ВСТУПЛЕНИЕ.
Между губ
Булькающий опыт страшен
О, мой друг!
С каждым взмахом более винтажен
Одинок, как полуфабрикат
Отплескивает эйдос
А камень только рад
Опровергает минус
С тонким тлением аромат
Время…
С марципановым преткновением
Обман алмазный
Апчхи от микроба ужасный
Тыкает жизнью
Пинком в фантазии
И не дорога к унынию
До безобразия…
Мысль от воли
При обладании и прямоте
Он выбирает бандероли
И при туманной хрипоте
Соберет все роли
Надуманное в ипостаси
Эйдос отдаётся на матрасе
Творит кривое чистилище
Повод для реакции создан им
Впустить поскорее страшилище!
Он строит это один…
Иная фантазия – солидарность
С гениальной потенцией
Далека утилитарность
Домино повернётся тенденцией
Сотворить ещё мирок
Который не подвластен
Упадший лицом в торт
Бредит глухо в пасти
Не видеть плоти обставленной
Со спрятанным зрением
И не теряться в предоставленном
Впутывающе по принципу трения
Но кубистическое разложение мысли
Александр его сотворил
Логика вовсе не киснит
И концепт мультимидийно завыл
В снах.
С гламурным интересом приплыли
Попали впросак
Завернулись в багет собственности
Лукавит небесам
Только он этому способствует
Замуроаанное в ультра-ехидство
В отношении горделивости
И прочее паразитство
Не бросаться же клинически
Труд спится сквозь пальцы
Не заморожена резкость ударов
Отвечают за временность танцы
Измеряет побочность тротуаров
Но и эта сложная гамма.
Сердце его – гадство
И гибнет оно в препинаниях
Не скрыть голосами аббатства
Клонирование щекоток
Прелестным воображением
Не словить кровопотоков
В лесных тучах наслаждения
Простым. Не из-за птицы
Автоматически и прискорбно
А из вкушения пиццы
Инструмент этот содран
О! фантазия!
Промывание бытийности свирепой
Одиноко
Но под опекой.
Интрига ласкающая
Миллиметр покоя
– “Добрый вечер, Анна!”
Узнал запах габоя
С солидарностью плавно
Деликатность творя
Оттопыренно строя
Кровообращение дня
Сакральны изъяны
Ударены стены
По колено творения
Для придания цвета
Без гибкого пения
Строит башню с вельветом
Не осторожно…
Для вкушения блоков
Терпит то, что сложно…
Не хватает притоков
Между ними окошко
Это целая пропасть
Там не бегает кошка
Как заполнить ту полость?
Или нет в том нужды
Как понять верно строгость?
Необъяснимой красоты
Держать беседу со слогом?
Торопясь с высоты
Ошибки Другого.
Мечом поражённый –
Её фразой
Овладевшей им лихо
Анна сравнима с заразой
Зародила в нем дерзкую прихоть
“Ваша влюбленность- проказа”
Отрезала с диким криком
Александр набрал метастазов
“Как может она…
Своим ликом…?”
Грёзы без сна
Затвердели верным обетом
Покуда не признаться
Свойства диктуются бредом
Но если обороняться
То вы возьмёте победу
Милашек, бунтарей
Не с безумным ответом
Тупых дикарей
Ум участвует летом
О, выносимые страсти!
Неуспевшие насытиться
Безмерные сласти
Эгоизмом и корыстью
Могущие вонзиться
Чувством любви с контуром
Заплесневелым, вторичным
Вожделением, похотью
В отличии от страстей безличных
Не касающихся плоти.
Их легко заметить – 2 на 2
Регистрация мгновенна
Как чувств, так мнения ума
Сила их безмерна
Притягивает характер и судьба…
Теория предметна
Фантомом делает страсти она!
Ведь результатов не имеют
Хотя контакт составляет сполна
Он должен стать её вдохновением.
Александр нежен
Ему покорна эстетика
Дух аккуратно процежен
Обнадеживает конкретика
Отрезвление твердыми точками
В конце предложения
Надушены резвые строчки
Опровержимо сношение
О, эти кружочки…
Лезут, не требуя пения
Швыряние рук
С редким насилием
Длится испуг
Вкус смерти прилипчив
Антипрославление
Творится “в обычно”
Анна прямолинейна
Придала смысл жизни
Пожелать умереть
Мысли безлистны
Роскошно как мех
Когда не отвечает
Её ответы капризны
Именно так поучает –
Добраться до мести
Учащенная одышка
Хлопок бьется в руках
Любовь под подмышкой
В грудь бьет натощак
Размывание чувств к ней
Без дюйма терпения
Он забывает про лень
Как скрыть отвержение?
Влюблённость ли в образы
Возможно парение
Темней четыре стороны
Верней испаренье
А кто она?
Он любит не то, что ей дорого
А что сердцу стена
Отыскал с собственным опытом
И была обездвижена
Потому, однажды
Он расстрепал все слова
Ирокезно
Он ей крикнул:”Отважтесь!”
