(лирическая комедия)

                               Действующие лица.

1. Иван Николаевич Сусанин, обыкновенный инженер, начальник технического отдела, 44 лет.
2. Тамара Сергеевна, его жена, 42лет.
3. Пётр Ильич Нотов, двоюродный брат Ивана.
4. Наталья Нотова, жена Петра, но давняя подруга Тамары.
5. Денис Нотов, сын, 22 лет.
6. Девица. Соседка Сусаниных.
7. Маша, пикантная любовница Ивана, 26 лет.

 

Картина первая.

( квартира Нотовых, в посёлке под Челябинском, семья ожидает гостью)

Денис. Эта наша дальняя родственница, точно из Москвы? И прилетела специально к нам убогим в гости? Почему я не знал, что в Москве есть родственники!

Наталья.  Тамара, моя подруга, на нашей свадьбе  я познакомила её с Иваном, с двоюродным братом Пети; она уехала в столицу, а я, наоборот, застряла здесь, с Петей.

Денис. Жаль, что не наоборот. Теперь я застрял здесь с Петей!

Пётр. Заговорил. При живом отце!

Наталья. Он же шутит.

Денис. Какие шутки – внутри меня трагедия.

Пётр. Но раньше здесь нам жилось очень неплохо: кто знал, что всё рухнет.

Денис. Старики, я не в претензии: я всё равно выковырюсь из этих родных мест. Так что прошу попробовать шанс с тётей Тамарой. Мне бы хоть приютиться на месяцок; уж дальше, я сам.

Пётр. Хорошая, конечно, мысль, ты, Наташ, действительно, поговори. Если серьёзно, надо спасать мальчика. В посёлке: или тюрьма, или бедность – третьего здесь не дано. Это перестройка.

Наташа.  Да, сама всё понимаю.

Денис. А с какого перепугу, она в наши безрадостные края?

 

Наташа. Командировка в Челябинск, а мы рядом, ну и, повидаться. Так электричка должна прийти минут через пять, пойду дожаривать мясо. А ты сынок приоденься, для впечатления.

Пётр. Да, причешись!

Денис. А грим не наложить? Человек должен нравиться таким, как есть.

Наташа.  Самоуверенность.

Денис. Проверено практикой! А казаться привлекательней, чем есть, неперспективно.

Пётр. Чтобы сразу понравиться, главное, видимость.

Денис. Возражаю.  Главное, дух!

Пётр. Ну, тогда видимость духа!

Денис. Во! Самое то! Но лучше сказать – ощутимость.

(звонок)

Денис. Чур, я открою! (идёт встречать; его голос из прихожей)

Пап, здесь  чрезвычайно симпатичная женщина – наверное, к тебе!

Пётр. Проси, это к нам!

(Тамара входит в комнату, обнимается с Петром, целуется с Наташей)

Денис. А меня, стало быть, не целуете?

Тамара. С огромным удовольствием. (целует) Какой сладкий у вас вырос сын!

Пётр. Старались. А как, твой сынок?

Тамара.  Александр в Лондоне, Учится. У Ивана там кореш.

Пётр. Здорово!  Денис тоже мечтает поучиться, но не в Челябинске, где, в основном, филиалы.

Тамара. Конечно, молодым надо учиться, ну хоть, чему-нибудь.

Наташа. Всё, теперь давайте к столу. Я вспомнила, как мы с тобой жарили мясо в луке, решила повторить. Хоть чем-то напомнить молодость.

Тамара. Здорово. А я вспомнила, что мы почему-то любили с тобой коньяк, вот привезла.

Пётр. Так вы квасили?

Тамара.  Да, пили, но не более сорока грамм перед танцами.

Денис.  А я всё гадаю, почему меня трезвого ни к чему не тянет, например, танцевать. Только если глотну коньячка.

(рассаживаются)

 

Тамара. Ой! Сто лет не виделись! Даже не пойму, что не так стало в посёлке: лица другие. Какие-то отчуждённые лица.

Пётр. Завод рухнул – обнищали. Уехать бы, да на это, опять же, нужны деньги.

Тамара. Но магазинов, вижу, стало больше вдвое.  Парадокс.

Денис. Никакого парадокса, для бизнеса, важно избегать мороки производства, а главное, манипуляция товаром. Товар теперь – готовые деньги.

Пётр. Ну, скорее всего.

Наташа. Ладно, рассаживаемся, пока горячее мясо. Давайте, за встречу.   (выпивают)

Денис. Классный коньяк, не пил такого  с седьмого класса.

Наташа. (почти испуганно) Когда это ты пил в седьмом классе?

Денис. На свадьбе у Сарафановых. Так набрался с непривычки, что без конца кричал «горько», и все подчинялись, пока не поняли, откуда инициатива.

Пётр. Да, помню, мы брали его с собой.

Тамара. Весёлый у вас сын. Сашка наш, увы, не такой. Словно посторонний, всё где-то в своих сферах.

Денис. А у нас в посёлке все весёлые, иначе заклюют моментально.

Тамара. Наташ, неужели так всё поменялось: мы же росли в посёлке, как  все свои.

Пётр. Жили, а теперь выживаем. Только и всего.

Наташа. Да, что у нас интересного, лучше расскажи про себя. Как ты?

Тамара. Но я с одной стороны счастлива.

Наташа. Что значит, с одной стороны?

Тамара.  Сын умница – учится в Лондоне, муж работает начальником отдела, я тоже неплохо пристроена.

Наташа. А что не так с другой стороны?

Денис. Эх! Я чувствую: надо выпить отдельно за первую сторону.

Тамара. Это в точку, это разные стороны.

(выпивают)

Наташа. Томочка,  мы свои…

Тамара. Да, вы единственные с кем делюсь. Как только уехал сынок, муженёк связался с молоденькой сотрудницей.

Наташа. Сознался?

Тамара. Где там!  Соседка, пенсионерка, вычислила. Я же днём на работе, квартира пустая, а он, как начальник свободен в любое время вместе с молодкой. Сначала он появляется, а минут через пять, она. Конспирация. Да я и сама почувствовала. Раньше-то, видимо, ему сын мешал, а теперь –  окрылись перспективы.

Наташа. Не ожидала от Ивана.

