Дверь в библиотеку приоткрыта, в луче света мелькают пылинки.

– В чём дело? Ты  сегодня  какой-то  нервный, странный…Что-то происходит? Может быть, я могу помочь?– с осторожностью начала я.

Он стоял напротив и вздрогнул от моих слов.

– Да. Есть кое-что,- слова давались ему с трудом, – Скрывать нет смысла. Замучился уже за день. Я болен.

– Болен? Чем? – волнение захлестнуло  меня.

– Сегодня пришли результаты осмотра. У меня ВИЧ.

– ВИЧ? – непонимающе смотрю на него. Пытаюсь осознать услышанное. У меня не получается подобрать слова.

– Прости меня, я не имею права это скрывать. Но я не могу тебя потерять, – он опустил голову, боясь смотреть мне в глаза.

А я мысленно стала считать – сколько мне теперь осталось.

– Но ты… Как же ты мог…Ты ведь меня даже не…Или сейчас спрашиваешь?  А мне-то нужны такие отношения? Нужны?! Или нет?!- злость полностью затуманила моё сознание.

– Прости – безжизненно произносит он.

– Мне нужно время это осознать. Если оно у меня ещё есть, – отвечаю, криво усмехнувшись.

–  Всё не так страшно и…

– Ты в своём уме?! О чём ты говоришь? Для меня страшно, я жить хочу!- я кричу, и глаза тут же  наполняются слезами.

– Люди живут с вирусом и по 50 лет и все анализы в порядке – он делает попытку оправдаться, хоть как-то сгладить сказанное, с надеждой заглядывая мне в лицо.

– Нет, ты просто не думал обо мне. Тебя волновали только твои мужские инстинкты, – обида такая сильная, как будто мне не хватило места на любимую в детстве карусель.

– Ты не права – он резко шагает ко мне, – я люблю тебя, я боялся, что ты уйдёшь. Его руки осторожно вытирают мои слёзы. Видимо, он боится, что я оттолкну его.

– Я не знаю что делать. Кому я теперь нужна? – последние слова получаются каким-то протяжным воем.

– Я не собираюсь тебя оставлять, – тон уверенный. Но мне-то что?

– Ты? Меня? – смех выходит жалким, у меня не получается его этим задеть.- А может, это я должна решать, остаться с тобой или нет?

– Я приму любое твоё решение, – он подходит к окну и, отвернувшись, обхватывает голову руками.

Мне совершенно не жалко его. Я вообще не думаю о его чувствах сейчас. Внезапно, он разворачивается и горячо начинает убеждать меня.

– Посмотри, сколько людей в мире живут так. У нас есть шанс. Мы поедем вместе к врачу. Давай попробуем, – на секунду я вижу блеск в его глазах, так быстро потухший под моим удивлённым и, вместе с тем, ненавидящим взглядом.

– Прости меня, но я не могу. Я боюсь, слышишь, боюсь,- как же тяжело подобрать слова.

-Я понимаю. Виноват сам. И это твой выбор.- Он пытается говорить уверенно, но разве это возможно в такой ситуации?

А потом произошло то, чего мы оба не ожидали. Он заплакал. Горько так, искренне. Мне стало невыносимо стыдно, обнимаю его. Слёзы льются из его глаз, а моё сердце разрывается от боли. Было слишком тяжело, я не понимала,  кого из нас двоих мне больше жаль. Казалось, что его слёзы навсегда проникли внутрь меня через кожу, и их соль будет медленно разъедать изнутри.

На круглом столе стояли две чашки: маленькая со следами давно застывшего кофе по бокам и яркая жёлтая с жасминовым чаем. На краю лежала небрежно раскрытая книга, так мной и не дочитанная. Мы сидели напротив друг друга минут десять. А потом я встала и ушла.

*****

Я брела по узкой дорожке. В деревне было так тихо, словно кто-то внезапно выключил радио. Аромат цветов, смешиваясь  с запахом дыма, манил меня почти так же, как и когда-то его Gucci «Guilty».  Я посмотрела на небо и увидела  алое зарево заката.  Память сразу выдала то, что давно хотелось забыть.  Но я заставила себя идти дальше. Слева  темнел старый колодец. Видно, что им давно уже никто не пользуется: рядом  валялось ржавое ведро, в обшивке зияли дыры. Старые качели справа заросли травой. Завернув, я оказалась рядом с прудом. Одинокий рыбак со скучающим видом пытался поймать хоть одну маленькую рыбёшку. Мысленно пожелав ему удачи, я обогнула редеющие кусты и вышла на знакомую тропинку. Подходя, я наслаждалась видом разваливающегося, но такого родного сердцу дома.

