Михаил Бородин. Хроника Севера (сборник очерков)

Долго не знал с чего начать… Наверное надо с того, что случайностей не бывает. И многое происходит в нашей жизни независимо от наших желаний и планов…

Я думал о Севере еще, когда учился в институте в г.Екатеринбурге. Изучал там такую науку как бухгалтерский учет. Написал несколько писем в ряд организаций ( два в авиаотряды базирующие на Севере и еще по адресам которые нашли) с желанием у них работать после окончания института, но положительного ответа не получил. Получилось так, что когда я стал уже большим и грамотным специалистом, ситуация сложилась так, что остался на материке без работы, и единственная работа оказалась именно на Севере, именно в Ямало-Ненецком автономном округе. Сначала это оказались разовые командировки, а спустя некоторое время единственной работой.

Итак, как это началось. Как меня осваивал Север…

В самом начале хочу сказать, что все повествование ведется исходя из всего того, что я чувствовал, мне говорили, что видел сам, а это может несколько расходиться с техническими данными, историческими и другими источниками. Ведь каждый из нас видит, чувствует и понимает одно и тоже по-разному.

Это было в конце 1990 годов. Упали резко доходы в семье. И тут мне предложили подработку в аудиторской фирме. Режим работы позволял мне отлучаться на довольно длительное время, а надо было как-то поднимать троих детей. В соседней аудиторской фирме не хватило двух человек для командировки в новое тогда образование Фонд медицинского страхования, которое уже проработало год. И этот объект оказался в г.Салехарде. Тогда было два новшества :

– год назад было опять введено губернаторство.

– год назад был сформирован новая структура ФМС.

На эти должности в ЯНАО были направлены двое молодых комсомольских лидеров (на губернаторство Ю.Неелов, а директором ФОМС А.Мещерин). Как должны работать эти структуры никто не знал толком, и через год работы было решено вызвать специалистов , которые смогли бы проанализировать , проверить и подсказать. Так я в первый раз оказался на Севере.

Салехард особенный город. Это единственный город в мире, который находится непосредственно на Полярном Круге. Он делит город на две части – одна Приполярная зона, другая уже Полярная зона, но хорошо то, что обе имеют одинаковые льготы для жителей.

В первый раз

С чего начался у меня Север… С аэропорта. Тогда это были два двухэтажных здания. Довольно серые невзрачные коробки.А за ними было нечто невероятное. Вроде все как везде – люди ходят, какие то дома, машины, но все это как объято и пронизано особенной атмосферой, энергетикой и еще чем-то тем, что сразу не поймешь.

Ошеломили другая пронзительная насыщенность атмосферы, внимательность и дружелюбность абсолютно незнакомых нам людей.

За порогом аэропорта нас встретили бесконечные снега, много –много белого света и снизу и с боку и сверху, бескрайность просторов до самых далеких горизонтов и далеко за ними и густая насыщенность воздуха, было ощущение что не дышишь им в пьешь его…

Это оглушило так, что мы просто потерялись во всем этом. Хотя выглядело все проще : сел самолет, получили багаж, нас встретили, посадили в машинку, довезли до гостиницы, накормили в буфете невероятно вкусно (особенно поразил малосольной муксун), помогли устроиться, убедились что все в порядке , и все.. завтра утром пришлем машинку.

О гостинице следует рассказать отдельно. По сути это было двухэтажное общежитие для канадских специалистов (что они там и где, строили, не знаю). Внутри оно имело модульную структуру. То есть внутри довольно тонких,но достаточно теплых стен (ничего и ниоткуда не дуло и морозом не тащило) все стены могли переставляться. Можно выстроить шикарные апартаменты, много одноместных номеров, двух- трех- четырех местные номера-комнаты. Все зависело от того что надо для конкретной на сегодня ситуации. Когда иностранные специалисты отбыли домой, здание стало гостиничным комплексом (на момент нашего прибытия оно было самым современным и лучшим). Было свое независимое от города отопление, гараж. Про буфет – кафе, я уже говорил.

Стояла гостиница на самом въезде в город, даже еще немного до него. Вокруг простирались белоснежные бескрайние просторы. Настолько бескрайние, что стало как-то уныло на душе (но это ощущение потом ушло без следа, когда мне получилось ближе познакомиться и подружиться с этой бескрайностью). Чуть правее, из окна были видны какие-то острые шпили, или палки высокие – непонятно было. Пошли смотреть что это за такое.

Эта была географическая широта Полярного круга, которую обозначили таким символом (памятником то это не назовешь). Это был две полуокружности – одна поменьше, другая побольше – и две высокие стелы – также одна повыше, другая пониже – на некотором расстоянии (около двух метров) друг от друга. Это все символизировало условную широту, за которой начинался Полярный Круг. Меньшая сторона было Приполярье, большая сторона уже Полярный круг. Местные жители называли еще этот символ « Памятник погибшей колбасе». Дело в том, что так совпало, что когда этот символ установили, исчезла по торгово-экономическим условиям колбаса в магазинах. В 2000-х годах этот знак перенесли на другой конец города.

Рядом стояло три стилизованных чума, в которых располагался ресторан, который так и назывался «Три чума». Но нам туда не рекомендовали ходить. Там «гуляли» националы – ненцы. Они трезвые нормальные в общении, но когда выпьют (а спиваются они после первого раза как спиртное выпьют, так как у них отсутствует в организме фермент, нейтрализующий спирт, и после этого организм постоянно требует спиртного – так мне, объяснили) они становятся абсолютно непредсказуемыми и неуправляемыми, и у них просыпается недоброжелательность к пришлым белым людям, а еще ненцы всегда с ножами традиционно ходят.

Но в гостиницу мы приезжали уже вечером. Принимающая сторона была внимательна к нам (и я могу гордиться, что это были новый и первый губернатор ЯНАО Неелов Ю.В. и его соратник и друг – первый руководитель ТФОМС Мещерин А.С., собравшие впоследствии вокруг себя команду единомышленников, которые знали и любили Север, и долгое время противостояли завоеванию Севера тем, кто имел желание только поиметь что-то с него, не думая о его особенностях и судьбе).

Это была первая моя командировка в этот замечательный край.

С этим периодом был очень яркий момент. В пределах этого задания, у нас была выездная командировка в г.Новый Уренгой. Ждали посадки в самолет по указанному времени. Регистрация прошла, багаж сдали. Вдруг объявляют, что надо просто бежать на посадку – а до вылета еще полчаса? Сели в самолет. Как только все сели, сразу пошли на взлет. Когда мы разворачивались еще, я увидел, что на аэродром надвигается черная стена. Почему черная? Потому, что солнце было за нами, а тучи против солнца кажутся черными. Но это была стена снега, поднятая в воздух могучим ветром. Он еще не навалился, но был уже на краю аэродрома.

Далее наш маленький бесстрашный самолетик рванулся навстречу этой туче-стене, не долетая сколько надо, одновременно с взлетом сделал крутой разворот (так, что я увидел под собой бетонную полосу из иллюминатора), дал газу,оттолкнулся от плотности тучи, и продолжая взлет, ушел резко вверх по касательной в чистое небо. Кто-то скажет, так не бывает, так не может быть – я это довольно часто слышу, когда рассказываю про Север. Но это все выглядело именно так . Пилот, после набора высоты, извинился перед нами за не очень приятный взлет, объяснив это тем, что если бы мы не улетели, то остались бы недели на две на земле из-за надвигающегося бурана (а тогда, непогода продолжалась недели две – я в этом уже в последующих командировках убедился), а самолет нужно было возвращать в Новый Уренгой для другого рейса.

Сам г.Новый Уренгой мне очень не понравился (как тогда, так и гораздо позже). Большая деревня (очень большая), с современными многоэтажными зданиями, широкими улицами, торговыми центрами, построенная на гнилых болотах с дурной энергетикой.

Вот было таким мое первое знакомство с Севером.

О переправе

Мне кажется, что далеко не все люди путешествовали так или иначе. Поэтому я начну чуть издалека.

Многие дороги рано или поздно упираются в речную преграду. Так, едешь, едешь, дремлешь под убаюкивающий голос мотора, легкий ветерок от сквозняка плохо закрытых окон и, вдруг, стоп… впереди вода, а дорога продолжается на другой стороне реки. И моста нет. Почему? Это по разному бывает. Либо мост еще не построили, либо смысла нет строить по множеству других разнообразных причин. А как на другой берег перебраться желающим?

