(фантастическая реальность)
Действующие лица.
- Журналист.
- Искусствовед.
- Модель.
- Художник.
- Повар.
- Строитель.
- Бульдозерист.
- Девушка неразборчивого поведения.
- Женщина, владеющая собой.
- Женщина психолог.
- Невеста.
- Жених.
- Флегматик.
- Муж.
- Неверная жена.
- Пожилой геолог.
- Молодой геолог.
- Пьяная компания: Стас, Молодая девушка, Виталик и.т. д.
Картина первая.
(действие начинается на берегу озера, где по расчетам «профессионалов», должен начаться процесс «конца света». Люди удобно расселись на прибрежные камни, ждут или перемещаются друг к другу; возле каждого заметен рюкзак или сумка)
Повар. (поглядев на часы). Однако, время двенадцать – говорили, что в двенадцать начнётся. (к журналисту) Ты не перепутал? Точно двадцатого мая? Или земля начнёт проваливаться не сразу?
Журналист. Ещё четыре минуты. У тебя спешат.
Повар. А если не состоится! У меня же ничего к обеду! Кстати, почему нам обещают неполный конец света?
Журналист. Неполный означает, что будет только проваливаться земля. То есть, не окончательный трындец.
Повар. Подозрительно – ни одного признака.
Журналист. Успокойся, провалится твоя закусочная, как всё вокруг. Не суетись.
Повар. Не суетись! У меня там продуктов на два месяца пропадёт. Не суетись!
А вдруг, эти учёные напутали, как всегда.
Журналист. Это не те учёные. Не те, которые всю жизнь учатся. Эти не учатся ничему. Университет мистиков. Они предсказывают. У них три уровня: на первом, на самом лёгком, они предсказывают то, что произойдёт через тысячу лет. Они тренируются ежедневно.
Повар. А как определить, что предсказание правильное?
Журналист. Магистрам уже всё известно. Второй уровень посложней, там надо предсказать, что будет через сто лет. Но самый сложный – третий: там надо предсказать, что случится через дня три-четыре. Но это редкий талант. Но даже они не возьмутся предсказать то, что случится сегодня вечером. Труднее всего предсказывать на близком расстоянии.
Строитель. Это-то и беспокоит.
Повар. Вас чем беспокоит?
Строитель. Беспокоюсь, точно ли можно верить этим учёным? Я, всё-таки, на них рассчитывал. Если ничего не рухнет – мне тюрьма. За этот объект уж не отвертеться.
Журналист. А что изменилось? Раньше же, обходилось.
Строитель. В верхах появился честный чиновник, который ничего не понимает.
Жених. А не надо было воровать.
Строитель. Хорошо. А как тогда строить?
Жених. По смете!
Строитель. Глупый сопляк. А кто будет работать за эту смету? Вот у меня каменщик, ему семьдесят лет, а он не прерывает трудового стажа, а почему? А потому, что строит дом сыну, и ежедневно тянет со стройки десять кирпичей. Больше я им не разрешаю. Но этот хотя бы честный, десять – и точка. Ну, цемент не считаю.
Модель. (она изящна в жестах) Мальчики, мне интересно, как всё будет происходить?
Искусствовед. Думаю, сначала обрушится озёрное дно, исчезнет озеро. Потом дрогнут берега, рассыплется город. Ждём впечатлений!
Модель. Но тогда, мы можем получить травмы, мы же, на берегу.
Бульдозерист. Не, это единственное монолитное место, бульдозер не берёт. Это хребет. Мы уцелеем, а там видно будет.
Модель. Вы меня успокоили. Я ещё никогда не видела ничего такого.
Журналист. Так такого ещё не было.
Модель. Я не в курсе.
Девушка. Что, город рухнет?
Женщина. Я всё застраховала. Столько вбухала в страховку! Если не рухнет, будет жаль денег.
Девушка. Рухнет город!
Журналист. И не только. Практически, должно рухнуть всё.
Девушка. А люди! Молодые, активные сексуально, полноценные.
Флегматик. (чрезвычайно неторопливо) Не бойся, обещают, что всё будет происходить медленно. Без упомянутой активности.
Девушка. И вас это не беспокоит?
Флегматик. Меня! Никогда ничего не беспокоит. Я лишь песчинка в мире. Даже смешно беспокоиться. Пусть беспокоятся те, кто много о себе воображают.
Девушка. (мужу) И вы тоже не переживаете?
Муж. Наконец-то в этом не будет смысла.
Неверная жена. И ты перестанешь меня ревновать?
Муж. Ревновать? Ревнуют, когда опасаются потерять, а мне уже нечего опасаться.
Жена. Значит, больше меня не любишь?
Муж. Не люблю даже меньше. Жалею, что не выбрал другую спутницу.
Жена. Думаешь, – остальные прямо честные!
Муж. Ну, в какой-то мере.
