I
Я дышала тобой,
Я молилась тебе…
Образ твой над Невой
Ускользал по воде.
Вслед глядят величаво
Львы, неся караул,
И в дозоре печальный
Ангел тихо вздохнул.
Тень клубится туманом
Над решеткой оград
Вдоль мостов и каналов,
Где заснул Летний сад…
Город-призрак свиданья
Мне с тобой подарил
В каждом ливне и зданьи,
У дворцов и могил.
Наконец ты со мной,
Неотлучно при мне…
И дышу я тобой,
И молюсь о тебе.
II
Увы, как скучен этот город
С его туманом и водой!
Михаил Лермонтов
Как якоря в цепи,
Душа Его – в граните.
Твой Город вяжет нити,
Запутав в узелки.
Из снега лепит ком
И сыплет ворох листьев
Из слов и из событий,
Мешая явь со сном.
Застыл бездушный Город,
Оставленный тобой,
Безгласный и пустой –
Гранит, вода и холод –
И равнодушья полон
И к мертвым, и к живым.
Никто им не любим,
И смерть ничья не нова.
III
Я печаль, как птицу серую,
В сердце бережно несу.
Осип Мандельштам
Серая-серая ночь,
Черный мокрый асфальт,
Надо себя превозмочь,
Надо прогнать печаль.
Серая-серая птица
Свила в сердце гнездо…
Так никуда не годится.
“Дай я открою окно.
Серыми-серыми крыльями
Ночи взмахнешь и – вдаль!
Станешь кружить над шпилями,
Серая птица-печаль”.
Серыми-серыми глазками
Грустно поводит птица:
“Ты не мани меня сказками,
Дай мне с тобой ужиться.
Серыми-серыми буднями,
Ночи и дни напролет
Будем с тобой неразлучны мы…
Глядь, так и жизнь пройдет”.
IV
Смерти нет для того, кто уходит
В далекие и тонкие миры,
И не к нему, а к нам она приходит
Как царство черной пустоты.
Ни голоса любимого, ни взгляда,
Ни рук тепла – нет больше ничего,
Лишь черная дыра зияет рядом…
Чья жизнь окончена? Моя? Или его?…
V
Мы с тобою сядем визави:
Как всегда – ни слова о любви,
Вслух – смеясь, о чем-то о пустом,
Про себя же – каждый о своем.
На твоей ноге лежит мой пес:
Он большую кость тебе принес,
Он тебя безмерно уважает –
Что там кость – хозяйку доверяет!
Снова бы собраться нам втроем,
Просто поболтать о том о сем…
Но ловлю на мысли я себя –
Больше нет ни пса и ни тебя.
И пустое кресло визави:
Может, хоть теперь поговорим?
Ну скажи же все, о чем молчал,
Все, чего при жизни не сказал!
Я тебя услышу и отвечу,
Подымусь к тебе путем я Млечным,
И мы снова сядем визави,
Чтоб наговориться о любви.
VI
Чем ты владеешь, то тобой владеет.
Над чем господствуешь, тому ты сам слуга.
Франц Грильпарцер. «Самоотречение».
Ты никогда мне ничего не объяснял,
Ты никуда меня не отпускал:
Ты был мне господин, а я тебе – рабыней,
Ты верно мне служил – своей богине.
Смешались роли в нашем поединке.
Кто выйдет победителем на ринге?
Из раза в раз, про раны забывая,
Сходились вновь, за прошлое прощая.
Но кончен бой. И голову склоню –
Победу над собой я признаю:
Ворота на замке в тот мир – не взять,
Мне остается только подождать…
VII
Я помню каждый твой букет
За эти ужас сколько лет,
Цветов пьянящий аромат,
Твою щетину на губах.
Я помню этот цепкий взгляд,
Стремительный и легкий шаг,
Непринужденность в разговоре,
Горячность и суровость в споре.
Я помню: голос твой звучал,
Как бархат или как металл,
Изящество в любом движеньи,
Глаза – как неба отраженье.
И каждой встречи уголок
Я помню… Но какой в том прок?
VIII
Ты ушел по-английски –
Ты ушел, не простившись,
Свет везде погасив,
Тихо дверь затворив.
А я просто жила
И спокойна была –
Ты еще где-то здесь,
Ты по-прежнему есть.
Но однажды во сне
Ты явился ко мне
И с улыбкой сказал:
“Я, наверно, устал
От земли, от людей,
От себя и детей…
Я проститься зашел”, –
И ушел. И ушел…
Райские яблоки
Кому-то шлют роскошные букеты,
Кому-то – шоколадные конфеты,
А мне вот яблоки прислали –
Они к ногам моим упали.
Упали с поднебесной высоты,
Откуда, улыбаясь, смотришь ты.
Они играют в прятки на траве
И озорно подмигивают мне.
Да, праведником ты не был (хоть убей!),
Но в то же время был и не злодей,
И где у вас там яблони цветут,
Поди-ка, разберись, пока мы тут.
Из Ада ты их сбросил иль из Рая,
Да мне-то, в общем, разница какая?
