2022 г

Посвящаю тем, кто, потеряв многое, не перестал верить в чудо…

«Я видел — спит у ног собака,
Костер занявшийся гудит,
И женщина из полумрака
Глазами зыбкими глядит».

ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Войдя в кабинет, Межиров бросил взгляд на большие настенные часы. Черные стрелки, как солдат на посту, выстроились в вертикальном положении.

18 часов.

Смена в морге у него начиналась в 19. Но армейская привычка неизменно приводила его на час раньше.

Так было и сейчас, в начале мая.

— Что сегодня у нас с горемычными? — бодро спросил Межиров медсестру. Ее звали Мадина. Она бесшумно появилась из соседней комнаты. Покойников Мадина называла горемычными.

— Один горемычный, — тихо сказала Мадина, присаживаясь на стул. — Карточка у вас на столе, доктор.

Межиров скинул рубаху. Надел медицинский халат. Взял со стола бумаги. Подошел к окну. Вечер наползал на город, но было еще светло. Мимо больницы сновали люди, вероятно, торопились домой.

— Владимир Сергеевич Жданов, — читал он с листа. — Шестьдесят один год. Инфаркт.

— Осматривать будете? — спросила Мадина.

— Нет, дорогая коллега, по нашей доброй традиции сначала попьем чайку.

— С ватрушками?

— Если сегодня будут ватрушки — не откажусь.

Вместе они дежурили часто. За глаза коллеги называли их Дон Кихотом и Санчо Пансой. Друг друга они понимали с полуслова.

Вот и сейчас Мадина включила самовар, принесла из соседней комнаты испеченные утром ватрушки. Положила в пиалы ароматный зеленый чай. Межиров пил только зеленый. Знойным летним днем, по ферганской традиции, в расшитом цветами теплом халате. Вечером — в медицинском халате.

Закипел чайник.

Сели за журнальный столик возле окна.

— Какие новости в городе, Николай Иванович? — спросила Мадина, заботливо подкладывая доктору на маленькую тарелку пару румяных ватрушек — Я ведь из дому никуда не выхожу: внуки, правнуки…

— А сейчас, дорогая моя коллега, выходить не безопасно.

— Слышала, узбеки устроили погром в турецких кварталах…

— Не только погром. Подожгли дома.

— Какой ужас! Чем же все это закончится?

— Не знаю. Наверное, введут комендантский час. Поговаривают, приедут следователи из Москвы…

Они еще долго сидели, вспоминая цветущую Фергану, щедрые базары, мир и покой на улицах, сияющие лица ребятишек.

Потом доктор пошел на осмотр.

***

Было уже темно. В больничном городке давно включили свет. Маленькие саженцы ели блестели миниатюрными иглами.

Межиров потянулся к выключателю. Подвальное помещение озарилось светом люминесцентных ламп.

Он спустился, держась за перила.

Шагнув на бетонный пол, подумал: ну вот, уже десятый год, подвал становится последним приютом умершим. И так получается, что поклон перед погребением отдает им он, Межиров.

Когда-то родители сказали сыну: анатомия не для него. Отец всю жизнь работал слесарем на заводе, мама — преподавателем немецкого языка в школе. Какая анатомия, какое врачебное дело? Опять же из Ферганы учиться надо ехать в Москву. Потом практика, масса посмертных процедур и за все это — мизерный оклад и, мягко говоря, плохие условия труда.

Вопреки родительскому «нет», Межиров поехал в Москву…

***

Он шагнул в холод подвала и направился к слабо светившемуся указателю с цифрой «7». Сюда, как сказала Мадина, уложили нового горемычного.

Межиров не поверил своим глазам. Полка была пуста. За годы работы вместе, Мадина никогда не ошибалась.

Зрение его не подвело. Покойника на полатях не было.

Межиров собрался уже подниматься наверх, как заметил в изголовье полки какой-то сверток.

Достал его. Развернул.

Это был длинный поводок с крупным ошейником. На ошейнике блеснула какая-то бляха.

— Что за дела? — вслух, спрашивая самого себя, сказал Межиров.

В коридоре, словно сотрясаясь от голоса, замигали люминесцентные лампы…

***

Мадина что-то писала за столом. Перед ней стояла пиала. Из включенного радио доносилась музыка.

Доктор буквально ворвался в кабинет.

— Как это понять?

Он держал в руках поводок.

— Что это Николай Иванович?

Женщина поднялась.

— Вместо покойника — вот это. — Межиров протянул Мадине поводок.

— Не может быть! — она взяла поводок. — Вы смотрели на седьмой полке?

— Именно это я нашел на седьмой полке.

Далее состоялся такой диалог.

— Здесь какая-то надпись, — сказала Мадина.

— Где?

— На бляхе. Здесь написано: Хан. Да всего три буквы: Хан.

— Что за бред? В какое время его привезли?

— Если вы имеете в виду покойника — в половине третьего. Никакого поводка при нем не было. Санитары уложили его на седьмую полку. Я видела сама. И сразу ушла оформлять карту…

— До моего прихода вы спускались вниз?

— Да. Один раз. Все были на месте.

— И новенький?

— И новенький тоже.

— Животных в здании не видели?

— Какие животные, Николай Иванович? Я бы сразу доложила.

— Посмотрите, какой мощный ошейник. Похож на медвежий. Или для очень крупной собаки.

За окном раздался мотоциклетный треск. Кто-то ехал не торопясь, поворачивая к больничному городку.

Через минуту яркий свет фары осветил соседнюю стену.

— Смотрите, Николай Иванович, что это? Оба прильнули к окну.

На стене, как на экране, черным пятном отпечаталась тень огромной собаки. Через секунду мотоциклист повернул и тень исчезла.

— Неужели он? — Мадину всю трясло.

— Скорее всего он, — сказал Межиров, потирая бляху на поводке — В моей практике это впервые. Звоните в милицию!

НА РЫНОК В ФЕРГАНУ

Вытолкнув мотоцикл из ворот, парнишка ещё долго катил его до пригорка, а потом запрыгнул сверху и завёл с толкача.

Обычно он заводил его сразу, разогнав до нужной скорости, но в этот, выходной день, он хотел уйти из дому незаметно.

Его сопровождал рыжий пёс. Весело размахивая хвостом, он добежал с хозяином до окраины кишлака, а потом вернулся домой.

Старый «Восход» тарахтел, и выпускал из трубы клубы белого дыма. Почти через день в нем что-то ломалось, но водитель всегда его ремонтировал, не давая возможности уйти на покой.

Он выехал из кишлака и покатился по пустынной дороге. В пути ему встретился торговец, ехавший на груженой лошади, за которой на привязи поспевал ослик с вьюком на спине.

Мужчина в такую рань, скорее всего, двигался на рынок в Фергану. Туда же ехал и Витя, но вначале ему нужно было забрать друга в соседнем кишлаке.

Добравшись до него, парень резко остановился. Клубы пыли устремились вдоль жёлтого глиняного забора.

Парень нажал на кнопку клаксона и стал ждать. Характерный, узнаваемый звук нарушил утреннюю тишину.

Витя заглушил мотоцикл и начал по привычке регулировать карбюратор, в надежде хоть как-то ускорить предстоящую поездку в город.

Его друг Амиран задерживался. Каждый его уход из дому сопровождался наставлениями от деда, который ни свет, ни заря уже сидел на крыльце. Уважение к старшим, привитое Амирану с молоком матери, вынуждало молча выслушивать длинные и скучные речи.

Наконец, когда дед утомился, парень выскочил во двор. Он бегом направился к месту встречи. Надетая на него белая рубашка, ещё больше оттеняла смуглое лицо, густые брови, соединенные в центре, мощная щетина и чёрные глаза выдавали в нём коренного жителя здешних мест. Амиран был от рождения коренаст, а сложный сельский труд сделал из невысокого парня идеальную машину для любой работы.

Тюбетейка, черные штаны и заношенная обувь позволяли ему с легкостью сливаться в толпе местных жителей.

А вот его друг Витя был светловолосым и к своим семнадцати годам, почти не имел растительности на лице, а голубые глаза и тонкий нос были отличительной чертой немногочисленных, ещё не ассимилированных русских переселенцев. Он был выше Амирана на пол головы, худощав, имел крупные передние зубы и оттого напоминал зайца. Вместе они смотрелись колоритно и знакомые узбеки на своем языке в шутку называли их зайцем и медведем.

— Привет урыс! — радостно сверкнув зубами, крикнул Амиран и пожал руку Вите.

— Что старик опять заставил лекцию выслушать? — спросил его Витя, снимая мотоцикл с подножки.

— Да, мне кажется, он еще моих внуков донимать будет своей болтовней. Хотя сегодня, как ни странно, даже интересно было. Я тебе потом расскажу, а теперь поехали, а то опоздаем.

Вместе они растолкали мотоцикл и поехали.

Витя, как обычно гнал что есть мочи, и уже через час дороги они въехали в город. Утопающий в зелени, с его многочисленными чинарами, строем высаженными платанами, он казался оазисом среди пустыни.

В тоже время монументальные здания университета, гостиниц и прочих административных сооружений, поражали своим масштабом, каждый раз вызывая у ребят восхищение.

Проехав вдоль канала, они остановились около одного из таких зданий. Это была гостиница «Зиёрат». Рядом с ней и находилась цель их визита — городской рынок.

— Езжай к выходу, жди там, мотоцикл не глуши, — сказал Амиран и, спрыгнув, пошёл в сторону толпы…

В ТЕНИ ЗЛАТЫХ КУДРЕЙ

Толстый журнал назывался так: «Книга приема и сдачи дежурств».

Журнал был новенький. От синего коленкорового переплета исходил приятный книжный аромат. Сторожа в главном корпусе ферганского завода азотных удобрений работали сплошь проверенные, согласно статусу заведения.

Дежурные, непосредственные начальники сторожей, не были слишком строгими к своим подчиненным. Они раскрывали прошитую белыми суровыми нитками и пронумерованную книгу, и вписывали на нужную страницу один и тот же текст: «Замечаний нет».

Сторожа, опять же согласно статусу завода, работали сутки через трое, являлись на работу вовремя, в служебной одежде и чисто выбритыми.

Журнал был исписан до тринадцатой страницы, когда на дежурство заступил Владимир Сергеевич Жданов, человек лет пятидесяти, сухощавый, коренастый, пользующий с юности исключительно одеколоном «Шипр».

Владимир Сергеевич тепло поздоровался с напарником, которого он пришел сменить, отнес в служебную комнату небольшую сумку с провизией и пошел в регистратуру, где сторожа несли посуточную службу.

Было раннее мартовское утро. Да что там говорить, была весна! Солнышко бросало на окна робкие лучи, пахло геранью и где-то вдалеке, напоминая о суетливых весенних буднях, раздавался пронзительный свисток уличного регулировщика.

День был воскресный, работники завода отдыхали. Дежурный являлся обычно к двенадцати, и Владимир Сергеевич подумал, что успеет не только позавтракать, но и почитать своего любимого Фета.

В его скромной однушке, или как он еще называл квартиру — одинокой берлоге, на книжных полках, теснились многочисленные издания поэта. Одну из книг он с боем выбил у знакомого букиниста. Тот сказал, что это прижизненное издание, и заломил за книгу баснословные деньги. Владимир Сергеевич едва выторговал какую-то смешную скидку, а потом выяснилось, что это репринтное издание стоит копейки…

Но все равно он открывал эту книгу и вдыхал аромат строк:

Не ночью, не лживо

Во сне пролетело виденье:

Свершилося диво —

Земле подобает смиренье!

В это момент для Жданова мир за окнами переставал существовать. Он часами теребил книжку и зачастую засыпал с сожалением, что родился не в том веке…

Жданов включил телевизор. Дальше последовал завтрак, обход территории, минутное ничегонеделание с закрытыми глазами на весеннем солнышке, после чего он вернулся в корпус, достал из пакета пару книг и с удовольствием растянулся на скрипучем диване…

Ровно в двенадцать двери корпуса распахнулись. Дежурный, заместитель начальника по режиму Сергей Александрович направился к журнальному столику, на котором лежала уже знакомая нам «Книга приема и сдачи дежурств».

Основной работы у Сергея Александровича было мало. Всю свою хозяйственную деятельность заместитель направлял…ну, как бы это точнее выразиться, на поиск недостатков у других сотрудников. Все это выливалось в рапорты, исправно предоставляемые начальству…

Жданов за пять лет работы на заводе узнавал приход дежурных по шагам.

Он вынырнул из коридора, как пловец из бассейна, отчего Сергей Александрович нервно вздрогнул. Но тут же совладал с собой и непринужденно сказал:

— А, Сергеич?! Ты сегодня?

Вообще-то, сторожа Сергея Александровича раздражали. Они всегда являлись вовремя. На дежурстве не происходило никаких ЧП. Никто не крал крышки от унитазов, не проливал соус на служебную скатерть, не бродил от безделья по цехам. Все было тихо — мирно, по графику, и это не могло не огорчать заместителя.

— Я сегодня, Сергей Александрович. Заступил ровно в восемь…

Черт возьми, зачем он сказал это слово — ровно! Сергей Александрович посмотрел на Жданова так, как смотрят следователи на подозреваемого, которого никак не могут уличить в преступлении.

Но делать было нечего, заместитель открыл служебную книгу и на странице тринадцать, крючковатым почерком написал: «Замечаний нет».

И поставил размашистую подпись.

***

Жданов одним глазом смотрел телевизор, тут же пытаясь открыть банку «Печени трески», но потом передумал и откровенно заскучал.

Его охватило то чувство, о котором Афанасий Фет писал:

И тут же ненарочно

В тени златых кудрей

Красотка Зинаида

Предстанет предо мной…

Правда, перед сторожем Ждановым однажды предстала отнюдь не Зинаида, а Валентина, точнее Валентина Павловна.

В один из сентябрьских дней, в начале восьмого, в корпус, где дежурил Жданов, вошла роскошная женщина. На ней была красная куртка, перетянутая лентой на поясе и красная шапочка, какие обычно носят лыжницы. Она сняла шапочку и на плечи нежно упали рыжие кудрявые волосы.

— Здравствуйте — сказала она, улыбаясь. — Меня зовут Валентина Павловна. Я ваша сменщица.

— Чего? — буркнул ошалевший Жданов, но тут же поправился: — Простите, что вы сказали?

— Я сказала, что меняю вас на посту. Вы можете идти домой. Инструктаж я прошла.

— А где Петрухин? — откровенно удивился Жданов.

— Петрухин? — опять улыбнулась незнакомка — Он, кажется, в отпуске.

— Да…он что-то говорил. Но женщины у нас не работали.

— Значит, я буду первой.

Именно та, первая встреча, изменила жизнь несчастного Жданова. Хотя, разве может быть несчастен влюбленный человек? Тот, кто перед сном любуется звездами, думая, что вот таким же чудом, любуется сейчас она. Теперь он не шел, нет, он летел на работу. Если раньше, ожидая Петрухина, он позволял себе спать до семи, то теперь поднимался, тщательно брился и заваривал чай.

В начале восьмого появлялась Валентина Павловна. Они здоровались, и Жданов частенько предлагал:

— А я чай заварил. На травах. Может, попьем?

— Люблю чай на травах, — отвечала она.

Это было какое-то безумство. Причем, бесполезное безумство. Он узнал, что Валентина Павловна замужем.

Однажды она с горечью призналась, что муж сильно пьет. Практически, пропивает последнее. Она и пришла сюда, потому, как работает швеей на дому и свободное время есть…

— А хотите, я вам стихи почитаю — однажды предложил Жданов.

— Я люблю стихи, — бесхитростно призналась Валентина Павловна . Жданов раскрыл заветный томик:

Но там же, в саду мирозданья Где радость и счастье-привычка Забыты, отвергнуты счастьем Кустарник и серая птичка…

И тут же без паузы:

— Я…я люблю вас, Валентина Павловна!

— Вы с ума сошли, Владимир Сергеевич. Мы же на работе.

— А что же на работе нельзя любить?

— Ну, не знаю, как-то не принято. Я не понимаю служебных романов! И потом…Я не свободна! Да, мой муж пьет. Но я его не брошу. Это было бы предательством! Мы прожили пятнадцать лет, и я все сделаю, чтобы он снова вернулся к нормальной жизни…

Неделю Жданов не открывал Фета. Перестал готовить себе супы. Отменил вечерние прогулки. Дома он просто лежал и смотрел в потолок…

ПРО СЛЕЗЫ БОГА

Витя хотел, что-то сказать Амирану, но заметив прохожих, промолчал. Он включил передачу, мотоцикл с лязгом дёрнулся вперед, а потом уже плавно покатил в объезд к выходу.

Огромный рынок тянулся рядами на несколько десятков метров. Увлеченные женщины могли пропадать в нём часами, бродя по лабиринтам торговых лавок.

Здесь было все: от зелени до строительных материалов.

Вите не пришлось долго ждать друга, он, взмокший, озираясь, шёл к нему быстрым шагом.

— Едем, но не гони, — сказал Амиран, вытирая пот со лба.

Когда они уехали на достаточно безопасное расстояние, Амиран на ходу достал из-под рубашки бумажник, быстро распотрошил его, оставив лишь деньги, остальное выкинул в близлежащие кусты. Довольный стал пересчитывать купюры.

— Сколько? — сгорал от любопытства Витя, пытаясь оглянуться.

— На дорогу смотри, — сердито скомандовал Амиран.

Проехав ещё с километр, они остановились на обочине. Витя накинулся на Амирана и радостно стал сотрясать его.

— Давай, колись!

— Две сотни, брат, две! — он отсчитал половину и отдал Вите. Они достали папиросы и довольные закурили.

— Всё гладко прошло?

— Да, без шума.

— Я думал, мы по обычной схеме будем работать, ты чего вдруг решил один идти?

— Нам надо иногда менять тактику, а то прижучат, да и внешность у тебя приметная.

— И что мне теперь всегда у выхода тебя караулить? — слегка расстроенно спросил Витя.

— Да нет брат, говорю же, иногда будем действовать нестандартно, так сложнее нас вычислить. А ты я смотрю, рвешься на этот рынок. Любишь специи, которые там продают? — хитро улыбаясь, спросил Амиран.

— О чём ты? — смутился Витя.

— Да ладно тебе, ты уже эти специи в сарай складываешь? — рассмеявшись, сказал Амиран, — Узнал, как её зовут?

— Нет, — слегка покраснев, ответил Витя.

— Хочешь, я узнаю?

— Нет! — строго ответил Витя.

— Хотел помочь. Но. Тебе всё равно ничего не светит.

— Почему это?

— Она же казашка, у них строгие нравы, куча братьев, отец, дедушка. Пока у всех разрешения не спросишь, её даже погулять с тобой не отпустят. Тем более, что ты русский.

— И что теперь, не человек что ли? Можно подумать у вас, узбеков, другие нравы… — Витя потянул уголки глаз к вискам, пытаясь изобразить узбека. Амиран усмехнулся, глядя, как дурачится друг.

— Слушай, а может, задержимся, сгоняем в парк Горького, мороженое поедим?

— Как скажешь! — сказал он Вите и, запрыгнув на мотоцикл, друзья помчались в центр.

Добравшись, до места они закатили «Восход» за трансформаторную будку, и по широкой аллее пошли в сторону парка аттракционов.

Там они взяли по пломбиру и уселись на скамейку напротив колеса обозрения.

Оба молчали и, с удовольствием поедали вкусное лакомство. Всякий раз, оказавшись здесь, они не упускали возможности отведать его.

Пока каждый из них терялся в своих мыслях, до скамейки напротив доковыляла старуха. Она села и достав платок, стала усердно сморкаться. Витя поднял на неё взгляд, и лицо его исказилось, он с трудом сглотнул слюну и почувствовал, как рефлекторно втянулся живот.

Парень снова посмотрел на неё. У старухи практически не было носа и части верхней губы, оттого она буквально напоминала мертвеца.

— Ты в порядке? — спросил Амиран, заметив, как стушевался его друг.

— Старуха, напротив, посмотри. Кажется, меня сейчас вырвет, — тихо выдавил Витя.

— Ты как в первый раз. Ну пендика покусала её…

Амиран всегда был прост и прямолинеен, его было сложно чем-то удивить, в отличие от впечатлительного Вити.

— Такое не часто увидишь! — сказал Витя, снова сморщив лицо в брезгливой гримасе.

— Папа говорит, раньше вообще спасу не было от этих гадов, пока болота не осушили. Сейчас почти не попадаются. Видимо, не повезло когда-то бабке. Если москит личинок под кожу загнал, съедят заживо.

— Как мерзко, — ещё больше сморщив лицо, сказал Витя.

— Ты мороженое доедать будешь? — спросил Амиран, облизывая пальцы.

— Да какой там!

Витя отдал недоеденный стаканчик и старался больше не смотреть в сторону старухи.

— Ты, кстати, хотел рассказать, что тебе утром дед втюхивал.

— Да, сегодня он был в ударе. Поведал мне целую легенду.

Говорит, ему эту историю рассказывал ещё его дед. Легенда та, про золотой город на дне моря.

По поверью там жили наши предки сотни лет назад.

Город был необычайно богат, оттого что стоял на самом большом торговом пути средней Азии.

Самые зажиточные его жители покрывали крыши домов сусальным золотом, а ворота драгоценными камнями.

Все жили в достатке, процветали, никто не знал нищеты и воровства.

Так было до тех пор, пока тщеславные люди не начали борьбу за власть.

За стычками и междоусобицами последовала долгая кровопролитная война, не щадившая ни женщин, ни детей, ни стариков.

Увидев это, Бог стал плакать, пролив слезами тысячи дождей на здешние места. Море поглотило город, а с ним и всех его жителей. Так и появился Арал с его солёной водой.

По преданию, когда потомки погребенных под толщей воды людей обретут мир, то море высохнет и обнажит золотой город, и те лишь, кто не утратил веру, смогут получить его богатства и возродить могучую Средне-Азиатскую цивилизацию.

Вот как!

— Похоже на сказку, тем более дед твой чудак, мог навыдумывать чего угодно.

— А что если город есть? Про слезы Бога, конечно, он перестарался, но всё же. Море сохнет, так быстро, словно в этом есть замысел! Возможно, нам стоит просто подождать, и мы станем богачами нового мира…

— А ты не далеко от старика ушёл, замысел у происходящего простой, не останови мы это безумие, то ни воды, ни еды не останется, ничего, просто пустыня.

— Вот ты зануда, помечтать не даешь.

— «Мечты усыпляют наш разум и ведут к разочарованиям», — так мой отец говорит. Мы можем строить идеальный мир в иллюзиях, а можем вырубать мечом реальный, пусть не совершенный, но осязаемый.

И ПОЯВИЛСЯ ХАН…

В эти дни судьба послала ему спасение. Оно пришло в виде круглого черного комочка, который улегся возле входа в квартиру. В подъезде было темновато, и сторож чуть не наступил на незнакомца. Тот поднялся, не издал ни единого звука и, смешно пошатываясь на толстых лапах, отошел в сторону, как бы разрешая хозяину войти в жилище.

Как только Жданов открыл дверь, щенок шустро заскочил в коридор.

— Э-э-э, дорогой товарищ, мы так не договаривались, — Жданов попытался выставить щенка носком ботинка. Тот не уходил. Сел возле платяного шкафа и выразительно смотрел на хозяина.

— Ладно, можете побыть до утра, — сказал сторож и поплелся на кухню. В холодильнике у холостяка нашлась банка рыбных консервов…

Конечно, щенок остался. Он внес в жизнь одинокого старика какую-то умиротворенность. Появился смысл и осознанность. Нрав круглого черного комочка менялся день ото дня. Жданов дал ему кличку «Хан».

У щенка оказался норов алабая, готового броситься на любого, кто ему не по нраву. Беспричинно он никогда не лаял, но когда однажды на прогулке к сторожу пристали подвыпившие прохожие с предложением на троих, Хан едва не разорвал их в клочья. Сбежались соседи, они увидели, как хозяин буквально отрывает пса от незадачливых алкашей.

На следующий день Жданов купил на рынке мощный ошейник. У знакомого ювелира заказал бляху. На белом фоне ювелир размашисто написал слово «Хан»…

ЛЮБОВЬ НЕЧАЯННО НАГРЯНЕТ…

После странного разговора оба призадумались.

Еще немного посидев, они направились в парк аттракционов. Там, вдоволь накатавшись на колесе обозрения и горках, взяли по бутылке лимонада и двинулись к выходу.

— Вот бы ещё вечером в ресторан, а потом на танцплощадку, — мечтательно сказал Витя.

— Ага, а потом в милиции объясняй, откуда у двух деревенских голодранцев на всё это деньги, — оборвал его Амиран.

— Ну, ты и зануда!

— Я реалист. Вот разбогатеем, как следует, тогда и потащишь свою королеву специй в ресторан. А сейчас надо держаться тише воды, ниже травы. Ты же не забыл, что завтра в Маргилан поедем?

— Может, пропустим денёк? Хороший куш сорвали всё-таки.

— С таким настроем ты так и будешь на развалюхе ездить. А надо пересаживаться на «Планету» или «Юпитер». Твоя пассия оценила бы.

— Надо бы, конечно, — ответил Витя и сразу же представил себя на новеньком мотоцикле, подъезжающем к прилавку возлюбленной.

Ребята довольные собой, вернулись домой, где обоих ждала обычная деревенская рутина.

Витя накормил кур и коз, почистил сарай и стал латать забор, который ещё неделю назад попросил починить отец.

Вечером он должен был вернуться из очередной командировки из Туркменистана. Будучи авиаинженером, Павел был нарасхват. Это помогало семейству жить сносно.

Мать тоже готовилась к его приезду и без устали хлопотала на кухне. Наконец вечером, когда солнце уже село, перед домом остановился зелёный УАЗ.

Витя выскочил встречать отца. Впереди, радостно виляя хвостом, бежал пёс. Отец вошёл, почесал за ухом лоснящуюся собаку, обнял сына.

— Ну что там было «пчела» или «аэромоль»? — спросил Витя.

— «Восьмой», вторые всё реже попадаются, — ответил отец, довольный тем, что сын проявляет интерес к авиации.

Павел надеялся, что сын пойдет по его стопам и станет специалистом. Чаще всего ему приходилось иметь дело с вертолётами, которые в условиях пустыни, то и дело выходили из строя.

— Что-то серьёзное? — спросил сын.

— Да ничего особенного, проблемы с топливной аппаратурой, дольше запчастей дожидались.

— Их что верблюдами везли? — усмехнулся Витя.

— А что ты смеёшься? Бывало и верблюдами возили, техника внезапно ломается. Я рассказывал, как мы в Каракумах ремонтировали двадцать четвертого при пятидесятиградусной жаре?

— Сто раз, — ответил сын. Он знал все истории отца наизусть.

Они вошли с душной улицы в прохладный саманный дом. Мать поцеловала отца и быстро накрыла стол.

— Ты задержался, — мимоходом заметила она.

— Да, в Ашхабаде волнения, из-за этого задержались запчасти, — ответил отец, с удовольствием поедая плов.

— Неспокойные времена наступают, — добавила жена.

— Да. Страна трещит по швам. Кругом антисоветчики. Хотят разом всё изменить и зажить как за границей.

— А ты как думаешь?

— Вспомни любую смену режима. Ничего хорошего это не сулит. По крайней мере, для народа.

Есть люди, которые наживаются в тяжелые времена. Они-то и настраивают молодежь, а сами в стороне поджидают, когда полыхнёт.

Эти твари, сродни шакалам, которые идут по пятам умирающей дичи в пустыне. Падаль, вот их пища! — Павел, сам не ожидал, что так разгорячится из-за банального вопроса и, замолчав, потянулся к графину с водкой.

Мать с Витей только удивленно переглянулись. Никто из них не осмелился, как то комментировать речь отца семейства, тем более что он тут же махнул пятьдесят грамм.

Тема раскола в обществе, была для него болезненной, ведь он был одним из тех, кто продолжал свято верить в светлое будущее.

Его руки день изо дня касались достижений цивилизации, которая первой в истории приблизилась к звёздам, и он не желал от этих звёзд отдаляться. После ужина, утомленные, все быстро уснули.

На следующее утро Витя снова отправился в Фергану, только уже один. Добравшись до рынка, он пошёл к прилавку со специями.

Запах пряностей уже на подходе начал будоражить его кровь.

Вместо знакомого ему образа: цветастых платья и штанов из алочу, тюбетейки украшающих улыбчивую девушку, он увидел женский силуэт, облаченный в хиджаб.

Длинное бежевое платье с длинным рукавом закрывало всё тело, а голову скрывал бирюзовый платок. Девушка стояла и мило беседовала с соседкой по прилавку, а та, увидев подоспевшего, молчаливого юношу указала взглядом на него и тактично стала наводить порядок среди орехов и сухофруктов, которыми торговала.

Повернувшись к Вите, девушка смутилась, а потом, взяв себя в руки, постаралась сделать спокойный вид.

— Что вам угодно? — спросила она едва уловимым, тонким голосом.

— Мне, наверное, приправу, — вдруг, вспомнив, что он на рынке перед продавцом, несуразно пробормотал Витя.