Это не было пресно
Разодрал кружева
– “Вам плевать!”
Расписался гротескно
И ударился бритвой
Неуверенно стиснул
Рявкнул пальцем
Потерялся нрав
Как можно сказать
Чей аромат
Слышен даже с микстурой
Он вбил ей в сердце
Чтобы удержать
Признак фигуры
Ловите её в тонусе
О, аромат!
Обиделись грезы
О том, что не дурак.
Длиннашерстная взбучка
То шутки немые
Все решила одна строчка
Его подозрения взрывные
Он любит отчаянно
Основана ли она
На эгоизме, чае
С Анной
Любовь не предоставлена
Сонной
Ложкой спрятана
Полюбил он ее
Когда ускоренно перебирала руки
“Она чувство моё!”
Так засмотрелся, что рухнул
На ресницах рисовалася Анна
Все сознанье потухло
Ему приснилася без изъяна
Анна была такой родной
Что тревогу не выяснила
Он делал её смурной
Она была всемогуще невинна
Пульс его трещал
Он решил – лёгкая смерть
Раз демон резко вещал
Он оставил её на десерт
Он решил, что все пережил
В её насыщении
Озеро превратилось в ручей
Гонимый лаской
Александр искал обольщение
Поспешил рассказать ей
Но творил это с опаской
Как сделать любовь взаимной
Невыгодная холодность
Была бы она прихотливой
Не беспокоило бы мимолетность
Она не знала рефлексии
На колыбели смерти извилины
Падкие чувства
Его руки обессилены
Конечно, такие распутства…
Декорации ума
Сильнее её присутствие
Разбавленная вода
В них можно плюхнуться
Он в пытливом грызущем трудоголизме
С болтливыми мыслями-червями
Задумывался о жизни
Сидел над книгами часами
Что сулило принятие таланта
Который он пригвоздил к стене
Не становился мысли гигантом
Надеялся наедине
Что-то тревожащееся брелось вместе с ним
Философия привела в кривизну
Он раскрасил ветер гардин
На лице дала желтизну
В позе лотоса с выпученными глазами
Низвергнутыми в кажущийся невнятный смысл
Он был одержим полностью понять Абелляра
Но скакали по сознания крысы
Он крался днем в поисках небесного футляра
Но находил камень прилипшей к кроссовку
Ни в коем случае не Иисуса прямо
Он искал луч формулировки
Употребление нежной красавицы – воли
Рассеяна, так миротворна
Не потребуется аэрозоли
Её сущность бесспорна
О, холодный голод в груди и голове!
Сварливый ураган
Все трепещет
Но выразить никак!
Так что помощь, проявленная в назойливой блеклости
Застегнутая на все пуговицы
Не искала закономерности
От Анны исходила испуганность
Зачем она помогла?
Проявление доброты – “однажды”
Не вымыла и стекла
Только сейчас можно описать как каждый
Момент
Ведь он уже не болен её поступком
Во вред
Который сварливо обнажил. – “Так хрупко…”
Догадывающаяся доброта
Была проявлена Анной
Своей лебединой нежностью с изначально свойственным ей старанием. – “Слабо…”
К которому она привыкла
Сжала в своем кулаке его сердце
Форма песочных часов настигла
Поддалось оно гибели инерций
О, неповторимый, уже посредственный момент
Который был неудачен
Тоской о былом, фрагмент
Рьяно был обозначен
С широтой океана
Помогала из-за желанья
Сделать то, что можешь
Ни чтобы напустить дурмана
Без дюйма надежды, что искрошит
Она не сделала это хорошо
Только прилично
Оставив в его жизни пятно
Сотворила порядок безлично
Упитанность её взглядов показалась больной
Все закончилось лаконично
При том, что владела стилистикой
Под надутыми правилами
Думается о них в ворчащем тоне
Кажутся светилами
Ведь сидят без заслуги на троне
Сам на себя злишься из-за их
Правдивости подозрительной
В тихой ссоре
Как же это не удовлетворительно
Он вне воли
-“Откуда эта ловкость в помощи?”
Думает Александр
Ноюще
-“Откуда убежденность, что правда поможет?”
Он хотел быть гением
Так неуклюже
Но Анна пронеслась вихрем пустыни
Парочкой фраз-безделушек
Что его грёзы остыли
На его шеи африканское ожерелье
Удушье от прямоты
Он сломлен. -“Неужели?”
Прошлись по нему слоны
Кровавая смерть дула
Замеченная как бархатная
У него багреет ухо!
А голова становится ватной
Утопание в горьком шоколаде
Её видения
Не увидеть ему света в лампаде
Обидевшая
Теперь влеком дыханием одной ноздри Анны
Помощь – выражение своих навыков
Не нуждающихся в строгой оценке
Наполняется доверху ванна
Не сходятся их перцепции
О, выражение навыков!