Жена. А сказать почему…
Муж. Ни в коем случае!
Жена. Догадываешься!
Муж. Верность – это не смотря ни на что! Прочее не ценю.
Женщина – психолог. Позвольте, я вас помирю, как психолог.
Муж. Психология – глупость и даже подлость. Её принцип: уменьшить все значения происходящего. Строго говоря, унизить жизнь, а в идеале, уничтожить.
И тогда всё хорошо. Сама-то, знаю, не замужем.
Женщина. Да, и это говорит о серьёзности моего подхода.
Муж. Судя, извиняюсь, по возрасту, вам надо подходить быстрее.
Психолог. Хам!
Муж. А вы глядите психологически.
Повар. (журналисту) Уже двадцать четыре минуты!
Журналист. Выходит, они предсказывают по столичному времени, это ещё около двух часов.
Девушка. Всё-таки, интересно: куда должны деваться люди.
Жених. Это просто. Люди должны перебегать с места на место. Надо будет каждый раз догадываться – куда. Поэтому выживут не все.
Девушка. Не пугайте!
Жених. Если бегаешь быстро, можно успеть среагировать на ошибку. Так, сказать, естественный отбор. Лишние провалятся.
Невеста. А если провалюсь я? Естественный отбор?
Жених. Зачем бояться раньше. Прими, как игру.
Художник. Значит, я как член союза художников, сразу кану в Лету.
Повар. Подумаешь, он куда-то канет. И что? Вот у меня канет закусочная, там одной чёрной икры пуд!
Художник. Пуд чёрной икры! Это же страшные деньги!
Повар. Страшные деньги – это если покупать у государства. Я не так глуп! Умею жить.
Женщина. (ехидно) Умел. Ты хоть что-то застраховал?
Повар. Кто же верил в конец света. Я же не дурак.
Женщина. Я же застраховала. Теперь спокойна. Хотя, вдруг ничего не рухнет!
Всё-таки, хочется хоть немного разнообразия.
Девушка. Я тоже всегда хочу разнообразия, но не до такой же, степени, как выразился рогоносец. Кстати, интересный мужчина. Но, всё равно, муж. А это их удручает. Лишает полноценности. У них, у женатых, какой-то неуверенный энтузиазм.
Искусствовед. По-вашему, муж, это что-то вроде инвалидности. Не женюсь!
Женщина, вообще, понятие эстетическое. Прочее её портит.
Жених. (невесте) Эти двое действуют мне на нервы.
Невеста. Но ты же твёрд в убеждениях. Или – не до такой же степени? Загс же,
тоже провалится. Или любовь не заключается на небесах?
Муж. (ехидно) На небесах, это круто! Я тоже думал – на небесах.
Жена. Нельзя настолько не допускать возможной женской слабости.
Бульдозерист. Когда был женат, у меня тоже была слабость – всегда хотелось поесть. Скорее бы случилось, уже есть хочется. Рано сюда припёрся.
Повар. Ты ведь с бульдозером. Успеешь сгонять до моей закусочной, привезти чёрной икры, пива из холодильника. Гульнём.
Бульдозерист. Можно.
Повар. Держи ключи. (бульдозерист берёт ключи, исчезает)
Художник. (повару) Он привезёт чёрную икру!
Повар. Привезёт, он же на бульдозере.
Художник. Никогда не рисовал чёрную икру…
Повар. (насмешливо) Не смотрел на неё так близко?
Художник. Увы, труд художника оплачивается с большим опозданием.
Повар. Думаю, тебе понравится её цвет.
Невеста. Ну, зачем они про еду, в наше время не модно кушать.
Повар. Знаю: сейчас молодые дамочки кушают, для того, чтобы худеть.
(жениху) Тебе тоже нравятся худые?
Жених. Нравятся.
Повар. (усмехаясь) Ну, у тебя ещё внешний подход. Ты женщин ещё воспринимаешь эстетически, как наш искусствовед, себе во вред.
Модель. Девушка должна жить для того, чтобы лучше выглядеть!
Искусствовед. Как художественно сказано.
Повар. Сказать можно всё… не подумавши.
Женщина. Что вас беспокоит!?
Повар. Меня, только то, что я не отправился вместе с бульдозеристом. Что-то я не сообразил.
Искусствовед. Мозг, вообще, дан человеку, чтобы не сразу соображать. Сразу соображают только животные; хищники и куры. Поэтому у людей появилось искусство.
Художник. (с обидой) Ты на что намекаешь?
Искусствовед. Но ты же, сам сказал, что художника оценивают не сразу. Чаще, не успевают при его жизни.
Художник. (печально) Это, да.
Повар. Зато мой труд оценивают немедленно, пока не остыло. А так бы, конечно, посмертно… Чего-то его долго нет…
Женщина. Имеете в виду, долго нет конца света?
Повар. (озабоченно) Бульдозериста.
