гораздо большим авторитетом могли быть не родители, а друзья и «телеящик», видики, откуда в конце лихих 90-х и в начале 2000-х годов, в подростковом возрасте, в пору его становления, как личности, лилась растлевающая заграничная грязь. Помнит мать, как Костя принёс кассету с видеофильмом-страшилкой. Анна насторожилась, присела на диван перед телевизором. Чем он интересуется, когда она на работе или занимается домашними делами? Метались зловещие тени по экрану, со страшным рёвом кололи вилами людей, лилась рекой кровь. У женщины волосы на голове зашевелились, встали дыбом. В груди разлилась острая боль, будто пнули её кирзовым сапогом. Серпом скользнули по сознанию неутешительные мысли. Шум, грохот, сопровождавший дикие сцены, сами по себе разрушают психику, вредны для слуха и памяти. К тому же, убийство, насилие подсознательно закладывают в детях жестокость, растлевают их. Ограниченные жизненным опытом, они могут выбрать за идеал образ убийцы, насильника.

– Тебе не жутко, Костя? – Схватившись за сердце, Анна сморщила покрасневший нос, недовольно выпятила нижнюю губу, готовая плюнуть в экран телевизора от отвращения. Переведя дух, она пыталась предостеречь его. – Сынок, пойми, цель таких видиков – расстроить нервы таких как ты, ожесточить, озлобить, чтобы легче сделать из вас преступников! Обесценив человеческую жизнь, приучить без сожаления убивать, грабить!– Ты у меня ласковый, нежный, неужели нравится эта свирепость и кровожадность, лившаяся с экрана? Выключи эту дрянь!

Костя, как показалось Анне, с готовностью и даже с некоторым облегчением выполнил её просьбу, сказав, что ему тоже не по себе от всего этого. Сколько же мерзости прошло через его сознание из подобных «страшилок» плюс «боевиков», пока мать была на работе!  Напрашивается вопрос: только ли жадный до «грязной» прибыли зарождающийся класс капиталистов, или, как теперь модно называть, бизнесменов, закупающий в пору так называемой перестройки всякого рода зарубежный хлам, потерявший совесть из-за выгоды, замешан и повинен в растлении детей? Во все века была конкуренция стран, и многим, как кость в горле, была Россия, которую в борьбе за мировое господство старались всеми способами ослабить, лишив будущего её молодёжи. Слабого, как известно, легче поставить на колени. Но Россию им не подмять – она, как птица феникс, снова  возрождается из пепла. А вот с её сыном и со многими другими молодыми людьми, чьё настоящее и будущее поставлено за грань нормальной жизни и выживания, недруги явно преуспели!

Но что же конкретно сломало сына? Почему он живёт без внутреннего стержня и чувства ответственности за своё будущее? Мысль, что она упустила Костю, не даёт Анне покоя. Ей так хотелось оправдаться хотя бы перед самой собой и не чувствовать себя без вины виноватой. И услужливое сознание подсказывало ей, что дело совсем не в том, что она без должного внимания относилась к материнским обязанностям. Неожиданно в 35 лет она почувствовала, как день ото дня тают силы, уступая место тоске и унынию. Исчезло настроение опекать дочь и сына, доить корову, полоть огород, стирать, готовить для семьи еду.

Поехала с мужем и детьми ворошить сено с отведённого участка. Непривычно быстро выдохлась от переворачивания валков. Понурившись, опёрлась грудью на грабли, чтобы передохнуть, по привычке полюбоваться видами природы. Благоухающая лиственная зелень близлежащего леса сливается с лазурным небесным океаном с вкраплением белоснежных облаков и с парящими в нём пташками. Вдоль березняка со стайкой изящных и озорных белокожих деревцев, девичьим хороводом выбежавших на передний план, к солнцу и свободе, из плена сплетений сучьев крон, образующих огромный изумрудный шатёр, тянется заросшая травой дорога. Издали стволы берёзок, как белые нити, протянутые сквозь пышно зеленеющие кроны. Но жизнеутверждающая картина с яркими, сочными красками на этот раз не радует глаз Анны, а даже раздражает почему-то. Перевела взгляд на рядом стоящее одинокое со старым и щелястым стволом дерево, приносящего в жертву остатки бродящих соков густо разросшейся зелёной листве. Ещё хуже, безрадостно и грустно, стало ей. Может, потому, что и сама она, живя с пьющим мужем, не без основания, чувствовала себя жертвой? И вдруг пронзила острая боль, не взвидеть света белого – в глазах чернота. Пригнулась, схватилась за живот – грабли выпали из рук. Сама следом упала оземь без сознания.

Повезли Анну на скорой помощи в областную больницу. Диагноз – рак желудка. Назначили ударные дозы химиотерапии и облучения. Потом оперативное вмешательство и снова курс химиотерапии. На всё это ушло 8 месяцев. Борис, конечно, проявлял видимость заботы о жене, хлопоча о транспорте и, наверно, по-своему переживал за неё. Но той всегда становилось не по себе, когда видела, как супруг рад её отъезду из дома, буквально тюльпаном расцветал весь. Пока врачи спасали жизнь Анны, он топил своё «горе» в вине, до копейки пропивая зарплату, не обращая внимания, что дети предоставлены самим себе и порой даже голодны.

– Ты не пропивай всю зарплату, пока Аня лежит в больнице! – советовали сотрудницы бухгалтерии, где он получал её.

– Совет будет нужен – обращусь! – огрызался он.

Всё так зыбко, шатко, неустойчиво стало в жизни Анны. Тяжело было сознавать о наличии в организме неизлечимой якобы болезни – не поэтому ли, уверовав в это, многие даже после удачной операции долго не живут? По статистике с третьей, как у неё, стадией рака выживают только 25 процентов пациентов, не удивительно, что она впала в отчаяние.

– Мамочка, ну, почему бы тебе не оказаться в числе выживших? – задалась вопросом её старшая умненькая Раиса. – Ты нужна нам с Костей, да и папа пропадёт без надёжной подпорки! Без тебя, ну, никак! – развела та руками – пригожая синеглазая мордашка загорелась искренним участием. По впалым, исхудавшим щекам матери от её сострадания потекли слёзы – это таяла, плача, измученная душа, как тает, стекая, сгоравшая свеча.

Не сразу, но всё же, в Анне, ослабленной после операции и последовавших за ними жёстких процедур, проснулись надежда и желание жить полноценной жизнью, не сдаваться, бороться и побеждать! Всё началось с того момента, когда студенческая подруга Вера подарила Анне книгу по позитивному самовнушению. Эта тема, заинтересовав, заставила её искать и покупать всё новые и новые произведения о психологическом настрое, то есть о самогипнозе в книжных развалах на рынках и в магазинах. Больная с жадностью поглощала окрыляющие строки, свидетельствующие, что человек позитивным настроем пробуждает в себе волю и те силы, те мощные процессы в организме, которые оздоравливают его. Он может сам себя вылечить, запустив механизм исцеления, или  погубить своим пессимизмом. И запустить этот процесс в организме, как Анна убедилась на личном примере, если есть сильное желание, очень просто – позитивным самовнушением плюс активным движением.

Пришло понимание, что мрачные, негативные мысли неприемлемы, они разрушают здоровье, программируют на недуги и хвори. Поверила, неизлечимых болезней не бывает, потому что клетки организма периодически обновляются. Рак мы порождаем и удерживаем в организме сами скопившимся негативом: гневом, нетерпимостью, ненавистью к обидчикам. Не прощая их, вновь прокручивая в голове неприятные жизненные ситуации, мы углубляем душевные страдания, вызывающие мучительные недомогания, приковывающие к постели. Значит, положительный настрой, вера в выздоровление даже с опасным для жизни диагнозом? Да! Выживает тот, кто избегает безнадёжных мыслей, не сдаётся, и кому есть для кого и для чего жить! Анна приготовила «смертную одежду» и решила больше не возвращаться к этому, не зацикливаться на болезни. Много часов подряд, принимая под капельницей ударные дозы химиотерапии или лёжа под облучением, женщина истово молилась и внушала себе, что с каждой капелькой лекарственных средств от неё уходит недуг, – силой воображения представляла наяву, как боль, улетая чайкой белой или уплывая уткой серой, исчезает за горизонтом, а она радостно на прощанье машет рукой. Тело её наполняется силой и здоровьем. Некоторые предпочитают умереть, но ничего не делать ради выздоровления. Но человек должен позволить себе быть здоровым и ответственен за это! Анна хваталась за любую соломинку, чтобы выжить, в том числе принимала настойки, настоянные на лекарственных травах.

Убедившись, что нельзя думать о болезни, Анна старалась сохранить жизнерадостность, которая, пожалуй, невозможна без цели в жизни и деятельности. Она продолжала писать повести и рассказы (пока, увы, в стол). Но это вдохновляло, отвлекало от грустных мыслей, позволяло чувствовать себя счастливой – все неприятности переносились легче.

– Как мне быть теперь, доктор, наверно, надо беречь себя после операции? – задала однажды Анна на обходе вопрос к лечащему врачу Михаилу Ильичу. До этого она активно обсуждала эту тему с соседкой по палате Таей.

– И как вы собираетесь беречь себя? – онколог, средних лет крепкий и плечистый мужчина со стетоскопом поверх халата, улыбнувшись, пытливо глядел на стройную, вытянувшуюся под простынёй пациентку.

– Мне советуют больше лежать, избегать тяжёлой работы, – смутившись, выдала та.

– За труд, требующий больших усилий, после операции, конечно, не стоит хвататься, однако бездействие вредно! – дипломатично подчеркнул Михаил Ильич. – А ежедневная двигательная активность полезна, укрепляет мышцы, омолаживает организм и продлевает жизнь.

– Значит, если я хочу восстановить здоровье, надо больше двигаться, гулять на свежем воздухе, ну и работать в меру сил! – сделала вывод Анна, бросая выразительный взгляд на неповоротливую соседку по палате.

– Глупости всё это! – фыркнула Тая, чьё с обвисшим подбородком лицо стало высокомерным. – Главное – покой!

– Не поверите, но от бездействия даже в течение двух недель сила мышц ног как пожилых, так и молодых людей ослабевает на треть, – ухмыльнулся в ответ на её агрессивный тон хирург. – А это соответствует 20-30 годам старения. Сильные мышцы ног наиболее важны для долголетия!

– Вот для чего нужна ходьба, да и бег тоже! – Анна, с затаённым дыханием слушая его, изумлённо вскинула брови.

– Да, симптомы старости не седые волосы и обвисшая кожа, а слабость мышц, – с лукавой улыбкой сказал тот, выходя из палаты.

После этого Анна стала практиковать прогулки сначала по больничному саду, а после выписки – у себя в сосенках. Кроме того, нашла в Интернете два комплекса упражнений – лежа и стоя, начала разучивать их. Увы, большую часть  из них она не могла осилить сразу. Прав доктор, говоря о слабости мышц при длительном бездействии. Но недаром коллеги в детском саду отмечают её упорство и настойчивость. Женщина включала музыку, надевала шорты с футболкой, распахивала настежь окно, куда устремлялся свежий воздух с улицы, ложилась на коврик. Разучивала упражнения через стон от боли в мышцах и суставах. Руки, ноги, спина, как деревянные, – гибкость и пластичность нулевая. Это в её то ещё далеко не в старом возрасте! Анна поставила цель – сначала по одному разу научиться делать каждое упражнение, потом – до 10, для чего ежедневно повторяла одни и те же движения, пока не получилось задуманное.

Не однажды везде сующие нос соседки, заглядывали в окно, откуда лилась оптимистическая музыка, удивлённо качали головой – что, мол, ломаешь себя, ведь далеко не в юном возрасте уже! Наверно, и за спиной её осуждали. Но Анна и не думала останавливаться, действовала наперекор пересудам – лишь бы польза от этого была! Со временем вместо ходьбы начала бегать по тропинке в сосенках, а зимой – по проложенной здесь лыжне, удивляя знакомых силой воли и огромной тягой к жизни. До сих пор ей ничего не составляет 50 раз попрыгать на скакалке, сделать столько же приседаний, обливаться холодной водой. Уже в октябре может запросто окунуться в чан с ледяной водой, с удовольствием чувствуя, как тело загорается жаром и жизненной энергией.

С возвращением сил к женщине приходила уверенность, что полное выздоровление от рака возможно. Не потому ли умирает человек, что, не веря в свои силы, опускает руки, не позволяет себе быть здоровым? Анне же через несколько лет диагноз онкология сняли и первую группу инвалидности тоже, оставив из-за сопутствующих хронических заболеваний пожизненно третью. Так она, хрупкая, «слабая» женщина, выкарабкалась из пропасти, победила жестокий и опасный  недуг.  В детском саду ей сохранили место музыкального руководителя, и Анна после закрытия бюллетеня с радостью вернулась к любимому занятию.

С тех пор прошло около 20 лет. Но страшная болезнь и борьба за выживание помешали женщине уделять больше времени сыну, который в подростковом возрасте легко подвергался дурному влиянию. Друзей было много, но всегда какие-то типа не пришей рукав. Те приучили его баловаться сигаретами, хотя отец не курил. Мать принесла из библиотеки статью академика Углова о вреде табакокурения, дала прочитать Косте. Правда, он так и не бросил курить, да и другие «прелести» запретной жизни, будучи студентом, тоже познал. Видимо, стоило тогда рядом присесть и вместе, с комментариями, прочитать ему эту статью. Вдруг он даже не раскрывал её.

Не сумела она приучить его и к систематическому труду, в первую очередь, к учёбе. Дочь Раиса, усидчивая и старательная, без ущерба для развития обходилась без маминого контроля. Костя, на ходу воспринимая получаемую в школе информацию, тоже  учился без троек. Но знания его были поверхностными и, отнюдь, не прочными. Однажды мать, освободившись от дел, поймала убегающего на футбол сына.

– А ты уроки выучил, Костя? – в ответ на его утвердительный кивок, предложила: – Давай проверю.

– Конечно! – был ответ. Достав тетрадь по русскому языку, открыл её.

– Так, упражнение написано, а задания к нему не выполнены. Не подчёркнуты главные и второстепенные члены предложений. Нет синтаксического разбора.

– Мам, меня ждут – я опаздываю на футбол с ребятами, – подросток весь извертелся под строгим её взором. – Сделаны же уроки – чего ещё надо!

– Сядь, выполни задания к тексту! – она надавила на плечо сына.

– Ну, мам, приспичило тебе! – нетерпение Кости росло, а тут ещё мальчишки засвистели в раскрытое окно. – Позже доделаю!

Порываясь уйти, он рванулся было к двери. Анна действовала по принципу: учи дитятко, пока слушается – хлёстко ударила его по щеке! Однако в душе осталась недовольна собой – жалко стало обиженного сына

– Без тебя обойдутся – найдут другого вратаря! – пыталась убедить она его. – С футбола пока не стемнеет, ты не придёшь. До уроков ли тебе будет, когда глаза  слипаются от усталости?

Сын, засопев, сел за стол. Мать открыла учебник русского языка, велела, прежде чем выполнить задания, выучить и рассказать ей правила. Так же и с остальными предметами, с физикой, химией, биологией – заставила пересказать содержание текстов, ответить на вопросы. Эх, если бы она смогла ежедневно следить за выполнением заданий! Глядишь – приучился бы Костя к систематическому труду над повышением знаний и эрудиции. Обстоятельства тогда сложились так, что ей не хватило ни времени, ни сил на своего сына. Кроме работы в садике, стирка, уборка, огород, подворье с живностью, уход за которым осуществляла она, учитывая инертность довольно ленивого мужа, к тому же пьющего.

Теперь поздно, Константин вырос. Когда тот стал студентом технического университета, мать, близко к сердцу воспринимая и вникая в его проблемы, нанимала репетиторов по сопромату и высшей математике, которые «не давались» ему, в результате чего парня преследовали неудачи в период сессии. В это время женщине не было покоя ни днём, ни ночью – снилось, как сын падает то с дерева, то с многоэтажного здания, слава богу, не погибая при этом, а лишь превращаясь в безвольную тряпичную куклу. Но, как говорит муж, хрен редьки не слаще. Гуманитарные предметы давались Косте легко, у него «пятёрки» были по ним – ему бы поступить в другой ВУЗ! Но вся беда в том, что он со школьной скамьи не определился, кем быть, чему посвятить себя. На третьем курсе студент хотел бросить учёбу, не моё, мол, это! Анна не разрешила – только через мой труп! «Вот зачем, спрашивается, было неволить его? – задаётся она иногда вопросом. – Лучше бы за это время приобрести какую-нибудь специальность в профессиональном колледже». Оказывается, Борис мечтал выучить сына «на киповца» в училище, где в молодости обучался сам. Но он не счёл нужным посвятить жену в свои планы, не убедил в необходимости приобрести Косте популярную и востребованную профессию, пойти по его стопам – возможно, супруги пришли бы к единому мнению. Всё молчком да молчком, а потом всю жизнь попрекал супругу, что она настояла на получении не пригодившегося сыну высшего образования. На завод после университета Костя не захотел идти. Мол, в ресторане он такую грошовую зарплату за несколько смен на чаевых заработает. Пользуясь преимуществами молодости и своей привлекательностью, долго околачивался в городских ресторанах, администраторы которых периодически вызывали его обслуживать различные банкеты, где он и сшибал неплохие для собственного развлечения чаевые. Увы, сейчас его всё реже вызывают на банкеты. Парень почему-то быстро начал терять приятную наружность: стали выпадать зубы и волосы, появилось облысение в лобной части и на висках, что заставляет искать работу в других учреждениях и организациях. Но задерживается и там он недолго. Отработав месяц, другой, он по непонятной причине увольняется. «А может, избавляются от него?» – похолодела вдруг Анна, вспомнив об увлечении наркотиками. Вся душа изболелась от сомнений – не понимала она поведения сына.

***

Майский день был по-весеннему солнечным, тёплым, в небе колокольчиками выводили свои трели жаворонки, когда сын в очередной раз приехал домой. Анна пропалывала грядки с редиской и луком. Костя, не застав мать дома, вышел в огород. Среднего роста, стройный, одетый в белоснежную футболку и в светлые брюки он выглядел безукоризненно. Настроение приподнятое: на губах играет светлая, обаятельная улыбка – приятно глядеть на него в такие минуты, на душе Анны благодать.

– Ты поел, сынок? – забеспокоилась мать, когда они с Костей обнялись и расцеловались. – Иди, разогрей, я манты приготовила к твоему приезду. В холодильнике салат «под шубой».

–  По дороге мороженое съел, –  отмахнулся он, и, присев на корточки, начал дёргать густо вылезающий из-под земли сорняк.

– Иди, переоденься, коли хочешь помочь, – предложила женщина.

– Потом, – Костя снова улыбнулся во весь рот.

– Ты говорил, что в ресторане хорошо зарабатываешь! – Мать, вздохнув, посмотрела на сына искоса. – Однако ж, у тебя всё время нужда в деньгах. Мы с папой вынуждены делиться с тобой грошевыми зарплатами.

– Всё уходит на еду, развлечения, девушек, – неуместно хихикнул тот. В васильковых глазах лёгкий прищур. – Переспишь с Наташей, просит золотые серьги за три тысячи рублей. Потом, кстати, позволяет себе высказывать «голубому другу» иронические замечания в мой адрес, – в голосе сына уже явная досада, взгляд потух.

«Значит, его интересует лишь секс с подружками, что, впрочем, вполне понятно в его возрасте, – мелькнуло у Анны. – Однако ему о семье пора подумать».

– Вторая таскает тысячерублёвые купюры из моего кошелька, третья запросила собачку стоимостью 12 тысяч рублей, – продолжал тем временем Костя.  Глаза матери округлились, брови взметнулись вверх.

– С какой стати, ты должен покупать дорогие подарки им, когда не можешь позволить себе приобрести тёплые ботинки – ходишь зимой в летних кроссовках? И куртка у тебя лёгкая – простужаешься в ней.

– Это модные вещи, мам!

– А тут ещё немалые траты по найму жилья, – пропустив мимо ушей замечания сына, продолжала Анна. – Тебе не кажется, что ты слишком много внимания уделяешь девицам лёгкого поведения, которые не стесняются опустошать твои карманы? – потрясённая его словами, возмутилась она и пылко начала уговаривать его: – Полно повесничать! Зачем тебе подруги-паразитки, типа некой Наташки, пренебрежительно, как о лохе, отзывающейся о тебе? Ясно же, что им нужны только красивые ухаживания, секс плюс подарки, ну и, возможно, психологические советы.

Костя увлекался эзотерикой и психологией, довольно успешно помогал распутывать проблемы друзей. Сестра Рая, по крайней мере, хорошо отзывалась о его способностях. Эмоциональная, взрывная, она успокаивалась на время после бесед с братом и советовала ему переквалифицироваться, поступить на курсы психологов. Увы, Константин не стал этого делать. Почему? – это другой вопрос.

– Пора определиться, выбрав подружку, встречаться с ней серьёзно, – выпрямляя усталую спину, с укором произнесла Анна. – Практичные девицы, оголяя тебя, как пылесосом, высасывают деньги и энергию. Им то с тобой интересно, а что даёт это общение в интеллектуальном и духовном плане твоему уму и сердцу? Ну, потешишь самолюбие, мол, сколько их крутятся вокруг меня! Не теряешь ли ты себя, отдавая и не получая взамен ничего, кроме возможности самолюбования? – заметив, что сын покраснел и прикрыл веки, мать продолжала: – Я ничего не имею против, когда есть возможность красиво ухаживать за девушкой, удовлетворяя её прихоти и капризы, водить в ресторан, кафе, ночной клуб. Но если одновременно их несколько, и все жаждут твоего спонсорства, поневоле затрещит по швам кошелёк. Приходится родителям открывать тебе кредит, чтобы сын не голодал! Выходит, ушлые девицы не только тебя «доят», но и нас с папой! И это ты называешь красивой жизнью?!

– Прости, мам! – Костя отведя глаза, опустил голову.

– А ведь у нас с папой своих трат немало: продукты, налоги, коммунальные, – сказала та, опустившись на корточки. – Каждую оставшуюся копейку несу в банк, чтобы накопить на первоначальный взнос и купить на ипотеку квартиру для тебя или Раи. Наступаю на горло собственной песне, отказывая в возможности издать свои повести, которые всю жизнь пишу в стол, – всё-таки она не удержалась от упрёка! и посоветовала ему: – Неплохо бы поработать тебе по твоему любимому «Трансерфингу» над практическим умом, чтобы не считали подобно герою Достоевского Идиотом или небезызвестным тебе Дон Кихотом, боровшимся с ветряными мельницами. В повседневной жизни ты непрактичен – тратишь деньги моментально, будто они жгут тебе пальцы. Реально посмотри на себя со стороны. Поставь заслон своему кошельку, не давай использовать себя! Почему бы вовремя не уплатить долги в кредитные карты, не купить тёплую одежду, обувь, заняться зубами?

– Мамуль, хватит уже занудствовать! – устав от поучений, раздражённо отмахнулся Костя – глаза его «забегали», дыхание участилось.

– Прости, сынок, наставления ещё никому не нравились, – произнесла мягко Анна, но тут же ещё горячее бросилась убеждать его: – Кто, кроме матери, скажет тебе нелицеприятные слова, цель которых не обидеть и унизить, а пользу принести. Я буду рада, если наш диалог будет во благо тебе!

– Да, да, – поддакнул сын, но было заметно, что он думает о чём-то  своём.

– С работой то как у тебя? – заметив отсутствующий взгляд сына, с тоской спросила она. – Ищешь? Или всё по банкетам в ресторанах носишься в качестве халдея? – от неё не ускользнуло, как брови Кости напряглись, свелись вместе и опустились. Зачем она оскорбляет его неприятием этой профессии? Давая отдых суставам, поднялась с корточки, бросила горсть сорной травы на межу. Покрутила головой, чтобы расслабить шейные мышцы и уменьшить боль в позвоночнике.

– Костя, озвучь, пожалуйста, чем бы ты хотел заниматься и какую помощь получить от нас, – вспомнив, что возможности у неё с мужем не столь велики, чтобы так заявлять, добавила: – Или сам справишься? Хотелось бы, чтобы ты был сильным, волевым, формировал в себе задатки борца, преодолевающего преграды, а не неудачником, опиравшимся на родительские костыли.

–  С Сашей думаем заняться нефтяным бизнесом, – эту тему сын поддержал охотно, с душевным подъёмом и воодушевлением. – Хотим добывать и перевозить нефть на специальных машинах потребителям. Но для раскрутки, нужен немалый капитал. У друга тесть состоятельный – обещал помочь. Плюс кредит Саша возьмёт. Ну, а мне не дадут – плохая кредитная история из-за долгов.

– И богатого папаши у тебя нет, – вздохнув, сказала Анна. Затем предложила: – Ну, а если заняться тем, что тебе по плечу. Я уговариваю отца стать моим поручителем, чтобы взять на ипотеку жильё. Вы с Раей по частным квартирам мотаетесь. Папа упирается, не хочет в кредитную кабалу лезть. Мол, у зятя свои родители есть, пусть и покупают ему квартиру. Насчёт тебя обещал подумать.

– Можно парикмахерскую или мини-пекарню открыть, – словно не слыша мать, с лёгкостью неимоверной произнёс Костя. Поглядев выжидательно на её погрустневшее лицо, уныло добавил: – Но опять же, всё дело в кредиты упирается.

– Почему бы не устроиться в Газпроме, поднакопить первоначальный капитал для бизнеса? – настойчиво гнула своё Анна. – Вон сосед пролез туда машинистом. Зарплата приличная, вагончик арендовал, краску продаёт в свободное от работы время. С твоим дипломом о высшем техническом образовании хоть где можно трудиться, даже в какой-нибудь солидной бюджетной организации.

– Да ну, перекладывать с места на место бумажки? – меланхолично протянул сын, опустив к долу очи. «Лишь бы ничего не делать!» – мелькнуло у матери в голове.

Дневное светило было в зените, начало припекать. Донимали слепни и оводы, от жалящих укусов которых потное тело женщины покрылось красными зудящими пятнами. Она то и дело хлопала себя руками, отгоняя злых насекомых.

– Жаль, что ты не нашёл себя до сих пор! – подавив невольный вздох, Анна  опустилась на колени допалывать грядку. – Думаешь, я в восторге от необходимости копаться в земле? Я пытаюсь донести до тебя, что в жизни приходится делать не только то, что нравится, но и то, что требуют обстоятельства. Если ты не вор и хапуга, в целях преуспевания надо действовать засучив рукава. Оптимально, конечно, когда делаешь, что нравится, к чему лежит душа. Но настраиваться на лёгкую жизнь не стоит! Так не бывает, чтобы всё само собой пришло. Это олигархам, приближенным к властям, всё свалилось за гроши, как манна небесная. Они позволили себе, как разбойники на большой дороге, открыто грабить, присваивать народное достояние, оставив остальным другой удел, – рабский малооплачиваемый труд, чем и заслужили всеобщую ненависть к себе. А ведь была альтернатива – наделить каждого гражданина долей государственного имущества бесплатно.

– Знаю! – короткое слово прозвучало неприветливо, словно сын упрекал бравирующую своей честностью мать, в результате чего та осталась нищей, как и большинство россиян. А сам он сиднем сидит, ничего не делая!

– Даже в любезном твоему сердцу «Трансерфинге», который советовал мне прочитать, кроме психологического настроя на успех, для приближения мечты рекомендовано действовать, – холодно проговорила Анна. – Иди заре навстречу, а не влачи жалкое существование на кредитки!

– Да, да, – криво усмехнулся Костя на её витиевато-цветистую фразу.

– Знаю, труд без призвания не даёт удовлетворения и счастья, – продолжала Анна, отгораживаясь от пикирующего слепня. – Лишь занимаясь любимым делом, можно самореализоваться, выразить творческие способности. Согласись, намного приятнее зарабатывать деньги тем, что нравится. Однако сидеть без дела в ожидании пока найдёшь призвание, терять драгоценное время нельзя. Заметила, наша с папой помощь тебе на пользу не идёт, а лишь укрепляет в мысли, что можно жить не напрягаясь! Денежные подачки развращают, развивается привычка надеяться на родителей, но не на себя! Это не может не унижать нас, да и тебя тоже. Но главное, ты не научишься добиваться успеха! Мы не вечны, что будет с тобой после нашей смерти? Так и будешь катиться под откос? Вот о чём болит душа, пока ты не устроен в жизни – не обрёл семью и любимую работу! – Анна невольно поднесла руку к зачастившему сердцу.

– Мам, ты всё время об одном и том же! –  В голосе сына – недовольство и злое раздражение. Он тоже замахал руками, отгоняя назойливых двукрылых насекомых.

– Можно ли рассчитывать на успех, когда за тобой тянется целый шлейф долгов на кредитках? – рассердилась мать на его тон.

– Ты права, мамочка! – Костя с покаянием потупил синь своих глаз.

– Зачем тогда набрал столько карт?! – снова выпрямляя быстро затекающую спину, неприязненно спросила та.

– Ну, так получилось, мамуль! – он тоже встал с корточек, зевнул, обнажив щербатый рот, потянулся. – Я пойду, похаваю! – Анне показалось, что сын под нарочитым равнодушием скрывает растерянность и разочарование, вызванные несбывшимися ожиданиями. Впрочем, есть отчего быть неудовлетворённым – мать кредит не пообещала взять на его задумки. Хоть бы с ипотекой получилось – зарплаты у неё с мужем небольшие, да и пенсии тоже мизерные. Вдруг банк откажет, сочтя их неплатёжеспособными.

– Первым делом, устройся на работу – рассчитайся с долгами! – опережая Костин уход, поторопилась проговорить Анна. – Я и сама не могу двигаться вперёд – зациклена на твоих  проблемах!

Прополку женщина заканчивала одна. Сын, поев, лежал на диване, слушая с отцом, плечистым и коренастым мужчиной в синей футболке, какую-то телепередачу, одновременно пялясь в мобильник. Войдя в дом, мать, утомлённая жарой, с горечью вспомнила японскую пословицу: «Когда родители трудятся, а дети наслаждаются жизнью, внуки будут просить милостыню». Когда сын вышел покурить, пошла вслед за ним на крыльцо.

– Костя, можно я скажу то, что не успела договорить на огороде?

– Говори, – он щёлкнул зажигалкой, отгоняя дым от сигареты.

– Когда будешь устраиваться на работу, я бы посоветовала, использовать каждый подвернувшийся шанс, но не криминального характера. – Боясь обидеть сына подозрениями, Анна не напоминала о наркотиках, хотя они не выходили у неё из головы, и она нервничала.

– Ага! – зевнув, согласился тот.

– Что ты всё зеваешь? – взвилась от возмущения мать. Костя обнял её, притянул к себе. Анна в сердцах оттолкнула его.

– Прости, не выспался, мамуль! – заглянув матери в глаза, парень криво усмехнулся, голос печальный, губы расслаблены, с уголками, смотрящими вниз.

– Не забывай, что деньги – не единственная цель в жизни, – с горечью добавила она. – Надо оставаться человеком, не замарать честь и совесть. Это кому-то кажется не столь важным, на деле –  главное!

– Да, конечно, – согласился сын, но взглянул искоса, видно, не верит оскомину набитым словам. – Но сейчас этого мало кто придерживается, сама понимаешь.

Так Костя одной фразой вычеркнул, обесценил всё, чем жила Анна. «Ещё классики отмечали, бытие определяет сознание, – мелькнуло у неё. – Коли есть те, кто безнаказанно, нагло, открыто грабит страну, найдутся и подражатели».

– Зато как приятно сознавать, что жил по совести, хотя и ошибался иногда! – не сдаваясь, втолковывала она великовозрастному сыну. – Нечистоплотные методы обогащения развращают, обрастаешь, как коростой, грязью, теряешь самоуважение. Когда проснётся совесть, будет жечь за низменные поступки. Поверь, так оно и будет!

– Мам, не лень талдычить об избитых истинах? – с безрадостной усталостью в голосе произнёс Костя.

– Говорю потому, что сомневаюсь, следуешь ли им ты! – нахмурившись, произнесла та. – Хоть я не очень глубоко верующий человек, но соблюдать заповеди Христа – не убий, не прелюбодействуй, не кради – считаю просто необходимым. Иначе мы приблизим торжество зла на созданной Творцом Планете и конец пребывания людей на ней. Разве не так? – сын внимательно посмотрел на мать васильковыми глазами, но оставил её слова без ответа. Затянувшись глубоко сигаретой, потушил, бросив вместо пепельницы в банку из-под кофе, поторопился войти в дом. Неужели эти слова, как и многие другие, он пропустил мимо ушей? Может, наоборот, задели так, что не нашёлся, что сказать. Взгляд его был задумчивый, грустный.

На следующий день, после отъезда сына, Анна позвонила дочери Раисе, которая жила с семьёй в одном городе с братом. Поинтересовалась, всё ли нормально у неё. Почему молчит? Общаются ли с Костей?

– Нормально, не о чём говорить, вот и молчала, – был ответ. – Костя звонил, просил денег. Отказала. Сколько можно давать их, пусть работать идёт! – Тут Анна поняла, почему сын долго терпел её разглагольствования. «Хотел угодить, чтобы мать подкинула денег на расходы, раз уж не сумел подвигнуть на взятие кредита, – молнией сверкнула мысль. – Ждал, видно, когда она сама предложит их, стыдно просить! А у неё ни копейки – потратила остатки пенсии на продукты – собрала с ним тяжеленную сумку».

– Врагу не пожелаю той боли, что чувствую при мысли, что с сыном творится что-то  неладное, – пожаловалась она дочери.

– Мам, успокойся! – с присущей ей эмоциональностью воскликнула та. – Причём здесь ты? Он взрослый мужик! Мне кажется, нужно сесть и поговорить с ним.

– Да говорили мы не однажды! – вздохнув, подавленно сказала Анна. – Он на словах готов горы свернуть. Вижу себя тем-то! Планирую сделать то-то! Но в результате ничего не получается. И денег у него нет на претворение, реализацию идей и упорства недостаточно. Может, и не пытается добиваться чего-то? Значит, у него есть более лёгкие способы добывания средств для существования. Меня он не хочет слышать. Я отработанный материал.

Действительно, почему Костя, такой, казалось бы, независимый, гордый и самолюбивый, предпочитает влезать в долги, клянчить деньги у сестры, друзей, но не ищет постоянную работу, чтобы ни от кого не зависеть! Анна сама из такой категории людей, которые без деятельности и горения жизнь считают завершённой, или, говоря образным языком, бездействие для неё смерти подобно. В кого он уродился такой инертный и ленивый? Впрочем, далеко ходить за примером не надо. Безусловно, наследственность, гены отца сыграли весомую роль. Он явно не подавал сыну добрый пример, что лучше ста слов. Борис ещё тот хитрован, пользуется любой возможностью, чтобы уйти от мужских обязанностей в личном подворье. Вот и вчера, в пятницу, супруг после работы до поздней ночи смотрел бесконечные полицейские сериалы, а сегодня до обеда отсыпается. Работа его так себе – не бей лежачего. Целыми днями в карты со слесарями режется, пока не поступит заказ от населения.

– Вставай уж, в конце концов, сколько можно бока отлёживать? – потеряв терпение, обратилась Анна к нему. – Поешь и вперёд, с песней, лунки копать под рассаду! – Борис промычал что-то, повернулся на другой бок, снова засопел носом.

– Подъём! Я уже устать успела – обед приготовила, одновременно стираю, бельё развешиваю, полы мою, а ты никак не поднимешься, – разозлилась она.

– Кто придумал эти выходные – покоя нет от тебя, сделай то, сделай другое! – поднимаясь с постели, ярится Борис. Он всегда так отбивается, когда супруга пытается оторвать его от подушки или телеящика. Порой, чтобы не вызывать возмущённых воплей, Анна предпочитает все сама сделать, чем он и пользуется.

Накормив засоню мужа, Анна отправила его в палисадник готовить лунки, чтобы до темноты высадить рассаду из ящиков в почву и успеть помыться в бане, а он отсиживался в тенёчке. Управившись с домашними делами, выбежала во двор – оказалось, лунок готовых нет. «Ждал, когда я выйду, чтобы меньше ему работы досталось! – при виде хитроумной физиономии мужа она содрогнулась от неодолимой неприязни.

– Ты что бьёшь баклуши!? – всплеснув руками, накинулась жена на него. Приподнявшись с завалинки, тот зевнул притворно.

– Рано же! Пожухнет всё на солнце, переломается от ветра.

– Пока ты очухаешься, вскопаешь лунки, солнце сядет, ночь наступит! – сведя вместе брови, возмутилась Анна. – Сколько можно без зазрения совести перекладывать на меня, хрупкую, маленькую женщину, физическую нагрузку!

Настропалив Бориса, женщина выкопала с ним ряд лунок, принялась перегной и золу таскать, смешав их в лунках с землёй, пересаживала с ящиков растения, поливала их. Между делом истопила баню. Она крутилась как белка в колесе, торопясь до темноты завершить огородные дела. А Борис, рыхлый, вялый,  то и дело садился на завалинку сарая отдыхать. Ноги  больные – артроз и варикоз, обострению которых способствуют  выпивки.

– Ну и тяжёлая у тебя задница, – переведя дыхание и вытирая струившийся пот со лба, съязвила Анна. – То и дело тебя тянет сесть.

– Дай отдышаться! – разозлился тот. Она грустно усмехнулась при виде «утомлённой» физии супруга. Мужские обязанности на неё скидывает, ещё и злобствует при этом! Будто у неё, инвалида, нет никаких проблем со здоровьем!

– Кто мешал тебе приготовить всё без спешки, с передышками, пока я «генералила» в доме?! – раздражённо кинув пустое ведро на землю, выкрикнула Анна. – Я надеялась, ты избавишь меня от необходимости носить тяжести. Кабы не так! Может, мне тоже хочется передохнуть, а я – за двоих управляйся!

– Нечего по гектару сеять! – сварливо, сквозь зубы процедил Борис, пнув и рассыпав ведро с золой, но с места поднялся, неохотно заковырял лопатой землю. Глаза бы её не смотрели на это!

– Стоит ли задавать вопрос, в кого Костя уродился лежебокой! – проговорила она сердито. – По-твоему, я таким его воспитала. А не сам ли ты подавал дурной пример? Всю жизнь пьёшь да спишь! Каков батька – таков и сын! Их отцы воспитывают, а ты даже это переложил на меня! А женского влияния оказалось недостаточно для парня, – кольнула она его. У кого что болит, тот о том и говорит!

Муж безучастно поглядев на неё, небрежно пожал плечами, промолчал. Анна тоже успокоилась. Работали молча. Мысли у женщины потекли в другом направлении. Хорошо уж то, что Борис и после ухода на пенсию работает то в одном, то в другом месте. Даже уволенный за злоупотребление спиртным, долго не сидит без дела. Работодатели порой сами приглашают его на вакантные места, ценя его талант, сообразительность и золотые руки. Он за рационализаторские предложения даже премии в своё время получал, работая в Газпроме. Много хороших отзывов о нём, как о первоклассном киповце, слышала Анна. Если бы не его страсть к выпивкам! Первый раз он слетел со своей должности, когда начальник управления заметил, что Борис на работе спит. Когда добудились его – поняли, тот под хмельком. Реакция «шефа» была вполне ожидаемой – уволили любителя выпивок. Анна была в отчаянии. Где брать денег на уплату за обучение дочери в коммерческом отделении университета, для оплаты съёмного жилья? У неё самой, музыкального работника детского сада, до смешного маленькая зарплата. Но случай тогда предоставил Борису ещё один шанс. Руководитель участка, которому муж был непосредственно подчинён, вскоре позвонил на домашний телефон. Трубку подняла Анна, ей сообщили: «Бориса восстанавливают на работе, пусть приходит писать заявление». Мол, приняли вместо него блатного, но он не разбирается в контрольно-измерительных приборах. Только супруженец снова недолго удержался на хлебном месте, в престижной должности, опять в состоянии опьянения попал в немилость начальника. Не ценит он себя.

А сын, развращённый лёгкими деньгами, чаевыми в ресторанах, не ищет применения своим рукам. Ни постоянной работы, ни семьи! Как перекати поле в жизни. С себя тоже Анна вину не снимает. Прав Борис – надо было отправить Костю в армию, а не ходатайствовать об освобождении от службы из-за плоскостопия и сколиоза. Может, сделали бы из него мужика, а не изнеженного маменькиного сыночка?

***

Приготовив скромный ужин, состоящий из жареной картошки и кефира, Анна с нетерпением уселась за компьютер, включила скайп, связалась с Костей. Мать тревожило долгое его молчание. Тот предстал перед ней на экране с безвольно опущенными плечами, сжавшийся в комок, подавленный и угнетённый. Лицо осунувшееся, посеревшее, под глазами пугающая чернота. От былой самонадеянности и раскованности не осталось и следа. Таким она его ни разу не видела. Сердце стиснуло, сдавило от боли.

– Что с тобой – не наркотики случайно употреблял? – испуганно вскричала она, руки её сделались ледяными. Узкие, тщедушные плечи сына съёжились, он задышал неровно, тяжело, безмолвно вжался в спинку сиденья.

– Нет, – проскрипел, наконец, он еле слышно. – Заболел я, мам, лечиться нечем – кредитные карты заблокировали из-за долгов.

– Этого и следовало ожидать – не всё же коту масленица! – обескураженная, проговорила она встревоженно-поучительным тоном. – А где Ирина? – Сын пытался жить с девушкой в снятой им квартире гражданским браком.

– Порвали мы с Ириной, мам, – неохотно, с усилием процедил он. Посиневшие губы парня задрожали, лицо покрылось испариной.

У Анны при взгляде на сына сердце то замирало, то начинало биться быстрее. Беда не приходит одна. Посоветовала ему не поддаваться депрессии, займёт денег, пришлёт на лекарства и продукты. Велела одеваться теплее, чтобы снова не простудиться – июнь в отличие от мая, к сожалению, дождливый, холодный и ветреный. Промочил ноги в кроссовках – вот тебе и простуда! Невольно подумала, а может, всё-таки дело в наркотиках?

–  Выздоравливай и настойчивее ищи работу – долги надо возвращать! – посуровела Анна. Он мужчина, нельзя с ним нянчиться, как с маленьким. – Не получилось один раз – получится в другой. Только не сдавайся! Дорогу осилит идущий! Пойми, сильными не рождаются, сильными становятся! Что касается Ирины, хочу надеяться, всё у вас ещё наладится с ней. Попробуй  слегка пофлиртовать с другой, чтобы вызвать ревность, узнать подлинные её чувства к тебе. Только не переусердствуй, чтобы не потерять любимую девушку.

Анна рассказала Косте об эпизоде из своей молодости. Под Новый год приехал в общежитие, где она проживала, брат подруги Антон, атлетически сложенный юноша с коротко стриженными волосами, и попал на молодёжную вечеринку с салатами оливье, под шубой на столах. Уселись за накрытый стол – парень устроился рядом с Аней. С другой стороны сел увалень Борис, с которым она уже встречались в то время. Антон усиленно ухаживал за соседкой по столу: подливал вино, накладывал салаты, интересовался, чем та занимается на работе. Изредка руки молодых людей соприкасались, лицо Антона с правильными и приятными чертами покрылось ярким румянцем, который так шёл ему, а Аня почему-то, наоборот, бледнела. Борис же сидел истуканом, лишь активно подливал себе в рюмку водки и залпом выпивал её. Наверно, хотел этим придать себе смелости. Девушке стало жаль его – тот явно не был душой компании, а из той категории замкнутых людей, раскрепощающихся лишь в окружении близких и родных. Тогда он мог развеселить  остроумной шуткой или анекдотом. Ей бы насторожиться от расторопности, с какой он поглощал спиртные напитки, от чего веяло тревожным предчувствием беды, а она сочувствовала ему.

В перерыве включили музыку, Антон пригласил Аню на медленный танец. Бережно взял её за руку, второй – обнял, прижал к себе и уверенно повёл среди молодёжных пар. И так легко, хорошо почувствовала себя его избранница, как будто знала его 100 лет. Исчезла неловкость, испытываемая ею при общении с малознакомыми парнями. Сердца молодых людей, тесно прильнувших друг к другу, трепетали, их томило, влекло необоримое желание быть вместе. Среднего роста, спадающими на плечи русыми волосами, круглолицая и с нежным румянцем на щеках, Анна была довольно миловидна, имела немало поклонников среди сверстников. Жаль, девушка недооценивала себя. К тому же, по природе была она робкой и несмелой, поэтому когда Антон, весёлый, общительный и уверенный в себе, начал проявлять внимание и ухаживать за ней, та доверчиво потянулась к нему, увидев в нём взрослого мужчину, способного покровительствовать и защитить от жизненных бурь и невзгод. Разговорившись, партнёр по танцу коротко поведал о службе в армии, с которой недавно вернулся, шутил, собеседница заразительно смеялась над его остротами. Но, видно, не судьба ей остаться с Антоном. Борис, не отличавшийся раскованностью, умением флиртовать, проявлять знаки внимания к девушкам, тем не менее, вдруг встрепенулся. Видимо, поняв, что может потерять свою Аню, наконец, пригласил на танец, после чего не отходил от неё, мрачным взглядом отпугивая кавалеров. Антон больше ни с кем не танцевал, сел за накрытый стол и не сводил с девушки выразительных карих глаз, в которых было столько недоумения и разочарования, что та невольно почувствовала себя виноватой.  Обоим нравилась Аня, а они – ей.  Выбрать сразу кого-то из них было трудно по нескольким причинам. Девушка сама пригласила Бориса на вечеринку и сочла непорядочным изменить ему, да и не была готова оттолкнуть, порвать с ним. Так тот «не уступил» Аню Антону. Так что, всё в руках Кости! Мать посоветовала ему быть инициативнее, проявить упорство и настойчивость, чтобы не упустить Ирину, если она ему дорога. Может, и та не равнодушна к нему? Сын вымучено улыбнулся, покивал головой.

– Девушкам нравятся уверенные в себе парни – с состраданием глядя на понурившегося сына, сказала Анна. – Наличие напористости, силы воли – гарантия, что семья не будет бедствовать, мужчина сумеет обеспечить детям благополучие. – Сын помалкивал, лишь, как болванка, кивал головой.

У Анны снова сердце защемило от жалости

– Если даже Ирина не вернётся к тебе, не стоит отчаиваться, мой мальчик! – улыбнулась она ободряюще – не добивать же его нотациями? – Ты не убогий, не хромой, не слепой. Умён, красив, обаятелен! И если не женат, значит, не нашёл ту единственную, которая составит твоё счастье. Уверена, встретишь девушку, с которой пройдёшь данную Творцом жизнь!

Мать помолчала.

– Недавно читала воспоминания Анны Ахматовой о том как много раз бурно и безнадёжно любил Осип Мандельштам. А уж сколько раз без взаимности был влюблён Пушкин! Если уж такие знаменитости безответно влюблялись, что говорить о нас, простых смертных! Но у тебя всё будет хорошо! Я в это верю! Поверь и ты! Удачи тебе, мой любимый и ненаглядный сын!

После получения денег Костя поблагодарил мать и опять надолго замолчал – это показалось подозрительным, вновь встревожило её. По скайпу бесполезно было связываться, телефон тоже не отвечал. Всё ли нормально? По назначению ли он потратил деньги? Может, ищет работу? Давно пора! Сколько можно прозябать в нищете, перебиваться с копейки на копейки! А работу в Интернет-магазине, на которую он ссылается, можно делать в выходные и по вечерам. Даже Раин муж, которого Анна считала инертным, и тот ездит на собеседования. Сыну тоже надо крутиться, иначе может в жизни заблудиться…

А Борис тем временем получил зарплату и пропивает её. Каждый день лыка не вяжет, дотемна не является домой. Кто бы знал, как жена устала от его возлияний морально и физически! После отработанной смены в садике дополов картошку на огороде, Анна начала таскать лейку с водой, поливать капусту, огурцы, помидоры. Как муж ни скажет, насажала целый гектар – и это с её то проблемным позвоночником. Прибежала соседская девчонка.

– Анна Михайловна, в овраге дядя Борис спит пьяный! – сообщила она.

Та кивнула, мол, услышала тебя. Стыдно ей от бывшей воспитанницы. И так всю жизнь! Недаром её скрутила онкология! Работа, семья, огород, корова, поросята, заготовка сена, многолетняя изнурительная физическая нагрузка, недосыпание, и всё это на фоне бесконечных мужниных выпивок и сопутствующих стрессов. С таким трудом она возвращалась к нормальной, полноценной жизни, когда возможна работа ума, мысли. Личного счастья по-прежнему нет. Анна компенсирует его творческим процессом, доставляющим ей моральное удовлетворение, отвлекающим от негатива, который Борис вносит в её жизнь. Порой, правда, её читатели ставят в упрёк, что пишет грустные вещи. Но, сопереживая, они забывают о своих бедах и неудачах, чужой опыт подсказывает, как избежать их. Не все произведения писателей позитивные, тем не менее, они находят своих почитателей. Одна только «Американская трагедия» Драйзера чего стоит! Анна не чаяла, когда дойдёт до последней страницы романа – такая тяжесть ложилась на сердце от каждой главы. И всё-таки поклонники его таланта до сих пор читают её с неослабевающим интересом.

Надеяться на то, что супруг покончит с пьянством, не реально. Много раз грозился это сделать и даже кодировался не однажды по настоянию жены. Первый раз выдержал, не пил 5 месяцев. В следующие разы, бывало, утром «закодируется» Борис у нарколога, а к вечеру пьяный в стельку! Слишком глубока его зависимость от алкоголя. Гайки слабы – бесхарактерен, безволен. Может, стимула нет? Не готов он ради нелюбимой жены бросить пить. «Всё, хватит комплексовать по поводу мужа! – оборвала женщина себя. – Он не единственный свет в окошке – пусть продолжает «отдыхать» в бурьяне. Не побежит она за ним. Выспится – сам придёт! Не зима, чай, не замёрзнет. И снова полезли в голову непрошеные воспоминания. Возвращаясь однажды с работы, увидела Анна, какой-то мужчина прикорнул, сидя на снегу и прислонившись к фундаменту магазина. Может, человек без сознания, плохо ему, а люди, не обращая внимания, проходят мимо? Подошла ближе, приподняла шапку, сползшую тому на распухшее побледневшее лицо – хорошо заправился! Ба, да это же её Борис Иванович! Никак не добудится его! Надо уши ему натереть, чтобы стимулировать подвижность, что и сделала.

– Ты что, дура! –  открыв глаза, рявкнул он неприветливо.

– Вставай, коли не хочешь замёрзнуть! – устало, без всякой злости произнесла та в ответ. – Или слабо? Пороху не хватает?

Ответа не последовало. Тот прикрыл глаза отёкшими веками и, опустив голову, снова засопел. Анна еле подняла его на ноги, безвольно повисшую вдоль тела руку положила себе на плечо, поволокла домой. А сколько раз соседки, забежав к ней, сообщали о Борисе, лежавшем в снегу на дороге! И снова волочила его на себе. Также и Костю приходится «тащить по жизни».

Вошла в дом, включила компьютер. Попеняла сыну в «Контакте», что у него, как всегда, не находится ни времени, ни желания для ответа маме.

– Мама, мне нечего тебе ответить! – с горечью написал он. – Во всем виноват только я сам!

Конечно, сам, но Анна, обрадовавшись долгожданному сообщению и пытаясь  вселить в чадо оптимизм, бросилась утешать его. Что толку, если она его обругает? – это лишь усилит Костину депрессию.

– Знаю, отчаянно трудно тебе сейчас, но только ли твоя вина в этом? – «Вообще-то, он совершеннолетний, – мимоходом мелькнуло у неё. – И сам в ответе за себя!». Но она не противоречила самой себе – и та и другая мысль жили в ней неизбывной болью. Поэтому продолжала оправдывать его – поистине материнская любовь слепа: – Не кори себя! Ты у меня замечательный! Просто в стране у нас всё поставлено с ног на голову. Вместо того чтобы молодёжь – основу государства, опору и надежду стариков – поддерживать, правительство больше на поводу «бедных» финансистов и олигархов идёт, отваливая крупные суммы во время кризисов. Трудно молодёжи. Выживают сильнейшие, те, кто не сдаётся. Помнишь песню: «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг!». А тот, кто проявляет слабость и малодушие, скатывается на дно жизни. Имей это в виду.

Самобичевание ещё никому не помогло! Оно только отнимает силы, необходимые для деятельности. Что мешает сыну двигаться вперёд? Лень, нездоровые увлечения? Вот вопрос, на который Анна не находит ответа. Ей нравятся слова Франклина Рузвельта: «Единственным препятствием завтрашних планов могут быть сегодняшние сомнения… Тот, у кого хватит смелости захотеть, может изменить своё будущее». Их и написала она в своём сообщении Косте.

Анна помнит, как учительница начальных классов хвалила Костю за лидерские качества – возле него всегда тусовались друзья. С похвалой и восхищением отзывалась и о способностях. Мол, не успею задать вопрос на сообразительность, пока другие помалкивают, Костя из штанов выскакивает, тянет руку отвечать.

– Родной, любимый сыночек! – продолжала она, обращаясь к нему с пылкой речью и со слезами на глазах. – Верю в тебя, в твои талант, энергию и организаторские способности! Главное – действовать. И я уверена, перед тобой откроются широкие горизонты и перспективы.

Константин промолчал. Молчание, говорят, знак согласия. Но, видимо, не в данном случае.

– Что же ты так робко идёшь по жизни, Костя? – на следующий день мать снова написала ему, почти в отчаяние впадая. – Ты же у меня, повторюсь, способный! Просто растерялся, потерял уверенность в себе от отсутствия работы. Только она даёт чувство надёжности! Без неё человек слабеет духом, теряет вкус к жизни и стремление чего-то добиваться. Давай уж, не закисай, прояви себя! Ищи, пожалуйста, активней своё место в жизни, найди применение рукам и голове. Обратись в службу занятости. Меняй жизненный ритм. Это возможно, нужно, необходимо!

Анна нервно походила по комнате, снова села за компьютер.

– Мне так обидно и больно, что ты поддался безволию и инертности, не ищешь применения своим неисчерпаемым возможностям! Годы идут бесцельно, безрезультатно. Что же с тобой происходит? Почему поставил крест на себе? Сердце моё плачет и стонет при мысли о твоей невостребованности, нежелании двигаться вперёд, делать хоть что-нибудь для своего благополучия! – Невольно, сама того не желая, упрекнула его: – Я, конечно, могу, в очередной раз, прислать деньги, отложенные на первоначальный взнос для покупки квартиры, чтобы смог уплатить долги на кредитках. Но ведь это только внесёт очередное успокоение, продлит твою устоявшуюся замшелую жизнь. Я слушаю областные новости, там постоянно масса объявлений о различных вакансиях. Папа тоже переживает за тебя. Злится, мол, потакаю тебе!

И снова долгое молчание, от которого Анна сходит с ума! Она снова пишет ему, пока сын не сочтёт нужным откликнуться на её сообщения и позвонить ей.

– Разбаловался ты, Костя, с юных лет на лёгких хлебах, на чаевых, отираясь в этих ресторанах. Теперь не приемлешь малооплачиваемого труда, к тому же требующего дополнительных усилий: будь то ранний подъём, затратные и многочасовые поездки к месту работы. Хотя, на мой взгляд, даже она даёт относительную свободу и независимость. Пусть при этом обеспечивается минимум потребностей, но ты сохранишь достоинство, не упадёшь в собственных глазах ниже плинтуса.

– Мама, всё будет хорошо! – Костя краток как всегда. И всё же это лучше, чем молчание.  Анна не знает, что и думать при этом.

– Костя, мне жаль тебя, хотя знаю, жалость унижает. Я пытаюсь помочь, и в то же время чувствую себя так, как будто откупаюсь от твоих проблем деньгами. Я не так глупа, чтобы не понимать, что это не выход. Нужны радикальные меры, но какие? Денежные подачки – стимул камнем сидеть на чьей-то шее. А так хотелось бы, чтобы никто не мог упрекнуть в чём-то моего любимого и прекрасного сына. Сердце моё унижено, оскорблено за тебя, попранные гордость и самолюбие.

– Спасибо, мам, за понимание. Прости меня. Ты и так настрадалась…

– Да. И почему я выбрала себе такую печальную судьбу – всю жизнь влачу жалкое существование со слабым человеком, у которого одно на уме – напиться?

Сын затронул ещё одну больную струну в её душе. Бывают и пьющие мужья, но протрезвеют, пытаются замолить  вину заботой о жене, помощью в домашних делах. От Бориса не дождёшься этого. Не умеет, не приучен он проявлять заботу о близких, любить их. Но даже в песне поётся: «Серые лебеди станут белыми, если любишь ты. Белые лебеди станут чёрными, если нет любви». А у Анны столько лет нет в жизни любви. Как не почернеть её душе? Зачем она терпит этого нахала и чёрствого эгоиста возле себя? Анна знала за собой эту черту – забрасывать себя упрёками, словно камнями. Если уж она начнёт копаться в чём-то, анализировать, её трудно остановить. Может, сомневалась, что обойдётся без Бориса? От неуверенности, что с двумя детьми найдёт другого мужчину? Или, наоборот, от самоуверенности – что справится с проблемой? Неужели всё-таки любила его всю жизнь? Любила и ненавидела одновременно! И вот результат: износилось здоровье, а впереди безрадостная старость с неуважаемым и чужим по духу человеком. Какая же умница подруга Вера, своевременно распростилась с глуповатым и ничтожным мужем!

– Мам, хорошо, что не бросила папу,– словно почувствовав о чём та думает, проговорил Костя. – Иначе он давно бы концы отдал!

Преодолевая трудности, Анна стремится идти вперёд, добиться чего-то, спотыкается, падает, ползёт… Она так одинока в своём стремлении! А как горько сознавать, что и поведение сына и дочери, дороже которых для неё нет никого на свете, тянет к трясине и к пропасти депрессий. Но главное, Костя, как гнилой пенёк, угнетает нежеланием что-то делать для перемены судьбы к лучшему, а значит, устранить, мамину тревогу, превратившуюся в хронический стресс, что по признанию врачей, является импульсом для возникновения болезней. Отчаявшаяся Анна пришла к выводу, что сыну, как и  Борису, впрочем, на деле никого не жаль, оба они никого не ценят, ни с кем не считаются!

– Что же мне делать с тобой, Костя? – вопрошала мать, впадая в ещё большую безнадёжность от собственного прозрения. – Пойми, ты сам ответственен за своё благополучие! Нельзя сложа руки ждать у моря погоды! Не сделав первого шага – не сделаешь второй! Не доводи себя до крайности, выбирай приоритеты. Думай о том, что ты завтра будешь есть – ибо тело первично.

Сын снова наобещал с три короба. Анна в очередной раз поверила ему.

– Перенесли встречу по поводу работы, – «порадовал» тот через день. Сердце материнское кровью облилось от такого сообщения.

– Приезжай домой! Картошка есть. Уток зарубим – хоть голодать не будешь…

– Что там делать? – возразил Костя. – Работы в селе нет. Я сопьюсь рядом с папой!

– Прости, но вы с отцом просто достали меня! – разозлилась Анна. – Почему я должна решать проблемы взрослых и вполне зрелых людей? И хотя я бесконечно люблю тебя и готова помогать тебе в меру своих возможностей, пора уже становиться на крыло! Безответственность и желание пожить на халяву, за чужой счёт просто пугают меня. Это не может не отталкивать от тебя даже родных.

***

Дочь и зять Алексей с внучкой приехали на свадьбу родственников. Долго отсыпались – вовремя не собрались. Раздалась звонкая трель мобильника. Анна в нарядном платье, улыбаясь, нажала кнопку.

– Вы что там застряли, не едете? – недовольным тоном спросила золовка,  выдававшая дочь замуж.

Зять с мужем, сидевшие за телевизором, переглянулись. Алексей промолчал, а Борис, рявкнув: «Вечно вы, бабы, телитесь!», снова уставился на экран.

Раиса, элегантная, изящная в выходном лиловом платье, выгодно оттеняющего все достоинства статного тела, в том числе высокую, пышную грудь, следя за сюжетом фильма, заплетала дочурке косички. Анна залюбовалась очарованием её молодости, таинственной задумчивостью цвета неба глаз, льняными волосами, уложенными в замысловатую причёску. Нарядна, привлекательна броской красотой. Глаз не отвести! Глаз и душа радуются у Анны, когда видит красивого и ухоженного человека, причём не только в лице близких и родных людей.

Но дочь после звонка заторопилась, занервничала, что сразу передалось внучке. Она, подвижная, вертлявая, крутилась, как юла, не давая собрать себя в гости.

– Кто-нибудь отвлеките её! – разозлившись, Раиса встряхнула белокурыми волосами. Нежно-голубые глаза потемнели от гнева, лицо приняло неприятное, нахмуренное и угрожающее выражение.

Анна услужливо (ох, как она не любила в себе эту черту, что даёт повод кому не лень помыкать ею) бросились исполнять приказ дочери – села рядом с Алиной, стала рассказывать сказку о колобке. Та обычно внимательно слушала бабушку, но не на этот раз – она проказничала, ни минуты не сидела смирно. Раиса, потеряв терпение, накричала и отшлёпала шалунью. Потом заявила, что никуда не возьмёт её, оставит дома. Бабушка схватила плачущую малютку в охапку, ласково приговаривая, что сейчас та поедет в гости, завязала ей, присмиревшей, бантики. Раисе не понравилось, что, вопреки её угрозе не взять ребёнка с собой, той обещают другое.

– Никуда её не возьму! – на ходу демонстративно сорвав банты с головы крошки, подтвердила она свои слова.

– Зачем непреклонно заявлять о том, что всё равно не будет исполнено? – удивилась Анна, подавив обиду. – Чтобы обесценить свои слова? Привыкнув к пустым угрозам, девочка перестанет позже слушаться тебя.

Женщина произнесла это со сдержанным укором, хотя и была задета, – с её мнением не посчитались. Наглядный пример малышке, как обращаться со старшими!  Значит, и Алина со временем перестанет с мамой считаться? И это в том возрасте, когда Раиса сама будет нуждаться в поддержке дочери, потому что болезни тела и возраст истощат её, будут изношены нервы, подводить память, с перебоями работать сердце. К тому же, некритически настроенное дитя будет перенимать мамины не самые лучшие манеры и наклонности.

– Сегодня, подавая не самый лучший пример Алине, ты игнорируешь меня, старшую по возрасту, завтра твоя дочь, не понимая жестокости своего поведения, будет тебя винить во всех бедах! – Анна таки не сумела сдержать обиды, ей так хотелось, чтобы дочь «услышала» её. – Дети внимательно наблюдают за взрослыми, копируют их поведение, в том числе и по отношению к родителям. Как относишься к чадам, то и увидишь от них в старости.

Раиса возмущённо зафыркала и, теряя самообладание, отрезала:

– Мам, хватит воспитывать меня при ребёнке!

– Прекрати кричать! Из-за чего разбушевалась-то? – строго спросила Анна взбешённую дочь, не желавшую прислушаться к её словам. – Словно распоясавшаяся барыня ведёшь себя со своей крошкой!  И к матери неуважительна!

Та гневно взглянула на неё – всё очарование сползло с молодого лица, оно перекосилось от неприязни. Выпрямив спину и плотно сжав ярко накрашенные пухлые губы, она гордо удалилась к себе в комнату.

«Что я наделала? Действительно, надо было сдержаться, не читать мораль дочери при малышке и её муже, потом поговорить!» – спохватилась Анна. В тот момент у неё одно было на уме – как остановить дочь, не удосужившую подумать о психике дочурки, да и о душевном состоянии матери тоже. Взрыв отрицательных эмоций у Раисы, которые, отнюдь, не красят её, вызывает у Анны желание немедленно тормознуть дочь. Что за безобразие!? И дело не только в том, что нервы у неё, далеко не молодой, слабые, не выдерживает она крика. Не нравится женщине, что жертвой неуправляемых чувств и раздражения становится малолетняя беззащитная внучка. Жить в скандальной обстановке, подвергаясь психологическому давлению – к разговору на повышенных тонах, крику, перепалкам – далеко не так безобидно для ребёнка, как это кажется некоторым. Не потому ли Алина такая неспокойная, неуравновешенная растёт, что перед глазами образец матери, не желавшей в кругу семьи соблюдать хорошие манеры? А если, привыкнув к такому обращению, Алина станет такой же жертвой подруг и друзей в школе, проще говоря, изгоем? Но дочь не приемлет убеждений матери. Всё равно поступает по своему, импульсивно, не задумываясь над результатами. И хотя чаще всего Рая говорит правильные вещи, но каким требовательным, непреклонным тоном! Прямо пламя извергает порой буквально по пустякам! Анна предлагает: «Смени гневный тон на дружелюбный, иначе, несмотря на свою правоту, ты восстановишь людей против себя». Дочь воспринимает её замечания болезненно, как личное оскорбление, мол, я для тебя всегда плохая. Однажды Анна была у них в гостях и что-то дочери не понравилось в её поведении. Рая заговорила с матерью таким голосом, что та даже банку с кофе опрокинула «испугавшись» её враждебного тона.

– Чем я опять не угодила тебе? – сдавленно спросила Анна и, не сдержавшись, уколола её: – Не удивительно, что не ладятся отношения с коллегами, с твоим то командным тоном!

Оскорблённая Раиса, запершись в туалете, разрыдалась – видно, мать нечаянно «насыпала соль на рану». Пришлось Анне извиняться перед ней, чтобы успокоилась. Той на работу ехать на автомобиле – опасно с взвинченными нервами быть за рулём.

Сдерживать негодование, проявлять снисходительность, спокойствие, понимание  всегда трудно – тонко чувствовать не каждому дано! Для этого надо, чтобы душа трудилась, не ленилась. Легче проявлять необузданную агрессию и требовать, чтобы все тебе беспрекословно подчинялись, в том числе и муж, подкаблучник. Неужели Рая считает, что так и надо относиться к родным людям? Как бы то ни было, спокойно, убеждением она, достойная преемница отца, – у того тоже взрывной, неуравновешенный характер – не сочла нужным действовать сегодня. Неужели непонятно, этим вредит не только малютке, но и подрывает свой авторитет? Во время гнева мозг отключается, и человек не думает о других вариантах и нюансах поведения. Задумывается ли Раиса, что сама провоцирует скандалы манерой властвовать, подавлять инициативу и самостоятельность людей. А потом жалуется, что муж рохля. Да и дочь такой может вырасти. Недаром у Анны, понимающей все последствия такого диктата, это вызывает протест. Но Раиса уверена, она лишь права, – настроение ей мать испортила перед свадьбой.

Ненависть на лице дочери, вспыхнувшая при стычке, обожгла сердце Анны. В таком случае вообще не след куда-то идти. Зачем? Чтобы Сергей, сердечный друг юности, он же и родной дядя жениха, обратил внимание на унылый и безрадостный вид её? Женщина виделась с ним на сватовстве невесты и вся замирала, таяла, встречаясь с его откровенным, полным огня и страсти, взглядом. Но сегодня не судьба даже перемолвиться парой фраз с ним. Какие уж тут веселье, отдых за свадебным столом, приятное общение с Сергеем, если душа растерзана и безутешна не только из-за сына, но и из-за стычки с дочерью в горле будто ком застрял! Нет, ей надо побыть одной, чтобы восстановить душевное равновесие (это не так-то легко достигается!). Не надо насильно тащить себя туда, где без неё могут обойтись. Нужно проявить характер. Анна прошла в спальню, переоделась в брюки со свитером, взяла в руки книгу, раскрыла её. Муравьиная цепочка строк плыла перед глазами, не вызывая интереса к тексту, – мыслями она возвращалась к детям, которые не церемонятся с ней. Считают, что её в любое время можно расстроить и огорчить, а их в неурочный час не смей беспокоить – попробуй ка позвонить Косте, когда он спит! Сын и дочь, требуют к себе деликатности, тактичного обхождения. А к маме нельзя так относиться? Однажды Рая даже обозвала мать овцой. Анна так была ошеломлена, что не нашлась что сказать. А дочь, заметив, что опешившая Анна, тормозит, расхохоталась.

– Прости, мам, нечаянно вырвалось! – Женщина лишь криво усмехнулась вместо того, чтобы хотя бы ввернуть: вот, мол, дождалась благодарности!

Дальше – больше. Раиса отчитывала Алину, бабушка что-то сказала в оправдание внучки. Привычная повелевать дочь повернулась к ней, возмущённо проговорила:

– А тебя кто спрашивал? – и снова Анна промолчала, лишь губы поджала.

Почему не поставила дочь на место? Не хотелось лезть на рожон, устраивать разборки? И всё же стоило сказать что-то типа: «Ну, спасибо, дочь! Мне, выходит нельзя и рот открывать, пока не спросят?». Но недаром говорят: после пору не лезь в нору. Теряется Анна, не находчива – тугодум, да и только! И все же эту ситуацию надо менять – не позволять неуважительно относиться к себе. Оптимально было бы, кабы Борис защищал честь и достоинство супруги, её самолюбие от оскорблений. В хороших семьях мужья так и делают, ставя зарвавшихся детей на место. Но он, похоже, даже рад, когда те грубят ей – такая у него неприязнь к жене. Он и сам готов при случае насолить второй половине.

Да, жизнь в очередной раз учит Анну не только в лице сына и мужа, эгоистичных, самовлюблённых, но и в образе дочери, злопамятной, не прощающей никаких её ошибок. Когда все молчком собрались, уселись на иномарку и уехали на свадьбу, женщина, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. Как же легко её выбить из колеи! Энергию любви, устойчиво спокойное настроение, которое она пытается создать внутри себя, вытесняют обида, неуверенность, отсутствие внимания. Каково ей сознавать, что она – изгой в собственной семье! Малые детки спать не дают, а вырастут – сама не уснёшь. Да, без семьи нет счастья. Но она крепка лишь ладом да согласием, которой нет у них. Чья в том вина? Неужели только в Анне дело? Борис тоже хорош! Собрался, уехал, даже не поинтересовавшись, почему жена не едет вместе со всеми. Впрочем, он никогда не отличался чуткостью души. Поманили выпить! Бегом! Как бы меньше других не досталось!

Чем бы утешить, отвлечь себя от горьких мыслей? Взяла с полки книгу Карнеги – этот автор не однажды помогал ей обрести душевное равновесие – раскрыла наугад. В глаза бросились строки: «Причиной нашего мучения и беспокойства являются не внешние обстоятельства, а наше отношение к ним». Согласна! Начала дальше перелистывать страницы. Что ни слово, то аксиома, не требующая доказательств: «Никто в мире не может принести душевное спокойствие, кроме вас самих… устраняйте дурные мысли из головы… от страданий и отчаяния перейдите к действиям». Отлично! Анна включила компьютер, нашла ритмичную музыку, начала танцевать. Ею овладела эйфория – тоска с души отошла сама собой.

– Вспыльчивым и конфликтным быть невыгодно, – убеждала Анна дочь в переписке с ней чуть позже, когда та уехала к себе в город. – Разозлённый человек зачастую даже внешне некрасив: мрачен, хмур и угрюм, чем и отталкивает от себя всех. Посмотри на папу, когда он зол. Да и на здоровье злоба плохо отражается – недобрые люди часто болеют и мало живут. Важно не держать зло на сердце, хорошо относиться к окружающим. За недоброжелательность люди мстят, а конфликты, переживания отражаются на сердце, разрушают его.

– Ну, слава богу, выговорилась, – съехидничала дочь. – Хорошо хоть есть кому! Надеюсь, легче стало. Рада за тебя.
– Спасибо за «добрую» иронию, – тяжело вздохнув, Анна отключилась.

Но вот, наконец, через два года, под ипотеку приобрели однокомнатную квартиру, в которой воцарился Константин, а недовольная Раиса снова сердито отчитала мать, словно по щекам отхлестала. Поставила в упрёк, что с кредитки она сняла деньги на недостающий первоначальный взнос, а квартиру отдали Косте. Почему?

– Потому что у вас есть крыша над головой – живёте в квартире Алёшиного отчима, а Костя снимает жильё! – задетая за живое ответила та.

Раиса по-своему права. Конечно, мать вернёт снятые с дочериной кредитки деньги, да и уплаченные ею проценты тоже. Но та уязвлена, что квартира досталась не ей с ребёнком, а брату.