Я надеялась застать её в саду. Поморщилась, увидев  в  траве прогнившие яблоки, и  испытала чувство стыда. Я давно уже не приезжала,  хотя понимала, что кроме меня у неё никого не осталось. Но пересилить себя не могла. Каждый визит отзывался болью в душе. Лишь сейчас, спустя несколько не самых спокойных лет, я решила совершить небольшое путешествие в деревню и провести там свой отпуск. Её нигде не было видно, и я вошла в дом по ступеням, издающим протяжный стон.

В маленькой, плохо освещённой,  кухне она готовила жаркое. Для неё было важно меня вкусно накормить. Я осталась стоять в дверях, наблюдая, молча.  Сгорбленная  маленькая фигурка проворно управлялась с готовкой.  Её нарядное платье,  кое-где проеденное молью, по-прежнему хорошо сидело на ней. Седые волосы были небрежно обвязаны платком.  Руки дрожали, разрезая луковицу. А я невольно залюбовалась. Именно эти руки  часто дарили мне  тепло и спокойствие. Потянувшись за солью, она заметила меня. Морщинки вокруг глаз вмиг заплясали, старческое лицо лучилось радостью. Крепко прижав бабушку к себе, я дала волю давно копившимся слезам.

*****

Позднее погода испортилась. Небо потемнело, дождливые тучи неслись в вышине.  В старом доме  всё дребезжало. Во всём помещении ощущалась  затхлость, усиливающаяся начавшимся дождём.

Тем не менее, в столовой  чувствовалось оживление. Семейный  воскресный ужин  давно превратился в традицию. Сегодняшний же был особенно важен.  Все  не видели младшего  полгода и с нетерпением ждали встречи. Игорь всегда был этаким «центром вселенной» для матери, для остальных же – возможностью доказать своё превосходство.

Скрипнув, дверь отворилась, и на пороге возник  невысокий худощавый молодой человек, поразительно похожий на попугая ара. Сходство с ярким оперением усиливали зелёные пряди на чёлке и торчащие на макушке нечесаные волосы. Яркая футболка сине-фиолетовых тонов и красные джоггеры, которые небрежно сползали, являя тем самым верх жёлтых трусов, завершали образ.

Все  молча, в недоумении  разглядывали  Игоря.  В который раз он  с лёгкостью выделился среди  хоть и дорогих, но невзрачных одежд родственников.

– Привет,  а вот и я! – небрежно произнёс он и сел на свободное место.  Движения его были резкими, вызывающими.

Все пятеро  еле уместились за маленьким кухонным столом.  Мать до сих пор считает, что вся семья должна сидеть вместе.

Старший брат изобразил фальшивую улыбку:

– Как отдохнул в санатории? Много написал? Когда уже прочитаем гениальное произведение? – вопросы звучали как заученный стишок.

– Мы думали, что  сегодня передерёмся, получая твои автографы, –  с едким смехом произнесла сестра…

– Прекратите, – попыталась строго осадить их мать. – Игорь только что вернулся.  Пусть поест нормально.

– Неужели в санатории плохо кормили? –  театрально вскинув брови, спросил средний брат.

Игорю было неуютно и мерзко. Он видел пренебрежение родственников,  так отчётливо звучавшее в их вопросах.

– Нормально кормили. Представьте, даже гулять позволяли – предпринял он  попытку внутренне собраться.

– Ха! Да ты счастливчик. Не то, что мы. Вынуждены посещать элитные рестораны…концерты…Ужасно утомительно!

–  Что твои рестораны, мне приходится мотаться по загранкам каждую неделю. Уже тошнит от Европы, ей-богу…

Игорь, молча, ел любимую им картошку с жареным салом, так вкусно получавшуюся только  у матери.

– Это ладно, – протяжно вздохнул средний брат, – вот  у меня  через месяц  симпозиум в Австрии. Говорят, будет кто-то из королевских особ…

– Одному Игорю повезло, избавлен от суеты.  Пишет себе в санатории, – закатила глаза сестра.

Обстановка нагнеталась. Такое долгожданное «воссоединение» семьи  превращалось  в  соревнование достижений. Мать горестно смотрела в одну точку, комкая в руках край скатерти и то и дело судорожно, отрывисто вздыхая. Ожидания от встречи не оправдались. Что было хуже – неприкрытая злоба старших или странный вид Игоря – непонятно. У неё страшно билось сердце, и ей всё ещё казалось, что мир между детьми возможен. Она поднялась и тихо пошла на кухню, решив снизить напряжение любимым всеми медовиком.

– Ма, захвати водички, – крикнул вдогонку матери старший сын.

Игорь больше не мог сдерживаться:

– Неужели тебе сложно принести воду самому? – не дав брату ответить, тут же быстро продолжил. – Я одного не пойму, вы все такие крутые, а дом разваливается. Вы крыльцо видели? Одна труха. От ветра всё скрипит, ставни со дня на день слетят с петель. Продолжить? – с напором выдал Игорь. Весь его вид выражал возмущение.