Художник. (с издёвкой) Надо полагать, вкушает чёрную икру!
Повар. Эх, нехорошее у меня предчувствие!
Женщина. Имеете в виду конец света?
Повар. Да, что вы привязались с концом света! Конец он и есть конец. Бульдозерист – проклятье! Не вернулся!
Женщина. Какие у мужчин мелочные запросы.
Повар. Интересно, что же, такого грандиозного в ваших запросах?
Женщина. Вам не понять.
Повар. О! как высоко. Куда нам. Вы, должно быть, писали стихи?
Женщина. Пишу!
Повар. Нет, может это целесообразно, писать стихи в твёрдых возрастных стадиях. Может это к чему-нибудь располагает? Например, к напрасным мечтаниям. Как-то скрашивает ускользающую жизнь. Вот я, когда мечтаю, ну, бывает – всё-таки, мужской организм – то, варю себе самые простые пельмени, и ем их натощак без приправы, пока не съем все. Помогает.
Женщина. Вы вульгарны!
Повар. В чём это я вульгарен, в пельменях?! Вы покушаетесь на святое!
Женщина. Отстаньте!
Повар. Что, не подхожу радиусом лица? Эстетически, как здесь говорят некоторые.
Женщина. Не подходите.
Повар. Понятно, ожидаете принца на самой белой кобыле. Нет, я всё понимаю. Конечно, не всегда мгновенно, как с бульдозеристом. Я умён постепенно, как все дураки в этом мире. Я, кажется, разговорился, но когда ещё…А желаете – я признаюсь вам в любви?
Женщина. Зачем?
Повар. Ну, вдруг, это последнее такое упражнение в этой жизни. А, ладно, понятно, всё равно, не подхожу. Внутренняя мечта вам не позволяет пасть так низко. Ну, ждите.
Девушка. А признайтесь мне. Каюсь, было много мужчин, но никто никогда мне не делал признания.
Повар. Проси искусствоведа, блядей, прости, не выношу.
Девушка. Я не блядь, я гетера. Стыдно не разбираться.
Повар. С такими тонкостями – к искусствоведу.
Искусствовед. Причём тут искусствовед? Внешне же, она ещё вполне эстетична, и если не знать…
Девушка. Вы правы, я живу внешней жизнью. Я тоже раньше мечтала. Мечты не для этой жизни. Плыву по течению, но в разные стороны. И наплевать.
Художник. (модели) Если уж, пошла такая тема, я бы хотел признаться в любви вам.
Модель. Признавайтесь. На этой неделе вы будете первым.
Художник. До этих слов, я хотел вас писать. Впрочем, хочу и сейчас, но уже по-другому. Всё-таки вы испортили тайну. Очень жаль.
Модель. Вам надо было рисовать бульдозериста – вот кто оказался тайной.
Художник. Восхищен вашей иронией. Но вы как-то тревожно взглянули на небеса?
Модель. Вдруг пойдёт дождь! Я забыла зонтик. Причём впервые в жизни.
Художник. Я прикрою вас своим телом.
Модель. Ваше тело намного короче моего, что вас так преувеличивает в своих глазах?
Художник. Только восхищение вами. Я обратил внимание – у вас самая маленькая сумочка. Вы почти ничего с собой не взяли.
Модель. Сказали, что от дороги нужно идти целый километр, а нагрузка меня искажает.
Художник. Заметили, как вдруг задумался журналист. (журналисту) Как-то вы молчаливы. А уже около двух часов. О чём-то думаете?
Журналист. Журналисту думать не главное, журналист должен жить событием.
Художник. Что, уже нет определённости ощущений. Так сказать, ничто не вспучивается.
Журналист. Похоже на то. Как-то всё тихо.
Художник. Но если нас обманул наш Гуру, которого, ведь почему-то нет с нами, И заметьте – нет с нами и его приближённых – то, как это произошло?
Журналист. Меня подводит мания профессионала. Я чахну без событий, а в нашем мелком городе не происходит ничего ощутимого. Поэтому внедрился в секту. Но три года медитации, и мелкие предсказанные чудеса, которые, теперь я понимаю, рукотворны, ввергли меня в заблуждение. Как-то привык к новым мотивам. А что делать журналисту в нашем мелком месте! Секта – хоть что-то. А как вы?
Художник. Был склонен к мистике, как художник. Творчество мистично. А тут, череда исполнения предсказаний… но, главное, я ощущал собственные необыкновенные изменения в творчестве. Это подкупило, обволокло и, пожалуй, свело с ума. Вы сколько внесли членскими взносами? Я всё! И всё, что получил за последнюю картину.
Журналист. Ну, у меня и раньше не было больших денег. Говорят, модель выложила несколько миллионов. Обидно не иметь такие внешние данные. Получать деньги только за то, что ты есть. Вот обманутый муж оказался в секте из-за крайних огорчений. Очевидно, слишком сильно любил жену. А уж, как верил! Но жена пошла за ним. Возможно, тоже как-то любила, но не безоглядно. Но загадка, почему с нами оказался повар, с его физическим реализмом? Вот, дела. Но, кажется, что-то шевельнулось, чувствуете?