Я встречал три возможных варианта:

На лодках перевозят людей и грузы на другую сторону. Менее затратно, но долго и много не увезешь.
Можно поставить понтонную переправу. Понтон – это плавучая площадка. Их раскладывают на воду одну за другой от одного берега до другого. Это эффективно на нешироких реках (хотя в районе г.Надым из-за больших трудностей в постройке моста стоит именно две таких переправы). Неудобство здесь такое, что такая переправа полностью перегораживает движение корабликов и лодок. Поэтому приходится периодически посередине разводить две-три секции понтонов, чтобы пропустить по реке скопившиеся лодки, суденышки и кораблики. Но тогда стоят машины, которые хотят очень быстро переехать на другую сторону реки.
Через реку ходят паромы. Опять же они могут быть двух типов. Но в основе это просто плавучая баржа-площадка, на которую заходят люди, и заезжает транспорт. В одном случае эта площадка от берега до берега перемещается по тросу, протянутому от берега до берега, а в другом, эта площадка прицеплена к буксиру-пароходику, который и перевозит эту баржу-площадку от берега до берега.

Но самая великая переправа в моей жизни была и есть переправа через реку Обь в районе Салехарда. Она является составной частью магистрального соединения между двумя ключевыми городами Ямало-Ненецкого автономного округа – г.Салехардом и г.Лабытнанги. Расстояние между ними около 30 км, из них порядка 2.5 км река Обь.

Следует сказать о некоторых особенностях и курьезах вокруг этой переправы.

Транспортная особенность состоит в том, что аэропорт находится на Салехардской стороне, а железнодорожный вокзал на Лабытнангской стороне. Жители г.Лабытнанги тоже хотят летать на самолетах, а жители г.Салехарда пользоваться железнодорожным транспортом. Причем, даже тогда, когда реку нельзя пересечь ничем по погодным и климатическим условиям. А самолеты и поезда не ждут не прибывших по погодным условиям, а уходят по расписанию.

Административная неувязка -п.Аксарска и г.Лабытнанги находятся на Лабытнангской стороне Приуральского района, а административный центр района находится наСалехардской стороне и даже в 30 км от г.Салехарда.

Социально-бытовая особенность. Примерно половины жителей г.Салехарда вынуждена работать на Лабытнангской стороне, так как в городе нет промышленных предприятий (кроме множества финансовых департаментов и дирекций разного характера, через которые финансируется финансовое обеспечение всех сторон жизни ЯНАО, но на всех там мест рабочих не хватает). А половина жителей п.Харп и г.Лабытнанги , которые находятся на Лабытнангской стороне постоянно работают в г.Салехарде и п.Аксарка, которые находятся на Салехардской стороне. А на работу надо приезжать каждый день. А погодные условия реки бывают разные и часто неблагоприятные для успешной переправы. Да еще желательно каждый день возвращаться домой через ту же реку.

Отдельно следует обратить внимание, что ассортимент, количество и цена товарной массы, продаваемой в г.Салехарде зависит от состояния переправы, так как основная товарная масса прибывает на железнодорожную станцию Лабытнанги, а затем перевозится через реку в г.Салехард.

Вопрос о постройке магистрально важного моста между двумя берегами идет с конца 30-х годов прошлого столетия. Было несколько уже утвержденных уже проектов строительства, в силу реальных природных условий к моменту начала строительства резко изменялась геологическая ситуация установки опор моста, и приходилось начинать все изыскания и исследования практически с нуля.

Экономический момент. Численность жителей не столь велика, и экономически стоимость моста не окупится никогда. А финансовые вопросы в настоящее время решаются с помощью интернета.

Тот, от кого зависят социальные проблемы переправы, не испытывают проблем ни с переправой (есть у них свои технические средства), ни с обеспечением товаров, поэтом это остается проблемой жителей более низкого социального значения в жизни городов, зависимых от переправы. Даже такой вопрос, где ждать паромы на разных берегах реки, особенно когда холодно, дождливо и ветрено, да еще с малыми детьми, не решался многие десятилетия. Не было защитных павильонов и точек горячего питания. А иногда приходится ждать очень долго… Но это ведь касается только тех, кто не обеспечен служебными спецсредствами и высоким положением. А этим обеспечены единицы по сравнению с общим количеством нуждающихся в бесперебойной переправе, а от этих единиц и зависит как быстро и комфортно можно пересечь такое препятствие в 2.5 км как река Обь. А у кого не болит, тот и боли не ведает.

А как можно добраться с берега на берег? Когда вода чистая, круглосуточно ходит 4 парома, когда становится легкий лед, пускают суда на воздушных подушках, когда лед становится чуть крепче ходят вездеходы. Когда лед становится крепким , через лед пускают автотранспорт. И еще через переправу перевозят вертолетами. А по относительно средне крепкому льду (трещит, но держит, а еще слышно и даже видно как вода бежит и журчит подо льдом) народ идет пешком. Особенно те, кто опаздывает в аэропорт и или на железнодорожный вокзал. А что делать? Транспорт ждать не будет, а на «воздушные подушки» желающих в 10 раз больше , чем мест? Вот шлепают по льду с вещами, детьми. Ну и просто на работу или с работы. А что делать? Не верите? У меня есть реальные фотографии. Это не романтика, это просто бытовые условия жизни.

Есть еще и частники на легких суденышках (на воде) и снегоходах (по легко-среднему льду), но статистика такая, что до 15 таких частников за сезон вместе с пассажирами забирает себе река (тонут). Сам видел, когда в плохую ветрено-дождливую погоду очень злой деловой дяденька со срочными документами решился пересечь еще с двумя попутчиками, из ожидающих на берегу, на моторной лодке частника – торопился очень. Метров в 70 от берега от удара волны лодка перевернулась и через долю секунды на поверхности были только волны. Течение очень сильное…

Но это только присказка, а сказка впереди…

Мое знакомство с переправой состоялось в декабре 2004 года, когда меня уговорили приехать на работу в г.Лабытнанги. Прямым авиарейсом я прибыл в г.Салехард. Там меня встретили, посадили в машинку и мы поехали. До этого я никогда не видел таких бескрайних просторов. Трудно описать мое потрясение и ощущения от этого. Я был просто ослеплен и оглушен этим всем, что увидел, что я смог до конца понять и осознать только через некоторое время.

Его Величество Север принял менял благосклонно. Было не очень холодно – всего около минус тридцати ( но там мороз сухой, и поэтому по уральски тянуло на минус двадцать). Было ясно и солнечно. От аэропорта до переправы около 5 км.

Матушка Обь была покрыта толстым льдом, и поэтому по льду свободно ходил автотранспорт. Ледяные дорожные полосы постоянно расчищаются . Прямо как ледяной асфальт. Перед самым въездом-выездом на лед ставятся посты ГАИ и службы МЧС для контроля и светофоры. По всей ледовой переправе стоят знаки указатели (некоторые остаются даже на лето, и интересно видеть летом на песчаном берегу дорожный знак, например «крутой поворот»).

Итак, я сидел в машине потрясенный и ошеломленный просторами и бескрайностью. Но километра через два нас остановили возле поста ГАИ (тогда он еще там стоял), я тоже вышел из машины и не знаю, хватит ли у меня слов или еще чего-либо чтобы описать увиденное.

Я был не просто потрясен, а был просто раздавлен… Пост ГАИ стоял на возвышенности, от которой уже начинался спуск к реке. Меня просто придавила до состояния моей физической ничтожности эта громада и бездонность чистого ярко синего морозного неба с ядовито-белым ослепляющим пятном солнца. Казалось, что оно прожигает и проходит насквозь через мою ничтожную плоть. Это было царство снега, льда и холодного сурового солнца. В отличие от неба материка на небе не было размытостей и полутонов красок. Краски были разделены как линиями – синее было четко синим, розовое было четко розовым, желтое было четко желтым и т.п. Все цвета жили сами по себе, не смешиваясь друг с другом.

На уровне моих глаз был четкий черно-серый контур довольно далеких гор Полярного Урала (до них было километров 50). От них веяло такой мощью и силой, что хотелось перед ним прямо здесь преклонить колени. Горы сверкали и переливались снежными склонами с зеленовато-серыми прожилками, на которых снег и лед сдувается жесткими ветрами.

Чуть ниже , на противоположном берегу стояли дома г.Лабытнанги. Казалось, что они просто вмерзли в снега и льды, выглядели студено-холодными и казались сказочными декорациями в театре.. Прозрачность морозного воздуха была такая, что были видны окна, оконные переплеты, хотя до них был более 10 километров.

Еще ниже, надругом берег были видны какие-то строения, чуть левее фигуры портовых кранов, похожие на замерзших жирафов, забредших погулять на берег реки.

И, наконец, во всем своем великолепии и величии, покрытая ледяным панцирем Матушка Обь. Она возникала откуда-то из бесконечности, мощной широкой лентой занимала все видимое пространство и уходила в такую же белоснежную морозную бесконечность. Это была река в состоянии покоя. Хотя она была укутана льдом и снегами, она была жива и все также катила свои черные могучие волны в Обскую Губу к морям Северного Ледовитого Океана. Снегопадов накануне не было, вся поверхность льда сияла, сверкала, переливалась всеми цветами и оттенками от непроницаемого черного до непереносимого для глаз ослепительного белого. И это не выглядело просто раскрашенной картинкой. Это все нечто было живым существом. Оно меняло цвета, переливалось , меняло свою форму…

Так , на Снежной Королеве ослепительной для человеческого глаза красоты, высокомерно глядящей черными до беспредельной глубины глазами, колышется от дуновения ветров белоснежная шуба, и ворсинки на шубе переливаются и играют всеми цветами под лучами холодного полярного солнца, переливаются и играют всеми цветами под лучами холодного сурового полярного солнца.

