Дмитрий Санталов. Чай с печеньем (рассказ)

«Посвящается Татьяне Викторовне и Дмитрию Викторовичу, моим самым родным и близким людям».

Дело было на первом курсе. О пересдачах я слышал лишь от дедушки, как что-то таинственное, что не внушает доверия и лучше их опасаться. Учился я, не сказать, что прилежно, но пользовался был на «хорошем счету» у преподавателей. Сидел молча, все записывал, смеялся над не смешными шутками, да и помочь был всегда в первых рядах. Как раз с такой незначительной помощи и началась моя история.

Шел уже второй семестр, март месяц, в шкаф отправилась моя теплая куртка и сменилась более весенним вариантом. Синяя, в строчку, с коричневыми карманами. Как же была довольна моя бабушка, когда я выходил в ней из дома и столько лестных слов в свой адрес я слышал, когда возвращался. «Как тебе идет»; «На тебе сидит как влитая!». Бабушка была довольна, а я был доволен тем, что бабушке есть, чем похвастаться. Учился я на Ботаническом саду, почти конец рыжей ветки. У вестибюля всегда можно было встретить знакомые лица: мои одногруппники и сокурсники, ребята постарше и даже преподаватель не прочь был пройти мимо и услышать торжественное приветствие в свой адрес. Мои товарищи все курили, поэтому по облаку дыма я мог их отличить сразу.

На выходе из метро, поднимаясь на эскалаторе меня охватил мой друг Лешка. Спортсмен, подтянутый, мастер спорта по единоборствам, поэтому его могучую руку, лежащую у меня на плече я узнал сразу. «Куда такой задумчивый, неужели учиться?» – спросил меня Лешка, дожидаясь ответной шутки. «Скорее на каторгу» – ответил я. Дружно посмеявшись, чуть ли не в припрыжку, мы весело вышли из вестибюля. Погода была солнечная, в воздухе царил запах весны, теплые лучи солнца согревали мои румяные щеки. Напротив, как раз под столбом дыма, виднелись два друга: Марат и Илья. Марат был начинающим музыкантам, поэтому и одевался он соответственно: безвкусно, но чертовски модно. Илья же начал свой путь с журналистики, уже на первом курсе работал и получал неплохие деньги.

«Здорова парни, не видели тут Илью и Марата?» – хотел было уточнить Леша, но Марат его быстро прервал: «Лешка, ты меня извини, но тебе лучше спортом заниматься, чем шутить». Поднялся гул, а потом и мужественный смех окутал весь Ботанический сад.

В университет ходили мы через парк. Его облагородили, озеленили и стало приятно смотреть, и радовать себя легкой прогулкой. Раньше же, когда все еще строилось, место это напоминало чужбину, да такую глухую, что лишь рабочий возвышался над всей это кучей стройматериалов, песка и глины, и то, если день у него задался. Мы шли, шутили, обсуждали предстоящие лекции и все казалось нам обыденным, таким же жизнерадостным, как и погода сегодня. Знали бы мы, как обернется наша жизнь, наверное, собрались бы попозже, когда начался дождь и стало очень ветрено, ведь именно эта погода описывала дальнейшие события.

На парадной нас встретил дядя Жора. Пришли мы к третьей паре, в большой перерыв, но дядя Жора считал иначе. Странный он был мужик. То ли жены ему не хватало, то ли мозгов, но каждый раз, когда проходили девчонки, он бросал им в след укоризненный взгляд, бывало огрызался на них, что кто-то забыл студенческий билет, а кого-то просто не любил. С мальчиками же вел себя ровно также, правда, не заглядываясь на мужское тело, а сразу начиная огрызаться. Я, как и все остальные ребята, забыл свой пропуск, ну и получил. Почти всю перемену нас не хотели пускать, заявляя, что нас первый раз видит. Наверное, мама меня столько не видела, как дядя Жора, но и хамить ему далеко не хотелось. Можно ответить «злобой на злобу», можно поискать подходящие слова, но в этот раз не подходил ни тот, ни другой вариант. Пришлось пробиваться с боем. Сначала Марат прыгнул через турникет, потом я, Лешка. Илье оставалось лишь прыгнуть за нами, ведь словесная брань обрушилась бы ни нам в спину, а лишь в его гордое и заумное лицо. Быстрым шагом, через памятник солдату, танки и стенд почета, мы прошмыгнули прямиком к корпусам. Не удивляйтесь, что на территории моего университета стоял такой раритет, нас тоже всегда это забавляло. Первый же вопрос, который слышали преподаватели: «А почему у нас здесь танки?» уже не удивлял никого. Кто-то отшучивался, кто-то объяснял, но если предположить, что территория университета – бывший Институт общественно-политических проблем ЦК Коммунистической партии РСФСР, то за этой мудреной расшифровкой скрывался ответ на такой волнующий всех вопрос.

