Варя хлюпала по улице N. Новые туфли – к чёрту, новые джинсы – к дьяволу, а новое худи и того дальше. И ни одного джентльмена, чтоб предложить даме зонт. Ливень бушевал. Он толкал Варю, топил в чёрных лужах и швырял в лицо красные сырые волосы. Не было и шанса, что Варя успеет в свой первый день.

Первый день работы бариста в кофейне Тёмный лес. Варя выучила с сотню разновидностей кофе, Варя полгода отходила на курсы подготовки, Варя отпросилась у самого Петра Семёновича – всё ради того, чтобы из-за непогоды автобус встал намертво в пробке, и пришлось чесать через два квартала под дождём.

Нога по щиколотку провалилась в холодную жижу. Варя остановилась, зажмурилась и сжала кулаки. Справа от неё панорамными окнами скалилось угрюмое здание. Под козырьком первого этажа ярко-зелёными трубками светила надпись «Тёмный лес». Буква «ы» горела слабее своих соседей и подмигивала. Варя посмотрела на зелёную вывеску, поправила волосы и вошла в кофейню.

Три столика, П-образный бар, коричневый пол, тёплый свет с потолка. За столом у окна сидели трое – грузный мужчина, женщина в пёстрой шали и девочка-подросток – очевидно, семья. За баром из стены выпирал кронштейн – полка, на которой висели бокалы. Пахло пряностями, гудела кофемашина.  Долговязый юноша в форме официанта брал с её гладкой спинки стаканы и протирал один за другим.

Оставляя мокрые следы, Варя подошла к бару.

— Добрый день, готовы ли сделать заказ? – не поднимая глаз от стакана, спросил юноша.

Надпись на бэйдже гласила «Арсений. Младший куст». Варя опёрлась о бар и щёлкнула перед носом Арсения пальцами. Младший куст выронил стакан и чертыхнулся.

Спустя пару минут в уборной Варя пыталась ликвидировать разрушения, причинённые её виду ливнем, и нацепить узкую форму, в то время как Арсений ликвидировал разрушения, причинённые стакану Варей, и про себя стенал о том, как ему надоело быть пешкой в руках судьбы и системы.

Младшим официантам-кустам и кустам-бариста полагалось носить брюки, светлую рубашку и жилетку цвета малахита. Рубашка с жилеткой налезли довольно сносно, а вот брюки заставили Варю попрыгать.

Нет, работа у Петра Семёновича нравилась Варе куда больше. Никаких тесных форм, коллектив понимающий, да и перспективы интереснее. Правда, работать приходилось за воздух, а Варю это не устраивало. Хотелось большей самостоятельности.

Варя критически оглядела себя в зеркале – стройная, симпатичная девушка, чуть выше среднего. Красные волосы. Мокрые. Варя наморщила нос и послала небесам страшное проклятье. Небеса промолчали и продолжили лить воду за стенами кафе – они были не злопамятны. Варя потрогала влажную прядь и посмотрела на сушилку для рук.

Уверенный шаг, скольжение, и Варя со смачным стуком растянулась на кафеле Сегодняшние небеса были не злопамятны, но, очевидно, злы и память у них была хорошая. На сей раз Варя стоически сдержала проклятья, поднялась, потёрла ушибленный бок и подставила голову под сушилку. Зашумело.

Что ей предлагал Пётр Семёнович? Пётр Семёнович, зеленоглазый и кудрявый руководитель команды «Фрики», предлагал удивительный мир магии, встречи с крутыми чародеями, исследование Вариного уникального дара. Да, Варя – телепат. Да, чтение мыслей и прочая фигня. Но что толку, если этим нельзя пользоваться в реальной жизни? Бесперспективно. Вот и пришлось искать иные варианты. Сперва младший куст, затем кустарник, а там и до заместителя главного дуба недалеко.

Варя вылезла из-под сушилки, посмотрела в зеркало и потрогала волосы. Сушилка помогла едва ли. Их команда во главе с Петром Семёновичем сейчас наверняка выслеживала очередного чародея-рецидивиста. Да, работа была рисковой. Команду фриков – существ с уникальными способностями – отправляли туда, где простому человеку бы не поздоровилось. Однако Варю, в силу её способностей, обычно оставляли в тылу, где с чистой совестью можно было залипнуть в телефоне. Варя вздохнула и спешно закрутила волосы в пучок. Начался первый рабочий день.