Тамара. Вот почему мужики изменяют, когда седеют?  Скажи мне, Пётр?

Пётр. (почувствовал себя неуютно) Ну не знаю, мало ли…

Тамара. А кто знает?

Денис. Я!

Пётр. Ты?

Денис. Объясняю.  В моём обществе, то есть в обществе любопытных девиц и решительных юношей, принято всё анализировать. Так мы, не без помощи особо просвещённых, из числа отсидевших не первый срок, пришли в выводу, что мужчины, в районе необратимости, то есть, в период поседения, изменяют своим жёнам из страха. Но природу страха мы пока полностью не объяснили. Но что-то мистическое.

Наташа. Балабол. А тут горе.

Тамара.  Нет, спасибо Денису.  Он прелесть. А что это за помощь, отсидевших не первый срок?

Денис. Объясняю.  Представьте, у нас  много таких, кто отсидел по двадцать и более лет. Как им жить, если работать они уже не могут. Ну, это им, что дерьмом  намазаться. Выход один: вымогать и править. Поэтому они – мозговой центр.

А мы, молодёжь, их щупальцы.

Тамара. Боже!

Пётр. Это правда. Власть здесь теперь принадлежит бандитам.

Тамара. Что за дикость. А милиция?

Пётр. Милиция боится бандитов больше нашего. Да, и все там свои.

Тамара. А муниципальная власть?

Пётр. Так те же люди.

Денис. Нет, бандиты продуманней и твёрже.

Тамара. Ужас!

Наташа. То есть, пока квартира была занята Александром, он не изменял, а как только…

Тамара. Да, раньше не мог: денег, поскольку они копились для сына, не было, чтобы снимать хату для встреч. Терпел, бедный!

Наташа. Что делать?

Тамара. Пока терпеть, пока сын учится. Уж там…

Денис. У меня идея!

Пётр. Опять у тебя какая-нибудь глупость.

Денис. Папуля, ну почему ты принижаешь мой современный интеллект? Я знаю, что говорю.

Наташа. Прямо, знаешь.

Денис. Представьте. Я, так или иначе, собираюсь в Москву, поучиться. У меня, конечно, есть там некий приятель, но я бы пожил с месяц у вас, так, сказать, охраняя территорию соблазна.  Увидели бы, результат.

Тамара. Так, вообще, без всяких результатов, живи у нас. Всё равно пустует комната сына. Мне, право, будет приятней. А то, у нас зреет напряг. А муж он хороший: печётся о сыне. Лишнюю копеечку – всё ему.

Пётр. Сын, ты серьёзно?

Денис. А зачем шутить? Жизнь итак с нами шутит.

Тамара.  Сейчас как раз начнётся пора вступительных экзаменов. Только договоримся так. Ты, Пётр, напиши брату письмо, с просьбой, он не знает, что я встретилась с вами. А уж там, разберёмся. Только не откладывай.

Пётр. Ну, попробуем.

Денис. Вы, тётя Тамара, не волнуйтесь, я в вопросах адюльтера, считайте, специалист. Мы своей стаей тщательно анализируем каждый случай в нашем посёлке.

Наташа.  Что ты такое…

Денис. Если вы не в курсе, я почти самый главный в нашем мозговом центре, созданный криминальными дядями для отслеживания жителей.

Наташа. Видишь, Том, где живём. Кругом бандиты.

Тамара. Тем более, Денису надо в Москву.

                                                                            

                                     Картина вторая.                                      

(довольно просторная трёхкомнатная квартира Сусаниных, супруги ужинают)

Тамара. Вань, а с чего вдруг твой двоюродный брат прислал письмо? Кто сейчас пишет письма?

Иван. Потому что, когда мы виделись в последний раз, на родине ещё не было мобильников. Но возмутительно, почему он не написал раньше, а теперь как бы ставит перед фактом. Видите ли, его сын желает учиться здесь. Просьба приютить на первое время. Интересно, сколько должно длиться это первое время?

Тамара. Но твой  кореш, приютил же, нашего сына в Лондоне.

Иван. Сравнила – то, кореш!  А Петра, я видел четыре раза в жизни.

Тамара. Но что плохого в том, что здесь поживёт мальчик, твой родственник, в комнате Саши?

Иван. Да, пусть живёт: что теперь. Будто в Челябинске нет институтов, всем надо сюда!

Тамара. Но он же, всё равно из посёлка, а в Челябинске ведь никого. Да и чем он помешает, сам же читал, что парень смирный, домашний.

Иван. Домашний? В двадцать два года!

Тамара. И что такого?   Наш тоже не балованный.

Иван. Сравнила: то – наш! Чувствуешь разницу?

Тамара.  Пётр пишет, что Денис смешливый.

Иван.  Будет подсмеиваться.

Тамара. Даже интересно: увидим себя со стороны. Да и над чем ему смеяться, если у нас всё хорошо?

Иван. А я не люблю, когда подглядывают.

Тамара. Ну, завёлся. Тебе чай с вареньем?

Иван. Лучше, простой коньяк, но без чая.

Тамара. Коньяк? Зачем?

Иван. Завтра, выходной. Ловишь логику!

Тамара. Как  же, ты логичен!

Иван. Всё-таки, посторонний человек…

Тамара. Ты о чём, он же  твой  родственник.

Иван. И что?

Тамара. И ничего. Наш, причём не обременительный,  долг.

Иван. Тогда, коньяк.

Тамара. Для чего?

Иван.  Для сочувствия!

Тамара. Кому?

Иван. Себе. Не люблю я этого слова. Долг. И всюду долг! Чуть что, долг. Жить как?

Тамара. Завёлся. Скорее выпей – успокойся.

Картина третья.

(суббота, супруги дома, звонок, Тамара открывает, впускает  Дениса)

Денис. Здравствуйте! Я правильно попал к Сусаниным?

Тамара. Здравствуй, входи. Какой ты большой: выше мужа.

Иван. Ну, где это выше, разве на сантиметр! Какой у тебя рост?

Денис. Метр восемьдесят шесть.

Тамара. Тогда на четырнадцать  сантиметров.

Иван. Но я шире!

Тамара.  Неоспоримый факт.  (Денису) Вещи потом занесём тебе в комнату, так сказать, в детскую. А пока, мой  руки, сядем кушать. Ну, не стесняйся.