— Как обычно?

— Да, как обычно.

Девушка взяла лопатку и стала накладывать разные специи в одну банку, комбинируя их таким образом, чтобы получить готовую приправу для плова. Витя в этот момент терялся в догадках, с чем связан её сегодняшний необычный наряд.

Больше всего он боялся того, что она могла выйти замуж и по обычаю теперь должна скрывать себя от посторонних взглядов.

Он думал о том, как бы узнать, в чём причина столь резкой перемены, ведь он уже с полгода чуть ли не каждую неделю приходил сюда и даже привык к такому странному общению.

Страх провала, не дал ему за это время узнать даже её имени, что уж тут говорить об одежде.

— Наверное, вы очень любите плов? Не многие берут столько специй, прервала молчание девушка и протянула банку.

— Да, люблю, — сказал он, а потом, осознав, что это похоже на признание, начал тараторить невпопад. — Кто ж его не любит, борщи и галушки это хорошо, но плов… это наше всё.

По глазам, от которых он не отводил взгляда, было видно, что девушка улыбается.

— Узбекский плов отличается от таджикского плова, если захотите попробовать, возьмите ещё нут и айву в соседнем ряду. Уверена, ваша мать справится. С вас три рубля, — заключила продавщица.

Витя пошарил по карманам и достал мятые купюры.

Отдав их, он решил действовать наверняка, пока обстановка была непринужденной и рядом не было других покупателей.

— Красивое у вас платье, — наконец выдавил он и себя. Глаза девушки забегали, она растерялась.

Едва не расплакавшись, девушка убежала.

— Какой же я кретин! — стал корить себя Витя, оставшись один.

— Конечно, кретин! — вдруг вскрикнула женщина из соседнего прилавка. Она всё это время, казалось, была занята своими делами. — Ходишь, донимаешь девушку, извёл бедную!

— Я просто хотел…

— А то мы не знаем, чего ты хотел, всем вам только одно и надо! — продолжала ворчать женщина, не давая ему вставить ни слова.

Витя смущенно оглянулся по сторонам, в этот момент он готов был сквозь землю провалиться от стыда, настолько неловкой была ситуация.

Так ещё эта, кричащая чуть ли не на весь рынок незнакомка.

— Я не хотел её обидеть, — оправдывался Витя.

— Чего ты изводишь себя и её? Давно уже познакомился бы и пригласил куда-нибудь, а то ходишь кругами!

— Что? — неподдельно удивился Витя.

Он уже собирался уйти но, услышав неожиданный совет от человека, который только что прилюдно его стыдил, остановился, подошёл к ней поближе, чтобы не предавать огласке разговор.

Женщина, увидев его любопытство, тут же сделала важный вид.

— Нут и у меня есть! — с деловым видом, сказала она.

— Давайте свой нут, — промолвил Витя, понимая, что теперь нужно играть по её правилам.

— Ещё фундук и миндаль вчера привезли.

— Давайте.

Теперь он хорошо разглядел женщину, впрочем, она не была ничем особо приметной: темное платье и платок, открытое лицо с белой морщинистой кожей, единственное, что бросалось в глаза, это уголки рта направленные вниз и большая бородавка на подбородке.

Она с удовольствием, не торопясь, накладывала орехи, даже не уточняя, сколько их нужно незнакомцу.

— Молодой человек у вас на пятнадцать рублей, — уже радушно сказала продавщица. Лицо её преобразилось. Еще недавно недовольная грымза стала любящей бабушкой.

Витя молча заплатил и вопросительно посмотрел на женщину.

— Она что, замуж вышла? — прямо спросил Витя.

— Боишься, что опоздал? — съехидничала незнакомка.

Витя достал из кармана еще пять рублей и положил на прилавок, женщина протянула руку, но он тут же оттянул их на себя.

Поняв, что больше ничего из него не выжать, она снисходительно наклонилась к нему и стала говорить.

— Не в браке дело, хотя женихов хоть отбавляй, торговля поэтому у неё идёт бойко.

— Такие как ты, зачарованные, скупают, всё что нужно и не нужно. Местные с рынка те вообще тут роятся, готовы были её золотом закидать, а ей хоть бы хны, молода ещё и непритязательна.

Семья у неё большая, семеро по лавкам два брата и четыре сестры, да только она одна лицом вышла.

Родители, конечно, свой интерес увидели, да вот только помимо красоты ей ещё и характер твердый достался.

Волю их исполнять не хочет, тем паче интерес со стороны, запретный плод сладок.

Ну а там, где избыток внимания, там и зависть, как известно, а женская зависть — это страшная штука!

В общем, земля слухами полнится, а по слухам, заговорили её на несчастье. Прокляли, проще говоря.

— Бред какой-то, не верю я в эту ерунду, — сказал Витя, отводя лицо. Он уже пожалел, что отвалил столько денег предприимчивой женщине.

— Ты говоришь прямо как мой муж в молодости, он тоже ни во что не верил. Вам, мужчинам, нужно оказаться у пропасти, чтобы принять веру. А вот женщины по природе своей с нею рождаются.

— Ну что вы мне сказки рассказываете!? — раздраженно, высказался Витя.

— А ты много ли знаешь, что цепляешься за каждое слово?

— Знаю, что мужчина забирает жизни, а женщина дает, вот и всё, нечего мудрить.

ПРЕВРАЩЕНИЕ

Вечерело. Жданов сидел на лавочке у входа в корпус и вдруг осознал, что завтра Валентина Павловна сменит его в последний раз. Она ещё две недели назад написала заявление об увольнении, и работала последние дни.

— Да, — подумал Владимир Сергеевич — а ведь это мой последний шанс. Надо написать ей письмо. Другой голос возражал: О чем? Просить? Умолять? Первый голос был непреклонен: Нет, надо написать. Она поймет!

Жданов поднялся и пошел в служебную комнату за бумагой. Но бумаги не было. Тогда он открыл сумку с продуктами, достал из нее бутылку водки, консервы «Печень трески», луковицу и батон хлеба.

Ужинать сел за журнальный столик в регистратуре. После второго стакана взгляд его упал на «Книгу приема и сдачи дежурств». Жданов открыл книгу и начал читать:

«Начальнику завода азотных удобрений Гандееву В.П. Рапорт. За время моего дежурства с… по… происшествий не произошло. Обходы проводились согласно графику. Комплект ключей передан по смене…»

— Бред какой-то, — подумал Жданов и вдруг осознал, что это его почерк.

— При чем тут ключи и обходы? — сверкнула мысль. При чем тут обходы, когда вот она, бумага для письма. Но она же пронумерована — намекала другая мысль, более трезвая. Первая все-таки победила: ерунда, если что, скажу — надо было, а туалетная бумага закончилась.

И он решительно вырвал чистый лист.

«Уважаемая Валентина Павловна — писал Жданов, рассыпая на лист крошки хлеба — Простите меня! Вы, конечно, правы.

Не место у нас служебным романам!

А вы молодец! Так стараетесь ради мужа. Вы достойны уважения.

Валентина Павловна! Я люблю вас! Я, может быть, никого раньше так не любил.

На Нюрке, первой, женился по воле своих родителей. Детей не было.

Через год разошлись.

Потом была Галька. Вроде полюбил. Дочь родилась. А потом она, Галька, начала наставлять мне рога. Через два года разошлись.

Потом были у меня еще женщины. Но так, на одну ночь.

А вас я люблю, Валентина Павловна. Простите, конечно, но люблю.

Искренне.

Если что, всегда готов принять вас у себя. Квартира у меня однокомнатная, но с удобствами. Платить могу сам. Потому как чувства важнее». Жданов прервался. Задумался. Сходил в служебную комнату, вернулся с книгой. Открыл на закладке. Продолжал писать: И по небу веки проходят,

Как волны безбрежного моря; Никто не узнает их страсти, Никто не увидит их горя.

Это Фет, Валентина Павловна. Как будто о нас с вами…»

***

Хан вырос в большую собаку. Жданов даже подумывал о новом поводке, опасаясь, что однажды может случиться непоправимое: пес может порвать плотную ткань и тогда не миновать беды.

Но Хан, словно чувствуя переживания хозяина, присмирел, гулял вполне миролюбиво, а по возвращении домой укладывался на старую тахту и безмятежно засыпал.

Жданов тогда не знал, что судьба, запросто пославшая ему зверя, так же легко отнимет его у хозяина…

Это случилось ранним утром. Еще в коридоре, когда Жданов закрывал входную дверь, Хан вырвался из рук.

Он летел навстречу своей гибели легко и весело. Поводок змейкой катился за ним…

Водитель фургона «Продукты», вытирая пот со лба, говорил потом:

— Старик, твоя собака? Почему не держал?! Он под колеса прыгнул, как ненормальный…

Жданов взял в руки поводок. Он был надорван как раз в том месте, где было выгравировано имя собаки.

Бляха упала на асфальт и покатилась в кусты…

***

Он пил, не закусывая. Старался заглушить боль потери. Потом был сон долгий и страшный. Под утро Жданов проснулся в холодном поту. Было такое впечатление, что все происходило наяву. Он явно видел холодное подвальное помещение. Себя, совсем раздетого, лежащего на полке. На ноге, на веревке болталась какая-то бирка. Тускло горел указатель с цифрой 7. Шею стягивал какой-то ремень. Жданов потянул за край ремня и в руке у него оказался …поводок его собаки.

— Да! Именно этого я и хочу! — услышал он свой голос так отчетливо, как будто участвовал в съемках фильма. — Я хочу превратиться в Хана. Потому, что в нем весь я. А жизнь…она, в сущности, проиграна. Без любви нет поэзии. Остается какой-то верхний срез. Из-за него нет смысла жить.

Замигали люминесцентные лампы. В подвал спустилась какая-то женщина. Подошла к нему. Поправила бирку на ноге. Вздохнула. И ушла.

В следующий момент Жданов поднялся.

— Ты куда? — спросил грозный мужской голос сверху. — Твоя жизнь закончилась. Ты в морге.

— Нет! — выкрикнул Жданов. — Моя жизнь только начинается! Она просто будет другой.

…Из дверей подвала выбежала большая черная собака. Огромная голова сидела на матовом черном туловище. Собаку можно было принять за тигра.

На мгновение собака остановилась у стены, чтобы перевести дух. В этот момент случайный мотоциклист высветил ее мускулистую фигуру. Собака заметила людей в окнах и стремительно растворилась в темноте…

МЕСТО УКУСА

— И сколько ты жизней забрал? — возразила продавщица.

— Разве что пару десятков, да и то у курей, — усмехнувшись, сказал Витя.

— А ещё хорохоришься. Слушай дальше. Пришла она на днях в таком вот наряде, я опешила, подумала, что родители сломили девочку. И тут она мне в слезах и выложила, что москит её укусил, так еще и пендика. Получается, что забрали её красоту завистники, а тут ты нарисовался… Ухажёр!

У Вити перехватило дыхание. Странное внутреннее волнение охватило его, такое будто беда приключилась с кем-то из его родных, или даже с ним самим.

— И что теперь, неужели не вылечат?

— Вылечат. Не умрет, конечно, да только кому она потом нужна будет с изувеченным лицом.

Вы же мужики на обёртку падкие, а не на содержание, от одного прилавка к другому быстро кочуете…

Женщина снова начала заводиться и говорить на повышенных тонах, словно отчитывая парня, за всех насоливших ей когда-то мужчин. Не в силах совладать с эмоциями, она даже перешла на узбекский язык.

Витя достал ещё пять рублей, положил сверху, тех, что уже лежали на прилавке и подвинул к ней. На мгновенье продавщица замолкала.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал он и собирался уйти.

— Что придумаешь?! Будешь приходить, только хуже ей сделаешь, — продолжала ворчать уже вслед женщина.

Витя всю дорогу домой думал, что делать, и вспоминал про разговор с Амираном в парке.

Он тут же отправился к нему и всё выложил. Выслушав его, Амиран вздохнул и развёл руками.

— Хреново дело, ну ничего, полно других девчонок…

— Какого чёрта ты несёшь?! Думаешь, я для этого тебе всё рассказал? — злобно прорычал Витя. В это момент ему казалось, что всё против него.

— Остынь, я не знал, что ты влюбился по уши, — сказал Амиран, но, увидев гнев в лице друга, понял что привычным иронии и сарказму в этом разговоре не место.

— Причём тут это! Я должен ей помочь! В парке ты говорил что-то про эту болезнь.

— Всё что я знаю про пендику, рассказывал мне дед, но это просто страшилки, чтобы я не шатался, где попало допоздна. Ты не обижайся, но, как говорится, заболел, иди к врачу, — Амиран пожал плечами и округлил глаза, понимая безысходность ситуации.

— Какой толк от врачей? Если бы они знали свое дело, то не было бы всех этих изувеченных лиц.

— Что ты от меня хочешь? — тяжело выдохнув, спросил Амиран.

— Пошли к деду, — решительно сказал Витя.

— Уверен? Он же до утра нам будет лекции читать, — недовольно заметил Амиран, но, увидев серьезный взгляд Вити, тут же добавил. — Пойдём, он на крыльце, как обычно. Они вошли с улицы во двор, подошли к старику, сидящему на стуле у входа.

— Ассалом алейкум, Юсуф бабай, — поприветствовал старика Витя.

— Аааа, Витя сынок, как ты красиво говоришь на узбекском языке, не каждый местный может таким произношением похвастаться.

— Так я местный, — сказал Витя с усмешкой.

— Местные это те, кто до седьмого колена свой род здесь схоронили. Но ты для нас свой уже, такой же внук мне, как Амиран. Так что, спрашивай, с чем пожаловал?

Ребята, ожидавшие долгую и скучную речь, оживились. Они переглянулись, не зная с чего начать. Витя начал говорить:

— Юсуф бабай, одного моего знакомого, а точнее знакомую, укусила пендика, я хочу ей помочь, но не знаю, как. Может, вы подскажете, что это и как с этим бороться?

Юсуф тяжело вздохнул и покачал головой из стороны в сторону. Он ожидал, что юнцы позабавят его житейскими расспросами, но разговор оказался серьезным.

— Зараза эта с болот поднимается и на телах умерших животных плодится, от них уже на человека болезнь приносит.

Известна напасть издревле, после укуса зуд страшный и язва развивается, это новые черви плотью голод утоляют.

Даже Амиран скорчил брезгливую гримасу от рассказа деда.

— Панацеи нет от неё, можно лишь облегчить мучения и ускорить исцеление.

Витя потёр обеими ладонями лоб, злясь из-за своей беспомощности. Ему хотелось срочного исцеления девушки, но Юсуф развеял все иллюзии. Волшебного снадобья не оказалось.

— Тогда как ей помочь, чтобы скорее избавиться от этой гадости?

— Способы разные есть, мази разные, настойки, примочки, но самый верный и действенный из тех, что мне известны — смола чёрной сосны. Старики говорили, что если её расплавить и к месту укуса приложить, можно даже избавиться от болезни.

— Где эту смолу взять? — спросил Витя.

Дед замолчал, уставившись вдаль. Ребята переглянулись.

— Он что уснул? — удивленно спросил Витя — где её найти Юсуф Бабай?!

— А, Витя сынок, ты так красиво говоришь на узбекском, — выдал снова старик и замолк.

— Он утомился, пойдем, попозже спросишь, — сказал Амиран и поднялся с крыльца.

— Когда позже?! — недовольно буркнул Витя.

— Завтра.

— Что значит завтра?!

— То и значит, ему всё равно спать пора, а нам завтра в Кувасай на рынок, если не забыл. Поработаем, а потом все разузнаешь у него, где там твой аленький цветочек растёт.

— Не понимаю твоей иронии.

— А я не понимаю твоей затеи. Говорю же, пусть врачи ей занимаются, — Амиран тоже начинал нервничать из-за наседавшего на него друга.

— Значит, ты не хочешь мне помогать? — не унимался Витя.

— Заметь, это мой дед только что чуть не отключился после твоего допроса! Ему как-никак девяносто два года — нахмурившись, сказал Амиран.

— Прости, без обид. Просто… — Вите стало немного стыдно, за свою наглость.

— Я понимаю как это важно для тебя. Пусть дед отдохнёт. Завтра съездим по делам, а потом побеседуешь с ним снова.

После этих слов, Витя успокоился, оттого что нашёл какое-то решение и отправился домой.

На следующий день ребята отправились в Кувасай. Каждые выходные они выбирали новый рынок, чтобы оставаться незамеченными для милиции. Амиран снова отправил Витю к выходу, чтобы тот ждал его, пока он провернет очередное дело.

Витя согласился, но пока ждал его на выходе, задумался о том, что он, по сути, начинает отходить от дел.

Такой расклад его не устраивал, ему не хотелось быть простым водителем, хоть и высокооплачиваемым.

Он понимал, что вскоре может потерять хватку и перестать быть нужным Амирану, а тот в любой момент может поднять вопрос о справедливости раздела награбленного в соответствии с рисками каждого из них.

Такими размышлениями Витя настолько себя накрутил, что уже готовился к серьезному разговору с напарником, но ход его мыслей прервал шум, доносившийся со стороны рынка.

Он ещё пару минут не решался покинуть свой пост, а когда увидел людей бегущих к выходу, подумал, что Амирану сейчас нужна его помощь.

Войдя внутрь рынка, Витя увидел, как в суматохе люди бегут в разные стороны, он хотел хоть у кого-то узнать что происходит, но, похоже, паникующие, так же как и он не понимали, что случилось.

Устремившись к центру рынка, он пробился сквозь убегающих людей и, наконец, увидел там беспорядочную потасовку.

Среди разломанных прилавков происходила драка.

На разбросанных под ногами фруктах и овощах столкнулись несколько десятков мужчин, и количество их продолжало расти.

Вите это напомнило уличные драки стенка на стенку, в которых они с Амираном время от времени принимали участие.

Впрочем, как и вся уличная молодежь их возраста, за тем лишь исключением, что обычно такие стычки были запланированы.

Он быстро сориентировался и стал, уклоняясь от возможных ударов пробираться вглубь, ища взглядом Амирана.

Когда боковым зрением он заметил что помимо голых рук в ход пошли и палки от разломанных прилавков, стало понятно, что всё очень серьезно. Где-то в центре он заметил знакомые очертания и ринулся туда.

Амиран забивал кого-то лежачего ногами, в этот момент к нему подоспел Витя, он одернул его и тот едва не ударил друга.

Искаженное от ярости лицо было в ссадинах.

— Уходим, — крикнул Витя и потянул его за рукав.

— Нет! — ответил Амиран.

— Что случилось!? Это из-за нас?

— Нет, это турки, они напали на наших людей.

Витя тут же увидел турка за спиной Амирана, поспевающего на помощь к тому, которого тот втаптывал в землю и кинулся ему на встречу.

Это был крепкий взрослый мужик. Он широко замахнулся, но его рука прошла по касательной мимо лица Амирана, и соперник тут же был уложен рядом с тем, к кому он так рьяно спешил.

Драка продолжалась недолго, вскоре подоспела большая группа узбеков, и турки ретировались, вытаскивая тех, кто не мог стоять на ногах. Несколько милиционеров держались в стороне, ожидая подкрепления.

— Ты что-то выронил, — сказал, Амиран озираясь по сторонам и, показал на бумажник, лежащий под ногами у Вити. Вероятно, его выронили во время драки.

Тот незаметно поднял его и сунул в карман.

— Вот теперь нам точно пора, — сказал Амиран, и оба пошли к выходу. Толпа ещё продолжала галдеть.

Выезжая из города, они встретили несколько машин милиции, несущихся на место происшествия. На полпути домой Витя остановился и нервно закурил. Амиран стал вытирать кровь, сочившуюся их мелких ссадин на лице и кулаках.

— Так что там случилось!? — спросил Витя.

— Что-то непоправимое, — сухо ответил Амиран.

— Что именно?

— Я сам не знаю, вроде какой-то турок оскорбил узбечку-продавщицу, за неё заступились и понеслось.

— Неужели за слова чуть не перебили друг друга? — спросил Витя.

— Они забыли, кто здесь хозяева и заплатят за это! — сердито проревел Амиран.

— Слышишь, хозяин! Успокойся, что так завелся то?! — усмехнувшись, спросил Витя.

Амиран только нахмурился, но ничего не ответил. Они докурили и поехали дальше.

Витя вернулся домой и все думал о смоле, про которую рассказал ему дед Юсуф.

А потом вдруг поймал себя на мысли, что его не встретил пёс. Обычно уже на подходе, он начинал лаять и радостно прыгать на хозяина, выказывая свою дружбу, но в этот раз была тишина.

Витя решил узнать у матери, когда она его видела в последний раз. Он открыл дверь в дом, где Татьяна гладила свежевыстиранные вещи. От утюга поднимался густой пар.

— Мам, ты не видела Дика? — спросил Витя с порога.

— Нет, разве утром он не с тобой убежал? Я думала вы с ним у Амирана, сказала мать, старательно проглаживая воротничок белой рубашки.

— Да, но обычно он провожал меня и возвращался, — задумчиво ответил Витя.

— Не знаю сынок, он не приходил.

— Странно, это на него не похоже.

Витя вышел во двор и стал кричать и свистеть, но Дик, всё никак не объявлялся. Чуть позже Татьяна тоже присоединилась к поискам. Волнение сына передалось матери, и она попыталась его успокоить.

— Послушай, что ты так волнуешься, не первый же раз. Вспомни, как он в прошлом году потерялся, ты хотел, чтобы папа насчёт вертолёта договаривался, чтобы искать его, а он, нагулявшись, к утру домой вернулся, — улыбаясь, тихим голосом сказала мать и погладила сына по голове.

Витя подумал, что и вправду стоит дождаться утра.

На следующий день Дик так же не вернулся домой, и Витя пошёл искать по его кишлаку.

Практически из каждого двора, мимо которого он шёл, доносился лай, но все они были ему чужды. Он с легкостью узнал бы голос Дика.

К вечеру он обошёл все окраины, но так и не нашёл собаку.

Наконец, парень собрался и решил проехать по тому же пути что и днём ранее, в надежде отыскать хоть какие-то следы пропавшего друга.

Уже подъезжая к дому Амирана, он встретил его выходящим со двора с лопатой.

— Дик пропал, — тут же сходу выпалил Витя.

Амиран промолчал и только потупил взгляд. Он слегка отвернул голову, пытаясь подобрать слова.

— Ты что-то знаешь? — спросил Витя, вглядываясь в лицо Амирана.

— Ребята с окраины нашли его. Думаю тебе лучше не видеть этого. Я сам его похороню.

— Что значит сам, это моя собака! — разъяренно крикнул Витя. — Где он? Поехали! Он указал на заднее сиденье, а сам стал пыхтеть, сдерживая свое негодование. Амиран сел и одной рукой схватился за ручку сиденья, в другой продолжал держать штыковую лопату.

Он указывал путь, а Витя гнал, в надежде, что есть ещё шанс спасти друга. Добравшись до окраины, они увидели несколько детей толпящихся на краю арыка.

Все они с любопытством разглядывали облепленные мухами останки. Витя соскочил с мотоцикла, бросил его на бок и пошёл в их сторону,

Амиран последовал за ним.

— На что уставились, быстро разбежались! — крикнул Витя детям. Те недовольно посмотрели на Амирана.

— Идите, — сказал он тихо и все разошлись. Ребята остались вдвоём. Теперь Витя мог сам всё пристально рассмотреть.

Поначалу он оторопел, а потом стал медленно подходить. Кровавая голова Дика была единственной целой частью оставшейся от него, передние ноги были наполовину обглоданы, а задней части не было вовсе, только кости позвоночника белели на багровой земле.

Желтые и зеленые мухи роились над телом.

Витя ещё ребенком принес бело-рыжего щенка домой. Он обменял его на деньги, которые копил на мопед. Продавшие его парни сказали, что это чистокровный алабай, но уже через пару месяцев стало ясно, что Дик обычный дворняга.

Он вырос средних размеров собакой, с длинной шерстью и безобидной мордашкой.

Будучи смышлёным, он обычно умело гонял мелких собак, а от крупных псов ловко удирал. Поэтому заслужил право не сидеть на цепи, как многие другие. Но свобода, как известно, очень дорогая привилегия, порою забирающая все.

— Что за чёрт!? — растерянно спросил Витя.

В его дрожащем голосе, было отчаянное непонимание и неприятие случившегося факта.

Он ощутил себя маленьким мальчиком, готовым расплакаться и тут же убежать восвояси.

Его нижняя губа поджала верхнюю, вздрагивая время от времени, а дыхание участилось.

Он едва сдерживал эмоции перед Амираном, который едва ли мог бы упрекнуть его за слабость в тот момент.

— Я же говорил, что тебе лучше не видеть это, — сказал Амиран с сожалением.

Проглотив огромный ком, стоявший в горле, Витя достал сигарету, и, сев на землю, закурил.

Внутри него свинцом сидела тяжесть горечи. Иногда он отводил взгляд от останков, и мысли уносили его в безбрежный поток сиюминутных размышлений, бессвязных и легких.

А потом снова возвращались в реальность, к безжизненному телу друга. Амиран ходил вперёд-назад, по импровизированной тропинке, как обычно делают люди, которые строят далеко идущие планы, или размышляющие о чём-либо важном.

Ему было всё равно на пса, но не на чувства скорбящего и он, сопереживая, нервно топтал песок, пока не вспомнил, зачем шёл туда изначально.

Амиран взял лопату и пошёл к растущему неподалеку тополю.

Там он стал копать небольшую яму, а когда закончил, подтянулся Витя с останками.

Ребята зарыли пса и поехали к дому Амирана.

— Думаю это шакалы, похоже, не в том месте и не в то время оказался твой Дик, — сказал он, пытаясь хоть как-то утешить друга.

Витя довез Амирана, и скорее хотел вернуться домой, его совсем не тянуло на разговоры.

— Завтра, надо будет снова в Кувасай подтянуться, — сказал вдруг Амиран.

— Это ещё зачем, разве мало шишек набили? Тем более в будний день это не рыбное место, ты же знаешь, — От напряжения Витя почувствовал, как разболелась его голова.

— Ты же понял, что мы не на дело поедем. Их нужно угомонить, нашим людям может понадобиться помощь, — сказал Амиран. Назревавший конфликт с турками давно будоражил умы местных узбеков и теперь, когда всё случилось, ярость буквально переполняла их.

— Каким ещё нашим? Разве они из наших кишлаков? Совсем недавно стенка на стеку шли. На кой черт им помогать, сами разберутся.

— Ты не понял, сегодня днём снова была стычка, все намного серьезнее, чем ты думаешь.

— Оно тебе надо? Не можешь мимо драки пройти? — продолжал раздраженно Витя.

— Это вопрос принципиальный, ты с нами или нет?

— Во сколько? — громко выдохнув, недовольно спросил Витя.

— Давай к девяти.

СКВОЗЬ ТОЛПУ

Утром следующего дня ребята снова отправились на рынок в Кувасай. Несмотря на ранее время, там было шумно и оживленно, но вместо обыденной базарной суеты люди скапливались в группы и обсуждали единственную тему.

Произошедшее накануне столкновение стало каплей, переполнившей сосуд терпения, едва сдерживавшийся многие годы под тяжестью своего веса.

Витя с Амираном стояли в ожидании хоть какой-то активности, но дальше болтовни о виновных в погроме дело не шло.

Естественно, ими оказались турки, которые также непринужденно продолжали торговать, что не могло не возмущать разгорячённых и жаждущих справедливости узбеков.

В основном это была агрессивно настроенная молодежь, драки с наглыми молодыми турками были для них обычным делом.

А масштаб происходящего вкупе с возможностью почесать кулаки за бравое дело, только подливали масло в огонь.

В какой-то момент толпа поглотила Витю с Амираном.

Многие из тех кто просто пришел на рынок и встречал толпу, порой ликовали и даже вливались в неё, другие же с опаской обходили её стороной, а потом, ускоряя шаг, стремились укрыться.

Многим и вовсе было невдомёк, что происходит, и они привычно прогуливались, лишь с любопытством поглядывая на происходящее.

Так, озабоченная мать, раскачивая и толкая вперед коляску, пыталась успокоить шумного ребенка, недовольного тем, что упершись в рассекающую их толпу, они вынуждены были замедлиться.

Поспевающая за ними девочка, увидев в небе летавших по кругу голубей, умиленно сказала:

— Здорово, наверное, летать, когда-нибудь у меня будут ангельские крылья, и я тоже смогу!

Мать ничего не ответила и только продолжала катить коляску с её маленьким братом.

Действо походило на какой-нибудь первомайский парад, с той лишь разницей, что не было транспарантов и многочисленных веселых улыбок, а вместо чувства единения в толпе царил разлад.

Все как будто ждали кого-то, даже такой спонтанный сбор должен был, в конце концов, обрести лидера.

А он всё никак не появлялся, даже образовавшийся в центре остров пустоты, походящий на небольшую арену для петушиных боев, вполне сгодился бы для выступления, но решиться на речь перед сотней незнакомых людей куда сложнее, нежели зарядить в челюсть одному из них.

Казалось, случайно вытолкнутый в эту пустоту чудак, вызвал всеобщее оживление.