Корпусов было несколько, соединены были они практически в одно здание, не считая отдельных корпусов и построек, таких как церковь, актовый зал, бассейн и т.д. Не территория, а целый городок. Да, даже в библиотеке были лоджии, жалко только – магазина нет. Уверен, из общежитий все бы переехали сюда.

Мы решили прошмыгнуть через второй корпус. Самый маленький и старый, всего два этажа. В ней пахло старыми знаниями, марксизмом и протертыми фланелевыми брюками. В нем проводили свои лекции преподаватели философии, литературы и иностранных языков. Наверное, самые трудоемкие предметы впитали в себя весь груз знаний, что царил в этих стенах. Требования к их выполнению были соответственные, поэтому мы старались здесь долго не засиживаться, а лучше – не появляться. Через второй корпус можно было попасть в библиотеку, там через архив по лестнице, через зал для спортивных шахмат и прямиком к аудитории. Лучше прогуляться по ВУЗу, встретить знакомых, перетереть кости лекторам, чем, уже наступившей, знойной весне. Наспех повесив куртки, мы в библиотеку. По последнему «писку» была оформлена наша «святая святых»: голубые стены, огромные стеклянные шкафы книг, читательский зал, вокруг которого круговой шкаф с различного рода литературой, компьютеры для работы над практическими заданиями и рефератами. В библиотеке хотелось учиться, никуда больше не сдвигаясь, оставаясь там. Но путь наш лежал в четвертый корпус, время уже было не в нашу сторону, поэтому мигом прошмыгнув через лестницу и архив, мы побежали по коридору, ну первый курс все-таки, вот и бежали, через спортивный зал. Зал готовился для московских соревнований. Тут, кто-то окрикнул нас. Дружно обернувшись, шел к нам навстречу, в фиолетовой рубашке, в черном пиджаке и лакированных туфлях Анатолий Викторович Полифиров. Мы его называли «Толик Каспаров», ведь вел у нас он шахматы. «Ребята, не поможете разгрузить, рук не хватает, а все к двенадцати должно быть готово». На часах было уже двенадцать ноль семь, а все-таки пионерский задор в нас жил тогда и процветал. Конечно, как отказать преподавателю. Все стало ужаснее, когда зал был почти пуст, а коробок с принадлежности для соревнований было больше, чем наших рук.

Не помню, как назывался этот турнир, но кубком, своеобразной медалью, служил большой самовар. Студент поднимал его над собой, тужась и краснея, отдавал своему тренеру-преподавателю и тот красовался где-то на полках университета. У нас стоял такой один, над ним была фотография какого-то года, красный студент, очень яркая вспышка и Толик Каспаров, только кудрявый, но все в той же рубашке.

Справились мы минут за сорок. Еще десять слушали комплименты и слова благодарности от Анатолия Викторовича, еще пять шли к аудитории. Заглянув в дверную щель, я увидел, как мои одногруппники, с важным видом, стараются показать всю заинтересованность в происходящем. Кто-то мечтательно смотрел в потолок, жевал жвачку, кто-то сидел в телефоне и грыз карандаш. Процесс шел, а значит – все было хорошо.