– Я  понимаю твою ревность и обиду, – спохватилась Анна. – Костя, конечно, шалопай и не заслуживает того, чтобы возмещать траты за него. Я сама злюсь на его легкомыслие, в результате чего он потратил такую большую сумму со своих кредиток, не имея возможности нормально зарабатывать и гасить долги. Но как не тревожиться, видя, как он кирпичом лежит на дороге жизни, ничего не предпринимая для улучшения своего положения. Меня просто убивает неумение и беспомощность его попыток устроить судьбу! Чем это объяснить? Растерянностью, узостью взглядов, непрактичностью, ленью, избалованностью? Не выбрал ли Костя для себя лёгкий, а на деле опасный путь, связанный с продажей и употреблением наркотиков, хотя он отрицает это? Я цепляюсь за надежду, что он просто не видит себя в стандартных профессиях, не представляет в них перспективы для себя. Они не интересны ему, обогащая себя знаниями из Интернета, хочет найти себя в чём-то неординарном в отличие от традиционных путей. Дай Бог, чтобы так и было! Не могу я бросить, не поддержать, когда он на перепутье. Но одновременно приобрести квартиры обоим нет возможности. – Анна помолчала, обдумывая, что ещё написать в утешение дочери – не одна она решала, кому достанется жильё.

– Дорогая, любимая моя доченька, знаю, тесно вам в однушке Лёшиного отчима, сочувствую! – с немалой долей горечи и вины продолжала она. – Я обоих  люблю, как пальцы на руке, – кому больнее, того и жаль! К сожалению,  мне пока нечего предложить, я не могу лечь пушистым ковром тебе под ноги, чтобы легче было идти по жизни. Но пусть моя любовь прибавит тебе уверенности и удачи! Я всегда буду рядом, помогу и поддержу во всём, в чём могу!

Да, Раиса разочарована – увы, причин для восторга нет! Зато Костя, на которого так неожиданно свалилось счастье обладания квартирой, не знает, как выразить признательность за подарок от родителей. Теперь он не будет мотаться по съёмным квартирам. Есть куда привести жену, надумай он создать семью. Если бы была возможность решить ещё жилищный вопрос дочери, Анна была бы вполне счастлива.

– Здравствуй, моя дорогая и горячо любимая всем сердцем мама! – пишет Костя, обращаясь почему-то к ней одной. – Если бы ты знала, как я дорожу тобой! Какую душевную боль приносят мне твои страдания и переживания! Я ведь и сам добавляю перчинки во весь этот суп! Как я ненавижу себя порой за это! Прости меня, пожалуйста, за мои грехи, за неоправданные ожиданиям действия, за терпкое словцо, за непослушание и непонимание, за все моменты, когда я не привносил в твою жизнь ноты радости и спокойствия! Во время таких размышлений у меня ком стоит в горле и слезы ручьём катятся. Так хочется, чтобы ты была счастлива и никогда в жизни не испытывала негатива! Моё сердце разрывает тоска, а душа ревет и стонет, когда понимаю, что опять не оправдал надежд! Ты самый дорогой и близкий мне человек, я люблю тебя искренне, всем своим существом люблю! Прости, что, осознавая свою вину, выражаю признательность лишь в словах, а не в делах. Это письмо я написал в минуты накативших волн сентиментализма.

– Спасибо, не ожидала от тебя такой признательности, – Анне было и приятно и грустно одновременно от сообщения. Есть над чем задуматься. – На очереди у меня поиск спонсора для издания своих произведений, – поделилась она с планами с сыном. – Неуверенность в себе надо вытеснять шаг за шагом. Тебе тоже пора становиться на крыло! Воплощай в жизнь свои мечты, не жди, когда это сделает для тебя кто-то другой! У тебя есть жильё, бытовая техника – это ступенька для подъёма вверх. Только прошу, не становись на скользкий путь! Ты сам говорил, что есть множество путей для честного зарабатывания денег. Ищи, используй их. Государство начало активно вести борьбу с криминалом. К сожалению, зачастую караются стрелочники, а верхушка айсберга остаётся недосягаемой.

Анна окрылена. Подтверждаются её убеждения, что психологический настрой,  самовнушение, которыми она продолжает заниматься по утрам, пока тело расслаблено, мозг кристально чист, не забит дневными заботами и чутко воспринимает слова самогипноза, – в том числе таких, как: «Я сила, я воля, уверенность, победа!», ведут к внутренней свободе, позволяют поверить в свои возможности и способности. Женщина старается жить по принципу: всё, что ни задумала – сделает, не оставив ни шанса для сомнений! Она будет преуспевающей, поможет детям встать на ноги, покажет им, как идти по жизни, не сдаваясь обстоятельствам. Но деньги – лишь средство для удовлетворения материальных потребностей и претворения в жизнь своих идей. Можно, конечно, и без больших денег быть счастливой, будь рядом понимающий, любящий человек. Увы, этого у неё нет, но есть работа и увлечение, ими она компенсирует недостаток личного счастья.

Анна вернулась мыслями к сыну. Его сообщение подтверждает тот факт, что он далеко не равнодушен к её наставлениям. Матери и самой неприятно читать Косте нотации. Но разве может она оставаться спокойной, зная, что любимый сын испытывает трудности из-за инфантильности, незрелости, неподготовленности к жизни. Как знать, не психологические ли тренинги и изотерическая литература отрицательно подействовали на него? Делая упор на позитивный настрой в достижении успеха, они зачастую умалчивают о необходимости упорного целенаправленного действия, труда. Не зря Анне не нравится установка сына: «У меня нет проблем!». Как будто они сами с собой рассосутся и деньги придут. Впрочем, так оно и есть! Тонко чувствующие, имеющие неуловимую связь с чадом родители в ущерб себе приходят на помощь. Сын не только потрошит их карманы, но и разочаровывает – разве таким несостоявшимся и несамостоятельным они хотели бы видеть его? К чему дезинформировать подсознание, толкая его на бездействие словами об отсутствии проблем? Деньги с неба не посыпятся, если не делать усилий, реальных шагов для этого. Если уж на то пошло, лучше повторять в качестве самогипноза: «Я ответственен за свою жизнь и преуспевание».

Но не внесла ли она сама определённую долю в бездеятельность Кости? С чего всё началось? Не с того ли момента, когда от радости встречи с Костей почти насильно сунула ему тысячу рублей на карманные расходы, хотя он отказывался от них? Позже, видя затруднительное его положение, снова предлагала оказать посильную помощь. С готовностью шла навстречу просьбам выручить его даже тогда, когда сама испытывала нужду в деньгах. Занимала и посылала ему. Вот так постепенно и заложила в него привычку брать от матери подачки. Он просто ленится работать – а лень, говорят, неизлечима!

***

Анне понравились вычитанные в Интернете слова: «Чтобы удавались все дела и жизнь искрилась позитивом, установку дай себе с утра: «Я счастлива, успешна и красива!». Так она и сделала. Потом сварила любимую пшённую кашу, выставила на стол бутерброды с майонезом и колбасой для мужа, позвала его шутливой фразой:

– Борис Иванович, кушать подано – пожалуйте к столу!

– Издеваешься? – войдя на кухню, мрачно бросил тот. Ему кажется, что жена иронизирует над ним, когда называет по имени и отчеству. А у неё просто хорошее настроение – вчера рано уснула и хорошо выспалась. Смиренно сложив ладони перед грудью, потупила смеющиеся глаза.

– Суровый ты, мужичок! Разве я издеваюсь? А что по имени и отчеству окликнула, так возраст у тебя подходящий – почему бы не называть так?

Опущенные углы рта, взлохмаченные седые вихры волос, обвисшие серые мешки под глазами рассказали больше слов – опять не в настроении, явно готов загулять, чтобы повысить жизненный тонус. Но думать об этом не хотелось. Ей и без того часто бывает плохо от поведения Бориса, готова рыдать и молнии метать или, наоборот, в хандру впадает от одного его вида, но сегодняшнее утро не даст испортить. Пожелав ему приятного аппетита, занялась приготовлением кофе – налила кипятка, добавила чайную ложку растворимого кофе, молоко, мёд. Муж налил себе чай с сахаром, принялся за бутерброды, исподлобья, недобро поглядывая на жену. Грузно поднявшись, – о благодарности за завтрак и мысли нет! – надел кепку в прихожей, хлопнул дверью.

Анна поела кашу, запивая сладким кофе. Прошла в спальню, открыла шкаф с давно вышедшей из моды одеждой – она не любит расставаться с привычными вещами. Подобрала тёмно-синюю юбку, сиреневого цвета батник. Расчесав покрашенные от ранней седины коротко стриженые волосы, надела под цвет одежды синюю шляпу.

В детский сад женщина добирается пешком. Два километра пройти быстрым шагом по зелёной, пахнувшей утренней свежестью уреме – настоящее удовольствие для неё! Село находится в живописном месте в окаймлении лесов и крутых холмов, похожих на головы великанов. Воображение Анны рисует фантастическую картину их битвы с неведомыми космическими пришельцами, от которых они потерпели поражение и по недоброй воле противника по шею зарыты в землю. А как прекрасно в лесу, где летом любит собирать душистую, сладко тающую на языке спелую, сочную землянику в высокой траве ложбинок и в открытых свету, солнцу полянках; осенью вдыхать горьковатый аромат грибов под опавшей листвой! Земля родная – колыбель золотая! Как не любить скромную красоту заветных мест, когда солнышко, словно расшалившийся ребёнок, прыгает по верхушкам и кронам деревьев. Пучки света играют, переливаются на изумрудной росистой листве, травах и подснежниках, среди которых, по словам ботаников, 70 видов первоцветов, в том числе скромные, изящные и неповторимые золотисто-жёлтые горицветы, растущие в их местности. Среди подснежников – настоящее чудо природы распустившиеся головки сон-травы с золотистыми искрами тычинок в обрамлении нежно-бархатистых и снежно-голубых лепестков. Не оторвать глаз от незабудок и колокольчиков плюс ландышей, холодный, влажный аромат которых ни с чем не спутаешь. Жаль горожан, они стремятся на курорты Египта, Турции, лишая себя возможности видеть эту первозданную красоту,  оставившую в душе Анны неизгладимые впечатления, которые не могут не проявляться в творчестве! Полный восторг испытывает женщина, когда встречает пылающие кумачом утренние зори или провожает вечерние закаты в малиновых отсветах горизонта во время пеших прогулок в рукотворном сосновом бору, высаженным земляками. Край родной – сердцу рай!

С утра, на свежую голову, легко думается. Мыслями Анна переключилась на любимую работу, главное в которой – умение привить детям любовь к музыке. А если ребёнок не понимает её? С ясельного возраста она неутомимо на примерах объясняет, доводит до воспитанников – отчего мотив порой звучит грустно или весело, торжественно и возвышенно или грозно и сердито. Разучивая песенку про собаку, в беседе с малышами музыкальный руководитель наглядно демонстрирует, почему та бывает кусачей. Да, кошка ласковая и пушистая, потому что живёт дома в тепле и уюте, а собаке, карауля собственность хозяина в конуре, приходится терпеть холод, жару. Ребятишки приучаются не только улавливать все тонкости и нюансы звучания мелодии, но и приобщаются к доброте, сочувствию, причём не только к животным, но и к людям. С возрастом маленький человечек станет мудрее, осознает, что ничего не ценится так дорого, как доброта и внимание.

В младших группах занятия начинаются с восприятия музыки. Под бодрую мелодию, вызывающую положительные эмоции, детки учатся маршировать, делать физические упражнения, пальчиковую гимнастику, поют песни. Бывает, дитя совершенно равнодушно к мелодии или, наоборот, она вызывает у него отрицательные эмоции, потому что он когда-то при её звучании подрался с кем-то. Музыка с тех пор ассоциируется в нём с неприятным инцидентом. Тут уж надо постараться, чтобы наложенные отрицательные эмоции у крошки вытеснились, стёрлись в памяти и появились позитивные чувства на звуки мелодии.

А вот и двухэтажное здание детского сада с игровой площадкой и качелями, каруселями. Утреннее солнце щедро льёт золотистые лучи, освещая красным отсветом купы молоденьких берёзок, высаженных воспитателями на субботнике. Анна поднимается на крыльцо, открывает дверь и слышит плач малыша, не желавшего расставаться с растерявшейся мамочкой.

– Помогите успокоить его, Анна Михайловна, – обращается к ней с просьбой раскрасневшаяся от огорчения худенькая, как тростинка, молоденькая женщина.

Анна поднимает ребёнка на руки, ласково приговаривая, что сейчас он будет играть с ней на аккордеоне, велит помахать маме ручкой. Вытерев слёзы пухлой ручонкой, тот послушно машет ладошкой. В музыкальном зале малютка, увлечённый оптимистичной мелодией аккордеона, на котором Анна наигрывает ему песенку, успокаивается, веселеет. После того как тот потрогает клавиши, она уносит его в группу. Когда воспитательница по расписанию приводит в музыкальный зал младших ребят, обнаруживается, что один из них не в духе.

– Ничего не буду делать! – сердито насупившись, заявляет он. – С бабушкой поругался и, вообще, я не выспался!

Анна Михайловна, хотя и строгая и даже, по выражению мальчика «грозная» с виду, тем не менее, не ругается, не настаивает, чтобы тот подчинился общему ритму, а сажает на стульчик, снисходительно говорит: «Ладно, Миша, отдохни», и начинает занятие. Но проходит несколько минут, и карапуз воодушевляется, уже «не хочет спать», а желает со всеми вместе участвовать в театрализованной игре, в изображении сказочных персонажей – зайчика, медведя, петушка. А потом, чтобы не сердились за его капризы, спрашивает умильно:

– Мы ведь друзья с вами, Анна Михайловна?

– Конечно, милый! – улыбается та в ответ.

Потом подходит очередь средних и старших групп, где программы более сложные. Дети приучаются к воспроизведению песен, частушек. Они танцуют, водят хороводы, участвуют в театрализованных представлениях по мотивам русских народных сказок, в ансамбле ложкарей. Многие из них хорошие запевалы. Помнится, член жюри конкурса «Зажгись моя звезда» с удовольствием отбирала для своего коллектива её воспитанников, которые позже поступили в музыкальные училища и институт культуры!

У Анны самой музыкальный дар обнаружился чисто случайно. В детстве отец приобрёл для братишки Макара гармонь, но вышло, что больше всех на ней играла она – подбирала мелодии к песням, звучащим по радио и телевизору. С открытием музыкальной школы в райцентре, Аня переехала жить к тётке, чтобы заодно получить и среднее, и музыкальное образование. К этому времени она могла легко и свободно подобрать на баяне любую мелодию к песням и танцам. Сочиняя сказки, стихи для детей, переложила их на музыку, сейчас использует на занятиях. При поступлении, на экзаменах в институт культуры преподаватели обнаружили у абитуриентки из глубинки природную одарённость и исключительный слух. По конкурсу, который был огромным – 20 претендентов на место, Аня прошла без проблем и сразу зачислена на второй курс. Давно это было. Сейчас в коллективе, в котором Анна бессменно трудится вот уже 35 лет, не хотят отпускать её на заслуженный отдых. Коллеги ценят готовность Анны подменить заболевших или отпросившихся с работы. Малыши привязаны к ней, любят со всем пылом искренних сердец, а родители довольны их успехами.

 

Борис, как Анна и предполагала, к вечеру напился и в какой уже раз, «потерял» зарплату. Скорее всего, перепрятал её небольшими заначками в разных местах. Пьёт и деградируя, катится по наклонной. Поганец, пристроившись возле сильной, ответственной женщины, тянет из неё жилы! Сердце Анны при виде запившего супруга застучало учащённо, губы задрожали от еле сдерживаемой обиды.

– Почему я одна должна отдуваться за кредит? – приложив руку к занывшей груди, страдальчески проговорила она.

– Об этом ты Костю спроси! – Сняв с головы фуражку, Борис повесил её на вешалку в прихожей. Обнажились лобные кости, которые вместе с густыми взъерошенными бровями, свисающими над глубоко посаженными мелкими глазами и раздутым посиневшим носом, придали угрожающее выражение его облику.

– А слабо вашей бухгалтерии перечислять зарплату на карточки? Везде такая практика, – стоя возле мужа, Анна в напряжении сцепила пальцы рук. – Деньги не таскал бы с собой – целее были бы! – срывающимся голосом добавила она.

– У нас арестованы счета в банке, – икнув, проговорил тот. – Зарплату наличными выдают. – На хитрой его физиономии, в широком круглом лице, в прищуренных глазах плещется эгоистическое удовлетворение, чем ещё больше утвердил жену в мысли о припрятанных заначках. Она бросила на него, явно не расстроенного «пропажей денег», пытливо-недоверчивый взгляд.

– Может, напишешь мне доверенность на получение зарплаты, коли не можешь донести её до дома? – спросила она прыгающими от унижения губами – каково ей зависеть, выпрашивать от этого вырожденца денег. Тот промолчал. Хорошо зная Бориса, Анна понимала бесполезность сказанных ею слов. Быть нужным семье он явно не торопится. Махнув рукой, проговорила с усталой безнадёжностью: – Ты далеко не альтруист – думаешь лишь о лужёной глотке. Что, кишка тонка гасить кредит?

– Вот тебе! – он вскинул замызганную руку с неприличным жестом жене под нос. – Это мои кровно заработанные, хочу даю тебе, хочу пропиваю! Никто мне не указ! Дай пожрать! – как ни в чём ни бывало, тут же без паузы потребовал он.

Как ножом, полоснуло по сердцу уязвлённую Анну, готовую ударить в лоснящееся жиром и грязью наглое лицо. Ну, нет, она не хочет получить в ответ на пощёчину удар кулаком! Однажды она, беременная, по молодости лет дала волю рукам и получила такую затрещину, что отлетела к стене и рухнула на пол. От начавшегося кровотечения случился выкидыш. С хмельным, не контролирующим свои действия, шутки плохи. «Я тебя, свина, по-другому проучу!» – вспыхнуло у Анны в голове.

– Ах, не указ! – она прошла на кухню, достала из навесного шкафа тарелку, с силой бросила перед ним на пол. – Тогда почему я должна кормить тебя, если не даёшь денег ни на продукты, ни на уплату кредита?

Достала вторую тарелку, «свирепствуя», снова грохнула её перед ним:

– Вот тебе еда! Я что, обязана содержать тебя?

– Взбесилась, что ли! – муж меланхолично перешагнул через разбитые тарелки, подошёл к плите, где стояла кастрюля со щами, поднял крышку, вдыхая аромат специй.

«Что это я бью посуду, которая денег стоит?» – искрой мелькнула трезвая мысль. – Ему, поклоннику Вакха, всё до фени!

– Погоди-ка! – Анна метнулась к плите, оттолкнув Бориса плечом, выхватила кастрюлю со щами из-под его носа, опрокинула в помойное ведро. Лицо супруга вытянулось. – Пойду, поросятам отдам твой ужин. Ты его сегодня не заслужил! А тебя буду кормить, когда деньги на продукты и ипотеку будешь приносить. – Сказав это, супруга быстро, пока тот не опомнился, ретировалась с ведром на улицу.

Покормив Борискиных братьев меньших щами, а кур – мещанкой из варёной картошки с дроблённым фуражом, почистила навоз под поросятами. Подстилка мокрая, тяжело поднимать вилами чавкающие под ногами соломенные пласты – но куда деваться с лодырем мужиком, неделями не заглядывающего в сарай!? Освободившись, пошла гулять. Одолевала мстительная радость, что смогла насолить бессовестному супругу. Хотя и досада не проходила, лежала свинцом глубоко в сердце. Анна рассчитывала на этот раз больше обычного внести за кредит – хочется досрочно погасить его, дочери помочь с жильём. Шла по дороге в поле и плакала. Одни беды и несчастья приносит в дом этот выпивоха! Позвонила сыну.

– Мамочка моя любимая, крепись, держись, дорогая! – утешая, говорил Константин на её сетования. – Скоро я приеду с Раей и зятем! Только не унывай, родная, абстрагируйся от негатива, отпусти, пусть всё идёт стороной. Не держи зла на папу, все будет хорошо, скоро все наладится! Люблю тебя, моя хорошая, самая добрейшая и заботливая, моя прекрасная, милая мама!

– Спасибо за добрые слова! – А про себя подумала, легко ему говорить, а поживи ка с таким, как Борис, и предложила: – Но, положа руку на сердце, лучше бы ты быстрее устроился на работу да помог гасить ипотеку. Знаешь же, как ненадёжен папаша!         Выслушав очередные оправдания сына о поисках работы, отключилась. Набрала номер дочери. Нервная, безрадостная Раиса часто срывается на домочадцев за малейшие проступки. Взяла за правило все проблемы решать криком, бранью, а то и рукоприкладством. Анна стала думать, какую альтернативу предложить той по отношению к провинившейся вчера внучке.

– Привет, дочка! – поприветствовала она Раю. – Я гуляю и думаю о том, что в детях надо аккуратно воспитывать послушание.

– Что ты хочешь этим сказать? – уточнила та.

– Психологи считают, что покорные, забитые чада теряют волю и идут на поводу каждой сильной личности, причём не всегда положительной, – задумчиво произнесла Анна. – Не каждая детская компания – разлюли малина. Чтобы у Алины был твёрдый характер и она могла противодействовать дурному влиянию, нельзя ломать её, кричать, тем более, бить. Убеждай, внедряй сознательное отношение к поступкам.

– Мам, я до сих пор зла на неё за вчерашнее! Просто стыд и срам! – отрывисто и раздражённо прозвучало в ответ.

–  Меняй настроение! Всё перемелется – мука будет! – скаламбурила Анна. – Нагружают вас на работе сверх меры. Не до детей! Но нет худа без добра. В ходе чрезмерной нагрузки количество перейдёт в качество, профессионализм твой возрастёт!

– Пока я чувствую только усталость.

– После зимы с недостатком солнечного света и витаминов это закономерно! Гуляй чаще, энергия свежего воздуха укрепит иммунитет и нервную систему – спокойнее и по отношению к Алине будешь. Я стараюсь хоть часок, но урвать для прогулки.

– Не лень тебе, мам! Мне бы после работы до постели добраться!

– Не лень! – бросила та, умолчав о том, что Борис своим поведением, словно кнутом, подстёгивает её. Она рада хоть ненадолго отлучиться из дома – не видеть пьяного. Что толку жаловаться – это только углубит душевную рану. – Вернусь к поступку Алины. Интерес к гениталиям вполне закономерен в её возрасте. Важно, чтобы любопытство не переходило грань дозволенного. Ты интеллигентная женщина и надо как-то продуманно, мягче к этому отнестись, а не кричать и бить её, глупенькую, за то, что она в компании мальчишек и девчонок разглядывала, что находится под трусиками! Этим не поможешь, только загонишь проблему внутрь. Алина перестанет откровенничать с тобой. Будет скрытничать, таиться, но поступать по-своему! Стоит подчеркнуть в беседе с ней, что это некрасиво, неприлично. В обществе не принято демонстрировать то, что скрыто одеждой. Такие действия осмеиваются, осуждаются. Она же не хочет стать предметом насмешек?

Раиса, как ни странно, внимательно слушала мать, ни разу не прервала её.

– У нас, насколько мне позволяет память, отец никогда не поднимал руку на нас, а вы с Алексеем хлещете дочку ремнём! – продолжала Анна. – Я уж не говорю о крике, который тоже является насилием, подавляющим личность. Вам кажется, что попадает ей по заслугам: не слушается, не убирается в квартире, не учит до прихода родителей уроки, «сидит» в бесчисленных приложениях мобильника. Но в этом дочь берёт пример с вас. Видит, что мама с папой, торопясь на работу, не заправляют за собой постель, раскидывают куда попало вещи. А по вечерам «отдыхают», уткнувшись в телефоны. А где он, личный положительный пример, на котором воспитывают детей? Работа не в счёт – он выпадает с поля зрения ребёнка. Алина видит только лежащих без дела родителей в то время, когда в доме полный бардак. Чтобы приучить девочку к порядку и созданию уюта в комнате, нужно терпеливо и упорно, а главное ежедневно, а не от случая к случаю окриком или избиением, требовать это.

– Легко тебе говорить, мама! Я дома то почти не бываю. Пашу с утра до позднего вечера, прихватывая субботу! – чувствуется, дочь уязвлена – Анна попала в точку. – Почему бы не похвалить за созданный совместно с ней порядок и уют, чтобы у девочки был стимул? Нет, мы пытаемся обвинить, обозвать ленивицей, втоптать в грязь, сломать рукоприкладством, сделать из неё трусливую, безвольную личность. Сможет ли она, забитая в семье, противостоять потом давлению одноклассников, защититься от тех, кто покушается на её волю, и достоинство? И неважно, ремнём или словами ударим по самолюбию. Дитя привыкает, что бьют, оскорбляют родители, значит, нормально, когда это делают и другие. Так воспитываем жертву, позволяющую себя обижать из-за заниженной самооценки. Запугивание до добра не доводит – калечит душу и судьбу ребёнка!

– Ну, хватит, мам, нотации читать? – Раиса, как и ожидалось, оборвала мать.

И поделом! Учить легко – воспитывать трудно. Разве Анна сама была идеальной матерью? Подтверждением тому всплывший из глубин памяти эпизод. Перед внутренним взором Анны проплыла тесная комната с разбросанными трёхлетней Раей игрушками и куклами. В углу возле кровати Костина коляска – сынишка ночами, не умолкая, плачет. Голосит так, что пупок вылезает наружу. Оглушённая горластым младенцем, Анна то качает его в коляске, то пелёнки меняет, то на руки берёт, предлагая пососать грудь. Малютка вертит головой – отказывается от молока. Уж не пересчитать, сколько ночей она не спит, днём тоже не отдохнёшь – надо с Раечкой нянчиться, готовить еду для неё и мужа, стирать, развешивать пелёнки, гладить их. Ни минуты свободного времени. Шатаясь от изнеможения, женщина слоняется с сынишкой по комнате, напевает вполголоса – все бесполезно! Глаза её слипаются, закрываются – она без сил падает на кровать, кладёт младенца к себе на живот и дремлет, хотя тот продолжает надрываться от плача. Уж на что муж, ежедневно приходящий с работы в подпитии и крепко спящий, и тот заворочался, закряхтел на своём диване, рявкнул недовольно:

– Успокоишь, нет, ребёнка!?

– Не получается у меня, попробуй, укачай ты, – еле ворочает языком Аня.

Борис берёт малыша на руки: «А-а-а» – хрипло, спросонья тянет он, потряхивая Костика на руках. Тот заливается ещё пуще. Что за божье наказание!

– Забирай своего сына! – со всей силой швыряет он кроху жене на кровать. Анна в шоке – чуть не убил его папаша!

Под утро Костя успокоился, уснул. Аня перекрестилась: «Слава Богу!» Муж ушёл на работу. Можно самой прилечь, пока дочка спит. Она, словно в глубокую яму, проваливается. Но тут же из пропасти сна её возвращает в реальность резкий звонок в дверь. Аня подскакивает от неожиданности, накидывает на плечи халат. Это приехала мать, нагруженная сумками с деревенской снедью. Разбитая, вялая, замученная многодневными бессонными ночами, – Аня уже ни чему не рада. Лохматая, не причесанная, с трудом соображая, ходит по комнате, как тень, хватается то за одно, то за другое. Заправляет диван, на котором спал супруг, койку, где сама одинокие ночи коротает. Анастасия Васильевна разгружает гостинцы – мясо, масло, творог, сливки, молоко. Дочь машинально достаёт из холодильника кастрюли с едой, разогревает, кормит мать. Для Раечки готовит свежую кашу с молоком. Доев всё с тарелки, та убегает в зал к своим куклам. Ещё больше раскидала их по всей комнате – не пройти, не наступив на что-то. Анну злит беспорядок. Она велит маленькой Рае убрать игрушки. Та ленится, не реагируя на мамины слова, бегает по комнате, шалит.

– Я кому сказала, убрать игрушки! – вспыхнула Анна и, занеся руку над Раечкой, вложила в силу удара все скопившееся в ней раздражение от бессонной ночи и усталости, мужниных пьянок и отсутствия элементарного внимания к себе. Голубоглазая крошка расплакалась, бабушка, войдя в зал и присев на диван, обняла, прижала её к себе.

Внезапно факелом вспыхнувшее зрелище обожгло такой горечью и раскаянием, что Анна невольно прикрыла глаза, из которых брызнули закипевшие слёзы. Конечно же, тут прямая логическая связь с тем, что происходит сейчас в семье Раисы.

На лице ссутулившейся Анастасии Васильевны, в опущенных уголках губ застыли сочувствие и жалость не только к внучке, но, как показалось, и к ней, Ане. Стыдно, она достойна не только жалости, но и осуждения! Как можно влепить такую затрещину, причём, не соизмерив силу удара с хрупкостью беззащитной дочурки! Как в эту минуту молодая женщина ненавидела и презирала себя! Почему, почему она, несчастная, выходит из себя порой из-за невинной шалости дочурки? Гнев и ожесточение выбивают почву из-под ног. Аня готова разрыдаться, обнять Раечку, но это сделала за неё бабушка. У женщины до сих пор при воспоминании об этом ком в горле, плачет сердце, но прошлое не вернуть и не исправить! Эту злополучную картину уже не стереть с памяти, не простить ей себя! Жалкие, испуганные ярко-голубые глазёнки дочурки останутся для неё вечным укором.

Сегодня она понимает, этот взрыв – результат до крайности истощённой нервной системы. Тронь нервную струну, и она задрожит, зазвенит, заискрится, как бенгальский огонь. Да и в состоянии ли была Анна в тот момент изменить ситуацию? Не было у неё ни мудрости, которая приходит с возрастом и жизненным опытом, ни воли, ни сил, ни материальных возможностей, ни здоровья, необходимого для этого. Не заложен был в ней природой и дар предвидения будущего, как это бывает у некоторых. Вспомнила в этой связи набожную женщину, которая рассказала ей про свой  сон. Бог предстал якобы перед ней и предупредил: молись, не греши – я дам тебе хорошего мужа. Так и получилось. У неё замечательный добрый, трудолюбивый супруг, с которым она живёт, как у Христа за пазухой. Может, действительно, некая сила, Творец Вселенной, всего сущего на земле, сталкивая Анну с трудными обстоятельствами, заставляет задуматься, учит, направляет её, чтобы она совершенствовала себя, но, главное, привести к вере, к пониманию о существовании души и Всевышнего, который управляет материальным миром. Для чего-то даны ей и детям её эти испытания и страдания! Всё в этом мирозданье так совершенно задумано и устроено, а сам человек порой ведёт себя недостойно, несправедливо, сам себе противоречит, злословит, бывает подличает.

Анна вернулась мыслями грустной и печальной матери. Быть может, она в тот момент вспомнила, как сама била маленькую Аню? И запоздало пожалела, что поддавалась раздражительности и гневу. Но помнит ли испытавшая насилие Раиса об этом, когда сама поднимает ремень на Алину? Крик, рукоприкладство – это проявление беспомощности, слабости и незнания методов воспитания, лень и нежелание искать другие меры, способы воздействия и влияния на дитя! Ставка на насилие и окрики – это ошибка, которая со временем жестоким образом аукнётся и на ребёнке, и на матери самой. Раиса, конечно, не может не помнить тычки и шлепки, получаемые в детстве от Анны. И это не прибавляет теплоты взаимоотношений между ними. Хорошо, если дело ограничится лишь упрёками к престарелой матери…

Придёт время, Раиса тоже будет стыдиться своих ошибок, как Анна сожалеет и винит себя, что за личными душевными переживаниями не замечала страдания детей, не додала ласки, не приучила к хорошим манерам, не уберегла от опасного влияния улицы. Она только сейчас поняла – в жизни нет ничего дороже детей! Их не заменит ни работа, ни мужчина, которого любишь. Чада её не уверены в себе, не могут добиться успеха в жизни. Рая не в состоянии создать нормальных отношений со своей половиной, да и на работе проблемы с начальством. Не в отсутствии ли перед глазами доброго примера и душевного тепла в семье родителей корень зла? Но как предостеречь Анне, умудрённой жизнью, взрослых детей от ошибок? Стоит, видимо, рассказать об эпизоде, обернувшимся для неё настоящей трагедией, пока дочь, умиротворённая, отдыхает на диване, что полезнее всякой лекции.

– Доверие Алины легко потерять – трудно восстановить, – начала Анна своё повествование. – Я сама была трудным, замкнутым ребёнком. Причин для этого было немало. – И женщина поведала Раисе о случае из своего босоногого детства.

Однажды старшие соседние девчонки завели её, пятилетнюю малявку, и такого же возраста мальчугана в чью-то избу и заставили заниматься непристойными телодвижениями, которые обычно делают мужчина с женщиной при интимной близости. Эти дылды, взирая на это, получали наслаждение и хихикали довольные. Кто-то донёс об этом Анастасии Васильевне, и она приняла крутые меры, чтобы неповадно  было дочурке впредь повторять такое. Вне себя от гнева, что не только сама она попала на зуб соседкам, но и малолетняя Аня оказалась под гнётом сплетен и нездоровых обсуждений, женщина прилюдно выражала эмоции так, что та на всю жизнь запомнила горькую материнскую науку и грозный её урок.

Помнится, бабы сидели на завалинке и посмеивались, грызя семечки. Анастасия Васильевна тем временем лупила Аню, как сидорову козу, приговаривая, чтобы та больше никогда этого не делала. Испуганная, ошеломлённая, жалкая, крошка  отлетала, падала, ударялась оземь от её тумаков. Перепачканная пылью, съёжившаяся, вставала, и мать снова принималась охаживать её, колотить своими крепенькими кулачками. Из-за этой не последней, впрочем, психологической травмы из улыбчивой, смешливой и доверчивой малютки, каковой была Аня в раннем нежном возрасте, выросла забитая и насупленная, молчаливая и затравленная, словно зверёк, девчонка.

Но почему Анна, запуганная и загнанная матерью, а позже ещё и пьяницей мужем, испытавшая в полной мере давление со стороны близких людей, и сама позже повторяла их поведение? Психологи находят этому простое объяснение – насилие порождает насилие. Выходит тот, кто испытал его в детстве, и сам будет бить своих детей? Вправе ли Анна осуждать дочь, что та повторяет её поведение? Впрочем, она не осуждает, а пытается предостеречь от ошибок, которые совершала, кается в них, жалеет, что никто не смог остановить, притормозить её. Разве что Бог, пославший ей, не гибкой и жёсткой, ещё более несовершенного мужа.

– Исковерканная с детства жизнь стала безрадостна, не мила мне с тех пор. – При воспроизведении в памяти злополучной сцены у женщины защемило сердце. Но она продолжала, нежно поглаживая рукой больное место: – Этот случай посеял во мне комплекс неполноценности. В моей головке уложилось, что я нехорошая, грязная, порочная, раз уж за подобный поступок так больно бьют и наказывают. Это убеждение ничем нельзя было ни выбить, ни вытравить, ни выветрить из-под сознания. Разве что профессиональный психолог мог помочь. Но откуда ему взяться в захудалой деревушке? Позже чувство презрения к самой себе, заложили ощущения неуверенности и неудовлетворённости собой и не однажды сыграют роковую роль в моей судьбе.

– Почему бы бабушке не адресовать претензии к истинным виновницам или их мамашам? – возмутилась Раиса, глубоко тронутая её рассказом.

– Да, – согласилась Анна. – Кстати, матери этих девчонок сидели тут же на завалинке.

– Ну вот! – с придыханием произнесла ошеломлённая дочь. – Пусть бы их наказали, а не ни в чём неповинное, к тому же, морально пострадавшее от них дитя!

– Вдовья доля – бояться мнения тех, кто за надёжной мужниной спиной живёт, пусть лучше малолетняя дочь ещё раз пострадает! – озарило вдруг Анну, только сейчас вполне осознавшую мотивы поведения матери. – Я тогда не простила ей этого и последующих унижений – я боялась и даже порой ненавидела маму. А она, оставшись вдовой, по уши нагруженная тяжёлой физической работой в колхозе и в личном подворье, не знала, как найти подход ко мне, с тех пор колючей и неприступной. Была ли мать счастливой, оставшись в тридцатилетнем возрасте без мужа? Что она видела в  жизни, кроме непосильного крестьянского труда? Не мудрено было ей ожесточиться…

За разговором с дочерью Анна не заметила, как отмахала быстрым шагом километра три. По обе стороны дороги вольно раскинулись фермерские поля, отливающие изумрудом хлебов, от которых отдыхали глаза и, казалось, сама душа. Ярко синел без единого облачка небосвод, уходящий к далёкому горизонту. На смену тревоге и беспокойству от этой ясной лазури и активного движения в исстрадавшееся сердце Анны закрались сначала тихая грусть и спокойствие, потом эйфория, казалось, совершенно не соответствующая обстоятельствам и тем условиям, в которых она проживала. Пора возвращаться. На обратном пути помолилась за здоровье детей, внучки, мужа и за упокой усопших родных.

Когда дошла до дома, обнаружила беспорядок на кухне. На линолеуме валялся нож,  картофельная шелуха – это Борис готовил себе ужин. Женщина ухмыльнулась – муж не умрёт от голода! На столе сковорода с остатками жареной картошки, куски недоеденного хлеба. Сам мирно похрапывает на диване. Даже жалко стало, что лишила его любимых щей. Но надо же как-то проучить, выказать протест против неприглядного его поведения, жадности и скупости!

Убралась на кухне, помыла полы. Ужинать не стала, решила почитать перед сном, однако мыслями вернулась к разговору с дочерью, который сдвинул в сознании целый пласт воспоминаний из прошлого. Анна уселась за компьютер, чтобы записать их, и это обеспечило ей ряд новых творческих бессонных ночей.

***

Анастасия Васильевна была хорошей рассказчицей. Ей бы учительницей быть, о чём та буквально бредила в детстве. Но, как ни скажет Борис, мечтать – не вредно.

– Когда прискакавший на лошади гонец объявил сельчанам о войне, отца нашего забрали на фронт, оставив маму с шестерыми детьми, – прислонившись спиной к тёплой голландке и нанизывая на спицы шерстяную нить, начала Анастасия Васильевна однажды очередной рассказ о своём полуголодном детстве.

Провожать «рекрутов» до конца села народу собралось много. Настя с братишками ехала на лошадке, а годовалого Митеньку, отец, крепкий, здоровый мужчина прижимая к себе, нёс на руках. Остановились возле поля, засеянного подсолнечником. Жёлтая бахрома головок с семечками растрепалась от ветра, как непослушные волосы на голове человека. Босоногие мальчишки и девчонки горошинами высыпали из телег на пыльную дорогу. Раздался чей-то громкий плач. Василий, вздрогнув, прижал к себе Митю, расцеловав, передал жене. По очереди попрощался с родственниками и с мал мала меньше чумазыми ребятишками. Потом обнял и прижал к себе старшую семилетнюю Настю с выпирающими из-под холщового платья ключицами.

– Ну, расти большой, Настёна, на тебя вся надежда, слушайся, помогай маме! – бодрясь, произнёс отец и поцеловал в щеку. Глотнув подступающий к горлу комок, – уж больно мала помощница! – повернулся к Полине, женщине стройной, с высокой короной из обёрнутых вокруг головы и укрытых платком длинных и тугих кос, велел беречь детей. Жена с рыданиями в бессилии упала ему на грудь.

– Миленький мой, возвращайся живым! – захлёбываясь слезами, запричитала она, обнимая и целуя своего мужчину. – Я буду за тебя молиться!

Истошно заголосили и остальные бабы. Им вторила плачущая детвора, цепляющаяся за материнские подолы. Шум толпы слился в единый неистовый рёв. Вытирая рукавами заслезившиеся глаза, мужики, призванные на фронт, уселись на телеги и тронулись в путь. На колхозных лошадях им предстояло доехать до районного военкомата. Долго пылили савраски по полевой дороге, пока не скрылись из глаз.

Опустело, затихло село без кормильцев. Наступили самые трудные годы – не хватало мужских рабочих рук. И всё же поля ежегодно засевались семенами овса и подсолнечника, пшеницы и ржи. Подростки правили лошадьми, женщины налегали на плуги, а старики кидали в пашню семена. В уборочную страду в поле работали сутками. Лошади не выдерживали, их заменяли другими, а люди, недосыпая, недоедая, находили в себе силы работать по 14-18 часов. Зерновые культуры убирали косами. Пригодные трактора взяты на фронт, возят оружие и боеприпасы, а оставшиеся старенькие часто ломались, стояли на приколе без запчастей и топлива. Вслед за женщинами, косцами, шли вязальщицы снопов. Их возили на ток подростки, чаще всего лунными ночами на быках, так как днём их донимали слепни, они упрямились, не желая двигаться с места. Обмолоченное зерно отправляли на заготовительные пункты на нужды фронта. Настя на всю жизнь запомнила слова учительницы: «Родина – мать! Сумей за неё постоять!»

Полина, возвращаясь с утренней дойки, кормила малышей и отправляла их с Настей полоть огород. Сама снова убегала на колхозную работу. На этот раз полоть было сыро, ночью прошёл сильный дождь. Но разве удержишь детвору дома. То-то было радости карапузам вместе с соседской ребятнёй босыми ножками шлёпать по лужам!

Солнце поднималось всё выше, набирало силу, и дети побежали к речке, со свесившимися к ней плакучими ивами. Под ними не жарко. Настя с подругой Маней готовила возле обрывистого берега глиняные «пироги», кто-то делал, используя спичечные коробки, «кирпичи», сохнувшие под ярким летним солнцем. Из них малолетки сложили домик и печь, куда закинули «пироги». Потом куклы, сделанные из скрученных газет и обёрнутые в тряпочные обрезки, закружились в хороводах и плясках. Так, подражая повадкам взрослых, ребятишки в играх познавали мир. «Натрудившись», они искупались в мелководной речке, где вода доставала им до колен. Достав руками дно, малявки бултыхали ножками, поднимая мутный ил и распугивая лягушек. Накупавшись до посинения, в прятки поиграли тут же в уреме, где под каждым зелёным кустиком можно укрыться! Потом, перекидываясь самодельным тряпичным мячом, ещё и в вышибалу сыграли, а когда надоело, снова гурьбой направились купаться. Детство есть детство, и каким бы трудным не было, оно всегда является источником воспоминаний, придающим силы в зрелые годы и старости.

В памяти Анастасии Васильевны, как по заказу, всплывает ещё одна характерная для военных лет картинка. Громко протарахтела по пыльной улице телега татарина Валея из соседней деревни, чей приезд – целое событие для детворы. Лошадка, по приказу хозяина остановившись на зелёной лужайке, тянется к траве-мураве, а стар и млад тем временем устремляются к телеге с макулатурой и ветошью, которые старьёвщик позже сдаст в заготконтору. Настя, подпрыгивая от нетерпения, просит мать дать яйцо, чтобы обменять на свистульку кукушку. Полина велит ей сбегать к куриным гнёздам в сарае.

Загодя набранную ветошь мать кладёт в большой холщовый передник, куда обычно собирает сорняк с колхозных полей, и, придерживая концы рукой, вместе с егозой Настёной идёт к телеге Валея. За ними тянутся гуськом братишки погодки. Столпившиеся здесь с сопливыми ребятишками бабы с интересом присматриваются к предлагаемому старьёвщиком товару, аккуратно уложенному в деревянные ящички, яростно торгуются с ним, прежде чем обменять тряпки на нужную им в быту вещичку.

Полина еле проталкивается с Настей через толпу к телеге, и та, робея, протягивает яйцо Валею, несмело просит дать ей в обмен глиняную свистульку. Сама мать приобрела для дочки алую ленту в косы – той 1 сентября идти в первый класс – иглы и краски, которыми будет красить холст, вытканный на самодельном станке из конопли. Холст мать с тёткой Дарьей, отцовой сестрой, старой девой, проживающей с ними, изготавливали кустарным способом ещё зимой, когда меньше работы в колхозе, предварительно затащив деревянный стан в избу.

К сентябрю для Насти купили лапти, под них мать из холста вырезала портянки. Тётка Дарья сшила для своей любимицы холщовое платье. Вышла девочка из дома показать новое платье пришедшим к ней подругам, а тут корова подвернулась, поддела рогом, изодрала его. Она в слёзы – в чём она теперь пойдёт в школу? Тётка, рукодельница, подшила где надо, не дала испортить праздник. Сумку тоже сшили из холста, в ней будет таскать книги и газеты, чтобы писать в них между строк самодельной ручкой, сделанной из палочки и пера, закреплённого нитками. Чернила ученица приготовила из сажи. Подруга Маня сделала их из свекольного сока, а у некоторых одноклассников они из марганцовки. Как говорится, кто во что горазд. Экономика страны, перестроившись на военный лад, ковала оружие, работала на победу над врагом – об остальном потом подумают. Мануфактуры на прилавках магазина тоже не найти – всё уходит на нужды фронта. Да и денег неоткуда брать на покупки. Мать с тёткой работали с утра до вечера в колхозе, но получали лишь трудодни, которые, меря стаканами или ложками, выдавали зерном и мукой. Поэтому ближе к зиме Дарья перелицевала, переделав под Настин росток своё пальто, та донашивала его пять лет и берегла, как зеницу ока.

Школа в селе размещалась в длинном деревянном здании. В нём было многолюдно. Когда в первый учебный день прозвенел звонок, все бросились из класса в коридор, а потом поток несущихся детей увлек Настю на улицу. Первоклассница следовала за толпой неудержимо бегущих ребят, не зная, куда и зачем те мчатся сломя головы. Они обогнули длинное здание школы и устремились к деревянным постройкам непонятного назначения с буквами «М» и «Ж». Оказалось это туалеты. Девочка так и прыснула. А потом Настя никак не могла найти свой класс – коридор кишмя кишел оживлённо и беспорядочно двигающими здесь сорванцами. В одном только Настином классе было 40 учеников, в параллельном – столько же. Но не прошло и ста лет, как в новой двухэтажной школе, построенной в селе после войны, где занимались до 500 учащихся, осталось всего пятеро, и учебное заведение «оптимизировали», а проще говоря, закрыли. Учителя остались без работы, а детей на уроки начали возить в соседнее село. Думали ли горе-реформаторы, подчиняясь злой воле зарубежных консультантов, заинтересованных в ослаблении России, как конкурента, тем не менее, призванных своими советами «преобразовывать» нашу страну, «реформировать» её экономику, чем это обернётся? «Лакомые куски», сырье добывающие отрасли и крупные промышленные предприятия расхватаны отечественными олигархами, где преобладающее влияние заняли зарубежные акционеры, получающие огромные прибыли. А в сёлах после банкротства колхозов и уменьшения производственной деятельности вместо благоденствия на долгие годы воцарится нищета, здесь останутся доживать лишь немощные старики, потому что ломка привычного уклада жизни и отсутствие работы повлекло за собой отток трудоспособного населения в города. Огромный некогда населённый пункт, где родилась Настя, а потом её дети и внуки, вымирает. И такая картина по всей стране. Просто удивительно, как запросто, своими руками, мы помогли враждебному Западу ослабить Россию!

В школу Настя бежала с радостью, слова учительницы на лету хватала и вскоре стала лучшей ученицей в классе. Ничто не останавливало девочку в стремлении познавать мир – в метель и пургу, воспользовавшись непогодой, одноклассники сидели дома, а она приходила в пустой класс, и учительница, ценя усердие любимицы, прозанимавшись с ней одной, провожала до дома, неся её холщовую сумку с книгами. Не остановило Настю и весеннее половодье, которое в тот год было особенно сильным. Обильный снег, быстро тающий под ярким апрельским солнцем, по склонам гор водопадом устремлялся в овраги, проходящие по селу. Бурный поток, выплёскиваясь из переполненных оврагов и разливаясь, попутно сносил сараюшки сельчан с живностью: коровами, овцами и свиньями, вытаскиваемых длинными верёвками всем миром.

Чтобы попасть в тот день в школу, Насте с толпой мальчишек и девчонок из разных классов предстояло пересечь беспокойно бурлящий овраг, протекающий поперёк села, а у неё из обуви только лапти. Ребята столпились на краю оврага, в нерешительности застыв перед бушующей пенной влагой. Одна Настя, пересилив страх перед стремительным потоком, с палкой в руках залезла по колено в воду, ощупывая и подыскивая на дне неглубокое место, чтобы сделать второй, а потом третий шаг. Как иначе в школу попасть?! Разве можно пропустить занятия? Лишь внезапно раздавшийся тревожный женский возглас остановил расхрабрившуюся девчонку. Это мать с группой доярок возвращалась с утренней дойки, остановив глупенькую дочку от опасной затеи перейти через шумно кипящий овраг с бесновавшейся ледяной водой. Увела домой её, посиневшую и трясущуюся от холода, велела на печку залезть.

К девяти годам Настя подросла, вытянулась, худенькая да стройная, и мать охотно позволила ей в погожий сентябрьский день бабьего лета делать на зиму кизяки, которыми будут топить печь. Навоз, скопившийся в углу сарая от коровы и бычка, Полина с Дарьей возили на лужайку возле дома на тележке. Полив водой из колодца, мать и тётка с Настей мнут его ногами. Это не так-то легко, как кажется с первого взгляда – ноги тяжело вытягивать из жидкой смеси. Под ярким, хотя и не настолько горячим, как летом, солнцем солёный и едкий пот катится ручьём по лицам женщин и Настеньки. Ноги до крови исколоты остатками соломы. Тут же крутятся братишки, но их в круг не пускают – им это не под силу.

– Идите, отгоните воробьёв со снопов пшеницы, которую мы с мамой сжали вчера серпом, – велит тётка Дарья шустрым, бойким пострелятам, вытирая концом платка струившийся пот с лица.

Неугомонные мальчишки с криком и визгом наперегонки сбегали по меже в огород за домом, шуганули стайку прожорливых птиц. Тем временем готовую вязкую смесь женщины принялись набирать в вёдра и таскать на зелёный лужок перед домом. Сноха с золовкой пригоршнями кладут месиво в прямоугольные рамы и утаптывают ногами или кулачками. Настя старательно повторяет эти движения. Содержимое форм вываливается на траву в ровные рядки – девочка любуется ими. На зимнее хранение подсохший кизяк уложат в сарае вместо дров. Лесник, как цепной пёс, охраняет лес – запрещает рубить деревья. Можно брать лишь хворост под ногами и обламывать ветки сухостоя. Мать однажды позарилась на тонкую, кривую берёзку, взяла да срубила его, чтобы из высушенных полен настругать лучин для растопки печи и освещения дома. В лесу, под тёмно-зелёным покровом, сумрачно и угрюмо. Лучи закатного солнца едва пробиваются сквозь мохнатые, толстые, точно медвежьи лапы, еловые и сосновые ветви. Настя поёжилась в ветхой с чужого плеча фуфайке. Мать и дочь поторопились выйти из лесного полумрака. Повезли санки, скрипя полозьями по затвердевшему насту. Лесник, крупный, одышливый, с большим животом мужик, тут как тут на лыжах и со свисающим на верёвочке поверх тёплой куртки биноклем. Видно следил на своём дворе за ними, поднимающимися в лес по холмистой местности. Вытер пот со лба, оглядел придирчиво санки с дровами, заметил злополучное деревце, спрятанное под низ и прикрытое сушняком. Довольный находкой рассмеялся хрипло и холодно, как мороз.

– Давай сюда топор – конфискую его у тебя, чтобы неповадно было лес разорять! – отнимая у Полины орудие труда, неприязненно проговорил он. Та отпрянула, отбиваясь свободной рукой. Ненависть вспыхнула во взгляде мужчины – толкнул её со всей силой. Женщина, едва удержавшись на ногах, выпрямилась, как гибкое стройное  деревце.

– Не трогай маму! – испуганно закричала Настя.

Тот, тучный, неповоротливый, резко оглянулся на девочку, голова закружилась – чуть не упал в снег. Полина, воспользовавшись заминкой,  отбежала от него. У лесника щёки кровью налились с досады. Чертыхнувшись, пригрозил:

– Тогда оштрафую тебя!

У Полины, обескураженной, губы задрожали, она вдруг всхлипнула, заплакала навзрыд. Как же трудно без мужика, опоры и надежды в доме! Каждый может обидеть солдатку, пока супруг, не жалея жизни, бьёт на фронте супостата! Обильные слёзы тут же застывали на её лице, превращаясь в прозрачные тоненькие льдинки.

– Ладно, не буду штрафовать! – смилостивился вдруг лесник. – Только ты, Полина, принеси мне домой два ведра картошки.

Женщина так и замерла с оловянными слезинками на глазах. От потрясения потеряла на миг дар речи. Постояв с минуту с бессмысленным лицом, наконец, пришла в себя.

– Где я возьму тебе, Петрович, столько картошки? Для детей по одной штуке варю в день, чтобы протянуть до весны. По осени государству на подати картошку сдала. Самим бы хватило, да и на семена оставить надо…

– А мне какое дело, я, что ли, нарушил закон? – пожав плечами и шлёпая сочными полными губами, как можно равнодушнее проговорил толстяк вымогатель.

Понятное дело, картошку Полина не понесла ему – у него брюхо сыто, лишь глаза голодны! Тогда пузатый лесник сам зачастил к ним. Завидев тучную фигуру, приближающуюся к избушке, дети шеметом неслась со двора в дом, предупредить мать. Та пряталась в подпол, веля после неё завалить вход кизяками вперемежку с подсолнечными стеблями, которыми топили круглый год. Сложил печь сам умелец отец, она хорошо хранила тепло в избе. Да и крапивные, щавелевые или из свекольной ботвы щи в ней целый день горячие.

Ежегодно зимой на улицах села скапливается огромное море слежавшегося, утрамбованного в несколько метров снега. Ветром продуваемых местах сугробы доходят до крыш. Слюдяным блеском сверкает лёд на промёрзших насквозь окнах. Полина в очередной раз вернулась с городского рынка. До города 40 километров, и это расстояние она вместе с бабами чаще всего преодолевает пешком, везя на салазках мешки с домашней провизией: семечками, сушёными ягодой, грибами, иногда прихватывает яйца, овечью шерсть. Реализовав немудрёный товар, приобрела мыло, сахар, несколько вещиц, необходимых в быту. Переночевав на квартире, заторопилась обратно с подругами.

Едва добравшись до дома, Полина скинула фуфайку, бросилась к голландке, протянула красные озябшие руки к кирпичной кладке.

– Завьюжило, пурга поднялась, – греясь, рассказывала Полина Дарье с детьми. – Совсем выбилась из сил, думала не дойду, упаду, где и найду снежную могилу.

– Ой, бедняжечка! – всплёскивает руками Дарья. – В такую метель быстро заметёт снегом. Неужели ни одной попутки не попалось по дороге?

– Мимо проезжали на лошадях люди, – Полина шмыгнула простуженным носом, высморкалась в подол холщовой юбки. – Никто не останавливался, видно, боялись, что лишнего человека не довезёт истощённая бескормицей колхозная савраска.

– Слава богу, обошлось! – Дарья, повернувшись к образам, перекрестилась истово – случись несчастье с Полиной, что она делала б с сиротками?

Начала собирать на стол. Загремев посудой, налила в большую миску томившиеся в печи щи, в другую – кислое молоко, нарезала ржаного, с семенами лебеды, хлеба. Ребятишки, усевшись на длинную лавку, дружно заработали ложками, миску со щами опустошили быстро. Полина велела Дарье насыпать перед каждым малышом на столешнице по ложке сахара, те бережно макали в него намоченный в кислом молоке хлеб. Сладости были редкостью в доме. Вместо них мать запаривала в печи красную свёклу в чугуне. Митенька, самый младшенький, всё норовил макнуть свой хлеб в сахар соседа и, получив от того подзатыльник, пустился в рёв. Полина пригрозила пальцем – карапуз, побоявшись за каприз получить шлепок ещё и от мамы, утих.

Не отходя от голландки, повеселевшая Полина тем временем продолжала рассказывать случившуюся с ней историю. Продав остатки семечек, женщина сунула купюры за пазуху и пока ходила, высматривала, что ей купить домой, потеряла варежки. «Ах, какая досада!» – та бросилась искать их. Глянь, а они, как по волшебству, вновь в кармане, в них записка, мол, не смущай людей, мать. Воры, убедившись, что денег в варежках нет, незаметно обратно подсунули ей.

– Корма на исходе, – отсмеявшись, озабоченно говорит Дарья, поправляя на голове платок. – Попрошу в конюшне лошадку, надо ехать за соломой в поле.

Полина с золовкой по поручению бригадира выращивали 30 колхозных бычков. Их разместили во вместительных хозяйственных постройках раскулаченного во время коллективизации Дарьиного отца, сгинувшего где-то в лагерях.

– Дети войны детства не знают, – вздыхала мать, отправляя на следующий день далеко не рослую Настю с тёткой к омётам в поле.

– Да, – кивает Дарья, – растут привычные ко всему: бытовым неудобствам, скудной пище, к изнурительному, безвозмездному труду в колхозе.

Когда женщина и девочка подросток выехали из села, погода стояла тёплая, но в поле ветер усилился, словно волк, начал завывать, поднялась метель. Будто кто-то недобрый кидал Насте в лицо колющие охапки снега, холодной змейкой залезал под рукава старенькой фуфайки, подкладкой которой служили конопляные прутья, пробирался под ветхую шалёнку, холодил ноги, обутые в лапти и завёрнутые в онучи. Наконец надёргали с тёткой солому с омёта, нагрузили в сани, домой побрели за лошадкой сквозь пургу.

Мать к их приходу не только картошку в угольях в голландке испекла, но и бычков успела накормить, напоить колодезной водой, сбегать на ферму на вечернюю дойку. В наполненную ласковым, греющим тёплом избу забежала девчонка, зуб на зуб не попадая. Намёрзлась так, что колени, замотанные в тряпки, да и руки тоже, хотя и в варежках, стали пунцовыми. Скинула фуфайку с мёрзлыми лаптями, нахохлившимся воробушком на печку к мальчишкам погодкам взлетела.

***

Годы летели, словно кнутом подгоняемые. Настёна училась в четвёртом классе, когда ей сообщили, что вернулся с госпиталя отец, весь израненный. От радости девочка не помнила себя и всю дорогу от школы до дома пробежала не останавливаясь.

Поседевший и сильно спавший с тела отец в брюках галифе и гимнастёрке, на которой тускло поблескивали медали, вместе с земляками сидел на лавке во главе накрытого ради такого случая пёстрой скатертью стола, уставленного мисками с крапивными щами, с картошкой в мундире, солёными пупырчатыми огурцами, луковицами и нарезанными небольшими ломтиками хлебом. Старики и нарядные, в цветастых платках бабы выспрашивали, не видел ли фронтовик их сыновей и мужей на войне. Василий, тряхнув благородной сединой на голове, улыбнулся добродушно и пояснил, что фронт растянулся на многие сотни километров, редко можно встретить односельчан, которые бьют врага, воюя в разных подразделениях.

Застеснявшись при виде множества людей в избе, Настя несмело подошла к отцу, уткнулась в плечо, прошептала: «Здравствуй, папка». Тот, прослезившись, поднялся с лавки, обнял её здоровой рукой, прижал к себе, поцеловал, коснувшись впалыми щетинистыми щеками нежного личика. Она, конечно, подросла за годы разлуки, но также трогательно хрупка, словно тростинка у пруда, качающаяся от ветра. Отстранив слегка от себя, Василий похвалил дочку за помощь маме с тёткой и за отличную учёбу в школе. Сев на лавку, продолжил беседу с гостями. А Настя полезла к шептавшимся братишкам, свесившимся с печи лохматыми, давно не стрижеными головами. Пригрозив пальцем, чтобы те помалкивали, вслушалась в речь отца.

– Война это не только подвиги, но и тяжкий ратный труд, – разливая в гранёные стаканы мутный самогон из графина, вздыхая, говорил Василий. – Эх, сколько перекопали мы с товарищами землицы – траншей и окопов для себя и пушек! Нельзя допустить, чтобы их загодя обнаружил и поразил противник бомбами с воздуха или миномётными и танковыми обстрелами во время атаки. – Он обвёл задумчивыми глазами жадно внимавших ему и, словно губка, впитывающих его слова сельчан. – Стояла однажды наша артиллерийская батарея на открытой полянке. Фашистский самолёт разведчик прознал по это. Нас перебросили в другое место. Неприятель об этом не знал и обрушил на прежнее наше расположение такой огонь, что всё смешалось с землёй. Вот оно солдатское счастье!

– Повезло вам тогда! – Полина взглянула на мужа радостно распахнутыми глазами.

– Да! – бывший фронтовик поднял ласково заблестевшие глаза на стоявшую с половником в руке раскрасневшуюся жену – та только что долила гостям в большие миски крапивные щи, томившиеся в печи. – Особенно памятен для меня бой при освобождении Минска войсками под командованием нашего храброго и доблестного полководца Рокоссовского. Бригада выбрала позицию, начала окапываться. Всю ночь бойцы рыли окопы для 120-миллиметровых пушек. Брустверы получились вышиной в дом. Замаскировались от авиации, укрыли стволы орудий ветками. Осталось получить координаты врага, чтобы бить по нему. А тут с боку, почти с тыла, на горизонте появились немецкие «фердинанды». Не успели мы развернуть артиллерию, боевые машины врага, приблизившись, начали обстрел позиций. Ранило несколько солдат, командира взвода, разбило пушку и трактор.

Бабы жалостливо заохали, завздыхали, а Василий, ожесточённо растирая седую щетину на обветренном и постаревшем лице, продолжал:

– Завязалась беспощадная и кровавая схватка, длившаяся более двух часов. Помогали соседи, зенитчики. Словно свечки, загорались один за другим «фердинанды». Атака была отбита. Довершила дело пехота, отбросившая десант автоматчиков, облепивший в начале боя немецкие танки. Десятки их, пылающих кострами, осталось на поле боя, за что многие получили награды, в том числе и я – медаль «За отвагу». Всего у меня их четыре! – мужчина бережно коснулся тускло блестевших медалей на груди, кровью доставшихся ему в жестокой битве с врагом.

– Бой отвагу любит! – улыбнулся беззубым ртом хилый, щуплый  Захар Кириллов; в стариковских глазах застыли неисчерпаемая доброта и гордость, казалось, не только за соседа, но и за всё бьющееся за Отчизну российское воинство.

– Много ещё кровушки наших сынков будет пролито! – поправляя выбивавшую из-под чистенького белого платка седую прядь, пригорюнилась мать Василия, маленькая сухонькая старушка с жёлтым испещрённым морщинами личиком. У неё их, кроме Васи, ещё четверо воевало на фронте. А сама она жила в доме младшего сына со снохой, осуществляя уход за многочисленной детворой.

– Не без того, мама, – тяжело вздохнув, кивнул Василий, расстегнув ворот гимнастёрки, словно он душил его. – Но, если в начале войны приходилось действовать устаревшим оружием, наши части, не готовые к войне, захлёбывались в крови, то уж с 1943 года мы имеем преимущество как солдатами, так и в новейшем вооружении, вплоть до знаменитых «катюш» и танков «Т-35». Их признали лучшими танками второй мировой!

– Но и враг, наверно, не дремлет, друг мой сердечный? – не замедлил спросить дед Захар, нервно мня в горсти на узком, худом подбородке редкую седую бородёнку.

– А как же, и фашисты изобретают новое оружие, в их числе «тигры», – неприязненно произнёс солдат. – Броня лобовой части этих танков доходит до 18 сантиметров, что делает её неуязвимой для снарядов. Тогда мы приспособились пропускать «тигра» и гвоздить из противотанковых пушек в бок, где броня слабее. Если не удаётся сбить боевую машину снарядом или пушка наша повреждена артиллерийской подготовкой противника, в ход идут противотанковые зажигательные бутылки и гранаты. Пощады врагам не было и не будет, колотим его в хвост и в гриву! – воодушевлённый Василий с презрительной миной на осунувшемся лице взмахнул здоровой рукой, но тут же нервно забарабанил пальцами по накрытой скатертью столешнице: – Но и у нас не обходится без потерь. В батарее четыре тяжёлые пушки, каждую из которых обслуживают 9 человек. Нередко после битвы из почти четырёх десятков обслуги остаётся в живых единицы.

– Ликовать не приходится, когда гибнут боевые товарищи! – морщины на лице деда Захара углубились, он с сожалением смахнул ладонью выступившие на глазах слезы.

– Во время последнего моего сражения оторвало ногу солдату, кровь хлещет ручьём, – проглотив подступивший комок в горле, произнёс взволнованный припомнившимся боевым эпизодом Василий. – «Ай-ай!» – кричит он от нестерпимой боли. Подлетел к нему сержант: «Что ты панику наводишь?» Паника во время боя – опасная вещь! Тогда раненный, чтобы пересилить невыносимую боль, стал кричать: «Ура!». Слава богу, вовремя прибежали санитары, перевязали его, уложили на носилки, бегом унесли в медсанчасть. Сам я тоже в том бою был контужен и дважды ранен: в руку и ногу. Вот комиссовали, как негодного к строевой. – Василий подпёр щетинистый подбородок правой рукой, левая у него висела, как плеть.

– А как с едой на фронте – не голодают солдатушки? – с дрожью в голосе от услышанного с уст брата рассказа, спросила Дарья.

– В начале войны с этим, как и с боеприпасами и обмундированием, было хуже некуда! – Василий, словно злясь на эти обстоятельства, с досадой оттолкнул от себя деревянную ложку. – Ну, а сейчас проблем, конечно, нет. За нашим артиллерийским полком всегда следует полевая кухня, обеспечивая бойцов трёхразовым питанием.

– Говорят, Америка помогает… – на седобородом лице деда Захара, появилась едкая усмешка. Будучи участником Гражданской войны, он хорошо помнил, как бывшие союзники в первой мировой войне коварно двинули войска против ослабевшей от многолетней войны России.

– Поддержка США и Англии, конечно, сказывается, – ухмыльнулся в ответ Василий, обнажая прокуренные махоркой зубы. – Они поставляют военную технику, обмундирование, тушёнку, сало. Само собой, не за просто так!

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке! – Старик, затаив дыхание слушавший его, растянул в вымученной улыбке бледные потрескавшиеся губы.

– Ну да! – бросил седовласый фронтовик. – Политрук говорил, только США за поставки по ленд-лизу уплачено 1500 тонн золотом. Однако союзники ещё те хитрованы, в самые трудные моменты выжидали, не осилит ли нас Гитлер. Бывало, половину того, что положено по договору, поставляли.

– Вот и верь после этого им! – сердито буркнул дед, сведя вместе колючие брови и выпятив бородёнку на остром подбородке. – Только о себе, любимых, пекутся, а матушку Россию горят желанием ослабить, чтобы диктовать свои условия после войны.

– Недаром и второй фронт так долго не открывают, мечтают обескровить нас. И всё же, победа будет за нами! – горячо произнёс Василий. Переведя дух, оглядел осунувшиеся лица земляков. – Ну, а сами то вы как! Я смотрю, отощали за годы войны.

– Народ ест пустые крапивные щи, хлеб с травой, но делает всё, чтобы фронт ни в чём не нуждался! – дрогнувшим голосом нарушил наступившее молчание дед Захар. – Подсобным хозяйством прокормиться практически невозможно, так как большое количество налогов мало что оставляет семьям самих колхозников. Надо сдать 150 яиц государству, 12 килограммов масла, почти столько же шерсти, а мяса аж 40 кило. Задавили нас налогами! – И хоть старик, не желая в глазах бойца выглядеть жалким, произнёс это бодрым и даже сердитым голосом, его слова зазвучали как жалоба.

– От того ребятишки и начинают работать с малых лет разнорабочими в колхозе, что во время обеда их кормят вместе со взрослыми затирухой и горьким, как хина, куском хлеба, – предположила сухощавая, с измученным, грустным лицом Зоя Борисова.

– Зерно то состоит наполовину из семян полыни, отделить которые  практически невозможно, – пояснил дед Захар недоумевающему Василию. – Землю старики, женщины, дети пашут неглубоко, сорняк не уничтожается. Поля засорены донельзя, хотя ребятишки во время каникул вместе с учительшами не вылезают с них, полют всё лето. Но разве мелюзга осилит такие огромные колхозные массивы?

– С ранней весны голодающие дети, облазят  все горы и урему в поисках съедобных трав, – продолжала Зоя Борисова. – С самоткаными холщовыми мешками старшие с братишками и сестрёнками уходят за 5 километров в лес, где оборвут листья и почки на липах. Их, а также семена лебеды, конский щавель, сушёные и молотые, добавляем вместе с картофельными дрожжами и горстью муки в тесто для выпечки хлеба. А чтобы хлеб не распадался от обилия сушёных трав добавляем как скрепляющее звено опилки в него.

Зоины сорванцы тоже рано начали работать на колхозных полях: пололи, снопы таскали – трудно одной тянуть семейную лямку. Мужа её Дмитрия по навету соседа репрессировали. Якобы он вёл антисоветскую пропаганду. На самом деле мужчина был глубоко верующим человеком, у него при обыске нашли религиозную литературу, за что и отсиживает 5 лет тюрьмы. Участь семьи политзаключённого тяжёлая. Им ничего не прощается. Однажды Зое не удалось полностью уплатить продналог. Семье фронтовика это бы простили, «политической семье» – нет, увели со двора последнюю кормилицу – дойную козу. Пришлось ребятишкам есть без молока хлеб с опилками. Об этом Борисова, долго державшая в себе обиду на на налогового агента, расслабившись от выпитого самогона, рассказала за столом сердобольным землякам. Те слушали, не перебивая, сочувственно кивали головами.

Прибегала Зоя с колхозной работы, хватала салазки и в лес за дровами, чтобы подтопить печь. Зимы во время войны были суровыми, морозы доходили до 40 – 50 градусов. Казалось, сама природа проверяла людей на прочность. В ветхой одежонке и в лаптях до того намёрзнется, что кожа на ногах трескается. Сядет и плачет от боли горькими слезами, словно ребёнок. Валенки мало у кого есть – не из чего валять, на налоги шерсть сдавали. Кроме того, каждая семья в обязательном порядке собирала на фронт посылки с шерстяными перчатками, носками, варежками, шарфами. Соберутся бабы с девками в какой-нибудь просторной избе и долгими зимними вечерами вяжут, шьют кисеты для махорки. Потом отвозят в райцентр, чтобы отправить посылками на фронт. Это далеко небезопасно – в лесах появилось много волков, ожидающих свои жертвы на дороге. Вечерами даже в селе нельзя было выходить на улицу, волки заглядывали в окна!

– Одна радость у нас, когда на огороде начинает созревать рожь! – Полина в знак согласия с Зоей кивнула головой со скрученными и уложенными в корону косами, покрытыми ради встречи с мужем алым платком. – Из ржаной муки готовим затируху и забеливаем обратом. Сливки же аккуратно снимем ложкой и в кувшин. Из сметаны пахтаем масло и сдаём налоговому агенту, который даже каждую курицу держит на учёте. – Женщина, конечно, умолчала, что пару кур она всё же умудряется держать в подполе, чтобы тот не посчитал их.

Солдатка Дуня Крапивина, крупная баба с выступившими венами на больших, как лопаты руках, мрачно добавила, что ближе к весне почти ни у кого не остаётся запасов еды, даже картошка в погребе, которую в течение зимы трут для лепёшек, и та бывает на исходе. Приходится собирать перезимовавшую в поле полусгнившую колхозную картошку. В прошлом году голодные люди набросились на колоски с несжатого с осени участка. Тут же затирали их между ладонями, веяли на сквозном ветру, высыпали в ведро, а потом в мешок. Кто на личных жерновах, кто на водяной колхозной мельнице, простояв длинную очередь, мололи муку. Увы, от перезимовавшего в поле заплесневелого и ядовитого зерна колхозники травились семьями. Каждый день в селе хоронили мёртвых, от отравления тогда умерло 76 детей и взрослых. Смерть обошла стороной только те семьи, где были коровы, и снятое молоко добавляли в приготовленную из такой муки пищу. Не хватало досок для гробов – разобрали сцену, потолки и полы сельского клуба. К всеобщему горю добавляли скорби похоронки с фронта. Наконец местные власти спохватились, начали изымать у колхозников травленое зерно в обмен на качественное – они перестали умирать. От рассказа Крапивиной у Василия, бывшего артиллериста, которого, казалось, ничем нельзя удивить, волосы на голове зашевелились, прикрыл здоровой рукой глаза – не каждый бой уносит жизни стольких людей!