Над небритым и обрюзгшим мужчиной тут же стали подшучивать и смеяться, что не вызвало в нём самом никакого смущения.

— Так это же Ибрагим, вот сейчас повеселит, — крикнул кто-то из толпы.

— Ага, этот может и за монету и без монеты чудаковать…

— Спляши хоть, раз вызвался, — продолжали выкрикивать из толпы и хохотать. Ибрагим же тут же пустился в пляс, подначенный летящими в него монетами, он всё хлеще отплясывал то вприсядку, то махая руками, смешав все бывшие у него на памяти движения в безумный танец.

— Кто он такой? — спросил Витя, слегка покраснев за танцора.

— Местный дурачок, — ответил Амиран, широко улыбаясь.

— Неужели никому до него нет дела, он же взрослый человек?!

— Почему нет? У него и родители есть, того гляди скоро мать его подоспеет спасать от позора. А пока позабавимся.

— Ибрагим, давай скажи что-нибудь заумное, — крикнул Амиран, едва остановившемуся и пытающемуся отдышаться лохматому мужчине.

Витя недовольно посмотрел на Амирана.

— А что? Он и речи толкает забавные, расслабься!

— Слово, слово, слово! — начали скандировать в поддержку остальные. Вспотевший Ибрагим посмотрел исподлобья в толпу, сквозь нависавшие над его безумными глазами волосами, и на минутку задумавшись, стал говорить. Вначале что-то невнятное и непонятное, но потом, по мере того как люди стали затихать и вслушиваться, речь становилась понятной, а улыбки сменялись серьезными выражениями лиц.

— Вы хотите погрузить нас во тьму, лишить культуры и духовности, а потом медленно опустить к примитивности удобной для гонений?

Вы кричите, что мы будем жить лучше ценою крови? Отчего же тогда души вокруг дрожат от страха и боли? Хотите обманываться?!

Что ж ваша воля, только не тяните в злодеяния и обман незрелые умы. Не будет сломленного духа и войны, которую вы обрекаете против своего же народа…

Ваши чёрные сердца будут вырваны и брошены в чистилище…

Речь прервали двое. Они схватили Ибрагима за воротки и, вернув в толпу, бросили на землю.

Несколькими ударами в живот они отрезвили не закончившего свою речь оратора.

— Что он несет! Идиот! Заткните этого дурака! — кричали те, кто недавно радостно кидал ему монеты.

Теперь каждый из них считал своим долгом дать пинка удирающему бедолаге.

Стоило ему выбраться из толпы, как тут же его встретила раздосадованная мать.

Она, едва сдерживая слёзы, схватила его за руку и повела домой, предварительно одарив всех присутствующих взглядом, который должен был погрузить их в невероятный стыд, но вместо этого вслед только прозвучали усмешки.

Меж тем на защиту турецких торговцев медленно, но верно подтягивались молодые люди.

В итоге их набралось человек двести, против примерно трехсот в числе которых оказались Витя и Амиран.

Несколько десятков сотрудников милиции нервно наблюдали за происходящим со стороны в ожидании помощи.

Но время было упущено и продолжало неумолимо сжиматься.

Обратным отсчетом стало появление на месте недавно выдворенного шута, человека, который одним своим криком утихомирил гудящую толпу. Это был молодой мужчина лет тридцати — тридцати пяти, крепкого сложения, широкие руки и шея говорили о том, что он был в свое время спортсменом, вероятно борцом.

Крепкую, как будто очерченную по лекалу голову, выделяли широкие скулы, с которых по подбородку спускалась густая щетина.

Под плоским широким носом тянулись густые выстриженные усы, которые поднимались, чтобы оголить белые непривычно здоровые зубы, уверенного, даже слегка нагло улыбающегося человека.

Сквозь узкий миндалевидный разрез глаз был виден их тёмный цвет, при этом белков не было видно вовсе, по крайней мере, издали.

Взгляд, устремленный на людей в зависимости от положения бровей, вызывал в них либо полную благосклонность, либо страх и повиновение. Несомненно, что команды именно этого человека дожидались все остальные. И когда наступило затишье, он начал говорить:

— Тридцать лет назад мы радушно приняли на нашей земле чужестранцев, тридцать лет они делили с нами на равных её плоды. Чтобы на месте пустыни создать оазис и растить здесь хлопок, наши предки возделывали эти земли и, окончив свою миссию, один за другим врастали в нее, оставив нас продолжать свои начинания.

Что сделали они? Просто приехали и приняли эти блага, а вместо благодарности, что мы получили?

Сбившись в кучку, эти невежи решили, что стали силой и тут же поспешили ей воспользоваться.

Их дети бьют наших и не находят осуждения. Их мужья и жены не чтут наших традиций, а чем больше уступок с нашей стороны, тем больше нападок с их стороны.

Сегодня и впредь мы больше не будем знать других хозяев, кроме нас на наших землях!

После его слов толпа заревела и ринулась к торговым рядам турок. Завязавшаяся бойня могла так и не начаться, к немногочисленным милиционерам стала подтягиваться помощь.

Два ЗИЛа с омоновцами выгружались поодаль. Они объединились с милицией и пытались скоординировать работу, чтобы обойтись без потерь. Заметив эту суету, Амиран подтолкнул в плечо Витю и стал прорываться вперед:

— Давай скорей, времени мало!

— Может, за остальными пойдем, куда ты гонишь? — неуверенно спросил Витя.

— Милиция сейчас всех разгонит, можем не успеть.

Витя что-то хотел сказать, но понял, что Амиран его уже не слышит.

Он только недовольно фыркнул и, быстро определив где свой, где чужой сходу ударил в живот растерянного турка. Вместе они приближались к центру столкновения — ревущему и грохочущему, как извергающийся вулкан, скоплению людей.

Творившийся хаос был для них закономерным, практика сделала из них неплохих бойцов, а жилистый Амиран и вовсе казался сверхъестественно сильным.

Он хватал и буквально швырял по сторонам таких же, как он молодых ребят с легкостью крепкого взрослого мужика.

Казавшееся отсутствие инстинкта самосохранения было лишь следствием зависимости от адреналина, он всегда толкал его в самую гущу событий и в ней же помогал необычайным образом выживать.

Парни всегда старались держаться поближе, чтобы в случае чего прийти на помощь друг другу и, естественно, чаще всего это срабатывало в пользу Вити.

И в этот раз он на мгновенье пропал из виду, свалившись за прилавок, вместе с молодым турком.

Они по очереди били друг друга.

Амиран стал метаться, пытаясь найти друга, и не заметил, как омоновцы щитами разрезали толпу.

Они встали спиной к спине, разделив тем самым противоборствующие стороны, и сразу стали оттеснять их в противоположные стороны.

Витя в пылу борьбы не заметил, как оказался внутри клина, он и его соперник не успели ретироваться и тут же были прибиты дубинками к земле. Амиран наконец увидев друга, стал судорожно пытался прорваться сквозь щиты, но, получив несколько болезненных ударов дубинками, вынужден был отступать с остальными. Грозная толпа быстро уступила рынок под натиском экипированных и обученных сил. Бронежилеты щиты и каски, придавали бойцам омона грозный вид, а грохот дубинок о металл, и вовсе подавил волю противника.

Тех, кто не желал угомониться, укладывали на землю, а потом трамбовали в желтые УАЗы . Благо место в них закончилось быстро, как и желающих сразиться с омоном.

Витя оказался в одном из таких.

После того как всех разогнали, их повезли в ближайшее отделение. Амиран пошёл в небольшой группе людей в сторону пустыря, от которого одна за другой уезжали машины.

Он понимал, что нужно было удирать оттуда как можно скорее, но оставленный друг не давал ему собрать мысли в кучу.

— Постой! — окрикнул кто-то его сзади.

Амиран покосился назад и ускорил шаг, а потом и вовсе побежал. За ним быстрым шагом шёл мужчина, а ещё двое уже нагоняли.

— Да постой ты, свои! — усмехаясь, кричал незнакомец.

Дорогу ему преградила медленно выезжающая машина. Амиран едва не влетел в нее и, сбившись с ног, обернулся и готов был принять очередной бой.

Как только мужчина приблизился, он узнал в нем оратора, заводившего людей перед стычкой. Та же самоуверенная улыбка и сбитый силуэт.

— Я видел, как ты бился, ты очень храбрый, да и силы тебе не занимать! — сказал мужчина и протянул руку.

— Махмуд, — представился он для убедительности.

— Амиран, — пробормотал беглец и пожал большую и сильную ладонь. — Разве нам не надо скорее отсюда валить?

— Да, менты кругом шерстят, а вот и наш транспорт, — сказал Махмуд, когда к ним подъехала белая тонированная четверка.

— Едем, — скомандовал он двоим сопровождающим, подтолкнул Амирана в салон на заднее сиденье, сам он сел вперед и стал размашисто указывать водителю дорогу.

— Ты откуда вообще? — спросил Махмуд, развернувшись к Амирану, закидывая крепкую руку на спинку сиденья.

— Из местного кишлака, я не городской, — ответил Амиран, продумывая каждое слово, чтобы не сказать лишнего.

— Можешь не уточнять из какого.

Теперь уже неважно, городской ты или деревенский, главное с нами или нет. А мы своих людей не бросаем.

Сейчас я как раз своих ребят поеду забирать в отделение, тех, что загребли.

— И что так просто отпустят!? — Амирана и так обеспокоенного тем, что Витю забрали, бросило в дрожь.

— Конечно, нет. За каждого бороться надо, но это дело принципа, мы как братья по оружию, понимаешь? Новый знакомый Амирана, будто бы наперед знал все мысли парня.

— Да, — дрожащим голосом произнёс Амиран.

— Тебя, что только накрыло? Успокойся, всё уже позади, — сказал Махмуд, заметив неподдельное волнение попутчика.

— Мне нужна помощь, — выдавил из себя Амиран.

— Кого-то забрали?

— Да, друга.

— Попробуем помочь, — улыбаясь, сказал Махмуд и повернулся, чтобы дать указания водителю.

Вскоре, машина остановилась неподалеку от местного отделения милиции, куда свозили всех принятых на беспорядках.

— Как его зовут? — уточнил Махмуд.

— Витя.

— Он русский?! — удивлённо спросил Махмуд.

— Он мой друг. Ты сказал, что поможешь.

— Я слово держу. Опиши его и фамилию скажи.

— Среднего роста, худой, белобрысый, фамилия Никонов, — немного смущенно сказал Амиран.

— Такого мы быстро найдём, — сказал Махмуд. — Ладно, мы пойдем Витю и остальных вытаскивать, а ты домой езжай.

— Как домой?

— Говорю тебе — домой. Вытащим твоего Витю, нечего тут мельтешить. Азамат тебя подвезёт, куда надо. Водитель одобрительно кивнул головой. Махмуд с двумя спутниками пошёл к отделению.

Амиран поехал на вокзал.

МЕСХЕТИНЦЫ ПОКИДАЮТ ГОРОД

Махмуд с приятелями пошёл к отделению.

Добравшись, он оставил их у входа, а сам вошел внутрь. Практически всех повстречавшихся на пути сотрудников он знал и, проходя мимо, пожимал им руки.

Поднявшись на второй этаж, он без стука вошёл в знакомый кабинет. За большим столом сидел милиционер, перед ним на стуле — поникший мальчишка. Усатый мент был похож на холеного моржа. Лысая загорелая голова поблескивала в лучах, пробивавшихся через окно. Пуговицы на его рубашке буквально трещали от натяжения, пытаясь удержать круглое как арбуз пузо.

Увидев Махмуда, широколицый милиционер недовольно цокнул, а потом натянул улыбку и сказал:

— Какие люди и без охраны! Наверное, у входа дожидаются твои псы?

— Я по делу, — ответил Махмуд, не став даже здороваться.

— Удивил, а я думал, чаю попьем, или чего покрепче, покумекаем, — сказал милиционер, и вытер платком с головы выступившие капли пота.

— За чай твой потом не расплатишься.

— Проходи, коль не шутишь, а ты малой за дверью подожди, — сказал морж парнишке и тот, соскочив со стула, вышел в коридор.

— Мне людей забрать бы…

— Каких людей? — будто бы удивленно спросил милиционер.

— Послушай, у нас есть договоренность, я не клянчить пришёл! — сказал Махмуд и медленно подойдя, сел на стул.

Махмуд чувствовал дикое отторжение, при виде неприятного собеседника ему скорее хотелось закончить разговор и уйти.

— С тобой у меня нет никаких соглашений, — продолжал играть на этих чувствах опытный оперативник.

— Мелкому человеку власть, что беззубому псу кость, не по зубам да всё мало, не съест, так закопает.

— Поэтому братец, ты по ту сторону стола, — тут же парировал майор и развалился на стуле, чтобы продолжить.

Он получал удовольствие от тех редких собеседников, которые могли хоть что-то противопоставить ему.

Тогда у него снова был шанс сломить человека и получить от этого удовольствие.

— И за кем же ты пришёл?

— За всеми нашими, которых с рынка забрали. Ещё среди них один русский — Виктор Никонов.

— Ааа, этот экземпляр забавный. Протокольчик на него имеется … Милиционер, перебрав несколько листков на столе, выдернул один из них. Он кинул его небрежно в сторону Махмуда, а тот, кинув взгляд на непонятные каракули, вернул протокол таким же способом обратно.

— Что он тут потерял, ума не приложу, впрочем, коль влез, держи ответ. Вы что же теперь и детей на копья решили толкать?

— Да кому они нужны! Ни тебе, ни мне, страха нет, вот и лезут. Не успели вы ещё их высоко поднятые головы утюгом пригладить. Сами виноваты!

— Пригладим, не бойся. Сами такие же были, нам бы их годы, не толковали бы с тобой, давно уже друг дружку размазали по стенам.

— Верно, — сказал Махмуд и, подумав, что не будь погон на собеседнике и общих с ним дел, то он без раздумий вбил бы его голову в землю. Он настолько живо представил себе эту сцену, что даже улыбнулся.

— Забавно да, каждый из нас по-своему меняет мир, кто-то пером, а кто-то топором, — сказал майор, разрывая протокол. Он усмехнулся и уставился на Махмуда в ожидании его реакции.

— А остальные?

— А ты что тут за всех хлопочешь? Свое дело знай. Забирай этого, пока не передумал и вали. Об остальных позже поговорим.

— А не много на себя берешь? — ответил тот, еле сдерживаясь от злости.

— Сколько дали столько и беру, забирай своего щенка и вали! — грубо сказал майор и указал на дверь.

Махмуд вышел из кабинета. Внутри всё закипало от ненависти, никто не мог говорить с ним таким тоном.

Он вышел на улицу, а чуть погодя, за ним выпроводили Витю. Он уже знал, что за него кто-то замолвил слово, но не знал кто именно.

— Сюда иди! — сказал Махмуд растерянному парню.

— Я? — уточнил Витя, просевшим голосом. Он жутко хотел пить и от сухости в горле покашливал.

— Иди, боец, не бойся.

Витя подошёл к незнакомцам.

Один из сопровождающих Махмуда закурил и протянул пачку Вите. Он молча вытянул одну и, прикурив у него же, глубоко затянулся.

— Спасибо, — сказал он и снова прокашлялся.

— Спасибо своему другу скажешь, он за тебя поручился.

— Амиран?

Он самый, — ответил раздраженно Махмуд.

Витя снова не смог разглядеть белков сквозь узкие прорези его глаз, хотя теперь стоял рядом с ним, он видел только черноту, которая его пугала.

— Можешь идти, — добавил он, сплюнув на землю.

— А где он сам? — спросил Витя.

— А мне откуда знать, я не мать ему, домой, наверное, уехал. Иди и впредь не попадайся.

— Лучше бы двоих наших забрали! — высказался один из спутников Махмуда.

— Заберем, всех заберем, хотят они или нет, заберем.

Витя не осмелился больше задавать вопросов незнакомцам. Он не знал, где ему искать Амирана и как добираться домой.

Мотоцикл остался у рынка, а там, скорее всего, еще проводили рейды и задержания.

Он побрел на вокзал, в надежде там отсидеться и узнать какие-нибудь новости.

Уже на привокзальной площади Витя заметил скопление людей. Само здание было оцеплено милицией.

К нему подходили группы по несколько человек, после чего у них проверяли документы.

Витя решил не светиться, сел на лавочку неподалеку, стал наблюдать за происходящим.

Мимо прошли две женщины, за которыми ели поспевали мальчик и девочка. Во главе была взрослая женщина небольшого роста, с короткой шеей и круглой головой под серым платком, расписанным замысловатыми узорами. Огромный тюк на её спине, вероятно, был набит легкими вещами, он то и дело норовил скатиться на бок, но женщина успевала ловить равновесие, подобно ловкому муравью, несущему добычу.

Рядом с ней ступала молодая девушка, то ли её дочь, то ли невестка. Выглядела она лет на двадцать пять-тридцать, уже была в теле, выдающиеся грудь и бёдра манили взоры мужчин.

Лицо открытое и светлокожее, показывало девичью наивность.

Ей достались две большие сумки в полосатую клетку, которые она изредка ставила на землю, чтобы отдохнуть.

Дети лет пяти-шести, вероятно, погодки, тоже были с ношей.

Небольшие авоськи, доставшиеся им, иногда волочились по земле и тогда старшая женщина, громко на них ворчала.

Она говорила, по-турецки. Это были месхетинцы, решившие покинуть город.

Витя подскочил со скамьи и, приблизившись, предложил им помощь, но вместо благосклонных улыбок, увидел в глазах женщин животный страх. Круглолицая женщина подобно курице защищающей выводок, что-то угрожающе закудахтала и стала подгонять остальных вперёд.

Группа быстро добралась до оцепления, где старшая взволнованно заговорила с милиционерами. Те подозрительно глядели в сторону растерянного Вити.

Заметив это, он стал отходить всё дальше в конец привокзальной площади, пока не скрылся из виду.

Он вышел на улицу и пошел к остановке. Вдруг услышал знакомое тарахтение, а потом в клубах дыма появился Амиран на его мотоцикле.

— Похоже, ты масло перелил, дымит как тепловоз, — сказал он, громко перекрикивая мотор, а потом широко улыбнулся.

— Тьфу ты блин, где тебя черти носят! Поехали отсюда скорей, пока снова не загребли.

Амиран передал руль другу и вместе они направились прочь из города.

Они быстро добрались до дома и расстались, но ненадолго.

КРОВАВЫЙ СЛЕД

Утром следующего дня Амиран сам пришел к другу. Витя только выбрался из кровати и даже не успел умыться.

Взбудораженный, он не мог понять, в чём была такая необходимость.

— Привет, что случилось? — спросил он.

— Поехали, ты должен посмотреть на это, — загадочно произнёс Амиран.

— Объясни, в чем дело?

— Дик не последний. Эта тварь снова напала на собаку.

Ребята быстро домчались до кишлака Амирана, неподалеку от того места где они нашли Дика, за арыком лежали останки не крупной псины.

Стояла сильная жара, и трупный запах буквально въедался во всё окружающее.

Витя все же подошёл ближе, закрывая нос рукавом рубашки. Картина была ещё более ужасающей. От мелкой собаки остались обглоданные кости, шкура и часть черепа.

Следом подошёл Амиран с заранее приготовленной лопатой. Он быстро выкопал небольшую яму, скинул туда останки и присыпал сверху землёй. Закончив, он одёрнул стоявшего в ступоре Витю.

— Пойдём, а то провоняем, нет ничего хуже трупного запаха.

— Что за чертовщина?

Витя был ошарашен, он никогда раньше не видел такого. Ещё большей жути нагоняло неведение.

— Не знаю. Позавчера была ещё одна собака, её малышня нашла неподалёку. Амиран указал рукой на место ещё одного нападения.

— Почему никто не шевелится? Может в сельсовет доложить?

— Да кому это надо, тем более — сейчас. Они были бездомными, все, кроме твоей собаки. Никому нет дела.

Ребята отошли в сторону и стали размышлять.

— А вдруг будет хуже? Что если кто-то из этой малышни станет следующим? Надо покончить с этим! — сказал Витя. Он снова вспомнил Дика и разволновался.

— Легко сказать. Как?

Витя задумался.

— Получается, эта тварь охотится на собак? — спросил Витя.

— Вроде того. Другая живность не пропадала…

— Странно, конечно, значит, нам нужна собака. — сказал Витя.

— Это ещё зачем?

— Как зачем? В качестве приманки.

— Допустим, а дальше что? Хочешь, чтобы и нас выпотрошили за компанию? — уже со скепсисом высказался Амиран. Он знал, что если Витя что-то задумал, то его не остановить, но эта затея была ему явно не по душе.

— Нет, конечно, мы вооружимся.

— Вилами? — усмехнувшись, сказал Амиран. Он был полон сомнений.

— Помнишь арбалет, который я сделал?

— Ага, у твоего отца глаза были по пять копеек, когда он увидел, как мы стрелами из электродов пробивали доски. Он же велел его разобрать и выкинуть. Хочешь снова сделать такой?

— Я его не выкинул и даже не разобрал, — сказал Витя. Теперь глаза его блестели как у одержимого.

— Здорово, но мы даже не знаем, с кем имеем дело. Чтобы твой арбалет перезарядить минут пять надо. Думаешь, эта тварь будет ждать?

— Тогда вилы понадобятся, но я думаю одним выстрелом управиться.

— Слушай, ну это же смешно!

Амиран как бы продолжал отговаривать друга от этой мысли.

— С тебя приманка, с меня оружие, вечером часов в десять на этом же месте встречаемся, — уже ничего не слыша, заключил Витя. Он был полон решительности поквитаться за Дика.

— Сомнительная затея, брат.

— Заметь, твои затеи тоже не фонтан, особенно в последнее время, я же не отказываюсь.

Амирану ничего другого не оставалось, кроме как согласиться.

Вечером того же дня Витя пошёл в сарай, где под кладкой каменного фундамента был спрятан арбалет.

Он пролежал там года полтора и даже немного покрылся ржавчиной. Витя мастерил его недели две и в отличие от тех игрушек, которые он раньше делал с дворовыми ребятами, в этот раз получилось настоящие оружие.

Деревянный корпус с направляющей и спусковым механизмом, металлический лист из пружинной стали и тетива из тонкого троса.

Убойной силы с близкого расстояния хватало, чтобы прошивать тонкие доски, тем более что пробивались они стержнями от электродов. Единственным недостатком арбалета была сильная натяжка тетивы. На это требовалось много усилий и времени.

Витя механизм хотел доработать, но соседский старик, заметив опасную игрушку, немедленно доложил отцу.

Тот, как инженер, был доволен работой сына, но…попросил выкинуть оружие.

Витя спрятал его, хотя и корил себя за то, что не выполнил волю отца. Теперь же он успокаивал себя тем, что после того, как разберется со странным зверем, то обязательно уничтожит арбалет.

Он переложил его и ещё несколько стрел в холщовый мешок и отправился к назначенному месту.

Ребята уже знали, что всех собак загрызли в одном районе. Охоту решили начать с места последнего преступления.

Когда Витя оказался на месте уже смеркалось. Он не сразу заметил Амирана.

Одинокая акация жила на краю арыка и была единственным объектом на пустыре, за которым можно было укрыться, к тому же нижние ветви её под тяжестью густой листвы склонялись до земли, создавая идеальное укрытие. Амиран задумчиво ходил вперед назад, пока не увидел Витю. Он заметно оживился и встречал его, оголив улыбкой белоснежные зубы.

— Где тебя черти носят, хожу тут как дурак один.

— А что страшно?

— Ты же знаешь, я не из пугливых людей. Но жутковато немного, после того как насмотрелись на эти останки.

— У нас есть, что показать этой твари, — сказал Витя, доставая из мешка арбалет. — Заржавел немного, но работать будет.

— А там наша приманка, — указав на привязанную к дереву собачонку, отчитался Амиран.

— Что-то совсем мелкая собачка…

— Такую собаку нашёл! — недовольно ответил Амиран.

— Да я не в том смысле, просто жалко…

— Так ты стреляй метко и не надо будет жалеть, побежит дальше по дворам шнырять.

— Да ты прав, только надо её подальше привязать, вон там за арыком, а мы тут за деревом укроемся. Витя указал на пустырь заросший травой.

— Уверен? Не далеко ли? — уточнил Амиран.

— Так безопаснее.

— Главное попади. Придумал же ты, охотиться на чудовище!

Амиран отломал толстую ветку дерева, и отвел собачонку поодаль.

Там он вбил ветку в землю, а к ней привязал веревку с запуганной собакой. Вернувшись, оба они, как бойцы на огневой позиции, залегли под деревом и стали ждать.

Постепенно стало смеркаться, а потом и вовсе стемнело. Ребята вслушивались в окружающие звуки, стараясь даже не двигаться, дабы не спугнуть чудовище.

Странное двоякое чувство охватило Витю. С одной стороны он был в роли азартного охотника, но с другой — страх не давал ему покоя, колеблясь на чаше весов эти ощущения, порождали в нем древний инстинкт, балансирующий между жизнью и смертью, инстинкт выживания.

Ничего не подозревающая собачонка, опустив голову, ходила по кругу, время от времени она ложилась на землю, скрываясь из виду за высокой травой, а потом снова вскакивала и продолжала монотонное движение.

Развивающиеся на ветру листья акации, мягко шелестящие на ветру, вместе с пением свиристели, усевшейся на ветвях где-то над их головами, создавали успокаивающую атмосферу.

Почти одновременно ребята погрузились в глубокий сон.

Сквозь него, разморенный усталостью Амиран, стал слышать, новые звуки дополняющие, те, что шли фоном.

Он не хотел просыпаться, но рык и визг его взбудоражили.

Амиран стал всматриваться в темноту, туда, где происходила странная суета, и одновременно расталкивал крепко уснувшего Витю.

— Вставай, скорей! Где фонарь?

Потерянный Витя несколько секунд, не мог прийти в себя, но после встрясок Амирана, передал ему фонарь, а сам схватился за арбалет.

На мгновенье всё затихло.

Амиран включил фонарь и почувствовал, как холод прокатился у него по спине.

В пучке света, были заметны два силуэта. Тот, что поменьше дополняли белые отблески глаз, это была собачонка, которая под натянутой и удерживающей её веревкой не могла больше отступать.

Второй силуэт был чёрным, он буквально собирался поглотить собой вжимающуюся в землю, скулящую жертву.

Заметив направленный на себя свет, и, услышав суетившихся охотников, тень поменяла форму и, блеснув двумя жуткими точками, направила на них взгляд.

Паника охватила Амирана, а Витя впал в ступор.

— Ты прицелился? Стреляй! Давай, не мешкай! — кричал он судорожно, тряся Витю за плечо.

— Как я могу прицелиться, ты меня постоянно дёргаешь!? — ответил на нападки пришедший в себя Витя.

— Давай же, стреляй! — продолжал кричать Амиран.

Только Витя прицелился и готов был к выстрелу, как обе тени метнулись в одну сторону и затерялись в темноте. Потом раздался громкий лязг и визг. Амиран рыскал фонарём по траве, но ничего не мог обнаружить.

— Бежим, — крикнул Витя и вскочил с земли.

— Куда? — неуверенно спросил Амиран.

— За ними скорей, мне нужен свет, — снова скомандовал Витя.

Обе его руки были заняты тяжелым арбалетом. Амиран встал и пошёл рядом с ним, чуть поодаль, подсвечивая ему дорогу. Услышав впереди рык, смешанный со звуками разрывающейся плоти, они устремились на него.

Не дойдя до источника, оба остановились у места, где была привязана собака.

Амиран осветил ветку, крепко вбитую в землю и узел, который чудом выдержал попытку его разорвать, потом направил луч вдоль веревки, уходящей в кусты.

Там они увидели, что узел на шее приманки тоже выдержал, но не выдержала сама шея собачонки.

Оторванная голова так и осталась на веревке, от неё в кусты тянулся широкий кровавый след.

Ребята пошли по нему вперёд.

Вдруг под ногами Амирана раздался треск. Он осветил ноги и увидел сломанную ветку.

В этот момент зверь, услышав тот же звук, бросил свою жертву и кинулся навстречу ребятам.

Амиран не успел обозначить цель, тень сбила Витю и промчалась мимо него. Ошарашенный, он проводил её взглядом.

Витя вначале скорчился от боли, но потом подскочил и продолжил преследование. Бежал вперед что есть мочи, пока споткнувшись о муравейник, не полетел кубарем.

Арбалет упал, издав звук, говорящий о том, что произошёл самопроизвольный выстрел.

Витя лежал на животе и кричал, ожидая отклик друга. Наконец, он его услышал, где-то вдалеке.

А рядом нечто огромное предстало его взору. Перевернувшись на спину, он стал пятиться назад. Чёрная тень, приближалась к нему, всё ближе и ближе. Упершись в пригорок, он замер в ожидании.

Шорох замедлился. Из мрака появилась огромная красная пасть, переходящая в окровавленную тёмную шерсть.

Зверь, переставляя огромные лапы, вплотную приблизился в Вите.

Он зажмурился от страха.

Амиран, оказавшийся в этот момент сзади, схватил ветку и кинул со всей силы в чудовище.