Четырьмя тонкими полосками на поверхность льда затейливыми полосками легли полосы дорожного движения, по которой ползли точки машин.

Когда мы проехали мимо поста ГАИ на выезде на лед, я оказался внутри сияющего снежно-ледового безгранично-бесконечного царства. Мы не ехали, нет, мы плавно перемещались в ней. А снизу гулко и мощно несла свои черные воды подо льдами Обь. А чтобы мы, ничтожные не забывались, она иногда взламывала с треском корку льда и выбрасывала под колеса машин порцию воды. Мол, не забывайтесь там, «цари природы» , помните, кто здесь властвует.

Два с половиной километра при разрешенной скорости 50 километров в час. Простая арифметическая задача. За сколько времени можно преодолеть это расстояние. Но мне показался бесконечностью этот первая дорога от берега до берега. Позже так уже не казалось. Я проезжал на машине, проходил пешком и туда и обратно. Но такого ощущения уже не испытывал.

Видимо, потому что я уже стал частью этого всего. Меня принял Великий Север.

А тогда, в первый раз, я был одновременно и поражен, покорен и раздавлен величием всего этого. Это было как обряд посвящения в новый таинственный незнакомый мир. Вся моя сущность сначала растворилась во всем этом, а потом, когда собралась обратно, это была новая обновленная Великим Севером сущность, открывающая мне дорогу в эту волшебную страну, сказку, доступную далеко не всем приходящим к ней. Я знал только одно, что мне разрешено здесь остаться и жить. Меня не изгнали и приняли.

Таким было мое первое знакомство с ледовой переправой в декабре 2004 года.

Я долго пытался понять, почему в 2004 году так произошло. Ведь еще в конце 90-х годов уже был и Севере в командировках наездами 1.5 – 2 месяца. Знал прелести передвижения по зимникам, потрясся в вертолетах и самолетах (тогда АН-2 еще летали – холодные дребезжащие как последний старый трамвай в морозную ночь), видел полное цветное северное сияние в п.Новый Порт, познал вкус строганины из рыбы и мяса, вкусил оленью кровь, трясся от холодов и ветров, но никогда не испытывал того, что испытал в декабре 2004 года.

Видимо, одно дело наезжать в командировки, а другое дело когда приезжаешь жить надолго. Не зря говорят , чтобы узнать что-то о каком-либо месте, понять его, надо там пожить.

В дальнейшем пересечение переправы при любых погодных условиях стало частью моей жизни,привычным элементом образа жизни. Но всегда величие и красота Севера покоряла меня, и я ей преклонялся и преклоняюсь до сих пор.

* * *

Когда лед зимой уже толст и крепок, идут снегопады, усиливающие льды, постоянные морозные дни, то к переправе не много вопросов – трактора очистили проезды и все опять поехали на машинах с берега на берег. В давние 40-е года прошлого века даже наплавляли лед до 6 метров высотой и пускали с берега на берег железнодорожные составы через ледовую переправу.

Другое дело, когда метет. Шальные ветра смешивают на просторе реки массы снега, льдинок в единое месиво, так, что в один момент становится не видно ни лево, ни право, ни верха, ни низа – одно сплошное облако вокруг. И если так оказался на контролируемой переправе, то просто стой на месте и жди когда МЧС, который дежурит у переправы, придет искать и спасать «царей природы», когда ветра выплеснут свою энергию и это облако упадет на льды Обские. Найдет, откопает и дальше отправит.

Но становится теплее. Снег и лед стали мягче. Лед закрывают для проезда грузовых машин. Начинается первый этап торговой блокады в г.Салехарде (ведь товары приходят на ЖД вокзал г.Лабытнанги). Через лед пропускают только легковые машины. Сверху лед слизывает потепление, снизу усиливается потоки воды и лед становится тоньше.

Но бывают в пору потепления налетают снежные бураны, заморозки продолжаются, и тогда верхняя часть льда превращается в снежно-ледовую кашу, а вода все чаще пробивает проруби и покрывает это все чудо – озерами (почему чудо?Да потому что не понятно где под большой лужей на льду прорубь). Получается такое водно-снежное болото неопределенной глубины. Тогда работники переправы проводят замеры, корректируют дорожно-ледовые указатели.

Так я возвращался в апреле или из командировки, или из отпуска домой,но мне нужно было из аэропорта (южная сторона) добраться до г.Лабытнанги (северная сторона). В аэропорту «переправщики» запросили дороже, чем обычно, но с учетом, что это реально были последние дни переправы для легкового транспорта, я согласился. Водитель привез кого-то в аэропорт и ехал обратно.

Машина была настоящий внедорожник – не салонно-асфальтовый, какие часто на материке выдают за серьезный внедорожник. День был хмурый с отдельными проблесками солнечных лучей, которые в один миг делали все ярко-контрастно объемным. Серое становилось черным, белый снег ослепительно ярким. Своей нетронутой белизной он оттенял серый оттенок уже намокшего льда, сползающую серо-черную кашу из снега и льда. Под лучами света эта масса начинала вспыхивать и переливаться разноцветными звездочками. Затем солнце пряталось за тучки, и все опять становилось тускло-серым.

У поста ГАИ лед был хорошо укатанным. Но метров через 50-80 это ледовое полотно начало переходить во все углубляющуюся колею. Сначала просто в колею, затем в колею залитую водой, а ближе к середине реки в сплошную лужу. Дорогу чистят тракторами, поэтому слева и справа образуются снежные валы высотой до 2 метров. Когда становится тепло, то трактора уже на лед не выходят и выпавший снег тает и превращается в реку неведомой глубины между двумя берегами(да еще река добавляет снизу через трещины и полыньи воды).

На льду было с десяток машин, и все настоящие внедорожники (от «буханок» до «нив» и серьезных иномарок).

Водитель сказал –« Говорил что я дорого беру. Сам видишь, какая дорога. Мне просто на тот берег сегодня вернуться надо. Я бы не поехал, да жена на материк улетает сегодня на все лето. А переправа сегодня уже встанет»

Перед нами была сплошная водная поверхность, посыпанная как торт снежинками и льдинками. И мы плыли по этой снежно-водяной каше больше чем половину переправы друг за дружкой (машины), пока не начались неожиданности.

Машин за пять до нас одна попала в трещину во льду. Она сначала просто резко наклонилась на правую сторону, затем «клюнула» носом вперед и застыла как-то под углом над поверхностью льда так, что стало видно задний мост (водитель успел, как пробка из шампанского вылететь через дверку из машины). Идущие за этой машиной стали «растыкиваться» кто куда – ведь в такой обстановке останавливаться нельзя. Хотя по правилам переправы расстояние между машинами должно быть до 50 метров, но тех кто шел перед нами это правило видимо не касалось – ведь идем все весело и дружно. Что может случиться!

Машина, которая шла следом, чтобы не столкнуться взяла резко влево и почти полностью вошла в рыхлую стену снега на обочине, за ней машина взяла резко вправо на снежную обочину, влетела на нее, и под невероятно маленьким углом стала переползать первую машину по этой обочине на предельно малой скорости (но все-таки переползла). Остальные машины шли достаточно далеко и просто остановились.

Дошла очередь до нас. Ясно было что из такой обстановки надо уходить.

Возле нас высота стены –обочины было небольшой. «Мой водитель» очень спокойно что-то переключил, и что-то нежно напевая, направил машину на снежный барьер слева. Что он делал кроме напевания нежной мелодии, я не знаю. Но далее, машина уткнулась в снежно-ледовой сугроб, зацепилась колесом за него, за что-то твердое и взлетела на самый верх сугроба. Теперь справа от нас внизу было водяное русло дороги с остановившимися в ней машинами, а перед нами была снежно-влажная рыхлая целина.

Что там «американские горки»… Взревев мотором, взяв нужную мощность, мы помчались к уже видневшемуся берегу! Помчались… точнее сказать поперлись …так-так-так-так-так. Тихонько но верно. Вперед и только вперед. Остановка катастрофе подобно – по самую крышу застрянем в снегу. При этом я понимаю, что колеса льда или еще чего твердого не достают.

Машина качалась при этом вверх, вниз, налево наклонится, направо, задница просядет так, что небо видно, мотор вниз пойдет так что снег на лобовом стекле….так, так, так, так, так – хоть как , только вперед без остановки. И все это под ласковую нежную песенку. Затем, резкий разворот почти на месте, и мы спрыгиваем со снежного покрова переправы, и оказываемся уже недалеко от берега на твердом льду, покрытому водой.