– Эх, дорогие вы мои земляки, вы себе цены не знаете! – встав, прочувственно произнёс он; в душе его при взгляде на стариков и баб с их жалостливыми вздохами поднималась щемящая нежность и признательность. Им, труженикам тыла, приходится жить впроголодь, в прямом смысле слова выживать, помогая фронту приближать победу! Всем хочется, чтобы советские солдаты быстрее прогнали фашистов прочь с нашей земли. – Будь в моей власти, я отдал бы не только свои медали вам, но и каждого, от подростка до древнего дедка, наградил орденом. Готов низко, до земли поклониться, сами недоедаете в тылу, но Родину, истекающую кровью в борьбе с фашистской нечистью, поддерживаете всеми силами, защитников своих кормите, обеспечиваете их потребности. – Солдат, приложив здоровую руку к груди, отвесил низкий поклон. Люди в ответ с благодарностью за добрые слова  со слезами на глазах молча склонили головы.

– И всё же, несмотря на трудности, наши бабы не теряют душевной теплоты, – задумчиво проговорил седобровый Кириллов. – Дома слёзы льют, а во время отдыха, привала в поле, песни поют. В них, как в зеркале, и скопившиеся горести с печалями, и надежды на скорое окончание войны и возвращение мужей!

От этих слов у Василия потеплело в груди. Он ущипнул тёмно-зелёный кусок хлеба, угощая, долил в стаканы сельчан остатки самогона.

– А себе почему не оставил? – прищурившись, спросил Кириллов.

– А мне больше нельзя, дядя Захар, – я раненный и контуженный, – хмыкнул тот и добавил с воодушевлением: – Но главную задачу воина освободителя я выполнил, враг изгнан с родной земли! Осталось добить его в собственном логове. Даст бог, однополчане дойдут до Берлина! – хозяин дома пристукнул кулаком здоровой руки по столешнице, словно припечатал, низложил противника к повиновению. – Спасибо, что пришли приветить, порадоваться за мою семью! – Тяжело поднявшись с лавки, он тем самым дал понять засидевшимся гостям, что устал с дороги, пора и честь знать.

Хотя Василий вернулся инвалидом, прихрамывал при ходьбе, плохо слышал, его часто преследовали сильные головные боли из-за контузии, всё же семья сразу почувствовала облегчение. Не надо было вручную копать большой огород – 50 соток, потом таскать на себе тяжёлую борону. Ему, как бригадиру, без помех давали лошадку для вспашки и боронования. С раннего утра он ходил по селу, стучал в окна жителей, давая наряды на колхозные работы. Зимними долгими вечерами шорничал здоровой рукой – сбрую ремонтировал для колхоза, валенки подшивал домочадцам и соседям. Те в благодарность потихоньку совали Полине пару яиц или кринку молока. Отец долго ещё донашивал гимнастёрку, брюки галифе и солдатские ботинки, а из шинели мать сшила для Насти куртку, перекрасив сукно в чёрный цвет. Из остальных лоскутков – штанишки малышам. Но Василий всего-то прожил два года и умер ослабленный болезнями и незаживающими ранами.

***

Жизнь после войны не скоро наладилась. Не стала она слаще и для сиротки Насти. После окончания семилетки она мечтала продолжить учёбу в средней школе. Однажды мать усадила дочь за стол, давай, мол, подумаем, как дальше жить. Та насторожилась.

– Знаю, ты учительницей хочешь быть, – Настя, давно ожидавшая этого разговора, побледнела в предчувствии чего-то нехорошего. Полина, заметив её белое, как полотно, лицо, помолчала, с трудом подбирая слова. – Понимаю, ученье лучше богатства, но, сама знаешь, не на что справить тебе приличную одежду, чтобы в школу за 10 вёрст в соседнее село ходить. Нужда да голод прогонят на холод.

Поникла головой обиженная девочка, которой отказали в праве учиться дальше.

–  Может, накопленные масло и яйца продадим на рынке? – с робкой надеждой заикнулась она. – Купим валенки и фуфайку мне.

– А налоги чем будем отдавать? – встрепенувшись, с досадой спросила  мать. –  Прав дед Захар, работаем на палочки трудодни, так ещё налогами душат! Сам раздетым, разутым ходи, не доедай, но государству – отдай! А ишо, каждый раз шарахаюсь от уполномоченного – не мытьём, так катанием заставляет подписываться под займами. Бабы и во время войны слезами умывались, а надо – займы шли на нужды фронта, – поворчав, добавила: –  Всё снесли, нельзя было иначе, но доколе будут кивать на войну? Досыта ещё ни разу не наедались ребятишки!

Только ли на подъём разрушенного войной народного хозяйства шли умытые слезами крохи россиян? Увы, не только почти всю Европу освободили наши войска от фашистской оккупации, но не обошлось и без финансовой помощи СССР при восстановлении экономик этих стран. Теперь, видно, из чувства искренней признательности вооружают европейцы украинских нацистов против нас! Это как раз тот случай, когда говорят, не делай добра – не получишь зла!

Полина вспомнила, как налоговый агент уводил со двора многодетной соседки в счёт недоимки корову кормилицу, и вздрогнула – мороз по коже пошёл, как в самый лютый холод. Это стало уроком для многих. Облагались налогами даже те, кто не держал скотины. Они ринулись в город приобретать в тамошних магазинах масло, мясо, яйца, чтобы сдать их по месту жительства. Недаром кто-то остроумный в их селе сочинил частушку про то, как из-за налогов «товарищ Берия потерял доверие». Настя совсем приуныла – затеребила конец тоненькой косички.

– Митеньке нынче в первый класс идти – ума не приложу, во что одену его, – мать, размышляя вслух, горестно вздохнула, желая, чтобы дочь, осознав безвыходность положения, сама приняла правильное решение. – Старшие мальчишки старьё друг за другом донашивать будут – оно пока впору им, папины брюки перелатаю. А Мите что-то надо прикупить. Не в старенькой же тётки Дарьи кофтёнке идти в школу, в которой он, подпоясавшись, без штанишек бегает?

Чтобы скрыть подступившие к глазам слёзы, Настя отвернулась к окну. Разве она не понимает, как тяжко, рыбой об лёд, бьётся мать, чтобы вырастить их, шестерых спиногрызов. Мыслями девочка невольно унеслась к колхозному субботнику по прополке пшеничного поля. Как наяву, она услышала чей-то радостный возглас: «Едет, едет, тётка повариха!» Ребятня и взрослые, не дожидаясь сигнала звеньевой, побросав работу, с гомоном устремилась навстречу подъезжающей лошадке. Потом все уселись на кромке поля, и повариха, дородная приветливая женщина, разлила в миски затируху, забелённую молоком, раздала по ломтю ржаного хлеба. Все, кроме Полины, с удовольствием поглощали сытный обед. Она подошла к поварихе последняя и попросила свою долю налить не в миску, а в жбан, чтобы унести после работы для оставшихся в пустой избе ребятишек. Повариха осуждающе покачала головой, мол, не жалеешь ты себя, Полина, но, кроме положенной ей доли, долила ещё половник гущи, густо забелила всё молоком. Протянула толстый ломоть хлеба. Женщина, растроганная, со слезами на глазах низко поклонилась той в ноги. А потом, оставшись голодной, жадно поглощала корни кислятки. А верхи собирала в кучки – вечером унесла в подоле передника домой, чтобы утром до работы сварить из них своим малолеткам щи. Дети войны потребляли много съедобных трав. Не благодаря ли содержащим в них витаминам и микроэлементам, плюс неустанному труду, вопреки всем невзгодам, выросло военное поколение закалённым, сильным, выносливым. Нельзя исключить и естественный отбор. Слабые вымирали, оставались в живых лишь те, кто крепче. Они то и дожили до преклонных лет. Это здоровое, патриотически настроенное поколение подняло страну из руин,  создало основы для взлёта технического прогресса.

Несмотря на бесчисленные заботы и трудности, свалившиеся на плечи, мать дала возможность Насте окончить 7 классов. И та не могла не оценить это. Подруги её все уже давно побросали учёбу после окончания начальной школы: кто-то не осилив дальнейшую науку, кто-то под давлением жизненных обстоятельств. Настя вспомнила рассказ подруги Мани, отец которой погиб на фронте. По весне, когда заканчивалась картошка в погребе и остатки муки, мать заставляла ребятишек побираться. В надежде на хорошие куски, сиротки торопились попасть в сёла, где люди жили зажиточнее. Пока братья и сёстры с малышами за спиной шли сзади, бойкая Маня забежала в одну из изб, где вкусно и ароматно пахло свежим хлебом – хозяйка пекла лепёшки.

– Подайте Христа ради, – проговорила жалобно Маня заученную фразу.

– Не прогневайся, детям своим пеку, не чужим, – не сдерживая раздражения, ответила сухая, высокая, с сердитым, недоброжелательным лицом женщина.

Непрошенная гостья в недоумении застыла в дверях. Плохо зная русский язык, она не поняла, что означает слово «не прогневайся». Знала лишь слово «нет», которым им отказывали. Устав после длинной двадцатикилометровой дороги, малолетняя мордовка села на порог и, ссутулившись, стала ждать милостыню, пока разозлившаяся хозяйка, чертыхаясь, не вытолкала её за дверь.

Полина же костьми готова лечь, чтобы не допустить детей до такого унижения. Но стоит ли осуждать Манину мать, не знавшую, как выбиться из нужды и не желавшую смерти чад от голода? Чтобы как-то прокормить детей, та старших девочек устроила няньками в зажиточные семьи. За еду те не только нянчились с малышами, но и стирали, убирались в чужих домах. Однажды забежала Маня к одной из сестёр подёнщиц, помогла помыть полы. Та в благодарность отдала ей пельмени, оставшиеся после обеда домочадцев кладовщика. Сиротка с жадностью накинулась на невиданное в их доме лакомство. Хозяйка, пышная, раскормленная тётка, застав её с набитым ртом, вырвала из рук миску и отчитала няньку: достаточно, мол, что тебя кормим, управляйся сама со своими обязанностями, не приваживай сестрёнку.

Полина протянула к задумавшейся дочери шершавую мозолистую руку, погладила по голове. От этой редкой, но такой желанной материнской ласки растроганная Настя не выдержала, заплакала навзрыд…

– Деточка, прости меня, прости! – запричитала мать виновато. – Не смогу я тебя выучить на учительницу! Был бы жив отец….

– Я всё понимаю, мама! – Настя вытерла тыльной стороной рук слёзы, поднялась с лавки, обняла понурившиеся плечи матери, ещё больше отощавшей после смерти отца – заношенная с заплатками юбка крутится вокруг стана. Нужда да кручинушка износили её силушку. Не дай бог, умрёт от истощения – нельзя этого допустить! Испугавшись своих мыслей, Настя торопливо проговорила: – Вместе будем работать в колхозе, поднимать братишек.

Утром однорукий бригадир, коротко стриженный средних лет мужчина в выцветшей гимнастёрке, чуть свет дал наряд Насте в паре с Мишкой Кораблёвым вспахать под озимые участок, расположенный за околицей, возле уремы.

– Ты что, Иваныч, посмотри на Настёну, худенькая, в чём душа держится, а ты пахать её посылаешь! – вступилась мать за дочку.

– Ничего, худые они двужильные! – покряхтев, сказал бывший фронтовик. – На себя погляди, прямая как доска, а машешь косой – за тобой мужики не угонятся. Учётчица говорит, 60 гектаров скосила на сеноугодьях и уборке хлебов, хоть к ордену тебя представляй! Да и на ферме показатели лучше других.

Работала Полина, действительно, истово, не жалея себя. Её, как ударницу труда, неоднократно поощряли в райкоме партии – то ситец для детей, то набор продуктов выдадут. Медалью наградили. Это про таких, как она, напевали на вечёрках неугомонные девчата, не потерявшие оптимизма и надежды на счастье.

Подружка моя, куда ты шагаешь?

В райком, за пайком, разве ты не знаешь?

– Так, то я! – смутилась Полина. – А то дитя! 14 лет не исполнилось ишо. Полегче ей задание дай!

– Не зли меня, Поля! Я, что ли, придумал эту войну? – отмахнулся здоровой рукой бывший воин, отбиваясь от заботливой мамаши. – Половину села побили на полях сражений? Сама знаешь – мужских рук не хватает, да и лёгких работ нет в колхозе. Не мы одни используем труд детей, в соседнем селе та же картина!

– Мам, я справлюсь! – Насте давно нравился скромный, застенчивый Мишка, высокий, с красивым лицом мальчишка. Работа с ним в паре была ей в радость.

Яркий солнечный круг с раннего утра повис в сияющем небосклоне. Подростки, подгоняя быка хворостинкой, переправились через шаткий деревянный мостик, перекинутый между крутыми берегами речки, протекающей по уреме. Внизу прозрачная гладь воды, как в зеркале, отражающая ивовые заросли. Подъехали к полю, и Настя, чтобы скрыть скованность и смущение при общении с симпатичным одноклассником, взялась за постромки, Мишка – за ручки плуга. И поплыли волнами, как в бушующем во время половодья овраге, переворачиваемые лемехом жирные пласты земли с корневищами трав и склизкими, юркими дождевыми червями, подбираемыми слетевшимся вороньём. Пахал Мишка не в первый раз, но сегодня его буквально распирало от гордости, что, поручив ответственное дело, бригадир назначил старшим в паре с Настей. Однако после  несколько кругов, азарт и энтузиазм паренька угасли. Он велел остановиться и, разогнув спину, попросил напарницу принести попить воды из ручья.

– Давай  я попробую, – предложила обуреваемая жаждой деятельности Настя, подавая ему жбан с водой.

– А ты сумеешь? – Мишка, напившись родниковой воды, зажмурился сладко, потом недоверчиво покачал головой, но место своё уступил.

Настя вцепилась тонкими, неопытными руками за поручни плуга. Бык, понукаемый вожжами, тронулся с места. Прошло совсем немного времени, а с девочки под жарким, белёсым августовским солнцем пот ручьями начал стекать, как на карусели, закружилась голова, земля, как в люльке, закачалась, но она лишь терпеливо и безропотно всем телом налегала на плуг. Откуда только силы взялись! Впрочем, она далеко не неженка? Вместе с мамой по весне лопатами засеяли картошкой 20 соток огорода, да ещё вскопали землю под посевы конопли, пшеницы, лука. А Кораблёв тем временем с пытливой доброжелательностью поглядывал на неё.

– Сменить тебя? – Настя лишь головой мотнула, нет, мол. Решила, что вспашет не меньше, чем одноклассник.

Но Мишка, пожалев напарницу, всё же остановил быка через несколько кругов.

– Всё, баста, отдыхаем! – объявил он, и разбитая Настя выпрямилась на дрожащих ногах, провела рукой по ломившей пояснице. Поглядев из-под ладони на огненное светило, всё выше поднимавшегося на небе, мелкими шажками отошла от рыхлой пашни, без сил свалились на обочину с начавшей сохнуть и буреть травой, приминая её худеньким усталым телом. Присел передохнуть и заодно пообедать и Мишка. Настя, не желая показывать своего бессилия, приподнялась, достала из авоськи сюкорку, без аппетита откусила её. Мишка, бросив на напарницу внимательный взгляд, протянул ей бутылку молока. Ему определённо нравилась эта девчонка, так упрямо налегавшая на плуг и ни разу не пожаловавшая на усталость. А та уже и есть не могла от переутомления, лишь сделала несколько глотков молока из его бутылки и, поблагодарив, вернула обратно.

– Ты будешь в восьмой класс ходить, – спросила она подростка, с аппетитом поглощающего рассыпчатую картошку.

– Не-а! – с лёгкостью душевной произнёс тот, запивая молоком еду. – Зимой я пойду учиться на курсы трактористов. А ты? – невинным тоном поинтересовался он. – Тебе, отличнице, сам бог велел дальше учиться!

– Нет, я буду в колхозе работать, – выдавила Настя и отвела глаза, чтобы одноклассник не заметил глубину отчаяния, овладевшую ею.

Кораблёв промолчал, только взглянул на неё проникновенно, с сочувствием. Он всё понял: у него самого отец пропал без вести, а ребятишек в семье у матери полон дом. И кто ей поможет, если не старший сын. Вспомнил, как в тот ясный летний день 1941 года мать полола пшеницу на колхозном поле, а отца, тракториста, вручив повестку, предупредили, чтобы к вечеру он с пятерыми односельчанами прибыл в районный военкомат. В дальнюю дорогу, на фронт, сына, Никифора, собирала старенькая бабушка. Она быстренько затеяла на хмельных дрожжах тесто и, когда оно поднялось, испекла хлеб на поду предварительно затопленной печи. В военкомат из села мужики уехали на лошади, и с тех пор от них ни слуху, ни духу. Как в воду канул Никифор с земляками – ни одного письмеца от них за всю войну. Даже официальных сообщений, о пропаже без вести, не было. Можно только предположить, не доехали они до своей части, разбомбили эшелон на пути к фронту.

Осталась Анисья с шестерыми детьми на руках да с престарелой свекровью. Вместе с бабами работала в поле, ухаживала дома за скотиной, заготавливала и возила на самодельной тележке вместе с Мишей сено для коровы, хворост на санках, так как летом это было некогда, чинила прохудившуюся крышу, растила детей. Недостаток без главы семейства ощущался во всём. На столе была скудная пища, на себе с чужого плеча одежонка и лапти. Миша, бывало, скинет обувку, заберётся ногами на парту и греет их под собой. Учёба давалась ему легко,  ребята с ним охотно дружили – он помогал им решать задачки.  В одном не было недостатка – тяжёлой сельской работы. Перед внутренним взором Миши пробежали картины прошлых лет. В открытом поле бушевала метель, разгоняя по еле видимой санной дороге дымящуюся серебром снежную пыль, завывал и стонал ветер, вскидывавший и свирепо бросающий в лицо седые косматые охапки иглисто-колкого снега. Надвигались тяжёлые, мутные сумерки. Меся наметённые ветром сугробы, утопая и с трудом выбираясь из них, Миша с матерью медленно приближались к селу со своими санками с соломой, нагруженной в мешки из-под матрасов. Выбиваясь из последних силёнок, весь мокрый от пота и стекающего за воротник тающего снега, подросток всё же держался молодцом, стараясь не показывать матери усталости и бессилия. Уходя на фронт, отец говорил: «Ну, Миша, остаёшься за старшего в доме – береги мать и бабушку с малышами!». И  паренёк старался оправдать доверие отца.

Наконец мать с сыном дома. Стёкла ординарных окон маленькой избушки Кораблёвых, состоящей из одной комнатки под соломенной крышей, покрылись льдом и снежным инеем. Весело потрескивают дрова в затопленной бабушкой к их приходу  голландке. Возле приступки привязан пегий телёнок. Ягнята весело носятся по избе. Бабушка, кряхтя и хватаясь за поясницу, забралась на печку, там же о чём-то шушукаются братишки и сестрёнки. Миша скидывает с себя одежду и шапку с лаптями, садится за стол – домашние задания надо делать. С чадящим фитилём без стекла лампа бросает тусклый свет на русую головёнку подростка, склонившуюся над уроками. Выучив их, он собирает в холщовую сумку книги, усаживается за плетение лаптей, чему научил его старший двоюродный брат.

– Ты молодец, сынок! – голос матери дрогнул, она прослезилась от избытка чувств. – Папа бы гордился тобой. И учишься хорошо, и всю семью обеспечиваешь обувкой – не надо тратить деньги на их покупку. Что бы я без тебя делала?

Миша ещё ниже склонился над лаптями, чтобы не показывать ей блеснувших в глазах слёз. Та тем временем, надев на себя фуфайку, выходит во двор, чтобы загнать недавно отелившуюся корову в дом. Вместе с клубами морозного воздуха бурёнка, спотыкаясь, переступает через высокий порог, и опускает голову в лохань, стоявшую тут же. Женщина запарила кипятком для неё солому, привезённую с омёта в поле, посыпала горстью отрубей. Сено, которое скашивают мать с сыном с осени в лесу под деревьями уже после завершения колхозом кормозаготовок, берегут для ягнят. Анисья на корточках приступает к дойке. Малыши в предвкушении скорого ужина наблюдают, как мать крепкими огрубевшими от тяжёлой работы кулачками бойко выцеживает из сосков молоко. Потом, процедив через марлю, разливает по кружкам – бабушке и ребятишкам вместе с лепёшками подаёт их прямо на печь. Сама с Мишей усаживается за стол. Корову выгонят сарай позже, когда та доест солому.

– В воскресенье лесник задумал прореживание, чистку леса провести, – говорит Анисья, прихлёбывая из кружки молоко. – Нам тоже надо бы быть на воскреснике, а то кизяк на исходе. Чахлые деревца и сухостой обещано людям отдать.

– Обязательно пойдём! – соглашается Мишка, кивая вихрастой, давно не стриженной головой. Он привык, что мать во всех вопросах советуется с ним. Вместе обрабатывают они большой огород, где сеют всё необходимое: овощи, зерно, подсолнечник, коноплю, из которого мать ткёт холст для шитья одежды. Заплетённый в косички лук и семечки она продаёт на рынке, куда председатель колхоза, эвакуированный с Белоруссии, пожилой мужчина по фамилии Зудкин даёт быка на несколько домохозяев. Счетоводка в их колхозе тоже эвакуированная женщина. Мишка дружит с её сыном,  даёт тому списывать задачки. Она и настояла, чтобы Мишку назначили на каникулах учётчиком полеводческой бригады.

– Может, летом, на каникулах, снова назначат учётчиком? – с надеждой произносит мать, подбирая и закидывая в рот крошки со стола.

– Не знаю, – пожимает Миша худенькими плечами. – Прошлым летом бригадирша хвалила, как я мерею саженью прополотые массивы, скошенные травы и хлеба. Колхозники довольны начисленными трудоднями…

Но вот настал долгожданный день Победы. Мише надолго врезалось в память это событие. Шёл тёплый дождик, под которым он шёл в школу. Вошёл в класс весь намокший – холщовая рубашка и портки неприятно липли к телу. Урок почему-то долго не начинали и, чтобы быстрее обсохнуть, он начал с другом бегать наперегонки между партами. Вошла учительница Мария Ивановна.

– Миша, Ваня, вам бы лишь побаловаться! – с улыбкой упрекнула она. В голосе её звучали непривычные для слуха ребят радость и торжество. – Уроков не будет. Идите домой, скажите матерям, война закончилась!

Миша, не успев сказать в своё оправдание, что, бегая, хотел согреться, от слов учительницы застыл, как памятник, потом закричал: «Ура!». Мальчишки поддержали его и, подхватив холщовые сумки, разбежались по домам. Только лапти сверкали на ногах, да распахнутая одежда, перешитая с плеч взрослых, развевалась на ветру.

– Ты сегодня рано что-то, – сказала Анисья, увидев запыхавшегося сына.

– Победа, мама, – уроки отменили! – восторженно прокричал сын. Но та, к его удивлению, не повеселела от этих слов, присев на лавку, неожиданно запричитала, залилась обильными слезами:

– Где ты, родненький мой супруг? На кого же ты нас покинул!?

Следом зарыдала бабушка, заплакали сопливые братишки и сестрёнки. Только Мишка крепился, потом убежал к сельсовету. В этот день Анисья осознала, какую великую утрату суждено нести ей с детьми по жизни. Муж так и не дал о себе знать и теперь уже, видно, бесполезно ждать его. Но она всё ещё надеется, что объявится он. Может, в плену был – не мог сообщить о себе.

Дождь в тот памятный для всех день вскоре перестал. Засияло  солнце, освещая золотом лучей соломенные крыши домов и берёзки возле сельсовета со свесившимися узорчато-ажурными ветвями. По прояснившемуся нежно-голубому небу проплывали ослепительно белыми простынями пушистые облака. Словно неведомая прачка, задумавшись, нечаянно один за другим упускала их из своих рук, и они, легко скользя, плыли по небесной речке в неведомую даль. А может, это души погибших воинов в белых одеждах, как журавли, проплывают над родной стороной, грустят и тоскуют, прощаясь со своими близкими.

Женщины, побросав дела, столпились возле сельсовета, где установлен единственный в селе репродуктор, периодически объявлявший торжественно звенящим голосом Левитана о наступившей Победе. Здесь же состоялся митинг. Сельчане, отмечая это событие, прямо на улице накрыли столы. Эта радость была общей, веселились в этот день даже те, у кого погибли на фронте родные. улыбались, плясали под гармонь, обнимались друг с другом, а потом плакали…

Кораблёвы, как и большинство сельчан, до сих пор бедствуют, впроголодь живут. Даже спичек в доме порой не бывает, печь затопить матери нечем. Она выходит на улицу, смотрит, у кого идёт дым из трубы, и просит у них угольков для растопки. За лето на каникулах он вместе с матерью зарабатывает по максимуму трудодней, тем не менее, травяного хлеба в их семье и после войны не перестали есть. Если раньше почти всё зерно в колхозе отправляли на нужды фронта, то теперь – на восстановление разрушенного войной народного хозяйства страны. Колхозные амбары ежегодно опустошаются в целях выполнения плана хлебопоставок. Самим колхозникам мало что остаётся. Видно, зерно для себя сельчане ещё долго будут сами сеять на огородах, которые копают лопатами.

Глубоко задумался Мишка, и загрустившая Настя была признательна ему за молчание. Наконец, взъерошив выгоревшие волосы, мальчишка лёг на живот, подперев голову руками, с пристальным интересом начал разглядывать подружку. Под его долгим внимательным взглядом тонкое лицо её озарилось румянцем, губы тоже покрылись вишнёвой краской. Настя не знала, куда деть глаза от смущения.

– Кораблёв, не смотри на меня так! – наконец нашлась Настя.

– Подумаешь, цаца! – грубовато произнёс он и тоже покраснел.

Наступила неловкая пауза. Паренёк перевернулся на спину и, надвинув  на глаза козырёк фуражки, начал насвистывать что-то бравурное. Настя, успокоившись, стала разглядывать открывшиеся взору причудливые извивы реки, обозначенные крутыми, обрывистыми берегами и ивами, свесившими длинные косы ветвей с серебристо зелёным исподом листьев.

Бык тем временем, жадно хватая зелень уремы под ногами, забирался всё глубже в тенистые ивовые заросли, где надёжно укрылся от солнца и жалящих насекомых. Когда ребята после отдыха подошли к нему, он заупрямился, не желая трогаться с места. Мальчишка понукал его вожжами, а Настя, что есть силы, хлестала хворостинкой, но тот даже ухом не повёл. Паренёк в раздумье надвинул ниже козырёк фуражки, отошёл к пашне, выискивая что-то под ногами.

– Погоди, Настёна, я, кажется, знаю, как вывести его оттуда!

Озорной блеск в глазах выдавал, что тот явно что-то надумал. Засунув обнаруженный пучок прошлогодней соломы под хвост быку, Мишка поджёг его спичкой. Животное, сорвавшись с места, ломануло через кусты. Настя захихикала, потом ей жалко стало обжёгшегося быка, и она покрутила пальцем возле виска, намекая на обидное для Мишки слабоумие, хотя в глубине души понимала, делалось это не ради озорства, а от отчаяния.

С грехом пополам подростки через несколько дней окончили вспашку отведённого им участка. На дальний клин, тоже предназначенный для посева озимых, председатель выхлопотал трактор из машинотракторной станции (МТС). Закончив вспашку, этот же трактор таскал за собой жнейку. А за ребятами закрепили быков возить обмолоченное зерно с поля на ток.

Настя везла очередную бестарку с зерном. Дорога шла под гору к речке, где величественный дуб богатырь бросал густую тень на травянистый берег. В узком жерле реки виднелись водоплавающие птицы, свисающие к воде кустарники и пышные, белые, как лебеди, облака. Полуденное солнце на августовском небе палило невыносимо, выжигая в девочке остатки сил. Пот, едкий, солёный, ручьями катился по лицу и спине. Мухи и слепни так и липли к мокрому телу, жалили, кусали её через платьице, да и быка тоже, который сломя голову вдруг устремился вместо моста к воде. Удерживать его было бесполезно – лишь ветер свистел в ушах! Внезапно бестарка накренилась и опрокинулась, сама Настя слетела с воза на землю, а зерно рассыпалось. Бык, поводя впалыми боками и волоча за собой пустую тару, тарахтенье которой распугало диких уток, вошёл в воду. Плача и проклиная животное, девочка промыла в воде кровавые подтёки на руках и ногах. Долго мучилась она, чтобы вывести заупрямившегося быка из речки. Был бы сейчас Мишка рядом! Как тут не вспомнить про его забаву с подожжённой соломой!

Настя, вместе с пылью торопливо собирая горстями рассыпанное зерно в ведро, нагрузила бестарку. Не дай бог, подъедет на своей бричке злючка председатель,  придирающийся к людям по каждому пустяку. В качестве метода воспитания тот использует кнут, которым лупит, как сидорову козу, колхозников за непослушание и невыход на работу. Настя, как огня, боится его. Даже вдову фронтовика с тремя детьми «строгий» председатель не пожалел, посадил за решётку за набранное в карман зерно на току. Женщина в тюрьме умерла, а ребятишки ходили по дворам, собирая куски, пока их не отправили в детдом. Так глава правления людей «стимулирует» к рабскому труду за плохо обеспечиваемые трудодни. Про рабский труд, когда людей заставляли работать лишь за еду, Настя не понаслышке знает, в школе изучали, когда проходили историю Римской империи.

***

Раннее зимнее утро. По накатанной санями дороге змейкой метёт позёмка. Плотнее запахнув фуфайки и надвинув на глаза шали, Настя с Маней, неизменной подругой, согнувшись в три погибели, в резиновых сапогах бредут сквозь пургу на ферму. В валенках нельзя, на базе сыро и мокро под ногами. Ледяной ветер бросает в лица женщин, слепя глаза, колкий снег, заметает дорогу сугробами, в которых вязнут ноги. Настины мысли крутятся вокруг повседневных дел – управятся ли дети с живностью во дворе, если придётся переночевать из-за бурана на ферме. Но воспоминания незаметно уносят её к прошлому. Разнорабочей, выдавая на-гора по 250-280 трудодней в год, Настя была до тех пор, пока однорукий их бригадир не предложил ей с Маней стать доярками, пообещав бесплатно выдать фуфайки, сапоги и шали. Конечно, не только на это польстились девчата. По тем временам порядок был таков, если не выполнишь норму выхода трудодней, то и натуроплату, то бишь, зерно, не получишь. А на ферме круглый год приходится крутиться – трудодней накопишь больше, чем достаточно.

В шестидесятых годах ввели денежную оплату в колхозах. И это сначала было воспринято не так радостно, как того ожидалось. Доходило до смешного. Бабы приходили к председателю колхоза в правление и плакали, не нужны, мол, деньги, как без зерна будем выживать? Новый председатель, бывший фронтовик, Михаил Иванович, пришедший на смену жёсткому преемнику, не поладившему с людьми, широко и растроганно улыбался:

– Милые, глупые вы мои бабоньки! Кто же от денег отказывается? В кои веки выпало вам без слёз собрать ребятишек в школу – обуть, одеть их прилично, а вы туда же – не надо денег! Ведь многие мальчишки за счастье считают донашивать солдатские брюки своих отцов и старших братьев.

– Так ведь хлеб не из чего будет печь! – сквозь слёзы отвечали те.

– Зерно тоже будем выдавать в конце года, как натуроплату! – твёрдо пообещал, словно припечатал, председатель, успокаивая тружениц. Те ушли из правления радостно окрылённые  и повеселевшие.

В 16 лет пришла Анастасия Васильевна, как её уважительно величает нынешний глава правления, на ферму. Условия труда на ферме были, ох, какие нелёгкие. Вручную доила до 20 коров в ветхих, крытых соломой навесах и деревянных сараях, где мёрзли руки. В тёмное время суток они освещались керосиновыми фонарями.  В первое время Настя, совсем ещё девчонка, не успевала за старшими доярками. Однако быстрая, энергичная и ловкая в любом деле девушка быстро освоилась с большой нагрузкой. Летом доярки мазали глиной и стены, и потолки. Сами женщины убирали навоз из-под коров, таскали и раздавали корм, с которым в те годы было трудно. В засушливые годы трава и урожай на полях на корню сгорали от палящего солнца, отощавших коров верёвками поднимали к весне – кормили их соломой из крыш заброшенных домов. В то же время, истощая бурёнок, продолжали доить. Позже, с ослаблением гнёта хлебопоставок, фураж стали выдавать. Наложат доярки в кормушку солому и замачивают её бардой, сваренной из него. В обед раздавали животным силос, нарезанную свёклу, хранимую в буртах.

Настя выплыла из омута своих мыслей, выглянула из-под низко надвинутой шалёнки на белый свет. Они с Маней уже пересекли село с редкими огоньками керосиновых ламп, вышли на снежный простор деревенской околицы. На фоне синей мглы и предрассветной пелены луна, «как бледное пятно». За селом идти стало тяжелее – сопротивление ветра усилилось; длинная юбка то широко раздувалась парашютом, то опадала, обвивая и сбивая с ног. Плотнее завязав шали и укутав лица, подруги брели почти вслепую, лишь чувствуя под ногами твёрдую наледь дороги, и пропустили поворот на ферму. Оказалось, они давно уже бредут по накатанной машинами трассе, ведущей в город. Когда начало светать, увидели, что ферма осталась далеко в стороне. Резче выделились в белом кружеве снегов крутые  холмы, близлежащие леса и поля. Пришлось возвращаться обратно, искать нужный поворот. Маня, державшая пост, совсем ослабла, и Насте пришлось вести её под руку.

Ещё издали подруги заметили, что доярки со скотниками машут лопатами, откапывая засыпанную снегом дверь каменного здания коровника, который построили, когда колхоз вошёл в силу. Ветхие помещения на ферме снесли. В новом здании установлены транспортёры для навозоудаления, механические дойка и водопоение. В титане стали греть воду для мытья вымени. Сначала всё это было в диковинку дояркам, но намного улучшило условия труда. К хорошему привыкаешь быстро. Правда, намаялись, приучая животных к доильным аппаратам. Дичились они, шарахались, трудно было загнать на место. Но нет худа без добра. Приучили коров к механизмам – легче стало. И дойка быстрее проходит. Кормопроизводство тоже в хозяйстве год от года улучшается. Кроме кукурузы и подсолнечника на силос, начали засевать многолетние травы, сенаж на зиму закладывать, поедаемость которого гораздо лучше соломы.

– Вы где шатались до сих пор, гулёны? – сощурив выцветшие глаза, сварливо поинтересовалась Марфа, когда Настя с Маней приблизились к дояркам, закончившим кидать снег. – Работай тут за вас!

– Простите, девчата, заплутались, чуть в город не ушли вместо фермы, –  миролюбиво объяснила Настя, открывая скрипучую дверь коровника. Женщины, посмеявшись, последовали за ней, внося с собой клубы холодного воздуха.

Передохнув и, захватив мешки, операторы машинного доения коров, как их теперь официально называют, пошли получать фураж со склада на корм животным. Скотники завезли на лошадке силос, раздали бурёнкам. Почистив коровьи круги, Настя отодвинула их к транспортёру. Раньше, несмотря на продолжавшуюся пургу, надо было бы ещё съездить на речку, вырубать лёд, набирать в бочку воду из проруби, напоить подопечных. Теперь вода поступает для коров по трубам. Пока те едят и пьют, женщины устанавливают аппараты доения, и молоко тоже по трубам течёт в установленные ёмкости. Красота!

Наконец все дела переделаны, можно самим подкрепиться в подсобке. Парторг называет это помещение красным уголком. Здесь по его указанию работники клуба и библиотеки развешивают «молнии», в которых славят тех, кто впереди по надоям молока и привесам молодняка. Доярки достали из своих котомок у кого что есть: хлеб, картошку, яйца, сало, выложили всё это аккуратно на столе. Рассевшись на скамейках, принялась аппетитно жевать. Сало, конечно, не у всех есть, и руки женщин дружно потянулись к этому лакомству.

– Весной опоросятся свиноматки, председатель обещал в первую очередь выписать дояркам поросят, – порадовала женщин учётчица Тамара Неклюдова.

– Вот тогда заживём! – с удовлетворением протянула Маня, которая из-за поста не притрагивалась ни к салу, ни яйцам, только хлеб с картошкой ела.

– А уж как хорошо, что отменили налоги с живности – дети вдоволь стали наедаться! – проговорила Марфа.

– Что и говорить – трудные были времена! – подхватила учётчица Тамара. – Нам с матерью, продав семечек, приходилось даже хлеб покупать в городе.

– Да, наберём теперь жирка!

Разговор между тем перекинулся на показатели по надоям.

– Читали сегодняшнюю «молнию»? – спросила Тамара доярок.

– А что читать её? – нахмурившись, крикливо вскинулась Марфа. – Опять, поди, впереди всех Настя с Маней! Снова премии – красивые платки, отрезы на платья, ручные часы – им достанутся! Медали и ордена тоже им! Коли поступит в магазин дефицитная бытовая техника али мотоциклы, снова сельсовет утвердит списки и ударникам всё распродадут. И откуда у Насти с Маней такие надои? – сварливой нотой спросила она у Тамары. – Может, у них коровы лучше?

– А всё потому, что Настёна с Маней не прогуливают, работают без выходных,      – учётчица, недолюбливавшая колючую, к тому же, выпивающую Марфу, покосилась на неё, язвительно скривив губы. – Даже когда болеют, не берут бюллетеней, чтобы не передать коров в чужие руки и не снижать надои. Животные привыкают к хозяйкам, любят ласку, уход. А если бить их, как делают некоторые, то они явно не додадут молоко! – скосив глаза на склочницу, наставительно добавила она. – И работают Настя с Маней всегда с большим желанием и охотой. Труд для них – дело чести!

Буран продолжался целый день. Женщины раздали корм животным в обед. После вечерней дойки погода не наладилась, началась снежная буря, и доярки легли ночевать в жарко натопленном «красном уголке», чтобы в потёмках не заплутаться и не замёрзнуть по дороге домой. Застелив под себя фуфайку, легла на полу и Настя. Все, утомившись за день, быстро уснули. Только ей не спалось. Марфа-завистница разбередила душу. Неймётся ей! И почему она промолчала в очередной раз на колкости той? Но что бы это изменило? Раньше пыталась не дать себя в обиду. Марфа, крикливая, горластая, такой шум поднимала – пыль столбом стоит! И на этот раз она подавила бы робкую Настю своей властностью и недружелюбием. Мир внутри безмужней женщины рушится после таких стычек с крикухой. Сердце начинает щемить. Всё становится зыбким, ненадёжным – труд только и спасает! Нет у Насти другой опоры и надежды, кроме работы. Надо о чём-то добром и приятном подумать, чтобы от сердца отлегло.

В одно время Настя параллельно с дойкой выполняла обязанности экономки на ферме: крутила сепаратор, пахтала масло, которое везла в сливпункт в соседнее село. Позже туда стала возить молоко. Одной девушке трудно было справиться с тяжёлыми флягами. Она с вечера в клубе договаривалась с Мишкой Кораблёвым, чтобы тот пришёл ей с утра помочь. Тот за одну ручку берётся, она – за другую, и рывком поднимали флягу на телегу. Михаил к тому времени уже в армии отслужил. Сразу же на второй день по приезду домой устроился работать на бортовой автомобиль «Урал», на котором возил доярок и корма животным. С песнями повёз он женщин, сидящих на установленных в кузове досках. Машина вырвалась из тесной, пыльной улицы села, понеслась по полевой дороге к летнему лагерю, расположенному около леса. Песня ширится, крепнет, раздольно летит впереди автомобиля.

– Во, дают девчата! – крутя баранку, удивляется и восхищается парень.

А вот и молочный гурт, который пастухи пригнали к летнему лагерю, состоящему из дощатых сооружений от дождей и жаркого солнца и вольной карды, ограждённой жердями. Водитель открыл борт машины, помог женщинам соскочить с кузова на землю. Руку юной, прелестной девушки – Миша сначала не признал в ней Настю – попридержал в большой ладони. Она подняла на него синие, как ясное, безоблачное небо, глаза. Парень – кровь с молоком: высок, крепок, как дубок, коротко стриженные русые волосы, румянец на всю щеку, взор серых глаз с поволокой пылок и зноен. Одет в гимнастёрку, на ногах сапоги со скрипом. Покраснев, юная особа смущённо выдернула ладошку, торопливо последовала с подругами к дойному гурту.

Сидя на маленьких скамеечках, женщины, помыв и помассировав вымя бурёнушек, принялись за дойку. Дзинькало, звенело молоко об подойники. Между делом доярки бойко переговаривались между собой, а водитель следил глазами за понравившейся девушкой. Когда подруги окликнули её по имени, Михаил понял, что перед ним подруга детства, подросшая и похорошевшая за три года его службы. Парня привлекало в ней всё: очарование молодости, стройность в отличие от плотно сбитых, а то и полновато-рыхлых подруг, озорные живые глаза, отдающие светлой лазурной синевой, изящный изгиб чуть полноватых губ, точёная талия, небольшая аккуратная грудь. Прежде чем присесть под очередной бурёнкой, девушка ласково гладила её, затем проворно управлялась с дойкой. Воспользовавшись тем, что Настя с полным ведром направилась к флягам, подошёл, заговорил к ней.

– Ты придёшь сегодня в клуб? – юноша не сводил глаз с неё. От пристального, дерзкого взора Настя потупилась. Затем, подняв лазоревые глаза, спросила серьёзно:

– А ты этого хочешь?

– Ну, конечно! – признался парень. В голосе задор, ощутимо жгучий азарт и нетерпение. Схватив из рук девушки ведро с молоком, вылил во флягу, снова уставился на неё. Настины губы при изумлённом и страстном взгляде солдата на этот раз задрожали от сдерживаемого смеха, а у того в голове шаровой молнией мелькнуло: вот она, моя суженая!

– В клубе и встретимся, – коротко сказала Настя, забоявшись острых язычков доярок. Забрав с его рук ведро, вспорхнула с лёгкостью жаворонка – убежала додаивать коров.

Вечером после кино, в клубе начались танцы. Гармонист заиграл вальс, один за другим на середину клуба выходили кружиться пары, и Михаил, походив вокруг да около, не мешкая более, решительно подошёл к Насте, стоящей в окружении подруг. Ни с того ни с сего, всплыл в памяти эпизод с быком – он отогнал это наваждение. У него было такое чувство, про которое друзья сказали бы: всё, пропал парень! Словом, нашёл свою половинку, ту девушку, о которой мечтал и искал. И вместо приглашения на танец вдруг сказал, что было на уме.

– Настя, ты выйдешь за меня замуж? – Подруги  так и прыснули. А та подняла на него заинтересованные, слегка растерянные глаза – между ними словно искра пробежала.

– Какой же ты быстрый, однако! – вырвалось у неё, и больше она не нашлась, что сказать на это обаятельному, с вдумчивым взглядом молодому человеку, смелость которого так понравилась ей.

Михаил наутро попросил мать послать к ней сватов. Отказать Настя не смогла – она была пленена им ещё подростком. Так и решилась их судьба. Договорились расписаться осенью, когда завершатся в колхозе полевые работы. Свадьба была весёлой и шумной. Жених в парадном костюме и ослепительно белой рубашке смотрел на Настю шальными от счастья глазами и изнывал от нетерпения. Сидя рядом с ней во главе стола, он так страстно сжимал её руку под столом, что та чуть не вскрикивала не только от боли, но и от возбуждаемого им желания. Когда гости начинали кричать «Горько», он с готовностью вскакивал с места, пылко и жадно впивался в её губы. И так томительно и сладостно становилось на сердце и ниже живота у Ани, что голова начиналась кружиться. А охмелевшей молодёжи составляло несравненное удовольствие хором считать до тех пор, пока молодожёны, задохнувшись, не отрывались друг от друга.

Ночевать новобрачных отвели в дом одинокой тётки, которая спала на печи, предоставив им свободную комнату в доме. Не успела Настя опомниться, как Михаил, плотно прикрыв створки двери, быстро раскидал пуховые подушки с накидушкой, вздёрнул покрывало и, весело стрельнув глазами, принялся раздевать её. С себя же он скинул свадебный костюм в одно мгновение. Подхватив молодую жену на руки, прежде чем положить на пуховую перину, стиснул её в объятиях. Хрипло дыша, произнёс: «Настёна моя, милая, желанная!».  Она затрепетала в его руках. С упоением целовала его в лицо, шею, грудь. В ответ на жаркие поцелуи, он загорелся словно пламя. Задышал надсадно, хрипло, навалившись всем телом на неё, приминая её к перине, «с разбегу» овладел ею. Она вскрикнула. Он приостановил свой «разбег». «Что, Настёна? Больно?». Но сладостное безумие уже закружило ей голову, и она сама заторопила, ускорила его, сцепив руки на его худой спине. Наконец, он задел заветное место в её лоно, она застонала, сквозь стиснутые зубы и, двигаясь с ним в такт, заставляла вновь и вновь задевать эту сладкую струну, повторять удары сильной и мощной плоти. Эта и последующие пылкие любовные ночи были незабываемы, после них один за другим в семье родилось трое ребятишек. Настя даже двух положенных до родов и столько же месяцев после рождения младенцев дома не сидела. Кстати, декретные в те времена государством не оплачивались. Поневоле выйдешь на работу.

Всё было в жизни супругов, впрочем, как и во всякой семье, – и счастье, и ссоры, и примирения. Бывало, уходила от него Настя с детьми к матери. Михаил подъедет на машине, посадит малышей в кабину. А ты, Настена, мол, сама вернёшься к чадам. Пользуясь внешней привлекательностью и обилием вдов в послевоенном селе, которые рады были провести хотя бы ночку с темпераментным Михаилом, погуливал супруг от Насти. Понятно, что злило это жену, хотя, по его словам, любил он только её, подтверждая это не только словами, но и делами. Помнится, в первое время, пока не построили свою избу, жили в большой семье свекрови. После дождливой и грязной осени и огородных работ вынимает однажды Анисья из печурок засушенные до сухарей грязные перчатки и носки, выкладывает их перед растерявшейся снохой и с лицемерной лаской обращается с просьбой постирать и заштопать их – а машинок стиральных в селе тогда и в помине не было. Тут поднимается Михаил с места, сгребает эту кучу в охапку и выкидывает в лохань с мусором:

– Ишь, чего придумала, мамаша! – в сердцах проговорил сын. – Что надевать больше нечего, с этой грязной ветошью заставляешь мою жену возиться?!

В другой раз заметил молодой супруг, как беременная Настя после работы на ферме полы моет в избе, а сестрицы, взрослые девицы, шепчутся о каких-то своих секретах.

–  Брось тряпку под ноги ленивицам!! – возмутился Михаил, заступаясь за жену.

С тех пор никто не смел, как водится в большой мордовской семье, помыкать снохой.

Да и уместно ли было сравнивать тогдашнюю Настину жизнь с тем, как другие бабы живут. Та же Маня, к примеру. Бойкая, трудолюбивая плюс отчаянная плясунья и певунья, она в юности нравилась многим парням. Сватались не однажды за неё, но та всем отказывала, а вышла за бедняка Сашку Анисимова, у которого даже дома то своего приличного не было. Жил со старухой матерью в избушке гнилушке, со стен которой сыпалась труха. Лишь наглость да нахрапистость в интимных делах отличала его. Сумел он склонить к этому молоденькую темпераментную Маню до брака, чем и подчинил тело и душу девушки. Случилось это в ясный солнечный день, когда мать послала дочь заготавливать в ближайшем лесочке берёзовых веток для веников. Парень подкараулил её в тот момент, когда девица, нарубив их, присела отдохнуть в тенёчек под деревьями. Она, ничего не подозревая, весело напевала знакомый мотив, когда чьи-то грубые руки вдруг вцепились сзади в плечи и, дёрнув, свалили на землю. Не успела она завизжать от испуга, как оказалась прижатой горячим телом Саши Анисимова к прошлогодней листве. Сладострастно блеснули глаза парня – он давно заметил, что Маня тайно вздыхала по нему, красавцу. Губы его целовали так жарко, что юное девичье тело, словно от спячки пробудившись, ответило ему взаимностью. Руки вскинулись к Сашиной кудлатой голове с взлохмаченными кудрями, начали гладить, трепать их. Анисимов тем временем ловко, проворно расстегнул ей кофточку, приник губами к соску её белой и пышной груди. Маня вся горела, а он ласкал, мял, тискал её всю. Задрав длинную сатиновую юбку, гладил бёдра, возбуждая в ней томление и страсть, и она, повинуясь этим тёмным и сладким ощущениям, расслабилась, невольно раздвинула ноги. Рука её, скользнула с давно нечесаных кудрей, и, коснувшись твёрдого бугра под холщовыми штанами, с любопытством потрогала его, отчего он застонал, расстегнул ширинку, направив вздыбившую плоть к стыдному месту, откуда ноги её росли. Мелко затрясся всем телом, легко проник в неё, заставив девушку сладко зажмуриться. А он зарычал вне себя, сделался в страсти буйным и непредсказуемым.

– Теперича, чай, поженимся? – когда сладкие мгновения закончились, стыдливо поправляя на себе юбку, спросила Маня.

– Я ишо подумать должон! – гордо проговорил тот, взъерошенный.

«Ну и заносчив же он!» – подумала Маня, а вслух сказала:

– Будь красив, да не будь спесив! – тот аж рот открыл от удивления, не ожидая от неё, влюблённой, этих слов. Помолчав, поднял мрачные непроницаемые глаза:

– Ладно, осенью пришлю сватов…

Время летело, отстукивая часы, дни, месяцы, годы. Пока Александр три года служил в армии, Маня, оставшись с восьмимесячным младенцем, дом отстроила с помощью многочисленной родни, сама его помазала глиной, побелила. Но жизнь с Александром не заладилась. Непутёвым оказался тот. Пил, гулял, денег жене не давал с зарплаты. Дрался, с ножом и с топором кидался на неё, чтобы та не донимала, не просила копеек на расходы. Бывало, выгонит из дома супругу, по трое суток не пускает её, хотя там грудной ребёнок оставался. Тот, голодный, плачет, визжит, как поросёночек, в мокрых пелёнках на печи, привязанный ради безопасности верёвкой к гвоздику, а у мамаши молоко льётся, кофту хоть выжимай, сухой нитки на груди не осталось. Бегает Маня под окном, рыдает, просится покормить дитя, перепеленать его, а пьяному мужику хоть бы хны, лишь бухтит недовольно возле четверти с самогоном, а домой не пускает. Про таких говорят, тюрьма по нём плачет. Отсидел он там за какие-то тёмные дела 5 лет. Вернулся, опять начал помыкать женой. Так и вырастила Маня пятерых детей, можно сказать, одна. По 12 коров и молодняка держала в подворье, чтобы поднять чад на ноги.

После такого сравнения своя жизнь Насте показалась раем. Вздохнула она и вернулась в семью, к любимому, надо сказать, мужу. Небольшая разлука обострила чувства супругов – впереди их ждала чудная ночь – страсть разгорелась мгновенно! Михаил всегда находил для неё ласковые слова, словно знал, что «женщины любят ушами». Как и в день свадьбы, он произнёс нежно: «Настёна, милая, желанная моя!»,  и снова она затрепетала в его руках и принялась покрывать поцелуями красивое лицо и гладкие плечи мужа, льнула к нему, и охнула от восторга, когда его плоть, налившись мощью и силой, пронзила, обожгла распалённое тело. Дрожа от нетерпенья, мужчина, тем не менее, не забывал о том, чтобы в первую очередь доставить наслаждение жене. Он всегда интуитивно находил интимные места, которые заставляли её вскрикивать от пронзительных ощущений, и умело использовал их, не избегая и жарких поцелуев лебединой её груди. Огонь, исходивший от него, зажигал каждую клеточку её  молодого и стройного тела. В сладостном изнеможении, Настя ещё теснее прижималась к нему, слившись воедино с ним, вздрагивала и замирала от наслаждения. Но вот он и сам заметался, яростные стоны вырвались из его груди и, приникнув к ней всем телом, умолк, притих, успокоился.

Михаила не стало в самом расцвете сил, когда ему исполнилось 30 лет, – разбился на мотоцикле, оставив сиротами детей. Кстати, мотоцикл, как дефицитный товар, ему дали возможность выкупить за ударный труд в колхозе. Это была первая и последняя Настина любовь, заставляющая ощущать стремительный полёт души. Этого уже больше не будет. Да и растить детей, коротать жизнь было бы легче и лучше вместе.

Пурга утихла лишь под утро. Двери «красного уголка» и скотобазы снова замело так, что пришлось выходить откапывать их через окно, сняв раму со стеклом. И так изо дня в день раздача кормов, чистка коров, дойка.

За многолетнюю практику на колхозной ферме Анастасия Васильевна успела и телятницей отработать в профилактории. Приняв телёнка при отёле, давала возможность корове облизать его. Потом уносила малыша в предварительно помытую хлоркой и побелённую в целях дезинфекции клетку, в которой ежедневно приходилось менять подстилку. То же самое с самими коровами, скребками до блеска чистили бока, тщательно убирали из-под них навоз. Доили их в профилактории вручную трижды в день, новорождённых поили соской. Позже приучали пить из ведра. Те глупые, упрямые не хотели пить после соски. Тогда Анастасия давала им пососать свои пальцы и, приманивая, незаметно совала теляткам головы в ведро с молоком, потом отнимала руку. Почувствовав вкус молока, малыши постепенно забывали о соске и продолжали пить уже самостоятельно. А тёлкам, которыми обновлялись больные, старые и непродуктивные коровы, чтобы молоко было больше и качественнее, давала измельчённую на свеклорезке морковь со свёклой плюс сено. Вымя у них тугое, молока много – руки от напряжения опухали. К тому же, «молодки» были беспокойны, хотя и закрепляли их цепями, не стояли на месте, не подпускали к себе работниц профилактория, отшвыривая ногами, могли и травмировать. Однажды «строгая» телка, ударив ногой, сломала руку Насте. Приходилось звать на помощь скотников, чтобы держали за рога животное или ноги привязывали, пока не привыкнет к процессу доения. Зато молоко, полученное от первотёлок, оплачивалось дороже. А за сохранность молодняка выдавали премиальные. Стоило проявлять терпение и выдержку. Кстати, напарницы, испугавшись трудностей, часто менялись, а трудолюбивая и неприхотливая Настя оставалась. Трудилась старательно, не за страх, а на совесть. Зарплата в начале шестидесятых годов, когда ввели денежную оплату, у неё была небольшая – до 60 рублей. Позже она возросла и колебалась от 1 300 до 1600 рублей. Эти деньги нелегко ей давались, но помогли безбедно вырастить сироток, дать Анне достойное образование.

Аня с сестрёнкой Надей и братиком Макаром в детстве помогала матери пасти телят. В тот день с самого утра Анастасия поехала на лошадке молоть зерно на мельницу. Детей она подняла в шестом часу утра, протянула старшей Ане тощий заплечный мешок с молоком, яйцами и чёрным хлебом. На востоке разгоралась алая заря, когда ребятишки втроём, пройдя по брёвнам, перекинутым через прозрачную с мелкими камнями на дне речушку, направилась к ферме. Дойдя до места, выгнали группу молодняка из-за оградки, чтобы по холодку попасти на свежей травке на полянке возле леса. Обрадовавшись приволью, телята, взбрыкивая, подпрыгивали и игриво носились по лужайке, облитой солнцем, а Аня с младшими ребятишками, встав с хворостинками в руках по краям образовавшегося круга, зорко поглядывали, чтобы озорники не отбивались от группы. Роса, выпавшая на серебристо-изумрудную травку, холодила босые ножки малолетних пастухов; они невольно радовались живости и резвости питомцев – беготня за ними, шустрыми, проказливыми, разогревала тело. Набегавшись на свободе, телята угомонились, дружно принялись за зелёный подножный корм.

Ласковое солнышко, грея худеньких, как щепки, ребятишек в их лёгкой одежонке, поднималось все выше. Трава начала подсыхать и сестрицы с братиком, наблюдая за живностью, присели на пригорок. Разложив еду прямо на мураве на чистую тряпицу, аппетитно поели, и Аня мыслями унеслась к далеко не детским проблемам. Трудно без папки, особенно маме. Девочка видела, как та с утра далеко не играючи поднимала и грузила тяжеленные мешки с зерном на телегу. Эх, почему добрый и ласковый папка так рано ушёл от них?! Врачи шесть месяцев боролись за его жизнь, но, увы, спасти получившего травму позвоночника не смогли. Невесёлые Анины мысли были прерваны шумом и треском сушняка. Она испуганно вытянула тоненькую шею, устремив голубые глазёнки в сторону лесных  зарослей. На зеленеющую высокой, сочной травой поляну из лесных глубин выплыла мать лосиха с двумя детёнышами и величавый с большими ветвистыми рогами самец. Аня поднесла палец к губам, чтобы Надя с Макаром не поднимали визга. Мать предупреждала: «Если появятся лоси, не пугайте, не отгоняйте их от пасущихся телят – это опасно! Они поедят и сами уйдут». Так и стало. Ребятишки, не шелохнувшись, долго любовались лесными красавцами, пока солнце не стало припекать и те не ушли в чащобу. Босоногая детвора, облегчённо вздохнув, начала восторженно и шумно делиться впечатлениями.

Яркий диск дневного светила постепенно поднимался на небосклоне всё выше. Насытившие телята один за другим убегали от палящих лучей и злых, кусачих насекомых в тень кустарника и берёзок. Юные пастухи погнали их на скотобазу, напоили молоком, оставили отдыхать в тени. Вечером жара спадёт, дети снова выгонят телят на пастбище, чтобы до наступления сумерек те снова лакомились свежей травой.

Подрастая, дети оказывали Анастасии Васильевне ощутимую помощь и в личном подсобном хозяйстве: они пилили брёвна ручной пилой, пололи огород, заготавливали корм для коровы. Сёстры с матерью вилами подкидывали копёнки на колымагу, Макар, мужичок с ноготок, раскладывал сено, топтал, равнял. Потом везли его во двор, разгружали, валили в омёт.

Сейчас Надежды, как и мамы, к сожалению, уже нет в живых. Сколько испытаний бедной сестрице выпало за короткую её жизнь! Шла однажды из клуба в непроглядно тёмную и душную, как перед грозой, ночь. Ни луны, ни звёзд не видно – одна сплошная серая небесная твердь. Услышала девушка, как догоняет её кто-то, окликнул: «Надюша, погоди!». Это Демьян, низкорослый, плечистый парень из соседнего посёлка. Та прибавила шагу. Боялась она его, как огня, навязчивого, немилого – что-то было в нём отталкивающее и неприятное. Он буквально пожирал Надю глазами, когда та плясала цыганочку в клубе. Демьян догнал её, тяжело дыша, пошёл рядом.

– Надюш, почему так рано ушла из клуба? – нарушив молчание, угодливо спросил он.

– А тебе то что? – нелюбезно ответила девушка. – Не ходи за мной, не люб ты мне!

– Стерпится – слюбится! – хватая её за руку, заявил он, уязвлённый. Надя вырвала ладошку, оттолкнула его, побежала. Демьян – за ней! Налетел, как вихрь, свалил на придорожную траву, начал шарить под юбкой. Та закричала тоненько, беззащитно.

– Не вопи! – закрыв ей рот широкой лопатистой ладонью, и, грубо пропихивая в неё свою плоть, пригрозил: – Не то кликну друзей – они за нами идут – всей компанией снасильничаем, все об этом узнают. – Пришлось той смириться из боязни позора…

Перед родами Демьян встретил Анастасию Васильевну, передал деньги, одеяло и миткалевую ткань для пелёнок младенцу, что было большим дефицитом в то время, но это не смягчило Надежду. Когда у неё родился сынишка, Демьян подкараулил её на меже, позвал замуж – она отшатнулась от него:

– Что ты привязался ко мне!? Не прощу я никогда надругательства надо мной! – не пошла за него, постылого. Но вырастить сиротку ей самой уже не суждено было.

Аня уже была студенткой, Макар тоже поступил в профтехучилище, когда Надя с мамой поехала заготавливать лес для погреба. До этого они вдвоём вырыли яму, надо было накрыть её брёвнами. Анастасия Васильевна осталась сторожить заготовленный лес, а Надя поехала домой с возом. По пути с оси соскочила чекушка, а потом и само колесо упало. Телега со спиленными деревьями свалилась на бок. Приближались сумерки. Кругом грозно шумевший лес, под ногами небольшой хрустящий снежок – подмораживает! До дома далеко, до матери добежать ещё дальше. Да и лошадку колхозную  нельзя бросать – вдруг уведут её! Можно околеть, пока мама хватится и придёт на помощь. Или вдруг повалит снег, вообще, не выберешься из леса на колёсах. Что делать? Надино лицо с запёкшими губами покрылось, вопреки морозу, обильным потом. Усиливающийся хулиганистый ветер кидал выбившиеся из-под шалёнки спутанные пряди светло-русых волос. Отчаявшись, девушка пыталась поднять воз, чтобы установить на место выпавшие колесо и чекушку. От неподъемной тяжести симпатичное личико, побелев, исказилось гримасой боли – что-то оборвалось внутри, закружилась голова, из носа брызнула кровь, и припадок рвоты с тёмной жидкостью потряс её тело. Недолго мучилась надорвавшаяся Надя, тут же возле воза умерла. Анастасия Васильевна нашла её тело уже охладевшим. Может, потому Анна баловала своих детей, давала им дольше поспать, что перед глазами до сих пор всплывает в гробу бледное личико юной сестрицы, умершей от непосильной работы. Да и сама Аня с сызмальства сполна познала изнурительный сельский труд. И хоть далеко не всё безоблачно было в отношениях с матерью, всё же надо было низко, до земли, ещё при жизни поклониться ей, поблагодарить, что та научила работать до седьмого пота, вырастила, выучила в институте. А она обижалась на неё, одинокую, надрывавшуюся без мужа. А ночью, ещё в довольно молодом возрасте, вдову ждало пустое холодное ложе. А какого было одной поднимать детей, а потом ещё и потерять одну из дочерей, только она об этом знает! Мама – святое слово! Анне ли осуждать её за жёсткость?

***

Подобный, как у матери, случай с предложением руки и сердца произошёл и с Аней, студенткой четвёртого курса. За накрытым столом на свадьбе подруги она встретилась с заинтересованным взглядом стройного, плечистого юноши, сидящего напротив. Как же он обаятелен, невыразимо прекрасен и притягателен! В перерыве молодой человек пригласил танцевать, познакомился с ней, потом предложил:

– Пойдём на улицу, подышим свежим воздухом. – Мигом оделись и, взявшись за руки, выбежали из дома.

После душной, насквозь прокуренной избы, оба чуть не задохнулись от ядрёного морозного воздуха. Глаза слепило от искрящего всеми цветами радуги снега. Аня отломила ногой от крепкого слежавшегося наста кусок снега и бросила в Максима, смеясь, отбежала от него. Парень, поддержав заигрывание девушки, догнал, схватил в охапку, начал кружить. Смеясь и звонко хохоча, оба упали в снег – он потянулся к пухлым девичьим губам. От поцелуя щёки Ани вспыхнули, сердце затрепетало, она обвила руками крепкую юношескую шею. Так они лежали на снегу, целовались, не в силах оторваться друг от друга. Так велико было взаимное чувственное притяжение и накал возникшей страсти между их телами, что оба дрожали от острого желания снова и снова прикасаться друг к другу обжигающими губами.

– Выходи за меня замуж! – оторвавшись от неё, неожиданно предложил Максим. Аня, вместо того чтобы сказать, подумаю, рассмеялась в ответ.

Опалило тогда её сильно, но она не видела с ним перспективы будущего, а жаль! Он был, как ей казалось, слишком молод для неё. Сколько ему? – оказалось 17 лет, а ей уже 22. Да и разве этот красавец может позариться на её далеко неброскую, незавидную внешность, к тому же с  такой разницей в возрасте?  Аня была так строга к себе в то время. Сейчас смотрит на свои фото в молодости – гордый посад головы, чётко очерченные полные и чувственные губы, нежная, стеснительная улыбка, обнажающая ровный ряд белоснежных зубов, высокий лоб плюс тонкая талия, стройное тело. Ну, явно не дурнушка! Довольно миловидная и привлекательная особа. К тому же, влюблённые некрасивыми не бывают – у них одухотворённые лица, выразительные глаза, отражающие яркость их эмоций и внутренних переживаний. Почему она была такого низкого мнения о своей наружности и откуда эта уверенность, что она не пара Максиму? Сейчас Анна понимает, выросшая сиротой в жёстких семейных условиях, где почти не было ласки и понимания, росла зажатой, закомплексованной, не научилась отстаивать ни своё достоинство, ни интересы. Выбрала мужа пьяницу, хотя были и хорошие парни у неё. Есть повод жалеть о многих шансах, утерянных возможностях, в том числе и о Максиме.

Юноша, она почувствовала, обиделся, но, как и полагается мужчине, после свадьбы проводил Аню к дому дяди, где она остановилась. Ночевать приехавшему на свадьбу двоюродного брата Максиму было негде – девушка пригласила его в дом. Дядя с супругой уединились в своей спальне, а Аня с парнем ещё долго сидели на диване в прихожей, обнимались и целовались, то пылая огромным костром, то горя нежной страстью друг к другу. Юношу и девушку влекло друг к другу невыразимо. Оба таяли, как сахар рафинад, от острого желания принадлежать друг другу. Что это было? Психологическая совместимость? Оба обладали страстным, пылким темпераментом или случилось совпасть их биологическим ритмам, и оба влюбились безоглядно и, казалось, навсегда!? Между ними зародилось и могло сохраниться на всю жизнь глубокое непреодолимое чувство. Отчего она не поверила в искренность его слов? Ошибка молодости, которую не исправить.

– Оставайся со мной до утра! – умоляюще произнёс он, когда Аня, наконец, привстала с дивана с намерением уйти в комнату, где сноха застелила ей постель. – Обещаю, мы всегда будем вместе!

Но девушка, то ли помня урок, преподанный ей жёсткой до крайности матерью, то ли храня верность и чистоту для будущего мужа, ушла от Максима. Она не могла переспать с ним – была невинна, да и от дяди с его женой было бы неловко, стыдно. Но удержать то она могла понравившегося ей паренька! Был ещё один свадебный день – он смотрел на неё такими грустными глазами. Ане тоже было больно расставаться с ним. Почему не придала значения его предложению? Не сумела воспользоваться и последними мгновениями их встречи, впрочем, как и он по своей молодости тоже. Лишь сейчас, на склоне жизненных лет, пришло понимание, что они, возможно, были созданы друг для друга. Недаром говорят о необходимости физиологической и психологической совместимости мужчины и женщины, которые много значат в браке (если не всё!). Неужели травма, заложенная в психике с раннего детства, виной тому, что она теряла одну за другой возможности обрести счастье? Подсознательно чувствуя себя по-прежнему «грязной», недостойной иметь хорошего супруга, Аня сама отталкивала от себя понравившихся парней или её бросали. Суровое воспитание заложило в ней страх, боязнь, растерянность перед жизнью, нерешительность! Окружающие, в том числе супруг, умело пользуются этим, эксплуатируя её, как жертву. Более того, перечисленные выше качества лишали её возможности добиться чего-то большего в жизни, хотя она чувствовала, что способна на многое! Психологические травмы, стрессы наложили отпечаток и на здоровье – неудовлетворённость жизнью обернулась онкологией. Признано, что и эндокринные заболевания возникают при отсутствии любви, на фоне сурового, грубого обращения с ребёнком. А ведь это может грозить и Алине. Написала об этом Раисе.

– Да, мне, как никому другому, это известно! – колко заметила та.

– Согласна, я тоже порой была жёсткой – поверь, мне жаль, некому было остановить и указать на роковые ошибки, – Анна, снова, в какой уже раз почувствовала себя виноватой. – Прости, если сможешь! И сама не повторяй их.

А дочь, удручённая ежедневными неприятностями, призналась, что устала от жизни и бездеятельного мужа. Душа Анны снова всколыхнулась. Ей ли не знать, что значит жить с мужчиной, по отношению к которому угасло влечение, лишь равнодушие и раздражение царят между супругами. Оба влачат жалкое существование, ненавидят и презирают друг друга. Не удивительно, что и Раиса, склонная к диктату, ожесточилась. Поэтому не призывает её остаться с Алексеем. Пусть делает, как считает нужным.

– Деточка, мне жаль тебя! Что предлагаешь делать?

– Не знаю. Любви хочу! Мужчину рядом с собой достойного! – в словах Раисы было столько горечи, что у матери заныло сердце.

– Я предполагала, что недалёкий Алексей тебя не устроит в жизни, – пытаясь унять боль в груди, женщина выпила воды из стоящего рядом с компьютером стакана. – Но ты не захотела меня слушать!

Дочери нечего было сказать в ответ – она промолчала

– Не оставайся по вечерам доделывать дела на работе, не переутомляйся! – продолжала Анна, озабоченная её проблемами. – А может, ты болеешь? –  отсюда такая усталость! Может, стоит обследоваться?

– Просто мужчину надо найти другого! – возразила та. – Но некуда выйти, чтобы с кем-то познакомиться! Это надо общаться, встречаться с друзьями, выходить в новые компании. У меня подруг-то не осталось, – посетовала она. – Мне некуда пойти. На работе все женатые. Им нужен только секс. Их только пальцем помани. А мне это зачем? Даже на корпоратив ехать не хочется. Вон они, полно их, слюни пускают… а толку?

– Познакомиться с кем-то в городе – проблема! – посочувствовала мать.

– Вернусь к тому, что Костя постоянно мне «про яйца стальные» тычет, подчёркивает мою напористость и жёсткость, – продолжала своё Раиса.

– Да, неприятно, но как узнать, как мы выглядим со стороны, если даже близкие нам люди из деликатности промолчат о наших недостатках?

– Да не в тыканье дело, – не согласилась дочь с её доводами. – А в том, что мне приходится быть такой. А от этого ещё больше ожесточаюсь!

– Папа тоже говорит, я сама виновата, что он груб со мной, – вздохнув, напомнила Анна. – Он, кстати, сам больше заслуживает этого, но я всё же стараюсь сдерживаться! Хочется оставаться интеллигентным человеком. Иначе сама себя перестану уважать!

–  Ой, мам, не начинай! – вспылила Раиса. – Все это я уже слышала миллион раз. Достали все со своими проповедями! Да я такая! Меня такой «стальной с яйцами» жизнь сделала. Всё, закрыли тему! Не хочу больше говорить об этом. Плакать хочется! Уехать на край света, никого не видеть и ни о чем не думать!

– От себя не убежишь! – с сожалением написала Анна. – Давай на этом завершим, пока не наговорили друг другу лишнее. А вот о причине гневливости, которая часто заключается в том, что исключены из диеты хлеб и сладкое, подумай. И ещё не забывай, что мужчины любят глазами. Ты женщина красивая и ухоженная, но агрессия может отпугивать их.

– Поверь мне, когда надо, я не агрессивна! – с достоинством ответила Раиса.

– Так держать! Всё будет хорошо! Не отчаивайся, не сдавайся, моя милая, прекрасная доченька! Успех придёт – пусть эта мысль окрылит, придаст сил, оптимизма.

Отключив компьютер, женщина сходила в магазин. Было жарко, душно. Градусник зашкаливал – 36 градусов выше нуля. Принеся пакеты с продуктами домой, Анна была никакой. Ныла спина, отнимались руки. В ванной облилась холодной водой – это взбодрило. Прошла в затенённый шторами зал, где муж смотрел телепередачу про «дружественную» Украину. Тема заинтересовала, и она, поставив кружку с холодной водой на подоконник, в лёгком, выделяющим стройную фигуру халатике прилегла на разложенный диван, вслушалась в речь диктора. Глаза Бориса, сидящего перед телевизором, вспыхнули игриво. Заинтересованно поглядывая в сторону жены, витиевато выразился про аппетитные изгибы её тела. Та, отмахнувшись, засмеялась. Он, поощряемый её реакцией, пробормотал что-то, собравшись духом, подошёл, попросил разрешения прилечь рядом. Та молча подвинулась… Нельзя сказать, что женщина побывала в раю острых ощущений. Близость была, как всегда, недолгой, но, как ни странно, приятной. Давно ничего не было между супругами. Так уж повелось – спят в разных комнатах. Ему тесно с ней. Анне неприятно, что он часто не трезв. Запах спиртного, перегар, которым несёт от него, вызывает аллергию.

– Ты меня любишь? – спросил Борис, прижимая к себе Анну после состоявшегося интима. На языке у неё вертелось: «Охолонись, за что тебя любить?». Но упрёками человека не исправить, она лишь кивнула головой: «Ага».

Отстранившись, потянулась к кружке на подоконнике, попила холодной воды, остатки, озорничая, вылила ему за ворот рубашки.

– Что ты делаешь, дурочка! – заорал супруг, а Анна залилась весёлым, беззаботным смехом.