(Денис уходит в ванную) Есть что-то общее с нашим Александром.

Иван. (гордо) Порода!

Тамара. Помоги собрать на стол.

Иван. Хорошо: я принесу коньяк.

Тамара. И всё?

Иван. А коньячные рюмки!

Тамара. Ну, хоть собери посуду.

( собирают на стол, из ванны появляется Денис)

Денис. А почему у вас такая горячая вода – горячая, причём, летом?

Тамара. А какая у вас?

Денис. Зимой – чуть тёплая, а летом горячую отключают, говорят, на ремонт, но не ремонтируют.

Иван. Ну, это региональный колорит. Нельзя всю Россию приучать к хорошему, так страна останется без перспективы дальнейших улучшений. Ты, Денис, куда собираешься поступать?

Денис.  Думаю, может, попробую в торговлю. Ведь она есть и всегда будет.

Иван. Правильно, только не инженером. А то, будешь жить, как я. Хорошо ещё квартира от родителей. Причём, я-то, ещё начальник технического отдела. Раньше-то мы не соображали. Заводы манили дураков. Образование – это тоже ловушка.

(разливает коньяк по бокалам) Ну, за встречу! (звенят бокалами, выпивают)

Стоп, а тебе можно? Есть восемнадцать?  Когда впервые попробовал алкоголь?

Денис. У! давно. Так, мне двадцать два, значит, лет девять назад.

Иван. А ты пьяный, буйный?

Денис. Нет, теперь придерживаюсь ограничений. Особое алкогольное воспитание.

Иван. Что за воспитание?

Денис. Главный бандит посёлка нам, мелким, внушал – умный и пьяный умён, а дурак – он и трезвый дурак. Это у него называлось тренировка разума.

Иван. И нельзя было без тренировки?

Денис. Нельзя. Тогда изгой. Затюкают. Но меня хвалил.

Тамара. Тогда, молодец.  Телятинки ещё подложить?

Денис. Нет, спасибо. Умерен во всём.

Тамара.  (Ивану) Учись!

Иван. Поздно. Уже пошёл обратный отсчёт… на фоне свежей молодости. Как подумаешь, что до пенсии тянуть лишних пять лет, чтобы умереть свободным, берёт тоска.  (показывает на коньяк) Повторим?

Денис. Нет, я пас. Коньяк классный.

Иван.  Разбираешься – интересно.

Денис.  Так улица. А бандиты строго контролируют моральный облик. Попробуй у них, не выпей! Поэтому отец настоял на переезде.  В посёлке, по статистике, половину подростков ждёт тюрьма. Такие факты.

Тамара.  Печаль провинций.

Иван. Вот и реформы. Одна говорильня. Ну, я ещё маленькую за твоё, Денис,  здоровье.

Денис.  За моё, Иван  Николаевич, не беспокойтесь – здоров.

Иван. Зови меня дядя Ваня, как у Чехова.

Тамара. Тогда меня, тётя Тома.

Денис.  Но вы ещё не настолько тётя.

Тамара. О, да ты, джентльмен!

Денис. Если что, это всё коньяк.

Тамара.  Нет, это приятно, и не похоже на уличное воспитание.

Денис. У вас, тётя Тамара, не полное представление о посёлке: там улица –университет. Это бандитская ячейка общества. Там палец в рот никому не клади!

Начиная с шестого класса, исключительно все подростки, работают на бандитов. Папа говорит, что реально в стране мыслят только бандиты.

Иван. И ты для них что-то делал?

Денис. Собирал всевозможную информацию, сообщал мельчайшие подробности об окружающей действительности, входил, так сказать, в аналитический центр. Умных они поощряли, глупых воспитывали. Бандиты о каждом знали всё, и все ходы были

в их руках. Вы не представляете, какая это отшлифованная организация. Действуют, в основном, по-одному, но, чуть что, налетает вся стая.

Иван. Тебя восхищают бандиты?

Денис. Нет, они умнее власти, и не дают вырваться. Поэтому, отец говорил: уезжай.

Иван.  А что же полиция?

Денис. Полиция, где все свои! Только однажды, у нас обидели какого-то важного депутата из областной верхушки, так наехал ОМОН из области. Как всем неожиданно отсыпали!  Месяц было тихо! А, вообще, посёлок – это резервация.

Иван. Да, картина.  А что, вот и по телику: помните станица, как её, Кущёвская…

Нет, надо выпить против печали. (наливает) Кому ещё?

Тамара. (неодобрительно) Ты же, самый печальный.

Иван. Ну!

Тамара. Как представлю, что выживёте под бандитами — ужас!

Денис. Есть и хорошая сторона. Наши подростки знают жизнь больше профессоров.

Иван. (он чуть захмелел) Это каким же образом?

Денис.  Я же говорил про аналитический центр. Там свой, так сказать, деканат. Вверху те, кто больше отсидел, а серьёзная тюрьма, по их словам, – это информационное  агентство. Есть такие, что лет по двадцать  предавались там широкому размышлению. Кстати, они запрещают нам смотреть по телику

дёргающуюся попсу. Говорят, это портит глубину духа. ( он возбуждается) Слушаем их тюремные песни. Есть проникновенные.  Ещё они запрещают физически насиловать женщин.  Забирать у людей последнее. Нельзя у бизнеса отнимать всё, до потери выгоды. Словом, про жизнь я знаю всё, чего бы, и знать не хотелось. И что интересно – бизнесмены довольны, никогда государство не защитит их от внеплановых неприятностей, как эти криминалюги. Эту корову они охраняют на совесть. Вот, случилось: сожгли одного конкуренты, Так эта стая не  только разнесла обидчиков, но и моментально, всем миром, пострадавшему построили новый дом. Отец говорит, что криминал всегда умнее,  умственно неповоротливого, государства, расчетливей. Но это жёсткий капкан.  Настоящая диктатура криминала.

Тамара.  Да, мы и не знали…

Денис. Впрочем, пока я покрутился по вокзалу, и специально прогулялся до вас пешком, заметил, что здешние бандиты примитивней: у них прямолинейный стиль, как у цыган, и счастье города, что пока они не объединены в одну структуру.