Художник. Да, кажется, земля дрогнула. И был звук. Это что же, спасёмся только мы, посвящённые. А я знакомых предупреждал – смеялись. ( к повару) А как вы оказались с нами?
Повар. Преднамеренно.
Художник. Как это?
Повар. Видишь ли, мне надоела постоянная правильность моей жизни. Захотелось поучаствовать в какой-нибудь несуразице, понаблюдать сумасшествие, встряхнуться. Секта меня развлекала. Но я заигрался.
Художник. Это как?
Повар. Мне стало мало того, что наблюдаю, подсмеиваясь – мне захотелось по-настоящему пожить дураком. Так сказать, почувствовать кайф изнутри. Втянулся!
Девушка. Чувствуете, дёрнулась земля под ногами. Мне страшно! (искусствоведу) Обнимите меня!
Искусствовед. Сейчас не время испытывать возбуждение. Надо сосредоточиться.
Женщина. Похоже, вас возбуждает только конец света. Порог чувствительности современных мужчин!
Девушка. Ну, хоть что-то. А то изобразят из себя, а на деле пшик.
Повар. Сочувствую. Представляю себе!
Женщина. Похоже, теперь самоуверенные только повара.
Повар. Да, именно так. Что будет, если повар начнёт сомневаться. Он ничего не сварит.
Женщина. Вы, столп нации. Ой! Снова всё дрогнуло! И звук дальнего взрыва.
Жених. Может, нам ошибочно указами место? И сейчас разваливается город.
Невеста. Или это только начало?
Искусствовед. В этом что-то есть. И, кажется, нас не обманули. Это главное.
Повар. А я думаю, надули. Ну, какой это конец света, так себе. Одно название.
(тут тряхнуло сильней) Хотя…
Жених. Ну, вот, другое дело. Как-то интересней.
Невеста. А мне страшно.
Флегматик. А я уже привык. Процесс усиливается постепенно. Люблю, когда неторопливо. Всё постепенное не страшно.
Искусствовед. Всё постепенное – разумно.
Женщина. Да, вы прямо философ.
Повар. Философ, это у кого понимание постепенно, как бы растянуто во времени.
Женщина. Вы про случай с бульдозеристом?
Повар. Не язвите на голодный желудок. Вредно.
Художник. Мне кажется, мы отвлеклись от события. Мне главное проследить его фактуру.
(снова встряхнуло землю, слышался звук взрыва)
Невеста. О!
Жених. Есть надежда, что мы находимся здесь не зря.
Невеста. Я бы предпочла обратное. Ведь неизвестно, чем кончится.
Жених. Я не желаю жить под ярмом ипотеки.
Невеста. Я сомневаюсь, что с уровнем наших доходов её одобрят.
Жених. Тем более! Я за самые сокрушительные перемены.
Флегматик. Я бы так не горячился. Любые перемены, это дополнительная нагрузка.
Жених. А я не желаю жить по-старому! Не желаю и всё!
Флегматик. (невесте) Ваш жених – революционер. Это уж проходили. Надо жить не торопясь. Намного меньше внезапных подвигов.
Невеста. Просто он слегка нервный, поэтому против всего.
Флегматик. Это забавно и, возможно, весело. Прогресс делают психопаты. Поэтому прогресс непредсказуем. Вот в чём причина.
Девушка. А какие причины привели вас…
Флегматик. Никакие! Я живу без причины, как Бог!
Журналист. Мне кажется, сейчас тряхнуло сильней.
Искусствовед. Безусловно. Даже вздрогнул повар, самый сейсмоустойчивый из присутствующих.
Журналист. Семнадцать минут третьего. Что дальше?
( тряхнуло ещё сильнее, с более сильным звуком)
Девушка. Мне страшно. (журналисту) А вам?
Журналист. Для меня главное – необыкновенность события. Люблю грозы, бури, светопреставления.
Повар. Стало быть, ты настоящий журналист. Не то что, теперешняя шушера!
Флегматик. (Спокойно) Всем, вообще, пора покаяться. Ну, а мне закусить. Люблю поесть в чрезвычайных обстоятельствах. (Достаёт внушительный баул, На своем большом камне раскладывает многочисленны бутерброды, ставит огромный термос) Желающие могут присоединиться – рассчитывал на коллектив. Вина, правда не взял – привык на всё смотреть трезво. (повару) Отведайте незамысловатой пищи. Покушайте!
Повар. Я ем только когда у меня депрессия, а в остальных случаях только пробую и надкусываю. Мне есть нельзя – испорчу чувствительность к продукту. Не смогу творить. Всё-таки иногда меня тянет придумать что-нибудь необыкновенное.