Целый день, вспоминая эту сцену, женщина растягивала в невольной ухмылке губы. Борис, пребывавший в хорошем настроении, в ответ, обнажая поредевшие зубы, тоже расплывался во весь рот в улыбке. Его всегда мрачное и суровое лицо разглаживалось от глубоких мимических морщин. Вот что делают с людьми интимные отношения! Конечно, они далеки от того, какими были в молодые годы, хотя, по правде говоря, Бориса и тогда нельзя было назвать горячим и неутомимым мужчиной. Да и скрепить брак лишь супружеское ложе не может, если нет взаимопонимания и уважения. Он вино полюбил – семью эгоистично разоряет! Раздор вносит из-за злоупотребления спиртным. Слава богу, в этот день Борис проявил себя как нельзя лучше. Переждав жару, супруги вышли на огород за домом, где созрела картошка скороспелка, выкопали её, спустили в погреб. Недаром говорят, один и камень не сдвинешь, вместе гору поднимешь. Наверно, ради таких минут согласия люди и терпят друг друга. Женщине одной трудно жить в селе, где много тяжёлой физической работы, требующей приложения мужских рук. Осталось выкопать картошку на дальнем огороде, в поле. Пусть растёт пока – зелёная ещё.

В молодости, до женитьбы с Борисом, Анна встречалась с Сергеем, и, наверняка, была бы счастлива с ним, кабы взаимное влечение молодых людей окончилось свадьбой. В тот год девушка окончила институт культуры. В райцентре, куда приехала по направлению, ей предложили место музыкального руководителя в детском саду и она с присущей ей энергией окунулась в работу. С Сергеем они познакомились в местном Доме культуры, где проходила дискотека. Недавно вернувшись из армии, в солдатском одеянии, стройный, черноглазый, с тонкими чертами лица парень пришёл  с другом на танцы. Знакомые девушки окружили его, что-то щебетали и, заглядывая в глаза, улыбались ему. Он, краснея от всеобщего внимания, что-то отвечал и вдруг встретился взглядом с Аней, стоявшей недалеко в кругу своих подруг. Его заинтересовала незнакомка. Когда включили вальс, Сергей, вызвав ревнивые взгляды окружавших его девиц, пригласил на танец Аню и больше не отходил от неё. После дискотеки он проводил девушку до снимаемой ею квартиры, а потом назначил новое свидание. Так началась и продолжалась всё лето их пока никем и ничем не омрачаемая и, казалось, очень крепкая дружба.

Однажды после фильма и очередной дискотеки они дошли до её квартиры. Осеннее мглистое небо моросило, источая на землю, подобно пшённой крупе, мелкую снежную зернь. Было ветрено и холодно, Аня, пользуясь тем, что хозяйка уехала в город к дочери, пригласила парня в дом. Сняв верхнюю одежду и обувь, прошли в комнатку девушки с койкой и маленьким столиком, где стопочкой лежали нотные тетради. Она поставила на плиту чайник. Убрав бумаги, выставила мёд в розетке, печенье, разлила по бокалам чай.

– Расскажи, как дела на работе, – попросил Аня, приглашая гостя к беседе.

Сергея ещё весной, сразу по приходу из армии, назначили главным агрономом в колхозе, и он всё лето на старенькой «Ниве» мотался по полям, контролируя сев, культивацию, уборку. Юный агроном загорел, возмужал, волосы выгорели на солнце. Он, прихлёбывая из бокала чай, с энтузиазмом делился планами по поднятию урожайности полей и выводу хозяйства на передовые рубежи. Собеседница внимательно слушала, широко распахнув восторженные глаза. В них, как в зеркале, признание её сокровенных чувств – они говорили: «Ты мне нравишься, очень нравишься! И близок мне со своими мыслями и устремлениями. Я всем сердцем, всем существом поддерживаю тебя в начинаниях во благо людей!». Когда юноша умолкал, смущённый откровенным её взглядом, просила: «Продолжай, мне очень интересно!». И снова с удовольствием смотрела в его замечательные, выразительные глаза: то задумчивые и серьёзные, покрытые чувственной поволокой, то с прыгающими в них озорными, шаловливыми чертенятами. Образ юноши-шалопая, хулиганистого, беспечного, который складывается при этом в голове Ани, так мало вязался с глубокими и интересными его размышлениями о жизни. Но в каждом из нас, видимо, живёт ребёнок. И вдруг она заметила, что Сергей не сводит глаз с выреза нарядного платья, под которым обозначилась её выпуклая грудь. Она покраснела, стыдливо прикрыла рукой место выреза. Парень, отвёл глаза и сообщил, что скоро в колхозе будут сдавать построенные дома. Ему, как молодому специалисту, обещали дать трёхкомнатную квартиру в одном из них, если он женится. Сергей неожиданно положил загорелую руку на девичью ладонь. Сердце Ани трепетно забилось – вытянуть свою длань из-под его руки не было никакого желания.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Ты делаешь мне предложение? – растерянно проговорила она – брови её изумлённо взлетели. Боже мой, она совершенно потеряла голову! Конечно, делает, если спрашивает, пойдёт ли она за него замуж. Девушка подняла на него засветившиеся радостью голубые глаза, еле слышно проговорила: – Да!

Он снова вперил взгляд неотразимых чёрных очей на упругую девичью грудь. Соскочив со стула, наклонился над ней, опалив щеку горячим дыханием. Приподняв за плечи со стула, скользнул губами к её губам, поцеловал так крепко, что у девушки захватило дух. Потом сгрёб в охапку, поднял, шагнул к кровати с двумя высоко сбитыми подушками. «Мы оба с ума сошли!» – мелькнуло у всполошившейся  Ани.

–  Отпусти меня! – тихо, но строго попросила она.

– Ну почему? – простонав, выдохнул он, но всё же поставил её на ноги.

Отказ от интимной близости от любимой девушки он воспринял как звонкую пощёчину. С минуту он стоял растерянный, донельзя огорчённый и обиженный, глядя то на взволнованно поднимающуюся Анину грудь, то на припухлые губы, не вникая в то, о чём она говорит, не слыша её голоса. Та от смущения не знала, куда глаза деть, по инерции что-то лепетала как можно более независимо и даже, как ей казалось, иронично. А парень, чтобы скрыть смятение и оскорбление своих чувств, вдруг засобирался домой. Прошёл к вешалке, надел куртку и шапку.

– Я пошёл! –  проговорил он неловко и махнул рукой.

Больше он к ней не приходил. Сергей бросил её и буквально через несколько месяцев женился на другой – без любви, без нежной, чувственной привязанности. Сердце его молчало, не трепетало, как при виде Ани. Душа, в отличие от тела, не волновалась при виде прелестей той, другой, игривой, лукавой и доступной. Просто ему, обуреваемой жаждой обладания любимой, хотелось, как глупо это не звучит, отомстить, доказать Ане, что не пропадёт без неё, он парень – не промах, и любая девушка отдастся ему без сожаления. А избранница Сергея, Лидия, нахрапистая и уверенная в себе, став для него подстилкой, быстренько забеременела от него, чтобы не упустить перспективную кандидатуру для замужества, увести у Ани любимого.

Прозрение, что держал в руках птицу счастья, но удержать её не сумел, пришло Сергею быстро – и это было непереносимо сознавать! Он понял, лишь близость с желанной и любимой женщиной могла наполнить его блаженством удовлетворения, придать гармонию и одухотворённость их интимным отношениям в браке.  Он решился на серьёзный разговор с ней. Было по-весеннему солнечно и тепло. Земля и деревья покрылась шелковистой зеленью, зацвела сирень и черёмуха в палисадниках. Аня сидела на скамейке с книгой в руке, когда подошёл Сергей, энергично помахивая ивовой веточкой в руках.

– Здравствуй, Анечка! – произнёс он с чувством. – Прошёл всего лишь год с тех пор, как я пил у тебя последний раз чай, а, кажется, целая вечность. – Высокий тембр голоса явно выказывал энтузиазм и радость, которые молодой человек испытывал в эту минуту. Да и весь его облик – светившееся воодушевлением лицо и лучистые, одухотворённые тёмные глаза – говорил о том же. Но Аня глядела на него искоса, слегка критически – он в своё время предал её. И это было нестерпимо.

– Не пригласишь к себе опять, как в старые добрые времена? – молодой мужчина с радостно распахнутыми глазами, словно в душу ей заглянул. Девушка, замирая, то бледнела, то краснела от его красноречивого, многоговорящего и настойчивого взгляда.

– Нет, не приглашу! – постаралась сказать она твёрдо, хотя от его глаз и вопроса сердце заныло занозисто и сладко. Чтобы смягчить отказ, глянула в широко открытые  любимые глаза, спросила с горечью: – Да и зачем тебе это, Серёжа?

– Не знаю, – молодой мужчина затеребил в руках зелёную веточку, отвёл чёрные вдруг погрустневшие глаза. Когда поднял их, сосредоточенные, напряженно-внимательные, произнёс: – Не хватает мне чего-то в жизни: то ли тебя, то ли разговоров наших с тобой, интересных и впечатляющих!

– Может быть, любви не хватает? – предположила девушка, и тоже отвела глаза – у неё не хватило духу выдержать долгий, пристальный взгляд Сергея.

– Возможно, – в его голосе вдруг прозвучала тоскливая нотка. Он присел рядом на скамеечку, то и дело, как бы невзначай, касаясь её широкими плечами и коленями. – Бросился, как в омут, в объятия той, которую, оказывается, никогда не любил и не полюблю!

– Черешней скороспелою любовь её была! – чувствуя сладкую, томительную дрожь от его неловких и горячих прикосновений, усмехнулась Аня своим словам и ощущениям. Жаль, конечно, что в своё время не нашли дорогу друг другу!

– Точно! – согласился он, блаженно зажмурив глаза оттого, что снова, как бы невзначай, задел её плечом.

– Я ведь тоже не нужна была тебе? – заалела та лицом, утверждая и в тоже время спрашивая его, и в голосе её тоже скользнула печаль. – Иначе, разве ты бы ушёл к ней!

– Скорее – наоборот! – ковыряя носком ботинка землю, подчеркнул он и тоже покраснел. – Ты со мной всегда, и во сне и наяву. А тогда ты была слишком увлечена работой. По вечерам что-то писала – я заглядывал в твоё окошко, – признался он. – Потом появились твои рассказы в газете. В клуб внезапно перестала ходить – не до меня тебе было! А тут подвернулась теперешняя моя жена. Мне показалось, что я ей больше нужен, чем тебе.

– Тебе показалось, только поздно об этом говорить! – Аня снова залилась румянцем.

– Вот это уже интересно! – спазм вдруг перехватил горло молодого человека – он судорожно вздохнул, глотнув воздух. – Почему поздно? – оглянувшись, нервно переспросил он. В ожидании ответа он пытался сломать гибкую неподдающуюся веточку и, не добившись этого, кинул её на землю.

Аня тоже разволновалась, но тут же спохватилась, одёрнула себя. «Однако ж, хватит наслаждаться «чудным мгновением»! На чужой каравай рот не разевай!» – охладила она свой любовный пыл. Брови девушки приподнялись, лицо вытянулось – она отстранилась от него. «Меня в своё время бросил, неужели сейчас готов жену и дитя свои предать?» – молнией неприязненно мелькнуло в голове.

– У тебя ребёнок, ты о нём подумай! – закипая, сердито проговорила она и встала, чтобы уйти. Так они снова расстались, теперь уже по Аниной воле.

Конечно, Аня, пылкая, страстная, темпераментная, страдала, как бабочка, опалившая крылья, поманившим её огоньком. И ощущения невосполнимой пустоты и отчаяния долго не покидали её. И всё же, она не жалела, что не переспала с Сергеем, сохранила нравственную чистоту и девичью честь. К тому же, неизвестно как он, своенравный и гордый, повёл себя, случись у Ани беременность. Она бы, конечно, родила ребёнка, не убоялась бы даже поставить крест на личной жизни…

Уязвлённые гордость и самолюбие год от года разрушали их страстную тягу друг другу, но разве убьёшь такими мелочами истинную любовь. Она затаилась в душах Анны и Сергея, покрылась пеплом, но угли ещё теплились и искрились, готовые вспыхнуть костром, стоило лишь подбросить дров. Это было заметно даже при случайных встречах. Недаром говорят, разлука для любви то же, что ветер для огня: маленькую любовь она тушит, а большую раздувает ещё сильней.

Когда Ане дали место в общежитии, она познакомилась с Борисом и тоже без большой пылкой любви вышла за него замуж. Видимо, просто потому, что время пришло заводить семью. В первую брачную ночь она легла на супружеское ложе с холодным сердцем. Борис бочком, как-то неуверенно, стеснённо прилёг рядом со скованной женой. Неужели у него тоже нет опыта интимных отношений? С минуту оба лежали неподвижно. Усталость от долгого свадебного застолья смежила Анины веки. Но Борис опередил наступление сна, протянув руку к её бёдрам, начал робко поглаживать их. Рука его медленно поднималась всё выше, достигла сокровенного места. Она замерла то ли от испуга, то ли от нетерпения. Скорее бы уж свершилось то, что у них не случилось с Сергеем, став причиной разрыва! Мужские руки становятся смелее, он ласкает её лоно, затем вторгается в её сжавшийся тугой комок тело. Резкая боль, от которого Аня вскрикивает, волна разочарования охватывает её. Разве этого она ждала от замужества?

***

Проснулась Анна от голоса сына. Он позвал её «мама!». К чему бы это? Однажды крёстная так же во время сна, как будто наяву, жалобно окликнула её перед смертью, как будто молила о помощи. До этого молоденькая Аня сопровождала её, онкобольную, на операцию и последующие процедуры, хотя у той самой были две взрослые дочери.

Было 5 утра, Анна так и не уснула больше. Тревога за Костю, словно кошка, заскреблась в душе. За Раю, умницу, несмотря на множество проблем, которые существуют и у неё, она так не беспокоится. У той сложилось мнение, что мать равнодушна к её проблемам. На деле это не так. Просто женщина уверена, Раиса, волевая, целеустремлённая, сумеет пробиться в жизни. Она как открытая книга, Анна знает, чем она дышит, чего добивается! На что нацелен Костя, как он намерен добиться успеха? – для матери – тёмный лес. В юности сын был светло-русым красавцем. Однажды он, приехав домой, забежал к ней на работу. Воспитательницы, увидев его, стройного, прекрасно сложенного, с обаятельной улыбкой на румяном с атласной кожей лице, долго восхищались им. Но прошло совсем немного времени и лицо Кости увяло, голова начала лысеть, а зубы выпадать! Что это, если не увлечение наркотиками? Может, и неудачи с девушками с этим связаны? Не подтвердись её самые худшие предположения, Анна была бы счастлива! Всплыли в памяти слова неизвестного автора: «Я ждал, когда изменится моя жизнь, а она ждала, когда изменюсь я». Как же они злободневны для Кости! Кстати, сын – верующий человек. Помнится, приобрела и читала в детстве дочке с сыном трёхтомник детской библии, красочно иллюстрированной. Позже дала им небольшой молитвенник, велела выучить «Отче наш», пригодится в трудной ситуации. Отдала и забыла об этом. Вдруг, проходя возле закрытой детской комнаты, услышала одухотворённый голос Кости, что-то громко, с пафосом произносящего. Постучала, заглянула в детскую. Подросток разучивал молитву. Анна извинилась, тихо прикрыла дверь, радуясь духовному поступку сына, хотя не меньше была удивлена. Что подвигло, как ей казалось, легкомысленное чадо на чтение молитв? Рая, кстати, так ни разу и не взяла в руки молитвенник, по крайней мере, мать этого не видела. Да и сама Анна не была охотницей до молитв. Это позже, когда она заболела, решила, что пришла пора позаботиться о душе и выучила несколько молитв. Когда лежала на больничной кушетке во время химиотерапии истово молилась, прося Иисуса Христа и Божью матерь помочь ей выздороветь. Но в церковь ходила редко – ей нелегко отстоять  службу из-за остеохондроза и артроза. Правда, было время, пыталась посещать церковь. Но боль в позвоночнике во время долгого стояния на службе невольно заставляла её крутить головой, двигать, шевелить плечами и руками. Старушки, перешёптываясь, удивлённо и недоумённо поглядывали на неё, а одна из них подошла и, сердито толкнув сухим кулачком в бок, прошипела: «Не греши – стой смирно!». И впрямь, сама грешит и других вводит в грех! С тех пор, как ножом отрезало, перестала бывать на службе. Забежит в церковь, поставит свечки, закажет обедни, сорокоусты за здравие и упокой родных и точка! Но во время прогулок всё ж таки молится за детей и умерших родителей. Откуда у её мальчика тяга и склонность к вере? Позже ещё сказалось доброе влияние друга священника. Костя сейчас периодически посещает службы в церкви. Тем более странен его интерес к одурманивающим средствам! Он, скорее всего, понимает, что способствует умерщвлению своего тела и духа, человека, сотворённого Богом. А если ещё и продаёт наркотики, то и других убивает! Как одновременно в нём сосуществуют вера и смертный грех, наказуемый не только мирским, но Божьим законом? Анна где-то читала, что Всевышний говорит с людьми шёпотом; если мы не слышим, он начинает действовать языком болезней, неудач и катастроф жизненных планов. Может, зависимость Кости уже настолько сильна, что и Божья кара не пугает?

А как согласуется вера и молитвы с интересом к изотерической и прочей литературе, не поощряемой священнослужителями? Дочь утверждает, что Костя связан с какой-то сектой. Вот и сейчас из комнаты, где спит приехавший сын, доносятся какие-то голоса. Приоткрыв дверь, убедилась, включена голосовая книга в мобильнике. Чернокнижники, подземный мир, гномы… Не уход ли это от действительности в потусторонний мир? Не пора ли вернуться к реальности, строить жизнь в ней, а не страдать от того, что не можешь реализовать себя?! Показалось, Костя спит, хотела отключить телефон. Он то ли проснулся, услышав мамины шаги, то ли не спал.

– Оставь, я слушаю! – коротко распорядился он и повернулся на другой бок.

Вот почему его днём не добудишься, по ночам он бодрствует. Ему бы следовало знать, что с десяти вечера до двух часов ночи организм вырабатывает мелатонин, продлевающий молодость и жизнь, стараться вовремя ложиться. Кстати, Сталин умер относительно молодым, не дряхлым, по крайней мере. Существует версия, что его отравил Берия. А может, потому, что работал по ночам?

На следующий день Анна, управившись делами на кухне, села с Костей за журнальный столик. Беседу с ним начала издалека, с вопроса о секте.

– Нет, конечно, мамуль, не связан я ни с какой сектой! С чего ты взяла? Всякая чепуха лезет тебе в голову. – Разве он, умело уходящий от острых вопросов, скажет правду?

– Костя, а откуда, нигде не работая, берёшь деньги для скачивания всякой чертовщины, которую слушаешь по ночам, не давая возможности мозгу отдохнуть во время сна?

– Мам, да на это сущие гроши уходят, – он небрежно пожал плечами.

– Но я боюсь за тебя! – взгляд её тревожных глаз был красноречивее слов. – Я сейчас заглянула в словарь. Чернокнижник – колдун. Чернокнижие – знание приёмов магии, колдовства, заклинаний, заговоров. Не значит ли это, как писал Ершов, автор книги про конька горбунка, что ты с бесом хлеб соль водишь? Осторожно! Это не так безопасно, как ты думаешь! Свою бесценную душу ты кладёшь на сатанинский алтарь, рискуя её потерять, продав за подобную информацию Дьяволу.

– Ты думаешь? – хихикнул сын.

– А с наркотиками дружбу не водишь? – Анна устремила на Костю настороженный взгляд. Сердце её учащённо забилось. – На ум приходят самые чёрные мысли…

–  Они меня не интересуют! – усмехнулся криво, отведя взгляд на мобильник, включил его. Не поверила мать, почудилась тревога в синих глазах, и у самой сердце защемило. Но, видно, не пришло время для откровения. Не силком же выбивать из него признания? Да и как это вы себе представляете? – не малое же дитя он.

– Костя я часто слышу от тебя «это нереально», – пришлось перевести разговор, чтобы справиться с душевным смятением. – Зачем ты ставишь ограничения этими словами? Ты же знаешь, что всё реально, если позволить себе быть тем, кем хочешь! Действуй – притяни успех! Важен и психологический настрой. Встань перед зеркалом, говори с улыбкой: «Я позволяю себе быть счастливым, богатым, преуспевающим! У меня есть престижная работа, любимая девушка. Я достоин всех благ и ответственен за это!». Или повторяй это ежедневно, растягивая губы в улыбке, до 20 раз утром после сна, прямо в постели. Можно весело напевать, когда занят уборкой, готовишь еду или едешь куда-нибудь (в этом случае произнося всё это про себя). Это действует. Эффект ошеломляющий! Психика перестраивается на успех. Испытано на себе! Стоило мне поверить в свои возможности и способности, появилась уверенность в реализации задумок. Видишь, всё осуществляется, и квартиру приобрели, и книги издаю! И всё потому, что позволила себе это, сняла тормоза в подсознании.

– А ведь это, действительно, так, мамуль! – удивился Костя.

– Только, если говорят, что ты не способен добиться чего-то, – не верь! – кивнув, продолжала она. – Не слушай, когда твердят, у тебя нет данных для этого! Человеку даны неограниченные возможности, и каждый должен воспользоваться этим шансом. Ты родился под ярким знаком зодиака, Льва, обладающим лидерскими качествами, умом, внешней привлекательностью. Ты достоин быть на вершине успеха!

– Дай Бог, чтобы так и было! – Бегло взглянув на неё, сын уткнулся в телефон.

– Ты меня не слушаешь, Костя?

– Слушаю! – он выпрямился, закрыл мобильник.

– Судьба обычно благосклонна волевым и смелым в своих планах людям, хотя, как и всех, жизнь испытывает их на прочность и стойкость, они тоже терпят лишения и потери, – вздохнув, задумчиво продолжала Анна. – А тот, кто не верит в себя, тот ограничивается малым и ничего не добивается в жизни. Судьба их завидовать другим, а зависть разъедает душу. Такие люди даже заболевает от досады при виде чужих успехов. Но зачем завидовать? Приложи максимум усилий, и удача придёт! Только не сдавайся, не опускай крылья, если даже несколько раз не повезло. Под лежачий камень даже вода не потечёт. Не останавливаться в поступательном движении вперёд – вот кредо сильного человека! Даже я не сижу сложа руки в ожидании дряхлой старости и смерти, верю, что будущее – это осуществление моих сокровенных желаний и намерений. Использую любой шанс, даже самый трудный и, на первый взгляд, не самый перспективный.

– Ты, мам, молодец! – Костя весело стрельнул глазами. – Твоей воле можно позавидовать.

– Мне сейчас очень нелегко – нужно найти в долг 12 тысяч рублей, чтобы погасить очередной взнос в ипотеку в сбербанке, – озабоченно добавила она, вернувшись мыслями к текущим проблемам. – Папина зарплата ушла на пьянки. Я же с получки и пенсии рассчиталась с частью твоих долгов на кредитках. Хотелось бы, конечно, отложить сколько-нибудь для издания подготовленной к печати повести. На первую книгу, как тебе известно, нашла спонсора, на вторую – кредит взяла. Чтобы издать третью книгу надеялась на депутата Законодательного Собрания области, обещавшего выступить в качестве спонсора, но он отказал, намекнув о моей симпатии к оппозиции. Буду искать другие варианты. Может, снова обращусь в банк за кредитом. Надоело ходить с протянутой рукой. Небольшие тиражи изданных книг я подарила библиотекам района. Предприниматель из меня не получился. Торговать не умею, да и стыдно мне этим заниматься, хотя цель благородная – накопить средства для издания следующих произведений.

Костя, уныло покачав головой, промолчал. Не дурак, понял, что ожидать подачки не светит на этот раз. Анна всё-таки заняла немного денег для него на билет и хлеб с молоком. Собрала сумку с домашней снедью. Посоветовала настойчиво, найти быстрее работу. Через неделю, обеспокоенная его молчанием, мать написала в «Контакте»:

– А можно узнать, как дела у моего любимого сына? Чем он занимается? – помолчав, подкинула ещё вопрос: – Разделяет ли Дарья твоё одиночество или опять разбежались? Мне так хочется иметь такого же красавца внука, каким ты был в детстве. Потискать его, проявить нерастраченную любовь, нежность! Можно и девочку – лишь бы это было твоим продолжением на Земле.

– Мам, люблю тебя. У меня всё хорошо, еду домой, выходил обслуживать банкет. –  Сын был краток и на том спасибо!

– Ох, гора с плеч! – Анна вздохнула с облегчением. – Очень нравится мне звучное имя твоей девушки – Дарья. Рая говорит, она элегантная, видная, ухоженная. Дети будут у вас красивые. Хотелось бы видеть её твоей женой и верной подругой.

Когда в очередной раз молчание сына затянулось, пришлось снова первой звонить – неймётся ей. Боится, вдруг умирает он, одинокий, покинутый всеми, от наркотиков! Любишь дитя – дели с ним горе!

– Прекрати выдумывать, три дня сплю! – нелюбезно ответил тот на тревожный вопрос. Зато ласковым, просто шёлковым становится, когда деньги получает от матери.

– А почему три дня спишь? – занервничала Анна. – Отчего с таким трудом восстанавливаешься? Не потому ли, что истощён, изнурён, подорвал душевные и физические силы бессонными ночами и вредными привычками? Не проще ли                          отказаться от них, изменить режим сна и отдыха – тогда и здоровье сохранишь. Согласись, менять свою жизнь трудно, но надо и не для маминого спокойствия, для собственного благополучия.

– Придёт время – поменяю!

– Отсутствие опыта, эгоизм и легкомыслие молодости не позволяют тебе видеть и чувствовать мои переживания, – с горечью убеждала его та. – Да, я опять за старое, опять вмешиваюсь в твою жизнь! Увы, я не могу жить отдельно от ваших с сестрой проблем. Ты поймёшь это, когда появятся свои дети. Мне припомнилась избитая притча, когда возлюбленная сына потребовала в знак подтверждения привязанности к ней сердце матери. Он споткнулся, когда преподнёс той желаемое. Сердце встрепенулось: ты не ушибся, сынок!? Вот какое жертвенное и глупое оно у матери! Почему ты стал таким враждебно настроенным и скрытным? Есть что скрывать?

Сын промолчал – упрёками не вызовешь добрый отклик в душе.

– В прошлый раз говорил, что Саша хочет привлечь тебя в свой, пока несостоявшийся, нефтяной бизнес, – помявшись, продолжала Анна. – Но эта песня стара, как мир. А жить на что-то уже сегодня надо плюс долги на кредитках платить. Может, обижен, мама не берёт кредит на осуществление твоих бизнес-планов, а на издание книги собирается взять? Сама решила состояться как творческая личность, а тебя «кинула».

– С чего ты взяла, мам? – удивился Костя. Но Анну уже понесло дальше.

– И вообще, с какой стати я стала оправдываться перед тобой? – ядовито спросила она. – Даже долги твои на кредитках плачу. Что ещё хочешь? Ну, давай лишим мать личных устремлений, всего того, о чём мечтала. Человек творческий живёт, пока творит, созидает, растительного существования не приемлет! Ты то скрываешь, что у тебя за душой, и нет уверенности, что взятый для тебя кредит потратишь на дело. Может, лишь прикрываешься желанием заняться бизнесом, а сам наркотики закупишь, их продажей займёшься? Тогда и в тюрьму можешь попасть. А я, отказавшись от осуществления своих задумок, так бы и не узнала, что мои произведения нравятся, вызывают интерес – за подаренными в библиотеки района книгами читатели в очередях стоят. Не знала бы, что в старости радость созидания скрасит моё существование, даст утешение, что я состоялась как творческая личность. Для меня творчество и дети – лучшая часть жизни!

– Для меня тоже, я твоё подобие, частичка, взращённая и воспитанная тобой, моя дорогая мама! – польстил Костя. – Люблю тебя! Спасибо что ты есть! У меня просто времени нет! Мамуль, ну, ты не одна, наверно, я не могу уделять твоим мыслям и задумкам кучу времени, у меня на свои то его не хватает, ну не перегружай меня! А деньги тут вообще ни при чём!

– Спасибо хоть удостоил чести ответить,  а то все молчком да молчком!

– Прости, мам! – в ответ на её упрёк написал Костя.

– Для меня, как всегда, времени нет. Когда-нибудь поймёшь, мама у тебя одна!

– Я понимаю! Что ты от меня хочешь, мам, чтобы я каждый день отчитывался, что ли? – не выдержав её опеки, написал сын.

«В самом деле, он взрослый парень! – подумала Анна. – Пора уж доверять ему».

– Я постоянно чем-то занят, у меня не бывает свободного времени! – продолжал сын. – Если не работаю физически, то обязательно что-то изучаю в Интернете! Перестань на меня обижаться! У тебя сильная энергетика. Как поделюсь со своими планами с тобой – у меня ничего не получается.

Резонно! Анна почувствовав себя назойливой и назидательной, обругала себя   – не выдерживает Костя её опеки!

Прошёл год. В очередной раз приехал в гости брат Макар – в баню сходил с Борисом. Тот, видать, за пивком и разболтал про ипотеку и долги на Костиных кредитках, уплачиваемые женой. Макар начал пилить сестру, мол, так и будешь за взрослого сына отдуваться, платить за него кредиты? Та чуть не расплакалась. И так сердце давит – не темнит ли чадо, закроет ли кредитные карты после возмещения Анной долгов на них? Или снова будет жить на них, а не зарабатывать на жизнь честным трудом? Коллекторы давно преследуют Анну – Костя указал её телефон, а свой просто отключает. Расхлёбывай, мама, за него проблемы, а то в суд на него подадут! Чувствует женщина – силы её на исходе. Вся жизнь – моральное давление, адский труд и отсутствие личного счастья на фоне пьянок, безответственности и непонимания мужа. Она мечтала досрочно выплатить ипотеку, чтобы не переплачивать почти миллион рублей. А тут ещё налетели кредиторы сына, терзают, терроризируют, напоминая о бедственном его положении и несостоятельности.

– Мам, как вы там с папой? – написал тот, словно почувствовав, как плохо ей. – Ты не переживай так сильно по поводу банков, я работаю над этим, закинул тут удочки, чаще начну на банкеты выходить, подрабатывать! Все наладится!

– Твоими устами да мёд пить!

– Я в душ иду. На банкет выхожу, времени нет.

– Рада за тебя, удачи! – Женщина воспряла духом – сын занят делом, не угнетён бездеятельностью. В её состоянии радость – лучшее средство от уныния. Кстати, сердце тоже болит от отсутствия радости. – Что касается работы в ресторане, прости, что нелестно отзывалась о ней – любой труд важен и значителен, лишь бы он тебя устраивал. Только вот не растёшь ты там…

 

Позади осталась бессонная ночь в ресторане. Костя устал от беготни и суеты, обслуживая с официантами гостей банкета. Но настроение из-за приличных чаевых отличное. По дороге парень закупил продукты – Дарья будет довольна. Дверь открыл своими ключами. Девушка вышла из спальни навстречу в трусиках и короткой футболке. Закрыв за собой дверь, он жадно поцеловал её в губы. Краска прилила к бледным щекам Дарьи, и она, очаровательная со сна, прильнула к нему. Улыбаясь, он прижал её к стене прихожей.

– Давай примем душ, малыш? – не узнавая себя, севший голос, проговорил Костя. – Вместе, как раньше?

– Я уже искупалась, но я за, – смущённо пробормотала девушка.

– Только не очень долго. Я устал, хочу спать.

– Не уверена, что у тебя получится что-то после бессонной ночи.

«Зачем она это сказала?» – хмурясь, с досадой подумал огорошенный парень, и у него отпало всякое желание принимать душ с Дарьей.

Девушку будто морозом сковало от его вдруг посеревшего, осунувшегося лица – она повернулась, ушла досматривать сны. Костя, наполнив холодильник продуктами, вошёл в комнату. Скинув одежду, лёг рядом с девушкой. Пальцы молодого человека мягко пробежали по её телу, снимая то немногое, что было на ней. Он рушил стену, которую она возвела вокруг себя своим неловким замечанием. Парень ласкал её тугие и красивые груди, она же молча, надувшись, пенёчком лежала на кровати. Но вот его ловкие пальцы скользнули к девичьему лоно, поглаживая и нежно трогая её половые губы. Она вздрогнула. Костя наклонился, языком повёл по ним, та содрогнулась от вожделения, он же целовал их долго, пока не довёл партнёршу до исступления. Сплелись руки, ноги. Стоны наслаждения, шёпот жаркий, горячий, от которых голова кругом.

***

Бориса уволили с работы за пьянство. Вот почему Анне приснилась мать, она предупреждает о грядущих неприятностях. Домой в тот день супруга доставили полицейские, потребовав паспорт для составления протокола. Анну, обычно спокойную и уравновешенную, тем более с незнакомыми людьми, как понесло:

– В чём дело? Набедокурил, он, что ли, нахулиганил? – Анна недоверчиво переводила взгляд с молоденького смазливого полицейского на жалко улыбающегося и еле державшегося на ногах супруга. Сердце её дрогнуло – она поморщилась от жалости к нему. – За что его штрафовать?

– Ваш муж нарушил общественный порядок! – поспешно сказал блюститель закона, чей мелкий узкий подбородок заходил ходуном, а покатый лоб покрылся бисеринками пота. – Он спал на скамейке возле магазина, без обуви причём.

– А заниматься вам настоящими нарушителями закона слабо? Зачем прицепились к безвредному и беспомощному старику? – ядовито спросила женщина, которую затрясло всю с досады! Лицо её приняло жёсткое выражение: – Не буду платить за него штраф! Разбирайтесь с ним сами!

Повернулась, ушла в сарай, кормить живность. Полицейские по-своему правы, теперь придётся отваливать довольно приличную сумму с их то проблемами. О чём только думает этот Кабан? Да ни о чём! Деградирует – катится по наклонной. Когда и без того тяжело на сердце, вспоминается всё самое худшее. Вот и на этот раз всплыло в памяти, как Борис, работая у газовиков, должен был получить одновременно с зарплатой ещё и отпускные плюс премиальные за год – тогда ещё говорили 13 зарплату. Хватило бы уплатить за полгода за учёбу Раи в коммерческом отделении юридического университета. Анна ждала этих денег, как манну небесную, недоумевала, почему их так долго не выдаёт бухгалтерия мужу.

– Иди да спроси! – невежливо брякнул Борис. – Я занял немного у друзей, завтра поеду, навещу тётку, у которой жил, будучи студентом.

Конечно, супруг в очередной раз соврал ей. Целую пачку с деньгами он увёз с собой и потратил. А, может, вытащили их у него, пьяного, из кармана, когда спал в общежитии, где «прошёлся по старым связям». Когда Рая с Костей «поднажали» на него, он вынул из кармана гроши, высыпал их жене на ладонь. Анна расплакалась навзрыд. Долго потом ходила она по соседям, знакомым и родственникам, чтобы набрать нужную сумму для платы за учёбу дочери. Ещё дольше расплачивалась с ними. А он весь отпуск продолжал выпивать – видно, спрятал заначку где-нибудь. Отдых для него – это лежать колодой на диване под градусами спиртного.

И на этот раз Анна, снова потрясённая до глубины души, заплакала и долго не могла уснуть. Знала, когда злость одолевает на мужа, надо представить, что нет его на свете. Почувствуешь жалость к нему и простишь. На этот раз это не помогало. Обида и злоба заводили её, тёмной волной поднимались из глубин сердца, жалили, как пчёлы. Кому она хуже делает? Надо немедленно заняться самогипнозом, сбросить накопившийся негатив! Встала с постели, прошла на просторную кухню, начала ходить из угла в угол, многократно повторять, как мантру: «Я прощаю тебя, Борис, что, живя с тобой не почувствовала себя женщиной, за то что, пьянствуя, сваливаешь на меня проблемы, провоцируешь на конфликты. Не имея никакой цели, существуешь как растение, прозябаешь без мечты и устремлений, возвышающих человека. Мне жаль тебя! Я прощаю тебя и отпускаю на волю свои обиды! Прости и ты меня!». Слёзы, застилая глаза, обильными струйками лились по худым щекам, то ли из жалости к себе, то ли к мужу. Оба же несчастливы в браке! Она, действительно, всю жизнь жалеет его, отца своих неудавшихся детей, поэтому, наверно, не бросает, и простила его. И тут же женщину неудержимо потянуло ко сну. Она зевнула, вернулась в спальню, легла, вытянулась струной и тут же уснула.

В воскресенье Анна собрала вишню, помыла и простерилизовала банки, накрутила компот. Завершив возню на кухне, полила помидоры, огурцы, капусту. Борька же, свин, снова напился и сладко отсыпался. Так он глушит свои неприятности. Ночью в темноте, встав попить воды, женщина вдруг потеряла ориентацию. Дверь в коридор была открыта и какая-то неведомая, страшная сила вышвырнула её за высокий порог. Она вылетела с прихожей, упала на банки с компотом, стоявшие на полу. Одна из них с грохотом разбилась. Еле поднялась – рука в ссадинах и порезах. В плече адская боль и такое ощущение, что ей свернули шею – не могла его повернуть без скрипа и стона. Что это было? Невольно подумаешь про домового! Глупости! Просто зажало какой-нибудь нерв во время сна или переутомление, реакция на внутренние переживания. Как Костя ни скажет – маятник по трансерфингу. Ох, доконают хрупкую, маленькую женщину, свою надежду и опору, мужчины – сын, муж, брат!

– Мам, я сегодня закрываю ОТП-банка кредит, – позвонив, поторопился поделиться радостью на следующий день сын. – В Тинькофф тоже процесс запущен, заявку на закрытие подал, жду ответа от них.  Спасибо тебе, дорогая моя, за помощь, за то, что ты есть у меня! Люблю тебя!

– Слава богу, развяжемся хотя бы с этими кровопийцами! – воскликнула ободрённая Анна, одной рукой придерживая мобильник, другой – гремя посудой на кухне. – Надеюсь, ты поумнел, больше не залезешь в долговую кабалу? Ещё надо внести очередной взнос в Сбербанк и Восток, не так ли? А отца снова уволили за пьянки. Опустились крылышки – папа умело подрезает их. Как же трудно не сдаваться обстоятельствам, когда рядом нет опоры.

– Крепись, роднуля!

– Держусь, – проскрипела Анна, еле поворачивая шеей. – Спасибо за окрыляющие вести! Я радуюсь за вас с Раей больше, чем за себя. Поэтому не жди, когда буду выспрашивать подробности, сам сообщай новости.

– Ладно! Ещё раз благодарю тебя, моя милая, горячо любимая мама! – Голос Кости звенел от ликования.

– Как там с Дарьей, сошлись, нет? Не угнетает тебя одиночество?

– Пока нет. Я стараюсь об этом не думать.

– Да негатива надо избегать. Я сама всеми силами стараюсь так поступать. Правда, не всегда удаётся. Часто сворачиваю на заезженную колею, тебя донимаю.

– Ничего страшного,  донимай сколько надо! – в пылу благодарности Костя готов был принимать и мамины нотации.

– Как помиритесь с Дарьей, предлагаю приехать, пожить у нас. Детская комната пустует – займёте её. Я буду счастлива! У папы тоже появится стимул к жизни – внуков будет нянчить. Выбор за вами. Пройдут трудные времена, найдёте в городе работу, которая устроит вас, силком держать не буду. Квартиру твою можно сдавать жильцам, а деньги – тратить на себя.

–  Дарья не захочет приехать, мы разбежались,– сдержанно, без пафоса заявил Костя.

Мать, огорчённая, предложила приехать одному. Он парень симпатичный, обаятельный, найдёт сельскую девчонку, скромную, трудолюбивую. Анна не оставляет надежды вытащить сына, как ей кажется, из опасного окружения. Увы, он не в восторге от её совета. Даже не стал обсуждать эту тему. Тогда она написала его подруге.

– Дарья, деточка, добрый день! Я огорчена, что вы расстались с Костей. Что случилось? – поинтересовалась Анна.

– Здравствуйте, Анна Михайловна! – девушка ответила мгновенно. – Косте во время моего отсутствия нравится общаться с другими девушками, включая своих бывших. Он неоднократно мне изменял, хотя прекрасно знает, что мне это не нравится. К сожалению, ничего не меняется, а мне невыносимо это терпеть!

– Ах, поганец! – возмутилась Анна. – Недаром говорят, «львы» – бабники! Хотя многие изменяют жёнам. Те, не желая терять любимых мужчин и отцов своих детей, делают вид, что не замечают этого. А что вам мешало завести малыша? Может, он остепенился бы. И жену бы больше ценил, как мать своего ребёнка. Почему бы вам не пожениться? Квартира мала? Приезжайте к нам жить!

– Мне не нужен изменник! – отмахнулась Костина подруга. – Я устала от этого, а о браке и вовсе не имеет смысла говорить.

– Если знала, что после твоего ухода (думая, что навсегда), он гуляет с другой, почему давала ему такой повод? Слабые мужчины утешают себя этим – клин клином вышибают! К тому же, не считают секс с другой изменой. Женщины более возвышенные создания, чаще всего верны своим избранникам.

– Он изменял мне даже когда мы вместе были.

– Скорпионы, под чьим знаком ты родилась, сильный и страстный знак. Удивительно, что он бегал от тебя к другой – обычно от добра добро не ищут. Сполна ли использовала свой темперамент, чтобы Костя не смотрел на сторону? Мы порой сами становимся виновниками измен вторых половин. Мужчины себя считают главой семьи, но вертит головой шея, то есть женщина, если она умна. Я по глупости тоже не прощала слабостей мужа. Он мстил, был груб, изменял само собой.

– Пусть ищет ту, которая будет его удовлетворять!

– Меня огорчает, что от Кости уходят девушки, – Анна, пытаясь узнать причину, деловито поинтересовалась: – Может, подскажешь, в чём дело? Сын был добрым, ласковым, открытым. Сейчас как закрытая книга. Как и чем ему помочь?

– Причин немало, не хочу их озвучивать, слишком много переживаний у меня, – не желая жаловаться, ответила Дарья. – Если мы сами помочь себе не можем, то другие и подавно…

– Это неверно, – возразила Анна. – В молодости мы делаем много ошибок и не у каждого рядом есть умные, верные друзья, которые могли бы помочь предотвратить их. Мои ошибки мне дорого обошлись – они обернулись бедой. От обид, стрессов, душевных переживаний я заболела раком. Сначала плакала от отчаяния. Было страшно и непонятно, почему это случилось со мной. Оказалось, из-за негативного мировоззрения. Выручили книги Норбекова, Луизы Хей и других авторов, сторонников позитивного мышления. Прочитав их, поняла, выход из тупика и безысходности заключается в отказе от негативного мышления, в прощении обидчиков. Известно, что и Христос призывал к прощению врагов. Это нужно не им, а нам самим во избежание заболеваний.

Спасибо, дочка, что ты скрашивала одиночество Кости, терпела его недостатки, наверно,  жалела в меру своих возможностей! Прости его, меня тоже, если ненароком задела твоё самолюбие. По себе знаю, «скорпионы» обидчивы. Там, где можно всё свести к шутке, серьёзные скорпионы промолчат, но затаят обиду в сердце, долго будут помнить, часто вспоминать её, тем самым бередя и углубляя душевные раны,  порождая опасные заболевания, в том числе онкологические.

– Я на вас не обижаюсь, – ответила та. – Спасибо вам!

Анна, не получив желанной информации от собеседницы, тяжело вздохнула. Ни любимого дела у Кости, в которое он бы окунулся с головой, ни семьи, ни детей! Откуда быть душевной гармонии? Поэтому и неуравновешен, вспыльчив, страдает сам, страдают близкие и родные.

Через неделю Анна проснулась от настойчивого телефонного звонка. Подбежала, подняла трубку. Ей вежливо и холодно представился коллектор из банка «Восток». У женщины сердце неровно застучало. Всё сжалось и скукожилось внутри. И было отчего! Оказывается, Костя, поганец, не возместил банку 7 тысяч рублей, которые она послала ему для ежемесячного взноса. Значит, потратил на что-то другое, а телефон отключил, скрывается от коллекторов.

Наконец Борис сказал, что дозвонился до сына, обругал его за молчание. Тот якобы после собеседования ждёт приглашения на работу. Не отговорка ли это? Родители помогают ему, но когда он сам начнёт действовать? Когда займётся уже чем-нибудь?! Это же не нормально – перекладывать свои проблемы на плечи стариков! Анна где-то читала, что естественное состояние человека – это жизнь в условиях напряжения, борьбы и стрессов. Если исключить их, то человек вырождается, превращается в примитивное существо, способное лишь на выполнение элементарных функций, направленных на удовлетворение физиологических потребностей – еды, сна и т.д. Такие люди бегут от жизни, отказываются от борьбы, преодоления трудностей! Костя тоже избегает усилий, хочет легко плыть по жизни на чьей-то шее, будь то мама или сестра! Ей не денег жалко для сына, хочется быть спокойной при мысли, что он прочно стоит на ногах, что из любой трудной ситуации выплывет, выкарабкается сам. Это позволит Косте сохранить чувство собственного достоинства. Анна двумя руками готова голосовать за активные действия и использование любого шанса – даже работы, которая, возможно, не принесёт сыну морального удовлетворения. Это поможет не только решить текущие проблемы, но и расширит его связи, приоткроет новые горизонты и перспективы.

Недавно мать убеждала Костю, двигаться по карьерной лестнице по линии сбербанка престижнее, чем в ресторане или магазине, в которых он работает от случая к случаю. Это Раиса предложила эту вакансию, отвечать по телефону на вопросы клиентов, для чего нужно было пройти курс обучения. Однако «студент» походил с неделю на занятия и бросил. Говорит, что у него есть другие намётки. Мели, мели Емеля, твоя неделя! Это будет опять какая-то временная «калымная» работа. Зимой он опять заляжет, как медведь в берлогу, встав на кредитный подсос! Зачем банки дают кредитные карты безработным? Это же несчастье для их родных!

– Неужели ты не видишь, что скатываешься на дно? – рассердилась Анна, когда сын, наконец, соизволил позвонить ей. – Хочешь закончить жизнь бомжом? Разозлись же, наконец, возьмись за какое-нибудь дело!

– Да, ищу я работу, ищу! – голос у сына пронзительный, нервный.

– Порой мне кажется, твоей гордости хватает лишь на то, чтобы отключить мобильник и демонстративно не отвечать на мои тревожные звонки и сообщения! Может, хватит игнорировать попытки достучаться до тебя, подвигнуть на какое-то движение ради твоего же блага! – надавила мать, продолжая «воспитывать» сына. – Пойми, нельзя стать преуспевающим человеком, заняв выжидательную позицию! Никто тебе не преподнесёт на блюдечке денежную и престижную работу. Жизнь – это движение и борьба за место в ней. Усвой эту истину – не заставляй меня страдать! Иначе это плохо кончится для нас обоих.

– Понял я, понял, мам!

Мы с папой даже на пенсии работаем, чтобы досрочно выплатить ипотеку, –  устало проговорила Анна. – Слава богу, руки у него золотые – он снова востребован. Увы, из-за непредвиденных затрат на твои кредитные карты, закидывать больше ежемесячного взноса на ипотеку пока не удаётся! Мы – люди немолодые, долго не проживём, значит, кредит на тебе, как на поручителе, повиснет. Не боишься, что конфискуют квартиру за долги, – останешься без жилья?

– Я думал об этом, мам. Попробую найти работу на престижном заводе.

– Ты идёшь в правильном направлении!– обрадовалась Анна. – Надо искать, пробовать себя в разной ипостаси, чтобы найти себя. У тебя, безусловно, есть хорошие задатки и организаторские способности, надо на практике развивать их. Считается, талант – это 95 процентов трудолюбия и упорства! Придётся начинать с нуля, чтобы освоить азы, хотя у тебя инженерная специальность. Слишком много времени потерял, своевременно не пошёл на завод. – Женщина помолчала. – Сердце моё устало болеть за тебя. Не забывай, человек ответственен за своё преуспевание! Ведь даже получив богатое наследство от папаши, можно его разбазарить, пропить, проесть, а самому ничего не достигнуть! Однажды ты заикнулся о том, что мы недодали тебе многого. А что дали нам с папой родители, кроме образования? Всего в жизни мы добились благодаря своим усилиям и трудолюбию. Да, мы не накопили богатства, но сумели относительно безбедно вырастить, выучить вас, до сих пор помогаем тебе, безработному.

– Благодарю, родная моя, за тёплые слова! – ответил сын.

– Хорошо, что осознаёшь, мои нотации продиктованы заботой о тебе, –  грустно, хотя и приветливо проговорила она. – У меня такая горечь на сердце, что ты не востребован, не реализуешь свои способности. Отсутствие постоянного дохода, нищета разрушают психику, развивают комплекс неполноценности. Жизнь пролетит, промелькнёт, останется одно сожаление, что прожил её бесцельно и бесплодно, в ожидании светлого будущего!

– Как ты сама, мам? – Устал, видимо, слушать её нравоучительные монологи.   Анна и сама была рада переключиться на другое. Поделилась с сыном, что её приглашали в библиотеку на встречу со старшеклассниками, где читала главы из своего романа. В паузах спрашивала, не надоело? Юноши и девушки, чьи пытливые глаза выражали неподдельное внимание, просили: читайте, очень интересно! Потом дружно аплодировали. Было приятно, хотя, как ей казалось, она не честолюбива. Анне интересен сам творческий процесс. Но признание тоже необходимо, как стимул к дальнейшему росту.

– Но главное, страстный интерес к творчеству спасает меня от хандры, – вставила она. – Меня окрыляет мысль, если человек достаточно сильно стремится к результату, он непременно достигнет его.

Костя обошёл молчанием её слова. Зато сообщил, что заболел гайморитом и отитом. Деньги, высланные матерью для выплаты долга «Востоку», он тратит на продукты и лекарства. Анна спохватилась, с тревогой поинтересовалась его самочувствием. Ответил, что уже лучше. Вчера первый раз заснул без обезболивающих. Позавчера делали ему прокол, промывали пазухи носа и ухо, каждый день ездит в поликлинику на его чистку, пьёт антибиотики – идёт на поправку. Между делом сказал, что устраивался в гостинице, но из-за болезни место за ним не сохранилось? Кроме того, «порадовал», что познакомился с Катей, но успел разойтись с ней, она съехала уже. «Умные, сильные и практичные женщины не терпят возле себя слабых мужчин», – подумала Анна, но не стала говорить это, расстраивать его. И так полон короб комплексов.

– Может, поэтому и заболел, что впал в депрессию, позволил себе сдаться?

– Может, всё, мам, хватит давить на меня!

– А может, дашь возможность докончить мысль? – обиделась она.

– Говори – я слушаю! – пробормотал Костя.

– Психологи объясняют возникновение болезней тем, что человек перестаёт двигаться вперёд. Они предупреждают, что пора совершенствоваться. В частности, болезни уха свидетельствуют, что ты не хочешь никого слушать? – Чтобы подбодрить его, сказала на прощание: – Удачи тебе, мой взрослый и замечательный сын! Верю – всё у тебя будет хорошо! Но не забывай, что только ты сам отвечаешь за свою жизнь. Не мама, не папа, а ты сам! Когда действуешь, чувствуешь себя потрясающе! У тебя есть ресурсы, чтобы справиться со всеми трудностями! Цени себя! Верь в себя! Ты сможешь! Помнишь слова поэта: «Будет новый рассвет! Будет море побед! И не верь никогда в то, что выхода нет!»

– Я, конечно же, попробую, мамуль. Спасибо, не принимай мою резкость, пожалуйста, близко к сердцу, люблю тебя!

Ночью Анна не сомкнула глаз. Болело сердце, шумело в ушах и голове. Перелопачивала мысли, как быть, как помочь Косте. Согласна с Раей, у неё гипертрофированное чувство ответственности за сына. Он мужик – ему 30 лет – надо самому зарабатывать на жизнь! Но что делать с глупым материнским сердцем – оно не перестаёт болеть за него, неустроенного! Больше всего её терроризирует мысль, что Костя без работы теряет уважение окружающих, уверенность в себе, накручивает новые комплексы. А может, она по природе своей минорная, позволяет унынию овладеть собой? А потом ищет причину, звонит, пишет детям, стараясь найти оправдание грызущей сердцу тоске.

Утром Анна позвонила, чтобы узнать о здоровье сына.

– Нормально! – был ответ. И вдруг ни с того ни сего Костя заявил: –  Я привык страдать один. Одиночество – это моё второе я.

– Я тоже люблю одиночество, когда работаю, – оторопев, произнесла мать. – Но боюсь, одна, в пустом доме, не буду чувствовать себя комфортно.

– В этом единственное объяснение всего со мной происходящего, – непонятно, словно в бреду, снова выразился сын. – Я не люблю одиночество. Это смертельно больно! Но Бог поможет, если молиться и отдаться в руки его. Только это и спасает.

– Как понимать витиеватую фразу о единственном объяснении всего с тобой происходящего? – насторожилась Анна. – Что ты имеешь ввиду?

– Мама! Я думаю, порой о таких вещах, которые тебе и не снились, звучит грубо, возможно, извини, пожалуйста! – голос сына невнятный, не присущий для него. Речь многословна, не логична – перескакивает с одной мысли на другую. – Все это мне открыто неспроста. Прошу продолжения рода. Мам, не говори мне что делать. Это все и так понятно!

Что за вздор он несёт! Набор слов какой-то! Напичкал себя чем-то?  Вот куда деньги уходят, которые посылаем ему, – не впервые, впрочем, мелькнуло у Анны. Доверяй после этого ему! Доверяй, но проверяй, если не хочешь лишиться сына!

– Что за вещи, которые мне и не снились? – раздражаясь, спросила она. – Ты о том, как тебя якобы сорвало с полки поезда, и ты летел по воздуху параллельно с ним? – невольно вспомнив похожий на фантастику случай, произошедший с ним в поездке на юг с группой друзей туристов. А может, под действием наркотиков ему казалось, что он летит? Но она не стала торопиться выражать это вслух, чтобы он не оборвал разговор. – Если же ты имеешь в виду продолжение рода, я родила сына и дочь, которые, надеюсь, тоже не лишат себя радости иметь детей.

– Детей я у Бога попросил уже – сына и дочь.

– В старости они будут тебе опорой, – вставила Анна. – А сейчас скрасят жизнь, сметут депрессию, ты вынужден будешь крутиться, реализовать свои способности. С детьми появляется цель – обуть, одеть, выучить, обеспечить материально.

– Древо, мам, мне нужно, родовое древо, – продолжал сын. – Я не знаю, наверняка, в чем дело, но где-то есть узлы в роду, которые нужно распутать, чтобы понять, как правильно двигаться. Но у меня мало времени и информации.

– И как их будешь распутывать? Не много ли ты думаешь? Может, пора уже действовать, коли считаешь, что мало времени у тебя? – с напряжённым вниманием вслушиваясь в странную интонацию его голоса, спросила озабоченная мать. – Когда есть ресурсы, можно действовать. Если деревьев рядом нет, дом не построишь.

– Мам, давай не будем пока об этом. Я работаю над своим будущим.

– И в чём заключается так называемая работа над будущим? – Анна обречённо, чуть не плача, замотала головой. – В пустых разглагольствованиях?

– Да, если тебе так легче. Люблю тебя, я все сказал!

Вот такой до странности разговор. Как не обеспокоиться здоровьем психики и разума – вдруг Костя наглотался наркотиков? А может, просто начитался об этом в Интернете и, оставшись под впечатлением, делится с информацией с матерью?

– Костя, ты ищешь корни, отягчающие существование рода, – промямлила Анна. Она всё ж таки решила продолжить с ним беседу, которая расстроила её. –  Может, дело в трагическом уходе из жизни дяди Кости? Он повесился, когда жена насильно положила его на лечение от алкоголизма. Говорят, нельзя называть именем умерших родственников детей. Я хотела назвать тебя Дмитрием, но папа настоял на Косте, – продолжала Анна. – Что скажешь? Может, посоветуешься со священником? В одно время ты сам хотел быть им? У тебя, кстати, есть склонность к этому. Отмолил бы и грехи рода. А может, всё-таки на завод пойдёшь? У моего знакомого сын успешно трудится на военном предприятии. А если попросить, чтобы и тебя устроил туда?

–  Не надо! – с раздражённой категоричностью заявил сын.

– Эй, Костя! – окликнула она его огорчённо. – Почему не надо? Не ты ли обещал устроиться на завод? Может, пытался, да не принимают без практики? Почему бы не воспользоваться чьей-то помощью? – образовалась пауза. – Ты же понимаешь, в глазах общества неработающий человек – никто! – напомнив избитую истину, мать обречённо развела руками. – С тобой не посчитаются, проедут по тебе без сожаления!

– Мам, не поднимай тему работы! – с досадой воскликнул он. – Я в поиске всегда. И точка. Тебе не надо мне об этом напоминать!

Вот и весь сказ. Как говорится, поверьте нестареющей примете – век плачут избалованные дети. И матери рядом с ними. На седьмом небе от счастья была Анна, когда появились на свет сначала дочь, потом сын. Кабы знать, чем это закончится! Помнит, качая в люльке Раечку, смотрела фильм по телевизору. Там любовники, выплыв на лодке на середину реки, скрывая свой грех, топили новорождённого. Невольно вскрикнув при виде этого,  наклонилась над зыбкой, обхватила руками, прикрыла крошку, комочек жизни, её существа, как будто и той грозила смертельная опасность. Она и сейчас готова жизнь отдать за сына и дочь, укрыть от бед и напастей, будь у неё такая возможность.

А когда дети сообщали ей о поступлении в институты, прыгала, как девчонка, от радости. Было столько надежд, что будущее их будет обеспечено материально, они найдут применение своим силам, дару и возможностям! Счастье каждый понимает по-своему, сквозь призму собственного опыта. А может, сын счастливее, чем она думает? – пыталась успокоить себя Анна. – Может, зря предъявляет ему завышенные требования? Не всем же хватать с неба звёзд? Костя жив, здоров, незачем Бога гневить. У кого-то не хватает силы воли и характера быть тем, кем он хочет. Кто-то не имеет для этого финансовых возможностей. А кто-то просто не нашёл себя в жизни и не знает, куда приложить себя. Не знает своего призвания, любимого занятия, которое захватывает, увлекает, делает счастливым в процессе труда и ведёт к успеху. А кто-то просто сбился с прямого пути в поисках лёгкой жизни, – перебила Анна саму себя, заезжая на старую колею негатива и уныния, – заплутался и бродит во тьме жизненных переулков, выбрав за эталон не те ценности. Никто, авторитетный для него, вовремя не сказал ему: «Выбирайся оттуда, расширь горизонты поисков и приложения природных данных, способностей. Когда идёшь вперёд – всегда находишь что-то полезное для себя!» Костя большой умница и многое понимает лучше других. Анна так бы хотела защитить его от жизненных невзгод и сделать счастливым дорогого и бесконечно любимого сына! Но, увы, это невозможно без его участия. Призвание помогает освободить в себе человека, – но надо ещё, чтобы он мог дать волю своему призванию. Отсутствие востребованности приводит к тому, что задатки, зачатки талантов, не развиваясь, скудеют, глохнут. Он чувствует себя изгоем – несчастлив. В результате и мать испытывает муки, как будто её на адском огне поджаривают.

Знакомый, на которого ссылалась Анна в общении с сыном, – это, конечно, Сергей. Когда женщина случайно встречается с ним на улице, он без конца говорит – не наговорится с ней. Бывает, созваниваются друг с другом и опять бесконечная говорильня. К чему всё это? Лишние надежды возбуждать в себе и ему подавать? Оба они повязаны браком. Он не бросит своих. Анна не оставит Бориса, иначе он умрёт под забором. Крепко затянуты петли на шее! Был случай, Сергей осторожно напросился к Анне в гости, когда муж был на работе. Женщина тут же запаниковала. Это было так неожиданно! Она не была готова к этому, хотя стыдно признаться, мужчина до сих пор желанен ей. Долго не засыпая в холодной одинокой постели, мечтает о нём – в мыслях, словно наяву, обнимает стройное спортивное тело. Тот, будучи уже пенсионером, встаёт на лыжи, прогуливается по зимнему лесу. Борис же, налегая на еду и спиртное, нажил приличный животик. Супруги редко спят вместе. Он может и рад чаще предаваться влечению тела, но много пил, подрастерял мужскую силу. Анна сделала вид, что не расслышала Сергея, не пригласила к себе. Он погрустнел, а подруга юности, попрощавшись, сбежала от него. Не хватало, чтобы на старости лет молва о ней пошла по селу, что отбивает чужого мужа! Или она из-за больного самолюбия не простила ему предательства? Сломана жизнь, разбита мечта!

***

Прошёл ещё год. В очередной раз Анна съездила на такси в деревню за братом Макаром. Привезла его, положили под капельницу в реанимацию. Пил поганец! Пять дней не ел, не спал от болей в желудке и в сердце – в скелет превратился. Алиса, бывшая сожительница брата, позвонила из города, мол, заблокировал Макар телефон – не хочет со мной говорить. Его соседи, которых она, находчивая, быстренько обзвонила, якобы сказали, что тот на грани жизни и смерти. Она и забила тревогу: «Анна, езжай за братом, умирает он!» Не хочется ей терять источник денежных поступлений в лице Макара – создаёт видимость искренней заботы о нём! Как Лиса Патрикеевна, приедет в день выдачи пенсии, вытянет её для выплаты многочисленных своих кредитов, снова уезжает. Никаких обязанностей перед ним. Прикрывается тем, что работа у неё в городе, без чего не уплатить кредиты. Пожить к Макару приезжает лишь летом – отдыхает на природе. Хорошо устроилась!

– Мам, он умрет скоро! – предрёк Константин в разговоре с ней.

– Не говори так – не пугай меня! – загрустила она. – А у тебя самого всё нормально?

– Мам у меня свои процессы! – отговорился он. – Некогда мне! Жесть, конечно, с Макаром Михайловичем – пламя гаснет! Алиса – не есть надежда. Все в руках Господа!

– Поэтому надо детей рожать, – напомнила мать. – Чтобы было кому в старости позаботиться о тебе. У дяди Макара их нет – не на кого положиться, кроме как на меня, сестру. Ты тоже на Бога надейся, но сам не плошай. Нас много, а Бог один. Не надо перекладывать на него проблемы, особенно зависящие от тебя самого.

– Мам, знаю, не сыпь мне соль на рану, – огрызнулся сын, но тут же опомнился. – Все будет хорошо с Божьей помощью! Люблю, целую! И отца спаси, сохрани, Боже!

– Господи! – вырвалось невольно и у Анны. – Помоги моим детям!

Женщина задумалась, почему Бог не дал детей брату – крайне эгоистичен он? Помнит, будучи в декретном отпуске, уходила от Бориса с дочкой малюткой к матери. Жилья своего не было – приходилось Анне снимать комнату на декретные, содержать дитя и супруга в придачу. Не хило устроился муженёк! Брат бобыль жил с матерью. Рая плакала по ночам – это напрягало его. Когда Боря приезжал за Аней – Макар с готовностью проявлял с ним солидарность. Аня, не желая возвращаться к Борису, рыдала от отчаяния, а мать, познавшая трудности вдовьего одиночества, вздыхала, но помалкивала, предоставляя дочери самой решать, как быть. Анне обещали койку в общежитии плюс включить, как мать-одиночку, в льготную очередь на квартиру. Но Раю надо было временно оставить у матери – не в общежитии же малышку тащить, где в комнатах по четыре человека живут! Поддержи её брат с матерью в тот решительный момент, Анна бы развелась, иначе устроила свою жизнь. Увы!..

На выходные приехали дочь с зятем и внучкой. В сумке с продуктами для Кости Анна положила письмо и немного денег. Приятно сознавать, что может оказать детям посильную помощь, в трудную для них минуту не отстраняется, не бросает их наедине с нерешенными проблемами. Посетовала в письме, что Костина жизнь для неё подобна тёмному лесу. Он перестал делиться с матерью.

– Как это не делюсь? – ответил сын, позвонив ей. – Крыши домов ремонтируем с недавних пор. Спасибо, мам за деньги и продукты – все очень вкусно! – Как не порадоваться такому сообщению, а Костя продолжал: – Сегодня дождь – не работаем. Прокатились бесполезно утром, ждали до обеда, оставили все на завтра, надеемся на погоду. Дома стирка, уборка, пытаюсь отдохнуть. Я безумно устал. Люблю тебя, милая мама! Благодарю Бога, что ты у меня есть!

Анну насторожили его слова: «Безумно устал». От чего устал? – только начал работать. От жизни, что ли? Новый повод для беспокойства. Утром позвонила, спросила, как отдохнул? Не мучила ли бессонница?

– Мам, на работе сейчас, позже отпишусь. Крышу доделываем, – бодро ответил сын.

–  Работай – удачи вам! Будьте осторожны – берегите себя!

– Доброе утро, мам! – дал знать о себе Костя на следующий день. – Я на работе. Как вы? – голос полон оптимизма и жизнелюбия!

– Я тоже на работе. У нас дождь с утра. У вас, наверно, тоже?

– Да, дождь. Но работаем. То льёт, то перестаёт. – Скинул матери фото на рабочем месте – вид, прямо скажем, неважный – грустный, осунувшийся.

– Под дождём тоже работаете? А у тебя, сынок, нет куртки, что ли? – забеспокоилась Анна. – В толстовке намокнешь! Выглядишь ты невесёлым.

– Бородатый, мускулистый, иго-ого-о!

– Мускулистый – это неплохо, но борода, к сожалению, старит тебя…

– А бриться то нечем, вот я и решил – пущай растёт родимая…

– Ты у меня умница – верю, обязательно пробьёшься в жизни! Молюсь, благословляю тебя! Во имя отца и сына и святого духа иди по жизни смело – ничего не бойся! Всё у тебя будет – и семья, и ребёнок, и успех в делах. Аминь.

– Благодарю, мам, за доброту твою и любовь бескрайнюю, за океан терпения и ласку нежную и безбрежную, за все, моя родная, спасибо! Я очень тебя люблю!

– И тебе спасибо за тёплые слова, сынок! Я окрыляюсь энергией вашей любви. Это даёт сил жить и действовать. – Поинтересовалась, на чём добирается на работу.

– До автобуса пешком, потом ещё около часа добираться.

– Как выкручиваешься до зарплаты? Долгов много накопил?

– Много! – сознался сын.

– Да? – Анну неприятно поразило его признание. – А банкам, будь они неладны, сколько должен? – После того, как мать погасила его долги, он, оказывается, подстраховался, две кредитки не сдал. По-прежнему тратит с них деньги – не дурак, однако! Зачем ему круглый год работать за гроши, когда есть откуда их брать? Когда припечёт – снова временно устроится. Не стала мать ругаться, портить себе и ему настроения. Бесполезно! Как показала практика, всё равно сделает по-своему.

– Банкам не узнавал, трубки пока не беру, планирую по 5 тысяч закинуть в оба, – потом добавил неуверенно: – Если зарплата позволит.

Прошёл ещё месяц.

–  Как ты, Костя? – живя интересами детей, покоя им не даёт Анна. – Расчёт дали вам после завершения крыши? Надеюсь, не сидишь без денег и продуктов? Приходится вытягивать из тебя каждую фразу – какой ты внимательный! – Потом спохватилась – опять упрекает! У него своя жизнь. – Прости, сын. Я, наверно, излишне опекаю тебя? Может, отсюда твои проблемы? Человек привыкает, что кто-то о нём заботится, перестаёт проявлять инициативу. Ты повзрослел, возмужал, стал мудрее, а я по-прежнему волнуюсь за тебя, да и за Раю тоже. Я люблю вас обоих, бесконечно люблю! Пусть крылья моей любви принесут вам успех и счастье!

– Спасибо, мам!  Мы тоже тебя очень любим! Я особенно…

– Мне приснился сон: ты входишь в распахнутые настежь двери – это к удаче!

– Дай Бог! – устало произнёс он. Потом заметил, что с ремонтом квартиры одни затраты. Трубы все меняет – только что сантехник ушёл.

Сон в руку. Костя снова работает – бурит скважины с другом, добывая воду для потребителей. Мать счастлива, всё лето занят реальным мужским делом, это позволит ему самому рассчитываться с долгами на кредитных картах. Но по привычке Анна беспокоится за него. Хотя понимает, на подсознательном уровне может вредить этим. Зыбко, ненадёжно в бизнесе – могут задавить конкуренты, задушить налогами.

– Все будет хорошо, дорогая мамочка, с Божьей помощью, я в это верю! – обнадёжил её Костя. Но, увы, вскоре дела у них с партнёром разладились. Оборудование сломалось и нечем стало выполнять заказы клиентов.

– Костя, насколько серьёзной была попытка приобрести «корочки» помощника бурильщика у нефтяников? – спросила Анна, удручённая неудачей. – Почему не настоял на своём? Если бы знала, что это не очередная отмазка, заняла бы деньги.

– На колени, что ли, упасть, просить помочь? – заистерил сын, словно наступили ему на больную мозоль.

– К сожалению, ты прав, – Анна тяжело вздохнула. – В тот момент небеса отказали мне в даре предвидения. Всё заслонили текущие проблемы и отсутствие денег. Как вспомню об этом – сердце щемит, словно кто-то недобрый, злой схватил и сжимает мохнатой лапой. Год прошёл с тех пор. Ты бы накопил уже опыт работы в этом деле. Упустила шанс – тормоз, да и только! Может, не поздно ещё вернуться и осуществить эту идею?

– Может, – неохотно протянул Костя. С того дня пропал надолго, не отвечая на звонки. Анна пилила себя – дорого яичко к Христову дню! Вся беда в том, что сами порой не понимаем, как правильно поступить в той или иной ситуации? Теперь винит сына в лени, избалованности и в привычке к лёгкой жизни! Да, так оно и есть! Но как он найдёт себя, своё место в жизни, находясь под колпаком матери, не пробуя себя в серьёзном и хорошо налаженном деле? Какая радость ежедневно подниматься в 6 утра и тратить часы, чтобы доехать до грошовой, не престижной работы – продавцом, упаковщиком – с его высшим образованием? Откуда взяться энтузиазму? И болезни точат от бесперспективности и никчёмности существования. И давит желание заглушить чем-то накопившийся хлам неудач…

Почему Костя выпал из общечеловеческой программы и заставляет мать страдать? Анна места себя не находит, пытаясь загладить свою, возможно, несуществующую вину? Нет ей покоя и душевной гармонии, к которой она стремится всеми фибрами души. Неужели она такой плохой человек, что не смогла показать правильный путь сыну?! Анна вдруг заплакала горько и безутешно. В голову полезли неутешительные мысли, она лишь слабая больная женщина, не имеющая опоры в лице мужа, потому и сын не получил полноценного воспитания в семье, но почему родное государство отстранилось от поддержки молодёжи? Увы, элита российская больше о себе, родимой, печётся. И сыновей своих она за границу отправила учиться, чтобы плохое влияние их не коснулось. У них там виллы, дворцы, сбережения. И сами родители, поди, спят и видят себя гражданами Запада? Им не до чужих сыновей, не до разворованной страны, её будущего! Ведь не один Костя мечется, как неприкаянный, не находя применения своим рукам! У подруги сын, воспитанный без отца, тоже проблемный, никак не может создать семью. Недаром сладкой приманкой для многих молодых людей стали призывы «выходить на улицы» некоего злополучного блогера Навального, подкупленного ярыми врагами России. Но кому нужны кровавые бойни, революции, ослабляющие страну? Они на руку лишь нашим конкурентам.

Наконец сын объявился на горизонте.

– Извини, мамуль, за долгое молчание, я занят, снова работаю на стройке, ремонтируем фасады домов, – сказал он, позвонив по мобильнику.

Мать снова воспрянула душой. Как мало ей для счастья надо!

– А зарплата у вас с выработки?

– Да, от объёма зависит, сколько сделаем – столько и получим, плюс разделена на три части, по виду работ, оплата идёт за квадратный метр. Первый – вид-монтаж минеральной плиты на стену, второй – армирование сеткой и выравнивание клеевой штукатуркой, третий – нанесение декоративной штукатурки.

– Ты уже, как настоящий специалист, разбираешься в тонкостях, – удовлетворенно промолвила Анна. – Не хочешь специализироваться в этой стезе?

– Рано об этом думать, – отмахнулся Костя – Мы взяли слишком большой объем работ, у нас ещё один человек не выдержал, ушёл.

– Нагрузка что надо! А зарплата не будет больше, если вас меньше?