Надушенные отношением
С полузакрытыми глазами
Все жаждут свершения
Но покрываются розами колкими сады
Замечается сам акт
Помочь
Сократить талант
Но зато превозмочь…
-“Как это скользко!”
Невинное владение Другого
Анна не была броской
Даже сказала ласково слово
-“Откуда ей известно, что действительно нужно?”
Угнетение, подаренное
В обволакивающих манерах спокойного тона
Не жить им дружно
Который может разразиться уксусом комара
Почему сомнения, вытащенные из него наружу
Стали гореть с дымом и треском
Могла бы приготовить ему ужин
Без монументального внедрения обелиска
До того они шагали у Александра стеснительной походкой
Но заговорили властно и нетерпимо
Он был готов разорвать все глоткой
Пока его не сбила эта “машина”
Мог ополоснуться водкой
Но начал метаться в сырости пива
Искал на дне кружек паузу
Конец той глубины
Угнетающая просторность
Которую ощущал в груди
В том просторе шли чужаки в грязной одежде
Или приятные детишки
Все равно невежды
Сейчас он безвылазно пишет
Сквозь очаровательную хандру
Он знает, что слышит
Облизывает кожуру
Преодолеть взъерошенную скуку
Из-за которой он на голове
Но не потерпит с ней разлуку
Скорей загрустит на торжестве
Гуляет по комнате в поисках новой боли
Она должна затмить прежнюю
Сломает себе кости в чистом поле
И загордится вечностью
Вещи
Много вещей
В одеянии слов скрипят у него в голове
Гладят муторно до нежного крема
Он не рассыпится даже в песке
Раз предложено такое время
Напевающее глазам серенаду
Кругом земля в гордом приступе
Уединенности отрады
Туда-сюда переливается кровь
Он в горьком шоколаде
Кардио-нагрузки
К иррациональности с апофеозными замашками
Валяются огрызки
Его разлука с пташками
Брякающее сердце в груди к ладони
Приложенной к нему
Задрожали колонны
Он удалился потому
Ладони превратились в кулаки
Не сотворить их самому
Уже сидящее в груди
Безделье с брезгливостью
К взгляду на настоящее
Поразили обильностью
С солнцем небо парящее
Вдохновение на паркете
Было страждущее
Обкусанно стаей воспоминаний
За которых он в ответе
И только Венгерский танец
Звучит в хрестоматийной заносчивости
Полотном католической смерти
В сулящей вечности
Ползучее раздражение
С вытянутым языком
В пустыне раздевает до усталости ко сну
Он валяется как на витрине
И не смог прикрепить требования к бытию
В разодранных системах
На кого-то совершенно отдаленного
От этих мироощущений
Дух, сознание, воля – все склонялось в повседневном кивке
Где же текст со всем святым воинством
Сидячий у него на плече
Надежда дает мужество
Чувства в параличе
С расширенными зрачками
Созерцает дым сигарет
Слепленный с деревьями
Через красоту, новизну и свет.
Декорации ума
Сильнее её присутствие
Разбавленная вода
В них можно плюхнуться
Александр начал видеть сны:
И тогда пришёл он под тромбоны
Как мессия
В силиконовом пакете гениальной пробы
Стал он много читать стихов
Через имидж его пролетела поэзия
А без нее не представлял он снов
Было сочно, во всем совокуплении
Не отличался скупостью в антураже на бумаге
Он находил не только красоту
Но лейтмотив жизни с восклицанием
В словах. О, слова… Катятся во мглу
И обнял закостенелую поэзию
И заставил корчиться от броскости и новой блузы
Он решительно узнал потенцию
Открылись девственности шлюзы
Была в припадках гневных
Задрыгались люстры
Уже не слонялась среди древних
Находил заброшенные в воздух структуры
Облизывал их координацией, грацией
Бурлили его головы
Был не знаком с прокростинацией
Структуры – размашистые, как его почерк
Что не помещались в том
Не убедил он множество точек
Путешествовал Александр пешком
Он баловался так да, сяк
И ни на что не претендовал
Беря все в кулак
Как хлестко он писал
Что выходили ангелы по лестнице
Ни разу не спотыкаясь
Текло сердце с песней
Фонари поражались
Он тянулся от слабостей
И стал сердцеедом
И так стремился к скорости
Губы ел с медом
Он творит оригами зрительного
Вплоть до шантажа в сторону цвета
Разбросаны в некоем стиле
Организованном порядке предмета
Он их достал отовсюду с ропотом
Видит в них сочинительство
От репродукции Кандинского до лошади
Предусмотренное целительство
Это привязанность к прочим объектам
Взаимная защита, забота, игра
Это касается и одежды
Выбирает рубашки с узором всегда
В отношении надежды – защита от безвкусицы
Которую зрение вычисляет предвзято
Ему не хватает спутницы
Рубашки всегда помяты
– “О, Анна! Неразлитый лучик отвержения! Возвратись ко мне опять!”
