(избранные письма из более тысячи; в текстах адресантов автор
книги допустил незначительные орфографические правки)

1. Лариса.

«Женя, привет! Сегодня была у тебя, носила передачу; наде-юсь, ты всё это получил. Не знаю точно, что тебе нужно, ты лу-чше напиши, а я постараюсь передать. Можешь написать на Са-марский главпочтамт, до востребования, и мои фамилию, имя. Буду в Самару приезжать и заходить на почту. Как ты, Женя? Как твоё здоровье? У меня всё по-прежнему, работаю там же, Таечка в ясельки ходит, сейчас к Новому году готовится. Напи-ши мне обязательно, буду ждать твоего письма. Целую. От па-пы, мамы и Вани тебе привет. От Таечки — тоже. 25.12.1999…»

2. Панина.

«Женечка, дорогой, здравствуй! Вчера получила твоё письмо — то, которое ты на главпочтамт Самарский писал, а первое — на Учительскую, почему-то не дошло; может быть, позже най-дётся. Перечитала его раз сто, наверное; оно всегда со мной — какая-то часть тебя. Ты спрашиваешь о моём появлении: зачем, для чего? Женюсь, поверь мне — после девятнадцатого декабря не было ни дня, чтобы я не думала о тебе, не вспоминала, хоть я и не видела тебя больше двадцати дней — каждый день о тебе: как ты, что… Ты — моя боль в сердце, моя бесконечная тоска, мой мальчик, за которого я так переживаю… а ты спрашиваешь — зачем… А мне ты снишься, и не один раз, это, наверное, от того, что я много о тебе думаю. Однажды приснился в пустой комнате: я у тебя спрашиваю: «Не болеешь, Женюсь?» А ты от-вечаешь: «Я так душою болею, так сильно, что у меня из рук те-чёт гной». И показываешь мне руки до локтей — они красные у тебя и в маленьких язвочках. И говоришь, что не только тело, а душа может так ныть, что всё проявляется на теле. В другой раз снился мой день рождения: все гости в одной комнате, а мы с тобой — в другой, и вся комната белая: белый стол, стулья и бе-лые цветы. Я говорю тебе: «Я так тебя ждала», а ты такой спок-ойный, смотришь на меня — и так счастливо улыбаешься. Вот так. Я люблю, когда ты мне снишься, — как будто тебя увидела, иногда даже пла́чу, что только вот так… во сне… Надеюсь, теп-ерь у тебя не возникнет вопроса — зачем мне всё это надо… Ты мой настолько, такая часть — без которой мне очень тяжело, и за тебя на сердце такая боль… Видела Комарова твоего, переда-ла для адвоката денег, он твоим отдал… Я предлагала ему у ме-ня взять денег ещё в декабре, а Комаров сказал — твои не пой-мут. Теперь Комаров снова работает и вроде согласился. Наде-юсь, тебе это как-то поможет. Напиши мне всё-таки, что тебе больше нужно; в январе будут выходные, хочу к тебе съездить, хорошо?! Помнишь: два года назад… уже два года прошло… Так много хочется тебе сказать, увидеть… Но, думаю, всё это случится; несколько позже, но — будет. А тебе ещё кто-нибудь пишет? Всё это время я ждала от тебя весточки, думала — адрес помнишь, напишешь (ещё в декабре), а мне сказали: значит, не считает нужным, но я всё равно ждала и сейчас так рада держ-ать твоё письмо в руках. Держись, всё будет хорошо!! Женюся, с Новым годом тебя; надеюсь, что этот год будет гораздо лучше прошлого. Кстати, этот год — мой год; значит, должно быть всё у меня отлично. Женюсь, пиши лучше на адрес главпочтамта, так надёжнее. Буду очень ждать письма, целую тебя нежно, об-нимаю, мой хороший, не скучай, с Новым годом! 10.01.2000…»

3. Алёнушка.

«Женечка, дорогой мой, привет! Пишу тебе, а твоих писем так и не получала, но буду ждать… Вчера был мой день рождения, очень хотелось тебя увидеть — поздравить себя… (люблю, лю-блю, люблю)… а ты мою открытку получил? Созвонились со Свистовым, поздравил он меня  (и от твоего имени) и всё, но желаю, чтобы в следующий мой день рождения ты был рядом со мной… Получилось так, что я — первая, кто в этом году к тебе приходил, жалею я тебя очень, Женечка, до глубины души, сколько же тебе пришлось пережить… но думаю, всё будет хо-рошо. Я бы хотела первая видеть тебя и встретить после всего, увидеть тебя рядом со мной на воле… Знаю, что Лариса носит тебе от родителей передачи, видела её неоднократно; наверное, и пишет тоже… ждёт??… Ты когда писал про свой сон, вспоми-нал про Танцора, не знаю: знаешь или нет — его арестовали в январе (в Москве), суд был в марте — ему дали два года; снача-ла он сидел в Москве, а потом его перевели в Самару. Я, навер-ное, тебе не писала, что наш директор фирмы в декабре разбил-ся насмерть на «БМВ» на своей, ему было — всего тридцать один год. Очень сильная авария, сразу насмерть. Хотели фирму объявить банкротом, всё продать — имущество; потом нашлись учредители, и его жена сейчас руководит, но не знаю, что из этого выйдет, так как этот бизнес очень своеобразный, и не каж-дый может руководить этим делом. Всё это время сидели без зарплаты, ждали — что будет дальше, но сейчас всё наладилось (относительно). Женя, если после суда тебя переведут в другое место (на суде тебя увижу) — то напиши мне по этому же адре-су, обязательно! Хорошо? Так что жизнь человека — непредс-казуема, сегодня был человек — завтра его нет, за последние полгода столько всего произошло — я и сама изменилась, надо быть бережней ко многому (и многим), внимательней, ценить то, что у тебя есть — можно остаться и без этого ценного. Ду-маю, за это время ты много о чём передумал, надеюсь, твои вы-воды помогут не попадать тебе в дурацкие ситуации. Мне было очень неприятно слышать о какой-то Оле («якобы твоей»), с ко-торой ты был в последнее время и которая потом осталась с Се-рёжей, видимо — и не только с ним. Всё это ерунда (уже сей-час), не думаю, чтобы им ты был так дорог, как мне. Столько времени прошло, а я не могу тебя забыть, сроднился ты со мной как-то… и надолго… Женечка, извини, письмо какое-то груст-ное получилось; может быть, настроение у меня такое, или по тебе скучаю и долго не вижу… Недавно смотрела фильм «Слад-кий ноябрь»,* помнишь, ты мне о нём рассказывал: как им было хорошо вместе, но пришлось расстаться… я даже прослезилась, очень правдоподобно — как у нас в жизни. Но я хочу, чтобы в моей жизни это повторилось, ты и я ещё были вместе. Вспомни-ла слова из песни, что ты пел под гитару: «Когда ты вернёшься, всё будет иначе, И нам бы узнать друг друга… Когда ты вернё-шься, А я — не жена и даже не подруга… Когда ты вернёшься ко мне, Так безумно тебя любившей в прошлом… Когда ты вер-нёшься, Увидишь, что жребий давно и не нами брошен»…* Очень жду твоего письма, пиши, не болей; а ты очень ждёшь моих писем? Целую тебя, держись, я с тобой. 16.04.2000…»

4. Панина.

«Женечка, дорогой, привет! Сегодня у меня большая радость — получила от тебя сразу четыре письма. Видимо, они за празд-ники как-то скопились и пришли с разницей в пару дней. (Толь-ко самое первое, которое ты на Учительскую писал, так и не на-шлось). А ты получил моё письмо от двадцатого апреля? Завтра у тебя суд, хочу тебя… увидеть; хотя бы чуть-чуть. Ну, это всё завтра… Мне так приятно было прочитать все твои письма, как будто с тобой поговорила, поприкалывалась; то как будто ты меня обнимаешь, то поцелуешь между разговором… вот жаль только — ты не рядом. Помощник мой — это я Комарова так называю — уехал в Белоруссию, к бабушке за продуктами. Соз-ваниваемся с ним часто; раньше только я звонила, а сейчас, ес-ли долго не звоню, сам позвонит; спрашивает «как дела, давно тебя не слышно». Я когда его вижу — как будто с тобой (ну, не совсем, конечно); у него губки такие же, как у тебя — такой же изгиб губ; только я всё время его Женей называю (забываюсь), но он не обижается. За тебя тоже переживает, говорит: «неуже-ли так долго его не увижу»… Пока со мной не сходил (когда я двенадцатого апреля передачу относила), то так и не знал, где в Самаре тюрьма находится, где ты находишься. А в передачу то-лком не знаешь, что собирать, хочется для тебя что-нибудь пол-учше, а с сигаретами ты здорово подметил — да, Дед Мороз по-шептал. Женя, ты сам куришь сейчас? Конвертов передала мно-го, потому что не знаю, когда в следующий раз смогу передать, передачу принести. Женюсь, напиши, пожалуйста, что отправ-ляют в посылках, что можно. Может быть, лучше так сделать, я не всегда (вернее — очень редко) в будни могу быть в Самаре и попасть на передачу. А посылку собрать мне не сложно, так что напиши, пожалуйста, что тебе нужно и можно прислать. Я бы тебе книгу интересную какую-нибудь прислала, ну и ещё что-нибудь. Ну понятно, да… Да, на Рождество мы с Ленкой Власо-вой ходили в церковь и ставили свечки, и за тебя тоже помоли-лись. А письмо получила — ты об этом же и просишь, видишь как — связь на расстоянии…… Дописываю письмо уже на сле-дующий день (двадцать четвёртое мая). На суд тебя не привез-ли, теперь опять завтра. Знаешь, так страшно мне было прочит-ать расписание судов в приёмной у судьи — твоя фамилия, твоя статья — неужели, это всё действительно с тобой происходит… Надеюсь на лучшее — чтобы побыстрее всё закончилось. Хочу как-то получить свидание с тобой, но, видимо, только после су-да это получится. Знаешь, Жень, узнаю́ всё сама — никто не по-могает (хотя мог бы — Танышев, например, но он как-то сухо всегда информацию выдаёт, да я у него всего пару раз и спра-шивала — когда ты пропал в декабре; и — в марте. Он знал всё уже двадцатого декабря вечером, я его просила, а он только че-рез шесть дней сказал, что ты в тюрьме). А в феврале был такой случай: звонит мне (где-то девятого-десятого февраля) Михайл-ов (со Свистовым который) и говорит, что тебя отпустили, вро-де «поехала у тебя крыша» на религиозной почве, и ты уезжа-ешь то ли в монастырь, то ли ещё куда-то. Звоню Комарову — говорит: «хорошо бы, если бы так, но это неправда». У меня бы-ли сомнения — может, думаю, и родственники тебя скрывают, но оказалось — что всё-таки ты в тюрьме. В это же время совер-шенно другой человек выдаёт такую же информацию о тебе. Но всё на самом деле осталось по-прежнему. Да, просила как-то у Свистова денег для тебя (для адвоката), но он сказал: «дела пло-хи, ничем помочь не могу». Но я, если честно, и не надеялась, потому что ещё в январе я бегала, суетилась о тебе что-то узн-ать, а он мне сказал: «ну что ты — нет человека, нет и проблем; это всё там далеко, не в твоей жизни». Мне было обидно слыш-ать это. Но ты же знаешь — я так не считаю, поэтому и пишу тебе. Знаешь, Женечка, я иногда задумываюсь вот о чём: тебе было легче все эти дни, когда я не писала тебе? Ты пишешь, что смирился, что «потерял тебя навсегда»… А тут я — опять в тво-ей жизни. Или наоборот тебе сейчас лучше? Пойми меня прави-льно — о чём я спрашиваю. За себя могу ответить, что мне гор-аздо легче сейчас — когда я получаю твои письма. Ты не пред-ставляешь, как я была рада, когда на листочке передач (в самый первый раз) ты написал: «спасибо, пиши письмо, жду». Хоть что-то от тебя. Понимаешь меня?! У меня ведь даже ни одной эсэмэски (SMS-ки) на телефоне нет, один телефон украли, втор-ой тоже ушёл — помнишь? Но теперь, по-моему, гораздо боль-ше через письма есть, но лучше бы были SMS, чем письма из тюрьмы. Я не запутанно объясняю, понимаешь? Ещё вспомни-ла: где-то в середине января мне звонок на телефон, тебя спраш-ивают; оказалось, по работе — насчёт охраны какой-то, Свистов дал номер телефона. Я говорю: «его не будет, долго не будет». Но понимаешь: я на работе, работаю с клиентами, а тут такой звонок. Вот. Хотелось найти ту фотографию, где мы в прошлом мае ездили на шашлыки, помнишь? Но не знаю, не будет ли проблем, так как это надо через Лену Ефимову, а Лена скажет Марине Подмальковой… Если получится, то хорошо, а нет — то нет. Лена Ефимова может ещё и не отдать. Ну… разберусь. Женюсь, неужели ни Танышев, ни Ефимова тебя не вспомина-ют, а? Вроде, друзья были такие…… Вот, Женюсь, буду заканч-ивать; завтра, может быть, тебя увижу. Пиши ответ, если что-то после суда изменится — пиши (адрес, или ещё что-то). Целую тебя, мой любименький, порою очень-очень тебя не хватает… Мыло «Dove» тебе напоминает что-то? а…… Целую, жду отве-та, миленький мой Женюся. Люблю…… 24.05.2000…»

5. Лариса.

«Женя, родной мой, здравствуй! А это (на фото) я тебе улыба-юсь; правда, было солнышко в глаза, и я немножко щурюсь, ря-дом Таечка стояла (за шею меня обнимает), но я для тебя реши-ла оставить так. Эта фотография — с прошлого лета (июль), мо-жет, ты её помнишь, видел… А с Нового года у меня нет ни од-ной фотографии, как-то и не фотографировалась. Я потом ещё каких-нибудь (симпатичных) фоток найду и тебе отправлю, хо-рошо?.. Женя, пишу, а перед глазами — твой взгляд, твои глаза, которые не могу забыть. Так больно было видеть тебя через ре-шётку… Бледненький ты такой… Между нами какие-то два ме-тра, так хотелось тебя обнять, пожалеть, но… всё, что можно — это хотя бы увидеть. Ты, наверное, не ожидал меня увидеть, да? Но, думаю — всё равно было приятно увидеть глаза…… люби-мые… Ты спрашиваешь, чем занималась в майские праздники. Особо было не до праздников. Во-первых, маму в больницу по-ложили, я бегала-договаривалась, чтобы её хорошие хирурги прооперировали, но всё хорошо — операцию сделали (удалили желчный пузырь с камнями), сейчас поправляется. Во-вторых, сама болела; помнишь, у меня желудок и что-то сбоку беспоко-ило, особенно когда понервничаешь. Но всё как-то времени на себя нет. А тут пришлось сходить, глотала зонд (такую тонкую трубочку), гадость такая — эта процедура, я тебе скажу; а на ко-нце — устройство, через которое врач видит мои внутренности. Ну не очень у меня всё там хорошо, но подлечусь, наверное… Помнишь, ты меня называл «пенсия ты моя», так вот: старость — не радость… Не буду больше тебе жаловаться, постараюсь сохраниться здоровой и красивой… Да, знаешь, сейчас в Сама-ре во многих магазинах скидки большие, помнишь, как позап-рошлым летом. Я поехала в «Московский» что-то себе купить, иду по тем же отделам, а у меня слёзы на глазах, что мы здесь вместе ходили… А в твоём любимом отделе Iguana такая рекла-ма: «Купи, всем покажи свою Iguanу». Купила себе вещи, и ду-маю: а как бы тебе это понравилось, а как бы я тебе в этом… Знаю точно, что я тебе очень-очень в штанишках на бёдрах по-нравилась бы, ну ладно, больше не буду… об этом… Да, весной сон приснился, что ты освободился и просишь меня: «Пойдём меня оденем по магазинам». Заходим, а одежда такая яркая вся, и помню — висит джемпер на «молнии» — оранжевый с чёр-ным, и брюки красивые, ты пошёл мерить, потом ещё что-то… Вот такой вот шоппинг… А Анька (моя коллега-математичка) сказала, что на самом деле так оно и будет. Вчера её Полине два годика исполнилось, в садик ходит, но болеет часто. Анька пос-тупила на заочное в политехнический институт, но, по-моему, ей знания даются (или не даются вообще) тяжело. Да и в осталь-ном у неё не всё гладко. Видимо, на чужих ошибках всё-таки не учатся, а совершают свои. Последнее твоё письмо получила две недели назад (все три вместе), вот получу — тогда и ещё напи-шу. Скоро мой день рождения, знаешь — какой-то своеобраз-ный рубеж — пол жизни уже прожито точно. Тридцать пять… Размышляю: как его отметить. Хотела улететь на неделю за гра-ницу отдохнуть, но одной скучно и страшно как-то. Из подруг никто не может; Наташа (врач) только что с Кипра прилетела, я бы с ней съездила. А одной (тем более светлой девушке) опасно — могут и украсть, я знаю — что это такое, была в Турции. По-верь мне — самый замечательный день рождения был бы для меня — это улететь с тобой (и в буквальном смысле, и в перено-сном — помнишь, я дарила тебе такую девочку на качелях: «С тобой я просто улетаю»?!). Просто хочется одну сладкую неде-лю, хотя бы один день… с тобой. Вот такие у меня мечты… ос-уществимые??… Сегодня день такой солнечный, солнышко; по-мнишь, ходили загорать? А зимой — смотреть загар… а на кры-ше в Алексеевке… Жду очень твоё письмо, почему-то долго не пишешь; обиделся, может быть? Или так почта работает?.. На-пиши — когда получил это письмо. Целую тебя, очень-очень и крепко, и нежно. Жду ответ. 05.06.2000…»

6. Панина.

«Женюся, привет!!! Так мне не хватает твоих писем; то есть — тебя, потому что письма — это ты ко мне приходишь, а я две недели ничего не получала. Но ты же меня знаешь: я ждать бу-ду, долго и упорно… Смотри, какие радостные ромашки тебе улыбаются, у тебя уже лучше настроение?!… Десять минут наз-ад была в магазине, и там играла песня «Rain, rain in the sky, ev-erywhere……»* («Дождь, в небе дождь, повсюду……») — пом-нишь — самый первый медленный танец с тобой в «Орфее», сто лет назад (ещё голос на Шер* похож, такой низкий), так прият-но и переживательно всё это вспоминать. Вчера встречалась с Комаровым, он снова после Белоруссии такой весёлый, жизне-радостный. Говорит, что там ему намного интересней жить, чем в Кинеле (ещё бы! там нет его ревнивой Ксюхи, но есть много девчонок!). Что ещё тебе рассказать? Продали «Инфант», закр-ыли в конце июня, теперь там будет супермаркет. Женюся, уви-дела тут открытку на день святого Валентина (четырнадцатое февраля, день влюблённых); хоть этот день и прошёл давно, и до него ещё далеко — посылаю тебе маленькую открыточку; девушка, правда, не супер, но про безумства очень понравилось. Помнишь, помнишь мои (наши) безумства?!…… кое-какие… А твою маленькую открытку, которую ты мне на этот день дарил, храню, берегу. Женюсечка, пиши, очень жду тебя, целую тебя, скучаю; твой Олюсик. Пусть я тебе приснюсь с кучей сладких поцелуев… и не только!.. Просто хочу быть рядом с тобой, Про-сто дарить свои чувства… Нежность, любовь и, наверно, порой Кое-какие безумства!.. и только тебе…… Так одиноко без тебя в этом мире… Ни прошлого, ни будущего… Ни даже настояще-го… настоящего тебя… 06.07.2000…»

7. Алёнушка.

«Женечка, здравствуй, мой дорогой! Вчера получила твоё пи-сьмо от двадцать девятого июня, долго оно очень шло. Три нед-ели без твоих писем — сразу заметно: очень чего-то не хватает. Представляешь, как было печально все четыре месяца, когда мы не переписывались?! Да, решила отправить тебе эту фотку, уз-наёшь это место? Это пирс на речном вокзале; помнишь, мы там на машине катались? Фотка случайно ко мне попала, и мне зах-отелось, чтобы ты её увидел. Женечка, согласись, что воспоми-нания — это страшная штука. С одной стороны — бывает прия-тно (очень!) вспомнить… кое-что… как бы снова всё это переж-ить, а с другой — это так тебя терзает, разрывает внутри на кус-ки, и задумываешься: нужны ли тебе эти воспоминания. Но моз-гу не прикажешь — вспоминать или нет; это только в фильме — недавно вышел — девушка пришла в медицинский центр, где воздействуют на определённый участок мозга, и воспомина-ния стираются, а она хотела избавиться от воспоминаний о сво-ей любви, чтобы было легче жить. Если бы мне такое предло-жили — я бы, наверное, не согласилась всё-таки. Всё, что было между нами — такое дорогое, что выбросить из головы просто нереально. Если честно, когда тебя не стало рядом, первое вре-мя очень «убивалась», переживала жутко. Потом думаю: вот жизнь предоставила возможность проверить свои чувства; мож-ет, оно всё как-то и затухнет. Но каждый Божий день я вспоми-нала и думала о тебе, и ничего не затухало, а даже наоборот. Поэтому — жду, хочу… очень… увидеть своего любимого му-жчину, такого родного!…… Спрашиваешь, почему не написала, как майские праздники отметила. Особенно и рассказывать-то не о чем; сначала была в гостях у Димы (врач) с Аней, у них ма-ленькая дочка есть, а потом в «Инфант» ходили. Мне было глу-боко не до веселья, я даже сидела на диванчике и плакала — по-тому что со мной нет моих тех, с кем я хотела бы быть: нет те-бя, нет Салманова Серёженьки… Честно, было мне очень боль-но за это. Вспомнила, как ты сидел на диване и набирал мне SMS «Забудь меня, пожалуйста». Помнишь такое? Да, кстати, про SMS… У тебя в телефоне, по-моему, ничего не осталось, им сейчас Комаров пользуется и говорит: там нет SMS. Твой но-мер, наверное, уйдёт кому-то другому. В «Билайне» правило та-кое: если полгода абонент не пользуется связью, то отдают но-мер. Может, в твоём случае будет по-другому, но сейчас мой «любимый номер» — «абонент не отвечает, или находится в не-доступной зоне»… В зоне… В недоступной… В зоне… Женеч-ка, зачем ты — «в зоне»? В недоступной… Сегодня же полгода и месяц, как тебя нет рядом. Не люблю тринадцатое число. Кро-ме февральского, потому что за тринадцатым февраля приходит День влюблённых… Надеюсь, ты получил мою открытку. Сего-дня ещё одну отправлю. Ещё хотела сказать по поводу «если бы ты остался на воле»… Я просто уверена, что с тобой произошло бы что-то ужасное, я это знала ещё в ноябре, чувствовала, что твоя жизнь в каком-то тупике. С одной стороны — тюрьма ка-кое-то избавление, но с другой — может, и лучше для тебя (по-нимаешь меня?). Ещё я думаю, что и наши отношения не оста-лись бы такими близкими, как сейчас. Согласен со мной? А ты, мужчина, тоже не на все мои вопросы отвечаешь (…пишет, ждёт…?). Решил обойти это мимо? Ну хорошо… Спрашиваю, если не понятно: ты Оле Паниной пишешь? Судя по её поведе-нию — «ждёт» тебя. А родители ваши, наверное, хотят вас пож-енить, чтобы всё было «как у людей»… Извини за мимолётную наглость, это всё не мне судить. Я просто знаю: ты — моё род-ное, очень близкое и дорогое, а всё остальное (и все остальные) — … Комарову не могу три дня дозвониться, трубку не берёт, должен был долг мне привезти. Сейчас на работу ему звонила — говорит, телефон глючит, не высвечивает звонки. Какие-то у него проблемы, влез в долги, сказал — вернёт позже. Надеюсь, всё решится… Да, про пиво, которое лопнуло… Долго его не убирала; конечно, помню. Всё помню, разве можно забыть. От-крыточку я твою получила, очень меня тронуло, до слёз. А де-вушку ты сам рисовал? Женечка, мой хороший, перечитала, где ты пишешь про слёзы… Мой родной, как я тебя понимаю; так хочется прижать тебя к груди, погладить, пожалеть. Да, и чувст-венней, чем ты, меня никто не знал и не знает. Наверное, и я те-бе тоже, как никто другой и другая. Целую тебя в мои желанные губки, может, они (мои поцелуи) в письме немного размажутся, но ничего такого страшного — это я так сильно тебя …… Буду ждать наш День влюблённых… безумно друг в друга влюблён-ных. Ну вот — опять хочется тебе о возвышенном, а получается — как всегда… Что-то ты мне про посылку ничего не ответил, а? А про мыло — именно это самое я имела в виду, когда я кое-чему тебя учила; ты же меня с полунамёка понимаешь, можно не объяснять подробности… Читала книгу и понравилась одна вещь: «…в любви человек проявляется даже для самого себя иным, для самого себя неожиданным. Любовь всегда взрывает обычный ход жизни. Если не взрывает — значит, это не любовь. В какой-то момент начинаешь чувствовать, что и другой челов-ек без тебя не может, и ты без него какая-то неполноценная, что ли…» Так вот я без тебя постоянно ощущаю эту неполноцен-ность. Понимаешь меня? Женечка, буду заканчивать… Жду пи-сем, очень скучаю, целую… Можно понюхать письмо… и даже

поцеловать в губки… разрешаю. 13.07.2000…»

8. Лариса.

«Женя мой, здравствуй! Пока больше не получала твоих пи-сем (последнее от двадцатого мая), но очень жду. Пишу тебе на работе (в учительской), нашлась свободная минутка. Да, спаси-бо тебе за туфли «Ecco», я их в школе ношу, очень они мне нра-вятся; и очень мне дороги… Действительно, обувь очень удоб-ная; помнишь, вместе покупали… Женя, знаешь, когда тебя на суд привозили, меня поразила одна вещь: у тебя штаны как-буд-то только что выглажены, то есть абсолютно не мятые, честно — приятно удивилась. Очень переживала за тебя, когда ты поп-ал в тюрьму, в плане — чистоплотности. Ты же у меня мальчик аккуратный, всегда намоешься, набреешься во всех местах… И я тебя тоже…, а там (в тюрьме) ведь так жёстко с этим. Ну, как ты говоришь — это трудность временная. Удивляюсь, как часто мы об одном и том же в письмах одинаково пишем. Вот ты пи-шешь про суд: «Проходил мимо, так хотел тебя обнять, но…» И я ведь, ещё не читая этого письма, написала практически то же самое. И про церковь тоже, потом ещё что-то. Да, какая-то связь на расстоянии всё-таки существует, я каждый день думаю: «Как ты там, как себя чувствуешь…» Позавчера приснился ты: я иду по улице на одной стороне, а ты по другой, уже видим друг дру-га и идём навстречу, но какие-то машины мешают, то к тебе кто-то подходит, и я вижу: достаёшь ты телефон и в это время слышу, как звонит мой (а на самом деле — это будильник в те-лефоне), и уверена, что отвечу сейчас и услышу твой голос, но будильник будит меня, и я так и не успела подойти к тебе… Проснулась и расстроилась. А так хорошо, когда ты приснишь-ся рядом… Моё, моё… Люблю, люблю, люблю… Ты спрашива-ешь про Таечку; да, она со мной, устроила её в хороший садик. Главное — ей очень там нравится, каждое утро с такой радос-тью уходит в группу. Зато, знаешь, мне как матери спокойно за неё. Только вот не кушает там почти ничего. Растёт быстро, да-же превышает норму роста для девочки своих лет, но худень-кая. Очень ей нравится группа «Алиса»,* знает наизусть многие их песни, «Земфира»* нравится и «Мумий Тролль».* Таечка очень артистична, хорошо двигается, танцует, и у неё хороший музыкальный слух. Осенью хочу отдать её заниматься танцами. Она уже не такая уж маленькая девочка, а маленькая девушка, и даже уже появляются маленькие женихи. Так что вопрос о зяте становится актуальным уже сейчас, а что будет лет через трина-дцать?!… Ну вот, пишу уже через несколько часов, уезжала на кладбище с Викой (историю в нашей школе ведёт) к её мужу (наркоман, умер пять лет назад). Мы с Викой вместе сейчас ра-ботаем и за последнее время очень подружились. Да, в тридцать два года быть вдовой уже пять лет — тяжело. Женя, вот тебя нет рядом, но я с тобой могу хотя бы через письма пообщаться. Знаю, что ты далеко, но всё же есть, что встреча не скоро, но будет, а когда уже нет человека, то всё кончено, и вот это уже точно навсегда, не вернуть. Когда ты в декабре исчез, и я не знала, где ты, то звонила и маме твоей (и в милицию, и в охрану Свистову), берёт трубку мама, и я спрашиваю: «Где Женя, уех-ал?» — «Нет.» — «Он в городе?» — «Да, но в Самаре.» (а голос у мамы дрожит, на надрыве таком нервном), и в эти секунды у меня промелькнуло самое худшее: что тебя в живых нет. Спра-шиваю: «Он в больнице?» — «Нет.» Потом трубку вырвал тот человек, а ты его знаешь, я с ним не стала говорить. Остальное узнала от другого человека. Так что, насколько это возможно, береги себя. Сижу на кухне, слушаю «Шансон»-радио, ты, наве-рное, помнишь, там бывают такие «надрывные» песенки. Ну, ты его слушал совсем в другом контексте, а я теперь слушаю все эти песни тоже в другом смысле. Вот сейчас : «Напиши мне не-сколько строк, не тяни, пожалуйста, с ответом, не тяни, я прие-ду, когда мой закончится срок, ты утонешь в моих поцелуях лю-бви…»* И большинство песен именно такие и про такое. Рань-ше М. Круга* не очень любила, а сейчас слушаю — нравятся, и из-за какой-то ностальгии по прошлому, и из-за тебя. «Ведь ждать и сидеть одинаково нам нелегко…»* Да, да, именно так и есть. Мне так интересно, ты уже получил мои письма от пятого, шестого и тринадцатого августа? Надеюсь, они тебя приятно порадуют, привнесут в твою жизнь немного счастливых минут, а может, и часов. Ведь знаю по себе, что письма неоднократно перечитываешь. Бывает, взгрустнётся, захочется чего-то нежно-го — почитаешь твои письма и как-будто поговоришь с тобой, вспомнишь, как все эти слова ты мне говоришь… А у меня есть твоя фотография, помнишь, где ты в шортах на коттедже моих родителей строишь забор, ты там ещё такой толстячок, с пузи-ком, очень мне нравишься, посматриваю временами. Мама твоя говорит, что ты далеко не худенький сейчас, а мне показалось — похудел, да, Женя?! Да, пора Таечку спать укладывать; мо-жет, попозже допишу. Женя мой, так хочется тебя порадовать чем-нибудь; а помнишь, чем я радовала тебя по утрам, когда ты ещё спал? Люблю… «А ты буди меня поцелуями нежными-не-жными…»* — это такая песня есть. На этом буду заканчивать, жду твоего ответа, не скучай, целую тебя очень-очень-так неж-но… Как ты это помнишь… С любовью к тебе, твоя… Во-от бы остаться в таком домике (на конверте) хотя бы на несколько дней… И порадовать друг друга. Поцелуй мой летит, летит к тебе… Люблю, люблю, люблю. 18.09.2000…»

9. Алёнушка.