Флегматик. Даже сочувствую.
Журналист. Замечу, что не пить вина, не значит – смотреть трезво. Часто наоборот.
Флегматик. Не стану с вами спорить, лучше присоединяйтесь.
Журналист. Спасибо, но не желаю портить момент.
Женщина. Действительно, как можно есть в такой момент!
Флегматик. Если никуда не спешить, то любой момент жизни – праздник. Вы, если хочется, можете переживать. Или каяться.
Девушка. (с обидой) В чём? В том, что меня, сироту, в четырнадцать лет изнасиловали пьяные менты!
Флегматик. Прошу прощения!
Повар. Жаль, среди нас нет священника. Неплохо бы покаяться всем.
Женщина. (язвительно) Неужели ты грешен?
Повар. Грешен. Даже больше чем ты. Хотя…
Женщина. Не трогай меня!
Повар. Я для твоей же, пользы покайся и станет легче!
Женщина. Кайся сам, покажи пример.
Повар. Запросто. Каюсь в том, что почти даром скупал просроченные продукты и скармливал проезжающим. Правда, брал с них меньше. А раз они с удовольствием брали, что подешевле, мой грех мал. Вот, стало легче. Ко всему, я такими продуктами, принципиально кормил многочисленных проверяющих – ели!
Художник. А я не раскаиваюсь ни в чём. Все мои грехи воплотились в живопись. Впрочем, думаю, что за всё уже пострадал и страдаю хотя бы от отсутствия вкуса у общественности. Искусство пока недоступно народу.
Искусствовед. Строго говоря, да. Легко понимается только пошлость.
Повар. Не сильно ли вы вознеслись!
Художник. Мы не хотели.
(сильный взрыв)
Невеста. О!
Искусствовед. Это что-то другое. Каюсь, что хотел прожить лёгкую жизнь!
Повар. То есть, не хотел, например, стать шахтёром? Мы тебя понимаем. А я в детстве сильно не хотел стать космонавтом. Только подумаю – Боже упаси! Лететь в тесноте, без горячей жареной картошечки. Выше моих сил.
Художник. Всего лишь.
Повар. Но ты не пробовал поджаристой картошечки по моему рецепту. О чём ты можешь рассуждать! Если бы я был художникам, я бы так написал это блюдо, что ты бы истёк слюной. И твоя бы жизнь перевернулась. Настоящий художник должен рисовать так, чтобы зритель, поглядев, стал жить заново. Я так иногда творю в своей закусочной. Тогда никто не остаётся не восхищённым.
Женщина. О!
Искусствовед. Да, так должно быть, но почти никогда не бывает. Приходится натягивать оценку в отзывах. Приходится врать, чтобы не потерять заработок. Ну, когда надо кого-то хвалить. Поэтому легче всего ругать.
(раздаётся звук взрыва мощнее прежнего, с более глубоким содроганием земли)
Журналист. Процесс приближается к нам. Нам некуда деться.
Женщина. Неужели не понимаете – это ловушка!
Жених. Кто-то на это рассчитывал.
Флегматик. Не будем спешить с выводами. Но, думаю, что нашего города уже нет. Кстати сказать, мне он тоже надоел. А уж я терпеливый.
Повар. Про город мы как бы знали заранее. Что будет в ближайшие часы здесь?
Интересно – проваливается земля или только сотрясается? Ну, там, где уже…
( Появляется компания молодёжи; все пьяны)
Стас. Народ, это что за человеческие наросты на нашем месте?
Молодая девушка. Отдалённо напоминают людей.
Стас. Не знаю, я давно не видел людей. Впрочем, часто встречал тех, которые их напоминают. Что они здесь делают?
Молодая. А что им остаётся делать, если они уже не могут, как мы, любить.
Стас. В этом-то и вопрос, что делают те, которые уже не могут любить по состоянию?
Молодая. Судя по моим предкам, сходят с ума.
Виталик. Логично, но в чём это выражается?
Молодая. Они начинают выяснять отношения, причём те, которые у них были раньше. Они начинают ревновать, с опозданием в четверть века. Ну, и разводятся. Мои разводились пять раз.
Стас. Э, население, отзовитесь! Вы заняли нашу территорию.
Жена. Разве вы не знаете, что сегодня наступает конец света?
Стас. Разве так давно его не было? Лично я вчера, чуть не крякнул с похмелья. Вот это был конец света.
Девушка. Скоро начнёт проваливаться земля, кажется, уже рухнул город.
Виталик. Отойдём от них, похоже они на наркоте.
Стас. А что, когда я буду таким как они, окончательно приму наркоту. Ну, хоть что-то. (на женщину) А эта бабулька ещё ничего, я бы её ням-ням.
Молодая. Постыдись, заришься на старух!
Стас. Нет, но под бухлом, её можно.
Молодая. Ты, монстр!