На первом курсе ты перестаешь чувствовать те ограничения, что не давали тебе раскрыть весь свою пубертатный период в полном объеме. Школа… Как много теплых воспоминаний хранят те стены, разукрашенные парты и коридоры. Жаль, что я понял это лишь сейчас. В университете же все двери, о которых ты лишь мечтал, тебе могут открыться, нужно лишь постучать. Мы получаем билет в жизнь, который не всегда такой, как нам кажется. В этом и прелесть жизни, нет границ и нет пределов – есть только ты. Чувства, что окутывали каждого из нас: юность, решимость, дерзость, авантюризм. В каждом из нас сидел тот самый маленький подросток, что получил желаемое, поэтому мы и начинаем курить, выпивать, везти праздный образ жизни. Но кто-то собирается с мыслями, доводил дело до логического завершения и становится взрослым, оставив весь юношеский пыл прежде. «Не спиши взрослеть – говорил мне дед, но никогда не забывай о своем деле». Не знаю, но думаю я не забыл.

Пара окончилась. Мы сидели возле аудитории на длинных скамейках белого цвета. Неудивительно, что белый цвет быстро сменил свои очертания на серый с чернилами и притёртостями. Выходили ребята: кто-то нам улыбался, девочки подходили здороваться и обниматься, кто-то просто проходил мимо замечтавшись, но последними всегда выходили старосты. Алена – высокая девушка с красивыми длинными волосами, мужскими очертаниями лица и сладким голосом, чуть охрипшим от потребления такого количества сигарет с ментолом. Обычно, была дежурная фраза: «Опять опоздал? Ладно, мы тебя отметили». Я улыбался и шел дальше по своим делам, но сегодня был не тот случай. Как сейчас помню, я обратил внимание на ее заострённый взгляд на нашу компанию, она шла к нам с претензиями, а не с новостью или очередным собранием. «Ребят, я все понимаю, но почему вы не явились вчера на пересдачу? Декан, еще и психология, еще и первый курс и сразу с комиссией, вы же очень деловые, но мне от вас влетело». Каждый из нас был ошарашен. Сразу пошли выкрики от Марата: «Какая пересдача, у него с головой все в порядке?», Илья просто молчал, делая вид, что занят своими мыслями, Лешка сохранял оптимизм, поддерживая нас мол: «Ничего, прорвемся, думаю, не тяжелее самовара». Я же просто принял к сведению, желудок с содержимым вмиг попросился наружу, желание выпить пиво после пар переросло в желание выпить его сейчас.

«Как сказать маме, а бабушке с дедушкой, меня не поймут, еще и платное обучение… Представляю эти глаза, недовольные глаза… Что я за дурак…» – думал я про себя, пока ехал домой в метро.

Здесь нужно сделать небольшое лирическое отступление. Поступив на первый курс журфака, нам дали большой список предметов, что встретятся нам пути в большой студенческой жизни. Русский язык, философия, мировая литература, культура речи и так далее. Напротив, каждого из них красовалась фамилия имя и отчество преподавателя, кем он являлся и на каком факультете. И была в этом бланке графа «Психология», а если быть точнее: «Психология коммуникативного менеджмента». За таким сложным названием скрывались интересные подробности личной жизни каждого студента, поэтому она и пользовалась такой популярность. Не поверите, но даже тогда, ребята с других факультетов приходили послушать про пресловутого Фрейда или нудного Юнга. Все это напоминало бы интересную историю про студента, который был любознателен и полюбил учебу, за его примером тянулись бы другие и все закончилось желаемой должностью. Но было «одно НО»: преподаватель. С виду очень отзывчивый и галантный мужчина, с хорошим чувством юмора, прекрасным внешним видом и неотъемлемой подачей, что заставляла слушать студентов его снова и снова. По совместительству, он был деканом нашего факультета и здесь начинались главные трудности. Работы много, а времени не так чтобы очень. Постоянные должностные обязанности отгораживали его от лекций и семинаров, менялось расписание, бывало, что весь поток ждет в аудитории, а крепкий сон не дает встать Игорю Владимировичу. Отношением своим к работе преподавателя, он подпортил мое отношение к психологии. Я перестал приезжать на пары, делать домашнее задание и стал скептически относится к всеобщему обожанию. Встречаясь в коридоре все хором здоровались и улыбались, я же делал недовольную гримасу и отворачивал взгляд. Не знаю, замечал ли он меня, знал ли, но точно я знал его и моя нелюбовь к его предмету перерастала в нечто большее, чем просто нежелание посещать занятия и смеяться над его смешными шутками.