«Женечка, дорогой, родной мой, здравствуй!!! Давно не писа-ла тебе, и уже испытываю в этом ужасную необходимость: по-общаться с тобой. Ждала решения суда и возможных перемен, поэтому не писала. Письма твои от двенадцатого августа и девя-тнадцатого августа получила. От двенадцатого августа какое-то грустное получилось (где с открыткой-сердечком), может, у те-бя настроение такое было. Где-то открытку раздобыл, внимате-льный ты, любименький мой, а мне — приятно. Зато письмо от девятнадцатого августа пронизано твоей любовью, теплотой, которой мне так сильно не хватает. Спрашиваешь ещё: «Ты ме-ня хоть немного понимаешь?» Я тебя не то что с полувзгляда понимаю, я тебя с полувздоха чувствую, без всяких объяснений и пояснений. Ты же сам всё прекрасно знаешь. Все твои чувства мне так дороги, ведь и я переживаю то же самое. Даже слегка боюсь нашей встречи (но безумно её жду), потому что мы взор-вём друг друга собою, я в этом уверена. Но знаешь, часто балую себя тем, что представляю нашу встречу, нашу близость. Мне так много надо тебе сказать, но постараюсь по-порядку. В ночь с тридцать первого августа на первое сентября ты приснился ря-дом, тебя освободили, и мы с тобой не можем наговориться, об-нимаю тебя во сне, голову твою к себе на грудь и всё глажу те-бя, глажу. Такой сильной близости не приснилось, но этот мом-ент теплоты, ты мой, ты рядом… Я не могла забыть целый день. А где-то за неделю до этого приснилось, что я сижу в камере, причём — в твоей, как будто пришла к тебе, но тебя там нет. Вижу, что с тобой сидят ещё четыре человека, но лиц — не ви-жу, а только койки. Поворачиваю голову — открывается «корм-ушка» (это окошко через дверь), и в камеру сыпятся письма, очень много писем, причём и мои к тебе. Но тебя в камере нет и вроде уже не будет. И я думаю: мне нужно забрать свои письма, ведь ты их тоже уже не увидишь. Потом не помню, как-то смут-но. Мне это приснилось, наверное, из-за того, что я не писала тебе и гоняла: дойдёт — не дойдёт… Ну вот. А первого сентяб-ря позвонил Танышев, передал и привет, ну и всё остальное. Поболтали с ним ещё и на следующий день, потом он (в отпуск) в Питер уехал. Обещал звонить, а осенью (говорит) надеюсь все вместе встретимся. Да, повезло ему; когда же у тебя всё решит-ся? Но ничего, будем ждать. Кстати, о некоторых переживаниях за тебя я делилась с Васей (помнишь, ружьё собирали?), потому что ему всё это знакомо не по-наслышке. Он меня понимает, и даже в чём-то поддержал, тоже переживал за тебя; говорит, все-гда к тебе хорошо относился, и рассказывал тебе о себе (но раз-ве на чужих ошибках учатся?!…). Мои близкие подружки тоже знают, как я по тебе убиваюсь, они знают, что мне бесполезно что-либо объяснять, я всё равно сделаю, как сама считаю нуж-ным. Да и ты сам об этом знаешь. Женечка, Женечка мой…… где ты, где ты…… В мой день рождения звонила Комарову, он рассказал, что ходил с Олей Паниной к тебе на свидание. Но по-чему там была не я? А?! Сначала даже расстроилась, что «кто-то» ходит к тебе, но Комаров стал меня успокаивать: «Да он (то есть — ты) больше мне был рад, да он на неё и не смотрел…» Да я и сама всё знаю, и родное — есть родное, и пока оно — моё, и я его очень жду. На работе с днём рождения меня очень приятно все поздравляли, подарили кучу цветов, подарков, даже водители отдельно поздравили. Знаешь, Жень, как приятно. Но больше всего я хотела бы видеть тебя в этот день, но, видимо, позже… Ты пишешь про телефон — забрать у Сергея. Но об эт-ом телефоне у меня другая история есть. Ещё в декабре мне об этом так сказали: что ты попросил у одного человека телефон (этот самый) позвонить и сел с ним в машину и уехал. Тот чело-век (Дима) был страшно зол на тебя из-за этого, и даже караул-ил тебя у твоего подъезда (но тебя уже в это время арестовали, как раз двадцатого — двадцать первого декабря). Заходил к тебе домой (в это же время), но мама твоя расплакалась, он так ниче-го не понял и ушёл. Дима это всё рассказал Ленке Власовой, а она — Оле Паниной и мне. Я хотела взять телефон себе, у меня же тогда не было. Но пока я была в Самаре, через неделю приез-жаю — он уже у Маринки Подмальковой, её брат пользуется; я намекнула ей об этом, но что-то прозвучало: «За Женьку долг отдавать и так нужно…» Короче, всё на этом и замялось. Она им до сих пор пользуется, поскольку её модный отняли не так давно. Женечка, я сумбурно объясняю, извини, думаю — пой-мёшь. На самом деле всё это — …… мелочи, забудь. Кстати, в день твоего ареста Сергей как раз купил себе Nokia 6600 (по-моему), ну такой — жирненький, как и ты хотел. Забудь этих людей, поверь мне: ничего хорошего там нет. Да, помнишь, мы были на берегу Волги (за мостом), и ты сказал, что у Сергея с Ленкой «Восьмиэтажной» что-то будет. Так вот, всё лето у них был сумасшедший роман, пока её муж не устроил крутые разбо-рки всем. На этом роман закончился. Не так давно её муж вёз ребёнка в детский садик и попал в сильную аварию. Сам лежал в реанимации очень долго, был в коме, сейчас поправился, но с головой какие-то проблемы. Самое удивительное — что с ребё-нком всё хорошо. Ленка сейчас с ним (мужем) разводится. Вот такие дела. Женечка, сегодня отправила тебе посылку, и предс-тавляешь (девушка без памяти) стою расплачиваюсь за посылку и вижу в сумочке, что забыла положить тебе витамины, ведь купила заранее ещё в Самаре, вот склероз… Ну ладно, в другой раз. Положила тебе книги; одну, как ты просил — Мураками,* почитаешь — понравится тебе или нет. А две других — мне в своё время очень понравились. Зюскинд* — своеобразно пиш-ет; думаю, про парфюмера тебе понравится. Бэнкс* — немного другой автор, более закрученно пишет, но очень со смыслом. Потом напишешь своё мнение. Напиши мне, когда получишь посылку. Знаю, что из СИЗО* их с почты по средам забирают, а как дальше… Женечка, не обижайся, если что в посылке не так, уж что получилось собрать по-быстренькому. Платочек для те-бя, мой любимый, надушен… Ну, в общем, жди. Пиши почаще, а-то в августе только два письма написал. Где-то ты писал: «Так обломно: пишешь, а не доходит». Неправда; все твои письма приходят, только последние долго шли. Ну ладно, Женя, буду заканчивать. Отправляю тебе фотографию. А я, вроде бы, ниче-го. А, как ты считаешь? Ну, целую нежно-нежно (и жду-не-дож-дусь, как буду сгорать от твоих поцелуев!!!!!). 06.10.2000…»

10. Геннадий Степанович.

«Здравствуй, Женя! Рад, что ты жив и, думаю, понимаешь, за что болеешь. В этом явном мире всё есть результат прошлых мыслей и слов. Хочешь изменить бытие — измени мышление и отношение к другим. Для этого я передаю тебе христианские книги. Хочется верить, что ты их читаешь. Тюрьма для тебя сейчас — лучшее место для учёбы. Во-первых, твои болезни от Бога; и по Его милости те грехи, которые ты натворил, списыва-ются у тебя через болезни. Значит, там, в вечности, ты не бу-дешь от них мучим. Поэтому — благодари Бога за ту снисходи-тельность к тебе в этом бренном мире. Ведь му́ки в адах во мно-жество раз страшнее и сильнее. Так что твой зуд и т.д. — это ничто в сравнении с тем, что тебя ждало бы, если бы ты остался на свободе, а затем в январе этого года погиб в Самаре (или ещё где). Поэтому твоя жизнь в тюрьме — это ещё один дар Божий, так как ты ещё живёшь. Третья положительная сторона заклю-чается в том, что у тебя есть время поразмыслить, так как ты по-ка изолирован от мирской суеты. А это при переоценке ценнос-тей очень важно. Зная тебя, я не считаю тебя дураком, чтобы ты не понял, что шёл не туда, куда предназначен для жизни. Ситу-ацию, в которой ты сейчас находишься, условно можно назвать «лезвием бритвы». Традиционным путём из неё люди не выби-раются. И если ты последуешь по пути всех осуждённых, то бу-дешь, как большинство, со сломанной судьбой. Поэтому не стой в очереди общей дороги. Иди по самому опасному пути, где ма-ло кто ходит, так как это — большой риск. Иди как будто один, но полагайся через Иисусову молитву на Христа. Тогда мобили-зуются твои силы и будет свыше помощь и свободен путь. Со временем поймёшь, о чём идёт речь. Для тебя есть предложен-ие. Во-первых, чтобы не терять время, внимательно изучай осо-бенности тюремной жизни. Во-вторых, читай книги, которые тебе передают, — о христианских делах, добродетели и культу-ре. Исповедуйся, помогай ближним. Мне кажется, что есть смысл, будучи в тюрьме, написать труд, тема которого звучит приблизительно так: «Совершенствование методики преподава-ния Закона Божьего в тюрьмах». Чтобы быть соискателем такой темы, нужно стечение таких обстоятельств, как у тебя: 1) опыт прежней работы с людьми; 2) отсидка; 3) наблюдение изнутри жизни заключённых; 4) практика преподавания Закона Божьего — это у тебя впереди. Если согласен, то напиши ответ. В буду-щем, коли Богу будет угодно, я все вопросы согласую и, может быть, буду руководителем. Так как я — кандидат наук сам. На этом письмо кончаю. Держись, все трудности рано или поздно проходят, ведь подвиг конечен. Не слушай никого в камере. Считай, что ты — монах-отшельник. Временно отрекись от ми-ра. Порви со всеми внешними друзьями и связями. Оставь толь-ко Олю; и свою Ларису. Никому больше не пиши. Так как это тебе будет только мешать. Научись быть несуетливым, — как покойник. Имей нужду только в молитве и Богомыслии. Со вре-менем научишься управлять мозгом и создавать Богоугодные ситуации из будущего в настоящее. Ну, а пока это не умеешь, — не создавай суеты за счёт общения с другими. Они за счёт пустых мирских дел только засоряют мышление. С уважением — Геннадий Степанович Панин. Нина Степановна очень за тебя переживает. И Оля — тоже. 08 ноября 2000…»

11. Алёнушка.

«…а твои глаза цвета виски, от меня они близко-близко, а твои глаза цвета счастья сберегут меня от ненастья……* Жене-чка, привет!!! Припоминаешь такую песенку? Утром по MTV, лежим на большом матрасе…… Недавно нашла в альбоме фо-тографию из той квартиры и захотела, чтобы ты её увидел; это было как раз в то время, в ту весну, когда мы там были, узнаёшь на фото? Я здесь (на фото) такая беспричинно-счастливо-радос-тная, и ты знаешь почему!.. Мне тогда было так хорошо… с то-бой, несмотря ни на что, просто ты и я…… Помнишь, когда мы были просто знакомы как просто одноклассники, я сказала тебе, что у меня есть один женский секрет, который у других женщин ты, наверное, ещё не видел. Так вот, до сих пор этот секрет ещё сохранился. Даже вот тебе две капельки этого секрета, не про-падает он — ……… тебя ждёт; да и не только этот секрет, всё моё тело очень-очень ждёт и скучает по твоему. Со мной вместе работает девушка, которая пишет стихи, мне одно очень понра-вилось, оно в чём-то про нас…… Небо осеннее плачет, Смывает опавшие листья, Скажи, для тебя что-то значат Те ночи, где бы-ли мы вместе? Где были единым целым, Где больше никто не нужен; Я телом прилипла к телу, Ты снами проник мне в душу; От шёпота было жарко, От глаз всё вокруг светилось, Дыханьем сдувало страхи, И время в такт с сердцем билось; Где было всё так понятно Без слов, без движений мысли; Скажи: без любви ведь вряд ли Всё это могло случиться?…… Вот, Женечка, сю́-сю, му́-сю, ты меня понимаешь? А сейчас опять — зима, но я — без тебя. Правда, зима какая-то затяжная, больше на осень плак-сивую похожа. Ой, пишу сейчас и вспомнила, как прошлой зи-мой искала тебя и пришла в спортивный зал, где ты занимался. Помнишь? Ты ещё чуть ли не уронил штангу от удивления. Ты же знаешь, если я чего-то хочу, то готова на всё, поэтому и тог-да готова была поехать за тобой куда угодно. Ну, в общем-то, мы с тобой и уехали… Да, есть что вспомнить… Женечка мой, как ты там? Получил ли мою посылку? Может быть, она тебя немного порадует. А я вот теперь жду тридцать первое января, с нетерпением, как всё получится… Да, ещё вспомнила, как пред-лагала тебе пожениться, помнишь? А ты тогда испугался!!!… А вот сейчас? Тогда-то слабо́ оказалось… (шутка) Ну, это так, во-споминания… Не бери в голову… («а бери в р…», ой-ой, это просто такой анекдот неприличный) (шутка). У меня всё вроде бы неплохо; хотела уходить на другую работу, в казино, где На-ташка Дронникова работает. Там зарплата побольше, но придёт-ся многим жертвовать, потому что в казино смены по двенадц-ать часов через три дня. Да, если честно, боюсь, что это немного не моё, я девушка скромная, а там нужен человек с определён-ными чертами характера. Так что я ещё пока в размышлениях. А пока хочу Аньку туда устроить; может быть, приедет на собе-седование в Самару на этой неделе, посмотрим. Я думала над тем, что и тебе, может быть, лучше приехать работать сюда, по-сле всего…… Ну, не будем загадывать, время покажет… Звони-ла Серёге (с Танькой), ещё раз про телефон уточнила. Знаешь, Женечка, такой у меня осадок после этого разговора. Сначала долго объясняла кто я, кто ты. И хоть бы раз этот Серёга спрос-ил: «А у Женьки как дела?» Как ни в чём не бывало. Ну, не мне его (и их) судить. Каждому — своё… А моё — вот сидит и чи-тает это письмо; Женя, я так по тебе…… Да, так что высылаю тебе фотку, буду улыбаться тебе с неё. Мне одна знакомая в Са-маре подарила на день рождения набор «Ultraviolet» — гель для душа, лосьон после и туалетную воду. Когда всем этим пополь-зуешься, так вся приятно пахнешь… Так хочется всё это для те-бя!!!… И ещё, подарила жена бывшего начальника духи «Baby Doll» — переводится что-то типа «сладкая девочка», но мне эт-от запах не очень, а тебе (я побрызгаю)? Ну вот, Женечка, буду заканчивать, у меня одна подруга приболела, блевала всю ночь и утром, не знаю что с ней; будем лечиться. Целую тебя очень нежно и ласково… Пиши, очень-очень жду, твоя девочка. Люб-лю. P.S. (Надеюсь, ты догадался про…? Если не догадался, то посиди-подумай; надеюсь догадаешься всё же). 12.01.2001…»

12. Панина.

«Женюся…, привет! Получила сегодня твоё письмо от трина-дцатого января; долго же ты мне не писал, почти месяц, и мои письма очень долго к тебе шли. Сколько же дней шло из Кине-ля? Но хорошо всё-таки, что все они теперь у тебя. Начну с кон-ца твоего письма, я просто в диком удивлении: представляешь, я ведь из Кинеля писала тебе двенадцатого января (почти в тот же день, что и ты мне) о том же самом, о чём ты у меня (про де-ла мои) спрашиваешь. Ну как тут не удивиться про эту самую связь на расстоянии?! Мне именно в этот день захотелось (и им-енно в этом письме) тебе об этом напомнить, а ты именно в этот день об этом меня и спрашиваешь!! А я думала, ты об этом под-забыл уже, а ты — ничего не забываешь. А дела эти мои, чтобы не утратиться, не прекратиться, требуют «подпитки», твоей — умелой… Сам понимаешь, как-то это поддерживать надо, а оно — так сильно ждёт тебя… Вот и сейчас… проверила — всё в норме, ещё вырабатывается натуральный продукт! Ну ладно, хватит… об этом, а-то так сильно-безумно захотелось тебя… увидеть, очень-очень!!!!!!! Да, если захочешь увидеть, как мне тоскливо без тебя — взгляни в мои глаза на фото (видишь?), всё, что есть в них — это всё боль и печаль по тебе, невыноси-мая нехватка тебя и глубокие переживания за тебя, за моего лю-бимого мужчину, ведь, Женюся, если бы тебя не было со мной рядом (хотя бы и то недолгое время совместное), я не стала бы такой… женщиной. Женщиной, которой я стала рядом с тобой. Или мы безумно подходим друг другу, или очень желаем-люб-им друг друга, но это гораздо выше «низменного». Я понимаю, что любить человека на расстоянии гораздо легче, чем каждый день встречать его с работы и стирать его носки. Но я не хочу (и просто не могу) никого видеть рядом с собой (в близком смыс-ле), кроме тебя. Никого. Всё, что мне нужно (или почти всё) — я получала рядом с тобой, мне никогда не было с тобой скучно или грустно. «Будь при мне, иначе что же со мной станется»!? — и этим всё очень точно сказано. Прости, что-то меня прорва-ло; это, наверное, моё наболевшее из меня выходит. Но я хочу, чтобы ты это наболевшее знал, чувствовал… понимаешь?! Ещё хотела сказать: очень у меня за тебя болело сердечко на прошл-ой неделе — где-то десятого-одиннадцатого-двенадцатого янва-ря. Такое беспричинное беспокойство меня одолело; быть мож-ет, в эти дни с тобой что-нибудь случилось, не знаю… Как у те-бя, всё в порядке? насколько это может быть там (в тюрьме) во-зможно… Я вот тоже жду суда, очень беспокоюсь, всё думаю — чем можно тебе помочь. Знаешь, Жень, смотрю иногда пере-дачи про суды, тюрьмы, колонии. Учитывая, что всю правду там всё равно не покажут, я всё равно каждый раз в шоке, пото-му что соотношу всё это с тобой. Я так не хочу (это слишком мягко сказано), чтобы ты оказался в таком жестоком мире. И не из-за того, что мне тебя не хватает и я тебя долго не увижу, нет. А из-за того горя и боли, какой там можно хлебнуть. Я только один раз тебе это скажу и больше не буду о грустном, хорошо?.. Ведь я пишу, чтобы порадовать тебя, да?! а не нагонять лишний раз тоску. Лучше загляну в твоё письмо… Восьмого марта про-шлого года Вика (на работе) всё спрашивала: «Оля, что это за праздник такой?! Зачем он вообще нужен?!!…» Я ей объяснила, что… мужчины поздравляют своих любимых женщин, дарят им подарки (как ты мне дарил — цветы и себя). Через некоторое время Вика пришла ко мне и тихо на ушко спрашивает: «Олька, а ведь у тебя был жених такой — Женя, ну очень давно — он тебя тоже поздравляет?» Я была в шоке. Пришлось объяснять: что к чему (она не знала, куда ты пропал; думала, что ты снова вернулся к своей первой жене, как это уже было столько раз). Слава Богу, больше не выкидывает партизанских штучек (вос-поминаний о нашем с тобой «лёгком флирте» — как ты это на-звал). Из моих подруг о тебе знают три в Кинеле — Танька Гор-бачёва, Ленка Власова и Наташа (врач; та, что в Самаре зимой нам с тобой встретилась, помнишь?), и две в Самаре — но ты их не знаешь. Наташа (врач) сказала, что я совсем уже по тебе «свихнулась»… Ещё моя тётя (помнишь её?) знает, говорит — «наверное, это любовь»… Письмо твоё (совсем чуть-чуть, отк-рыточку) видела Ленка Власова (и ещё Комаров). Больше никто и ничего. Вот, про Комарова вспомнила. Я одно время считала, что он посерьёзней тебя, но на самом деле вы с ним очень похо-жи. Хоть он и ругает тебя за разгильдяйское отношение к жиз-ни, а сам — такой же. Перед моим днём рождения звонит и го-ворит: «мне очень нужна твоя помощь, давай встретимся». Ну, давай… Приезжает и объясняет, что, оказывается, он паралле-льно с работой ещё где-то… учится! и — не сдал зимнюю сес-сию, но в Белоруссию укатил отдыхать с «хвостами» — два. А я ему ещё в сентябре говорила, что моя одноклассница (нет, не Власова!) преподаёт в сельхоз-академии. Он, значит, это запом-нил и обратился. Звоню однокласснице, а она уже там не работ-ает; звоню ещё одной знакомой — вроде порешали. Говорю ему (Комарову) — выучи предмет сколько сможешь, купи коробку конфет и вперёд — на пересдачу. Пришёл пересдавать, а она его даже спрашивать не стала, так оценку поставила. Комаров пот-ом спрашивал: «а кто её, случайно не декан просил, такая испу-ганная была?!.» Вот, милиционеры вы мои, на мою шею… Не буду же я ему про дядю в Министерстве рассказывать. Так что сдал (плюс ещё один предмет) сессию. Рассказал мне, как вы с ним ездили в педагогический… Помнишь?.. Интересно, твоя мама поняла бы меня, мои переживания за тебя, как женщина женщину? Раньше очень хотелось с ней поговорить. Как ты ду-маешь, поняла бы? Хотя помню, как она нам из окна кричала, когда мы с пляжа шли… помнишь? Ой, не наговориться мне с тобой никак. Уже второй листик заканчиваю. Женюсь, а ты мне долго письмо пишешь? У меня меньше полутора-двух часов не получается. Женюся, очень хочу попасть к тебе на свидание, с Комаровым. Он уже стал документы собирать, но я «не жена и даже не подруга». А жена (и не одна) у тебя уже были (есть?..)… оказывается. Но мне очень-очень хочется; что делать, может, Володьку (брата твоего) попросить помочь. Что ты мне на это скажешь? А вдруг потом ещё очень не скоро придётся увидеть-ся? А? Ну ладно, дорогой мой любименький, буду заканчивать. Опять очень-очень грустно, даже плакать хочется… Целую те-бя, как только умею (умею!) нежно… нежно… Очень жду твоих писем… твоя, твоя, твоя… 19.01.2001…»

13. Лариса.

«Женя, солнышко моё, а это — опять я! Сегодня уже писала тебе письмо, но наступила ночь и очень хочется с тобой… пого-ворить опять… (Если ты открыл это письмо первое, то прочи-тай сначала другое — в синем конверте). Наверное, ночь — бо-лее откровенное время, во многих вещах… Ночь как-то распо-лагает к какой-то душевности, чувственности. Помню, в августе сидела ночью у окна, смотрела на звёзды и думала, что, может, и ты там далеко смотришь на те же звёзды, на то же небо, но не рядом со мной… Но, не надо о грустном… Лучше вспомни оч-ень смешной случай, который был у нас, точнее — со мной. По-мнишь, возвращались из гостиницы (такие счастливые, влюб-лённые) и ты меня посадил на плечи, и в это время мои штаны разорвались по шву прямо на заднице. А трусы-то стринги, и са-мый прикол — это было ехать в маршрутке, так сказать, почти с голой задницей, и самое смешное было — аккуратно выйти из маршрутки, чтобы никто моей голой задницы не заметил. При-поминаешь такое?! Мне самой тогда было больше смешно, чем обидно. Есть такая передача на «ТНТ» — «Смешные и голые» — мне как раз с таким сюжетом туда и надо (улыбнись же!). Недавно устроила себе приятный вечер после работы: ребёнка спать уложила, намылась в ванне, залегла в постель с твоими письмами и… Все-все читала. Долго читала, около часа. Полу-чала удовольствие… от твоих ласковых слов, письменных поце-луев… Жаль, что только так ты ко мне можешь прийти, а хоте-лось бы, чтобы ещё и остался… Не только виртуально. Буду ждать… Буду ждать… Ну вот, уже наступил следующий день — двадцатое января (00:10). Недавно с Таечкой ездили к моей знакомой (в Самару) на день рождения. Это всё отмечалось в доме отдыха под Самарой. А Таечка называла «дом воздуха». В это время там фильм ещё снимали, так Таечка всё в массовку напрашивалась и подружилась с детьми одного известного актё-ра, всё в теннис настольный с мальчиком одним играла. Потом ходили на пейнтбол. Я с ней со стороны за всем наблюдала, но Таечка из ружья постреляла и в маске походила. Очень ей пон-равилось, там действительно интересно всё сделали. Женя, мой Женя… Я с тобой, но без тебя. Я счастлива, но несчастна. Ты меня не отпускаешь, И её ты ждёшь напрасно. Ты в глаза мне смотришь нежно. Ты любить меня не можешь. Жадных губ тво-их касанья — Электричеством под кожей. Ты любить меня бои-шься, Ты боишься даже думать, Что однажды ты проснёшься, Но меня уже не будет. Утопить меня захочешь В озере великой страсти. Что-то с сердцем происходит: Ум над ним уже не влас-тен. Ангел мой тебя пугает Красотой движений плавных. Кры-лья мне сказать мешают, Что любовь моя реальна. Я хочу тебе поведать, Я хочу тебе открыться, Что душа моя рыдает, Как подстреленная птица. Мне, как кровь, необходима Слов твоих живая влага, Но молчанье равнодушья Ангела заставит плакать. Ты очнёшься, ты вдруг вспомнишь, Что нельзя жить не любя. Я счастлива, я несчастна, Я с тобой. Навек — твоя… Твоя, твоя… Ничего, что я к тебе с таким письмом коротким, но — трогате-льным?.. Зато сколько ты от меня сразу чувств получил, да?!! Надеюсь, они тебя согреют и, быть может, немного успокоят… Пиши, очень жду твоего ответа. Сгораю от большого желания все эти мои чувства передать, отдать, подарить — тебе. От родителей и Таечки тебе — привет. Обнимаю, целую. Жду… 20.01.2001…»

14. Панина.