Иван. Ты рассуждаешь, как специалист – может тебе в юридический?

Денис. Ни в коем случае: юристам, почти как бандитам, приходится жить по понятиям, а в моём представлении, это что-то наподобие моральной тюрьмы.

Это жизнь в умственной клетке. Нет, ни за что!

Иван. Не ожидал, что кто-то, в двадцать два года, меня, вдвое старшего, человека с высшим образованием, станет  просвещать.

Денис. Всё относительно, дядя Ваня. С учётом коллективного разума, во мне уже не менее ста очень непростых жизней. Я знаю больше того, сколько хотелось бы знать, потому что большая часть моих знаний, касается взаимоотношений полов. Эти знания печальны.

Иван. (настороженно) Откуда такие знания.

Денис. Это просто. Поскольку это самая интересная хроника посёлка: адюльтеры и прочее.  А мы толпой развязных юношей и девушек, тщательно разбираем каждый элемент такой прозы. Мы даже могли прогнозировать: кто с кем начнет мутить завтра, и кто, и как, и чем, и в каких словах это сделает.

Тамара. Но это немного ужас!

Денис. Это больше, чем ужас, это у нас, молодых убивает мечту.

Тамара. Надеюсь, твоя мечта ещё не убита?

Денис. Я тоже на это надеюсь. Но криминал учит неумолимой правде.

Иван. Однако, какая страстная ода криминалу!

Тамара. Страшная ода.

Денис.  Но отец говорит: дурак, потому и дурак, что избегает истину. Это он и про идеологию.

Иван. (насмешливо) Получается, ваш посёлок, кладезь истины!

Денис. И таких посёлков, думаю, тысячи.

Иван. Ну, не пугай. Точно, диктатура.

Денис. Вот, например, кто-то в посёлке, кого-то обидел не по понятиям. Обиженный в полицию не идёт, да и бесполезно. Он идёт к бандитам. Они

восстанавливают справедливость. Но после этого, обиженный, их человек. То есть, им обязанный.

Тамара. Давайте о хорошем. У тебя Денис есть девушка?

Денис. Девушек у меня много. Девушки нет.

Тамара. Значит, будем надеяться, что всё впереди. Идём, покажу комнату.

 

Картина четвёртая.

(Денис один, варит борщ к приходу родственников; звонок; идёт отрывать дверь; за дверью стоит  девушка)

Девица. (она с наигранностью) О, мне кажется: ты не Шурик или Лондон так меняет людей!

Денис. Вы сказали мне – ты: это знак, чего?

Девица.  Это знак столицы, где есть смысл обращаться на вы только к закаменелым стариканам. Конечно, в провинции господствуют старые шаблоны…

Денис.  Думаю, у ВАС не полное представление о провинции.

Девица. Так расскажите: я умею слушать.

Денис. Польщён, но занят приготовлением пищи.

Девица.  Ты — повар Сусаниных?

Денис. Так я сам привык хорошо поесть.

Девица.  Вот почему ты так вырос. Что ж, я окончательно убедилась, что ты не Шурик.

Денис. Даже не хочу опровергать ваши убеждения.

Девица. (игриво) Не заинтересовала? Ты против москвичек?

Денис. Я ещё этого не установил.

Девица. А как тебя звать?

Денис. Денис.

Девица. Денис, ты так и будешь,  держать меня на пороге?

Денис. Так я не хозяин квартиры, и не знаю: кто вы.

Девица. Меня звать Ириной, я подруга Шурика.

Денис. Так, он пока в Лондоне.

Девица. Не приезжает на каникулы?

Денис. Может, он уже против москвичек.

Девица. А ты язвишь.

Денис. Ищу объяснение феномену неприезда.

Девица. Ладно, будет тоскливо, позвони в сорок седьмую квартиру. Научу быстрому веселью.

Денис. А скорость необходима?

Девица. А зачем зря терять время: его так мало до старости.

Денис. Учту! Действительно, так мало осталось.   Особенно сегодня.

Девица. Учти. (Делает прощальный жест) Не пересоли  там!

(Денис закрывает дверь)

Денис. Москвичка!  О! Уже не просто, производное от  ребра.

                            Картина пятая.                                  

(на сцене две комнаты, перегородкой разделённые для зрителей: сначала идёт гостиная, дальше, вправо, комната Дениса, он собирается уходить, но замер, услышав, как в гостиную входят Иван и Маша)

Маша. Давненько меня здесь не находилось! (садится на диван)   Почти, как в первый раз.

Иван. Да, я так соскучился! (садится рядом, обнимает)

Маша. Раньше ты скучал два раза в неделю. Сознавайся на кого тратил гормоны?

Иван. Что ты, никто кроме тебя меня не возбуждает.

Маша. Тогда где твоё возбуждение пряталось больше месяца. Я могу и остыть. В отделе уже, что-то почувствовали, и  Ласточкин уже закрутился вокруг. А он холост.

Иван. Маш, не нагнетай, петля обстоятельств.

Маша. Так не петляй, расскажи, в чём дело. Утешь обиду.

Иван. Ну, Машенька. (пытается поцеловать) Потом. Теряем время.

Маша. (решительно отстраняя Ивана) Секс позже! Рассказывай!  Или считаешь, что со мной можно, как с собачонкой. Итак,  отдаюсь на халяву. Ты помнишь, сколько всего мне горячо обещал. Повысить категорию оплаты, командировку в Париж, Канары.  А сам – ни одного подарка!

Иван.  А смартфон?

Маша. Смартфон! А тебе не стыдно – у всех айфоны. Надо мной смеются, будто я большего не стою. (она, вдруг плачет)  Так ты меня любишь!

Иван. (растерянно) Машенька, дорогая, я всё сделаю, что обещал. Только не плачь.

Но послушай, я сжат материально, пока сын учится в Лондоне. Он скоро закончит.

А то, что не мог встречаться с тобой месяц, это из-за родственничка на нашу голову. Приехал поступать и здесь живёт. А сегодня он ушёл на собеседование.

Не плачь, у нас нет на это времени.

Маша. То есть, нас могут застукать! Ну, какой ты после этого мужчина! Мало того, что пользуешься мной, как карточкой москвича, ещё и вводишь в страхи.