Она обняла его, он обнял ее
-“Сколько можно умолять?”
Возродилось чутье
Она ведь его пациентка
Перед этим глаза распылились
Бомбой разорванные зрачки – декадентом
Чувства не поленились
Он косо смотрел на неё и то, что рядом
Несколько процентов было определено
Рассмотрел икринками, взмахом
Ничего не решено…
Он спросил:
-“Я обниму?”
Она согласилась
Из жалости. Идёт ко дну
Объятие пригвоздилось
Только с ней говорит он дерзко
Так как любит
На вежливость можно сесть
Но острота грубости губит
Она не удобна даже для прикасания
Семантический скрежет
Дал ему описание
Было больно Александру
После такой семантики
Она задела уже набухшую рану
Это был голос романтики
Он её опережает дерзостью
Ведь Анна необдуманно творит галактику
А если обдуманно – это любовь, симпатия
Наступил в её кровь
Не поняла его математика
Её объятие заставляет руки трястись
Он лежал на розовой постели
И ногти короткие стриглись
Руки вспотели при метели
Любовь должна ловиться, хвататься на лету
Подбираться с земли, искриться
Ведь она анонимна и безлична
Хотя и наивно направлена
Не может быть приличной
Иначе будет исправлена
А это уже не ласка
Анонимная любовь
И это правда
Прикрывается адекватностью
И большинством
Не обвиняется превратностью
Но заключается пиршеством
Каждый раз, когда он её видел
Сочный вихрь заматывал его лихой красотой
Он час не сверил
Был обманут помпезной высотой
Смирная воля жить
Умноженная на тысячу взлетов новорождённых
Он желал на корабле уплыть
Чем быть этим раздраженным
Открытость неясности жизни
Что-то упорное по ту сторону
Требует написать верлибр
Или создать ссору
Со всем…
Близка была схожесть жизни и смерти
Проблем…
Нашёл он в головной карете
Узду.
По которой пошёл бы
Как по мосту. Не услышал он шорох
Больным опытом она одарила
Сколько путаницы он должен был. Выдержать
И тогда его озарила
Вся дилемма – как жить?
Ведь теперь ему не взглянуть
Он должен шорох услышать
И кожуры сердце лизнуть
-“Как сильно я её люблю. Как тяжело удержать в клетке кристаллический бутон – представление!
Он забыл пальцы в розетке
Бешенное упоение
-” Она необходимость дыхания!
Открытость воды!
Свет познания!
Возвышенность новизны!
Люблю её до изнеможения! ”
Каждая их встреча его разрывала
Долгое время
Не находил он сытости ада
Он тонул в её глазах, после того, как она отводила
Своим присутствием разделяет море, как Моисей
Она ничем не грозила…
Сколько смертей. В одном человеке…
Творит ленту Мебюса
Не найти лекарства в аптеке
Чтобы сингулярность, комбинирующая противоположности
Составила густую точку красоты жизни
Она порезала туманом ложности
Помог ей руки стиснуть
Был вынужден бежать на месте
Тереть голени теркой самообладния
Вся горечь света в объятиях её бровей сокрыта
В их концентрации образ её мчится
Его восторженность её позабыта
Ничем так нельзя насладиться
Упрямо сердце там длилось в концептах
В третьем глазе
Меры не дают рецепты
Застрял он в этой фазе
Как он ещё мог её продлить?
Чувства не слышали приказа
То представление о ней – прелестный миф
И озеленил он свое лицо
Озлобившись ко всем чертям
Не гримироваться же подлецом
Обратиться к свету, зорям
Отломал кусок шоколада
И отругал себя за другое
Как будто оскорбил монаду
Событие было роковое
С пантерной внешностью резвился
Творя новое поколение
Ломал ручку и понурился
Писал как проклятый. Настроение…
Было промокшее слезами
От Анны отнятый
От азарта с гранулами
В глазах. Перевоплащение в творца
Он пугнул себя тем, что сейчас…
Ляжет
И не сможет это осилить
Он не нежится на пляже
А прячется от ветра за осиной
Что-то скрипучее и царапающее
Втыкалось в неё и крало все силы
И стыдом и совестью обляпающее
Чувства из резины
Не мог сидеть размеренно в комнате
Среди всего неодушевленного
Грязнул в болоте
Искал принужденное
Бил по лбу разнузданный опыт
Проделал черную дыру
Ему не нужна была пища
Свернул всю старину
Воротился суп из острых сгибов
И не мог сидеть
В солнечном сплетение
Было дурное танго
Пришлось затмить
Катилось все не исправно
В душе серцееды заманивали блондинок
Страстно занимались с ними любовью
Потому сердце его – кровать для них
Так скакало с великой болью
Скороспелый текст страховал от скуки
Скуки, объевшейся чужими душами
Это гораздо хуже разлуки погрызаны нервы мышами
Мулине жизни выстраивалось постепенно
Он исписывался
Тратил веру
Используя техники ослепительные
Источающие миазмы
Вонь эта звенела в ушах и давала серу
О, если бы прятались алмазы
И он прочищал их прочитыванием собственных текстов
Пусть лучше ему мерещится всякое
Из этого же письма
Чем он в одиночестве будет зевать с телевизором, без сна
Ничего он так не боится, как остаться одним с ничем
Даже чтение для него небрежно
Как Александру быть врачем
Он пишет, чтобы оградить себя от себя поспешно
Чтобы очистить сердце, не дремлющее никогда
Бьется оно усиленно
-“Она так молода!”