Оно, содрогнувшись, издало мерзкий хрип и скрылось в темноте. Ободранный и грязный Амиран пошёл навстречу Вите.

— Ты где?

— Здесь, откликнулся Витя, после небольшой паузы.

Амиран подошел к другу и, присев рядом, зажег спичку, чтобы осмотреть его.

Витя неподвижно лежал на пригорке, обессилев от усталости.

— Целый кажись, — сказал Амиран, и стал водить спичкой возле себя, осматривая повреждения.

— Ага, а ты, — вдруг, не удержавшись, стал хохотать Витя, — ты похож на человека, по которому бульдозер проехал.

— Похоже, у кого-то истерика, — усмехнувшись, пробормотал в ответ Амиран, а потом и сам рассмеялся.

Они ощутили легкость и воодушевление, оттого что просто остались живы, после того как едва не оказались разорванными в клочья.

Отдышавшись, ребята поспешили убраться подальше к кишлаку, а потерянное оружие и снаряжение условились искать уже поутру.

— Ты успел рассмотреть что это? — спросил Амиран, пока они шли обратно.

— Кажется, я видел его лицо, но объяснить что это, не могу. Зверь какой-то, может это пума? Но они же чёрные?

— Он не чёрный.

— Что ты хочешь сказать? — удивился Витя.

— Я тоже видел его, только со спины и это точно не пума и не медведь.

Амиран решительно ускорил шаг в сторону своего дома.

— Так что это?! — спросил Витя, догоняя друга.

— Это собака.

— Какая собака? Такая огромная? Что за бред? — сказал Витя, вспоминая огромную пасть.

— Говорю тебе собака. Азиат, похоже. Просто у страха глаза велики.

Амиран провел кистью по носу и шмыгнул.

— И что теперь? Чья собака то?

— Я думаю, это кто-то из турок бросил псину, когда удирал. А она, оставшись без хозяев и еды, ест что попало.

— Как бы то ни было, с это тварью надо покончить, — заметил Витя, хотя решительности в нём поубавилось.

— Согласен. И теперь нам не понадобится для этого арбалет.

— У тебя есть что-нибудь сильнее?

— Никакого оружия, иначе сами можем пострадать, единственный безопасный способ от него избавиться … это яд. Отравим его и дело с концом.

— Точно! Вот ты голова! Как думаешь, крысиный подойдет?

— Вполне.

— Ну, вот и всё, подкинем ему на то место мясо с ядом и всего-то дел.

— Может не сработать, а вдруг не съест. Надо проконтролировать, — сказал Амиран, почесав затылок. Ему не хотелось больше рисковать.

— Чёрт подери, столько сложностей! Может, вернёмся к плану «А», и я его из арбалета пристрелю!? — спросил Витя и изобразил выстрел из указательного пальца.

— Не знаю, позволит ли он тебе второй раз промахнуться, можешь, конечно, рискнуть.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Тебе нужно его прикормить.

— Мне? В смысле?

— Ну как ты Дика кормил, просто дашь ему еды, чтобы он понял, что можно есть и всё.

— Ага, конечно, никаких проблем, — иронично ответил Витя.

— Это ж собака, если бы он нас хотел убить, мы бы тут не болтали.

— Ну, допустим, только давай не сегодня, я уже на ногах еле стою.

— Завтра! В это же время, днем у меня будут дела. Да и пёсик наш явно ночной охотник.

— Хорошо, я возьму яд, у нас вроде был, а ты тогда еды какой-нибудь прихвати.

— Договорились, — сказал Амиран и, пожав руку другу, пошел к калитке, а Витя к мотоциклу.

— Кстати, урыс!

— Что?

— Не забудь просушить штаны, — рассмеявшись, сказал Амиран.

— Очень смешно.

Витя, вернувшись домой, сразу пошел на кухню, там обнаружил остывший ужин и тут же принялся уплетать его, даже не разогрев.

Следом зашла мать, она удивленно взглянула на него, на что он с набитым ртом ели выговорил.

— Что?

— Что с твоей одеждой?

Витя сделал вид, что для того чтобы ответить ему нужно было переживать остатки еды во рту, а сам в это время обдумывал, что сказать.

— Там грузовик застрял, помогали вытащить вот все и уделались, видела бы ты Амирана. Он чёрный, как негр, — косо улыбнувшись, ответил Витя, и продолжил набивать рот.

— Ты что совсем не ел? Вы где были вообще? Опять на рынке?

Татьяна давно не интересовалась, где пропадает её сын, считая его уже достаточно взрослым. Но слухи о событиях в городе обеспокоили её.

— Ну да, помогали отцу Амирана, как обычно, а потом разгрузили пару машин. Немного подзаработали. Всё как всегда, только вечером задержались из-за этого грузовика.

— Ясно, — задумавшись, ответила мать, — Просто мне сказали, что рынки почти не работают из-за этих драк. А местную молодежь чуть ли не грузовиками отвозят на эти беспорядки. Ты же не участвуешь в этом? — пересилив себя, решилась она спросить прямо.

— Конечно, нет, — тут же выпалил Витя, едва не подавившись.

— Тогда я спокойна, тебе чаю налить?

— Да.

— А вещи потом в стирку закинь.

— Хорошо, мам.

Поужинав, Витя отправился спать, но еще долго не мог уснуть, он не мог осознать того что все увиденное им, произошло на самом деле…

ИСПОЛИН

Следующий день, пролетел в домашних хлопотах.

Витя заранее приготовил мешочек с гранулами, похожими на зёрна и дожидался вечера.

Когда он перед закатом приехал к Амирану, то не застал его дома.

Обычно он уже по тарахтенью определял его приезд, но в этот раз никто не откликался даже на свист.

Старика Юсуфа не было на пороге.

Решив никого не беспокоить, Витя сел на мотоцикл, прислоненный к забору, и стал дожидаться.

Спустя час уже окончательно стемнело, Витя стал мерзнуть и проголодался. Он подумал о том, что нужно возвращаться домой, и тут вдруг вспомнил о лепешке, лежащей в кармане куртки.

Достав её, он хотел быстро перекусить и выезжать обратно домой, но тут его осенило.

Он понял, что этого куска может оказаться вполне достаточно, чтобы разобраться с убийцей Дика.

Холодок проскочил по его спине, он решил для начала просто прогуляться к тому месту, где произошла их первая встреча с исполином.

Было уже темно, позади него тусклым светом из домов освещались пустынные улицы.

Тишину время от времени нарушал собачий лай, доносясь то тут, то там как перекличка солдат перед отбоем.

Витя сразу направился к арыку, внимательно озираясь по сторонам, мысленно убеждал себя в том, что пёс не станет его трогать, но в то же время уже не в силах был сдерживать дрожь, проходящую по телу, причиной которой был уже не холод.

Пройдя, то место, где была привязана их несчастная приманка, он остановился и прислушался. Где-то вдалеке стрекотали цикады, а звуки кишлака создавали ели слышный тихий фон.

Витя тихо свистнул.

— Ко мне! — повторил он несколько раз и, не дождавшись ответа, подумал:

— Дурацкая была идея, пойду к Амирану, наверняка он вернулся.

Он развернулся и пошёл обратно, но потом замер и опять прислушался. Цикада замолкла, а сзади послышался шелест травы. Витя медленно повернулся и почувствовал, как кровь стынет в жилах. Из кустов за ним наблюдали два сверкающих глаза.

Воображение тут же начало рисовать монстра с окровавленным ртом, который с легкостью подобной механическим машинам, разрывал плоть своих жертв.

Зверь оставался неподвижным, как обычно замирают хищники, когда их заметили, или дистанция оказывается достаточной для решающего броска.

— Ко мне! — крикнул Витя дрожащим голосом. Как там тебя зовут?

Витя стал вспоминать и на ходу придумывать собачьи клички.

— Рекс, Перс, Зевс, Полкан, Хан…Зверь вдруг наклонил голову и подался вперед.

— Хан? — засомневавшись, спросил Витя себя ли, зверя ли.

Он судорожно стал шарить по карманам, доставая лепёшку и яд. Парень расслоил её и начинил гранулами, добрую половину просыпал на землю. Когда он закончил, зверь был уже достаточно близко, чтобы его можно было внимательно рассмотреть.

Казавшийся поначалу огромным, чёрным, как ночь демоном, теперь он предстал в виде необычайно крупного чёрного среднеазиата. Проступавшее на массивной голове светлое, похожее на намордник пятно, было вымазано запёкшейся кровью.

И без того широкий корпус с выступающими передними плечами из-за длинной шерсти, торчавшей иглами, выглядел неестественно крупным. Уши и хвост были купированы, что вызвало некое сходств с медведем. Грустный взгляд этого гиганта свойственный собакам этой породы, подкупал добротой и уже не вязался с образом безжалостного убийцы. Нервно подсвистев, Витя подозвал пса ещё ближе и дрогнувшей рукой кинул ему под нос лепёшку.

Хан доверчиво понюхал её, потом перевел взгляд на парня, как будто для получения одобрения и… проглотил.

Пёс продолжал смотреть на Витю в надежде получить ещё еды, а тот только и думал, как теперь поскорее удрать.

— Иди! Фу! Иди домой! — скомандовал Витя.

Пёс на удивление послушно развернулся и виновато ушёл туда, откуда вернулся.

Неприятное ощущение возникло и в глубине души Вити, он отмстил за друга, но не почувствовал облегчения, напротив, ещё больший груз лег на его плечи. Парень вернулся к дому Амирана и снова не застав его там, поехал домой. После бессонной ночи Витя, едва открыв глаза, тут же снова поехал в кишлак Амирана.

Он долго околачивался у забора, свистя, пока, наконец, не увидел его на пороге.

— Не спится друг? — спросил Амиран сонным голосом.

— Ты время видел?

— Я вообще-то поздно вернулся.

— Думаешь, я не в курсе! Тут такое было! Кажется, я завалил нашего зверя! — с неким азартом заговорил Витя.

— Что?! Ты серьезно? — Амиран тут же взбодрился и поспешил к другу на улицу.

Они вышли за калитку к заднему двору и тайком закурили.

— Рассказывай, — блестя глазами, сказал Амиран, сгорая от любопытства.

— Я тебя тут часа полтора дожидался вчера, а потом чёрт меня дёрнул одному идти.

— И ты пошёл? Один? — хитро улыбаясь, и толкая в плечо, стал подтрунивать Амиран.

— Да.

— Ну и?

— Пришёл туда, зову, и… тишина, хотел уходить, выползает громадина размером с медведя…

— Да ну! Реально с медведя?

— Да. Я думаю жаль, Амирана нет, как раз пригодился бы он же медленнее меня бегает, — ответил Витя. Оба расхохотались. — Ну, а если серьезно, он реально огромный был.

— Был? Так ты всё-таки с ним расправился?

— Ну, да. Дал ему лепёшку с ядом и всё, — вдруг грустно сказал Витя.

— Вот и отлично! Завалил этого страшного зверя. Амиран одобрительно покачал головой.

— Его зовут Хан, — насупившись, сказал Витя.

— Откуда тебе знать, как его звали, да и какая разница как его звали, главное, что дело сделано. Ты, конечно, псих, не ожидал от тебя такого. Вместо того, чтобы приободриться на похвалу, Витя поник.

— Ты чего нос повесил, пожалел что ли? — спросил Амиран и похлопал друга по плечу в знак поддержки.

— Да нет, всё нормально, — сказал Витя, а сам задумался.

Он представил, как пёс, доверившись человеку, погибал в муках. Выживать, бороться и безгранично верить человеку — это всё что умеют собаки.

И если умирать, борясь это одно, то умирать в разочаровании, это совсем другое.

Витя попытался гнать грустные мысли из головы и заговорил.

— А ты сам — то где пропадал?

— Да так отцу помогал, ничего особенного, — ушёл от ответа Амиран.

— Не хочешь говорить? С нашего кишлака тоже на протесты ездят, чего тут такого?!

— Давай не сейчас, мне бы отоспаться, — снова замял тему Амиран.

— Как знаешь, — сказал Витя, с некоторым чувством опустошения. Ему казалось, что странный груз спадёт с него после разговора с другом, но этого не случилось.

Амиран воспринял новость, как показалось Вите, равнодушно, хотя и всячески показывал свое удивление.

Это можно было объяснить тем, что в последнее время Амиран был обеспокоен куда более важными для него делами.

Но его другу не становилось от этого легче.

Преисполненный сожаления, он хотел было ехать домой, но, выехав из кишлака, остановился. Немного потолкавшись на месте, Витя развернулся и поехал к уже хорошо знакомому месту.

Добравшись до размашистой акации, он оставил мотоцикл, прислонив его к дереву.

Витя перескочил через арык и направился вглубь заросшей высоким кустарником поляны.

При свете дня, это место не казалось таким мрачным и зловещим, как ночью, но всё же вначале парень шёл с опаской, оглядываясь и просчитывая каждый шаг.

После нескольких минут ходьбы по местам недавней схватки, ничего не найдя, Витя стал тщательно прочёсывать местность.

Ничего, кроме насекомых и ящериц, он не встретил.

Тогда он спустился к каналу и пошёл вдоль него, вниз по течению.

Спустя метров двести, вместе с дуновением ветра, почувствовался неприятный запах.

«Должно быть это он» — подумал Витя и замер на месте, пытаясь понять, откуда доносилась вонь.

Еще через несколько шагов он уловил шлейф и последовал за ним. В густой траве, островом, стало виднеться неподвижное тело зверя.

Пёс лежал спиной к Вите, запрокинув голову.

Из его раскрытой пасти, лужей разлилось содержимое желудка, вперемежку с кровью.

Витя автоматически прикрыл нос и рот ладонью и даже слегка поперхнулся.

Первое что пришло ему в голову, это то, что согретый лучами солнца труп начал быстро разлагаться.

Но подойдя ближе, он убедился, что ошибся.

Заметив его, еле живой зверь дёрнул головой, отчего парень подпрыгнул с места на такую высоту, что позавидовал бы любой легкоатлет. Приземлившись, он упал с ног на спину и стал, перебирая руками и ногами, ползти в сторону, словно вывернутый наизнанку кузнечик.

Хан не мог преследовать незваного гостя, при всём желании, он только, сделав усилие, прохрипел и снова замер.

Его легкие с тяжестью наполнялись воздухом, а потом резко, когда диафрагма начинала давить на вздувшийся живот, выпускали теплый, безжизненный газ.

Иногда пёс пытался скулить, но, делать усилие было сложно и в результате — выходило странное шипение.

Спазмы в желудке сбивали и без того слабое дыхание, и они уже не приносили облегчения.

Обезвоженный организм то и дело сотрясался в конвульсиях, предчувствуя скорую погибель. Ошарашенный Витя, придя в себя, снова подкрался к псу и, поняв, что тот не в силах причинить ему вреда, внимательно осмотрел.

Измученный Хан, стал беспомощно крутить глазами, когда снова заметил приближение человека. Но потом, будто смирившись, прищурил дрожащие веки, в ожидании конца.

Увиденная картина побудила в юноше глубокое сочувствие и желание, во что бы то ни стало, изменить ход событий.

Он побежал к мотоциклу, взял там пластиковую бутылку и спустился к арыку. Там он набрал воды и вновь вернулся к изнемогающему животному. Через раскрытую пасть он стал медленно вливать воду.

Пытаясь утолить жажду, пёс с жадностью выпил всю бутылку, но при очередном спазме вся вода вышла наружу, окрасившись в алый цвет.

Витя снова побежал за водой. Так повторилось несколько раз. Собака оставалась неподвижной, а Витя не знал, чем ещё может ей помочь.

Вначале он подумывал съездить к Амирану и обо всём ему рассказать, но потом ему стало стыдно за свою нерешительность и мягкость. Ведь вместо того чтобы бросить пса или добить, он стал его выхаживать.

Ближе к обеду Витя съездил в кишлак, где в небольшой торговой лавке купил лепёшек и пару консервов.

Когда он вернулся, Хан уже перестал отхаркиваться и даже пытался подняться, но выходило у него плохо.

Он как неваляшка качался из стороны в сторону, а потом ложился, чтобы набраться сил и снова попробовать.

Предложенный обед Хан съел.

Вначале его смущала лепёшка, которая была так похожа на ту роковую, из-за которой он едва не погиб.

Но потом он всё же не устоял и сил в нём прибавилось. Всё это время Витя был рядом, он то и дело заговаривал с немым псом.

— Засиделся я тут с тобой. Скоро темнеть начнёт. И что мне делать? Не могу же я тут заночевать. Да и потеряют меня дома. Что делать будем?

На вопрос Хан только понимающе хлопал глазами, а потом в очередной раз пытался подняться.

Ближе к вечеру его усилия были вознаграждены. Он, наконец, встал на дрожащие лапы, на радость своему спасителю.

— Наконец-то! — вскрикнул Витя и хотел погладить пса, но вдруг оторопел.

На ногах Хан обретал вид этакого исполина собачьего мира. Пёс сам доковылял до замершего в робком изумлении парня и подставил голову. Витя погладил его и тотчас ощутил на ладони грязь и неприятный запах.

— Помыться бы тебе, дружище.

Он спустился к воде и, вымыв руки, заключил:

— Все, теперь мне точно пора. А ты поправляйся и собак больше не ешь, а то головы не сносишь.

Витя ещё раз кинул взор на собаку и неуверенно пошёл к мотоциклу. Хан попытался за ним последовать, но быстро отстал.

Добравшись до «Восхода», Витя толкнул его с пригорка, хотел было завести, но мотоцикл только предательски потарахтел и заглох.

Потом он попытался его распинать. Вначале парень подкачивал бензин пружинкой на карбюраторе, а потом скакал на педали, пока не выдохся.

К этому времени его нагнал Хан, он уселся рядом и стал с любопытством наблюдать за происходящим.

— Ну, чего уставился? Знаю что карбюратор, игла, похоже, соскочила, надо разбирать, а ещё лучше домой сгонять и другой там взять. Вот не задержись я с тобой, наверняка с кем-нибудь добрался бы. А теперь пешком топать! Почти пять километров. Витя покатил мотоцикл в сторону дома.

Хан, как ни в чем не бывало, последовал за ним, за что тут же получил нагоняй.

ЧУВСТВА И ПОДВИГИ

— Нечего за мной тащиться!

Пёс потупился и, сделав виноватый вид, остановился.

Однако стоило только Вите отвернуться и снова пойти, как Хан тут же ступал за ним.

После нескольких попыток отогнать навязчивого пса, парень смирился и уже не обращал внимания на собаку.

Где-то на середине пути стало смеркаться.

Диск солнца вначале ярко белый, скрываясь за холмом, стал желтеть, а потом оранжевым пламенем просветил деревья с кустами и закатился под землю.

Жара уступила место прохладе.

Теперь только луна бледным проблеском показывала дорогу двум путникам. Хан с каждым шагом крепчал, поступь его становилась всё увереннее, а дорога давалась всё легче.

Домой Витя добрался далеко за полночь.

Он тихо поставил мотоцикл во двор и стал отгонять Хана от калитки, чтобы тот не прошмыгнул следом.

— Нельзя! — пытался строгим шепотом выпроводить пса парень.

Хан то пятился назад, то шёл вперед, как только отворачивался провожатый.

Так повторилось несколько раз, пока пёс с обиженным видом не отправился лежать под забор.

Витя закрыл калитку, и хотел было идти спать, но ему навстречу вышла обеспокоенная мать. Она с ног до головы осмотрела сына, а потом с недовольным видом сказала.

— Где тебя опять носит? Так и не переоделся. И что за запах, хуже прежнего?

— Ну, мам, — промямлил уставший сын, не желая оправдываться.

— Что, мам? Ты можешь объяснить, в чём дело?

— Собаку из болота вытаскивал, — сочинил, неожиданно для себя, Витя.

— Где вы болото умудрились найти? Что весь день вытаскивал?

— Мам, сил нет ей Богу.

— Иди спать, завтра поговорим! — нарочито строго проговорила Татьяна.

Уходя, Витя вспомнил про Хана и подумал, что мать стоит о нём предупредить.

— Мама!

— Что? — сердито спросила мать.

— Там пёс на улице, увязался за мной. Не смог я его прогнать, ты не пугайся, он мирный вроде.

— Что я собак не видела, давай ложись!

Витя послушно пошел к себе и свалился без задних ног, а Татьяна ещё долго не могла сомкнуть глаз.

Её тревожили мысли о беспорядках, сыне и муже, уехавшем в очередную командировку.

Крепко задумавшись, она совсем отошла от сна и снова вышла на улицу.

Там она вспомнила о заблудшей собаке и решила узнать, что за собаку притащил за собой её сын.

Такое уже случалось раньше, особенно когда Витя был ещё мал.

Тогда у них ещё не было Дика, и мальчик то и дело приносил домой бродячих собак.

Все они были взрослыми, и не прижились, как говорится — вольному воля. Когда же Витя принёс Дика, родители не смогли устоять. Отец мальчика был равнодушен к псу, он видел в нём лишь полезного помощника, а вот мать так же, как и сын, полюбила его.

Женщина вышла на улицу и пошла вдоль забора, пытаясь в темноте разглядеть хоть что-то.

Оказавшись слишком близко, она разглядела крупное тело и от неожиданности вздрогнула.

Когда огромная голова лежачего пса зашевелилась, Татьяна и сама не заметила, как от страха оказалась снова во дворе.

Потом она осознала, что это хоть и огромная, но всё-таки собака, а она их никогда не боялась.

Тогда женщина пошла на кухню, нашла там старый алюминиевый тазик и, собрав в него остатки ужина, снова вернулась к Хану.

Пёс, почуяв запах еды, поднял голову и, вздернув глаза, сделал жалостливый вид.

Оставив тазик с едой, женщина пошла спать. Утром Витя вскочил, будто куда-то опаздывал.

На часах было уже одиннадцать, обычно он вставал в восемь, а то и раньше. Он суетливо оделся и выбежал во двор.

Там он застал неожиданную для себя картину.

Его мать, как ни в чём не бывало, намывала огромную мохнатую тушу. Хан покорно стоял, не двигаясь, пока его в очередной раз намыливали. На его большой грустной морде появилось некое подобие радости. После стольких мучений ему перепало такое удовольствие, тем более, что постепенно наступала полуденная жара.

Довольная мать, видя, как ценят её заботу, заметив сына, заговорила:

— Ты точно его из болота вытащил?

— Да, — несколько насторожившись, ответил Витя, подумав, что в вопросе есть подвох.

— А я так не думаю. Ты, наверное, постеснялся сказать правду. Похоже, он угодил в выгребную яму. Я третий раз его намыливаю…

С Хана по-прежнему стекали серо-коричневые ручьи. Витя только нервно усмехнулся на реплику матери:

— Поешь и помоги мне.

— Мам, мне нужно к Амирану по неотложному делу, — проговорил Витя.

— Что ещё за дела? Вы об учёбе думаете? На носу экзамены, а вы всё по болотам скачете.

— Ты же знаешь, ЧП объявили, какая учёба!

— Тем более, нечего шататься, где попало! Сиди вон, читай учебники! — нахмурившись, сказала Татьяна.

— Я же не в город, мам.

— Удержишь вас, что один, что другой! — недовольно проворчала мать и стала с ведра поливать пса.

Его желто-белая мокрая шерсть очистилась, показывая широкие кости.

А Витя воспользовавшись, тем, что мать была занята псом, снова выскочил из дому.

НА КУРАМИНСКИЙ ХРЕБЕТ

Витя отправился к Амирану.

Оказавшись у его дома, он по обыкновению посигналил и стал ждать. Друг не выходил и тогда он, подойдя к калитке, пару раз просвистел.

В ответ он услышал только голос старика Юсуфа. Тогда Витя вошёл и поздоровался:

— Юсуф бабай, ассалам алейкум!

— Алейкум ассалам, Витя!

— Вы не знаете, куда подевался Амиран?

— Ушел, сорванец, ни свет, ни заря, я думал и ты туда же, вы же не разлей вода, как братья. Машина за ним приехала утром, суета сует нынче, говорят, турки бунтуют в городе. Ты не в курсе, что там?

— Не знаю, дед Юсуф, — ответил Витя, не желая развивать разговор на эту тему.

— Теперь пока он не вернется, не найдешь его. Дров не наколол, сарай не почистил и удрал.

— Давайте я помогу.

Витя подумал о том, что это будет удобной возможностью расспросить дедушку в непринужденной обстановке.

Так и оказалось, старик попросил отнести стул к дровянику и, усевшись, стал с удовольствием смотреть, как Витя колол дрова.

Витя к своему удивлению, даже замешкался и, угодив в сучок, стал выколачивать топор из полена об колоду, перевернув его обратной стороной. Обычно старик, когда был в хорошем расположении духа и здравии, говорил без остановки, пока силы не покидали его.

Потом он возвращался в дом, обедал и оставшееся время проводил у телевизора, чаще всего засыпая прямо в кресле.

Жена его давно умерла, и весь быт его состоял из таких нехитрых занятий. Наконец, Витя выбил топор, и, расколотив неподатливое полено, потянулся за следующим.

Он понимал, что если сам не задаст тему для разговора, то, возможно, станет слушателем долгого и не нужного монолога.

Поэтому решил заговорить первым:

— Юсуф бабай!

— Что сынок?

Юсуф с удовольствием смотрел, как работает Витя и думал о том что сейчас парень смог бы даже железо рубить топором.

— Помните, вы как то говорили о целебных свойствах древесной смолы?

— Куда уж мне помнить, иногда не помню, ходил ли в туалет! — сказал Юсуф и натужно посмеялся.

— Я имею в виду смолу чёрного дерева.

— Ты про живицу?

— Да.

— Живица, конечно, полезна для самого дерева, она, как кровь у человека заполняет раны и заживляет их. Люди издревле подмечали целебные свойства растений, так собственно и зародилась медицина.

Так же и с живицей, там, где рана сама не может затянуться, смола помогает, а у чёрного дерева она самая действенная, чуть ли не магической силой обладает. Я вот в детстве любил жевать смолу, поэтому зубы крепкие…

Старик оголил остатки желтых зубов и стал стучать по ним приготовленной для курения трубкой.

— Да уж, не каждый такими зубами может похвастаться в ваши годы, — поморщившись, сказал Витя. — Получается, мне чёрное дерево надо искать?

— Выходит так, только, ещё для меня это были байки стариков, а тебе так и подавно днём с огнём не найти. Охотников за чудотворным деревом ещё в наше время не стало, как и самих деревьев. В ход пошли и кора и ветви, пока не истребили и без того редкое дерево.

Оставшиеся в самых труднодоступных местах деревья попытались спасти, ограждая заборами из камней.

Каждый приходящий, что брал смолу, взамен приносил свой камень, пока из них не выросли курганы, поглотившие деревья и оставившие их без света.

В детстве мне говорили, что есть разрушенные остатки на Кураминском хребте. Юношей я даже там бывал, но ничего подобного не видел.

Время, увы, ничего не щадит, оглянуться не успел как в дряхлого старика превратился, а курганы наверняка разрушились…

Юсуф глубоко затянулся и выдохнул густой терпкий дым.

— Кажется, я знаю, как туда добраться, — сказал Витя и стал мысленно строить маршрут.

— Говорю же, не стало ни деревьев, ни курганов.

— А вдруг вы их просто не нашли? — сказал Витя. Теперь, когда у него появилась хоть какая-то зацепка, его было не остановить.

— Упёртый ты Витя, что, впрочем, хорошо для мужчины. Только не говори никому, о нашем разговоре. А то подумают, что я надоумил тебя туда отправиться!

— Дед Юсуф, наш разговор уйдет со мной в могилу.

Старик после такого заявления стал медленно каркать от смеха, а потом прокашлялся и снова закурил.

— Мне бы твои годы сынок. Чувства толкают нас порой на самые великие подвиги, или же на безумные поступки. Я знаю, ты решительный малый и отговаривать тебя нет смысла. Позволь мне попросить об одном одолжении.

— Конечно, — ответил Витя и воткнул топор в колоду. Чурбаков к тому времени больше не осталось.

— Возьми тот камень, что лежит у моих ног с собой. Если доберешься до кургана, положи его у подножья. Так я почту предков.

Витя тут же поднял небольшой камень и положил в карман.

— Я всё сделаю, Юсуф бабай, надеюсь, не утомил вас. Хайрли кун.

Ещё пару дней Витя наведывался к Амирану, но никак не мог застать его дома.

Он думал, что тот поддержит и составит ему компанию в непростом путешествии.

Однако, так и не встретившись с другом, Витя сам стал готовиться к марш-броску.

Он основательно снарядился, словно готовился в турпоход. Теперь единственной для него проблемой оставался Хан, который вдруг стал жить с семейством. Он везде следовал за ним, а запирать или сажать его на цепь казалось бессмысленным.

Витя хотел было оставить его под присмотром матери, но тогда ему предстояло бы долгое объяснение, куда и зачем он собрался.

Когда утром он выехал из дома, то понадеялся, что Хан, возможно, как и Дик, проводит его и отстанет где-нибудь по дороге, но тот упорно продолжал бежать следом, то отставая под горку, то догоняя мотоцикл, когда тот ехал в подъём.