Виталик. (Пьяным произношением) Стас, я конечно, уважаю твой эксклюзивный вкус, но почему ты не обратил внимания на более экстраванагантную, так сказать, девушку, в жёлтом? (показывает на психолога) Ты посмотри, во-первых, какая у неё вместительная жопа! Но и это не главное. Посмотри, куда она смотрит. Она смотрит вдаль! Скажи, разве можно с такой жопой, смотреть вдаль?! В просроченном возрасте. Почему, ты не обратил на неё исключительного внимания? Не узнаю твою осмотрительность. Вот кого! Разве у тебя уже были такие шарахнутые тёти? Уверяю тебя, глупость неповторима!
Журналист. Молодые люди, не слишком ли вы пренебрегаете нашим слухом?
Стас. А что, если пренебрегаем?
Жених. Можешь и схлопотать.
Стас. Не могу: я хорошо стреляю из своего пистолета – в яблоко с двадцати шагов! Тем более, вокруг лес. Я, конечно, пьян, но не промахнусь. А знаешь, почему не промахнусь – потому что я молод и всегда пьян.
Жених. Напугал!
Стас. Шучу. (своим) Пошли отсюда к полуострову.
Виталик. И всё-таки, та, в жёлтом – это экземпляр! (компания отходит)
Женщина. (возмущена) Подонки!
Повар. Я тоже не совсем с ними согласен.
Женщина. С чем же, ты согласен?
Повар. Согласен только с тем, что ты ещё ничего. (журналисту) Что скажешь?
Журналист. Скажу, что мы не там жили.
Художник. Не там или не так?
Журналист. И то, и другое.
Девушка. Ну, я понятно, жила не так. Но разве я настолько виновата? В конце концов, это моя жизнь. Или я не могу распоряжаться собственной жизнью. Ведь плохо было только мне. Знали бы вы, как издеваются пьяные мужики.
Невеста. Тогда в чём уже виновата я? (жениху) Скажи!
Жених. Не понимаю, как мы оказались в этой секте? Это сумасшествие. Не понимаю!
Флегматик. И к чему теперь эта паника мнений! Всё увидим сами. Возможно, это будет просто урок. А возможно нет. Всего лишь одно их двух.
Женщина. Я всё застраховала. Документы со мной!
Повар. Ну, у тебя ещё есть время порадоваться.
Женщина. Завидуешь и на что намекаешь?
Повар. На всё! (ещё более мощный взрыв) Хотя бы на это.
Женщина. Это начинает пугать.
Повар. Наконец-то.
Женщина. Чему радуешься?
Повар. Нарастающему ощущению бесполезности твоей страховки.
Женщина. Дурак!
Повар. Не отрицаю, с учётом сложившегося положения. Ещё какой, дурак! Но все там будем.
Жених. Где это, там?
Повар. В нашей общей ментальности.
Женщина. Какие слова! Ты точно повар?
Повар. Да. Но сначала, как все мечтал стать, кем-то вроде Моцарта в литературной сфере. По крайней мере, в школьные годы блистал всем, чем только можно, но потом неожиданно поумнел и стал поваром, за что благодарю небо.
Женщина. Фу! Какая проза.
Повар. Конечно, ты женщина высоких идеалов, и тебе больно такое слышать.
Подозреваю, что каждая дама, ещё вполне доступного возраста, состоит из мечты. Соглашусь с искусствоведом. Но, тем не менее, ты всё застраховала! То есть – однако!
Женщина. (сердито) Что значит, ещё вполне доступного возраста?
Повар. Сам не понимаю, что, сдуру, сказал. Но, должно быть, что-то имел в виду.
(слышится мощный взрыв, с сотрясением почвы)
Женщина. Это конец!
Повар. Так мы за этим и собрались.
Художник. Я представлял всё не так. Надеялся, что будет что изобразить.
Журналист. Все представления ошибочны. В этом бесконечность разнообразия.
Женщина. Как все заговорили. Что это такое?
Искусствовед. Это умственная агония, перед концом.
Женщина. Перед концом света?
Искусствовед. Пока не ясно – чего.
Девушка. Мне всё равно не поумнеть. Мне ничего не поможет.
Художник. (девушке) Я понял, зачем я здесь. Я должен написать твой портрет! В тебе неразбериха эпохи. Её бестолковость. Ты согласна?
Девушка. Если мы ещё…
Художник. Да, конечно, если мы ещё… И тогда всё не зря.
Невеста. Я перестала понимать о чём они говорят.
Жених. Это от страха. Я не знаю, чем тебя успокоить.
Невеста. Обними меня. (жених её обнимает) Так лучше.
Девушка. (искусствоведу) А ты, так и не хочешь меня обнять?
Искусствовед. Но ведь это достаточно интимно.
Девушка. Интимно не достаточно никогда. Значит, чего-то не понимаешь. Искусствовед не может быть мужчиной – я догадалась!