Иван. Но не могу я оплачивать гостиницу.

Маша. У всех мужчин, есть друзья с квартирами. Только в отделе семь холостяков одиночек. Не понимаю, почему я с тобой! Заморочил мне голову любовью. А в чём она твоя любовь? Где она?

Иван. Машенька, персик мой ненаглядный, потерпи, всё будет.

Маша. (вдруг спокойно и холодно) Всё?

Иван. Всё!

Маша. И развод с супругой?

Иван. Я же не обещал.

Маша. Так пообещай: чего тебе стоит.

Иван. Может, потом, как отучится сын, тогда. Ну, как ты так сразу?

Маша. Хорошо. Подожду, когда отучится сын. Тогда женишься на мне?

Иван. Тогда другое дело…

Маша. Клянись! Клянись здоровьем сына!

Иван. Здоровьем сына не могу. Он у меня один.

Маша. А сколько меня, посчитай!

Иван.  Маш, время теряем. Говорить можно  и после.

Маша. После чего?

Иван. Любовных действий.

Маша. Любовных. Вслушайся в это слово.  Это значит, я должна как-то чувствовать эту любовь на себе. А что я чувствую? А!?

Иван. Ну, Машенька, ну зачем ты меня так казнишь?

Маша. А ты меня, зачем? Не будет сегодня у нас любви,  обойдёшься женой.

Иван. Но я же, люблю тебя!

Маша. То есть, с женой ты не спишь?

Иван.  Сплю, но без всякого желания. (подумав) Раза два в месяц. И то, когда она…

Маша. Вот смотрю я на тебя и не понимаю, за что я в тебя влюбилась. Не мужик ты. Чего-то мямлишь, вертишься, жалуешься…

Иван. (обхватывает лицо руками) Уж, какой есть. Значит, ничего сегодня не будет?

Маша. Сам понимаешь, не то настроение.

Иван. Тогда нам пора уходить. Ты иди, я посижу…

(Маша уходит; Иван сидит, мучительно сжимая голову)

Проклятая нищета! Как мне не везёт. Почему, я как  кореш не уехал, хотя бы в Америку: я же специалист. Как теперь?

(из своей комнаты выходит Денис, у него вид чрезвычайного сострадания, он почти плачет; Иван не успевает на него отреагировать, как Денис порывисто обнимает Ивана, прижимает его к груди)

Денис. Бедный, бедный, мой дядя Ваня! Какая у тебя  коварная  блядина! Она опасна!

Иван. (с трудом вырываясь из его объятий) Что? Ты здесь?

Денис. (как сквозь слёзы)  Не успел уйти.

Иван. Ты всё слышал!?

Денис. Лучше бы я ничего не слышал и не видел! Какие теперь экзамены: я убит твоей трагедией.

Иван. (почти в ужасе) И видел?

Денис. (хладнокровно) Я подсматривал в щель.  Но чем я мог ещё помочь? Хотя мне почти всё стало ясно сразу! (опять прижал Ивана к груди) Бедный дядя Ваня!

Иван. (вырываясь) С чего это я такой бедный?

Денис. Эх, дядя Ваня, ты по неопытности не всё сечёшь.

Иван. (возмущаясь) По неопытности? Это мне говоришь ты, молокосос!

Денис. Причём здесь мои юные годы: я же рассказывал – измены были самой сладкой темой коллективного разума нашей тусовки. Мы с предельным вниманием разобрали по крохам около тысячи подобных случаев, из хроники  нашего криминального посёлка. Поверь – ни одна история не закончилась хорошо. Это

закон развития дополнительных романов. Увы, в возрасте неуверенности в своей полноценности, изменяют все. Это, очевидно, классика жанра.

Иван. Отец изменяет?

Денис. Пытался, но из-за коммуникабельности населённого пункта, мама узнала  про это раньше, чем что-то произошло. Именно поэтому целенаправленные бляди стараются слинять в большой город. Бедный папик, он не успел вкусить от

запретного. Тебе, дядя Ваня повезло гораздо больше. Вообще, я слушал, и  скажу, что восхищаюсь правильностью твоего стиля.

Иван. (растерянно) Ты о чём?

Денис. Я о твоём уме. Не все как ты понимают, что ни одну даму нельзя покорить, говоря правду, то есть, обещать то, что в твоих силах. В таких случаях, надо обещать женщине только невозможное, ослепительное в её глазах. Во-первых, это даёт ей внутреннее оправдание амурной уступке, во-вторых, ошеломляет самим

значением слов. То есть, ты интуитивно обещал только всё нереальное. Но не разведёшься же, ты, как дурак, с такой замечательной женой, с очаровательной для своих лет, тетей Тамарой.  Ведь ясно, что ты не кретин. Но с другой стороны, ты впал в стратегическую неправильность. Ты почему-то нашёл объект для выплеска похоти на минном поле. Зачем ты пошёл на  эту ошибку?

Иван. (он несколько ошеломлён) Какое поле?

Денис. Но я же слышал, и понял, что она – твоя подчинённая. Она тебя изведёт. Но мы с тобой обязательно найдём соответствующий выход.  Но сначала, скажу всё, что думаю, исходя из моего энциклопедического опыта. Как мужчина ты её не интересуешь!

Иван.  (как бы обмяк) Почему ты решил…

Денис. Любящая женщина, не обнимавшая тебя больше месяца, после эмоциональных разборок, должна  войти в фазу сексуального максимума. То есть наброситься на тебя, с учётом молодого желания. А она, спокойно издеваясь, ушла.

Причём, как я понял, уж это пока необъяснимо, я чисто на интуиции почувствовал, что она крутит тобой перед кем-то другим. Это чрезвычайно опасно для твоего авторитета, как начальника. Она, как мне показалось, не верит  ни в Париж, ни в теплые острова, даже про обещанную надбавку, она сказала автоматически. Это пока шантаж условный, но всё может быть…

Иван. (он как-то ослаб) Что ты предлагаешь?

Денис. А найди себе другую бабу! Но постороннюю, не на работе. Покувыркайся немного с ней. Многое прояснится. Ты можешь приводить её сюда. Я подстрахую.

Иван. (горячо) Подстрахуешь!?