Эспрессо, капучино, латте – где-то больше молока, где-то меньше, а вкус и аромат разный. Дождь, как на зло, кончился и в кофейню потекли посетители. Кто-то занимал места за столами, кто-то брал кофе с собой, а кто-то усаживался за барную стойку и лениво прихлёбывал бодрящий напиток. Кофе по-венски, американо и медовый раф – Варя механически отдавала команды кофемашине, словно сама стала её частью, а затем так же аккуратно и точно добавляла шоколадную крошку, ваниль, сироп. Арсений разносил кофе по столикам и подкалывал Варю шутками на грани приличия. Варя лениво огрызалась.

Была в этом кофе-производстве своя поэзия, свой шарм, свой стиль. Люди – разного пола, возраста, цвета и веса – приходили сюда за одним, за напитком чёрным как ночь, сладким, как первый поцелуй, каждый за своим собственным, но являющимся частью большой культуры. Здесь никто не держал обид, здесь каждый являлся членом дружной семьи, связанной крепкими узами кофеина.

Наступил обеденный перерыв. Варя подперла щёку кулаком и стала тянуть из стакана некую импровизированную смесь с лёгкой кислинкой и нотками ореха. Арсений остервенело протирал бокалы.

— А что ты делала на второй работе? – спросил он, оттирая особенно трудное пятнышко.

— Ловила ведем-террористов, – ответила Варя и сделала долгий глоток.

— Оу, как интересно, – сказал Арсений.

Он повесил бокал на место и принялся за новый.

— Забудь, – пробормотала Варя и залпом допила кофе.

Украдкой она приложила палец к виску, отдавая соответствующую ментальную команду – разговоры разговорами, а лучше уж Арсений о чародействе действительно забыл. (Мало ль объявится какой маг с большим эго, да вычислит Варю по обрывкам мыслей, да будет своё эго на Варю распространять. А оно ей надо?) К тому же так от телепатии была хоть какая-то польза.

Внезапно Варя почувствовала, как цепкая рука ухватила её кишки и принялась что есть силы выкручивать. Стакан выскользнул из тонких побледневших пальцев, звякнул о стол и разлетелся осколками по полу. Варя схватилась за живот. Очевидно, орешки были не первой свежести. Арсений осведомился в порядке ли Варя, но та на бегу показала неприличный жест и скрылась в уборной.

Варя стояла, опираясь о края раковины и тяжело дышала. Давящая тошнота вцепилась в её желудок так, что было страшно пошевелиться. Из зеркала на Варю смотрело бледное лицо в испарине. Самостоятельности больше не хотелось. Хотелось сохранить внутренности на местах. Варя приложила палец к виску. Небольшое самовнушение, и можно будет придумать план дальнейших действий. Тошнота чуть отступила. Стало легче дышать.

Скрипнула дверь. В уборную зашел Арсений и вновь осведомился о Варином самочувствии. Варя посмотрела на него и промолчала. Арсений протянул горсть чёрных таблеток угля. Варя отвернулась к зеркалу. Тошнило.

По ту сторону зеркала стоял не Арсений. На его месте была девочка-подросток – та, которую Варя заметила за одним из столов, когда пришла в кофейню. Варя снова посмотрела на Арсения, затем в зеркало на девочку, а затем нечто кольнуло её в бок, и Варя повалилась на пол.

В памяти стали всплывать детали задания, которое Пётр Семёнович дал команде, прежде чем Варя отпросилась на работу. Чародей-рецидивист, чародей возрастом в не одну сотню лет пытался сбежать из места заключения. Он набирался сил, он пожирал людские души, он нашел себе помощника – девочку-школьницу. Чародей обеспечивал ей покровительство, чародей обещал ей силу, и девочка ему верила.

Варя приоткрыла глаза. Девочка в школьной форме стояла над ней, держа изогнутый нож, с кончика которого капала кровь. Девочку звали Маша. Маша Радобольская. У неё были прямые тёмно-русые волосы, у неё были голубые глаза, у неё была хищная улыбка и мягкий голос, как у кошки.

Варя стиснула зубы и зажала рану в боку. Маша намотала прядь волос на палец, прищурилась и оглядела Варю. Та ощутила, как неприятный холодок пробежал по спине.

— Перекраситься, что ли, – сказала Маша, когда взгляд её коснулся Вариных красных локонов.

Маша стала говорить о том, как им повезло здесь с Варей встретиться, о том, как Варина душа важна для неё, о том, что Арсений оказался настоящим джентльменом и уступил ей на день своё место. Варя скосила глаза и увидала Арсения. Арсений лежал здесь же у стены.

Варя послужит уроком Петру Семёновичу. Впредь он не станет совать нос в чужие дела. Маша наступила Варе на живот. Стон вырвался из сжатых губ. Маша занесла нож. Варя приложила палец к виску, и мир на секунду померк.