– Будь нас больше, мы бы этот же объем быстрее сделали, получили бы деньги, то есть, зарплата будет выше, но и времени придётся потратить изрядно.

Анна поделилась новостями. Макар приехал в райцентр встречать Алису, и оба застряли здесь в ожидании автобуса, который ездит в его село лишь один раз в неделю. Всё время скандалили. Он получил пенсию – сожительница, вцепившись, как клещ, хотела прибрать деньги к рукам. Во время болезни Макара та не приезжала с города, сестра бегала, таскала передачи в больницу. Алиса лишь управляла ситуацией наставлениями по телефону. И всё же в порыве женской солидарности Анна не удержалась, заступилась за Алису. Брат обеих изматерил, всячески оскорбил.

– Больше не приезжай ко мне! – возмутившись, сгоряча сказала Анна. – В моём же доме ты оскорбляешь меня! Я без тебя проживу, обойдись ты без меня!

– Я люблю тебя, мамуль! – снимая с Анны негатив, ответил Костя. – Спасибо за сумки с продуктами, переданные с Раем и зятем. Благодарю Бога, что ты у меня есть! – Сын становится всё более набожным – сказывается влияние друга священника. Да и жизнь бьёт по хребту – надежда лишь на маму и Бога.

***

Первое, что увидела Анна, когда приехала в гостиницу города Оренбурга на творческий фестиваль, это её цветное фото в ряду нескольких участников конкурса на стенде в фойе. Глаза женщины удивлённо распахнулись! Что бы это значило? Неужели она заняла какое-то место? Но об этом ей суждено было узнать лишь на четвёртый день, когда в торжественной обстановке в присутствии журналистов провозгласили результаты Межрегионального конкурса инвалидов, куда было представлено по нескольким номинациям более 150 работ, в том числе и рассказы Анны. Поистине, хотя физические возможности инвалидов ограничены, духовные – безграничны. Пока человек творит, его нельзя сломать, назвать ущербным!

Когда со сцены объявили, что Анна стала серебряным призёром в номинации «Нам нужна одна Победа», она от неожиданности чуть не упала со стула. Ошеломлённая, она поднялась на сцену, приняла в награду Диплом, сборник прозаических произведений «Лишь слову жизнь дана», куда вошли её рассказы, и охапку цветов. Она не сразу пришла в себя, позировала фотокорреспондентам не с ликующим и сияющим лицом, а растерянно улыбаясь.

Уже по дороге домой в автобусе  она сообщила о своём успехе дочери.

– Поздравляю, мам! – восхитилась Раиса. – Ты – умничка! Я горжусь тобой, очень люблю тебя!

– Спасибо! – Анна расплылась в улыбке. – Вчера в ресторане состоялся прощальный ужин, концерт, дискотека. Было весело, интересно! Украшением мероприятия была солистка филармонии, песни её дышали оптимизмом и энергичностью исполнения. Ох, и «зажигали» мы, инвалиды, под эти мелодии! Забыв про возраст и болячки, отплясывали современные танцы. Да так темпераментно и вдохновенно! Мне сделали комплимент, что я красивая и артистично танцую. За столом я выпила ещё рюмку шампанского, совсем разомлела, а тут на медленные танцы мужчины начали приглашать – один, второй, третий. А потом к нашему столу присел колясочник и не сводил с меня глаз, – женщина весело засмеялась.

– Мам, ну, закадрила бы с кем-нибудь! – в тот ей посмеялась дочь. – Ты же у нас, действительно, красотка!

– Да ладно! Кстати, соседка по комнате в гостинице, первая сказала об этом, что было полной неожиданностью для меня. Я не поверила – мне никогда не говорили, что я красива. Что способная и талантливая я от многих слышала, но чтобы внешность мою хвалили, этого не было. –  «Впрочем, и Сергей говорил, что я красива, – подумала женщина. – Я не придала этому значения. Зато Борис в минуту раздражения всегда подчёркивал, что я далеко не красавица. Кому мне было верить?».

– Ну и зря! – протянула дочь. – Это придало бы тебе больше уверенности. А чем занимались в течение недели?

– Ой, да много чем! – голос Анны продолжал звенеть от радости. – Участвовали в круглых столах, мастер классах, творческой встрече с писателями в «Литературной гостиной». Я больше всех задавала вопросов – утомила всех! – посмеялась она. – Когда пишешь, со многими проблемами сталкиваешься. К примеру, как разыграть ту или иную сцену, чтобы заинтриговать читателя? Ну, ладно, это профессиональные моменты – они тебе не интересны. Потом была экскурсия по Оренбургу, побывали в «Национальной деревне», в Саракташском храмовом комплексе, турбазе «Красная горка», в областной библиотеке.

Об этой библиотеке у Анны остались в душе особые воспоминания, овеянные теплотой и дружбой со смуглым, симпатичным студентом из Средней Азии. Познакомившись и провожая её, он, подобно герою фильма «В бой идут одни старики», учил своему языку. Но всё в прошлом – обстоятельства разлучили их. Помнит ли хрупкую девчонку этот жгучий брюнет, голосовавший за единство и сохранение СССР, очутившись вопреки воле миллионов граждан за его пределами, став подданным другой страны?

Вот она, юная студентка, с пышной копной русых волос, входит в украшенный колоннами и порталом библиотеку, светлый облик которой так нравился ей. Сердце замирало, когда поднималась в уставленный столами читальный зал, где сидел её друг, царили торжественная тишина и мудрые книги, интереснее которых не было ничего на свете. Лишь изредка можно было услышать перелистывание страниц. Парень машет Ане рукой – он, как и договорились, занял ей место. И она торопится к нему, соскучившемуся по ней. Черноглазый страстный юноша усаживал девушку рядом с собой, тесно прижимался к ней и, держа её руку в своей широкой горячей ладони, углублялся в работу. Порой, убирая русые Анины локоны, заглядывал в синеглазое лицо, широко и радостно улыбался ей. Библиотека стала для обоих любимым местом времяпровождения.

В настоящее время здесь, с учётом современных технологий, созданы все условия для обслуживания читателей в виде новейшего оборудования для доступа к различным информационным ресурсам. А тогда многое делалось вручную. Загруженные сотрудницы таскали из хранилищ охапки заказанных читателями толстых и тяжеловесных старинных книг большого формата, фолиантов. И никакой важности, озабоченности или неудовольствия на лицах, как это было принято в те времена у работников торговли при обслуживании клиентов. Подойдя к кафедре, они, обаятельные, милые, записывали выдаваемые книги в формуляры, оставаясь при этом неизменно вежливыми, чуткими и внимательными к запросам читателей. За этим стояли высокий уровень культуры обслуживания, даже некая изысканность, искренняя доброта поистине служителей муз. С каким восторгом и неподдельным интересом Аня «окуналась» в эти фолианты, знакомилась с первоисточниками, дополняющие лекции преподавателей. В читальном зале Аня готовилась к семинарам, писали доклады, рефераты, знакомилась с современной литературой, издававшейся в толстых журналах, взахлёб читала классиков русской и иностранной литературы, в том числе романов любимых писателей Жорж Санда и Драйзера. Здесь Анна впервые с восторгом воспринимала великолепные изречения «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери. На всю жизнь запомнились слова великого Дидро о том, что если человек перестаёт читать, он перестаёт мыслить. Это давало повод гордиться собой – она начала «поглощать» книги с того момента, как научилась читать. Правда, в детстве всё это делалось бессистемно. Упиваясь возможностью знакомиться с новыми произведениями, расширяющими кругозор, Анна со своим другом засиживалась до позднего вечера, пока не объявляли о закрытии библиотеки. Потом юноша пешком провожал её до общежития, а в перерывах между пылкими поцелуями они делились впечатлениями о прочитанных книгах.

Во время экскурсии Анна узнала, что библиотека имени Н.К.Крупской обладает самым большим собранием печатных изданий в области – около 2,5 миллионов экземпляров, которых по праву можно назвать достоянием страны. Среди них уникальный фонд краеведческой литературы, издания по истории, экономике, культуре и этнографии народов, проживающих в Оренбуржье. Особую гордость вызывают труды исследователей Оренбургского края В. Татищева, В. Даля, П. Палласа, П. Рычкова. В районе, где проживает Анна, есть село, названное в честь последнего. Здесь находилось одно из имений его потомков. Сохранились развалины помещичьего дома. В селе Рычково находился спиртоводочный завод. В годы Великой Отечественной войны голодное население использовало отходы производства – барду – не только для животных, но и в качестве еды для себя.

После подготовки в читальном зале старейшей библиотеки Урала осведомлённые сокурсники блистали знаниями об истории родной палестины, основании крепости Оренбург и подробностями деятельности его основателей, коими можно назвать начальников экспедиции по освоению края И.К. Кириллова, В.Н. Татищева и И.И. Неплюева, позже первого губернатора Оренбуржья. В ходе поиска удобного месторасположения для строительства город три раза основывался в разных местах. Поэтому Оренбург исторически называют трижды зачатым и единожды рождённым 19 (30) апреля 1743 года. Крепость была неплохо укреплена, её не смогли взять повстанцы во главе с Пугачёвым. Все было занимательно и интересно для неё, студентки! Она гордилась, что в Оренбуржье, собирая материал о Пугачёвском восстании, побывал величайший поэт и прозаик А.С. Пушкин, прижизненные публикации произведений которого тоже имеются здесь. До сих пор у Анны осталось искреннее чувство признательности к любимой библиотеке, обогатившей её глубокими знаниями, кстати, не только музыкальными, но и историческими и краеведческими, без которых она не чувствовала бы себя ни культурным человеком, ни патриотом родного края.

Словом, эмоций и впечатлений было море! Анна, как в раю, побывала. Приехала – пришлось спуститься на грешную землю. Борис, как зюзя, пьяный, встретить её на вокзале не удосужился. Видимо, с ним она никогда не почувствует себя женщиной, о которой заботятся, донесут до дома тяжёлую сумку… В доме грязь, немытая за неделю посуда. Пришлось целый вечер отмывать только одну кухню. Конечно, супругу можно посочувствовать – он не испытывает и крупицы блаженства и эйфории, которые ощущает Анна, занимаясь творческой работой.

И всё же, настроение у женщины второй день упадническое. Воюет с мужем алкоголиком, пустившимся во все тяжкие. Никак не выберется из запоя. Снова вернулся с работы, заплетая ногами. Анна посмотрела на него свысока, но накормила, чем бог послал. Впрочем, он голодный не сидит. Бывало, в доме хлеб не на что купить, а у него из кармана торчит палка обкусанной, далеко не дешёвой копчёной колбасы или рыбы. По его словам, не успеет на работу придти, собутыльники уже подкатывают к нему, подсказывают адреса, где и как можно «подкалымить», чтобы вместе пропить выручку. Когда уснул – вытянула жена из-под подушки бутылку, положила на её место пустую. Типа выпил ночью! А если догадается, что это Анина работа, – прикинется полной дурой, мол, у тебя в постели была бутылка – а я и не знала! И будет качать права – в голосе железо, огонь и медные трубы. «Появились денежки? Может, поделишься грошами, продукты куплю!» Он быстрее смоется с глаз супруги, чтобы не донимала подобными просьбами. Такова проза её жизни. Спасает от уныния лишь творчество да сны эротические. Вот Сергей лежит с ней в одной кровати – её мечты обернулись явью? Но почему он безучастен, не отвечает на ласки. А ей втемяшилось в голову, что хочет от Сергея ребёнка, независимо от того женится на ней или нет. Её жизнь и счастье зависят от того, будет ли зачат сейчас желанный малыш, похожий на него. Он будет ей в радость и опорой жизни. Но как пробудить его страсть? Женщина вздрагивающими пальцами снова трепетно, нежно провела по груди Сергея, прикоснулась к его губам.

– Анечка, ты ли это? Как долго я ждал тебя! – прошептал он, открыв  глаза. И вдруг встрепенулся, приподнялся, обрушился всем корпусом на неё. Мужская сила его пробудилась, проявляясь в его жадных, нетерпеливых руках, в восставшем от дремоты естестве, напрягшемся в желании обладать ею. Он взял женщину нетерпеливо, без поцелуев и ласк,  но ей, расслабленной, жаждущей, готовой принять его, было хорошо, она чувствовала негу, счастье и блаженство. Он тоже застонал от наслаждения, воссоединившись, казалось, не только с её телом, но и с душой. Потом, отдыхая, глядел на неё ласковыми глазами, улыбался счастливо. Проснулась та в самом лучшем расположении духа.

Наконец Борис протрезвел. Вчера оставшиеся с зарплаты деньги уронил возле дивана, когда раздевался. Анна, найдя их, само собой «конфисковала», иначе с неделю ещё бы гулял. Сосед по её просьбе привёз две машины перегноя из фермы. Пригодились мужнины 5 тысяч! Но огромные кучи навоза, сваленные на огороде, надо равномерно раскидать лопатой или перетаскать вёдрами перед тем, как вспахать землю, а Борис с похмелья болеет. Правда, для приличия сослался на боль в ногах, лёг спать. Пришлось ей, как супруг ни скажет, одной «пырять».

Завершив Гераклов труд, позвонила к знакомому трактористу, запросившему за вспашку пяти соток 1200 рублей. С каждым разом всё дороже становится это удовольствие. В следующем году от второго огорода придётся отказаться. Расходы превышают доходы! Помылась в бане и еле дошла до дома, опираясь на забор. Уснула только под утро – ныли, болели руки, спина.

Борис, как ни в чём ни бывало, с утра сидел за телевизором. Анна укоризненно покачала головой – почему и мужскую работу жена за него должна делать? Однако ж, стыдно стало – вышел копать землю в палисаднике. Оставшись без денег, он какое-то время хорошо держался. Под «мягким давлением» супруги в бане полы перестелил. Начали с ним копать картошку во втором огороде. Но, отнимая у Анны силы, стала донимать приступообразная боль в боку, словно остроугольный камень выходил по протокам из почки. Продуло – дни стояли ветреные, холодные, а спина всё время потная. Она еле доползла в больницу. Врач назначил анализы крови, мочи, УЗИ почек. С ними оказалось всё в порядке. Направили Анну к неврологу, поставившего мудрёный диагноз: «Люмбалгия спондилогенной природы». Уколы – сама ставила, чтобы не тратить время на ходьбу в больницу. Первый раз после нескольких инъекций женщина спала спокойно.

Приехали дети, докопали картошку, мешки с урожаем спустили в погреб. Костя был неутомим. Сильный, ловкий, он буквально перепахал отведённый ему участок, оставляя далеко позади зятя и отца. Потом помог выкопать их доли. Алексей тоже старался, но у него, горожанина, нет навыков сельского труда.

– Спасибо всем большое, особенно Косте, – поблагодарила Анна, признательная, что избавили её с больной спиной от необходимости копать и собирать картошку.

– Почему это ему особенно? – обиделась Рая, собиравшая вместе с дочкой картошку. Ёлки палки, сама же была свидетелем, что большую часть огорода в ускоренном темпе осилил Костя! Ничего не сказала Анна, чтобы не разжигать костёр её недовольства – лишь обругала себя, ведь знала, как ревниво та относится к любой похвале и подчёркиванию заслуг брата.

***

У сына всё более-менее, но у дочери настроение просто жесть.

– Я не надеюсь уже ни на что, мама! – жалуется она в переписке с ней. – У меня болото. И оно все больше затягивает. Я не вижу другого выхода, кроме развода. Но мне некуда идти с ребёнком. Да и возить Алину в школу и обратно с занятий я одна не смогу. Кто меня с работы ежедневно будет отпускать? Замкнутый круг!

–  А одиночество тебя не пугает? – удивилась Анна. – Мужчины что выстроятся в очередь, чтобы стать твоим мужем? Сама же говоришь, что им нужен только секс. Удовлетворят свою плоть и смоются, а ты останешься со своими проблемами. Правильно говоришь, некому будет даже дитя отвезти в школу. А дочери будет лучше с отчимом? Если только Алину к нам, в село, привезти, чтобы она здесь училась. Но ты не хочешь этого. И всё же, не загоняй себя в угол. Отпусти проблему на некоторое время. Так, кажется, советуют психологи. Будет свет в конце тоннеля – будет и на твоей улице праздник! Живи надеждой, иначе притянешь ещё больше негатива и безнадёги! Дистанцируйся от беспросветных мыслей!

Меня в одно время одолела мысль, что жить осталось мало. Впереди смерть. У детей – одни неудачи! Да и жизнь с алкоголиком – мука адская. От мрачных мыслей накрыла депрессия – недалеко от суицида. Помог психологический настрой, аутотренинг. Просыпалась, растягивала губы в улыбке, твердила до 20 раз: «Я позволяю себе быть здоровой, счастливой, жизнерадостной и ответственна за это! Мне есть для кого и для чего жить! Я радостно и свободно иду вперёд! Будущее – осуществление моих сокровенных желаний и намерений». Помогло – выкарабкалась из трясины трагических мыслей. Легко загнать себя в болото – трудно выбраться! Берегись – это опасно! У тебя вся жизнь впереди – живи пока ради дочери. Разве счастье твоей кровиночки – не цель. Ожесточённость порождает только проблемы, в том числе для Алины. Жизнь обернётся ещё светлой стороной, если не будешь злыми глазами смотреть на неё.

–– Жить ради ребёнка! Это не цель, мама! – Анна представила, как дочь вскричала при этих словах. – Она вырастет и уйдёт в свою жизнь, а я останусь… с чем? А жизнь пройдёт. Я сейчас жить хочу, а не потом, когда буду старой.

– Куда деваться? – загрустила мать. – Я жила ради вас!

– Ну и что ты получила в итоге? Ты счастлива, мама?

– Быть счастливой никогда не поздно! – задумавшись, написала Анна. – Мне кажется, если бы я развелась сейчас, я бы ещё нашла свою половинку…

– Я проревелась, легче стало. Ну да, счастливой… с кучей не решённых проблем. Без жилья и нигде не работающим мужем дебилом, сидящим на моей шее.

– Вот и хорошо, деточка, что поплакала, выплеснула боль с души!

– Я ищу свою судьбу! Только где она ходит?

– Жизнь не заканчивается сегодняшним днём.

– Да и завтра тоже ничего не изменится…

–  Перестраивай свои мысли на позитив. Пожалуйста.

– Не могу!

– Согласна, трудно, но надо! – настаивала Анна. – Иначе превратишься в нытика и неудачника. Безрадостные, злые мысли вызывают серьёзные болезни, ускоряют наступление старости и смерти. Жить надо с оптимизмом, не поддаваться жалости к себе, агрессии, как небезызвестная наша соседка, постоянно плачущаяся мне в жилетку о том, как она больна, несчастна с мужем алкоголиком. И что же? Это прибавило ей счастья и здоровья? Увы? У неё болячек – целый воз и выглядит старше, хотя на 7 лет моложе меня. Старится быстрее оттого, что отдаётся во власть грустных и безутешных мыслей, злобится на супруга! Моя жизнь ничуть не легче. Разница лишь в том, что я стараюсь находить в ней крупицы радости и меньше сетовать. К сожалению, совсем избавиться от жалоб и мне не удаётся! Так въелась в плоть и кровь привычка винить в своих бедах других.

– Да, порой от тебя тоже несёт унынием и тоской!

– Может, я и не заслуживаю этого, но мне так не хватает тепла, любви, нежности! – не желая того, вдруг пожаловалась Анна. – Удручает, что рядом слабый мужчина, не способный взять на себя или хотя бы помочь достойно тянуть семейную лямку. Ранят его равнодушие и эгоизм.

– Мам, ну почему же ты не заслуживаешь? – возмутилась дочь. – Каждый человек заслуживает счастья! А тем более ты, моя дорогая и любимая мама! Мы тебя любим, хоть порой бываем грубыми и невыносимыми… прости нас за это… Я счастлива, что у меня есть ты! Моя мамочка, моя подруга! Горжусь тем, что у меня такая умная и талантливая мама. Ценю все, что ты делаешь для меня!

– Спасибо! – расчувствовалась Анна – дочь так редко говорила ей ласковые, окрыляющие слова. – Я задаю себе вопрос, почему терплю Бориса? Почему не пугало отсутствие любви, помощи в воспитании детей – я не развожусь с ним? Только сейчас осознала – ради крыши над головой, чтобы не мотаться с вами, маленькими, по съёмным квартирам. Сам он от семьи не хочет уходить, квартиру, заработанную в колхозе, тоже нет желания уступать, хотя я не однажды просила об этом в обмен за отказ от алиментов и соответствующую доплату ему. Развод ничего бы не изменил, потому что ему отвели бы часть квартиры, он, опустошая холодильник, по-прежнему сидел бы на моей шее. Я сама бы не смогла оставаться спокойной, видя его голодным, подкармливала бы, когда он пропивал зарплату.   Дети выросли, но с какой стати оставлять родные стены? Трёхкомнатную квартиру дали не ему одному, а на семью. Это и мой дом. Я домоседка, люблю одиночество, тишину, располагающие к творчеству. А мотаясь по чужим углам, я бы потеряла возможность писать. Без мужниной любви я проживу, а без любимого занятия зачахну, затоскую, впаду в отчаяние. И плевать мне на его поведение, пусть пьёт и катится в преисподнюю! Хотя вру – мне жаль его, привязалась к нему, в то же время он злит, раздражает меня, заставляет впадать в меланхолию. Пригодится снова и снова осаждать себя – не поддавайся нытью! Решай проблемы, ищи выход! Я сама виновата, что жизнь у меня такая серая, не интересная, мирюсь с его выпивками, не хочу ничего менять, делать решительных шагов. Вот такая я вся противоречивая!

– Ты подаёшь мне не самый лучший пример своим долготерпением! – подала скептическую фразу Раиса.

– Может быть, – Анна на минуту задумалась. – Кстати, многим женщинам ещё тяжелее, чем тебе. Грошовая зарплата, пьющий муж, несколько ребятишек! Но они не унывают! Ты же, дочка, распустила себя донельзя – у тебя даже на лице написано страдание и ожесточение! И сама страдаешь, и близкие тебе люди тоже, особенно Алина, у которой ещё не сформировалась психика. Неоправданная резкость, вспыльчивость, жёсткость отталкивают её от тебя! Не боишься потерять дочь – она больше склоняется к отцу, спокойному, уравновешенному?

– Он тоже нередко хватается за ремень – она не слушается.

– Это не новость для меня. Вы не последовательны в своих требованиях, не поддерживаете друг друга в этом.

– Давай не будем об этом, мам!

– Ладно, – осадила себя Анна, но монолог свой продолжила: – Словами, всё плохо, что завтра тоже ничего не изменится, ты запрограммировала себя на неудачи. Подавленная обстоятельствами, позволила себе быть жалкой и страдающей, так разреши теперь быть другой – уверенной, счастливой, жизнерадостной. Это привлечёт к тебе преуспевающих мужчин! Ты забыла, что рай и ад создаём в себе мы сами. Твои неудачи на работе и дома – это результат озлобления.

В кои века дочь спокойно воспринимает критическую оценку её поведения, и Анна имеет возможность и дальше делиться с ней мыслями и приобретённым опытом, как выстоять в трудных жизненных ситуациях.

– Наши мысли, эмоции, чувства материальны – это энергия, которую передаём не только друг другу. Вселенная – магнитное поле – тоже притягивает её. Хорошо, если эта энергия добрая, а если злая? Люди разные бывают, кто-то лучится добротой, а кто-то целый вулкан проклятий и ненависти извергает. Я уверена, нельзя никому желать зла, оно заполоняет Небо и Землю враждебным для нас излучением! Если клянём, ругаем кого-то, боимся чего-то, мы отдаём много сил злу, делаем мощнее и непреодолимее его. Получается, что негативные эмоции, попадая во Вселенную, стремятся к такой же совпадающей с ней материи, собирают её молекулы и атомы, и, согласно всеобщему закону притяжения, возвращают их нам бедами и несчастьями. А мысля позитивно, мы, подобно магниту привлекаем в свою                                                                                                       жизнь здоровье, успех, деньги, семейное благополучие! Недаром и в Евангелии от Марка говорится – всё, что попросите в молитве, всё будете иметь! Выходит, в моменты счастья, благодарности к Богу и людям мы усиливаем силы добра, находимся в гармонии с миром, вселенским Разумом. А злоба, проклятия угодны тёмным силам и возвращаются тем, кто их посылает! Кто что заслуживает, то и получает! Эту жизнеутверждающую информацию я находила во многих источниках, увязала её со своими мыслями и ощущениями, потому что не однажды на себе убеждалась, что она помогает вытащить себя из психологически сложных ситуаций.

– Мама, а ведь это действительно так! – вдруг согласилась с ней Раиса.

– Ну да! Разве ты не замечала, когда ты переполнена позитивной энергией, – уверенная, радостная, воодушевлённая – обретаешь силу Вселенной! В такие моменты хочется петь – я всё сумею, всё смогу! Я, к примеру,  материализовала одно из самых сокровенных желаний – издала несколько книг. Не фокусируйся на прошлом и неудачах, переключайся на свою мечту! Думай о ней, как о случившемся. Полюби себя, это усилит твою энергию и заставит стремиться к тебе желаемое. Создавай жизнь, которую ты достойна!

Воспользуйся моим опытом, чтобы изменить настроение. Насильно растягивай губы, улыбайся и произноси по утрам, когда проснёшься или перед зеркалом слова, которые воодушевят тебя. Не забудь говорить, что позволяешь войти в свою жизнь изменениям – ты стройна, очаровательна, жизнерадостна, желанна и успешна. И главное – ты ответственна за это.

– Мам, это здорово!

– Конечно! Настрой, воодушеви подсознание, которое любит тебя, чтобы оно искало пути выхода из тупиковых ситуаций, помогло добиться успеха. Позволь ему помочь тебе! Вот увидишь, всё изменится к лучшему!

– Сижу в парикмахерской, – дописала в заключение Раиса. – Читаю книгу, которую ты мне в прошлый раз дала. Косте пока не дам, сама прежде почитаю. Люблю тебя, мам.

Дочь через некоторое время скинула своё фото в контакте.

– Ты прекрасна! – отозвалась Анна. – Во взгляде исчезли ощущение несчастья и жалости к себе. Хотя в изгибе губ ещё чувствуется горечь и трагичность. Не надо показывать это мужчинам. Мало кого увлечёт озабоченная особа и возникнет желание броситься помочь ей. В женщине представителей сильного пола привлекает юмор, красота, желание часами слушать их, любимых, сопереживать, восхищаться ими. Умные дамочки так завоёвывают понравившихся  мужчин.

***

Хмурый, серый, пасмурный день. Лишь белокожие берёзки за огородом, вознёсшиеся разноцветными кронами к небу, оживляют осеннюю картину. Костю с зятем, так кстати приехавших и избавивших от необходимости самому трудиться, Борис заставил копать землю в палисаднике. Но сын выглядел таким слабым и бледным, как полотно, что мать, придя с работы, испугалась за него. Дыхание прерывистое, лицо покрыто крупными каплями пота, под глазами пугающая чернота. Вялый и болезненный, нажимая на лопату, он качается и гнётся, словно ива, в ветреную погоду. Что это с ним? На участливый мамин вопрос Костя сослался на боли в почках и так жалобно смотрел на неё, что сердце её дрогнуло:

– Ради бога, иди домой – ты же лопату не в состоянии держать!

Когда Анна зашла домой, Костя, как пласт, лежал на койке, попросил приобрести витамины и лекарства. Она, утвердительно кивнув, присела рядом, погладила  безвольно лежащую на одеяле руку.

– Сынок, признайся, ухудшение твоего состояния вызвано наркотиками? – Тот кивнул утвердительно, заставив Анну застыть с каменным лицом, хотя была готова взвизгнуть, как ошпаренная. Что толку возмущаться, лишь оттолкнёшь этим – замкнётся он. Слово за слово – мать с сыном разговорились. Тот признался, что продавал небольшими порциями «порошок» наркоманам. Сейчас его выслеживают полицейские. Однажды он вошёл в свой подъезд, а заказчик по кличке Савелий, пришедший за дозой, стоя на верхней площадке, дал знак, что Костю ожидает мент. Он тут же слинял, долго отирался, где попало, чтобы не попасться служителю закона на глаза – иначе, по его словам, пришлось бы платить дань тому, как это делает Савелий. Тот менял адреса при приобретении наркотиков, но за ним упорно с самого начала следил Ерофеев, смуглый поджарый полицейский, пока не представился подходящий случай. Тощий представитель закона оставил машину с водителем на перекрёстке, а когда клиент вышел из «подозрительного дома», окликнул его:

– Погоди, Савельев! – тот ноги в руки и бегом на другую улицу, где наткнулся на дюжего водителя Калякина, бросившегося наперерез к нему и подставившего ногу – хлипкий паренёк грохнулся всем телом об асфальт. Схватив Савелия за шиворот, здоровый амбал поднял на ноги его, трепыхавшегося в попытке вырваться на волю. Подойдя, сухопарый Ерофеев пообещал припаять ему статью не только за распространение наркотиков, но и за сопротивление  при задержании.

– Я не распространяю наркотики! – завопил молодой человек, но тщетно. Щёлкнули наручники, его повели к полицейской машине. Дыхание у перепуганного парня сбилось, пульс участился, лицо стало белее мела.

Савелия затолкали в машину. Калякин, положив белые пухлые руки на руль, равнодушно обозревал проходивших по тротуару прохожих. А худощавый Ерофеев, достав планшет с бумагой и ручкой, приготовился составлять протокол.

– Не надо! – завыл любитель наркотиков.

– Надо! – сухо проговорил полицейский. – Закон есть закон!

– Может, на первый раз простите? – отведя взгляд в сторону, тот заскулил, словно побитая собачонка: – Я больше не буду!

– С какой это стати! – вмещался толстый увалень водитель, оторвавшись от руля.

– Может, договоримся! – глаза наркомана забегали, голос задрожал.

– Вот это другой разговор! – удовлетворенно проговорил сухощавый. – Неси две тысячи баксов!

– Но у меня столько нет, – окаменев лицом, понурился тот. – Я, конечно, попробую занять, – неуверенно добавил он, заметив, как Ерофеев начал выводить его фамилию на бумаге. Понятно, что дружки, привадившие его к наркотикам, не отвалят такую сумму даже в долг – придётся тайно уносить в ломбард вещи из родительского дома. Беда беду накликает. Любишь кататься – люби и саночки возить.

По словам сына, наркоманить Савелий не перестал – менты продолжают доить его. Это же грозит Косте, попавшемуся на крючок. Анна смотрела на него во все глаза. О горе! Тяжёлый крест и испытание для родителей. Её самые худшие опасения подтвердились. Понятным стало упорное нежелание сына устроиться на постоянную работу. А зачем, когда лёгкие деньги сами плывут в руки? Зачем заморачиваться, ежедневно, встав ни свет, ни заря, ездить с пересадками и прочими неудобствами на общественном транспорте на работу, чтобы получать копейки?!

– Значит, у тебя зависимость от наркотиков? – уточнила она. Тут уж не до церемоний.

– Нет у меня никакой зависимости! – вспыхнув, сын отвёл потухшие глаза.

– Язык без костей. Сказать все можно, Костя! – мать горестно вздохнула, смахнула непрошеную слезу с ресниц. – Оставайся дома! Накоплю денег, обратимся в клинику – будем тебя лечить!

– У меня нет зависимости! – снова, на этот раз вяло, возразил сын. Он, видимо, и сам не надеется, что может устоять от искушения.

– Ты же не глуп – понимаешь, что путь, выбранный для преуспевания, скользкий и опасный! – Анна пытливо вгляделась в него. – Неужели не пугает перспектива гнить в тюрьме? Для сына нашего общего знакомого всё закончилось трагически – в юные годы отсидел 6 лет. Врагу не пожелаешь такого!  Кроме того, выбранный тобой путь сопряжён смертным грехом, убийством человека.

– Знаю, мам, не сыпь мне соль на раны – мне и так плохо! – прошептал сын бледно-синими губами, что стало для неё стимулом к действию.

Анна быстро переоделась. По дороге в аптеку свела и проанализировала несколько подозрительных ситуаций. Был вечер, Костя попросил прислать 8 тысяч рублей – ему якобы отрезали свет за неуплату коммунальных услуг. Пришлось занять у соседки, послать ему. В другой раз сын позвонил в два часа ночи, сказал, что надо срочно перевести какому-то Мишке деньги за насос к сломанной стиральной машинке. И снова через Сбербанк онлайн переслала нужную сумму, хотя странным это показалось ей. Ночь глубокая во дворе – Костя  поднимает мать с постели! В голосе истерические нотки… А недавно сын придумал ход про учёбу на ремонтника бытовой техники, которую надо оплатить. Плюс приобрести инструменты для обслуживания клиентов, и всё это, как оказалось, с целью вытянуть у мамы денег. Дурное дело – не хитрое! Та, насторожившись, велела обратиться в бюро по трудоустройству. Там на любые бесплатные курсы со стипендией определят. Он сник и, разумеется, не стал прибегать к услугам бюро. В очередной раз сорвавшись, и на работе не удержался, голодал. Поэтому и домой приехал за продуктами и деньгами.

Снова и снова, спотыкаясь на ровной дороге, Анна сопоставляла все известные ей факты: лживость сына, частые болезненные состояния, отсутствие работы, семьи – это всё результат употребления наркотиков. Им он отдаёт силы, здоровье, молодость, энергию! Страшно за него, губящего себя и других! Она чахнет, стремительно стареет и слепнет! «С ипотекой рассчитаюсь, буду копить деньги на лечение, но на руки больше не дам ни копейки! – пообещала себе Анна. – Сколько же он выманил их у меня! Но пользы это не принесло. Все вещи в квартире тоже сданы в ломбард, деньги потрачены на убивающие его средства. Его пасут полицейские – он меняет телефоны, не живёт дома, скрывается у любовниц. Пазлы сошлись – сложилась ясная картина! Почему это случилось с её львёнком, ласковым, красивым и умным?!».

– Привет, мам, прости меня! – написал сын, когда, загрузив сумки, вместе с зятем доехал до дома.

– Конечно, прощаю, любимого и легкомысленного, к сожалению, – написала Анна, и слёзы обильно посыпались из её глаз. – Мне, как и Творцу Вселенной, при виде пьянства, распространения наркотиков, медленно убивающих молодое поколение, больно за созданного им Человека. Как не опуститься рукам! Надо усиливать силы Добра и Любви, за которыми стоит Всевышний, – в этом предназначение Человека. А насильственный уход от наркотиков из жизни, данной Творцом, – это усиление тёмных сил, зла. Прими это к сведению!

Ответом было молчание.

– Костя, как теперь быть? – Анна совсем растерялась. – Приезжай жить домой – мне страшно за тебя! Не потому ли ты теряешь энергию, волю, становишься слабым, ленивым, не способным чего-то добиться жизни, что своим поведением отвернулся от Бога, несмотря на то, что в церковь ходишь!

Заболел якобы гайморитом – не приехал. Иммунитет на нуле – ясно, почему он ослаблен! Порылась в Интернете, пытаясь узнать о последствиях употребления наркотиков. Вот подтверждение: «…организм не может противостоять элементарным заболеваниям и инфекциям, даже обыкновенная простуда может вызвать осложнения, несовместимые с жизнью. Но в первую очередь наркотики влияют на мозг, приводят к снижению интеллекта, слабоумию, тяжёлым психозам, депрессиям».

Анна выключила компьютер, качаясь от наступившегося головокружения, собралась в магазин – жить то надо, хоть и не хочется после такой травмирующей информации! Открыла кошелёк, а 500 рублей, которые держала на хлеб и молоко, нет. Вот почему супруг снова пьяный в стельку – как нож в спину, на фоне случившегося с сыном! Исчезла последняя капля в её терпении. Она зарыдала, запричитала: «Проклятье – унёс последние копейки! Сиди теперь на гольной картошке! Хоть раз бы не огорчил, не расстроил, не обидел! То зарплату «потеряет», то нахамит, то деньги стащит!». До этого случая  унёс кошелёк с четырьмя тысячами, который жена по забывчивости оставила на столе. Вся жизнь – сплошной стресс! Ох, куда бы сбежать, не видеть его, гнусного, отвратительного? Некуда ей деваться! Прямо ад какой-то – в котле кипит она! Анну снова качнуло, чуть не упала, резко повернувшись на окрик супруга: «Дай пожрать!».

– Да, пошёл ты туда, где напился! – с несвойственной ей грубостью проговорила женщина. – Верни украденные деньги!

– Не брал я ничего, сама, поди, потеряла! – огрызнулся тот.

Борис побаивался жены, когда умело доводил до белого каления и остервенения. Однако ж, как полагается солидному мужику, сделал невозмутимый вид, засеменил в зал, прилёг на диван. Устал бедный с утра… Взглянула Анна с презрением на него, не стала подливать масла в огонь – себе дороже! Зачем ей новый нервный срыв? И без того, настоящим потрясением стало для неё Костино признание! Остро, близко к сердцу восприняла, не противопоставила надёжную психологическую защиту. Нельзя ей, опоре семьи, быть слабой. Прилегла в спаленке, аутотренингом занялась. Расслабилась, повторяла без конца: «Я позволяю себе быть сильной, здоровой, мудрой. И ответственна за это!».

Невольно всплыла в памяти статья о причине головокружений. Виной тому – холестерин, откладывающийся на стенках сосудов, сужающий их и препятствующий кровотоку. Кровь доставляет в мозг не только питание, но и кислород. Его недостаток и вызывает это болезненное состояние, когда утрачивается равновесие и всё колеблется перед глазами. Якобы можно голоданием почистить сосуды. При этом происходит расщепление и выведение из сосудов холестерина, который во время голодовки используется для питания организма. А если и впрямь отказаться от пищи! Денег на продукты и лекарства всё равно нет. У супруга они явно не переводятся – на что-то он пьёт, закусывает колбасками, но домой даже хлеб не купит. Тот ещё жмот!

Прозвенел звонок – номер Раисы. Рассказала ей про свои планы.

– Прекращай заниматься самолечением! – с присущей ей эмоциональностью воскликнула дочь. – Я тебя очень прошу!

– Но официальная медицина не всегда помогает! – отмахнулась Анна. – В прошлый раз к врачу обращалась, результат нулевой! На выписанные таблетки и уколы от головокружения потратила 5 тысяч рублей – не помогли. Тогда я пролечилась вишнёвой настойкой с чесноком собственного приготовления. Якобы она тоже растворяет и очищает сосуды от холестериновых бляшек. Как показали анализы, уровень холестерина, действительно, нормализовался, головокружение прошло. Но приём настойки не возобновить. Вчера хватилась, ёмкость пустая – явно папа позаботился… – Чтобы прекратить пустую перепалку с Раей, добавила: – Спасибо за беспокойство. Я тронута! Пойду, прогуляюсь на свежем воздухе. От сиденья за компьютером хуже становится, да и позвоночник болит.

– Мама! – рассердилась та. – Ты меня пугаешь и заставляешь нервничать…

– Извини… Не хочу в старости быть тяжким грузом для вас!

– Не извиняйся, мам. Я действительно переживаю – не хочу тебя терять!

Анна всё же сходила в больницу, взяла «больничный», сдала «биохимию». Холестерин выше нормы в два раза. На третий день голодовки появился сильный токсикоз, с утра болела голова, тошнило до обеда. Потом захотелось есть, но устояла. На четвёртый день сидения на «манне небесной» токсикоз мучил Анну весь день. От вида еды мутило. Значит, продолжается активный процесс расщепления шлаков – яды поступают в кровь, отравляя организм. Что она только не делала, чтобы избавиться от них! С утра – клизма, промывание желудка водой, чтобы вызвать рвоту. Легче стало на часок. Периодически пила воду с содой, но помогало тоже лишь на время. Анна не сдавалась, продолжая избавляться от токсинов. Измучилась, ослабла. Стоило ли истязать себя голоданием? Забегая вперёд, заметим, что позже Анна произведёт обследование сосудов. Оказалось, больше 40 процентов холестериновых бляшек, препятствуя кровотоку, уже успело осесть в них. От них, по словам врача, уже невозможно избавиться голоданием, тем более растворить чесночными настойками. Значит ли это, что они обрекают тем самым человека на бездействие? Якобы можно лишь снизить отложение нового холестерина, удерживая его в норме. При высоком давлении в крови, бляшки могут оторваться и блуждать по сосудам – образовавшийся тромб может стать причиной летального исхода.

На пятый день голодания Анна проснулась обновлённой и жизнерадостной, хотя голова тяжёлая, слабость и тахикардия тоже сохраняются. Есть уже не хочется – желудок, видимо, отключился. Жажда – пьёт воду. Если самое тяжёлое позади, наверно, стоит довести курс очищения до восьми дней. Хватит ли у неё духу и силы воли? Читает соответствующую литературу про голодание. В библии написано, что Мафусаил прожил около 1000 лет – ел одни абрикосы и дикий мёд. Каждая клетка якобы сама в состоянии синтезировать, создавать из простых элементов белки, жиры, нуклеиновые кислоты, сложные сахара. Сырьём для процесса биосинтеза служат вода, углекислый газ, азот, микроэлементы и простые сахара, поставляемых мёдом и абрикосами. У современного человека природный механизм биосинтеза в клетках сворачивается. Зачем клетке трудиться, превращать из воды, углекислого газа и азота сложные белки, крахмал, жир, когда из окружающей среды они уже поступают? Если клетка не может синтезировать незаменимых ей веществ, то попадает в полную зависимость от питания. Оно должно быть полноценным и сбалансированным. Чтобы белки, жиры усвоились, а не перевелись в шлаки, оседающие в различных местах в теле, захламляющие его токсинами, вызывающие болезни, необходимы витамины и микроэлементы. Для Анны это далеко не приятная новость – её пища бедна ими.

Природный биосинтез якобы можно запустить голоданием. Но в реальной жизни не всегда получается даже с вегетарианским питанием, а уж с голодовкой тем более. Вот и Анне придётся завершать героические усилия, ограничившись пятью днями. Голод к вечеру стал нестерпимым – желудок разболелся. До многодневного голодания рекомендуется предварительная подготовка – не есть по 36 часов в неделю.

После практики отказа от пищи требуется умеренность в еде. Она сделала и употребила чай из трав – мяты, зверобоя, малиновых листьев – плюс мёда и лимонного сока. Это хорошо известное целебное свойство. Лимонная кислота соединяется в организме с кальцием. Лимоннокислый кальций уникальная соль, при растворении которой высвобождаются кальций и фосфор, накапливающиеся в костях и укрепляющие их. При обычном питании примерно 60 процентов фосфора и кальция проходит через организм транзитом, не усваиваясь.

Более того, лимонная кислота – это тот результат, к которому приводит процесс переваривания пищи. При сгорании в организме она высвобождает энергию. Вводя в организм сразу лимонную кислоту, мы сокращаем её работу и делаем питание высокоэффективным. Мёд тоже кладезь витаминов и микроэлементов. Получив такое питание, мы освобождаем себя от переработки пищи. Это особенно важно при болезнях. Организм бросает все усилия на борьбу с недугом – ему не до пищеварения.

– Доброе утро, Костя, – написала Анна сыну, как только ей стало легче. – Поделюсь с новостями, если тебе интересно. Головокружение и шума в ушах как не было! Уровень холестерина тоже нормализовался. – Как ты там? Живой, здоровый? Есть перемены? Судя по твоему молчанию, их пока нет!

– Ты права, перемен нет, – был ответ.

Хорошо, что здоровье немного выправилось. Анну ждали новые испытания. Макар, приехав встречать Алису из города, несколько дней отирается с ней у сестры  плюс Борис всю неделю беспробудно пьёт. Анна в шоке! Ни за что не может взяться – только готовит для них. А уж как надоели жалобы сожительницы на брата, хотя, что греха таить, обоснованные. У неё проблем хватает со своим мужиком, а тут ещё они наслаивает негатив. Устала, хоть бы крупицы радости откуда-нибудь перепало!

Алиса наседает, демонстративно при Макаре просит «золовку» помочь выхлопотать транспорт до города, чтобы увезти свои шмотки, порвать совсем с ним. Может, угрозами и упрёками удобнее ей пенсию любовника ущипнуть для очередного гашения кредитов, которые нахватала для своих чад? Анне, не особенно практичной, острый нож – искать для кого-то машину? Слава богу, после обеда, во вторую смену, ей на работу в садик. Там хоть отвлечётся! Только так подумала, прискакал Борис, лыка не вяжет, потребовал – дай пожрать! Поел, завалился спать. На работу, естественно, не пошёл. Через каждые 30 минут просыпался, требовал еды – аппетит у пьяного зверский!  При мысли, что уволят его из-за прогула нахмурилась жена, начала губы кусать от расстройства. Алиса заметила, начала её жизни учить.

– Не обращай внимания, живи своей, параллельной жизнью! – подняв бровь, снисходительно сказала она. – Работай, гуляй, ходи к подругам, на мероприятия.

–  В принципе, я так и делаю, – разомкнув уста, раздражённо произнесла Анна в ответ на её поучения. – Ты в этом плане не открыла Америки. Но в свободное от работы время хочется посидеть за компьютером, писать, править рукописи. Да и где они, эти подруги, кроме Верочки. Приятельницы лишь используют меня.

Алиса насупилась, видно, приняла всё на свой счёт. С недовольным видом  вышла на улицу, заметила, нет во дворе бачка из нержавейки, привезённую ею Макару. Как свёкла, красная, забежала в дом.

– Аня, бачок пропал! Это дело рук твоего Кабана – не иначе! Пусть  вернёт! – гневно потребовала она. – Иначе подам заявление в полицию!

Макар услышав про исчезновение бачка, тоже весь сморщился от неприязни к Борису, грязно выругался. Встав из-за стола, весь высохший, в чём душа держится, нервно заходил по кухне. Анну словно кипятком ошпарили.

– Ах, поганец! – Разбудила мужа. – Куда дел бачок?

– Отстань! Разрезал, сдал на металлолом! – Борис, как всегда, краток, повернулся на другой бок, руку под голову и засопел невинным младенцем. Опять не только себя, но и жену смешал с навозом.

–  Алиса тоже хороша – сразу заявление! – удивилась и посочувствовала Верочка, когда вечером Анна поделилась с ней по Интернету со своими неприятностями, – студенческая подруга как отдушина. – Хозяину дома, где ей предоставляют кров и стол, грозит полицией. Я этого не понимаю! Неужели не понятно, что ей путь к вам будет заказан?

– Сердце давит, – написала Анна. – Сейчас воды выпью… Прости, что загружаю своими проблемами.

–  Не загружаешь. Тебе тоже не повезло с окружением. Но так, наверно, не бывает, чтобы жизнь была без сучка и задоринки?

–  Мне в одном повезло, – испив стакан воды, Анна продолжала. – Бог дал мне возможность самовыразиться в творчестве. Недаром и Чехов писал: «Кто испытал наслаждение творчества, для того уже все другие наслаждения не существуют».

–  И это главное!

– Поэтому, не ищу другой половины, понимаю, счастье не в ней. Да и где найти того, кто бы устроил меня? Мужчины в моём окружении натуры эгоистичные, недалёкие и ограниченные.

– В этом ты точно права! – согласилась подруга мужененавистница.

– Но это то и сыграло со мной злую шутку. Как только выпадала свободная минутка, уединялась с рукописями – упустила детей, недодала им ласки, внимания, душевного тепла. А ведь смысл жизни не только в самореализации, достижении цели, но и в том, сколько людей сделал счастливыми, и, в первую очередь, своих детей. Я недопонимала этого, и вот – я у разбитого корыта…

–  Не казни себя, – успокаивала подруга. – Ты делала, что могла. Ты много даришь любви. И вовсе ты не у разбитого корыта. У тебя есть всё.

– Да, я очень богатая женщина! – Анной овладела горькая ирония. – Утешаюсь тем, что обладаю творческими задатками. Но этого, как бы печально это ни звучало, мало! Я – никто, несостоявшийся писатель…

Подруга обругала её. Сын солидарен с Верочкой.

– Ты писатель, мам, реализовавшийся, как минимум! – позвонив матери, с чувством произнёс он. – А по поводу бачка, ну это уж совсем смешно, в полицию Алиса обратится… Она с дуба рухнула, что ли? Такой бак весит килограмма три, максимум. Нержавейку принимают за 57 рублей. Из-за 200 рублей на родственников в полицию заявление подавать, это же идиотизм? Ей должно быть стыдно! Мам, не придавай этому значения, выбрось из головы эти мысли, отдай ей эти деньги, в конце концов! Столько эмоций, нервотрёпки, проще откупиться от них! Люблю тебя, не переживай по мелочам!

– Я признательна тебе, Костя, за поддержку, хотя мнение о моих способностях субъективно – надо реально смотреть на вещи. Мне нужна профессиональная оценка. Ну, а информация о нержавейке очень кстати! Будет чем отбиться от назойливых стенаний Алисы! Надоела мелкая грызня! Все считают, что я, железная, любое моральное давление выдержу. Но дело не в деньгах. Папа не только меня ломает и корёжит. Я переживаю за брата. Он только выкарабкался из запоя и какое-то время продержался бы трезвым. Алиса приехала на неделю из города к нему – стимул для него. Она нужна Макару – даже встречать её приехал к нам. Надеется, что та не бросит, снова переедет жить к нему. А папа гнусным поступком потряс его, бедного, до глубины души, сбил с трезвой колеи, проехался по судьбе, как тягачом. Он не вынес удара, нанесённым бездумным зятем, напился и, не дожидаясь автобуса, поехал с Алисой домой, не пожалев при этом 1000 рублей на такси.

– Ну и радуйся, мам, предоставленной свободе, – хихикнул Костя.

– То-то радости полный короб! – снисходительно ухмыльнулась Анна. – Макар собирался установить бачок, вместо прохудившегося, чтобы не проситься в чужую баню с Алисой. Нержавейка для него символ семейного благополучия, вот в чём её ценность для брата, одинокого, бездетного, бессемейного! Теперь Макар снова запьёт, будет топить обиду и негодование. А ему нельзя пить. У него нашли затемнение в лёгких, да и сердце больное, и желудок. Через неделю у него снова усилятся боли – попадёт в больницу. Врачи, зная его как облупленного, понимая, чем вызвано обострение, откажутся принять в стационар. Мне придётся унижаться, выпрашивать место для него, пьющего, одаривать их своими книгами. Ему, истощённому, нужно дополнительное питание – придётся ежедневно навещать в больнице, пешком наматывая километры. А мне и так ни времени, ни денег не хватает! А папа стимулировал этот процесс. Я готова убить его за это! Ему хоть бы хны, снова напился до умопомрачения.

                                        ***

Жизнь, как снежный ком, снова накручивает проблемы. Раиса жалуется, что у неё друзей не осталось, подруг нет. Выйти ей некуда.

– Домой не хочешь приехать? – откликнулась Анна. – Или возьми билет в театр!

– Да ну! Не хочу. Никуда не хочу!

– Но в таком состоянии нельзя одной оставаться! Помню, в канун Нового года или 8 марта папу, подгулявшего, с работы несёт, поест и, довольный, умиротворённый, завалится спать, а я рыдаю! Даже на концерт не с кем было сходить! Потом, правда, плюнула, одна стала ходить. Отвлекало. Люди нарядные, приветливые кругом, концерт замечательный! А на спектакль, живи я в городе, точно бы пошла – люблю театр! Подруга Вера пишет: «Алкоголик – ужас, тебе, как сильной женщине, послано страшное испытание!». Я сама удивляюсь своему терпению. Даже чувственного притяжения не осталось к мужу – лишь привычка…

– А ей, как сильной женщине, – одиночество!

– Поэтому и остерегаю тебя, – заметила мать. –  Ты, конечно, не останешься одна. Но когда появится тот, кто возьмёт с довеском? Да и устроит ли он тебя?

– Мам, не начинай и так тошно!

– Ясно! Кто-то, мудрый, сказал: «Свою жизнь надо устраивать до тех пор, пока она не начнёт устраивать вас», – застучала Анна клавишами и тут всплыли в сознании слова песни Аллы Пугачевой: «Я летала, летала, летала! Сотни раз начинала сначала, но опять оставалась одна. Даже неба огромного мало без тебя!». О них и написала дочери, добавив: – Разочарования у всех есть, не только у тебя. Жизнь не закончилась – не хорони, не сгорай заживо! Найди, чем утешить себя, не впадай в уныние – это старит! Кстати, у эмоциональных людей, часто впадающих в гнев, возмущение, в отличие от спокойных и уравновешенных особ, раньше времени появляются морщины. Береги молодость и красоту – они тебе пригодятся!

Анна сделала паузу.

– А вот пример позитива, направленного на программирование новой линии жизни, – продолжила она, вспомнив куплет песни, вдохновивший её. – Певица Афина, под мелодии которой я делала гимнастику сегодня, словно на заказ, поёт: «Все говорят, что я удачлива, что мне во всём везёт! А я сама переиначила свою судьбу наоборот. Смеялась я над неудачами… Пусть град стучит в моё окно,.. знаю я, всё будет хорошо!».

Лишь тех ждёт успех, кто не стонет, не удерживает в себе неприятности, а отпускает с души печаль, переводит энергию и внимание в будущее, работает на него! Творческие люди, в том числе певцы, понимают это. Иного пути у человека нет, как радостно и свободно идти вперёд, к осуществлению желаний и намерений! Иначе болото, духовная смерть! Это надо усвоить, зарубить на носу и следовать этому! – продолжала Анна, твёрдо нажимая на знаки клавиатуры, и, чтобы подбодрить Раю, дописала ласково: – И ты не сдавайся унынию, моя замечательная, неповторимая доченька! При малоподвижном образе жизни и тоскливом настроении в организме вырабатываются и скапливаются токсины. Советую двигаться, плясать под музыку, гулять на свежем воздухе. Это тонизирует, вырабатывает эндофрины, вызывающие эйфорию, радость, вселяет уверенность, избавляет от шлаков и ядов.

– Спасибо, мама!

– Всё ещё будет! – Так хотелось завершить переписку на этой оптимистической ноте, однако ж, взгрустнула слегка: – Мне бы твои данные и молодость! Ты же не калека, не  кривобока, очаровательна, женственна, прекрасна! Знай себе цену! После работы выходи с машины и гуляй с Алиной возле дома в парке. Сразу почувствуешь себя легче. Я вчера чувствовала недомогание, но заставила себя перед сном пройти километра два, молилась за вас. Самочувствие улучшилось и от сердца отлегло.

Прошло полгода. Дочь, считая себя несчастливой в браке, хочет найти другую половинку через переписку в Интернете, но, как в песне поётся, ей везёт в этом так, что просто беда. Напрасно убеждает мать, что можно получить ещё более проблемного человека, чем её  супруг. Умом Раиса понимает это, но сердцем привязалась к какому-то типу, показавшимся интересным и перспективным в плане замужества, теперь страдает от своей доверчивости и неисполнения желаний. Он служит в горячей точке, в Сирии. Переживала за него перед каждой боевой операцией. Прикипела к нему душой, а он… Впрочем, отрывок из её переписки, сброшенный Анне, сам за себя говорит: «Бегать за тобой не собираюсь! Я столько за тебя переживала, а ты призываешь остаться друзьями! Короче, хватит мне голову морочить! Найди себе другую дурочку, которая будет тебя поддерживать! – и, закипая гневом, дописала: – Время вышло. Прощай!», – Собралась отослать ему письмо. Но что-то её удерживает.

– На первый взгляд, круто и смело, – задумчиво произнесла Анна в ответ на просьбу дочери дать ей совет. – Но я где-то читала, что правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять, как мокрую тряпку! Не хочешь подумать над тем, как преподнести ему это? На твоём месте я бы простила, отпустила с миром убогого, сирого, одинокого воина с его эгоизмом. Ты же намного великодушнее и благороднее душой, богаче своей добротой, любовью, дочкой красавицей и умением прощать.

– Сироту убогого! Ха-ха! Ну, ты жжёшь, мам!

– Пусть позлится, а может, удивится твоей мудрости.

– Да ну… стрёмно как то… Он меня заблокирует…

– Не должен. Добавь к сказанному, что прощаешь его за то, что не был он таким, каким хотела видеть его. Прощаешь, благословляешь и отпускаешь. Прости и ты меня, мол. Мы свободны – ты и я…

– И после этого он меня удалит. Думаешь, мне от этого легче будет?

– Кстати, заблокировать он может и по другой причине. По крайней мере, ты выйдешь победителем в этой ситуации, а не брошенной и униженной.

– Мам, я не готова поставить точку. После этого сообщения он точно спросит… на этом все? И я буду вынуждена сказать да.

– Не трусь, рискни! Может, это и поставит точку в ваших отношениях, но, вдруг, ему захочется оправдаться в твоих глазах. Он ничего подобного от оскорблённой его отказом, не ждёт – а ты так независимо, неординарно ведёшь себя. Это всё равно, что убегать от «охотника». Ему захочется броситься тебе вдогонку. Во-вторых, если даже это конец, ты своей снисходительностью выразишь превосходство над ним! – Анна перевела дух. – А дальше можно так продолжить: «Мне искренне жаль тебя! Если я живу для кого-то, у тебя такой цели нет. Ты, как перекати поле, несёт тебя неизвестно куда, неизвестно зачем – разве, чтобы денег заработать? Тем самым лишаешь себя дорогих и близких людей; тешу себя надеждой, что я, хоть на время, была в их числе».

– Мама, я написала ещё одно сообщение, – призналась Рая, – но тоже не стала посылать из боязни обидеть и завершить на этом переписку. Вот оно: «Не понимаю, как можно быть таким эгоистом… ты не просто убил, ты растоптал мою душу и чувства. Я ненавижу и презираю тебя! Внутри все сжалось в комок, сердце ноет от боли, которую ты причинил мне. Я не буду желать тебе ничего! Ни удачи, ни счастья – ты их не достоин! Ни семья, ни дети не нужны тебе – ты камень! Тебе хорошо одному в этой проклятой пустыне – там и оставайся! И ты знаешь, как бы жестоко это ни звучало, мне не жаль тебя! Ты просто садист! Может, когда-нибудь ты встретишь девушку, которая подходит тебе, и дай бог, чтоб она не поступила с тобой так же, как ты со мной». Это черновик, – сообщила дочь Анне, огорошенной экспрессией, взрывом негативных чувств, по сути, к незнакомому мужчине. – Но твоё сообщение мне нравится больше. Злилась и плакала. Конечно, я не буду отправлять его. Так… излила душу. Смешно, да? В письме такая злость и обида.

– Да, злоба и ненависть, жалоба и слёзы – всё вместе, но нет прощения и благородной жалости к нему, одинокому воину, понимания эгоистичной мужской сущности. – Анна вздохнула глубоко, чтобы избавиться, как выразилась дочь, от комка боли, образовавшегося в груди. – Люди из детских домов усыновляют, удочеряют сирот, а он не захотел воспитывать ребёнка понравившейся женщины! Ни в коем случае, не отправляй это сообщение. Ты же не хочешь выглядеть в его глазах злобной, разобиженной фурией, проще говоря, сварливой брошенной бабой!

– Нет!

– Прости его и простись с ним – тебе же будет лучше, а со временем и легче. Вот видишь, даже смешно стало, когда открылись убогость его чувств, желание жить лишь ради себя, как наш папа, ничем и никем не обременяя себя.

– Да знаю я…. только это будет точка… я уверена, – смущаясь, сумбурно, не чётко выразила та свою мысль, но мать её поняла. Нелегко даются потери…

– Возможно! Но ты же хотела его бросить – вот и сделай это! А продлевать агонию, тянуть резину, изнывать от боли лучше? Проститься с ним – своё самолюбие, в первую очередь, пощадить. Твоя боль от непрощения и злости. Я тоже в своё время люто ненавидела Бориса за все беды и несчастья, которые он вносил в мою жизнь. Ожесточённость, злоба разрушили, подорвали моё здоровье. Когда поняла это, решила, надо прощать, даже врагов своих, как советовал Христос. Иначе не выздороветь – буду только углублять и зализывать раны.

– Мам, а вдруг он захочет приехать ко мне?! Осталась неделя всего до его отпуска. А я мосты сожгу…

– Предположим, приедет, переспит с тобой, – Анна задумалась. – Это изменит ситуацию? Думаешь, после этого Алина станет для него дороже? Тебе ещё горше будет расставаться с ним. Не так ли? Ты будешь по-прежнему чувствовать себя брошенной, к тому же, коварно обманутой, оскорблённой в лучших своих чувствах.

– А после слов прощения и понимания я стану дороже ему?

– Не факт! Папа, кстати, стал мягче, когда я в душе простила его. Помню, после многократных повторов слов прощения, я рыдала, слёзы лились рекой из глаз, а вместе с ними уходила боль, злоба, обида и ненависть на Бориса. Психика, подсознание перестроились на другой лад. Вместо ненависти в душе воцарились жалость, снисхождение к нему, как к убогому, обделённому в жизни алкоголику. У меня – любимая работа, творчество, дети, которым я отдаю душу и сердце, у него никакой радости, кроме удовлетворения потребности в спиртном.

– Теперь надо решить, когда ему все это сообщить? – озабоченно написала Рая.

–  Есть желание – лучше сейчас, – подсказала та. – Куй железо, пока горячо!

– Сейчас подкорректирую. Не получается начало. Не с бухты-барахты же.

– Предлагаю так: «Знаешь, дорогой, сначала я злилась на тебя, а потом поняла, что ты достоин жалости и сожаления.

Дальше Раиса собрала в кучу доводы, почему ей жаль парня. Завершила письмо фразами, использованными Анной при самовнушении: «Я прощаю тебя, что ты не был таким, каким хотела видеть тебя. Прощаю, благословляю, отпускаю. Прости и ты меня. Мы свободны – ты и я. Свободны от обид, злобы, разочарования».

–  Пойдёт так? – спросила дочь. – Тут нет ни слова о расставании, о сжигании мостов… Может, добавить: «Я подумала и решила, быть снисходительнее к тебе. Это намного великодушнее и благороднее, так как я богаче добротой, любовью, дочкой красавицей и умением прощать»?

– Себя не похвалишь – кто похвалит? – ухмыльнулась Анна.

– Ты права, не надо. Я итак вся такая великодушная! Ха-ха!

– Впрочем, очень к месту. Цени себя!

– Если он завтра скажет, ты смеёшься надо мной?!

–  Ответишь, нет, утешаю себя.

Ответ от парня поступил моментально.

– Мама, вот что он ответил: «Привет. Я прощаю, и ты меня прости! Умышлено обидеть не хотел, если же так по моему скудоумию вышло, от души прошу меня извинить и не держать обиды. За сим прощаюсь. От души желаю тебе счастья в жизни!». Я же говорю, попрощается.  Я бы тоже обиделась, если бы меня убогим назвали. Вот и все… Пошла плакать.

– Что прямо отключился?

– Нет в сети. Я ожидала этого. Отвечать не надо ему?

– Он бы и так попрощался с тобой, – «осушала» слёзы дочери Анна. – Но пока ты терпеливо сносишь его гонор, поизмывается, покуражится над тобой, глупенькой жертвой, вытянет из тебя все жилы и энергию, а потом, все равно, сделает как задумал – тебе это надо!? А теперь убедился, что ты не так проста и глупа, как он думал, не позволишь над собой смеяться. С уважением и извинениями к тебе обращается. Одним словом, вышло так, как ты хотела, показала своё превосходство, бросила вызов – оценила «по заслугам». Можно сказать, ты его бросила, а не он тебя! Отвечать не торопись – пусть обдумает всё. Да и ты второпях можешь что-нибудь ляпнуть, смазать произведённое впечатление, своё достоинство.

– Не знаю, мам. Он снова на сайте. Я обидела его, а этого я делать не хотела…

– Видимо, не находит себе места, – предположила Анна. – Однако он сам напросился на эту жесть, отказавшись от тебя…

– Даже не здороваться завтра с ним?

– Пойми, главное заключается в том, что он не хочет связываться с тобой, замужней женщиной с ребёнком! Ему нравилось получать удовольствие от того, что ты любишь и страдаешь из-за него, а тут такая нелицеприятная оценка – ты раскусила его. – Анна понимала, жёстко выразилась, но твёрдость и суровая правда необходимы, чтобы убедить Раису. И всё же подлила ей бальзам на рану: – Может, чувствует, что ты сильная, волевая, можешь управлять им, а мужчины в большинстве своём этого не приемлют. Это не Алексей! Написать то можно. У тебя есть какие-то мысли?

– Нет. Вообще никаких. Только смятение. Хочется броситься к нему…

– С ним тебе ничего не светит. Привязалась к какому-то авантюристу, страдаешь.

– Согласна. А вокруг никого нет! – в ответ на мамино ворчание, заметила дочь. – Я думаю, он тоже в шоке.

– А ты все эти дни разве не в шоке была?

– В шоке! В стрессе! В депрессии!

– Хочешь сохранить это состояние? Пора уж трезво посмотреть на эту ситуацию, излечиться от нереальных надежд. – Анна, помолчав, добавила: – Ему самому, видать, по живому резать не хочется. Ждёт, когда отгорит… Может, написать так: «Трудно и тяжело резать по живому, но разве легче продлевать агонию?».

– Не хочется ни о чём писать. Выйдет, как будто я оправдываюсь перед ним.

– Ну да, это так! Это только измотает тебя морально!

– Знаешь, мам, мне стало легче, – сообщила дочь на следующий день. – Да, тоскливо, грустно и сердце щемит, но… – Гордая по натуре Раиса почувствовала удовлетворение, что смогла шокировать парня. Сумела переломить ситуацию, стала на голову выше его, затмила в чём-то. Ничего, выдерживает паузу. Даже весёленькая, по телефону разговаривала бодро, посмеялась над смешной ситуацией на работе.

– Замечательно! Я рада за тебя. Так держать!

– Может, хоть спасибо сказать за пожелания?

– Можно. Почему нет? Не всегда нужно наступать на горло собственной песне…

– Просто спасибо? Или спасибо, солнышко, и улыбнуться. Пусть локти погрызёт.

– Поблагодарить за добрые пожелания? Это, в принципе, ничему не обязывает. Обычная вежливость…

– Ок.

– Главное, ты отказалась от давления, отпустила его. А там посмотрим, что будет…

– Ничего уже не будет – мосты сожжены! – в голосе Раи звучала грусть и усталость.

– Ты, как я, лишь бы за что-нибудь погрызть себя! – сказала Анна удручённая переживаниями дочери. – Не подвергай больше себя таким испытаниям…

– Не общаться ни с кем? В инете знакомства не заводить?

– Не знаю, что и сказать! Решать тебе…

– Вот и я не знаю.

– Жизнь на этом не кончается. Надо жить, растить дочь. Держись! Человек сам не предполагает, как он силён, чтобы вынести все испытания, не сломаться, идти вперёд! Ты умна, талантлива, настойчива в достижении цели. Всё будет хорошо! Я молюсь, благословляю тебя! Счастье придёт, верь в это!

– Мам, ты не расстраивайся, пожалуйста, у меня все будет хорошо! Я постараюсь.

– Спасибо, деточка, я так боюсь навредить тебе. Я вчера думала о твоей беседе с психологом. Она советует иметь любовника. Спроси её, а как, мол, быть с заповедью Христа: «Не прелюбодействуй»? Сегодня она предлагает изменить мужу, а завтра то же самое посоветует супругу твоему…

–  Она не советует. Решать мне. Позже позвоню, я за рулём.

***

Воскресенье Анна провела за правкой рукописи. Устала, вышла на прогулку. Любуясь яркими, сочными красками природы, быстрым шагом дошла до речки, на прозрачно-синей глади которой отражается изумрудная зелень зарослей уремы, сливающейся с далёким горизонтом и лазурным небом с вкраплением белоснежных облаков. Неожиданно всплыло в голове четверостишье Евгения Евтушенко:

Для женщины последняя любовь –

надеждой притворившееся горе,

и ничего нет в мире безнадёжней,

когда надеждой горе хочет стать.

Мыслями она с дочерью. Хотя почему последняя любовь? Раиса ещё молода. И дай бог, чтобы счастье не обошло её! Может, с Алексеем наладятся отношения? Но Раиса продолжает знакомиться через Интернет с мужчинами, которые представляются ей белыми и пушистыми. Один написал, что недурен собой. Мол, за 15 лет отношений, жена ни разу не слышала от него ни одного грубого слова в свой адрес. Женщина, по его словам, высшее создание, и его отношение к ней соответствующее. Для него нормально сделать уставшей любимой массаж перед сном. Может при необходимости взять на себя типично женские обязанности, временно, конечно. В общем, без ложной скромности, нужно признать, что золото он.

– Красиво поешь! – хмыкнула дочь, наученная горьким опытом предыдущей переписки. – Однако вы расходитесь.

– Да, расходимся! – вскинулся тот. – Чем больше думаю, тем больше нахожу причин: не понимали друг друга, неправильно общались, строили отношения.

Одним словом, общие слова.

– Почему не предотвратил развод? – спросила Раиса. – Не приложил усилий? Она же дорога тебе… я вижу. Да и ребёнок вас связывает.

Ответил, мол, раньше не понимал этого.

– Может, ещё не все потеряно? Прости, – спохватилась та. – Не очень деликатно с моей стороны сыпать соль на раны.

– Всё нормально, я по натуре открытый человек

– А почему ты пишешь про разбитое сердце? – поинтересовалась Рая.

– Потому что ты разбила! Вдребезги!

– Как так? – прикинувшись глупенькой, пококетничала Раиса. – Что значит разбила? Я тебя чем-то обидела?

– Разбитое сердце –  это же не обида. Неразделенные чувства…

– А они есть?

– Наверное… – Надо же предполагает он. Та не поверила, но продолжала пытать его.

– Не любишь толстых? – Загорелось рассказать про свой недостаток.

– Скорее, не одобряю.

– Ну, вот!

– А почему за моё отношение к толстым так беспокоишься?

–Да, я не за них! За себя переживаю… – призналась  Рая.

– И что же тебя, прелесть моя, в связи с этим беспокоит?

– Вдруг любить перестанешь! Ха-ха!

– А ты себя к толстым приписала, что ли?

– Почему же приписала? Я оттуда не выписывалась, – сострила та.

– Такая симпатяшка, на последней фотке особенно.

– Ну…. это просто ракурс такой, – поскромничала она.

– Не прибедняйся!

– Даже не думала.

– Со мной свяжешься – похудеешь!

– Как это?

– Я же с детства со спортом дружу, – отозвался он с похвалой о себе, любимом. – И окружающих приучаю по возможности. Есть ненапряжные комплексы упражнений минут на 20, не сложно время выделить даже занятой девушке дома. Да ещё при должной мотивации с моей стороны. Кроме того, я массажами помогаю. У меня папа спортивный ВУЗ окончил, меня после растяжений на ноги за пару дней ставил перед соревнованиями. Я – мастер спорта.

– На фото я красотка! А как на свидание приду – упадёт! – поделилась Раиса с матерью сомнениями.

– Не думаю – ты ухожена. Прекрасна.

– Я толстая! – протянула она. Всё-таки дочь очень закомплексованная.

– Только от тебя зависит, будешь ли ты стройной и привлекательной! – Анна не намекала, она прямым текстом делала упор на необходимость больше двигаться. – Вырабатывай привычку к ежедневным прогулкам –  это только плюс к тому, чтобы выглядеть лучше. Бери пример с меня! Как хорошо на улице! Ясная лазурь, солнышко ласковое весеннее. Усталость прошла, голова свежая после трёхкилометровой ходьбы. А ты сидишь, как купчиха, набираешь лишние килограммы. Ты становишься, как папа, лежебокой! Было время – я тоже после рождения Кости расползлась было. Толстушка золовка посмеялась, мол, приближаешься к нашим габаритам! Я рассердилась, решила – больше вы меня не увидите такой! Папа с работы, я хватаю лыжи и в сосенки! Он недоволен – «кидаю» на него детей. Летом – на стадион, вместе с коляской бегаю по дорожке. Так и избавилась от тучности. А тебе слабо о себе, молодой и красивой, позаботиться? Не ожидала от мамы такой выволочки?

– От тебя все, что угодно, ожидать можно!

– Живите, как хотите – со мной давно никто не считается! – обиделась Анна, устав убеждать дочь в элементарных вещах.

– Мам, ну прекрати, что ли! – протянула Раиса. – Если бы не считалась, не писала, не звонила бы и не спрашивала совета у тебя.