Денис. Ну, на случай, если тебя застукает тётя Тамара, можешь сказать, что это меня навестила соседка, проездом из посёлка.

Иван. Но где я встречу такую бабу? Вечером, я с работы сразу домой, это проблема.

Денис. Не беспокойся, я хорошо разглядел эту, и понял твой вкус.

Иван. И как мне это поможет?

Денис. Всё просто: я подберу тебе такую же, но лучше, и познакомлю.

Иван. Кто из нас более сумасшедший?

Денис. Думаю, в какой-то степени оба, но без сумасшествия нельзя ничего достичь.

Только сумасшествие позволяет выйти за рамки штампа существования, то есть, что-то изменить.

Иван. Ты случайно не поэт?

Денис. Вообще-то, немного бард.

Иван. Почему приехал без гитары?

Денис. Гитару я предварительно разбил о голову одного несогласного.

Иван. Пьяная драка?

Денис. Я-то был относительно трезв. Обидно: гитара пострадала, а голова – ничуть.

Конечно, кровь и прочее, но никаких функциональных изменений. То есть, не пошло на пользу.  Всё-таки, надо гитару выбирать по прочности.

Иван. И не жалко гитару?

Денис. Жаль, но не было другого хода: враг размахивал ножом. Ему за нож потом накостыляли свои  же.

Иван. Ты вправду бард?

Денис. Да, продукт моды. Но меня зазывали специально в компании.

Иван. Но что делать с Машкой?

Денис. А, с Машкой? Не переживай, я ею займусь. Она красива, И тут что-то не так.

Иван. Займёшься, каким образом?

Денис. Она меня не видела, и я за ней прослежу. Меня с шестого класса учили  тщательно собирать информацию. Я прослежу все её  движения, и уверен, не напрасно. Надо, чтобы она сама отстала, но испытывая стыд.

Иван. А ты знаешь, я тоже в институте немного бренчал свои песни. И потерял гитару на одном кутеже.

Денис. Мы все бренчали понемногу, с чего-нибудь, о чём-нибудь!

Иван.  Пора забыть назад дорогу, ведь нам былого не вернуть.

Денис. Но надо ль, отрекаться сразу, от чувств и ветреных отваг.

Иван.  Пора забыть любви заразу, для пользы всех житейских благ.

Денис. Нельзя же, дядя, так буквально.

Иван.  Увы, но истина реальна.

(они, хохоча, обнялись)

                                                 Картина шестая.

(Иван только что вернулся с работы, снял пиджак, галстук, устало сел в кресло; минуту спустя вернулась жена)

Тамара. Ты дома… Я специально купила «Вечёрку».

Иван. Газету?  Зачем нам информационный мусор? Мало его в наших головах?

Тамара. Увидела у сотрудницы: глазам не поверила – в газете фото Дениса.

Иван. Нашего?

Тамара. Нашего. Представляешь спас девушку от самоубийства. Уговорил, не прыгать  с крыши.

Иван. Не удивлюсь.  Умеет уговаривать. Пусть расскажет сам. Эти газеты…

Тамара. Тогда немного подождём. Я займусь ужином. Слышу, Денис шебаршит ключом.

Денис. Добрый вечер.

Иван.  Добрый.  Но мы в нетерпении – расскажи, как спас девчонку? Герой.

Денис. А, девушку….Иду себе, вижу толпа:  ждут, когда с крыши прыгнет девчонка. Понимаю, что отговорить не могут. Тогда я кричу: стой, подожди, вместе прыгнем – я один высоты боюсь. Подожди, поднимусь – вдвоём будет веселей! И она ждёт. Поднимаюсь и убеждаю.

Тамара. Убеждаешь! Как?

Денис. Математически.

Иван. Математически?

Денис. Ну.

Иван. Так поделись опытом. Теоремой  Пифагора?

Денис. Я ей быстренько объяснил, что жизнь ничего не значит, как величина.

Тамара. И это её остановило?

Денис. Конечно, ведь тогда и прыжок с крыши не имеет значения.

Иван.  (поражён) Но как?

Денис. Я же сказал – математически. Жизнь – такая ничтожная величина в бесконечности миров… но с другой стороны – какой бесконечный театр, какая сцена! Где нас, математически, всё равно нет. Она задумалась: я подал ей руку, повёл вниз.

Иван. И что она?

Денис. Пошла.

Тамара. Она тебе что-нибудь сказала?

Денис. Ни слова. Но на нас налетела её сумасшедшая мать и расцеловала всего меня. Откуда-то возник журналист. Я почему-то, раз уж он меня снял, назвался.

Хотя  бандиты, так светиться не советуют. Видимо, я не очень полноценный их ученик.

Тамара. Дались тебе эти бандиты, забудь их. Ты в совершенно другой среде.

Денис. (усмехаясь) Я бы в это не слишком верил. Но видимость другая.

Тамара. Нельзя же, не верить в хорошее!

Денис. Но мне кажется, верить и не верить одинаково глупо. Надо знать.

Тамара. Всё. Оставили философию. Готовимся к ужину!

Иван. Да, лучше поесть.

Тамара. И всё же, ты удивительный мальчик!

Иван. (загадочно)  Ещё какой.

 

                                      Картина седьмая.

(в квартире Денис, звонок мобильника, он берёт телефон)

Голос Ивана.  Денис, ты дома?

Денис. Да. Варю кофе.

Голос. Вари и на меня, заскочу, у меня тут окно на работе.

Денис. Жду. У меня кое-что есть. (отключает мобильник; сам с собой) А всё-таки, Москва – это чудо. Чувствуешь себя в бесконечности, как в воде. Словно развязан и выпущен на свободу. Ни за что не вернусь в посёлок.

(появляется Иван)

Денис. Кофе готов.

Иван. Ты обещал что-то ещё.

Денис. А, это. Ну, как и обещал, я открыл охоту, ориентируясь на собственные предчувствия.

Иван. (нетерпеливо) Ну, и…

Денис. Два дня она выходила с предприятия с будничным лицом. Но на третий,  вчера, на лице появилось выражение охотничьей собаки, и я пошёл за ней; мы

дошли  до входа в парк, где лицо внимательно вытянулось в сторону молодого мужчины. Я их заснял на мобильник. ( Денис  начал искать фото на телефоне) Вот.