Атмосфера за столом стала такая же, как и за окном. Молнии искрили между родными, но такими далёкими друг от друга людьми.

– Малой, ты там в своём санатории набрался лишнего, а? – нарочито грубо произнёс брат.

-Что-то есть перехотелось, – добавила  поспешно сестра.

Все трое, как по команде, встали из-за стола. Мать застыла в покосившемся дверном проёме.

– Погодите, детки. Ещё же ваш любимый торт. Сама испекла, – в голосе были слышны нотки мольбы.

– Ой, накорми Игорька. Вряд ли на его отдыхе давали такое, – небрежно проронил средний сын, особенно выделив слово «отдых».

Не успев толком ничего возразить, мать, молча, смотрела в окно на своих детей, спешивших к иномаркам.

Игорь убирал со стола.

– Сынок, как твоё лечение? – устало спросила мать, присаживаясь на скрипучий стул.

– Улучшения есть. Теперь только ходить к психотерапевту раз в месяц, а к вирусологу раз в полгода. Принимать таблетки, – немного запнулся, подумал, – да и радоваться жизни. Я вот одного не понимаю, мам, – неожиданно с жаром произнёс Игорь, – что им не так?  У них есть всё, у меня же только ВИЧ, психушка, да незаконченный роман.

– Ты, Игорёчек, всегда добрым был…Всё понимал, каждого человека до печёнок насквозь видел…Они-то все, конечно, жизнь свою гораздо лучше устроили…Счастливыми, кажись, должны бы стать… Да только по ним не скажешь. Злые…В кого только такими повырастали?

– Хочешь сказать – я счастливый в отличие от них?

– А то! Волосы, вон, намулевал, – она нежно потрепала Игоря по голове. – Мы с тобой сейчас попьём чайку да поговорим по душам, –  мать тяжко вздохнула. – А у них что? Сегодняшняя злость и дела завтрашнего дня не дадут насладиться покоем в душе. А без этого человек никогда не будет счастлив.

– Что ж, я так понимаю, медовик весь мой – задорно произнёс Игорь. – А волосы, мам, сделал такими, чтобы лучше прочувствовать героя своего романа, – добавил с гордостью.

Они разговаривали до полуночи, а в это время в городе сестра Игоря, мечтавшая хоть один вечер спокойно посмотреть сериал на диване, уныло думала о рабочем визите в ресторан. Старший брат привычно отменил забронированный на отпуск отель из-за внезапно свалившейся командировки.  А средний опять пил снотворное, надеясь хоть раз нормально выспаться.

Мать смотрела на спящего Игоря, любуясь мягкими чертами его лица. Ветер за окном стих, над покосившейся крышей поднялся месяц, в доме пахло медовиком и мятным чаем, и в мире было целых два счастливых человека.

*****

Я проговорила с бабушкой всю ночь, и мне стало намного легче. Утренние солнечные лучи  делали  кухоньку уютной. Я выпила чашку кофе, жасминовый чай давно перестал быть любимым.

«Интересно, где сейчас Игорь?» – задумалась я. Мы не виделись ровно 5 лет  с нашего последнего разговора в библиотеке.  Часть меня продолжала внутренне негодовать, часть же – вспоминать его. Моя  жизнь за это время  была пресной: нелюбимая работа  да парочка неудавшихся романов.

– Ты уже проснулась, деточка? –  с улыбкой приобняла меня бабушка.

– Да, бабуль. Хочу насладиться ранним утром,- я улыбнулась в ответ и уже деловито добавила, – кстати, говори, что надо сделать.

– Для начала принести воды, – подбоченившись, в тон ответила бабушка.

Я сразу же напряглась, колонка была недалеко от дома Игоря. «Бабушка же сказала что он давно не появлялся, я быстро схожу туда- обратно, делов-то » – успокоила я себя.

У колонки мужчина уже набирал воду, внимание сразу привлекли его необычные  волосы. Едва я присела на лавочку, как он обернулся. Минуты две, мы молча смотрели друг на друга. Передо мной стоял удивлённый внезапной встречей  Игорь.

– Привет, Лиль, – смущаясь, начал он. – Ты здесь…Мама сказала, ты давно  живёшь в другом городе. Я не думал…

– Приехала , – быстро перебила я его. Сразу захотелось рассказать ему, что я знаю теперь о ВИЧ всё и статус мой отрицательный.

Он взял у меня вёдра чтобы наполнить их. Мы шли в тишине к бабушкиному дому. И это молчание было громче всяких слов.

У калитки, застенчиво улыбаясь, Игорь сказал:

– Приходи вечером на чай, мама блинчиков испечёт.

– Приду,- решительно ответила я.