Женщина. Догадалась она! Да, сейчас никто не может быть мужчиной!
Журналист. Вот это – степень отчаяния! Вот где конец света!
Женщина. Лучше спроси себя – мужчина ли ты?
Журналист. Хочешь разрушить нашу психику? В моём возрасте, этот вопрос второстепенный.
Женщина. А я о чём? Вы все второстепенные!
Повар. Во, разошлась! Это духовный терроризм. Сколь накопилось!
Художник. (женщине) Нет, я вас тоже должен написать непременно! Какая удача.
Согласны ли вы стать предметом моего вдохновения?
Женщина. В каком смысле?
Художник. В художественном.
Женщина. И что мне от вашего вдохновения?
Художник. Как что? Вашим изображением будут восхищаться поколения.
Женщина. Даже если это так, это всё равно условность. Я всё равно останусь не известной никому. И даже ты не будешь знать, кто я. (взрыв) Да и что дальше?
Художник. Но надо жить, пока живы.
Неверная жена. ( мужу) И теперь меня не простишь? Понимаешь, это же, корпоратив – все напились в туман! Так получилось.
Муж. Я тоже напивался в туман, не мог шевелиться, но соображал! Не верю в несоображение.
Жена. Подозреваю, что он соображал за меня. Специально добивался моей слабости. Подливал спирт в шампанское. Я сразу не поняла.
Женщина. А я тебя понимаю. Жизнь слишком обыкновенна. Подозреваю, что мы здесь из-за этого. Нам хотелось чего-то небывалого. Мне всегда хочется не понятно чего.
Повар. Чего уж, непонятного.
Женщина. Хам!
Повар. Прямо уж и хам. Может, сочувствую.
Жена. (мужу) И сейчас не простишь?
Муж. Что изменилось?
Жена. Я же, объяснила.
Муж. Объяснила она! А я ранен! Понимаешь, ранен.
Модель. Боже, какой все подняли шум. Предлагаю помолчать, полюбоваться чудесным озером. Вдруг, действительно, оно исчезнет. Что вы за люди.
Художник. Ну, да, природа тоже существует для нас внешне. Её смысл — красота.
Повар. И полезные ископаемые.
Девушка. Какие ещё ископаемые?
Повар. Морковь, картошка, свёкла.
Муж. С этим не поспоришь.
Жена. (мужу) Неужели меня нельзя простить, за какие-то десять минут моей жизни. Ведь всё остальное время я была тебе верна.
Муж. Не ожидал такого от женской логики. Убийца, вообще, является убийцей не более одной минуты.
Жена. Значит, не простишь…
Муж. Воздержусь!
Женщина. (неожиданно, повару) А что, ты действительно мог объясниться в любви? Не верится.
Повар. Конечно, я вообще люблю всё вкусное, но не приторное, а чуть с горчинкой.
Женщина. Довольно кухонный комплимент.
Повар. Но для меня главное – вкус! И это относится ко всем сферам.
Женщина. В таком случае, выходит я вам…
Повар. Выходит. И что вы на это скажете?
Женщина. Не знаю, но мне кажется, возникает какой-то новый смысл. Или это влияние сотрясений?
Повар. Возможно, нас иногда надо встряхивать.
Психолог. Поговорите со мной – мне страшно.
Повар. Вы были в секте ещё до меня.
Психолог. Я была там всегда. Мне была нужна моя сфера.
Повар. Кажется, я вас понимаю.
Женщина. А меня?
Повар. Пытаюсь понять глубже. И мне нравится этот процесс.
Женщина. То есть, психолога ты понял сразу?
Повар. А чего там понимать? Здоровый человек не может быть психологом. Это недомогание.
Модель. (журналисту) Скажите, как называется эта смелая птица, которая только что ударилась об воду?
Журналист. Чайка.
Модель. Та, самая чайка?
Журналист. Она. Похоже, вы не часто бываете на природе.
Модель. Природа опасна для кожи. Я должна соответствовать.
Журналист. Вот и я должен соответствовать. Это трагизм журналистики.
Модель. Не совсем поняла.
Журналист. Стараюсь писать правду. А правда уже не соответствует ничему.
Модель. Мне не понятно.
Журналист. Мне, собственно, тоже.
(слышится звук вездехода)
Журналист. Бульдозерист?
Жених. Журналисту стыдно не разбираться в звуках. Это вездеход. Похоже, это геологи.
Девушка. Ещё кто-то? Другие люди?
Жених. Такие же, но занятые делом.
Девушка. Но как им не мешает конец света?
Жених. Делают вид, что это их не касается, у них на уме только работа.
Девушка. То есть, они не в курсе?
Повар. Где им до наших глупостей!
Девушка. Глупостей?
Повар. Скорее всего. Даже уверен. Какой это конец света? Пародия!
Женщина. Главное, чтобы рухнул город.