«Женюсечка, привет!!! Вчера получила твоё письмо от шест-надцатого февраля, которое ты писал, когда получил посылку. Большое пожалуйста, очень приятно вас, Женюсечка Егорович, чем-нибудь порадовать. Обещал написать на следующий день, но пока писем больше не получала. Я отправила тебе из Самары открытку десятого февраля, ты её не получил? Просто увидела её, она мне очень понравилась — решила тебя повеселить. Три-дцать первого января звонил Комаров. Купил себе телефон и интересовался, как у тебя дела. Из института его отчислили, но он сказал, что будет летом опять восстанавливаться. Так что большой привет тебе от него. А до этого Комаров починил свой Siemens, месяц попользовался и его (телефон) украли из карма-на. Жалко. Я его смотрела (архив) — наших SMS там не было. Может быть, прошёл через руки папы, не знаю. (А ведь ты зна-ешь, какой у меня папа!!!). Женюсь: пиши, пожалуйста, слово «сделать» правильно — не «здел…», а «сд…» А-то как-то не-грамотно выглядит. Не обижайся, я любя (серьёзно). У меня сейчас времени свободного не много, я тебе скоро ещё напишу. Высылаю тебе большой конверт, надеюсь дойдёт. Жду твоих писем, ответы на свои. Целую-целую-целую… (Открытка — с запозданием, но уж очень мне понравилась) Поздравляю! Же-нюсечка, дорогой, с Днём рождения! Поздравляю тебя, целую много-много раз и желаю, чтобы в жизни твоей наступили пере-мены — в лучшую сторону — во всём, ты — очень хороший че-ловек и у тебя должно быть всё отлично, будь умницей, друзья помогут, тебя любят и ждут, очень хочется увидеть тебя и об-нять, целую ещё раз, поздравляю! Писем от тебя больше не по-лучала, ты мне пишешь? Скоро увидимся, пока. Во всём удач желаю, Улыбок, красоты! Сердечно поздравляю! Пусть сбудут-ся мечты! Любимый! Я люблю тебя, потому что ты весёлый, умный, красивый, добрый, но больше всего… потому что ты любишь меня! А разве это не так?!! наши чувства…… и жела-ния…… это мы с тобой, которые так сильно хотят… друг к дру-гу («Когда ты вернёшься, всё будет иначе…»* — это кто-то (не помню) пел). Маленький мой… мой… 03.03.2001…»

15. Алёнушка.

«Женечка, дорогой мой, здравствуй! Не знаю, с чего начать письмо, потому что мысль только одна крутится: как ты там?! Потому что толком ни о чём не думается, только переживания за тебя. Особенно после суда. Ты, главное, сам не унывай, дер-жи себя в руках, будь умнее (во всём) и отнесись ко всему это-му философски (если можно так это назвать). Пройдёт время — и ты вернёшься; пройди это испытание достойно, а я (твоя дево-чка) тебя жду и буду ждать. Я тебе уже писала, что с моей точки зрения это очень жёстко и жестоко — попасть в такой мир, в ка-ком оказался ты. Я знаю, я чувствую, как ты переживаешь. И я так же сильно переживаю за тебя, за моего любимого мальчика, … моего сладкого … Вся моя любовь и нежность, которая при-надлежит и предназначена только для тебя, — хранится во мне и ждёт тебя! Не хочу повторяться, ты сам знаешь — что и ско-лько ты для меня значишь. Наверное, за последние полгода, что я тебе пишу, ты столько (много) услышал (через письма) моих объяснений в своих чувствах к тебе, что даже не сравнить за всё то время, что мы были вместе. Но зато, когда были вместе, ряд-ом, всё это волнение чувств передавалось (чаще всего) не слова-ми… Иногда стоит посмотреть человеку в глаза, рядом, молча — и всё понятно, не надо ничего говорить. Ведь о человеке суд-ят всё-таки не по словам, а по делам его. Когда с Васей говори-ла о тебе (ещё в феврале, до суда), то он сказал такую фразу и просил написать это тебе: что человека делают (и судят) по его делам (понимаешь, не в буквальном смысле слова «по делам»); то есть, репутация человека в обществе, его авторитет складыв-ается из того, что он сделал и делает в своей жизни. Поверь мне, да ты и сам это знаешь, что Васю уважают и любят очень мно-гие; наверное, все, кто его знает. Несмотря на его прошлое, ко-торое будет гораздо «погрязнее», чем твоё. Но он сумел пройти такое испытание, и в настоящей жизни только его поступки и огромное внутреннее самовоспитание — ставят его на тот сам-ый уровень, в котором он живёт и чувствует себя комфортно. Я всё это говорю к тому, что в дальнейшем всё будет хорошо, всё получится, только нужно уметь где-то потерпеть, где-то переж-ить какой-то момент и очень сильно думать о всех своих посту-пках (даже в самом малом), много думать и делать выводы — о себе самом. Понять себя: что? зачем? почему? Если ты смож-ешь во всём этом разобраться, то есть — твёрдо знать — что те-бе нужно и как ты это будешь делать — всё это даст тебе огром-ные силы в жизни. Женечка, родной мой, пойми меня правиль-но: я не пытаюсь тебя как-то поучить или что-то в этом роде, я прекрасно понимаю, что сейчас у нас с тобой слишком разные уровни восприятия жизни, через разные «призмы» мы с тобой смотрим на всё происходящее, мне просто хочется хоть как-то поддержать тебя в этой ситуации. И ещё: я очень, очень верю в тебя — как в Человека, честно. Верю в твою искренность, твою порядочность, в твою надёжность. Я верю, что всё это в тебе есть и будет. Главное: всё своё самое хорошее направить в нуж-ное русло, чтобы во всём — в работе, в любви — это давало та-кие плоды, которые приносили бы радость и спокойствие. Пон-имаешь меня?! Какие бы между нами в дальнейшем ни сложил-ись отношения, всегда знай: я желаю тебе (и тебя…) только са-мого лучшего. Если тебе это нужно — моя поддержка, моё вни-мание — я для тебя есть, я рядом и чем смогу — помогу. Дого-ворились?!! Ну ладно, закончим эти «философские» рассужде-ния. Только напиши мне: ты меня понял и согласен со мной?! Сейчас наступили солнечные дни, солнышко припекает и даже можно загореть. У меня в офисе на работе есть балкончик, и я туда в свободное время выбегаю позагорать — лицо, руки, чуть-чуть животик. По поводу загара — это отдельная (твоя!) тема, потому что это ты приучил и научил меня любить загорать. Ра-ньше я не так сильно обращала внимание: есть солнце или нет. А теперь хочется уловить хотя бы немного солнечных минут. Кстати, сейчас загар ложится не так, как летом, он какой-то… нежнее, что ли… мягче… Я помню, ты рассказывал, как бегал загорать в апреле, а я не верила, что в это время можно загор-еть. И ведь действительно так. Помнишь наши совместные пох-оды позагорать…? Короче, подсадил ты меня на получение сол-нечных ванн, в хорошем смысле. Только у меня от солнца на лице веснушки появляются (и мне они очень не нравятся). Вот. …Пишу письмо тебе уже второй день. Сейчас на работе пишу статью в Internet о ландшафтных работах, что можно посадить у себя на участке, как это сделать красиво и т.п. и т.д. и паралле-льно дописываю письмо. Ну вот, теперь компьютер завис. Такая у меня, Женечка, работа. А про прописи ты пошутил или дейст-вительно хочешь поупражняться в правописании? Просто, когда я тебе книги покупала, то увидела пропись и вспомнила твою просьбу. Вот хорошо, компьютер очнулся. Буду работать, знач-ит. У меня к тебе ещё один серьёзный разговор будет, но это уже в следующем письме. Очень хочется получить твои, всегда их жду с нетерпением… Женечка, если окажешься в другом ме-сте (изменится адрес), сразу же напиши — чтобы письма до те-бя доходили. Я тебе посылку отправлю, но, чтобы не затерял-ась, надо точно знать, куда. Ну, ты меня понял, да?!! Пишу, а сама не верю, что ты можешь оказаться где-то ещё… Не будем о грустном. Интересно, а ты получил мою большую открытку? На этом буду заканчивать, много-много и долго целую-обни-маю-целую. Пишите письма!!!! С огромными переживаниями за тебя, твоя… Почему нет твоих писем?!!… 09.04.2001…»

16. Лариса.

«Женя, привет!!! Я тебе ещё не надоела?!? (Шучу) Решила на-писать, потому что сегодня отправила тебе посылку. Надеюсь, что получишь её ещё здесь, но в любом случае, наверное, дой-дёт до тебя. Так грустно, что не пришло писем от тебя, послед-нее твоё письмо — от шестнадцатого марта, и больше не прихо-дило. Буду ждать, буду ждать… О посылке. Постаралась выпол-нить твой заказ — жди Coca-Cola, пару книг ещё отправила. Особенно хочу обратить твоё внимание на А.Экзюпери* «Цита-дель» — очень грамотная книга, читай внимательней, очень ва-жные вещи там есть, о многом: и о жизни, и о любви и т.п. Я эту книгу читала лет пять назад, но сильно ею прониклась, хочется, чтобы ты тоже это осмыслил. Вторая — попроще, но тоже инте-ресная. Остальное — по мелочи: носки, сигареты и… сам посм-отришь. Надеюсь, всё пригодится. Даже не знаю, что тебе сей-час нужнее, хоть бы написал, а-то я так — на своё усмотрение. Хочется написать ответ — прочитать твои письма. Да, в посыл-ке лежат резиновые шлёпанцы; они, конечно, не супер, но, мож-ет быть, тебе нужно. Что тебе ещё написать?.. У меня всё вроде бы неплохо. На работе, правда, проблем много; возможно, ско-ро уволюсь. Но — время покажет. Так я хочу тебя увидеть! Оч-ень сильно! Хотя бы немножко, ненадолго. Да, звонила Мише — очень за тебя расстроен, переживает — даже по голосу это чувствуется. Привет передаёт. Ну ладно, Женя, жди посылку, а я жду твоих писем. Целую тебя нежно и ласково обнимаю; твой сильно скучающий по тебе человечек…… Люблю. Жду. Лари-са… 10.04.2001…»

17. Панина.

«Родной мой, Женюсечка, здравствуй! «Нет покоя: всё об од-

ном — как ты там…» (Это из Круга). Все эти дни живу с такой болью в сердце — за тебя. Просто нет таких точных слов, чтобы это выразить. Ведь сказать — «переживаю» — это очень мало. А сегодня ещё прочитала в твоём письме от шестого мая, что твой срок — семнадцать лет и три месяца. А мне Комаров ещё в день суда сказал — что семь лет. Я как-то прикинула: семь ещё терпимо, какой-то срок укоротится, может быть, за хорошее по-ведение, и в 2004 году тебя увижу. И тут… звонок — «перезво-ни». А это — ты, ты, ты, ты, моё, моё, мой мальчик любимый, как же я рада. Что можно успеть сказать за десять минут? Чуть ли сердце из грудной клетки не выпрыгнуло, ещё целый час всю потрясывало. Мои любимые нотки в голосе… а… а… а… Такой «сон». Осталось после разговора — «как ты?» — «тяжело без тебя», «ты, ты, только ты мне нужна…» Да, такой вот подарок через год и пять месяцев… Теперь крутится постоянно в голове это заманчивое — «длительное свидание». Как же его хочется… Поласкать моего мальчика… Разве на бумаге можно выразить всю гамму моих чувств; даже сотой доли всего этого не пере-дать. Ты, наверное, пол ночи не спал, вспоминал… мой хорош-ий… Мой вагон нереализованной нежности не даёт мне спокой-но жить, всё это так хочет к тебе. Теперь буду жить в ожидании этого самого безумного длительного свидания. Всё узнаешь, что нужно для этого сделать и — напишешь, когда, куда, на сколько и т.п. Очень хорошо, что получил посылку. Всё-всё-всё приго-дилось? Эта посылка дошла быстрее прошлой. Что-то на отвле-чённые темы как-то не думается, всё только об этом… Твои пи-сьма после суда — такие грустные, полу-убитые. Прочитала — распереживалась ещё больше; а после разговора — как-то чуть легче стало. Моё родное где-то тут — ещё близко, каждый раз проезжаю мимо Самарского централа — даже сердце сжимает-ся. А твой милицейский учебный центр — тоже не так уж дале-ко. Как в анекдоте: «Говорят, Рабинович живёт напротив тюрь-мы?» — «Нет, Рабинович теперь живёт напротив своего дома!» Ты здесь — в городе — и не могу тебя увидеть, так жаль… Но ты не отчаивайся — встреча впереди. Думай об этом, жди — и всё случится. Я убедилась что — мысль материальна. Женюсь, постарайся писать почаще, особенно когда на другое место при-едешь. «Женский секретик, женский секретик» — мы можем с тобой когда-нибудь о возвышенном? а? Всё о том же… ЖЕНс-кий — как Женин — то есть, твой секретик, по-любому. Стало сейчас гораздо меньше, нужно срочно к тебе на процедуру, под-лечиться! (шутка)… Солнышко ты моё любимое… живу и уди-вляюсь — своим чувствам к тебе — почему это всё не прекра-щается, не проходит, не остывает. Такая загадка для меня. Ведь так долго нет никаких чувство-прикосновений — ощущений ре-альных, живёшь воспоминаниями, а я хочу видеть тебя всё бо-льше и больше. Бывает же такое!!! Мне Наташа (врач) как-то сказала, что я тебя люблю и обожаю, потому что «создала» тебя для себя, сумела «воспитать», «слепить» для себя, под себя (ве-рнее — «на себя»! Улыбнись!..). И поэтому ты настолько силь-но стал для меня, как моё детище — моё создание. Плюс ко все-му сильно тебя наидеализировала, а теперь и жизнь без тебя — не радостная. Я так безумно тебя желаю и больше всего — хочу подарить всё моё безумство тебе, чтобы в первую очередь — было хорошо тебе, потому что видеть тебя в такие… минуты — такое наслаждение… Всё, не могу больше об этом думать, зано-сит как-то. Женя, Женечка, Женюся мой…… моё раненое сер-дечко где-то там… далеко; которое я так хочу полечить… Же-нюсь, хотела спросить у тебя — как ты думаешь: Комарову мо-жно доверять? и насколько близко? Я в последнее время никому не верю вообще и не надеюсь на людей. Он (Комаров) предлож-ил встретиться; и по телефону (бывает) спрашивает достаточно близкие вещи о нас с тобой (как мы познакомились, как ты ход-ил ко мне в магазин и т.п.). Напиши мне об этом, хорошо?! Же-нюсечка, буду заканчивать, пиши мне, очень жду. Если нет дол-го твоих писем — всё плохо — и на работе не клеится, и в оста-льном всё грустно. Так что пишите, Женюсечка Егорыч, очень жду. Помнишь песню: «I got a love, in the music…»* Мужчина такой хрипловатый поёт, я её как слышу — сразу тебя представ-ляю, и ещё — когда грустно — вспоминаю как ты без трусов по комнате ходил и туда-сюда (вверх-вниз) слонёнком своим потр-ясывал. Ах, были времена… Целую тебя сильно-сильно, нежно и безумно… твоя девочка… очень-очень тебя (тебя!) не хватает! P.S. Скоро праздник, понравилась открыточка, высылаю… Верь и надейся… Вечно твоя… я… 29.04.2001…»

18. Лариса.

«Женя, дорогой мой, привет! (Извини, Таечка испачкала) Так сильно хочется… тебя… увидеть, что даже снишься мне в пос-леднее время очень часто. И сегодня тоже. Иногда снится твой голос, как будто разговариваю по телефону с тобой. А в апреле (совсем недавно, с двадцать седьмого на двадцать восьмое) сни-тся, что я в Москве на ВДНХ,* а возвращаюсь домой с этой школьной экскурсии (ребятишек мы туда возили), и тут — твой звонок; я дома отвечаю на телефонный звонок, и женщина мне сообщает, что у меня с тобой будет встреча ровно через два ме-сяца в Самаре и называет адрес, где это должно произойти. Пре-дставляешь? А вот со встречами очень тяжело. В свидании мне (твоей жене!) отказали, сказали: не положено. Длительное свид-ание в колонии один раз в месяц (или в два месяца, не очень то-чно знаю) можно, но при условии, что ты будешь очень хорошо себя вести. Если чего-нибудь «накосячишь» (слово-то какое — плотницкое!) — то полгода могут ничего не разрешать. Так что очень многое зависит от тебя, что смогу — всё постараюсь уз-нать и сделать. Долго не писала, потому что думала — тебя уве-зли из Самары, а сегодня узнала в СИЗО, что ты — ещё здесь. Так что, надеюсь, письмо успеешь в пятницу тринадцатого по-лучить. Двенадцатое, тринадцатое… уже полтора года тебя тол-ком не вижу, и когда увижу — неизвестно. Да, главное о свида-ниях, чтобы кто-то другой (другая… ?!!) их не использовал. Ну, как-нибудь постараемся договориться. Как ни спрошу у твоего брата про тебя — толком ничего не знает, или не говорит. Дол-жна была с Володькой сегодня встретиться в Кинеле (денег ещё мне должен отдать — занимал на выпивку, ты ведь его знаешь). Хотела, чтобы одиннадцатого мая он передачу тебе отнёс от ме-ня, а он говорит — не могу, служба, не знаю куда идти. Хотя он всё знает, со мной ведь ездил. Ну да ладно. Просто мне в рабо-чий день никак не получается остаться; если бы я здесь (в Сама-ре) жила — побольше смогла бы для тебя сделать. А так, издал-ека — тяжело… (Алексеевка — «место не столь отдалённое»!..) Третьего мая у Викиной дочки Полины был день рождения, уже четыре ей. Да и наша Таечка невеста совсем; иногда очень взро-слые вопросы задаёт, даже порой теряешься; постоянно «поче-му то, почему так…» Но знаешь, Женя, материнское счастье — это огромная радость, ни с чем другим не сравнить. Когда твоё рядом, маленькое, на… тебя похожее. Я бы очень хотела второ-го ребёнка, ведь он будет совсем другой. Но это зависит не то-лько от моего желания. И в то же время — это такая боль, когда с твоим ребёнком что-то случится. Пока своих детей нет, это не прочувствуешь. Да, четыре года уже прошло, как ты ушёл от… нас к… продавщице… У «Машины времени» есть такая песня: «Какой это кайф — Проводница, проводница, проводница, про-водница…»* А у меня в ушах отдаётся болью: «Продавщица, продавщица, продавщица, продавщица…» Вот. Лапца-дрица!.. Ой, Женя, Женя, Женя… только письма… Твои первые письма после суда — сплошной надрыв боли. Казалось бы — просто буквы, слова на бумаге, но через них такая печаль. Пишешь: «Очень жду ответ на первое письмо» после суда. Но что-то кон-кретных вопросов я там не обнаружила. Если ты спрашиваешь про верность женщины и про срок, то тут всё и так понятно. Ты же сам писал, что как бы себя не спрашивал — время всё пока-жет: любишь — не любишь, и ждёшь — не ждёшь. Нельзя наси-льно полюбить человека, нельзя захотеть даже красивую женщ-ину — если ты к ней ничего не чувствуешь. У Пушкина есть та-кая фраза: не по воле человека рождается любовь, и не по воле она умирает. Нельзя заставить себя разлюбить человека, если в голову лезут мысли о тебе — я не могу перестать думать о тебе. Как бы я себя не заставляла забыть тебя — ты всё равно живёшь во мне. Прирос ко мне, в меня… Хочу к тебе, сильно-сильно, и не могу по-другому. Стихи, которые тебе писала, не мои, а Ви-ки, которая со мной работает. Была у неё сильная любовь, пере-живала — и писала стихи. А книги, которые тебе отправляю — все сама читала. Мне они все очень нравятся. По возможности, и если тебе будет нужно, буду тебе присылать ещё всяких разн-ых интересных, хорошо? Твои письма от четырнадцатого апре-ля и двадцать четвёртого апреля получила тридцатого апреля. Да, рисунок на конверте прикольный: такой «живой», на рисун-ок для татуировки похож. Женя, ты там с моим любимым телом ничего не делай, хорошо? Поаккуратнее с ним. Я помню все твои складочки, волосики, ручки мои крепкие, любимые, губы твои… Так хочется твоих поцелуев, а ты ещё спрашиваешь: по-мню ли я первый? И первый, и последний… И последний раз близкий помню. Интересно, ну вот, приятная неожиданность: любимый номер зазвонил. Пока разговаривала — Таечка разри-совала лист, извини. Так быстро и не успокоишься после звоно-чка и разговора с тобой. Такой голос желанный… Родной такой. А «интересно»… — это я хотела про последнюю твою женщину спросить… Ну вот и спросила (по телефону), а ты ответил… Сейчас Володе твоему звонила, отнесёт передачу, так что завтра отдам ему что-нибудь для тебя. Ну ладно, Женя, целую много раз, жду ответа… Люблю тебя очень. Родители и Ваня привет тебе передают (если этот привет тебе вообще нужен). Таечка те-бя целует, «папа»! 09.05.2001…»

19. Алёнушка.

«Женечка!!! Сегодня я скучаю по тебе больше, чем вчера… Завтра это будет просто невыносимо! Где ты?!!… 11.06.2001…»

20. Панина.

«Женюся мой, дорогой, здравствуй!!! Утром проснулась, а на душе так больно, обидно — до слёз не хватает тебя. Я тут — твоя утренняя, любимая девочка, а ты… Чё кричать… и так всё понятно… Получила твоё письмо от девятого июня, оно приш-ло девятнадцатого — в четверг. Сразило оно меня, честно, и оф-ормлением, и содержанием. Такое не письмо, а обращение-стра-дание к любимой женщине. Особенно: «дико и неистово по тебе тоскует… упорно-терпеливо тебя ждёт». И очень вот это зацеп-ило: «лишь когда ты рядом — чувствую себя по-настоящему». Это очень серьёзно, очень сильно, пожалуй, это самое главное в отношениях между людьми: чувствовать себя удовлетворённо, «на своём месте» рядом с человеком. Сейчас вспомнила интер-вью с одной актрисой: её спросили: чем отличается любовь от влюблённости? Я тебе процитирую её ответ: …сказать, что мы любим, — это очень смело, потому что любовь не просит свое-го, любовь не превозносится, любовь всё терпит, всё прощает. И чтобы достичь такой любви, нужен талант, высокий дух. К это-му должна быть готова душа. А мы — несформированные личн-ости. Наша любовь беспорядочна, не выстрадана, она — не вы-сокая. Мы не очень серьёзно относимся к любви. Это ошибоч-но, что всё происходит нежданно-негаданно. Всё происходит из багажа твоей души. Человек жаждет любви, а ждать — очень трудно — и он готов согласиться с подменой. Потом проходит жизнь, и человек так и не встречает своей любви. Сейчас мало настоящих пар, таких, когда видно, что это муж и жена. В осно-вном это одинокие люди, которые живут вдвоём. Одиночество вдвоём. У Бердяева* (философ такой) есть статья «О разврате», где очень точно сказано о том, как душа развращается и потом уже не способна любить. Он говорит о том, что многие люди утрачивают чувство избрания. «Мы настолько серьёзно занима-емся внешним миром — реализовываемся в профессии, устраи-ваем свой быт, — что очень многое пропускаем, а ведь каждая встреча нам для чего-то дана. Мы встречаем человека, который может быть возлюбленным, врагом или учителем. Ты ещё вчера его не знала, а сегодня у тебя поменялась жизнь. И понять, для чего нам была дана эта встреча, — сложно». Вот, Женюся, мо-жет быть, это очень длинно сказано, но очень грамотно, соглас-ен?! И про одиночество вдвоём, и про чувство избрания. И для чего же нам жизнь подарила нашу с тобой встречу? Неизвестно. А вы не знаете, мужчина? За последнее время сказано так много желанных слов о любви, что порой кажется, что нельзя вслух об этом так много произносить. Понимаешь, чем больше это чувст-во озвучиваешь, тем больше оно теряет свой смысл, свою сокр-овенность, своё таинство какое-то. Но вот в сотый раз перечит-ываю твоё «люблю» и «не хватает, тоскую и скучаю» и действи-тельно верю и не сомневаюсь, что это так. Вот и сегодня утром заплакала, а он мне говорит: «ну что ты плачешь, возьми себя в руки, ты же взрослая женщина, а ведёшь себя, как ребёнок». А я про себя думаю: «я маленькая девочка Олечка, которой так не хватает тепла, любви и внимания»…… Ну ладно, хватит о грус-тном. На самом деле, не так уж всё ужасно, бывает гораздо ху-же. Да, Женюсь?! Вот звоню, Комаров трубку не берёт. Тоже, ещё тот мутный перец. Да, вчерашняя встреча с Танышевым ме-ня очень сильно удивила. Приехал на зелёной «девятке», но ска-зал, что не его машина. Толком (кроме службы) ничем не зани-мается, похудел на семь кило, говорит: «кушаю один раз в день, вот и результат». Знаешь, встретила его, — как из прошлой жи-зни, когда-то это было далеко-далеко… Танышев говорит: «ой, сколько он уже, год, да? бедненький…» Я говорю: «в декабре два года будет». А он: «блин, ведь а ещё — так долго, нереально много…» Горячительно так переживает (твой «брат» по учили-щу и вообще)… Но все — только говорят, но никто ничего не сделал для тебя. Хотя, может, я и ошибаюсь. Твоя Настя (вижу) ездит с Мариной и Юрой. Видела на днях, как Марина и Юра катали Настю на… лошади (с остановки до бабушкиного дома; и где только лошадь взяли, у кого). Настя сидела верхом и сов-сем не боялась (не на какой-то пони, а на большой лошади). Ну вот, Женюсечка, что тебе ещё рассказать; наверное, ты уже поч-ти всё знаешь: как я и чем дышу (кто-нибудь пишет тебе о моей жизни? а?!). А Лариса тебе пишет, да?.. Надеюсь, через четыре дня ты увидишь эти строчки… А тебе конверты не нужны? мо-жет, маленькие выслать в письме? Ну что ж, до встречи, жду ва-ших, Женюсечка Егорович, писем, очень-очень крепко вас об-нимаю и нежно-нежно целую… P.S. — прикольный буратино на марке — с черепахой, да?! Давай — держись!.. 01.07.2001…»

21. Лариса.

«Женя, привет!!! Сегодня получила твоё письмо и сразу же пишу ответ. Ты болел? Это когда ты простыл перед отъездом, да? Или что-то серьёзней? Напиши. Да, по порядку твоего пись-ма: 1. О свиданиях. У меня есть несколько вопросов. Можно то-лько на буднях? И в какое время дня: и утром, и после обеда? И сколько тебе положено вообще свиданий: одно в три месяца? А если к тебе кто-нибудь приедет до меня, как быть? Я имею в ви-ду, Оля Панина если приедет… От Володи поняла, что мама (твоя) пока не собирается. Я постараюсь приехать в конце июля, может, двадцать девятого или тридцатого; если не в пятницу, то в понедельник. Каникулы в школе — время свободное есть. Но стопроцентно обещать не буду (не могу), вдруг что-то изменит-ся. Но планирую в июле, так как мама сможет посидеть с Таечк-ой в это время. Да, лагерь находится в самом Леплее, от посёлка не нужно никуда ещё ехать? На машине (с отцом) у меня скорей всего не получится; поеду сама. Отсюда возникает следующий вопрос: когда?.. 2. Приеду на свидание — можно тебе отдать пе-редачу и сколько, и чего можно? И если я привезу (своим ход-ом) 4-5 килограммов, то тебе можно ещё передачи (дополните-льно, до 20 килограммов чтобы вышло), или положена только одна передача, независимо сколько килограммов — 5 или 20, главное — что её можно только один раз? Я правильно поняла или нет? Объясни!.. 3. О посылках. Такая же тема: можно одну посылку, хоть 5 хоть 20 килограммов и всё? Или можно неско-лько, но не больше по сумме 20 килограммов? Вот родители отправили тебе 6 килограммов, значит — за июнь-июль-август тебе больше нельзя посылок, или можно 14 кило высылать? Вот это объясни попонятней. Ответь, пожалуйста, сразу, чтобы я до пятнадцатого августа все эти непонятные вопросы прояснила. Хорошо? Да, и пиши, чего тебе не надо (из твоего длинного списка), если это тебе уже пришлют (Оля Панина, например…) Вот. Да, а сигареты только те, что ты написал, а поприличней что-нибудь можно, или только «Прима» — «Союз-Аполлон»? А ты куришь? Тебе нужны сигареты по-любому, да? А конверты зачем подписывать, обязательно? Если я просто сорвусь к тебе на свидание, без передачи, не обидишься? Не знаю, что в твоей ситуации важнее: увидеть меня, или посылку получить? А? Ну прям не письмо, а одни вопросы, да? Ну, вопросы все нужные, так что отвечай, договорились? Женя, как ты? Морально и фи-зически себя получше ощущаешь? Тяжело??? А? Переживаю за тебя, иногда очень-очень… Три недели от тебя ни слуху, ни ду-ху. Как-то даже непривычно. Привыкла уже почаще «общаться» с тобой всякими разными способами, а тут — пробел. Если чес-тно, то сама очень-очень жду свидания с тобой, хотя бы трёхча-сового, ну хотя бы так… увидеть… о большем я только мечтаю, понимаешь? Мамка ругается на меня из-за тебя: «Какие ещё свидания, о чём ты думаешь»… Ну и всё такое… Поэтому при-дётся ехать одной (не на машине). Ну, это не страшно, главное — желание, остальное всё преодолевается, да? Женя, высылаю тебе открыточку и свою фотку маленькую, я тут очень близко (даже прыщички заметно), но не грустная, а-то ты не любишь, где я грустная получаюсь, да? Как я тебе, ничего ещё, хороша?.. Ну, буду заканчивать. Отвечай срочно-срочно, Жду ответа, це-лую много-много раз, не скучай, до встречи. Жду!!! С Таечкой обе — ждём тебя. Пиши. 27.07.2001…»

22. Панина.