Иван. Так это Ласточкин! Вот гадёныш!

Денис. За что ты его так? Ему даже простительней: он её ровесник.  Потом, в данном случае он полезен, как аргумент в твою пользу.

Иван. Да, какой аргумент – они просто встретились в парке. В чём криминал?

Денис. То есть, выражения их лиц, тебе ни о чём не говорят.

Иван. Да мало ли, какие бывают выражения.

Денис. Дядя Ваня, ты зачем-то включаешь невменяемость! Очнитесь, сударь! Но я пошёл дальше, прямо за ними, пока они не свернули на безлюдную дорожку, где сходу слиплись в поцелуе!

Иван. Не верю!

Денис. Мне, допустим, но камере!  Я их щёлкнул.  Гляди!

Иван. Вот сука!

Денис. Наконец, человеческое слово! Приятно слышать.

Иван. Тебе приятно, что твоего дядю держали дураком!

Денис. Ну, что ты, лично я вижу пользу. А дураком, оказаться не трудно: все смешны в глазах Господа. Глупы и жалки, да и беспомощны. Но главное, смешны!

Иван. Ну, смейся над дядей Ваней: так ему дураку! (они сидят на диване; Денис его обнял)

Денис. Поверь мне: надо радоваться, что теперь у тебя козырь. Покажешь ей, только обязательно молча это фото, и она больше не пикнет в твою сторону.

(Иван задумался)  Ну, взвесь, наконец, ситуацию: она бы тебя извела и опозорила, и, вообще, могла для смеха и рисовки, сломать тебе жизнь. А у тебя сын и жена.

Иван. Ты прав, пора очнуться.

Денис. Допускаю, что и радости запредельной не было. Одно утешению тщеславию. Вот, прикинь по-холодному.

Иван. Как думаешь, в доме есть коньяк?

Денис. Посмотрю, как не быть, если здесь живут люди. (идет на кухню, возвращается с коньяком и бокалами)

Иван. Разлей. (Денис разлил)  Молча! (выпивают, молчат) Фу! Ну и дурак же я!

Денис. Это не про ум, это про гормоны. Но я рад признакам просветления.

Иван. Наливай! (Денис  исполняет команду, ещё выпивают) Слушай, а со второго бокала я стал умней.

Денис. Для чего и процедура!

Иван. Теперь скажи мне, как лаборант теоретик, как верить бабам!

Денис. Зачем, вообще, им верить? Что это даёт?

Иван. Так не верить?

Денис. Не верить, ни в коем случае!

Иван. Тогда наливай!

Денис. Логично.

Иван. Скажи теоретик, тогда что ты ценишь в женщине? Если, вообще, ценишь.

Денис. В посёлке меня уважал один серьёзный уркаган, говорил, что за ум, за гитару, за какую-то кристальность. Так вот, мы часто беседовали один на один, а он сразу сел в тюрьму несправедливо.

Иван. За что?

Денис.  За убийство четверых. Он чего-то вёз на грузовике  по торговле, на машину налетели отморозки, с целью забрать машину. Сопровождающего вырубили сразу ударом по голове, а он всю напавшею четверку положил сапёрной лопатой. Дали четыре года за каждого. Это я к слову. Так вот, он сказал, что в человеке ценит только глубину.  Человек, говорил,  или глубок, или мелок. А что за человек, если мелок!  А в женщине глубину благородства.  Вот и я, глубину благородства.

Почему, к слову, я против Машки, – у неё ни малейшего благородства, и не было, на генетическом уровне, и не будет. Её душа – болото. А глубина благородства, как  я чувствую, у тёти Тамары.
Иван. Я тебе верю. Ты мне вернул глаза. Ведь я чуть не потерял эту женщину.

Денис.  Кристальную и привлекательную во всех радиусах.

Иван. Да.  И больше не пьём.

Денис. (он слегка охмелел) Осмелюсь спросить, почему?

Иван. Чтобы не потерять последнее ощущение: ведь я её словно, полюбил вновь.

                                         Картина  седьмая.

(вечер, в квартире Денис и Тамара ждут возвращения Ивана к ужину)

Тамара. Что уж долго его нет. Не случилось ли чего?  У нас недавно, начальник поругался с заместителем и умер.

Денис. Не беспокойтесь, о смерти мы бы уже знали. Плохие вести летят быстрее.

Тамара. А как, Денис, у тебя дела? Или нет ещё результата?

Денис. Есть. Сам не ожидал: прошёл по конкурсу на бюджет, слухи, что положено общежитие.

Тамара. Разве тебе плохо с нами?

Денис. С вами, неплохо.

Тамара. Тогда никаких общежитий! Хочешь, чтобы я опять чувствовала себя сиротой. У меня только-только нервы распутались. Не догадываешься, что происходит с мужем. Я не помню такого внимания с его стороны. Прямо медовый месяц. Это, думаю, всё-таки, как-то связано с тобой.

Денис. Ну, это вот отчего. Постепенно, у мужчин замыливаются глаза  на любимую женщину. Ну, мы поболтали о том,  о сём. Я заставил его взглянуть на тебя свежим взглядом. Он очнулся, и понял, что лучше его жены женщин нет.

Тамара.  Да, ты психиатр! (смеётся)  Однако влюблённого долго нет. И недоступен.

Денис. Зашёл куда-нибудь, где нет связи. У меня не ловит в магазинах.

Тамара. Так снова разогревать.  А чувствуешь, как он переменился к тебе, у него с сыном не было такой взаимности. Ну, и ты, конечно, замечательный мальчик.

Денис. Тётя Тамара – это лирика.

Тамара. А что плохого в лирике: она скрашивает реальность.

Денис. Скорее затуманивает.

Тамара. Я не согласна. Она, как бы растворяет реальность, до переносимой концентрации.

Денис. Тетя Тамара, да вы, больше теоретик, чем я.

Тамара. Завидуй! Я лучше – я практик.

(звонок, и шелест ключа)

Зачем звонил?

Денис. Заострить внимание?

Тамара. Поглядим. (входит Иван) Что это? Гитара! Ты купил гитару?

Иван. Должен же, я как-то выразить свои чувства. Ко всему, посмотрим, какой Денис бард. Не хвастун ли?