Сам же экзамен я пропустил. Ну как сказать пропустил: я пришел к аудитории. Назначено было в два часа на втором этаже. Поднявшись по лестнице в этот жаркий январский день, а жарким он был отнюдь не из-за погоды, а из-за дутого пуховика, что с гордостью вручили мне на новый год, я уперся сразу в конец очереди. Шли долгие часы подготовки: все листали тетради, заляпанные потными от стресса руками, переговаривались о «Лестнице Ханта» и «Пути героя», шептали себе под нос ответы. Все чаще студенты заходили в аудиторию и все реже выходили. Мне казалось, что зашел уже весь поток, но вышло всего-навсего несколько человек. Из них получивших хорошую оценку еще меньше. Девушки выходили улыбаясь, что было свойственно, по слухам, конечно же по слухам, Игорю Владимировичу, мальчишки же думали о грядущей повестке. За все время учебы, а на сегодняшний момент, я знаю, о чем говорю, пересдача для парня – трагедия. Боязнь армии – главный двигатель прогресса в высших учебных заведениях.

После нескольких часов ожиданий, случился обеденный перерыв. На часах было пол пятого, я наконец-то смог увидеть дверь аудитории. Илью с Маратом я не видел ни в начале, ни в конце. Ребята видимо решили не пропускать, уже привычную, встречу в парке за бутылочкой пива, но я не из «робкого десятка». Мои подруги, Маша и Диана все сдали без вопросов. Первая парта, улыбка до ушей, все в срок и безукоризненно, эх как же я мечтал учится также!! Нет, выбрал писать стихотворения и рассказы в стол. Такому таланту еще бы голову…

В пол шестого сдача начала продолжаться. Все больше недовольных лиц я видел на выходе из аудитории. То вопрос не тот, то отнесся не так, то просто перенервничал. Все это естественно, ничего страшного в этом нет. Но моя злость накипала из-за отношения, описанного выше, я уже не мог стоять в этом душном коридоре, не мог смотреть на эти чернила, обрисованные в клетках, хотелось уйти и забыть все как страшный сон. Мои молитвы были услышаны: в семь часов началось совещание, Игорь Владимирович ушел, объявив завтрашним днем новой датой проведения экзамена. У кого-то потерялся дар речи, слышалась шепотом нецензурная брань, просьбы ответить сейчас и нервные смешки возле дверей аудитории. У меня же стало как-то легче на душе. Наверное, это неправильно, но самого себя не обманешь, поэтому это известие я принял как должное, отправился в гардероб, надел свой пуховик и громкой компанией отправился к метро. Обсуждали мы и его самого и все несчастные случаи, которые должны с ним произойти, прошлись даже по родным. Что не скажешь в порыве гнева и злости. Завтра я так и не приехал. Пришел, сказал, что все сдал и не приехал. Как оказалось, я был не единственным, но таких было мало. Так я и получил свой первый звоночек к нервным расстройствам и бессонным ночам. Не давала о себе забыть совесть, ныла как зуб.

Каждый день списывались с ребятами, созванивались. Обсуждали дальнейшие действия. Как обмануть систему, как пойти жаловаться, как сдать, если запомнил из курса лишь имя преподавателя. Вся эта каша в голове мешала занять ее самым главным – начать учить материал. А материала было предостаточно: целый учебник из двухсот страниц с различными зарисовками, портретами, замалёванными, от слез студентки, липкими страницами и десятка незнакомых слов.  Пересдача была назначена на четверг, до четверга было дней десять, поэтому осилить все билеты, которых было восемьдесят девять штук, представлялось возможным. Мешало лишь одно: Лень! Самая страшная зараза двадцать первого века. Начинал читать на компьютере про ЭГО, а заканчивал беспросветной ночью игры на компьютере, включал телефон, чтобы пробежаться взглядом и выучить очередной параграф, а получал бесконечную новостную ленту в социальных сетях. Шли дни, знания поступали обрывками. Здесь стоит упомянуть, как же я не попал на первую пересдачу.