«Женюсик, дорогой, привет!!! А это я, — твой ангел любимый с крылышками к тебе прилетел (ты ведь меня ещё называешь девочкой-«вдохновением»!!!)! Хотя точно не уверена, увидишь ли ты это произведение искусства или не увидишь. Надеюсь что да; ничего страшного в этом нет (в картинках). Ведь в каждом письме хочется порадовать тебя чем-нибудь, хотя бы малым. Как ты там? Как здоровье? Всё в порядке? Я вот тебе посылку собираю, составила список, чтобы по килограммам прикинуть, а-то у меня пятнадцать кило получилось, а надо тринадцать (как ты сказал). Не везде ещё такие коробки на почте есть. В выход-ные отправлю, надеюсь… У меня всё хорошо, пока работаю, но собираюсь в конце августа в отпуск. Хочу уехать на море, но не знаю — получится или нет (поможет ли папа? он тебе тоже пи-шет? коммунист-богослов!..). Очень хотелось бы на море пое-хать… Помнишь, в позапрошлом году уговаривала тебя уехать на море, а? Надо было уезжать, да!? Теперь вот без тебя…… Не знаю, может быть, ты слышал, где-то месяц назад в Алексеевке была эпидемия гепатита. Одновременно заболело (говорят) при-мерно триста человек; вроде бы, где-то на местном заводе пиво и газированные напитки нечисто разливали (твои-то — Лариса и дочка — надеюсь, не пострадали?..). После этого одна девчон-ка приехала в Кинель на работу, а ей говорят: «раз ты из Алек-сеевки, привези сначала справку о гепатите, а потом выходи на работу». Она вернулась в Алексеевку, срочно сдала за тысячу двести рублей анализ — всё вроде в порядке; а потом на работу. Но это из-за того, что магазин — место общественное, и они ре-шили подстраховаться. Такая вот история. А через неделю пос-ле гепатита, опять же под Алексеевкой разлился из цистерн маз-ут на землю. Многие из-за этого в Самарке и Волге не купаются — можно и гепатит подхватить, да и вода не очень чистая. Хотя погода второй день очень летняя, хочется и купаться, и загор-ать, и ещё бы и с тобой всё… это… проделывать. Хоть мы и по-знакомились зимой (ну — март, снег ещё был; а твои «первые визиты» в мой магазин — я не считаю…), но лето — это наше с тобой время года, согласись, да!? Больше воспоминаний о тебе — таких летних: ты в красных трусах-шортах, ты меня встреча-ешь на пляже, мы загораем… и т.д. и т.п. Ой, тут тоже картинка очень приятная. Как раз пишу про т.п. и т.д., очень вовремя… Эх, Женюся, Женюся… да, вспомнила твою последнюю SMS (совсем последнюю, в начале июня): «любимое моё, сос…» О чём это вы, Женечка Егорыч, думали в это время, а? Хотя я оч-ень понимаю, как сильно ты по этому соскучился, слоник мой любимый… Но… всё хорошее — впереди, не грусти… Свида-ния жду, очень-очень, страшно нетерпеливо — так сильно хоче-тся тебя… увидеть… и вообще — хочется… Ну, думаю, всё бу-дет хорошо, и всё получится… Слышала одну песню В.Леонть-ева, она очень старая, но стихи очень хорошие: «Если ты уй-дёшь…»* Мне опять приснилось — всё у нас сложилось, Через сонный город ты ко мне идёшь. Я зажгу все свечи, все, что есть на свете Для тебя, родная, если ты придёшь. Слышу я твой гол-ос в тишине, Вижу я твой образ в каждом сне, И не понимаю — что же будет с нами, Что же будет с нами, если ты придёшь… Если вдруг случится — в страшном сне приснится: Ты меня разлюбишь, а потом уйдёшь, Жизнь свечой растает и тоскливой станет Без тебя, родная, если ты уйдёшь. Слышу я твой голос в тишине, Вижу я твой образ в каждом сне, И не понимаю, что же будет с нами, Что же будет с нами — если ты уйдёшь?.. Что же, Женюся, будет с нами? Не знаешь? Я тоже… Жизнь так непред-сказуема… Скоро буду Целую тебя, обнимаю, до встречи!!! Же-ня мой, пока… пока… Можешь представить — что же будет с нами — когда я приду? только к тебе… Люблю… Представил? Ну, оставь немного страсти для своей меня!.. 05.08.2001…»

23. Геннадий Степанович.

«Здравствуй, Женя! Получил от тебя письмо и, немного пораз-мыслив, решил ответить на него в виде того содержания, кото-рое ты прочтёшь далее. Начинаю письмо со следующих слов. Представь себе человека, который столкнулся с таким сильным противником, как мороз. Один на этом морозе зябнет, затем его начинает клонить ко сну и он, переставая чувствовать опасн-ость, — засыпает. Хорошо, если его заметят и вовремя спасут. Иначе — ледяной мертвец. Сейчас представь другого человека, который заранее осознал своего противника и, готовясь к встре-че с ним, закалялся (например — купался зимой, обтирался сне-гом и т.д.). Такой человек, попав в сложные условия холода, только радость ощутит, так как ему от Бога (внезапно, не по его предусмотрению) выпал случай встретиться лицом к лицу со свирепым противником. Это и есть сдача экзамена о прошлой подготовке к собственно жизни. Результатом является итог: по-бедить или умереть. То же самое касается и тебя. Либо выжив-ешь, либо будешь ходячий мертвец. А сном и ледяной мертвеч-иной (судя по тебе) уже попахивает. Я не говорю это в прямом понятии, как физическая гибель. Речь идёт о той внутренней во-ни, которая в тебе, смердя, напрочь убивает (как в тебе, так и в окружающих тебя людях) человека. Учитывая складывающую-ся страшную ситуацию, шлю тебе небольшую «пилюлю», что-бы попытаться, если даст Бог, пресечь растущую и распростра-няющуюся от тебя заразу. Начнём с того времени, когда ты гул-ял по воле (в любом смысле слова «гулял»). Вот что пишет Нил Синайский* во втором томе «Добротолюбия»: «Лютуют демо-ны на тех, которые отличаются повиновением своему отцу, и скрежещут на них зубами, потому что с повиновением они со-прягли и беспопечительное отречение от мира». Пункт первый: Тем, которые покорны своему отцу, демоны, всякие изыскивая предлоги, готовят огорчения на него. И в случае движения при сем гнева — возбуждают на него серчание, а потом мало-пома-лу возгнетают и ненависть к нему за то, что он будто несправед-ливо наказывает и лицеприятен; делают это демоны для того, чтобы, разными способами поколебав душу, похитить её из оте-ческих объятий. И вспомни своё поведение до заключения (в отношении Оли, Нины Степановны, меня…), холодеющее жела-ние видеться со своим духовным отцом — отцом Николаем, — и ты заметишь оком своего ума, что часть своего плана демонам осуществить удалось. Ты сел за решётку. Возникает резонный вопрос: а что же дальше? Один из ответов таков: если будешь ты продолжать так упорствовать в своей жизнедеятельности и далее в своём отношении как к плотскому, так и к духовному, то ты постепенно станешь ледяным ходячим покойником. Этого именно и добиваются окружающие тебя и живущие в тебе де-моны тщеславия, мрака, гордости, злобы и лжи. А ведь ты уже смердишь. Конечно, впоследствии ты «согреешься»; после физ-ической смерти. Но — не от Божьей Любви, ибо при таком тво-ём поведении ты её при жизни на земле незаметно для себя от-вергнешь сам (будешь духовно слепнуть под действием демон-ов). Согреет тебя (или лучше сказать — хуже, чем испепелит!) пламя геенны огненной. Ты подумай только: вот уже скоро три-дцать один год, а ведь полной исповеди своих грехов у тебя ещё нет! Мало того, тебе их, оказывается, к тому же ещё и мало! Спросишь: на основании чего я так говорю? На основании того, что в последнем письме ты, будучи сам «смердяч», как блудный пёс, от своих грехов, вместо сокрушения о них и непрестанной молитвы ко Христу о помиловании себя (пока ещё немного жив) через Иисусову молитву («Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного»), так вот — ты, тот, кто уже «за-смердел», учишь через свои письма лгать мою родную дочь. Облекая эту ложь через исходящую от тебя якобы добродетель. Ты пишешь Оле: «С телефоном твоим что-нибудь придумаем… а я нахожусь где-то далеко, уехал, мол, надолго. Так надо было; когда буду, сама ты не знаешь». Вот это и есть служба твоя, сын мой, диаволу — главному лжецу и клеветнику против Бога. Ви-дно это из того, что ты, сам не осознавая того, пишешь от себя не в единственном числе слово «придумаю», а во множествен-ном — «придумаем». Ты даёшь Оле тот телефон, который уже отдал. Это значит, что и первого своего товарища ты уже обма-нул (если не наяву, то в помыслах; а это в соответствии с Наго-рной Проповедью Христа вменяется во грех). Дальше ты, тот, кто уже «засмердел», желаешь, чтобы моя любимая дочь польс-тилась на тобой предложенную вещь мирскую, которой ты уже давно не обладаешь, и, как Иуда, предавший Христа за тридцать три серебряника, «проглотила» по неопытности предложенную тобою «вещь»-ложь. Ложь, которой бы также после совершения этой лжи Оля предала бы Христа. Ты велишь ей, чтобы она со-врала твоему знакомому о твоём «неизвестном» и далёком мес-топребывании и этим самым реализовала бы хитро поданную через тебя — слугу диавола — его (диавола) уловку: распростр-анить ложь от одного «любимого» человека через другого «лю-бящего» и тем самым уловить душу ещё одного (пока непороч-ного) человека — моей дочери (вспомни Новый Завет, где гово-рится о том, что опасно не то, что входит в уста (вино, наприм-ер), а то, что из них выходит (ложь, например)). Ту же гнусную и мерзостную политику ты проводишь в отношении своей пре-жней жены Ларисы (иногда вижу её). Сейчас о тебе лично. Поч-ему ты скрываешь, кто ты и где ты (убийца и — в тюрьме)? По-чему скрываешь правду? Потому что возлюбил ложь. Потому что хочешь иметь авторитет. А это значит, что считаешь себя кем-то из великих или хотя бы средних, а не последним ничто-жеством, который даже не достоин и места в этой жизни. Так вот, ты, «великий или средний», тот, кто уже «засмердел», знай, что это — признак самой ужасной и трудно излечимой болезни под названием «гордость». Вот что пишет про эту заразу Святой Иоанн Кассиан* во втором томе «Добротолюбия»: «Нет ника-кой другой страсти, которая бы так истребляла все добродетели, и так обнажала и лишала человека всякой праведности и святос-ти, как эта злая гордость: она, как всеобъемлющая некая зараза, не довольствуется расслаблением одного какого-то члена или одной части, но всё тело повреждает смертельным расстройст-вом…» Ещё знай, ты, «великий или средний», тот, кто уже «за-смердел» этими размерами, что одним из тяжелейших симптом-ов проявления гордости в окружающем мире самим болящим человеком являются те его свойства, те его действия, которые подпадают под духовную болезнь, именуемую в Православии «прелестью». Святитель Игнатий Брянчанинов* пишет: «Пре-лесть есть повреждение естества человеческого ложью. Начало зол — ложная мысль! Источник самообольщения и бесовской прелести — ложная мысль!.. Всякий, не имеющий сокрушённо-го духа, признающий за собой какие бы то ни было достоинства и заслуги, всякий, не держащийся неуклонно учения Православ-ной Церкви, но рассуждающие о каком-либо догмате или преда-нии произвольно, по своему усмотрению, или по учению иносл-авному, находятся в этой прелести. Степенью уклонения и упо-рства в уклонении определяется степень прелести». Сын мой! Оцени себя сам по этим степеням. Для этого давай, например, вместе «понюхаем смрад твоей больной души». В последнем письме к Оле ты пишешь: «Да, кстати, ты теперь за старшую дома. Смотри, когда ругаются родители, сразу пресекай это. Не трусь. Маме и так тяжело, а эти скандалы вообще болезненны. Нервы садятся. Так что смотри, мать не оставляй и не трусь». Казалось бы, — ах, какая трогательная забота, даже из самой тюрьмы «зятёк» печётся о «тёще»! Одним словом — молодец! Но — возьмём-ка мы с тобою, Женя, мироскоп* Христа и давай посмотрим: а нет ли при более близком взгляде на эту трогате-льную попечительность о «матери» большой услуги диаволу-лжецу через такую болезнь, как прелесть? Прочти, пожалуйста, Женя, курсивный шрифт в Пункте первом на первой странице присланного тебе письма. Оказывается, главная цель демонов в написанных тобою, Женя, по прелести фразах заключается в том, чтобы поколебать душу моей дочери любимой по отноше-нию к отцу и, как и твою, похитить её из отеческих объятий. Приёмы те же: возбудить на отца серчание, а потом мало-пома-лу и ненависть к нему за то, что он, будто, несправедливо пост-упает. Ведь из твоей записи, Женя, видно, что ты своего «тестя-отца» преподносишь самому себе и своей любимой (моей доче-ри), как великого скандалиста, который всегда виновен. И в эт-ом тоже прелесть твоего существа! Ты доверился своему уму, а не Божьему промыслу, и не только судишь и осуждаешь роди-теля своей возлюбленной, но и пытаешься дать универсальную рекомендацию Оле, как поступать: «сразу пресекай это, …, мать не оставляй и не трусь». Дорогой мой Женя. Хочу из любви к тебе по большому секрету сказать следующее. В Новом Завете есть такие фразы: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут; Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не ист-ребляют, и где воры не подкапывают и не крадут; Ибо, где сок-ровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 19-21). «Входи-те тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7, 13). «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч» (Мф. 10, 34). Поясню сказ-анное одним рассказом, который привёл в своей книге «Лестви-ца» Преподобный Иоанн Лествичник* в отношении к обеспече-нию духовного роста эконому одного монастыря его настоятел-ем: «Однажды великий старец для пользы прочих притворно на него разгневался и приказал выслать из церкви прежде времени. Зная, что он не виновен в том, в чём пастырь обличал его, я, будучи наедине с великим, оправдывал перед ним эконома. Но премудрый муж отвечал мне: И я знаю, отче, что он не виноват, но как несправедливо и жалко было бы вырвать хлеб из уст гол-одного младенца, так и наставник душ делает вред и себе, и по-движнику, если не подаёт ему случаев к приобретению венцов, какие он, по его примечанию, может на всякий час заслуживать перенесением досад, бесчестий, унижений и поруганий. От это-го происходит троякий и весьма важный вред: во-первых, что сам настоятель лишается награды, которую получил бы за благ-онамерные выговоры и наказания; во-вторых, что мог бы добро-детелию одного доставить пользу другим, но этого не сделал; третий же и самый тяжкий вред состоит в том, что часто и сии самые, кажущиеся мужественными и терпеливыми, бывши ос-тавлены на время, и как утвердившиеся в добродетели, не полу-чая уже от настоятеля ни обличений, ни поношений, лишаются снисканной кротости и терпения. Ибо хотя земля сия и добра, и тучна, и плодоносна, но при недостатке воды бесчестия, она ди-чает и производит терние кичения, блуда и бесстрашия». Посу-ди сам, почему Оля, на которую ты наезжал «круче моего», ког-да ты сел, тебя не бросила, а, как жена декабриста, решилась ид-ти до конца? В чём дело? Что она, не знает губительности тюрь-мы? «Петухов» и прочей мерзости сатанинского покроя, подо что подпадают заключённые? Так почему же, спрашивается, эта молодая и симпатичная особа, имея предоставленную свободу выбора и сильное с твоей стороны поругание и бесчестие её (ви-дел сам у себя дома, и ловил не только я, но сама Оля, как ты, поросёнок, с другой … кувыркался!), всё же предпочла добро-вольно, казалось бы тяжёлые моральные муки, вместо того, что-бы иметь спокойную жизнь в роскоши? Ответ кроется в стрем-лении души человека дышать любовью и стремиться жить для Бога и Ближнего ей (1 Кор. 13, 4-8). Скажи мне, Женя, — как можно обеспечить достижение этой любви, не создав условий? Например, как помочь взрастать в долготерпении, не создав контролируемых условий её проявлению? Поучи меня, глупого. То же самое касается и всех остальных пунктов Любви (кото-рую ты приземлил, опошлил и опорочил). Теперь вспомним опять твои слова из письма: «Смотри, когда родители ругаются, сразу пресекай это». Во как, без разбора — раз и всё! Как всё легко и просто. Пресёк, и пусть не имеют никаких венцов и ни-каких сокровищ на небе. Почему же Бог до твоего совета не до-думался? Да потому, что это есть очередной «блеск прелести ума», которую использует диавол-клеветник в душеубийствен-ных целях по отношению к семье Олиных родителей и самой Оли. И ты этому есть слепое орудие. Стреляешь, сам не ведая в кого. Наверное, потому, что получаемые от меня книги ты кла-дёшь под свой зад, чтобы казаться выше других и круче других над унитазом, а не для того, чтобы извлекать из них пользу и помогать тем самым не только себе самому, но и душам окру-жающих тебя людей. В назидание хочу ещё раз тебе привести слова из книги «Лествица» Преподобного Иоанна Лествичника: «Усердно пей поругание, как воду жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачеством, очищающим от блуд-ной похоти, ибо тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей, и свет Божий не оскудеет в сердце твоём». Повторно говорю тебе, Женя, — выучи наизусть 1 Кор. 13, 4-8 и постоянно в этом совершенствуйся. Через это проходит узкий путь любви ко Христу и к людям. Именно это не может диавол (любить, посту-пать по любви). Это и есть та «пилюля» твоему немощному су-ществу, анализ действий которого была попытка раскрыть в эт-ом письме. Жизнь не так проста, как ты её представляешь. И де-ло здесь не в деньгах, дачах и машинах. Даже миллионеры стре-ляются. А из-за чего? — Потеря смысла в жизни. Не ходи поэ-тому путями ценностей бренного мира, — широки врата и про-странен путь, ведущие в погибель. В отношении поучения Оли и уничижения роли отца и мужа через потакание бесовским по-мыслам по твоему неведению скажу так, надеюсь, всё же ты по-стараешься заглянуть в себя. Но если же ты так поступаешь ум-ышленно, то знай: «Кто в беседе упорно желает настоять на сво-ём мнении, хотя бы оно было и справедливо, тот да знает, что он одержим диавольским недугом; и если он так поступает в бе-седе с равными, то, может быть, обличение старших и исцелит его; если же обращается так с бо́льшими себя и мудрейшими, то этот недуг от людей неисцелим» («Лествица»). Смотри себя сам, каков твой недуг. Помоги тебе Господи и не приведи Боже этого другим. Пока ещё ты, наверное, жив в своём бренном те-ле, как внутренний человек. Поэтому не теряй времени на пус-тые праздные слова, тщетные манеры рисования перед другими и бестолковые дела. Учти, что подвиг, как и время, конечен. Ты не по тем себя сравниваешь. Образец своего сравнения — Жи-тие Святых и их поучения жизни. И снова вспомним начало пи-сьма. Представь себе человека, который столкнулся с таким сильным противником, как мороз. Один на этом морозе зябнет, затем его начинает клонить ко сну, и он, переставая чувствовать опасность, — засыпает. Хорошо, если его заметят и вовремя спасут. Иначе — ледяной мертвец. Сейчас представь другого человека, который заранее осознал своего противника и, гото-вясь к встрече с ним, закалялся (например, купался зимой, обти-рался снегом и т.д.). Такой человек, попав в сложные условия холода, только радость ощутит, так как ему от Бога (внезапно, не по его предусмотрению) выпал случай встретиться лицом к лицу со свирепым противником. Это и есть сдача экзамена о прошлой подготовке к собственно жизни. Результатом является итог: победить или умереть. То же самое касается и тебя. Либо выживешь, либо будешь ходячий мертвец. Дерзай, чадо Божье! Царствие Небесное берётся силою, и я (отец любящей тебя девушки) уверен, что эта сила по дерзостной твоей молитве на тебя обязательно снизойдёт. Проснись, встань на истинный путь внутренней брани с собою и сидящими в тебе падшими тварями и иди…… Дорога ждёт. Подвиг прекрасен. Не возражаю, если кому-либо дашь прочесть это письмо. Добившись уважения своего отца, он, быть может, спасёт себе жизнь в широком смы-сле этого слова. С уважением, любящий Тебя отец твоей Любя-щей Оли. Пиши, не пропадай. От Нины Степановны привет. 08 августа 2001…»

24. Алёнушка.

«С днём рождения! Я пожелаю в жизни твоей Добрых собы-тий, верных друзей, Моря лазурного, солнышка нежного, Неба высокого, счастья безбрежного, Радости, смеха, удачи… Пусть будет так, не иначе! Женечка мой, ну вот как грустно, до авто-буса ещё час, решила зайти на почту. Внутри так тяжело-тяже-ло… От таких встреч. Ты, твои глаза, ты рядом… Я так долго этого ждала, всё-таки хорошо: тебя увидела, но безумно груст-но. Вышла из тюрьмы-колонии — и как будто что-то оставила там, очень моё нужное, необходимое, и так сильно тянет обрат-но… Мой хороший… На стихи не обращай внимания, они, на-верное, больше для меня подходят (других открыток на этой де-ревенской почте нет, только «С днём рождения», так что — за-ранее тебя… И целую всего-всего!..) Открытка эта ароматная, нужно потереть цветок, и на той странице тоже — будет аромат. Наверно, даже точно — запомню этот день на всю жизнь! Ты и — зона… Целую тебя, твоя-твоя. Из Самары ещё напишу… Да-вай скорее обниматься И в нежных чувствах признаваться! Ско-рее бы, скорее и обниматься, и целоваться, и…… Я тебя очень-очень… Люблю-люблю-люблю… Жду-жду-жду… И — дожд-усь (вот попробуй засомневаться в этом!) Твоя… 27.08.2001…»

25. Панина.

«Женя, дорогой мой, мой Женюся, привет!!! Здравствуй(те), Женюсечка Егорович! Ну вот, сегодня этот самый день — двен-адцатое сентября. Одиннадцать лет прошло с тех времён, когда ты впервые пришёл ко мне в магазин… И почти два года про-шло… даже не верится; и каждый день этого времени я вспоми-наю тебя: и утром, и в обед, и вечером. Эти слова Комарова: «Женя в тюрьме…» — не забуду никогда. Но сейчас уже легче (я писала тебе уже об этом), потому что знаешь — когда увижу тебя, сейчас уже считаю месяцы, дни до нашей встречи, а рань-ше — такая неопределённость была. До суда… Хотя до конца я ни в чём не уверена. Но всё ещё верю в любовь, в твою любовь, и всё ещё мечтаю о тебе, о нас… Знаешь, всю эту неделю (с тех пор, как написала тебе последнее письмо) думаю вот о чём — как сильно мне бы хотелось знать, прочувствовать всё то, что творится в твоей душе, в твоей голове, в мыслях твоих. Не из любопытства, нет! Просто, чтобы помочь твоей боли, твоим сомнениям. А заодно и своей, и своим… Больше всего противно от каких-то дурацких сомнений, недоговоров. Ведь так приятно жить, когда полностью доверяешь человеку, любимому челове-ку, своему мужчине, который так же сильно любит тебя, защи-щает, оберегает. Женюсь, так сильно ты мне нужен рядом…… Или я обманываюсь, обманываю себя, надеясь на какое-то незе-мное счастье? … А? Вот села и перечитала твои письма, за год и девять месяцев (вернее за год и восемь месяцев — с тех пор, как ты мне стал писать) я получила двадцать два письма. Ну и моих у тебя даже чуть больше. Раз в пять больше… И разве хоть в одном письме есть ложь; или маленький обман? Не верю, что ты — так долго один на один с собой, со своими бесконеч-ными мыслями и будешь притворяться. Перед кем, перед чем? Ты моё, моё родное, близкое, такое любимое…… не хочу рассу-ждать, просто хочу тебя рядом… Ты сам всё знаешь. Ну вот, так много об этом думаю, что даже заплакала…… испоганила лист… расплылись строчки… Иногда просто — так обидно и больно… и тяжело… Жду завтра, твоих писем, или хотя бы од-ного письма. Твоих ласкающих слов, строк. И сразу же отвечу. Целую, целую… Сильно прижимаюсь и крепко обнимаю (чувс-твуешь меня?!) … твоя девочка Олечка…… 12.09.2001…»

26. Лариса.

«Дорогой мой, Женя, здравствуй! Вот я и вернулась, была оч-ень далеко — за три тысячи километров от тебя. Еду (обратно) и мечтаю, что получу от тебя кучу писем; ну — два-три точно; а на самом деле — одно и такое маленькое, худенькое… А я ду-мала, что ты сразу после «общения» написал, ну, не важно. Зна-ешь, хорошо, что я уехала на море после «общения»; после… а не — до… Всё-таки, там столько новых впечатлений, такой за-ряд энергии получаешь от такого прекрасного моря, гор, очень красивой природы. Если бы после «разговора» с тобой я снова пошла на работу (если бы это было не летом), я бы сходила с ума от тоски, грусти по тебе. Пойми меня правильно, по-хорош-ему: почему для меня было хорошо уехать, понимаешь?!! Итак, за неделю, которая прошла между «разговором» и моим отлёт-ом, я Вике (тоже учительница) столько страданий своих высказ-ывала; ей уже, наверное, утомительно было меня слушать. Она говорит: «Я тебе раньше ещё сказала — как тебе будет плохо (т.е. — мне) после «общения» с ним (т.е. — с тобой, Женя). Не видишь его и тихо-мирно ждёшь, пишешь письма, а вот когда увидишь — душа будет не на месте»… Всё это понятно, но так сильно хотелось «поговорить» с тобой; а сейчас, между прочим, хочется ещё больше… Общением на расстоянии невозможно насытиться. Хотя и раньше, когда ты был рядом (хоть иногда) мне тебя всего было мало… Ну не в этом смысле, в котором ты подумал…… Точно знаю, что мне всегда очень не хотелось, чтобы ты уходил от меня. Тем более неизвестно — куда ты шёл от меня?.. Куда ты в итоге пришёл?.. Ну, это уже в прошлом (опять вспомнила о твоём вранье). При любом раскладе — тако-го больше не повторится. Что-то письмо получается какое-то не такое, как я хотела написать. Как бы я хотела, чтобы ты видел меня сейчас, такую загорелую, твою любимую. Был бы рядом, ласкал меня, любил…… Знаешь, после моря, загара кожа такая гладкая становится, ух…… Иногда думаю, что, наверное, нель-зя своей фантазии, своим мечтаниям давать волю. Довольство-ваться, радоваться тому, что ты имеешь, а не мечтать о том, что на самом деле окажется не таким уж «сладким». Не знаю… Я до сих пор уверена, что мне с тобой — сладко; было, и, быть мож-ет, будет. Почему я это слово [сладко] вспомнила: у меня турок один спросил в Турции: «А вы с мужем сладко живёте?» Такое простое слово «сладко», но очень точно передаёт суть отноше-ний между мужчиной и женщиной; то есть, насколько им хоро-шо вдвоём. Я точно знаю, что сладко мне было с тобой, только с тобой. Хотя опять же это только чувственное, но очень важное. Женя мой, я всё так же сильно скучаю по твоей ласке, твоим шептаниям на ушко, твоим объятиям и поцелуям. Сегодня пятн-адцатое сентября; последняя наша «сладкая ночь» была с один-надцатого на двенадцатое октября (четыре года назад); как раз к «годовщине» это письмо получишь (учитывая работу почты). Я помню эти числа, хотя уже четыре года прошло… Вот. Надо за-канчивать с этой «лирикой», как ты это называешь. А-то от вос-поминаний иногда бывает очень тяжело. Отдохнула я очень хо-рошо. Столько много нового увидела. Такая красивая природа, горы. Местечко, где я была, находится недалеко от города Анта-лия. Анталия тоже очень популярный курорт. Отель «пятизвёз-дочный» прямо на берегу моря. Море очень прозрачное, чистое. Плывёшь, под тобой глубина десять-пятнадцать метров, а дно видно и всяких рыбок тоже. Питание всякое-разное целые сут-ки, хочешь — рыба, хочешь — мясо, немножко еда отличается от нашей, но всё вкусно. Пиво, вино, местная водка Rakia, теки-ла, джин — всё бесплатно, уже оплачено в самой путёвке. Пред-ставляешь, как некоторые русские отрываются на этой «халя-ве», пей-лей сколько хочешь, за всё заплачено. Некоторые уже в десять часов утра на пляж с водкой идут. В такую жару крепкое спиртное совсем не хочется; ну пивка, ну вино; но не сорокагра-дусный алкоголь. Мне очень текила там нравилась, познакомил-ась с девчонкой из Москвы в отеле, и вот мы с ней вечером ино-гда текилу попивали. А вообще в этом отеле девяносто процент-ов русских, остальные — немцы и поляки. Турки сами очень многие по-русски говорят, магазины там держат почти все — русские; в городе даже М.Круга слушают — турки какие, пред-ставляешь?!! Иду по улице Таечке подарки купить, а из магази-на раздаётся: «…В нашей Твери нету таких Даже среди шкур це-нтровых…»* Я была поражена, как будто в России, а не в Тур-ции. Очень часто представляла тебя рядом: вот ты со мной в мо-ре, вот мы в номере, в душе, на пляже… Как бы там было хоро-шо вдвоём, так сладко… Что ещё нужно: море плюс 28, плюс 30 градусов; воздух плюс 38, плюс 40 градусов; солнце всегда, лю-бимый мужчина рядом, внимательный, заботливый; ночи и дни вместе, сутки напролёт любовь, любовь… Обязательно поедем когда-нибудь, как бы дальше ни сложилось. Женя, ведь мечты иногда сбываются, правда? И чем больше этого хочешь и при-лагаешь к этому какие-то усилия, там больше вероятность, что это произойдёт, да? Думаю, что и мои мечты осуществятся. Тем более, когда я чего-то очень сильно хочу, то так и выходит. Дав-но не общалась, не писала тебе — не могу никак закончить, всё несёт меня, пишу и пишу. Ты пишешь про свидание в ноябре; короткое, думаю, у нас случится, а вот с длительным уже тяже-лее. Нерасписанным парам гораздо сложнее, кучу всяких дурац-ких справок нужно. Нереальных каких-то. Но если получится — то очень хорошо. Буду ждать. Хотя тебе гораздо проще устро-ить длительное свидание с другим человеком (понял меня?..) … Оно тебе нужно?.. Я тоже так много не помню из нашего «раз-говора». Осталось такое ощущение тебя рядом, твои глаза, ма-неры… Вспоминаю тоже этот «фильм». Ну вот, Женя, буду за-канчивать, целую тебя нежно, сладко, так, как ты любишь, твоя, твоя… Очень жду твоих (таких!) писем! 15.09.2001…»

27. Алёнушка.