– Почему же пеньком сидишь, ничего не делая для улучшения своих форм и самочувствия? – злиться на инертность дочери бесполезно. Но привыкшая при решении проблем сразу брать быка за рога, побуждала и Раю к действиям, чувствуя при этом необыкновенный прилив сил и воодушевления: – Не забывай, вкусная, в большом количестве пища, употреблённая перед сном, вкупе с малоподвижностью – твои враги, прибавляющие массу тела. На помощь тебе может придти твоё подсознание, если ты настроишь его фразами, стимулирующими к движению. Проснувшись утром, повторяй: «Позволяю себе быть стройной, красивой, счастливой и ответственна за это!» Запомни: «Позволяю себе! и «Ответственна за это!».

Прошло полгода. Раисе сделали операцию от аппендицита, она выздоравливала.

– Раечка, я жду тебя внизу, –  голос мужа в мобильнике вибрирует от волнения.

– Я сейчас, – прихватив кофточку, молодая женщина вышла из переполненной палаты, прошла по длинному коридору, спустилась со второго этажа вниз.

Алексей с пакетом в руке встретил её на крыльце. Бросив в урну недокуренную сигарету, обнял, нежно поцеловал в щёчку.

– Идём к скамейке, я тебя накормлю свежим, ещё горячим пловом.

Мужчина, постелив жене на колени чистое полотенце, открыл небольшой пластмассовый контейнер, вдохнул в себя аромат специй, подал ей вместе с ложкой.

Раиса ела, нахваливала – вкусно! Алексей, довольный, улыбаясь, налил горячий кофе с термоса, подал румяное яблоко.

– Погуляем, – предложил он, когда та покончила с едой.

Супруги прошлись по аллее больничного парка. С берёзок, медленно кружась в воздухе, сыпалась, падала на землю разноцветная листва. Было тихо, тепло и солнечно – бабье лето. Но Алексей, забрав с рук жены кофточку, заботливо накрыл  её, снова с порывистой нежностью прижал к себе, поцеловал в припухлые губы.

– Какая же ты красивая у меня – в глазах такая голубизна! – оторвавшись от неё, восхищённо, с воодушевлением проговорил он. – Я очень, очень люблю тебя!      Сердце Раисы дрогнуло, забилось томительно, сладко, но и неровно,   словно от тахикардии – её накрыло чувственной волной, она давно не испытывала к мужу такую тягу, влечение и привязанность. Руки сами собой, словно птицы, взметнулись вверх, обвили жилистую шею мужа. Алексей вспыхнул словно пламя. «Пошли к машине!» – Взгляд, полный желания обладать ею, был красноречивее слов. Жена вскинула гордо посаженную голову, последовала за ним. Он нашёл уютный безлюдный уголок в парке. Притормозил машину. Без слов супруги переместились на задние сиденья. Жаркие объятия и поцелуи обжигали и возбуждали их. В груди Раисы разливались щемящая нежность и радость – она любима и желанна и, главное, сама не меньше, чем в юности, любит мужа. Ей не грозит одиночество – всё будет хорошо! Она расстегнула пуговицы, скинула с плеч халат. Алексей тоже быстро сбросил с себя одежды. Сильные настойчивые мужские руки положили Раису на сиденья, коснулись красивой груди, затвердевшей подобно свежим крупным яблокам, от чувственного влечения, начали ласкать её. Содрогнувшись от пронзившего её желания и выгибаясь дугой, женщина закинула стройные ноги, обвила им его бёдра, сжала их, трепеща всем телом. В голове шумело, во рту пересохло, сердце бешено стучало в груди. Как же она соскучилась по распалённому, горячему телу супруга, его неистовым ласкам! Спящая в одной комнате с ними малолетняя дочка не позволяла им расслабиться, сплетаться, соединяться, свободно, без скованности отдаваться друг другу в моменты обуреваемой их страсти, заставляла сдерживаться, осторожничать.

– Я люблю тебя, бесконечно люблю! – прильнув к ней, горячо шептал Алексей.

– И я тебя! – подчиняясь страсти без неловкости, преград и стыда, застонала она в ответ. Ах, эти сладкие мгновения, наслаждение и блаженство – удивительные, неповторимые ощущения!

Раю выписали из больницы в день рождения матери.

– Мамочка, моя любимая! Поздравляю с Днём твоих именин! – обратилась та с пылкой речью к ней. – Живи долго долго, будь всегда рядом, ты моё счастье, радость, опора, ты – мой ангел хранитель! И пусть я порой бываю грубой и непослушной, знай, что я очень люблю и дорожу тобой! Здоровья тебе, дорогая!

– Спасибо! Я растрогана…

– Я и сама прослезилась, – призналась Раиса. – Часто мы бываем жестоки, несправедливы к родным и близким. Хорошо, что понимание приходит вовремя…

– Да, моя хорошая!

Дочь поделилась с матерью, что муж её ежедневно навещал, они гуляли по больничному саду. И даже находили возможность для интимной близости.

– Неустроенный быт вас заел, – задумчиво проговорила Анна. – Если, не дай бог, расстанетесь, скорее всего, будешь сожалеть об Алексее.

Дочь согласилась с ней.

– Мам, я обращалась к гадалке. Я сейчас скину тебе, что она написала мне.

Анна не верила гадалкам, но компьютер включила, начала читать: «Желание ваше пока не сбывается. Какой-то мужчина из прошлого беспокоит и тревожит душу, но вы его отвергли и чётко дали понять, что с ним у вас ничего не будет. У него злость и обида. А вам выпадает карьерный рост раньше, чем вы ожидаете. Будет много завистников, которые попытаются вас подставить. У них ничего не выйдет.

Первое, что хочу отметить, ваш мужчина – друг, которому можно всецело доверять. Немного мешают отношениям страсти, которые кипят между вами. Вы иногда можете просто драматизировать. Стоит обратить внимание, что в отношениях присутствует патовость. Это, значит, вы ни вместе не можете быть из-за ссор, ни порознь, так как между вами существует любовь и непрерывная связь. Нормализовать ситуацию можно через вас. Вам нужно немного холоднее воспринимать конфликты, обратить внимание на то, что вы  выбрали друг друга по сердцу. Я не вижу в ваших отношениях никаких глобальных проблем – не хватает лишь сотрудничества. Муж ваш – влюбленный рыцарь, всецело принадлежащий женщине. Карты говорят о долгосрочных перспективах. Семейная жизнь с небольшими трудностями, но, без сомнений, любовь присутствует взаимная. Муж – ваша судьба. Жилье вы купите».

«Ничего особенного гадалка не пророчила – всё это в какой-то мере присутствует в каждой семье», – снисходительно подумала Анна, но промолчала, чтобы не разочаровывать Раису. Та и сама не до конца довольна.

– Мама, многое совпадает из того, что гадалка сказала. Но главную то причину конфликтов она упустила. А она в том, что Лёша не работает, денег в семью не приносит, из-за этого не можем взять ипотеку на жильё.

– Да, корень зла в том, что Алексей слабохарактерный, не уверен в себе, не хватает ему профессионализма в юридической сфере. – Анна вдруг пустилась в размышления, о которых её никто не просил: – Ему надо помогать двигаться вперёд. Но у тебя не хватает ни терпения, ни желания для этого, да и сил, видимо. Он был задавлен в детстве – сейчас это делаешь ты. Увы, с ним надо нянчиться, вдохновлять, чтобы он рос. Так-то он не глуп. Но рядом нетерпеливая женщина, не желающая считаться с его прошлым и настоящим. Ей сразу всё подавай. Немедленно! Иначе…

– Спасибо, мама! – обиделась дочь. Неожиданно вспыхнув, она понеслась! – Ты, как всегда, красноречива! Умеешь поддержать и утешить. Я промолчу…

– Рая, согласись, ты можешь вести себя на людях красиво, с достоинством, – слегка растерявшись, сказала Анна. – Умеешь выглядеть умной, обаятельной, уравновешенной, но не с мужем, с самим близким для тебя человеком! Увы, папа тоже позволяет себе распоясаться! Ты, кстати, переняла его манеру поведения с супругом. Разница в том, что я готова разорвать Бориса на части, когда он хамит, а Алексей сопит и помалкивает, терпит. Попадись другой муж, он такого жару наподдал бы тебе! Вспомни, с какой яростью недавно среагировал папа на твой необоснованный крик. Вспылив в ответ, кинул скалку, чуть стену не проломил. Ты сильная женщина! С тобой не сюсюкать надо – я предпочитаю говорить правду.

– Только твоя правда каждый раз как нож в спину! – Анна будто наяву увидела, как дочь возмущённо зафыркала. Матери, как всегда, хочется выявить проблему и постараться натолкнуть Раису на её решение. А та снова разобиделась. «Не умеешь разговаривать с дочерью – не лезь с советами!» – кляня себя за неделикатность, одёрнула она себя. А дочь тем временем продолжала: – Да, я такая! Ты сама не даёшь мне быть слабой, как бы мне этого ни хотелось! Иначе была бы соплей, как Костя! –«Как я могу не давать ей быть слабой? Чем конкретно она недовольна?» –  мысли, едва мелькнув в голове Анны, смазались другими, наслоившимися одна на другую.

– Мне самой не нравятся слабые мужчины, – удручённо написала она. – Папа, несмотря на вспыльчивость, тоже безвольный. Мы с ним не пара. Да и тебе нужен сильный мужчина, который мог бы защитить своё достоинство. Алексей постоянно угнетён, оскорблён – вы постоянно ругаетесь. Я вообще не понимаю, как можно терпеть это! – Анна тоже закипела, подобно чайнику. – Он готов мириться, что его унижают, подавляют, но ничего не делает, чтобы изменить ситуацию. Лёше, как и Косте, лишь бы пожить за чей-то счёт – периодически до года сидит без работы на шее жены! Не видит перспективы, недалёк, не развит интеллект и кругозор.

– Мам, достаточно! – остановила Раиса мать. – Все это я уже слышала миллион раз. Лучше вообще ничего не говорить, чем постоянно слышать одно и то же! Ничего не меняется… Я говно! Зато сынуля у тебя прям отпад! Вместо поддержки и реальных советов вечно слышу, какая я плохая! И бедный мой муж! Я уже наперёд знаю, что ты скажешь! Наизусть заучила.

«Как же трудно вести диалог с Раисой! – подумала Анна. – Чуть что, в позу обиженной встаёт – больное самолюбие! Может, по-прежнему чувствует себя ущемлённой и обделённой из-за квартиры, доставшейся сыну? Как сохранить доверительные отношения с Раисой?». Мать при каждом удобном случае пытается убедить, что зря та упрекает, ревнует к Косте. Анна уверена, дочь умна, трудолюбива, целеустремлённа – не вляпается в дурное дело! А Костю, к сожалению, не имеющего чётких жизненных планов и ориентиров, подвергавшего себя ненужным искушениям, к тому же с ленцой, нельзя упускать из виду, надо направлять по жизни. Он вызывает у матери тревогу.

– Тебя я не меньше люблю, готова всемерно поддерживать. – Анна выпила стакан воды, чтобы успокоиться. Убеждая дочь, продолжила стучать по клавишам. –Купишь квартиру – помогу гасить кредит. Считала, рано пока говорить об этом – ипотека мною не до конца выплачена. Вот и создалось  впечатление, что я равнодушна к твоим проблемам. Слезами и беспощадными упрёками ты выбиваешь меня из колеи. Откровенно говоря, я до сих пор в недоумении, чем вызван взрыв негативных эмоций в прошлый твой приезд? – Так уж получается, мать с дочерью, словно белки в колесе, крутятся, припоминая предыдущие стычки. – Не могу придти в себя – слились воедино обида и в то же время жалость к тебе. Я понимаю – отсутствие жилья, неудачи в личной жизни. Но несдержанность никого не красит. Что мешает учить дочь хорошим манерам наедине с ней и корректно, не в такой агрессивной манере? Окружающие воспринимают подобное поведение как неуважение к себе.

– А что мешает сделать мне замечание наедине, а не при дочери и муже? – вопросом на вопрос спросила Раиса, не простив Анне, что та снова заступилась за внучку, когда мать «воспитывала» ту за столом за какую-то оплошность. – Ты пеняешь мне на неправильное поведение, а сама? И вообще, мне надоела эта тема! И я не собираюсь это обсуждать. Не  надо мне помогать, сама как-нибудь! Не буду делать вас несчастными, каковой сама являюсь! Задолбили меня! Только и слышишь: «Несчастная… истеричка… не ожидала от тебя!»

– О том, что нельзя кричать на ребёнка, тем более прилюдно, мы говорили с тобой и наедине не однажды, – с горечью заметила Анна. – Агрессия вредит не только Алине, но и тебе самой! Ты глуха к моим словам. Ты, как непробиваемая стена, – всё отметаешь, не соглашаешься, прикрываешься обидами. Надо же было как-то остановить тебя! Не могу молчать, когда при мне обижают слабого, оскорбляют, подавляют личность. Я пыталась остановить тебя по праву старшей в семье, защищала внучку, хотя ты считаешь мой поступок не педагогичным. Понимаю, дети часто раздражают, сама в молодости допускала несдержанность, жёсткость по отношению к тебе – жаль, некому вовремя было притормозить меня! Тебе это не нравилось, почему же сама так поступаешь?

Дочь промолчала.

– Да, порой говорю об одном и том же, пытаюсь достучаться до тебя? – Анна не могла, не выговорившись, оборвать себя. – Меня тоже не баловали в семье, да и работой по горло нагружали. Но винить других – удел слабых. Мы – умнее, знаем больше, чем родители. Мы сами ответственны за свою жизнь!

– Мне тяжело! – не желая слушать мать, неистовствовала Раиса. – Больно, грустно, тоскливо! Мне поддержка нужна! Ласка и теплота! А ты заладила! Я тоже до тебя никак достучаться не могу! Что бы я ни говорила, ответ один – решай сама! Да, обиды! Тебе самой выгодно, чтоб я такой была! Дальше продолжать не буду! От греха подальше. Прав был психолог: лучше деньги отдать, тебя выслушают, посоветуют, направят, помогут принять решение! Чем вот это все! – и отключилась.

Бедная девочка! У Анны защемило сердце. Ноющая боль разлилась в груди –  трудно стало дышать. Выпила стакан воды, потом второй. Легче стало, правда, не сразу. Недосказанные мысли продолжали кипеть и бурлить в голове, словно в котле варево. Мать решила их высказать до конца – завтра Рая прочитает их.

– Мне Алексея жалко, но горше сознавать, что ты своей ожесточённостью сама проблемы создаёшь, не видя дальше своего носа! – предостерегая дочь,         подчеркнула она. – Я убедилась, когда человек несчастлив, он и других не может осчастливить.  Долгое время мною двигало лишь чувство ответственности за вас. Разве я могла дать радость жизни вам, сама несчастливая? Поэтому недостаточно ласкова была в детстве с вами, шлёпала нередко тебя. Косте меньше доставалось, он был младше, ластился ко мне. Ласковая тёлка двух маток сосёт – он это быстро усвоил. А ты была, как ёжик, колючей и неприступной. Откуда взяться желанию быть с тобой мягкой и пушистой?  Ну, не нашла я путь к твоему охладевшему сердечку тогда. Теперь то понимаю, дети – главное в жизни, даже когда нет личного счастья! Их нельзя обделять любовью, иначе вырастут монстры! Пойми и ты это, пока не поздно! Прости меня за невольно нанесённые душевные раны, обиды и недоразумения! Я ведь тоже человек – имею право на ошибку. Я была молода, неопытна, подавлена, угнетена нелюбовью вашего отца, грузом домашних забот – Борис не только зарплату пропивал, но и мужскую работу перекладывал на меня во дворе. Это надорвало меня, озлобило, и силы добра, энергия Вселенной отвернулись от меня. Вспомни, как тяжело я болела, пока не осознала ошибки, не полюбила себя, окружающих людей. Простила обиды, порождающие злобу и ненависть.

Время позднее, но женщине не спалось – надсадно и болезненно билось сердце. Продолжая терзать клавиатуру, заодно вытирала платком ручьём льющиеся слёзы.

– Да, решение твоих семейных проблем не входит в мои планы! – Мать имела в виду отношения с зятем и чётко выразила это в следующих строках. Дочь, видимо, подразумевала более широкий спектр вопросов и проблем, к которым мать якобы равнодушна. – У нас разные жизненные позиции, вкусы, чувства, эмоции, которые мы испытываем к тому или иному человеку. Предположим, я скажу, бросай мужа. Ты меня послушаешься, а завтра обвинишь, что я посоветовала так поступить. Ты, мол, любишь его – жить без него не можешь! Выходит, мама разлучила вас! Так что решать, жить с Лёшей или разводиться, придётся самой. Это твоя жизнь! Твои затруднения, признаю, мне не по плечу в силу возраста, устаревших воззрений, взглядов, мировоззрения, а порой из-за неуверенности в себе.

– Пффф, мам! – фыркнула та утром, прочитав её записи. – По-моему, решение моих проблем никогда не входило в твои планы! – Вот так, ни много, ни мало – Анна чуть ли не злая мачеха для неё! Словно током по сердцу ударило! А недавно называла мать чуть ли не лучшей подругой. В любви признавалась. Лицемерит? Или такой уж она человек – кидается из крайности в крайность?!

– Я всегда сама все решаю, ты и Костю скинула на меня! – продолжала тем временем Рая, обуреваемая гневом. – А теперь обвиняешь в том, что я стала такой! Да я сама себе окно в Европу выгрызаю! Одна! Сама! А стоит мне обратиться за советом, только и слышу… решай сама, думай сама! Какой же мне быть? Как не сильной! А злая потому, что не получается ничего!

– У меня до сих пор нет своей жизни, – с горечью за себя и безутешную дочь ответила Анна. – Знаю, каково сосуществовать рядом с нелюбимым, когда не видишь света в конце тоннеля! – Я живу вашими радостями и печалями. Вам больно, плохо, тяжело, те же чувства я испытываю, страдая за вас. Вам хорошо – я счастлива! Не надо винить меня, что мне всё равно, – я не заслуживаю этого! К тому же, я не молода, мне немного осталось жить. Мне самой поддержка нужна, а не упрёки, чтобы я чувствовала себя виноватой. Иной раз такая тоска нападёт. Скоро умирать. Страшно! Для чего жила? Сама не была счастлива, и дети несчастны. Одна суета!

Опять заехала на наезженную колею жалоб и слёз! – одёрнула женщина себя.

– Если что-то не получается, разве другие виноваты в этом? – вопрошала Анна. – Я разве могу изменить твою жизнь – она твоя, ты хозяйка в ней. Выслушай других и сделай, как считаешь нужным. Я стараюсь по этому принципу жить и крайне недовольна, если кто-то настаивает, чтобы я поступила так, как мне советуют.

К тому же, слишком многого от меня хочешь. Молодец, что в окно в Европу выгрызаешь. Я тоже всего сама добиваюсь. Так и должно быть! Только человек сам, его воля, сила духа играют решающую роль в достижении успеха, а не чужие советы. Они, кстати, могут быть бесполезными, не соответствовать обстановке, ситуации. Сколько ни пыталась я внушить Косте мысль о необходимости иметь постоянную официальную работу, а не подработки от случая к случаю, которые даже в трудовой книжке не отражаются, тщетно, если у него нет желания добиться этого. Вот возьмётся за дело, которое ему по душе, может, что-то и получится.

Это касается советов. Другое дело – материальная помощь. – Анна, конечно, из скромности умолчала, что Рае тоже и деньги «подкидывала» не однажды, причём не малые, а уж о сумках с продуктами и говорить не стоит, не в её правилах упрекать. – У меня возможности, как ты знаешь, небезграничные. Возраст, слабое зрение, сосуды, сердце пошаливает. Мне говорят, в твоём возрасте тебе самой надо помогать. Ты это делаешь – гостинцы привозишь, спасибо. Я тоже намерена помочь тебе.

Анна, кажется, поняла, в чём закавыка, то есть подоплёка истерик, закатываемых дочерью. Главное препятствие для Раи при взятии ипотеки под жильё – отсутствие приличной работы у Лёши (тот сейчас лишь периодически таксует). А что если продать квартиру, Костя в ней не живёт – обретается у некоей Марии. Деньги предложить Рае на первоначальный взнос? Борис против продажи, да и сама Анна долго сопротивлялась этому шагу – оставлять сына без крыши над головой не входило в её планы. Но почему нет? Костя нередко уходит от сожительницы к себе в квартиру – якобы отдыхает от неё с ребёнком. Кто знает, чем он там занимается, – скорее всего, наркотики гложет потихоньку. Пусть хоть у дочери будет своя квартира. А сын переедет домой – оторвётся от вредных связей и среды. Дом родителей ему достанется после их смерти. Сообщила об этом Раисе. Косте об этом позже скажет. Кстати, Анна предлагала сыну жить с Машей и её сынишкой в однушке, чтобы не снимать жильё за 15 тысяч рублей. Он проигнорировал это предложение. И сдавать квартирантам тоже не хочет её. Как говорится: вольному воля – спасённому рай!

– Не обижайся на меня, – окрылённая внезапно пришедшим решением, Анна забыла про свою досаду на дочь. – Я люблю и жалею тебя. Поверь в это. Я всегда с тобой, любое твоё решение приму, поддержу.

Дочь промолчала – больше недели от неё не было вестей. Анна снова встревожилась – не случилось ли чего? Когда дети молчат, лишний повод волноваться!

– Привет, мам! – откликнулась, наконец, Рая. – Ты ни разу не задумывалась, молчу не потому что обиделась? Может, у меня просто такое состояние, что ни с кем не хочу общаться. Хочу тишины, побыть одна… может, я болею, мне плохо, у меня депрессия, выслушивать негатив, постоянные нравоучения не хочется, я всячески пытаюсь избавиться от них! Пробую вылезти из той жопы, которая происходит в моей жизни! Неприятно постоянно слушать в свой адрес про враждебный тон, про Костю, который ничего делать не хочет, про Алину, воспитанную не должным образом, про вечно пьющего папашу… Ну, прости, не хочется всего этого слышать! А ты с каждым сообщением все больнее и язвительнее выплёскиваешь эмоции в мой адрес, тем самым усугубляя ситуацию. Тебе можно обо всём говорить, ты ведь Мама, а дочь выслушать должна.

– А я ваше молчание воспринимаю как наказание, – призналась Анна. – Но за что? Вы все, конечно, белые и пушистые, никогда не допускаете ошибок. Только ваша напичканная негативом мать, которой самое лучшее, пожалуй, место на погосте, не даёт вам спокойно жить и дышать! А не переживания ли за ваши неудавшиеся жизни заставляют меня быть такой скорбной и негативной?

– Не продолжай!

– Молчу, извини, мне тоже тяжело на душе. Но верю, всё будет замечательно – не сдавайся! Любимая моя девочка, конечно, у тебя своя дорога в жизни. Ошибаешься, спотыкаешься, падаешь, как я и сама, впрочем. Прости себя и меня за ошибки. Как говорится, путь у нас долгий, путанный, кривой. Собираем в жизненную котомку боль, печали, потери, ошибки, опыт. Я никогда не брошу вас на этой стезе – буду рядом, помогу, если это в моих силах. Береги себя и дочку…

 

***

Февраль. Как невыносимо тяжело в возрасте Анны решать чужие проблемы, то бишь, брата Макара, у которого признали рак. Сельские больницы после уменьшения финансирования в такие условия поставлены, что больным до операции приходится разъезжать по ближайшим городам, сдавая там анализы, проходя УЗИ, томографию и прочие платные услуги. Сначала у себя больнице Анна целый день бегала с Макаром, потом поехала на автобусе в соседний город с ним. Раиса ругает мать, что та тратит на него время, силы, энергию. Не маленький, сам справится! Но в последнее время тот, несчастный, бездетный, многократно предаваемый сожительницей, совсем ослабел. Пропадёт он. Кто возьмёт под своё крыло, если не сестра, слабая женщина, сильная волей, любовью и желанием помочь ему? Но сегодня, после всей нервотрёпки, беготни по инстанциям, Анна сама никакая – кашляет не переставая. Вроде и не мёрзла, но потная, мокрая спина дала о себе знать бронхитом. Поднялась температура. Ушли куда-то жизнерадостность, уверенность в себе. Что-то словно оборвалось в ней. Хронические ли стрессы из-за нерешенных проблем детей, старость ли!? Для чего жить, существовать – всё равно от неё ничего не зависит! Сын только использует мать, ничего не хочет менять в своей жизни. Или не может? Наркомания, как и алкоголизм, – болезнь, только более страшная! Всё безжизненно, серо стало для Анны, ничего не окрыляет. Не знает, за что зацепиться, чтобы вытащить себя из депрессии.

– Поступили деньги? – связавшись с сыном по Интернету и продолжая надрывно кашлять, спрашивает женщина сына. – Костя, ты же, не убогий, не больной, найди работу! ЛЮБУЮ ПОКА, чтобы не бедствовать, не зависеть от родителей. Сколько можно перебиваться с хлеба на воду? Преодолей инертность, делай что-нибудь! Повысь уровень самоуважения к себе. Будешь на виду, общаться с друзьями, коллегами, глядишь, найдётся и более престижная работа. Честное слово меня очень беспокоит твоя инфантильность, неспособность и неумение приспособиться к жизни!

– Да, мам, поступили. Спасибо большое!

– Понимаю, тебе не хочется выполнять рутинную, не творческую, к тому же, низкооплачиваемую работу, но, сидя дома, ты никогда и ничего лучшего не найдёшь, – Анну не устроило, что он ограничился благодарностью и только! Написала ему заглавными буквами, придавая тем самым большое значение этому: – СОГЛАСЕН?

– Согласен. Я понимаю. Не дави, мам. В твоих выражениях и так много смысла! Я люблю и бесконечно тебе благодарен!

– Я тебя тоже очень люблю, болею за тебя. Ты должен научиться жить, а не бомжевать. Тогда я со спокойной, а не с травмированной душой уйду из жизни, – от ощущения трагичности ситуации, оттого, что не в состоянии вылечить брата и сына, у женщины на глазах выступили слёзы – нет таких средств у неё!  Ей остаётся лишь казнить себя, что недостаточно любила детей, мало занималась их воспитанием, в результате они выросли такими несовершенными. Впрочем, разве могут быть беспроблемными дети, рождённые от алкоголика? Сами страдают и её заставляют мучиться! Зря считают Анну сильным человеком. Она, как и все, подвержена слабости, сомнениям и даже панике.

– Так, хватит, пожалуйста, об уходе из жизни! – одёрнул её сын.

– Я нахожу жизнь бессмысленной, усилия – напрасными. Ничего не хочется делать! – глаза женщины стали тусклыми, безучастными, но тут же спохватилась. Зачем она сеет в сознании сына такие мысли? – Надо выкарабкиваться из этого дна. Очень надеюсь «воскреснуть» и тебе желаю этого!

– Воскреснешь, даже не сомневайся! – выразил уверенность Костя.

– Даже папа, несмотря на пенсионный возраст, продолжает трудиться, – Анна пытается найти утешение даже в малом. – Сидеть без дела – время зря терять. Бери пример с него!

– Хорошо, спасибо, мам за советы, настрой и извечную поддержку! Люблю тебя! Береги, пожалуйста, себя!

На следующий день после больницы снова набрала Костин номер.

– Привет, сын! Оформила на себя бюллетень, дяде Макару – направление на операцию. Что нового у тебя?

– Здравствуй, мам! – голос бодрый, жизнерадостный. – Жду разрешения на оформление декораций к Новому году. Какие-то проволочки в администрации, бюрократия… Держись, родная! Выздоравливай, пожалуйста, быстрее!

– Спасибо, сыночек! – тронутая заботой, поблагодарила Анна. – Будешь работать на оформлении декораций, не переохлаждайся. Трико надевай под низ и потный не стой на морозе и на ветру. Ты уже не молоденький, должен понимать, нужно беречь мочеполовую систему, иначе может развиться на почве простуды бесплодие. Мне бы хотелось понянчить от тебя внуков.

– Понянчишь! Все советы принял к сведению и дальнейшему исполнению! – весело доложил Костя.

– Молодец! Пока что я нянчу тебя!

– Спасибо, мамуль, скорейшего выздоровления! Люблю тебя!

Прошло 8 месяцев и брат у Анны умер у неё на руках. Сожительница, убрав урожай с  его огорода, увезла к себе в город, подкинув по пути Макара сестре. После его смерти женщина была в таком шоке, что не сообщила об этом Алисе, хотя та и просила об этом. Когда та попеняла ей, ответила односложно: «Не смогла!» и отключилась. Нужна она тут, как собаке пятая нога! Снова приехала бы без денег на обратную дорогу – покупай ей Анна билет! Достаточно того, что та ополовинила на карточке Макара небольшую сумму, которую он ещё при жизни накопил со своей пенсии на похороны. Причём без его ведома. Тот по наивности доверился ей, а не сестре, которой теперь придётся раскошелиться на погребальные обряды.

– Ты уж не говори Макару, что я сняла его деньги, – попросила она Анну, оставляя брата на её попечение. – Ему незачем об этом знать…

– А зачем это сделала? Знаешь ведь, он долго не проживёт. На что я буду хоронить и поминать его? – оторопев, спросила Анна, чем и заслужила в ответ обидную фразу: «Золовка – змеиная головка!». Пусть теперь сидит в своём городе. Бросила, не жалела при жизни Макара, присутствие Алисы на погребении лишь в упрёк ей.

Да и не до звонков Анне было – захлестнула волна дел. Вместе с двоюродным братом закупила продукты на поминальный стол, заказала гроб, крест, катафалк, чтобы увезти Макара на деревенское кладбище, где лежат родители. Поручила мужу, чтобы с мужиками обмыл тело брата, а он напился. Анна не удержалась, завыла, завопила, что он негодяй, ни в чём на него нельзя положиться. Грохнулась об пол, начала непроизвольно дрыгать ногами. Что это было с ней – она так и не поняла. Спасибо соседкам – обмыли Макара, приготовили поминальный обед.

Обстоятельства смерти Макара буквально потрясли Анну. В один злополучный день повезла брата в больницу, чтобы в очередной раз выкачать гной с его лёгких. Он плохо спал, кашлял и захлёбывался в мокроте. Онколог был недоволен – кому хочется с живым трупом возиться? Но Анна подключила начмеда, который поддержал её. Сестра понимала, Макар безнадёжен. Но после первой откачки тот в течение месяца вполне сносно чувствовал себя, не мучился. Ей было страшно терять единственного брата, хотелось продлить ему жизнь, облегчить последние дни существования. А получилось наоборот. Женщина с мужем долго стояла в общей очереди к онкологу, вернее, Макар лежал на каталке в коридоре возле кабинета этого врача. Постучавшись и открыв дверь, она порывалась поторопить приём брата.

– Вы у меня не одни! – ответил тот, глянув на Анну холодными глазами.

Наконец Макара отправили на снимок лёгких. Далее онколог распорядился поднять больного на второй этаж, чтобы произвести соответствующую процедуру, а сам надолго пропал куда-то. Больного, немощного, слабого, посадили на стул. Время тянулось медленно. Борис, устав придерживать его обеими руками, начал тихо материться. Медсестра встрепенулась, померила брату давление, которое упало до 60 на 40. Она приготовила шприц с каким-то раствором, но вводить не стала, сославшись на то, что нет распоряжения врача. Анна, спотыкаясь, побежала вниз по лестнице, к онкологу, сообщила о низком давлении Макара – тот соизволил подняться наверх. Увидев, в каком состоянии больной, проговорил торопливо:

– Он сейчас может умереть, поставьте ему преднизолон, а я через 15 минут приду! – И ушёл. Пациента положили на кушетку. После инъекции он закатил глаза.

– Он умирает! – разрыдалась Анна, сидя у изголовья брата. – Родненький, не уходи!

Медсестра, всполошившись, притащила капельницу, кислородную подушку. Анну с мужем удалили из кабинета. Захлёбываясь от слёз, сестра читала молитвы, но всё напрасно – он умер! Тут-то и онколог прибежал.

– Как же так, Пётр Иванович, я привезла брата, чтобы продлить ему жизнь, а увожу труп? – глядя на него сквозь радугу слёз и глотая солёную влагу, сказала Анна.

Тот не нашёлся, что ответить. Видимо, сам был ошарашен. «Бедный, как же он с этим будет жить?!» – подумала в ту минуту женщина. А ей, самой, какого! Никогда не забудет она, как онколог хладнокровно вёл приём вполне себе здоровых, стоящих на ногах пациентов, совершенно не обращая внимания, как возле его кабинета на каталке умирал Макар. Долго Анна ночами не спала, перед глазами укоряющие и жалобные глаза поникшего брата, когда его, умирающего, заставили в ожидании помощи врача сидеть на стуле. Анна винила себя, что не всё сделала ради него…

***

Прошёл ещё год. Ничего не изменилось с тех пор в семье нашей героини. Налетел чёрным смерчем на страну короновирус, который ещё больше осложнил жизнь. Это, по мысли Анны, безусловно, искусственно выведенная зараза, разработанная в многочисленных лабораториях США, раскиданных по всему миру. Надо же, если не бомбёжками, то бактериологическим оружием держать в подчинении народы планеты, чтобы использовать их ресурсы! И как хитро придумано – свалили, вернее, виновниками создания вируса сделали Китай, потому как массовые заболевания вспыхнули там. Почему бы не предположить, что болезнь в Китай, конкурента США на мировое господство, завезли специально?

Умирают один за другим родственники, знакомые, друзья. Сгорели от ковида Алёшина мать, Раина тётка и крёстная Алины. Но к вакцине, призванной спасать людей, отношение настороженное. По Интернету распространяются слухи, что она не совершенна, полностью не прошла испытания (сделана на скорую руку). Вирус постоянно мутирует: то альфа, то дельта, а теперь омикрон. Привьёшься от одного вируса, а умрёшь от другого! А может, переболевшему ковидом вакцина и не нужна уже? Бывало, переболел человек в детстве какой-нибудь болезнью – у него иммунитет на всю жизнь выработался. Никто людям ничего не объясняет. К тому же, знакомые, наводя панику, пишут в Интернете, мол, больницам дали план поквартирного обхода пенсионеров за дополнительную плату. Медсестры ходят по квартирам и ставят прививки «Спутником-v», обманывая, что это плановая обычная прививка. Люди после этого умирают ночью того же дня или чуть позже от инсульта или инфаркта. Интернет пестрит объявлениями, сделайте, мол, предупреждение как можно большему числу друзей, что вакцину сделали предметом бизнеса. У некоторых дам, занимающих высокие посты в государстве, серьги за несколько миллионов рублей. Лаборатории, где изготовляют вакцины, в их руках – разве они откажутся от таких денег! Увы, люди не доверяют богатой элите. Да и как можно положиться, предположим, на представительницу финансовой олигархии, чей ежегодный доход составляет 16 миллионов рублей, после такого высказывания: «Все разговоры, что наши пенсионеры живут бедно и у них не хватает денег на продукты, на самом деле являются преувеличением и мифом… потому что они постоянно помогают детям и внукам». Да ведь матери и бабушки последнюю копейку отдадут, будут голодать, лишь бы дети да внуки не испытывали нужду!

И всё же, Анна всё больше склоняется к тому, что агитация против вакцины в Интернете – провокация, чтобы люди не прививались и умирали? Прямо идеологическая война! Но её слова тонут в море, правда, тоже бездоказательной информации. К примеру, в Интернете выставлено фото женщины, доктора, без указания имени и фамилии, чьи слова свидетельствуют, что вакцина от ковида – это мучительная эвтаназия, медленная казнь человечества. Вот ещё картинка: растрёпанный человечек испуганно убегает от врача со шприцем в руках. А внизу текст, изрекающий, что некая «старшая медсестра университетского медицинского центра, клинического центра в г. Люблине, уволившись с работы, сообщает, что политики и магнаты прививаются обычным физиологическим раствором, плацебо, то есть пустышкой, а остальным делают уколы, содержащих ген онкологии, в течение двух лет развивающих у привитого человека рак мягких тканей». Анну насторожило, адрес расплывчатый, неясный: то ли университетского медицинского центра, то ли клинического центра г. Люблина, то ли это одно и то же. Люблин – польский городок. Ясно, откуда ветер дует! Внешняя политика Польши сейчас не отличается дружелюбием к России. Возможно, данная информация имеет цель оттолкнуть россиян от прививок, чтобы больше умирало наших сограждан от ковида.  И всё же эта переписка посеяла в Анне сомнения. На Украине американцам приглянулись тучные и плодородные земли, которые они раскупили, а позже, возможно, и заселят. Простой народ им даром не нужен – пользуясь случаем, можно будет избавиться от коренных жителей, если не войной, то «вакциной». Поделилась своими мыслями с подругой Верой. Та подлила масла в огонь, рассказав про последствия вакцинации. Якобы теряется репродуктивная функция после неё. Это, конечно, злободневно для Анны – хотелось бы дождаться ещё внуков!

– А зачем именно сейчас принят закон о массовых захоронениях и эвакуации населения? – вопрошает Верочка. – Кого собрались выселять из жилищ? Почему устанавливают вышки 5 g? Почему к вакцинированным прилипают металлические предметы? Отчего прививают от дельты, когда выявили уже более опасный омикрон?

– Ты задала много вопросов, – подумав, написала ей Анна. –  И какой же ответ на них? Для чего всё это, по-твоему?

– Готовятся к массовым смертям! – отчеканила подруга. – А от прививки, от войны ли – не ясно. Освобождаем территорию для китайцев? Почему под своим флагом не можем выступать на Олимпиадах? Неужели только из-за допинга? Говорят, Россия – несамостоятельное государство. Что прикажут, то и выполняем.

–  Насчёт зависимости России сегодня я бы поспорила, хотя долгое время после развала СССР так и было, – возразила Анна. – Статьи новой конституции свидетельствуют, что российские законы имеют преимущественное право перед международными, что говорит об обратном. Вырвались вперёд планеты всей и в вопросах вооружения. Не факт, что хотим с кем-то воевать, а как гарант нашей безопасности и независимости. Что касается установки вышек и прилипания металлических предметов к вакцинированным, я в этом мало разбираюсь, но может, дело вживлении чипов? Это поставит каждого из нас под контроль государства, возможно, даже каких-то международных сил. Прогресс невозможно остановить. И не всегда достижения науки используются во благо человечеству. Сейчас всемирные сети, Интернет оказались в руках кучки олигархов-глобалистов, мечтающих о мировом господстве. Путём кибератаки – оружия массового поражения – они могут отключить энергообеспечение, работу транспорта, банков, больниц неугодных им государств. Якобы могут даже наши ракеты перепрограммировать и направить против нас же самих. Готова Россия к такой кибератаке?

Сама же Анна не готова даже к вакцинации. У неё аллергия, что якобы является хорошим иммунитетом против ковида. Написала дочери, что насчёт прививки пока ничего не решила, тут такие страсти нагнетаются в переписке!

– Мам, не смеши меня! – запальчиво возразила Раиса. – Страсти вон… на кладбище! Дядя Слава, привитый, живой! А жена без прививки – умерла. Мы с мужем привитые! И на работе все привитые. И никто не умер! И хвост не вырос! – сострила она и продолжала задумчиво. – Только тебе с врачом нужно обсудить проблемы со здоровьем! Не станут ли твои болячки противопоказанием для прививки! И ещё, её желательно делать, когда рядом есть кто-нибудь, вдруг недомогание, а ты одна, стакан воды некому подать – на папу нет надежды!

Анна заболела внезапно: температура небольшая – 37,2, но кашель сильный. Нашла таблетки от бронхита, начала их пить. Легче стало. Температура исчезла, кашель уменьшился. Но силы иссякли – еле ноги передвигала. А лежать некогда. Во время пандемии Алина была на дистанционном обучении, бабушка привезла её в село, потому что родители работают. За ней контроль нужен, чтобы не съехала с отличницы на тройки или на двойки, учитывая её неорганизованность. Когда у Анны исчезло обоняние, перестала чувствовать запахи, Раиса встревожилась – это, мол, один из признаков заболевания ковидом. Хватай Алину и бегите с ней в больницу, сдавайте тест, что они и сделали с внучкой. У той всё  нормально, у Анны тест положительный. Выписали бесплатные лекарства, пролечилась – всё прошло относительно легко.

Анна испекла любимые Алиной пирожки с капустой. Заставив внучку помыть руки, усадила за стол, поставила перед ней горячую, с пылу с жару выпечку.

– Ешь, моя хорошая! – Прищуренные глаза бабушки излучали добрый, ласковый свет. Губы растянулись в сдержанной улыбке.

– Бабуля, почему люди унижают других? – поедая пирожки с чаем, задала внучка вопрос. Та, плотно сжав губы, нахмурилась.

– Тебя кто-то обижает? – разомкнув уста, спросила женщина. Кто мог подумать, что Анна будет права, говоря, что задавленной в семье внучкой будут помыкать те, кто сильнее.

– Одноклассницы требуют карманных денег, – Алина, похлопав длинными ресницами, опустила голову.

– Этого нельзя так оставлять, – возмутилась бабушка. – Надо сказать матери, чтобы она сходила  к директору…

– Не надо, бабуля! – воскликнула Алина, подняв на неё широко открытые испуганные глаза.  – Тогда они совсем заклюют меня!

– Ты, внучка, не права! – женщина покачала поседевшей головой. – С любителями чужих денег стоит поговорить, найдя для них убедительные слова, чтобы те перестали терроризировать тебя. Втаптывая кого-то в грязь, оскорбляя достоинство слабых и беззащитных, подобные «лидеры» пытаются возвыситься не только в собственных глазах, но и среди подруг и приятелей. На деле эти забияки выявляют свою низость, жестокость и ограниченность интеллекта.

Также и с Раей было. Однажды на школьной дискотеке шальные одноклассницы потребовали от неё водку. Та придя домой, попросила денег у матери, успевшую уже лечь в постель и читающую книгу перед сном.

– Зачем тебе деньги, дочка? – удивилась она.

Рая рассказала, что одноклассницы «бухают» на дискотеке и требуют от неё «продолжения банкета».

– Я не дам денег на водку для несовершеннолетних, – Анна решительно скинула с себя одеяло. – Пойду – поговорю с ними, а ты оставайся дома!

Как ни странно, дочь не воспротивилась её решению – видимо, те достали её.

Войдя в школу, Анна услышала оглушительную магнитофонную музыку, доносившуюся из спортзала. Дискотека была в самом разгаре. Большая группа старшеклассников танцевала в кругу, выделывая головокружительные штучки руками и ногами, другие о чём-то шушукалась по углам. Кто-то с вальяжной независимостью расхаживал по залу, а кто-то просто носился здесь, шаловливо, по-детски, задевая локтями других. Никого из учителей с учениками не было. Не мудрено, что те выпивали плюс позволили себе шантаж по отношению к Раисе.

– Молодой человек, – обратилась Анна проходившему мимо неё подростку,– найдите мне, пожалуйста, Важеву и Мусоркину.

Те, сильно и безвкусно накрашенные, вихляющейся походкой в туфельках с неимоверно высокими каблучками вскоре подошли к ней.

– В чём дело? – жеманясь, спросила довольно симпатичная Важева, выглядевшая ниже и плотнее длинноногой, но невзрачной подруги.

– И давно вы начали пить водку? – огорошила Анна неожиданным вопросом девиц. – Не боитесь к 20 годам стать алкоголичками? Известно, кто в подростковом возрасте начинает выпивать, те быстро становятся пациентами наркологов.

– С чего вы взяли, что мы пьём? – пыталась отбояриться от подозрения, павшего на них, смазливая и грудастая девица. Суховатая, с тяжёлым неприязненным взглядом приятельница, наклонившись, зашептала той что-то на ухо.

– Так, вы мать Раи? Она, зассыха, настрекотала про нас! – с властной нотой в голосе произнесла Важева, привыкшая повелевать среди подруг.

– Неважно кто! – жёстко проговорила Анна, глядя нахрапистой девице прямо в глаза. – Почему вы с подругой терроризируете Раю и одноклассников склоняете к этому? Восстанавливаете их против моей дочери. Житья ей не стало от вас!

– Вот трепло! Мы ей укоротим язык, чтобы не жаловалась! – пригрозила долговязая, явно более агрессивная, а значит, не умная Мусоркина.

– А что вы с нами сделаете, если мы вашу балалайку бесструнную, действительно, прижучим за трескотню? – полногрудая Важева старалась, как говорится, держать лицо. – В милицию заявите?

– Я найду, как и чем защитить дочь от насилия и давления, – твёрдо и непреклонно заявила Анна. С тех пор девицы оставили Раису в покое.

При удобном случае Анна сообщит Раисе о давлении одноклассниц на Алину, и та не замедлит побывать в школе, после чего проблема разрешилась, к внучке перестали приставать. Но на этом затруднения с.Алиной не закончились. Та у бабушки совсем расслабилась – избегает элементарных вещей: ленится без напоминания зубы почистить, кровать заправить, за домашние задания сесть.

– Алина своей неорганизованностью умело продолжает выносить мне мозг, – посетовала однажды Анна в телефонном разговоре с Раисой. – Да, она всё умеет – приучена к самообслуживанию. Но предпочитает «висеть на мобильнике». Мои слова для неё как об стенку горох! Всё приходится заставлять делать из-под палки. А у меня сил на это нет. Ослабла я совсем из-за этого ковида. Срываюсь на крик, бывает и шлёпну, что противоречит моим принципам.

– Ясно! – рассеянно протянула та, занятая какими-то проблемами на работе.

– Я просто в отчаянии, как убедить Алину сделать сначала необходимое, а уж потом всё остальное? – продолжала жаловаться Анна. – Да и ночью она может до утра «провисеть» на мобильнике – не добудишься на урок! Приходится всё время напоминать – сделай то, сделай другое. Это меня напрягает! допекает! просто до бешенства доводит! Я что, нянька? Приучили её слушаться, лишь когда на неё кричат. Вот и сейчас сидит в туалете, развлекается игрой на мобильнике, хотя идёт дистанционный урок по окружающему миру и надо выполнять письменное задание учителя! Никак не наиграется! Ломиться в туалет не хочу – звони сама ей! Этот монотонный, безрезультатный труд по приучению к порядку измотал меня!

– Ок. Мы больше не привезём её к тебе… – Опять Раиса обиделась. Ну и пусть! Всё равно в заслугу бабушке её труды никто не поставит!

– Я тебя понимаю, – пишет подруга Вера. – Приходится мириться с повальным увлечением мобильниками, с этой приметой нашего недостойного времени. Все такие! Наша ответственность мешает жить прежде всего нам. Береги себя. В конце концов, за неё отвечают родители, а не ты. А то, что шлёпаешь, это даже неплохо, поверь.

И всё же Анна нашла выход. Как только наступал вечер, забирала мобильник внучки на зарядку в свою комнату, а утром отдавала его тогда, когда та управится с уборкой в комнате, проведёт водные процедуры и сядет за дистанционный урок.

У Кости свои проблемы. Ещё труднее стало найти в условиях пандемии с приличной зарплатой работу. Он весь на нервах. Выпуск Сашиного предприятия затягивается на неопределённый срок. Ответа на дистанционное заявление о постановке на учёт, как безработного, в условиях ковида тоже никак не может получить. Очередные неудачи, негатив, ослабляющий иммунитет. И, как следствие, Костя тоже заболел. Анна обратилась к дочери с просьбой, отвезти брата в поликлинику на своём автомобиле, чтобы тот сдал тест на коронавирус, и оказалась, образно говоря, между молотом и наковальней.

– Я тут при чем, мам? – возмущённо зафыркала дочь. – Костя столько гадостей мне наговорил из-за квартиры, да таких обидных, теперь я ещё и бегать за ним должна! Пусть вообще радуется, что я с ним общаюсь после всего им сказанного. И не надо меня упрекать, мам! Всему есть предел!

– Дочка, прости, но в тот момент вы оба были хороши. Ты не меньше наговорила обидных слов. Когда Костя после стычки с тобой вошёл в зал, он был белее мела, и губы у него дрожали, и руки тряслись… Я не стала останавливать вас – ты бы обвинила меня в предвзятости. Ему обидно, что квартиру отдали тебе. Пожил в ней, пусть теперь ты её продашь и попользуешься! Думала, пусть брат с сестрой выскажут претензии друг другу и успокоятся. Двое спорят – третий не мешай!

– Ну конечно, опять я во всем виновата! – Анна представила покрасневшее гневное лицо Раисы – жди вулканических словоизлияний в свой и Костин адрес. – Как же надоело мне все это! Вечные попрёки. Делаешь, делаешь для вас – всё плохая! Что бы я не сделала, все не эдак, все не так! Почему же тогда вы ко мне обращаетесь постоянно, раз я такая плохая?! А крик, я только этим от вас и защищаюсь!

– Нет, я виновата – вырастила вас такими! – вспыхнула, в свою очередь, мать. – К тому же, не обеспечила материальными благами!

Раиса не обратила внимания на её слова, продолжала гнуть своё:

– Костя нахамил мне тогда, а потом пришёл после ссоры с Машей к нам с чемоданом, ни стыда, ни совести, и жил два дня у меня! Даже не спросил, нужен он мне? Есть ли у меня что поесть!? Вечно язвит и хохмит, что у меня полный холодильник, и я зажралась! Надоело, честное слово! Да, я не хотела той ссоры, но я вынуждена была защищаться!

– Для меня вы оба любимые, – виновато вывела Анна. Но в чём её вина, что снова приходится оправдываться? – Кому отдать предпочтение, не обидев другого? Как поступить справедливо? – я не знаю. Представь Алину на месте Кости. Неужели её не жалко было, будь она неудачлива?

– Вечно ты взываешь к моей совести! – в голосе дочери горечь и слёзы. – Я и так с детства как побитая собачонка! Выгрызаю себе путь, дорогу! И только становится легче… на тебе! То Костя, то ты! Не буду я бегать за ним! И Лёше – не позволю! Надоел этот бессовестный!

– Я к тебе обратилась за помощью, потому что больше не к кому! – приуныла Анна – Я доверяю твоему уму, благородству. Но меня пугает, о чём бы я ни попросила, ответ один, причём колючим и недовольным тоном – когда же я перестану вешать на тебя свои проблемы? Смешно, но я порой боюсь тебя, собственной дочери. Так будет со мной и в глубокой старости, когда я стану совсем немощной? А кто же тогда должен решать проблемы стариков, если не их дети?

– Я не хочу больше ругаться, убеждать тебя в чем-то! Потом опять слушать, что у тебя поднялось давление, тебе плохо после разговора со мной. – Что правда, то правда – после Раиной отповеди Анна совсем сникает или сердце начинает так колотиться, что хоть ложись и помирай! А дочь тем временем продолжала: – Ты постоянно заставляешь чувствовать меня виноватой. А как я себя чувствую – вам всем плевать!

– У тебя на первом плане обиды, больное самолюбие, а у Кости, возможно, ковид!

– Вот опять заставляешь чувствовать меня виноватой! – ещё больше занервничала дочь. – А я с температурой и головной болью иду в ночь. Спасибо, мама!

– Прости! Почему промолчала о плохом самочувствии? – Анна знает, Раиса на работе ежедневно проходит тест на ковид. И всё же наличие температуры не может не тревожить! Но как трудно принимать слова, даже недалекие от истины, если они сказаны сгоряча, враждебным тоном! Неужели она до такой степени допекла дочь, что та срывается на неё? Или она просто неуважительна к старшим и в силу своего темперамента, раздражительности позволяет себе так разговаривать с матерью? Жаль, не сумела приучить её к другому отношению к себе. Сама Анна никогда не использовала резкий тон в разговоре со старшими, тем более с матерью. Эти мысли мелькнули у неё в голове, но она, растерявшись от Раиного напора, не успела сформулировать их. Они моментально ушли с головы – их заняли другие, менее значительные, на её взгляд: – Но ты того же добиваешься от меня! И я всю жизнь чувствую себя виноватой, то перед мужем, то перед вами! – Анна вдруг осознала, что ходит по замкнутому кругу. И сама страдает, и дочь мучает Костиными проблемами. А та ревнует. Дописала ей: – Ладно, выздоравливай!

– Спасибо! – обиженно буркнула та. – Я переступаю через себя, глотаю обиды и иду на примирение, но вы с Костей воспринимаете это как должное! А как я чувствую себя вам по фигу! Спокойной ночи.

– Спокойной… Я тоже в очередной раз проглочу твои упрёки. И прощу, потому что роднее вас у меня никого нет. – Вот так жизнь устами и поведением «любезных» детей безжалостно гнёт, корёжит, ломает её. Жизнь в полной мере отыгрывается на Анне. Уснуть женщина больше в эту ночь не смогла. Вспоминала, анализировала безрадостную жизнь с мужем. Встала, включила компьютер.

– Рая, деточка! Я больше жизни люблю вас с Костей. А вы обижаетесь на меня. Впрочем, я не снимаю с себя ответственности. Истерзанная бессонными ночами из-за малых детей, вечно пьяного мужа, нехваткой денег, отсутствием любви, я не додала в раннем детстве тебе материнского тепла и ласки. Потому ты такая ранимая. Прости меня! И даже если ты простишь, я себя не прощу. Мне с этим доживать мою никчёмную проклятую жизнь! И дай бог, чтобы в старости тебя не попрекала дочь!

– Привет, мам, – спустя некоторое время откликнулась Раиса. – Я тоже тебя люблю! Прости, я сорвалась… У меня проблем выше крыши. Если я о них не говорю, это не значит, что их нет! Я отдыхать то не успеваю, в пятницу истерика случилась, рыдала на рабочем месте. В голове еле удерживаю, что сделать надо… а вы вдвоём с Костей нагружаете меня. Да, я чувствую себя плохо, еле сижу, голова кружится… От тебя вечно упрёки! Как я себя чувствую, что у меня происходит? – вам все равно.

– Мне не всё равно! – возразила огорчённая Анна. – Завершим дискуссию – у меня тоже нет сил на неё. Держись, моя девочка! Береги себя. Рановато у тебя начались головокружения – это кислородное голодание. Сосуды забиты холестериновыми бляшками. Кровь – поставщик кислорода и питательных веществ в мозг, плохо проходит через такие сосуды. Чаще гуляй – подружись с гимнастикой.

***

С детьми одни проблемы. Обнадёживает одно, Костя не одинок – прибился к женщине, которая терпит его, безработного, видимо, потому, что тот сидит с её часто болеющим трёхлетним Гришкой. Недавно Марию положили на операцию. Костя снова опекает малыша. Сидя с ним, наводит порядок в их съёмном жилье, стирает, бельё развешивает, еду готовит, причём довольно сносно и умело. Научился в ресторане этому. Оценит ли Маша его поддержку в трудный для неё час? Есть повод лишний раз упрекнуть: она работает, а он, мужчина, дома сидит. Правда, Костя не только готовит, но и продукты покупает, используя мамину денежную подпитку, из дома привозит их. Не исключено, подрастёт сынишка, преодолеет та трудные жизненные пороги, выправится её здоровье, будет презирать слабовольного сожителя, уйдёт к более надёжному и успешному мужчине. Ещё не поздно, хотя многое упущено, чтобы достойно пройти Косте остаток жизни, найти хорошую работу, родить, вырастить своего ребёнка.

– Мальчишка по маме не скучает? – спросила Анна у Кости.– На снимке, который ты прислал, он весёленький. Чем занимаетесь с ним?

– Жрёт, играет, по мне лазит, я у него вместо горки, – смеётся сын.

– Тебе бы такую подвижность! – ухмыльнулась мать. – Тяжёл ты на подъём! Суставы и позвоночник не страдают от малоподвижного образа жизни? Я бы посоветовала, найти в Интернете комплекс упражнений, разучить вместе с Гришей, и ему – польза, и твоему здоровью плюс. Лежишь куклой неваляшкой! Чем больше двигаешься, тем больше энергии в теле! А какой негативный пример подаёшь ему – перед глазами не деятельный мужчина, а валяющаяся в постели тяжёлая артиллерия.

Анна сегодня критически настроена. И Бориса с утра отчитала за  брюзжание. «Было бы глупо видеть в твоём лице хорошую хозяйку! Странно, если у тебя что-то не сгорит или ты не забудешь на плите чайник» – ворчит он. Супруга, конечно, не ангел – даёт отпор, защищается. Не проще ли тому подойти, выключить готовое блюдо или закипевший чайник? Видит, жена занята, одновременно хватаясь за множество дел, а он часами сидит у телевизора. А сколько кастрюль он сам сжёг! Поставит мясо на огонь в отсутствии Анны, не обременяя себя приготовлением какого-нибудь сложного блюда, и заляжет спать, как медведь в берлогу. Очнётся, когда начнёт задыхаться от чада и дыма сгоревшего мяса.

Наконец, Марию выписали, она вышла на работу. Начались конфликты. Костя, друг умершего Машиного мужа и крестный отец её сынишки,  вовремя подвернулся той под руку. Он удобен во всех отношениях, являясь одновременно любовником и няней, поваром и прислугой плюс при малейшем неудовольствии мальчиком для битья, которого можно выкинуть из своей жизни, сославшись на его безработицу. Когда не ладится у них с Машей, сын уходит в однушку, которую, оказалось, не так-то просто продать – требуется ремонт.

– Я думаю, поведение Марии не трудно объяснить, – написала Анна сыну. – Такое ощущение, ты боишься работы, как чёрт ладана. Отсюда её нервозность, пренебрежение к тебе. Видимо, сожительницей, как, впрочем, и мной, ты умело манипулируешь. Ты психолог ещё тот! Думаю, всё же, она не чудовище какое-нибудь, а слабая женщина, мечтающая о надёжном мужском плече.

В очередной раз в выходные вся семья в сборе. Костя обычно весёлый и доброжелательный в гостях у родителей снова поцапался с Раей. Потребовал половину средств от продажи квартиры отдать ему на приобретение жилья. Видно, Мария настропалила его, планируя с Костей на ипотеку в совместную долевую собственность квартиру приобрести. Значит ли это, что Анна поторопилась, пообещав однушку дочери? А как иначе подвигнуть сына на перемены? Имея за спиной надёжный тыл, жильё, он, как показала практика, не станет крутиться. Надо, чтобы понял – надежды на мамину снисходительность больше нет!

–  Не преследую я цели завладеть всем родительским имуществом, не оставив ничего тебе! – возмутилась Раиса в ответ на Костино требование. – Я же не монстр какой-нибудь, чтобы обирать брата. Но отдам позже твою долю, когда ипотеку уплачу. Продав квартиру, рассчитываю всю сумму использовать для первоначального взноса.

– После смерти Алёшиной матери вам досталась её квартира, – занервничал Костя, стукнув пустым бокалом об стол.

– На неё ещё два наследника претендуют, их доли надо выкупать! – парировала та, – А денег нет.

– Алина наследовала квартиру умершей крёстной! – угрюмо продолжал Костя. – Ты и её хапнула плюс мою однушку хочешь присвоить? –Ненависть вспыхнула в глазах парня, хотя знал, завещанное Алине жильё находится в другом городе, а значит, в нём Раина семья жить никак не может. А продать опека не разрешает до совершеннолетия Алины. Одним словом, у сестры нет никакой собственности, она по-прежнему с семьёй ютится в квартире Лёшиного отчима.

–  Ты, Костя, мужчина! Иди, работай! Что тебе мешает это сделать? – несколькими решительными фразами прекратила спор Анна. – Мы с папой приобрели для тебя квартиру в надежде, что ты используешь этот шанс, найдёшь приличную работу, создашь семью. Заработав на первоначальный взнос, возьмёшь на ипотеку двушку или трёшку. Причём в однушке ты не живёшь, превратил её в наркопритон! – Сыну нечего было возразить – отвёл взгляд в сторону, поник головой.

– Мы с Раей любим и жалеем тебя, – оставшись наедине с Костей за столом, проговорила Анна, которой не хотелось, чтобы дети враждовали между собой. – Но хочется, чтобы ты не жалость к себе вызывал, а гордость, что твёрдо стоишь на ногах!

– Да, я урод, никчёмный человек! – сын вспыхнул, закричал тонким фальцетом – достала мать его! Оторопев от неожиданности, Анна что-то возражала. Тот ничего не хотел слушать – выбежал из-за стола. Потом вернулся, извинился, сказал, что был неправ. Что это было? Почему закатил матери истерику? Может, дело не только в квартире? Каково ему, мужчине, сознавать, что вызывает жалость у матери и сестры? К тому же, не оправдались Костины надежды на очередную денежную подпитку от родителей. Засеяв огород, в качестве благодарности чисто символически одарила каждого тысячерублёвой купюрой от оставшихся от пенсии средств. Для неработающего Кости это было каплей в море. Достала кредитку, тайно сунула ему – трать, не голодным же тебе сидеть!

Анне больно сознавать, что сын слабый и зависимый от всех человек, к 30 годам ничего не достигший, не добившийся в жизни, хотя гордый и претензионный! А ведь были такие хорошие задатки – в школе всё схватывал на лету! Какое у него, видимо, больное самолюбие сейчас! А она, мать, по нему, кувалдой «недостижимых» требований! Все слова о таланте и способностях с маминых уст лишь аванс несостоявшемуся будущему и шиты белыми нитками. У него нет практики достижения успеха. И, видимо, нет желания накапливать её – от лени ли, от незнания путей к достижению цели или от того что часто болеет. Виной всему тяга к наркотикам и малоподвижный образ жизни. Хотел многого, но пошёл по лёгкому пути, завёдшему в тупик. Развязать путы, цепочку неудач – нужны сильная воля, характер, не только мамина поддержка. Сумеет ли Костя справиться с порочным кругом проблем? Он растерян, убит, избегает трудностей – так разве можно преодолевать их?

Уехали дети и как в воду канули. Молчат, как рыба об лёд. Не звонят, не пишут.

– Да, сынок, здорово у вас с Раей получается молчанием поставить маму на соответствующее ей по рангу положение старушенции, посмевшей высказать своё мнение или неудовольствие, – написала Анна Косте, чьё молчание, по понятным причинам, беспокоило её больше всего. – Пусть подумает мать в следующий раз, прежде чем открыть рот, не так ли?

– Мамуль, у меня всё нормально! Я сидел с Гришей, он выздоравливает, весёл, скоро в садик поведу! – ответил Костя на горькое и язвительное сообщение Анны – Саша обещал скоро в командировку отправить меня. Буду брать пробы нефти, отправлять отчёты, жить на съёмной квартире со всеми удобствами (за счёт фирмы).

– Ну, наконец-то, хоть одна хорошая новость! – обрадовалась та. – А то я готова была рыдать от отчаяния. Привет Маше с Гришей! – Помолчав, добавила: – У нас петух заболел. Ходит, как в воду опущенный. Рая говорит, Алексей пнул сильно его.

– Да не сильно. Устал просто, праздники же!

– Кто устал? Ты или петух? – засмеялась Анна.

– Про петуха я так пошутил. Но я тоже устал, старые обои сдирал. Ты же знаешь, ремонт надо делать, прежде чем продавать квартиру.

– Ну, молодец – делом занимался. А что от Марии сбежал опять?

– Да. Ну, а чего прохлаждаться!

– Ну и правильно! Движение – жизнь. Я тоже стирала, убиралась, полы мыла, хотя какая-то тоска целый день грызла. Старалась делами задавить её. Только к вечеру отпустило.  Молитвы прочитала во время прогулки, возле речки, на природе гимнастиу сделала, приседала до 50 раз. И тебе советую, чтобы суставы не запустить.

– Молодец, мамуль. Я тобой горжусь!

– А когда собой будешь гордиться?

– Гордыня грех. Я в нем и так погряз…

Сашины посулы на деле снова не оправдались. Осталась надежда попробовать себя в качестве продавца в магазине строительных товаров. На собеседовании, по Костиным словам, он почувствовал, что понравился руководителю в качестве претендента на это место. Тот спросил, сколько хотел бы получить за свою работу, чтобы обеспечить семью. Костя ответил – 50 тысяч. Лицо того вытянулось, он разочарованно протянул, что у администрации нет такой возможности. Взяли на это место другого, предложив зарплату 25 тысяч рублей. Костя снова остался не у дел. Неудача за неудачей. Боится их, как огня, Анна – как сын поведёт себя, расстроенный, нетвёрдый и неустойчивый? Когда мать позвонила, почему, мол, тормозишь, не отвечаешь на сообщения в Контакте, тот что-то пробормотал невнятно. Две фразы разобрала: «Всё нормально, обои не клеил». То ли связь плохая, то ли он снова «сорвался»…

Наконец, Костя уехал в Москву работать вахтовым методом на заводе. Пробыл там 45 дней, стоя на конвейере по сборке электроники. Денег много не привёз. По словам недовольной Марии, столько можно и в своём городе заработать. Какая необходимость ездить за тридевять земель – тратиться на дорогу, питание? Но Анна заметила, когда сын трудился в Москве, в голосе его было столько оптимизма, жизнерадостности и душевного здоровья, хотя и трудно было физически на ногах смену отстоять. Он, востребованный, почувствовал вкус к жизни.

 

***

Воскресенье. Ясный, солнечный день бабьего лета. Ничего не предвещало беды. Анна, стоя у плиты, пекла блины. Она не любила это занятие, отнимающее немало времени и утомляющее своим однообразием, но решила побаловать супруга, любителя выпечки и других мучных блюд. Душно. Анна открыла окно. На кухню хлынул свежий воздух – женщина вздохнула всей грудью, прошла в зал, где Борис с утра отлёживался на диване возле включённого телевизора.

– Будешь есть блины? – поинтересовалась она у него.

– Чуть позже, – был ответ.

– Борис, а ты не смог бы сегодня съездить на велосипеде в лес за берёзовыми ветками для веников?

– Ладно, вот досмотрю морской парад, – покряхтев, сказал он.

Муж был тих и даже печален, как ей показалось. Вчера после двухнедельного запоя, к удивлению Анны, проявил инициативу и без напоминания подёргал лук на огороде. Собравшись, женщина ушла в магазин. Когда вернулась, велосипед Бориса стоял на месте, но дома его не оказалось. Блины не тронуты. Не во дворе ли? Анна открыла окно, кликнула супруга, чтобы шёл домой обедать.

– Не могу, – был ответ, – нога с рукой отнялись.

Жену словно обухом по голове ударили: инсульт! Давление в последнее время у Бориса зашкаливало – 250 на 140. Недели две назад это случилось. Был такой же выходной день. Его начало тошнить. «Траванулся я чем-то!» – объяснил он встревоженной Анне, когда его вырвало в ванной. Та не поверила, ведь ели одну и ту же пищу – с ней всё хорошо. Взяла аппарат, померила ему давление. Оно было критическим.

– Я вызываю «скорую!» – женщина схватила телефонную трубку.

– Не надо! – дёрнувшись, резко проговорил супруг. – Я же говорю, траванулся!

– Тем более надо вызвать «скорую» – и давление, и отравление! – поняв, что мужа трудно переубедить в последнем, согласилась она с ним. Впрочем, от алкоголя организм тоже может отравиться, тем более от некачественного. Но когда Анна снова подняла телефонную трубку, он подбежал, вырвав, хлопнул ею об аппарат. Супруга оторопела. Вот он в третий раз рванул в ванную, жена, не мешкая больше, закрыла дверь комнату и вызвала всё же машину скорой помощи. Медсестра приехала быстро. Средних лет, благожелательная, мягкая и внимательная, она поставила Борису несколько уколов и не уезжала до тех пор, пока давление не нормализовалось. Уходя, посоветовала в понедельник сходить к терапевту на приём. Кабы не так! К врачу пойдёшь – придётся таблетки, выписанные им, глотать и от выпивок отказаться. Как ни прискорбно, вместо поликлиники Борис ежедневно совершал прогулки к продавцам самопала. Анны ругалась – может парализовать. «Ну и что – тебе же легче!» – с вызовом отвечал он. Что за глупость!? Хорошо ещё, не успел уехать в лес на велосипеде, – где бы она его искала? Выбежала во двор, он на животе лежит на земле. Куры вокруг ходят, клюют зерно, которое насыпал им. Жена пыталась помочь подняться, безуспешно, он, словно камень, неподъемный! Попросил, переверни хотя бы на спину. Это удалось ей. Пробежалась по соседям, надо занести Бориса в дом, переодеть, прежде чем везти в больницу. Мужиков-то не осталось на улице, раз-два и обчёлся. Человек пять выпивох уже на том свете, напротив тоже живёт парализованный от инсульта любитель зелёного змия. Другой страдает от онкологии горла – в чём душа держится, но до сих пор активно выпивающий. Анна и заходить к ним не стала. Еле нашла двух трезвых мужчин, оказавшихся дома, вызвала машину «скорой помощи». Загрузили Бориса на каталку, подняли в салон, повезли в районную больницу, потом в город. Он был в сознании, шутил даже. Когда мужа госпитализировали, при расставании он пробормотал, что кошки на душе скребут. Анна внезапно расплакалась. На неё шикнули. Она, глотая слёзы, замолчала.

Через две недели супруга выписали. Привезли, занесли домой на носилках, уложили на кровать. Он долго, не отрываясь, в упор смотрел Анне в глаза. Неужели не узнаёт?

– Кто перед тобой? – сердце её при взгляде на него обливалось кровью от жалости.

– Жена Богдыхана, – пошутил он. Спросил про сыновей.

– А как зовут их? – насторожилась Анна, поняв, что память ему изменяет.

– Одного – Костя, а второго – не помню. – Значит зятя за сына принимает.

– Правда, что ли, вы от нас уходите? – внезапно на «вы» обратился он к супруге. Видно, отдел мозга, ответственный за память, изрядно пострадал, если принимает её за человека из медперсонала.

– А ты не хочешь этого?

– Нет – привык к вам, – в глазах мужа блеснули слёзы.

– Не брошу, не бойся! – успокоила Анна, погладив по голове. – А кто я, по-твоему?

– Начальница, – коротко произнёс он. Жена грустно покачала головой. Когда сопровождала его на «скорой» в городскую больницу, узнавал её, даже по имени называл.

Прошёл месяц. Подруга Верочка спрашивает Анну, как справляется с уходом за больным? Та не знала, что и ответить. Отдыхает она урывками – не высыпается. Работу в садике пришлось бросить – не на кого оставить мужа. Домашние и огородные дела тоже заброшены. Супруг во время бодрствования требует, чтобы Анна была рядом. Только в обед села попить кофе и позавтракать, чем бог послал. Не успела отойти от него,  опять кричит:

– Иди сюда!

Женщина уже спину надорвала. Не может без боли согнуться, разогнуться. Особенно настойчив и требователен Борис, когда ему в туалет надо. Памперсы он не приемлет, рвёт и раскидывает по комнате. На «утку» тоже не хочет садиться – отведи в туалет и всё! Напрасно убеждать, что не под силу это ей. Приподнять, чтобы облокотился на подушку и то невыносимая тяжесть для неё, хрупкой женщине. Он словно глухой – не слышит, не воспринимает слов, одно бубнит, мол, давай ещё раз попробуем. Ты сильная, может быть, получится! Аргумент сумасшедшего эгоиста…

С койки Борис скатывается на пол. Сын, приехав навестить отца, то и дело поднимал его на кровать, Как ещё не надорвался! – весит больной почти центнер. Тогда, наверно, у Кости и вылезли грыжи шейных позвонков. После его отъезда Борис снова «выпрыгнул» с постели, пришлось уложить на полу на матрасах. Днём супруг отсыпается, а ночью путешествует по комнате, где спит. Помочившись в очередной раз под себя, елозя парализованным телом, сползает с мокрой постели, здоровой рукой хватаясь за ножки кровати, стола, шкафа и подтягивая больной торс,  «направляется» к входной двери, крича благим матом. Анна, сонная, взъерошенная, подбегает, поправляет клеёнку на матрасах, меняет простыню, бельё на нём. Пыхтя, тащит его обратно к лежанке. Переворачивая с боку на бок, перекатывает неподъёмное тело на место, укладывает удобнее, накрывает. Уф! Сердце колотится, как у пойманной птички, позвоночник с готовностью отзывается острой, режущей болью.

Новый день и снова в 6 утра будит сварливый голос мужа:

– Хозяйка, пора чай пить, а никто не встаёт! – и требует поднять, посадить его, иначе он «пешком домой пойдёт».

Анна, хронически не досыпавшаяся, разлепив глаза, тут же невольно проваливается в сладкий, сахарно-тягучий сон в своей спальне.

– Эй, кто-нибудь, алё, – торопит супруг и стучит по батареям.

Женщина, спотыкаясь на ходу и ударяясь об шкафы, почти с закрытыми глазами идёт к нему в комнату. Снова поправляет клеёнку на тюфяках, меняет простыню, перемещает тело мужа на сухое место. Протирает влажными салфетками ему лицо, руки, спину, надевает чистую футболку, трусы. Затем мерит давление, пичкает таблетками от учащённого сердцебиения, восстановления функций мозга. Кормит, поит, запускает в стирку испачканное бельё. И так постоянно – день сурка.