Писанина, Писанина, Писанина
Когда он остается один – черепная коробка
Бьются мегафоны
Металлическая оболочка
Об которую рвутся нейроны
Составляют целый оазис гетерогенного мусора
Обогащение происходит только движениями всплесками писательства
Они зовут скульптора
Он не прощает надувательства
Оно становится долгом
Заталкивает в новую повседневность
Писательство плодится непорочно
К нему больше, чем к Анне ревность
Профилактика душ писательством лучший метод
Грязевые ванны никак не сравнятся с ним
Он пишет в стол
Иначе экстрим
Заросли слов
Натянутая, стреляющая пружина
Благотворительность мыслей
Но не плавная мешанина
Без прочих буффонад
Только представление о кислоте
Приходит желанная мысль, обсыпанная ультра-добром
Добро – это полезность
С здоровым феерическим трудом
Его жадная угрюмость не кончается
При разглагольствовании прямом
Зверский взгляд, который пременается
Что он вдруг очнется и станет ладаном
Он трезв и аккуратно раскачивается
Не нарочно –
Свои перспективы
Это выглядет очень срочно.
Утробные лейтмотивы
Рассерженный ребенок сочно
Воплощающийся во вредительство силы Сочинительство побочно
С твердыми чертами лица
Гуано пускает при плодородии ночью
Так он дебоширет с конца
Он вьюжит горький запах мужчины
Измеритель его крупности на “А”
Сияет отчаянием
Ждёт своей кончины опасно
При знакомстве с солнцестоянием
-“Всегда!”
Капитальное сооружение –
Его дворец любви без похоти
Он берет это сообщение
Со всемирным над ним хохоте
Несёт возможную катастрофу
Раздирающую жизнь – слякоть
Ложится дождь сурово
Собрал из яблок всю мякоть
Психиатр и его пациентка
Слияние капли через секунду
Он кланяется перед канонами своего реагента
Это присылает к измазанному бунту
Состояние его тщетное
Он катится от негатива к пейзажам
Этот волос Анны с щеткой…
С надеждой стать трикотажным
Невыносимый кровавый избыток любви
Который застывает в плотность
И не даёт покоя
Анна его визави
Творит из него героя
Александра надо выгуливать
Туда-сюда по улице шагать
Он стал трубок больше выкуривать
И без причины стонать
Раньше он был забавен
Сейчас – трезв, строг, выточен
Украл бы портфель Анин
Но поступок не был избыточен
Его осенила лёгкая сила
Йогическое прозрение?
Или превратился в дрозофила
По крайней мере новое презрение
Все по-разному худеют духовно
Педагогика смещает к кино
Акробатически это спорно
Он не брал в руки сюжеты давно
Много, что съел у Годара
Он дерётся с собой зарядкой
Зажигает свечу, прося пиромана
-“Надо все нарочно поэтизировать!
Иначе рухнешь и не встанешь!”
Он стал по жизни ритмизировать
– “Иначе от неё не отстанешь!”
Какая порядочность возможна
Если в сердце нет засухи
Кристаллизировать сложно
Фото за пазухой
Надо купить правду
И промочить ноги, только читав о дожде
Выпить кофе на брудершафт
Взять Анну на руки уже
Он требует поверхностных эмоций
Частично дырявых
Поскольку глубоких
И неопрятных
Надо рифмовать, чтобы жизнь удалась
И низвергнутый в сопли не была
Хотя она дьяволу отдалась
Без труда
Интимничать можно только с собой
Хотя откровение вызывает дальнозоркость
Он надышался строгой осой
И снова надеялся на спокойность
И только вы сядете на цветочный горшок
Вы провалитесь туда, откуда родились
За жизнь мы несколько раз обрезаем пупок
Если хватает сил выдержать приз
Который из пуповины извлёк
Ошарашиться от неприглядного зеркала жизни
Которое вдруг приглянулось анфас
Фильтрованные состояние, капризы
Ударило прямо в глаз
Он мотивирован на голодную голову
Озлобленный и истощенный разве что в мыслях
Идёт на работу строгую
Ему остаётся рысскать
От кровопиц, кусающих душу
Он эрудированный нищий
Разговор насекомых подслушен
Терзает духовная пища
Слепить нечто качественное – легко
Но он ведь грызёт себя
Не вывесел белье
Пусть сохнет надежду рвя
Содержание его совести – ноль
Социальные сети – паутинная спячка, он не знает пароль
Сигаретная пачка
Тянет свою внегласную роль
Каждую идиому подобрать
-“Я – маэстро чужой жизни”
Чтобы все это описать
-“Скорей зубы потные стисни!”