«Женечка-мой-дорогой, привет!!! Очень-очень хочется к тебе, тебя… увидеть. Почему так происходит — не знаю. Как ты одн-ажды мне писал: «Часть тебя во мне живёт…», так же и у меня. Даже не часть тебя, а то, что ты создал во мне, когда любил ме-ня. И эта частица осталась какой-то неприкаянной, ничьей; ко-торая не даёт мне жить спокойно, так, как я жила, не зная тебя. Да и что говорить, и так всё ясно. Просто очень тяжёлая печаль у меня в сердце. Честно, в Леплее (на свидании) я не так сильно переживала; сюда вернулась — и опять… Где-то ты рядом, но нельзя увидеть. Хочется дарить тепло, но…… тебя нет. Может, это всё-таки пройдёт, а? Со временем?.. Уже прошло достаточ-но времени, два года без тебя, а желание видеть тебя — ничуть не меньше. Женечка, ты за меня не переживай, а-то подумаешь, что у меня совсем крыша отлетает… У меня всё будет в поряд-ке. Просто мне очень тебя не хватает. И в эти моменты, когда просто хочется быть твоей девочкой…… Очень тяжело. Сейчас вспомнила: когда увидела тебя в первый раз в восьмом классе… и так сильно меня потянуло (и подтянуло) к тебе — позже… Я тебя совсем не знала, это где-то там, на подсознательном уровне всё зародилось — после того дня… в школе… помнишь? Пом-нишь… Мой… Мой, моё родное…… Сегодня полдня гуляли с Наташей Дронниковой по больницам. Сдавали анализы и я, и она. Делали УЗИ, вроде всё в порядке. У Наташи какая-то сыпь долго не проходит, и я не знаю: от чего. Вот после результатов анализов, может, что-то прояснится. Заметила и в больнице, и в транспорте, что люди обращают внимание на мой загар. (Это как ты научил меня загорать, так я и постаралась «оттянуться» летом) У меня ещё маечка беленькая, на её фоне красиво. Жал-ко, что проходит быстро. Можно солярием как-то поддержать. Но какая бы женщина ни была, по-настоящему красивой и счас-тливой она выглядит только тогда, когда любима и любит. Будь ты бледной, ненакрашеной, но если горят глаза — всё отлично, остальное всё прикладывается. Я, Женя, совсем не поправилась. Не получается это у меня без тебя. То ли нервы, то ли чего-то не хватает. Ну… Ты сам знаешь. Сегодня звонила Комарову, он ушёл в отпуск, оформляет паспорт и собирается в какую-то Бе-лоруссию на следующей неделе. Надолго, наверное, уедет. Ну, ему там (по его словам) очень нравится, пусть отдохнёт. А-то, говорит, всё лето прожил на рисе с гречкой — без мяса (его так жена кормит, да? Бедненький мальчик!..). А покушать-то он лю-бит. Ну, впрочем, как и ты (улыбнись же!)!!! Да, осталось у тебя ещё что-нибудь из посылки моей? И вообще, как ты там, а? В Самаре в duty free не успела ничего купить, так как очень позд-но приезжаю. Даже иногда на поезд опаздываю; приходится ос-таваться у Наташки Дронниковой. Была с ней в Москве. Сигаре-ты там дорогие. Обычный «Parliament» — 3-5 долларов за пач-ку. Хотя — сигареты по качеству лучше, мягче; хотя сигареты — турецкие. Но, говорят, в Турции выращивают хороший та-бак. Ну ладно, Женечка, теперь, наверное, из Самары тебе напи-шу. Целую, скучаю по тебе, очень жду твоих писем, которых за последний месяц я получила целых… нисколько!.. Пиши!.. 03.10.2001…»

28. Лариса.

«Женя, мой хороший, привет! Удивлён? Думаешь: что же это со мной случилось? А мне просто очень хочется с тобой погово-рить. Говорить с тобой. Наверное, это из-за того, что у меня много новой информации, новых впечатлений появилось, о кот-орых хочется рассказать тебе, даже несмотря на твою привычку не выслушивать до конца (это — правда, и совсем не смешно). Я это и во время «общения» опять заметила: любишь ты пере-бивать, не дослушав. [Так захотелось увидеть, взять в руки твоё лицо и целовать, целовать…] Сегодня после выходных первый день на работе; конечно, не хочется ужасно, в мыслях всё ещё — в лете, на отдыхе, в море… Но надо жить дальше, денежки зарабатывать… Ты там тоже зарплату получаешь, а? (Шучу!..) Бензин подорожал, 92-й — от восьми рублей до девяти, а в позапрошлом году помнишь, сколько стоил? А в Турции очень дорогой бензин: один литр — два с половиной доллара. Там и машины, в основном, малолитражки, да и сами машины гораздо дороже, чем у нас. Познакомилась там с турецким диджеем, он подарил два диска; вот сижу и через компьютер слушаю. Поло-вина из песен — ремиксы на песни с прошлого лета, и много та-ких турецких аранжировок. Прикольные, тебе бы понравились. Есть и очень даже такие чувственные, ну… для двоих, для тех, кто в этом понимает — то есть для нас с тобой! Женя, Женя, по-чему ты не рядом? Как было бы офигенно словить этот природ-ный кайф от моря, от таких райских мест, от любви… Ну, лад-но, я уже повторяюсь. Да, пока вспомнила: напиши, какие жур-налы ты просил выписать. Сам понимаешь, я не помню, как я домой вернулась, летела и ехала под впечатлением, так что под-робности не запомнила. Уточни, о’кей? Вспоминаю августовс-кие денёчки поза-поза-поза-позапрошлогодние… Или лучше не вспоминать? А? Знаешь, теперь уже больше жду следующего года, а раньше гораздо чаще вспоминала прошлое. Теперь вот мечтаю о будущем… Ну, ладно, Евгений ты мой, буду заканчи-вать, а-то мне нужно успеть тетради проверить. Целую тебя, об-нимаю, ну — и всё такое… Твоя, твоя… Лариса. P.S.: Хорошо получать письма каждый день? А? Родители и Ваня привет тебе передают. Мы с Таечкой — целуем тебя. Держись, о’кей?!! 17.10.2001…»

29. Панина.

«Ну, здравствуй, моя радость!!! «Отошёл» немного от нашего свидания? Я вот только на четвёртый день немного полегче ста-ла «вздыхать». А вообще-то, если честно, очень это тяжело — такие вот свидания, видеть тебя только так — через решётку. С одной стороны — большая радость — видеть тебя; а с другой — большая боль, потому что только — вот так, ограниченно. Да и о чём тут говорить? … всё понятно без слов, достаточно было посмотреть в глаза друг другу. Женюсь, знаешь, на следующий день очень болели руки (нет, это ты неправильно сейчас «пош-ленько» подумал!) — около локтя, это я опиралась на ограниче-ние у стола (чтобы тебя поближе видеть) и даже остались мале-нькие синяки в виде полосок. Ну, это ерунда… Думала, вот уви-жу тебя перед моим отпуском, чтобы потом отдохнуть, не так сильно переживать; а сейчас боюсь, что даже отпуск не излечит мою боль по тебе, мои слёзы и печаль… Выходить от тебя когда пошла, так растерялась, что не смогла найти номерок, по кото-рому мне должны были вернуть телефон и паспорт. Стою, ищу его (номерок) по всей сумке, и слёзы, и ничего не понимаю… В общем — караул. Потом всё нашла, разобрались. (И ещё мне ка-кой-то офицер сказал, что я за три месяца изменилась неузнава-емо…) Да, Женюся, мне сказали, что в прошлый раз, когда я к тебе приезжала в колонию, я выглядела по-другому; но ведь… я к тебе в колонию до этого раза не приезжала!!! Кто это был у тебя три месяца назад?!! Почему я (твоя!!!) об этом не знаю?!. Как и что вы, Женюсечка Егорыч, на это мне ответите?…… Вы-шла из колонии. Рядом с остановкой автобусной — почта. Вре-мя было, зашла (ты, наверное, уже получил то письмо, которое — маленькое — я тебе прямо на леплеевской почте написала и отправила). Написала, иду в ящик бросать — и тут дождь (зим-ой!), так неожиданно. И это — в натуре — мои, наши слёзы по нам, по нашей разлуке… Понимаешь?!. Но всё-таки: вывод: я очень-очень рада, довольна, что всё получилось, и я увидела те-бя!!!!! Понятно, что этого мало, хотелось бы подарить тебе (да и себе тоже) более яркие и сладкие мгновения нашей встречи, но … (Пишу тебе письмо на работе — покупателей что-то нет, а из соседнего магазина девчонки угостили меня арбузом; мне сто-лько не съесть, бегаю теперь вот в туалет)… Да на картинки по-внимательней посмотри, на той странице — типа мужчина и же-нщина — в любви, но ими, как марионетками, управляет жен-щина — Любовь; и в то же время — всем этим управляет ещё кто-то — Бог, или сама Природа. Вот такая непростая картинка, впрочем — как и вся наша жизнь. Непонятно: откуда все эти чу-вства берутся, которые управляют нами и которые не дают нам покоя…… Что вы, мужчина, думаете по этому поводу? Ещё оч-ень хотела подчеркнуть одну вещь: я очень многое могу прост-ить тебе и забыть, но больше всего я ненавижу, когда ты врёшь. Когда я задаю тебе вопрос и знаю, что это было, да, а ты нагло говоришь мне «нет». Ты знаешь, о чём я сейчас! (Так кто же к тебе приезжал три месяца назад, если не я?..) И пойми меня пра-вильно: я не говорю, что ты не должен это делать (писать ей), я не хочу в это лезть, но не надо врать!!! А-то можешь так сильно упасть в моих глазах, что так высоко уже для меня не подниме-шься. Научись быть честным в первую очередь — перед самим собой. Ты сам себе нравишься, ты себя уважаешь, когда тут ска-зал одно, там другое? Согласись, что в той твоей жизни ты ино-гда вот именно этим и создавал себе проблемы. Не обижайся, я всё это — любя. Все люди врут, от этого никуда не деться. Про-сто очень больно потерять близкого и дорогого тебе человека из-за такой «мелочи». Да, твои два письма, с розами и «с сердц-ем» получила. Насыщенная неделя — и два письма, и тебя уви-дела, и лист заканчивается, а писать ещё можно долго-долго… Да, с чувством юмора у тебя всё в порядке, понравилось — «ве-ликий продума́н». Да, да, ещё какой … согласна. Танышеву ад-рес твой сообщила, так что жди от него весточки; наверное, на-пишет. Ну, что, мой любимый, ждите, любите, не скучайте, пи-шите, очень жду. Перед отъездом ещё тебе напишу (не знаю — куда поеду в отпуск). P.S. Высылаю тебе открыточку про себя… а я тебя очень-очень, сильно-сильно… люблю-люблю… несмо-тря на это письмо… понял, да?!. 20.11.2001…»

30. Алёнушка.

«Привет, Женечка!!! Ромашки на листе, но не в моей душе. Так сильно ждала ответа на свои письма, а получила — и слегка обломалась. Знаешь почему? : твоё письмо от седьмого ноября совсем какое-то холодное (как и сам ноябрь). Кроме — «Алёну-шка, Алёнушка, Алёнушка» — ничего больше и не чувствуется. Или просто я ждала чуть больше эмоций для меня, или что-то с тобой происходит, и из тебя не выходит нежность… Не знаю. Но правда, теплоты в нём мало. Что с тобой? Я даже не поняла: ты три моих письма получил, или тогда только одно? Или грус-тишь-загоняешься и не пишется тебе? Просто тебя надо ко мне на душевную (и физическую) реанимацию, да, мой хороший?!! Мой сладкий, желанный мальчик, тебя бы ко мне на месяц — на мои поцелуи, ласки и прочие безумства, да? Будем ждать, будем ждать и терпеть… Безумно сильно тебя хочу…… Перейдём к деловой части письма. Как только выпишу журналы, сразу отп-равлю тебе квитанции; с баблом сейчас не супер, так что по воз-можности… Понимаешь? Твой вопрос: «На твоей шее сижу?» Как будто бы «да», но ты ведь сам понимаешь: это (в первую очередь) — моё (моё!) решение: быть в такой период рядом с тобой (насколько это возможно), это я так хочу — поэтому я с тобой. Если бы я не хотела, а ты меня очень просил — ничего бы не вышло. Анька говорит мне, что я добрая, и себя не очень люблю, какая-то сильно заботящаяся — но не о себе. Типа — это меня и губит, характер мой такой мягкий. Но вот я такая, и по-другому жить не могу и не умею (да и не хочу). Порой зави-дую девчонкам, которые с такой лёгкостью расстаются с парня-ми, у которых вдруг что-то не в порядке (особенно с деньгами). Я вот почему-то не такая, и замуж по расчёту не смогла выйти, хотя имела бы сейчас очень многое. Но я живу иначе, и не жал-ею. Комаров твой как-то мне по телефону сказал: «А тебе не ка-жется, что он тобой пользуется? Зачем тебе такой муж, который только в постели и умеет сделать хорошо?» А знаешь, Жень, всё остальное в жизни я научилась делать сама. Мне только не хва-тает своё дело развернуть, но это дело времени, а в остальном я — очень сильный человек, как ты считаешь? Если захочу (и бу-дет близкая поддержка) — горы сверну. Вот. Ну ладно, что-то меня понесло… Надо перекурить… Московское время 01:14. Вспомнила двадцатое, двадцать первое, двадцать второе декаб-ря позапрошлого года… Полное неведение: где ты? Что с то-бой? Если как-то в апреле, когда ты в очередной раз решил рас-статься со мной и отключал телефон, то я хотя бы знала, что ты дома, сидишь и слушаешь, как бренчит телефон; но не берёшь трубку. Но в те дни — потеряла я много нервных клеток, котор-ые, кстати, не восстанавливаются… Но это уже в прошлом. (За-чем я так много тебе пишу, не знаешь?) Вот сейчас позвонила Ромкина девушка — ушла в «Культуру» с подружкой и у неё украли телефон, хороший, дорогой… Ну и нечего одной ходить; Ромка-то дома её ждёт. Это так, отступление от темы. Да, Жене-чка, позавчера набрала твой сотовый номер, — а мне тётенька отвечает из Bee Lainа: «неправильно набран номер» — и высве-чивается: «номер неверный». Неверный… Кому не верный?.. Непонятки. Звоню в Bee Office — отвечают, что номер заблоки-рован, но никому другому не отдан. Если ты захочешь его со-хранить, то можно тебе прислать через факс образец-заявление, ты его заполняешь, и оставляют его тебе к выходу на свободу. Вот такая информация. Женечка, прерву своё вторжение (пись-менное) в твой уголок души. Всё-таки жду твоих мною люби-мых, нежных писем, ну и пойду в постельку — спать. Так кисло ложиться туда одной… А если (даже ручка гелевая закончилась, точно спать пора) конкретней — то без тебя… Ну всё, обнимаю нежно руками и ногами, целую все твои трепетные места и оч-ень-очень всего этого с нетерпением жду (это не шутка!), люб-лю, люблю, люблю, люблю много-много раз… (И ты меня тоже. Ведь правда?!!)… Посмотри на часы: 01:41… 02.12.2001…»

31. Панина.

«Привет, мой сладкий! Женюся, а это опять я. Ты рад? Очень? Думаю, что очень… Скучаешь? а я очень-очень… Решила напи-сать, потому что сегодня всю ночь провела с тобой (понима-ешь?), жаль, что только во сне. Вот и картиночки подходящие нашлись. Понравились? Приснилось, что гуляем с тобой по гор-оду, постоянно целуемся-обнимаемся, зашли в какой-то рестор-ан покушать, а ты мне не даёшь спокойно посидеть, то в какую-то комнату меня тащишь, то под мостом целуемся, то близкое ощущение твоего тела, твоих поцелуев — очень яркое. В конце помню, что ты ушёл, куда-то тебе нужно было уходить, а мне от этого очень грустно. Но всё равно — очень реально побыла с тобой. Знаешь, есть такие виртуальные игры — надеваешь на глаза маску и оказываешься в том, ненастоящем мире, но чувст-вуешь и переживаешь по-настоящему. Вот… Как ты там? Все мои письма получил? У вас ещё кому-нибудь столько пишут? Пиши тоже почаще, хорошо? Вспомнила, как Танцор жаловал-ся: от своей девушки за триста дней получил три письма. А я те-бе только в этом месяце уже шестое пишу. Вы, мужчина, це́ните моё внимание? Кушать очень хочется, или у тебя ещё есть запа-сы какие-то? Я так понимаю, у тебя в декабре уже была переда-ча, так что, наверное, с запасами не так всё плохо. А с остальн-ым? ……… (Крутится много вопросов — ты ведь понимаешь, о чём я хотела бы тебя спросить, но это только при личном обще-нии, мне нужно видеть твои глаза, ведь соврать ты любитель (даже — профессионал)… «Мне — кроме как у любимой женщ-ины — и просить не у кого. Да, да!!!» — ? — Твои слова. А так ли это?) Ладно, не будем о грустном. Я бы с тобой тоже так «полетала». Иногда очень нестерпимо хочется. А ещё как пред-ставлю — как ты мне пишешь: как ты меня вожделеешь… Да ещё плюс моя (твоя) «умелая женская поддержка», да?.. Да, о посылке. На Видяйкина когда можно высылать и сколько кило-граммов? Поскольку к сбору посылки надо подойти серьёзно, то есть — выслать только необходимое, то напиши повнимате-льней ассортимент. Про чай, кофе, сигареты я всё поняла, а вот о других «радостях жизни» — прошу поконкретней. Как только напишешь, то сразу и отправлю (дней через десять-четырнадц-ать получишь), то есть — примерно к концу января. Ну всё, жду заказов. Да, кстати, вспомнила, что ровно год назад (примерно пятнадцатого января) ты писал про свой сон, где тебя в наручн-иках ведут, а я тебе говорю: «я тебя люблю…» Помнишь? Спра-шиваешь про Ленку Власову, как она Новый год провела; она вот про тебя почти никогда не спрашивает. Мне даже обидно (совсем оболенилась Ленка: не обленилась, а — оболенилась; не от слова «Ленка» или «лень», а от слова «олень» — вообще упо-добилась своему-у-у (му-у-у!!!) мужу!..). А Новый год она пров-ела ничуть не хуже прошлого, разве что с деньгами у них не так шикарно было (муж-то — олень!). Три дня на складе своём отр-аботает, три дня в Кинеле отдыхает; в общем — не грустит, зна-ешь. Учитывая её малолетство (в смысле — молодость) можно «что-то» простить, но — она останется такой навсегда, так как все происходившие события в её жизни (за последний год) не изменили её ничуть. Как была «свободной» — так и осталась. А я надеялась, что она призадумается посерьёзней. Заложила в се-нтябре прошлого года свою золотую цепочку (Ленка, а не я) — не было денег (муж-то — олень!), а это — мамин подарок; вы-купать — заняла у меня денег. И до сих пор не отдала. Хотя я знаю, что она тусует и причём нормально, т.е. деньги по-любо-му есть. Могла бы в чём-то себе отказать, но, видимо, не хочет. Если честно, я на неё не в обиде, просто теперь я знаю — нельзя на этого человека положиться. В смысле — рассчитывать, а не в прямом смысле «положиться». Ну, ты сам понимаешь, да? Ну ладно, Женюсь, надо ещё по работе кое-что сделать (завоз). Так что пока, целую-обнимаю. Жду писем. P.S. Да, восемнадцатого января у Ленкиного оленя — день рождения. Пойду к ним, хоть увижу. Прикольно они живут — необычно. Вместе-раздельно как-то… 16.01.2002…»

32. Лариса.

«Женя мой, честно — так порою невыносимо без тебя. И ни-чего другое не помогает. Отдала бы денег, лишь бы с тобой ряд-ом побыть… Даже вздыхать тяжело… И ещё ты не пишешь… Очень-очень жду. Пиши мне, целую тебя всего и обнимаю… Женя, солнышко, привет!.. Ну, что же ты не пишешь совсем? У тебя всё в порядке, а? Пиши скорее, обязательно! Как же сильно мне тебя не хватает; сегодня — так просто вою и умираю без те-бя. Сейчас (знаю и уверена) только ты рядом — вот что мне по-могло бы выйти из дурного настроения. Мой Женя…… Вчера встречалась с неким Комаровым (звонил, интересовался тобой), тебе от него огромный привет. Молодой он такой, совсем маль-чик, а по голосу — я его как-то старше представляла. О тебе много говорили. От этого ещё больше к тебе захотелось. Кома-ров сказал, что не ожидал, что я так выгляжу; говорит, лет двад-цать два — двадцать три, не больше. Говорит: «Ну, думаю, жен-щина тридцати с лишним лет, а тут — девушка совсем молоде-нькая…» Вот. Мелочь, а — приятно-то как!.. 14.05.2002…»

33. Геннадий Степанович.

«Ну вот, Женя… для начала — здравствуй. Долго не было ни видно тебя, ни слышно. Оля — помалкивала. По твоему судили-щу вопрос очень сложный, так как статья (основная) считается очень тяжёлой; и условного срока не предусматривает. По зако-ну за неё положено приблизительно десять-пятнадцать лет. Тю-рьма, как я уточнил — строгого режима. В общего режима кол-онию с такой статьёй не посылают. Поэтому одной из надежд в какой-то мере является юбилейная дата, которая будет ещё то-лько через три года (без малого) и которая связана с Победой в Великой Отечественной Войне. Так что особых иллюзий не пи-тай и лапшу народу на уши не вешай. Ту чашу, которая тобой выбрана, может быть, придётся испить сполна, если не подпа-дёшь под амнистию. С другой стороны, в этом есть и огромные преимущества. Во-первых, очень быстро взрослеют мозги, и на-чинаешь видеть жизнь без розовых очков. Именно такой, какая она есть на самом деле. Хорошо начинаешь понимать людей и коллектив. Место, где ты сейчас находишься, — это суровое ме-сто и одновременно полезное. Здесь можно стать и человеком, и подонком. Выбор — за тобой. Человеком, если будешь работать над собой; подонком, если будешь паразитировать над другими. Время покажет, кем ты станешь. Зная тебя как отец любящей тебя Оли, думаю, что будешь человеком с большой буквы, на которого под старость мы, как немощные люди (Нина Степано-вна и я), сможем опереться. Поэтому, пока сидишь, — смотри на тех, кто тебя окружает, помогай им, не ставь себя круче дру-гих. Читай книги, которые тебе передаём. Самое главное для те-бя — это начитанность и личное совершенствование в борьбе со своими пороками. Как мне сказали монахи, у тебя очень интере-сная жизнь впереди. Они говорят: «Пусть не боится — Бог на его стороне», «Главное, чтобы научился верно служить Ему и на Него уповать; всё остальное Он для него устроит». В Екатер-ининском монастыре есть очень старая бабушка. Её звать мона-хиня Евгения. Она уже около четырёх лет болеет раком. И, нес-мотря на тяжёлые боли, постоянно ходит на церковную службу. Так вот она тебе просила передать, что ей очень трудно, но она терпит, да ещё за других молится. Так и ты: чем тебе труднее, тем больше о себе забывай и молись за других. Если не знаешь, как — то своими словами. И этим многое приобретёшь. Это — её слова тебе. Она, кстати, тоже о тебе очень переживает. Узна-ла она о тебе от твоей Оли (моей дочери). Как-то они в храме познакомились и разговорились. У нас дома (как я понимаю — временно) появилась овчарка. Собака очень здоровая (имею в виду — большая). Пришлось её подобрать с улицы. Была очень истощена, так как в мошонке имела большую опухоль. Семнад-цатого сентября её оперировали. Недавно собака перестала кро-вить. Приходится часто её выгуливать. Звать её (назвали) Рекс. Чувствуется, что она была комнатной. Собака дрессированная. Правда, возраст её около десяти лет. И, как мне кажется, плохо-вато слышит и слеповата. Кобель. Как выздоровеет, думаю её отпустить на вольные хлеба (но не раньше весны, когда потеп-леет, а-то замёрзнет зимой-то). Правда, не знаю, как это сделать. Ведь и сейчас с ней гуляю без поводка. А она от меня не убега-ет. Из этого делаю вывод, что псы — очень преданные сущест-ва, не то что люди. Пока ночуем с Ниной Степановной в Олин-ой комнате. В нашей почему-то температура в последнее время упала до плюс двенадцати по Цельсию вместо положенных вос-емнадцати. Греет душу одно то, что до весны остаётся наяву всё меньше и меньше времени. Жду не дождусь, когда пройдут ноя-брьские праздники, Новый год, следующие март и апрель; когда в мае поеду за первыми грибами. Хочется верить, что когда-ни-будь (скоро) съездим вместе. К Оле приходил твой друг. Он ко-гда-то был у Владыки келейником. Пришёл (как я понял) к Оле в магазин и интересовался, где ты и как с тобой связаться. В общем, Оля ему всё рассказала. Он передал тебе привет. Сказал, чтобы ты не отчаивался. Всё по жизни бывает, главное — сде-лать полезные выводы. Обещал тебе написать. Кроме того, он сказал, что поступает в духовную семинарию и скоро, если даст Бог, будет священником. Вот вкратце и всё, что хотел написать в этом письме. Не унывай, такова бывает мужская доля. Глав-ное — сохрани свою семью (ты понял — какую). Твоя «жена» показала тебе на деле верность. За это её нужно ценить. Но не забывай, что ты — глава семейства и в ответе за неё. Учи её че-ловечности через свои поступки. С уважением к тебе — Генна-дий Степанович. Пиши, жду. 21 сентября 2002…»

34. Алёнушка.