Переключается скорость, и мы как глиссер несемся (уже по-настоящему) к спасительной кромке берега. Когда передние колеса касаются берега, водитель роняет небрежно фразу –« ну примерно так… Сегодня еще подморозит. Завтра с утра в Салехард прокачусь. И все будет с переправой для машин до зимы».

Апрель месяц. Переправа для легкового автотранспорта Салехард – Лабытнанги через реку Обь.

* * *

..добавить надо лето, позднее лето, осень, последний паром

* * *

Я тогда жил в г. Лабытнанги, а работал в г.Салехарде . В начале мая перед большими праздниками нас отпустили пораньше и я поехал из СХД в ЛБТ.

На переправе нас таких набралось человек 50, да еще прибывало. И всех ожидал сюрприз. К моменту моего прибытия через лед вообще ничего не ходило. На берегу стоял трэкол (спецмашина с большими колесами) МЧС, скорая помощь и машина ГАИ, которые предупреждали граждан, что хождение по льду опасно для жизни. При этом они не имели права наводить какие-то мостики и приспособления для нас, чтобы мы могли как-то попасть просто домой на тот берег. Но если бы что случилось, тогда бы они спасали бы. Стояли мы довольно долго все, размышляя, а как нам быть.

Появилось судно на воздушной подушке, но оно мало вмещало народу, а нас было много. Водитель посадил женщин с детьми и уехал. Приехали два вездехода –большие и зеленые на гусеничном ходу. Но там тоже мало кто вместился.

Между берегом и кромкой льда было метра три. Кто-то сказал, что через твердый лед ходит какая-то машинка фургончик, но до нее надо добраться. Кто-то принес какие-то доски, сделали что-то нечто мостков. И начали гуськом перебираться на твердый лед. Публика тут собралась разная. Семья, которая завтра уезжала на паровозе, я, барышня в супер дубленке на высоченных каблуках, и еще пара работников других гос .учреждений.

На льду правда стоял желтый фургончик, куда вмещалось 8 человек, и который утверждал, что довезет за 100 рублей до самого берега. Мы поверили. И оказалось, что он довезет метров за 300 до берега всего-то. Знал бы я, лучше бы пешком пошел. Ну, уж как вышло.

И пошли мы пешком к берегу. Барышня с кавалерами вперед ушли, а нас осталось : я и семья (дедушка, бабушка, их дочь, внучка и три огромных чемодана – на утренний поезд до Москвы- пошли с вечера, чтобы утром не опоздать из-за погоды – снег обещали).

По мере продвижения к берегу лед был сначала белый и крепкий. Затем он стал становиться все менее белым, пока не стал совсем прозрачным. А поверху был покрыт разводами. Это как льдинки сначала плавают в воде с неровными краями. Затем эти края смерзаются, образуя таки разводы соединения. Было ощущение, что последние сто состоят из отдельно плавающих льдинок. Затем эти края смерзаются, образуя таки разводы соединения. На самом деле они оказались надежно смерзшиеся по этим краям и составляли единое ледовое поле с таким узором. Такая ледяная мозаика.

Назад куда идти? Только вперед. Вон и машинка МЧС видна на берегу, и вижу за нами наблюдают, в бинокль смотрят… Глаза зажмурил и вступил на это поле. Стою… Вроде ничего. Только вот журчит как вода из крана. До меня начинает доходить, что это вода подо льдом журчит. Вниз посмотрел, точно видно как она бежит и журчит… А идти надо. Двигаюсь как на лыжах, левой , правой. Лед начал откровенно прогибаться и потрескивать подо мной. Машины МЧС уже не видно из-за кустов. Стало просто страшно и жутко.

Представьте черно-синее мозаичное ледовое поле, которое прогибается и потрескивает, и под которым видно как бежит черная мощная вода великой реки Обь. А по середине, я – ничтожное создание, которое в любой момент может уйти в черную бездну реки, и жизнь которого зависит только от того как смерзлись между собой отдельные льдинки.

Зажмурил глаза, и вперед. Левой, правой… И с каждым шагом мысль – сейчас провалюсь или на следующем шаге? Но ничего – двигаюсь. Даже интересно стало. Двигаюсь, вниз с любопытством смотрю – глаза открыл. Интересно как вода там подо льдом бежит и журчит. Гляжу, в одном месте на стыке льдинок смерзшихся вода выступила. И так себя жалко стало, вот ведь все… утону ведь…

Тут оглянулся назад, а там семья, что на ЖД вокзал идет , радостно так идут, смеются, на водичку подо льдом руками показывают, вот интересно…

Смотрю, а что-то не так. Потом понял – Дядя сам за 100 кг, несет два огромных чемодана. Несет, а не катит по льду. Лед под ним визуально прогибается. А он идет. И все кучкой возле него идут. Да еще девочка не идет, а сидит на руках у мамы…

Тогда я тоже начал смотреть на голубое небо и уже иду, а не скольжу , вперед . Лед прогибается? Ничего- как по мху в тундре. Трещит – ну как музыка…А все равно так жутко стало, что все внутри у меня заболело, заныло…

Да тут девочка сошла с рук у мамы и даже вперед меня к берегу побежала.

Как сам дошел до берега, честно – не помню. Но еще долго не мог прийти в себя. Чуть позже у меня возникло великое осознание и ощущение единения с Великой рекой Обью. Еще одно крещение переправой. Принял меня Великий Север, приняла меня Великая Река.

Но больше я так не рисковал. Хватило одного раза. В другой раз, когда не хватило место на транспорте через реку, вернулся в Салехард, в ведомственную гостинцу. Неделю там жил.

Но, я думаю, мне было предначертано пройти такое испытание. И с честью для себя выдержал его, хотя не очень отважно и мужественно.

А долгоживущие местные жители, услышав мой рассказ, просто сказали – « прошел – молодец, но что тут такого – это элемент нашей жизни. Каждый день сейчас так ходим. И не такое бывает здесь у нас.»

Кто не поверит в мой рассказ – у меня фотографии этого перехода есть.

* * *

И не хватает слов, чтобы выразить свое состояние, когда ходишь в одном месте, где живешь в данное время, а голова , мысли и что-то еще более высшее постоянно обитает совершенно в другом месте…Когда смотришь на дороги, дома, окрестности в районе Екатеринбурга, а перед глазами стоят просторы тундры. Происходит полное смешение настоящей в данное время реальности с реальностью прошлого. И та и эта есть правда и самое настоящее время одновременно.

Я вижу мир , в котором бытую в настоящее время как на экране в кино. Вот сеанс окончится, и опять передо мной будет реально ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЕВЕР. Его мощь, бескрайние просторы… И я его самая настоящая часть, его составляющая. Я принадлежу ему. Он признал меня своим и не отпускает от себя. Про таких как я говорят… «Он помечен…». Кто морем, кто горами, а я помечен Севером.

Я не знаю как передать тем, кто не понимает, не слышит, не чувствует дыхание и голоса природы… Мне повезло тем, однажды довелось слышать голоса ветров Севера в одном месте. Мы с сыном Лешей пошли летом встречать рассвет на Салехардский берег реки Обь. Ушли еще днем. Долго искали место стоянки из за непонятно откуда дующих ветров. Нашли место за пригорком такое, что и Обь было видно и ветра на задували. Поставили палатку, разожгли костер… и тут на полянке возле нас (метров 20 в диаметре) начали собираться на свою встречу Северные ветра..

Первым с тоненьким свистом появился повелитель с Обской губы. Появился весело, задорно. Даже нагловато, то толкнет легонько в лоб, то засвистит за ухом, то взлахматит слегка шерстку нашей собаки ( с нами была наша собака Роджер породы американский коккер спаниель). Роджер рассердится и бежит за своим обидчиком … так и бегают друг за дружкой по лолянке… А там, на губе это свиста боятся рыбаки и моряки судов, оказавшихся не вовремя в губе, когда там гуляет этот ветерок.. К свисту прибавляется мощь ударов волн, которые ветерок разгоняет на водном просторе, да таких, что даже большие суда морского типа дрожат как дети малые всеми своими переборками и клепками… И встают несколько метровыми стенами свирепые пенистые волны и со всей дури, с размаха бьют по всему тому, что находится в водной карусели. И болтаются кораблики во всем этом кошмаре, у уже не осознают люди на них где верх, где низ, где лево, где право. Лишь грохот ветра, преходящий в визг, в ультразвук. Вот он – суд высших сил – тебе человек. Збалагоизволят они тебе – человек – решать чты не так все и плохо в делах твоих, так останешься в живых, и не сгинешь в водной пучине, а захотят покарать тебя за дела твои недостойные – так или вытащат тебя из глубин судна наружу и там смоют в пучину вод, или вместе с суденышком поглотят…. И вдруг, в мгновение ока, вдруг волны улягутся в мелкий барашек, станет тихо (даже сначала оглушительно тихо) и покатятся мирно и мерно по ослепительной синевой неба… А ветер , балуясь, смеясь , срывает пену с мелких волн и разбрасывает над заливом, как разбрасывали зерно в пашню раньше в землю для посевов. Разбрасывает ветер пену, ласково треплет снасти кораблей, лица моряков, заливаясь тоненьким и пронзительно насмешливым мальчишеским задорным посвистом…