Какой-то импрессионист написал бы
Коряво картину его жизни
-“Анна, Вы озадачиваете, Вы…”
Истончить это бытие до пряди волос
Как-то не культурного для себя самого
Иначе случится добрый невроз
Снег летом начнёт за окном
Созерцание в лифте
Когда все заторможено
Лицо моё исправьте
Оно и так ухоженно
Оптом разносить мысли на чёрном рынке
Осрамится от каши в голове
Очиститься от лишайников примитивных
Которые уродуют судьбу
Лететь на самолёте – простыне
Доспускают белиберду
Нужно колошматить эту реальность
Если она слишком объективна
Это представляет опасность
Иррациональности завидно
Забронировать такое-то чувство –
Стало возможно
Когда просыпаетесь со стабильным распутством
Не кажется ложным
Улыбка соскальзывает с идеи и несётся с буйством
Крышу теперь надо чинить
Волокнистый трубочист
Или бензином облить
Сыпится вниз
Труба его голова!
Чистит её это судьба
Без бремени йоги
Шкодит без оглядки
Наливает стакан соды
Играет так в прятки
Для работы надо отдыхать
И тогда все на местах
Некто даже рад
Испещрялся в трехстах
Метрах бумаги
Багет из доморощенного гения
Уж совсем каллорийный
Под концерт Рахманинова
Не хватает дуновения
Мешает силы Анны
Иногда хочется прелюдии
И отчаянно
Безлюдье
Молчание
Чтобы это задело пересолить чувства без порядочности
Отругать себя за дело
Воспринять как событие карточности
Все в пикантном становлении
Пигментация сочится как таракан
Опухоли пальца обнаружение
Он задел его липкий дар
Легко расплакаться
Но он этого не делает
Уронить предмет
Чего-то не хватает
Послушать снова концерт
Всегда на чеку
Стать импотентом творчества
Чтобы потом открыть занавес
Его надежда узорчата
Он обнаружил не существующий кариес
Заниматься экспортом насущного
И бездельничать
Не найти зерна растущего
В плодородной земле
С волосами кокетничать
Гранатом все покрыть
Не кровью
Клочками разбросанного закрыто
На вкус без соли
Грех теперь не ценится
Но не его нарушение
Истолковать иначе – изменить немного мир
Не одешевить плача
Проглотить зефир
Это контрреволюция
Когда все – галлюцинирование
Дружественная коррупция
Это новое видение
Найти бы резюме жизни
И вычесть все, что там написано
Пока амфитеатр киснит
Становится на руки Одиссея
Сделать жизнь дикаркой
Наодеколонить ее
И присматривать украдкой
Чтобы не распугать зверье
Превратить в импозантную
С претензиями
Вспомнить Поля Незана
Бегая по лестнице
Всякая размеренность чешет глаза
Надменнице
Разнузданный принцип всегда
Остаётся без лести
Рифление действительности
Её сбивчивость туманится
Он здоровается с пепельницей
Когда-то его жизнь раскрасится
Акробатические анекдоты
Днище дна он поглощает через
Трубочку вселенной
Приступы гнета
Как не быть Анне тленной
Подвеситься на крючок
Как бы вопросительным знаком
Нужна философия, её клочок
Для универсальной рулетки с возвратом
В урну вдохнуть изыск
Толстый денёк прошёлся
Вниз бредет максимализм
Не вскарабкивается шепот
Истина хочет предохраниться
Он цепляется ручонкой за мольберт
Не получая занозы
Обижен рассвет
Слушается Лакримозу
Порочен этот обет
Из старой мимозы
Он почти поцарапался об Анну
Когда торчком подымал руки
Он понял тогда Тристана
-“Я потерянный, о, други”
И молил о пощаде свои мысли
Её калитка с надписью: “Открыто”
Сжимает даже цифры пресно
Все время она закрыта
Он не просто молчит, но в контексте
Её мораль черства, так как слишком принципиальна
Это выбивает из числа
Похоже, наоборот она аморальна
Паскуда –
Жизнь создала ему такую авантюру
Откуда?
Разрывается сердце фигуры
Александр добр на вид
Он же врач
Вынашивает свет
И хищный плач
Анна пьяна не от алкоголя
Это изъян
Таких, как она море
Но он её именно взял
Стакан воды она не подаст
Только если серьезно
Он погас aposteriorno
Она создаст только контур человечья
Слишком она объята здравостью
Ему останется только грязнуть в вечности
Озарила бы лучше ясностью
Она живёт под рампами
Но Александр творит акт
Забрасывает её пактами
При этом ест весь сад
Паршивая беженка от правды чувств?