«Тому, кого люблю. Нет для меня минут чудесней… Чем те, что мы проводим вместе! А я бы написала: тому, кого хочу…… Нагадал мне попугай счастье по билетику, Я три года берегу эту арифметику. Любовь — кольцо, а у кольца начала нет и нет ко-нца; Любовь — кольцо… Ты летаешь над рекой, песня безотве-тная Про зелёные глаза и про разноцветные. Любовь — кольцо, а у кольца начала нет и нет конца; Любовь — кольцо… От себя не убегай — никуда не денешься; Что же ты, моя печаль, попол-ам не делишься? Любовь — кольцо, а у кольца начала нет и нет конца; Любовь — кольцо……* Приветик, мой дорогой! Получ-ила, Женечка, твоё письмо сегодня от двадцать четвёртого янва-ря. Сижу, вот, выписываю продукты первой необходимости для тебя. Список какой-то «низкокалорийный»: конфеты, орехи, ко-зинаки и т.д. А что-нибудь посерьёзней, типа тушёнки или… Ну в общем, пойду сейчас в магазин и по возможности затарюсь (правда, не очень-то хочется видеть Панину; но ради такого де-ла — продуктов для моего любимого человечка — могу и поте-рпеть несколько минут рожицу этой… продавщички…). Комар-ов из своей Белоруссии от бабушки ещё до сих пор не приехал, и не понятно: когда он на службу ходит? И как с ним жена во-обще живёт?.. Вот он не приехал — помогать нести продукты на почту некому; буду сама надрывать (не от смеха) свой живо-тик… Да, заходила сегодня в «Би Лайн», как и хотела, узнавала про тарифы. Уже наши номера начинаются на 906-337… Сейчас при подключении даётся такой бонус: тысяча бесплатных мин-ут, но нужно их проговорить именно в этот день подключения. Прикинь: нахаляву бесплатно можно говорить шестнадцать час-ов! Обалдеть! Можно было бы долго наболтаться — в будущем. Но такой вот хитрый бонус… Пишу уже на следующий день. Ох, тяжело же было тащить всё на посылку. А ещё тяжелее — видеть «твою» Панину… Отправила четвёртого февраля, скоро получишь. Постаралась положить всё, что ты просил, кое-что … не влезло, так что получишь, что влезло. На прикольные трусы (с начёсом) и футболку денег сейчас нет, попозже — весной, к лету (хотя зачем тебе летом трусы с начёсом?!! У тебя же там… всё… сварится!.. А меня это не устраивает!!!). Да, отправила те-бе шоколадной пасты. Я тебе в прошлый раз отправляла орехо-вую, а в этот раз попробуй десертную, тоже хорошая. Ну, с ос-тальным разберёшься. Как только получишь — сразу напиши, чтобы я была спокойна, что всё в порядке, дошло? (В смысле — посылка дошла, а не до тебя «дошло»… Дошло?!.) Получила письмо и от Владимира. Мне не сложно; будет время в Самаре — доеду до этого адреса, узнаю; так что высылайте координа-ты. Женечка мой, Женечка мой хороший, так хочется минут — что мы проводим вместе… Сильно-сильно… Да, витамины ну-жно пить по две штуки в день (утром одну и одну вечером) или сразу две. Женечка, напишу ещё из Самары, побольше; на рабо-те свободное время есть. Целую тебя, мой любименький, во все приятные места! Очень жду твоих писем. Пока. 04.02.2003…»

35. Лариса.

«Женя, мой дорогой, привет!!! А у меня плохие новости: я по-пала в больницу, вместе с Таечкой. Подозревали сначала пневм-онию, то есть — воспаление лёгких, но поставили диагноз: бро-нхит. Но такой сильный кашель у неё был, даже пришлось ско-рую помощь вызывать ночью; у неё до этого (недели две назад) была температура высокая — тридцать восемь и восемь, но без всяких других симптомов, а потом сильно кашель задушил, так что с понедельника (с двадцать шестого мая) лежим в больнице на проспекте Карла Маркса. В первые дни настроение просто отвратительное было; наши больницы — это просто ужас! Всё такое грязное, убогое, старое. Я когда в палату зашла — чуть не расплакалась: такое мрачное зрелище. Только сегодня уже нем-ного привыкла. Мы попали в инфекционное отделение, а это — вокруг больные дети со всякими разными заразами, то есть — выходить из своей палаты практически нельзя. А сидеть всё время на одной койке, тем более с нашей Таечкой-непоседой, ну… кошмар! И знаешь, Женя, это, конечно, не сравнить, но — лежала и сравнивала и представляла твоё состояние, — когда ты попал в СИЗО, в камеру, в это ужасное замкнутое пространство. Это, безусловно, намного более жёсткие условия, но в эти дни (в больнице) мне всё чаще это сравнение приходило на ум. И, знаешь, я поняла: человек может привыкнуть почти ко всему: к одной розетке на весь этаж, к одному крану с горячей водой, к одному туалету и т.д. Поживёшь некоторое время — и успокаи-ваешься, живёшь тем, что есть. Да, а еда здесь такая отвратите-льная! Хотя понимаю, что не тебе мне жаловаться на всё это. Как ты всё это (всю адаптацию к такой жизни) психологически перенёс — не знаю; трудно представить, а наверное — просто невозможно. Такие вот у меня дела. Лежать здесь придётся не-делю (в лучшем случае). Хотела отпроситься домой, чтобы уко-лы дома делать, но помимо уколов много других процедур: ин-галяции, прогревание. Так что мне тут неделю по-любому при-дётся провести. Пиши мне почаще, Женя! Я так без тебя не лю-блю — долго; всё жду и жду твоих писем. А иногда так сильно хочется услышать твой голос, как будто ты рядом и шепчешь мне на ушко всякие любимые слова… Но, видимо, большая проблема сейчас — услышать твой голос. В июле увидимся, да? Поговорим тогда. Что тебе ещё рассказать? Такое одиночество внутри («Никто меня не любит, не жалеет……» — типа такого что-то) — что и повеселить тебя нечем. Могла бы повеселить тебя только своим присутствием рядом. Но пока и это очень трудно достичь. Недавно Викина Полина тоже попала сюда, в эту же больницу. Также ночью задыхалась и на «скорой» увез-ли. Но Вика с ней не лежала, бабушка тут была. Суд у Викиного друга перенесли, через две недели состоится. Правда, она с ним уже так близко не дружит, но говорит, что всё-таки переживает за него. Условно ему, наверное, не получится (хотя всё может быть), и она говорит: «В какую колонию его было бы лучше от-править?» Но я думаю, обойдётся без колонии, ведь уже девять месяцев (с момента … и до суда) прошло на свободе, не знаю… Посмотрим. Ну, ладно, Женя, денька через два ещё напишу, и ты пиши, пока я долго буду отдыхать (лето, каникулы), хочется побольше твоих писем получить, всё-таки они так быстро при-ходят, не так … как раньше. Целую тебя, сладко-сладко-нежно-нежно!!! Жду ответов, пока-пока… 28.05.2003…»

36. Панина.

«Привет романтикам! Здравствуй, мой Женюся!!! Сегодня на-конец-то получила от тебя письмо, хотя бы худенькое. «А-а-а… где же ты, Олюся?..» А ты где? Сам, между прочим, в ноябре только одно письмо и написал, а я его и ждала, чтобы ответить. Хотя из Самары девятнадцатого ноября отправила тебе тоже. Должен уже получить, наверное… А я смотрю: Женюсечка Его-рович стихи пишет! неужели — сам стал сочинительством зани-маться? или списал откуда-нибудь? Ну — мне приятно… Толь-ко что встретилась с Комаровым; а со мной Горбачёва была. Она посмотрела на него и говорит: «а помнишь, раньше вот так-ого же «дядю» Женей звали; губы у них очень похожие…» Я ей после объясняю, что Женя — это совсем другой человек, а она — «нет, такой же: две руки, две ноги, голова… ну и ещё — что положено…» Если честно, уже в который раз, когда иду на встречу с Комаровым и вижу его вдалеке — то вижу тебя; даже внутри что-то сжимается… Особенно, если он в такой же чёрн-ой кожаной куртке; как бы я хотела, чтобы это был ты… Он за это время ко мне тоже как-то привык, уже четыре года мы с ним общаемся довольно часто. Женюсь, а ты разве не получил боль-шую открытку, я её отправляла третьего ноября, в тот же день, что и посылку. И ещё я не поняла: ты из посылки всё получил, или не полностью? что-то ты про пасты шоколадную, десерт-ную и ореховую не упомянул? А? Уточни, пожалуйста, как-ниб-удь… Помнишь, ты про год рождения спрашивал, вспомнил те-перь? (семьдесят четвёртый)… Да, избаловала я тебя письмен-ным вниманием. Теперь две недели без письма — для тебя ката-строфа, да? Ну и ты тоже — порегулярней пиши, не один раз в месяц, договорились?! Да, пишешь, что недолгое свидание в декабре положено. В декабре или в январе? Уточните!.. Ну если так жизненно необходимо — то приеду … ! Да я и сама с боль-шим нетерпением жду этой возможности — увидеть тебя. Про-читала, как ты в конце письма «нежно и долго» меня целуешь… Как же хочется в реальности это получить, а-то только в мечта-ниях…… Оригинал ты мой ненаглядный… Женюся мой, Жен-юся…… Сегодня в новостях показывали, как в Ульяновской ко-лонии женился один заключённый. Прям в костюмчике цивиль-ном, батюшка их обвенчал; даже «номер-люкс» тюремный по-казали. Конечно, глядя на всё это, представила тебя и меня…… Сможешь ли ты быть таким надёжным…… Много всяких воп-росов… Комаров мне сегодня сказал, что тебе… просто удобно и выгодно, типа — посылки и оттуда (понял откуда, да?..) и от-сюда получать можно и т.п. А я сказала ему, что ты любишь ме-ня по-настоящему и будешь любить меня всю свою оставшуюся жизнь, с кем бы ты ни жил… А он говорит, что ты ещё до конца не понял — что именно нужно тебе в этой жизни. Вот. А я вот знаю, что тебе нужно; и кто тебе нужен… Да, сладкий мой сло-нёнок?! Вспомнила, как в такие же осенние-зимние-весенние тёплые-холодные, но — солнечные дни (больше четырёх лет на-зад) SMS-ку тебе постоянно отправляла: сейчас бы на машине, с музыкой, в лес погнать, на понтоны или ещё куда … помнишь? Господи, как же мало мы были вместе, рядом; но так надолго всё это запомнилось, даже странно как-то, да?.. То ли потому, что всегда было очень хорошо вместе, то ли потому, что никак не закончилось… то есть, общение прервалось не по чьей-то на-шей инициативе (твоей или моей), а в жизни так всё произошло. Может быть, если бы ты остался на свободе, давно разругались бы, а так получилось — отношения как бы «законсервирова-лись» и лежат в банке, а консервант всему этому — наше тепло, нежность, безумная страсть, безумное желание друг друга, кот-орое не проходит ни у тебя, ни у меня… Остаётся только ждать. Жить и — ждать. Чем всё это закончится — неизвестно… Что вам, Женечка Егорыч, ещё такого занимательного написать? Уже очень хочется тебя увидеть… рядом… в глаза твои посмо-треть… ножку, как ты любишь, сделать… губы твои мягкие це-ловать… Ой-ой-ой, нельзя больше об этом, я ведь совсем на другую тему хотела написать; но если честно — не пишется об отвлечённом… Женя, Женюся мой… В конце ноября в Самаре в районе Зубчаниновки устраивали огромную дискотеку в анга-ре (вроде — на каком-то бывшем заводе). Задумывали что-то типа «up-on-air»,* по два часа играли разные диджеи, до утра. Ну как-то они не до конца всё продумали; может быть — прос-то в первый раз. Ну народу была куча. У меня среди организато-ров той дискотеки оказались знакомые и я туда попала по VIP-приглашению (а вход стоил двести пятьдесят рублей). В общем-то интересно было посмотреть. (Это я тебе на отвлечённую тему). Ну ладно, Женюсь, буду заканчивать, ждите мои письма, теперь сразу два получишь; в декабре журнал жди(те); а может в декабре и меня жди(те), да? Целую сладко и нежно…… навсе-гда твоя неотразимая любовь и нежность…… (и неповторимая) P.S. Жду большого и продолжительного ответа (надеюсь, намёк понял?)!!! P.P.S. Извините за некрасивую бумагу (листы); ком-пенсирую всё это красивым конвертом! От папы тебе — привет большой (он тебя не «загрузил» ещё, а?)… 03.12.2003…»

37. Лариса.

«Привет, мой Женя!!! Долго уже ждёшь письмо? А вот и я! Как я тебе? Симпатичная? Это я в турецком костюме; на нём пришиты такие монетки, если танцевать, то они бренчат. Видно, что я тут загорелая, а? Такие вот от давным-давно прошедшего (в каком году?) лета воспоминания остались. В выходные полу-чила все твои письма: аж четыре штуки сразу! Такое было в ян-варе, очень приятно! Получается такое несовпадение: когда я по шесть писем в месяц писала, то так сильно ждала твоих ответов, а их не было… Теперь ты ждёшь и пишешь. Ну, постараюсь пи-сать почаще. И ты тоже!!! Женя, как же быстро летят дни… Ут-ром проснулась, ребёнка покормила, сама поела, в школу — и Таечка, и я на работу, с работы… и т.д… почти каждый день — одно и то же. Сегодня начал таять (конкретно, с ручьями) снег, и снова — весна; скоро уже снова лето; ещё один год без тебя, а потом ещё один… И ещё… И ещё… Очень долго… Очень хочу тебя увидеть. Может быть, числа восемнадцатого апреля? Я по календарю смотрю: после пятнадцатого ближайшая пятница — восемнадцатое. Буду на это время настраиваться. Нормально? Или попозже? Или пусть … приедет? А? Женя — уточни: точно в апреле короткое свидание положено, хорошо? (Женя, не пове-ришь: пока я пишу тебе это письмо — а пишу я его уже второй день — меня постоянно все отвлекают: то телефон в учительс-кой звонит без остановки (у меня — свободный урок, «окно» в расписании), то какие-то тетрадки проверять надо, то ещё что-нибудь… Ведь бывают у меня рабочие дни относительно свобо-дные, когда есть время, а тут…). Вчера ты мне приснился: как будто у тебя в тюрьме по лагерю ходим; долго была, не как на коротком свидании. Когда ты рядом со мной стоял — так волн-ительно, нежно-трогательно от твоего присутствия. Мой хоро-ший… Нежный… Соскучился по моей ласке, да?.. Всё отдала бы (точнее … всю) своё женское — для тебя… Чтобы хоть как-ое-то время ты был насыщен и спокоен. Тяжело об этом писать, в животе даже что-то сжимается. Ничуть не меньше тебя я… Люблю-люблю… А даже очень… Да, что почту получаешь — это хорошо; всё-таки какая-то полезная информация. Я когда в больнице лежала, тоже напокупала себе журналов (от скуки), и в «Вокруг Света» на сто сорок первой странице, где Nikon рек-ламируют, есть на чёрном фоне фраза: «Хочу его … всё брошу» — это про меня — к тебе… (Доволен? Улыбаешься?) Всё хочу посмотреть на журнал «Ридерз Дайджест», но в продаже его не вижу, постараюсь на следующий год выписать тебе, о’кей? По поводу публикации различных литературных материалов. С лю-дьми связаться пока не получается, видно телефоны (сотовые) устарели уже, т.к. отвечают: данный абонент в сети не зарегист-рирован. По домашнему Георгия нет, отвечает всегда его мама, но по-русски она говорит совсем плохо. Как только получится с кем-то связаться — сообщу. Женя, обещать ничего не буду, по-тому что со свободным временем сейчас тяжело. И если честно — побегать придётся по всяким конторам, а гонорар с этого — не думаю, что большой. Да и потом: как можно взять себе день-ги от человека, который за решёткой? Просто помочь попро-бую, но не в целях заработка, понимаешь? Список можешь пи-сать — это я о посылке. Во второй половине апреля, наверное, получится у меня отправить. Попозже порешаем, да? Так что пиши грамотный список: нужное-необходимое. О чём тебе ещё написать… Уже жду живого общения, поэтому много не пишет-ся… Да, из одежды на лето напиши: что нужно, хорошо? Ну, ладно, дорогой мой, буду заканчивать… Жду ответа твоего (ос-обенно о свидании информацию). Целую тебя, нежно и ласково. Да, ходила в магазин, там при упаковке товара в пакет всякие рекламки кладут. Высылаю тебе одну, почитай, приколись… «Вы устали от безрезультатных поисков любви?!…» Ещё раз целую, обнимаю; пиши, до встречи… Таечка-умничка, учится просто отлично… 26.03.2004…»

38. Панина.

«Женя, Женюся, привет! А это я — твоя рыбка! (точнее — ру-

салка)! Твоя девочка-«вдохновение». Решила в очередной раз сделать тебе …(хорошо?!.)… приятное… ну, ты понимаешь… Вышла погулять (в хорошем смысле, без «приключений» на … неё…) с Власовой и на почту зашла. От тебя пока ничего нет, но в выходные очень-очень надеюсь получить от тебя весточку. Вчера отец к тебе на свидание приезжал, но на свидание не поп-ал. По этому поводу выслушала от него несколько версий (а ты знаешь его богатую фантазию!): то — потому что девушка ещё какая-то приезжала (ну, ты понял, да?), то — в очереди был и не успел… А на самом-то деле — что и почему?!!… А в августе-то положено или нет? Пишите ответ. Такая погода классная, да? Тепло, красиво… Я тут на майских праздниках простудилась неплохо, в больницу залегла. Но из больницы выпишут, навер-ное, во вторник, так что пиши(те) письма — жду!!! Желаю, что-бы жизнь твоя, как море, Наполнилась любовью до краёв, И среди всех таинственных сокровищ Тебе желаю отыскать своё!.. На эти пожелания не обращай внимания, просто открыточка такая была в наличии. А про сокровища — желаю получить и не потерять… (помню-помню, как ты называл меня своим самым дорогим сокровищем…) А сколько дней идёт с главпочтамта письмо? А из посылки мыльно-рыльные принадлежности до те-бя дошли? (гель, мыло и т.д.)… Целую вас, мой дорогой Евге-ний Егорович, во всевозможные места. Жду, жду… Пока. (А чего я жду-то? А?) 15.05.2004…»

39. Алёнушка.

«Женечка мой, здравствуй! Вчера получила твоё письмо от двадцать второго сентября; оно меня покорило, поразило, чест-но! Я вот каждый раз, когда начинаю писать тебе письмо, заду-мываюсь: что ещё нового можно тебе сказать? Кажется, что ска-зали друг другу почти всё, что только можно. Оказывается — нет!!! И я жду твоего нового письма, жду твоих ласковых слов, хотя если почитать предыдущие — в них же всё уже сказано, можно просто взять и перечитать. Оказывается, что ещё далеко не всё сказано. Думаю, что этим письмом тебе удалось до меня «достучаться». Я согласна почти во всём, что ты мне пытаешься «достучать». Но я, со своей мнительностью, опасением… — страшновато как-то. А вдруг?… Моя молодость уже пошла на закат; всё-таки, знаешь, четвёртый десяток — не шутки! …! А тебе всего-навсего тридцать четыре… (Мне — «уже», а тебе — «ещё»…) Когда мы сможем быть (жить) вместе? Неизвестно… Но так этого хочется… Ты не представляешь, сколько же раз за день, за ночь (иногда) я гоняю эти мысли про нас, про будущее: что, как??? Безумное количество раз я всё это обдумывала… Тя-жело мне, очень… Есть такая старая песня (по телеку вчера Ал-легрова* перепевала): «На тебе сошёлся клином белый свет, Но — пропал за поворотом санный след; Я могла бы побежать за поворот, Я могла бы — только гордость не даёт; Сто дождей пройдут над миром, сто порош, И однажды ты услышишь и придёшь; Сколько зим, ты тихо скажешь, сколько лет… На тебе сошёлся клином белый свет»…* Вот и на тебе сошёлся клином белый свет… Ужасно не хочется быть обманутой; и одной го-нять все эти мысли так надоело… Не знаю, Женечка, не знаю… Надо рядом быть, а не так вот через письма это всё «обмусоли-вать». А про то, что «не придётся брать взаймы эту самую моло-дость», то это правда на все сто процентов. Всё моё внутреннее сияние — это ты мне давал; мою женственность — ты подчёрк-ивал и развивал; мой оптимизм по жизни — от тебя шёл. Без те-бя — об этом буду только мечтать, вспоминать твои прикосно-вения и нежность… (Помнишь «Нежность»? Опустела без тебя земля; Как мне несколько часов прожить? Снова падает листва в садах, И куда-то всё спешат такси… Только грустно на земле — одной, Без тебя… А ты — ты летишь, и тебе дарят звёзды свою Нежность… Как же трудно в мире без тебя… Если смож-ешь, прилетай скорей…)* Я тоже хочу этим жить, а не только вспоминать. А вот про то, что «ты для меня был обещанием но-вой жизни…» — действительно громко, но правдиво. Я, навер-ное, просто боюсь себе в этом признаться: бегал когда-то какой-то мальчик Евген (как по-грузински будет «мальчик», а?), а те-перь он — мужчина моей жизни. Странно, да? «Что мне мешает пребывать в любви?» Порой мне кажется, что ко мне счастливая любовь не относится. Нахлебалась я всего этого, столько проб и ошибок. Наверное, если бы мне в моей судьбе была предназна-чена любовь такая, то всё бы уже сложилось. А так, получилось только ухватиться за неё и немного подержаться… Женечка, я так хочу к тебе… Пожалуйста, постарайся смочь, быть таким, моим мужчиной!!! Учти все «минусы» и… Может, будет на на-шей улице счастье?!! Дайте же нам одну ночь!!! Хотя бы… Что-то так грустно у меня получилось, хотела как-то о другом: боль-ше тебя похвалить — какой ты молодец, что не побоялся мне (трусихе) сказать вот так всё… Что я рождена для тебя, что я — твоя женщина, твоя. Но как внутри больно от того, что я слышу от тебя это только сейчас, когда даже увидеть тебя невозможно; или хотя бы услышать!!! Почему раньше ты мне это не сказал? Или к тебе пришло это только сейчас? Почему раньше не остал-ся у меня насовсем, а уходил? Если бы стали жить вместе ещё тогда, когда ты был здесь, на свободе, так сейчас всё было бы по-другому; не могу больше об этом, а-то совсем разревусь… Сегодня ходила в суд; внизу на стенде, где расписание приёма — написано: секретарь Андриянова Галина Егоровна. Даже что-то внутри защемило. И почему-то захотелось, подойти, погово-рить… Заглянула в кабинет, посмотрела в глаза… За день через неё столько людей проходит, и, наверное, своих внуков (твоих) хочется. Я помню, как твоя мать мне говорила (тогда ещё отме-чали в «Орфее» твоё двадцатитрёхлетие), что уже и внуков пора растить, как положено, а ты даже не женился толком (разве ты на тот момент был счастлив с Мариной? Мучили ведь друг дру-жку). Представляла и даже такое… Вот сейчас Комаров твой придёт; звонил — опять у него с учёбой проблемы: «хвосты» с лета. Но не знаю: смогу ли я в этот раз ему помочь, посмотрим. Пока ещё есть кое-какие связи по «старым комсомольским кан-алам». Женечка, ты получил квитанцию на журнал? А-то об эт-ом ничего не написал. Всё я там правильно указала? Не перепу-тала? А что ты ещё себе выписываешь?.. Ладно, Женечка, грус-тно мне очень стало. Так хочется твоего мужского тепла… В Самару уеду к десятому октября, наверное… Буду ждать нояб-ря. Дни летят как-то уж очень быстро; так и жизнь пройдёт… Целую тебя, мой нежный мальчик, ласково прижимаюсь к тебе и обнимаю, твоя девочка… А если ты сам поговоришь, и нам дадут длительное? Попробуй!.. 04.10.2004…»

40. Лариса.

«Женя, милый мой, привет!!! Давно не писала тебе, но это не значит, что я о тебе не думаю и не вспоминаю. От тебя тоже да-вно ничего нет; последнее письмо от двадцать четвёртого дека-бря получила. Уже сомневаюсь: дошла ли посылка со всякими нужными вещами? Может быть, к выходным «словлю от тебя весточку» — как ты выражаешься. Женя, так тебя пообнимать, потискать хочется…… мишку-медвежонка моего любимого… Ну, ладно, сначала про другие темы. Я выписала для тебя журн-ал «Вокруг Света» на три месяца: апрель-май-июнь. Квитанция прилагается. Как только получишь в апреле первый номер (то есть — четвёртый за этот год), значит, всё в порядке, сообщишь мне в письме. На следующие полгода попозже выпишу, и ещё другой журнал (по возможности). Узнавала для Владимира про эту девушку с «Полиграфкомбината», созвонилась с ней, и она сказала, что этот человек доставил ей много бед, и неприятные воспоминания у неё остались после такого общения, что писать она не будет (хотя адрес я ей оставила). Она в этом году вышла замуж и сейчас ждёт ребёнка. И сказала, что очень удивлена: почему он её разыскивает (так как у него жена и ребёнок и т.д. и т.п.). Жень, я не знаю — что именно ты ему скажешь, ну, я ду-маю, скажи как на самом деле есть. Адрес Ильи я пока не узна-ла, не могу связаться с некоторыми людьми. Вот. Быстрей бы май — тебя увидеть. Хотя бы на три часика. Скучаю по тебе, иногда очень-очень-очень… Сейчас дни были напряжённые: Таечку в хорошую танцевальную группу определила, в художе-ственную группу… В эти секции, как в школу: всяких разных принадлежностей надо: карандаши, краски, пластилин… Ещё даже не всё купила. Теперь с этого года будет ещё в театральн-ой и танцевальной студии заниматься (вокал, хореография), так что два раза в неделю вожу её на занятия. Хотела бы её ещё и на английский язык, но пока раздумываю, может быть — и со сле-дующего года. Хорошо хоть родители деньгами помогают пос-тоянно, а-то в этом месяце пять тысяч рублей нужно за Таечку (и в школе, и на занятиях) отдать, а мне только за январь зарп-лату отдали. Надеюсь, весной полегче с деньгами будет. Ну, это так… Брат мой неделю назад объявился, всё отдыхал у своей любимой бабушки. Взрослый совсем стал. Теперь вот модный телефон себе хочет купить, просил узнать, сколько в Самаре он сто́ит. Сейчас с телефонами беда — подорожали на пятнадцать-двадцать процентов. Я себе тоже не успела купить, теперь бли-же к Первомаю. У нашей общей знакомой недавно состоялся суд. Запрашивали полтора года, но с помощью адвоката вышло полгода условно. Так что, говорит — начинаю новую, другую жизнь. Хотелось бы верить. Жизнь покажет. Так много думаю о том, какой ты будешь или каким ты станешь после освобожде-ния. Хотя смотрела на свидании в «твою глубину» (внутрь те-бя), и мне показалось: такой же ты и остался. Может быть, я бо-льше обращала внимания на то, как ты … ко мне — и поэтому решила, что всё так же: ничего не изменилось; а многое другое просто нереально было заметить за три часа. Хотя, если честно, оно всё-таки и главнее: как ты … ко мне; а потом уже всё оста-льное. Да, твой вопрос про ставку ценою в жизнь, ставку на му-жчину. Честно-честно: очень сильно этого хочу, но очень силь-но боюсь. Многого боюсь. (Прошлая наша с тобой жизнь совм-естная вспоминается…) Знаю, что любишь меня больше всех на свете, обожаешь безумно… Но — здесь очень много «но»… У меня за спиной очень большая ответственность: наша старшая (надеюсь — не единственная) дочь. И я просто обязана сделать для неё как можно больше, и сейчас — когда она маленькая, и тем более потом — когда повзрослеет. Если бы я сейчас была одна, то рассуждала бы иначе. Понимаешь меня? Сейчас с бюд-жетниками дела в финансовом плане не очень хорошие, могу остаться и без работы, а если останусь одна (без помощи роди-телей), то положение будет такое — даже не до посылок. Кроме писем вряд ли смогу тебе чем-то помочь. Очень мне хотелось бы ни от кого не зависеть, но сейчас не могу себе этого позво-лить. Понимаешь меня? Я хочу обо всём этом с тобой погово-рить. Точно написать об этом трудно. Потом ещё: чёрным пят-ном внутри осело твоё враньё; то у тебя есть какая-то девушка, то — у тебя её нет, то — даже не одна. То с кем-то ты на пирс приезжаешь, то кого-то из Самары встречаешь, то… Короче, в прошлом это всё, но бесследно ничего не проходит. За все свои действия и слова приходится отвечать и платить. Какой ты будешь рядом со мной? Какой был прежде? Или… Ты сможешь быть честным? Этого не знает никто. И об этом глупо говорить, это надо прожить; вместе, рядом… Но есть у меня опасения… Я, наверное, сумбурно излагаю «материал», но думаю — ты ме-ня понимаешь. Мне ничего другого не остаётся, только мысли свои «гонять» и — тебя ждать. Что в жизни будет, что произой-дёт завтра — никто не знает. Но меня всё-таки очень греет то, что где-то далеко за колючей проволокой у меня есть ты, моё родное, близкое, который любит меня и очень-очень хочет меня … видеть, каждую минуту жить рядом и всё-всё остальное при-ятное вместе, на двоих. Знаешь, сейчас у «Дискотеки Аварии»* есть очень популярная песня «Если хочешь остаться»,* не знаю: может, случайно ты её и слышал (наша Таечка вообще постоян-но эту песню напевает; хотя мне — как преподавателю — не по-нятен смысл самой первой строчки: «Все мелодии спеты»… Я лично не понимаю: как можно мелодию спеть? Насвистеть или налялякать — можно; но спеть — это как?!.). Так вот , в этой песне есть такие слова: «Остаётся лишь слово: я хочу быть с то-бой; жизнь прожить с тобой; жизнь любить с тобой; жить люби-мым тобой; каждый день жизнь делить с тобой; возвращаться домой; заправляя постель, жизнь дарить с тобой; обожать наш-их детей; постой, не уходи, будь со мной…» и т.д…… Так вот и я — очень этого хочу, как ты писал: «Счастье — это очень про-сто: знать, где ты будешь ужинать и с какой женой ляжешь спать». Наверное, так и есть на самом деле. Сильно не обращай внимания на мои «прогоны». Я тебя (сам знаешь) всё равно лю-блю-люблю-люблю-люблю-люблю-… (ой, какой широкий по-целуй получился, «волнительный»). Как же давно мы с тобой не целовались, да?!! Женя, пиши мне, очень жду. Пойду жарить котлеты (научилась), а потом с Таечкой на занятия. Целую тебя — нежно-волнительно… Целуем вместе с Таечкой… Пиши, очень жду. 19.03.2005…»

41. Геннадий Степанович.