Преподаватель Игорь Владимирович Кабанов любил удивлять. Но удивлял он исключительно с плохой стороны. Все расписание проходило через него, поэтому пересдачи регулировались им же, бланк со всеми академическими задолженностями я получил, но на следующий день меня ждала пересдача. Я был готов к ней, но лишь морально, а идти и позориться – гордость не дала бы. Поэтому вздохнув с огорчением, я смял этот бланк, кинул в свой серый рюкзачок и забыл о нем как страшный сон. А сон действительно был страшный, но самое ужасное – стал явью.

Читайте журнал «Новая Литература»

После долгого и изнурительного вечеров за подготовкой последовала последняя ночь. Самая важная. Та, которая старается запихнуть в небольшой чемоданчик всю Ленинскую библиотеку, та, которая не даст тебе уснуть и будет выворачивать самые крутые повороты событий и та, которая не даст тебе спокойно уснуть. Так и случилось. Я спал на раздвижном кресле, с десяти лет, и хоть я вырос, но оно оставалось настолько удобным, как я помню его с самого детства. Мягкий матрас показался тверже гранита, который я старался грызть, одеяло кололось, как ежик, а подушка… А что сказать про эту подушку?

Ребята переживали, как и я. Был создан отдельный чат с обсуждением всех проблем. Кто что выучил, где пробелы, будем помогать друг другу, будем решать проблемы наперед. Некое предприятие по улаживанию проблем из нас получилось. Проблема была для нас очень весомой, но никто не унывал, все довольно много улыбались, проводили время вместе и даже гуляли, но то напряжение, что весело в воздухе никуда не девалось, а лишь нарастало.

Как-то я уснул. Не помню как, время было около пол третьего ночи, но сон все-таки меня настиг. Снилась школьная доска, на ней мелом было написано мое имя. Кто-то его стирал, а потом вновь писал. Мой впечатлительный ум воспринял это как знак, деканат решает, что делать с моими документами. Вперед к диплому или к танку, как жаль, что я не запомнил окончания, осталось ли мое имя на доске или все же исчезло.

Плюшка, чай с лимоном, два бутерброда с колбасой. Последний завтрак перед ужасной тайной, которую я не мог уже хранить в себе. Я даже немного проболтался: дед и бабушка о чем-то болтали на кухне, я все еще ходил без брюк, но уже в застегнутой рубашке, обсуждали политику, предстоящее лето и, конечно же, мои заслуги.

«Ну как дела, Дим? – спросила бабушка, что сегодня предстоит в институте?» «Надейся на лучшее, готовься к худшему»

«Да ничего, контрольная по психологии, я готов, не переживайте, но, если что – не ругайте сильно» – улыбнулся, нашел-таки свои брюки и пошел. Как же я переживал, что не сдам. Знаний в моей голове было предостаточно, а вот полок – еще поискать. Всю дорогу я нервно перелистывал тетрадь с целью найти еще маленькую крупицу мудрости, чтобы все уложилось на свои места. Страницу за страницей, строчку за строчкой, я впитывал в себя и вновь выжимал. Закрывал глаза, повторял про себя и вновь забывал. «Да как так, как воспитали такого идиота!» – думал я про себя, вновь ударяясь в чтение. На проспекте мира пересекся с Маратом. Его вид внушал в меня силы. Бледный, с книгой в руке, с огромными глазами и пугающей осанкой, он словно спиной и шеей тянулся в тетрадь, которая стала неотъемлемой частью его жизни в последнюю неделю. Обнявшись, сели в вагон метро. После пары базовых фраз последовало молчание и шелест страниц. Марат повторял очень громко, я старался его слушать и читать его же параграф, чтобы удар по знанию шел с двух флангов. Глупость, да и не помогало. Все было очень скомкано, как и предыдущие дни, поэтому эта часть запомнилась мне плохо: беседы ни о чем, а лишь о билетах, нервозные взгляды друг на друга и осознание того, как ты ошибался. Хотелось отмотать часы назад, все выучить, сдать и с чистой совестью прожигать ту молодость, которую заслуживаешь. Но испытания даются тем, кто способен их перешагнуть.