Чаще всего ночью Борис откровенно хулиганит. Не успеет жена, усталая и измученная, затащить его на матрацы, он снова сползает на пол, орёт:

– Эй, кто там есть, помогите! – и так через каждые десять, пятнадцать минут. А если та не подойдёт, начинает снова чем попало громыхать об шкаф и батарею.

– Ты выспался – дай же мне возможность отдохнуть и набраться сил для следующего дня! – возмущается Анна, доведённая неразумным поведением супруга до белого каления. Он молча вылупил на неё непонимающие глаза. Только жена соберётся из комнаты выйти, он уже готов к новым ночным «вылазкам», воровато задвигается, чтобы сползти с лежанки на пол. Однажды, не на шутку разозлившись, женщина хлопнула дверью, пригрозив, что больше не подойдёт к нему. А он орал, стучал, не давая ей заснуть. Уязвлённая, как ей казалось, демонстративным садистским поведением, она забежала в зал, влепила мужу пощёчину.

– Не давай волю рукам! – осаждая жену, обиженно пробормотал он. Щёки той загорелись – стыдно поднимать руку на беспомощного больного!

– Прости! – покаянно произнесла та, чмокнув его в лоб.

– Как покойника… – сыронизировал он.

– Да, ладно! – ухмыльнувшись, Анна поцеловала его в щеку. – Не хулигань, пойду, приготовлю еду.

Борис притих на некоторое время. Недаром ещё Марк Твен говорил: «Доброта – это то, что может услышать глухой и увидеть слепой». Анна сама себя уничтожает всплеском негативных эмоций из-за хронического недосыпания – психика не выдерживает. Какой спрос с Бориса? Надо что-то из успокоительного выпить – достала валерьянку, запила таблетки водой и мужу дала. Прошла в кухню – всё равно тот не даст больше спать, как и в предыдущие ночи. Сварила суп, настругала салат из капусты с морковью, изредка поглядывая, что делает Борис в зале. А он снова «путешествовал», цепляясь здоровой рукой за кресла, кровать, продвигая парализованное тело к двери. Дойдя до неё, прикрыл, улёгся поперёк, заблокировав собой.

– Освободи меня из ловушки! – раздался истошный крик. Анна, испуганная, выбежала из кухни, пыталась открыть дверь в зал, но увы…

– Что ты наделал? – разозлилась она. Потом на неё напал истерический смех: – Вот поросёнок!

– Умираю! Помогите! – Дело принимало нешуточный оборот. Пытаясь вырваться на волю, Борис притянул к себе стул, просунул ножки в дверную щель. Стул с железными ножками упал на грудь, сдавил так, что трудно стало дышать. Он продолжал вопить. В тревоге Анна набрала номер МЧС. Прибыла помощь быстро. Молодые приветливые ребята, не мешкая, оперативно и аккуратно сняли дверь с петли, даровав больному «свободу». Оформив документы, попрощались уехали. А Борис пригрозил ей, что «заяву накатает за сломанную руку».

– Что за бред! У тебя левая сторона тела парализована, и пальцы скрючены, поэтому болит рука! – Разогревающей мазью намазала жена больную руку, поставила обезболивающий укол. Успокоился, но ненадолго:

– Эй, сколько я буду тут лежать? – Анне жаль его. Бедный он, бедный! И в то же время она злится на него из-за сорванной спины, да и на себя тоже: почему в молодости не порвала с ним? Может, с другой женщиной у него счастливее бы сложилась судьба? Да и у неё – тоже! Муж, несмотря на кажущееся сумасшествие, подметил, «это всё злоба на жизнь».

– Да, злоба, но не на жизнь, а на тебя! – не удержалась от неприязненного возгласа Анна. – Это из-за твоей предсказуемой болезни приходится жить не так, как я хочу, подчиняться твоим желаниям и прихотям! Ты жил в своё удовольствие, посвятив себя пьяному разгулу, теперь себя, парализованного, повесил на меня.

А он смотрит блаженными глазами и одно твердит:

– Отвези меня домой! – Расплакалась Анна от бабьей жалости. Видно, там, в его бессознательном состоянии и добровольном сумасшествии, ему плохо, тоскливо!

Вскоре по направлению врача удалось пристроить Бориса в паллиативное отделение в городской больнице, на которое она возлагала большие надежды, мечтая, хотя бы частично, восстановить его здоровье, – по дому бы начал передвигаться самостоятельно, неважно на своих ногах или на коляске! Пугает неизвестность и одиночество. Хотела остаться ухаживать за мужем, но, сославшись, что у них своего персонала достаточно, отказали ей. Приехав обратно, Анна бросилась переделывать незаконченные дела во дворе, на огороде, дома. Через две недели проснулась от отчаянного, дикого вопля Бориса: «Помогите!» – Анна в смятении, что бы это значило? Тут звонок из больницы: выписывают мужа – отправляют домой на «скорой». Откровенно говоря, Анна даже обрадовалась, успела соскучиться – навещать не пускали из-за пандемии.

– Помещение надо освобождать для ковидных больных, – истеричным тоном сообщил женский голос. – Скажите, во что был одет ваш супруг?

Анна удивилась: «Что у них там творится – одному богу известно!» Когда Бориса привезли, одет был в чужие вещи. На ногах и бедре кровоточащие раны от пролежней – таковы были уход и лечение. Женщину словно кипятком ошпарили – обильно, струйками пот потёк по спине. Зря поверила, что помогут Борису в этой «паллиативке»? Анна боялась упустить время для его оздоровления. Но, поторопившись ускорить процесс излечения, уж не приблизила ли она его кончину? Ругала себя, что доверилась мнению соседки, у мужа которой были те же проблемы, что и у Бориса. Та рассказала, что в течение полугода после инсульта супруга, она, к сожалению, не предпринимала никаких действий, чтобы восстановить у него подвижность руки, и, по мнению специалистов, упустила время. Теперь она систематически оздоравливает вторую половину в «паллиативке», где хорошее лечение, питание, внимательный персонал, и Бориса посоветовала направить туда. До этого Анна собирала информацию о лечении в санатории, где можно было принимать процедуры для восстановления парализованных конечностей. Но все они к тому времени были переоборудованы под лечение больных от коронавируса. Пришлось воспользоваться советом соседки.

– Теперь я здесь остаюсь? – спросил Борис, когда он очутился дома. «Как беспризорный и неприкаянный!» – мелькнула горькая мысль у Анны.

– Ты дома! – с состраданием глядя на него, заметила она.

– Не похоже! – обведя глазами комнату, произнёс тот.

Никаких изменений к лучшему. Удастся ли восстановить поражённые, погибшие от инсульта участки мозга? Нужны время и терпение. Чем ещё можно помочь, кроме лекарств, выписанных неврологом? Вспомнила, раньше считалось, что погибшие с возрастом, травмами, болезнями, злоупотреблением алкоголем, табаком, наркотиками клетки мозга не восстанавливаются. Якобы они разрушаются и последствия эти необратимы. На деле это не так. Чтобы был гибкий, сильный ум, нужно следовать здоровым привычкам. Мозг обладает способностью вновь создавать нервные ткани и мостики-связи между ними. Во время прогулок, танцев, плавания или тренировок кровь насыщается кислородом, что стимулирует выработку эндофринов, улучшающих настроение, позволяющих бороться со стрессом и способствующих возникновению новых клеток. Такой возможности у малоподвижного Бориса, к сожалению, нет. Обнадёживает, что муж, несмотря на паралич, не совсем лишён активности – продолжает «выпрыгивать» с кровати, ползает, пользуясь правой рукой. Кроме того, Анна по совету золовки наняла массажистку. Чтение книг якобы тоже может помочь возникновению новых клеток вместо погибших. Как только образовывалась свободная минута, Анна садилась, начинала читать вслух. Борис, угомонившись, блаженно улыбался, глядя на неё добрыми глазами, и вскоре засыпал. Жена облегчённо вздыхала. Если жизнь наполнена стрессом, тревогами, то поражается гиппокамп, связанный с памятью.

По мнению специалистов, пища, богатая насыщенными жирами, и потребление полуфабрикатов, ненатуральных продуктов является врагом для здоровья мозга. Поэтому Анна все сама готовит, помня при этом о важности низкокалорийной диеты. Наиболее подходящими для активизации нейрогенеза (создания нервных клеток) являются продукты, богатые жирными кислотами Омега-3. Хорошо, что муж любит солёную рыбу, да и жаренную, впрочем, тоже. Кроме того, Анна вычитала в Интернете, что мозг нуждается в энергии и желательно по утрам предоставить ему сладкое в виде фруктов или тёмного шоколада, мёда или овсянки. Ничего не жалко – лишь бы  выздоровел.

Секс ещё один строитель новых клеток мозга, кроме того, улучшает память. Но это пока неразрешимая проблема. Интимной близости у них с супругом нет. А как вы это себе представляете? – ведь парализована вся левая сторона тела. Муж и в молодости отдавал предпочтение винопитию, а не интимным отношениям. Вернее, ему и то и другое подавай! Только Анну такое положение вещей не устраивало, с пьяным она, в знак протеста, избегала спать. От него несло перегаром и несвежим, неумытым телом. Не удивительно, когда тот приходил нетрезвый в её спальню, показывала ему на выход. Борис уходил, злобно хлопнув дверью. Не поэтому ли он по молодости изменял ей? Поневоле вспомнила как, лёжа в больнице с переломом ноги, тот завёл интрижку с медсестрой. Однако, злопамятная же она, если в такой недобрый для него час вспоминает всё плохое, сделанное им! А что остаётся ей, загнанной обстоятельствами, как в клетку, в узкое пространство квартиры?

Конечно, Анна, страстная, темпераментная, сама же и страдала от отсутствия нормальных интимных отношений с супругом, так необходимых для здоровья и хорошего самочувствия, и не могла простить ему этого. Спали вместе они с мужем редко, бывало за полгода один раз, когда муж был трезвый, и всё же она, помнится, снова забеременела от него, уже третьим ребёнком. Когда сказала ему об этом, он буркнул, чтобы та сделала аборт.

– Ты точно этого хочешь? – спросила Анна.

– Сто раз, что ли, повторять тебе! – не пытаясь сдержать раздражения, рявкнул он, уставившись на неё злыми глазами.

И жена, решив, что троих одна не потянет с безответственным мужем – ему дети не нужны, пошла в больницу. А потом ей приснился сон, белокурую дочку топчут в грязи чавкающие у корыта свиньи, а она жалобно просит: «Мама, спаси меня!». Так мы становимся детоубийцами. Спасенье одно – молиться за них.

В выходные приехали дети. Косте мать перепоручила делать отцу перевязки с заживляющими мазями. У него это аккуратно получается. Раиса, с любовью и нежностью поглядывая на папу, кормит его с ложечки, что-то ласково щебечет ему. Рядом внучка звонко смеётся. Прекрасно! Больному нужны положительные эмоции. Он глотает тюри, лицо его сияет от удовольствия и радости. Борис любит дочь. В раннем детстве Рая за папой, как хвостик, ходила: он пиво пить с мужиками – она за ним, отец в карты играть с приятелями – та опять возле него крутится.

Смеясь и оживлённо суетясь, по настоянию Раисы одели Бориса, посадили в коляску, которую Анна попросила на время у знакомых. Она надеется, чуть позже ему дадут инвалидность плюс коляску. Вывезли на улицу, чтобы подышал свежим воздухом. Только он там долго не пробыл, запросился домой. Больше его собирали да одевали, чем «гулял». Замёрз. Дул прохладный осенний ветер. Крутились, сбиваясь в кучки, падающие с вишен и яблонь жёсткие пожелтевшие листья.

Сели за стол чай пить. Борис в кресле во главе стола. Смотрит на всех добрыми, весёлыми глазами – лицо довольное, счастливое. Рая разрезала привезённый торт. Папе в здоровую руку вложила большой ломоть – он умял в два приёма. Любит сладкое, хотя в виде торта пользы мало для здоровья. Дочь ещё отрезала для него кусок. Потом развернула ему шоколадную конфету. Хохочут, подшучивают над Алиной.

– Алина, кстати, летом на каникулах отличилась, прочитала все книги, что были заданы по программе, – с гордостью за внучку, сказала бабушка. – Ей, бедной, долго придётся писать по заданию литератора отзывы о произведениях. Сразу после прочтения поленилась сделать это – часами висела на мобильнике – приходилось даже отбирать его. Проблема ещё та – зависимость от Интернета.

– Ага, бедная! – ухмыльнулась дочь. – Ленивая жопка…

Ночью Борис, утомлённый дневными впечатлениями, спал неплохо. Только трижды побеспокоил жену – поменяла мокрое постельное бельё из-под него и трусы. Правда, сон при этом у Анны вдребезги разлетался. Поднялась она в шесть утра. Прошла в просторную кухню. На первое сварила домочадцам гороховый суп с курицей. На второе приготовила картофельное пюре, поджарила рыбу. Накормила Бориса, вернее, он сам поел, лёжа на боку суп и рыбу с отделёнными от неё косточками. Анна измерила ему давление, заставила выпить лекарства. Снова уснул. Вынесла во двор корм для живности. Кофе себе сделала. Тут и дочь, заспанная, поднялась. Пришла на кухню с Лёшей. Подняла крышку в кастрюле.

– Почему мало пюре наготовила? – недовольно протянула она. – Нас же много!

– Давай ещё картошки почищу, – с готовностью предложила Анна. Раиса тем временем обозревала рыбу, и ещё больше возникло у неё поводов для недовольства.

– Ты, зачем, мама, взялась жарить рыбу? – с кислой миной проговорила она. – Я бы сама вкуснее приготовила! – в недоброжелательном её тоне матери послышалось чувство превосходства.

– Хотелось, чтобы вы дольше поспали, – уязвлённая, она тем не менее как бы оправдывалась извиняющим тоном.

Дочь с зятем сели за стол. Рая, ковыряясь в рыбе, продолжала напористо отчитывать мать, что испортила всё – это больно задело Анну, она спохватилась, почему позволяет помыкать собой?

– Тебе, Рая, жить в этом мире несовершенных людей, – нахмурившись, произнесла она. – Может, стоит быть терпимее к их недостаткам, не порождать конфликты, которые ударяют по тебе же самой? Что мешает отказаться от командного тона – ты же не прапорщик на плацу!

Неожиданно для матери Раиса расплакалась. Всё как обычно, гости в доме, суета, нервозность и сопутствующие этому стычки. Анне стало тяжко на сердце! Говорят, материнский гнев, что весенний снег: много его выпадет, да скоро растает. Она пыталась воедино собрать мысли. Как успокоить Раю, в то же время убедить, что та не права?

– Дочка, ты, разумеется, вкусно готовишь! У мама, увы,  руки не оттуда растут, – виновато произнесла она и тут же спохватилась: что за манера унижать себя? – Но зачем, забывая о такте, демонстративно подчёркиваешь это? Ты же видишь, я как загнанный зверёк! Ничего толком не успеваю сделать с больным папой. Я со страхом думаю, а что будет, когда совсем одряхлею, ещё хуже буду справляться с приготовлением пищи, – также не будет мне снисхождения? – Раиса всхлипнув, отвела голубые глаза. Зять, опустив голову, молча поглощал гороховый суп. – Понимаю, слабые нервы, неприятности дома, на работе, а тут ещё мама добавляет перцу тем, что не хочет «меняться в лучшую сторону», – с сарказмом и в то же время со срывающимся от волнения голосом произнесла Анна. – Да, я никогда не была хорошей хозяйкой, и уж не стану ею. Времени не хватает, чтобы выкладываться на кухне, – дела наслаиваются одно на другое.  Но если мама не рыдает после стычки с тобой от обиды и уничижительной оценки, это не означает, что она осталась безучастной. И сердце колотится, и руки трясутся, и шум в ушах и голове – недалеко до инсульта. Ты же не хочешь, чтобы я тоже стала «овощем», как папа?!

– Ты что, мам? – глаза у Раисы округлились. Её реакция свидетельствовала, та встревожена. Анна надеялась, что и дальнейшие её слова та правильно воспримет.

– Я не менее остро чувствую неуважительное отношение к себе. Пока могу, есть остатки воли во мне, я вправе требовать, чтобы со мной не говорили повышенным тоном, не давали нелестные характеристики. Согласись, с чужими ты деликатно промолчала бы. А со мной, выходит, можно – я стерплю! – Раиса огрызнулась, мол, сама крикливо разговаривала, чем и вызвала ответную реакцию.

– Я не идеализирую себя, со стороны виднее, – стоя в середине кухни, Анна нервно протирала руки. – Бывает и я, не замечая, повышаю голос, могу обидеть. Прости меня…– Повернулась, ушла к себе, оставив супругов одних. С этого момента всё пошло как по маслу. Дочь с зятем приготовили вкусный обед. Тепло попрощавшись с отцом, домой уехали спокойные, умиротворённые.

Перед сном Анна вернулась мыслями к стычке с дочерью. Несмотря на то, что всё мирно устроилось, она чувствовала какую-то неудовлетворённость! Как же остро она восприняла принижение личного достоинства и самолюбия. Вспомнила подругу по работе, Надежду Фёдоровну. Та – сама деликатность и тактичность. У неё есть чему поучиться семейке Анны. Той и в голову не приходило ответить агрессией на грубое слово, вступать с кем-то в конфликт, будь то ребёнок, родители или коллеги, хотя порой в душе, по её словам, всё кипит от возмущения, казалось, поднеси спичку и всё взорвётся. Анне, видимо, тоже надо было с самого начала повернуться, молча уйти из кухни. Дочь не глупа – она бы осознала, что неправильно ведёт себя с матерью.

– Зачем конфликтовать, выплёскивать эмоции или держать в душе обиду на того кто насолил, не здороваться с ним? – в беседе с Анной говорила подруга, придерживающаяся золотой середины. – Доброе слово способно решить любую проблему, отозваться в душе собеседника подобным же чувством и эмоцией. Человек гордый, со сложным характером, быстрее осознает свою ошибку, если первая заговоришь с ним, – я никогда не считала это унижением для себя.

Уважая чужое мнение, хотя порой и неправильное, та предпочитает просто промолчать. К тому же, так умнее выглядишь. Женщина не осуждает людей, не участвует в сплетнях, в обсуждении новостей о чужой жизни. Век живи – век учись!

По ночам Анна по-прежнему бодрствует. Не успеет она уснуть, муж «требует её к себе»: то рубашку, скрученную, поправить, то приподнять его, то простыню мокрую из-под него вытащить, сменив на другую, воды подать. Сын остался дома: делает перевязки отцу, поднимает его на кровать – Борис по-прежнему умело «слетает» с постели. В остальное время Костя смотрит по мобильнику исторические фильмы и спит своей комнате. Анну это обижает – неужели нельзя предложить свою помощь и тем самым облегчить участь матери, недосыпавшей по ночам? Она буквально падает с ног от усталости, управляясь дома с больным мужем, во дворе – с живностью и с огородом. Впрочем, стоит ли винить кого-нибудь в сложившихся обстоятельствах? В детстве позволяла детям долго спать, а сама в это время одна крутилась. Вот и сложилось устойчивое поведение. Кто детям потакает, тот потом слёзы проливает! Надо изменить эту ситуацию. Подняла сына в 9 утра, велела бельё развесить после стирки, кур покормить, навоз почистить, тыкву с огорода перетаскать. Распорядилась снять шторы с окна – их тоже надо постирать, прежде чем помыть окна на зиму. Всё сделал, куда деваться! Хотя ныл, почему так рано разбудила. Сел завтракать. Анна налила суп, подала хлеб, ложку.

– Мам, хватит суетиться – сам всё возьму! – раздражённо произнёс Костя. – Суетливость от дьявола, надо молиться утром и вечером, тогда в душе будет благодать, спокойствие и умиротворение.

– А почему молитвы не приносят тебе спокойствие и душевную гармонию? – сочла нужным сказать мать, заглянув в глубоко посаженные глаза сына. – Ты тоже неуравновешен.

– Не надо сводить разговор к моей личности! – сведя вместе брови, энергично вспылил он.

– Я, кстати, пыталась ежедневно читать утренние и вечерние молитвы, пока папа был здоров. Но это почему-то не трогает души и сердца, – миролюбиво добавила мать. – Мне это неинтересно – может, потому, что мало понимаю в молитвах, да и не приучена я к ним! Разве можно насильно заставить человека что-то делать? Ты даже работать не хочешь, если это не приносит тебе удовлетворения. Мои напоминания о работе лишь унижают и оскорбляют тебя.

– Не получается у меня! – выходя из себя, закричал Костя обиженно. – Ты своими напоминаниями лишь программируешь меня на неудачи!

Анна, изумлённая, застыла на месте.

– Я тут при чём, сынок! Не я виновата в твоих бедах, а твоя неупорядоченная жизнь, ночной образ жизни, когда ты до утра висишь на мобильнике, в результате чего не высыпаешься, плюс наркотики. Мозг страдает от этого – ты деградируешь! – убеждала Анна, волнуясь и приложив руку к груди. Помолчав, добавила: – Спокойствие, уверенность мне лично дают лишь любимая работа в садике и творческий процесс. Их я сегодня лишена из-за обстоятельств, не зависящих от меня.

Сын поднял руки, словно сдаваясь на её милость.

– Конечно, было бы оптимально, и о душе подумать, молиться по утрам и вечерам, – словно спохватившись, потухшим голосом произнесла Анна. – Но у меня пока не получается. Может, это результат неглубокой поверхностной веры? Копни глубже – а там бездна неверия. Но я всё же молюсь во время прогулок за вас, да и за усопших родственников тоже, совмещая полезное с приятным. Надеюсь, и ты обо мне будешь молиться, когда помру.

В соседней комнате зашевелился в постели муж, крикнул, чтобы дали ему попить. Анна подошла к нему с кружкой воды.

***

Прошёл ещё месяц. Борис перенёс второй инсульт, после чего впал в кому. Через двое суток, не приходя в сознание, умер. Похороны мужа, поминки – 9 и 40 дней. Анна заставляет себя молиться по акафисту, что дала соседка. Чувствует себя виноватой перед покойным. Осуждала его, пока был живым, ругалась. Во время похорон оплакивала его, но до конца осознала глубину потери лишь сейчас. Накатывала тоска при мысли, что больше не увидит его усмешку, добрый взгляд. Плохое не вспоминалось. Даже насмешки его прощала. По сути, муж был неплохим человеком, когда был трезв. Широко улыбался большим щербатым ртом в ответ на её шутки. Жалел по-своему. Гордый, независимый, он всё же очень нуждался в поддержке Анны. И она всегда была готова её оказать, даже в ущерб своему авторитету. Помнит, Бориса посадили в «кутузку» за нарушение общественного порядка на 15 суток – задержали переходящего дорогу в нетрезвом виде. Анна, благодаря покровительству знакомого милицейского офицера, добилась его освобождения на второй же день, уплатив за него штраф. Не однажды выкупала его права, когда попадался пьяным за рулём. Вытаскивала из депрессии, когда увольняли с работы в Газпроме, потом за злоупотребление спиртным лишили семью трёхкомнатной квартиры – тогда супруги с двумя детьми ютились в однушке. Тогда она не меньше переживала, даже сознание потеряла, когда ей рассказали о решении профкома оставить их без квартиры. Позже врачи УЗИ нашли у Анны на сердце рубцы и всё спрашивали, когда у неё случился инфаркт. Тогда, видимо, и получила его, и по незнанию, перенесла на ногах. Анне, по сути, не в чём себя винить. Она садилась рядом, разговаривала с ним, убеждала, что неприятности временны – все будет хорошо, если бросит пить. Не сможет сам, можно «закодироваться» у врача. Он умён, талантлив – у него востребованная профессия! К сожалению, кодировки не помогли мужу от алкогольной зависимости. Первый раз после этой процедуры он выдержал 5 месяцев, во второй раз напился вечером того же дня.  Да, творил недобрые дела, однако ж, не по злобе, а по неразумению и скудости души своей. Пусть Бог простит его! Он был способен на отзывчивость и мягкосердечие. Когда родители Анны умерли, речь зашла об оградке на их могилах. Борис достал материал, сам изготовил её на сварке. Более того, отвёз её в деревню, где раньше проживали тёща и тесть, установил на их могилках. Пусть и это зачтётся ему на том свете. Кстати, тогда он на обратном пути попал в аварию.

Дорога петляла змеевидными изгибами, взбегала на холмы, опускалась вниз, пересекала поля с отливающими золотом хлебами. Кроваво-красное закатное солнце немилосердно било в глаза сквозь пыльное стекло душной кабины «Белоруса» – пот струился по лицу. Борис одной рукой руля, второй достал из бардачка недопитую бутылку самопала, прижав к груди, открутил крышку, опрокинул содержимое в себя. Приятно обожгло внутри – зажмурился от удовольствия. Жена бы не одобрила, любит каркать об опасности. Он по привычке махнул рукой. Ничего не будет – он не первый год за рулём – после увольнения с Газпрома возит сварку к технике, работающей на колхозных полях. Почему бы не выпить – поручение Ани он выполнил. Ехал домой с чувством исполненного долга. Тёщу он, конечно, недолюбливал. Но надо отдать ей должное: он частенько пропивал зарплату – та отдавала на содержание его студентов свою пенсию. Да и зерном, полученным от фермера за аренду земельного пая, не однажды выручала. Подкидывала сало, яйца, масло, сметану. Жаль, больше этой лафы не будет! Так ведь и тёщи, которая была немым укором для него, теперь нет. Он умиротворённо зевнул. Тянуло ко сну от монотонного рокота, и он незаметно для себя прикорнул.

Из дремотного забытья мужчина выплыл после тревожного толчка – тарахтя и громыхая, трактор валился в кювет. Как за соломинку, он ухватился за верх железного каркаса. Громадная махина, грохоча, медленно переворачивалась и Борис вместе с ней. Он закрыл глаза, прощаясь с жизнью. Оглушительный удар – крышу сплющило и прижало к каркасу вместе с рукой тракториста. Обошлось – он жив, но выбраться из кабины, увы, не сможет. Вечерело, скоро стемнеет, а дорога пустынна. В захудалую деревеньку, где жила тёща, только автобус и ходит и то один раз в неделю. Как освободить намертво зажатую кисть руки, которая, к тому же, сильно болела? Впору впасть в отчаяние!

Долго лежал Борис, скрючившись, в неудобной позе. На землю опустилась ночь. Соперничая в яркости и холодной красе, вспыхнули синие и малиновые звёздочки на фиолетовом небосклоне. Кисть опухла и онемела. «Если никто не проедет и не поможет, с рукой можно распрощаться», – мелькнуло в сознании, и затылок мужчины взмок. Мягкие русые волосы зашевелились, встали дыбом. Сердце отчаянно колотилось в груди, словно спрашивая, что делать? Страшно же! Здоровой рукой стал нажимать на железный верх кабины, пытаясь выпрямить его в месте пленения кисти – бесполезно! С унынием бросил взгляд на дорогу. Чу, вроде мелькнул огонёк. Кто-то, на его счастье, приближается к месту аварии. Точно! Огоньки фар, освещающие грунтовую дорогу, ближе и ближе. Свободной рукой Борис отчаянно нажал на сигнал…

А Анна тем временем места себе не находила, то и дело кидаясь к окну и высматривая в темноте фигуру мужа, открывавшей калитку. Бориса привёз после полуночи водитель, возвращавшийся со своим начальником с командировки из соседнего района. Утром Борис даже в больницу не обратился с травмированной рукой. Перевязав её тряпочкой, «ускакал» на работу – писать объяснительную и перевозить сломанный трактор, чтобы отремонтировать в гараже.

Дочь тоже пишет, что часто думает о папе, вспоминает много хорошего… на что не обращала внимания при жизни. Недаром мудрые люди рекомендуют, когда ты зол на человека, представь, что его нет на белом свете. Но жизнь продолжается! Раиса советует, отбросить хандру, вернуться в реальность, продолжать жить.

– Я безумно люблю и дорожу тобой, хоть иногда бываю несправедливой, – утешает она мать. – Жалею, корю себя за это. Береги себя – ты нам нужна!

Это как бальзам на её раны… Но у детей своя жизнь.

– Не упрекай себя, ты много делала для него и ни в чём не виновата! Это мы думаем, выпьем и все проблемы решатся сами по себе, а они только накапливаются, – уверяет Анну забежавший на минутку двоюродный брат.

Во сне Борис позвал Анну – вздрогнула, проснулась. Голос глухой, слабый, словно из подземелья, вернее, из преисподней – страшно! Помолилась за него. Каково ему там без жены? Ей тоже не хватает мужа – тоскливо, безотрадно на душе. Она знала, что так и будет, но не до такой же степени плохо! И всё же, нет желания торопиться туда. Есть ещё на этом свете дела. Погрузившись в невесёлые мысли, женщина уставилась в окно. В зеркальную гладь воды в огромном чане засмотрелось серое осеннее небо, такое же задумчивое и грустное, как она сама. Деревья в саду, когда-то высаженные вместе с Борисом, притихли в ожидании злой зимней стужи. Их разноцветные кроны – рубиновые, янтарные, оранжевые в яркой позолоте солнца. В ласковых зыбках матушки природы: в веточках вишен и яблонь качаются освещённые солнцем серебристые нити паутинок!

И снова Анна мыслями возвращаются к мужу. Умер он, можно сказать, в её объятиях. Она попросила сына посидеть с ним до 12 часов ночи, а сама в 10 вечера свалилась с ног, проспала два часа, как мёртвая, у себя в спальне. Проснулась ровно в полночь – велела сыну лечь. Сама в крайнем изнеможении рухнула рядом с Борисом. Он замер. Потом оживился, придвинулся к ней, обнял здоровой рукой, начал ласкать её тело. Женщине было не до навязываемого интима. Замученная бессонными ночами, желала лишь одного – спать! Но и не отталкивала, обняла его и задремала. Он тоже притих, был горячий, жена грелась возле него, как возле печки, тепло, уютно, хорошо. Анна несколько раз просыпалась, но, видимо, так суждено – спящий её мозг не насторожился, что он горяч и непривычно тих. Подумала лишь, почему бы не спать с ним постоянно, если это так успокаивает его?

В 7 утра Анна проснулась, стала готовить завтрак. Вдруг послышался страшный то ли рык, то ли хрип мужа. Картошка выпала из рук. Подбежала к постели Бориса: «Что случилось?». Тот лежал не шевелясь. Женщина потрогала его лоб, тело. Они были горячими. «Балда! – поругала она себя. – Температуру с вечера слабо было померить?». Поставила градусник – ртуть доползла до отметки 41,4. Быть такого не может! Наверно, негодный градусник. Нашла второй – та же картина. Вызвала «скорую». Молоденькая симпатичная медсестричка поставила  уколы. Взяла тест на наличие ковида, позвонила врачу. Тот после осмотра больного велел увезти его в город на компьютерную томографию. Костя сопровождал отца. По дороге он лежал под капельницей, но в сознание не приходил. Оказалось, вторичный инсульт. Привезли обратно в районную больницу, положили в реанимацию. Не помогли и дорогие лекарства, приобретённые по просьбе врача сыном.

Сегодня с утра дождь со снегом идёт. Сильный ветер, холод, грязь. Ежедневную прогулку Анна отменила, включила музыку, чтобы от боли в спине позаниматься гимнастикой. Лиричные песни расслабили женщину – слёзы из глаз ручьём. Прошлое опаляет, отзывается болью в сердце. Жизнь прошла – ни муж не принёс ей счастья, ни она ему. Почему же так скучает и тоскует по нему? Хочет увидеть его! Но ничего уже не вернуть и не изменить… Снова накатывают воспоминания. Однажды, сидя за компьютером возле открытого окна, услышала скрип калитки. Выглянула на улицу. Борис явился – не запылился, но жену не заметил. Выбежав на веранду, Анна через шторку наблюдала, как он прячет в щель фундамента деньги. Позже конфисковала их – пригодились на продукты. Вынув из-за пазухи бутылку палёной водки, начал пить прямо из горлышка. Анна стукнула пальцем об стекло.

– Заходи, поужинай сначала, а то умрёшь – пьёшь всякую гадость натощак! – Миг и драгоценная бутылка исчезла в широком кармане. Но домой зашёл, с жадностью накинулся на еду. Попробуй отобрать у него спиртное – в ход быстро пойдут кулаки. Анне это надо?

И жить с ним было трудно, и перед уходом создал для жены невыносимые условия. А после смерти заставил чувствовать виноватой, что не уберегла его. Но он же не дитя малое – мужик! Причём, не считавшийся ни с чьим мнением! Пренебрегая советами врачей и наставлениями супруги, семимильными шагами шёл к своему концу. Но какое дело людям до этого! Нашли крайнего в лице Анны – слухи и сплетни пошли по селу, что она отправила мужа умирать «в паллиативку». Находятся доброжелатели, передают ей эти слова, исходившие якобы от родственников мужа. Похоже, их бы больше устроило, если бы Анна положила свою жизнь к ногам Бориса, жертвенно ухаживая до конца своей жизни за ним. Так и стало бы, не случись второго инсульта! Волевая, целеустремлённая, она подняла бы его на ноги, чего бы это ни стоило ей!

Убираясь в сарае, женщина нашла новый склад пустых бутылок. Это чтобы не питала иллюзий по поводу хорошей совместной с ним жизни! Мир в семье любовью держится – это не про них с Борисом. Увы, за мужем она не была как за каменной стеной. Хозяином Борис был никудышным, хотя руки у него золотые. И мучил он жену пьянками сильно, проблем много создавал. Выходит она тоскует по своей тюрьме?! Но почему же места себе не находит? Выходит, так уж человек устроен, что после ухода одного из родных и близких, у другого укореняется чувство вины. Анна не исключение: грызёт, точит, терзает себя, что недодала любви, внимания, упустила что-то. А может, правы соседки, считая, что Бог пожалел Анну, забрал Бориса к себе, избавив от необходимости нести непосильную ношу по уходу за ним. Говорят же, Всевышний не даёт человеку испытаний больше, чем он в состоянии выдержать. Или в минуту просветления и прозрения Борис почувствовал, что является тяжёлой обузой для жены, и сам решил уйти от неё. От этой мысли ещё тяжелей стало на душе женщины. Но сколько можно жаловаться на судьбу? Печальными мыслями сыт не будешь. На одном кофе долго не продержишься. Да и Костю, оставшегося после поминок, чем-то кормить надо. Пришла на кухню, затеяла блины. Когда сын, протирая глаза, сел на стол и уткнулся в мобильник, поставила перед ним с тарелку с блинами и мёд. Потом принесла из спальни газету, предложила ему на досуге прочитать статью о проекте «Демография», содействовавшего занятости населения. Пояснила коротко, что с безработными проводятся бесплатные занятия и лекции в режиме онлайн. Нужно только подать заявку через портал «Работа в России». Помнится, сетовала, государство не помогает молодёжи. Вот она первая ласточка!

– Костя, можно выучиться на социального работника, специалиста в сфере закупок, программиста или предпринимателя, – заметила мать. – Неплохие перспективы, не пропусти свой шанс!

– Не хочу! – категорично ответил тот.

– Но почему? – та с недоумением уставилась на сына.

– Депрессия у меня, – пожаловался Костя на длившуюся годами хандру и тоску. Немного погодя, признался: – Туплю, боюсь, не освою курсы.

«Не мудрено деградировать и отстать от жизни за столько-то лет ничегоделанья и далеко не здорового образа жизни!» – посетовала она про себя, крутясь возле газовой плиты. И тут краем уха услышала, как сын, поедая горячие, с пылу с жара, блинчики, одновременно по мобильнику слушает текст об изготовлении наркотиков из мака и конопли. Заметил, что мать прислушалась, сказал со смешком, мол, он тоже в своё время изготавливал так.

– Тебе ли искать наслаждение в наркотических средствах? – спросила та упавшим, исполненным отчаяния и безысходности голосом. – Сам понимаешь, эта пагубная страсть – крепко затянутая петля на шее. – Не стала ему читать нотаций, чтобы не злить его. Лишь разрыдалась внезапно от безнадёжности ситуации, слёзы по лицу ручьём потекли.

– Не плачь, мамуль! – в голосе вскочившего и обнявшего её сына неподдельная тревога.

– Как не плакать, родненький мой? – прижавшись к нему, промолвила Анна. – Ты убиваешь себя наркотиками и меня впридачу!

– Все будет хорошо! Всё наладится! – заверил он ласково и виновато.

– Я знаю, хочу верить в это! – захлёбываясь в слезах, добавила: – Но сейчас мне очень тяжело! Выключи плиту и подай мне воды.

«Надо продолжать бороться за сына, менять душевный настрой», – всхлипывая думала женщина, когда сын ушёл в другую комнату. – Пока каждый день находится лишь повод для слёз и безутешных рыданий. Смерть мужа выбила её из колеи. Как настроишь себя – так и будет! В этом она неоднократно убеждалась. Тело немощно, слабо, лениво, но дух силён, если он не сломлен! С его помощью горы свернём! Итак, психологический настрой. Всплывало в сознании то одно, то другое, но всё не то. Наконец, подвернулись вдохновляющие фразы, использованные ею в моменты особой горечи и бессилия.

– Я в ладу со своими эмоциями! – закрывшись на кухне, напевала она тихо. – Я люблю и одобряю себя! Я достойна всех благ и всего самого лучшего! Я позволяю себе быть здоровой, счастливой, жизнерадостной. И ответственна за это!

С повтором каждого изречения голос её креп, и вот на губах появилась слабая, еле заметная улыбка. Всплывали в сознании новые, придумываемые ею на ходу выражения. В них она видела своё спасение и сына. «Неприятности заканчиваются, здоровье укрепляется, дела поправляются, талант воплощается!». Так, продолжая ободрять и утешать себя, напевала женщина эти поистине волшебные и окрыляющие слова, и мозг благодарно откликался на них. На смену душевной пустоте, разорению всех духовных сил, чему способствовали грустные мысли о сыне и уход Бориса, приходили ощущения умиротворения, радости и удовольствия. Не всё ещё потеряно! Будет и на её улице праздник! Кто сказал, что жизнь беспросветна? Она сверкает всеми красками радуги! На лице Анны засияла светлая, ликующая улыбка. Костя, вернувшись на кухню, налил себе кипятка из чайника, добавил в бокал пакетированного чая.

– Ты оптимистка, мамуль! – восхитился он, увидев на её лице такую редкую в последнее время радостную улыбку.

– Это результат психологического настроя, самовнушения, – произнесла она с удовлетворением. – Попробуй и ты, уединившись, до 20 раз проговаривать слова, которые, проникнув в сознание, воодушевят тебя, помогут действовать, побеждать! Написала на листке: «Я – сила, я – воля, уверенность, победа!» – отдала их сыну. Он, хмыкнув, тем не менее, свернув, положил листок в карман.

Сегодня тихо, солнечно, подморозило – грязи нет! Почувствовав себя деятельной, Анна вышла на прогулку – шевелится, значит, жизнь продлевает! Вспомнила фразу Декарта: «Я мыслю, значит, я существую». Мыслительная деятельность, подвижный образ жизни, позитив, доброжелательное отношение к людям – залог долголетия, позволяют быть в тонусе. Но сын, как и отец, предпочитает бездействовать, лежать, как колода. Всплыло в памяти, расстелет, бывало, она перед телевизором коврик, чтобы во время просмотра фильма или новостей, гимнастику сделать – совместить полезное с приятным!

– Убери коряги – дай пройти к дивану! – посмеивается муж. Потом, как бы в шутку, то и дело толкает её ногой в бок.

– Смейся, смейся, – усмехается Анна в ответ на его грубоватые поступки и  шутки. – Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! – Так и вышло!

Снова вернулась мыслями к Косте. Сколько можно помогать выживать ему? Лечить надо его! После прогулки Анна вошла в Интернет, чтобы узнать, можно ли избавиться от наркомании дома? Огласка нежелательна при постановке на учёт. Это может повлиять не только на будущее самого Кости, но и сестры и племянницы. Когда в семье наркоман, это бросает тень на его родных, вызывает недоверие со стороны работодателя. Кроме того, обращаться в различные клиники и в центры мешают ограниченность в средствах. Информация Интернета огорошила женщину, как оказалось, избавляться от зависимости дома – не самый эффективный способ. Кому-то это удавалось, в основном, людям с большим желанием и целеустремлённостью начать новую жизнь, завязать с наркотиками ради любви, детей. Если зависимость невелика, среди способов избавления от неё в домашних условиях является полноценное питание, богатое витаминами и минералами, которые помогут восстановиться и лучше себя чувствовать душевно. Наркотики уничтожают жизненно важные запасы организма. Хорошо, что Анна систематически покупает для сына мёд. Полезны и прогулки на свежем воздухе – они восстанавливают сон, улучшают самочувствие. Пользу может принести посещение групп анонимных наркоманов. Но захочет ли он общаться с ними, если не считает себя зависимым?

Много значит поддержка семьи и друзей. Желательно избегать ссор и скандалов, не напоминать о прошлом – важно не оно, а будущее, которое зависит от того, что происходит в настоящем. Однако, положа руку на сердце, не напоминать о прошлом Анне не всегда удаётся. Важно также, ограничить наркозависимого к доступу к финансам, оградить от общения с теми, кто склонял к употреблению наркотиков, продавал их ему. В таком случае шансы справиться своими силами повышаются. Во что бы ни стало, надо настоять, переехать жить домой!

Врачи считают, что наиболее эффективные способы побороть наркотики – это длительная реабилитация в стационаре. Чаще всего, преодолев абстинентный синдром дома или в клинике, наркозависимые срываются и продолжают употреблять. Это происходит потому, что они находятся в привычном окружении; им не хватает знаний и навыков, чтобы справиться с последствиями употребления; не были найдены и устранены причины зависимости.

Раньше Анна была убеждена, что не отступится, не сдастся! Не отвернётся от сына – пролечит его. Всё будет хорошо! Он станет полноценным, востребованным человеком и счастливым семьянином! Оказалось, не так всё просто. Смерть мужа показала,  силы тают, уходят вдохновение и оптимизм. Но надо взять себя в руки – нельзя сдаваться! Анна нашла в интернете телефон клиники для лечения наркозависимых, связалась с её руководителем. Тот предложил заключить с ней, как с пенсионеркой, льготный договор на шестимесячное лечение Кости. По существующей акции – 20 процентов скидка. Он обещал прислать машину за сыном. Анна загорелась. Решила потратить деньги с банковского вклада, отложенные на свои похороны. Ей рано умирать – она в ответе за великовозрастное чадо!

– Где расположена клиника? – напрягся Костя, когда Анна сообщила о своём решении. Узнав адрес, заявил разочарованно: – Пустая трата времени и денег!

– Но ты же сам не справляешься с этим, сын! – Она глянула на него с мольбой. – Когда последний раз употреблял наркотики?

– Неделю назад. – Анна схватилась за голову, а Костя продолжал: – Маша притащила – я был против, но не удержался…

– Мария приволокла? И ты не устоял? – Анна недоверчиво вскинула широко открытые глаза на него. Помня о лживости наркоманов, не поверила, что сожительница принесла в дом наркотики. Он может свалить с больной головы на здоровую, но спорить не стала. Важно, он был честен с ней, подтвердил, что недавно употреблял их. – Я сказала руководителю клиники, что у тебя есть задатки психолога, умеешь убеждать людей. Он заверил, что после окончания лечения оставит тебя работать специалистом по проведению психологических тренингов с наркоманами. Потом выучишься на курсах, получишь корочки! – мать выжидательно посмотрела на сына, недоверчиво качающего головой. – Кроме того, у них заключён договор с автомойкой и строительными предприятиями, производящими отделочные работы, ремонт квартир. Там могут трудоустроить. У тебя уже есть такой опыт работы…

– Они тебе лапшу на уши вешают, мама! – Костя пытался посеять в ней сомнения и недоверие к клинике. – Да и тренинги, беседы с психологами явно не эффективны! Мой знакомый, лечившийся там, рассказывал, что всю дорогу его заставляли на кухне отираться, готовить пищу да шваброй махать. А когда получили все деньги за его лечение – просто выкинули на улицу. Какое там трудоустройство!

Что тут скажешь! Конечно, у него получилось поколебать уверенность матери в том, что этот вариант спасёт сына от наркотического увлечения.

***

– Уважаемый Максим, добрый день! – написала Анна через неделю священнику, однокурснику сына, хватаясь, как утопающая, за каждую соломинку. Представившись, объяснила, что Костя хорошо отзывался о нём, считает духовным наставником и другом, что и побудило её обратиться к нему за помощью и советом. Напомнила, что Костя в одно время собирался поступить в духовную академию. Мать была рада его решению – ей казалось, что у него есть склонность к душеспасительным беседам. В детстве с желанием читал молитвы, да и сейчас молится за умершего отца. Но проходит год за годом, а воз и ныне там. Хотелось бы знать ей, почему он до сих пор не студент духовного заведения.

– Добрый день! С Праздником! радоваться о Господе! – поприветствовал Анну священник. – Вы прихожанка какого храма? Костя появляется в церкви раз в месяц или раз в полгода. Слушает да что-то спрашивает, но советам моим не следует. Церковная жизнь – это строгий график и последовательность. Для поступления в семинарию надо выполнить ряд послушаний, он не стал ничего делать. Хочу развеять ваши надежды, вряд ли он будет в духовной жизни отцом. Хорошо, если станет добрым прихожанином. К тому же, это дела давно минувших дней. Есть возраст – ограничение для поступления в семинарию – время прошло.

– Я тоже редко бываю в Храме, работаю музыкальны руководителем, хотя на пенсии, – написала Анна ему. – В своё время была атеисткой, да и сейчас у меня не глубокая вера. Я хочу верить, но… Меня больше привлекает творческий процесс, который спасает от уныния, я пишу повести, рассказы, на кредиты публикую книги. Мне хочется расти профессионально, а не бить поклоны в церкви. Да простит меня Господь! В душе я всё-таки верю в существование Творца, даже многие учёные верят в Него.

– Молитва матери со дна моря поднимает. Вам надо еженедельно быть в храме, вне зависимости хочется или нет, иначе он тоже будет пропадать для жизни (простите за назидание). Не всегда в Церкви благостно, чаще тягостно. Господь подаёт утешение, но надо молиться. Не моё дело проповедовать в интернете, вам надо живое общение.

– Не все же посещают церковь, хотя в душе верят в Бога, – возразила Анна.

– Это заблуждение духовно необразованных людей, думающих, что верят в Бога. Таким и креститься необязательно, и лопуха на могиле хватит. Сейчас в Европе модно лопух сажать, хоронить где попало, а не на кладбище. – Анна криво усмехнулась. – Значит, пока ценность в храме для вас не настала, – продолжал священник. – Господь допускает в Церковь, когда человек настрадается. Якобы люди сами могут прийти в Церковь, но это заблуждение. Я когда учился в аспирантуре, мне мой рецензент сказал: «…понаблюдай: у каждого кандидата наук на полке есть Евангелие, а у каждого доктора наук уже полная Библия». Я присмотрелся, да, это так.

– Вы, конечно, правы. Это бесы держат нас в невежестве духовном, – слегка иронизируя над собой, написала Анна.

– Дело не в моей правоте. Костя немного встрепенулся – много похорон в этом году. Но стойкости в нем нет, он не опирается на Евангелие, а без этого он так и будет проваливаться.

– Я тоже, увы, пока не готова отказаться от того, что не позволяет мне впасть в уныние и даёт возможность расти творчески. – Ходить в церковь на многочасовые службы, это же столько времени непроизводительно убить! Анне и так не хватает его! И потом, что это она о себе да о себе! Увела тему о Косте… все внимание переключила на себя. Зато узнала, что надо в церковь ходить…Эх! Недовольная собой Анна поджала губы.

– Не предлагаю ни от чего отказываться, а лишь дополнить жизнь Церковью.

– Кстати, Костя действительно хотел быть священником? – выдавила женщина из себя. – У вас какое мнение об этом сложилось? Я, мать, не знаю, чего он хочет. Человек загадка. Ни цели, ни стремления! У меня муж такой был, царство ему небесное. Сын перенял всё у него на генном уровне.

– Я уже писал – от случая к случаю появляется на службе. А это от него должно исходить. Церковь никого в себя не тянет, иначе бы давно развалилась, как любая секта. Да, молитва матери со дна моря поднимает. Но это должна быть молитва в Церкви, не дома бормотание слов. А про отца только о положительных моментах Косте говорите, что хорошего он взял от него. Если всё подряд будете вещать – он это и будет делать, перенимать. Так что вспоминайте только христианское поведение отца и его транслируйте: учился, женился, детей родил, хорошо работал.

– А я, наоборот, ужасалась поведением мужа, – упрекнула себя Анна. – Думала, этим отважу сына от плохого. Получилось с точностью наоборот… И ещё выяснилось, что связать свою жизнь с церковью он уже не сможет, так что байки про семинарию отпадают, – ядовито приписала она. – Как помочь ему? Ответите, что молиться – вот и весь сказ! Почему не устраивается на работу? Не несёт груз ответственности как мужчина! Может, вы знаете? Что-то сломало его? Здоровьем слаб?

– Я думаю, вы не умеете молиться. Это мой «сказ» вам. Молиться надо учиться. Как? На это можно дать ответ лишь при живом общении, а не в Интернете путём тыканья кнопок. Я за духовными ответами ездил, скажем так, очень далеко. Вам общение со мной не ценно, судя по вопросам.

– Это не так, – возразила женщина, меланхолично нажимая на клавиши. – И всё же, какая разница, где молиться? Что в церкви Бог лучше слышит? Или в церкви я «бубнить», как вы выразились, лучше буду? А зачем тогда поминки справлять, если они не в церкви и молитвы произносит читальщица. Если в церкви лучше слышно, тогда и мужа священнику отпевать надо было там, а не дома… Опять противоречие. Церковь лишь посредник между человеком и Богом. Я, откровенно говоря, не только как к духовному наставнику обратилась к Вам, но и как к человеку и другу сына, – разочарованно дописала Анна. То ли от неудовлетворённости, что беседа со священником не складывается, не оправдывает её сокровенных надежд и ожидания, то ли ещё от чего, но её вдруг понесло:

– Когда была в церкви на 40 дней мужа, был праздник. Прихожане, как зомби, счастливые, довольные, пьют освящённое вино «Кагор» из одной кружки и стар и млад! На дворе короновирус, люди умирают, они, мало того, что без масок, так и пьют из одной посуды! Это же не нормально, на мой взгляд. Костя тоже зомбирован. Сестра ему – прививайся, носи маску, а в ответ: «Бог спасёт!». Пословица гласит: «На Бога надейся, но сам не плошай». Я тоже по-своему верю в Бога! Но почему я должна поступать, как церковь укажет, не оставляя для меня никакого выбора?

– Мои ответы вам не нравятся. Я спокойно к этому отношусь, потому как почти каждый день слушаю требование – дать человеку его ответ, а не мой. Но при этом почему-то приходят в Церковь. А на ваши вопросы вам может ответить психиатр, врач, другие узкие специалисты. К тому же, вы зашли в Церковь, но зайти и прийти разные вещи. Простите, ради Христа, но ваши эмоции меня не трогают.

– И вы простите меня, окаянную, за резкость! – смутившись, спохватилась Анна.

– Это не резкость, а духовная необразованность. Бог простит, и я прощаю. Но впредь в таких выражениях прошу мне не писать! – ей на мгновение представилось, как священник зашипел злобно, словно гусь: – Ваши претензии не ко мне!

– Но неужели жизнь и душа Кости, кроме матери, никого не интересуют? – нахмурилась Анна. – Неужели друзья, благополучно устроившись в жизни, сытые, довольные собой, отвернулись от него, когда-то отступившегося, по принципу, кому нужен проблемный человек? Это ещё называется: «Чужую беду руками разведу!» Это по-христиански? Может, поэтому и в церковь он редко ходит, не тянет его туда, где не получает реальной помощи. Большие страдания не всегда приводят к вере, бывает, наоборот, к противоположному результату. – Собираясь с мыслями Анна помолчала и добавила с обидой: – Саша тоже столько лет мурыжит, кормит обещаниями, что устроит на работу, как наладит нефтяной бизнес. Мол, он ждёт оформления документов, какие-то проволочки в администрации, бюрократия. А я подозреваю, что тот просто не доверяет Косте, не хочет связываться с ним по каким-то причинам. Неудачи в личной жизни и в поисках приемлемой работы совсем лишили сына уверенности в себе – у него ничего не получается! Нет у него опыта успешных дел, которые бы вдохновили, дали импульс для дальнейших поисков себя, своего призвания. Он в многолетней депрессии и унынии, часто болеет, растерян, убит! Его на абордаж, на буксир надо брать! За уши тянуть из того дна, куда себя завёл! Увы, Костя ведомый, как и его пьющий отец, которому я всю жизнь служила подпоркой. Я не бросила его – знала, без семьи пропадёт, умрёт под забором. А когда парализовало, плохо ли, хорошо ли, ухаживала за ним, недосыпала ночами. Надеюсь, Господь простит мне хоть часть грехов за это. Но дело не в этом! – Анна неожиданно всхлипнула. Не хватало ещё зареветь белугой! – Косте не только нравоучения и проповеди сейчас нужны, но и протянутая рука помощи. Вы с Сашей состоявшиеся личности, преуспевающие в жизни, талантливые, умные, у вас есть связи, возможности, чтобы Костю элементарно устроить на работу, чтобы не прозябал, смог содержать себя, семью. К примеру, служителем церкви, чтобы был под вашим пристальным отеческим доглядом. Накопил бы успешный опыт, встал на ноги и самостоятельно пошёл по жизненной тропе.

Костя, как мне кажется, искренне верит в Бога, даже меня поучает в этом плане. Стань он успешным человеком, и прихожанином будет более примерным, признательный Богу, что не дал погибнуть, вверил в руки верных, надёжных друзей, с помощью которых выкарабкался из-под обрушившихся на него жизненных обвалов и обломков. Неужели, действительно, кроме матери, никому нет дела до него – ни друзьям, ни церкви? Не может быть, чтобы так и было! Я в отчаянии. Услышьте мой крик души, проявите милосердие, помогите!

– Крик души. Да, кричать вы умеете, – упрекнул священник с холодным и мстительным равнодушием. – Костя – ленивый, работать не хочет. В городе много есть мест для приложения умелых рук. В Костиной ситуации ни Саша, ни я, ни кто-то другой не поможет. Молитесь, как можете, за него. Это всё, что я могу вам написать.

Не стоит больше писать ему. Зачем? Перебраниваться? Но Анна не удержалась:

– Господи! Сколько холодного равнодушия кругом (даже в церкви). Извините, что побеспокоила. Живите спокойно. Если сможете…

– Мне плакать хочется! – с горечью сказала Анна дочери по телефону, поделившись с ней итогом переписки с священником. – У Кости явно проблемы не только из-за лени. Обварило его, как кипятком, этими наркотиками. У него ни воли, ни сил, ни жизненного опыта! А друзья отвернулись, предали его.

Раиса обругала её, что язвила сначала, а потом о помощи просит.

– Ты сгоряча рубишь, режешь правду матку в глаза! – дочь вздохнула. – Ну, надо быть немного умнее, хитрее, что ли… Неужели тебя жизнь не научила, сколько била она тебя за это, а ты все туда же. Ты же помощи просишь у него, сама критикуешь церковь, то, во что он верит, проповедует! Мам, ну смешно! Притвориться надо было бедной овечкой, подыграть ему, потом жалобить, делая акцент на то, что он друг.

– Человек не меняется! – Анна прикусила губу. – Прямолинейна я. Деликатности не хватило. Да и стыдно, противно лгать, притворяться!

– Понятно, поставить на место хочется! – согласилась та. – Мне тоже служители церкви не очень то импонируют, но ты же помощи просишь, а не просто беседуешь с ним. Вон, баба Маша как плакала перед священником, когда умершую от ковида дочь отпевали. Уткнулась в него, мол, я так просила Господа, чтоб он помог ей выздороветь, а он допустил это… На что тот отодвинул мягко от себя и сказал: на все воля Божья… Потому что нет у них других ответов, кроме как на всё воля Божья.

– После пору – не лезь в нору! Он уже написал, что надо обратиться к врачу, психиатру – это не его проблемы. Но попытка – не пытка! Попросила помощи, на всякий случай. Священникам надо, чтоб им в рот смотрели. Они хорошие психологи, зомбируют людей, что достигается при личном контакте, а не по переписке. Им надо, чтобы в церковь ходили, деньги несли.

– Не знаю я, мам, чем помочь Косте, – Анна представила, как Раиса с сожалением развела руками. – Он требует его содержать, все время прикрывается семьёй, где в трудную ситуацию должны помогать друг другу. Но при этом не желает понимать, что и сам он тоже должен помогать близким.

– И я не знаю, деточка! – застонала Анна. – А грубость и хамство Кости, с которым ты сталкиваешься, – просто прикрытие. За ними он прячет растерянность перед жизнью и душевную боль. Спрашиваю, почему не работает? Говорит, не получается, и всё это истеричным тоном.

– Ну что именно не получается? Его к психологу надо вести или психотерапевту! – энергично заявила Раиса.

– Как ты это себе представляешь? – Анна скривилась, как от лимона. – Я это сделать не смогу по той простой причине, что в городе  не бываю. Сам он не пойдёт…

– Да, за шкирку не возьмёшь – не отведёшь куда надо! – вздохнув, выдавила дочь.

– Так сердце щемит! – сдавленно прошептала Анна. Боль в сердце, прежде всего, от отсутствия радости

– Сама себя доводишь. Нет выхода, значит, просто отпусти ситуацию.

– Но как отпустить? Научи! – У Анны слёзы градом хлынули. – У меня не получается – неприятности годами длятся!

– Тебе самой надо к психологу, ты зациклена на проблемах, – поёжилась Раиса от маминых рыданий. – Успокаивайся, выпей таблетку, ложись, отдыхай.

Ночью Анне приснился Борис, которого привезли домой избитого, в крови. Что-то всё шептал, как будто предупреждал о чём-то разбитыми губами… У Анны сердце щемило при виде него. Она боялась, с Раисой что-нибудь не случилось бы. Та должна везти мужа в аэропорт, откуда он улетает на Север, где устроился в качестве помощника бурильщика качать нефть. Слава Богу, довезла, обратно благополучно вернулась. Может, сон – результат её душевных переживаний, причудливо отражённых в образе мужа, приносящего в своё время в дом неприятности и беды. Не исключено, что душа умершего супруга тоже неспокойна за Костю. Завтра Анна получит пенсию, сходит в церковь, закажет сорокоуст о муже и обедни за здравие детей. Дочери и сыну тоже наказала побывать в церкви, помолиться за папу. А умрёт она – пусть не льют слёзы, а чаще в церкви за неё, грешную, свечки ставят.

***

К очередному приезду сына Анна затеяла беляши. Минут через 30 приедет автобус. Женщина торопливо раскатывала скалкой тесто, когда услышала стук в дверь. Она, радостная, выбежала в коридор, но прежде чем открыть замок на двери, спросила: «Костя, это ты?». Ей ответили глухо, голосом сына: «Да». Она распахнула дверь, но на крыльце  никого не оказалось. «Что за чертовщина? Какая-то нечисть просилась в дом – я её и впустила! – мелькнула тревожная мысль. С невероятной быстротой забилось в груди сердце. – А может, душа сына являлась к ней, чтобы сообщить о беде, случившемся с ним в дороге? Спаси, сохрани его, Господи!» – перекрестилась Анна и, войдя в дом, начала снова возиться с беляшами, одновременно истово читая молитвы. Минут через 15 явился с сумкой через плечо сын, целый, невредимый. Неужели он разыграл её?

– Костя, ты меня напугал, стуча в дверь! – парень недоумённо воззрился на мать

Взволнованный её рассказом он с иконой в руке прошёлся по комнатам, почитал молитвы. Анна собрала на стол в кухне.

– Ты употреблял наркотики внутривенно? – заметив исколотую шприцами вену на руке сына, спросила Анна, растянув губы в вымученной улыбке.

– Ой, да я как только не употреблял их! – махнул он беззаботно рукой.

Анна прошла в комнату открыла компьютер со статьёй в Интернете о последствиях употребления наркотиков, произвёдшей на неё эффект разорвавшейся бомбы! Позвала Костю, успевшего доесть беляши.

– Прочитай, сынок! – и оставила его наедине с текстом.

«Сколько лет отпущено наркозависимым? – прочитал Костя. – На этот вопрос статистика Минздрава повествует, что при самых благоприятных обстоятельствах человек, употребляющий наркотики внутривенно, живёт не больше десяти лет. В среднем больные живут от двух до пяти лет. Если же у человека слабый организм, и он часто употребляет, то срок сокращается до нескольких месяцев. Самое страшное, хотя и закономерное последствие наркомании, летальный исход. Масштабы поражения организма настолько обширные, что врачи искренне удивляются, как их пациент всё ещё жив. И хотя организм функционирует на последнем резерве, сам наркозависимый до конца своей жизни так и не осознаёт, насколько серьёзна его ситуация».

Далее следовало, что употребление наркотиков, в первую очередь, влияет на состояние мозга. Наркомания приводит к снижению интеллекта, слабоумию, тяжёлым психозам, депрессиям. Как будто про него, Костю, который даже курсы не может освоить, шла речь! А ещё страдает иммунная система – организм не может противостоять элементарным заболеваниям и инфекциям, даже обыкновенная простуда может вызвать осложнения, несовместимые с жизнью. Господи, спаси, сохрани! Но недаром говорят: предупреждён – защищён!

Сына явно впечатлил текст. Был грустен и серьёзен целый день – умирать даже старикам не хочется, а уж молодым, тем паче. «Куй железо пока горячо!» – подумала Анна. Набрала номер Королёва, главного инженера филиала Газпрома, мужчины тучного и одышливого, с которым имела шапочное знакомство,  тот иногда приезжал в детский сад за внуком. Попросила сына, бывшего выпускника политехнического института, трудоустроить.

– А почему он до сих пор не работает по своей специальности? – кашлянув, деловито поинтересовался мужчина. В густом басе  озабоченность и сомнение.

– Сын по молодости лет не захотел на заводе трудиться. А может, не приняли его без практики, – с сожалением произнесла Анна. – Работал на ремонте фасадов, крыш. В Москву ездил по вахтовому методу, где на корейском заводе на конвейере трудился, собирал электронику для телевизоров. Стал мудрее, понял, что без постоянной работы ни жилья не приобрести, ни семью не сможет содержать.

Королёв пригласил Костю на беседу. Прихватив диплом, он охотно поехал на вахтовой машине на приём к нему. Побеседовав с молодым человеком, инженер велел зайти к начальнику, коренастому мужчине с залысинами на высоком лбу, сообщившему, что вакансий на сегодня нет. Освободится место, позвонят Косте.

– А как долго ждать? – обречённо спросил тот.

– Как знать, может, целый год придётся прождать, – развёл руками начальник, забивая его данные в сайт предприятия. – Я бы посоветовал пока поработать где-нибудь.

Когда сын сообщил матери о результатах поездки, та приуныла было. Но не дала воли чувствам. Да и Рая настойчиво советовала не отпускать Костю из дома, что ещё более утвердило Анну в желании устроить его на работу у себя в селе. Позвонила в местное бюро по трудоустройству. Оказалось у немецкого предпринимателя, построившего в районе современный молочный комплекс, есть вакансия оператора по уходу за животными. Основные процессы там автоматизированы, но, несмотря на внедрённые новейшие технологии, есть и доля ручного труда. В отдел кадров предприятия Костя позвонил сам. О подробностях решил узнать на месте. И всё же, к удивлению Анны, сын пытался выискать пути к отступлению от задуманного. Заныл, как маленький, – не хочу навоз чистить из-под коров. Привычка жить легко и бездумно тянет назад. Стоит ей пожалеть «бедненького», снова останется не у дел.

– Трудностей избегать – самоуважение потерять! – упавшим голосом проговорила она. – Я уж не говорю об отношении  окружающих людей!

– Я лучше на курсы сварщиков пойду в городе! – запротестовал он. Но голос, с каким он произнёс это, был далёк от уверенности.

– А что до сих пор тебе мешало это сделать? – ледяным тоном спросила Анна, внимательно посмотрев на сомневавшегося сына. – Опять матери оплачивать курсы, содержать тебя во время учёбы? Кто, в конце концов, оплатит долги на кредитных картах? Предлагаю, живи на всём готовеньком у меня, – мягко нажала она на него. – Отработав с полгода в молочном комплексе, закроешь долги на кредитках. Может, к тому времени вакансия появится в Газпроме – туда тебя возьмут, забили же твои данные на сайте.

После первого рабочего дня у сына все суставы болели и ныли. Накидался он навоза и снега возле территории молочного комплекса – стоят метельные дни, намело сугробы. Лёг рано, но уснуть не смог, пока мать не дала ему обезболивающие таблетки. В четыре утра уже вставать, собираться на вахту. Молится Анна за него, чтобы Богородица покровительствовала в его начинаниях, чтобы материнская любовь придала силы перенести трудности и испытания, посланные ему.

Через неделю стало похоже на то, что сын втягивается в рабочий ритм – легче стало ему. Окреп, появилась уверенность в себе. Весь светится изнутри, повеселел, обаятелен, харизматичен. Шутит, беззлобно насмешничает над матерью. Та лишь улыбается в ответ. Это лучше, чем когда он в депрессии и зол на весь белый свет! Вот и сегодня приехал с работы на вахтовой машине в девять вечера. Бодрый, вдохновлённый, понял, не боги горшки обжигают! Насиделся в одиночестве – ему по душе общение с людьми, новизна, что и получает на работе. Жизнь кипела и проходила мимо него, киснувшего без дела. А сейчас окунулся в неё, и она, несмотря на трудности, нравится ему.

Поужинал сын в столовой на работе, однако с удовольствием взялся готовить сладкий пирог к чаю. Анна в этот день стирала, убиралась – не до кухни было!

– Молодец! – похвалила она его.

– Чем ещё помочь, мамуль? – спросил Костя, поставив пирог в духовку. Открыл холодильник, увидел размораживаемый фарш, котлет налепил, поставил жарить на плиту. – Ты, поди, голодная, некогда присесть, поесть. Одно кофе весь день пьёшь!

– Спасибо, сынок, обо мне никто так не заботился! – растроганная его вниманием, произнесла Анна, продолжая вытирать пыль на листьях цветов в горшках, расставленных на подоконниках. – Смотри, даже цветы радуются – зацвели к твоему приезду пышными алыми и малиновыми красками!

– Да, хорошо, что я дома, – отводя глаза, произнёс он. – Это меня и спасло!

От коротких, но таких ёмких и задумчивых фраз Кости сердце Анны вдруг неприятно заныло. Да, вовремя сын приехал домой. И она сумела удержать его здесь.

– От чего спасло? – уточнила она, вскинув на него глаза.

– Да мало ли чего могло случиться! – отвечает сын, улыбаясь как ни в чём ни бывало. Стоит у зеркала, играет мускулами. Но мать чувствует, за внешней бравадой скрывает обеспокоенность и волнение.

А там, в городе, случилось непоправимое. Машины братья избили наркомана, таскавшего сестре дурь, после чего тот скончался. (Значит, Костя не врал, когда говорил о ней, как о наркоманке?). Возбудили уголовное дело. Марию заподозрили в соучастии. По словам женщины, менты её пытали, надев на голову целлофановый пакет. Чтобы избежать тюрьмы, адвокат посоветовал ей лечь в наркологическую клинику на лечение.

– Маша не глупая, несовершеннолетняя девочка, а зрелая женщина – о чём она думала, употребляя наркотики? – выдала потрясённая Анна.

– Не осуждай, мам, её, – заступился Костя за бывшую сожительницу. – Она столько пережила после смерти мужа – в наркотиках она находила отраду и покой. – Как оказалось, муж Марии повесился после совместной выпивки с ней. Что у них там произошло – один Бог ведает!

– Это не только эгоизм, но и преступление – поглощать наркотики, когда рядом малолетний сын, зависящий от неё и нуждающийся в заботе! – Костя не нашёлся что сказать.

Перед тем, как лечь в клинику, Мария попросила Костю забрать крестника Гришку к себе домой. К своей матери, проживающей в другой области, якобы далеко. А свекрови она почему-то не захотела отдавать сынишку. Да и не горела та желанием нянчиться с внуком, – некогда ей, работает. Пришлось Косте отпрашиваться с работы, ехать за Гришкой. Теперь Мария на лечении, сын с утра до позднего вечера на работе, а ребёнок на попечении Анны, потому что без документов в местный садик его не приняли. Пришлось взять отпуск, терпеть его капризы, заботиться о развитии, чтобы не отстал от сверстников: читать сказки, разучивать с ним стихи, песни, купив краски и карандаши, учить рисовать.

– Я пойду, кур покормлю, а ты мультики пока смотри, – приготовив мешанку из тыквы и фуража, сказала однажды Анна. – Не шали!

– Ладно! – важно сказал тот, сев на кресло y телевизора.

Возвращаясь из сарая, Анна уже на крыльце услышала крик и плач Гришутки.

– Бабуля, спаси меня! – Её всю затрясло – что случилось? Не помня себя, забежала в дом. Оказывается, бросив между батареями машинку, он пытался достать её, и рука застряла там. Попытки женщины помочь были безуспешны. Гриша кричал от боли. Боясь повредить хрупкие косточки ребёнка, Анна бросилась звонить в МЧС, откуда сотрудник с водителем приехали за считанные минуты. Раздвинув плоские батареи металлическим устройством, парни, проворные, ловкие, моментально извлекли ручку шалуна. Пока круглолицый доброжелательный спасатель, улыбаясь, заполнял документы, подвижный и общительный Гришутка едва на голову тому не сел.

– Я вырасту, тоже буду спасателем! – заявил он, радуясь освобождению из невольного плена. Водитель с сотрудником пожали на прощанье мягкую ладошку шалуна, взяв с него слово, что больше не будет совать куда попало руку. Широко улыбаясь, парни приветливо помахали ему руками и уехали, предварительно сообщив о случившемся в опеку и милицию. Анна, облегчённо вздохнув, подумала: «Бедный ребёнок! При живой матери таскают его по чужим людям!  Как же быть теперь – скоро весна, землю надо копать, засевать, а Гришутку, неугомонного и подвижного, разве удержишь возле себя на огороде? Выбежит на улицу, где подстерегает опасность под машину попасть. Тогда уж точно не избежать Анне тюрьмы.

Да, уход за ребёнком – это  большая ответственность. Долго будет помнить она, как Мария во время лечения от наркомании подкинула на целый месяц ей, чужой тёте, а не родным бабушкам, своего ребёнка. Оставив буквально на 5 минут мальчишку, Анна вынуждена была констатировать, что он мог остаться без руки. Мамаша, наверно, представить себе не может, какой стресс испытала Анна, как испугалась за её сына! А потом ещё нервы ей изрядно потрепали подъехавшие представители опеки и милиции, угрожая завезти уголовное дело чуть ли не за похищение малыша и за отсутствие якобы контроля за ним. Сотрудники опеки нашли родную бабушку и распорядились, чтобы та взяла внука к себе, иначе, лишат Марию материнских прав. Почему, мол, Гриша «отирается у посторонних людей, не являющихся даже родственниками?». Очень своевременное решение! После месячного ухода за не в меру подвижным дитя и последующего за этим душевного потрясения, у Анны самой возникли проблемы со здоровьем: давление, головокружение, шум в ушах. Уход за Гришуткой – чужой крест, и он, как оказалось, непосилен для неё.

Приехала бабушка Ирина, зрелых лет, но хорошо сохранившаяся красивая, элегантная женщина. Удивительно – даже шоколадку внуку не привезла, не обняла, не поцеловала его при встрече. Зато с порога руки протянула к Анне, в объятья её заключила. Вот артистка! Сели за накрытый стол. С удовольствием поела та салат и пирог с яйцами и луком, испечённый Анной к её приезду. Начала усиленно жалеть себя: «Я вся больная, и давление скачет!». Анна в недоумении – чего та добивается? Ведь органы опеки всё равно не расположены, вернее, не разрешают оставить Гришутку у Анны с Костей! Да и здоровьем Анна не блещет: вот и на этот раз голова разболелась, аж подташнивает! Велела сыну принести аппарат для измерения давления – оказалось оно у неё 180 на 100, а пульс 120 ударов в минуту. Видимо, стенокардия. Померили заодно и у Ирины давление. Оно у той, как у молодой – 120 на 80. Видит гостья, у Анны состояние хуже, начала оправдываться, лепетать про безвыходную ситуацию – некому внука забирать из детского сада – она работает до 8 вечера, чем снова поставила хозяйку в тупик. Ей же тоже на работу выходить после отпуска. А как же решение опеки, распорядившейся забрать малыша родственникам? И для чего Ирина приехала, если не может его забрать? Но Анна лишь сузила насмешливо глаза и недоверчиво покачала головой.