«Здравствуй, мой уважаемый зятёк-первенец Женя! С уваже-нием к Тебе — отец твоей любимой Оли. Так уж, Женя, получи-лось, что решил написать тебе письмо раньше для себя установ-ленного времени. Меня мало интересуют прельщения мира. По-этому о делах внешнего мира писать не буду. Это всё для тебя есть пустое, отвлекающее от главного, — внутренней борьбы со своими пороками. Учитывая реальную ситуацию, заключающу-юся в том, что ты сидишь в тюрьме, где собрано много людей с большим сроком отсидки по тяжёлым статьям, мне хотелось бы поделиться с тобой и твоими ближними светом Христианской истины. И начну я вот с чего. Тюрьма — это очень хорошее ме-сто для совершенствования по одному из двух направлений. Ли-бо — для быстрого духовного роста, либо для последующей ду-ховной деградации. Это (тюрьма) своего рода ускоритель прео-бразований во внутреннем мире человека. Это то место, где Бо-жий Глаз и Божье Ухо ближе всего к человеку. Вот смотри, как использовали широкие возможности тюрьмы сидевшие после революции 1917 года священники и монахи для своего духовно-го роста (1).* Священник, который сидел, в этой книге говорит: «… в местах, как говорят, не столь отдалённых, я мог не просто слышать о пустынничестве, но и видеть эту отшельническую жизнь. И ей не мешали ни надсмотрщики, ни каторжный труд, скорее наоборот, старцы использовали это в пользу себе. То, что для других было наказанием, они воспринимали, как возмо-жность укрощения своих страстей, своих движений плоти. Мо-нотонная физическая работа только способствовала возможнос-ти их невероятного духовного роста, стяжанию особой молит-венности и отречению от суеты сует земного бытия… Свободен от излишеств, значит свободен и от гнева диавольского… Усла-да-то в смирении, а не в гордыне; истинное наслаждение не в грехе, не в страсти, а в стяжании подобия Божия в том, в чём возможно это для человека». Именно это можно более быстро достичь в тюрьме. Так как в ней есть для этого все условия. Как получается драгоценный камень алмаз? Обычный уголь попада-ет в неимоверно высокое давление и температуру (например внутри земли) и от воздействия этих факторов получается ал-маз. Либо наоборот, происходит сгорание этого угля. Посему, чтобы не сгореть от бездуховной порчности,* при довлеющих тюремных факторах, в которых приходится жить заключённо-му, сидевший священник советует: «Как это странным не пока-жется, но вести с воли … доходили до нас постоянно, только меня это мало интересовало, как и большинство сидевшего дух-овенства. Там понимаешь, что главное не внешнее, а внутрен-нее. Единственная возможность спасти себя, и тело и душу, это соединение с Богом, отрешение от всего мирского». Поэтому воспользуйся со своими однокашниками этим советом отсидев-шего старца. Ведь в тюремном заключении человек находится ближе к дверям Царствия Небесного, чем человек на воле. По-думай только, как мог бы преобразиться по воле Божьей внеш-ний Мир в сторону Благолепия Христианской Истины, — если бы сидящие в тюрьмах люди от чистого сердца, добровольно склоняя свою злую волю ради подражания делам Христовым молились тайно и явно за ближних об их душеспасительных ну-ждах… Ведь не зря в Новом Завете сказано, что рядом с распят-ым Иисусом Христом по правую и левую стороны от него были распяты два злодея (От Луки, гл. 23: п.п. 33; 39-43). Один из по-вешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же напротив унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому достойное по делам нашим при-няли; а он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда придёшь в Царствие Твоё! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю. Поэтому, если распятый на собственном кресте разбойник сам не делает шагов ко спасению и поучает распятого Христа (если ты Христос, спаси Себя и нас), не осознавая свою внутреннюю греховность, — то он обрекает этим самым себя на духовную смерть. Второй из распятых разбойников имел путь спасения через соучастие в делах Божьей добродетели. Так например он унимал распятого разбойника, препятствуя ему творить богоху-льство на Христа. Осознавал свою недостойность Царствию, ку-да придёт Христос. Считал справедливым что заслужил (И мы осуждены справедливо, потому достойное по делам нашим приняли). Не винил Христа и сердечно просил Его всего лишь о своём поминовении в Царствии небесном. И за это услышал от-вет: истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю. Же-ня! Из сказанного следует, что будучи пригвождённым к нака-занию на своём кресте в тюрьме — ты неминуемо будешь либо поносить распятого Христа, либо осознавая достойное дел, бу-дешь соучаствовать в своём спасении путём Божьей добродете-ли, как это делали сидевшие с 1917 года священники Правосла-вной Церкви. Отрывок из поучения старца тебе был приведён. Кратко поясню на примере действий Пилата и упомянутых в Новом Завете воинов (От Марка, гл. 15: п.п. 15-20), что значит поносить распятого Христа и в какой последовательности эта гнусность происходит. Вначале человек склоняет свою злую во-лю к поступку Пилата: а именно предаёт Христа своими действ-иями ради желания сделать угодное людям. При этом знает, что поступает вопреки учению Христа и его заветов. Затем же этот предатель выпускает на свободу посаженного за произведённое в городе возмущение и убийство Варавву. То есть, освобождает из заточения обузданный внутри себя корыстью выгодный по-рок, — убийцу своей души, последующий возмутитель своего внутреннего мира. Этим поступком он бьёт Иисуса и предаёт его на распятие. Сам при этом склоняясь всё более ко злу, влек-ущему через такой поступок в грехопадение с длительными для себя и соучастников последствиями. Затем воины тьмы (то есть, слуги Антихриста) отводят Иисуса в преторию и собирают весь полк. Иначе говоря, после указанного предательства Христа у предателя увеличиваются бесовские помыслы (собирается весь полк воинов), которые увлекают предателя к глумлению над введённым в преторию* Христом. Под действием этих воинов, а именно бесовских мыслей возникающих в голове предателя, его поступки, слова и всё другое уже направлено не на спасение своей души и душ ближних, а на удары Христа по голове, пле-ванию на него и отведению Его на распятие. Хотелось бы заме-тить, что в Новом Завете сказано (1 Коринф. гл. 11, п.3): …что всякому мужу глава Христос, жене глава — муж, Христу глава — Бог. Поэтому, если предатель предаёт Христа, то он распина-ет свою главу и становится безголовый. Ударять по голове Хри-ста, это значит поступать вопреки Богу-отцу и его заветам (в том числе и против его десяти заповедей). Как показывает жиз-ненный опыт и многолетнее наблюдение за судьбами людей, — конец у безголовых, не взирая на внешнее их мирское богатство и горделивую помпезность, ужасен. Центральным местом в Но-вом Завете является описание признаков любви (1 Коринф. гл. 13, п.п. 1-13). Прочти их и выучи наизусть. Ведь бесы тоже ве-рят и трепещут. Только любить не умеют. Иначе говоря не спо-собны к поступкам, которые соответствуют перечисленным о любви принципам. Такие поступки и есть дверь ко спасению своей души и тела в тюрьме, так как они указывают пути к соу-частию в Божьей добродетели. Это и есть для заключённого тот духовный свет, который одновременно является и оружием, и щитом против гнусов тьмы (в первую очередь бесовских помы-слов и творимых через них адских поступков). Как этими прин-ципами руководствовался Христос, — прочти внимательно Но-вый Завет, и ты откроешь многое для себя. В настоящее время побольше учись сам, чем поучай других. Пока у тебя не истёк срок (текут суровые будни и видны огромные нужды других людей) втайне молись за сокамерников. Не будь моральной про-ституткой, ищущей своей выгоды и тёплого местечка. Не полз-ай по костям других, не крысятничай и ради египетской похлёб-ки не совращай других. Не будь Иудой Христопредателем, дабы вечно не издохнуть в пустыне бездуховности блуда и одиночес-тва, через которую тебя ведёт сейчас Моисей (твой разум, вра-зумлённый Божьей истиной, дающей плод рассудительности). Тюрьма — это одновременно золотое дно для Божьих людей и Ад для богоотступников. Она зародилась ещё со времён Адама и Евы и является очень мощным средством в процессе преобра-зования внутреннего человека в осуждённом. Именно в ней та-кое стечение обстоятельств, что у каждого осуждённого внутри его душевного мироустройства всегда есть три распятых: Хрис-тос и по обе стороны от него по злодею. Которые, будучи при-гвождены к своим крестам, обращают и взоры, и стоны свои ли-бо в направлении Небес, либо в направлении Ада. Учитывая это, смелее дави в себе давно живущую жабу: жадности, подло-сти, трусости, лизожопства, менялы, подкупалы, ячества, Хрис-топредательства, своекорыстия, бесчувствия к другим в нуждах, чужими руками жарозагребательства, морального извращенства и прочей гнусности. Не ходи ради сиюминутной выгоды по тем путям, где смердит Адом. Пойми одно, всегда сначала сеешь, а уж потом никуда не денешься, — жнёшь. Ведь мир имеет свой-ство причинно-следственности. Поэтому — никаких «потом». Именно сейчас, когда трудно. А не когда легко. Не профукай свои золотые годы тюрьмы. Нужно, чтобы со временем в душе остался восторг: было трудно, а как вёл меня Господь! Господи Боже Мой, Слава Тебе за Это! Вот те узкие Врата, куда, как но-чная бабочка на свет, должен стремиться твой уклад жизни ради твоего же будущего. С уважением к Тебе, отец твоей любящей и надеюсь любимой Оли. Мне хотелось бы, чтобы ты мои пись-ма по возможности хранил и по возможности периодически перечитывал. Хуже не будет, если их также прочтёт ещё кто-то. Ведь в Божьей правде нуждаются все люди. И это нужно пом-нить ради всех нас и нашего общего будущего. Post Scriptum: Сегодня, то есть двадцать четвёртого апреля, возвратившись с работы, прочёл твоё письмо. В связи с чем кратко отвечаю. Во-первых, сейчас Христианский пост, а ты, как я понимаю, тоже христианин. Во-вторых, судя по твоему поведению, а следова-тельно понятно и какому «чтению» того, что тебе мной переда-но, не только не голоден, но и страдаешь от обжорства бесовщ-иной. На всё это православная церковь, пока ещё жив, рекомен-дует молитву и пост. Поэтому ради твоего же прибавления ума — посиди на баланде. Это для тебя как раз то, что нужно. По-смотри в себя и определи, кто тебе ближе — твои родственники и близкие или тупая злость и собственное самооправдание. Ин-тересно заметить, что ты за всё время не написал ни одного письма, где хоть на одну йоту упомянул бы о просьбе духовной. Например даже — прислать Православную книгу для тюрьмы, икону и т.д. для сокамерников. Ответить письмом кому-нибудь на его нужды. Что-нибудь сделать чьей-нибудь одинокой, оста-вшейся на воле матери сокамерника и т.д. Этого нет. Есть толь-ко с твоей стороны тупое поведение Каина (прочти в книге об этом, она у тебя есть: «Нил Мироточивый»* посмертное веща-ние). Учти, что впоследствии, живя именно так, унаследуешь вечное Божье проклятие. И это не мои слова, так учит писание. Советую тебе: не следует быть говном. Нужно чтить родных: мать, брата, жену… Но самое главное — Божью Святость. С то-чки зрения твоих вожделений, иначе твои запросы не назовёшь, я тебе скажу так: где сядешь, там и слезешь. В отношении пере-дач мне хочется напомнить: будет свидание — будет передача. Но так как ты свиданий не желаешь, то я ещё подумаю, а стоит ли вообще нам всем с тобой связываться? Потому что из твоего поведения следует, что мы тебе, кроме как дойная корова, вооб-ще не нужны, и подтверждает это всё отсутствие с твоей сторо-ны писем в том числе. В отношении срока отсидки у меня уже иногда возникает сомнение в том, что не короток ли этот срок для тебя? А может быть, надо было бы всё же двадцать пять дать? А-то мы вот молились, что-то доказывали, чем-то помог-ли. А на выходе оказалось, что это говно, сидя там, уже и паль-цы гнёт, вместо учёбы смирению? Начинаешь устанавливать оттуда сюда свои законы, там ведёшь себя не лучшим образом. Абсолютно холоден к делам православия и т.д. Если ты дума-ешь, что это всё театр, то ты ошибаешься. Ты с того же теста, что и мы все. Тоже смертен, тоже стремишься обрести хотя бы и маленькое, но человеческое счастье. А ведёшь себя, как бессмертный. Поэтому будь доволен тем, что есть, а не загибай пальцы. В отношении твоего дальнейшего будущего скажу тебе так. Под бесовскую дудку мы плясать не будем. Как «сына» тебя любим и стремимся помочь. Ну, а если уж тебе ближе бесы (внутренние зло и чёрствость), то в отношении их есть хорошие поучения Святоотеческих православных старцев. Которые на них с нашей стороны и проявятся. Попостись, подумай натощак о своём бытии и возвращайся к человеческому образу жизни, пока ещё на тебя не пало проклятие Каина в отношении «поче-тания» им нормального человеческого образа жизни и Бога. Ду-май, Женя, думай. Нина Степановна переживает за тебя. Оля тоже. 24 апреля 2005…»

42. Алёнушка.

«Женечка, здравствуй! Привет, мой слонёнок!!! Из Интернета недавно распечатала такие вот высказывания, можешь на досуге почитать — интересно… (Хотя, я знаю, что именно было бы те-бе от меня получить интересней на самом деле…)… Да вот, по-холодало, почти «зима» (хоть и лето). А мне вчера из Краснода-рского края друзья звонили; у них там плюс двадцать четыре по Цельсию. Даже в море можно купаться. Представить это труд-но. Почему у нас не такая погода? Позагорали бы, да, Женечка? (Где улыбка твоя?!.) Очень быстро летят дни. Когда Танышева весной видела, он мне сказал: «Неужели дождёшься? Это же так долго, и почти нереально…» Но время бежит: оглянуться не ус-пеешь — уже и лето пройдёт и опять — Новый год… А вообще-то: возможно всё, особенно если этого очень захотеть… Давно ему (ему) не звонила; зато с Серёгой «Танцором» разговаривала в выходные, он уже здесь (в смысле — в Самаре) с Юлькой, всё в порядке, уже дома. Даже завидно: как им с Юлькой сейчас вместе клёво… После разлуки-то… Вроде обещают выходные — три дня — на следующей неделе. Буду в Кинеле. Надеюсь, от тебя письмо придёт. Вчера ездила в «Ашан», продукты там де-шёвые, и вещи некоторые тоже, тебе бы посылку там собрать, так что пиши, если получится — постараюсь побольше отпра-вить. Да, мой первый любимый номер отдали, другой какой-то человек отвечает. Хотя с другой стороны — это ведь только ци-фры; главное — что у тебя там, внутри. Цифры можно восстан-овить, но чувства — нельзя вернуть; если что-то ушло, восстан-овить почти нереально. Женечка, ты там не мёрзнешь? Я не шу-чу, хоть и лето. Я у тебя про тёплые вещи спрашивала, напиши — что нужно. Трусы там с начёсом, кальсоны с подогревом…… (Да улыбнись же уже!!!) Кстати, тебе не нужно такое мужское бельё — штанишки (обтягивающие) и верх с длинными рукава-ми? Это я — серьёзно, не прикалываюсь. Недавно у «Мумий Тролля» вышла песня «Иди, я буду»* — Лагутенко, слова при-кольные: Я буду, я буду, я буду тебя красть, горечь моя, моя сласть; свет-свет-свет, я вижу путь, ароматом дурманит, вскру-живает, не продохнуть; иди ко мне, я буду, как жизнь твоя; я бу-ду твоим вуду; и поцелуем буду, и простудой; иди ко мне, я бу-ду; иди, я буду; оттуда, откуда потоком эти терпкие смолы, об-лизывая вкус неизведанной колы; уколы; сладкие-сладкие-слад-кие-сладкие плены щипают за вены шипами вселенной; иди ко мне, я буду…… Отправляю тебе частичку аромата, который так дурманит…… Дописываю уже на следующий день — сегодня первое июля. Порадовало тебя моё маленькое письмо? А? На эт-ом заканчиваю, целую вас (тебя и его — кто там, внизу) — об-нимаю, очень не терпится тебя увидеть, моего нежного и желан-ного мальчика… Пока. Пиши. Твоя Алёнушка… Избранные ма-ксимы и мысли Франсуа де Ларошфуко:* *** Невозмутимость мудрецов — это всего лишь умение скрывать свои чувства в глубине сердца. *** Достойно вести себя, когда судьба благоп-риятствует, труднее, чем когда она враждебна. *** Зло, которое мы причиняем, навлекает на нас меньше ненависти и преследо-ваний, чем наши достоинства. *** Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних. *** Кто слишком усерден в малом, тот — обычно — становится неспос-обным к великому. *** У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка. *** Никакое прит-ворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать — когда её нет. *** Нет таких людей, которые, пе-рестав любить, не начали бы стыдиться прошедшей любви. *** На свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была то-лько одна. *** Примирение с врагами говорит лишь об усталос-ти от борьбы, о боязни поражения и о желании занять более вы-годную позицию. *** Люди обычно называют дружбой совмес-тное времяпровождение, взаимную помощь в делах, обмен ус-лугами — одним словом, такие отношения, где себялюбие наде-ется что-нибудь выгадать. *** Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум. *** Самое большое честолю-бие прячется и становится незаметным, как только его притяза-ния наталкиваются на непреодолимые преграды. *** Старики потому так любят давать хорошие советы, что уже не способны подавать дурные примеры. *** Изысканность ума сказывается в умении льстить тонко. *** Мы ничего не раздаём с такой щедр-остью, как советы. *** Притворяясь, будто мы попали в расста-вленную нам ловушку, мы проявляем поистине утончённую хи-трость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет обмануть нас. *** Если мы решили никогда не обма-нывать других, они то и дело будут обманывать нас. *** Люди делают добро часто лишь для того, чтобы обрести возможность безнаказанно творить зло. *** Мы сопротивляемся нашим стра-стям не потому, что мы сильны, а потому, что они слабы. *** Вернейший способ быть обманутым — это считать себя хитрее других. *** В то время как люди умные умеют выразить многое в немногих словах, люди ограниченные, напротив, обладают способностью много говорить — и ничего не сказать. *** Пре-увеличивая чужие добродетели, мы отдаём дань не столько им, сколько нашим собственным чувствам; мы ищем похвал себе, делая вид, что хвалим других. *** Уклонение от похвалы — это просьба повторить её. *** Люди не любят хвалить и никогда не хвалят бескорыстно. Похвала — это искусная, скрытая, изящная лесть, приятная и тому, кто льстит, и тому, кому льстят: один принимает её как награду за свои достоинства, другой преподн-осит, чтобы доказать свою справедливость и проницательность. *** Нелегко разглядеть, чем вызван честный, искренний, благо-родный поступок — порядочностью или дальновидным расчёт-ом. *** Наше раскаяние — это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ. *** Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько. *** Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам од-ним. *** Тот, кто думает, что может обойтись без других, силь-но ошибается, но тот, кто думает, что другие не могут обойтись без него, ошибается ещё сильнее. *** Благодарность подобна честности купца: она поддерживает коммерцию. Часто мы опла-чиваем её счета не потому, что стремимся поступать справедли-во, а для того, чтобы впредь люди охотнее давали нам взаймы. *** Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность. *** Горе друзей печалит нас недолго, если оно доставляет нам случай проявить на виду у всех наше участие к ним. *** На свете мало недостижимых ве-щей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели. *** Высшая из ловкостей состоит в том, чтобы всему знать истинную цену. *** Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость. *** Хороший вкус гово-рит не столько об уме, сколько о ясности суждений. *** Ошиба-ется тот, кто думает, будто лишь таким бурным страстям, как любовь и честолюбие, удаётся подчинить себе другие страсти. Самой сильной нередко оказывается бездеятельная леность: зав-ладевая людскими помыслами и поступками, она незаметно по-дтачивает все их стремления и добродетели. *** Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюби-ли. *** Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы. *** Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других. *** Поче-му мы запоминаем во всех подробностях то, что с нами случил-ось, но неспособны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу? *** Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает. *** В ревности больше самолюбия, чем любви. *** Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем са-мым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет круп-ных. *** Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба. *** Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума всё замечают и ни на что не обижаются. *** Юношам часто кажет-ся, что они естественны, тогда как на самом деле они просто не-воспитанны и грубы. *** Всё, что перестаёт удаваться, переста-ёт и привлекать. *** Нередко нам пришлось бы стыдиться сво-их самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения. *** Больше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие. *** Когда судьба возносит нас сразу на такую высоту, о которой мы не могли и мечтать, то почти всегда оказывается, что мы не в состоянии достойно держать се-бя в новом положении. *** В серьёзных делах следует заботить-ся не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможно-сти, сколько о том, чтобы их не упускать. *** Истинно мягкими могут быть только люди с твёрдым характером: у остальных же кажущаяся мягкость — это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность. *** Быть молодой, но не-красивой так же неутешительно для женщины, как быть красив-ой, но немолодой. *** Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям, и недругам. *** Мы часто клеймим чужие недос-татки, но редко, пользуясь примером, исправляем свои. *** Лю-ди хвалят или бранят чаще всего то, что принято хвалить или бранить. *** Мудрый человек понимает, что лучше воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться. *** Порядочная же-нщина — это скрытое от всех сокровище; найдя его, человек ра-зумный не станет им хвалиться. *** Мы браним себя только для того, чтобы нас похвалили. *** Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать. *** Куда несчастнее тот, кому ни-кто не нравится, чем тот, кто не нравится никому. *** Нет более несносных глупцов, чем те, которые не совсем лишены ума…… Ну вот, Женечка, просветился немного? Поумнел? Не скучай! Целую всего!!!… 01.07.2005…»

43. Панина.

«Женюся, мой родной, моё-моё, привет!!! Мой сладкий, мой дорогой, солнышко моё, мой хороший… как же мне не хватает тебя. Во всём и … везде. Как же моё женское по тебе плачет. В натуре: я — твоя (твоя!) женщина!!! И как бы себя ни обманыв-ала — ничем это не обмануть. И ничем нельзя заменить и выте-снить. Было достаточно времени, чтобы это прочувствовать. Я никого… и ни с кем…, только ты, ты и о тебе, о тебе… И так хочется в твоих объятиях успокоиться, прижаться и застыть… надолго, навсегда… Потому что только в тебе, у тебя я счастли-ва, я довольна. Как такое могло произойти — не знаю… Но это уже произошло… и я — твоя. Как, чем зацепил — не знаю… но сразу стала твоей, и до сих пор не проходит. И знаешь — мне от этого так хорошо, где-то внутри так сильно это греет — что я нужна тебе, что нам вместе так сильно-безумно хорошо… Коро-че… Женя… я без тебя не могу. Ты мой навсегда, — я это чувс-твую всем своим нутром, уверена в этом, как ни в чём другом. Так хочется дать тебе всё это счастье, моя нерастраченная неж-ность — вся твоя; моё тепло — оно твоё!! А-а-а… Женя… ты меня хорошо чувствуешь, понимаешь то есть?! Как ты можешь так точно чувствовать моё настроение, моё состояние лишь че-рез строчки из писем? Научился ты меня ощущать очень-очень, наверное, потому что очень любишь, очень хочешь меня. Когда сильно внимателен к человеку, начинаешь чувствовать его даже на расстоянии. Не знаю, смог ли ты всё это так прочувствовать, если бы остался здесь? Есть что-то особенное в этих чувствах на расстоянии, в разлуке… Наверное, издалека виднее — что у тебя есть к этому человеку. Начинаешь ценить это бесценное, учишься понимать что есть что… И я не хочу без тебя. Письмо твоё от тридцатого июня сегодня получила…… Женюся, допи-сываю уже на следующий день. Прочитала то, что вчера написа-ла, и думаю, может, не сто́ит это отправлять?.. Знаешь, всегда так — на следующий день поотпустит немного — и уже по-дру-гому на вещи смотришь. Но всё это правда, просто моё женское взбунтовалось, а сейчас немножко успокоилось. Понимаешь ме-ня?! Теперь вот у меня забота: как к тебе попасть восемнадцато-го. Может, Комаров за мной приедет… Власова тоже съездить хотела, на тебя посмотреть. Я ей сказала, что ты — не медвежо-нок в клетке, чтобы на тебя смотреть… Не в зоопарке… Хоть и действительно — «в клетке»… Болею по тебе. Я так от этого ус-таю. Ну ладно, разберусь. Есть автобус — он едет из Самары в Саранск, но Зубова-Поляна — это где-то далеко на западе, ско-рее ближе к Рязанской области (судя по карте). Комаров поче-му-то не отвечает на телефонные звонки, трубку не берёт; мож-ет, обиделся; хотя, вроде, не на что. Всё зову его с собой к тебе на свидание, но он всё как-то… не может… Одной (поверь) тя-жело обратно уезжать, после свидания. Сам понимаешь… Же-нюсь, читаешь что-нибудь (ну, кроме журналов и моих писем)? Жалко, что нельзя книги присылать. Да, пиши список, буду по-сылку собирать. Жду очень-очень ваших, Женя Егорыч, писем, а ещё больше — свидания. Целую тебя крепко-крепко, очень жду встречи. Пока. Твоя… 07.07.2005…»

44. Алёнушка.

«Женечка, мой дорогой, привет!!! Тебе уже не так грустно?! Это я — к тебе нежным облачком прилетела… А конвертик-то какой весёлый, да?! Хотела картинок в письмо напечатать, но с принтером на работе что-то случилось, так что картинки в сле-дующий раз. Как самочувствие, как здоровье? Всё в порядке? Я тоже стараюсь не болеть, но не всегда получается сохранить спокойствие в душе и хорошее настроение. Иногда даже жду, когда придёт хорошее настроение, чтобы написать тебе. А-то сядешь на «гнусниках» писать, и письмо получается грустное. Да?! (Вот из соседнего офиса зашли и угостили шоколадкой. Я на работе письмо пишу. В соседнем офисе работают девчонки — чтобы ты ничего не подумал — кто меня шоколадками угощ-ает). Хотя иногда, при грустном настроении хочется тебе напис-ать, поплакаться, чтобы ты пожалел, успокоил. Но ответной ре-акции (т.е. твоего утешительного письма) приходится ждать до-лго. А так хочется, когда этого захочется, получить сразу, да?! Понимаешь? (Пью зелёный Ahmad с шоколадкой в настоящий момент). Да, про чай. Mabroc, конечно, хороший чай, но дорого: двести граммов — четыреста рубликов («1001 ночь»), просто крупнолистовой — сто восемьдесят пять рублей, в жестяной ко-робочке. Я куплю тебе на развес немного ароматизированного, как ты хочешь. В развес цены разные: от трёхсот пятидесяти до тысячи рублей за один килограмм. (Сейчас позвонили по телеф-ону из церкви Святой Троицы — просят оказать помощь по по-садке деревьев. Поступают и такие благотворительные предло-жения…) После свидания поехала в больницу, на обследование. Снова эту «кишку» глотала, чтобы врач смотрел: что у меня внутри. Теперь вот лечиться надо, диета и всё такое… Надеюсь, что поправлюсь (в смысле — выздоровею, а не — потолстею), может, и будет лучше. Сейчас листала журнал «Hello!» — там есть гороскоп, приколись (на эту неделю) для меня: «Возможно, Рыбы почувствуют некоторое охлаждение со стороны любимо-го человека. Это связано с тем, что ему захотелось постоянства и стабильности, а вот вы с его точки зрения ещё не готовы к та-кому повороту. Решать вам: уверить его в обратном или ждать (или ждать — ты понимаешь, так и написано: «ждать»!..), пока всё само образуется». Ну прямо про нас, да?! Прям конкретно наша ситуация!.. Ждать или уверить… Вот в чём вопрос. А для тебя: «… 25-26 июля покажите вашей второй половине, как она вам дорога. Ведь в последнее время вы, кажется, вкладываете в отношения намного меньше, чем получаете». Ну не знаю, прав-да ли? (Кажется, правда; как это ни смешно) Хочу тебе стихо-творение одно написать, это я тебе говорю: «Тысячи слов о тебе озвучивают одну мысль; ты у меня в душе; ты больше, чем про-сто жизнь. Ты у меня один сто́ишь бессонных ночей, бо́ли, ис-питой до дна, сгоревшей мечты моей. В тысячах снах с тобой. В тысячах дней без тебя. Так близко отсюда твой дом, но так дал-еко от меня. Знаешь, как я любила? Веришь, что я была тем, кто только тобою жил, и за тебя сгорел? Сырость. На улице ветер. Как хорошо, что не зной. Осень лучше, чем лето на каменной мостовой. А значит — есть повод выйти в безликий поток люд-ей, вернуться к суетной жизни, быть тенью среди теней. А как же ещё иначе? Назад повернуть нельзя. Я тоже гонюсь за удач-ей по числам календаря. Я тоже мечтаю о счастье, о самой прос-той судьбе, о лучиках солнца в ненастье, и… всё ещё о тебе. Я у тебя одна сто́ю сгоревшей мечты, длинных ночей без сна, чувс-тва вечной вины, тысяч слов обо мне, в тысячах дней без меня, стона в твоей душе, бо́ли, испитой до дна…»* Ну как, согласен? Так оно и есть?! Женечка мой… Скучаешь? Я очень-очень… Тоска… Помнишь фильм, где участковый сибирский милицион-ер приезжает в Москву?* И этого милиционера ещё играет Мо-розов* (который играл главную роль в фильме «Семь невест еф-рейтора Збруева»*), а московская девушка (её Варлей* играет) — тоже милиционер — поёт для него такую песню: «Ты говор-ишь мне о любви, А разговор напрасно начат; Слова я слушаю твои, Но ничего они не значат. Может, ты на свете лучше всех, Только это сразу не поймёшь; Одна снежинка — ещё не снег, ещё не снег; Одна дождинка — ещё не дождь… Когда-нибудь, но не теперь, Придёт любовь, чтоб стать судьбою; Придёт, как ливень, как метель, Всё заслонив вокруг собою. Может, ты на свете лучше всех, Только это сразу не поймёшь; Одна снежинка — ещё не снег, ещё не снег; Одна дождинка — ещё не дождь… И, может быть, вдруг я сама Тебе в глаза взгляну иначе; И ста-нут вещими слова, Что ничего сейчас не значат. Может, ты на свете лучше всех, Только это сразу не поймёшь; Одна снежинка — ещё не снег, ещё не снег; Одна дождинка — ещё не дождь».* Варлей поёт эту песенку со сцены, а Морозов — улетает в свою деревню сибирскую, дурак. (Дурак — это я про Морозова-мили-ционера, а не про тебя, как ты, наверное, догадался!..) Да, Жене-чка, ты получил «Вокруг Света» за июль? Читаешь? Представ-ляешь, вчера положила себе на телефон денег, да — не на свой счёт, а на кассе перепутали последние цифры. Теперь вот пыта-юсь БиЛайн убедить, чтобы мне обратно перевели; двести руб-лей жалко терять всё равно. Ну что, Женечка, сегодня я тебе не маленькое письмо написала? И песенку спела, и стихотворение прочитала … доволен? А-то всё жалуешься на меня. А я хоро-шая … ! Вот — даже ещё песенку тебе напою (помогай!): Где-то на белом свете, там, где всегда мороз, трутся спиной медведи о земную ось; мимо плывут столетья, спят подо льдом моря; трутся об ось медведи, вертится земля… Трутся они, стараясь, вертят земную ось, чтобы влюблённым раньше встретиться пришлось; чтобы однажды утром, раньше на год иль два, кто-то сказал кому-то главные слова… Ля, ля-ля, ля-ля, ля-ля, вертится быстрей земля…* Тоже, кстати, Варлей поёт. Вернее — поёт Ведищева,* а Варлей только рот раскрывает… Ну ладно, Жене-чка, целую тебя и обнимаю, жду твой ответ. Пиши!!! Сладко гу-бки мои любимые (твои) и ушки целую-целую-целую… Нежно-нежно… Я тебе весь мир подарю…* Только будь всегда со мной (Мартынов* пел когда-то). 24.07.2005…»

45. Панина.