Повар. Понимаем – страховка!
Женщина. А что хорошего было в этом мелком городишке. Одни жулики. Администрация сплошь родственники. Выборы – фарс.
Психолог. Мне тоже не нравился город. Никогда не понимала: над чем там все надсмехаются?
Муж. Над жизнью, мадам. Ну и над психологией.
Психолог. Вы, опять…
Муж. Но я уже стараюсь быть лучше. Работаю над собой.
Психолог. Я бы на месте вашей жены изменяла бы вам каждый день!
Муж. Мадам, возможно у вас столь бешеный темперамент. Но кто с вами этим займётся? Где желающие? У нас слишком небольшой город. Где такие перспективы?
Флегматик. Тоже мне, новость про город. Для меня такая истина, как и любая истина, существует для того, чтобы на неё наплевать! И не беспокоиться.
Жених. Вот поэтому у нас всё так хорошо.
Флегматик. Я достаточно пожил, чтобы не надеяться на лучшее. Лучшего не бывает.
Женщина. ( вдруг интимно, повару) Ты тоже так думаешь?
Повар. Лучше, не лучше – всё имеет свой вкус. Всё существующее вкусно.
Женщина. Увиливаешь от ответа. (кокетливо) Или не понял вопроса?
Повар. Кажется, я что-то застеснялся сказать прямо. Как давно такого со мной не происходило!
(вездеход замолкает, появляются два геолога)
Пожилой. Господа туристы, попрошу вас удалиться с данного участка.
Журналист. На каком основании?
Пожилой. На основании проведения взрывных работ.
Жених. Объясните!
Молодой. Прокладываем русло водоканала для нужд города.
Девушка. Так город цел?
Молодой. В каком смысле?
Повар. Господа, позвольте сказать – мы идиоты! Не обижайтесь, я тоже считал себя гораздо умнее. Оказалось, идиот, как и вы все.
Жених. Убить этого гада!
Повар. Какого именно?
Жених. Гуру!
Повар. За что? Он-то как раз, умница! Как нас организовал! Я им восхищаюсь. Он преподнёс нам великолепный урок. Это творчество, талант и дар прозрения! Необыкновенный человек. (женщине) Ты жаждала необыкновенности? Вот она!
Но так ли нам был нужен конец света, начало которого мы собрались созерцать?
Молодой. (пожилому геологу) О чём они базарят? Они в своём уме?
Пожилой. Кажется, я догадываюсь. У меня родственник свихнулся в секте. Что-то похожее.
Молодой. Но ведь не выглядят чокнутыми!
Пожилой. О, если бы чокнутость всегда проступала наружу, мы бы жили в другой стране. По крайней мере, выбирали бы достойных избрания. А так…
Повар. Нет, вдумайтесь, как всё подстроить, учесть наивность каждого, каждого зацепить. Но, главное, поставить спектакль. Никогда ещё меня так не восхищала ни одна постановка. Вот, что значит, гений!
Журналист. Все-таки ещё есть умные люди.
Искусствовед. Имеешь в виду нашего Гуру?
Журналист. Не.
Искусствовед. Тогда кто ещё умный?
Повар. Кто, кто? – Бульдозерист!
Журналист. Да. Представляю себе, какое он получил удовольствие. Скорее всего помирает от смеха.
Художник. Какой смех? Не в силах он смеяться!
Журналист. Почему?
Художник. Лопает чёрную икру, не смыкая рта! (грустно) Счастливчик.
Повар. Вот бы тебе это нарисовать!
Геолог. Ребята, хорош, дуйте подальше отсюда. У нас план взрывных работ. Надо успеть до вечера.
Девушка. А город цел?
Геолог. Целёхонек.
Женщина. Я предчувствовала, что пролечу.
Повар. Но сердце женщины сразу не обманешь. Это надо постараться. Предлагаю всем посмеяться сквозь слёзы.
Искусствовед. Зато теперь нас труднее обмануть.
Повар. Я не уверен. Человек слишком надеется на собственный ум. Иллюзии – это кислород души. А не дышать мы не можем. Впрочем, лично я готов ошибаться. Ошибки создают любви круговорот.
Жена. (мужу) И сейчас не простишь? Ведь я с тобой. (муж безмолвствует).
Женщина. (повару) Могу ли я надеяться на ужин в твоём заведении?
Повар. В таком случае, могу ли я надеяться, что ужин с тобой не станет единственным?
Геолог. Народ, через восемь минут взрываем!
Журналист. (геологу) Позвольте взять у вас интервью.
Геолог. Сначала скажите, кто эта изящная дама?
Журналист. Не обращайте внимания – это модель.
Геолог. Тогда скажите, почему у всех такие убитые лица?
Журналист. Это разочарование. Не случилось того, чего ожидали.
Пожилой геолог. А не надо загадывать. Я никогда не загадываю.
Конец.