– Вы умолчали, что в трёхкомнатной квартире с вами живут дочь, зять и вполне взрослая внучка, – не выдержав стонов Ирины, разозлился Костя. – Да и муж, хотя и разведены с ним, вполне способен за внуком в детсад сходить! А свалили всю ответственность на нас с мамой, которая больна и на 10 лет старше вас.

Гришу родная бабуля всё-таки вынуждена была увезти в город – Анну после вызова «скорой» госпитализировали. Однажды она уже перенесла на ногах инфаркт.

***

Выбрав окошко между дождями, Анна сеяла картошку с сыном, одетого в рабочую спецовку и обутого  в резиновые калоши. Копать землю тяжело – она ещё не просохла, но время торопит. Вчера посадили с ним помидоры в парник. Сегодня надо успеть докончить картошку, потому как уволился сын с прежнего места – устроился помощником бурильщика. Завтра уже надо уезжать на новую работу. Когда-то он пенял Анне, что не помогла выкупить для него «корочки» по этой специальности. На этот раз у него самого получилось уплатить за учёбу и даже попрактиковаться. Нелегко, конечно, но даст бог, Костя справится! Внезапный звонок от дочери заставил её вздрогнуть.

– Мам, мне приснился папа, – взволнованным голосом поделилась Раиса с ней. – Мы гуляли с ним вместе.

– Он тебя не звал с собой? Ты не пошла с ним? – насторожилась Анна, у неё аж мурашки по спине забегали от плохого предчувствия. – Мне в своё время приснился умерший парень, в которого в школе была влюблена. Он вёл меня за руку в какую-то густеющую мглу. Во сне я радовалась свиданию с ним, но после этого у меня обнаружили рак, могла уйти в мир иной – сон оказался вещим.

– Нет, он шёл рядом, молчал и слушал, а я говорила, – возразила Рая. – Поле в обрамлении холмов, зелёное, цветущее; кругом ярко, солнечно, и на этом фоне папа, молодой, красивый!

– Вообще-то, отец снится к удаче. Зелень, цветы, плоды во сне к хорошим переменам – успокоившись, добавила Анна. – А мать, наоборот, как предупреждение о неприятностях или об опасности.

– Я рассказала, что Костя на работу к нефтяникам устроился, – продолжала дочь. – Папа был задумчив, а когда про Костю сказала, он как будто ждал этой новости, молча дослушал, довольный пошёл вдаль по цветущему полю, а я стояла, смотрела вслед. Так светло и красиво было вокруг!

– Как бы порадовался Борис за сына, будь он живым, – с грустью произнесла Анна. – Надеюсь, у него в той, потусторонней, жизни всё хорошо – душа его не страдает. Костя периодически бывает в церкви, молится за папу. Я дома молюсь за него. На днях  купила мёд – дала за упокой его души по баночке соседке и Толе, брату Бориса. Видишь, он дал знак тебе, что всё нормально у него. А мне он не снится, – с некоторой долей ревности добавила Анна, а про себя подумала, зато в снах её всё чаще начал появляться Сергей, чьи ласки до сих пор так желанны и сладки. Мужнины же прикосновения в последнее время сердце Анны, увы, не трогали. И всё же, хоть изредка, да всплакнёт она. А иногда неприязнь всколыхнётся в душе – сколько неприятностей тот доставил ей в жизни. С горечью сказала об этом Косте, когда завершила разговор с дочерью.

– Мам, уж ты прости папу, – посоветовал сын, глядя на неё ярко синеющими глазами. – Ему там, поди, и так нелегко отвечать за свои грехи.

– Ты прав, сынок! – согласилась она, кивнув седой головой. – Где-то я читала, что прощая, мы скидываем груз, мешающий двигаться вперёд и быть счастливыми. Непрощение подобно тому, когда выпив стакан яда, ждём смерти обидчика. Кому хуже?  Вряд ли тому, кого не можем простить?

– Да уж, – задумчиво протянул Костя и, со всей силой нажимая на лопату, вдруг сменил тему: – Мам, а ты в курсе, что у нашего директора сын погиб на Украине?

– Неужели? – оторопевшая Анна так и застыла на месте. – Какая жалость! Не дай бог пережить своих детей!

На Украине война идёт с февраля 2022 года. Она, помнится, спросила подругу Веру, как та относится к этому.

– Отрицательно! – был ответ. – Зачем ввязываться в войну, к которой не готовы? Сколько людей загублено! Результаты нулевые. Ясно же, весь мир против нас!

– Ну, я бы так не сказала – в основном, европейские вассалы США, как звери, с радостью накинулись на Россию, – возразила тогда ей Анна. – Да и результаты военной операции неплохие – сколько исконно русских земель воссоединилось с Россией!

А сейчас, когда дети односельчан начали гибнуть, с горечью подумала – мирное небо над головой не помешало бы!

– Война, мам, как к ней можно относиться? Ужас! – ответил сын, когда этот же вопрос задала ему. После непродолжительного молчания он криво усмехнулся. – России земли, что ли, мало?

– Костя, ты повторяешь слова наших противников! – возмутилась Анна, кидая в лунки картошку с ведра, словно пушечные ядра в неприятеля. – Руками украинцев, ставших пушечным мясом, Америка пытается свалить, ослабить, обескровить нас. Правящей нацистской верхушке во главе с Зеленским тоже не жаль свой народ, гибнувший в этой бойне! У неё, прикормленного США, миллионы долларов в кармане, и этим всё сказано. Угождая своим хозяевам, экономику свою они разрушили, плодородные земли продали американцам! Как плацдарм для нападения на Россию планировалось основать на Украине военные базы НАТО, развивалась сеть секретных биолабораторий здесь. Всё для того, чтобы стереть с лица Земли нашу страну и россиян. Мы просто обязаны были обезопасить себя, опередить врага, а не терпеть и выжидать, как это делали, когда на протяжении 8 лет на исконно русских землях в Донбассе и Луганске убивали гражданское население. Операция по демилитаризации и денацификации Украины, начатая Путиным, была неизбежна!

– Откуда у США такая ненависть к России? – нахмурившись, нервно спросил Костя. – Речь идёт о нашем существовании.

– У нас всегда были сильны идеи порядочности и справедливости, – Анна выпрямилась, на её лице выразилась гордость за страну. – Это мешает американцам беспредельничать, развязывать войны, чтобы пользоваться ресурсами попранных народов. Вот и нашли повод столкнуть лбами нацистскую Украину с Россией. Кроме того, сейчас Европу и США больше всего волнуют несметные арктические месторождения. Именно за них сейчас под видом вооружённой помощи Украине идёт битва с Россией!

Анна помолчала, собираясь с мыслями.

– Ресурсы земли истощаются, но не запасы Арктики. Поэтому наши противники спят и видят Россию колонией. Развал СССР был первым шагом, чтобы приблизиться к планам захвата плодородных земель и неисчислимых запасов в недрах страны и приграничных её районах – нефти, газа, золота, алмазов.

– Россия – колония!? – ухмыльнулся Костя, энергично кидая лопатой землю в лунку с картофелем. – Я думаю, США не удастся долго и беспрепятственно править миром. Россия сама кого угодно подчинит себе.

– Да, Россию никому не удавалось подмять под себя. – Анна, излучая уверенность, улыбнулась. – Уверена, и на этот раз победа будет за нами! Что касается «подчинить кого угодно», – женщина насмешливо прищурилась, – в отличие от европейских стран мы никогда не эксплуатировали чужие народы. Да, присоединяли к себе окраины, кстати, в основном мирным путём, заключая договоры, чтобы обезопасить свои границы от вторжения врагов. Но окраины, отнюдь, не рассматривались Россией подобно Англии, Франции и США, в качестве источников сырья и рынков сбыта товаров, то есть, как колонии. Наоборот, подтягивались до современного уровня развития – в них строились предприятия, развивались промышленность и сельское хозяйство. Причём делалось это за счёт средств центральных регионов России. Окраины богатели, а центр задыхался без капитальных вложений, прозябал, не развивался. Особенно заметно это в сельской глубинке. Посмотри, в каких условиях до сих пор живут сельчане! Дома – избушки пятистенки с минимумом удобств! Когда Советский Союз распался, богатые окраины ушли от нас, прихватив в придачу исконно русские земли. К примеру, Украина, отделившаяся от нас, получила в наследство не только заводы, где собирали самолёты, ракеты, строили корабли, но и не принадлежащие им раньше земли. Она вошла в десятку ведущих стран мира. Но сейчас все сметено, разрушено «евромайданом»! Я согласна с нашим президентом, все, что мы построили на Украине, – всё наше!

– Но мы дали повод Европе и США обвинять нас в нападении на Украину, – сведя вместе брови, озабоченно сказал Костя.

– Войну не мы развязали, – с досадой возразила Анна словами Путина. – Мы использовали военную силу, чтобы остановить НАТО, продвигающегося к нашим границам, использующего украинцев, как таран, против России.

– А как получилось, что исконно русские территории при распаде СССР перешли Украине? – сын, в очередной раз закрыв сырой землёй картошку в лунке, смахнул со лба бисеринки пота, непонимающе воззрился на мать.

– Их, некогда освоенных нашими предками, ещё при советской власти вожди начали раздавать налево направо! – с горькой иронией произнесла Анна. – У крымских татар, потомков Золотой орды, и турок при Екатерине Второй Россия «отбила» и в 1783 году присоединила Крым. А в 50-е годы двадцатого столетия Хрушёв, большой хитрован, «подарил» этот полуостров своим соотечественникам. Если при Богдане Хмельницком к России добровольно причём присоединилась крохотная территория, заселённая украинцами, то Ленин включил в состав Украинской республики Малороссию. Кстати, часть этой территории уже в 2022 году в ходе военной операции освобождена и после референдумов, как и Крым, присоединена к России – восторжествовала историческая справедливость! Так что, Путина по праву можно назвать собирателем земли русской.

При Сталине Украина обросла землями закарпатских русинов, просившихся о присоединении к РСФСР, плюс Донбассом, Западной Украиной. По итогам Второй мировой войны Украине отошли Львовская, Ивано-Франковская, Закарпатская и Черновицкая области – кстати, исторические территории Польши, Венгрии, Румынии, чьи ресурсы использовались Гитлером против нас. При этом же вожде «отданы» зауральные степи Казахстану. В Приднестровье, как известно, Суворов прошёл с русскими войсками, основав там города. Разве Россия не вправе претендовать на дружеские связи и влияние на него?

– Американцы не хило бы устроились на исконно русских землях, отошедших в своё время Украине, если бы мы не опередили их! – сделал вывод Костя. Он достал из кармана сигареты, прикурил. Ухмыльнувшись, продолжил с издёвкой: – Не сбылась их заветная мечта, потому и мстят, вооружают нацистов, тем самым убивая наших парней.

– Хорошо, что ты это понимаешь! – с грустью кивнула Анна.

– Сейчас Зеленский с трибуны ООН требует убрать наши войска с освобождённых от нацистов территорий. Но уйди мы, там вольготно разместятся натовские войска, – присев на обочину огорода, согласился сын с мнением, высказанным с самого начала матерью. – Согласен, этого никак нельзя допустить. Мам, воевать меня, наверняка, не возьмут по состоянию здоровья – Костя не служил в армии из-за плоскостопия. – Но с моим инженерным образованием меня тоже могут призвать восстанавливать военную технику. Я буду рад оказать нашим войскам всемерную поддержку.

– Надо, так надо! – невесело произнесла Анна. Бросив на вылезающую из-под земли зелёную травку пустой, из-под картофеля, мешок, она опустилась рядом. – Не скрою, мне, матери, не хочется, чтобы ты, не служивший и не подготовленный к военным действиям, подвергался опасности на фронте. Пользу Родине тебе и в тыловом соединении можно приносить. Будь что будет. Все под Богом ходим. Погибнуть можно и в мирное время. Надеюсь, всё будет хорошо.

– Да, жаль, гибнут ребята! – втягивая в себя сигаретный дым, Костя с тоской уставился в далёкий синий горизонт. – Сколько продлится военная операция на Украине – один Бог ведает. Вся Европа во главе США ополчилась на нас. В Афганистан ограниченный военный контингент тоже вводили на несколько месяцев, а война продлилась там 10 лет. И всё потому что «душманов» вооружали американцы, оказавшиеся исконными нашими врагами!

– Вернусь к словам подруги, что зря ввязались в конфликт с Украиной, – в унисон словам сына с грустью произнесла Анна, поморщившись от занывшей боли в груди. – Да, к войне мы недостаточно были подготовлены, Вера права! Хотя у нас лучшее в мире вооружение: новейшие виды грозных крылатых ракет с гиперзвуковыми скоростями. Они неуязвимы для противоракетной обороны НАТО, поставляющего Украине наёмников и вооружение. Одни только названия ракетных комплексов что стоят – Сармат, Кинжал, Авангард плюс лазерное оружие! Подобных аналогов нет в мире, и у НАТО против них нет защиты! Будет нужда, и новейшее вооружение запустят в серийное производство! Скорее всего, его уже частично используют в боях.

– Не хватало нам офицеров, имеющих опыт военных действий, – они попали под сокращение при предыдущем министре обороны. Не поэтому ли победа, особенно в первое время, доставалась большой кровью? – предположил Костя, разведя руками.

– И это имеет место быть, – согласилась Анна. – И есть, наверно, в стране немало либералов, сочувствовавших противоположной стороне, радующихся нашим потерям.

– Мам, а как ты относишься к Пригожину? – Костя выжидательно уставился на неё. – Некоторые политики называют его предателем.

– Мне мало что известно о Пригожине – трудно что-то новое сказать о нём. Читала его книжку, где он писал о вооружённом бунте молодёжи. Чувствуется, по взглядам он анархист. Когда возглавлял частную военную компанию «Вагнер», его бойцы неплохо воевали против украинских нацистов – государство, по свидетельству прессы, хорошо оплачивало их ратный труд. Однако они подняли мятеж, пошли на Ростов, потом на Москву, чтобы якобы добиться возвращения долгов бойцам за военную службу и снятия Шойгу, как гражданского человека, с поста министра обороны. Во время наступательных действий украинских нацистов мятеж, действительно, выглядел как удар в спину, предательство интересов России. Кроме того, во время мятежа погибли 13 российских военнослужащих Россгвардии – это уже уголовное преступление. Конечно же, возникает закономерный вопрос не использовали ли Пригожина в своих целях наши враги? Понятно, что проблема на пустом месте не возникнет! В армии, как и везде, могли быть свои недостатки, которые своевременно надо устранять, но, отнюдь, не таким путём, как сделал это Пригожин, действуя на радость противнику.

Мятежников удалось остановить при содействии белорусского президента Белоруссии Лукашенко – слава богу, не кровавым путём подавили. Вагнеровцев во главе с Пригожиным простили, учитывая их заслуги перед Отечеством. Некоторые утверждают, что действия мятежников могли породить гражданскую войну. Это мы уже проходили – не надо! Но Пригожин, как известно, недолго прожил после мятежа – он погиб в аварии при невыясненных обстоятельствах. Есть повод призадуматься, не подстроили ли несчастный случай те силы, которым выгодно, чтобы подозрение пало на президента, мол, не простил предательства со стороны Пригожина.

– Ладно, мам, хватит о политике, давай завершим сев, – напомнил Костя о деле.

– Хорошо, – согласилась Анна, поднимаясь вслед за сыном и ссыпая остатки картофеля с мешка в ведро.

 

Отработав смену, Костя приехал домой отдыхать. Мать не дала ему возможности целыми днями валяться на «родном для сердцу диване»  –  надо  утеплить в подвале трубы, в которых вода зимой ежегодно замерзала. Приходилось Борису спускаться в подвал, разогревать их паяльной лампой, чтобы вода по ним пошла в дом. Анна приобрела необходимые материалы, договорилась с Анатолием, братом умершего супруга, и они с Костей приступили к делу. Когда сели ужинать, оказалось, Толя уже лыка не вяжет. Сидит довольный, улыбается, обращаясь к Анне:

– Вот выпили – достигли концессуса, – важно и значительно произнёс он заплетающимся, плохо подчиняющимся ему языком. В голосе мужчины, вдовца, в мелких засиявших глазках, как показалось женщине, явное желание понравиться ей – этого только не доставало!

– Ты где это так напился? – вскипев, осадила Анна его. Тот сконфузился и замолчал от её далёкого от деликатности вопроса. От веселья, раскованности, игривого тона не осталось и следа.

– Что тут особенного – мы же взрослые люди! – вякнул Костя в защиту дяди. – Где хотим, там и пьём, расслабляемся!

– А он до дома дойдёт? – Анна сердито уставилась на сына. – Уже темнеет, грязь непролазная после дождя, а он нахлестался, как твой отец, вечно за углом напивающийся! Слабо было дождаться, когда на стол накрою, под закуску выпить?

– Мам, спасибо, что мясо нажарила, с остальным сами разберёмся! Иди, отдыхай! – Константин вежливо проводил Анну из кухни до её спальни. Ей в этот момент даже понравилась решительность сына.

– Мамуль, я хотел, чтобы он, выпив, расслабился – это бы помогло ему свободнее общаться с тобой.

– Зачем? – опешившая Анна уставилась на сына.

– Неужели не видишь, он симпатизирует тебе! – Костя игриво улыбнулся щербатым ртом. – Вы оба одиноки, поженились бы. У него благоустроенная квартира – тебе бы досталась!

– Не нужна мне его квартира – у него дети есть, пусть им она достанется! – вспылила Анна, ещё больше разозлившись.

– Ладно, ладно, успокойся! – Костя быстро юркнул из спальни, прикрыв за собой дверь.

Анна прилегла с книжкой в руках поверх одеяла на кровать. Но чтение не шло на ум. В груди разливалась щемящая боль, которая с каждой минутой становилась сильнее, словно сердце жгли паяльной лампой. «Да что же это такое? – подумала женщина. – Что так растревожило меня?». Пытаясь отвлечься, забыть про боль, Анна позвонила дочери. Поговорили о внучке, но лучше не стало. Рассказала о пьяном Толике, почему-то умолчав о Костином желании поженить дядю с ней.

– На меня из глубины души вдруг нахлынуло что-то, накрыло с головой, словно чёрным крылом, – поделилась она с Раисой о своём состоянии. – Вспомнила, как папа напивался во дворе прежде, чем зайти домой. Эти двое тоже спрятались от меня в подвале, потихоньку высосали бутылку, а может и не одну, судя по тому, как у дяди язык не поворачивался, не повиновался ему!

– Ну, понятно, взрослые…

– И вообще, с какой стати, Костя напоил его? – выплёскивала Анна эмоции, жалуясь дочери. – Я целую сумку продуктами набила Толику – не обязательно водкой заливать того. Сегодня напоил, завтра опять покупать спиртное, провоцировать на запой? И никакой уверенности, что не загуляет с похмелья! Кто будет доделывать начатое?

– Не накручивай себя сама раньше времени! – отмахнулась дочь. – Мам, зачем? Кому хуже сделала? Мужиков не изменить! Папку перевоспитала? Нет, нервную систему только посадила! Да плевать – себя побереги. Все равно будут делать по-своему, а ты будешь страдать и переживать. Придёт завтра, куда он денется!

– Да не только в этом дело! – нахмурилась та. – Разобраться бы, в чём корень зла? Отчего в душе такая смута?

– А плохо тебе потому, что тебя не спросили, пить им или нет! – продолжала разъяснять дочь. – Ты человек такой, надо чтобы все по-твоему было. Но так уже не будет! Костя не маленький! Конечно, он неправильно поступил, как блаженный, «а чё такого?» Но и ты не права, не сможешь ты все контролировать! Смирись с этим!

– Не то, не то говоришь, Рая! – не согласилась мать. – Я не хочу контролировать взрослого сына. Да и не под силу мне это. Какое спокойствие устанавливалось было в душе после того, как Костя начал работать – даже сердце не беспокоило. И вот на тебе – сорвалась! Видеть не могу пьяных – ненавижу, презираю их! Страдаю, сталкиваясь с ними, меня корёжит, трясёт, огнём жжёт, вспоминаю через что я прошла! – Вот и нашлось объяснение, почему ей так плохо.

– Мам, сейчас же успокойся! – с досадой прикрикнула дочь. – Дядя пришёл и ушёл, пусть бухает! Тебе что с ним жизнь доживать? Вот и не думай! Своими мыслями выводишь себя на линию жизни, где плохое имеет место быть! Ты меня удивляешь! Сама все время наставляешь нас на работу над собой, а сама!..  Ну-ка гони плохие мысли! Все будет хорошо! Ты прочитала столько книг по психологии! Я тебя не узнаю, мам! Ты же у меня умничка! Я тебя очень люблю! Ничего страшного, на мой взгляд, не случилось. Ты лишь всё слишком близко к сердцу воспринимаешь! Сама же знаешь, сколько жизненной энергии забирает это! – разойдясь, отчитывала её Раиса. – Тебе нужно загнать в загон табун своих скакунов и лечь спать.

– Ты хорошо освоила мои уроки. А сама я постоянно съезжаю на заезженную колею! – смущённо промямлила Анна. – Просто ситуация с дядей Толей, напомнила мне всё самое худшее, что связано с Борисом. Всё-таки он был чужой по духу мне человек. Только непонятно, почему я так скучаю по нему. Толя, кстати, всё самое отрицательное, что было в брате, напоминает мне, поэтому и неприятен. Как на грех, он, голодный, постоянно пасётся у нас. Кормлю, сумку продуктами нагружаю.

– Мам, зачем приваживаешь его?

– Не выгонишь же его, щёлкающего зубами! – пошутила  та.

– Иронизируешь! Знаю я тебя, мам, – ты последнее отдашь!

– Это не важно! – пробормотала Анна, мотнув головой. – Главное, докопалась, отчего так плохо стало на сердце, – надеюсь, сейчас пройдёт. Пойду, водички попью.

– Попей и съешь что-нибудь сладенького – мне это помогает.

– А лучше не станет, таблетки выпью, те, что ты купила мне, – произнесла Анна с благодарностью. – Спасибо! Не беспокойся.

 

Доделав хозяйственные дела, Костя, уехал в город на приём к зубному врачу. Заодно грозился заняться ремонтом труб в однушке. Мать отдала ему кредитную карту, откуда он по приезду на место снял приличную сумму – якобы закупил трубы.

Сама Анна на следующий день, с утра, пошла с соседкой Ритой в ближний лесок, где в благоприятный год на полянках, открытых солнцу, в изобилии водилась земляника. Ягоды было море. Ярко-красная, сочная и сладкая, она кокетливо выглядывала из высокой травы, словно предлагая – бери, рви меня. Соседка, нагнувшись, начала бойко раздвигать траву, выбирая самую крупную и спелую ягоду. Анна, отойдя от неё на некоторое расстояние, тоже занялась этим. Под благоухающий аромат трав, цветов и душистой земляники, хорошо думалось – мысли сами собой текут, уносятся мечтами в неведомую даль. Рита что-то рассказывала о внуке, потом переключилась на проблемы дочери Тани, оставшейся старой девой. Мол, клеится кто-то к ней. Татьяна под предлогом, что все хорошие парни в её возрасте уже определились, обрели семьи, отталкивает, не принимает ухаживания – ей кого попало не надо! Анна, занятая своими мыслями, слушала вполуха, поддакивала изредка. Потом предложила познакомить Таню с сыном Верочки. Рита принялась нахваливать дочь, какая она чистоплотная да работящая! Но телефонный звонок перебил её. Анна извинилась, достала из кармана мобильник.

– Мама, Костя довёл меня до слез! – рыдала дочь в трубку. – Я не знаю, что делать! Звони ему – мне одной не справиться!

– А в чём дело? – насторожилась та. Рита перестав расточать похвалы дочери, прислушалась к тревожному голосу Анны.

– Покажи его срочно врачам! – глотая окончания слов, быстро тараторила Рая. – Сердце надо проверить, голову! Мама, надо его спасать!

– Ничего не понимаю – от чего спасать? – увидев заинтересованный взгляд соседки, Анна умолкла с каменным лицом.

– Костя говорил Саше по телефону, что у него был то ли инфаркт, то ли инсульт, когда в однушке ночевал! Он так предполагает, потому что ноги отнимались у него. Я привезла его к себе на квартиру. Ноги отошли. Но ведёт себя как дурачок! Суетится, вещи какие-то перебирает, перекладывая с одного места на другое.  Мечется, привезти, отвезти что-то надо ему!

Анну, словно током, шарахнуло, покачнулась – земля под ногами поплыла. Поняла, сын снова сорвался. Может, и инсульт получил, употребив наркотики. Без слов ясно – у сына, тихо шифером шурша, крыша едет не спеша! Только говорить об этом нельзя при болтливой соседке. Скажи курице, она – всей улице!

– Пусть едет домой! – собрав волю в кулак, как можно спокойнее сказала мать.

– Он не хочет домой! – занервничала дочь. – Переругалась с ним! Орет – планы, дела какие-то у него!

– Отвези его на вокзал, посади на автобус, – предложила Анна, крепясь изо всех сил, чтобы и самой не закричать, не взвыть от отчаяния.

– Уговаривала на утреннем поехать, даже отвезти на автовокзал предлагала – отказался! Вон подкинул рюкзак на спину, ушёл к другу, хлопнув дверью.

– Сейчас сама позвоню ему, – пообещала мать и отключила телефон.

– Не хочет домой ехать? – с любопытством уставилась на Анну Рита.

– Да, знакомую встретил, загулял! – как можно беззаботнее проговорила та.

Соседка снова затрещала о чём-то своём, не давая оглушённой приятельнице опомниться и сосредоточиться. Звонок сыну Анне ничего не дал. Тот подтвердил, поедет к другу. Пришла беда – отворяй ворота!

– Мне домой надо, – потеряв интерес к ягоде, устало проговорила Анна.

Соседка одна не захотела остаться в лесу, присоединилась к ней; по дороге, не умолкая, вещала о чём-то своём. Анна, готовая  расплакаться, чтобы не выдать себя, вынуждена была согласно кивать головой.

Когда вернулась в свои пенаты, снова позвонила Косте, спросила, где он находится. Оказалось, гуляет в каком-то парке. Начал сердито выговаривать, как мать с сестрой достали его со своими истериками. Если сейчас она не уговорит его ехать домой, то завтра, если даже поедет сама за ним, может не найти сына. Тот затеряется в городе у какой-нибудь девицы, приятеля или в однушке умрёт от передозировки. Анна схватилась за сжавшееся горло, всхлипнула и расплакалась.

– Ты что, мам? – сменил сын свой тон. – Успокойся, всё нормально!

– Если ты не приедешь сегодня – завтра сама за тобой поеду! – рыдая, сообщила она ему. – Пожалуйста, бери такси, езжай на вокзал!

Костя взвыл, словно ему наступили на больную мозоль. Однако после долгих уговоров пообещал сделать так, как мама настаивает. И отключил телефон.

Анна места себе не находила – всё валилось из рук. Варенье тоже подгорело. У Кости семь пятниц на неделе. Он может передумать ехать домой. Каждый несёт свой крест. И господь тоже его нёс. Потом распяли на этом же кресте. Сейчас она чувствовала себя подобно распятому Христу! Мучительно болело сердце! Она металась по дому, кидаясь с одного окна к другому, высматривая, не скрипнет ли калитка, не покажется ли сын. За что ей такой нелёгкий крест? Может, за её безбожие и неверие? По силам и возможностям ли он ей? Судьба дала ей пьющего мужа, но не бросила его, чтобы не умер под забором. Долго выкарабкивалась со дна смертельного заболевания. Следом новое испытание – сын наркоман! Не зря Костя ударился в это увлечение. Видимо, не чувствовал себя комфортно в жизни без них. Не видел пути к личному счастью, потому что не было у него перед глазами идеала семьи, примера доброго сосуществования и любви родителей друг к другу. Не знал он, к чему надо стремиться всем сердцем и душой.

Наконец, мать дождалась сына – приехал он к вечеру. А на другой день Костя начал отекать, весь опух, нос, щёки тоже распухли, под глазами чернота, губы посинели – неужели почки отказывают? На душе у Анны тоска и отчаяние, однако нотации держала при себе. Заварила семена укропа, как мочегонное, заставила пить через каждые полчаса. Отёков стало меньше. Записала его на приём к неврологу. Тот нашёл у Кости невралгию и вегетососудистую дистонию. О наркотиках сын умолчал, хотя понятно, что они спровоцировали обострение болезней. Где тонко – там и рвётся! Положили в дневной стационар: уколы, капельницы, назначили электрофорез и прочие процедуры. Через неделю парень почувствовал облегчение.

Позвонила Раиса, мол, судя по разбросанным  презервативам, Костя был в однушке с какой-то девицей. В квартире грязь, беспорядок. Теперь надо все отмывать заново, чтобы продать квартиру. А Анна подумала, что девицы могло и не быть с ним. Где-то она читала, что в презервативах наркоманы держат «белую смерть». Хорошо, что капельницы ему назначил врач. Анна надеется, они выведут наркотики из организма, укрепят его, может,  снимут зависимость от них.

С дневного отделения больницы Костя после капельницы и прочих процедур в очередной раз приехал на такси после обеда. Анна уже успела устать к его приходу, а дел в саду, огороде и дома меньше не стало.

– Костя, поешь, я там оладушки из кабачков напекла.

– Спасибо, мамуль, – улыбнулся парень, направляясь к раковине мыть руки. – С удовольствием поем.

– Помощь твоя нужна, сынок, – после этих слов тот, вытирая руки полотенцем, выжидательно уставился на мать. – Жуки опять расплодились на картошке. Местами одни голые веточки остались. Прополка, полив, сбор малины, крыжовника, компоты, варенья – дел полно, не успеваю разгребать. Скоро огурцы, помидоры будут созревать. Их солить, мариновать придётся.

– Мам, я устал – боль и ломота во всём теле, – сослался сын, один за другим уминая оладьи и запивая их сладким чаем. – Я же на больничном!

– Костя, у меня тоже спина болит, особенно шея с поясницей! – плечи женщины поникли, руки безвольно опустились. – Некогда гимнастику, растяжку мышц сделать, после них легче становилось.

Анне так хочется, чтобы сын услышал её.

–  Раньше я была моложе, сильнее – справлялась! Теперь сил меньше, а дел не убавилось. Я пытаюсь донести до тебя, что мне нужна твоя помощь, но, увы! Извини, ты только загружаешь меня своими проблемами, помощи от тебя мало!

– Вечером потравлю колорадок, – направляясь к дивану, проговорил Костя, – сейчас посплю, глаза слипаются.

– Отдохни немного, – уныло соглашается мать. – Но не до вечера же будешь спать. Ягоду то ты можешь собирать – для этого много сил не нужно! Не дрова же прошу тебя рубить!

– Я руки не могу поднять – стреляет в плечах! – раздражаясь, бросил он.

– Мне кажется, тебе, наоборот, надо больше двигаться – работой, ходьбой, гимнастикой восстанавливать подвижность суставов и мышц. А ты вместо движения на такси раскатываешь! Поинтересуйся у доктора насчёт нагрузки.

Сын помалкивал, перед тем как уснуть, пялился в свой мобильник. Тяжело вздохнув, подумала Анна: «На Костю, где сядешь – там и слезешь!». Но нет, жуков вечером потравил, но этой помощи матери мало – дел непочатый край, когда свой дом, огород и сад. Анна убеждена, оздоровление тела связано с движением. На следующий день снова вернулась к этой теме.

– Костя, ты снова можешь возразить, я, мол, на бюллетени – и этим всё сказано! Предлагаю вспомнить Алексея Маресьева, когда он, лишившись ног, заново учился ходить. Да и сама я от болей в спине спасаюсь гимнастикой. Подрастеряла, правда, во время папиной болезни гибкость и пластичность. Собираюсь восстановить их. Уверена, легче станет. Раиса завидует: «Сила воли у тебя, мам, о-ого-о!».

– Мам, у тебя, как и у Маресьева, другое заболевание! – снова раздражаясь, зло спорит Костя. – А у меня, как показывают снимки, грыжи в шейном отделе позвоночника. В моём состоянии нужны покой и медикаменты, чтобы прошли боли. Я же говорил, руки наверх поднять не могу. Тебе тоже советую к врачу обратиться, а то тебя силком в больницу не затащишь!

– Я не исключаю помощи доктора, который может диагностировать болезнь, выписать лекарства, прооперировать при необходимости пациента. – Анна призадумалась на мгновенье. – Но врач не всесилен. Даже самый талантливый из них и самые сильные медикаменты не помогут больному, если он сам будет лежать пеньком и не делать никаких шагов и усилий к своему оздоровлению.

– Какие ещё усилия? –  нахмурился Костя.

– Только движение и настрой на выздоровление, пробуждают волю и те силы, те мощные процессы в организме, которые оздоравливают его. Вспомни, как я исцелилась от рака. А ведь выживают после операции с третьей стадией рака единицы. Ясно же, почему я оказалась в их числе. Человек сам себе доктор. Он может сам себя вылечить, запустив в организме механизм исцеления, и сам же себя погубить своим пессимизмом.

Медикаментозное лечение Косте не помогло. Якобы ему можно помочь только операбельно, устранив грыжи, – положили его в городскую больницу. Посадил он позвоночник от тяжёлой работы у нефтяников при бурении скважин. К тому же, отца тягал с пола на диван. После операции Костя приехал домой – бюллетень ему продлили. В тот же день раздался звонок от Мария на мобильник парня. Она с Гришуткой в последнее время жила у матери в глухой деревушке.

– Мама, Маша не поладила с матерью, хочет к нам приехать жить, на работу устроиться, – глядя на неё повеселевшими лазами, сообщил сын после разговора с бывшей сожительницей.

– С матерью не поладила, а со мной поладит? – насторожилась Анна.

– С тобой да – ты спокойна, как танк!

– А тебе она нужна? – Анна подняла глаза на улыбающегося, сияющего, как медный пятак, сына. Можно было не задавать этого вопроса. – Пусть приезжает, – разрешила она.

Автобус приехал поздно. Костя, наняв такси, уехал за Машей и Гришуткой на вокзал. Анна хлопотала, накрывая на стол. Нарезала салат из помидоров и огурцов, поставила варить манты. Но вот гости дома, свалили сумки в прихожей, разулись, надели тапочки. Мария расчесала длинные ниже плеч волосы, крашенные под блондинку, но выглядевшие безжизненно и неприглядно, как свалявшаяся шерсть. Была она среднего роста, с округлыми плечами и крутым широким тазом, однако талия узкая, тонкая. Словно почувствовав оценивающий взгляд Анны, гостья улыбнулась большим ртом, но желто-зелёные глаза её остались холодными и неприветливыми. Хозяйка пригласила поужинать – помыв руки, все уселись за стол. Анна первому положила манты на тарелку Гришутке, погладила по шелковистым волосам на русой голове. Тот вскинул карие глазёнки на Анну, произнёс стеснительно: «Спасибо, бабуль». Значит, не забыл, как она нянчилась с ним! У женщины потеплело в груди. Костя разлил вино. Манты, приготовленные хозяйкой, понравились Марии, охотно ела, нахваливала их. Оказывается, это её любимое блюдо. Потом принялась восторженно рассказывать, как лечилась в клинике. Анна, погрустнев, слушала Машины откровения. Заметив её настроение, гостья, радостно возбуждённая, сменила тему.

– Вы ни о чём плохом не думайте, тёть Аня, – всё будет хорошо! – вдохновенно произнесла она. – Я буду во всём помогать вам!

– Поживём – увидим! – сказала Анна.

Гришутку уложили в детской. Бабушка достала сборник сказок, начала ему читать про трёх поросят. Мальчишка вспомнил содержание – Анна читала ему сказки, в том числе и эту, когда он был у них во время пребывания матери в клинике. Перебив бабушку, стал бурно рассказывать, как волк чуть было не слопал поросяток. Посмеялись с ним над потугами волка. Попросил ещё раз озвучить полюбившуюся сказку, что она и сделала. Но Гришутка не хотел отпускать бабушку. Она читала сказку за сказкой до хрипоты, пока тот не уснул.

Марии с Костей место для сна отвели в зале. Вот он – долгожданный миг для двоих. Оба хотели друг друга возбудившись страшно. Плотно прикрыв дверь, быстро скинули с себя одежды, и Мария обняла Константина. Под тусклый свет уличной неоновой лампы губы любовников слились в неистовом поцелуе. И так обнявшись, оба упали на расправленную постель. Крутыми тяжёлыми бёдрами Мария в вожделении обвила его поясницу, страстно и нетерпеливо направила вздыбившую плоть в своё лоно. Ждать было невозможно и нестерпимо. Она жаждала блаженства наслаждения немедленно, избегая каких-то ласк, на которые Костя был охоч. Он подчинился, послушно прильнул к содрогающемуся в предвкушении сладких мгновений женскому телу. Они двигались торопливо, в слитном ритме так, что дыхание у обоих зашлось, сердца готовы были выскочить из груди, губы пересохли. Колыхались округлые, пышные груди женщины. Она стонала от наслаждения, жадная и ненасытная, снова и снова шептала и умоляла его: «Хочу, ещё хочу тебя!».  И он не мог остановитьcя…

Мария, устроившись на работу в офис, где продавали мобильники, ребёнка в садик повела. Всё изменилось – Костя воспрял из глубокой депрессии, весь расцвёл. Анна после детсада, вторую смену отстаивает возле плиты: возится с огурцами и помидорами, солит, маринует, закручивает банки с салатами. Еду готовит Костя. Маша ежедневно протирает мокрой тряпкой полы. Вишню, крупную, спелую до черноты, тоже собирали Костя с Марией. Женщина взобралась на крышу гаража, обобрав ближайшее дерево, потянулась к вишне, что на территории соседей растёт. То ли не заметила этого Мария, то ли проигнорировала это обстоятельство. Лакомясь, сплёвывала косточки на землю. Этот непорядок заметила всполошившаяся соседка Рита, – зорко выглядывавшая в окно.

– Чужое оно всегда вкуснее! – выскочив на крыльцо, ядовито заметила она. Мария от неожиданности чуть не свалилась с крыши гаража. – Не трогайте нашу вишню. Приедут мои ребята – сами соберём!

– Да я горсточку только съела! – растерянно проговорила провинившаяся в глазах соседки Мария.

– Да, ладно, опять не найдётся у вас время для сбора вишен, гулять будете с гостями! – нашла нужным встрять в разговор вышедшая с тазом в руках  Анна.

– Это наши проблемы! – задетая подобным напоминанием, визгливо заявила Рита. Морщины на её скукоженном пропитом личике напряглись и углубились, рот скривился от неприязни.

– И наша тоже! – вздохнув, сказала Анна, стоя на крыльце. – Вишня ваша осыпается на нашу территорию, прорастая, занимает весь палисадник. Я устала её рубить и лопатой и топором. Вишнёвые корни живучи, ползут дальше, снова лезут из земли. Ничего не растёт из-за них, цветы и те душат – вянут, сохнут они.

Те вишенки, которые вдоль забора взметнулись к небу, Анна оставила, не стала рубить. И получила выволочку от Риты.

– Скажи спасибо, что наша вишня выросла у вас в палисаднике, пользуетесь ею. – Анна чуть не поперхнулась от её упрёка.

– Да ради Бога, выкопай – возьми их к себе! – нашлась что сказать она в ответ завистливой соседке. – У нас своих вишнёвых кустарников хватает.

– Пусть Костя вырубит те деревца, что вдоль забора растут – их корни и кроны с наших вишен питаются! – распорядилась Рита.

– Сами решим, как хозяйничать на своём участке! – высыпав вишню в вынесенный матерью таз, решительно сказал Костя, покончив этим спор между соседками.

Вечером позвонил Саша, у которого наладились дела в нефтяном бизнесе. Пригласил работать Костю к себе на предприятие. Пока сын в лаборатории будет брать анализы на качество нефти. За компьютером сидеть, обрабатывать данные. А потом видно будет. Оказалось, зря Анна плохо думала о Саше. Он остался верен старой студенческой дружбе. Не бросил в беде друга.

Через день, Костя, собрав сумку, уехал. Итак, Мария с Костей работают. Ребёнка скинули на Анну. Если переиначить известную пословицу, выйдет – нет добра без худа. Почему все находят нужным вешать свои проблемы на неё, далеко не молодую женщину, причём не меньше, а даже больше других занятую? Забывают, что она тоже работает музыкальным руководителем – после смерти мужа её снова пригласили на эту должность. У неё дом, огород, живность – всё требует её ухода, внимания. Но на кого ещё? Заболеет Гришутка – по просьбе Марии бабушка сидит с ним на бюллетене, мать только устроилась, нельзя пропускать работу. По субботам и воскресеньям тоже Анне с ним возиться. Умело манипулируя людьми, Маша заботится о своём отдыхе – берёт выходные среди недели, когда ребёнок в садике. Забирать Гришутку оттуда по вечерам тоже вменили в обязанность Анны, когда сын уезжает на работу. Тут Анна спохватилась было, а когда ей своими делами заниматься? Гриша, подвижный, хулиганистый, не усидит дома без внимания и развлечений. В этом она убедилась сразу, в первый же день, когда привела его домой и, велев поиграть с машинками, сама села за компьютер, заканчивать срочную работу. Готовясь к занятиям, Анна использует дополнительную литературу, Интернет. Преподнося детям какие-то новинки, она и сама творчески растёт. Недавно прошла дистанционные курсы при Московском музыкальном учебном заведении.

Мальчишка тем временем расшалился, кричит, хохочет. Вдруг в спину ей прилетел какой-то мягкий предмет, но удар довольно сильный. Что это? Оказывается, котёнка  в спину ей бросил сорванец – та чуть не потеряла дар речи.

– Прекрати! – наконец проговорила Анна строго. Реакция та же, только кидать отчаянно мяукавшего котёнка стал в стену.

– Если не перестанешь шалить, отшлёпаю! – пригрозила женщина, торопясь допечатать текст. Но шалопаю хоть кол на голове чеши – снова ударил несколько раз котёнка об стену.

Чтобы быть последовательной, пришлось ей соскочить со стула, несколько раз шлёпнуть проказника по заднице. Знала, физические наказания унижают, ожесточают ребёнка, она оттолкнёт его от себя, разрушит сложившиеся отношения. И действительно, позже Гриша долго отшатывался от Анны, когда та пыталась погладить его по голове с шелковистыми волосами. Но раздумывать было некогда – нужно было срочно принимать меры плюс заканчивать работу, идти с ним на детскую площадку, чтобы занялся там подвижными играми, реализуя свою энергию, а не шалил дома. Анна отключила компьютер, решила, перед сном поработать. Начала собираться на прогулку с ним. Поздно вечером, когда Мария вернулась с работы, Анна рассказала о случившемся. Что тут началось!

– Нельзя бить его – половые органы повредите! – расширив и без того большие зелёные глаза, выкрикнула Маша.

– Да ладно! – Женщина опешила от её повышенного тона. – Я лишь слегка пару раз шлёпнула, Гриша даже на расплакался, зато котёнка перестал мучить.

– Костя так же поступает, – не обращая внимания на слова Анны, заметила Мария. – А надо ставить в угол и пропесочить его! – что она и сделала, при этом проявляя полное пренебрежение к тому, что Анна села за компьютер доделывать работу. Мария бегала по комнатам и кричала, ругая дитя так, что явно не пошло на пользу его психике – он стоял в углу, как затравленный зверёк. И это вместо того чтобы спокойным, доброжелательным тоном объяснить, что нельзя нарушать установленные в чужом доме правила. Не мешало бы той задуматься, допустимо ли она сама себя ведёт. Анна не могла сосредоточиться, сидя за компьютером.

– Я уже его наказала – нельзя это делать дважды за одну и ту же провинность. Отпусти его с угла! – устало взывала она к разуму мамаши. Как бы не так! Та и слышать ничего не хотела, продолжала бушевать. Вот так влипла Анна с этой неуправляемой особой! В другой раз Гриша, видно, что-то обидное сказал ей за столом.

– Мне все равно, что ты говоришь, я с тобой не дружу! – резко оборвала мамаша малолетнего сынишку. Странные методы воспитания у этой Марии. Можно было просто элементарно объяснить суть своей обиды и неприглядного его поведения, предложить извиниться, тем самым приучать того к хорошим манерам. Но мамаша, как кисейная барышня, строя из себя обиженную, начала грубо  отталкивать от себя Гришу, не понимавшего капризного её поведения:

Воспользовавшись тем, что Мария вышла курить, Анна, слышавшая весь этот вздор, не удержалась, вышла из своей комнаты, подошла к ребёнку.

–  Гриша, ты, видимо, обидел чем-то маму, попроси прощения у неё. Пообещай, что больше не будешь так плохо поступать.

– Тётя Аня, не надо подсказывать ему, что делать! – налетела на бабушку Мария, вернувшаяся с улицы и услышавшая её слова.

– Почему? Ему надо объяснить, в чём не прав, он этого не понял! – удивилась недальновидности молодой особы, та повернулась, ушла к себе.

Прошло полгода. Анна с помощью приехавшего с работы сына завершила огородную эпопею. Картошку выкопали, спустили в погреб. Лук затарили, заложили с ним на зиму. Помидоры, кабачки, огурцы собрали, ботву картофельную убрали, огород вспахали. Жизнь шла своим чередом. Всё бы хорошо, если бы Анна не чувствовала себя как на пороховой бочке из-за непредсказуемости сожительницы сына. Было 9 вечера. Бабушка, накормив малыша, мыла посуду. Тот носился по дому, играя с кошкой. Раздался телефонный звонок.

– Тётя Аня, я задержусь! – защебетала на другом конце провода радостно возбуждённая Мария. – Напарница в командировку уезжает – мы «посидим» часок на работе! – Анна на мгновенье потеряла дар речи от её слов. Это не единственный случай и повод для посиделок, после чего Маша возвращается поздно и в подпитии, весёлая и игривая. Вот посадила себе на шею барыню! Костя однажды, понервничав, сказал Грише, капризничавшему из-за долгого отсутствия матери, что та снова «бухает» на работе. Анна тогда остановила его:

– Не надо так, это разочаровывает, ранит малыша, делает беззащитным. Каково Грише осознавать, что мама, которую любит, далеко не идеал, и её высмеивают. Вспомни себя маленького, как тебе было неприятно, когда я неодобрительно отзывалась об отце. Я не понимала тогда, что невольно лишаю тебя жизненной опоры в лице папы.

Но и терпеть разгульную жизнь мамаши Анна больше не намерена. С какой стати, Мария развлекается, облегчая себе жизнь за счёт неё, пожилой женщины? Будет та больше нагружена сыном – меньше времени останется для выпивок!

– Ребёнок ждёт, не дождётся тебя, кидается от одного окна к другому: «Когда мама придёт?» А ты гуляешь напропалую! – вырвалось у неё.

Та молчком бросила трубку. Анна, тяжело вздохнув, взяла мяч, начала играть с Гришей. Через минут 10, подъехав на такси, врывается Мария в дом, начала детские вещи собирать и кидать их в сумку.

–  Маша, извини, я ведь тоже работаю, –  проговорила Анна, подойдя к ней.  – Устала так, что голова кружится, еле на ногах стою, мне бы прилечь, а я должна  заниматься Гришей.

Фыркнула та в ответ, молча бегает с каменным лицом по дому, продолжает    вещи собирать. Удивительно! Почему эта совершенно чужая для неё особа как должное воспринимает заботу Анны о её сыне и буквально выпячивает свою несуществующую обиду. Умеет она манипулировать людьми! Всё лето и осень Анна, далеко не молодая, разрывалась между работой, домом, огородом и её дитятком, а она в это время зарабатывала деньги и наслаждалась жизнью. И ни одного сердечного движения и искренней признательности в ответ. Полы в доме и те перестала мыть, пока Кости нет дома! Впрочем, и при нём, она лишний раз не разбежится что-то сделать. Лишь на себя и Гришу стирает, да еду иногда приготовит для него. А так, в основном, готовит на всех или Костя, когда он дома, или Анна. Хорошо, что продукты не только хозяйка с сыном покупают, но и Мария. А так, как гость в доме ведёт себя. Однажды Анна вымыла полы в комнатах, в коридоре и прихожей. Осталось в зале, где Мария с сыном спала, протереть их. Подошла Анна, сказала, чтобы у себя в комнате Марии полы желательно самой освежить. Та в ответ: «Могу я в единственный свой выходной отдохнуть?» и снова уткнулась в мобильник. Забыла, видно, как в день приезда обещала во всём помогать ей. Куда там – за собой бы грязь убрала! Анна лишь руками развела и ушла из зала не солоно хлебавши. Костя, разозлившись, тогда так и сказал: «Не нравится – выметайся! Я тебя не держу! Любовницу или жену я и другую найду, а мама у меня одна!». Действительно, разве мать нанималась к той уборщицей и нянькой к её сыну? А как воспитывать Гришу – не смей, бабушка, иметь и высказывать своё мнение. Она, мол, лучше знает своего сына. И порой даже считает нужным отчитать Анну, не выслушивая и не воспринимая её доводов.

– Ой, не трогай меня тётя Аня, я устала! – отмахивается от её слов. – Я сейчас взорвусь, нервы у меня на пределе!

Вспомнив про всё это, Анна молча прошла в свою комнату. Мамаша собрала ребёнка, укатила на такси восвояси, не сказав ни слова. Готовясь ко сну, Анна закапала капли в глаза, протёрла лосьоном лицо, наложила питательный крем. Мысли роились в её голове, не давая покоя. Вспомнила, как Мария вчера выполняла с Гришей задание, которое в садике дали, то есть буквы с ним учила, – раскричалась на него. Он лишь растерянно улыбался.

– Маша, у него мозг отключается, когда кричат на него, поэтому ничего не запоминает. – Анна по себе знала это – кровь бросается в голову, когда кто-то повышает голос на неё, – она  перестаёт соображать.

Та молчком повернулась, ушла курить на крыльцо. Анна посадила Гришку на колени, предложила игру на букву у, которую он никак не мог запомнить.

– Когда ты в восторге, как выражаешь свои чувства? – спросила бабушка, прижимая его к себе.

– Ура!

– С какой буквы начинается это слово? – мальчик с готовностью произнёс «у». Анна похвалила его, погладила шелковистые волосы, которые так нравятся ей. – А улитка с рогами с какой буквы начинается?

Поиграли, перебрали несколько слов. Начал Гришутка сам говорить слова, начинающие на «у». Бабушка снова хвалит его. Оживился, понял, что от него требуют! Маша  вошла с веранды, подключилась к игре. Мол, она то же самое говорила, а сын не понимает.

– В игровой форме учить надо, – пояснила ей Анна. – А в гневе таких дел можно наворотить – не расхлебаешь! И от учёбы дитя оттолкнёшь. Чаще поощряй, хвали,  вдохновляй его!

Проблемная женщина эта Мария! С Костей, когда он приезжает с работы, она, разобидевшись на что-нибудь, неделями не разговаривает, спят тоже в разных комнатах, она – с сыном своим. Спросила однажды Анна, мол, вместе тесно, а врозь – не скучно?

– Это Костя так сказал? – моментально среагировала она.

– Нет, это я говорю, – заметила Анна. – Раздружились совсем – вместе не бываете.

– Мы днём вместе. Ночью я с ребёнком, – отвечает, сама отводит глаза. То ли неловко ей эту тему обсуждать с Анной, то ли скрывает, что давно с Костей не спят.

– Ну-ну, – покачала та головой, сочтя не деликатным выспрашивать подробности.

Такое впечатление, что для неё дом Анны – временный перевалочный пункт и задерживаться здесь она не собирается долго. Якобы квартиру хочет купить в городе. Да ради бога – дождаться бы этого! Ненадёжный она человек! В прошлом у Марии увлечение наркотиками, в настоящем – частые выпивки, курево – дымит, чадит, как паровоз, на веранде. Анна пыталась с ней поговорить. Мол, женщины быстрее мужчин спиваются. Да и курево на пользу не идёт! Молодая, красивая – надо бы поберечь цвет лица, лёгкие – кашляет та часто. Мария дала понять, что она этими увлечениями возмещает, компенсирует тягу к наркотикам. Значит, во избежание наркотического срыва всё равно будет продолжать пить и курить. Анна в шоке. Забеременей та от Кости, несформировавшийся ещё плод во чреве матери будет ежедневно атаковаться едкими, ядовитыми отходами табачного дыма и алкоголем, что притормозит физическое и умственное развитие малютки. Разве может Анна смириться с тем, что внук может родиться недоношенным, неполноценным или уродом?

Анна прождала до 12 ночи, дверь не закрывала на замок – так и не вернулись мамаша с сыном домой. У женщины голова разболелась, давление 180 на 100. Выпила таблетку – давление упало до 80 на 60. Ещё хуже стало. В лобной части словно тисками давит. Так и не уснула до 6 утра.

На следующий день позвонила дочери. Возмущению той не было предела.

– Бери отпуск, приезжай завтра к нам, пусть Мария сама решает вопрос с ребёнком, куда его девать. Ты не обязана водиться с ним!!

Мария с сыном  пришли только через два дня, в воскресенье ночью. Звонят в дверь.

– Пришли, что ли, пропащие? – холодно обронила Анна.

Мария что-то лепечет, неслышно бормочет под нос в своё оправдание.

Наконец, приехал Костя с работы, привёз всем подарки, в том числе крестнику большую игрушечную машинку, которая заводится и ездит дистанционно. Марии – косметику. Анна сообщила, что поедет к дочери на новогодние каникулы – пусть молодые побудут наедине. Мария сочла нужным сообщить, что все праздничные дни будет работать. Значит, с Гришей все 10 дней сидеть Косте. Любит она перекладывать заботу о своём сыне на других!

31 декабря Костя накрыл праздничный стол. Но Мария вернулась домой лишь ближе к утру. По словам сына, «никакая», то бишь пьяная. К чему-то придралась или Костя что-то неугодное ей сказал. Этого Анна не знает, не уточняла. Орала, орала та с пеной у рта, брякнулась в постель – даже на работу проспала. Вот и весь праздник. Анне даже жалко сына стало. Стоит ли время терять с такой женщиной?

Приехав от дочери, Анна начала отмывать плиту и стены, заляпанные жиром,  у Кости руки не доходили до них. У Марии тем более. Потом сын попросил её сходить в супермаркет – продукты в доме закончились. Дал ей список, что приобрести. Сам он, убирая выпавший снег во дворе, потный и усталый, распахнул куртку и, жадно вдыхая морозный воздух на холодном ветру, простудился. Попутно Анна расплатилась за коммунальные услуги в офисе банка. Мария не считает нужным брать часть расходов на себя, хотя уже полгода как живёт у них, теплом, водой пользуется, стирая на себя и ребёнка, и электроэнергию тратит – телевизор всю ночь в её комнате даже во время сна работает. Вот нахалка! Намекнула Косте, мол, в своё время она платила за квартиру и коммунальные, когда он у неё жил. Выходит, Костя в неоплатном долгу перед ней. Пусть расплачивается не мать, а он. А сын свою скромную зарплату тратит на питание на работе, на проезд туда и обратно, одежду себе прикупил плюс продукты в супермаркетах приобретает. Оба с Марией любят вкусно и разнообразно поесть, да и от выпивки сын не отказывается на пару с ней. Упрекнула та, что чуть ли не содержала его. Тот промолчал. Спасибо, конечно. Бог воздаст за это – Анна молится за неё с Гришей, наравне со своими детьми. Но справедливости ради, стоит отметить, Мария старается не замечать того положительного, что делают для неё, а лишь то, что ей выгодно, то есть, свои заслуги подчёркивает. Забывает, что Костя, живя на квартире с ней, и из дома часто привозил продукты, и покупал их, расплачиваясь маминой кредиткой. Парень тогда, после трагической смерти мужа, устраивал Марию. Он был очень кстати на её жизненном пути, удобен во всех отношениях. Молодой человек был и любовником, и няней, и поваром, и прислугой, и мальчиком для битья, которого можно шпынять и в любой момент выкинуть из своей жизни, сославшись на то, что он безработный. Да и сейчас, когда он дома, всё время стоит у плиты, готовит на всех. А обязанности няни возложила на бабушку, а сама выпивает с подругами. Анне жаль Гришку – какой пример подаёт мать сынишке и тяжёлую, нежеланную судьбу готовит для него. Женщины, злоупотребляющие спиртным, быстро спиваются, превращаясь в настоящих зомби. Какая из неё будет мать!

Анна, человек далеко не практичный, чем Мария и пользуется в полной мере, на голову готова ей сесть, ещё и чувство вины в ней внедряет. Анна помалкивает чаще всего. Но не потому, что не замечает несправедливого к себе отношения. Просто в её состоянии, когда при малейшем волнении, её начинает преследовать головокружение, давление и приступы головной боли – эти грозные признаки надвигающегося инсульта – устраивать конфликты, сцены – себе дороже. Да и не в её правилах проворачивать разборки! Однако по поводу коммунальных услуг придётся напомнить Марии. Зимой у Анны на оплату коммунальных услуг уходит половина пенсии. Дорого обходится это удовольствие – газовое отопление. Да и остальные услуги щиплют карман рядового человека. Можно, конечно, по привычке промолчать, пожалеть «бедную» Марию с ребёнком, но с какой стати?  На спиртное, которое льётся рекой, у неё всегда находятся средства. Анна устала после неё выносить пустые бутылки в мусорку! Оставить всё как есть, чтобы та продолжала баловать себя водкой и коньячком? Так думала женщина, выйдя из душного помещения супермаркета и дыша свежим морозным воздухом.

Зазвенел телефон. Высветился номер сына. Оказалось, из садика сообщили, Гриша заболел – велели срочно его забрать. Костю знобит, температура снова поднимается. К тому же, он ужин готовит. Попросил мать попутно зайти за ним.

– Да, конечно, заберу! – озабоченно произнесла Анна, промолчав о  сумках и пакетах, которые поставила прямо на снег. – Наверно, ребёнок от тебя заразился.

– Скорее всего, – согласился Костя.

Отключив мобильник, Анна растерянно оглянулась. Приспичило же ей нагрузиться на полную катушку! Срочно забрать Гришку не получится – до садика минут сорок тащиться с авоськами. Взгляд Анны упал на стоящего рядом с шикарным чёрным автомобилем среднего роста плотного мужчину в куртке и вязанной шапке, с интересом поглядывавшего на неё. Поди, посмеивается про себя – бабы не жалеют себя, таская тяжести!

– Простите, а вы не в сторону садика едете? – обратилась Анна к незнакомцу, уже приоткрывшему дверцу и готового сесть в салон машины.

– Садитесь – подвезу! – с готовностью проговорил тот и распахнул перед ней переднюю и заднюю дверцы.

– Ой, спасибо большое, это так любезно с вашей стороны! – затараторила приятно удивлённая и повеселевшая Анна, закидывая с его помощью на заднее сиденье пакеты и сумки, а на переднее – садясь сама. – Надо срочно забрать больного ребёнка из садика!

– Я работал на нефтяных промыслах в Сибири – там климат суровый, – садясь за руль, пояснил мужчина. – На моей памяти замёрзла женщина с ребёнком. Поэтому мы, водители, привыкли подвозить пассажиров, даже если они не голосуют – с такими морозами шутки плохи!

– Как это благородно с вашей стороны! – продолжая восхищаться его поступком, улыбнулась раскрасневшаяся пассажирка. – А как вы, сибиряк, оказались у нас в селе?

–  Жена – уроженка этих краёв. Когда оба вышли на пенсию, переехали сюда. Правда, супруга год назад умерла, – немолодой мужчина погрустнел.

– У меня тоже муж умер, – проявляя солидарность с вдовцом, пережившим утрату второй половинки, Анна взглянула на него с сочувствием.

– Вот как? Может, сойдёмся тогда? – видимо, чтобы не растравливать сердечные раны, он перенёс разговор на более приятную тему.

– Э-э! – изумлённо и недоверчиво, протянула Анна, не ожидавшая такого  предложения от незнакомца.

– Меня зовут Виктор, – словно услышав безмолвный её вопрос, представился он.

– Я – Анна, но с предложением вы явно поторопились.

– Почему? Мы же с вами взрослые люди, а не юные, наивные создания! Я вас не тороплю. Подумайте. Взвесьте всё.

Женщина не знала, что ответить тому. Скорее всего, он человек неплохой, внимательный, чуткий. Она признательна ему. Но как мужчина он ей совершенно не приглянулся. Ни одна струнка в её сердце не дрогнула. Не догадался даже сказать, что она понравилась ему. Сходу замуж предлагает. И ещё, короткой шеей и полным набрякшим лицом он напомнил ей мужа, инертного и скучного.

Тем временем машина подъехала к садику. Анна обрадовалась возможности попрощаться с мужчиной, не вызвавшего у неё интереса.

– Я вас подожду – довезу с ребёнком и с сумками до дома.

– Как хотите, – неохотно сказала та и побежала к калитке. Малыш был вялый  – капризничал, канючил. В тёплой одежде женщина вся вспотела, ей не хватало воздуха – голова закружилась. С трудом одев Гришу, вывела на улицу, посадила в машину, после чего он оживился и повеселел. Анне тоже вдруг стало приятно проявление заботы о ней. Живя с Борисом, она отвыкла от этого! Обычно он с утра старался раньше её выйти из дома, сесть в машину и уехать на работу, чтобы не делать круг и не подвозить жену к детскому саду. И вечером не заезжал за ней, даже когда та была нагружена сумками с продуктами. Помнится, рыдала возле гроба мужа, просила простить её за то что ругалась на него за его слабости, обижалась часто. Люди, застыв, молча слушали её причитания. Некоторые, хорошо зная её супруга, осуждающе и недоумённо качали головами, мол, как было не ругать такого. Как оказалось, она сама, явно, не простила его за нанесённые обиды, при мыслях о них у неё душа переворачивается наизнанку. А ведь не прощать – грешно. Что делать – как забыть, не вспоминать плохое?

Когда доехали до дома, Виктор помог донести до крыльца её покупки.

– Большое спасибо, – пряча глаза от вопрошающего взгляда мужчины, сказала Анна. – Извините, не приглашаю на чай – в доме два больных человека. Желаю вам встретить молодую, красивую жену.

– И что мне делать с этой молодой женой? – опешил Виктор.

– Как что делать? Жить! – Анна невольно засмеялась, но тут же осадила себя, сочтя это не деликатным по отношению к этому довольно любезному человеку. – Подождите минутку, я сейчас…

Заведя ребёнка в дом, она бросилась к шкафу, отобрала две своих книжки, оставшихся из тех, что подарила библиотекам района, выбежала на крыльцо.

– Примите от меня в подарок авторские книги! – Мужчина, вскинув на неё оживившие серые с синевой глаза, искренне поблагодарил. У женщины тоже потеплело в груди.

Сын, заметив весёлое настроение вошедшей в дом Анны, вопросительно воззрился на неё: что, мол, мама?

– Замуж мне предложили, – разувая и раздевая малыша, ответила она, посмеиваясь.

– А что, мамуль, ты ещё хоть куда женщина, стройная, элегантная, энергичная!

– И старая, – стесняясь своих морщин, грустно усмехнулась Анна.

***

– Не встанешь из-за стола, пока не съешь суп! – сердито сдвинув брови, повелительно произнёс Костя Гришутке, готового улизнуть в зал к мультикам в телевизоре. – Насупившись, исподлобья бросая взгляд на него, тот скривил рот, готовый расплакаться.

– Не заставляй ребёнка насильно есть, – вмещалась Анна, которой, как казалось со стороны, больше всех надо.

– Мам, помолчи! – разозлившись на говорящую под руку, грозно рыкнул сын.

– Я никогда не пичкала вас насильно едой. Нельзя этого делать – у малыша растягивается желудок, – убеждённо проговорила она нисколько не испугавшись гнева сына. – Он начинает есть больше обычного, что приводит к тучности и ожирению ещё в детском возрасте. Хочешь, чтобы Гришутка стал таким же пузатым, как ты? – пошутила она. У Кости в последнее время, видимо, из-за относительно спокойной жизни, появился изрядный жирок на животе.

– Мам, если он сейчас хорошо не поест, перед сном будет просить кушать! – произнёс он, так же сердито глядя на неё.

– Ну, делайте, как хотите! – махнула рукой Анна, действуя по принципу: прекращает спор тот, кто умнее. Перед сном тоже нежелательно приучать дитя есть. Если днём энергия, полученная от пищи, тратится на умственную деятельность и физическую активность, то ночью откладывается в жир и холестериновыми бляшками в сосудах, что порождает инфаркты и инсульты. Надо устанавливать оптимальное время для питания. Но возиться с ребёнком молодёжи не хочется. Они выбирают силовой вариант. Вспомнила, как сама она тот же суп с лапшой стимулировала съесть Гришутку, устроив что-то в виде соревнования между малышом и Алиной. Когда мальчик отказался от этого блюда, бабушка бросила клич: кто быстрее съест всё с тарелки – тот получит приз! Видя, как Алина споро заработала ложкой, малыш тоже налёг на еду, смешно приговаривая при этом, как он любит лапшу. В результате оба хорошо поели, и Анна наделила их сладостями.

Сын снова уехал на работу. В субботу баню Анне предстояло топить самой. Зашла домой с вёдрами, попросить Машу помочь натаскать воды в бачок. Та в кои веки взяла выходной, когда сын дома, а не в садике. А тут, образно говоря, «дым коромыслом». Мария кричала на расшалившегося Гришу так, что у Анны сердцебиение  усилилось – не могла спокойно смотреть, как та терроризирует сынишку. Ставит его в угол – тот упирается, плача в три ручья и захлёбываясь в слезах. Понятно, приказной тон, наставления начинают терять эффект по мере взросления шалуна. А проказничает он потому, что ничем полезным не занят. Его бы заинтересовать рисованием, развивающими играми, почитать сказки, а мамаша лежит на койке, уткнувшись в мобильник. Анна возьми да скажи ей об этом.

– Могу я раз в неделю отдохнуть в заслуженный выходной! – в «справедливом гневе» снова вопрошает та. Тогда и воду таскать просить её бесполезно.

Анна, вытирая пот со лба, лишь руками развела – а когда ей, самой, уже давно не молодой, представится такая возможность? Лучше бы Анне принять предложение небезызвестного ей Виктора, чем терпеть всё это в своём доме! И всё же она в интересах Гришутки пыталась довести до Марии, что её истерики разрушают и подавляют несформировавшуюся хрупкую психику сынишки, наносят ему вред. А какой дурной пример для подражания она подаёт ему. У малыша нет опыта – он некритически воспринимает поведение матери. Не видя перед собой пример достойного поведения, начинает воспринимать её истерики как должное, и сам будет вести себя так. Фразы, видимо, пролетели мимо ушей той, кому они предназначались. Мария даже не выслушала – повернулась, ушла в другую комнату. А зря! Стоило бы сделать это, хотя бы ради  дитя. Упряма, как бык. Так оно и есть – телец по знаку зодиака.

– Пойдём, Гриша, на улицу со мной, – предложила Анна. – В снежки поиграешь, пока я воду таскаю.

Вихрастый мальчуган, робко взглянув в сторону комнаты, куда ушла мать, с готовностью схватил куртку, лежавшую в прихожей на столике.

– Нет, он наказан, будет в углу стоять! – прискакав из зала, заявила Мария.

Сама педагог, Анна знает, малыш, привыкший к крику, побоям, вырастет циничным и грубым, лишённым сочувствия к другим, потому что, когда он сам страдал, никто не приходил ему на помощь. Ребёнка надо любить, каким бы он ни был: неудачливым, вредным, не оправдавшим надежды. Волнует эта тема её. Сама в раннем детстве испытала насилие, которое потрясло её так, что на всю жизнь отложилось в сознании стыдом и душевной раной. Но почему из поколения в поколения люди, испытав насилие, сами повторяют его по отношению к своим детям – наступают на те же грабли? Уроки прошлого не впрок им!  К сожалению, Анна и сама не смогла исключить физические наказания по отношению к детям. Сейчас в старости ест горький хлеб Не было рядом человека, который мог бы остановить, убедить её разумным словом. Сейчас ещё в более неприглядном виде это проявляется у Марии к Гришутке. Неужели не остановить этот поток насилия? Анна пытается что-то сделать, не может она умолчать, остаться равнодушной при виде творившего беспредела по отношению к маленькому человечку, совесть взывает вмешаться, дать шанс кому-то одуматься, чтобы не совершать роковых поступков. Иначе допущенные ошибки, отзываясь жгучей болью в сердце, не дадут потом душевного покоя. Но главное заключается в том, что насилие не лучшим образом сказывается на судьбе наших бесконечно любимых детей.

Одно утешает, Анна никогда не ставила детей в угол. Считала, лучше уж шлёпнуть, если становится невмоготу, когда сильно расшалится и не слушается чадо. Но главное, она старалась занять их чем-то, пол подмести, посуду помыть или играми, лепкой, рисованием, чтением. Это же мука адская и себя и ребёнка терзать, заставляя его, неугомонного и подвижного, стоять в углу. Маленьким он ещё может подчиниться, а когда подрастёт и будет стремиться к независимости, его и вожжами не удержишь там. Вот и Гриша активно сопротивляется, плачет навзрыд, вопит жалобно, не буду стоять в углу! Размазывая по лицу льющиеся слёзы, смотрит беззащитными глазками на мать в надежде на её доброту и справедливость: «Ты, мама, плохая, я не люблю тебя!». Вот до чего доходит, когда дитя унижают, не считаются с ним, топчут его достоинство – тут недалеко и до ненависти к самому родному и близкому для него человеку!

– Будешь стоять! – стараясь согнуть под себя, своей воле, захлёбывающегося от слёз сынишку, упрямится не очень-то умная и продвинутая мамаша.

– Опомнись, что ты делаешь с крохой, не надо ломать его! – поставив вёдра, Анна взяла веник, начала выметать снег с валенок.

– Стой! – говорю, одёргивает та Гришку. – А вы, тётя Аня, не вмешивайтесь! Я знаю своего ребёнка!

– Да, маленького можно было без труда поставить в угол, – Анна, выпрямившись, смотрит на раздражённую мамочку с жалостью и укором – подумала про себя, не только от неумения воспитывать ребёнка так ведёт она себя, но и от недостатка положительных эмоций в её жизни. Но это не оправдание грубости. – Гриша растёт, развивается, стремится к самостоятельности и независимости. Это нормально!

– Он боится угла и будет после этого слушаться! – выкрикивает женщина.

– Гриша не угла боится, он стремится уйти из-под твоего гнёта. Ты подавляешь в нём ростки независимого характера, которые ему будут нужны в жизни!

– Ой, не надо, тётя Аня, умничать! – всплеснула Мария руками. И снова принялась орать на сынишку. Поистине в гневе ни одна хорошая мысль не проникнет в голову!

– Ну, давай, давай, ломай ребёнка, – разозлилась Анна, кинув в угол веник, которым домела с пола снег, нанесённый с улицы ногами. – Делай из него трусливую личность, которым будут помыкать сверстники. Или упрямого, озлобленного дебила вместо ласкового, общительного мальчишки.

Женщина включила кран, молча набрала полные вёдра воды, унесла в баню. Потом ещё несколько раз, гремя вёдрами, заходила в дом, пока не наполнила бачок необходимым количеством воды. Мальчуган всё стоял в углу и хныкал. Реакции со стороны мамаши никакой, да и на нагруженную нелёгкой работой хозяйку тоже, а ведь могла предложить свою помощь – она с сыном тоже моется в бане. Более того, бывает, затопит её Анна или Костя, а «мадам» задержится на работе или устанет, настроения нет – откажется идти. Просит Костю на следующий день снова затопить баньку, теперь лично для неё одной. Что за барские замашки! Да и дров Марии не жалко – не ей же их покупать! Долго терпела Анна, но однажды не выдержала она, уязвлённая таким поведением, возмутилась, воспротивилась:

–  Не топи, Костя. Надо ей – пусть делает это сама! – Правда, он всё равно затопил её по просьбе сожительницы. Ночная кукушка перекукует дневную.

На следующий день Гришутка заболел – откуда ни возьмись, рвота, температура. Говорят, дети часто болеют, потому что родители тогда внимательны и ласковы с ними. Так они получают недостающую им любовь. Маша не исключение – буквально носила его на руках в туалет и в ванну.

После выздо