А вот появился другой ветер. Этот ветер прилетел из просторов тундры. Он солиден, упорен, серьезен, знающий себе цену и силу и не спешащий ее показывать. Он басовито с некоторым напором стелется почти у самой земли мощно, вальяжно. Его напор достаточно силен и упруг, чтобы не было желания сомневаться в его могуществе.. И негде ему укрыться на бескрайних просторах. Вот и бродит он и зимой и летом лютым зверем не давая людям покоя…

Но когда приходит его пора, то нежно-рокочущий басок (как сейчас на полянке) начинает перерастать сначала в грозный рык, а затем в рев. И сила этого ветра так велика что кажется, будто невидимая стена движется все сметая у себя на пути, все что можно сломать, сдвинуть, вывернуть вместе с корнями… И огромные камни, как мячики, несутся в воздухе , сталкиваясь друг с другом и с грохотом падая на землю. И не все чумы смогут удержаться в его порывах, как не крепи их к груженым нартам, а в поселках носится среди безлюдных улиц, пробуя на прочность все что попадается на пути и все что можно снести, изломать, порвать…. И беда тогда одиноким путникам что в поселках, что в тундре, унести может бесследно в свои глубины… И не видно тогда ни земли ни неба, ни утра ни вечера. Лишь ветер, пыль, буранная мгла ,а зимой снег и лед , а бывает и в сопровождении свинцово-черной тучи, несущей массы жестко секущей влаги – воды которая обрушивается сплошным потоком вниз , стоят сплошным «водоворотом» в воздухе…

И вдруг упадет на землю, отдав такому порыву накопленную силу, чтобы показать людям – царям природы- кто истинный властелин на бескрайних просторах тундры.

А вот еще гость…У него в голосе песни ручьев, листьев, птиц, звуки зверей…Он улыбчиво мелодичен, немного насмешлив, приятен на звук… но… вдруг становится более упругим, начинают колыхаться ветви деревьев. И тогда где-то в глубине леса появляется гул. Он, где-то там, зреет, наливается силой, становится все громче и слышнее, и вылетает, наконец, с гулким насмешливым рокотом во всей своей мощи так, что валятся мощные деревья, выворачивая корни наружу, все сгибая и ломая, что может сломаться. Лишь гибкая молодая поросль, кустарники и травы могут удержаться в его порывах, цепляясь друг за друга и за землю… А сейчас, он лежит на моем плече и напевает мне о каких-то тайнах в глубинах не доступных для людей лесов. Жаль не понимаю его языка…

А вот группа ветров, прилетевших с разных гор. Они разные, у них разные голоса. Они всегда , как человек, всегда мурлыкающий себе какую –то мелодию. Так не громко, себе под нос. Так и они: каждый что-то напевая, бродят по полянке. Эти ветра непредсказуемы в своих действиях. Им надо какую-то долю секунды, чтобы вдруг взвиться и влепить удар такой силы, что камни срываются с места, катятся и срываются с крутых вершин. И тут же опасть на скалы, снова что-то напевая… Они любят и пошалить. Вот кепка слетает с головы, и в воздухе слышен тихий смешок, то отлетает к самому костру полотенце от палатки, и снова смешок, то бедной собачке начинает так трепать уши, что она бросается с лаем за ветром и долго носится по полянке , играя с ветрами. Лишь только видно как трава на полянке склоняется, сгибается.

Вот один ветерок побежал через поляну. Ему наперерез бросился другой и они слились в единый столбик воздуха, за ним побежал третий… И вот уже вся трава как будто кипит…И наш доблестный пес Роджер среди этого носится с громким лаем…Травы склоняются, тут же выпрямляются, скручиваются самым немыслимым образом…

А возле костра покой. Пламя горит ровно, тихо потрескивают дрова, Наступает глубокий вечер, переходящий в ночь. Пора пика полярной ночи в полярный день уже прошла. Наступают полусумерки. Закипает чай, сушатся ботинки у костра, на палочках жарятся хлеб и несколько сарделек… Обь затихла. Полное безветрие над Обью… В глади воды отражаются огни другого берега, слышно и видно как работают ночные паромы…

А на полянке играются северные ветра, балуются, резвятся, как только могут резвиться беззаботные пацаны. Завтра утром они разлетятся по своим местам..

А нам повезло, что они и мы оказались в этот вечер вместе в одном месте. И, встречая на дорогах Севера тот или иной ветерок ( и даже уже ветер разной силы) я у знаю их голоса. А тот, который свистит, иногда навещает меня и здесь, на материке… И я снова окунаюсь в тот волшебный летний вечер.

———————————————————————————————————————

Это было довольно давно. Какие-то детали я мог уже забыть, перемешать с деталями уже из других поездок ( за что прошу меня простить очевидцев,)

В середине 1990-х годов по делам служебным мне предстояла поездка в п.Салемал на Салемальский рыбозавод. Это было или в конце января или в начале февраля, потому что был уже довольно длительный световой день ( тогда в середине декабря солнце даже не выходило за горизонт, а только подкрашивало черно-синее полярное небо на 2-4 часа малиново-красными разводами – примерно с 10 часов утра до 14-15 часов дня. Это сейчас, даже в декабре, небо становится светлым).

Нам, с моим напарником по работе, предложили воспользоваться попутной машиной Салемальского рыбозавода, возвращавшейся из Салехарда в Салемал. Ждать, когда будет авиа -борт на Салемал, нам не хотелось , тем более что передвигаться по просторам Ямала на автомобиле, ощущая их силу и величие, гораздо интереснее, чем трястись в замкнутом пространстве самолета , пусть даже более короткое время. Тем более, что над Салехардом и его округой с вечера встал туман и самолеты не летали. Поэтому мы без особых колебаний согласились.

Часа в два дня (насколько я помню) в гостиницу, где мы жили, вошел жизнерадостный и улыбчивый человек, который представившийся Женей , предложил нам поспешить, чтобы хотя бы часть дороги проскочить засветло.

На улице стоял ярко-оранжевый грузовой бортовой «Урал» . Глядя на него, сияющего среди белизны снегов в туманной дымке, почему-то вспомнился веселый паровозик из Ромашково (из мультфильма) .

Город проскочили довольно быстро – только силуэты домов мелькали за окнами размытыми тенями, и выехали на ровную затянутую туманом дорогу, переметенную снегом.

Напарник о чем-то оживленно говорил с Женей, а меня увлекла магия дороги…

Магия дороги… Она проникает в тебя так, что ты просто растворяешься в ней и становишься чем-то единым во всем этом: тумане, снеге, льдах, ровном голоса мотора, в едином запахе кабины и ледяной тундры залетающем в приоткрытое окно, звуках разговора и музыки в кабине…

Когда выехали на лед, за поселком Аксарка мы остановились – туман сгустился так, что ничего не было видно сразу перед машиной. Попили чай из термоса, что-то перекусили и потихоньку двинулись дальше.

Я уже достаточно слился с Дорогой для того, чтобы принять участие в общем разговоре. Разговор шел вокруг темы зимника: а как вообще ездят по льдам , чем зимник здесь отличается от зимника в районе того же Сургута и как вообще , в частности, водитель ощущает и узнает куда надо ехать когда метет или когда вот такой туман.

У меня был уже некоторый опыт перемещения в машине ( в роли пассажира) по зимнику ночью в буран и это все начало складываться в голове в какие-то образы.

Хотя ехали медленно и долго (туман начал рассеиваться только с подступлением темноты) в разговорах время летело быстро. Тусклое пятно солнышка, едва различимое сквозь пелену тумана, сначала пропало, потом туман начать темнеть ( потихоньку отодвигаясь от мотора «Урала»), становясь каким-то сине-фиолетовым, оседать на дорогу, наверху заблестели первые звезды…

Дорога брала свое. Мы, сидящие рядом, устали сидеть ( что говорить тогда о водителе, хотя он как и ранее держался весело и бодро). Магнитола в кабине била по ушам чем-то ритмично- раздражающим ( уснуть зато не дает ). Я же в командировки возил с собой маленькую магнитолку и довольно много кассет с разными записями. В этот раз в аэропорту еще на Земле мне удалось купить сразу 8 или 9 кассет с записями песен «БИТЛЗ» . Я аккуратно завел о них разговор ( я же не знал какая музыка нравится Жене). Оказалось, что мы оба относимся к ним хорошо, но проблема в том, что нигде невозможно купить аудиокассет с их песнями. Тогда я предложил поставить одну из кассет… В общем, остальную дорогу мы ехали по бессмертные песни «БИТЛОВ».