Которые изъяты чудесно
Откровенным объяснением в любви
Или это осознанный для неё груз
Звучащий в одинаковой поре
Но не растерялся в почёте
Вульгарного ощущения
Украдкой не пританцовывал туфель
Чтобы не придать ей внушение
Не совершал прочих безумий
Чтобы не пробудить ещё больше незанудного течения
Быть самаритянином с тыквой вместо головы
Это было для неё развлечение?
Он выпил газированной воды
Иногда суровое отношение
Выросшее из надменного разговорчика
Которое требовало сношения
С притворством мусорщика
Было выражением любви к ней
Несхематичная броскость
В сотворении чего-то неромантичного
Ассоциации с полётом голубей
И салфетки антисептической
Да, он создал пунктирную жирную любовь
Плескающуся в случаях детского тщеславия
Это впиталось в кровь
Он также думал о славе
Это предмет любви несамонадеянный вовсе
Как абстракция появляющаяся в чужой голове
Александр о нежности просит
А не лакированной ерунде
Как картиночка, распечатанная на принтере дешёвом и безалаберном
Он не робок в отношениях, знает как сократить чувства
Он на высоте ограбленной
Не отличается самодурством
Добрый со всеми
Только не с Анной
В объятиях мегеры
Как ни старайся, не быть ему спекулянтом
Одиннадцать дней он ей не писал
Зато будет автором
До этого предупредил, пообещал
Так он написал Реквием по её “мёртвой душонке”
Она казалась не тонко-участвующей
Не замечала черточек
Была упрятавшей
Свой талант
Его обида воссияла
Сходил он в парк
Она не замечала шлейф, в котором прослеживается вся патология
Её это не волнует
Ей близка только логика
Она чуток семпотизирует
Ей он все-таки безразличен
Только совершенство Александра её греет
Их контакт, пусть, удачен
И за окном мирно веет
Она хотя бы вздыхает эту Безнадёжность
Его любимое занятие “остранение”
И прославление эксцентрики
Ему чуть-чуть приятно песнопение
Но не колышут совершения этики
Эксцентричность вытаскивает новизну, свежесть
Иногда концепты выскакивают дельфином
И он ловит эту прелесть
Он хочет дом с ней и мезонином
Создается ропот звёздный –
Метаниями
Или хочет пощекотать носик
Он прикрывается страданиями одержимость сносит
Её ультра-насилие
Как он это называет
Плодотворно возбудило
В нем тоже самое
Анна его никак не обязывает
Он творит действие странное
Зло рождается от неизбежности
Решение экранное
В чем он ищет успешности?
“Как Вы ко мне относитесь?”
“С большой симпатией и теплотой.”
“Вы ко всем так относитесь?”
“К большинству. И летом и зимой.”
И резким ударом она избила его уникальность
Все его чутье на счёт их отношений
В ней звучала предвзятость
А для него это было снова поглощение
Все затвердевшие грезы
Превратились в горгону
С длинным воображением
Без пунктуации
Он больше не верил ее слову
Но имел обязанности
Для него в ней места нет
Ведь он всего лишь человек.
Атлетическое бешенство
И турмалиновое хождение
Ветер мыслей-слуг
По закоулкам непраздничного восхваления
Закончилось
Быть может, она со врала
Представим, что это реалия
Все его идеи унесла
Без понятия
Но вот с поднятой бровью
Высосала из самого зрения вещи
К счастью, он не страдал над страданиями
Александр машет своими сланцами над пропастью
Они вот-вот оторвутся
Сон не дорожит гуманностью
Ужасный страх коробится
Видение облысело
Оказывается, её несомкнутое чарами сердце
Но только продуманное лаской к нему
Положенное на конструировании вязком
Гной выделяющее только потому
Что сдерживающееся
Любящее сердце честно
Формально застегнутое
Анна не признается
Ведь это пустое обнадеживание
Она его любила так, что в сообщениях по почте
Игнорировала в такт
Когда он рьяно посылал их из самого болотного цвета, причём срочно
Она стыдилась своей теплоты
Вырисовывалась ошибка – овально, барочно
На неё совсем не похоже, увы
Говорила криво
Что не любит Александра
Описывая этот акт мило
Как будто она им дорожит
Он исходит из потайного
Которое так нервирует
Чем не может управлять стройно
Сжимается он на раз, два, три
Прикоснется как будто к его щечке
Не пишет смс из понимания
Она не может его представить
Врач и пациентка
Он от того ошарашен
Этика как этикетка
Не этично это, на её взгляд
-“К чему вдохновение тратить на всякий вздор?”