«Надеюсь, через расстояние, Что нас с тобою разделяет… Ты чувствуешь, как я скучаю И как тебя мне не хватает! Я видела ночью во сне, Как разбивается звезда о звезду. Я без тебя теперь никак не могу, Ты во мне. Не думай, что я просто так тебе гово-рю Это всё, я с каждым словом трудней дышу; Ты моё, ты моё. Поезда, дробью колёса. Вот мы разные с тобой города, И вот мы разные с тобой имена, имена. Сохрани одно мгновение в памяти Обо мне, я буду вспоминать о тебе В тишине, в тишине. Привет, мой Женюська! Как ты? настроение в порядке?! Всё-таки пись-ма получать офигенно приятно, да?! Открываешь конвертик, во-лнуешься, ждёшь… (ой, ты, наверное, сам не открываешь, ну… всё равно радостно-приятно…). А вверху — это песенка такая, девочка поёт — Массква* — это её так зовут — девочку. Ты моё, ты моё… А песня называется «Седьмой этаж». (Надеюсь, мой папа в своих религиозных письмах-нравоучениях тебе не пишет песен-псалмов!..) Знаешь, с одной стороны — грустно после неприятных разговоров, но я подумала: зачем ещё тебя огорчать… Ведь я могу тебя порадовать, значит — надо чем-то повеселить, хотя бы открыточкой… Хотя иногда думаешь — и зачем мне всё это надо… Но, видимо, я такой человек — мягкий и добрый, и иначе не могу. Не могу тебя оставить… Сейчас чи-тала рекламу кинофильмов, есть такой — «Мой лучший любов-ник»* с Умой Турман.* Как увидела название — даже улыбнул-ась — это ж ведь про тебя. Про тебя в моей жизни. Не хотелось бы мне от этого отказаться, до сих пор не хочется. Сегодня поч-ти весь день идёт дождь (слабовато сказано «дождь» — небо во-да сплошь, воздуха нет совсем). И на лето совсем не похоже… Солнышка совсем нет, а ты такой бледненький…… Напитать бы тебя чем-нибудь — жизненным… ну ты понимаешь…… Зачем я тебе дана????? Ведь всё не просто так. Каждая встреча что-то несёт человеку, а тем более такие сильные эмоции, чувс-тва, когда оба так болеют всем этим, именно через себя пропус-кают и болеют. Помнишь у Харуки Мураками:* «Я не хочу … ни с кем, кроме своей жены!» Ведь бывает же такое! (у японц-ев) А у мужчин бывает? или это только в книгах … ? И ты, зна-чит, не хочешь и не можешь отказаться от меня? Ну и как быть, не знаю… Время покажет, или человек сам себе счастье лепит? А? Листочек заканчивается… Пишите, не унывайте, Женюсечка Егорович… У тебя есть такое счастье — это я, согласен?! Це-лую и обнимаю… 29.08.2005…»

46. Алёнушка.

«С Новым годом и Рождеством! Пусть горят огни на ёлках, Пусть смеётся детвора, Поздравления и радость Не смолкают до утра. Пусть исполнятся желанья, Пусть приходит счастье в дом. С Новым Годом! Пусть удача Вам сопутствует во всём! Женя, дорогой мой Женечка, привет!!! Сегодня получила твоё письмо от четвёртого декабря… Вот уже и зима… А хочется в лето (с тобой), в поле, в цветы… Не дари мне цветов покупных, Набери мне букет полевых, Чтобы верила я, чтобы чувствовал ты: Это наши цветы, только наши цветы… Заросло васильками небо, А ромашки — из солнца и снега; Полевые цветы, полевые цветы — Незатейливы, не капризны… Как простые мечты…* Ну ты даёшь, тоже ударился в писательство. Тебе пора издаваться, ес-ли все твои письма собрать, то на маленькую книжечку в самый раз получится…… А чё… Не шучу. Открытка должна быть с ароматом, пахнет Новым годом? Да и тетрадь с мелким уборис-тым почерком тоже получила. Попробую её продвинуть; наде-юсь, получится. Решила сразу на почте написать, чтобы ответ побыстрей пришёл. А более развёрнутый ответ — потом, в тих-ой, спокойной обстановке; будет время, придёт… Вот идёт по свету человек-чудак, Сам себе печально улыбаясь; В голове его — какой-нибудь пустяк, С сердцем — видно — что-нибудь не так… Приходит время — с юга птицы прилетают, Снеговые го-ры тают, И — не до сна; Приходит время — люди головы теря-ют, И это время называется весна… Сколько сердце валидолом ни лечи, — Всё равно сплошные перебои; Сколько головой о стенку ни стучи, — Не помогут лучшие врачи… Приходит вре-мя — с юга птицы прилетают, Снеговые горы тают, И — не до сна; Приходит время — люди головы теряют, И это время назы-вается весна…* Нет, Жень, ты не думай, что в следующий раз я напишу тебе только весной!!!… Перечитала ещё раз твоё пись-мо… И где ты, Женечка, такие слова (в письме) находишь? От-куда… Откуда они к тебе приходят? Вот опять звоню Комарову — не берёт трубку. Обещал мне и денег привезти для отправле-ния посылки, и — без ответа. Да, высылаю тебе марок на твои замечательные конверты. И где ты такие находишь… Журнал «Бизнес» или «Финансы» стоят дорого (что один, что другой) — тысяча сто рублей за три номера; то есть, на полгода — две тысячи рублей. Выписала тебе до мая «Стругацких» с января. Так что жди. Ну ладно, Женечка; письмо твоё дома повнимате-льнее почитаю и отвечу. Пока, целую крепко-крепко… Твоя… твоя… 10.12.2005…»

47. Панина.

«…он неспеша умывался перед зеркалом, когда в ванную во-шла она. Она потёрлась о него снизу вверх, поцеловала в спину и стала наполнять ванну. Потом скинула на пол халат и шагнула в тёплую пенящуюся воду. Он смотрел на неё, затаив дыхание. Воды было ещё мало, она белым ключом кипела вокруг её розо-вых коленей, маленьких ладошек, которыми она водила по пен-ным горам, и — он на секунду прикрыл глаза — вокруг груди, которая всегда так хорошо помещалась в его ладонях, как будто это было её главным предназначением. Вода то заливала, то от-крывала снова его взору соблазнительные выпуклые соски. Он почувствовал, что возбудился. — Так невозможно. Невозможно так безумно хотеть тебя. Я просто сатанею, когда вижу твои… — Мои что? — она подняла из пены ногу и покрутила ступнёй из стороны в сторону. — Мои ноги? Мои руки? Мои глаза?! — Глаза! — усмехнулся он. — Глаза, конечно. И руки, и ноги, и груди, и…… Она с интересом следила за ним из ванны. Он дум-ал всего секунду, потом скинул трусы и полез к ней, отчего вода сразу поднялась чуть не до краёв. Она хохотала и брыкалась, вода лилась на пол; он ласкал её под водой — скользкое и горя-чее любимое тело, — и дышал с трудом — так она его возбуж-дала. Господи, как он жил без неё? Разве он жил без неё? Какая унылая и безрадостная штука — жизнь без неё… В общем, Же-нюся, привет!!! Привет, мой сладкий, любимый, родной мой… Вот немного увлеклась воспоминаниями, а ещё — взяла пример с твоего письма, с твоей прозы. Понравилось? Зацепило чуть-чуть? Женюсечка, какой же ты молодец, спасибо тебе за такое письмо. Так мне от него полегчало, правда! И посмеялась, и по-радовалась от души. Представила сразу, как мы с тобой смея-лись вместе, долго и без остановки… И у самой улыбка на лице нарисовалась… Особенно про… «консерву и про шпроты»…… И про то, как «лениво так меня целует…» — так ласково — да-же представила, как наяву… И вообще — хорошо, что не поле-нился почаще писать, мне знаешь как приятно! Вчера пошла на почту — очень хотелось письмо получить, — но надежды было процентов девяносто, а тут — хлоп! — получите, распишитесь! (Вот освободишься — и распишемся, да?!.) Такая радость! Ну ладно, ладно, а-то перехвалю (шучу)! Женюсь, я просто не верю сама себе — ведь невозможно же думать так много о человеке (о тебе любимом), не видя его больше… шести лет!.. Неужели это так глубоко внутри, что ничем другим его не выкорчевать — это чувство, которое не даёт покоя? а? Вот и вчера — была в гостях у своего дяди (брата отца), и он показал кассету со свое-го венчания. А я всё смотрю — а у меня слёзы на глазах: ведь думаю я в это время — о нас, о тебе и обо мне. И я тоже так хо-чу, с тобой хочу (ну чем мы с тобой хуже Ленки Власовой и её оленя?!!…), чтобы ты меня на руках нёс, и по жизни тоже. Что-бы и я с тобой рядом — красивая, счастливая, твоя любимая… Мой дядя венчался в пятьдесят четыре года, а женат был триж-ды, представляешь?! Трижды… И он очень счастлив сейчас. А я хочу быть счастлива и в тридцать, и в сорок, и в пятьдесят… Возможно это? как ты думаешь? Сегодня была в больнице, по своим врачам пробежалась (стоматолог, невропатолог, гинекол-ог и т.д.), анализы сдавала — надо было так. И знаешь, Женюсь, так мне из Самары уезжать не хотелось. Всё там — такое знако-мое, родное даже… Теперь мне здесь гораздо проще многое сделать. Много связей и знакомых; а в Кинеле с этим всё не так. Ну ты сам понимаешь, что за люди в Кинеле; и почему они ко мне так… по-свински… Ведь даже не знаю — где буду жить через год. Поживём — увидим, да! Хочу, хочу, к тебе, к тебе!!! Женюсечка мой, так хочется целовать нежно лицо твоё, и губы, и глазки, и за ушком. Просто такая ласковая нежность… тихая-тихая… которая тихо никогда не заканчивается, да?! Сейчас я просто чувствую, уверена, что тебя посещают такие же чувства, как и меня; что внутри у тебя — то же, что и у меня. Бывает же такое, да? «…ты любишь конфеты и секс до утра, но дело не в этом, а в чём? А в том, что ты любишь меня!»* — это «Звери» играют, прямо сейчас. Ой, Женя мой, Женюся…… Тут недавно случай такой был, в начале зимы. Во дворе Антон Семашков около дома разгрёб снег лопатой, лампой паяльной высушил (!) площадку и на асфальте большими буквами краской написал: «Женя, я тебя люблю!!!» И все ходили и смотрели на это… «су-масшествие». А Женьке, наверное, приятно было, очень даже. Даже по-белому завидно… Понимаешь?.. Ну что, мой дорогой, очень жду января, тебя увидеть. Главное чтобы эта встреча пол-училась. На этом свой «нежный визит» к вам, Женюся Егорыч, заканчиваю; пишите, очень жду (писем и вообще жду)!!! Целую (как раньше, в ванной), не скучай! Твоя-твоя… 21.12.2005…»

48. Компьютер.

«…Просчёты или прегрешенья, Провалы, беды и сомненья, Печали, горести и боли, Не сыгранные в жизни роли С тобой случались без меня, И в этом я виню себя. Дни без мечты, без вдохновенья, Без искры Божьей и волненья, Предательское бла-годушье, Тусовок подлое удушье Хочу просить тебя забыть И вновь любовь благословить. Моё к тебе святое чувство — Не ремесло и не искусство, Не похотливое желанье, Пришедшее за новой данью. Оно, как позднее прозренье, Огонь, родившийся из тленья. Не измеряй его словами, Не оскорбляй полутонами, И счёт не предъявляй ему, Я виновата, но — люблю…… Мы слышим запах тех цветов, Что в юности цвели когда-то, Свида-ний, волновавших кровь, Мы и сегодня помним даты. История нечастых встреч Богата на любви признанья, На обещания сбе-речь В груди горящие желанья. Сегодня мы уже не те, Но глуб-же чувства и дороже, А пары в звёздной темноте На нашу моло-дость похожи. Ты в ожиданьи тёплых слов Мой голос слушаешь ревниво, Я в предвкушеньи бурных снов Твоих поступков жду строптивых…… Когда судьба опять шалит, Когда приходят мне сомненья, И сердце о былом болит, Я жду твоё прикосновенье. Как тока взрыв, как нервов срыв, Как ветра в полдень дунове-нье, И как волнующий призыв Твоей руки прикосновенье. Оно, как вздох в ночи печальный, Как чувств восторженных сонет, И как вопрос сакраментальный: «Меня ты любишь или нет?» Слу-чайное иль нет движенье Во мне рождает вдохновенье, И дарит за грехи прощенье Твоей любви прикосновенье…… Слабая же-нщина, женщина умная, Смотришь отчаяньем в прожитый век. Была ли весна беззаботная, юная? Был ли надёжный с тобой че-ловек? — Были дожди и жемчужные росы, Были попутчики, были друзья, Ветер расчёсывал девичьи косы, Но почему я сего-дня одна? — Сильная женщина, женщина милая, Что ж ненасы-тно торопишься жить? Или тебя окружали постылые? Иль не смогла никого полюбить? — Правду любила и честные правила, В горы ходила и в гости звала, Многих смутила и многим я нра-вилась, Но своё счастье ни с кем не нашла. — Случайная жен-щина, женщина тайная, Желаний остаток с кем хочешь испить? Сможешь ли на жизни своей окраине Так же, как девушка, пыл-ко любить? — Странный вопрос, да ты глупый, наверное. Мо-жет ли кубок тебя напоить, Если вино в нём нетронуто тёрпкое, Если тебе очень хочется пить?!…… Когда комплиментом меня совращаешь, То вдруг беспричинно проклятья бросаешь — Прощаю. Когда ты от мнимой причины болеешь, И нервами ря-дом со мной не владеешь — Жалею. Когда каждый взгляд твой с надеждой ловлю, От мыслей восторженных ночью не сплю — Люблю…… Всё как в кино — нелётная погода, Разъединённые дождём сердца, Мешает объясниться нам природа И продлевает ожиданье без конца. А может, это знак — Всевышний Подска-зывает жизнь не торопить И не искать ответ на выдумки Шекс-пира — Нам вместе всё же быть или не быть?…… Я позвоню, когда придёт любовь, Когда в глазах твоих растают льдинки, И из-под глянца мартовских снегов К родному сердцу прорастёт тропинка. Ты скажешь, что любить не мудрено Под щебет птиц весеннею порою, Куда сложнее свить веретено Прекрасных чувств ненастною зимою. Добавишь также, что писать стихи Не тяжелей, чем изъясняться прозой, И что любовь моя, как модн-ый хит Или души изысканная поза. Я позвоню тебе, когда опять Во мне весна разбудит ритмы Прэсли, ведь в марте всем нам снова двадцать пять. Я позвоню тебе, родной мой, если… …… От дней далёких сотворенья мирозданья, От крика рожениц, да-рящих жизни свет, Ход бытия определяет ожидание И вера в ис-полнение надежд. Талант стремится стать столпом хрестома-тийным, Ждёт часа в президенты кандидат, А фаворит стропти-вой самодержки Ждёт отлучения, свой отслужив парад. Процен-ты ждёт еврей, как с неба манну, И лавры жаждет на чело коме-диант, Мечтает Божий раб пропеть добру осанну, А чаевые пол-учить — официант. Как солнца ждут, устав от зла ненастья, Как милость ждут всесильного Творца, Свой год, свой день, свой миг шального счастья Ждут разлучённые судьбой сердца…… Уже который день идёт не в счёт — Жизнь врозь, как пир в чу-жом саду, Любовь нам снова ставит незачёт И пересдачу в буду-щем году. Незыблема любовь моя к тебе, Но что такое вечная любовь В моей короткой, как прыжок, судьбе, В твоей печали, сотканной из снов? Мне начертал Господь тебя любить, Но по-забыл соединить сердца. Ромашка предсказала вместе быть, И умолчала на вопрос — когда? …… «Нет повести печальнее на свете…» — Шекспир великий убеждал себя. Нет более прекрас-ного сюжета, Чем умереть любимым и любя…… Мы разложи-ли весь пасьянс, Но нет победного венца, Судьба, как карточ-ный паяц, Опять смеётся нам в глаза. В тебе ищу спасенья плот, Как ищет гавань барк в ненастье, Но бьёт волна о правый борт С какой-то непонятной страстью. И нас уносит в темноту, В не-бытие, в полурассудок, В водоворота пустоту, В исход дневного время суток. И вдруг всё стихло, тишина, Ласкает бриз смущён-но лики, Там где был вал — лишь рябь видна, Где стон стоял — лишь чаек крики. Так в чём была моя вина? И в чём должна я повиниться? Ведь истина любви одна, Ей на двоих не раздели-ться. Ты просишь, тяжело вздыхая, О неземной любви, о счас-тье, И я удел твой понимаю — Для женщины быть вечной стра-стью…… Давай забудем боль былых обид, Любви не будем строить эшафот, Ещё не исчерпали мы лимит На песни из высо-ких нот. Высокой истины настанет час Для сказанных о чувст-вах слов, А майский снег проверит нас И нашу непутёвую лю-бовь…… Что думается — скажется, Что хочется — свершится, И то, что только кажется, В реальность воплотится. Предел меч-ты — желание Иметь свои владения, За подвиг ожидания Снис-кать вознаграждение. Но ветром в даль гонимые, Дни в дымке жизни тают. Что хочешь ты, любимый мой, Не говори я знаю… …… Я знаю, что такое счастье — Это когда с надеждой ждёшь И твёрдо веришь, что однажды, Отбросив гордость, ты при-дёшь. Я знаю, что такое радость — Это когда среди тоски Вдруг задрожит душа в экстазе, Холст оживят любви мазки. Я знаю, что такое нежность — Это когда, измучив, боль Уйдёт, и ран коснётся свежесть Губ преданной мечте Ассоль. Я знаю, что та-кое щедрость — Это когда, изведав ложь, Униженный понятьем бедность, Стакан «Столичной» делит бомж. И что такое глуп-ость знаю — Это когда посредством слов Друг другу двое объя-сняют, Зачем придумана любовь…… Цветы с утра тебе несут В любви искатели удачи, Ты мне бросаешь на ходу, Что это ниче-го не значит. Твой телефон, вот чудеса! Меня с утра дурачит — Девичьи в трубке голоса. Что это может значить? В ответ твер-жу, что ухожу, И жить начну иначе. Ты убеждаешь — без тебя Я ничего не значу. Верёвка, мыло, табурет — Решаю так задачу. Но ты за мною на тот свет Узнать, что это значит. Так и живём, как два крыла, К любви одной в придачу, Ты влево тянешь, вправо я, И это что-то значит…… Опять у нас непониманье, Вновь повторился Вавилон — Мои в любви тебе признанья Зву-чат твоей весне не в тон. Увлёкся ты иль я забылась, Я ль совра-ла себе иль ты, Гадалки предсказанье сбылось Или крушение мечты? Далёкий вечер мне приснился, Закономерно или нет, В нём поцелуй наш не случился В семнадцать безрассудных лет. Мудрее стали мы с годами, Нет бесшабашной суеты, Тот вечер снова между нами, Вновь без любви уходишь ты…… Всё как всегда, но мысли гложут, Что жизнь годится лишь на стаж, Вновь кто-то занял место в ложе, А мой билет на бельэтаж. Другие ездят за границу, На раутах им подают, Сегодня Рим, а завтра Ницца И в доме роскошь и уют. Что ж у меня в сухом ос-татке? Вон потолок опять течёт, В любви застой, нет дыма сла-вы, И кредиторов счёт растёт. Казалось, надо сделать малость: Родить детей, построить дом. А в зеркале маячит старость. Так всё же, жизни смысл в чём?…… Прошлой ночью осенило, Что такое есть любовь — Умереть в объятьях милых, Но воскресн-уть утром вновь…… В любви измена не прощается, Предатель-ство не подлежит забвению, И лишь однажды осенью случается У поэта вдохновение. Взгляд пристальный не выдержав, ты просишь Списать на быт досадные издержки. Нет права на из-гиб у корабельных сосен, И остаётся просьба без моей поддерж-ки…… Испепеляя преданность и нежность, И иссушая страсти родники, Незваная приходит стерва-ревность, Бессмысленная спутница любви. Лишая рассудительности умных, Злом отмечая грешных и святых, Серебряные разъедая струны, Она врывается в сердца без понятых. И затухает звон небесных песен, Обида искажает красоту, И с оскорблённой подозреньем честью Уход-ят искренность и верность в пустоту. За роскошь самолюбия и чёрствость, За недоверие и вымыслы свои Мы платим дань судьбе за ревность, Играя свадьбы на пожарище любви…… Всё суета. Лишь дух летает над землёй, И соблюдая мудрость бытия как данность, Все формы сущие разумного белка́ Клеймит поня-тьем — Целесообразность. Подчинено всё воле высшей И Соз-датель По кругу выстроил движенье тел. А что же вынес в чист-ый Знаменатель? Какой идеи абсолютный Беспредел? Движенье — жизнь. И смерть как часть движенья, А цель рождения — по-добное родить. И в этом ли судеб коловращенье Заложен глав-ный смысл Понятия «любить»? Из сфер небесных Возвращаюсь вновь на землю К себе подобным, преподобным и чужим, Бес-сильна не любить, Твою любовь приемлю, И ухожу, чтобы лю-бимой Быть… Ответ… Усталость от любви иногда становится ненавистью… Я так устала… Твоя… 15.02.2006…»

49. Твоя.

«Ну, здравствуй… Время будет идти… Боль будет исчезать… Сердце станет льдинкой… Я буду жить… В моей жизни ещё бу-дет любовь… Обязательно будет ещё, слышишь?.. Но я всегда буду ждать только тебя… Я мучаюсь и плачу по ночам. Но всё равно продолжаю думать о тебе. Ты знай: я могу ждать тебя всю жизнь, даже если ты никогда больше не придёшь ко мне. Я буду любить тебя самой чистой и нежной любовью. Я стала её рабыней! Она как будто завладела мной, и я не в состоянии от неё освободиться. Я знаю, что ты уже многим девушкам причи-нил боль и ещё многим причинишь. И даже та, которая, как и я (дура) (обе мы — дуры) (дуры — все мы, кто сейчас с тобой), сейчас рядом с тобой, будет также страдать, как я сейчас. Пото-му что ты не можешь не причинять людям боль. Ты будто игра-ешь. Ты влюбляешь в себя, а потом просто уходишь… Но я всё равно буду ждать тебя. Я буду ждать молча, никого не прося вернуть тебя, не предпринимать никаких попыток, чтобы как-то связаться с тобой. Иногда я клянусь себе, что забуду твоё имя, номер твоего телефона, все дни и ночи, проведённые с тобой. Но я понимаю, что невозможно забыть то, чем живёшь. Эти воспоминания — наказание за мою доверчивость, за мою взрос-лую глупость, за мою безумную (во всех смыслах) любовь. Я знаю, что ты недостоин таких жертв, но, тем не менее, не могу не думать о тебе. Я хочу сказать тебе: живи и радуйся каждой минуте своей жизни. Твоя жизнь, как я теперь поняла, насыщен-на и весела. И только жаль, что ты вычеркнул меня из своих воспоминаний. Скорее всего, милый, ты не прочтёшь эти строки до конца, но я высказалась и мне стало легче. Набрала это пись-мо на компьютере, чтобы ты больше не видел моего тёплого по-черка. Дай Бог тебе счастья с другой! Твоя… 14.03.2006…»

50. Храм Божий.

Он перечитывал письма, пришедшие за шесть лет. Прочитав очередное письмо, он разрывал его пополам. И ещё пополам. И ещё… Мелкие лоскуты бумаги отправлялись в уже выросшую на полу камеры ПКТ* бумажную гору… Безжалостно уничто-жил свои разорванные бумажные чувства… Не важно — кто на-брал на компьютере и распечатал письмо от четырнадцатого ма-рта. Впереди у Храма было ещё одиннадцать лет лагерной жиз-ни. Существования. Существования злостного нарушителя ре-жима, которому не положены ни свидания, ни настоящее, живое тепло родной, любимой женщины. Кто из них — родная?.. Кто — любимая?.. Половина жизни прожита, а — кому он нужен? И — кто нужен ему? Столько любви в бумажных лоскутах, а разве он любил и любит кого-нибудь из любящих его?.. Нет, теперь он не будет читать письма, которые найдут его; ничьи. Он будет уничтожать их, даже не взглянув на обратный адрес. Вышвыр-нет из себя весь внешний мир, как тот вышвырнул его из себя. Игра под названием «Жизнь» — закончилась. Толком и не бы-ла. Осталось лишь выживание. Иначе и не назовёшь… Голос Алёнушки продолжал петь в его ушах:

«Не сложилось у песни начало;
Я не знаю, кто прав, кто не прав;
Нас людская молва повенчала,
Не поняв; не поняв, ничего не поняв

Просто встретились два одиночества,
Развели у дороги костёр;
А костру разгораться не хочется…
Вот и весь разговор… Милый…»*

 

 

SMS-послесловие.

24 декабря 2017

Таисия Храмова
17:37   Ну здравствуйте… отец…

Евгений Храмов
17:49   Здравствуй Тая. Да, как бы печально это не звучало, но я твой отец…

 

25 декабря 2017

Евгений Храмов
10:25   Здравствуй Таисия! Может как-нибудь увидимся? Только пусть это будет нашим маленьким секретом.

16:16   Таисия ты не хочешь со мной разговаривать?

Таисия Храмова

16:23   Подождите, я отвечу через 20 минут

 

26 декабря 2017

Таисия Храмова

9:39   Не вижу смысла в дальнейшем общении. У меня нет веры в кровные узы, мне совершенно нейтрально как вы поживаете. Свой маленький секрет можете оставить при себе, потому что мне не хотелось бы тратить время на совершенно ненужное общение, лапша, которую вы попытаетесь накинуть мне на уши будет слетать быстрее, чем вращается земля вокруг солнца. Я человек занятой и поэтому попрошу меня больше не беспокоить. Удачи вам, всего доброго.)