Приехали в Салемал поздно ночью. Помня, как оживился Женя, услышав песни «БИТЛЗ», я не думая оставил все кассеты с их песнями в кабине.

Нас довезли до места, мы начали распаковываться, когда на пороге вдруг показался Женя с огромным вкуснопахнущим пакетом ( это он взял из дому пироги, пирожки и еще что-то вкусное приготовленное ему дома ) и пришел к нам. Это было здорово….

А много позже появилась песня «Над ледовой дорогой тумана стена…»

Водителю из п.Салемал Жене Бубенщикову

Над ледовой дорогой тумана стена

И дорогу чуть видно – всего на 5 метров

Ну а Женя-водитель твердит: – ерунда

Не метут же снега и сегодня нет ветра

Он в кабине Урала как морской капитан

На штурвале-руле лежат руки привычно

Перед рейсом порою ломит спина

Ну а в рейсе здоровье всегда «на отлично»

Каждый метр дороги как жизни глоток

Не дают льды заносы в мечты уходить…

Вон привычный для глаза во льдах островок

Значит снова привал –можно чаю попить…

Магнитола играла ритмично-веселое

Очень верное средство в дороге от снов

Я ж кассету поставил и вечное-новое

Полились звуки песен бессмертных битлов

И дорога вдруг стала как-то ровнее

Отступил от машины подальше туман

Проступило пятном тусклым солнце светлее

И ровнее запел мотором Урал

И слились звуки песен и звуки мотора

И дыхание снежных просторов Ямала

Отодвинулись вдаль от дороги заторы

И земля подснегов покрывалом дремала

За окном проплывали бескрайние дали

И туманы осели . как будто устали

Вот и звезды уже наверху замигали

А мы времени даже не замечали

А мы двигались в синем морозном пространстве

Оставляя снега и льды позади

И звучала в кабине красиво и странно

Лет-ит-би. Лет-ит-би. Лет-ит-би…

Пусть же будет все так как все будет

Пусть машины идут сквозь бураны.

Все дойдут. И никто никогда не забудет:

Почему их борта в новых шрамах и ранах…

Как в едином порыве водитель с машиной

Пяткой чувствует льды на дороге…

И как ищет дорогу уставшею шиной…

А еще тишину у родного порога…

Я оставил кассеты битлов все в кабине

Когда позднею ночью добрались до места…

Ну а Женя принес ночью вдруг пироги нам

И мы ели их теплыми. Дружно и вместе…

И когда к нам приходят бураны с просторов

В этом свисте сплошном ураганных ветров

Слышу я песни мощных надежных моторов

И бессмертные вечные песни битлов

Несколько позже, когда после очередной из командировок я жил в гостинице в Салехарде, в гостиницу позвонили из п.Салемал и попросили встретить караван из 3-х машин, которые везли рыбу ( должны были приехать ночью) . То есть надо было подождать ребят , накормить, напоить, обогреть – все-таки люди с дороги. А часов с двух дня задуло так, что не было видно света белого в окошке. И мы все, жившие тогда в гостинице, вечером просто сели ждать этих ребят с машинами, пробивающимися к нам через ночь, буран, снег и льды. Мело всю ночь, а мы просто разговаривали, пили чай, потом играли в карты, потом пели песни, и так «по кругу» до утра – да и не спалось – как будто мы сами были там с ними… Буран устал только к утру, когда вдруг среди снежной круговерти сначала сверкнула кроваво-красная полоска горизонта, а потом сразу стали тихо и спокойно. Только тогда мы пошли спать… А караван пришел в Салехард только к вечеру… Чтоб хоть как-то понять водителей, которые ходят по зимнику Ямала надо было видеть тех парней (а еще лучше быть рядом с ними в это время), которые измотанные дорогой выпрыгивали из битых и израненных ветрами, снегами и льдами машин так просто и буднично, будто не было этих сотен километров через буран. Вот только лица слегка осунулись и глаза (да и они сами тоже) еще горели изнутри еще не остыв от этой дороги.

А мы сидим и играем в карты,

Остывший чай на столе стоит

Мы ждем ребят с Салемальской трассы,

Мы можем лечь спать, но никто не спит…

А где-то там, сквозь полночь буранную,

Вполголоса ветер и снег матеря,

Машинами ночь и буран таранят

Трое простых неприметных ребят

Дороги не видно в порывах ветра,

И колея ускользает прочь,

Машина ползет в час полкилометра,

И злобно скалится льдами ночь…

И бесполезными стали фары,

Их свет от снега слепит глаза,

Остались бы дома – спокойно спали,

Но надо ехать – не ехать – нельзя !

Мотор и буран ревут друг на друга,

И руки усталым свинцом налились,

За ветром – друзья, за ветром – подруга,

И надо чтобы они дождались…

Слились в одно человек и машина,

Мотор и сердце стучат в унисон,

Дорогу наощупь находят шины,

Глаза устали и клонит в сон.

Но знают они, что смерть в остановке,

Не тронешься с места в заносе таком,

И двигаться надо в такой обстановке,

Хоть стекла машины покрыты льдом…

У нас же тепло, на столе лампа светит,

Отложены карты, чай свежий налит,

Кровавым лучом полоска рассвета

На северном небе зловеще горит,

А это значит – бураны устали

И бросили снег на льдах лежать.

И старший из нас поднялся устало:

“- приедут к вечеру , пойдемте спать.”

Долина, где ночуют туманы

Это было , наверное, году в 2006. Мне давно хотелось побывать в горах Полярного Урала. Сами горы не высокие. Самая большая высота, как говорят справочники, 1472 м над уровнем моря. Они были всегда на виду и просто манили меня к себе. И всего-то в 30 км от г. Лабытнанги, но попутчика-партнера никак не находилось. А одному в горы ходить нельзя.

На каникулы приехал сын Леша. Накануне мне взахлеб говорили о горном водопаде «девичьи слезы».Ездили в тот район до ст.Собь поесть мяса в основном. Но кто-то этим мясом пожертвовал, сходил на водопад и говорил об этом с таким восторгом!

И мы с Лехой решились. Поехали на два дня. Соответствующим образом оделись, рано утром сели на поезд и поехали. Сама поездка в общем не заслуживает особенного внимания, разве что своей дивной красотой, так как проложена между красивейших гор вдоль реки Собь. Но это трудно выразить словами.

На станции Собь вышло человек 12 народа : мы с Лехой, два парня с байдаркой и еще группа женщин великовозрастных с целью погулять по горам, но скрепленных каким-то общим интересом.

Стоянка 1 минута. Высадились. Осматриваемся. Тут подходит к нам очень большой по габаритам дядька и так не назойливо начинает интересоваться с какой целью прибыли на замечательную средневысокогорную станцию Собь. Этак –« а вам какого черта тут надо?». Парней он знал. Они накануне у него лодку брали по реке сплавляться по р.Собь до поселка Харп. А нынче собирались пешим ходом через горы на другой спуск хребта.

Узнав, что мы до водопада конкретно собираемся, он внешне осмотрел и одобрил нашу амуницию, и сказал, что на стороне водопада сегодня затяжные дожди, а завтра часов трех там дождей не будет, и отправил нас погулять на другую сторону реки (о чем мы нисколько не пожалели).

Интересный дядечька…какое-то время назад ему врачи определили тяжелую степень рака и разрешили сьездить как бы попрощаться с сестрой , которая живет на ст.Собь. Да только он там и остался жить. А через год он спустился с гор за какими-то документами, и врачи ничего у него не нашли. Объяснить это трудно, но это осталось фактом. Тогда он совсем остался жить на ст.Собь, где взял на себя контроль кто когда и зачем уходит в горы, когда возвращается и т.п.. Горы есть горы. И они каждый год собирают свою дань из человеческих жизней, жертв собственной беспечности.

Рано утром тот же дядька вывел нас с Лехой и тех двоих парней на окраину поселка ( а поселок состоял из десятка домов и двух вагончиков. Где за условную плату можно было таким как мы проезжим преночевать, обсохнуть – натуральные жд вагоны только без колоес), осмотрел как мы одеты и дал указания как и куда идти : через рощицу до ручья, там налево, там вдоль ручья до седловины. Возле нее нам налево, а парням направо. А от седловины нам еще чуть левее и выйдем прямо к подножию водопада. Всего, как мне помнится в одну сторону около 7.5 км. Парни оказались поляками, которые приехали погулять по горам. У них был цветной альбом ламинированных карт с масштабом 500 м! А особосложные места с еще меньшим масштабом! Когда у нас только километровки начали свободно появляться. У них был серьезный переход с двумя ночевками на другой склон гор. У нас тоже с собой тоже была палатка, гитара и собака. И мы тоже не против были там остаться на ночь. Нам посоветовали, ежели погода позволит взять немного правее водопада, и если сегодня туда не прийдет ночевать туман, остановиться в небольшой долинке. Там и вода и дрова есть.