Уборная. Стены на треть окрашены зелёным, на полу коричневый кафель. Варя стояла напротив Маши Радобольской и падать не думала. Никаких ножевых ранений, никакой крови. Тошнота прошла.

Варя была в иллюзиях асом, а новички всегда забывали создать отражение для зеркала. Этот дешевый трюк она раскусила с одного взгляда.

Маша оскалилась. Может у Вари и был талант, но однозначно не было таких могучих покровителей. Кафель заклацал плиткой. Из-под него стали выползать орды серых мокриц – членистоногих любителей сырости. Их были десятки тысяч, они наползали друг на друга, поднимались тёмной волной, лезли из щелей в стенах и полу, падали с потолка и щекотали Варины ноги.

Варя вскрикнула и принялась сбивать с себя мелких ползучих гадов, отступая от Маши. Маша скалилась в улыбке. Мокрицы облепили Варю с ног до головы, стало тяжело двигаться, маленькие цепкие ножки щекотали кожу, маленькие челюсти впивались в неё. Карий Варин глаз, что мокрицы не успели покрыть, наблюдал, как Маша приближается к ней, поигрывая ножом.

Варина рука вырвалась из кокона и перехватила Машин удар – изогнутое лезвие остановилось в нескольких сантиметрах от глаза. С громким противным писком мокрицы разом полопались и исчезли, словно их не было. Маша цокнула языком и рванулась прочь. Комната вздрогнула и накренилась.

Бледность сошла с Вариного лица. Ей не нужны были покровители ни чтоб окончить университет, ни чтобы устроиться на работу, ни чтобы надрать чей-то зад. Она всего добьётся сама.

— Оу, посмотрим, – сказала Маша. – Одной ведь против системы не выстоять. Этот мир тебя перемелет в труху.

Стены изогнулись – к Варе потянулись каменные руки. Потолок вздыбился и прогнулся. Из него полезли десятки неоформленных лиц. Лица кричали и корчились в гримасах.

Пару секунд Варя стояла в оцепенении, затем ухмыльнулась. Красные волосы распушились и разрослись в стороны, заполняя пространство уборной. Машу подняло и закрутило, она перерезала несколько прядей и осыпала Варя дюжиной ругательств, однако змеящаяся краснота так просто Машу не отпускала.

Каменные руки рвали волосы, волосы скручивали руки. Под потолком, барахталась Маша, а с потолка кричали разъярённые лица. Одна из холодных каменных рук ухватила Варю за щиколотку и заставила упасть на колено. Маша сверлила Варю взглядом, и Варя отвечала тем же.

Арсений пришел в себя. Тело слушалось плохо. Голова ныла, как от удара бейсбольной битой. Перед глазами плыли фиолетовые круги. Пол был гладкий и тёплый. Подниматься не хотелось.

Ясность разума постепенно возвращалось к Арсению, и уже несколько минут он с удивлением наблюдал, как Варя пучит глаза на юную посетительницу их кафе. Посетительница пучила глаза в ответ, словно хотела таким образом прожечь Варю насквозь. Однако прожечь не выходило, и Арсений решил, что силы равны. Он готов был поклясться, что это самая скучная битва добра со злом, которую он когда-либо видел – за несколько минут конфликта не происходило ровным счётом ничего. Девушки всё пялились и пялились друг на друга, краснея от натуги.

Испугавшись, что глаза девушек таки выскочат из орбит, Арсений достал из кармана жилетки телефон и набрал номер, что заучил сегодня с утра.

Когда на место прибыл Пётр Семёнович, Маши уже не было. Исчезла, сбежала, испарилась. Варя же сидела за столом у окна и осторожно отпивала из стакана с водой. Арсений стоял рядом и обмахивал Варю полотенцем.

Пётр Семёнович миновал дверь с вывеской «обеденный перерыв с 16:30 до 17:30 до 19:00» и погрузился в пряный воздух кофейни.

— Как тебе первый рабочий день? – спросил Пётр Семёнович.

— Вы всё это заранее продумали? – спросила Варя в ответ.

— Не всё, – сказал Пётр Семёнович. – далеко не всё. Например, Маша оказалась здесь куда раньше, чем я планировал. Да и уйти ей удалось. Видимо, придётся нам с ней ещё попотеть.

— И что теперь? – спросила Варя. – Вы всегда будете эти чёртовы сюрпризы мне устраивать?

— Зачем «всегда», – удивился Пётр Семёнович. – Учись, работай, я тебя не держу. Только товарищей не забывай. Окей?