В конце концов, Витя замедлил ход, а потом и вовсе стал делать остановки для отдыха, чтобы не загнать пса.

Один из привалов они совместили с заправкой близ Коканда. Тамошний завсегдатай, заметив собаку, не сдержал своего любопытства и решил расспросить хозяина.

— Хороший азиат, на редкость крупный, я таких собак только пару видел, — сказал незнакомец, подходя к Вите и протягивая ему руку:

— Фархад.

— Витя, — ответил парень, пожав руку, невысокому смуглому мужчине с загорелой макушкой с залысинами.

— Сколько ему?

— Шесть, — тут же сымпровизировал Витя.

— Не хочешь продать? Цену хорошую дам! Я люблю собак, да и такой охранник мне позарез нужен, времена то не спокойные.

— Он сам решает, кто ему хозяин, — сказал Витя, чтобы не обижать любопытного собеседника.

— Да видно, что своенравный, умел бы говорить сказал бы и сам. Ну ты подумай, предложение будет в силе, — сказал новый знакомый, с удовольствием осматривая Хана. — Сами-то вы откуда?

— Из Суфона.

— А куда путь держите?

— На Кураминский хребет.

— Смотри, чтобы топлива хватило, там заправок нет. А то твой «Восход», наверное, жрёт уже не мало.

— Должно хватить, сказал Витя и посмотрел на дополнительные канистры, прицепленные к мотоциклу сзади.

— Ну, если вверх на нем не поедешь, то хватит.

— Так не планировал, а как там вверх — то на мотоцикле?

— Местные пастухи приловчились, умудряются до горных пастбищ добираться. Но я бы не стал рисковать. Так что, бывай!

Витя хорошо управлялся с мотоциклом, но подобный подъём на его технике был не реален.

«Он на обычной дороге не подвёл бы» — подумал парень и, попрощавшись, снова двинулся в путь.

Хан, после того как несколько раз его поджимали машины сзади, быстро сообразил, что безопаснее бежать по обочине.

Некоторые любопытные зеваки притормаживали, чтобы лучше разглядеть его, другие же просто сигналили, приветствуя приметного пса.

Последнюю остановку они совершили на подъезде к хребту.

Не рассчитавший на Хана провизии Витя, купил больше лепешек, чтобы хоть как-то продержаться до вечера.

По его замыслу, подняться и спуститься они должны были завершить засветло.

Как только горная извилистая дорога превратилась в расходящиеся тропы, Витя остановился. Он спрятал мотоцикл у склона. Хан, замученный долгой перебежкой на жаре, оказавшись в тени деревьев, быстро отдышался. Он стал с интересом бегать от одного ствола к другому, вынюхивая и периодически метя некоторые из них.

Новые запахи и звуки делали для пса из тяжелого подъема увлекательную прогулку.

Витя, вдоволь насидевшись, тоже был готов к подъему. Виляющая козья тропа упрощала подъем.

На ней Витя и заметил следы от шин, которые удивили его.

Он посчитал, что узбек на заправке просто подшутил над ним, но вскоре убедился в бесстрашии местных пастухов.

На одном из пологих склонов он увидел свежий «Минск», небольшое стадо коз и присматривающего за ними мужчину.

Загоревший, сморщенный узбек, перекатывал зубами соломину, не обращая внимания на пришельцев.

ВЫХОДА НЕТ

Витя не успел подойти ближе, как дорогу ему преградила черно-белая пастушья собака.

Она громко залаяла, а потом стала скалить зубами и пятиться назад. Витя обернулся и увидел приближающегося Хана. Пастух вздрогнул, рассмотрев крупного азиата, подскочил и стал успокаивать свою собаку. Витя тоже остановил пса.

— Стой Хан! — крикнул он.

— Чужак, ты мне всю живность распугаешь своим медведем, — сказал пастух, указывая на пока ещё спокойных, пасущихся поодаль коз.

— День добрый, я просто хотел спросить, — остановившись, чтобы больше не провоцировать собак, ответил Витя.

— И тебе не хворать. Оттуда спроси и ступай своей дорогой.

— Подскажите, один старик мне поведал о курганах на вершине хребта, я хотел на них посмотреть, вы что-нибудь знаете об этом?

— Просто горы камней, когда помоложе был, добирался до них, ничего интересного, — сказал пастух с равнодушным видом.

— Долго идти?

— Засветло вряд ли управишься, да и на кой оно тебе? Говорю же, просто горы камней.

— Просто интересно. Спасибо, — ответил Витя и дальше пошел по тропе. Хан последовал за ним, а собака пастуха, встрепенувшись, снова стала лаять вслед.

Они медленно, но верно поднимались по склону.

Сам того не заметив, Витя стал обращаться к Хану, так, если бы на его месте был закадычный друг.

— Что-то есть хочется, тебе тоже? Знаю, знаю, потерпи ещё немного, скоро сделаем привал. Только недолго, не хочется тут на ночь застрять… На очередном привале рюкзак стал ещё легче, воды и еды становилось всё меньше, а подъем начинал казаться бесконечным.

Чем выше они поднимались, тем меньше становилось растительности, а скалы, оголяясь, давали понять, что это не самое лучшее место для прогулок. Деревья на их пути принимали все более причудливые формы, в борьбе за жизнь.

Сопротивляясь ветрам, камнепадам и молниям они обретали вид самих гор, грубых и непоколебимых.

Витя стал нервничать после того как солнце, дойдя до зенита, снова покатилось вниз. Пока оно продолжало согревать, но показавшиеся на горизонте ледники, говорили о том, что ночи здесь могут быть очень суровыми.

На пути им попался ручей из талой воды. Витя наполнил бутылки и обратился к попутчику.

— Хан, может нам и вправду пора свернуть обратно? Конечно, мне страшно, я же не такой большой и сильный, как ты.

Хан в этот момент громко хлюпая, лакал воду из того же ручья.

— Надо быть разумными, я же и за тебя тоже отвечаю.

Пёс сел, почесал бок и пристально посмотрел на Витю.

— Да ладно тебе, не надо на меня так смотреть. Дал слабину, с кем не бывает.

Витя встал, погладил Хана по голове и продолжил восхождение.

Тропа всё больше сужалась, то теряясь, то вновь появляясь, пока не пропала вовсе.

Витя шел интуитивно по тем местам, где ещё возможно было пробираться, пока, наконец, не увидел что-то отдаленно напоминающее рассказ старика. Перед ними открылся небольшой пригорок, Хан устремился к нему и стал по обыкновению бегать возле камней и обнюхивать все вокруг.

Вместо могучего кургана Витя увидел только скопление камней, образующих кольцо, в центре которого едва виднелся старый догнивающий пень.

Стало очевидно, что когда-то курган здесь был, но давно обвалился, а дерево погибло, будучи сломанным то ли упавшими на него камнями, то ли людьми, а может просто беспощадное время решило его судьбу.

Витю утешало лишь то, что старик Юсуф, рассказавший ему о чёрном дереве, оказался прав.

То, во что поверил бы разве что маленький ребенок, предстало его взору, хоть и в таком плачевном виде.

— Мы сделали, что смогли, — обратился Витя к Хану и заметил, как со словами из его рта стал выходить пар.

Становилось все холоднее, а солнечный диск уже нависал над одним из хребтов горной гряды.

Хан отбежал в сторону и замер в ожидании.

— Хочешь сказать, что мы пойдём дальше? Да я помню, как Юсуф сказал, что курганов несколько, но это не означает, что мы должны найти их все. И что толку с тобой спорить?!

Парень пошёл к Хану, он тут же побежал вперёд как заправский горный проводник.

Витя стал осознавать, что их поход всё больше становился похожим на авантюру, но всё же шёл вперед, а мысль о том, что он не один придавала ему хоть какую-то уверенность.

И вот, когда уже начало темнеть, им улыбнулась удача.

— Хан, смотри! Там впереди! — радостно закричал Витя, — Это вроде не скала! Он побежал вперед вслед за собакой.

Добравшись, они увидели хорошо сохранившийся курган, метров десять в высоту.

Стоявший в ущелье, он был закрыт от непогоды и хорошо маскировался под местные скалы. А труднодоступность и удаленность позволили ему остаться практически целым.

Верхняя часть его была скошена. Кладка была достаточно плотной и не просматривалась насквозь.

Единственным способом выяснить, что внутри, было забраться на вершину.

Витя не хотел больше терять времени, скинув рюкзак, он аккуратно пополз наверх.

Хан не мог последовать за ним, слишком крутым был подъем, он стал нервно бегать вокруг и уже привычно порыкивать.

Витя обернулся и попытался успокоить его.

— Хан, жди я быстро!

Собака остановилась у рюкзака.

— Что ещё, ты голодный? А, фонарь! Взгляну, что там по-быстрому и вернусь.

Витя практически взобрался и не хотел возвращаться.

На вершине, в темноте, только звезды освещали курган и создавали таинственный отблеск на камнях.

А огромная луна и вовсе фонарём освещала Витин тонкий мимолетный профиль на фоне бессмертной горной гряды.

Он заглянул в похожее на кратер отверстие и тут же услышал громкие хлопки, отчего испугался и, оступившись, с грохотом провалился вниз. Ударившись обо что-то жесткое, он упал на землю, следом упало несколько камней, едва не прибив его…

***

Хлопки продолжались несколько секунд, а когда прекратились, стало слышно, как снаружи скребётся Хан.

Витя, схватившись за голову, прижался к стене.

На другом краю, внутри кургана послышалось шуршание.

Кровь застыла в его жилах от страха. Бежать было некуда, добраться до верхнего отверстия, через которое всё также невозмутимо светили звезды, не представлялось ему возможным.

Набравшись храбрости, он суетливо зажег спичку и протянул руку перед собой.

Его взору предстал только ствол дерева. То, что было за ним оставалось невидимым.

Тогда он потянулся вперед и снова услышал шуршание, почувствовал, как спичка обожгла его палец и, упав на землю, погасла.

— Кто здесь!? — крикнул он громко, но ответа не последовало.

Тогда Витя зажег ещё одну спичку и теперь уже решительнее продвинулся к противоположному краю.

Из чёрной, вжатой в камни тени, вначале показался белый клюв, а следом глаз, маленький, но широко открытый и неподвижный, настолько, что он был похож на те, которые обычно пришивают игрушкам.

Красная надбровная дуга и осветившийся силуэт, не оставили сомнений: это был глухарь.

Выдохнув, Витя достал сигарету и закурил, Хан продолжал скрестись снаружи. Поняв, что тот пытается взобраться на курган, Витя стал кричать.

— Нет, стой! Нельзя. Не лезь вверх, иначе он может обвалиться! Стой, Хан! Фу!

Собака замолкла.

— Зря я тебя не послушал и не взял фонарик, — сказал Витя раздосадовано. Он зажег очередную спичку и осмотрелся внутри.

Кроме камней, ствола дерева и случайного соседа там ничего не было. Под ногами хрустели старые сухие ветки и иголки.

Ствол находился точно посередине, у него оставались крупные и редкие ответвления, которых было чуть больше в верхней части.

Дерево и вправду было черным, как после пожара, но на руках после касания его не оставалось следов.

Докурив, Витя начал карабкаться по нему вверх и почувствовал сильную боль в левой ноге, падение с высоты не прошло ему даром.

По мере подъема, он осматривал ствол, в надежде найти смолу, но шансы его таяли по мере приближения к вершине.

На самом верху были ещё густые ветви с иглами, казавшиеся ещё живыми. Там, куда днём ещё проникал солнечный свет, дерево продолжало цепляться за жизнь.

Страшное осознание ожидало Витю там, где так близок был выход.

Высоты дерева оказалось недостаточно, чтобы выбраться наружу.

Отчаявшись, он стал спускаться и в этот момент увидел отблеск лунного света на гладкой поверхности в кроне.

Приблизившись и хорошенько рассмотрев гладкие поверхности в трещинах коры, он понял, что это было то, что он искал.

Обхватив ствол ногами, и скрестив их между собой, он крепко зацепился, а освободившимися руками стал выковыривать смолу перочинным ножом.

Он собрал все, что увидел и, набрав в карман, спустился вниз.

— Хан! — крикнул он и услышал, как пёс суетно забегал снаружи.

— Есть две новости, одна хорошая, а другая плохая, с какой начать?

Выдержав паузу, он продолжил.

— С хорошей так с хорошей. Я нашел смолу! У нас получилось! А плохая новость заключается в том, что выхода отсюда нет. А ещё тут становится жутко холодно, как там у тебя кстати? Я тебе говорил про глухаря?

Представляешь, это он устроил весь этот переполох и вот мы оба в ловушке, вдобавок ко всему я с больной ногой, а он кажется со сломанным крылом. Пучит на меня глаза, как на незваного гостя. Представляешь?

Витя пытался отвлеченно говорить, чтобы его не сковывал страх.

— А если честно, то плохи наши дела, ведь в такие дебри, кроме нас, похоже, давненько никто не забирался…

Выговорившись, он затих и услышал, как со стороны глухаря стал доноситься монотонный звук. Он перебрался ближе, в то время как глухарь шарахался от него по стене.

— Хан, это ты? — спросил Витя, — Ты что, копаешь? Молодец Хан, давай! А я начну с этой стороны.

Витя начал было копать руками, но, расцарапав пальцы о камни, стал разрыхлять грубый грунт ножом, а потом уже выгребать его ладонями. Получалось очень медленно и складывалось ощущение, что на подкоп потребуется не меньше года.

Но упорство Хана, который не на минуту не останавливался, не давало ему опустить руки и мало по малу он продолжал копать, пока холод и усталость не сломили его окончательно.

Он упал на землю и уставился на дыру в потолке.

— Видишь эти звёзды? — теперь уже он обратился к глухарю. — Ещё никогда не видел, чтобы они были так близко. Думаешь, мне кажется? Тебе-то привычно, к тому же ты летал когда-то, а я вот, заблудшая душа, такую красоту вижу впервые.

Глухарь только таращился и редко хлопал глазами. Не дождавшись ответа, Витя свернулся калачиком и, окончательно обессилев, заснул.

Когда он открыл глаза, его темницу уже освещал солнечный свет.

Тонко проникающий внутрь, он позволял рассмотреть, то, что вчера в кромешной тьме не представлялось возможным.

В той небольшой ямке, которую он вырыл, осыпалась земля, и доносилось фырканье.

Ещё не до конца придя в себя, Витя несколько секунд удивленно смотрел на действо, пока из ямы не показался огромный чёрный нос.

Витя от неожиданности отпрыгнул, а потом уже сообразил, что это Хан прорывался к нему снаружи.

— Хан! Дружище, ты не спал? — радостно заговорил Витя.

Глухарь всё так же, прибившись к камням, продолжал наблюдать за происходящим.

— Ты видел? Он что всю ночь копал? — обратился Витя с вопросом к глухарю, и ожидаемо не дождался ответа.

Парень продолжил копать и когда увидел, что сможет пролезть через отверстие, снова заговорил с птицей.

— Ну, всё, пернатый, пора прощаться. Не в смысле до новых встреч, а в смысле, что тот здоровяк снаружи очень голоден, да и я тоже, ну, в общем, я быстро всё сделаю, прости.

Птица, выпучив глаз, вжималась в стену, но её страхам пришёл конец.

Витя достал нож и направился к ней…

КОГДА ОТПУСКАЕТ СТРАХ

Выбравшись наружу, он долго обнимал замученного друга, а потом стал разводить костер.

Голод обессилил их обоих, и подвернувшийся глухарь был как нельзя кстати.

Когда из перерезанного горла стекла вся кровь, Витя стал ощипывать птицу. Крупные перья не под стать куриным выходили с трудом из кожи, а некоторые и вовсе обламывались, оставляя пеньки, которые приходилось срезать ножом.

Хан всё это время лежал рядом, не мешая процессу, как это часто делают голодные собаки или кошки.

Он смотрел на происходящее и иногда переводил взгляд на горы. При дневном свете на них открывался завораживающий вид, такой, что неизменно радует глаз и не приедается со временем, оттого, что ежесекундно перерождается во что-то новое.

Быстро разведя костер и соорудив нечто подобное вертелу, Витя приготовил довольно крупную птицу.

Несмотря на жуткий голод, он съел лишь небольшую её часть, остальное с удовольствием поглотил его спаситель.

Пока он глодал кости, Витя, задумавшись, всматривался вдаль. Странные мысли лезли ему в голову. Он представил, что не окажись

Хан рядом, он был бы вынужден остаться внутри кургана с глухарём. Получилось бы некое захоронение, в котором будущие потомки могли найти останки человека, птицы и дерева.

Множество догадок и версий могло бы породить их воображение: от ритуалов поклонения до жертвоприношения. Он подумал о том, что уникальность чёрного дерева таилась только в её исключительности, и она же стала причиной его гибели.

Только человек, движимый то страхом смерти, то жаждой бессмертия готов строить, а потом рушить догмы в поисках замысла рождения. Меж тем солнце поднималось все выше и начало согревать путников.

Впереди был весь день и долгий путь. А до очередного заката оставалось не так много времени, как могло казаться.

— Ты никогда не сдаешься? — обратился Витя к собаке.

Хан догрызал остатки костей и поглядывал на Витю, понимая, что он обращался к нему.

— Думаю, ты просто не знаешь, что это такое…

Хан поглощал остатки костей и довольно облизнулся.

— Ну, что, ты готов? Надеюсь, моя нога не будет нас сильно тормозить, — сказал Витя и, поднявшись, в последний раз осмотрел окрестности. Хан вскочил следом, сладко потянулся, и они стали неторопливо спускаться. На обратном пути они вновь встретили пастуха. Теперь уже он заговорил первым.

— Ну, что, нашёл свой курган? — спросил он, улыбаясь.

— Да, гора камней как вы и говорили.

— Я уж подумал вы в Таджикистан ушли, — сказал пастух.

— Ещё немного и могли бы там оказаться, — ответил Витя и подумал о том, что их точно не стали бы искать. — Но мы справились, и свой камень там оставили.

— Одним меньше, одним больше, в чём смысл их туда тащить?

— Смысл — донести, — ответил Витя, вспоминая Юсуфа. Подбежала собака пастуха и стала недовольно рычать на Хана.

Витя пошёл вниз, и уже скоро они добрались до мотоцикла, а дома оказались ближе к полуночи.

Мать всё это время не находила себе места. Она боялась, что сын мог попасть на одну из потасовок, и рисовала в голове самые страшные картины.

Когда он появился на пороге, она почувствовала легкость в голове и необычайное счастье, вся злость и негодование ушли на второй план.

Она просто обняла его и стала накрывать на стол, как ни в чём не бывало.

ТАТУИРОВКА НА ПРАВОМ ПЛЕЧЕ

Поужинав, парень быстро помылся и отправился спать.

После утомительного путешествия он еле добрался до кровати и упал на неё как убитый.

Из-за жуткой усталости всю ночь его мучали кошмары. Ему снилось, что глухарь, с выпученными глазами, громко сотрясая крыльям, кружил над ним, не давая покоя.

Настолько громко, что в какой-то момент, содрогнувшись, Витя проснулся. Он протёр взмокшее лицо и тут же услышал на улице странный шум, подобный тому, что одолевал его во сне.

Накинув штаны, парень вышел из комнаты и направился во двор.

Он заметил, как на улице промелькнула тень, и за ней закрылась калитка. Оцепенев от страха, Витя кинулся к гаражу, где схватил лопату, а потом медленно пошел к калитке.

— Кто это? — крикнул он, и сжал лопату в руках ещё крепче.

Не дойдя до неё, он услышал, как снаружи завелась машина и, громко буксуя на гравии, сорвалась с места.

Когда Витя выскочил на улицу, то увидел только клубы пыли. Удаляющийся в ночи автомобиль быстро исчез из виду.

На странный шум поднялась мать Вити.

Напуганная женщина выскочила во двор с метлой, но она, как и лопата Вити не пригодилась.

Вместе мать с сыном бегло осмотрели, не могло ли пропасть что-то из дому, но так и не нашли зацепок для столь странного ночного визита.

— Там точно кто-то был? — вопрошала мать.

— Говорю же, вышел кто-то, а потом калитка захлопнулась. Да и машина от наших ворот уезжала. Странно, что Хан не проснулся.

— Ну, да, а может они его заметили и удрали? А где он, кстати? — спросила Татьяна.

— Хан! Ко мне! — крикнул Витя, но в ответ только услышал, как стали недовольно квохтать куры.

Он вошел в сарай и, осмотревшись, сразу вышел. Потом стал бегать по двору и звать друга.

Мать вместе с ним участливо обошла все места, где мог укрыться пёс.

Но от него словно след простыл.

— Слушай! Так может он за машиной погнался? — вдруг осенило мать.

— Возможно. Тогда я за ними, — сказал Витя, и хотел было идти к гаражу за мотоциклом.

— Ты что, сдурел? Кто знает, что там за люди, ещё и темень такая. Сам же говорил фару надо подчинить. Не хватало мне ещё, чтобы ты шею свернул где-нибудь по дороге! Давай без горячки. Дождёмся утра, а там видно будет.

— Ну, мам! А вдруг он потеряется?

— Он не глупый пёс. Может, просто погоняет их, да вернётся домой. Собаки любят это, хлебом их не корми, дай за машиной побегать.

— Он не такой! Все эти глупые забавы не для него! — сердито заступился за Хана Витя.

— А Дик наш, помнишь, ни одной машины не пропускал, — сказала мать, и только потом поняла, что зря напомнила сыну о покойном друге.

Вите стало немного стыдно, оттого, что Хан, которого он знал так мало, стал вдруг ближе пса, с которым он вырос.

В глазах его промелькнула грусть. Быть может, он просто сожалел, что вовремя не смог спасти Дика и теперь уже не хотел терять нового друга. Кидаться в погоню было и вправду бессмысленно, да и не безопасно. Поэтому ещё немного побродив по двору, в надежде всё-таки отыскать собаку, Витя пошёл в дом досыпать, а утром он выдвинулся на поиски.

Единственная грунтовая дорога вела через кишлак Амирана, и Витя решил заехать к нему и рассказать о ночном происшествии.

Его друг как раз выслушивал утренние наставления деда. Появившись, Витя отвлёк старика, чем выручил утомившегося Амирана. Вместе они вырвались на улицу, где не было посторонних ушей.

Витя рассказал другу о последних событиях.

— Ушам своим не верю, — сказал Амиран, озадаченно почёсывая затылок.

— Да, в историю с курганами на перевале, вряд ли кто поверит. Жаль я фотоаппарат не взял.

— Вообще-то я не про это.

— А про что? — удивился Витя.

— Про собаку. Мы же его убить хотели, а теперь получается…

— Сам не знаю, как так получилось. На деле Хан — хороший пёс, причём очень смышленый.

— Ага, рассказывай мне. А как же Дик, не быстро ты его списал? — недовольно высказался Амиран. Он не особо любил собак.

— Ну, вот зачем ты? И так тошно. Один сдох, другой удрал.

— Ладно, ладно. И что теперь, будешь искать своего Хана?

— Конечно, только вот знать бы, где его черти носят.

Витя стал прокручивать в голове возможные варианты. Ему казалось, что их может быть бесконечное количество.

— Он уже должен был привыкнуть к тебе. Стал бы пёс убегать с прикормленного места?!

— Конечно, нет! Мы крепко подружились, а мать вообще в нём души не чаяла…

— Так. Что за машина была? — спросил Амиран, пытаясь найти хоть какую-то зацепку.

— Попробуй ночью различи! Чёрная вроде, то ли «шестёрка» то ли «копейка».

— Давай честно, вы не богачи, дом у вас не приметный. Кому в голову взбредёт в него лезть?

— Не знаю. Да чёрт с ними, с этими жуликами, мне Хана найти надо.

— Стой. Дай подумать. На чёрных машинах ездят либо чины, либо бандюки.

— Или и то и другое в одном флаконе, — сделал логичный вывод Витя.

— Ну, ты загнул. Твой отец, может быть, в какие-то дела влез? — спросил Амиран и вздернул брови, понимая, что это маловероятно.

— Не думаю. Он за честность и справедливость радеет.

— Все мы за них радеем, только каждый по-своему. Суть не в этом.

— Вспоминай, может быть, ты кому-то дорогу перешёл?

— Да мы много кому дорогу-то перешли. Не застукали же.

— Я не про это! Где-то без меня накуролесил? Подумай, где мог наследить.

— Да не следил я! — уже нервно вскрикнул Витя. Их разговор всё больше походил на допрос.

Витя стал пытаться вспоминать все последние события, но из головы у него не выходил Хан.

Он не понимал, зачем гадать, что это были за чужаки, а потом вдруг его осенило.

Амиран, увидев в его глазах зародившуюся мысль, встряхнул друга за плечо и стал допрашивать.

— Ну, что, вспомнил что-то? Выкладывай!

— Я не уверен.

— Уверен, не уверен, говори!

— Позавчера, когда мы ехали на перевал, на заправке нам повстречался мужик. Он живо интересовался собакой и даже денег за Хана предложил.

— А ты что?

— Я отказал. А у него прямо глаза горели. Он вроде как ценитель большой.

— Думаешь, целенаправленно приезжали за псом? Впрочем, это многое объясняет. Твоего бегемота ещё просто так не заберешь, подготовка нужна серьезная.

Амиран стал рассуждать вслух.

— Заправка по дороге на Кураминское ущелье? А можешь того мужика описать?

— Смуглый, невысокого роста, пузо большое, на голове залысины. Неприятный тип. Ещё майка вся грязная как у свиньи.

— Ещё приметы?

— Татуировка вроде была на правом плече.

— Купола? — Амиран с горящими глазами продолжал расспрос.

— Вроде да, а ты откуда знаешь?

— Откуда, откуда, не догадался ещё? Авторитет это местный. Про собаку можно забыть.

Амиран разгадав непростой ребус, был доволен собой.

— Что значит забыть?

— А то и значит! Хан ему не за красивые глаза нужен.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Витя.

— Скорее всего, на бои его забрали. Впрочем, там ему и место. Заведи нового друга и делу конец!

Витя нахмурился, и потёр ладонью лоб. Задумавшись, он почувствовал внутри животный страх.

Он понял, что если ставший частью его жизни, друг умрёт, то умрёт и часть него. И это страх не оставлял ему выбора…

— Ты сам-то слышал, что сказал? Заведи нового друга?

В сердцах Витя махнул рукой и пошёл со двора к мотоциклу. Амиран быстро нагнал его.

— Ты что, обиделся? Ну, и что ты собираешься делать?

— Найду его и верну!

Решительность Вити не оставляла сомнений.

— Вот ты кадр. Это тебе не кошельки из карманов доставать, — усмехнувшись, сказал Амиран. После того как он выяснил кому понадобился пёс, затея с его возвратом казалась абсолютно безнадёжной.

— Что-нибудь придумаю. — Витя попытался растолкать мотоцикл, но Амиран и тут остановил его.

— Да стой ты! Чего завелся?

— А то и завёлся! Заведи нового друга! Ты бы не разбрасывался такими словами, — сказал Витя с обидой.

— Ну, всё застыдил блин. Доволен? Ты не суетись. Дождемся вечера и поедем, а пока подумаем, план разработаем.

— Ты знаешь, где он может быть? — снова засиял, только что хмурившийся Витя.

— Думаю да, был там с отцом пару раз. Он в своё время с бандюками знался. И меня иногда таскал на собачьи бои. Мне даже забавным такое развлечение казалось, а потом, тошно как-то стало. Если ничего не изменилось, то в Маргилан нам надо ехать. Там, у этого дяди … в общем, псарня у него там.

— Так поехали сразу, поговорим.

— Ты что как маленький! Пойми, просто так тебе его никто не отдаст. В начале всё разведаем. Вдруг наши догадки не подтвердятся.

— Хорошо.

СТАВКИ НА БОЙ

Пёс, которому вкололи изрядную дозу снотворного, очнулся с жуткой болью в голове.

Он несколько раз поднимался и снова падал, сотрясая клетку, в которой находился.

От этого металлического шума, приходили в бешенство собаки из соседних клеток.

Они сразу же поднимали шум, пронизывающий всё в небольшой комнате. Когда Хан, наконец, оклемался, он встал и почувствовал, как сверху давит клетка, оказавшаяся ему не по размеру.

Несколько не столь крупных кавказцев, умудрялись даже в них разворачиваться.

А бойцовские питбули с догами носились по вольерам и время от времени пытались перегрызть металлические прутья.

Когда ясность стала приходить в собачью голову Хана, он понял, для чего всю свору собрали в этом месте.

Пёс даже не отвечал на провокации разъяренных соседей и тем более — не пытался бежать.

Вместо этого он снова лег и стал беречь силы.

Остальные же от голода становились всё злее, и в этом был замысел. Ближе к вечеру четверо крепких мужчин забрали первую клетку с питбулем. Он яростно пытался отхватить хоть какую-то часть тела незнакомцев, но безуспешно.

Примерно через полчаса забрали крупного дога, а потом и соседского алабая. Каждый вынос собак сопровождался неистовым лаем, собаки бесновались как в агонии.

Только Хан смирно ждал своей очереди. В очередной раз пришли уже за ним.