Груза у нас было немного, идти было легко весело и интересно. Красивые горы, хотя несколько сумрачные в клочья туч, застрявших после вчерашних дождей. Одним дыханием, как говорится «лЁтом», дошли примерно до водопада, вернее сразу взяли правее , и вышли к той самой долине. Это была почти правильная окружность диаметром метров в 100, наверное, окаймленная целой грядой возвышенностей , переходящих одна в другую. В солнечном свете долина вся переливалась всеми возможными цветами. Были там довольно большие деревья, большая поляна, множество цветов и разноцветья и разнотравия. Дух захватывало от такой красоты настолько, что мы даже не успели его сфотографировать – думали потом уж.

Но… солнышко стало тускнеть, подергиваться какой-то пеленой без всякого предупреждения в виде каких-либо тучек или облаков. Затем эта пелена закрыла всю долину и нас тем же куполом, который становился все плотнее. А затем уже к долине пополз со всех сторон туман. Он подползал как уверенный и хищный зверь возвращается в свое логово на отдых. А цвета он был плотно белесо-белого с проблесками небольшими внутри. Сначала он добрался до вершин возвышенностей, осмотрелся вокруг, и начал переваливаться через вершины и переливаться медленно и уверенно в долину. Сначала он покрыл всю траву, поворочался, лег поудобнее, затем стоящие кустарники и деревья.

А после этого полился потоком как вода, заполняя собой все пространство долины до самого верха – до вершин возвышенностей.

Мы оказались в самом центре самой настоящей туче, состоящей из воды, которую удерживал в себе туман. Вокруг нас что то клубилось, переливалось, перемещалось нечто белесо белое, но очень плотное и тяжелое. Метра за 1.5 – 2 уже ничего невозможно было увидеть. Но вот наверху начало проглядывать солнышко, и все эти миллиарды капель засияли, засверкали, заискрились крохотными радугами, которые перемещались вместе с туманом и переливались в своем движении как светлячки, и пропадая вместе с туманом в глубине долины. Промокли мы сразу и насквозь от такого количества влаги вокруг. Не было видно ни земли, ни неба ни лево ни право (это очень типично для Севера когда человек полностью в силу каких то явлений теряет ориентацию где он что он). Была только абсолютная тишина и ощущение, что ты находишься где-то в небе высоко-высоко в окружении этих капелек – светлячков, танцующих около тебя….Казалось что где-то должны быть и маленькие колокольчики, но такие тихие , что мы не могли их рассышать, но они обязательно должны были там быть…

И в этом во всем было нечто невероятно красивое и очень жуткое по своей силе и величию…

И вдруг ясно блеснуло солнышко, небо стало враз кристально голубым, а прямо под нашими ногами колыхался живой массой туман, полностью заполнивший долину. Под лучами ясного солнышка его тело стало иссиня- фиолетовым и очень плотным, как будто он еще и одеялом укрылся…

Иими

Водопад «Девичьи слезы»

Над нами сияло солнышко, под нашими ногами лежала долина, в которую забрался туман на отдых, не пустив нас туда. Но горы есть горы. На только что безоблачное небо начали очень быстро наползать неведомо откуда взявшиеся тучки, грозя вскорости закрыть солнышко полностью. Тогда мы пошли к водопаду. Получилось так. Что мы вышли к его истокам. Это было несколько ручьев, возникших от таяния ледников и осадков , которые тут были в достаточном количестве. Достигнув края небольшого ущелья, они просто стекали вниз метров 50 по почти отвесной каменистой стенке не сплошным потоком, а такими же ручьевидными неспешно перетекающими с камешка на камешек водяными нитями. В самом низу они уже собирались в небольшой водяной поток, который уже убегал ниже, и, пополняясь новыми притоками около поселка был уже весьма живописной речкой.

Мы спустились по склону до дна этого ущелья или каньона (как правильно сказать не знаю) и долго слушали негромкое журчание воды, скатывающейся вниз. На самом деле – прямо как первые девичьи слезы – не злые, не трагичные – а так слезы тихой девичьей печали. Над нами сияло солнышко, зеленела травка, красивые склоны гор, возле воды на камнях лежал еще не растявший снег, хотя было уже лето. Дух захватывало от такой красоты суровой реальности горного пейзажа. И мы уж решили ставить тут палатку, но горные духи были против этого. Едва я коснулся рюкзака, как тут же небо стянуло мрачными черными тучами, из которых незамедлительно хлынул дождь. И ничего нам не оставалось делать , как идти в обратный путь до ст. Собь, чтобы там переодеться в сухое, и успеть на вечерний поезд до города Лабытнанги.

———————————————————————-

Полярная ночь в полярный день. (а летом там на небосводе луна и солнце в хороводе)

Водопад «Девичьи слезы»

Полярная ночь в полярный день. (а летом там на небосводе луна и солнце в хороводе)

Cалехардский берег реки Обь высокий и песчаный, а Лабытнангский берег низкий и приболоченный. На реку приезжают все жители и гости города и округа. Недалеко от паромной переправы на Салехардском берегу устроена официальная зона отдыха. В ней вдоль берега установили стационарные столы, скамейки, стационарные устройства для изготовления шашлыков, мусорные баки. Желающие просто приезжают, накрывают столы, празднуют, отдыхают. Все это ценят и пока попыток изломать это все не было.

Так и организация, где я работал последнее время отмечала день рождения одного из сотрудников в одном из таких мест. Это был не совсем полярный день, когда солнце совсем не заходит за горизонт, а скорее «закат» полярного дня, когда солнце ненадолго прячется за горизонтом. Август месяц.

Стол накрывали мы наверху, а ближе к реке отдыхала семья. Она поставила шатер-палатку, играли в мяч, бадминтон, купались (день был жаркий) – отдыхали в общем.

Я не знаю , сколько метров от русла реки Обь до Лабытнангской стороны, но от спокойно текущей реки (но немного – почти вплотную к березам и кустарникам ) до подножия высокого берега с Салехардской стороны метров 100 сплошного песка. Затем высокий – метров 10 крутой песчаный подьем и начинается лес, поросший пихтами, березами, ельником и разным кустарником.. Это летом так. А когда идет лед, это все пространство до самого верха занимает вода, несущая ломаные льдины. И в результате река «съедает» у высокого берега каждый год до 10 сантиметров, подмывая берег и корни деревьев, сбрасывает в воду всю растительность. Мощные лиственницы и другие деревья и кустарники, которые умудрились быть не унесенными половодьем, сползают вниз по склону, цепляясь корнями за песок, продолжают зеленеть, обреченные следующим ледоходом быть унесенными в Обскую губу.

Итак, день рождения удался. Пели, пили, ели, танцевали, играли в разные игры, купались, фотографировались. Было шумно, весело.

Часам к 7 вечера затих пикник, собрали мусор, довольный притомленный народ начал перемещаться ближе к дому. Кто на машине, кто пешком к маршрутке Паромная переправа – Салехард, кто через лес поискать по пути первые появившиеся грибы… Шум,гомон, суета – это все постепенно стихало.

Уехал домой шатер. И наступило состояние природного равновесия и натурального покоя.

С высоко берега открывалась величественнаяпонорама. Внизу, у подножия начиналась полоса ярко желтого мелкого песка, поросшая редкой травой до самой кромки сине-голубой воды. Чуть левее виднелась переправа с ее неутомимыми трудягами-паромами. Виднелись дома г.Лабытнанги. Их было хорошо видно, хотя до них было километров 10.

А еще дальше таинственно переливались в постоянно меняющейся дымке тенях наступающего вчера таинственно царственно и величественно мерцали горные вершины Полярного Урала. С нашего высокого берега их было видно довольно четко, хотя до них было километров 50. По мере наличия над ними облаков и движения света горы казались то только контурами, то вдруг возникали четкими глубокими вершинами, которые растворялись в тенях, пермещались, показывая и подчеркивая нам новые вершины, рельефы, контуры, цвета от золотисто- белого до буро-коричневого. И было в этом движении света нечто нереально зовуще-мистическое, таинственное и непостижимое. Лишь постепенно нарастающий гул плавно движущейся воды нарушал общую тишину покоя ( я не знаю почему, но по моему наблюдению, ближе к ночи и еще более к утру шум воды очень усиливается, а утром стихает).

Яркая дневная синь неба начала темнеть и сгущаться. Было около часов 9 вечера. Обь приобретала темно-синий цвет с черными проблесками. Разом стихли все звуки леса – шелест листьев, голоса птиц. Лес стал готовиться к ночи( пусть полярной ночи в полярный день, но все-таки к ночи), ко сну.