Тамара. Так не петляй, так и скажи, что купил Денису гитару.

Иван. Хорошо, так и говорю.

Денис. Спасибо, но это же, дорого!

Иван. Музыка дороже.

Тамара. Всё. Быстро ужинать. Петь потом.

Иван. Барды согласны.

Денис. Чур, я сейчас. Хоть подержу в руках… (Вынимает инструмент из чехла) Поскольку сегодня день лирики. (перебрав струны, чуть подкрутив колки, поёт)

 

По озеру плывут ночные острова,

И тёмная вода колеблется звездою.

Мне эту ночь любить нельзя переставать,

На острове вдвоём мы замерли с тобою.

 

Мы замерли с тобой от нежности небес,

Волнующих простор серебряною тенью.

На острове моём молчит высокий лес,

Он тайну губ твоих хранит прикосновенью.

 

По озеру плывут ночные острова.

И звёздная всему вокруг  внимает свита.

Мне кажется, по ним я в зимах тосковал.

О, как приятно мне, что та тоска забыта.

 

О, как приятно мне, к тебе прижаться вновь,

И сумраки забыть минувших одиночеств.

И больше не мечтать об участи иной.

И больше не желать обманчивых пророчеств.

 

По озеру плывут недвижно острова,

И август глубоко молчит в ночные воды.

Как долго о тебе я прежде тосковал.

Без нежности твоей мне не было свободы.

 

По озеру плывут ночные острова.

Как долго я без них существовал едва.

 

Тамара. Какой ты взрослый и трогательный! Настоящий бард. Но давайте ужинать.

Иван. Нет, уж нет, моя очередь. (забирает гитару, поёт)

 

Ночь молилась озёрами звёздно,

Луна таяла медленней льдин.

Но сказали: любить уже поздно,

Надо было вчера приходить.

 

Я ещё постоял у порога:

Ещё думал, что это игра.

Но сказали, что нет больше Бога,

Надо было молиться вчера.

 

Правда, вдруг, оказалась капризней,

Время  строже от прожитых дней.

Оказалось, что нет больше жизни,

Что манила туманом огней.

 

Я ещё походил по округе,

Чтоб убавить волнение сил.

Август выронил звёздные вьюги,

И надежды мои погасил.

 

Есть, конечно, в раздумиях польза:

Они боль уменьшают  в груди.

Раз  сказали: любить уже поздно.

Надо было вчера приходить.

                                      

Тамара. Что ж, так печально, милый?

Иван. Так годы.

Тамара. Разве они прошли напрасно?

Иван. Всё равно, прошли.

Тамара. Мы будем, наконец, ужинать?

Денис. Я побренчу. (берёт гитару, водит рукой по струнам)

 

                                        Картина восьмая.

(Денис сидит на диване, с работы возвращается Тамара)

Тамара. (смотрит на Дениса) Господи, откуда у хлопца красивая грусть? Я такого лица не могла и представить. Колись!

Денис. Я влюбился.

Тамара. Так это же не печально! А не печально?

Денис. Не печально.

Тамара. О, Дениска, как я рада! Ведь ты такого наговорил о своём криминально-эротическом прошлом, что я боялась, возможного цинизма. Но теперь у меня

камень с души. Но уж, поделись с тёткой. Как это произошло. (садится к нему на диван) Уверена, было невероятно.

Денис. Да,  было невероятно. Я шёл себе вдоль всего, и вдруг хлынул сумасшедший дождь, просто ливень. Я бросился под крону дерева, там оставался сухим

малюсенький пятачок, на котором мы столкнулись одновременно и замерли. Не понимаю, что меня словно пронзило. Дождь мгновенно кончился, я машинально взял её за руку, и мы пошли вдоль всего. Мы шли и шли, не проронив ни слова. Когда миновало более часа, она, заикаясь, проговорила: «пошли обратно». И мы пошли обратно; мы  шли и шли, держась за руки.

Тамара. Всё?

Денис. А разве этого мало?

Тамара. Нет, это прекрасно, но дальше?

Денис. Дальше она опять, сильно заикаясь, сказала: «пошли обратно».  И так, было несколько раз.

Тамара. Боже, как мило!

Денис. Могу думать только о ней! На прощанье, мы так прижались друг к другу, что без неё, я не смогу.  Мы еле разлиплись. Ну, где ещё найдёшь симпатичную девушку, чтобы так трогательно заикалась! Каждое её слово, это волненье чувств.

Тамара. Что ж, дай Бог вам любви! Когда приведёшь, познакомишь?

Денис. Ну, не знаю: боюсь это спугнуть. (перебирает струны)

Тамара. Ну, спой, что сочинил.

Денис. (покорно поёт)

 

Я не знал, что судьба – подаяние.

Я же брать ничего не привык.

Только нежность, как высшее знание,

Обретёт вдруг какой-нибудь миг.

 

И тогда, словно сердце засветится,

Бесконечным мерцальным огнём,

Оттого что случилось нам встретиться,

Неожиданно сказочным,  днём.

 

Как внезапно мечты восклицание,

Теперь помню тот миг наизусть.

Только в сладкое это мерцание,

Я как в сказку поверить боюсь.

 

Тамара. Какая, всё же, дорогой мальчик, у тебя кристальная душа. Ты чудесен.  Ради этого жизнь и должна быть.

Денис. Но, тётя Тамара, я итак, не в себе.

Тамара. И это прекрасно, сынок!

(Появляется Иван, подозрительно разглядывает Дениса)                                               

Иван. Что случилось? Не зачислили? Ели что, я помогу.

Денис. Зачислили.

Иван. Но у тебя такое неопределённое лицо?

Тамара. Он влюбился. Вернее нашёл свою любовь!

Иван. Как это нашёл?

Тамара. Встретил.

Иван. Так бы и сказала.

Тамара. Какая разница, как сказала. Главное, у Дениса появилась муза. Ты уж не помнишь, как это бывает.

Иван. (довольный) Забудешь тут! Так замечательно! Так всё хорошо!

Тамара. Не всё.

Иван. (Денису, напряжённо) Она тебя не…

Тамара.  Не это.

Иван. А что?

Тамара. Он ничего не ест.

 

Конец.

 

Валентин Николаевич Баранов.