Мужики небрежно зацепили крюками клетку и потащили к выходу.

Запах страха и смерти становился всё ближе, а лай собак постепенно перетёк в гул людей.

Клетку поднесли к закрытой сеткой арене, и приставили к небольшому входу внутрь, в виде окошка.

Через него собаки попадали на поле боя.

Оставалось только отрыть дверцу, но прежде громкий голос представлял гладиаторов.

Толпа людей окружала арену, подобно Колизею.

Темнокожий, улыбчивый мужчина с горящими глазами, ждал, пока в толпе продолжали собирать ставки на бой.

Он был завершающим в этот вечер и по обещанию организаторов должен стать самым зрелищным.

Пауза затянулась.

Хан успел рассмотреть землю, покрытую багровой, застывшей и ещё свежей алой кровью.

В тоже время к окошку напротив вывели крупную собаку, сантиметров семидесяти в холке.

Его желтовато-коричневое тело было заметно меньше Хана, а вот черная широкая голова казалась крупнее.

Мускулистое туловище, усеянное шрамами, азарт в глазах говорили о том, что этот пёс был завсегдатаем здешних мест.

Хозяин держал его на натянутой цепи, едва сдерживая. Когда все ставки были сделаны, смуглый мужчина начал старательно перекрикивать толпу.

— Финальный бой сегодняшнего вечера! Самые лучшие и самые безжалостные! Слева наш чемпион из Маргилана, бульмастиф пальма по прозвищу Клык!

Услышав представление, толпа взревела, пронзая дрожью всех собравшихся.

— Справа претендент, крупнейший алабай Ферганской долины, а возможно и всего союза, бесстрашный мастодонт Голиаф!

Голосистый ведущий, остался доволен своей импровизацией, на ходу придуманное имя, как ему показалось, очень подходило псу.

Теперь, когда все приготовления были закончены, оба противоположных входа на арену были одновременно открыты. Клык, как только его отпустили с цепи, ринулся в сторону соперника, но тут же слегка опешил, увидев спокойно выходящего Хана. Даже зрители притихли, когда гигант, протиснувшись через вход, встал в полный рост.

Он чуял, чего хотят собравшиеся кругом люди. Клык, немного помешкав, всё же первым начал атаку. Он целил мощной челюстью в горло сопернику. Но подобраться к Хану было не так-то просто он, как заклинатель змей, ловко уклонялся от нападок, несмотря на свои размеры. Хан просто выжидал, а когда представился подходящий момент, начал действовать. Стоило Клыку чуть ближе подскочить, как в ногу его вонзился капкан. Он впрочем, тут же разомкнулся и позволил отступить нападавшему зверю, успевшему только взвизгнуть.

Клык покосился, наступив на правую лапу, и среди толпы пронесся изумлённый гул. Нижняя часть его конечности держалась лишь на окровавленной шкуре. Пёс перенес вес на оставшиеся три лапы и попятился назад. Теперь Хан знал, что дело оставалось за малым. Под изумленные крики он буквально разорвал бывалого чемпиона, а потом ещё больше поразил зрителей. Изрядно изголодавшийся, он принялся поедать ещё не остывшую плоть убиенного. Хозяин Клыка бился в истерике, пытаясь ворваться к безжизненной собаке, но его удерживали мужчины, что выносили Хана на арену.

Видавшие виды любители боев, корчили лица от увиденного боя, а некоторых из них даже выворачивало. Ещё немного погудев, удрученные люди стали медленно расходиться. Большинство из них, оказались в проигрыше, сделав ставку на Клыка.

Лишь один человек сорвал большой куш в этой битве. Мужчина, что поставил большие деньги на Хана, ещё при встрече с ним на заправке, увидел в нём огромные перспективы. Теперь же, когда весь его план состоялся, он с блеском в глазах провожал проигравших. Вся псарня с ареной и бизнес на ставках принадлежали ему. Это хлопотное дело, всегда приносило стабильный доход. Даже теперь, когда долину охватывали беспорядки, люди продолжали идти и ставить деньги. Любой человек нуждается в отдушине, особенно азартный.

А те, кто оказываются на пороге больших перемен, или если хуже войны, живут как в последний раз, с размахом, прежде им и не снившимся. Тёмный делец Фархад знал это, он не мог упустить момент обогатиться и Хан подвернулся ему как нельзя кстати. Помимо боев он занимался скупкой краденного. И здесь дела пошли в гору, мародёры тащили ему мешками всякую домашнюю утварь, которую выносили из домов месхетинцев.

Фархад знал, что рано или поздно погромы закончатся, а люди начнут восстанавливать быт с его не бескорыстной помощью. В тот вечер Хана и остальных оставшихся в клетках собак, наконец, покормили. Из тех псов, что выносили на арену, обратно вернулся только он. Старик, который с опаской подавал собакам в клетках непонятное варево с костями, ещё долго хвалил Хана за зрелищный бой. Даже его, человека видевшего сотни боёв, поразило хладнокровие новичка.

— Ты явно не от мира сего здоровяк! То, как ты дерешься, это дар свыше. Не похоже, что тебя учили этому, но то, что ты сделал с Клыком, это было нечто. А ведь его с щенячьего возраста обучали убивать. С тех пор, как он вышел на арену год назад, он не знал поражений. А это больше двадцати боёв! Хозяина его — Мирзо еле успокоили после вашей драки, он даже пистолетом махал, грозил тебя пристрелить, но Фархад ему не позволит, не бойся. Этот самодовольный глупец уверовал, что пёс его бессмертный, а ты его в клочья порвал! Эх, мне бы такого…

Старик ещё долго причитал, пока не накормил всех и не очистил вольер. Успокоившиеся, наконец, собаки притихли, поедая похлебку и слушая монотонный голос старика.

БЕГЛЕЦЫ

Ближе к вечеру, друзья снарядились в Маргилан.

Сам Фархад жил в городе, а собачий бизнес предусмотрительно спрятал подальше от любопытных глаз.

В пригороде, недалеко от принадлежавшей ему же заправки, была заброшенная промышленная зона.

Затерявшаяся в ней база по производству бетона с её несколькими небольшими зданиями, подходила как нельзя лучше для подпольных дел. Случайные люди туда не заходили, поэтому единственный старик-смотритель справлялся со своими обязанностями.

Он с заботой кормил собак и прибирал за ними, пока они готовились к очередной драке. А потом с почтением хоронил тех, что уже не могли вернуться с арены.

Когда шум и гул после боя утихали, старик под покровом ночи грузил тела в небольшую тачанку и отвозил за территорию базы.

Там, на пустыре, образовалось небольшое кладбище.

Старик точно знал, где и какая собака закопана и новую яму рыл уже в другом месте. Его не интересовало, принадлежал пёс Фархаду или нет, он с почтением относился к каждому из них.

Уложив очередную, отмучавшуюся псину в могилу, он произносил молитву, а потом, запрокидывал голову в небо, словно получая благословение, и закапывал тело.

В этот раз небо показалось ему особенно ясным. Его застилал ковёр из одиноких звёзд и созвездий.

Мутной пеленой выделялся только млечный путь. Закончив дело, мужчина отправился обратно за вторым несчастным, чей бой также оказался в тот вечер последним.

Он по обыкновению загрузил собаку, присыпал кровь песком и снова направился на кладбище.

В этот раз за ним пристально наблюдали две пары глаз. Витя с Амираном выглядывали из-за небольшого куста, метрах в двадцати. Теперь они знали маршрут…

— У нас минут двадцать-тридцать, пока старых хрыч бедолагу закопает, главное чтобы он здесь был один — сказал Амиран, озираясь по сторонам.

— Надеюсь, это был не Хан.

— Точно нет. Он же крупнее раза в два. Ладно, нельзя терять времени. Бежим.

Добравшись до не запертой калитки, ребята быстро догадались, где искать Хана.

Одна из собак, почуяв незнакомцев, начала громко лаять. Ребята, понимали, что на лай собак скоро подтянется охранник.

Самый ветхий деревянный домик, из которого доносился шум, был заперт на замок.

Уже опытные в таких делах ребята вместе сняли хлипкую дверь с петель и увидели помещение с клетками.

К их радости каждая из них закрывалась лишь на засов и, быстро опознав Хана, Витя выпустил его.

Остальные четверо оставшихся псов яростно залаяли и стали рычать, пытаясь прогнать незнакомцев.

Тем временем старик, рывший до этого спокойно яму, обеспокоился, после того, как шум усилился из-за взломанной двери.

Он бросил лопату и поспешил назад. Витя с Ханом быстро направился к выходу, а Амиран вдруг замешкался.

— Ты чего!? Бежим! — крикнул Витя на растерянного друга.

— Надо выпустить остальных! — ответил Амиран. Глаза его округлились от страха.

— Это ещё зачем, бежим! — Витя с Ханом были уже у калитки.

— Если пропадёт только он, то не трудно будет нас вычислить. Надо всех выпускать, а то нас быстро найдут.

— Чёрт подери! — выругался Витя, понимая, что Амиран прав.

Он не знал, как теперь быть, ведь оставшиеся собаки мало понимали, что их будут спасать и с легкостью могли задрать любого, кто к ним приблизится. Ход его мыслей снова перебил крик Амирана, стоявшего у сарая.

— Беги. Я их выпущу и догоню!

— Ты что, с ума сошел?!

— Доверься мне, беги! — крикнул Амиран и вошёл в сарай.

Он судорожно стал открывать каждую клетку, после чего вжимался в стену и освобождал проход.

Три собаки, одна за другой выскочили сломя и быстро сориентировавшись, покинули территорию базы.

Только четвёртый пёс, после того как вылез из клетки, оскалился и стал медленно двигаться на напуганного освободителя.

По оголившимся клыкам разъяренного зверя, с красных дёсен стекала липкая слюна и, растянувшись до земли, лопнула, как перетянутая струна. Только пёс хотел совершить бросок в ногу парню, как в сарай с грохотом ворвался Хан.

Он врезался в клетки, и хотел было схватить обидчика Амирана, но тот, уже сам изрядно испуганный, удрал, поджав хвост.

Между сараем и калиткой, напуганная псина едва не снесла бежавшего обратно за Ханом Витю.

Встретившись между сараем и калиткой все трое, без лишних слов побежали к выходу.

Оказавшись на пустыре, они дали дёру в сторону спрятанного неподалеку мотоцикла, как вдруг услышали позади крик.

— Стой! Кому говорят стоять! Стрелять буду!

Беглецам оставалось совсем немного, чтобы затеряться в темноте. Амиран обернулся, чтобы убедиться, правда ли в них целятся оружием. Запыхавшийся старик стоял с пустыми руками.

У него действительно в сарае было припрятано старое ружье, но он попросту не успел до него добраться и теперь остался ни с чем.

Ребята благополучно добежали до мотоцикла и ретировались. Где-то на полпути к кишлаку Амирана мотоцикл сдал.

Фара, как это часто бывало, начала гаснуть и становилась ярче только тогда, когда Витя поддавал газу.

В какой-то момент мотор просто заглох.

Ребята решили перевести дух, они сели на пыльную обочину и закурили. Счастливый Хан подошёл к хозяину и смиренно, будто поклоняясь, подставил огромную голову.

Витя стал его радостно чесать за ушами, а потом увидел на руках кровь. Переменившись в лице, он внимательно осмотрел друга и, не найдя повреждений, заключил:

— Опять мы с тобой опростоволосились, мама будет ругаться. Всё-таки заставили тебя драться. Прости, что раньше не приехали.

Амиран, услышав это, сделал недовольное лицо. Он бросил укоризненный взгляд на Витю и сплюнул.

— Что? Я же не в упрёк, — стал оправдываться Витя. — И вообще, без тебя я вряд ли справился бы. Чего только стоила идея выпустить остальных собак. Следы замели и доброе дело сделали!

Амиран смягчился, вспомнив, как его выручил Хан.

Странный круговорот добра и зла, стал вдруг для него закономерным, таким как день и ночь.

Эмоции, на его лице менялись так быстро, что даже мысли казалось, не поспевали за ними.

В конце концов, на нём установилось некое смятение, которое передалось и его приятелю.

— Ты в порядке?

— Да.

— Точно? Ты сам не свой.

Громко выдохнув, Амиран прокрутил в голове события и заговорил:

— Тот старик мог меня видеть.

— В такой темени, что он мог разглядеть?

— А если разглядел? Говорил же, мы с отцом там бывали.

— Чёрт побери! — выпалил Витя, не подобрав нужных слов.

— Ладно, может ты и прав, у старика, наверное, и зрение уже не то. Что там с мотоциклом?

— Похоже, генератор перестал работать, — Витя бросил в сторону окурок и полез к мотору.

— Может быть, провод на массу отошёл как в прошлый раз?

— Сейчас гляну.

Витя проверил провода, а потом снял сиденье и поковырялся в распределительном блоке. Уже через десять минут «Восход» привычно завёлся с толкача.

Витя завёз Амирана и поспешил домой, боясь, что там начнут беспокоиться. Его мать и вправду не находила себе места, она уже затемно сидела во дворе на лавочке и ждала появления заветного тусклого света от фары мотоцикла. Знакомое тарахтенье и огромный силуэт пса вдали, разом сняли сковывающее женщину напряжение.

Она поневоле выпрямила спину и разжала плечи, будто невидимые пружинки повыскакивали из её тела.

Подбежавший первым Хан, стал к ней лосниться и тут же получил порцию ласки.

— Этакий ты бродяга, перепугал нас, — обратилась она к псу, трепля его за макушку. — А чего опять ты такой грязный? Это же кровь! — сказала Татьяна, глядя на окрасившуюся в красный цвет руку.

— Подрался, — ответил подоспевший Витя.

— Где ты его нашёл?

— В окрестностях соседнего кишлака. Похоже, он там себе подругу завёл, — соврал Витя.

— Что ж, будем знать, где искать, если снова пропадёт.

СУД И КАЗНЬ

— Дааа, — сказал протяжно Витя.

Он широко зевнул и стал заталкивать мотоцикл во двор. Успокоившись, мать пошла спать.

Витя тоже пошёл к себе, но долго не мог уснуть. Он тои дело выходил проведать Хана, и только убедившись, что тот на месте возвращался в постель.

Той ночью выспаться не удалось и его другу.

Часам к четырем в уличной тиши послышался шелест колёс.

Машина с выключенными фарами медленно подкатила прямо к воротам дома Амирана. Его уже волочили из дому, когда он очнулся и стал пытаться разобраться сон это или явь.

Два крепких взрослых мужика цепко схватили его за руки и ноги.

Они вынесли парня на улицу и стали запихивать на заднее сиденье припаркованной там чёрной «шестёрки».

Амиран уже полностью придя в себя, попытался вырваться и подать крик, но тут же сник от удара в лицо. На суматоху и шум во двор выскочил его отец, а следом подоспела мать с ружьём.

Она передала оружие мужу и тут же вернулась в дом.

Отец Амирана — Отабек выскочил на улицу с ружьем наперевес, но было поздно, машина удалялась в клубах пыли.

Амиран, трясясь в ней на заднем сиденье, стал приходить в себя.

Он увидел, что рядом сидит один из похитителей. Второй был на переднем сиденье и говорил с водителем.

Недолго думая, парень резко отворил дверь и что есть мочи оттолкнулся ногами от пола.

Незнакомец, сидевший рядом, только успел схватить его за ноги. Оказавшись наполовину на улице, Амиран несколько метров проволочился по земле, а потом вывалился на землю.

Машина немного проехала вперед и с громким скрежетом остановившись, стала сдавать назад.

Амиран поднялся и почувствовал, как обжигают кожу разодранные раны и ссадины на руках и боку.

Он оглянулся и, увидев надвигающийся авто, бросился в сторону дома.

У него не было шансов оказаться быстрее машины, но навстречу уже поспевал отец.

Встретив сына, Отабек отвел его за спину, и нацелил ружье на машину похитителей.

Амирана трясло от страха. Машина приблизилась.

Из неё вышли двое, один с пистолетом ступал поодаль.

Второй шел впереди, он был безоружен, но выглядел при этом увереннее всех вместе взятых в этой немой сцене.

Сойдясь, мужчины замерли.

Отабек держал на мушке то одного, то другого. Замершие в напряжении лица, освещал свет полной и яркой луны. Первым прервал тишину хриплый и низкий голос бесстрашного главаря.

— Вы знаете, кто я? — спросил он по-узбекски.

Сын и отец узнали мужчину. Лысоватый, с густыми чёрными усами и бровями мужчина, стоял, широко расставив ноги, будто показывая, что он хозяин положения.

Отабек слегка потупился и стал переминаться с ноги на ногу, поняв в кого тычет ружьём.

— Фархад? — неуверенно произнёс он.

— А кто ж ещё, — улыбнувшись, ответил главарь. — Небось, ружьё-то заряжено. Убрал бы ты его от греха подальше, — сказал Фархад, нагло улыбаясь.

Отабек хотел было опустить ствол, но потом, нахмурился и ещё крепче сжал его в руках.

Заметив его жест, Фархад оторопел.

— Стой! Не пори горячку, давай поговорим.

— Зачем вы ворвались в мой дом!? — нервно прорычал Отабек. — Я дел с вами давно не имею, что вам нужно?

— Ты тут не причем а вот сын твой, по твоим стопам пошёл похоже.

Разбойничает по ночам. Порядочных людей грабит.

— Что это значит? Не ты ли порядочный?

— А ты не заговаривайся Отабек! Сам у него спроси. Ты наши законы знаешь, мы понапрасну людей не трогаем.

Отабек повернул голову к растерянному сыну и еле слышно спросил:

— О чём это он?

— Отец я ничего не крал, честно, — дрожащим голосом ответил Амиран.

— Вы обознались! — обратился Отабек к Фархаду.

— Если бы, друг мой. Опусти ружье, разговор будет понятнее. Отабек приспустил ружье, а вслед за ним и охранник Фархада.

— Говори! — дрожащим голосом произнёс Отабек.

— Сегодня до полуночи, в моей псарне неизвестные устроили погром. Увели собак боевых. Это ли не грабёж?

— А сын тут причём?

— Один из разбойников твой сын. Старик-охранник признал его. У него память на лица…

Отабек снова повернул голову к сыну и спросил.

— Это правда? Говори, как есть!

— Да, но… — Амиран хотел сказать «мы», но потом понял, что может подставить друга и поправился — я не украл этих собак, я просто отпустил их.

— Какого чёрта, с каких это пор ты заделался зоозащитником! Тебе что делать нечего!? — взревел Отабек.

— Хватит уже цирк устраивать, он парень не маленький, пусть сам отвечает за свои поступки, — вмешался Фархад.

— Что ты собираешься делать? — уже смиренно спросил Отабек.

— Поговорим с ним и решим, как ущерб возместит. В выходные бои собирались устраивать, а теперь что? Сам Махмуд должен был прийти, вот он пусть и решает, что с ним делать.

Услышав имя Махмуд, Отабек ещё больше отчаялся.

Ружье повисло в его правой руке, левой он схватился за голову, крепко сжимая седые волосы.

Он всячески пытался отгородить сына от бандитских историй, и с детства пытался приучить к честному труду, чтобы тот не повторил его ошибок.

А сейчас он вынужден был собственноручно отдать его в те же лапы, из которых сам еле выкарабкался.

— Иди в дом, оденься и выходи! — скомандовал он сыну и опустил голову.

— Мудрое решение, — прокомментировал Фархад. — Не переживай, нам уже не восемнадцать лет, чтобы беспредел чинить, как раньше.

Он пошел к Отабеку и похлопал его по плечу. — А? было же время! — Помнишь, как мы всю долину гоняли? Рано ты на покой ушёл брат, рано.

Отабек только молча вздыхал, чувствуя свою вину, за то, что не уберёг сына от неприятностей.

Амиран, одевшись, вышел и сел в машину, после чего чёрные жигули уехали, а его отец вернулся в дом утешать мать.

Их путь пролегал в Фергану, и пока они добрались, все, кроме водителя, успели, как следует выспаться. Оказавшись у дома Махмуда, Фархад растолкал ещё сонного Амирана и повёл его внутрь.

Простой снаружи дом, внутри был богато отделан. Дорогие ковры и мебель выглядели, так, как будто только что были доставлены из магазина. Махмуд был один, он пил кофе на кухне. Когда вошли Фархад с Амираном, он приветливо улыбнулся.

— Амиран проходи, что-то мне подсказывало, что мы ещё встретимся. Кофе будешь? — спросил он, пожав пришедшим руки.

— Не откажусь, — еле слышно ответил парень.

Фархад же от неожиданности стоял, открыв рот, в этот момент он не понимал что происходит.

Бывалый бандит содрогался перед авторитетом Махмуда, но всё же выразил свое недоумение.

— Откуда ты знаешь этого сопляка?

— Не задирайся Фархад, парень отчаянно бился в заварушке в Коканде, которую ты пропустил. Я сам видел, как он турок месил. Он хороший малый. А как твои собачьи дела? Нашёл умников, что к тебе в псарню наведывались?

— Так, вот он наглец-то, — смущенно сказал Фархад и указал обеими ладонями на Амирана.

Махмуд непринужденно продолжал варить кофе.

— Ты ж не пьешь? — спросил он, как ни в чём не бывало Фархада.

— Нет, ты же знаешь у меня язва.

— Прополис пробовал, как я тебе говорил?

— Пока нет, — ответил Фархад, слегка растерянно. Ему скорее хотелось разобраться с Амираном.

— Не бережёшь ты себя, друг. Слушал бы меня, уже давно бы вылечил свою язву.

Фархад не понимал почему, приведённый на суд и казнь, до сих пор не казнен.

— Махмуд, ты, может, не понял, именно этот щенок устроил налёт ночью. Он всех собак забрал и моего нового пса-Голиафа, того что Клыка задрал. Ты понимаешь, какие это убытки?

— А как же, вот мы и разберёмся с ним за чашечкой кофе, а ты пока ступай, погуляй…

Махмуд налил в кружку кофе и указал Амирану на стул, сам сел напротив. Фархад, выходя из кухни, буркнул под нос.

— Лучше бы сам ему голову открутил!

— Ты что-то сказал?! — чуть повысив голос, спросил Махмуд, услышав дерзость.

— Нет, — тут же ответил, взмокший Фархад.

Деликатность Махмуда в криминальных кругах стала притчей во языцех.

ПО ПРОЗВИЩУ «ЗВЕРЬ»

Все знали, что сдержанность и спокойствие, соседствовали с буйным нравом, благодаря которому авторитет получил незамысловатое прозвище «Зверь». Он был крепким и коренастым, чуть здоровее Амирана и на пол головы его выше.

Отчасти эта внешняя и эмоциональная схожесть импонировала Махмуду.

Он видел в молодом парне равного себе и даже немного завидовал тому, что Амиран ещё не приобрёл ту мудрость, что делает человека с возрастом более уязвимым.

И этот юношеский запал, способный бескомпромиссно менять ход любой истории, как нельзя лучше приходил ко двору сильных мира сего. Видя в нём сгусток чистой энергии, подобной шаровой молнии, любой, кто смог бы приручить её, мог рассчитывать на власть неограниченную.

— То, что сказал Фархад это правда? — спросил Махмуд, оставшись наедине с Амираном.

— Да.

Амиран чувствовал, как раскалывается голова после напряженной и бессонной ночи.

Он не хотел испытывать судьбу, тем более, что теперь в этой истории оказалась замешана и его семья.

Первое, что пришло ему в голову, это говорить начистоту, он даже хотел рассказать про Хана, которого похитивший его бандит прозвал Геркулесом, но как ни странно, подробности, да и в целом вся эта история мало интересовали Махмуда.

— Сейчас не время склоки устраивать, возместишь ущерб и делу конец. Фархад не последний человек, он этого так не оставит. Для начала нужно вернуть собак, всех до одной. Надеюсь, это его смягчит.

— Я не могу их вернуть, — взволнованно сказал Амиран.

— Что значит, не могу? — возмутился Мазмуд.

— Они убежали, я даже не знаю где их теперь искать.

— Интересно, странная затея у тебя получилась, — неожиданно для себя, Махмуд заговорил с парнем несколько по-отечески. У него уже подрастали две дочери, но он всегда хотел сына, чтобы вести с ним подобного рода беседы, наставлять и направлять отпрыска.

— Все мы ошибаемся и каждой ошибке есть цена. Мне кажется для Фархада жизнь собаки ценней человеческой жизни. Но тут нужно правильно понимать его мотивы. Видишь ли, люди для него не столь выгодны как псы. Ещё бы, ведь собаки преданы, выполняют команды и не делают глупостей. Вполне себе практический подход.

Мы с ним как-то даже спорили, чем человек перевешивает своей важностью любую тварь божью. Он мне в пример кур ставил, от них, мол, и яйца и мясо и перья и пух. Жрут всяких жуков и личинок вредоносных, а на выходе столько пользы.

А человек что? Неспроста говорит, даже букашка с ноготь на мизинце может и быка и человека завалить.

Чтобы знал тот, что нет ни у кого преимуществ, как говорится, жизнь за жизнь.

Я вот с ним не согласен, по мне так время всех давно рассудило. Человеку уже и доказывать ничего не нужно. Почивай на лаврах, но нет!

Тут-то ошибочка у большинства выходит. Стоит только усыпить бдительность, как съедят. Не успеешь опомниться.

И не шакалы, не волки, а подобный тебе человек сожрёт.

Теперь люди должны непрерывно соперничать друг с другом, ибо цель человека — борьба!

Из утробы лезешь, борешься, а в могилу потянет — будешь до последнего цепляться.

А дашь слабину, считай, пропал. Но тебе этого объяснять не надо. Есть порода людей, рожденных для таких целей. Им и жизнь скука, если не за что биться.

Таков и я не скрою, но как иначе? Шагать, так широко, в горы, так на самый пик. Уж лучше костьми лечь, чем не дойти. Кто вспомнит тех, кто не осилил? Борцы творят этот мир. И в тебе я вижу, это тоже есть.

В ПОИСКАХ АИДЫ

Махмуд сделал паузу. Он отпил кофе и закурил сигарету.

— А теперь к делу. Я решу твой вопрос с Фархадом. А если взять с тебя нечего, ты будешь моим должником. Сделаем все наши дела, расплатишься, а там глядишь ещё и заработаешь. Ты понял меня?

— Да. А что надо делать? — спросил Амиран и тоже выпил, обжигающий кофе.

— Для начала турок выдворим.

— Куда? — не совсем понимая как можно выдворить, такое количество людей, спросил Амиран.

— Не всё ли равно куда? Главное их из страны выкурить, а дальше пусть хоть на край света бегут. Я дам тебе бригаду, а ты поведешь их. Через пару дней в Коканде будет зачистка, будь готов. А пока иди домой и про наш разговор забудь. Когда надо будет, мы тебя найдём. Всё понял?

— Понял, — сказал измученный парень. Он поднялся со стула и Махмуд на прощанье крепко пожал ему руку.

Амиран вышел во двор, где снова встретился с Фархадом. Увидев его недовольный взгляд, он поспешил удалиться, а Фархад сразу же вбежал в дом.

— Какого чёрта?! Ты его отпустил? — его возмущению не было предела.

— Не кипятись, Фархад.

— Что значит, не кипятись? Кто мне заплатит убытки?

— Сейчас не до этого. Нам теперь не собаки, а реальные бойцы нужны. Из него выйдет хороший командир, вот увидишь, — спокойно ответил Махмуд и даже пояснил Фархаду свои мотивы.

— Ты мне на вопрос не ответил. Кто заплатит? Ты что его даже на счетчик не поставил? А его отец? Пусть он расплачивается!

Махмуд протяжно выдохнул, он устал приводить доводы и дошёл до той самой точки кипения, которой многие опасались.

Он встал со стула, медленно подошёл к Фархаду, потом резко схватил его за горло и вжал в стену.

Зверь продержал его так несколько секунд, пока тот барахтался. Когда он начал терять сознание, Махмуд отбросил его на пол. Фархад что-то прохрипел, держась за горло, и стал откашливаться.

— Не забывай, с кем говоришь, никогда не забывай! Разберёмся с людьми, разберёмся и с собаками. А пока молодежь собирай. Понял? — голос Махмуда был уже громогласным и безудержным.

— Да, — еле выдавил Фархад.

Амиран вернулся домой и рассказал о разговоре с Махмудом отцу. Тот только покачал головой, стиснув зубы.

Он знал, что теперь его сын точно на крючке и уже ничем не мог ему помочь.

Они стали ждать, когда Амирана потянут на дело.

***

Витя, проснувшись утром, почувствовал себя разбитым, он открыл глаза и ещё минут пятнадцать не мог заставить себя подняться с кровати.

Знай он, что за это время пришлось пережить его другу, он не придал бы значения такому пустяку, но мысли его стали крутиться вокруг милого образа девушки.

И о том, как он мог ей помочь. Он знал, что за завтраком его ждал расспрос матери о причине его столь позднего появления дома.

Витя не чувствовал сил для того чтобы оправдываться. Он тайком выбрался во двор и покатил мотоцикл на улицу. За ним тут же предательски увязался Хан. В результате удирающую колонну заметила мать и выскочила из дома за ними.