Все хранится не во вред
Думает он
Даже если он покажет ей текст
Где лысеет своей тактикой поведения
Анна будет отрицать весь
Акт творения
Или она промолчит
Что равно ста процентам
Вот так повествование трещит
-” Но ведь возраст не помеха! ”
Любовь же стирает все предрассудки
Все слепое понимание
Александр принимал теорию за них двоих. О, красотка
Замысел обморочного бытия
Каким же светилом было бы его сердце
Когда он ей звонил
Анна, отчужденная от своего нутра
Притоптывает ногой для разоблачения непонятных витрин
Он же тащится за повседневной дозой взаимности
Одержимый её ответом он строит
Высотки из надежды
Глаза никогда не закроет
Он дирижирует падко
Стояние на коленях, как отторжение от самого себя
Когда она разбаловала его сладко
А потом ответы отняла
Растерзая в клочья без нервов
А по-королевски
Он зашёл в трактир безмерный
Безмозглый, призрачный, дерзкий
Отодвинутый карьерной любовью
Которую он когда-то возвысел до небес жирных
Сплетение нервов заструилось с кровью
Алые веры, распахнувшись перед уносящимся – воскрес
Горделивость поникла
Как согнутый стержень ручки шариковой
Все эгоистичное было изъято снайпером
Но очень вежливо
Он положил жадность на стол
И всякие брыкания против любви
Полученных от знака “стоп”
Почему он влюбился без интуиции
Что это будет не взаимно…
А что если ему вовсе не больно
Так как она сказала моё сердце занято
И нет больше её мёртвой души строгой
Эта душа занята.
Можно её понять
-“Но как продолжить любить? Если это не будет взаимно. Себя ЭСТ избить?
Или измазаться картинно
Он дал ей формулу бытия
Неугодного и свирепого
О, временная координация
Шепчущаяся в унисон с его сознанием
Он в уюте громадном обветривал лобзания
В знак дружбы космической надеялся
И предварительной тоской о былом
Он в образ отлчучения вжился
Помешательство сочеталось с изыском
Хирурга. В клевании образования места смерти
Надменность пылала с развратом принца
И открылось новые туры верности
Крестовые походы заморозить!
В отверженности от своего начала
Невзгоды прилипли стенкам трагедии
Их можно разузорить
Эйфория воспитана на отчаянии
Толпа в его душе распалась перед стратегией
Это физическое столпотворение
Принципиальное открытие глаз на стечение обстоятельств
Неугомонное диагностирование
Но не имеет пульта, вызывающего зевоту или сердечный приступ всех обязательств
Все химические элементы плачут горько
Устойчивая психика была сломлена гранулами любви
Глотал объёмные ветра стойко
Не напрягая мышц альтернативы
Рулил её портретами у себя в голове
С расстройством скорости крови
Держал воззрение на левом крыле
Творение из пергаментов бытия здоровья
Сеточное зрение
Которое растаптывает и надуманное, и низменное
Делает не простую группу про зрения
Восстанавливающий инкубатор
Не из герани
Совсем Одержимый
Или другой ткани
А из семантического
разложения – паршивый
Занимается ультра-культурой
Фабрика в голове этого путника
– унисекс
Антирегламентирование рукой упругой
Вздрагивает этот вес
“Надуманные” – деликатные, стройные концепты
Лежащие на инстинктах
Черпаются из страданий, которые предметны
Не скучные, без увядания
Эта философия гласит: “Страшитесь повседневности! Она только украдкой даёт вам покой.
Это только укол исполнения прихоти
Пассивность долой
Нужно самим делать. Остальное выкиньте!”
Анна сотворила заново
СВЯЩЕННЫЙ ГРААЛЬ
Творила его непрестанно
И подняла бокал. С ростками от NIKKEN за долголетие и дружбу
Гений-младенец
Которая отвергла любую скуку
Александр гармонизирует фауну головы
Ведь он психиатр
Его работа священна до той поры
Пока он бежит напролом и без мата
Не крадучесь, но увы
Рококо, ландшафтный дизайн ему не приглянулся
Европейские штучки, принятые в тотальном смысле
Пусть они не улыбнулись
Преодолении практичности вещей, убийстве
Использовать их с эстетическим “всхлипыванием”
Это витамины для эстетических утех
Который возносятся минимум
В этом видение ждёт его успех
Он распаковывает чужие души ором
Злость – иногда высокая инстанция
Он едет кабриолетом тонким
Предвзято отнесся к субстанции
По ледяным догам
Сейчас расторжение оплакивается не в кафедральном соборе
Но в его области, рассасывает под языком
Деликатес упрямый на троне
Буквы задираются носом
Погиб миф, зачаровывающий
Нравственный отек
Ветер тонущий
Беспросветный лоб
На самом деле, Анна его любила
Переквалифицировала свои чувства
Они даже были перегружены специями рефлексии
И были опробованы стили присутствия
-“Моё сердце занято!”
Прислушался он
Она им принята заново
Любовь, о, любовь
Сношение перспективного
Все строится на абстракции вновь
Когнитивная фрустрация – обильная
Это все Анна
Ужасом тычинок тюльпана прослезился
Это все Анна, но это не правда…