Солнце постепенно перемещалось к горным вершинам Полярного Урала. Небо стало желтеть, убирая синие и зеленые оттенки. Из-за нашей спины из-за леса начали выползать все более растущие тени. Зелень листов стала также желтеть. Тени стали длинные как черные стрелы, доставая от самого берега почти до самой кромки воды через всю отмель . Поверхность воды из черно-синей стала золотисто-желтой.

Чем более солнце склонялось к вершинам гор, тем длиннее становились и тени от травы и кустарника, растущие на отмели-пляже, перечеркивая всю отмель длинными черными линиями.

Почти напротив склоняющегося солнца четко проявился тонкий месяц луны. Во время полярного дня луна и солнце кружатся на одном небе, не уходя с него. Мир стал золотисто-черным. Все золотым и черные тени.

Начавшийся отлив ожесточенно стал биться в заросли противоположного берега. Пароходики и суда, скользящие по воде стали казаться черно-коричневыми. Отблески золотого света легкими блестками играли на верхушках волн, сияя и преливаясь.

А солнечный диск уже коснулся верхушек гор. Тонкие узкие облака, похожие на больших птиц, а может на сказочных драконов, начали окрашиваться красноватыми оттенками. Сами горы казались одним сплошным коричнево-черным контуром.

Небо сменило яркие краски на более блеклые и серые. И было просто неестественно тихо. Водная гладь стала сереть, становясь какой-то серо-фиолетовой.

Солнце коснулось вершин гор, и спряталось за них. Но неглубоко, а так чуть-чуть, чтобы только его не было видно нам. По красноватой подсветке тонких облаков было видно как оно тихонько перемещается там, за горами. Темнее не становилось. Просто весь мир стал белесо-серым. Только над горами, где двигалось солнце появилась тонкая полоска голубоватого света. На часах было 2 часа ночи (или утра?).

Пройдя за горами свой путь, солнце стало подниматься выше в небо, потом аккуратно выглянуло, бросив новому утру первый ослепительный луч.

Мир стал опять становиться желто-черным. Желтое небо, желтая река, черные пароходики на реке, черные облака с красноватой подсветкой. Черные тени, поменяв направление, опять перечеркнули берег черными линиями. Было 4 часа утра.

Но тут из-за леса начала выползать тяжелая дождевая туча. Она была в первых лучах нового утра свинцово-черная. Она только примерялась как выпасть на нашем берегу и промочить нас.

Тогда я вспомнил рассказ старого охотника-рыболова, как он отвел надвигающуюся тучу с помощью топора. Он нашел высокий пригорок, и воткнул топор в него топорищем в сторону надвигающейся тучи. И туча обогнула его стоянку. Ему помогло, а что мне не попробовать ? Нашел самый чистый и высокий пригорок (чтоб туче было видно) и воткнул в него топор.

В этот момент поднялся прохладный не очень приятный ветер. Волны реки начали яростно набрасываться на наш берег с громким почти ревом и шумом и плеском. От ветра вдруг разгорелся вчера днем потухший костер. Тем не мене огонь вспыхнул яростно и пополз в лес. Но мы ему не дали это сделать, за одним чайник вскипятили. А в суете бытовой как-то забыли и про тучу и про воткнутый в землю топор.

А за это время туча (а она оказалась не очень большой) разделилась над нашей стоянкой , обогнула ее и вновь соединилась уже за Обью и полилась дождем. А на нас не упало ни капельки (кто хочет, пусть считает простым совпадением). Солнце уже полностью вынырнуло из-за черных хребтов и отдыхало на их вершинах.

Туча ползла и ползла, пока не наползла на диск солнца и стала золотисто-бело-оранжево-красной с немыслимыми зеленовато-синими переливами.

Линии дождя прочертили весь горизонт причудливыми разноцветными линиями.

А вокруг уже была зеленая листва, золотисто-черная туча, золотисто-мягкая поверхность реки, белое судно на реке, туманно-расплывчатый золотистый свет на синей полоске неба….Солнечный дождь… Солнечный ветер… Солнечно-золотистый мир… Горы виднелись вдали туманной дымкой…

Туча упала дождем на землю, и на весь мир брызнуло всеми своими лучами солнце нового дня. Ярко и ослепительно. Небо стало нежно голубым, стих рокот прибоя, сине-голубая Обь плавно и мощно текла по направлению к Обской губе и суровым водам Северного Ледовитого Океана.

Чернота теней ночного леса ушла вглубь чащи, тонкие облака стали бело яркими на нежной синеве неба. Солнце улыбнулась серпу луны-месяца, и они в своем вечном хороводе полярного утра полярного дня продолжили свой путь на небе.

Начался новый день на реке Обь. На часах 7 часов утра.

Долина ветров

Я вижу мир , в котором бытую в настоящее время как на экране в кино. Вот сеанс окончится, и опять передо мной будет реально ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЕВЕР. Его мощь, бескрайние просторы… И я его самая настоящая часть, его составляющая. Я приндлежу ему. Он признал меня своим и не отпускает от себя. Про таких как я говорят… «Он помечен…». Кто морем, кто горами, а я помечен Севером.

———————————————————————————————————————

Дорога на Салемал

Напарник о чем-то оживленно говорил с Женей, а меня увлекла магия дороги…

А много позже появилась песня «Над ледовой дорогой тумана стена…»

Водителю из п.Салемал Жене Бубенщикову

Над ледовой дорогой тумана стена

И дорогу чуть видно – всего на 5 метров

Ну а Женя-водитель твердит: – ерунда

Не метут же снега и сегодня нет ветра

Он в кабине Урала как морской капитан

На штурвале-руле лежат руки привычно

Перед рейсом порою ломит спина

Ну а в рейсе здоровье всегда «на отлично»

Каждый метр дороги как жизни глоток

Не дают льды заносы в мечты уходить…

Вон привычный для глаза во льдах островок

Значит снова привал –можно чаю попить…

Магнитола играла ритмично-веселое

Очень верное средство в дороге от снов

Я ж кассету поставил и вечное-новое

Полились звуки песен бессмертных битлов

И дорога вдруг стала как-то ровнее

Отступил от машины подальше туман

Проступило пятном тусклым солнце светлее

И ровнее запел мотором Урал

И слились звуки песен и звуки мотора

И дыхание снежных просторов Ямала

Отодвинулись вдаль от дороги заторы

И земля подснегов покрывалом дремала

За окном проплывали бескрайние дали

И туманы осели . как будто устали

Вот и звезды уже наверху замигали

А мы времени даже не замечали

А мы двигались в синем морозном пространстве

Оставляя снега и льды позади

И звучала в кабине красиво и странно

Лет-ит-би. Лет-ит-би. Лет-ит-би…

Пусть же будет все так как все будет

Пусть машины идут сквозь бураны.

Все дойдут. И никто никогда не забудет:

Почему их борта в новых шрамах и ранах…

Как в едином порыве водитель с машиной

Пяткой чувствует льды на дороге…

И как ищет дорогу уставшею шиной…

А еще тишину у родного порога…

Я оставил кассеты битлов все в кабине

Когда позднею ночью добрались до места…

Ну а Женя принес ночью вдруг пироги нам

И мы ели их теплыми. Дружно и вместе…

И когда к нам приходят бураны с просторов

В этом свисте сплошном ураганных ветров

Слышу я песни мощных надежных моторов

И бессмертные вечные песни битлов

А мы сидим и играем в карты,

Остывший чай на столе стоит

Мы ждем ребят с Салемальской трассы,

Мы можем лечь спать, но никто не спит…

А где-то там, сквозь полночь буранную,

Вполголоса ветер и снег матеря,

Машинами ночь и буран таранят

Трое простых неприметных ребят

Дороги не видно в порывах ветра,

И колея ускользает прочь,

Машина ползет в час полкилометра,

И злобно скалится льдами ночь…

И бесполезными стали фары,

Их свет от снега слепит глаза,

Остались бы дома – спокойно спали,

Но надо ехать – не ехать – нельзя !

Мотор и буран ревут друг на друга,

И руки усталым свинцом налились,

За ветром – друзья, за ветром – подруга,

И надо чтобы они дождались…

Слились в одно человек и машина,

Мотор и сердце стучат в унисон,

Дорогу наощупь находят шины,

Глаза устали и клонит в сон.

Но знают они, что смерть в остановке,

Не тронешься с места в заносе таком,

И двигаться надо в такой обстановке,

Хоть стекла машины покрыты льдом…

У нас же тепло, на столе лампа светит,

Отложены карты, чай свежий налит,

Кровавым лучом полоска рассвета

На северном небе зловеще горит,

А это значит – бураны устали

И бросили снег на льдах лежать.

И старший из нас поднялся устало:

“- приедут к вечеру , пойдемте спать.”

Долина, где ночуют туманы

И в этом во всем было нечто невероятно красивое и очень жуткое по своей силе и величию…