— Что тут происходит, вы куда!? — кричала она уже вслед, запрыгнувшему на мотоцикл сыну.

— Мам я всё потом объясню, не переживай, — крикнул он в ответ исчез за пригорком в клубах пыли.

— О господи! — вскрикнула мать, схватившись за голову. — Вернёшься, я тебе устрою!

Витя мчал в Фергану с заветным лекарством, которое он раздобыл для девушки, по которой воздыхал.

Оказавшись на рынке, он сразу ощутил напряженную обстановку, царившую там.

Прилавки с торговцами заметно поредели.

Опасаясь погромов, турки покинули рынок, как и остальные просто опасавшиеся за свою безопасность.

Его смутные опасения подтвердились, когда он добрался до места.

Прилавок со специями пустовал, оставив лишь едва уловимый аромат пряностей.

Расстроенный парень, в сердцах хотел было ударить кулаком в него, но поймал на себе косой взгляд женщины-соседки, которая читала ему нравоучения в прошлый раз.

— Хлебом вас не корми, дай что-нибудь порушить! — проворчала она, заметив намерение парня.

— Это вы мне? — настороженно спросил Витя и покосился на торговку.

— А кому же, итак в прошлый раз все прилавки перевернули, не устали кулаки чесать?

— А я здесь при чем? — уже недовольно выдал парень.

— Все вы хороши, без войны и дня прожить не можете! Разогнали вон всех. Кому от этого хорошо?! — женщина не скрывала своей озабоченности из-за событий последних дней. Везде только об этом и шли толки.

— Ничего хорошего, я и не спорю.

Не спорит он. Теперь специями другие люди торгуют. В шестом ряду в конце их найдешь.

— Спасибо конечно, но вы не знаете где… — Витя замешкался, не зная как лучше спросить о девушке.

— Аида?

— Да, — задумавшись, протянул парень. «Аида, какое красивое имя, даже не знал, что такие имена бывают» — крутилось у него в голове.

— Уехали они, куда ж им деваться.

Продавщица сухофруктов наклонилась в сторону парня, и он автоматически потянулся к ней. Тогда она шепотом стала говорить.

— Кровопийцы эти теперь туркам жизни не дадут…

Вдруг женщина стала всхлипывать и озираться по сторонам.

— На кой чёрт эту бойню устроили? Жили вместе, а теперь? Здесь только четверых зарезали, как скот какой-то, а по долине говорят десятки уже. Женщина залилась плачем и села под прилавок, чтобы не привлекать внимание.

Она была узбечкой, но легче от этого ей не становилось. Необъяснимый раздор уже случился и начал рушить тысячи судеб. Витя был в смятении, он подождал, пока женщина вытерла лицо платком и успокоилась.

— Разве она турчанка, зачем им бежать?

— А кто теперь разбирает турок или нет, с них только начали, а там и остальных погонят безбожники! Аида полукровка. Отец её турок, а мать казашка. Они в Казахстан приграничный хотели податься, но их в Нукус эвакуировали, там говорят спокойно ещё.

— Ой, беду сотворили! — снова взвыла женщина, а расстроенный парень поблагодарил её и пошел к выходу.

Оказавшись дома, Витя не стал больше испытывать терпение матери.

Он рассказал ей о девушке, которую однажды встретил на рынке, о её беде и о том, что он пытался ей помочь.

Всё сказанное взволновало Татьяну и тронуло до глубины души, она наивно полагала, что подобного рода рассказы чаще вымысел хвастливых и честолюбивых людей, но не поверить своему сыну она не могла. Особенно сейчас, когда он был откровенен с ней.

Тревожные мысли у неё вызывало только то, что точка в этой истории ещё не была поставлена. Больше всего на свете она боялась потерять сына. Вечером вернулся отец и Татьяна, попросила его о помощи.

— Паша, тебе ли его не знать. Он же сорвется в Нукус, — сказала Татьяна после того как выложила ему непростую историю сына.

— Это глупо! Искать там эту девчонку все равно, что иголку в стоге сена. Вроде взрослый парень, а ведёт себя как пацан. Собаку эту притащил, а теперь эта затея! — недоумевал Павел.

— И что теперь? И так не спокойно, мы же не отпустим его через половину республики ехать.

— Конечно, нет! Под замок его и всё!

— Тебя бы в семнадцать закрыть под замок, сидел бы? — спросила женщина, вспоминая нрав мужа, когда он был молод.

— И что ты предлагаешь?

— Помоги ему добраться в Нукус. Найдёт он там девочку или нет, уже как повезёт. По крайней мере, он сделает всё возможное, а иначе будет себя грызть, что даже не попытался.

— Ну да, упёртый ведь как баран.

— Есть в кого, — ласково сказала Татьяна и снова умоляюще посмотрела на мужа.

— Ладно, утром я съезжу в Фергану, позвоню в Нукус знакомому, может, он согласится передать заявку на ремонт нашему диспетчеру.

Отец уехал засветло пока еще все спали, не дожидаясь служебной машины. Для этого он взял мотоцикл Вити. Обратно он вернулся уже на машине с водителем, было около девяти.

Витя к тому времени не находя себе места, нарезал наверное уже примерно сотый круг по двору, а мать нервно наблюдала за ним из окна кухни. Отец, проходя на кухню, словно между делом спросил:

— Ты позавтракал?

— Да, — неуверенно ответил Витя.

С утра он выпил кружку чаю.

— Десять минут на сборы, — скомандовал отец и зашёл в дом. Витя вопросительно посмотрел на отца.

— Давай, давай мы едем в Нукус.

Витя подпрыгнул от радости и побежал в дом. Он быстро оделся, на ходу съел лепешку, собрался минут за пять, уже ждал у машины. Отец в этот момент прощался с матерью в доме.

— Я знала, что ты его поддержишь, — сказала жена, обнимая его обеими руками за шею.

— Ты пса его отвлеки, чтобы он за нами не увязался. Постараемся быстро вернуться.

Они обнялись, Павел пошел к машине. Ехали часа полтора до Ферганы.

В охваченный беспорядками город они заезжать не стали, только заправились и тут-же выдвинулись в Нукус. Дорога была длинной и утомительной.

Витя несколько раз засыпал и просыпался. После нескольких остановок Павел выяснил, что колонна с беженцами действительно проходила по той же дороге два дня назад.

Добрались они ближе к ночи и измотанные дорогой уснули в машине. Утром Павел узнал у местных милиционеров, что волнения добрались и сюда. Всех, кого ранее привозили с востока, начали эвакуировать в Казахстан.

Тогда они отправились на военный аэродром, куда по заявке должен был явиться Павел.

На месте его встретил старый знакомый-пилот и рассказал, что всех вывезли днём ранее. Сейчас осталась лишь небольшая группа турок для отправки. Как выяснилось, среди них Аиды не было. Неужели вся их затея была напрасной?!

Тогда Павел пошёл на отчаянный шаг, он попросил взять их с собой на границу.

Через полтора часа ожидания они прошли к взлетной-посадочной площадке, где их ждал желто — синий МИ-8.

Капитан, штурман и бортмеханик были уже на местах.

Витя с отцом запрыгнули в пассажирский отсек, где уже расположилась группа турецких беженцев.

Экипаж продолжал инструктаж, как ни в чем не бывало. Пока еще слабо завывали электромоторы, было слышно, как бортмеханик упомянул в качестве пассажира только одного инженера, целью вылета была проверка систем управления и навигации.

Потом начал громко говорить капитан.

— От винта, левый прокрутка, — раздался вой турбины над головой Вити. — правый прокрутка.

Вой повторился над головой его отца, а потом капитан громко крикнул: запуск!

Винты начали крутиться в полную силу. Бортинженер повернулся к отцу Вити и прокричал:

— Сегодня жарко, будем набирать высоту на бреющем полёте, так что держитесь!

— Принято, — кратко ответил, отец и сказал всем крепко держаться. Огромная машина, содрогаясь, стала подниматься в небо.

Несколько минут вертолет, сильно накренившись вперед, набирал высоту, потом выровнялся и полетел над зеленеющей степью.

Иногда пейзаж сменялся оазисами кишлаков, а потом на горизонте появилось море, синее и безграничное.

Бортмеханик повернулся к Павлу и попросил того дать инструкции на случай посадки на воду.

Отец объяснил остальным, где лежат спасательные жилеты и как ими пользоваться.

Перекрикивать рёв моторов было сложно и, закончив краткий инструктаж, все снова замолкли. Только через полчаса полета тишину прервал капитан:

— Чёрт побери! — воскликнул он с удивлением и пилоты стали оживленно разговаривать.

Витя с отцом, соскочив со своих мест, заглянули в кабину пилотов.

— Что случилось? — взволнованно спросил отец, а потом уставился вдаль.

— Пиши координаты! — крикнул капитан штурману. Тот быстро достал блокнот и, глядя на приборы, стал записывать цифры.

— Готово, — ответил он оперативно.

— Комментарий пиши, — сказал капитан и начал диктовать, — произошло разделение Аральского моря на две изолированные части. Передай диспетчеру!

Больше никто не сказал ни слова, все просто смотрели, как под ними расступилось некогда могучее, казавшееся вечным, море.

Еще полчаса они были в небе, а потом вертолет приземлился на площадке, примерно в километре от границы с Казахстаном.

— Доведем беженцев до границы, ты передашь то, что хотел и сразу же обратно. Понял? — спросил отец сына, спускаясь по трапу.

— Я сам, — ответил Витя.

— Не понял. Винты вертолета продолжали шумно останавливаться.

— Я сам всё сделаю, — повторил сын.

Отец, опешив, остановился и на мгновенье растерялся.

— Хорошо, — сказал он после минутной заминки. — У тебя ровно час, если не вернешься, улетим без тебя, — пытаясь сгладить волнительный для него момент, пошутил Павел.

Витя, прихватив чьи-то сумки, пошёл в сторону блокпоста вместе с турками.

Когда они дошли, увидели большое скопление людей. С обеих сторон границы, продолжали подъезжать и разгружаться всё новые машины.

Витя пошёл к проходной и стал высматривать девушку в толпе, он несколько раз обошёл вокруг здания, но безрезультатно.

Понимая, что времени у него в обрез, он пошёл к сетчатому забору и стал смотреть на тех, кто, уже пройдя досмотр, залезал на грузовые и конные обозы и уезжал вглубь принявшей их страны.

Внезапно среди сотен людей в кузове одной из машин он увидел знакомый силуэт девушки.

Она была закрыта тёмным одеянием с ног до головы, но когда подняла опущенную голову и открыла его взору глаза, у него не осталось никаких сомнений. Это была Аида.

Он стал прыгать, махать и кричать во весь голос, пытаясь привлечь внимание, но она его не замечала.

Только пограничники, приметив парня, дали ему понять, чтобы он умерил пыл.

Витя попытался приблизиться к одному из них и объяснить, в чём дело.

Солдат же от неожиданности напрягся и схватился за автомат.

— Ты что сдурел!? Стой, стрелять буду! — крикнул он напористому парню.

— Послушай, будь другом, хотя бы передай пакет вот этот, — протягивая и показывая содержимое, стал просить Витя.

— Не положено! — крикнул он демонстративно и снова показал парню, чтобы тот не приближался.

Уже отчаявшись, он перевел взгляд на другого стоявшего неподалёку солдата, и заметил на его ноздрях язвы злосчастной болезни. Он тут же подошёл и обратился к нему:

— Послушай друг, тут смола для лечения пендики. Я не успел вовремя передать. Моя знакомая больна, она уже там, на другой стороне и вот-вот уедет.

Солдат обернулся и посмотрел на людей в грузовике.

— Ты же знаешь, каково это, возьми себе половину, а остальное передай. Солдат подал взглядом знак Вите, чтобы тот приблизился.

Он подошёл, хотел было отдать пакет со смолой, но солдат его остановил и сказал:

— Я пробовал, смола не помогает, просто байки стариков бесполезные, не хочу тебя разочаровывать, но это не лекарство.

— Ты не понял, это смола чёрного дерева, — ещё раз, теперь уже убедительнее сказал Витя.

Солдат теперь уже с интересом заглянул в пакет и снова обернулся:

— Какой грузовик? Тот зеленый, с тентом?

— Да, девушка сидит с краю, это ей.

В этот момент грузовик завелся, солдат схватил пакет и через отдельную калитку поспешил к нему.

Только он передавал смолу девушке, грузовик тут же тронулся.

Она что-то спросила, а потом уставилась в толпу, так же как Витя, когда пытался отыскать её вначале.

Их глаза так и не встретились, времени больше не оставалось, и Витя побежал обратно к вертолету…

ПОЖАРЫ

Обратно они добирались тем же маршрутом.

Павел еще долго разговаривал с пилотами по прибытии в аэропорт, а потом была казавшаяся бесконечной дорога.

При подъезде к Фергане стало виднеться красное зарево.

Чем ближе они подъезжали, тем большая тревога охватывала их, словно жар огня к которому они приближались.

На въезде стоял пост милиции и, остановившись, Павел с Мурадом решили расспросить о происшедшем.

Оба как зачарованные смотрели на пламя вдали, а Павел и вовсе держался обеими руками за голову.

— Что это, пожар? — спросил Мурад милиционера.

— Да, — сухо ответил тот.

— Давно горит?

— Ага.

— А что, пожарные не справляются?

— Никто не справляется, больше трехсот домов горит. Не советую вам туда соваться.

— Нам-то чего бояться? — спросил Павел и подумал, что мог бы хоть чем-то помочь людям.

— Думаешь, дикари эти с русских не начали бы, если могли? Хотя было бы проще, уже давно вели бы огонь на поражение и покончили с этим! — злобно, прорычал милиционер в ответ.

— А они что, не люди что ли? Павел ощутил злобу и бессилие.

— Кто? Турки? Такие же, как мы из крови и плоти, их трупы не дадут соврать. А вот из чего сделаны те, кто их режет и сжигает, я не знаю.

— Всё так плохо? — спросил Мурад.

— Плохо?! Уже внутренние войска вводят, — раздосадовано ответил милиционер.

Павел и Мурад отошли в сторону.

— Я посажу тебя на такси, езжай домой и отоспись по возможности. Мне надо проверить своих людей, выяснить, что на самом деле происходит, — сказал Мурад.

— Хорошо, — ответил измотанный Павел.

Все уже и так ели держались на ногах и предвкушали скорый отдых, но события изматывали всех.

Поймав в пригороде машину такси, Павел с Витей отправились домой, а Мурад поехал в город.

Всю дорогу взволнованный и мокрый от пота узбек тараторил о беспорядках в Фергане.

ПЕРЕЛОМ

Утром уже часам к пяти приехал Мурад. Они с Павлом решили выпить кофе перед отъездом. Татьяна накрыла на стол, хотя знала, что Павел не любил завтракать.

Она сварила кофе в турке и продолжала хлопотать на кухне, надеясь узнать хоть какие-то новости.

Мурад явно хотел чем-то поделиться, но был нем как рыба, он только пил горячий кофе и вытирал постоянно выступавший на лбу пот.

Поняв это, Павел повернулся к жене и жестом бровей дал ей знак, означавший, что ей нужно было оставить мужчин для серьезного разговора. Она же в ответ брови нахмурила, но недовольство это было скорее наигранное, она не могла сердиться на мужа, оттого, что сильно любила его. И мгновенное взаимопонимание, только подтверждало это.

Протерев лоб платком, Мурад взволнованно заговорил.

— Даже не знаю с чего начать, если честно.

— Давай с самого важного! — сказал Павел.

— В ближайшее время будет много работы, очень много, предупреди жену, что возможно несколько дней можешь не появиться дома. Думаю, будут брать подписку о не разглашении, поэтому не хотел при ней. Весь местный летный и инженерный составы подняты по тревоге, дополнительно прибудут борта из центра. Готовится крупная эвакуация.

— Будут пострадавших вывозить?

— Ты не понял. Будут всех вывозить. — Мурад увидев потрясенный взгляд Павла, утвердительно покачал головой. Павел хотел что-то сказать, но впервые понял суть выражения «потерять дар речи».

— Кого всех? — спросил он.

— Всех турок-месхетинцев, больше пятнадцати тысяч человек.

— Это вообще возможно?

— Ты забыл, в какой стране живешь? Мы шестерёнки, наша задача крутиться.

— Да, конечно. А сроки обозначены?

— Пока нет, но думаю времени очень мало, людей собирают на военной базе и базе спецназа, долго в таких условиях они не протянут.

Допив кофе, оба вышли на улицу. Мурад направился к машине, а Павел подошёл к сараю, где Татьяна посыпала на землю зерна. Куры суетливо поедали их и иногда бессмысленно бегали от одной кучки к другой, словно боясь сделать неправильный выбор в сторону меньшей.

— Ты надолго? — первой заговорила она.

— Похоже на то, дня три четыре меня не будет. Постарайтесь не выбираться из дома без крайней нужды.

— Как скажешь Паша, — прошептала она и обняла его.

Павел не любил долгих прощаний и, быстро собрав некоторые вещи, уехал. Витя всё это время спал, после таких приключений он мог бы проспать и до обеда, но его вскоре разбудили.

Это был Амиран.

Он подошёл к забору и увидел, как тенью вдоль него ходит Хан. Тогда он стал свистеть, пока не дождался заспанного друга.

— Здорово, что случилось? — спросил Витя, не ожидавший, что Амиран явится к нему домой.

— Привет, собирайся.

— Куда? — спросил Витя и протёр глаза.

— В Коканд, дело есть, — привычно кратко ответил Амиран.

— Подожди, что мне маме сказать?

— Скажи, со мной отцу помогать едим, позже грузовики и автобусы приедут сюда на сбор, тогда она тебя точно не отпустит.

— Какой ещё сбор?

— По дороге расскажу, поехали.

— Хорошо.

Витя быстро собрался и стал выкатывать мотоцикл во двор.

Когда калитка открылась, Хан выскочил наружу. Амиран прижался к забору и недовольно посмотрел на Витю.

— Чёртов медведь! Забери его!

— Куда я его заберу? Он везде за мной ходит. А удержать его нереально, сам знаешь.

На их шумный спор вышла Татьяна. Она удивленно посмотрела на всех троих.

— Куда это вы собрались? Ты же только вернулся. В чём дело? — возмутилась мать. Ей осточертело постоянно сидеть как на иголках.

Витя взглянул на Амирана, а тот безмолвно ответил ему.

— Папе Амирана помочь надо. Товар разгрузить, — сказал Витя и подумал, что нечто подобное он уже говорил раньше и не однократно, поэтому такая версия могла выглядеть неправдоподобной.

Мать вопросительно посмотрела на Амирана, в этот момент к ней подошел Хан и прямо под руку уперся головой. Татьяна стала гладить его широкую голову.

— Да, папа решил вывезти весь товар из Ферганы, пока там всё не уляжется, — сказал Амиран, желавший скорее уехать.

— Когда же там всё уляжется? — спросила Татьяна.

— Там уже военные и милиция повсюду, думаю, что скоро всё закончится, — ответил он, видя в голове совсем иной сценарий. Он знал, что началась ни много ни мало война, а войну нельзя закончит за два три дня.

— Что же они всё их обуздать никак не могут?

— Сложно остановить людей твердых в своих убеждениях, — не удержавшись, высказался Амиран.

— Что это за убеждения-то такие людей гнать из своих домов?

— Вам ли не знать, что дома эти в свое время гостеприимно дали туркам местные? Их молчаливое согласие тогда, аукается сейчас.

— Не в этом ли заключается человеческое милосердие: принять страдающих братьев и предоставить им кров?

— Вы правы, но прежде, чем делать выводы, ответьте на один вопрос. Амиран старался максимально деликатно подбирать слова, чтобы не оскорбить мать друга.

— Ну всё, началось! — вставил Витя, не желавший вмешиваться в диалог. Ему все эти рассуждения вообще казались чуждыми, а вот Татьяна и раньше любила поспорить с Амираном, находя его довольно-таки смышлёным.

— Спрашивай, — ответила она с любопытством.

— Случалось ли вам, принимать незадачливых гостей, которые по обыкновению при встрече приветливы, а в продолжение нахождения в гостях всё больше свыкаются с окружением и, позабыв о формальных правилах приличия, начинают чувствовать себя уже как дома, в самом что ни наесть прямом смысле?

— Кто-то говорит это ради красивых манер, а кто-то искренне желает видеть гостей в привычном для них ощущении. Не вижу в этом ничего предосудительного.

— Разумеется, до тех пор, пока, такая раскованность не начнёт вас или близких раздражать, так ведь?

— Если раздражение уместно, то уместным будет и замечание.

— Предположим, последовало замечание, но в силу привычки история повторится неоднократно.

А если гость вдруг, почувствовав давление, начнет выражать свое недовольство, а после и вовсе объединит и настроит остальных пришедших против вас?

Думаю, до хамства дело даже не успеет дойти, как вы из милосердного и гостеприимного человека обернётесь в строгого провожатого.

Разве не было такого в вашей жизни?

Татьяна задумалась и даже вспомнила, как пару раз прогоняла засидевшихся, обессиливших от пьянства гостей, таких что уже и лыком не вяжут и остановиться никак не могут.

— В быту подобное случалось, но то ведь быт. А после, постыдившись, обе стороны возвращаются к обычным отношениям.

— Если только одна из сторон не зашла так далеко, что уже не может вернуться к прошлым отношениям.

— Что ты имеешь в виду?

— Если точка невозврата пройдена, то к прошлому уже не вернуться.

— Это нужно постараться так палку перегнуть. Так она пройдена?

— Уже давно, — подытожил Амиран.

Татьяна задумалась, а Витя утомленный скучным разговором уже стоял наготове, схватившись обеими руками за руль.

Она заметила это и снова заговорила:

— Сегодня жарко, езжайте помедленнее, а то Хана загоните. Амиран недовольно вскинул взгляд, в его планах не было пса.

— Хорошо мам, — ответил Витя и стал разгонять мотоцикл.

Когда он затарахтел, оба ловко запрыгнули сверху, Хан побежал сбоку, чтобы не наглотаться пыли.

Пока они добирались до Коканда, то встретили по пути множество автобусов и грузовиков, попадались даже трактора с прицепами набитыми людьми. Дорога была как никогда оживленной.

— Что за суета? — спросил Витя, слегка повернув голову к Амирану.

— В Коканде большой район с турками и они, в отличие от остальных, наивно полагают, что могут отсидеться там под защитой военных и милиции.

— А что это не так?

— Нет, конечно, сегодня мы их выкурим оттуда, — торжествующе крикнул Амиран.

— А как же военные, у них ведь оружие?

— Они не помешают, им нельзя применять силу, приказа такого не было. Главное не угодить в руки милиции. Хотя даже тех, кого забирали в Фергане, смогли вызволить, так что всё схвачено. Тебя же уже вытаскивали, так что не переживай.

Витя оглянулся и сбавил ход. Отстающий Хан снова стал приближаться. Когда они оказались на окраине города, Амиран стал показывать дорогу, которая привела их к заброшенным ангарам фабрики по переработке хлопка. Они въехали в один из них, следом забежал измотанный Хан.

— Хорошо хоть пораньше выехали, с твоим псом целую вечность тащились, — снова проворчал Амиран глядя на Хана.

— Да что ты так на него взъелся!?

— А что нам теперь с ним делать? Только под ногами мешаться будет. Надо что-то придумать.

Амиран осмотрелся и пошёл вглубь ангара. Там он нашёл подходящее помещение и подозвал Витю.

— Вот это подойдёт, тут и засов есть, выглядит надёжно, похоже здесь баллоны для газа хранили.

— Подожди, мы так не договаривались, — начал было возмущаться Витя.

— Послушай меня, у нас тут не собачьи бои, ты хочешь, чтобы его пристрелили? Довод Амирана оказался убедительным.

— Нет, конечно, — сказал Витя и посмотрел на пса.

— А что ты споришь, вы уж как-нибудь договоритесь, раз ты его сюда притащил.

Витя недовольно посмотрел на Амирана, тот закурил и ушёл в сторону.

АМИРАН УКАЗЫВАЕТ НА ТОЛПУ

— Ко мне, — крикнул он Хану, который в это время бегал по ангару, нюхая все подряд.

Пёс, довольно виляя хвостом, приблизился к новому хозяину. Витя завёл его в подсобку и скомандовал.

— Сидеть!

Хан послушно сел, а Витя, привстав на колено, пристально посмотрел в его глаза.

— Тебе нужно посидеть здесь тихо. Я уйду по делам и очень скоро вернусь, понял меня?

Пёс смотрел обычным для него грустным взглядом.

— Просто сиди и не ломись, пока я не вернусь. Хан послушно остался сидеть, а Витя, закрыв дверь снаружи, пошёл к Амирану.

— Ты с ним прямо как с ребенком, — сказал Амиран и протянул другу сигарету.

— Знаешь, иногда мне кажется, что он всё понимает, буквально как человек.

— Ты серьезно? — спросил Амиран и шутливо покрутил пальцем у виска.

— Да, а что ты смеёшься? Все собаки смышлёные, а Хан, вообще особенный. Команды схватывает на лету.

— Дик же твой тоже дрессированный был, — со скепсисом заметил Амиран.

— Я не об этом, дрессированный — не значит умный.

— Точно! Всё как у людей. Дик получается, тупее был. И где он сейчас? Гниет под деревом, а этот умный здоровяк теперь твой лучший друг.

— Ну что ты все переворачиваешь!? Случилось так, как случилось. Судьба такая у него была.

— С каких это пор ты дружище стал фаталистом?

— Сам посуди, Хан мог бы уже под своим деревом лежать, а я под своим. Разве не странная цепочка, мы будто связаны.

— Он выжил потому, что хотел жить, да и только. Никто из нас не должен быть связанным, мы пришли одни и уйдем одни, — заключил Амиран.

Витя докурил сигарету и откинул окурок в сторону.

— Тихо! — вскрикнул от неожиданности Амиран. Он поспешил к бычку и быстро затушил его ногой.

— Что случилось? — удивился Витя.

— Подойди сюда!

Амиран подозвал друга к лежащему рядом брезентовому полотну и приподнял его.

— Что это? Под полотном стояли ящики с бутылками.

— Представь себе водка, понюхай и поймешь, — ехидно сказал Амиран.

Витя достал коричневую бутылку и издали почувствовал запах.

— Это же бензин!

— Да, чёрт возьми! Представь, если бы окурок в них попал. Бум! Это коктейли Молотова.

— На кой чёрт его здесь столько? — спросил Витя. Он удивленно осмотрел десятки приготовленных ящиков.

— Терпение мой друг!

Они прошли к выходу, куда подъехал первый автобус. Из него высыпала узбекская молодежь.

Никого из них Витя не знал и, ловя косые взгляды, почувствовал себя не в своей тарелке.

Пока Амиран оживленно общался с ними, Витя нервно курил в стороне. Следом подъехал, ещё один автобус, потом грузовик, один за другим они привозили все больше и больше людей.

Образовавшееся столпотворение походило на сборище перед футбольным матчем или демонстрацию по случаю какого-нибудь праздника. Но праздником там явно ни пахло, воздух буквально был пропитан адреналином, огромная живая бомба была готова взорваться в любой момент, оставалось только задействовать детонатор.

Таковым оказался Махмуд, когда собралось несколько сотен человек, он произнёс речь в ангаре, которая стала катализатором.

Витя наблюдал за происходящим со стороны, в то время как Амиран протиснулся ближе к оратору.

Выкуривая одну сигарету за другой, Витя стал чувствовать, как пульсируют его виски.

Толпа, галдя, стала выходить из ангара и направилась в сторону центра города.

Многие вооружились палками и дубинками, которые приготовили.

Витя слегка растерянный стоял как истукан, рассекая агрессивную толпу, пока к нему не приблизился Амиран.

— Я уже думал не найду тебя, ты видел сколько народу собрали?

— Да.

— Я столько людей видел лишь однажды в детстве. Папа тогда возил меня в Ташкент на матч «Пахтакора».

— Лучше бы они все футбол пошли смотреть, — раздраженно произнёс Витя.

— Да ладно тебе, не скули. Посмотри, что у меня есть.

Амиран развернул висевший у него на спине рюкзак и вытащил оттуда одну из бутылок.

— Вот возьми, а то вдруг потеряемся снова. Он всучил её, а следом кусок ткани.

— Думаю, тебе не надо объяснять, как это работает, сказал Амиран с азартом.

— Ты серьезно? Хочешь, чтобы я поджег что-то?

— Нет, блин, мотоцикл заправь! Ты точно не из робкого десятка. Посмотри на них!

Амиран указал на толпу. Молодые узбеки с искаженными от ярости лицами, казалось, готовы были смести всё на своём пути.

— Все эти крики, яростные гримасы всего лишь показуха! Большинство из них никогда не дойдёт до дела, просто остановятся или вовсе отступят. Но мы не такие, мы доводим всё до конца. Слышишь!

— Что значит до конца? По-моему, ты перегибаешь!

— Послушай, большинство турок уже удрали давно, только самых упёртых надо выкурить. Поколотим их, пару сараев сожжём и всё. Нельзя останавливаться на полпути, понимаешь? К тому же заработаем неплохо.