Все также, возле метро, стояли наши друзья. Присоединились пару человек с других групп, мальчики и девочки, но таких, как мы, было немного. Не могу сказать, как долго мы добирались до универа, но идти туда совсем не хотелось: несколько раз остановились покурить, зашли в магазин, хотели даже забежать в кафе, съесть по бутерброду и запить безвкусным кофе, но стрелки часов тянулись к двенадцати, а значит было искать аудиторию, распределять места в очереди и надеяться на лучшее. Светило солнце, тепло, с вахты выходили довольные студенты о чем-то болтая, шли преподаватели что-то бормоча себя под нос, все тот же охранник поджидал очередной колкости и искал ее сам – все было по-старому, жизнь текла и процветала.

«Аудитория 411, четвертый корпус» – зачитал вслух Игорь, наш товарищ с третьей группы. Парень он был удивительный: красивый, статный, из Зеленограда, попал на журфак, не поступил во ВГИК на актера, что был как раз напротив нашего здания.

Повесили куртки, молча поднялись на лифте, посмотрелись в зеркало и каждый начал делать свои процедуры: кто пять рублей положит под пятку, кто потрет пуговицу на брюках, а кто-то не верит в приметы.

Аудитория была закрыта. Был выключен свет, но солнце красиво заполняло своими лучами пыльную парту, заляпанную мелом доску. Прошло десять минут, затем полчаса, а затем и час. Игорь Владимирович не явился. «Ну, предлагаю, сразу в деканат, за расчётом и справкой, через год пересдадим» – подбадривал Леша, но было как-то не смешно. Моя злость вытесняла из чемоданчика знаний правила и постулаты, заменяя оскорблениями и обидой. Но минутные слабости сменились выходом из ситуации: звонок, обыкновенный звонок, который подскажет, сколько нам еще здесь сидеть и ждать приговора.

«Да Игорь Владимирович, хорошо, будем ждать» – заканчивал диалог по телефону Илья. «Ну что ребят, в кафе?» Все немного удивились, но голоса не подавали. «В восемь ждет на кафедре». Дикий смех разлился на весь этаж: никто так искренне не смеялся, как мы с этих событий. Да, беда нас посетила и неоспорима серьезная, но как же нужна была эта новость: разрядилась обстановка, девочки перестали вытирать серую тушь, мы стали вновь смеяться и копаться в телефоне, нежели в библиотечных книгах. Хоть и ситуация располагала к знаниям, но до них еще восемь часов, а сейчас можно немного порадоваться и вздохнуть полной грудью. Не все, что кажется невзгодой, попадает не в тот год.

Гуляли мы долго: на ВДНХ, смотрели на клумбы, обсуждали кино, очередные новости, обсуждали девчонок, которые шли рядом и их проблемы, кофе уже не казался таким безвкусным, тетрадки гремели рядом с ручками, учебником и пеналом в портфелях, отпускали каламбуры насчет бессонной ночи Кабанова за очередной порцией нравоучений своей чудесной жене, смотрели на солнце и загадывали, что же театральный кружок подготовил нам на следующее представление. Игоря это особенно волновало, ведь он там числился и был актером главной роли, но хотел бы он сам знать, что ждет его на следующий спектакль.

Наступило восемь. Расслабленные и задорные мы все вместе шли к научной кафедре. Вышла Виктория Анатольевна, мы растянулись в узком коридоре в гусеницу, чтобы не мешать ей пройти. Она была в куртке, даже помнится в смешных ботинках с разноцветными шнурками. Женщина она была в возрасте, хоть и не старая, скорее по уму, но юношеский задор можно было отнимать и раздавать тем, кто в нем нуждается. «Ребят, а вы куда?» – даже с легкой улыбкой спросила она. «Кафедра закрыта, никого нет». Новость ошарашила всех, сегодня мы могли свернуть горы. «Как никого? У нас пересдача…» – спросил кто-то из ясной массы. «Так завтра, к одиннадцати, приходите, Игорь Владимирович просил предупредить». Оставлю без комментариев наши чувства. Остаток дня был пуст.

