Игнат Раневский. На сборник стихов «Сирень» Дрю Никонова (рецензия)
Возможно, я безнадежно отстал от современной поэзии, поскольку продолжаю любить рифмованные стихи. Продолжаю любить стихи, в которых есть смысл и чувства. К сожалению, любить все это — означает порою ненавидеть то, что появляется в современной русской поэзии: разобщенной, разрозненной и дезориентированной. В то же время крикливой, рефлексирующей, коммерциализированной. Я ясно вижу пропасть, которая отделяет старшее поколение, ориентирующееся на классические произведения русской поэзии, сконцентрированное преимущественно на поэтических сайтах, и молодое поколение, деструктивно отказывающееся от наследия русской поэзии, и преклоняющееся перед западными стандартами, ранее не приемлемыми среди литераторов Отечества, но оказавшимися бездумно желанными, как и все проевропейское в определенный момент истории нашей страны. Молодое поколение — поколение социальных сетей, ориентирующееся на культурные истоки этих средств массовой информации, поколение, сосредоточенное на тренде, на индивидуальной безликости творчества, созданного ради одобрения, а не ради самовыражения. К счастью же, не каждый молодой поэт настолько пренебрежителен к тому, что оставили после себя его великие предшественники. И с какой радостью открываю для себя такие таланты, которые не рвут тонкую мелодию поэтической песни, тянущуюся со времен Александра Сергеевича Пушкина, а стараются внести в нее свои ноты ради благозвучия. Не старающиеся перезвучать, оборвать, исказить эту мелодию, но чувствующие ее, что само по себе уже является даром. Именно благозвучием для меня оказался сборник стихов «Сирень», переданный мне близкими людьми, случайно обнаружившим его в Санкт-Петербурге. И прочитанный мною на одном дыхании.
Автор сборника, пусть и назвавший себя западным именем Дрю Никонов, к моей радости, сумел раскрыть в сотне стихов палитру чувств, стóящую того, чтобы рассказать о ней. И речь не зря идет именно о чувствах, поскольку в его сборнике едва ли можно проследить повестку текущих событий, столь часто используемых в основе его ровесниками. Почему же я считаю, что автора «Сирени» можно отнести именно к новому молодому поколению? Прежде всего, это прослеживается в тематике. В первых стихах сборника Никонов обращается к природе в классическом стиле ранней поэзии любого автора. Ахматова, чьим стихам, несомненно, близки стихи самого Никонова, в ранних строках писала, словно наблюдатель: Над засохшей павиликою мягко плавает пчела. Автор «Сирени» также обращается к видимым объектам природы и окружающей действительности. Восходящая Луна в его стихах потревожит чей-то сон, нежный ветер плывет ветви вить, а вязы расползаются, как вены небес в лесу. При этом в упомянутом стихотворении Анны Андреевны очевидна глубокая трагическая составляющая. Однако в стихах Никонова, несмотря на наличие некоторых конкретных примеров, настроение повествования нельзя охарактеризовать однозначно. Художественная картина, открывающаяся между строк в сборнике, составляет букет чувств, эмоций и переживаний лирического героя в отрыве от времени. Все это мимолетно, едва уловимо и неповторимо искусственно. В этом и заключается монументалистика момента, описанного почти в каждом стихотворении «Сирени». Лирический герой, а лучше сказать Героиня, олицетворяет собою воплощение жизни выхваченного из времени мгновения, его красоты и непередаваемой ценности.
По мере чтения сборника стихов «Сирень» нельзя не отметить не только перемены в глубине вкладываемых в строки автором эмоций, но и перемены в работе с языком. Никонов, словно почувствовав в своих руках лексические возможности русского языка, начинает украшать стихи связками созвучия и перекликания слов. В повествование появляется и грозовой горизонт, и крикливое карканье, и тесные стены, и вереница лиц. Возвращаясь же к эмоциям, во второй половине сборника автор все чаще начинает обращаться к любовной тематике. Именно это и натолкнуло меня на мысль о его молодом возрасте. Любовь автора, выраженная в стихах, действительно юная. Это и восхищение во взгляде первой любви, это и невыраженные чувства, это и любовная тоска, и, конечно же, одиночество. Но в отличие от Ахматовой, любовная лирика Никонова подчеркнуто платоническая. Едва ли можно отыскать стихотворение, где лирический герой находится непосредственно вблизи от объекта своей любви. В большинстве стихов выражено лишь послание тому, к кому испытываются чувства, а иногда и вовсе послание самому себе, словно констатация безответности чувств. Ближе к концу сборника появляются и стихи о расставании. Причем это всегда безвозвратное расставание, невозможность вернуться к прежнему, полный разрыв, выраженный в меланхолическом переживании собственной боли. Наконец, последнее стихотворение сборника наполнено ощущением утраты прежнего, словно автор перестал быть собою из прошлого, прощаясь со своим главным читателем и адресатом, кому направлялись все строки сборника – с самим собою. Тем самым Никонов завершил, казалось бы, веху своего творчества, свое поэтическое отрочество, поскольку в последних стихах уже не было той наивности и нейтральности раннего повествования, а значит, и продолжение этого сборника стало невозможно под единой обложкой.
Делая поправку на дебют, сборник стихов «Сирень» показался мне достойным событием в мире русской литературы. Стоит отметить, незамеченным событием. Возможно, именно поэтому знакомство со сборником вызывает столь масштабный отклик внутри, поскольку противоречие содержимого с отсутствием общественной реакцией на него несопоставимы. Эмоции буквально оглушают в сосредоточенном молчании, нарушаемом лишь шелестом страниц сборника стихов. Должен отметить, в какой-то момент поймал себя на мысли, что не хотел бы делиться прочитанным. Будто бы я мог ревновать стихи в принципе. И все же для меня было важно отметить «Сирень», как событие, в рецензии на авторитетном ресурсе. Я бы советовал этот сборник тем, кто уже разочаровался в пути развития российской поэзии. Однако, боюсь, в вопросе приобретения хотя бы одного единственного экземпляра у вас могут возникнуть трудности, поскольку я и сам получил его из третьих рук, обнаруживших сборник в случайном месте. Хочется верить, что эта поэзия найдет свой путь в сердца людей. Как описал сам автор в одном из стихов: вновь из под снега вырвутся к свету, как к новой жизни, цветы. Уверен, эти стихи также вырвутся к свету однажды. Стоило бы сказать даже, они прольются самим светом на все то, что происходит сейчас в русской поэзии, как путеводная звезда, воплощая в себе и наследие, и надежду одновременно. Я с благодарностью принимаю на себя быть одним из первых читателей сборника стихов, пускай даже из первых десятков читателей, и сообщаю о редких сокровищах, хранящихся рядом с нами под именем «Сирень».