— Заработаем? Ты не говорил об этом!

— Ну да, я накоротке со старшими, так что нам заплатят. У беспредела есть щедрые спонсоры. Поговаривают что иностранцы. А ещё, ты можешь брать в их домах всё, что хочешь.

— Амиран, это всё слишком серьезно! Витя уже не в силах был остановить заварушку, но ему хотелось уберечь себя и друга от проблем.

— Что? Посмотри сколько нас? Знаешь, какая первая цель?

— Нет!

— Отдел милиции! Это нас когда-то могли прижучить, а теперь они — мыши, а мы — кошки. Так что, давай вперёд!

Амиран взял колеблющегося Витю за плечо и повел с толпой.

Часть из них направилась к железнодорожному вокзалу, другие к отделению милиции, как оказалось, там они планировали вызволить задержанных ранее демонстрантов.

Именно туда рвался Амиран.

— Ты иди с остальными в жилые районы, просто держись со всеми, а я тебя позже найду.

— Опять за свое?! Я снова буду на выходе, пока ты всю работу делаешь? — возмущенно спросил Витя.

— Да брось ты! Тут никто просто так не отсидится. У меня есть план, проверну одно дельце и вернусь, сказал Амиран и подмигнул, растерянному другу.

— Как ты собрался найти меня в такой толпе?

— Если не найду, то встретимся в том же ангаре, после того как всё закончится.

Амиран был охвачен каким-то безумным азартом, он пронзительно посмотрел на Витю, а потом растворился в толпе.

Витя, подхваченный потоком людей, направился в центр. Оказавшись в жилых районах турок, вместо ожесточенного сопротивления они встретили брошенные дома, которые тут же принялись грабить и сжигать.

Витя растерянно смотрел по сторонам, не понимая как отличить дома врагов от домов остальных.

— Что встал? В первый раз что ли? — спросил у него молодой узбек, заталкивавший тряпку в бутылку с коктейлем Молотова.

Он казался даже младше Вити, на вид ему было лет четырнадцать.

Несмотря на столь юный возраст, паренёк точно знал, что делать.

— Да, — неуверенно ответил Витя, разглядывая юнца. Тот был худым и невысоким. Зато в его наглом загорелом лице, хватило бы уверенности на двоих.

— Рустам, — сказал парень и протянул тощую руку.

— Витя.

— Ты чем бить то будешь? — спросил Рустам Витю, заметив при нём только бутылку.

— Кого? — вдруг, озадаченно пожал плечами Витя.

— Турок, кого ещё, думаешь, они нас с распростертыми объятьями ждут?

— В рукопашную получается.

— Ну ты совсем без башни, а я вот приготовился.

Он приподнял рубашку и показал нож в чехле, висевший на поясе.

— Готовь бутылку и пойдем, — подсказал ему узбек.

Он так же подготовил коктейль и пошёл быстрым шагом с новым знакомым вдоль громящихся домов.

— Как вы отличаете, где дома турок?

— На домах узбеков будут атласные ленточки. А вообще тут весь район турками заселен, так что теперь это всё наше. Давай в этот заглянем!

Они свернули к очередному дому и попытались выбить дверь, но безуспешно, тогда камнями разбили окно и влезли внутрь. Дом тот был большим и богатым, но только всё, что можно было из него вынести, уже вынесли. Впрочем, видно было, что хозяева торопились и некоторую утварь оставили.

— Я обыщу остальные комнаты, а ты пока здесь осмотрись, — сказал Рустам и пошёл обыскивать дом. Витя осмотрел шкафы в зале и не найдя ничего пошёл на кухню. Холодильник продолжал обыденно тарахтеть, а все дверцы кухонного гарнитура были открыты нараспашку. Витя подошёл к окну и увидел, как толпа людей как бурная горная река протекала по улице. Люди размахивали палками и дубинками, что-то выкрикивали и ломали все, что попадалось по дороге, даже заборы, тут же шли в расход, превращаясь в оружие ближнего боя. Внезапный шорох сзади отвлек Витю, он обернулся и увидел в углу за холодильником человека. Он сидел, прислонившись спиной к стене. Коренастый парень с широкими скулами, раскосыми глазами и смуглой кожей напоминал узбека, но более тёмная кожа и густые брови сбивали с толку. Он был явно напуган, но при этом обеими руками держал большой кухонный нож.

— Ты турок? — вдруг невпопад спросил Витя, смотря на крепкие, вдвое толще его руки парня.

— Я месхетинец — неожиданно ответил он. Витя надеялся, что он всё же окажется узбеком, таджиком, казахом, кем угодно, только не турком. В руках его была только бутылка, а звать на помощь Рустама было не разумно, учитывая, что отчаянному человеку с ножом до него было всего каких-то четыре метра. Тогда Витя снова заговорил.

— Ты не похож на турка.

— А ты не похож на узбека, разве вам не всё равно?

— Нет, конечно.

— Ага, скажи это местным узбекам, чьи дома вы сожгли за компанию.

— Я не отвечаю за это…

Витя не мог подобрать слов, он не знал, чем всё это закончится, если вернётся Рустам. Ему становилось страшно от этих мыслей. — Послушай, ты должен уйти, никто тебя не тронет, если не будешь, бить себя в грудь и кричать что ты турок.

— Я турок и это мой дом!

— Не валяй дурака, вали отсюда! — отчаявшись, стал повышать тон Витя, понимая, что его подельник вот-вот вернется.

— Это мой дом, я здесь родился и не уйду!

— Да что ты заладил! Там снаружи семь тысяч разъяренных узбеков, здесь камня на камне не останется, с тобой или без тебя. Вали давай, выйди через улицу и слейся с толпой. Укройся в здании администрации, там милиция и военные, они эвакуируют тебя с остальными.

Турок стиснул зубы так сильно, что, казалось, они сейчас же с треском вывалятся изо рта. Он вскочил и молниеносно оказался рядом с незваным гостем. Витя понимал, что у него нет шансов, он попытался подставить под удар бутылку, но нож вопреки его ожиданию вонзился в стоявший перед ним стол, с такой силой, что лезвие, пробив доску, остановилось только когда уперлось в неё рукоятью.

— Так какого чёрта ты здесь делаешь?! — рявкнул на него турок.

— Я не знаю, — ответил Витя.

Из зала послышался шум, а потом и голос.

— Ты где? Что там у тебя там за шум? — кричал Рустам, приближаясь. Витя обернулся и сдвинув щеколды створок, быстро распахнул кухонное окно. Турок презрительно посмотрел на него и выпрыгнул через окно на улицу. Витя видел, как он прошёл сквозь толпу и скрылся в ней. Он хотел запереть окно, но почувствовал на себе взгляд, обернувшись, он увидел Рустама.

— Можешь, не догонять, далеко он не убежит, там полно наших ребят, сказал он, снисходительно смотря на Витю. В руках у него была рамочка с фотографией. — Нашёл что-нибудь ценное?

— Нет, только барахло, — ответил Витя нервно и сглотнул слюну.

— Посмотри, что я нашёл, наверное, выронили, когда удирали, — Рустам протянул рамку с фотографией, — лучше бы эта девчонка здесь осталась, а не тот хмырь, от меня точно не ушла бы.

Витя взглянул на фото, на ней было запечатлено семейство, в этот момент его словно ударила молния. В центре были парень и девушка вероятно брат и сестра, а по бокам их родители. Парнем оказался только что бежавший турок, а девушкой та, ради которой он чуть не остался в горах — Аида.

— Что тоже понравилась? Рустам попытался выхватить рамку обратно, но Витя ему не позволил. — Дай сюда! — вскрикнул он недовольно.

— Нет, — зарычал Витя, он готов был порвать в клочья нового знакомого.

— Ты что творишь?! Совсем сдурел, тебя что переклинило? Думаешь я не видел что ты отпустил того парня?

— Эти люди, они ни в чём не виноваты.

— Ты кому заливаешь?! Давай на выход, иди мозги проветри. Рустам для убедительности взялся за рукоять ножа висевшего у него на поясе. Когда Витя вышел, тот поджог бутылку с зажигательной смесью и кинул её в стоящий посередине зала шкаф. Он тут же вспыхнул, и дом стал заполнять густой чёрный дым. На улице Витя дрожащими руками закурил сигарету. Следом выбежал Рустам.

— Надо добавить, плохо разгорается, — сказал он замершему Вите. — Слышишь!?

— Что? — переспросил Витя, теперь он был в полной прострации. Ему в голову не могло прийти, что судьба приведёт его в дом Аиды.

— Поджигай! Тебя что контузило? Рустам всучил ему бутылку с зажигательной смесью, а потом поджог тряпку. — Давай я сам, — уже разочарованный в Вите подросток выхватил бутылку и швырнул в окно. Ошарашенному Вите оставалось только смотреть, как дом стал разгораться ещё сильнее.

Амиран тем временем вёл организованный отряд к районному отделу милиции. Парни за его спиной были вооружены, палками, арматурой и всё теми же бутылками с зажигательной смесью. По дороге им попадались удирающие турки, в основном дети, женщины и старики. Кто-то из них успел набить тюки с вещами и старался вынести из покинутых домов хоть что-то из нажитого. Других как будто только что застали врасплох: они уходили лишь в домашних одеждах.

Беженцы хотели прошмыгнуть незамеченными, но дерзкие молодчики то и дело припугивали их и срывали тюки с вещами. Если среди них попадались молодые мужчины, то их непременно избивали. Основная же масса турок успела уйти в места эвакуации: местный санаторий и автобазу. Там, под охраной солдат внутренних войск и ОМОНа они дожидались эвакуации. На подходе к отделу милиции Амиран остановился и надел на лицо платок. Так чтобы его не могли опознать. Остальные бойцы сделали тоже самое и стали приближаться ко входу в здание.

Запертую дверь очень быстро выломали и на пути Амирана встал милиционер. Он стоял метрах в пяти, прихватив рукой табельный пистолет. По его лицу градом стекал пот. Ноги были поджаты, а спина чуть наклонена вперёд.

Так выглядят подготовленные стрелки перед мишенью. С одним лишь отличием, что теперь перед ним стоял живой человек.

Амиран, обладавший большой проницательностью и скоростью ума, скоро прочитал в глазах стрелка тень сомнения и, не мешкая, ринулся на него.

Милиционер всё же выхватил пистолет из кобуры и даже направил на нападавшего, но в последний момент, поднял руку вверх и выстрелил в потолок. От громкого хлопка, многие склонились и даже припали к земле. Но Амиран, на голову которого посыпались сверху мелкие куски бетона, будто бы не услышал ничего. Он быстро приблизился к растерянному мужчине и схватив за грудь впечатал в стену. Тот, ударившись затылком, потерял сознание и сполз на пол, оставив за собой красный след. Амиран подобрал выпавший пистолет и с остервенением закричал.

— Вперёд! Толпа ринулась по коридорам вперёд него. Она сносила всё, что попадалось ей на пути, пока весь отдел не оказался под контролем напавших. Небольшой арсенал, заменил дубинки в руках некоторых из них пистолетами. А в КПЗ теперь сидели сами сотрудники милиции, вместо выпущенных демонстрантов первой волны.

ГОРЯЩИЙ ГОРОД. ЭВАКУАЦИЯ

Проехав пару постов перед аэропортом Ферганы, Мурад высадил Павла перед вертолетной площадкой, а сам направился в ремонтные боксы. Обычно он проводил там время, чиня что-то у постоянно ломающегося УАЗа. Павлу предстояло заняться обслуживанием гражданского МИ — 8, это были плановые работы, обычно проходящие в спокойной неторопливой обстановке. Но в техническом задании была пометка о срочности выполнения. Поэтому он тут же преступил к работе, без привычных чаепитий и бесед с коллегами. Не привычно было и то что, вертолет стоял в гордом одиночестве, не считая пару списанных машин, которые постепенно разбирались на запчасти.

На взлётно-посадочную полосу один за другим шумно садились транспортные ИЛ‑76, вся суета происходила где-то там. Павел выполнял каждый пункт и ставил галочки в формуляре. К обеду он не подобрался и к середине списка и хотел сделать перерыв, но не успел. К нему подбежал Карим, он был пилотом этого самого вертолета. Следом его догонял штурман. Тучный пилот после недолгой пробежки остановился перед Павлом и, опершись руками в колени, попытался отдышаться.

— Что случилось? — спросил его Павел, не дождавшись объяснений.

— Ты закончил с ним? — ответил вопросом на вопрос Карим, указывая на вертушку.

— Нет ещё, ты же в курсе, что быстро такие дела не делаются.

— У нас запрос на эвакуацию в Коканде, остальные вертушки уже задействованы. Подбежавший штурман растеряно смотрел на Павла.

— Придётся закончить потом, дайте мне двадцать минут. Он начал быстро собирать снятые детали, а по окончании подозвал Карима.

— А где бортмеханик?

— Похоже, его не успели выдернуть, ты же знаешь, что делать? — спросил Карим.

— В смысле?

— Времени нет Палыч, садись, вылетаем.

Павел в смятении сел на место бортмеханика, он понимал, что они нарушают один протокол за другим, но о последствиях никто из них не задумывался. Ещё на подлёте к Коканду виднелись столбы дыма, тянущиеся от жилых массивов. Крупный район турок был охвачен пламенем, дома горели как спички, на крышах языки пламени развивались красным заревом, так словно на них пролился огненный дождь. Толпы людей хаотично двигались по улицам, отличить митингующих от пострадавших было сложно.

— Смотри почтовое отделение, — крикнул штурман.

— Держим на пять минут, — ответил Карим.

— Там около двадцати человек должно быть.

— Тебе говорили, что они на крыше? — спросил пилот штурмана.

— Что?

— Они на крыше! — сказал Карим, увидев на почтовом отделении скопление людей.

— Так пусть спускаются! — крикнул штурман. — Палыч, как подлетим, дай им сигнал, чтобы вниз шли.

Павел посмотрел на здание почтового отделения, оно горело изнутри, а внизу стояла разъяренная толпа.

— Внизу узбеки, похоже, они заблокировали выход и подожгли здание. Карим и штурман Маджид синхронно повернулись к Павлу и недовольно посмотрели на него.

— Я хотел сказать митингующие, — уточнил Павел. Он понимал, что люди сейчас разделились на два фронта вне зависимости от национальности.

— Я зависну над зданием, проверьте варианты отхода, — крикнул Карим. Вертолёт сделал пару кругов над трёхэтажным зданием.

— Другого выхода нет, только через крышу, — обреченно констатировал Павел.

— Палыч открывай люк, под сиденьями стропы должны быть, крепи их! Суетно привязав их и открыв люк Павел почувствовал как и без того тёплый воздух подогревался пламенем. Он снова заглянул в кабину пилота.

— Ну, что?

— Сесть не сможем, перекрытие не выдержит, тогда похороним всех, и тех кто сверху и тех кто снизу. Языки пламени, вырывающиеся с верхних этажей, создавали сильные восходящие потоки, отчего вертолет бросало из стороны в сторону. — Попробую зависнуть максимально низко, тебе придётся идти вниз и закидывать их на борт.

— Понял? Слышишь?

— Я понял! — громко крикнул Павел. — Снижайся, там уже жарко. Вертолет покачиваясь из стороны в сторону завис над крышей. Павел скинул две стропы и по одной из них спустился вниз. Обезумевшие от страха турки кинулись к нему, взывая о помощи.

— Вертолет сесть не может, крыша рухнет, так что по очереди лезем в люк, цепляйтесь за веревки. Только без паники! Вначале женщины с детьми.

Он схватил мальчика лет десяти, которого ему подтолкнули, и взял на руки. Карим мог снизится почти до соприкосновения крыши и шасси. Воспользовавшись этим, Павел начал пихать всех подряд внутрь. Заметив, что он делает, ему стал помогать молодой крепкий турок, он стал ещё ловчее закидывать людей внутрь.

— Перегруз! — крикнул Карим сквозь сработавшую аварийную сигнализацию. Он падал тягу и вертолет начал тяжело и медленно подниматься. Павел и турок оставались последними на крыше.

Они ухватились за платформу и стали карабкаться внутрь, те, кто был внутри, начали им помогать. В какой-то момент мокрый от пота турок, не удержавшись, соскользнул и рухнул на крышу. Павел успевший взобраться на борт, кинулся в кабину.

— У нас человек за бортом, давай обратно! — закричал он что есть силы.

— Ты не видишь, мы ели взлетели! — заорал в ответ Карим.

— Нельзя его оставить!

— А ты об этих подумал!? — не выдержав, закричал Маджид, показывая на рыдающих женщин на борту. — Закрывай люк.

Павел посмотрел на турка, сидящего на крыше с обреченным видом. Тот понял, что за ним не вернуться и стал отмахиваться.

Павел оцепенел, он ещё долго не мог закрыть люк, пока Маджид снова не наорал на него.

— Всё уже случилось, сядь на место!

Когда оба уселись на свои места, Маджид достал фляжку и протянул Павлу:

— Выпей!

Сделав пару глотков, Павел едва не поперхнулся. Это был спирт. Обжигая горло, он согрел и без того разгорячённое тело, и стал снимать напряжение в голове.

— Дай мне тоже! — сказал Карим, потянувшись за фляжкой.

— Может, по прилёту? — неуверенно спросил Маджид.

— Не для этого дерьма я на гражданку уходил, чтобы снова решать, кому жить, а кому умирать! Твою мать! Дай сюда!

Он выхватил фляжку из рук Павла и сделал несколько глотков. Вертолет, разметая дымку, полетел в сторону базы.

Уже по прилёту в Фергану, мужики опустошили фляжку со спиртом. Захмелев, Карим стал как никогда разговорчивым, он всё вспоминал про службу в Афганистане и о том, как видит убитых во снах.

Напоследок они решили покурить и расходиться.

Карим зажег спичку и, пристально посмотрев на неё, обратился к Павлу:

— Пока горит спичка, её легко потушить.

После этих слов он затянулся и двумя пальцами затушил спичку.

— Поэтому ничего не делалось, им нужен был пожар, который уже невозможно будет потушить. Делай свои дела и последним бортом улетай отсюда. Забирай семью и улетай. Не будет тут прежней жизни, для вас точно не будет, — сказал Карим обреченно.

Павел задумался, он вспомнил про сына, у которого была ещё вся жизнь впереди.

ТОЧКА НЕВОЗВРАТА. ИТОГ

Витя ещё какое-то время шёл с Рустамом по горящему району, пока тот, при очередной стычке не потерялся в толпе.

Тогда же он увидел собственными глазами первого убитого турка. Его тело лежало в канаве с перерезанным горлом.

От такой картины, Витя остолбенел. Его едва не сбили с ног продолжавшие идти вперед бойцы, как будто не замечая его и труп недалеко от дороги. Тогда он ушел в сторону, где его вывернуло.

Он постепенно ушёл от гудящей толпы и подался обратно к ангару, где остался Хан.

Прибыв на место, ему хотелось сначала забрать пса и бежать с ним домой, но потом он решил дождаться Амирана, как они и договаривались.

Витя не стал пока выпускать Хана, боясь, что его заметят. Парень сел напротив клетки и стал говорить с собакой:

— Ты знаешь, я не могу понять для чего всё это. Может, ты объяснишь? Ты же убивал. Но тебе нужно было выжить, тебе нужна была еда. Что нужно им? Может, это инстинкт, и мы не можем без него? Но ведь я не хочу этого. Что не так с ними? Зачем они жгут дома, которые строили?

Витя схватился за голову и стал яростно трепать волосы, пытаясь хоть как-то привести себя в чувство.

Он ещё долго молчал, а Хан участливо смотрел на растерянного хозяина, пока на улице не послышался шум.

Витя выбежал из подсобки в ангар, и чуть погодя туда группами стали заходить уставшие и довольные бойцы.

После погромов на жаре, они выглядели как кочегары после тяжелого трудового дня.

Запах пота и гари стал наполнять всё вокруг.

Теперь уже никто не обращал внимания на единственного русского среди них. Все они оживленно обсуждали то, что творилось на улицах, как заядлые рыбаки или охотники.

Витя ждал Амирана в надежде скорее выбраться из этого чертополоха. Но первым он увидел Рустама с парой сумок на плече.

Довольный наживой, тот только хитро улыбнулся и прошёл мимо. Через некоторое время они снова встретились. Теперь с ним был Махмуд.

— Этот? — спросил он Рустама и, получив подтверждение, скорым шагом направился к Вите.

Парень не понял, что именно происходит, но, почувствовав угрозу, попытался уйти в толпу.

Но бежать у него не получилось. Махмуд крикнул своим, чтобы его схватили и, быстро настигнув, нанёс удар в лицо.

— Ты что, казачок засланный?! — спросил свирепый главарь.

— О чём ты?

— Мы тебя из мусарни вытащили, а ты и нашим, и вашим?!

Махмуд ещё раз ударил Витю теперь уже в живот. Тот согнулся. Он хотел продолжить, но в ангар зашла очередная группа бойцов, среди которых был Амиран.

На тот момент внимание всех внутри было приковано к разборке между Махмудом и Витей.

Амиран, почуяв неладное, кинулся в толпу и, протиснувшись сквозь людей, оказался в круге, где увидел избиение друга.

Двое парней держали Витю за руки, а Махмуд молотил его, как грушу. Недолго думая, Амиран вклинился между ними и попытался растолкать.

— Стой! — крикнул он Махмуду.

— Амиран, уйди, мы сами разберёмся, — ответил тот, громко дыша.

— Я не уйду, какого чёрта тут случилось?! — вскрикнул Амиран.

— Друг твой туркам помогает! — сказал Махмуд и потёр окровавленный кулак.

— Что?!

— Рустам своими глазами видел, как он выпустил месхета в окно, а потом не хотел жечь их дома.

Рустам чуть вышел из толпы и подтвердил слова Махмуда.

Витя с разбитым лицом висел на руках узбеков, он не мог ответить ничего в своё оправдание.

— Оставь его это не их война, — сказал Амиран.

— Турки — это только начало. Русские будут следующими! Этот ублюдок подтвердил! Если не мы их, то они нас! — крикнул Махмуд и толпа заревела.

— Я сказал, оставь его! — прорычал Амиран, сделав ещё более грозный вид.

— Вы слышали?! — наигранно рассмеявшись, проговорил Махмуд. — Ты перегрелся, Амиран? Отойди пока не поздно, иначе обоих положу.

Он сделал шаг навстречу, как вдруг Амиран выхватил из-под рубашки пистолет, который забрал у милиционера и наставил на голову Махмуда.

На лице Махмуда был искренне не понимающий взгляд.

Он медленно поднял руки вверх и неодобрительно закрутил головой.

— Вот ты наделал дел. Ты хоть понимаешь, что сам себе подписываешь приговор?

Несколько человек в толпе за спиной Махмуда достали оружие. Повисшую на мгновенье тишину нарушил громкий грохот с противоположной стороны ангара. Как будто что-то сотрясало металлический забор.

— Проверьте что там, — скомандовал Махмуд, продолжая сверлить глазами противника, наставившего на него пушку.

Двое узбеков ушли в сторону подсобки на звук и вскоре скрылись за дверью. Крайний удар сопроводил металлический звук, пронесшийся по ангару, мужчины вылетели из подсобки, как после взрыва и оттуда на толпу ринулся Хан.

Перед ним все бросились врассыпную, а он точно мчал на Махмуда, который, увидев, как отвлекся Амиран, попытался выхватить пистолет.

Хан подпрыгнул в решающем броске. Раздались три выстрела. Одна пуля пронзила пса и он, взвизгнув, повалился на главаря, которому в живот успел выстрелить Амиран.

Сам он упал с последним залпом из толпы. Тогда же распахнулись ворота ангара и с криками на толпу двинулись силы ОМОНа.

Несколько световых гранат и предупредительные выстрелы в воздух усмирили буйную толпу. Протестующие уже не сопротивлялись и их стали укладывать на землю.

Витю привели в себя уже в машине скорой помощи, он отделался переломом челюсти и рёбер.

Через пару дней в больнице Ферганы его выпустили.

Амирана с Махмудом увезли в реанимацию, где обоих удалось спасти. Махмуд в последующем был приговорён к смертной казни, как организатор беспорядков.

Амиран вышел из больницы через неделю, ему дали условный срок за участие в беспорядках. От реального его спасло только несовершеннолетие. Он успел попрощаться с Витей, перед его отъездом.

Они встретились у кишлака Амирана, через который ехала последняя колонна с беженцами.

Павел попросил водителя грузовика сделать там небольшую остановку. Витя увидел у дороги Амирана и сидевшего рядом с ним Хана.

Оба выглядели как побитые собаки, один в прямом, а другой в переносном смысле.

Витя насколько мог быстро пошёл в их сторону, держась за бок. Хан, прихрамывая, поковылял ему навстречу.

Амиран увидев друга расплылся в белоснежной улыбке. Витя не знал, как обнять пса, обмотанного тряпками так, чтобы не доставить ему боли. Он встал на колени и пристально посмотрел на его огромную добрую морду, ту, которая при первой встрече казалась ему самым страшным воплощением смерти.

— Ну что, друг, не так-то просто нас убить, верно? — он погладил Хана по голове и почувствовал глубокое чувство вины и сожаления, — особенно тебя… ты прости меня, я знаю, ты умеешь, а я обещаю научиться, я постараюсь…

Витя подошел к Амирану и пожал ему левую руку. Правая была ещё подвешена на перебинтованном плече.

— Как ты? — спросил он, сделав усилие и улыбнувшись.

— Нормально, врачи сказали, что мне повезло, если бы артерию перебило то, мы вряд ли сейчас беседовали. Наверное, они всем так говорят.

— А ты?

— Куда лучше вас с Ханом, я в отличие от некоторых на пули не кидался.

— Да, оказывается, от них уворачиваться надо, — усмехнувшись, сказал Амиран.

— Какие теперь планы?

— Ну, у меня теперь новый напарник и с ним я точно разбогатею, — Амиран рассмеялся, указывая головой в сторону Хана.

— Если бы только я мог его забрать, — с досадой сказал Витя.

— Да ладно тебе. Может, и заберёшь когда-нибудь. Я присмотрю за ним, а ты напиши, когда обоснуешься.

— Это он присмотрит за тобой, — еле слышно сказал Витя.

Водитель Камаза стал сигналить, поторапливая прощавшихся людей. Витя обнял Амирана, ещё раз почесал Хана за ухом и пошёл в сторону грузовика.

Хан остался неподвижен.

Отец помог Вите забраться в кузов грузовика, и они тронулись.

— Напиши мне, когда море высохнет, я вернусь, и мы вместе найдем Золотой город, — крикнул Витя махающему вслед Амирану

Клубы пыли и песка поднятые колонной машин, скрыли из вида парня с собакой …

 

***

В мае 1989 года в Ферганской области Узбекской ССР, начались массовые погромы из-за межэтнического конфликта между узбеками и турками-месхетинцами.

8 июня 1989 года началась эвакуация турок-месхетинцев в европейскую часть РСФСР.

Всего покинуло Ферганскую область 16282 человека.

За время беспорядков погибло 103 человека, более 1000 получили увечья.

Было сожжено 757 домов, 27 государственных объектов и 275 единиц автотранспорта.

К концу 1990 года к уголовной ответственности было привлечено 364 человека, административные аресты получили 408 человек.

Судами за участие в беспорядках было осуждено к 1991 году около 100 человек, двое приговорены к смертной казни.

По официальной версии причиной погромов стала ссора, случившаяся на базаре, между покупателем-турком и продавщицей-узбечкой из-за «тарелки клубники»…

В 1989 году высыхающее Аральское море распалось на два водоёма…

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ. 3

НА РЫНОК В ФЕРГАНУ.. 5

В ТЕНИ ЗЛАТЫХ КУДРЕЙ.. 7

ПРО СЛЕЗЫ БОГА.. 10

И ПОЯВИЛСЯ ХАН…… 12

ЛЮБОВЬ НЕЧАЯННО НАГРЯНЕТ…… 13

ПРЕВРАЩЕНИЕ. 17

МЕСТО УКУСА.. 19

СКВОЗЬ ТОЛПУ.. 25

МЕСХЕТИНЦЫ ПОКИДАЮТ ГОРОД.. 30

КРОВАВЫЙ СЛЕД.. 33

ИСПОЛИН.. 40

ЧУВСТВА И ПОДВИГИ.. 45

НА КУРАМИНСКИЙ ХРЕБЕТ. 48

ВЫХОДА НЕТ. 51

КОГДА ОТПУСКАЕТ СТРАХ.. 56

ТАТУИРОВКА НА ПРАВОМ ПЛЕЧЕ. 57

СТАВКИ НА БОЙ.. 61

БЕГЛЕЦЫ.. 64

СУД И КАЗНЬ. 67

ПО ПРОЗВИЩУ «ЗВЕРЬ». 71

В ПОИСКАХ АИДЫ.. 72

ПОЖАРЫ.. 78

ПЕРЕЛОМ… 79

АМИРАН УКАЗЫВАЕТ НА ТОЛПУ.. 83

ГОРЯЩИЙ ГОРОД. ЭВАКУАЦИЯ.. 89

ТОЧКА НЕВОЗВРАТА. ИТОГ. 92