На следующее утро день сурка: чай, два бутерброда, «пока бабушка», метро, шелест страниц, вестибюль, заветные двери кафедры. Но тишина сопровождала весь процесс. Пришел я попозже остальных, учился я во второй группе, первая еще не закончила, а третья даже не подошла. Стояло несколько студентов, которых я даже не знал, мои ребята и знакомые и небольшая группа поддержки. Как оставить товарища в трудную минуту?

Вышел Илья из аудитории. Светлый и глаза его блестели. «Сдал, все сдал» – сказал он, а больше ничего нужно. Он конечно же остался дождаться, поговорить и обсудить вопросы, задуматься и, естественно, все вспомнить, что забыл до экзамена. Время шло, кто-то выходил с улыбкой, кто-то в замешательстве, но очередь дошла на меня. Смотрю на Илью и Марата, на Лешку, на Игоря, что только подошел – все верили в меня, а я верил в свои силы, которых осталось не так много.

На кафедре располагалась святая святых всех преподавателей. Здесь утверждались планы на обучение, распределение занятий, подписывались практики и принимались зачеты с комиссией. Атмосфера была расслабленная, пахло печеньем и чаем. За столом располагалась Виктория Анатольевна – такой добрый полицейский, который не даст тебя в обиду и поможет, Михаил Викторович – декан рекламы и связи с общественностью, второй дисциплины на нашем факультете. Полный, с седой бородкой и квадратных очках, но с классными кроссовками, серым пиджаком, рубашкой и в джинсах. Уж что что, а первое впечатление он мог произвести, как и последующие. Писал стихотворения, эссеистику, иногда их даже читал. Ну а третий преподаватель – Игорь Владимирович, так и не явился. Уж не знаю его причин, почему он опоздал, но так даже лучше.

«Тяните билет, Дмитрий, листок и ручка не нужны. Какой у вас билет, номер и вопросы, пожалуйста».

«Шестой билет. Относительность подкрепления. Якорь. Признаки якорения». Легкая улыбка, полет души. Первые страницы учебника, зачитанные до дыр и знания, подкрепленные практикой.

«Четыре Дмитрий, вы все же на пересдачу пришли, а так бы пять» – сказали они, дополняя друг друга.

Не помню, как вышел и что говорил, не помню ни своих чувств, ни улыбок других. Только полное облегчение и радость и гордость за самого себя. Как же я хотел поехать домой, поцеловать бабушку с дедом, погадать кроссворды вместе с ними и рассказать эту историю.

Ребята все выходили. Время было около часа. Игорь вышел молча. Не сдал. Не знаю, как сложились дела у него дальше, кто-то говорил, что поступил-таки в театральное, кто-то что пошел в армию и закончил с учебой. Общались мы не близко, но так жалко было осознавать, что еще вчера мы вместе сидели в кафе, обсуждали его постановку и слушали истории про труппу и гримерки, а сегодня это серый человек, который просит лишь понимания и возможности в деканате на еще одну попытку. Ушли и Федька с Машей, видел я их не часто, второй раз. Быть может, просто им это было и не нужно.

Я ехал домой, полный сил и желания, с крепким обещанием того, что никогда больше не попаду на пересдачу. Как забавно, но вскоре после этого наступила летняя сессия. Илья и Марат попали на это испытание вновь. Марат закончил его, не успев оплатить учебу за второй курс. Был отчислен за неуспеваемость. Илья ушел в конце второго курса, литература ему не поддалась, пошел работать по специальности, успешно там и работает. Лешка взял академический отпуск, но так из него и не вернулся. Работал тренером, потом не списывались. Сегодня февраль, я еду в университет, сдавать культуру речи и все также жду звонка. Звонка о том, что все переносится на восемь.

Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Ответьте на вопрос: * Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.